Новые боги

- Ярек, Ярек.

- Кто зовет меня в темноте?

- Я – твой хранитель, и я пришел попрощаться.

- Но почему ты уходишь?

- Слышишь гул? Это пронзают небо чужие божества. Они пришли с оружием в руках, они уже на земле, и стонет она от крови духов и не отказавшихся от нас людей. Я не хочу, чтобы ты погиб, ведь я – твой хранитель. Потому я уйду, а ты останешься жить. Они не заметят нашей связи, и ты сможешь пройти мимо них незамеченным – как обычный человек. Или примешь их сторону - это тоже неплохо. Их сила высока, и они тоже умеют нести благо.

- Но я не хочу отрекаться от тебя. Мы столько лет вместе, как же мне предать тебя?

- Предательство придумали люди. Жизнь тела – ценнее, жизнь души – еще важнее, а ты еще не переступил порог, за которым душа будет в безопасности.

- Их сила мне не по нраву. Я бы не хотел подниматься в небо на их крыльях. Останься! Я не боюсь чужеземцев и что-нибудь придумаю, чтобы мы выжили. Сила – от духов, но самый изворотливый ум - у человека. Да и как я отпущу тебя на гибель? Ты пропадешь без меня, мой снежный волк. Я не буду собой без тебя, мой снежный зверь.

- Ты сказал. Но еще дважды я приду и спрошу тебя. У тебя доброе сердце, и оно заслоняет тебе правду. Но пока еще не так опасно быть с тобой. Потом ты поймешь, как это страшно, и сам отречешься от меня. Я не обижусь, человек.

Сон был ярок и горек, как алая калина, и в слух обратился Ярек, когда спустился с горы в город.

- Ван наш привечает чужеземцев уже месяц, неужели до сих пор не договорились о мире?

- Говорят, они привезли с собой поэтов и философов, и теперь развлекают вана денно и нощно. А когда он напивается, он продает наши земли за бесценок, и скоро мы станем частью империи Стилла.

- Брешут! Стилла меньше нашего Ву, и боги неурожаями карают их уже не первый год. Как наш ван может им хоть что-то продать, если на их рудниках не водится золота?

- Я слышал, что это не поэты, а монахи. Вон как этот! Много их стало ходить, бродяг с желтым лоскутом на шее. И подаяния не берут, мол, только из рук единоверцев можно принять пищу. В чужой стране! Вот гордыня!

- А что говорят эти монахи?

- Известно что – наши боги лучше и сильнее, всех благ дадут, урожай пошлют, детишек сами нарожают… золотоволосых!

- Да где ж ты такую невидаль видал, как золотые волосы?

- У монаха и видал! Они почему в капюшонах ходят – боги их в уродцев перекрасили!

- Да, в царстве Стилла люди отродясь такие же как мы были, а эти…

- А слыхали, глава торговой гильдии новых богов поспешно принял, а прежних, что вчера превозносил, сегодня порочит по-черному?

- А предкам-то он что говорить будет?

- Старую кумирню предков разрушил, новую для чужеземных идолов отстроил и золотыми листами покрыл.

- Позор-то какой! А ведь его предки много лет здесь жили… Чтоб воры это золото растащили!

- Вон еще один золотоплаточник идет! Гони его в шею!

Ярек бросился сверху на избиваемого старика, чтобы закрыть его от ударов.

- Эй, шаман, а тебе-то чего его защищать? Если ты с пути сойдешь, твои боги тебя по костям раздерут сильнее, чем нас!

- За спасение человека – не раздерут. Посмотрите - он же старик! И годков ему будет как твоему отцу, почтенный Рин, и как твоей матери, почтенный Марек. Нельзя стариков обижать, кем бы они ни были, это никаких богам не угодно. Ну же, расступитесь!

Довести до дома лекаря монаха, у которого ноги едва волочились после ударов, даже помогли.

«Вот и влип в самое болото», - думал Ярек, понимая, что теперь придется заботиться о старике не одну неделю. Радовало его лишь то, что силами особыми старик не обладал, а значит, и увидеть его духов не сумел бы. Действительно – просто человек, выбравший веру, а не выбранный верой.

