Амнезия

Страшный удар, от которого всё тело содрогнулось. Внутренние органы, казалось, сжались в одну бесформенную массу. Боль. Жуткая боль. Вдалеке красные скалы, а рядом, всего в нескольких метрах пустынная, безжизненная, каменистая равнина тоже красного цвета. Надо всем этим чужим миром розовое небо без облаков. Оно не прошито лучами заходящего солнца, и краски его не густеют к горизонту. Оно всё одинаково розовое. Страх. Безысходность. Дым. Он заволакивает всё вокруг. И тоска от предчувствия близкого и неизбежного конца. Хочется вырваться из объятий смерти, но движения скованы, оттого что эти объятия слишком крепки. Пламя. Оно разгорается всё сильнее и подступает всё ближе. Нужно собрать все силы и убраться подальше от него. Боже, как трудно пошевелить телом! Скольких невероятных усилий требует каждое движение! Но пламя всё ближе и ближе. Ужас! Ужас!…

 

… Глеб Николаевич вскочил на кровати весь в поту. Он стонал, размахивая руками, будто отталкиваясь от каких-то, только ему видимых объектов, и озирался безумными невидящими глазами вокруг. Рядом проснулась жена, разбуженная ночным бредом мужа. Она обняла его липкое от пота тело и ласково сказала:

- Всё нормально, Глебушка, я с тобой. Успокойся. Это был сон, страшный сон. Он уже прошёл.

Глеб Николаевич тряхнул головой, сбрасывая с себя остатки ужаса.

- Что, опять?

- Надя, снова эта красная земля и розовое небо! Я горел в огне. Когда эта чертовщина от меня отвяжется? Я сойду с ума!

- На, выпей успокоительного и постарайся забыть свой кошмар.

Измождённое тело упало на мокрую простыню. Рука потянулась к тумбочке за сигаретой. Табачный дым наполнил лёгкие и принёс успокоение раньше пилюли.

- Тридцать лет меня мучает один и тот же кошмар. Разве у кого-нибудь из людей такое бывает?

- У людей, дорогой, и амнезия встречается редко, да ещё в такой тяжёлой форме, как у тебя.

- К амнезии я уже привык. Фактически в свои шестьдесят я имею опыт тридцатилетнего человека, а это нестрашно. У меня была и, собственно, есть профессия инженера, есть дети, есть ты. Нет только детства и юности. Это меня не сильно смущает. Но этот кошмар доконает. Такое ощущение, что я каждый раз наяву переживаю одно и то же событие, случившееся со мной. Может, я когда-то в молодости на самом деле горел, и после этого потерял память?

- Я не думаю. Тебя ведь уже несколько раз смотрел психиатр, к которому мы с тобой ходили. Он проводил сеанс гипноза и пытался оживить твою память. Там глубокие потёмки, и ты это знаешь сам.

- Знать-то, Наденька, знаю, да вот только меня не покидает ощущение, что я когда-то летал.

- Может, ты был птицей? – пошутила жена и пожалела о своей шутке – лицо мужа было серьёзным.

- Летают не только птицы, но и самолёты, а ими управляют лётчики. Конечно, у меня напрочь отсутствуют лётные навыки, но я не могу отделаться от чувства единения с небом, которое сидит здесь, внутри, - Глеб Николаевич постучал кулаком по груди.

- Выброси из головы всё это, дорогой, подумай, лучше о рассаде, которую мы будем сажать завтра на даче.

- Хорошо, попробую. Давай, гаси свет, будем спать…

 

… Опять это розовое небо, и громада отвесной скалы над головой, устремлённая к нему. Кокон. В нём трудно двигаться, но без него нельзя. Острые камни мешают ползти, но мягкие одежды не позволяют им впиваться в израненное тело. В коконе тепло, хотя кое-где меж камней лежит тонкий слой белого снега. Белый снег на красной земле. Взрыв. Где-то вдалеке в розовую даль неба устремился чёрный дым. Радость. Отчего радость, омрачённая осознанием собственного конца? Оттого, что удалось выскользнуть из костлявых лап смерти сейчас? Надолго ли? Всё, что осталось у него - этот кокон, маленький родной мир. Он очень хрупкий и недолговечный. Зато есть запас времени добраться до пещеры в скале. Зачем она ему? Укрытие. От кого? От смерти не укрыться. Она где-то рядом, и её холодное дыхание  уже чувствуется. Леденящий холод смерти. Он пробирается через кокон и пожирает последние силы…

      

