Два кубка

                Когда единственный друг едва занявшего престол принца Ронана де Тюррена – граф Делор Лотер отказал в своем согласии на очень полезный и правильный брак, принц даже растерялся. Во-первых, до того момента граф Лотер никогда и ни в чем не отказывал своего другу; во-вторых, дом Лотеров никогда не отказывал своему повелителю – дому Тюрренов, которому присягнул почти три сотни лет назад и с тех пор крепко и верно нёс службу.
                Но принц Ронан был очень терпелив и любопытен, а потому, не прогневавшись, а больше удивившись, он заговорил со своим другом как можно честнее:
-Почему ты отказываешься? Твоя избранница из древнего дома, ее земли…
-Дело не в этом, - мгновенно угадав мысль своего друга и принца, перебил граф Лотер (с глазу на глаз он мог себе это позволить, вернее – ему позволяли подобное), - дело в том, что дом Лотеров всегда искал себе брак только по любви.
                Ронан не удержался от смешка:
-Брак не означает любовь, а любовь не означает брак, люди нашего происхождения не имеют права выбирать сами. Есть общая польза и общее благо!
-Мой дом предан твоему дому, - не сдался Делор, - но единственное послабление, которое он имел на протяжении трехсот лет за верность, которая не снилась ни одному псу – это выбор своего брака!
                Принц развеселился еще больше. Он знал, что его друг неуступчив, когда дело касается настолько принципиально важных ему вещей, к тому же – да, дом Лотеров имел такое послабление. За трёхсотлетнюю историю преданности, как теперь припоминал Ронан историю, в этом доме происходили поразительно неравные браки! Так, например, прадед Делора и вовсе женился в свое время на крестьянке! Был скандал…
                Скандалов вообще было много, но этот дом держался на своей преданности и четкой позиции, и на обширных плодородных территориях, которые позволяли им не только добывать редкие залежи камней, но и выращивать зерна много больше домов, что таких скандалов не допускали. И другие дома мирились с избранницами и избранниками рода Лотеров, улыбались, терпя присутствие «сомнительных» и откровенно «низкородных», что возмутительно вели себя, как равные благородной крови, среди своего присутствия. Некоторых даже забавно перекашивало…
                Принц Ронан был равнодушен к низкородности и сомнительности происхождения: его люди знали, что он спокойно может разговаривать не только с начальниками своей армии, но и с простыми солдатами, с крестьянами, и бродячими торговцами.
-Одно послабление за годы преданности меня и моего дома, - подвел итог Делор, - неужели никто, кроме меня не может составить счастье этой…прекрасной и полезной женщине?
                Ронан де Тюррен немного подумал и кивнул, показывая, что – да, может.
                И всё вернулось на круги своя, продолжилось так, как должно быть. Граф Лотер никогда не выказывал никакого сопротивления решению или поступку своего друга и принца, даже если он был в душе не согласен, то умел молчать и делать то, что нужно было сделать.
***
                Когда граф Делор Тюррен объявил, что женится, принц не удержался от вопроса:
-И где ты ее нашел? В селеньях или в лесу?
-Напрасно издеваешься, - серьезно отозвался граф, - я женюсь на даме достаточно благородного происхождения.
-И кто же избранница? – теперь Ронан заинтересовался всерьез, кажется, он даже отложил в сторону незавершенное письмо к какому-то из философов далекой земли, с которыми так любил переписываться, а, может быть, он просто передвинул лист в сторону, чтобы освободить место для новых строк.
-Леди Эллия, - глаза Делора опасно блеснули.
                Реакция Ронана последовала мгновенно:
-А может быть, еще по селеньям походишь?
                Леди Эллия была хорошего происхождения, молода и достаточно богата. На этом ее добродетель заканчивалась, так как за нею бродила слава язвительной и тяжелой, несмотря на свою молодость, женщины. говорили, что у нее на редкость вздорный характер.
                Эту леди Ронан знал очень хорошо. Она была из благородной крови, но не имела более родственников подле себя – ее мать умерла в родах, а отец сгинул в битве, старший брат умер от болезни, дядя был отравлен по ошибке одним из наемников, что желали добраться на пиру до другого гостя…
                Для того, чтобы понять, что это была за молодая особь, лишавшаяся раз за разом всех своих родственников, достаточно было сказать, что у нее был внушительный капитал и она оставалась в одиночестве. Охотники до нее были – имя плюс деньги, земли, связи – это, конечно, не могло не собрать вокруг нее определенный интерес, который увеличился и очень значительно, от многочисленных смертей родственников вокруг. Еще бы! Наивные думали, что ею будет очень просто управлять, ведь она так одинока, так слаба…
                И, тем не менее, несмотря на выгодно свое положение, леди Эллия была одна: что-то было в ней, чего не выдерживали претенденты на ее руку.
                И тут такая новость! Такая странная, поразительная новость!
-Как? – только и вымолвил пораженный принц Ронан, - то есть…как и почему?
-Я встретил леди Эллию на Зимнем Балу в твоем замке два года назад, - граф не замечал пораженности своего друга, его окрыленность, как окрыленность любого влюбленного, была слишком эгоистична, чтобы замечать что-то вокруг себя. – Она была здесь!
                Принц вспомнил – да, два года назад она действительно приезжала. Ведущая в основном образ жизни затворницы, леди Эллия навестила замок принца де Тюррена, но уехала довольно рано и, кажется, даже успела ввязаться в какой-то скандал…
-Она ввязалась здесь в скандал, - подтвердил несказанное другом Делор. – Представляешь, ей посмели заявить, что ей надлежит больше соответствовать роли женщины, и меньше заниматься управлением своих земель, ведь своим управлением она только и разорит его, нанеся всем землям ощутимый вред.
                Принц поморщился. Он обладал хорошим воображением и мгновенно представил, чем может обернуться такое вот высказывание для леди Эллии, которая, как он понимал, на дух не выносила пренебрежения и чужой насмешки, предпочитая самой пренебрегать и насмешничать.