До хижины путь оказался длинным, но никто не захотел приютить монаха на ночь, и всю дорогу тот рассыпался в благодарностях.

- А то, что иноверец тебя спасает, ничего?

- Все мы люди-человеки, как ты и сказал, и лишь потом – тех богов, иных богов. Я ведь раньше тоже был таким – верил в богов со звериными лицами, молился мертвецам старым и новым.

- Как ты предков-то…

- Моих слов больше не услышат.

«Это точно», - думал Ярек, ведь умершие слышат тех, кто поддерживает связь с ними, кормит у алтаря, помнит имена. Кто забыл – тот и не родич уже вовсе».

- Слышал, что неурожаи у вас большие. Не потом ли в монахи пошел в твои-то годы, старик, что странствие все же дает пищу, если земля бесплодна?

-Что ты! Я от чистого сердца к Золотому Богу пришел. Он мою дочку на ноги поставил, и голод в нашей деревне забыли, едва храм его поставили… - и стал старик о чудесах нового бога рассказывать, и был он так счастлив во время этих речей, что не останавливал его Ярек, хотя и слышал – стонали далекие духи деревни, когда их разлучали с землей новые боги, переставала земля плодоносить, когда сила покидала ее, начинала рожать в муках всходы вновь, когда золото с небес наполняло насильно ее почву. Счастлив был старик, не зная, как плакали горы и реки во время отречения, как давит храм на грудь родной земли, скованной золотыми цепями, павшими с небес.

Три недели старик жарко молил залечить его побои, но Золотой Бог и не смотрел в его сторону. Совсем захирел бы монах, если б Ярек не лечил его украдкой – травами и пением. Когда луна стала совсем непохожей на ту, что была при их встрече, старик вновь осыпал шамана словами благодарности и поковылял с горы, счастливо думая, что Золотой Бог был милостив к нему. Вскоре ушел из города проповедовать дальше, прибавив к чудесным историям еще и случай своего исцеления.

- Ярек, Ярек. Он ушел, придут другие, и будут они сильнее его и жестче. Первая волна – вдохновленные, вторая волна – чудотворцы, третья волна – порочащие. Так было всегда, так легко найти путь к человеческим сердцам. Время для тел быстротечно, и переменчивы люди, не живущие бессмертной душой. Позабывшие о ней делают невозможное возможным: из бессмертия творят гибель. Ярек, Ярек, когда твой город повернется против тебя, когда не увидишь ни одного улыбчивого лица и никто не придет к тебе за помощью, советом или дружбой, что ты станешь делать?

- Мы всегда более одиноки, чем другие люди. Потому что наша семья - духи, и тело наше держится за мир не так уж и крепко. Мы ходим по двум мирам, и когда один не принимает нас, мы уходим во второй, потому что он – ключ к сотням других. Когда я был перерожден, когда ты пришел ко мне, разве я не считал это величайшим благом, за которое могу заплатить любую цену? Что же мне, едва подует дурной ветер, забыть о том, что ты для меня сделал и что ты есть для меня? Ты не испугаешь меня, дух, и даже если мои родственники отвернуться от меня, и будут охотиться на шаманов, как в былые времена, я не откажусь от тебя, ведь ты – мой любимый брат, ведь ты никогда не бросал меня.

- Ярек, Ярек, разумно охотиться на силу, разумно охотиться на право жить. Если погубят тебя, смогу ли я спасти накопленное твоей душой для будущего перерождения? Тебе нельзя перерождаться, Ярек. Больше – нельзя. Ты должен успеть стать силой и радугой до того, как смерть настигнет это тело.

- Если отрекусь от тебя, стану ли той радугой, которой хочу? Если не успею за отведенный срок, что толку тогда судьбе давать мне еще больше времени? Жизнь людская для того коротка и хрупка, чтобы они торопились сделать все, что в их силах. Я сам выбрал этот путь, и второй раз говорю тебе – я не отрекусь от тебя, мой снежный волк.

-Ты сказал - я услышал, человек.