… Глеб Николаевич открыл глаза, и розовое небо сменилось серым потолком в слабом свете раннего утра. Рядом мирно спала жена, и её ровное дыхание действовало успокаивающе. Тридцать лет ночами он видел одно и то же, но сегодня было продолжение знакомого сна. Только теперь не было жуткого страха. Было осознанное понимание собственного конца и безразличие ко всему. Только ли? Было ещё что-то. Но что? Гордость за собственную исключительность? Похоже, чувство в глубине сознания было именно таким. Но чем он гордился, понимая, что умирает? Ответа не было. А нужен ли он этот ответ? Глеб Николаевич попытался понять самого себя, и вскоре пришёл к выводу, что ответ ему был нужен. Он был исключительно важен для его дальнейшей жизни. Казалось, что, если получить ответ на простой вопрос: почему в своём бесконечном кошмаре он гордился собой, сам кошмар получит какое-то объяснение. Но кто, кто поможет ему в его поисках ответа? Жена? За тридцать лет совместной жизни она не в силах оказалась ему помочь, хотя и старалась. Врачи? Они бессильны. Тогда кто? Вспомнилась афиша на стене его собственного дома « Герман Берг – психологические опыты. Путешествие в непознанное. Концертный зал филармонии». В той афише ещё  было написано, когда проводится сеанс и во сколько. А вдруг всё это уже было? Не дай Бог! Этот человек по фамилии Берг являлся, может быть, единственной на сегодняшний день надеждой Глеба Николаевича на какую-то ясность. Сознание было на пределе, как в том красном мире, который являлся ему по ночам. Он тихо встал, стараясь не разбудить жену, оделся и вышел на улицу. Афиша по-прежнему висела на углу дома, и в ней сообщалось, что психологические сеансы начнутся сегодня  в восемнадцать часов и продолжатся три дня. Так же предлагались индивидуальные платные консультации, и давался телефон. Для звонка время было раннее, но ждать Глеб Николаевич не мог. Он вернулся домой и набрал номер. Телефон долго не отвечал, потом заспанный голос пробормотал, что Берг слушает. Уговаривать экстрасенса  пришлось долго, и, может быть, предложенный большой гонорар сделал его уступчивей. Одним словом, он согласился принять пациента прямо сейчас у себя в гостиничном номере…

 

…- Расслабьтесь,  вам хорошо и тепло. Вы чувствуете тепло, оно обволакивает, оно уже внутри вас. Вам хочется спать. Глаза слипаются. Спать. Спать…

 

… Когда Глеб Николаевич с большим трудом открыл глаза, первое, что он увидел – удивлённое и немного испуганное лицо экстрасенса. Тот смотрел на него с таким интересом, будто перед ним сидел сейчас не человек, а инопланетянин. Глеб Николаевич не помнил на этот раз своего сна, и надеялся услышать о нём  от Берга. Тот должен был ввести своего пациента в состояние транса и попытаться вытянуть из его подсознания всю ту информацию, которая, возможно, там ещё хранилась, и доступ к которой до этого не удалось открыть никому.

- Что вы на меня так смотрите? Вам удалось что-то узнать?

- Это было нетрудно. Вот, только трудно поверить во всё.

- О чём это вы?

- О вас, Валерий Викторович.

- Валерий Викторович – это я?!

- Так вы сами себя назвали. Вы потеряли память в тридцать лет?

- Меня нашли в Рыбинске какие-то люди в состоянии прострации. Врачи определили, что на  вид мне было именно тридцать лет. У меня была глубокая амнезия. В клинике в Москве я пролежал год. Там и познакомился со своей будущей женой – она была медсестрой и ухаживала за мной. После выписки мы поженились, и она помогла мне начать жизнь заново. Я почему-то помнил школьную программу, и, подготовившись, закончил технический ВУЗ, правда, заочно, так как пришлось зарабатывать на жизнь. До пенсии, на которую я вышел в этом году, я проработал инженером на заводе. Кстати, под именем Максимова Глеба Николаевича, к которому  привык, меня зарегистрировали, как гражданина СССР и выдали паспорт. Говорят, по какой-то своей прихоти под этим именем меня записал в медицинскую карточку главврач больницы, где я лежал. Мне было всё равно. Так кем я был до этой моей жизни, вы что-нибудь узнали?

Берг закурил и отошёл к окну от кресла, в котором сидел Глеб Николаевич. Он пускал клубы дыма и молчал. Наконец, повернулся к своему пациенту, глубоко вздохнул и, не сводя с него глаз, ответил:

- Валерий Викторович Романовский был космонавтом.

- Вы это о ком?

- О вас, Валерий Викторович, о вас.

- Космонавтом?! Им был я?!

- Если верить информации сохранившейся в вашем подсознании, то именно им вы и были. Даже не знаю, стоит ли вам говорить обо всём этом. Не нужно иметь больших талантов, чтобы получить от вас эту информацию. Кто с вами работал раньше, не мог этого не сделать. Просто не мог!

- Вы хотите сказать, что от меня все эти годы что-то скрывали?

- Не знаю, не знаю. Я просто удивляюсь, как психиатр, введя вас в состояние гипноза, не смог узнать о вас всё. Удивительную историю вы рассказали. Если бы не слушал её сам, ни за что бы ни поверил.

- Так, не томите же меня тогда! Я тридцать лет ждал этого момента!

