Странное свойство имеют деньги – подумал Санёк – их никогда не бывает много.
С этими философскими мыслями студент 3 курса дневного отделения Омского Ветеринарного института обнимал подушку, непонятно чем набитую, и возлежал на своей железной кровати на третьем этаже студенческого общежития в это раннее ноябрьское утро.
До стипендии ещё неделя, перевод из дома уже давно разлетелся, а в кармане рубль сорок пять. Хорошо Серёге из Харькова посылку из дома с салом прислали, на хлеб и чай с сахаром денег хватит... – философские мысли продолжали упражняться в голове не позавтракавшего студента.
Было пасмурное ноябрьское утро 1980 года. Общежитие было полно полуголодными студентами, как кухня ночью тараканами. Но и те и другие умудрялись выживать, да и к тому же ещё и размножаться. Это я по большей части про тараканов, которые живут уж более 200 миллионов лет. Правда, в общаге они поселились недавно – всего то два-три десятилетия назад. Но прижились. Как и студенты – они грызут науку, а точнее учебники, которыми заставляют полки комнат студенты. Наверное, они тоже мечтают о сытной жизни, но на без рыбьи и … труды по марксистско-ленинской философии тоже сгодятся. Институт ветеринарный – кладезь науки – всего и не усвоишь, или не переваришь. Хотя за 200 000 000 лет конечно можно.
Хорошо китайцам – продолжал свои мысли Санёк – они, говорят, всё жрут – даже тараканов. В нашей общаге они бы сытно жили. А я вот тараканов не пробовал. Тьфу ты …зараза, такие мысли лезут в голову на голодный желудок. Пора вставать. Где второй тапок? А вон, за тумбочкой. Это я вчера отгонял усатого Стасика, который по плинтусу пытался пробраться в заветной тумбочке, за дверцей которой лежали: пол пачки рафинада, почти полная пачка печенья «Омские зори», и кусок хлеба – остатки от вечернего бутерброда.
Попасть тапком может и не попал, но уж точно показал Стасику – кто в доме хозяин, и чьё это печенье в тумбочке.
Сегодня должен вернуться Абориген, может, что и сообразим на счёт продуктов, на крайний случай, пойдём вагон тарной дощечки на лесоскладе разгрузим – рублей по 12-15 заработаем.
Вы спросите, а кто такой Абориген. Три года назад, когда Саня приехал в Омск из Ташкента, и первая цель его жизни – поступление в ОВИ исполнилась, с ним в группу попал здоровый, белокурый, кудрявый парень с добрыми как у телёнка глазами, и веснушчатым лицом. Он был местный, из какого то села под Омском, родители его и куча братьев и сестёр жили там же - в большом бревенчатом доме. Ну а звали парня Борис, а по отчеству Геннадиевич, а если учесть, что и фамилия у него была Авдонин, то здесь, наверное, и так всё понятно: местный, А.БОРИсГЕНнадиевич. Но он не обижался – как говорится в одном слове и фамилия (хотя всего одна буква), и имя, и отчество. Это гораздо лучше, чем его звыли бы Борькой - как соседского бычка. Так она, кличка, к нему и прилипла.
Санька с первого курса прозвали Айболит. Ну, здесь то вопросов, наверное нет, хотя так можно было назвать каждого студента ОВИ, но кличка осталась за ним, хотя уже почти отвалилась.
На проходной общежития посменно восседал, всегда трезвый, но с запахом дешёвого вина Семёныч. А трезвый он был, потому, что сколько не выпьет – всё мало, и даже язык не заплетается, только прибаутки начинает сыпать, а иногда с перепития, чувствует себя генералом общежития. Вообще то он прапорщик в отставке, и как его звать - ни кто в общаге и не знал, только наверное, в отделе кадров.
На улице было довольно морозно, нападал по щиколотку снежок, и Саня глянув в окно увидел женщину лет 60, которая прятала у себя на груди под пальто какое то существо. Время от времени обращаясь к проходящим студентам.