Дождь с неба лил золотого цвета, но видел это лишь шаман и еще одна провидица в городе, что вскоре померла. Дождь не дал всходам взойти, и голод пришел в черных одеждах скорби в их город. Спас всех глава гильдии торговцев, господин Лун, открыв склады и раздав свое имущество. За это он просил лишь одно – принести подношения к выстроенному им Золотому Храму и помолиться за благополучие его семьи — она всем обязана Золотому Богу. Сила потекла в дом господина Луна, когда спасенные выполнили такое желание. Золото стали приносить его руки, исцеляя самые тяжкие недуги, золотом сияли глаза, видя скорое будущее. Сменил господин Лун наряд торговца на наряд монаха, и вскоре переполненным стал храм Золотого Бога.

Шаман изредка приходил в город, продать травы лекарю, но через год тот стал покупать их лишь тайком, чтобы не снискать осуждения соседей, а через два отказался брать их из рук «нечестивого» вовсе. Хотел было Ярек навестить свою родню, что отпустила его когда-то по зову духов, но те не открыли ворота, словно и не узнав.

«Всего несколько лет прошло…» - покачал он головой и перестал спускаться в город. Разломал свою хижину, чтобы думали – сгинул он, и ушел туда, где далеко было до дорог и селений. Предчувствовал, что скоро люди сами начнут его искать, но не ради добра. Осень тревожила алыми красками, и даже в глуши шамана река запахла кровью, деревьязастонали от голода, небо захмурилось чужим узором облаков.

- Ярек, Ярек. Видишь, как велика их сила? Они очень стары, эти боги, они старше, чем этот мир, и потому так легко им захватывать его. Вскоре мир сдастся, сольется с ними в союзе, и последние духи уступят места новым или изменятся, обретя золотую шкуру. Ты еще можешь поступить так же.

- Почему ты советуешь мне то, от чего сам бежишь?

- Я слишком люблю этот мир таким, каким он был, я слишком горд для того, чтобы уступить даже тем, кто сильнее меня. Я – дух-волк, а значит, я знаю и единство, и одиночество. Я люблю один раз в жизни, и моя любовь – этот мир.

-Ты нашел меня, я нашел тебя, значит, мы похожи. Мне тоже не нравится будущее под золотым небом. Людей легко ловить на чудеса, но их души будут страдать, утратив единство с матерью-землей.

- Они оторвутся от земли, они забудут вкус ее плодов и ее настоящий запах. Они станут людьми неба. И небо сумеет исцелить их обновленные души.

- Дурно ли это?

- Это тоже путь. Вступи же и ты на него.

- Я много хожу, я быстро учусь. Я успею до последнего мига жизни старых богов…

- Нет, они закрывают источники силы, и ты не успеешь - я вижу это ясно. Мое чутье никогда не подводило тебя.

- Нет… Но я не отрекаюсь от тебя. Слышишь, мой снежный волк?

- Безумец. Ты сказал - земля и небо услышали, человек.

Несколько томительных лет голода. Лес продолжал рождать пищу, тело поглощало ее, но отмечало вкус золотой силы в каждой ягоде, в каждом куске мяса, в каждом глотке воды. Родная сила перестала питать шамана. Ярек стал болеть, и вскоре не мог уже подняться с лежанки, отдавшись забытью.

Он словно вечность лежал так, блуждая забытыми тропами погибших духов, но однажды его живые глаза потревожил свет. Кто-то открыл дверь хижины, и говорил – громкие безжалостные слова. Ярек уже не понимал, что именно говорят, но чувствовал – его осуждают, его хотят убить, но брезгуют, ведь стал он как гнилая колода на болоте, безобразным и ненужным.

Его оставили, и темней прежних была ночь. Духи с золотыми шкурами стали приходить к нему во мгле.

- Он вкусный?

- Он – прежний…

- Он затаил много силы и лишь прикидывается больным!

- Нас много, съедим его!