-И я полюбил ее, едва увидел, - продолжал Делор. – Я два года ходил вокруг нее, - я был безумен, и она гнала меня прочь. Я уходил и возвращался. Я слышал о себе столько, чего не слышал никто. И вот, она стала сдаваться, представляешь?
-Достал ты ее, - хмуро отреагировал принц, но Делор снова не услышал.
-И я смиренно просил ее быть мне женой. И она согласилась…
***
                Когда леди Эллия предстала перед принцем Ронаном, прибыв в замок с тем, чтобы получить благословение принца и сыграть свадьбу с графом Лотером, принц убедился в том, что его другу будет очень непросто.
                Нет, она оказалась действительно молода, и в лице ее не было, как и говорили, какой-то особенной красоты, но были какие-то странные черты, притягивающие внимание, а еще…взгляд. В этом взгляде, казалось, отражено было какое-то пережитое болезненное чувство, еще не отжившее, все еще отравляющее и грозившее отравлять еще не один день.
                Это был странный взгляд. Так может смотреть человек, которому пришлось вынести столько горя и боли, что он близок к безумию сам.
                Вела она себя учтиво, холодно. Ронан хотел благословить ее на брак, но в какой-то момент у него сложилось стойкое ощущение, что это не он дает ей оценку, а она ему. Казалось, что это леди Эллия принцесса, а он, Ронан, просто искатель ее милости. Во всяком случае, в ней не было почтения, страха, заискивания, или чего-то еще, что Ронан так часто видел в своих придворных. В ней была холодность и вежливость, словно весь ее визит к принцу был необходимостью, не более!
                Это неприятно задевало, но принц решил, что если его друг, в конце концов, сумел заполучить ее сердце и не замерзнуть в ледяном ее взгляде, то, возможно, самому де Тюррену только и остается, что не препятствовать этому браку.
                Более того, в день свадьбы, когда по приказу принца раскинуты были роскошные пиры по всем землям, Ронан преподнес новобрачным подарок лично от себя, изготовленный по специальному заказу у лучшего мастера его земель – два кубка. Два серебряных кубка, удивительно легкие и, будто бы кружевные в своей резьбе, выполненные с таким изяществом узоров, могли поразить даже самого взыскательного и требовательного человека, а также не оставили бы равнодушными и самого далекого от искусств крестьянина. Эти два кубка – воплощение человеческой мысли, которая взяла за основу творения божия…
                И от того, когда леди Эллия холодно и вежливо отозвалась:
-Благодарю вас, ваше высочество, за этот чудесный подарок, - Ронан даже слегка раздосадовался.
***
                Семейная жизнь приносила графу Делору, очевидно, одни положительные эмоции. Он расцвел, он стал запредельно шутлив со всеми, кто попадался ему на пути,  и всякая мрачность оставила его.
                Службу он нес исправно, даже, когда приходилось надолго покидать дом, Делор не смел жаловаться. Но принц Ронан сам видел, как тяжело его другу оставлять любимую им жену и потому старался меньше посылать его в далекие земли.
                Однако в какой-то момент ему тоже пришлось пойти наперекор своему желанию и лишить своего друга долгого присутствия не просто на родной земле, но и на земле вообще – кто-то должен был возглавить морскую миссию.
                Суть этой миссии сводилась к тому, чтобы разведать несколько земель на предмет ресурсов и возможных союзничеств. Принц Ронан знал, что ни один капитан, которого он поставил бы на свой лучший корабль, не сможет вынести этой миссии – нужна была дипломатическая точность, и нужно было доверие почти поразительное.
                Граф Делор Лотер увидел метания друга. Он угадал их причину и предложил сам:
-Я могу съездить.
-Шесть земель, - возразил принц, хотя и надеялся, что Делор уговорит его, - шесть земель, шесть поездок. Примерно на год хаотичного присутствия в перерыве между поездками.
-Я верен твоему дому, - граф покачал головой, - и это важнее. Мне не хочется оставлять мою нежную и дорогую Эллию, но я принес присягу и это значит для меня и моего дома больше.
                Принц Ронан с благодарностью кивнул и пожал руку другу.
                Леди Эллия, кстати, пришла вечером того же дня к принцу, запросила разговор с ним наедине. Ронан согласился, смутно опасаясь, что она будет рыдать, или грозиться карами, за то, что ее мужа отсылают так далеко и надолго.
                Но она снова была холодна.
-Ваше высочество отправляет моего мужа в плавания?  - уточнила леди Эллия тихо.
-Да, - признал Ронан, - но, во-первых, он сам вызвался, хотя, не могу не заметить, что очень вовремя. Во-вторых, он будет появляться здесь в перерывах между плаваниями. И это займет всего около года…
                Принц почувствовал, что…оправдывается! Не перед собою оправдывается, а перед нею! неслыханно!
                Медленно леди Эллия кивнула:
-Благодарю вас, ваше высочество, за доверие, оказанное моему мужу.
                Подняла глаза на Ронана и того кольнуло странным чувством, которое он отметил, но пока не мог объяснить, а она продолжила:
-Мой муж не подведет вас.
                Повернулась и вышла. И только тогда, когда за нею закрылась дверь, принц де Тюррен понял, что его кольнуло – глаза у этой женщины, у этой насквозь, как ему казалось, холодной женщины, были заплаканные.
                И тут принц понял, что, возможно, спешно судил о ней.
***
                Каждый раз, возвращаясь, граф Лотер приносил с собою запах моря. Его роскошный камзол, выделанный из темной кожи, был покрыт тонким слоем въевшейся смоли и растрескался, с пуговиц слезло серебряное покрытие, и весь его вид был диковатым:  месяца он провел на корабле, среди могучих и кипящих волн, его трепали ветры всех сторон света, и жгло беспощадное солнце. Загар лег немного неровно, от запястий шла белая кожа, Делор почти не закатывал рукава и не обнажался на солнечных лучах. Зато его руки, шея, лицо – все было чуть-чуть темнее, несло в себе след чего-то… огрубевшего, но полного сил. А глаза…как блестели глаза этого человека! Он был счастлив, почти неприлично счастлив. Море и плавание оставило на нем свою печать.
                Прежде, чем пойти к жене, Лотер шел к принцу, рассказывая ему спешно о делах.