И тут Саня увидел Ирку Гудырину. Вот блин, - подумал он,- у неё сегодня зачёт после обеда, а я ей забыл позавчера вернуть конспекты по спецам. Теперь больше не даст – надо срочно вернуть.
Накинув наспех цигейковый полушубок и прыгнув в ботинки. Открыл тумбочку, что б взять тетрадь с конспектами. На него смотрели сытые и невинные глаза Стасика, грызшего корку хлеба без сыра и чая. Он замер, понимая, что пожирает чужое, и его усы застыли в ожидании сатисфакции. Перчатки рядом не было, и поэтому Саня, схватив конспекты двинул ими с размаху по наглой морде Стасика, но... пачка печенья не дала полностью накрыть гостя и тот пулей метнулся в глубь тумбочки.
Да. "Акела промахнулся" – фразой из мультфильма «Маугли» мелькнуло в голове студента. Но время не было и он включив форсаж, помчался к проходной, что бы вернуть конспекты. В полёте он сочинял варианты – что бы соврать покрасивее Ирке, а то ведь в другой раз конспекты не даст. А писать сам он не любил, да и подчерк у него был... сам прочесть не мог. Надо было в Армию шифровальщиком идти, да вот лошадей с детства полюбил – на городском ипподроме и на конюшнях всё время пропадал. Там и решил – что после школы пойдёт в ветеринарный институт.
Пролетев мимо Семёныча, догнал Гудырину, тормознув сзади неё так, что тормозной след был как у сноубордиста. Встав как вкопанный, окликнул студентку по имени, и состроив гримасу жалостливо пробубнил, мол - болен, температурит, с трудом передвигается, и просит извинить. Зная слабости женского пола, свёл брови домиком на лбу и опустил уголки губ. Ирка в душе своей питала к нему тёплые (но не материнские) чувства, и растаяла, как кусок топлёного масла на раскалённой сковородке.
Через 10 секунд он был прощён, и ещё она обещала дать ему баночку малинового варенья, если он вечером зайдёт к ней в общагу. Хитрила, знала, что ребят не пускают в женское общежитие, а те лазали к ним по водосточной трубе. Но если уж залезали – до утра не спускались.
Саня пообещал зайти, взвешивая в голове все за и против. А если узнает Света? Несдобровать. Ладно, главное без обид, и отношения сохранены, в следующий раз снова лекции даст – уж больно у неё подчерк хороший, и лекции не пропускает.
Довольный, он направился обратно в общагу, но на проходной его остановил Семёныч, с философским вопросом - «Куда?» - Саня оторопел.
«Ты что Семёныч, своих не узнаёшь.... с утра?»
- «Покажи студенческий!» - парировал вахтёр, преградив своим массивным телом проход.
Недоумённый студент на всякий случай порылся в карманах, хотя и знал, что студенческий билет лежит в карманчике дипломата, который находится в комнате. Лезть днём по водосточной трубе не хотелось, и Саня, насупив брови, спросил: - «Что надо Семёныч, сразу предупреждаю, денег - нет».
- «Да мне и не надо, вон помоги моей соседке, псина у ней приболела, а я так и быть нарушу закон – пропущу тебя без студенческого билета» - ответил Семёныч.
- «А что ей, шкаф, что ли передвинуть, или пианино поднять на этаж»
- «Да нет, ты не дуйся, не зря тебя Айболитом кличут, помоги ей с псинкой – приболела. А у ней, никого – ни семьи, ни детей. Уж больно смотреть - как убивается по собаке».
С этими словами Семёныч подозвал женщину, стоявшую в фойе – шагах в пятнадцати, которую Саня пять минут назад видел из окошка третьего этажа общаги.
Та подошла быстрым шагом и в руках у ней появилось маленькое лохматое существо – не понятно, какой породы. Семёныч представил Саню, как лучшего студента института и будущего светилу ветеринарной науки. Студенту ни чего не оставалось делать, как взять собачку и осмотреть её. Кости целы, кожа в порядке, чистенькая, правда, живот немного раздуло. Непонятно.