Они бросались на шамана, но снежный волк отбрасывал голодных тварей назад. Белая шкура покрылась ранами, и шерсть измокла от крови. Дыхание человека мешалось с дыханием волка, что лег рядом, готовясь исчезнуть, рассеяться вместе с тем, кого хранил, но внезапно запах чистой воды наполнил хижину — как будто прохладная река вышла из берегов и пролилась за циновку-дверь.

- Ярек, Ярек, - позвал чужой голос, мягкий, как весенний ручей, жесткий, как упрямый лед на нем.

- Кто тревожит меня?

- Ты видел меня давным-давно. Я звал тебя за собой, но ты сказал - «прискорбно быть богом судьбы».

- Я думаю сейчас так же. Смотри, какова наша участь.

- Но ты пронес себя через ее скорбь. Ты не отказался от друга, и потому сохранил сердце чистым.

- Мое сердце умирает сейчас вместе с волчьим.

- Я предложу тебе то же, что и тогда – стань нашим. Мы не земля, мы не небо, мы не видны. Мы идем между судеб и оказываемся там, где узлы связей слишком запутаны. Мы ищем тех, кто сострадателен, но может переступать через это. Шаман, ты подходишь нам. Ярек, ты пойдешь с нами?

- Я не сдвинусь с места без моего волка.

- Мы не можем взять двоих. Но можем взять одного. Волк может стать твоей частью, и вы оба пройдете сквозь ворота судьбы.

- Ты предлагаешь мне поглотить его?

- Я предлагаю вам соединить души.

- Тогда…

Ярек протянул руку к снежному волку и погладил его.

- Ты пойдешь со мной так?

- Я обещал всегда хранить тебя.

Ветхую хижину снесло ураганом, и бездыханное тело пустыми глазами уставилось в небо. Там, на высоте, тучи с золотыми краями ярились и кусали друг друга драконьими пастями. Лишь одно переменчивое облако, удивительно белоснежное, казалось спокойным. Оно напоминала то волка, то человека, а потом и вовсе исчезло, будто впитавшись в небесную реку. Так началась эпоха новых богов.

© Copyright: Александра Котенко, 2014

Регистрационный номер №0230134

от 1 августа 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0230134 выдан для произведения:

- Ярек, Ярек.

- Кто зовет меня в темноте?

- Я – твой хранитель, и я пришел попрощаться.

- Но почему ты уходишь?

- Слышишь гул? Это пронзают небо чужие божества. Они пришли с оружием в руках, они уже на земле, и стонет она от крови духов и не отказавшихся от нас людей. Я не хочу, чтобы ты погиб, ведь я – твой хранитель. Потому я уйду, а ты останешься жить. Они не заметят нашей связи, и ты сможешь пройти мимо них незамеченным – как обычный человек. Или примешь их сторону - это тоже неплохо. Их сила высока, и они тоже умеют нести благо.

- Но я не хочу отрекаться от тебя. Мы столько лет вместе, как же мне предать тебя?

- Предательство придумали люди. Жизнь тела – ценнее, жизнь души – еще важнее, а ты еще не переступил порог, за которым душа будет в безопасности.

- Их сила мне не по нраву. Я бы не хотел подниматься в небо на их крыльях. Останься! Я не боюсь чужеземцев и что-нибудь придумаю, чтобы мы выжили. Сила – от духов, но самый изворотливый ум - у человека. Да и как я отпущу тебя на гибель? Ты пропадешь без меня, мой снежный волк. Я не буду собой без тебя, мой снежный зверь.

- Ты сказал. Но еще дважды я приду и спрошу тебя. У тебя доброе сердце, и оно заслоняет тебе правду. Но пока еще не так опасно быть с тобой. Потом ты поймешь, как это страшно, и сам отречешься от меня. Я не обижусь, человек.

Сон был ярок и горек, как алая калина, и в слух обратился Ярек, когда спустился с горы в город.

- Ван наш привечает чужеземцев уже месяц, неужели до сих пор не договорились о мире?

- Говорят, они привезли с собой поэтов и философов, и теперь развлекают вана денно и нощно. А когда он напивается, он продает наши земли за бесценок, и скоро мы станем частью империи Стилла.