- Ну, хорошо. Вы были военным лётчиком, майором, и в 1969 году вас  зачислили  в отряд космонавтов. В мае 1971 года был запущен космический корабль «Марс-2», который пилотировали вы. Нигде не объявлялось, что на борту корабля находится человек. Всё осуществлялось в условиях строжайшей секретности. В вашу задачу входило через шесть месяцев после старта вывести аппарат на орбиту Марса и в спускаемом модуле осуществить посадку на планету. Вы должны были собрать пробы грунта, осуществить телевизионную съёмку местности и самого себя, установить в грунте памятный вымпел, и вернуться на борт орбитального отсека. Задача, возложенная на вас, была очень сложная, так как такие дальние перелёты люди ещё не совершали, и всё смахивало на авантюру. Но советскому правительству очень хотелось утереть нос американцам после высадки их астронавтов на Луну. О том, что полётом управляет человек, сообщилось бы на весь мир, если б он, этот полёт, завершился успешно. Но ваш посадочный модуль совершил неудачную посадку, и вы чудом остались живы. Аппарат разбился, лишив вас возможности возвращения на орбиту и связи с Землёй. Вы обречены были на верную смерть, и готовились к худшему, так как кислородные баллоны скафандра позволяли вам дышать в ядовитой атмосфере Марса только два часа. Эти два часа пролетели быстро, и за это время вы добрались до какой-то пещеры в скале подальше от посадочного модуля, пожар на котором привёл к взрыву. В пещере вы и лишились чувств, - Берг замолчал и достал из пачки новую сигарету. Он подошёл к столику и налил в стакан воду из графина.

- Это всё вам я рассказал?

- Вы, - экстрасенс крупными глотками осушил стакан.

- Так я не умер на Марсе? Боже, даже язык не поворачивается такое спросить!

- Выходит, нет, если мы тут с вами беседуем. Вас спасли айоораны. Возможно, я неправильно произношу это слово, но так, по-моему, вы их назвали. Гуманоиды серого цвета кожи, подземная марсианская база которых оказалась рядом с местом вашего падения.

- Что-то припоминаю, - Глеб Николаевич обхватил голову руками. - Странное маленькое живое лицо с огромными стеклянными глазами. Какой-то сказочный образ. Он там был не один, их было много.

- Я и не сказал, что гуманоид был один, - Берг пожал плечами. - Они, айоораны, выходили вас. «Марс-2» был засечён ещё на подлёте к планете, давно колонизированной Содружеством, в которое входят и планеты, заселённые этой расой. Их цивилизация  значительно  более развитая, чем человеческая, и они не вмешиваются в наши игры с Космосом. Если бы посадка вашего модуля прошла успешно, и вы бы не заметили аппаратуру, выставленную на поверхности рядом с их подземной лабораторией, после вашего возвращения земляне бы ничего не узнали об их присутствии на Марсе.

- А если бы я заметил? – Глеб Николаевич слушал собственный рассказ от чужого человека, как сказку о самом себе.

- С вами бы случилось то же самое, что и в случае катастрофы. Эти гуманоиды не допустят чужого вторжения на территорию, которую они считают своей на протяжении столетий. Ваши переломы и ушибы лечили, а за одно исследовали человеческий организм. Через некоторое время челночный корабль, доставляющий из метрополии всё необходимое, переправил вас на одну из лунных баз айооранов. После знакомства с самой базой, размещённой на лицевой стороне Луны под огромным прозрачным куполом, вас усыпили, пообещав через месяц – другой переправить с попутным исследовательским транспортом на Землю. Так, наверное, всё и было, если вы объявились в Рыбинске, но предварительно у вас стёрли память. Вот собственно и всё, что я могу вам поведать. Необычный случай в моей практике. Даже не столько фантастический, сколько детективный. Власти не могли не разобраться с вами – это исключается. Но, вот, почему они оставили вас тем, кто вы есть, я ответить не берусь. Лучше и вам, Глеб Николаевич, забыть о том, что я вам только что рассказал. И забудьте о своём визите ко мне – я ценю спокойную жизнь.

- А как же Надя? Она ничего не знала?

- Я не Господь Бог, а просто врач. Не советую вам открываться и перед ней.  Чем человек знает меньше государственных тайн, тем спит крепче. Прощайте…

 

Глеб Николаевич даже не помнил, как добрался до дома, обдумывая информацию, свалившуюся на него. В прихожей его встретила жена с удивлённым лицом.

- Ты куда ходил? Мы же на дачу с утра договорились поехать. Что-то случилось? Ты чего такой озабоченный? – на лице мужа женщина прочла полнейшую растерянность. Она  ещё никогда не видела его таким, - Глеб, что стряслось? Отвечай!

Глеб Николаевич в эти минуты раздумывал, посвящать или нет Надю в то, что стало для него открытием. Посомневавшись, он всё же решил открыться ей. Он посчитал предательством скрыть от жены часть своей биографии. За тридцать лет супруги не утаивали друг от друга ничего.

- Я был у экстрасенса, - Глеб Николаевич посмотрел прямо в глаза жены, и ему показалось, что он прочёл в них страх.

