ХОЧУ БЫТЬ СТАРУШКОЙ

(Из черновых материалов к роману     «Слово остаётся жить»)

«Сравнительно не так давно Капьяр можно бы было смело назвать городком для молодых. Идёшь по его улицам – и на каждом шагу тебе встречаются исключительно молодые лица. Может, так и было, потому что  редкий отставник с семьёй оставался  здесь жить навсегда. Едва закончат службу, несколько месяцев подождут, пока не придёт сообщение, что им предоставили квартиру, как тут же уезжают. А может, мы тогда сами были совсем молодыми, потому и общались только с ровесниками, а стариков просто не замечали»,- поймала себя на мысли Лариса, рассматривая фотоальбом, который начинался фотографией, сделанной в первый день их приезда с мужем в военный городок ровно пятнадцать лет тому назад. Она любила листать этот альбом вечерами, когда сын бывал на тренировках, а муж ещё с утра заступал на дежурство на площадке.  На этот раз они вообще оставили её одну в квартире на целый месяц, отправившись вдвоём в отпуск. Сначала две недели собирались провести на турбазе и совершить восхождение на какую-то из вершин Кавказа, потом планировали заехать к родителям Юрия - мужа Ларисы, хотя для этого отпускникам надлежало сделать изрядный крюк. Где Кавказ, а где Смоленск? Сама Лариса Поплужная не являлась любительницей подобного отдыха, граничившего с экстримом. Она даже с ночёвкой на Ахтубу или на Волгу за двадцать лет жизни в Капьяре съездила три раза, да и то, когда сын Данька ещё был совсем маленьким. Ей нравилось, что у отца с сыном вкусы совпадали, причём, не только в том, как следует отдыхать, но буквально во всём: им казалась вкусной одна и та же пища, они оба любили в свободное время повозиться в автомобильном двигателе. Да и характеры были у обоих абсолютно одинаковыми. Шебутные, неуёмные, они, казалось,  представляли собой неиссякаемый кладезь идей, всевозможных придумок и грандиозных планов. Заглядывая далеко вперёд, по увольнении отца из армии, они уже спланировали отправиться своим ходом на Дальний Восток. Правда, пока не решили – на велосипедах или на своей старой шестёрке, которую, если она даже поломается в трудном пути, они смогут по винтику разобрать и самостоятельно, без чьей бы то ни было помощи, отремонтировать – были бы только запчасти с собой. Но, кажется, они даже этот вопрос обговорили, а именно: какие из наиболее часто выходящих из строя деталей следует купить про запас. Про жену и маму оба говорили примерно одно и то же: «Раз нашей маме больше по нраву жить в каменных джунглях, что ж, - это её выбор, и мы, как любящие её мужчины, вынуждены к её выбору относиться с уважением и насаждать ей своё понимание радостей жизни не должны». До поры до времени это Ларису вполне устраивало. Пока мужчин не было дома, она успевала и с делами по дому управиться, и находила время полазить по интернету, найти что-нибудь интересное и провести за чтением целый вечер, не отвлекаясь ни на что, а главное – ни на кого.

Правда, в последнее время, Лариса всё чаще стала задумываться о том, а как они станут с Юрием жить, когда Даниил окончит университет и уедет от них. Он и сейчас проживал отдельно - учился в Волгограде, но всё же бывал дома каждую неделю. И вот как-то однажды она даже ужаснулась: не отдалились ли они с мужем настолько, что быть вдвоём им станет скучно и неинтересно?  Не пора ли что-то менять во взаимоотношениях, если она не хочет развала союза, главным механизмом, скреплявшим который, был сын, а он, не успеешь оглянуться, начнёт жить самостоятельно.

Лариса вообще в последнее время много раздумывала не только о будущем, но и прожитом, вспоминая первые годы их совместной жизни в этом милом военном городке, который вскоре придётся покидать, чтобы начать всё, если не с нуля, то с нового витка жизни.

