Часы

        – Толик?

 – Да.

 – Ты меня не узнаёшь?

 – Саня ты?

 – Ха-ха! Толян, какими судьбами? Как ты тут? Что ты тут? Как ты здесь оказался?

 – Я проездом здесь, по делам приехал, завтра уезжаю.

 – А, понятно, а где ты остановился?

 – Тут недалеко, в гостинице.

 – А, что ты сейчас делаешь? Давай, может, посидим где-то, поболтаем?

 – Я в принципе свободен, всё, что мне было нужно, я уже сделал.

 – Тогда решено: едем ко мне. Я здесь рядом живу. Согласен?

 – Так точно!

 – Тогда вперёд, сюда. Ха-ха! ну и ну, где бы мы с тобой ещё могли бы встретиться, как ни здесь. Сколько же это, Толик, мы с тобой не виделись то?

 – Да уж больше двадцати лет.

 – Неужели? Ха-ха! как время летит. Так, Толик, нам сюда. Прошу любить и жаловать – это мой персональный транспорт.

 – Это твоя?

 – Ну, а чья же ещё.

 – Да, не плохая кобылка.

 – Это уже старенькая, я тебе потом другую покажу. Садись, поехали.

***

         – Проходи, что стоишь?

 – Ну, Саня, хоромы! Не квартира, а дворец. Здесь в футбол гонять можно.

 – А, что ты думал.

 – Не, ну мы о тебе наслышаны, но чтобы так... Не ожидал, честно скажу, не ожидал. Богатенький Буратино.

 – Что имеем, то имеем. Если нужно в туалет, туалет вон там, если ещё что-то нужно, спрашивай.

 – Окей! Камин! ну, ты Саня вообще… Барин, что и говорить. У меня тоже есть камин, но с твоим конечно не сравнить.

 – Это испанский мрамор.

 – Да, хорошо живёшь, откуда такие бабки? поделись секретом.

 – Секрет прост: это же столица, здесь хороший адвокат на вес золота. А ты, что подумал, ограбил кого, или что?

 – Да, адвокат – адвокату рознь. У нас в провинции есть адвокаты, которые до сих пор пешком ходят. Помнишь Вовку Полякова? это ж он тебя надоумил в адвокаты, так вот, как он ходил пешком, так до сих пор пешком и ходит, благо, что не босиком: завод, почитай, уже как пол года стоит.

 – А он на заводе юристом так и работает?

 – Ну, а где же ему ещё.

 – О! трезвонят, уже потеряли, ищут. Надо отключить все телефоны, а то нам так и не дадут спокойно посидеть. Толик ты располагайся, а я сейчас быстренько, что-нибудь сварганю.

***

         – Вид у тебя из окна шикарный.

 – Я, по большому счёту, из-за этого-то и купил эту квартиру.

 – У меня тоже вид из окон обалденный – сплошь природа.

 – Тоха, махнусь не глядя!

 – Нет, Саня, не могу, я три дня здесь побыл и уже, страсть как, домой тянет.

 – А мне моя родина, почему-то всё чаще стала сниться. Слушай, а как там Миха Степанов?

 – А ну да, ты же не знаешь, совсем к нам дорогу забыл. Мишка умер давно – рак желудка, тридцать шесть лет ему было, двое детей осталось.

 – Да, Мишка, Мишка, тридцать шесть лет – всего ничего. Да, что ни говори, а время летит. Что будешь: виски, водку? коньяк есть.

 – Давай водку.

 – А, как там Витёк Сухоткин?

 – Витёк…Витёк ничего, правда, он уже давно не Витёк, а Виктор Павлович – депутат местного совета, бизнесмен средней руки и добропорядочный глава семейства, у него тоже двое: старшая недавно замуж вышла, а малой в школу ходит.

 – Ну, этот да, этот политиком был с рождения. Ну, а ты Тоха, как сам-то?

 – Я-то, я, Санёк, фермер. Вон, видишь, руки какие. Хозяйство большое – мама не горюй! Арендую землю, ну и потихоньку: сеем, пашем, серпом машем.

 – И, как нормально выходит?

 – На хлеб с маслом хватает. Вот это же на сельхоз. выставку приехал.

 – За трахторами?

 – Так точно! своя техника ни к чёрту, а аренда кусается, как, впрочем, и цены на новую технику. Но делать нечего, нужно идти в ногу со временем.

 – Фермерам, говорят, сейчас тяжковато.

 – Это да, душат нашего брата, но у меня есть помощники, в виде трёх оболтусов, так сказать моя смена – сыновья мои, повырастали уже: младшему четырнадцать стукнуло, старшему двадцать один, недавно из армии пришёл, а среднего скоро заберут, ему восемнадцать.

 – Ну, Тоха ты даёшь! Бык производитель. Я предполагал, что у тебя будет не один, но чтобы трое – молоток. Ну, давай Тоха – за встречу!

 – А это на стене жена твоя?