- Зачем? – губы женщины задрожали.

- Этот человек по фамилии Берг ковырялся в моих мозгах и рассказал мне много интересного.

- Что именно ты узнал? – дрожащие женины руки крепко схватили его за плечи.

- Оказывается,  раньше я был Романовским Валерием Викторовичем.

- Это и всё? – в голосе жены послышалась надежда. - Имя Глеб  мне больше нравится.

- Если честно, то мне тоже. Но это не всё.

- Не всё?

- Раньше я был космонавтом и осуществлял полёт к Марсу на космическом корабле «Марс-2». Там я потерпел крушение, и мне помогли гуманоиды. Они меня вылечили, потом отправили на Луну, а с неё на Землю. Это они, скорее всего, стёрли мою память. Почему врачи, обследовавшие меня много раз, не смогли получить из моей головы ту же информацию? Берг говорит, что это было сделать нетрудно. Почему? Надя, ты же присутствовала при таких сеансах. Не молчи! Скажи, в чём дело?

Жена отвела взгляд и заплакала.

- Я устала! Ты не представляешь, Глеб, как я устала! Мы женаты с тобой не тридцать лет, а на шесть лет больше. Это произошло сразу после того, как тебя выпустили из Качинского военного лётного училища молодым лейтенантом. Всю твою службу я была рядом с тобой, и тогда, когда тебя приняли в отряд космонавтов в шестьдесят девятом и перевели в Москву. Мы расстались в мае семьдесят первого на космодроме Байконур за сутки до старта. Твой полёт был засекречен, и меня предупредили, что за разглашение государственной тайны я попаду под суд. Срок секретности неограничен, даже, если полёт окончится трагедией. Так оно и вышло. Как я рыдала! Я хотела наложить на себя руки. Для всех ты погиб в авиакатастрофе при выполнении воинского долга. Тебя даже наградили званием Героя Советского Союза посмертно, и мне пришлось участвовать в твоих фальшивых похоронах на Новодевичьем кладбище. Именно там похоронен Романовский Валерий Викторович. Два года я была безутешной вдовой, и вдруг ты объявился в Рыбинске. Мне эту новость сообщили люди из КГБ, и даже отвезли туда на военном самолёте на опознание. Конечно, в больнице я тебя сразу узнала. Передо мной был ты, мой Валерка! Ни с кем бы тебя ни спутала! С помощью врачей спецслужбы быстро выяснили, каким путём ты вернулся на Землю, и твоё беспамятство их устраивало. Эти люди пошли на гуманный шаг в отношении нас с тобой – тебе дали возможность начать новую жизнь, а мне – возможность тебя завоевать во второй раз. Как видишь, нам обоим это удалось. Единственными условиями тех людей была твоя амнезия в отношении прошлого и требование переехать из Москвы в другой город. Я должна была всю жизнь следить, чтобы ты ненароком ни сделал ненужный и опасный для нас шаг -  ни обратился к врачу.

- Но я же посещал психиатра и не раз!

- Это были врачи из КГБ, а потом ФСБ. Я тридцать лет оберегала нашу семью от беды – во имя сохранения государственных интересов спецслужбы и раньше, и сейчас не остановились бы ни перед чем. Что им жизни двух стариков. А сегодня я проспала. Своим визитом к этому самому Бергу, ты, Глебушка, поставил, сам того не подозревая, нас под удар. Эти люди знают всё и вся, от них нельзя ничего утаить. Уж, ты мне поверь.

Глеб Николаевич обнял жену и крепко прижал к себе.

- Всё будет хорошо, Наденька. Бог с ним, с моим прошлым. Мы будем просто радоваться вместе настоящему. Обещаю тебе, что на Марс я даже не посмотрю. Давай собирай вещички, поедем на дачу…

 

… День, проведённый на свежем воздухе, пошел на пользу. События, встряхнувшие размеренную жизнь пожилых супругов, как-то забылись за работой, и Глеб Николаевич твёрдо решил для себя не пытаться вспомнить своё героическое прошлое. Пусть всё останется сказкой, придуманной для него экстрасенсом по фамилии Берг. И уже казалось, что ничто больше не нарушит их идиллии, как вдруг вечером этого же дня по телевидению сообщили в областной криминальной хронике, что в гостиничном номере был найден убитым приехавший на гастроли в город известный экстрасенс Герман Берг. Он был убит выстрелом в голову. Супруги сидели молча у телевизора, не сводя глаз с экрана. Это продолжалось довольно долго, пока от этого занятия их не отвлёк телефонный звонок. Глеб Николаевич хотел подняться с кресла, но жена его опередила. Она подошла к столу, на котором стоял телефонный аппарат, и подняла трубку.

- Алло.

- Здравствуйте, Надежда Павловна, это я, – услышала она на другом конце голос, который не могла спутать ни с каким другим, и лицо её побледнело.