Вот и в этот вечер, удобно усевшись в кресло и, включив магнитофон, помогавший отвлечься от всего сиюминутного и житейского, она предалась воспоминаниям. Ей вспомнилось, как однажды впервые приехали к их соседям в гости родители. Валентин с Лидой оба работали, поэтому проводить время с гостями могли только в воскресенье, так как суббота тогда тоже была рабочим днём. А поскольку обоим родителям самим до пенсии ещё было далеко, они выбрались лишь на неделю, взяв её в счёт будущего отпуска, чтобы поздравить внука с трёхлетием. Просто бабушка считала, что три года – это очень важный рубеж в жизни ребёнка, когда из малыша он превращается во вполне полноценного члена семьи, способного существенно повлиять на погоду в доме. Значит, от того, как с этого возраста начать строить с ним отношения, во многом будет зависеть микроклимат в семье. И отметить эту важную веху в судьбе внука они хотели всей семьёй вместе, так сказать, в единстве трёх поколений.  И вот у них в запасе оставалось одно воскресенье и несколько вечеров, в которые они могли бы просто посидеть рядом и поговорить с детьми о жизни.

Лида попросила Ларису по-соседски взять над ними шефство, поводить по городку, организовать что-то вроде экскурсии. Но они отказались от этой идеи сразу же, то ли не желая обременять соседку в её, как заметила Лидина мама, интересном положении, то ли ни в каком экскурсоводе  не нуждались и хотели отдохнуть втроём с внуком, которого при бабушке с дедушкой стали водить в детский сад всего на полдня. Казалось бы, можно было на недельку вообще отказаться от садика, но тогда, прежде чем возобновить посещение садика, предстояло  снова проходить с мальчиком врачей, в том числе, сдавать анализы в СЭС.  Кому-то из родителей Кирюши, скорее всего маме, пришлось бы отпрашиваться с работы – вот такие существовали правила. А если ребёнок находится в группе хотя бы полдня, считалось, что он посещает сад. И совершенно неважно, чем он там занимается во вторую половину дня и с кем ещё контактирует. Так, или иначе, этот вариант всех устраивал. 

Муж Ларисы был в длительной командировке, поэтому все вечера напролёт она проводила за рукоделием или читала. В один из вечеров Лида с Валентином пригласили её на чашечку чая. Вспоминая тот вечер, Поплужная не могла не вспомнить и того конкретно, что тогда впервые заметила, как отличаются разговоры родителей с детьми, пусть те уже совсем взрослые, когда они живут вместе или, рядом, а значит, часто встречаются, от общения тех, кто живёт вдали дуг от друга. Вроде те же родные, близкие тебе люди, а ищут, с чего бы начать, стараются более тщательно подбирать слова, причём это касается не только взрослых детей, но и их родителей. Сначала она решила: то, что ей бросилось в глаза, происходит исключительно из-за неё – совершенно постороннего человека. Поэтому незаметно шепнула Лиде, не лучше ли ей уйти.

Но хозяйку опередила её мама, Римма Максимовна.

-Оставайтесь, Лариса, Вас ведь всё равно никто дома не ждёт – Лида сказала, что муж Ваш в отъезде. Скоротайте с нами вечерок.

И она осталась. Женщина даже вспомнить не могла, когда в последний раз вот так сидела вечером не в кругу ровесников, а с людьми в возрасте её родителей, которые, кстати, ей их чем-то напоминали. Хотя, возможно, все родители чем-то между собой похожи, особенно когда рядом с ними их дети и внуки.

Римма Максимовна сразу же начала делиться своими впечатлениями о Капьяре, тем более, что до этого в закрытых городках ей бывать не приходилось. Похоже, затевалась светская беседа, а по ним Лариса так соскучилась! Она сразу же вспомнила отчий дом. Как она любила, когда к родителям по выходным приходили их друзья и допоздна о чём только ни разговаривали: о политике и о литературе, о новом репертуаре  в театре оперы и балета и о проблемах  советской школы. Они никогда не распалялись до откровенного противостояния, но спорили отчаянно, пока не приходили к соглашению, что мнение любого из спорщиков имеет право на жизнь. Когда обсуждавшийся ими вопрос касался молодёжи, они неизменно обращались к Ларе, хотя она тогда была ещё школьницей средних классов. Ей льстило, что умные взрослые тёти и дяди внимательно слушают её, а потом, словно подводя итоги, говорят: «Да, иногда полезно послушать молодёжь. Оказывается, детки наши во многих вопросах не меньше нашего понимают».   

