2013 г. Жуткая фотография

2013 г. Жуткая фотография
Буквально в самый канун Новогоднего праздника мне позвонила старая знакомая, с которой мы, пусть и редко, но регулярно видимся.
В трубке прозвучало короткое:
– Прошу тебя… приезжай… тут такое… ну…
Голос у нее был очень странный, не скажу, чтобы взволнованный, не скажу, чтобы испуганный, но какой-то тупо-отрешенный, который бывает у завсегдатаев кардиологических или онкологических кабинетов.
– Что случилось? – попытался я прояснить ситуацию. Ведь знакомы уже тридцать лет и никогда, ни разу, она, во всяком случае таким голосом, не просила настолько срочно приехать
– Я просто не могу… по телефону…
– У тебя, что? Старческая КГБмания?
– Нет… нет… не поэтому – неожиданно ее голос приобрел былую силу и уверенность – Это! Надо! Увидеть! – проговаривая каждое слово по отдельности, закончила разговор она.
– Ладно… еду… – пробормотал я, так толком и не поняв, что же произошло, но почувствовав по всему, что ей попросту нужна душевная поддержка, то есть она жаждет выговорится лицом к лицу, как говорят англичане, о чем-то таком, что давит и мучит и что невозможно поведать бесстрастной телефонной трубке, не видя при этом, ни выражения собеседника, ни его глаз, ни его жестов, а главное – не ощущая биения его сердца.
Войдя в квартиру я сразу приступил к делу, то есть спросил:
– И… Что?
Она, на минуту как бы замялась, переступая с ноги на ногу на одном месте, но наконец вымолвила: «Там!», махнув рукой в сторону большой комнаты, которая после недавнего ремонта так и стояла у нее пустая, поскольку, как это часто бывает, на ремонт еще денег хватило, а на мебель уже нет. Хотя я был неправ, когда говорил, что комната была пустая – в ней стояла старинная, еще совковских времен, стенка, крытая дубовым шпоном, хоть и немодная в наше время, но, на удивление хорошо сохранившаяся, несмотря на свои тридцать пять лет. Поэтому хозяйка все колебалась – выбрасывать ее или совместить этот, с позволения сказать, антиквариат с современной мебелью.
Я вошел и, оглядевшись по сторонам, ничего подозрительного не заметил. Не знаю почему, но я рассчитывал увидеть кровавые пятна на потолке или загадочные письмена на стенах, треснувшие обои в конце концов, как это часто бывает в романах или фильмах ужасов. Но ничего подобного не было. Я вторично оглядел комнату по кругу и снова, ничего кроме ровных голых стен, белесого потолка и, упомянутой ранее, мебельной стенки, в которой стояли два-три ряда одинаковых книжек, не заметил. Даже окна были чистые. Ничего подозрительного…
Я посмотрел на подругу и заметил, что она стоит, повернувшись спиной к единственному предмету мебели в комнате.
– Эге! – подумал я – значит то, что ее так взволновало, находится там и оно пугающе настолько, что «глаза бы мои не смотрели».
– Здесь? – я ткнул рукой наугад в сторону книг.
Она утвердительно  кивнула головой и я подошел к книгам поближе, отметив про себя, что моя собеседница не только не сдвинулась с места, но даже не повернула голову в мою сторону.
– Чего ж, эта дура, так боится увидеть? – задал я себе вопрос, не зная, как найти на него ответ.
Проведя глазами туда-сюда по аккуратным рядам книг (собрания сочинений – мелькнуло в голове) я не заметил ничего примечательного, кроме двух фотографий, на одной из которых она была изображена с покойным мужем и другой – совершенно выгоревшей.
– И что? – начиная терять терпение, возмутился я – что здесь такого? Здесь ничего нет! Муж твой покойный – не к ночи будь помянут, еще какое-то фото…
И не успел я договорить, как она, придвинувшись ко мне как-то полубоком (явно чтобы не смотреть в мою сторону), сказала: «Пойдем» и жестом указала на дверь.
Мы перешли в соседнюю комнату и она повела рассказ.
 