© Copyright: Владимир Шмельков, 2019

Регистрационный номер №0445705

от 17 апреля 2019

[Скрыть] Регистрационный номер 0445705 выдан для произведения:

Страшный удар, от которого всё тело содрогнулось. Внутренние органы, казалось, сжались в одну бесформенную массу. Боль. Жуткая боль. Вдалеке красные скалы, а рядом, всего в нескольких метрах пустынная, безжизненная, каменистая равнина тоже красного цвета. Надо всем этим чужим миром розовое небо без облаков. Оно не прошито лучами заходящего солнца, и краски его не густеют к горизонту. Оно всё одинаково розовое. Страх. Безысходность. Дым. Он заволакивает всё вокруг. И тоска от предчувствия близкого и неизбежного конца. Хочется вырваться из объятий смерти, но движения скованы, оттого что эти объятия слишком крепки. Пламя. Оно разгорается всё сильнее и подступает всё ближе. Нужно собрать все силы и убраться подальше от него. Боже, как трудно пошевелить телом! Скольких невероятных усилий требует каждое движение! Но пламя всё ближе и ближе. Ужас! Ужас!…

 

… Глеб Николаевич вскочил на кровати весь в поту. Он стонал, размахивая руками, будто отталкиваясь от каких-то, только ему видимых объектов, и озирался безумными невидящими глазами вокруг. Рядом проснулась жена, разбуженная ночным бредом мужа. Она обняла его липкое от пота тело и ласково сказала:

- Всё нормально, Глебушка, я с тобой. Успокойся. Это был сон, страшный сон. Он уже прошёл.

Глеб Николаевич тряхнул головой, сбрасывая с себя остатки ужаса.

- Что, опять?

- Надя, снова эта красная земля и розовое небо! Я горел в огне. Когда эта чертовщина от меня отвяжется? Я сойду с ума!

- На, выпей успокоительного и постарайся забыть свой кошмар.

Измождённое тело упало на мокрую простыню. Рука потянулась к тумбочке за сигаретой. Табачный дым наполнил лёгкие и принёс успокоение раньше пилюли.

- Тридцать лет меня мучает один и тот же кошмар. Разве у кого-нибудь из людей такое бывает?

- У людей, дорогой, и амнезия встречается редко, да ещё в такой тяжёлой форме, как у тебя.

- К амнезии я уже привык. Фактически в свои шестьдесят я имею опыт тридцатилетнего человека, а это нестрашно. У меня была и, собственно, есть профессия инженера, есть дети, есть ты. Нет только детства и юности. Это меня не сильно смущает. Но этот кошмар доконает. Такое ощущение, что я каждый раз наяву переживаю одно и то же событие, случившееся со мной. Может, я когда-то в молодости на самом деле горел, и после этого потерял память?

- Я не думаю. Тебя ведь уже несколько раз смотрел психиатр, к которому мы с тобой ходили. Он проводил сеанс гипноза и пытался оживить твою память. Там глубокие потёмки, и ты это знаешь сам.

- Знать-то, Наденька, знаю, да вот только меня не покидает ощущение, что я когда-то летал.

- Может, ты был птицей? – пошутила жена и пожалела о своей шутке – лицо мужа было серьёзным.

- Летают не только птицы, но и самолёты, а ими управляют лётчики. Конечно, у меня напрочь отсутствуют лётные навыки, но я не могу отделаться от чувства единения с небом, которое сидит здесь, внутри, - Глеб Николаевич постучал кулаком по груди.

- Выброси из головы всё это, дорогой, подумай, лучше о рассаде, которую мы будем сажать завтра на даче.

- Хорошо, попробую. Давай, гаси свет, будем спать…

 

… Опять это розовое небо, и громада отвесной скалы над головой, устремлённая к нему. Кокон. В нём трудно двигаться, но без него нельзя. Острые камни мешают ползти, но мягкие одежды не позволяют им впиваться в израненное тело. В коконе тепло, хотя кое-где меж камней лежит тонкий слой белого снега. Белый снег на красной земле. Взрыв. Где-то вдалеке в розовую даль неба устремился чёрный дым. Радость. Отчего радость, омрачённая осознанием собственного конца? Оттого, что удалось выскользнуть из костлявых лап смерти сейчас? Надолго ли? Всё, что осталось у него - этот кокон, маленький родной мир. Он очень хрупкий и недолговечный. Зато есть запас времени добраться до пещеры в скале. Зачем она ему? Укрытие. От кого? От смерти не укрыться. Она где-то рядом, и её холодное дыхание  уже чувствуется. Леденящий холод смерти. Он пробирается через кокон и пожирает последние силы…

      