 Здесь же, несмотря на то, что она никогда не была человеком робкого десятка, всё никак не могла войти в затеянный Лидиной мамой разговор, несмотря на то, что время от времени та делала паузы, видимо, ожидая, что кто-то непременно вступит в разговор. Может, тема для всех оказалась несколько странной?

-Я довольно много езжу,- без всякого вступления начала Римма Максимовна, и вот что подметила: о населении города (это легче заметить в маленьких городках) можно судить по тому, как люди проводят в нём своё свободное время. Вижу недоумение на ваших лицах. Я вот о чём: если жители какого-нибудь городка, например, малоподвижны, привыкли по вечерам сидеть семьёй дома, потому что просто некуда выйти, они, как правило,  склонны к созерцанию, к философским раздумьям и рассуждениям. Такие люди постепенно становятся медлительными буквально во всём. В таких населённых пунктах обычно полных больше, чем  худых. Совсем другие качества развиваются в горожанах, если в городке, что ни вечер, все бегут на местный стадион, чтобы там самим погонять мяч или поболеть за любимую команду, - и других развлечений просто не признают. К примеру, ипподром, организованный при местном конезаводе, становясь единственным местом развлечения и отдыха для населения, воспитывает в своих горожанах такие качества, которые всегда отличат их обладателя от любого другого, не испытавшего на себе, что значит азарт.  Как ни приморский городок, вечером все оказываются на улице: одни просто сидят возле своих домов лицом к морю, другие, затерявшись среди отдыхающих, чинно прогуливаются по набережной, кто-то довольствуется тем, что пробежит по пирсу – и возвращается домой. Только, что бы каждый из них ни делал в вечернее время, это будет обусловлено близостью моря, которое просто требует, чтобы с ним на сон грядущий пообщались. 

Чуть ли не в каждом маленьком городке десятилетиями, а если это ещё и старый городок, то веками вырабатывается некий поведенческий стереотип. Люди из поколения в поколения привыкают к тому, как всего удобнее здесь отдыхать: гулять ли в старом парке, кататься ли на пруду на лодке, ходить ли в кино или на открытую эстраду, где уже, может, никто не выступает, но остались скамейки, где происходят встречи со знакомыми.

Римма Максимовна приводила ещё какие-то конкретные примеры, которые, вероятно почерпнула в своих поездках.

Лариса вспомнила, как тогда внимательно слушала эту интеллигентную женщину и всё не могла понять, зачем вообще был затеян этот разговор. Может, она хотела поделиться впечатлениями о своей последней поездке теплоходом по маршруту: Москва – Астрахань – Москва с  довольно продолжительными остановками в старинных русских городах? Лида об этой её поездке говорила как-то и всё сокрушалась, что не может выбраться и вместе с Кирюшкой и присоединиться к маме.

«Если так, и это прелюдия к рассказу о круизе, то тогда зачем начинать так издалека?»- рассуждала про себя Лариса, отвлекшись на какое-то время от повествования рассказчицы. 

-Вот я и подумала, наверное, здесь, я имею в виду в вашем Капьяре, у молодых вообще нет никаких развлечений, а традиций и коллективных привычек к культурному времяпрепровождению ваш молодой городок ещё не нажил.

Лариса с Лидой и её мужем переглянулись, недоуменно пожав плечами.

-Вообще-то тут особенно некогда развлекаться,- попытался объяснить Валентин,- рано уезжаем на службу, поздно возвращаемся.

-На то, о чём я говорю, много времени не нужно.

-Надеюсь, вы с папой не сделали после нескольких дней пребывания у нас вывод о том, что все, кто живёт в городке, - это буки и зануды, которые вообще не умеют отдыхать?

Родители рассмеялись.

-Да нет, дети, просто забрали мы сегодня Кирюшу из садика сразу же после обеда, и пошли с ним гулять по городку.

-И что же? Не увидели ни одного праздношатающегося по улицам или развлекающегося в Комсомольском парке на аттракционах? А кому развлекаться – большинство на площадках, остальные на десятке работают. По-моему, нет в этом ничего удивительного. По крайней мере, я не пойму, как то, что вы увидели, может охарактеризовать жителей городка, - вероятно решив помочь родителям перейти к какой-нибудь более близкой житейской теме, перебил Тимофея Ильича зять.

-Ребята, вы не поняли. Что ни шаг, на улице встречаешь молодую маму с коляской.