-Расскажи, что видел, - неизменно просил (именно просил, а не требовал принц).
Граф также неизменно прикрывал глаза, на мгновение пытаясь справиться с покорно выплывшим в его сознание штормом, когда яростная волна билась о борт хрупкой, будто бы, посудины. И кто-то из моряков испуганно молился, а сам Делор, несмотря на увещевания команды, стоял подле рулевого и хрипло отдавал приказы, и приказы тонули в омуте громовых раскатов, и шторм набирал силу, и не было спасения. Паруса рвало, складывались и стонали штоки…
                И все приказы мгновенно исполнялись, пусть даже голос доносил лишь обрывки команд:
-Лево… облегчить…на нос…
                Что-то творилось. Все действовали как один, слажено и четко, орудовали технично, спотыкаясь иногда о концы, и хватаясь за рей-штерты, лишь бы устоять против громящей все на своем пути стихии. Об этом ему рассказать? Принц не плавал… он не знает, что такое стаксель и кливер, не представляет, как ставится мачта, да оно ему, если честно, и не надо. На кой ему это черт? Он купит капитана, вырастит. Ему важно, чтобы корабль был, чтобы он плыл и вернулся. Что там будет с ним в морях, что такое фок-мачта и флагшток ему плевать.
-Ну? – поторапливал сгорающий от нетерпения принц. – Что видел?
                Ему хотелось услышать уже не о делах, не о переданных письмах, а о диковинках, о сказках…
                И граф Делор брал себя в руки и начинал говорить о том, что встречал, хотя, его собственный голос казался ему странным и слова были словно чужие. Он вдруг сам думал о том, что просто читает чью-то сказку, ведь что можно привести, вернуть с морей? Только жизнь. Собственную спасенную жизнь и, ценя ее, сложно вспомнить, что именно потрясло…
                Но он был преданным и он пытался вспомнить диковинное, хотя сейчас, когда не качалась под его ногами вода, но все равно его слегка еще вело от непривычной уже суши, ему виделось все совсем иначе, что-то было будто бы ярче, а что-то гораздо скромнее. Искаженная память…
-Я расскажу тебе об одном орудии, которое встретил у северян, и больше ни у кого такого не видел! Это такая…длинная штука, как бы рука, только механическая, она крепится к корме корабля и может условно подхватить корабль и совсем неусловно бросить его в воду. Представляешь? Многие были…поражены, когда столкнулись с этим орудием. Его называют «Коготь».
-Вот как?! – принц даже восхитился, - я посоветуюсь с мастерами. Вернее, назначу кого-нибудь, чтобы посоветовался с мастерами.
-Про красивые берега и лазурный песок тебе рассказывать смысла нет? Ровно как про мраморные памятники, белые города…
-Есть, - возразил принц, - но я сейчас не в том настроении, - расскажи о них своей жене.
-Как она? – этот вопрос терзал графа с самого начала, с самого его возвращения, но он не мог задать его сам.
-Не знаю, холоднее, чем лед, - искренне отвтеил де Тюррен.
-Она не так холодна и мраморна, какой кажется, - угадал его досаду граф, - я счастлив. Она нежная, удивительно живая и понимающая.
-Ну да, - Ронан кивнул, - с ее «спасибо, ваше высочество», произнесенное так ровно и безжизненно, что…
-Просто моя жена считает, что все, что у нее есть в душе, все свои чувства, все свои мысли, она должна делить с самым близким человеком, - объяснил граф . – Все остальные для нее – это маски. Клянусь тебе, ты не узнал бы этой женщины…
-Хватит о ней, - воззвал принц, - я ценю твой брак, но сейчас мне интереснее о чудесах, чем о ней. Ты счастлив – хорошо, поверю тебе. Но что до моря? Что до его загадок и до других берегов?
-Да… - граф Делор взял себя в руки, вспомнил утраченную мысль, продолжил, - конечно, ты не представляешь, что я видел! Песок…из стекла. Из настоящего стекла, он режет руки и ноги. Город, где все крыши из золота, они отливают на солнцем и ослепляют. Я видел город, на берегу которого стоит огромный мраморный цветок, я видел статую дракона, вырезанную из гранита. Ты представляешь? Я видел скалу, у которой человеческое лицо…
                Принц Ронан утонул в образах. Его лицо приобрело странное мечтательно выражение, которое не было с ним в обыкновение.
-Я видел огромный дом на самом обрыве скалы, я видел маяк, который светит зеленым светом… я видел огромный корабль, ну которого на носу был прибит человек, в наказание…я видел пиратов, я видел людей, у которых на головах были такие…шлемы из шкур, если угодно, они надевали шкуры хищников на себя, как плащи, а их лодки скользят слишком быстро и легко. Они суровы. Они не признают денег!
-Это как? – не понял принц.  – Вообще не признают?
-Вообще, - подтвердил свистящим шепотом граф.
-Тебя не было всего пару месяцев, - скорее сам себе пробормотал де Тюррен, - почему у меня ощущение, будто тебя не было пару лет?
-Там время идет иначе, - просто ответил граф. – День идет иначе. Я видел многое…и прекрасное, и жуткое.
-Ты можешь бояться? – вот теперь Ронан по-настоящему изумился.
-В воде,  на три локтя от нашего корабля прошла однажды рябь, в лунном свете, - голос графа задрожал, он видел все как наяву, опять, - прошло что-то очень быстрое, рядом с поверхностью воды, что-то очень быстрое, Ронан! оно было…как змея по типу кожи, это не рыба, нет! очень длинное и толстое.
-Да ну тебя к черту! – впечатлительный принц поежился.
-Оно крупнее кита, - вещал Делор, - поверь…у него кожа, как будто бы…змеиная, или коровья… это было жутко. Оно пронеслось под нами, и корабль закачался от ряби.
                Ронан тихо выругался:
-Надо поискать в книгах, что это за дрянь…
-О, - граф потер глаза, его била дрожь, - я видел еще кое-что…
-Если эта история начинается с того, что под твоим кораблем что-то еще проскользнуло, даже не начинай! – предупредил де Тюррен.