Тётя Маша – так звали женщину – чуть не со слезами смотрела на болезненный, понурый вид псины. Сразу не возможно было определить причину заболевания, и Саня начал проводить опрос тёти Маши. Естественно первый вопрос: чем кормите. На что поступил ответ, что уже как 2 месяца отказывается Жуля от сосисок, и питается только свиными котлетами. Но вот уже сутки – ничего ни ест, а только пьёт воду.
Выслушивая собачий рацион, Санёк по неволе глотал слюну, что бы ни поперхнуться и не обрызгать ею тётю Машу и Семёныча при разговоре. Попасть в немилость к Семёнычу не хотелось, а по этому, покрутив и пощупав с умным видом собаку, сделал заключение – необходим стационар. Но он не сможет сегодня оприходовать псину в институтский – свободных мест нет. Хотя при согласовании с администрацией общежития в лице Семёныча, собаку можно поселить в его комнате, под неусыпное наблюдение. Но правда продукты питания для собаки и расходы на медикаментозное лечение – с тёти Маши. В общем, на всё про всё надо 3 рубля 62 копейки и девять котлет – на завтрак, обед и ужин на три дня – для псины. На том и порешили.
Тетя Маша, ласково взглянув на своё сокровище, отсчитала 3,62 рубля, передала псину Сане, и пошла домой жарить котлеты для Жульки. Часа через два она вернулась и передала на проходной Сане маленькую эмалированную кастрюлю с котлетами, сообщив, что там 12 штук, и три из них Саня может съесть сам.
Надо сказать, что 3,62 рубля давно уже превратились в жидкость и осели в печени и мозгу Семёныча, хоть внешне он был в порядке. Всё же армейская закалка – это на всю жизнь. С такими бойцами нам не один враг не страшен.
В тот же вечер все двенадцать котлет, ещё тепленькими были съедены Саньком и Аборигеном. В соседней комнате одолжились хлебом и луковицей. Жулька безразлично смотрела на поедание своего трёхдневного рациона, а Санёк стал задумываться – чем её лечить. Но на сытый желудок, что то не очень-то и думалось. Ладно, утро вечера мудренее. Взяв учебник, решил почитать о собачьих болезнях, и на первой странице уснул.
Абориген куда то смылся – и не сидится же сытому, но часов в 11 вечера вернулся – розовый как поросёнок и довольный – как будто сдал все хвосты по предметам, которые тянутся за ним ещё с прошлого семестра. Растормошив Санька, он поведал о том, что завтра выходит замуж его троюродная сестра Варька, и он приглашён на свадьбу. Ну а куда он без Санька – как нитка с иголкой. Да ещё надо прихватить родственников из города - Ваську с женой. Хорошо у них «Москвич 412» - можно сэкономить на электричке и пригородном автобусе.
Обсуждая это, они почувствовали запах из-за тумбочки. Ну да – Жулька нагадила полный угол. Но как же быть с лечением? Сначала Санька посмотрел на Аборигена, а потом оба посмотрели в глаза Жульки.
- «А что, – пробасил Абориген – я по телеку слышал, что голоданием лечат разные болезни за границей. Да и я вон – ни когда не болел, и пожрать ни когда не откажусь, а если бы болел, может и отказался... Может быть...». Логика была железная – ни чего с псиной не случится за день, тем более – один день она уже поголодала. А где один там и два. А со свадьбы они вернутся – у Жульки праздник будет – и холодец, и объедки мясные, и прочее – ешь – ни хочу. Всего-то на 1 день. Они как буд-то уговаривали собаку, глядя на её, безразличную ко всему, морду.
Впереди было два выходных, а за ними ещё два дня ноябрьских праздников. А там и до стипендии не далеко. Всё пучком, как говорится, плановая экономика – это ни хухры–мухры. Вечером, позвонив с проходной родственнику Васе, Абориген договорился, что их подберут у перекрёстка возле института в 10 утра 5 ноября.