- Брешут! Стилла меньше нашего Ву, и боги неурожаями карают их уже не первый год. Как наш ван может им хоть что-то продать, если на их рудниках не водится золота?

- Я слышал, что это не поэты, а монахи. Вон как этот! Много их стало ходить, бродяг с желтым лоскутом на шее. И подаяния не берут, мол, только из рук единоверцев можно принять пищу. В чужой стране! Вот гордыня!

- А что говорят эти монахи?

- Известно что – наши боги лучше и сильнее, всех благ дадут, урожай пошлют, детишек сами нарожают… золотоволосых!

- Да где ж ты такую невидаль видал, как золотые волосы?

- У монаха и видал! Они почему в капюшонах ходят – боги их в уродцев перекрасили!

- Да, в царстве Стилла люди отродясь такие же как мы были, а эти…

- А слыхали, глава торговой гильдии новых богов поспешно принял, а прежних, что вчера превозносил, сегодня порочит по-черному?

- А предкам-то он что говорить будет?

- Старую кумирню предков разрушил, новую для чужеземных идолов отстроил и золотыми листами покрыл.

- Позор-то какой! А ведь его предки много лет здесь жили… Чтоб воры это золото растащили!

- Вон еще один золотоплаточник идет! Гони его в шею!

Ярек бросился сверху на избиваемого старика, чтобы закрыть его от ударов.

- Эй, шаман, а тебе-то чего его защищать? Если ты с пути сойдешь, твои боги тебя по костям раздерут сильнее, чем нас!

- За спасение человека – не раздерут. Посмотрите - он же старик! И годков ему будет как твоему отцу, почтенный Рин, и как твоей матери, почтенный Марек. Нельзя стариков обижать, кем бы они ни были, это никаких богам не угодно. Ну же, расступитесь!

Довести до дома лекаря монаха, у которого ноги едва волочились после ударов, даже помогли.

«Вот и влип в самое болото», - думал Ярек, понимая, что теперь придется заботиться о старике не одну неделю. Радовало его лишь то, что силами особыми старик не обладал, а значит, и увидеть его духов не сумел бы. Действительно – просто человек, выбравший веру, а не выбранный верой.

До хижины путь оказался длинным, но никто не захотел приютить монаха на ночь, и всю дорогу тот рассыпался в благодарностях.

- А то, что иноверец тебя спасает, ничего?

- Все мы люди-человеки, как ты и сказал, и лишь потом – тех богов, иных богов. Я ведь раньше тоже был таким – верил в богов со звериными лицами, молился мертвецам старым и новым.

- Как ты предков-то…

- Моих слов больше не услышат.

«Это точно», - думал Ярек, ведь умершие слышат тех, кто поддерживает связь с ними, кормит у алтаря, помнит имена. Кто забыл – тот и не родич уже вовсе».

- Слышал, что неурожаи у вас большие. Не потом ли в монахи пошел в твои-то годы, старик, что странствие все же дает пищу, если земля бесплодна?

-Что ты! Я от чистого сердца к Золотому Богу пришел. Он мою дочку на ноги поставил, и голод в нашей деревне забыли, едва храм его поставили… - и стал старик о чудесах нового бога рассказывать, и был он так счастлив во время этих речей, что не останавливал его Ярек, хотя и слышал – стонали далекие духи деревни, когда их разлучали с землей новые боги, переставала земля плодоносить, когда сила покидала ее, начинала рожать в муках всходы вновь, когда золото с небес наполняло насильно ее почву. Счастлив был старик, не зная, как плакали горы и реки во время отречения, как давит храм на грудь родной земли, скованной золотыми цепями, павшими с небес.

Три недели старик жарко молил залечить его побои, но Золотой Бог и не смотрел в его сторону. Совсем захирел бы монах, если б Ярек не лечил его украдкой – травами и пением. Когда луна стала совсем непохожей на ту, что была при их встрече, старик вновь осыпал шамана словами благодарности и поковылял с горы, счастливо думая, что Золотой Бог был милостив к нему. Вскоре ушел из города проповедовать дальше, прибавив к чудесным историям еще и случай своего исцеления.