-Точно, а вспомни, как мы пытались целую кавалькаду колясок по проезжей части обойти?!- поддержала мужа Римма Максимовна.

-Ну, да, молодые женщины с маленькими детьми находятся в декретных отпусках или в отпусках по уходу за ребёнком, потому и не работают. И тут я ничего удивительного не вижу, - видимо, как и молодые женщины, не понимая, к чему весь этот разговор, попытался объяснить родителям Валентин,- уж они-то, наверное, не развлекаться на улицу вышли, а выгулять детишек, сходить в молочную кухню, в детскую поликлинику, в магазин, наконец.

-Вот мы с мамой и подумали, что главным развлечением у вас в городке, как это принято у молодых говорить, является занятие любовью.

Почему-то ни смеяться, ни даже улыбнуться никому из молодых тогда не захотелось, зато они - все трое покраснели. А родители легко непринуждённо засмеялись.

-А что это вы зарделись, как маков цвет? Мы же это не в осуждение говорим, просто констатируем факт. А иначе, как объяснить, что у вас так много маленьких детей?

-Да, и ещё беременных женщин, - добавил папа.

-Честное слово, где бы я ни была, такого количества молодых и будущих мамочек мне видеть ещё не доводилось.

Очень скоро, поняв, что затронутая ими тема не кажется интересной ни детям, ни соседке, бабушка с дедушкой решили её оставить. Они заговорили о предстоящем в детском саду празднике.

Ларисе вспомнилось, как её уговорили на следующий день пойти вместе с ними в садик к Кириллу и поприсутствовать на празднике.

-Вам, Ларисочка, даже полезно в Вашем положении чаще смотреть на деток, поверьте мне. Я хоть с детьми довольно давно не работаю, но по образованию я педагог и кое-что в этом понимаю.

Праздник проводили на улице сразу же после дневного сна детей, так что на этот раз Кирюшу оставили в садике на тихий час, чем он, конечно же, был очень недоволен и, прежде чем заснуть, долго капризничал. Когда бабушка поднялась вместе с Ларисой в группу, чтобы помочь собрать Кирилла, к ним подошла нянечка и не преминула сделать своё веское замечание:

-Вот вы несколько дней подряд ребёнка после обеда из сада забирали, а теперь мы расхлёбывай – из-за него, считай, вся группа больше часа заснуть не могла, вот то-то они теперь все квёлые на праздник и пойдут. Будут там носами клевать.

Римма Максимовна ничего не ответила, хотя позже Ларисе объяснила, что столь некорректные высказывания в адрес бабушки с дедушкой при ребёнке, даже если он такой маленький, не делают чести работнику детского сада.

-Раз Вы так считаете, то почему не сказали нянечке об этом прямо в глаза?

-Опять же, при внуке? Чем бы я тогда отличалась от этой нянечки?  Да и потом,- добавила она,- я же не знаю ваших порядков. Как бы мои замечания не отразились рикошетом на Лидочке и Кирюше. Это у себя дома я бы знала, как отреагировать, а тут, извините, чужой монастырь, а в него, как известно, со своим уставом не ходят.

Вот уж чего Лариса не могла тогда даже предположить, так это того, что она так хорошо запомнит все, даже самые мельчайшие подробности того дня, а потом будет периодически вспоминать их.

В этот день привезли в садик новые качели и карусели, не потому что чей-то отец из малышей был крутым бизнесменом по меркам Капьяра и расщедрился – просто таковых еще тогда не было. Пройдёт всего пять лет и они появятся. А тогда, в самом начале девяностых спонсорами, в лучшем случае, могла выступать только подшефная часть, если это был ведомственный детсад. Вот и здесь из обычных водопроводных труб умельцы сделали вполне приличные качели, маленькие карусели и горку. Всё это покрасили яркой краской. Не просто врыли, а забетонировали все эти сооружения так, чтобы они прочно стояли на земле и были совершенно безопасны для ребятишек. Игровая площадка получилась очень нарядной. А если учесть, что к празднику её ещё и украсили воздушными шарами и флажками, то видно было эту красоту издалека. И как только заиграла музыка, из окон соседних домов вылезли горожане, чтобы полюбопытствовать, что там в садике происходит. Так что зрителей, кроме родителей и бабушек с дедушками было много.