 
Фотографию эту я сделала много лет назад, когда училась в институте. Наверное перед Олимпиадой. Не знаю даже зачем – наверное под общий хор. Нас всех фотографировали и я тоже согласилась. Потом, как-то получилось так, что эту фотографию я положила не в альбом, а в коробочку со снимками. Да и забыла про нее, наверное, поскольку с ней не было связано никаких воспоминаний.
Как-то мой покойный муж вытащил эту коробочку и, случайно, уронил ее. Фотографии рассыпались по полу – он долго-долго собирал их, а эта самая фотография почему-то свернулась в трубочку, на что он шутливо заметил: «Ты здесь что-то совсем загибаешься – надо положить снимок в книгу, чтобы он распрямился».
Слово «загибаешься» больно резануло меня по сердцу, ведь я была уже не молода, но я бы забыла об этом, если бы мой муж после этого, буквально на глазах, не начал «загибаться» и уже через полгода слег, чтобы уже никогда не встать. Все эти долгие семь лет, пока он лежал, я вспоминала это «загибаешься», его насмешливое лицо и ту фотографию, которую я больше не видела – в какую книгу он ее положил – я не знала, да и не хотела знать.
И вот, после ремонта, стала протирать книги от пыли и расставлять их на полке как вдруг – прям откуда не возьмись – на полу лежит та самая фотография. Когда она вылетела? Откуда? Я не заметила.
Я глядела на нее и видела себя тридцать лет назад – совсем еще молодой и не просто мечтавшей о счастье, а еще и надеющейся на него. Минут пять я поплакала над ней, о своей жизни, о том, что все так бестолково и непонятно сложилося в ней. Заметила, что фото за столько лет почти не изменилось – все те же линии, все те же краски и поставила ее на полку, чтобы хотя бы изредка вспоминать какою я была когда-то.
Шли месяцы, работы было много и я как то ни разу не взглянула на свою фотографию. Не пришлось случая. Комната пустая, захожу сюда редко. Не скажу, что я ее не замечала – замечала, что она стоит, что она есть, но видела ее мельком – квадратик – и только. Есть фото и есть, а приглядываться, надевать очки – было некогда.
И вот вчера я решила протереть полки. Взяла тряпку, подошла и обомлела настолько, что тряпка вывалилась у меня из рук… Это было поистине страшно! Это было ужасно! С фотографии исчезло мое лицо! Как будто бы КТО-ТО пришел и забрал ЕГО с собой!
 