 – Ха-ха! Нет Толик, это, к твоему сведенью, Мэрилин Монро, ты со своими трахторами совсем от жизни отстал, а, между прочем, эта картина стоит, как два твоих трахтора, искусством Толик нужно интересоваться.

 – Ну, конечно, куда нам необразованной деревенщине до высоких материй, но если это Мэрилин Монро, то я тогда Эдит Пиаф: на этой картине её и родная мать не узнала бы.

 – Это такое виденье художника, а супруга моя вон там, на портфолио, конечно, не Мэрилин Монро, но что имеем, то имеем.

 – Красивая. А сколько ей лет?

 – Двадцать семь, почти на двадцать лет меня моложе.

 – Ну, ты счастливчик, а дети есть?

 – Нет.

 – А, где это снимали?

 – Не помню, Карибы или Мальдивы, где-то там. Слушай Толик, а как там Настя? ты о ней, что-нибудь знаешь?

 – У неё всё нормально. А это, где?

 – Это в Японии.

 – Знаешь Саня, вот мне интересно: ты поездил по миру, побывал во многих странах, вот ответь мне честно, где бы ты хотел жить?

 – Это, Толик, по-разному: зимой в одном месте, летом в другом и так далее, а бывает так, что тебя, вроде бы, всё устраивает: и климат, и стабильность в стране, и менталитет людей – одно плохо: бабы никакие! ха-ха! Поэтому, чтобы вот так, в одной стране – такой нету.

 – А эти часы у тебя правильно идут?

 – Какие?

 – Те, что на стене висят.

 – Нет. Они уже лет двадцать как стоят.

 – Я помню эти часы, они висели у тебя на стене во времянке.

 – Да, это единственная вещь, которая осталась у меня с той поры.

 – А они у тебя откуда, в наследство остались?

 – Нет, какое наследство. Так, приобрёл, как-то по случаю за копейки, часы-то антикварные, верней, коробка антикварная, я уже здесь узнавал: какой-то итальянский мастер, а сами часы совдэповские, и ничего не стоят. Родные часы должны быть с маятником, а эти на пружине, которую я, когда заводил их, пережал, и они навернулись. А ремонтировать нет смысла, надо менять их на часы приблизительно такого же века, как и коробка. Этим нужно заниматься, а времени у меня в обрез. Поэтому и висят, так для красоты.

 – Давай починю.

 – А ты, что мастер на все руки?

 – Так точно!

 – Что ты всё заладил: так точно! так точно! будто, сам вчера только с дембеля вернулся.

 – Это меня мой Сан-Саныч заразил.

 – Какой ещё Сан-Саныч?

 – Да, Сашка мой.

 – А почему Сан-Саныч?

 – Так, для солидности.

 – Ну, что, Тоха, давай: за всё хорошее!

 – Так точно!

 – А, как там наш пирс поживает?

 – Ржавеет потихоньку, по нему уже страшно ходить, так только рыбаки-экстрималы сидят, и то всё меньше и меньше: рыбы то совсем нет – тю-тю!

 – А помнишь, Тоха, как раньше: одна за одной, только и успевай червя вешать.

 – Да, было время, сейчас уже не то, моих пацанов на рыбалку не заманишь, у них один Интернет на уме, а старший так тот ещё и по бабам мастак лазить. Морду пару раз уже били – не помогает.

 – По бабам – это хорошо! лишь бы не по мужикам.

 – Это да, может, помнишь Власова из «Б» класса?

 – Помню, такой мордоворот под два метра.

 – Он самый, так вот он оказался голубым.

 – Да? ха-ха! Вообще-то, что-то в нём женское было.

 – Всю жизнь скрывал, а сейчас ходит с одним шибздиком, чуть ли не под ручку. Как их увижу, меня аж выворачивает.

 – А у нас здесь это почти что норма.

 – Не ну, Саня ты мог бы себе такое представить в наше время?

 – А, что это время уже не наше?

 – Глядя на своих оболтусов, я понимаю, что это их время, а моё уже – тю-тю! вместе с рыбой.

 – Да, время летит, и ты ничего поделать с этим не можешь. Мне поначалу даже льстило, когда мою жену принимали за мою дочь, со временем эта путаница стала вызывать во мне раздражение, а в последнее время даже гнев.

 – Ничего, Саня, не поделаешь: старость не радость.

 – Ха-ха! Та иди ты знаешь куда со своей старостью? я ещё – о-го-го!

 – Никуда нам, Саня, от неё не скрыться.

 – Так то оно так, но лучше об этом не думать. Ты лучше мне Толик расскажи, как там Серёга Маркин?

 – Серёня спился, опустился полностью, сейчас по мусорным бакам шарит, бутылки собирает.

 – Да, ты что? А какие надежды подавал. Да жизнь с людьми выкидывает злые штуки.

 – Саня, а помнишь Валерку Митрофанова?

 – Конечно, помню.

 – Так вот он в попы подался.

 – Да, ты что?