Лариса улыбнулась, вспомнив малышка из средней группы, которому поручили поблагодарить представителей части от имени всех детей сада. Он вышел на середину площадки и громко-громко произнёс, чуть ли не прокричал: «Спасибо Вам, спросоны, за то, что подарили радость детям!»

А сама подумала: «Ну, зачем воспитатель заставила мальчишечку учить такое слово, значения которого не понимал тогда не только он, несмышлёныш, но и большинство взрослых. Наверное, хотела показать всем, какие у них умные дети и воспитатели, конечно».

Воспитатель пыталась поправить мальчика, но он повторил неверно заученное слово несколько раз подряд в одном и том же варианте, и всё никак не мог понять, чего от него хотят. Кто-то еле сдерживался, чтобы не расхохотаться, потому что это действительно и звучало, и выглядело смешно, как в миниатюре у Жванецкого. Но особенно комично выглядела сама воспитатель, которая зачем-то стала неловко объяснять, что к следующему разу, когда спонсоры снова приедут к ним с помощью, мальчик Витя выучит это слово и будет произносить его без запинки. На самом деле для ушей взрослых это звучало примерно так: «Когда детский сад дождётся следующего появления спонсоров, мальчик Витя уже будет взрослым дядей и будет знать, кто такие спонсоры и как это слово произносить – с трепетом и подобострастием, прямо, как персонажи в пьесах А.Н.Островского».

Потом дети показали своим благодетелям небольшой концерт, в котором участвовал и Кирюша. Он вместе с группой мальчиков танцевал танец медвежат вокруг бочонка с мёдом, из которого вдруг вылетела миниатюрная девочка в костюме пчёлки с полиэтиленовыми крылышками, пытавшаяся поймать кого-то из медвежат. Она так отчаянно махала воздушными крылышками, что, казалось, вот-вот и вправду взлетит. Это был последний номер в концерте, наверное, потому что он был самым милым.

После того, как медвежата укатили с площадки бочку, а вслед за ними улетела и пчёлка, к центру площадки направилась та самая воспитатель, которая знала, кто такие спонсоры. Вероятно, она хотела сообщить всем об окончании праздника и ещё раз поблагодарить военных. Но тут, неожиданно для всех, опередив воспитателя, на середину выбежала девчушка. Она была крупнее прочих детей,  и иначе, как «толстушка», казалось, её никак нельзя было назвать. Курносая, веснушчатая, с яркими пухлыми губками, она так стремительно рванула к центру, что никто из воспитателей и нянечек не успел остановить её.

Девчушка встала рядом с новыми качелями, взялась кончиками пальцев за подол и стала смешно покачиваться на толстых ножках.  Затем, перестав раскачиваться, совсем не детским, низким голосом с хрипотцой громко произнесла, с вызовом глядя на всех собравшихся, высоко подняв голову, всю в жёстких, словно проволочки, кудряшках рыжих непослушных волос:

-Посмотрите! Я тоже сегодня красивая!

Ларисе даже не нужно было напрягать память и зажмуриваться, чтобы вспомнить девочку и то, что она ещё говорила – ребёнок стоял у неё перед глазами, как будто она видела его в эту минуту воочию.

-Вчера,- продолжала толстушка громко и отчётливо,-  Ольга Михаловна сказала моей маме: «Ищите для своей Вари нарядное платье, а не найдёте, лучше в сад утром не приходите, к нам гости придут из части, а мы позориться из-за Вашей дочери не хотим – вечно Вы её, как пугало одеваете». Сегодня, почемучто у меня красивое платье.

Она ещё тогда успела поклониться, продолжая держаться за подол. И только после этого девчушку за руку увели в конец игровой площадки, видимо, для проработки.

Лариса вспомнила, что потом была какая-то заминка, и заведующая перед всеми как-то нелепо и несуразно  извинялась. Сама же она закрыла праздник и, окружённая военными, пошла за территорию, чтобы проводить их до автобуса.

Поплужные и Лида с Валентином жили в соседнем с садиком доме. Окна Ларисиной кухни как раз выходили на ту игровую площадку, где они были на празднике. Римма Максимовна и Тимофей Ильич повели внука сразу же после праздника в кафе «Сказка», звали с собой и Ларису, но она, сославшись на то, что у неё устали ноги, предпочла пойти домой и прилечь.