На утро, прогладившись и приодевшись, налив в кастрюльку из под котлет до верху воды, и убрав собачьи нечистоты из комнаты, наши друзья собрались уходить, и тут Жулька жалобно взвизгнула. Такой поворот событий не был учтен, а что если она лаять начнёт, не будет давать спать всему общежитию. Решили запереть её в облезлый пустой шифоньер, предварительно простелив его старой клеёнкой, на которую поставили кастрюлю с водой и закрыли на замок. Для верности подставили к дверце стул со старым ватником – вместо шумоизоляции. Форточку оставили открытой – что бы проветрить от собачьей вони, и к назначенному времени уже были на перекрёстке.
Василий на «Москвиче», крепкий мужичок лет 35 с наколкой на левой руке, из каких-то 4 букв, опоздал минут на десять, но зато потом мчал с такой скоростью, что через полтора часа уже были на месте – в посёлке Ситниково, что в двенадцати километрах от центрального села Хортицы, Горьковского район. Автобус до Ситниково заезжал от ближайшей станциидва два раза в день, и по этому, Санёк с Аборигеном радовались, что так удачно сложилось с транспортом.
Для описания свадьбы, потребовалось бы написать отдельную книгу, поэтому я не буду утруждать читателя подробностями. Только вот Василий три дня подряд, как и большинство гостей, напивался до чёртиков и за руль сесть не мог. Он и за столом то сидел только с утра, а к полудню уже был готов – как дрова.
Саня с Аборигеном, то же потеряли счёт времени и как бурые медведи перед спячкой – запасались калориями, тем паче, что всё было по домашнему вкусно и по праздничному весело, а девки - как на подбор, красавицы. Правда местные ребята, как бы пьяны не были - контролировали ситуацию.
На третий день, с утра все хлебали рассол или кислое молоко, предварительно заквашенное предусмотрительными устроителями свадебного пиршества. Молодые после первого дня лишь на несколько минут выходили к гостям, под громкие и торжественные возгласы и пропадали снова в части дома приготовлений специально для них.
Восьмого ноября жена Василия взяла ситуацию под контроль, и к завтраку у него голова уже была в порядке, хотя и веяло перегаром на пару метров, как и от остальных мужиков.
Решив отчистить организм, Василий и два друга-студента перед обедом сходили в загодя растопленную баньку, хлебнув местного кваску, и поев в обед кислых щей - переродились в молодцов – красавцев. В три часа дня, они выехали обратно в Омск.
И только тут Саня вспомнил про псину, закрытую в шифоньере. Получается, собака пробыла более 4 дней без еды. А вдруг она сдохла? Тетка Маша точно им этого не простит и поднимет скандал, ещё и до декана слух дойдёт. Вот проблема на голову... А ведь через пару дней стипендия, и так до неё дожить охота. Даже второпях собаке еды захватить забыли.
Подъехав в пять часов к общаге, и, осмотрев не выходя из машины подступы к её входу, Саня с удовлетворением расслабился – тетки не было.
Выскользнув с другом из машины они, быстрым шагом направились к проходной общежития. Открыв рывком тяжёлую дверь, они увидели тётю Машу. Она второй день контролировала все подступы к общежитию и опросила всех – где этот знаменитый, подающий надежды ветеринар. Но ни от кого вразумительного ответа не получила – не знали здесь такого. А Сёмёныч на праздники взял отгулы и уехал на рыбалку. Короче – спросить – не с кого. От этого в её душу закралось недоверие и вместе с ним негодование. Она проклинала себя, что отдала своё любимое чадо в руки первого проходимца (каким она уже считала Санька). И с этими мыслями, прождав с утра до пяти вечера, встретила на пороге общежития наших студентов.
Чувствуя, что сейчас начнутся бои без правил, в голове Санька стали ускорено работать мысли, и как в компьютере мелькать варианты разрешения сложившейся ситуации. А что вообще с псиной, Жулькой кажется, так её тётка называла?
Пока он думал тётя Маша с истошным криком «Где моя Жулька!!!» вцепилась мёртвой хваткой в его полушубок и, казалось, готова выцарапать ему глаза.
Сам того не ожидая Саня рявкнул на неё: «Прекратите истерику, что Вы себе позволяете?»
Тетя Маша остолбенела от такой наглости и того, что кто-то в данной ситуации мог орать громче неё. – «Где моя собака?» на пол тона ниже, но не отпуская лацканов полушубка, спросила она.