И действительно – когда я впоследствии посмотрел на снимок – на нем вместо лица было пустое место, Были волосы, были какие-то бусы на шее – вот только лица не было совсем – ни малейшего намека, ни на рот, ни на глаза, ни на нос – ПУСТО! Как будто бы лицо было стерто ластиком. Причем аккуратно только лицо. Все остальное на фото, хоть и не поражало свежестью – заметно выгорел красный цвет, белизна сменилась мертвенной желтизной, синий цвет как-то неприятно полинял, будто бы его постирали раз триста, но изображение везде оставалось. И только лица не было! Неприятное зрелище, которое могло бы заставить передернутся любого смотрящего, не говоря уж о сфотографированном.
Я обратил внимание, что полка стоит напротив окна, а окно выходит на юго-восток – достаточно светлую сторону. По ее словам – в комнате всегда полумрак, но… весь день она проводит на работе – как она может знать попадает ли солнце на фото или нет? Да, кстати, перед Новым Годом было много солнечных дней. Да и что говорить о фото более чем тридцатилетней давности.
Все это ясно и понятно, но… Но, все таки – почему же исчезло только лицо?
Я не верю в потусторонние силы, не верю в предсказания и приметы, поскольку знал многих людей, которые видели радужные сны в день своей смерти. Но! Как втолковать это – ей – чье лицо исчезло со старой фотографии. Вести длинный рассказ о том, что солнце попадало больше на лицо, чем на другие части фото? Бред! В это даже я не поверю. Объяснить это особенностью снимка – на лице слишком слабые детали – вот они и выгорели первыми. Так какого черта не выгорели рюшечки на кофточке? Они еще мельче и еще слабее, но видны, по-прежнему, четко.
Фу-фу-фу! Вот проблема…
Не будь с ней связано это грубое слово «загнулась», которое по болезни и смерти ее мужа, стало вещим, так она бы и не обратила внимания. Выцвело, да выцвело – выбросила бы его в помойку даже не приглядевшись и не задумавшись. И все. Сколько людей нашего поколения, открывая старые альбомы, находили бывшие цветные фото пустыми. И никто не вздрагивал. Быть может только лишь вздыхал об утерянном.
Никакого способа объяснить этот феномен я не нашел.
Поэтому решил поставить крест раз и навсегда. Сняв с полки фото, повернул его оборотной стороной наружу и принес на кухню. За неимением спичек поджег его от газовой плиты и кинул в мойку.  А пепел аккуратно смыл так, чтобы и частички его невозможно было разыскать.
Все! Все! Все!
Его больше нет!
Нет его и не было!
Забудь навсегда!
Подобными фразами я долго пытался ее успокоить, но ничего не получалось. Фотографии не стало, но осталось, прочно засевшее в душе, воспоминание о ней, и самое главное – страх. Дикий страх, связанный с этим фото, который не выбить и не вытрясти из нее…
И тут меня осенило!
Вытрясти… Вытрясти!  Ну, конечно, чем же еще можно помочь женщине…
И – получилось…
Оказывается секс в жизни пожилой женщины играет не менее важную роль, чем в жизни молодой девушки.
А может даже большую???
 