… Глеб Николаевич открыл глаза, и розовое небо сменилось серым потолком в слабом свете раннего утра. Рядом мирно спала жена, и её ровное дыхание действовало успокаивающе. Тридцать лет ночами он видел одно и то же, но сегодня было продолжение знакомого сна. Только теперь не было жуткого страха. Было осознанное понимание собственного конца и безразличие ко всему. Только ли? Было ещё что-то. Но что? Гордость за собственную исключительность? Похоже, чувство в глубине сознания было именно таким. Но чем он гордился, понимая, что умирает? Ответа не было. А нужен ли он этот ответ? Глеб Николаевич попытался понять самого себя, и вскоре пришёл к выводу, что ответ ему был нужен. Он был исключительно важен для его дальнейшей жизни. Казалось, что, если получить ответ на простой вопрос: почему в своём бесконечном кошмаре он гордился собой, сам кошмар получит какое-то объяснение. Но кто, кто поможет ему в его поисках ответа? Жена? За тридцать лет совместной жизни она не в силах оказалась ему помочь, хотя и старалась. Врачи? Они бессильны. Тогда кто? Вспомнилась афиша на стене его собственного дома « Герман Берг – психологические опыты. Путешествие в непознанное. Концертный зал филармонии». В той афише ещё  было написано, когда проводится сеанс и во сколько. А вдруг всё это уже было? Не дай Бог! Этот человек по фамилии Берг являлся, может быть, единственной на сегодняшний день надеждой Глеба Николаевича на какую-то ясность. Сознание было на пределе, как в том красном мире, который являлся ему по ночам. Он тихо встал, стараясь не разбудить жену, оделся и вышел на улицу. Афиша по-прежнему висела на углу дома, и в ней сообщалось, что психологические сеансы начнутся сегодня  в восемнадцать часов и продолжатся три дня. Так же предлагались индивидуальные платные консультации, и давался телефон. Для звонка время было раннее, но ждать Глеб Николаевич не мог. Он вернулся домой и набрал номер. Телефон долго не отвечал, потом заспанный голос пробормотал, что Берг слушает. Уговаривать экстрасенса  пришлось долго, и, может быть, предложенный большой гонорар сделал его уступчивей. Одним словом, он согласился принять пациента прямо сейчас у себя в гостиничном номере…

 

…- Расслабьтесь,  вам хорошо и тепло. Вы чувствуете тепло, оно обволакивает, оно уже внутри вас. Вам хочется спать. Глаза слипаются. Спать. Спать…

 

… Когда Глеб Николаевич с большим трудом открыл глаза, первое, что он увидел – удивлённое и немного испуганное лицо экстрасенса. Тот смотрел на него с таким интересом, будто перед ним сидел сейчас не человек, а инопланетянин. Глеб Николаевич не помнил на этот раз своего сна, и надеялся услышать о нём  от Берга. Тот должен был ввести своего пациента в состояние транса и попытаться вытянуть из его подсознания всю ту информацию, которая, возможно, там ещё хранилась, и доступ к которой до этого не удалось открыть никому.

- Что вы на меня так смотрите? Вам удалось что-то узнать?

- Это было нетрудно. Вот, только трудно поверить во всё.

- О чём это вы?

- О вас, Валерий Викторович.

- Валерий Викторович – это я?!

- Так вы сами себя назвали. Вы потеряли память в тридцать лет?

- Меня нашли в Рыбинске какие-то люди в состоянии прострации. Врачи определили, что на  вид мне было именно тридцать лет. У меня была глубокая амнезия. В клинике в Москве я пролежал год. Там и познакомился со своей будущей женой – она была медсестрой и ухаживала за мной. После выписки мы поженились, и она помогла мне начать жизнь заново. Я почему-то помнил школьную программу, и, подготовившись, закончил технический ВУЗ, правда, заочно, так как пришлось зарабатывать на жизнь. До пенсии, на которую я вышел в этом году, я проработал инженером на заводе. Кстати, под именем Максимова Глеба Николаевича, к которому  привык, меня зарегистрировали, как гражданина СССР и выдали паспорт. Говорят, по какой-то своей прихоти под этим именем меня записал в медицинскую карточку главврач больницы, где я лежал. Мне было всё равно. Так кем я был до этой моей жизни, вы что-нибудь узнали?

Берг закурил и отошёл к окну от кресла, в котором сидел Глеб Николаевич. Он пускал клубы дыма и молчал. Наконец, повернулся к своему пациенту, глубоко вздохнул и, не сводя с него глаз, ответил:

- Валерий Викторович Романовский был космонавтом.

- Вы это о ком?

- О вас, Валерий Викторович, о вас.

- Космонавтом?! Им был я?!

- Если верить информации сохранившейся в вашем подсознании, то именно им вы и были. Даже не знаю, стоит ли вам говорить обо всём этом. Не нужно иметь больших талантов, чтобы получить от вас эту информацию. Кто с вами работал раньше, не мог этого не сделать. Просто не мог!

- Вы хотите сказать, что от меня все эти годы что-то скрывали?

- Не знаю, не знаю. Я просто удивляюсь, как психиатр, введя вас в состояние гипноза, не смог узнать о вас всё. Удивительную историю вы рассказали. Если бы не слушал её сам, ни за что бы ни поверил.

- Так, не томите же меня тогда! Я тридцать лет ждал этого момента!

