Жизнь без грамотности

 У Паши сломался его золотой мост *.
Это было то время, когда в планах Паши еще не значился перелет в Париж и обратно, а любая поездка на автобусе даже в одну сторону создавала ощутимую брешь в семейном бюджете. Это стоило два шекеля шестьдесят огород, что, аккурат, равнялось одному доллару (евро, которые Паша так лихо недавно разбрасывал в Париже, еще не вошли в свою теперешнюю силу).
Нет, Паша, обнаружив возникшее неудобства, не стал всуе вспоминать умелых специалистов, которые готовили его к отъезду в Израиль. Все как на подбор были тоже претенденты на подобную Паше судьбу, но в свободную конкуренцию на земле обетованной вступать еще не решились. Они честно сделали свое дело и в сжатые сроки создали Паше золотую улыбку, сверкающую не только на приветливом израильском солнце, но при лунном свете тоже.
(Как с ужасом обнаружил Паша через пол года пребывания в новом мире, именно эта улыбка стало для него лучшей рекомендацией для отказа в работе, а работать тогда Паша еще хотел).

А улыбаться было необходимо, так как сумрачные претенденты на рабочее место вообще не котировались у поднаторевших на человеческих судьбах кадровиков. Спецы по человеческим душам улыбки Паши пугались, - в телевизионных вечерних репортажах зверствовала русская мафия. Золотой зуб, - был ее визитной карточкой. У Паши же был не один зуб, а целый мост, построенный из блестящей вереницы собратьев.
И вот теперь, к довершении всех несчастий с ним, - он еще и сломался. Сомнений не было, - самое страшное, что могло только присниться «свеженькому» эмигранту, - стряслось.
Проведя языком по болезненной и царапающей трещине в золотой цепочки моста, Паша мысленно простился с покупкой автомобиля, (даже совсем подержанного), на которую он «зажал» потайные шекели. Техник по ПК, работающий за соседним столом, ощетинил как раз сегодня на время лишенный половины зубов рот, и назвал ему астрономическую сумму расходов на новые. Он как раз находился в последней стадии и ожидал белоснежно фарфоровое чудо, которое пекли ему израильские умельцы. Он ждал его со дня на день. Но техник родился в Израиле и папа у него был миллионер.
Похвастался товарищ по работе утром, и уже тогда Паше стало страшно. Было ли это случайностью или проделками сатаны, но в обед того же дня, (а еще когда же), - Пашин мост рухнул.
(Много позже Паша связал события того дня в цепочку, и дал ей определение, - сатанинская).
У вас есть другие предложения?!
Рабочий энтузиазм Паши и желание понравится хозяевам (шел первый месяц его службы в Израиле) отодвинули несчастье в полости рта на второй план, но в автобусе по дороге домой, Пашин язык все более и более усугублял обстановку и жизнь, казалось, подошла к ее логичному завершению.

Продвигаясь уже пешим ходом по своей улице в направлении к дому, он уткнулся в огромный плакат на русском языке и на иврите, указывающий, что именно здесь размещается стоматологическая клиника. На нем же сообщалось, о специальных льготах для новых эмигрантов из России.
«Судьба», - решил Паша и стал продвигаться по красочным стрелкам, указывающим направление. Наконец он уткнулся в обычную квартирную дверь. Паша скрипнул раздвоившимся мостом, - выбора не было, и он нажал кнопку звонка.
(В той, предыдущей Пашиной жизни, в квартирах жили люди, причем иногда по нескольку семей в каждой, а зубные клиники располагались в просторных зданиях, отнятых после революции у графьев и буржуинов).
Паша с перебоями в сокращениях сердечной мышцы открыл дверь и оказался внутри указанной на плакате квартиры. Неожиданно ему там очень понравилось, и пульс почти выровнялся. Очереди не было, больничного запаха тоже, а из кабинета не доносились крики истязуемых.
По началу Паше показалось, что в квартире вообще никого не было, но в считанные секунды от совершенно белой стены отделился одетый во все белое пожилой мужчина (читайте еврей) и указал на нечто космическое. Но иначе и нельзя было описать то место, куда Паша неловко боком прилег, в угрызении совести, что он не заслужил такой чести.
Дальше Паша, не дожидаясь специального приглашения, открыл рот, и от него не ускользнуло брезгливое выражение глаз исследователя, (кожный покров и мускулы лица зубного божества были надежно прикрыты белоснежной повязкой). В выпуклых зрачках специалиста, увеличенных мощными линзами, блестело все золото Паши, привезенное из России.

- С золотом я не работаю, молодой человек, - раздалось из под марлевой повязки, - а замена мостика обойдется тебе в 5000 шекелей, не считая лечения, если на то будет необходимость. (Не стоит сразу обижаться на это фамильярное «ТЫ» от не знакомого человека, - на иврите не существует «ВЫ» в единственном числе).
Цифры Паша уже хорошо переводил с иврита, а смысл сказанного в начале остался им понят и бесполезен.
- Хорошо, - ответил Паша и занялся поиском слов, чтобы составить предложение о том, что ему надо немого обдумать столь заманчивое предложение. Получилась вполне приличная фраза, - «моя думать пошла».
Глаза над белой марлевой маской слегка усмехнулись, но совсем не разозлились. Видно, другого они и не ждали.
Хозяин зубоврачебной поликлиники встал и ушел в другое помещение, сказав на прощанье – «заходите, когда надумаете или позвоните», - и протянул Паше визитку.

