Кому с пристрастным досугом любопытно или просто времени некуда деть, а то и на полном, как говорят в Одессе, серьезе цепляет кого вечный вопрос о сущности Бога, веры, толкования святых текстов и плясок святого Вита вокруг всего этого, хм…, бытия - тот сочти число зверя (шучу, пожалуй, неуместно), прочти «Четвероевангелие: Соединение и перевод четырех Евангелий», тысячестраничный трактат нетленной памяти Льва Николаевича Толстого, где граф не то что каждое слово, но и всякую запятую под лупою, с инквизиторской пытливостию, с клещами да дыбою книжицу эту Евангельскую в тридцать листков, а ежели брать исключительно слова Иисусовы без сюжетов и мнений, так и вовсе в пять-шесть. «Какая глыба, какой матерый человечище!». Похмельный слуга ваш, когда-то искренне и с раненой надеждою чуть не оступившийся в православную религию, прочел сей фолиант со вниманием благоговейным, захлопнул книгу, задумался, перечел первоисточник наново и вдруг увидел то, на чем не нашел нужным заостриться мятежный богоборец, углубившись в сопоставление неточностей перевода с иврита и греческого, но что высмотрел пытливый взор Ницше. С изумлением заметил я, что Христос там почитай через слово матерится своим особенным божественным матом и слова эти: маловеры, фарисеи, лицемеры, язычники, мытари, суд, геенна, погибель…, какие-то повелительного наклонения ужасы типа «вырви глаз», «отсеки руку»… Сей добрый человек в своей Нагорной Проповеди (вру, чуть позже) обещает, среди прочих страхов, что «отраднее будет земле Содомской и Гоморрской в день суда, нежели городу тому» и это за то лишь, что в «городе том» не послушали слова учеников Его и те отрясли прах его с ног своих. М-да…, добрый человек… По здравому размышлению, как неточно ни переводи, а сути Евангельской не убудет: есть верящие в Него, а остальные… Кровь, тянущаяся густым полноводным шлейфом с самой Голгофы и до наших дней не от самих ли четырех Евангелий? К чему перекладывать вину с больной христианской на здоровую мусульманскую, когда «кто не со Мною, тот против Меня» - лейтмотивом сквозь каждую строку-ноту?
Я тут собственно не о христианстве совсем – пусть их, раз и так есть. Мне другое смешно: как можно верить любому историческому описанию идей и дел двухтысячелетней давности, ежели день сегодняшний, при запредельной развитости средств массовой информации, моментальной, онлайн доступности этой информации, объективно донести и бесстрастно оценить мы не в состоянии? Сложности перевода? О да. Толстому вон пришлось в сорок лет выучить иврит и древнегреческий, лишь чтобы прочесть и понять четыре жиденькие тетрадки, а тут, не токмо все переведено тысячекратно, еще и визуально подкреплено тысячью бесстрастных видеокамер… Всякому политику, понятно, слово дано не говорить правду, но скрывать ее, а вот журналисту что зачем дано? Даже если принять за аксиому, что каждый на свете журналист априори честен, ни под кого не раздвигая ног и не за деньги иль пятнадцать минут славы, то как понять, что двое, глядя на одно и то же, видят, слышат, показывают и сообщают не токмо разное, но и одно ровно напротив другого? Нету, не изобрели еще очков на такое, хм…, стерео, голограмму. Если рассматривать, скажем, наугад взятого человека со спины и анфас, то, хоть тресни, а поймешь, что это один и тот же персонаж, ну пол и возраст хотя бы; иная архитектура с фасада и со спины – небо и земля, но ампир с барокко-то не спутаешь, руку зодчего куда ж деть?; город Киев трудно подменить на Сараево, даже если не бывал ни там, ни там, но… «Мыслить – тяжкий труд, поэтому большинство людей лишь судит», - говорит Юнг, однако как, позвольте узнать, мыслить, даже если труда этого не боишься, когда тебе подают уже разжеванные присяжным очевидцем смысл, суть, правду и суд?
Правда, друзья, по скромному суждению моему, есть лишь субъективное мнение по поводу объективного факта, который, пускай и являясь прямым следствием онтологической истины, истиной не является, как не говорит очевидность факта восхода, зенита и захода солнца об истинности геоцентрической правды Птолемея. Просто не будем ставить три черточки тождества меж правдой и истиной, ибо там бездна великая. Не станем же судить и журналистов древности - Матфея сотоварищи, более позднего графомана Толстого, простим корреспонденту сегодняшнему его искренность, ибо не ведает он, что говорит и показывает, не ведает не со зла, карьеры иль наживы (или пусть и по этим трем мотивам – бог ему зритель), а просто истина есть миф, а миф на то и дан нам, чтобы будоражить фантазию нашу в меру впечатлительности нашей. Тот же факт, что Украина стонет от тысяч правд и мнений, так и останется итогом истины непознаваемой, неотвратимой, трансцендентной. Или… неужели, о бог мой! истинно, истинно говорил Он: «Отраднее будет земле Содомской и Гоморрской в день суда, нежели городу тому»? Если историю кто пишет, то вряд ли затем, чтобы делали мы полезные из нее выводы, а если кто творит ее, то нас и вовсе не спрашивают. Вот и весь вам сказ мой про четыре Евангелия, а чтобы верить в неизбежную кончину не нужно ни ума, ни глубины его, ни какой-то эзотерической прозорливости.
"Вот и весь вам сказ мой про четыре Евангелия..." - коротенько и довольно бессвязно, хотя и с претензией на опус просветлённого. Вопрос, проживёт ли сей сказ две тысячи лет? Сомневаюсь... однако. Ибо, почерпнуть в нём нечего, кроме досады - затратил человек время на написание, я - на прочтение. Зачем?
Помочь сайту
Поздравления