Вечером, зайдя на кухню, она машинально выглянула из окна и удивилась, увидев толстушку, вместе с нянечкой, отчитавшей бабушку Кирилла. Они сидели на скамейке, на той самой площадке, где несколькими часами ранее проходил праздник. Не давая себе отчёта, зачем она это делает, Лариса спустилась и через минуту уже была на территории детского сада. Она не могла вспомнить, как ей пришла в голову бредовая идея поговорить с девочкой, да и вообще, зачем это было нужно.

Когда она подошла к игровой площадке, нянечка как раз  зашла в помещение, вероятно, закрыть и опечатать группу.

-Ну, здравствуй, Варенька!- начала Лариса.

-Здравствуйте, тётя. А я Вас знаю – Вы у нас сегодня на празднике с другой тётенькой были. Вы были с Кирюшей и с ним потом ушли. А вы не его мама. Я его маму знаю. Она чёрненькая, а вы беленькая и маленькая, и толстенькая немножко.

Лариса стала расспрашивать девчушку, чем они занимаются в садике, как их кормят, хотя сама не понимала, зачем это ей. У них завязался разговор.

-А у нас до этого ещё праздник был. Мы там стихи рассказывали, кто кем хочет стать и у кого кем мама с папой работают. У нас тогда в зале тоже гости были и ещё две тёти из радио. Они подходили и всех спрашивали деток, а меня никто не спрашивал. Мне Ольга Михаловна  Барби из закрытого шкафчика принесла. Раньше никогда не давала, а тут дала. Сказала, сиди и играй молча. Только я Барби не люблю.

-Правда? А почему не любишь?

-Она на куколку не похожа.

-А на кого же она, по-твоему, похожа, скажи.

-На маленькую тетеньку. А я с тётеньками играть не люблю.

-Это почему же?

-Почемучто они меня тоже не любют.

-Ну, что ты, Варенька, у вас в садике такие хорошие воспитатели, они добрые и ко всем деткам хорошо относятся.

-Ко всем хорошо, а ко мне – плохо.

Дальше последовала пауза, а потом послышался стук каблучков. По асфальтированной дорожке приближалась нянечка, хотя, точнее было бы сказать, помощник воспитателя – так с недавних пор стали называть тех, кто приносил детям еду, мыл группы, спальни и помогал воспитателям одевать детей на прогулку, с чем никак не могла справиться одна воспитатель, особенно в холодное время года. Ещё издали услышав, о чём Лариса говорила с девочкой, она сразу же включилась в разговор:

-Да не слушайте Вы Варьку,  она вечно околесицу несёт.  Или того лучше – мать её с претензиями приходит, мол, мало её дочери внимания в детском саду уделяют. И ведь откуда, что берёт? То, почему её ребёнка на занятиях мало спрашивают, то, почему  игрушек не дают? А то вдруг придумает, что стихи к утреннику не те с ней учат. А Вы сами посмотрите на неё! Это ещё сегодня к празднику приодели, и то, Ольга Михайловна тыщу раз должна была напомнить, чтоб сад не позорила. Слава Богу, на сей раз послушались. Нет, вы сами подумайте, что будет, если, скажем, дать ей роль Снегурочки или Дюймовочки – ведь обхохочутся все.  Слова-то она выучит, у неё память хорошая. И говорит она громко. Но с её-то внешностью, вы ещё скажите, чтоб ей разрешили снежинку вместе с другими девочками танцевать. А мать всё обижается. А на что обижаться, если сама раскормила деваху.

-Ну, зачем же Вы так? Дети – такие же люди, как и взрослые, а те, как Вы, наверное, заметили, очень разными бывают. Вы только посмотрите, сколько крупных полных и даже толстых актрис у нас в театрах, а как многие из них талантливо играют – заслушаешься их речью и засмотришься на их красоту, разве не так? Да и потом, детсад – это не театр. И дети в нём – никак не актёры. И ещё, знаете, что, не надо бы было так при девочке говорить. Она хоть и ребенок, но, поверьте, ей обидно такое о себе слышать.

-А что я такого обидного сказала? А про роли – это всё правда. Давала им воспитатель роль Репки или Снеговика, так мать даже учить их отказалась со своим дитём. И вообще, чо тута обижаться, сами раскормют девок, а потом мечтают, чтобы они принцессами были. А то, что  при Варьке говорю, так она сопля ещё – ничего не понимает.