- Ну, хорошо. Вы были военным лётчиком, майором, и в 1969 году вас  зачислили  в отряд космонавтов. В мае 1971 года был запущен космический корабль «Марс-2», который пилотировали вы. Нигде не объявлялось, что на борту корабля находится человек. Всё осуществлялось в условиях строжайшей секретности. В вашу задачу входило через шесть месяцев после старта вывести аппарат на орбиту Марса и в спускаемом модуле осуществить посадку на планету. Вы должны были собрать пробы грунта, осуществить телевизионную съёмку местности и самого себя, установить в грунте памятный вымпел, и вернуться на борт орбитального отсека. Задача, возложенная на вас, была очень сложная, так как такие дальние перелёты люди ещё не совершали, и всё смахивало на авантюру. Но советскому правительству очень хотелось утереть нос американцам после высадки их астронавтов на Луну. О том, что полётом управляет человек, сообщилось бы на весь мир, если б он, этот полёт, завершился успешно. Но ваш посадочный модуль совершил неудачную посадку, и вы чудом остались живы. Аппарат разбился, лишив вас возможности возвращения на орбиту и связи с Землёй. Вы обречены были на верную смерть, и готовились к худшему, так как кислородные баллоны скафандра позволяли вам дышать в ядовитой атмосфере Марса только два часа. Эти два часа пролетели быстро, и за это время вы добрались до какой-то пещеры в скале подальше от посадочного модуля, пожар на котором привёл к взрыву. В пещере вы и лишились чувств, - Берг замолчал и достал из пачки новую сигарету. Он подошёл к столику и налил в стакан воду из графина.

- Это всё вам я рассказал?

- Вы, - экстрасенс крупными глотками осушил стакан.

- Так я не умер на Марсе? Боже, даже язык не поворачивается такое спросить!

- Выходит, нет, если мы тут с вами беседуем. Вас спасли айоораны. Возможно, я неправильно произношу это слово, но так, по-моему, вы их назвали. Гуманоиды серого цвета кожи, подземная марсианская база которых оказалась рядом с местом вашего падения.

- Что-то припоминаю, - Глеб Николаевич обхватил голову руками. - Странное маленькое живое лицо с огромными стеклянными глазами. Какой-то сказочный образ. Он там был не один, их было много.

- Я и не сказал, что гуманоид был один, - Берг пожал плечами. - Они, айоораны, выходили вас. «Марс-2» был засечён ещё на подлёте к планете, давно колонизированной Содружеством, в которое входят и планеты, заселённые этой расой. Их цивилизация  значительно  более развитая, чем человеческая, и они не вмешиваются в наши игры с Космосом. Если бы посадка вашего модуля прошла успешно, и вы бы не заметили аппаратуру, выставленную на поверхности рядом с их подземной лабораторией, после вашего возвращения земляне бы ничего не узнали об их присутствии на Марсе.

- А если бы я заметил? – Глеб Николаевич слушал собственный рассказ от чужого человека, как сказку о самом себе.

- С вами бы случилось то же самое, что и в случае катастрофы. Эти гуманоиды не допустят чужого вторжения на территорию, которую они считают своей на протяжении столетий. Ваши переломы и ушибы лечили, а за одно исследовали человеческий организм. Через некоторое время челночный корабль, доставляющий из метрополии всё необходимое, переправил вас на одну из лунных баз айооранов. После знакомства с самой базой, размещённой на лицевой стороне Луны под огромным прозрачным куполом, вас усыпили, пообещав через месяц – другой переправить с попутным исследовательским транспортом на Землю. Так, наверное, всё и было, если вы объявились в Рыбинске, но предварительно у вас стёрли память. Вот собственно и всё, что я могу вам поведать. Необычный случай в моей практике. Даже не столько фантастический, сколько детективный. Власти не могли не разобраться с вами – это исключается. Но, вот, почему они оставили вас тем, кто вы есть, я ответить не берусь. Лучше и вам, Глеб Николаевич, забыть о том, что я вам только что рассказал. И забудьте о своём визите ко мне – я ценю спокойную жизнь.

- А как же Надя? Она ничего не знала?

- Я не Господь Бог, а просто врач. Не советую вам открываться и перед ней.  Чем человек знает меньше государственных тайн, тем спит крепче. Прощайте…

 

Глеб Николаевич даже не помнил, как добрался до дома, обдумывая информацию, свалившуюся на него. В прихожей его встретила жена с удивлённым лицом.

- Ты куда ходил? Мы же на дачу с утра договорились поехать. Что-то случилось? Ты чего такой озабоченный? – на лице мужа женщина прочла полнейшую растерянность. Она  ещё никогда не видела его таким, - Глеб, что стряслось? Отвечай!

Глеб Николаевич в эти минуты раздумывал, посвящать или нет Надю в то, что стало для него открытием. Посомневавшись, он всё же решил открыться ей. Он посчитал предательством скрыть от жены часть своей биографии. За тридцать лет супруги не утаивали друг от друга ничего.