Паша подпрыгнул, обрадованный неожиданным освобождением и, воспользовавшись, что у хозяина зазвонил телефон, быстро вышел, а затем побежал вниз по лестнице, боясь, что его догонят и потребуют предварительного аванса или самого визита.
Он даже обернулся два раза на лестничной площадке, но дверь покинутой квартиры к счастью не отварилась вдогонку.
Все обошлось, - Паша благополучно добрался до дома.

Дома он отказался от ужина. Признаваться в свалившемся на них несчастье жене перед сном не стал и, дождавшись, когда она уйдет в спальню, сразу же позвонил своему родственнику.
Все три месяца, которые Паша уже прожил в Израиле, он каждый день звонил по этому телефону и докладывал, как прошел день. После нескольких фраз тот заботливо напоминал ему, что Паше придет слишком большой счет за телефон, и обещал, сам позвонить ему в следующий раз. Потом его зачем-то всегда звала, и разговор кончался. Но на следующий день Паша опять набирал его телефон.
Сегодня, боясь, что жена родственника сразу прервет беседу, Паша начал без подготовки,
- Мост разломился пополам - все погибло.
Вся Пашина родня была не из дураков, - и этот тоже.
- Разговор с того света? Но я то еще жив.
- Мне не до шуток сегодня. Но почему именно со мной и именно сейчас?
- Дорогой, упокойся, я только что посмотрел новости, и там не было об этом не звука.
Тогда Паша все рассказал, как было и 5000 шекелях тоже.
- Знаешь, а попробуй позвонить по этому телефону. Тебе ответят на русском. Скажи от меня.
Он продиктовал номер телефона.
- Извини у жены какие-то проблемы в бассейне. Надо срочно ей помочь.
«Вчера проблемы у нее были в Мерседесе и тоже на второй минуте их разговора, - вспомнил Паша». И повесил трубу.

Так он получил заветный телефон, а через минуту и адрес. Ответили ему, как родному и сообщили, что ждут его уже давно, что у Паши самый лучший родственник в мире.
Паша не мог это дело отложить назавтра, - очень хотелось кушать и он любил этот процесс.
По адресу он пошел пешком. Паша понял, что ему уже пора переходить на режим критической экономии. И он перешел сразу, - отказавшись от транспортных услуг.
Шел он часа полтора. По дороге, заботливые жители со здоровыми зубами, беспрекословно и со старанием указывали ему направление движения и постоянно советовали сесть на автобус, благо был будний день и транспорт работал.
Паша не объяснял им своего материального положения, не рассказывал, что у него сломан мост, а продолжал движение, добравшись по адресу уже в темноте. Даже, если бы он и захотел объяснить им подробно свои финансовые возможности, то и тогда вряд ли у него получилось бы. И дело было не в поцарапанном языке, а в его незнании, языка.
В дороге он мысленно решил, что постарается уговорить собратьев по эмиграции, хотя бы на пол объявленной ему цены. «2500, но не больше 3000. Точка», - логично мыслил Паша.
После удушающей жары, квартира, в которую он прибыл с работающим кондиционером, показалась ему раем. Паша тихонечко присел в очередь напротив огромного аквариума, повторяя и повторяя про себя просьбы, не слишком «задирать» цены. И еще. Он вспомнил свою зубную жизнь. Жизнь его состояла из бесконечных посещений подобных кабинетов пыток, где ему сверлили, выдирали, обтачивали и.... 
Паша зажмурился от воспоминаний. 
Обязательно с анестезией!

Дверь кабинета, соседствующего со стойкой секретарши, отъехала, и выкатился гражданин (но не военным же он был) в джинсах и в свитере. Выкатился он не совсем, а лишь настолько, чтобы продолжать удерживать правой рукой металлическую пластинку в раскрытом до безобразия рте (просится пасти) огромного бородатого хасида в кипе, возлежащего в кресле. Может, он бы прокатился и дальше, но пациент был массивен, и это удержало подвижное кресло стоматолога.
- Спасибо, что пришли. Вы у нас в первый раз?
- «Пашу насторожило это спасибо, и в нем возникли недобрые предчувствия».
Он невольно пошевелил губами и снова задел за острый метал. Безнадежность охватила Пашу и неизбежность расплаты тоже. Хотелось убежать, скрыться, но это был совершенно не тот случай.