- Ярек, Ярек. Он ушел, придут другие, и будут они сильнее его и жестче. Первая волна – вдохновленные, вторая волна – чудотворцы, третья волна – порочащие. Так было всегда, так легко найти путь к человеческим сердцам. Время для тел быстротечно, и переменчивы люди, не живущие бессмертной душой. Позабывшие о ней делают невозможное возможным: из бессмертия творят гибель. Ярек, Ярек, когда твой город повернется против тебя, когда не увидишь ни одного улыбчивого лица и никто не придет к тебе за помощью, советом или дружбой, что ты станешь делать?

- Мы всегда более одиноки, чем другие люди. Потому что наша семья - духи, и тело наше держится за мир не так уж и крепко. Мы ходим по двум мирам, и когда один не принимает нас, мы уходим во второй, потому что он – ключ к сотням других. Когда я был перерожден, когда ты пришел ко мне, разве я не считал это величайшим благом, за которое могу заплатить любую цену? Что же мне, едва подует дурной ветер, забыть о том, что ты для меня сделал и что ты есть для меня? Ты не испугаешь меня, дух, и даже если мои родственники отвернуться от меня, и будут охотиться на шаманов, как в былые времена, я не откажусь от тебя, ведь ты – мой любимый брат, ведь ты никогда не бросал меня.

- Ярек, Ярек, разумно охотиться на силу, разумно охотиться на право жить. Если погубят тебя, смогу ли я спасти накопленное твоей душой для будущего перерождения? Тебе нельзя перерождаться, Ярек. Больше – нельзя. Ты должен успеть стать силой и радугой до того, как смерть настигнет это тело.

- Если отрекусь от тебя, стану ли той радугой, которой хочу? Если не успею за отведенный срок, что толку тогда судьбе давать мне еще больше времени? Жизнь людская для того коротка и хрупка, чтобы они торопились сделать все, что в их силах. Я сам выбрал этот путь, и второй раз говорю тебе – я не отрекусь от тебя, мой снежный волк.

-Ты сказал - я услышал, человек.

Дождь с неба лил золотого цвета, но видел это лишь шаман и еще одна провидица в городе, что вскоре померла. Дождь не дал всходам взойти, и голод пришел в черных одеждах скорби в их город. Спас всех глава гильдии торговцев, господин Лун, открыв склады и раздав свое имущество. За это он просил лишь одно – принести подношения к выстроенному им Золотому Храму и помолиться за благополучие его семьи — она всем обязана Золотому Богу. Сила потекла в дом господина Луна, когда спасенные выполнили такое желание. Золото стали приносить его руки, исцеляя самые тяжкие недуги, золотом сияли глаза, видя скорое будущее. Сменил господин Лун наряд торговца на наряд монаха, и вскоре переполненным стал храм Золотого Бога.

Шаман изредка приходил в город, продать травы лекарю, но через год тот стал покупать их лишь тайком, чтобы не снискать осуждения соседей, а через два отказался брать их из рук «нечестивого» вовсе. Хотел было Ярек навестить свою родню, что отпустила его когда-то по зову духов, но те не открыли ворота, словно и не узнав.

«Всего несколько лет прошло…» - покачал он головой и перестал спускаться в город. Разломал свою хижину, чтобы думали – сгинул он, и ушел туда, где далеко было до дорог и селений. Предчувствовал, что скоро люди сами начнут его искать, но не ради добра. Осень тревожила алыми красками, и даже в глуши шамана река запахла кровью, деревьязастонали от голода, небо захмурилось чужим узором облаков.

- Ярек, Ярек. Видишь, как велика их сила? Они очень стары, эти боги, они старше, чем этот мир, и потому так легко им захватывать его. Вскоре мир сдастся, сольется с ними в союзе, и последние духи уступят места новым или изменятся, обретя золотую шкуру. Ты еще можешь поступить так же.

- Почему ты советуешь мне то, от чего сам бежишь?