- Я был у экстрасенса, - Глеб Николаевич посмотрел прямо в глаза жены, и ему показалось, что он прочёл в них страх.

- Зачем? – губы женщины задрожали.

- Этот человек по фамилии Берг ковырялся в моих мозгах и рассказал мне много интересного.

- Что именно ты узнал? – дрожащие женины руки крепко схватили его за плечи.

- Оказывается,  раньше я был Романовским Валерием Викторовичем.

- Это и всё? – в голосе жены послышалась надежда. - Имя Глеб  мне больше нравится.

- Если честно, то мне тоже. Но это не всё.

- Не всё?

- Раньше я был космонавтом и осуществлял полёт к Марсу на космическом корабле «Марс-2». Там я потерпел крушение, и мне помогли гуманоиды. Они меня вылечили, потом отправили на Луну, а с неё на Землю. Это они, скорее всего, стёрли мою память. Почему врачи, обследовавшие меня много раз, не смогли получить из моей головы ту же информацию? Берг говорит, что это было сделать нетрудно. Почему? Надя, ты же присутствовала при таких сеансах. Не молчи! Скажи, в чём дело?

Жена отвела взгляд и заплакала.

- Я устала! Ты не представляешь, Глеб, как я устала! Мы женаты с тобой не тридцать лет, а на шесть лет больше. Это произошло сразу после того, как тебя выпустили из Качинского военного лётного училища молодым лейтенантом. Всю твою службу я была рядом с тобой, и тогда, когда тебя приняли в отряд космонавтов в шестьдесят девятом и перевели в Москву. Мы расстались в мае семьдесят первого на космодроме Байконур за сутки до старта. Твой полёт был засекречен, и меня предупредили, что за разглашение государственной тайны я попаду под суд. Срок секретности неограничен, даже, если полёт окончится трагедией. Так оно и вышло. Как я рыдала! Я хотела наложить на себя руки. Для всех ты погиб в авиакатастрофе при выполнении воинского долга. Тебя даже наградили званием Героя Советского Союза посмертно, и мне пришлось участвовать в твоих фальшивых похоронах на Новодевичьем кладбище. Именно там похоронен Романовский Валерий Викторович. Два года я была безутешной вдовой, и вдруг ты объявился в Рыбинске. Мне эту новость сообщили люди из КГБ, и даже отвезли туда на военном самолёте на опознание. Конечно, в больнице я тебя сразу узнала. Передо мной был ты, мой Валерка! Ни с кем бы тебя ни спутала! С помощью врачей спецслужбы быстро выяснили, каким путём ты вернулся на Землю, и твоё беспамятство их устраивало. Эти люди пошли на гуманный шаг в отношении нас с тобой – тебе дали возможность начать новую жизнь, а мне – возможность тебя завоевать во второй раз. Как видишь, нам обоим это удалось. Единственными условиями тех людей была твоя амнезия в отношении прошлого и требование переехать из Москвы в другой город. Я должна была всю жизнь следить, чтобы ты ненароком ни сделал ненужный и опасный для нас шаг -  ни обратился к врачу.

- Но я же посещал психиатра и не раз!

- Это были врачи из КГБ, а потом ФСБ. Я тридцать лет оберегала нашу семью от беды – во имя сохранения государственных интересов спецслужбы и раньше, и сейчас не остановились бы ни перед чем. Что им жизни двух стариков. А сегодня я проспала. Своим визитом к этому самому Бергу, ты, Глебушка, поставил, сам того не подозревая, нас под удар. Эти люди знают всё и вся, от них нельзя ничего утаить. Уж, ты мне поверь.

Глеб Николаевич обнял жену и крепко прижал к себе.

- Всё будет хорошо, Наденька. Бог с ним, с моим прошлым. Мы будем просто радоваться вместе настоящему. Обещаю тебе, что на Марс я даже не посмотрю. Давай собирай вещички, поедем на дачу…

 

… День, проведённый на свежем воздухе, пошел на пользу. События, встряхнувшие размеренную жизнь пожилых супругов, как-то забылись за работой, и Глеб Николаевич твёрдо решил для себя не пытаться вспомнить своё героическое прошлое. Пусть всё останется сказкой, придуманной для него экстрасенсом по фамилии Берг. И уже казалось, что ничто больше не нарушит их идиллии, как вдруг вечером этого же дня по телевидению сообщили в областной криминальной хронике, что в гостиничном номере был найден убитым приехавший на гастроли в город известный экстрасенс Герман Берг. Он был убит выстрелом в голову. Супруги сидели молча у телевизора, не сводя глаз с экрана. Это продолжалось довольно долго, пока от этого занятия их не отвлёк телефонный звонок. Глеб Николаевич хотел подняться с кресла, но жена его опередила. Она подошла к столу, на котором стоял телефонный аппарат, и подняла трубку.

- Алло.

- Здравствуйте, Надежда Павловна, это я, – услышала она на другом конце голос, который не могла спутать ни с каким другим, и лицо её побледнело.

 

Археолог Кроль

Курьёз