-Да нет, - отмахнулся граф, - это хуже.  Видел корабль, он вышел из тумана. Корабль, как корабль. Только паруса ободранные. Знаешь, такие…ладно, я просто скажу тебе, что никого из команды там не было уже лет двадцать. Корабль просто шел по воде. Представляешь?
-А где команда? – мрачно осведомился Ронан, - уплыла?
-Не знаю. – Делор откинулся на спинку кресла, - может быть, увели в плен, но обычно забирают и корабль. Или…не знаю, но это было даже красиво. Я отвел этот корабль в бухту Скорби…
-Куда? – Ронан не вовремя отпил вина, чтобы разогнать все образы, сковавшие его, и даже закашлялся.
-Бухта Скорби, - повторил граф, - есть такие места…в некоторых точках, там течение, и дно такое…короче, это места гибели многих кораблей, мы отводим туда такие. Если встречаем. Течения выносят к бухтам скорби те корабли, которые попали в шторм и не выбрались или…
-Ясно, - принц кивнул, - звучит красиво и скорбно. И немного печально.
***
                Когда пришло известие о том, что корабль принца де Тюррена попал в шторм, принц почувствовал, что свершилось непоправимое. Он пытался убедить себя в том, что шторм – это еще ничего, ведь, наверняка, он был не первым, а корабль цел, возвращался назад.
                Но когда команда вышла мрачнее тучи, принц понял – свершилось. Свершилось оно, непоправимое.
                Графа Делора не было.
                Как оказалось позже, граф Делор Лотер в какой-то момент, когда бушевало и кипело ледяное море, взял управление кораблем на себя, наловчившись за время путешествий, и выполнил разворот, чтобы удержать корабль. Он спас команды, но не предвидел той волны, что коварно хлестанула его и забрала куда-то на дно.
                Даже хоронить было нечего.
                Принц Ронан поверг двор в траур. Его друг скончался. Его друга забрало море и он не мог даже этому морю отомстить!
                Что до леди Эллии, овдовевшей и вмиг выцветшей – она не рыдала. Она не билась в истериках. Она просто закостенела и оледенела еще больше. Погрузилась в скорбное молчание. И еще – выцвела. Она превратилась в странную безликую тень, которую неожиданно стало легко не заметить, чего раньше нельзя было допустить и в мыслях, но теперь…
                Все для нее потеряло значение.
                Принцу Ронану донесли в день символических похорон графа, что леди Эллия сидит у себя и смотрит на два подаренных им кубка к свадьбе. Говорили, что она что-то шепчет, поглаживая пальцами их узорную вырезку, но разобрать тот шепот нельзя.
                Де Тюррен пожал плечами – его скорбь была велика, а что до безумств еще и вдовы…он позаботится о ней позднее. С утра, например, возьмет и зайдет к ней, чтобы…
                Утешить ее не получится, и самому утешиться тоже, но, хотя бы заявить о своем участи, а сейчас ему невозможно идти к ней. Ее холодность, в которую она обернется при виде принца, взбесит его.
-Она плачет? – коротко спросил принц.
-Ни слезинки не пролила, - с осуждением доложили ему. – Сидит и гладит кубки…шепчет, но не плачет, не молится.
                Ронан вздохнул и вспомнил слова своего погибшего и единственного друга, что Эллия делится только с самым близким человеком своими чувствами. Неужели у нее, кроме самого графа Делора в замке не было ни одного близкого человека?
                Подумав, Ронан понял, что да, не было. Она держалась в стороне, не могла найти особенной дружбы ни с кем и полностью растворялась в муже, видимо.
                Которого отняло море.
                В которое отправил его с ам Ронан.
Было от чего прийти в бешенство!
***
                Леди Эллия не показывала своих чувств. Она носила маску мрамора, но внутри у нее горело невысказанное горестное пламя, которое не могло быть успокоено чем-либо.
                Только если водой, к которой леди Эллия теперь стремилась, когда ее собственный мир закачался под ногами и стал разрушаться. Ей хотелось сохранить в  своем сердце хоть какую-то опору, но пепел всех ее желаний и всех ее мечтаний обрушился на ее плечи, покрыл всю ее душу непробиваемым и нестираемым слоем грязи.
                Все было кончено. Для нее все было решено.
                Она не боялась смерти. она боялась теперь только жизни, в которой не сможет коснуться груди своего любимого мужа, и услышать его голос. это было страшнее всего для нее.
                Ее руки, открывающие флакон с ядом, даже не дрогнули. И не пролила леди Эллия и капли, когда наполняла один из подаренных кубков отравой. И губы ее тоже не дрогнули, когда коснулись обжигающего напитка.
                Но это так далеко от воды!
                Леди Эллия вышла из замка в покрывале ночи, и никто не посмел ее задержать, но до принца донесли. Он, почуяв странную угрозу, велел броситься за ней и почему-то угадал безошибочно, где ее искать:
-К берегу! – прохрипел принц, чувствуя, как вновь совершается непоправимое.
                Но к тому моменту, когда стража подоспела к берегу, леди Эллия, четко знающая дозировку и ведающая в ядах, уже успела броситься в воду с таким исступлением, словно бросалась в постель к возлюбленному. Впрочем, для нее это так и было – вода, забравшая ее мужа, стала колыбелью новой их любви, что стояла за пределами вечности.
                Тело леди Эллии вода странно пощадила. К рассвету, когда Ронан уже знал, что кончено и это, ее вынесло на берег – нетронутую о камни и скалы, коих было множество. Но не было и царапины на спокойном молодом лице ее, только легкая улыбка.
                Ронан сам взял два подаренных кубка и со всего размаху бросил их в воду. Они были так легки, что не должны были даже утонуть, но и сам Ронан и свидетели, видевшие обезумевшего от скорби принца, могли поклясться, что кубки, дрогнув на воде лишь раз, не сговариваясь, провалились в бездну холодной и черной воды.