© Copyright: Владимир Юрков, 2014

Регистрационный номер №0179380

от 6 января 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0179380 выдан для произведения: 2013 г. Жуткая фотография
Буквально в самый канун Новогоднего праздника мне позвонила старая знакомая, с которой мы, пусть и редко, но регулярно видимся.
В трубке прозвучало короткое:
– Прошу тебя… приезжай… тут такое… ну…
Голос у нее был очень странный, не скажу, чтобы взволнованный, не скажу, чтобы испуганный, но какой-то тупо-отрешенный, который бывает у завсегдатаев кардиологических или онкологических кабинетов.
– Что случилось? – попытался я прояснить ситуацию. Ведь знакомы уже тридцать лет и никогда, ни разу, она, во всяком случае таким голосом, не просила настолько срочно приехать
– Я просто не могу… по телефону…
– У тебя, что? Старческая КГБмания?
– Нет… нет… не поэтому – неожиданно ее голос приобрел былую силу и уверенность – Это! Надо! Увидеть! – проговаривая каждое слово по отдельности, закончила разговор она.
– Ладно… еду… – пробормотал я, так толком и не поняв, что же произошло, но почувствовав по всему, что ей попросту нужна душевная поддержка, то есть она жаждет выговорится лицом к лицу, как говорят англичане, о чем-то таком, что давит и мучит и что невозможно поведать бесстрастной телефонной трубке, не видя при этом, ни выражения собеседника, ни его глаз, ни его жестов, а главное – не ощущая биения его сердца.
Войдя в квартиру я сразу приступил к делу, то есть спросил:
– И… Что?
Она, на минуту как бы замялась, переступая с ноги на ногу на одном месте, но наконец вымолвила: «Там!», махнув рукой в сторону большой комнаты, которая после недавнего ремонта так и стояла у нее пустая, поскольку, как это часто бывает, на ремонт еще денег хватило, а на мебель уже нет. Хотя я был неправ, когда говорил, что комната была пустая – в ней стояла старинная, еще совковских времен, стенка, крытая дубовым шпоном, хоть и немодная в наше время, но, на удивление хорошо сохранившаяся, несмотря на свои тридцать пять лет. Поэтому хозяйка все колебалась – выбрасывать ее или совместить этот, с позволения сказать, антиквариат с современной мебелью.
Я вошел и, оглядевшись по сторонам, ничего подозрительного не заметил. Не знаю почему, но я рассчитывал увидеть кровавые пятна на потолке или загадочные письмена на стенах, треснувшие обои в конце концов, как это часто бывает в романах или фильмах ужасов. Но ничего подобного не было. Я вторично оглядел комнату по кругу и снова, ничего кроме ровных голых стен, белесого потолка и, упомянутой ранее, мебельной стенки, в которой стояли два-три ряда одинаковых книжек, не заметил. Даже окна были чистые. Ничего подозрительного…
Я посмотрел на подругу и заметил, что она стоит, повернувшись спиной к единственному предмету мебели в комнате.
– Эге! – подумал я – значит то, что ее так взволновало, находится там и оно пугающе настолько, что «глаза бы мои не смотрели».
– Здесь? – я ткнул рукой наугад в сторону книг.
Она утвердительно  кивнула головой и я подошел к книгам поближе, отметив про себя, что моя собеседница не только не сдвинулась с места, но даже не повернула голову в мою сторону.
– Чего ж, эта дура, так боится увидеть? – задал я себе вопрос, не зная, как найти на него ответ.
Проведя глазами туда-сюда по аккуратным рядам книг (собрания сочинений – мелькнуло в голове) я не заметил ничего примечательного, кроме двух фотографий, на одной из которых она была изображена с покойным мужем и другой – совершенно выгоревшей.
– И что? – начиная терять терпение, возмутился я – что здесь такого? Здесь ничего нет! Муж твой покойный – не к ночи будь помянут, еще какое-то фото…
И не успел я договорить, как она, придвинувшись ко мне как-то полубоком (явно чтобы не смотреть в мою сторону), сказала: «Пойдем» и жестом указала на дверь.
Мы перешли в соседнюю комнату и она повела рассказ.
 
 
Фотографию эту я сделала много лет назад, когда училась в институте. Наверное перед Олимпиадой. Не знаю даже зачем – наверное под общий хор. Нас всех фотографировали и я тоже согласилась. Потом, как-то получилось так, что эту фотографию я положила не в альбом, а в коробочку со снимками. Да и забыла про нее, наверное, поскольку с ней не было связано никаких воспоминаний.
Как-то мой покойный муж вытащил эту коробочку и, случайно, уронил ее. Фотографии рассыпались по полу – он долго-долго собирал их, а эта самая фотография почему-то свернулась в трубочку, на что он шутливо заметил: «Ты здесь что-то совсем загибаешься – надо положить снимок в книгу, чтобы он распрямился».
Слово «загибаешься» больно резануло меня по сердцу, ведь я была уже не молода, но я бы забыла об этом, если бы мой муж после этого, буквально на глазах, не начал «загибаться» и уже через полгода слег, чтобы уже никогда не встать. Все эти долгие семь лет, пока он лежал, я вспоминала это «загибаешься», его насмешливое лицо и ту фотографию, которую я больше не видела – в какую книгу он ее положил – я не знала, да и не хотела знать.
И вот, после ремонта, стала протирать книги от пыли и расставлять их на полке как вдруг – прям откуда не возьмись – на полу лежит та самая фотография. Когда она вылетела? Откуда? Я не заметила.
Я глядела на нее и видела себя тридцать лет назад – совсем еще молодой и не просто мечтавшей о счастье, а еще и надеющейся на него. Минут пять я поплакала над ней, о своей жизни, о том, что все так бестолково и непонятно сложилося в ней. Заметила, что фото за столько лет почти не изменилось – все те же линии, все те же краски и поставила ее на полку, чтобы хотя бы изредка вспоминать какою я была когда-то.
Шли месяцы, работы было много и я как то ни разу не взглянула на свою фотографию. Не пришлось случая. Комната пустая, захожу сюда редко. Не скажу, что я ее не замечала – замечала, что она стоит, что она есть, но видела ее мельком – квадратик – и только. Есть фото и есть, а приглядываться, надевать очки – было некогда.
И вот вчера я решила протереть полки. Взяла тряпку, подошла и обомлела настолько, что тряпка вывалилась у меня из рук… Это было поистине страшно! Это было ужасно! С фотографии исчезло мое лицо! Как будто бы КТО-ТО пришел и забрал ЕГО с собой!
 