- Я слишком люблю этот мир таким, каким он был, я слишком горд для того, чтобы уступить даже тем, кто сильнее меня. Я – дух-волк, а значит, я знаю и единство, и одиночество. Я люблю один раз в жизни, и моя любовь – этот мир.

-Ты нашел меня, я нашел тебя, значит, мы похожи. Мне тоже не нравится будущее под золотым небом. Людей легко ловить на чудеса, но их души будут страдать, утратив единство с матерью-землей.

- Они оторвутся от земли, они забудут вкус ее плодов и ее настоящий запах. Они станут людьми неба. И небо сумеет исцелить их обновленные души.

- Дурно ли это?

- Это тоже путь. Вступи же и ты на него.

- Я много хожу, я быстро учусь. Я успею до последнего мига жизни старых богов…

- Нет, они закрывают источники силы, и ты не успеешь - я вижу это ясно. Мое чутье никогда не подводило тебя.

- Нет… Но я не отрекаюсь от тебя. Слышишь, мой снежный волк?

- Безумец. Ты сказал - земля и небо услышали, человек.

Несколько томительных лет голода. Лес продолжал рождать пищу, тело поглощало ее, но отмечало вкус золотой силы в каждой ягоде, в каждом куске мяса, в каждом глотке воды. Родная сила перестала питать шамана. Ярек стал болеть, и вскоре не мог уже подняться с лежанки, отдавшись забытью.

Он словно вечность лежал так, блуждая забытыми тропами погибших духов, но однажды его живые глаза потревожил свет. Кто-то открыл дверь хижины, и говорил – громкие безжалостные слова. Ярек уже не понимал, что именно говорят, но чувствовал – его осуждают, его хотят убить, но брезгуют, ведь стал он как гнилая колода на болоте, безобразным и ненужным.

Его оставили, и темней прежних была ночь. Духи с золотыми шкурами стали приходить к нему во мгле.

- Он вкусный?

- Он – прежний…

- Он затаил много силы и лишь прикидывается больным!

- Нас много, съедим его!

Они бросались на шамана, но снежный волк отбрасывал голодных тварей назад. Белая шкура покрылась ранами, и шерсть измокла от крови. Дыхание человека мешалось с дыханием волка, что лег рядом, готовясь исчезнуть, рассеяться вместе с тем, кого хранил, но внезапно запах чистой воды наполнил хижину — как будто прохладная река вышла из берегов и пролилась за циновку-дверь.

- Ярек, Ярек, - позвал чужой голос, мягкий, как весенний ручей, жесткий, как упрямый лед на нем.

- Кто тревожит меня?

- Ты видел меня давным-давно. Я звал тебя за собой, но ты сказал - «прискорбно быть богом судьбы».

- Я думаю сейчас так же. Смотри, какова наша участь.

- Но ты пронес себя через ее скорбь. Ты не отказался от друга, и потому сохранил сердце чистым.

- Мое сердце умирает сейчас вместе с волчьим.

- Я предложу тебе то же, что и тогда – стань нашим. Мы не земля, мы не небо, мы не видны. Мы идем между судеб и оказываемся там, где узлы связей слишком запутаны. Мы ищем тех, кто сострадателен, но может переступать через это. Шаман, ты подходишь нам. Ярек, ты пойдешь с нами?

- Я не сдвинусь с места без моего волка.

- Мы не можем взять двоих. Но можем взять одного. Волк может стать твоей частью, и вы оба пройдете сквозь ворота судьбы.

- Ты предлагаешь мне поглотить его?

- Я предлагаю вам соединить души.

- Тогда…

Ярек протянул руку к снежному волку и погладил его.

- Ты пойдешь со мной так?

- Я обещал всегда хранить тебя.

Ветхую хижину снесло ураганом, и бездыханное тело пустыми глазами уставилось в небо. Там, на высоте, тучи с золотыми краями ярились и кусали друг друга драконьими пастями. Лишь одно переменчивое облако, удивительно белоснежное, казалось спокойным. Оно напоминала то волка, то человека, а потом и вовсе исчезло, будто впитавшись в небесную реку. Так началась эпоха новых богов.

 

Морской Царь

Девадатта-убийца