 
 
               
 
 
 

© Copyright: Анна Богодухова, 2021

Регистрационный номер №0488356

от 1 февраля 2021

[Скрыть] Регистрационный номер 0488356 выдан для произведения:                 Когда единственный друг едва занявшего престол принца Ронана де Тюррена – граф Делор Лотер отказал в своем согласии на очень полезный и правильный брак, принц даже растерялся. Во-первых, до того момента граф Лотер никогда и ни в чем не отказывал своего другу; во-вторых, дом Лотеров никогда не отказывал своему повелителю – дому Тюрренов, которому присягнул почти три сотни лет назад и с тех пор крепко и верно нёс службу.
                Но принц Ронан был очень терпелив и любопытен, а потому, не прогневавшись, а больше удивившись, он заговорил со своим другом как можно честнее:
-Почему ты отказываешься? Твоя избранница из древнего дома, ее земли…
-Дело не в этом, - мгновенно угадав мысль своего друга и принца, перебил граф Лотер (с глазу на глаз он мог себе это позволить, вернее – ему позволяли подобное), - дело в том, что дом Лотеров всегда искал себе брак только по любви.
                Ронан не удержался от смешка:
-Брак не означает любовь, а любовь не означает брак, люди нашего происхождения не имеют права выбирать сами. Есть общая польза и общее благо!
-Мой дом предан твоему дому, - не сдался Делор, - но единственное послабление, которое он имел на протяжении трехсот лет за верность, которая не снилась ни одному псу – это выбор своего брака!
                Принц развеселился еще больше. Он знал, что его друг неуступчив, когда дело касается настолько принципиально важных ему вещей, к тому же – да, дом Лотеров имел такое послабление. За трёхсотлетнюю историю преданности, как теперь припоминал Ронан историю, в этом доме происходили поразительно неравные браки! Так, например, прадед Делора и вовсе женился в свое время на крестьянке! Был скандал…
                Скандалов вообще было много, но этот дом держался на своей преданности и четкой позиции, и на обширных плодородных территориях, которые позволяли им не только добывать редкие залежи камней, но и выращивать зерна много больше домов, что таких скандалов не допускали. И другие дома мирились с избранницами и избранниками рода Лотеров, улыбались, терпя присутствие «сомнительных» и откровенно «низкородных», что возмутительно вели себя, как равные благородной крови, среди своего присутствия. Некоторых даже забавно перекашивало…
                Принц Ронан был равнодушен к низкородности и сомнительности происхождения: его люди знали, что он спокойно может разговаривать не только с начальниками своей армии, но и с простыми солдатами, с крестьянами, и бродячими торговцами.
-Одно послабление за годы преданности меня и моего дома, - подвел итог Делор, - неужели никто, кроме меня не может составить счастье этой…прекрасной и полезной женщине?
                Ронан де Тюррен немного подумал и кивнул, показывая, что – да, может.
                И всё вернулось на круги своя, продолжилось так, как должно быть. Граф Лотер никогда не выказывал никакого сопротивления решению или поступку своего друга и принца, даже если он был в душе не согласен, то умел молчать и делать то, что нужно было сделать.
***
                Когда граф Делор Тюррен объявил, что женится, принц не удержался от вопроса:
-И где ты ее нашел? В селеньях или в лесу?
-Напрасно издеваешься, - серьезно отозвался граф, - я женюсь на даме достаточно благородного происхождения.
-И кто же избранница? – теперь Ронан заинтересовался всерьез, кажется, он даже отложил в сторону незавершенное письмо к какому-то из философов далекой земли, с которыми так любил переписываться, а, может быть, он просто передвинул лист в сторону, чтобы освободить место для новых строк.
-Леди Эллия, - глаза Делора опасно блеснули.
                Реакция Ронана последовала мгновенно:
-А может быть, еще по селеньям походишь?
                Леди Эллия была хорошего происхождения, молода и достаточно богата. На этом ее добродетель заканчивалась, так как за нею бродила слава язвительной и тяжелой, несмотря на свою молодость, женщины. говорили, что у нее на редкость вздорный характер.
                Эту леди Ронан знал очень хорошо. Она была из благородной крови, но не имела более родственников подле себя – ее мать умерла в родах, а отец сгинул в битве, старший брат умер от болезни, дядя был отравлен по ошибке одним из наемников, что желали добраться на пиру до другого гостя…
                Для того, чтобы понять, что это была за молодая особь, лишавшаяся раз за разом всех своих родственников, достаточно было сказать, что у нее был внушительный капитал и она оставалась в одиночестве. Охотники до нее были – имя плюс деньги, земли, связи – это, конечно, не могло не собрать вокруг нее определенный интерес, который увеличился и очень значительно, от многочисленных смертей родственников вокруг. Еще бы! Наивные думали, что ею будет очень просто управлять, ведь она так одинока, так слаба…
                И, тем не менее, несмотря на выгодно свое положение, леди Эллия была одна: что-то было в ней, чего не выдерживали претенденты на ее руку.
                И тут такая новость! Такая странная, поразительная новость!
-Как? – только и вымолвил пораженный принц Ронан, - то есть…как и почему?
-Я встретил леди Эллию на Зимнем Балу в твоем замке два года назад, - граф не замечал пораженности своего друга, его окрыленность, как окрыленность любого влюбленного, была слишком эгоистична, чтобы замечать что-то вокруг себя. – Она была здесь!
                Принц вспомнил – да, два года назад она действительно приезжала. Ведущая в основном образ жизни затворницы, леди Эллия навестила замок принца де Тюррена, но уехала довольно рано и, кажется, даже успела ввязаться в какой-то скандал…
-Она ввязалась здесь в скандал, - подтвердил несказанное другом Делор. – Представляешь, ей посмели заявить, что ей надлежит больше соответствовать роли женщины, и меньше заниматься управлением своих земель, ведь своим управлением она только и разорит его, нанеся всем землям ощутимый вред.
                Принц поморщился. Он обладал хорошим воображением и мгновенно представил, чем может обернуться такое вот высказывание для леди Эллии, которая, как он понимал, на дух не выносила пренебрежения и чужой насмешки, предпочитая самой пренебрегать и насмешничать.
