Сушимский на лице судьи увидел греющие душу голубые глаза и амурные веснушки. Несмотря на эти важные добродетели, она влепила ему пять лет колонии строгого режима с отсидкой в мордовском исправительном лагере для особо опасных преступников. Да-да... судья был женщина. Зачитала приговор будто в любви призналась.
- Добрейшей души она человек,- отметил мысленно Сушимский. - Век ей волю видать и ссученой не падлиться на шконке. Никогда ей парашу не огребать и не шквариться зазря на пересылках.С ее васильковыми глазами только цветы сажать и вести не принудительный бесконвойный образ жизни.
Покуда он так думал, охранники надели на его запястья наручники и под вспышки фотоаппаратов, щелчки айфонов, блеск диафрагм телекамер выводили из арматурной клетки. Весь зал заседания встал и рукоплескал приговору, а в адрес Сушимского мужскими, женскими и старческими голосами он метал безудержно поскудные, удешевленные на ссудных понятиях слова:
- Что, сука, получил своё !
- Будешь знать, как портить муниципальное имущество !
- Он думал, сломает обюджетенный шкаф и все с рук сойдет !
- Не выйдет ! Нанес урон кабинетной мебели - отвечай по закону.
Один лишь судья смотрел вслед Сушимского нежно и ласково. Благопристойная внутренняя улыбка гуляла по ее глазам, из одного зрачка к другому и невидимкой растворялась в цветущей жизнью синеве.
Да-да... они влюбились друг в друга. Она и он. Он - осужденный Преступник, бывший мэр города Судьбоносинск, гражданин Сушимский и она - судья, высшей категории, пока неосужденная, член всероссийской юридической палаты при Губернаторе области Неприглядская Вера Павловна, без пяти минут руководитель региональной комиссии по вопросам прав человека.
В тот момент, когда зал бросал в спину Преступника проклятия, она и он внутри рыдали и рвали в себе на махонькие атомы нервенные клеточки.
- Господи, - свербил душеньку ее внутренний голос. - Неужели я его больше не увижу ?!
- Зачем ?! Зачем приговор нас разлучил !? - Усопно метались в нём неузнаваемые крики сердца.- Кто дал им право бить по моей чистой любви сломанным шкафом.
В глазах обоих заметался огонь разлуки. Она стояла с судейским выражением лица - суровая, величественная, неподкупная и холодная. Лик Сушимского был другим - точ-в-точь как у Мишки Япончика в момент налета на мануфактурные склады Бени Судечкиса. И никто в зале так и не увидел их обласканных любовью глаз. Даже конвоир, Колька Стервный, измученный полицейским счастьем, схватив пятерней за затылок несчастного Сушимского, погрязшего в непролазных чувствах, и, посмотрев в его глазные яблоки, не угадал любвеобильной бури в груди Преступника. Опустив к полу кромешные, подёрнутые поволокой глаза, он муслимно пропел:
- Не семени коленками, иди, паря, конвойными шагами, а то приду в камеру и дубинкой печень порадую, а может еще по почкам дам.
Крики в зале переросли в сплошной рёв. Люди тянулись руками сквозь ряд охранников в полицейской форме и пытались тыкнуть кулаком в лик несчастного влюбленного. Ревел даже контрактник, сержант интендантских войск Васька Шпырь, ранее имевший тихий нрав и стеснительную девичью улыбку. Он рвался к лицу Сушимского, дабы наградить его ударом между глаз. При этом, не стесняясь взболомученного зала, дундел диким оленем:
- Эта сволочь два года прятала в шкаф мое личное дело ! Специйяльно, стобы не выдавать мне, лутцему солдату продовольственных войск, сертификат на получение ветеранского жилья. Дайте мне в руки этого гада ! Я его на макароны порву !
Не знал контрактник какие страдание принесли его слова судье Неприглядской Вере Павловне. Она, не меняя строгой маски на судейской физиономии, запричитала мысленно, нежно и возлюбленно:
- Собаки они, а не люди ! Особенно этот контрактник, со сломанным носом, и женскими глазами, трехэтажный дом уже построил на солдатских харчах, так еще трехкомнатную квартиру хочет шибануть ! Право негодяй ! Не зря гражданин Сушимский его отбрил. Поделом ему.
Два лица, контрактника и судьи, пересеклись на одну секунду. Суровость судьи и гневность контрактника нашли друг друга. И если бы не сумотошный зал заседания, то они слились бы в один сплочённый союз, в одну семейскую кастрюлю, где по обыденности варятся общаком холодный рассудок, взятко-коррупционный замес, горячее сердце, судейская справедливость, телефонное право, презумпция невиновности и расстрелянная правда.
Контрактник, который читал в суровости судьи свою мечту о трехкомнатной квартире, возопил:
- Ваша честь ! Почему только пять лет дали этому негодяю ! За порчу казенного шкафа полагается не меньше расстрела ! Я подам аппеляцию в областной суд и потребую пожизненного !
Над всем этим поскудством витала ангелочком любовь. Великая, красивая и непобедимая. Судья рыдала, руки ее дрожали, кадык слегка двигался, сглатывая комки внутренних переживаний, а бывший мэр Судьбоносинска, гражданин Сушимский, нашептывал сам себе:
- Любимая, не дай Бог попасться тебе мне на этапе ! Убьюсь о решетку ! Но сначала без ножа заножу твоё сердце, без ружья заружью твой рассудок. Нет мне счастья без тебя!
Когда его запихнули в воронок, чтобы отвезти, в СИЗО, охранник сдержал свое слово, ударил Сушимского резиновой дубинкой по почкам. Ударил, рассмеялся дико и сказал:
- Это тебе от избирателей города, за то, что ломаешь шкафы, приобретенные за их налоги !
Помочь сайту
Поздравления
