Не говорите мне, что женщины – слабый пол. Эти на вид хрупкие и нежные создания все вместе и каждая в отдельности живучи, как кошки. И не утверждайте, что они, особенно блондинки, глупее нас, мужчин. Да, верно, они могут ни хрена не петрить в двигателе «жигулей» или «волги», но им это и ни к чему, если они не сядут за руль тачки классом ниже «рено» или «фольксвагена». Да, они не будут сидеть с мужиками допоздна в грязном гараже за бутылкой «палёнки», смолить «приму» и разводить тары-бары об автомашинах, политике, экономической ситуации в стране, хоккее, охоте, рыбалке и теоретическом сексе, потому что у них есть более интересные и полезные в жизни темы: как выжить и не просто выжить, а жить красиво и элегантно в наше непростое время перехода от социализма к капитализму. И живут они так и нас, мужиков, вытягивают из дерьма и тащат на себе. Но поставим на этом месте точку и отбросим малозначимые общие слова, когда жизнь полна частных примеров, и перейдём к одному из них.
Жила-была девушка. Звали её Люба. Высокая, полногрудая, рыжеволосая, лицо – кровь с молоком, жаркая, словно июльское солнышко. Многие парни заглядывались на неё, а она вышла за Лёньку. А что такое Лёнька? Нуль без палочки. Учился на токаря, потом на пекаря, в армии выучился на младшего сержанта, навырялся командовать. Потом наступил дембель, и Лёнька вернулся домой, отметился в военкомате, пофорсил в форме перед девками, пофазанился. Они были в отпаде. А прочий народ? Прочему гражданскому народу было плевать на его армейские лычки.
Лёнька Любу сразу заприметил, выделил из девок. А что – Лёнька парень статный, кудрявый, с широкой улыбкой на пухлых губах. Не мудрено, что и двадцатилетней Любке пришёлся он по сердцу. Она как раз окончила торговый техникум, стала работать товароведом в «Универсаме» и мечтала выйти замуж.
Стал Лёнька ухаживать за Любой, своим красивым голосом наговаривать ей приятные вещи, нежными руками оглаживать её спинку и уговорил-таки тёплым поздним летним вечером на веранде детского садика. Не пожалев собственного пиджака, брошенного на затоптанные доски пола, он лишил Любу девственности. Опыта в этом деле Лёньке было не занимать. Ещё до армии он спал с молодящейся вдовой Зинкой. Она кое-чему его научила. Потом в гарнизоне он окучивал жену комбата.
Оприходовав Любу, Лёнька не бросил её, а предложил ей выйти за него замуж. Люба согласилась. Осенью они поженились. Лёнькиной гульбе наступил конец. Он пошёл работать на завод учеником слесаря. Но месяца через два он сказал, что работа на заводе его не устраивает, что здесь не преуспеешь, и взял расчёт.
– Буду учиться, – сказал он беременной Любе и поступил на вечерние курсы бухгалтеров.
Он исправно три раза в неделю отправлялся на курсы, три вечера каждую неделю он исправно вправлял свой малиновоголовый поршень в Дору Михайловну, руководительницу бухгалтерских курсов, и через полгода он получил свидетельство об их успешном окончании, хотя едва ли смог бы отличить дебет от кредита, а сальдо от бульдо, поэтому он устроился на работу не бухгалтером, а завхозом в детский туберкулёзный санаторий. Но через полгода в его хозяйстве была обнаружена недостача, и его попросили по собственному желанию.
Отдохнув пару месяцев, Лёнька пристроился на плодоовощной базе заготовителем, оттуда он плавно переместился в кладовщики треста ресторанов, из кладовщиков снова ушёл в завхозы дома для престарелых, оттуда он тоже уволился, как всегда по собственному желанию… Да, за десять лет так он переменил немало мест. Его лицо и степенные манеры внушали всем доверие. Его принимали на работу, чтобы через несколько месяцев попросить вон. Стоило ему устроиться на работу, как в дело как будто вмешивался сам чёрт, потому что вскоре обнаруживалась недостача, растрата, подлог или кража. Но ему удавалось, сделав виноватое лицо, выходить всегда из воды сухим: бес попутал, не досмотрел, ошибся, просчитался…
Возможно, ему везло, оттого, что на каждом новом месте работы он находил податливую на передок бабёнку, занимающую ответственное место – то заместителя директора, то главбуха, то начальницу отдела кадров, то секретаря парткома или председателя профкома. Обманутые материально, но удовлетворённые его любовью, они отпускали его, не доводя дело до следствия и суда.