-И я полюбил ее, едва увидел, - продолжал Делор. – Я два года ходил вокруг нее, - я был безумен, и она гнала меня прочь. Я уходил и возвращался. Я слышал о себе столько, чего не слышал никто. И вот, она стала сдаваться, представляешь?
-Достал ты ее, - хмуро отреагировал принц, но Делор снова не услышал.
-И я смиренно просил ее быть мне женой. И она согласилась…
***
                Когда леди Эллия предстала перед принцем Ронаном, прибыв в замок с тем, чтобы получить благословение принца и сыграть свадьбу с графом Лотером, принц убедился в том, что его другу будет очень непросто.
                Нет, она оказалась действительно молода, и в лице ее не было, как и говорили, какой-то особенной красоты, но были какие-то странные черты, притягивающие внимание, а еще…взгляд. В этом взгляде, казалось, отражено было какое-то пережитое болезненное чувство, еще не отжившее, все еще отравляющее и грозившее отравлять еще не один день.
                Это был странный взгляд. Так может смотреть человек, которому пришлось вынести столько горя и боли, что он близок к безумию сам.
                Вела она себя учтиво, холодно. Ронан хотел благословить ее на брак, но в какой-то момент у него сложилось стойкое ощущение, что это не он дает ей оценку, а она ему. Казалось, что это леди Эллия принцесса, а он, Ронан, просто искатель ее милости. Во всяком случае, в ней не было почтения, страха, заискивания, или чего-то еще, что Ронан так часто видел в своих придворных. В ней была холодность и вежливость, словно весь ее визит к принцу был необходимостью, не более!
                Это неприятно задевало, но принц решил, что если его друг, в конце концов, сумел заполучить ее сердце и не замерзнуть в ледяном ее взгляде, то, возможно, самому де Тюррену только и остается, что не препятствовать этому браку.
                Более того, в день свадьбы, когда по приказу принца раскинуты были роскошные пиры по всем землям, Ронан преподнес новобрачным подарок лично от себя, изготовленный по специальному заказу у лучшего мастера его земель – два кубка. Два серебряных кубка, удивительно легкие и, будто бы кружевные в своей резьбе, выполненные с таким изяществом узоров, могли поразить даже самого взыскательного и требовательного человека, а также не оставили бы равнодушными и самого далекого от искусств крестьянина. Эти два кубка – воплощение человеческой мысли, которая взяла за основу творения божия…
                И от того, когда леди Эллия холодно и вежливо отозвалась:
-Благодарю вас, ваше высочество, за этот чудесный подарок, - Ронан даже слегка раздосадовался.
***
                Семейная жизнь приносила графу Делору, очевидно, одни положительные эмоции. Он расцвел, он стал запредельно шутлив со всеми, кто попадался ему на пути,  и всякая мрачность оставила его.
                Службу он нес исправно, даже, когда приходилось надолго покидать дом, Делор не смел жаловаться. Но принц Ронан сам видел, как тяжело его другу оставлять любимую им жену и потому старался меньше посылать его в далекие земли.
                Однако в какой-то момент ему тоже пришлось пойти наперекор своему желанию и лишить своего друга долгого присутствия не просто на родной земле, но и на земле вообще – кто-то должен был возглавить морскую миссию.
                Суть этой миссии сводилась к тому, чтобы разведать несколько земель на предмет ресурсов и возможных союзничеств. Принц Ронан знал, что ни один капитан, которого он поставил бы на свой лучший корабль, не сможет вынести этой миссии – нужна была дипломатическая точность, и нужно было доверие почти поразительное.
                Граф Делор Лотер увидел метания друга. Он угадал их причину и предложил сам:
-Я могу съездить.
-Шесть земель, - возразил принц, хотя и надеялся, что Делор уговорит его, - шесть земель, шесть поездок. Примерно на год хаотичного присутствия в перерыве между поездками.
-Я верен твоему дому, - граф покачал головой, - и это важнее. Мне не хочется оставлять мою нежную и дорогую Эллию, но я принес присягу и это значит для меня и моего дома больше.
                Принц Ронан с благодарностью кивнул и пожал руку другу.
                Леди Эллия, кстати, пришла вечером того же дня к принцу, запросила разговор с ним наедине. Ронан согласился, смутно опасаясь, что она будет рыдать, или грозиться карами, за то, что ее мужа отсылают так далеко и надолго.
                Но она снова была холодна.
-Ваше высочество отправляет моего мужа в плавания?  - уточнила леди Эллия тихо.
-Да, - признал Ронан, - но, во-первых, он сам вызвался, хотя, не могу не заметить, что очень вовремя. Во-вторых, он будет появляться здесь в перерывах между плаваниями. И это займет всего около года…
                Принц почувствовал, что…оправдывается! Не перед собою оправдывается, а перед нею! неслыханно!
                Медленно леди Эллия кивнула:
-Благодарю вас, ваше высочество, за доверие, оказанное моему мужу.
                Подняла глаза на Ронана и того кольнуло странным чувством, которое он отметил, но пока не мог объяснить, а она продолжила:
-Мой муж не подведет вас.
                Повернулась и вышла. И только тогда, когда за нею закрылась дверь, принц де Тюррен понял, что его кольнуло – глаза у этой женщины, у этой насквозь, как ему казалось, холодной женщины, были заплаканные.
                И тут принц понял, что, возможно, спешно судил о ней.
***
                Каждый раз, возвращаясь, граф Лотер приносил с собою запах моря. Его роскошный камзол, выделанный из темной кожи, был покрыт тонким слоем въевшейся смоли и растрескался, с пуговиц слезло серебряное покрытие, и весь его вид был диковатым:  месяца он провел на корабле, среди могучих и кипящих волн, его трепали ветры всех сторон света, и жгло беспощадное солнце. Загар лег немного неровно, от запястий шла белая кожа, Делор почти не закатывал рукава и не обнажался на солнечных лучах. Зато его руки, шея, лицо – все было чуть-чуть темнее, несло в себе след чего-то… огрубевшего, но полного сил. А глаза…как блестели глаза этого человека! Он был счастлив, почти неприлично счастлив. Море и плавание оставило на нем свою печать.