-Зря Вы так. Это жестоко.

И тут вдруг снова заговорил детский, но низкий и с хрипотцой, голос девчушки:

-А я всё понимаю. Хочете, я скажу Вам, тётенька, кем я хочу стать? - так и не потеряв нить в разговоре, который до этого сама начала девочка, вспомнив о предыдущем утреннике, спросила она у пожелавшей поговорить с ней незнакомой ей женщины.

-Конечно же, хочу, скажи, Варюша.

-Старушкой хочу стать.

-Как старушкой?

-Вот, сами полюбуйтесь, какую ерунду несёт!

-Не ерунду! Старушкой хочу быть! Они толстенькие бывают, и платюшки у них не очень красивые, и личики морщенные-морщенные, а внучки их всё равно любют и жалеют. И другие все люди их тоже любют и не обижают, и толстыми бочками не дразнют. А другие старушки с ними дружат, и никто не смеётся над ними. Потом чай к ним приходют пить, и конфетки с собой приносют, вот!

-Варенька, ведь бабушки тоже не сразу старенькими стали. Они раньше молодыми и даже маленькими были, как ты, а потом вырастали и где-то работали. Вот, ты, где бы хотела работать?

-Где обзывать не будут, не станут смеяться и ругаться на меня плохими словами.

-Дрянная девчонка – всё она выдумывает,  наговаривает, никто её плохими словами  не ругает. Не верьте ей, женщина! Ты что же это такое говоришь, а, дрянная девчонка?

-Варя, а как ты думаешь, где к тебе станут хорошо относиться, на какой работе?

-Где собачки, козочки, коровки и овечки, и где тётенек нет. Ой, вон моя мама идёт.

Лариса тогда обратила внимание, как легко, несмотря на свои габариты, девчушка вскочила и побежала встречать торопившуюся к ней в сад маму.

-Простите, Бога ради, задержали на площадке. К мотовозу не успела – вот и пришлось сначала несколько километров пешком идти. Хорошо ещё, что потом попутка подобрала и до самого садика довезла. Простите.

-Бог простит, а нам каждый раз всех, кто за своими детьми вовремя не приходит, прощать, прощалка отвалится,- зло ответила нянечка,- и вы, женщина, тоже с территории шли бы. Сейчас сторож выйдёт на калитки замки навешивать.

В тот вечер Лариса, ждавшая ребёнка, впервые задумалась о том, стоит ли своё дитя отдавать в сад. Попадутся ему такие заведующая, воспитатель и нянечка, как те, с какими  довелось познакомиться в течение дня, в том числе и по рассказу маленькой девочки. И чего тогда ждать? Появится у малыша с самого детства, как у этой Вари, комплекс неполноценности…

Потом целая жизнь потребуется, чтобы от него избавиться.

Может, потому и занималась она Даниилом до школы сама. Взяла в библиотеке учебники, по которым учатся в пединститутах на факультете дошкольного воспитания, проштудировала их, выписала журнал «Дошкольное воспитание» и учила его и воспитывала по современным методикам, которые предлагались самыми продвинутыми в этой области педагогами, опережая детские сады. Даниил уже в четыре года вполне сносно читал, причём делал это в охотку, без напряга, сам выбирал книжки, сам потом комментировал прочитанное, что очень радовало молодых родителей. Никогда потом они не пожалели, что не отдали его в детский сад.

Вспоминая тот свой визит в детский сад, Лариса не раз задумывалась не только о жизни вообще, но и о том, как может сложиться судьба ребёнка при таком к нему отношении тех, в чьи обязанности входит делать жизнь воспитанников счастливой и радостной.

Давно уже и Лида с Валентином уехали служить в Подмосковье, едва он окончил академию.

Да и им с Юрой осталось служить не больше пяти лет. Слава Богу, по части комплексов с Даниилом всё в полном порядке. За него переживать нет нужды – воспитали так, что он со всем, что ему ни повстречается, обязательно должен справиться. Теперь только бы самим удержаться на плаву, только бы оказаться в фарватере, чтобы плыть дальше, не растеряв по дороге ни здоровья, ни тёплых дружеских отношений, ни бережного друг к другу отношения. Только бы река под названием Жизнь оставалась полноводной и не делала крутых изгибов и поворотов…