Со стеклянных стеллажей, витрины улыбались челюсти на подставках, а на нижних полках многочисленные безделушки изображали зубных дел мастеров многих национальностей разных времен и народов.
- Да мне дали ваш телефон, - Паша назвал фамилию родственника.
- У вас чудесная родня, изумительные люди, А какая дочка у них, она так любит собачек. Обязательно передавайте привет от меня. Я скоро с вами поработаю. Подождите дорогой.
Он повернулся в сторону своего рабочего места и въехал обратно, как Паше показалось, как бы подтягиваясь за челюсть своего клиента. Дверь не закрылась, и Паша принял участие в дальнейшем технологическом процессе снятия слепка для отливки моста челюсти.
Было совсем не интересно, так как Паше было некогда, - он считал. Паша подсчитывал, сколько стоит кресло, электричество, материал слепка, рыбки в аквариуме, напротив Паши, кондиционер, телевизор в комнате стоматолога (шел бразильский сериал) и даже витрина с безделушками.
Потом он разделил на число пациентов в день, на число дней в году, оставил на прибыль и огорчился.
Получалось, что как минимум 4500 шекелей за новый мост все равно придется здесь оставить.

Правильнее было бы уйти, но теперь он боялся, что о его бегстве сразу же доложат родственнику, а ему так не хотелось быть неблагодарным. Нет, надо досидеть, - будь, что будет.
Из правой двери вышел молодой парень, в коротком, как пиджак, белом халате и зашел в раскрытую дверь доктора по зубам. От белого оскала на металлической подставке, которую он держал впереди себя, шел запах гари.
- Как вы думаете, - здесь с прикусом будет всю нормально.
- Геночка, ты все сделал правильно, молодец. Ты всегда угадаешь. Так и оставь. Я знаю тебе надо навестить маму. Возьми пятьсот шекелей и иди. Спасибо тебе дорогой. Не волнуйся, исправим завтра прикус.
Доктор незанятой рукой залез в задний карман джинс, достал пачку денег и умудрился отсчитать пять сто шекелевых бумажек, одной рукой.
- Тебе хватит. Потом мы договорим с тобой обо всем, - иди дорогой.
Гена деньги взял, и задумчиво снова скрылся за своей дверью, как бы не замечая ни Пашу, ни рыб, ни секретаршу.
- Исачок, вас просит Мирочка, - это секретарша притягивает трубку стоматологу в открытую дверь.
- Мирочка, мы вас так ждем. Приходите, конечно. Все сделаем. Конечно, поправим. Как Дима, вернулся из Нью-Йорка, отлично. Передавайте привет. Пару пломбочек временных, а потом посмотрим. Раечка вас запишет. Спасибо вам. Мы вас так ждем. Спасибо.
Одновременно, прижимая телефон плечом к уху, он умудрился засунуть пачку в задний карман, слегка оторвав правую ягодицу от кресла.
- А я вас где-то видел, это уже было обращено к Паше, - Вы не бывали в Одессе?
Паша не ответил, - пачка шекелей удручила его, - «тремя тысячами не обойтись, - это точно».
И вот Паша оказался в кресле. «Нет на четыре с половиной тысячи я не соглашусь, не выйдет, - три восемьсот, но не больше».
- Вы знаете, у вас прекрасный мостик, отлично сработано. Питерский вы, значит? Прекрасненько, сейчас посмотрим.
Он слегка потянул что-то внутри Паши и сразу же завертел перед его носом двумя частями золотого Пашиного несчастья.
Паша пошевелил языком. Ни моста, ни трещины внутри уже не было. А как же анестезия?
- А вы смотрите бразильские сериалы. Вы знаете я вчера пропустил и теперь не ясно какого ребенка украли, и у кого?, - при этом он сложил разломанные половинки вместе и поднес их к лампе.
- Не плохо, не плохо, сейчас посмотрим, - как-то пропел он, - а дальше поговорим о будущем.
Он вышел куда-то и через пять минут оказался на месте, после чего попросил Пашу ооткрыть рот. Паша опять не успел про анестезию. Он зажмурил глаза. И приготовился упасть в обморок, так как в России он всегда падал в обморок, чем доставлял неудобство коллегам такого доброго хозяина кабинета. 
- Одну минуточку, пошире пожалуйста, ну вот и отличненко, - закройте рот пожалуйста.
Затем улыбчивый тяжело вздохнул и даже извинился, -
- В следующий раз обязательно укольчик сделаем, а сейчас уже поздновато, - и посмотрел на часы.

Паша тоже зачем-то посмотрел на часы. Было без 20 восемь.
- Если у вас нет сейчас 50 шекелей, то при случая занесите Раечке. Если надумаете фарфоровый делать, - заходите. Мы вам всегда будем рады.
Паша провел языком, - приятная родная бархатистость моста уверяла его, что с ним не шутят.
Что-то внутри Паши оборвалось, потом подпрыгнуло, потом засветилось, и он полез в бумажник, стараясь не поднимать глаза, чтобы не выдать обезумевшую свою сущность.
Скажите, есть таки разница между 50 – 5000 шекелями?
Он прикрыл глаза и среди толстопузых золотых рыб за стеклом аквариума его спаситель улыбался, беззвучно благодаря весь этот сказочно прекрасный мир, что он существует,
- Заходите, пожалуйста, мы вам будем рады.
Домой Паша ехал на автобусе. 

КОНЕЦ

* - здесь речь идет стоматологической конструкции, с которой многие эмигранты из СССР 
переехали в Израиль. Золото сверкало в их улыбках и отпугивало настоящих израильтян, которые золото держали в своих банковских сейфах на в украшениях своих избарнниц.