                Прежде, чем пойти к жене, Лотер шел к принцу, рассказывая ему спешно о делах.
-Расскажи, что видел, - неизменно просил (именно просил, а не требовал принц).
Граф также неизменно прикрывал глаза, на мгновение пытаясь справиться с покорно выплывшим в его сознание штормом, когда яростная волна билась о борт хрупкой, будто бы, посудины. И кто-то из моряков испуганно молился, а сам Делор, несмотря на увещевания команды, стоял подле рулевого и хрипло отдавал приказы, и приказы тонули в омуте громовых раскатов, и шторм набирал силу, и не было спасения. Паруса рвало, складывались и стонали штоки…
                И все приказы мгновенно исполнялись, пусть даже голос доносил лишь обрывки команд:
-Лево… облегчить…на нос…
                Что-то творилось. Все действовали как один, слажено и четко, орудовали технично, спотыкаясь иногда о концы, и хватаясь за рей-штерты, лишь бы устоять против громящей все на своем пути стихии. Об этом ему рассказать? Принц не плавал… он не знает, что такое стаксель и кливер, не представляет, как ставится мачта, да оно ему, если честно, и не надо. На кой ему это черт? Он купит капитана, вырастит. Ему важно, чтобы корабль был, чтобы он плыл и вернулся. Что там будет с ним в морях, что такое фок-мачта и флагшток ему плевать.
-Ну? – поторапливал сгорающий от нетерпения принц. – Что видел?
                Ему хотелось услышать уже не о делах, не о переданных письмах, а о диковинках, о сказках…
                И граф Делор брал себя в руки и начинал говорить о том, что встречал, хотя, его собственный голос казался ему странным и слова были словно чужие. Он вдруг сам думал о том, что просто читает чью-то сказку, ведь что можно привести, вернуть с морей? Только жизнь. Собственную спасенную жизнь и, ценя ее, сложно вспомнить, что именно потрясло…
                Но он был преданным и он пытался вспомнить диковинное, хотя сейчас, когда не качалась под его ногами вода, но все равно его слегка еще вело от непривычной уже суши, ему виделось все совсем иначе, что-то было будто бы ярче, а что-то гораздо скромнее. Искаженная память…
-Я расскажу тебе об одном орудии, которое встретил у северян, и больше ни у кого такого не видел! Это такая…длинная штука, как бы рука, только механическая, она крепится к корме корабля и может условно подхватить корабль и совсем неусловно бросить его в воду. Представляешь? Многие были…поражены, когда столкнулись с этим орудием. Его называют «Коготь».
-Вот как?! – принц даже восхитился, - я посоветуюсь с мастерами. Вернее, назначу кого-нибудь, чтобы посоветовался с мастерами.
-Про красивые берега и лазурный песок тебе рассказывать смысла нет? Ровно как про мраморные памятники, белые города…
-Есть, - возразил принц, - но я сейчас не в том настроении, - расскажи о них своей жене.
-Как она? – этот вопрос терзал графа с самого начала, с самого его возвращения, но он не мог задать его сам.
-Не знаю, холоднее, чем лед, - искренне отвтеил де Тюррен.
-Она не так холодна и мраморна, какой кажется, - угадал его досаду граф, - я счастлив. Она нежная, удивительно живая и понимающая.
-Ну да, - Ронан кивнул, - с ее «спасибо, ваше высочество», произнесенное так ровно и безжизненно, что…
-Просто моя жена считает, что все, что у нее есть в душе, все свои чувства, все свои мысли, она должна делить с самым близким человеком, - объяснил граф . – Все остальные для нее – это маски. Клянусь тебе, ты не узнал бы этой женщины…
-Хватит о ней, - воззвал принц, - я ценю твой брак, но сейчас мне интереснее о чудесах, чем о ней. Ты счастлив – хорошо, поверю тебе. Но что до моря? Что до его загадок и до других берегов?
-Да… - граф Делор взял себя в руки, вспомнил утраченную мысль, продолжил, - конечно, ты не представляешь, что я видел! Песок…из стекла. Из настоящего стекла, он режет руки и ноги. Город, где все крыши из золота, они отливают на солнцем и ослепляют. Я видел город, на берегу которого стоит огромный мраморный цветок, я видел статую дракона, вырезанную из гранита. Ты представляешь? Я видел скалу, у которой человеческое лицо…
                Принц Ронан утонул в образах. Его лицо приобрело странное мечтательно выражение, которое не было с ним в обыкновение.
-Я видел огромный дом на самом обрыве скалы, я видел маяк, который светит зеленым светом… я видел огромный корабль, ну которого на носу был прибит человек, в наказание…я видел пиратов, я видел людей, у которых на головах были такие…шлемы из шкур, если угодно, они надевали шкуры хищников на себя, как плащи, а их лодки скользят слишком быстро и легко. Они суровы. Они не признают денег!
-Это как? – не понял принц.  – Вообще не признают?
-Вообще, - подтвердил свистящим шепотом граф.
-Тебя не было всего пару месяцев, - скорее сам себе пробормотал де Тюррен, - почему у меня ощущение, будто тебя не было пару лет?
-Там время идет иначе, - просто ответил граф. – День идет иначе. Я видел многое…и прекрасное, и жуткое.
-Ты можешь бояться? – вот теперь Ронан по-настоящему изумился.
-В воде,  на три локтя от нашего корабля прошла однажды рябь, в лунном свете, - голос графа задрожал, он видел все как наяву, опять, - прошло что-то очень быстрое, рядом с поверхностью воды, что-то очень быстрое, Ронан! оно было…как змея по типу кожи, это не рыба, нет! очень длинное и толстое.
-Да ну тебя к черту! – впечатлительный принц поежился.
-Оно крупнее кита, - вещал Делор, - поверь…у него кожа, как будто бы…змеиная, или коровья… это было жутко. Оно пронеслось под нами, и корабль закачался от ряби.
                Ронан тихо выругался:
-Надо поискать в книгах, что это за дрянь…
-О, - граф потер глаза, его била дрожь, - я видел еще кое-что…
-Если эта история начинается с того, что под твоим кораблем что-то еще проскользнуло, даже не начинай! – предупредил де Тюррен.