И действительно – когда я впоследствии посмотрел на снимок – на нем вместо лица было пустое место, Были волосы, были какие-то бусы на шее – вот только лица не было совсем – ни малейшего намека, ни на рот, ни на глаза, ни на нос – ПУСТО! Как будто бы лицо было стерто ластиком. Причем аккуратно только лицо. Все остальное на фото, хоть и не поражало свежестью – заметно выгорел красный цвет, белизна сменилась мертвенной желтизной, синий цвет как-то неприятно полинял, будто бы его постирали раз триста, но изображение везде оставалось. И только лица не было! Неприятное зрелище, которое могло бы заставить передернутся любого смотрящего, не говоря уж о сфотографированном.
Я обратил внимание, что полка стоит напротив окна, а окно выходит на юго-восток – достаточно светлую сторону. По ее словам – в комнате всегда полумрак, но… весь день она проводит на работе – как она может знать попадает ли солнце на фото или нет? Да, кстати, перед Новым Годом было много солнечных дней. Да и что говорить о фото более чем тридцатилетней давности.
Все это ясно и понятно, но… Но, все таки – почему же исчезло только лицо?
Я не верю в потусторонние силы, не верю в предсказания и приметы, поскольку знал многих людей, которые видели радужные сны в день своей смерти. Но! Как втолковать это – ей – чье лицо исчезло со старой фотографии. Вести длинный рассказ о том, что солнце попадало больше на лицо, чем на другие части фото? Бред! В это даже я не поверю. Объяснить это особенностью снимка – на лице слишком слабые детали – вот они и выгорели первыми. Так какого черта не выгорели рюшечки на кофточке? Они еще мельче и еще слабее, но видны, по-прежнему, четко.
Фу-фу-фу! Вот проблема…
Не будь с ней связано это грубое слово «загнулась», которое по болезни и смерти ее мужа, стало вещим, так она бы и не обратила внимания. Выцвело, да выцвело – выбросила бы его в помойку даже не приглядевшись и не задумавшись. И все. Сколько людей нашего поколения, открывая старые альбомы, находили бывшие цветные фото пустыми. И никто не вздрагивал. Быть может только лишь вздыхал об утерянном.
Никакого способа объяснить этот феномен я не нашел.
Поэтому решил поставить крест раз и навсегда. Сняв с полки фото, повернул его оборотной стороной наружу и принес на кухню. За неимением спичек поджег его от газовой плиты и кинул в мойку.  А пепел аккуратно смыл так, чтобы и частички его невозможно было разыскать.
Все! Все! Все!
Его больше нет!
Нет его и не было!
Забудь навсегда!
Подобными фразами я долго пытался ее успокоить, но ничего не получалось. Фотографии не стало, но осталось, прочно засевшее в душе, воспоминание о ней, и самое главное – страх. Дикий страх, связанный с этим фото, который не выбить и не вытрясти из нее…
И тут меня осенило!
Вытрясти… Вытрясти!  Ну, конечно, чем же еще можно помочь женщине…
И – получилось…
Оказывается секс в жизни пожилой женщины играет не менее важную роль, чем в жизни молодой девушки.
А может даже большую???
 

 

1989 г. Как накормить кота хлебом

2014 г. Лена…Лена, как ты постарела!