- «Всё нормально, мы применили метод...» - и тут Саня изложил весь словарный запас латинского языка, который он запомнил после последней сессии, вплетая в него матершиные слова на латинском.
Тётка остолбенела, и даже отпустила один лацкан. Желая закрепить результат, Cаня продолжил:
- «Мы с моим ассистентом Борисом Геннадиевичем были на семинаре молодых ученых генетиков в Новосибирске, и только что возвращаемся оттуда. Я поручил своим коллегам проконтролировать состояние собаки, соблюдая рацион и необходимые процедуры, для чего ежедневно созванивался с ними». Хватка второй руки уже ослабевала, но тут проходивший рядом Серёга из соседней комнаты, хлопнув Санька по плечу спросил: - «Ну как погуляли на свадьбе?» Он хотел продолжить разговор, но увидев злобный взгляд Санька, понял, что сказал, что то не то, и поспешил удалиться.
Этого вполне хватило, что бы хватка тёти Маши снова соответствовала удержанию спортивного кимоно у дзюдоистов. Чувствуя, что его версия вот-вот рухнет, Саня пошёл во банк, обратившись к Аборигену – «Уважаемый коллега, не могли бы Вы зайти в стационар и забрать моего подопечного – документы я после оформлю».
Абориген, стоявший чуть в стороне и наблюдавший всю эту картину, с уважением ответил что готов, и медленно и уверенно пошёл по лестнице.
Зайдя на этаж, он встретил недружелюбный взгляд Серёги из соседней комнаты, который высказал в глаза всё, что о нём думает из-за того что уже три ночи подряд в их комнате кто то скулит и подвывает. Хорошо почти весь этаж на праздники разъехались по домам, а то бы точно дверь выломали.
Ого, класс! – подумал торопясь к двери Абориген, - значит как минимум псина живая.
Открыв дверь в комнату и шифоньер, он увидел прыгающую псину, глаза которой щурились от яркого света. Воды уже не было. Он налил в кастрюльку из бутылки выдохшейся минералки, и получил от собаки благодарственный отзыв в виде повизгивания, чередующийся с быстрым и жадным локанием. Схватив её одной рукой, другой он открыл тумбочку. Усатый Стасик доедал остаток от бутерброда - сухую корку хлеба. Выхватив у него из пасти недоеденный ужин, и стряхнув его на пол, Абориген с хрустом раздавил его пяткой ботинка. Ура! На одного жильца стало меньше. Но тут он увидел аз-за щели плинтуса аналогичного Стасика, и понял, почему они не вымерли за миллионы лет.
С собакой под мышкой, и даже не закрыв второпях дверь в комнату, он бросился к проходной. Спускаясь по лестнице, он обратил внимание, что профессиональный захват тёти Маши, лацканов полушубка Санька, не изменился. Собака так же увидела свою хозяйку, и с визгом вырвавшись, бросилась на встречу к ней. Саня был свободен.
После первых возгласов и повизгивании радости, Жулька сидя на руках у хозяйки стала жалобно рассказывать о своей не сложившейся судьбе, искоса поглядывая на Санька и Аборигена. Тётя Маша пережив первые порывы чувств радости, спросила: - «А вы её вылечили? Как у ней аппетит?»
Абориген достал из кармана корку, не доеденную Саньком, а потом Стасиком. И протянул Жульке.
Ему повезло, он успел отдёрнуть руку – иначе бы лишился пальцев. Жулька с хрустом и радостью стала грызть кусок хлеба, контролируя каждую крошку, выпавшую изо рта на рукав тёти Маши.
Через два дня на столе декана лежало письмо в адрес Санька и Аборигена от благодарных жителей Омска. А через неделю было принято положительное решение о выплате повышенной стипендии ряду студентов факультета, среди которых была фамилия Санька. Аборигена подвел хвост... по спецу.
Все сходства с реальными людьми и событиями прошу считать случайными.)))
(В этом мире - случайностей нет... Машина Времени)
Помочь сайту
Поздравления
Спасибо Алла! 
