3. Продразвёрстка

Осенью в Кокуево приехал уполномоченный уисполкома Парамонов. Он собрал сельских активистов и зачитал им разнарядку на хлебопоставки. Три дня Уваров, Лихой и Трофим Никифоров, комбедчик, раскидывали задания по дворам и подушно. И ничего у них не выходило.

Уваров сказал Парамонову, что такая разнарядка оставит крестьян без хлеба. Товарищ Парамонов ответил нам, что рабочие в городах голодают, что заводы и фабрики стоят, а крестьянин и на подножном корму выдюжит. И ещё он сказал Уварову и Лихому с Никифоровым, что за срыв хлебопоставок, он отнимет у них партбилеты и вообще... При этих словах товарищ Парамонов выразительно похлопал себя по карману элегантных бриджей, в которых угадывался револьвер. И ещё добавил загадочное:
- Или мы их, или они нас...

С ним не спорили, хотя активисты понимали, что их арифметика правильная, а советская - неверная и смертельно обижает крестьянина.

Вскоре в село прибыл продотряд во главе с товарищем Грабовским. Грабовский, кроме хлеба, потребовал мобилизовать у крестьян подводы с лошадями под хлеб и попросил Лихого поселить его к уступчивой вдове посисястие. На нём был английский френч песочного цвета, серо-зелёные бриджи и жёлтые ботинки с крагами. У колен болталась деревянная кобура с маузером. Походил он на колчаковского офицера только без золотых погон.


Утром Уваров, Лихой, Никифоров и милиционер Охлябьев пошли с продотрядовцами отнимать у крестьян хлеб. Злые глаза провожали их.

Бандитский отец Лампадов Демьян Иванович, когда продотрядовцы нашли его схрон, оборудованный хитро в амбаре в глубокой яме, разъярился и пошёл с остро заточенными вилами на товарища Грабовского, намереваясь продырявить его френч. И чуть не проткнул его вместе с телом хозяина. Милиционер Стёпка Охлябьев застрелил Лампадова.

- Молодец, благодарю, - сказал ему побледневший Грабовский и похлопал по плечу. - Я этого не забуду, товарищ...

Стёпка Охлябьев смотрел на распростёртое тело односельчанина испуганными круглыми серыми глазами.

Несколько крестьян, наблюдавших за действиями продотрядовцев, внесли мёртвое тело Демьяна Ивановича в дом, огласившийся горестными бабьими воплями.

Загруженные лампадовским хлебом телеги, запев печальную песнь, выехали со двора.

- Другие будут знать, как идти против нашей советской власти, - сказал товарищ Грабовский, бывший телеграфист со станции Узловая, нежно держа Лёшку за локоток, и поинтересовался, где в селе можно достать самогон.

Григория Уварова дома ждал хмурый отец, Андрей Моисеевич.

- Спасибо тебе, сынок, и твоей совецкой власти за её доброту и ласку. Последние штаны снимаете с крестьянина.

Ночью Ульянка, жена Григория, по своей бабьей глупости отказала ему в его законном мужьем праве.

И приснился Григорию сон: товарищ Грабовский на лихом коне мчался без штанов, но с кобурой маузера у колен. В правой руке он держал кумачовый флаг, в левой большую бутылку самогона. 


Далее смотри - "Домна Лампадова".