А если и было бы следствие, никаких следов Лёнькиного обогащения они не обнаружили бы в его двухкомнатной «хрущобе», ибо, будучи заядлым картёжником, он всё добытое спускал в карты. Лёнька объяснял своё пристрастие к игре тем, что от трудов праведных не построишь палат каменных, что честным трудом простому человеку не пробиться в этой жизни, и нужно ловить только удачу.
...Прошло десять лет, и Лёнька стал Леонидом Ивановичем, но внешне он изменился немного. Разве что немного погрузнел и заматерел. В добротном костюме, подобранном заботливой Любой, при галстуке, он производил впечатление начальника средней руки.
Люба за это время тоже мало изменилась. На неё по-прежнему мужчины западали с первого взгляда. Это не мешало, а скорее помогало её росту, подразумевается, карьерный рост. Первым её любовником был директор «Универсама» Яков Ильич Смородинов. Он сделал Любу старшим товароведом магазина. Но затем красавица баба пленила сердце директора торга, члена бюро горкома партии Ярослава Севериновича Жучкина, и он назначил её старшим товароведом торга.
Когда пала коммунистическая власть и развалился Советский Союз, приказал долго жить и горторг. Вместо него образовалось акционерное общество. Ярослава Севериновича коллектив вымел метлой. Вместо него акционеры председателем избрали демократа Валерия Денисовича Гудзя, предпочитавшего худеньких брюнеток, вроде Надьки Сомовой. Валерий Денисович сократил многих, и среди них и Любу.
Ей ничего не оставалось, как вписываться в новые, рыночные, условия. Она стала торговать на рынке. И в мороз, и в жару, и под проливными дождями она продавала с раскладного столика пемзу, туалетную бумагу, сигареты, презервативы и прочую необходимую в быту мелочёвку и откладывала деньги на расширение своего бизнеса.
Сидевший в это время без дела Лёнька, загорелся идеей тоже заняться торговлей и уговорил Любу и нескольких знакомых собрать ему денег на поездку за товаром в Польшу.
В поездку он отправился вместе с другими «челноками» на автобусе, но вернулся пустой и без денег. Он рассказал историю о том, как его на границе ограбили польские бандиты. Однако вскоре все узнали, что никто его не грабил, он сам проиграл собранные деньги в карты каким-то полякам.
Расстроенная Люба вернула знакомым деньги из оставшихся своих накоплений и вынуждена была начинать всё с начала. А Лёнька сидел дома и строил планы своего скорого обогащения. Он рассчитывал только на удачу, на собственную ловкость, полагая, что надо подстеречь свою жар-птицу, схватить её и вырвать у неё золотое перо.
Когда Люба, наконец, накопила деньги на киоск, Лёнька предложил ей торговать поддельной водкой.
– Я знаю, где можно задёшево купить бочку технического спирта. Это двести пятьдесят бутылок водки, – сказал он Любе. – Посуда, этикетки – не проблема. Навар пятьсот процентов.
За меньшие проценты прибыли Лёнька не хотел даже ударить пальцем о палец. Но Люба отказалась от его предложения.
Однако Лёнька ничуть не смутился. Он купил у знакомого прапорщика, заведовавшего складом ГСМ в местной авиачасти, бочку технического спирта, сделал двести пятьдесят бутылок «палёнки», продал её азербайджанцу по имени Магомед, владевшего в городе несколькими киосками, и полученную прибыль отнёс в казино.
Но и на этот раз жар-птица не далась Лёньке в руки.
(окончание следует)
Помочь сайту
Поздравления