 – Да, представь себе, важный, с бородой. У Витьки на свадьбе, когда дочка замуж выходила, так напился, такие кони выдавал – все до слёз смеялись! А детей у него штук семь или десять, точно не сосчитаешь, каждый год их клепает.

 – Слушай Толик, ты мне о Насте так ничего и не рассказал. Расскажи, как она? что она?

 – Настя…Настя уже двадцать лет как жена моя.

 – Как жена?

 – А вот так. Ты, когда уехал, она тебя ещё долго ждала, ну а потом – сам понимаешь.

 – Так это у тебя от неё трое детей?

 – Так точно! Сашка, Лёшка и Никита.

 – Вот кто у нас счастливчик! А у меня это уже третья жена, но детей не нажил ни с одной. Вот так-то. С первой я был не готов, со второй не получилось, а третья сама не хочет: карьера на первом месте.

 – А, какая у неё карьера?

 – Карьера светской леди, что это означает, не спрашивай – не знаю! Лучше давай Тоха за тебя выпьем.

 – Давай!

 – Знаешь Тоха, я ни раз задавал себе вопрос, особенно в последнее время: чтобы со мной было, если бы я тогда не уехал? Я был бы счастлив, как ты думаешь?

 – А ты, что несчастлив?

 – Как тебе сказать, с одной стороны вроде бы и счастлив, всё у меня есть: и работа, и жена, и уважение; а с другой: чего-то не хватает, и это не дети, это что-то такое, что раньше было, а сейчас этого нет, какая-то надежда, цель, а без неё – хоть вой!

 – Это кризис среднего возраста.

 – Хм, может быть.

 – Ты, Саня, знаешь что, поехали со мной к нам, бери жену и поехали: по нашим местам походим, на рыбалку мотнёмся, моих оболтусов повоспитываешь, а? давай Саня?

 – Спасибо тебе Толик, но это невозможно.

 – Ну, смотри, а то если что, мы тебе всегда рады.

 – Спасибо, Тоха, я знаю, но, как говориться: с моим рылом, да в ваш огород! – уволь Толик, уволь.

 – Ну, смотри, моё дело предложить.

 – А у тебя есть с собой фотография детей?

 – Да, конечно, сейчас покажу. Вот это Сашка – старший, это Лёшка, а этот лопоухий – Никита.

 – Все в тебя.

 – А в, кого же ещё.

 – Да, время летит. И, как у вас с Настей, всё хорошо, счастливо живёте?

 – А то как же, живём хорошо, душа в душу, не жалуюсь.

 – А вот я, Толик, жалуюсь, у меня всё навыворот: работа моя меня уже, как раньше, не радует, вчера в суде выиграли, казалось бы, безнадёжное дело – огромные бабки! и, чтобы ты думал: все вокруг радуются, а у меня на душе пусто. И вот ты говоришь: брось всё и беги, но от себя, Толик, куда убежишь? Никуда! Сколько не беги, не убежишь. Или вот ещё: кризис среднего возраста! что это болезнь или что? Если болезнь – пусть пропишут таблетки, какие-нибудь, а то только и слышишь: кризис среднего возраста, кризис среднего возраста, и что дальше! А женщины! Толик, женщины – всех любил, но ни с одной счастлив не был, ни с одной. Поверь мне Толик: любовь и счастье – две разные веши! Вот, Толик, ответь мне, что нужно бабам от мужика? Деньги я ей даю, любить – люблю, всё, что ни попросит, я делаю – что ещё ей надо? Звёзды срывать с небес я не умею, но всё, что я могу, я всё для неё делаю, я для неё живу, а она уже успела меня разлюбить и завести себе другого. Спросишь, откуда я знаю? Знаю! У женщин если глаз пустеет, стекленеет: знай – у неё есть другой! Это правило, Толик, и ничего не попишешь. Вот сейчас уже вечер, а её дома нет. Где её носит? Не знаешь, вот и я не знаю. Придёт пьяная ночью или вообще под утро, молча проследует в столовую, там накатит для полной кондиции, и пойдёт спать к себе в спальню. И так каждый день Толик.

 – Так разведись с ней.

 – Легко сказать: разведись. Я, Толик, её люблю, понимаешь – люблю! и жизни без неё не представляю. Вот так-то. Ну, да ладно, давай выпьем, а то, я вижу, мои слюни тебя совсем расстроили. Давай Толик за всё хорошее!

 – Давай!

***

         – О, пришла. Слышишь, не попадает ключом в замок, значит, пьяная в зю-зю. Ты сиди, не вставай, сейчас сам убедишься в том, что я тебе говорил. Вот видишь Толик, что я тебе говорил, а ты не верил. Прошла мимо нас, будто нас здесь и вовсе нет, там наклюкается и пойдёт спать. Ты посиди здесь минутку, я скоро приду.

 – Я, Саня, наверное, уже пойду. Поздно уже, да и завтра рано вставать.

 – Да, ну ладно тогда, хорошо посидели, тебя проводить?

 – Нет не надо, дорогу я знаю.

 – Ну, что пока!

 – Пока!