-Да нет, - отмахнулся граф, - это хуже.  Видел корабль, он вышел из тумана. Корабль, как корабль. Только паруса ободранные. Знаешь, такие…ладно, я просто скажу тебе, что никого из команды там не было уже лет двадцать. Корабль просто шел по воде. Представляешь?
-А где команда? – мрачно осведомился Ронан, - уплыла?
-Не знаю. – Делор откинулся на спинку кресла, - может быть, увели в плен, но обычно забирают и корабль. Или…не знаю, но это было даже красиво. Я отвел этот корабль в бухту Скорби…
-Куда? – Ронан не вовремя отпил вина, чтобы разогнать все образы, сковавшие его, и даже закашлялся.
-Бухта Скорби, - повторил граф, - есть такие места…в некоторых точках, там течение, и дно такое…короче, это места гибели многих кораблей, мы отводим туда такие. Если встречаем. Течения выносят к бухтам скорби те корабли, которые попали в шторм и не выбрались или…
-Ясно, - принц кивнул, - звучит красиво и скорбно. И немного печально.
***
                Когда пришло известие о том, что корабль принца де Тюррена попал в шторм, принц почувствовал, что свершилось непоправимое. Он пытался убедить себя в том, что шторм – это еще ничего, ведь, наверняка, он был не первым, а корабль цел, возвращался назад.
                Но когда команда вышла мрачнее тучи, принц понял – свершилось. Свершилось оно, непоправимое.
                Графа Делора не было.
                Как оказалось позже, граф Делор Лотер в какой-то момент, когда бушевало и кипело ледяное море, взял управление кораблем на себя, наловчившись за время путешествий, и выполнил разворот, чтобы удержать корабль. Он спас команды, но не предвидел той волны, что коварно хлестанула его и забрала куда-то на дно.
                Даже хоронить было нечего.
                Принц Ронан поверг двор в траур. Его друг скончался. Его друга забрало море и он не мог даже этому морю отомстить!
                Что до леди Эллии, овдовевшей и вмиг выцветшей – она не рыдала. Она не билась в истериках. Она просто закостенела и оледенела еще больше. Погрузилась в скорбное молчание. И еще – выцвела. Она превратилась в странную безликую тень, которую неожиданно стало легко не заметить, чего раньше нельзя было допустить и в мыслях, но теперь…
                Все для нее потеряло значение.
                Принцу Ронану донесли в день символических похорон графа, что леди Эллия сидит у себя и смотрит на два подаренных им кубка к свадьбе. Говорили, что она что-то шепчет, поглаживая пальцами их узорную вырезку, но разобрать тот шепот нельзя.
                Де Тюррен пожал плечами – его скорбь была велика, а что до безумств еще и вдовы…он позаботится о ней позднее. С утра, например, возьмет и зайдет к ней, чтобы…
                Утешить ее не получится, и самому утешиться тоже, но, хотя бы заявить о своем участи, а сейчас ему невозможно идти к ней. Ее холодность, в которую она обернется при виде принца, взбесит его.
-Она плачет? – коротко спросил принц.
-Ни слезинки не пролила, - с осуждением доложили ему. – Сидит и гладит кубки…шепчет, но не плачет, не молится.
                Ронан вздохнул и вспомнил слова своего погибшего и единственного друга, что Эллия делится только с самым близким человеком своими чувствами. Неужели у нее, кроме самого графа Делора в замке не было ни одного близкого человека?
                Подумав, Ронан понял, что да, не было. Она держалась в стороне, не могла найти особенной дружбы ни с кем и полностью растворялась в муже, видимо.
                Которого отняло море.
                В которое отправил его с ам Ронан.
Было от чего прийти в бешенство!
***
                Леди Эллия не показывала своих чувств. Она носила маску мрамора, но внутри у нее горело невысказанное горестное пламя, которое не могло быть успокоено чем-либо.
                Только если водой, к которой леди Эллия теперь стремилась, когда ее собственный мир закачался под ногами и стал разрушаться. Ей хотелось сохранить в  своем сердце хоть какую-то опору, но пепел всех ее желаний и всех ее мечтаний обрушился на ее плечи, покрыл всю ее душу непробиваемым и нестираемым слоем грязи.
                Все было кончено. Для нее все было решено.
                Она не боялась смерти. она боялась теперь только жизни, в которой не сможет коснуться груди своего любимого мужа, и услышать его голос. это было страшнее всего для нее.
                Ее руки, открывающие флакон с ядом, даже не дрогнули. И не пролила леди Эллия и капли, когда наполняла один из подаренных кубков отравой. И губы ее тоже не дрогнули, когда коснулись обжигающего напитка.
                Но это так далеко от воды!
                Леди Эллия вышла из замка в покрывале ночи, и никто не посмел ее задержать, но до принца донесли. Он, почуяв странную угрозу, велел броситься за ней и почему-то угадал безошибочно, где ее искать:
-К берегу! – прохрипел принц, чувствуя, как вновь совершается непоправимое.
                Но к тому моменту, когда стража подоспела к берегу, леди Эллия, четко знающая дозировку и ведающая в ядах, уже успела броситься в воду с таким исступлением, словно бросалась в постель к возлюбленному. Впрочем, для нее это так и было – вода, забравшая ее мужа, стала колыбелью новой их любви, что стояла за пределами вечности.
                Тело леди Эллии вода странно пощадила. К рассвету, когда Ронан уже знал, что кончено и это, ее вынесло на берег – нетронутую о камни и скалы, коих было множество. Но не было и царапины на спокойном молодом лице ее, только легкая улыбка.
                Ронан сам взял два подаренных кубка и со всего размаху бросил их в воду. Они были так легки, что не должны были даже утонуть, но и сам Ронан и свидетели, видевшие обезумевшего от скорби принца, могли поклясться, что кубки, дрогнув на воде лишь раз, не сговариваясь, провалились в бездну холодной и черной воды.
 
 
               
 
 
 

 

Ах, как весело все начиналось!

Wie wird man seinen Schatten los? (Mozart)