Меня, в четырехлетнем возрасте, родители решили устроить в детский сад, находящийся в Даевом переулке, что, в общем-то, одинаково далеко, и от отцова дома на Кутузовском проспекте, и от мамкиной работы в Кунцево. Но, в те годы, детей народилось так много, что детских садов не хватало. Собственно говоря, выбирать было не из чего.
Теперь вопрос - зачем вообще это было нужно?
Ведь матери требовалось, после работы, ехать за мною в детский сад, потом, со мною, на Кутузовский, а оттуда возвращаться на Комсомольскую. А утром, соответственно, повторить весь этот путь в обратном направлении. Зачем эти мучения, передвижения, потеря времени и сил, причем, ощутимая?
Мать уверяет, что хотела приучить меня к коллективу, дабы впоследствии, мне было бы легче учиться в школе, и в институте, да и работать тоже. Чтобы я не был «маменькиным сыночком».
Если бы это было правдой, то, наверное, надо было начинать пораньше - еще с яслей. Или хотя бы позволить мне большего общения со сверстниками во дворе. Однако этого не было и я играл всегда один, под присмотром бабки или матери. Никаких закадычных друзей в отцовом дворе у меня не было, поскольку меня берегли «от дурного влияния улицы», как нередко повторяла мать.
Поэтому, мне кажется, что истинной причиной была моя бабка, которая, как я уже писал, была не по годам дряхла, и не имела никаких сил со мною заниматься, а точнее - приглядывать за тем, чтобы я чего-нибудь не натворил.
Типа - спички детям не игрушка!
Всему этому предшествовал достаточно неприятный случай, который я, к сожалению, совершенно не запомнил, поэтому передаю его полностью со слов матери.
У бабки, как человека болезненного, был целый ворох разного рода лекарств, который хранился в надкомодном шкафчике, куда мне так просто было не залезть. Во всяком случае - рукою, даже если бы я встал на цыпочки, мне, ну никак, не дотянуться. Видимо, поэтому, ящик тот и не запирался. Уж не знаю, насколько эти лекарства были опасны, но мне наистрожайщим образом, было запрещено к нему приближаться. Родители понимали, что рано или поздно я вырасту и смогу дотянуться до шкафчика, поэтому пытались объяснить мне, что этого делать нельзя.
Идиоты!
Лучше бы купили замок!
Любопытство - главный жизненный стимул, но одновременно и то, что сгубило кошку. Как они забыли о том, что запретный плод сладок, а для детей - в особенности. Ведь мой отец сам не так давно вышел из детского возраста. Неужели он-то не понимал всей опасности подобных запретов? Не вспоминал свое детство? Хотя, есть такое подозрение, что в семье он слова не имел. Малыш еще - на пять лет младше матери! А может, сказалось атеистическое советское воспитание? Пускай мать, на склоне лет и объявила себя христианкой, но так и не выучила, хрестоматийные «Десять заповедей» и «Отче наш».
К тому же они просмотрели, как я вырос из ползункового возраста и научился пользоваться табуреткой.
Мы жили в коммунальной квартире (две комнаты, две семьи) и конечно, поскольку в каждой семье хранились несметные сокровища, на каждой комнатной двери имелся замок. На нашей двери, к несчастью, стоял самозакрывающийся - достаточно было только хлопнуть дверью и он срабатывал1. После чего его можно было открыть только ключом.
Так вот, бабка отправилась на кухню, открыв, перед этим, пошире форточку, дабы проветрить комнату. Ключ она, естественно, с собой не взяла, поскольку вышла всего лишь на минуту. Но, доя беды минуты хватило! Внезапный порыв ветра захлопнул дверь. Замок защелкнулся. Я остался один в комнате. Бабка - за дверью.
Видимо, сразу же вспомнив про свои лекарства, в панике, она начала дергать и давить дверь. Правду говорят, что в экстренных ситуациях силы людей непомерно возрастают. Шестидесятилетняя старуха, которой лишний раз было тяжело выйти на улицу, сумела оттянуть дверь настолько, чтобы через щель увидеть страшную картину. Я, поняв, что бабке теперь в комнату не войти, первым делом, рванул к заветному, запретному шкафчику и, встав на табуретку, уже роюсь в его содержимом. Бабка омертвела от страха! Соседка была на работе. Бабка в квартире одна. Бежать за помощью куда-то было уже поздно, ведь я мог в любую секунду начать пробовать ее снадобья на вкус. А там были, и порошки в фантиках, и таблеточки разных цветов, форм и размеров. Все такое необычное, загадочное и интересное. И, вероятно, очень вкусное! Ведь недаром мне запрещалось туда залезать.
Не найдя под рукою ничего подходящего, что могло бы помочь открыть ей дверь, она отчаявшись, с разбега рискнула ее выбить. И ей это удалось! С ее то комаринным весом! Ведь бабка была невысокого рост и повек жизни очень худая. Из последних сил она оттащила меня от смертельного шкафчика, вырвала из рук какую-то дрянь и рухнула, как была, посреди комнаты.
Она не вставала почти неделю...
Воспитанный в семье, набалованный, я не выдержали и нескольких часов в обществе себе подобных, лишенный своих вещей, игрушек, уютной домашней обстановки, внимания, в конце концов. Детсадовская нянька, в отличие от родной бабушки, глуха к твоим просьбам. Ощутив ужас всей этой проказарменной жизни, которая впоследствии, будет мучить меня в школе, особенно в начальной, я, в самый первый же день, устроил побег. Благо на дворе было лето и одеваться было не нужно. А к калитке, которая, естественно, заперта не была, вела мощеная дорожка. Но самое главное, что моя детская память сохранила путь к входной двери.
Поэтому я, осторожно вышел из комнаты и, поплутав немного, все же добрался до входной двери. А откуда уж, сломя голову, ринулся к калитке. Один шаг - и свобода!
Не знаю, как я собирался дойти до дома. Я этого не помню, а мать, насмерть испугавшись моего поступка, видимо не стала расспрашивать меня об этом. Я даже не знаю насколько я удалился от детского сада.
Мой уход, конечно, не был замечен никем и я бы наверное мог бы и потеряться в этом громадном, по моим детским годам, городе. Но, сейчас уж точно не помню - мужчина или женщина, молодой или старый, но кто-то, заметив меня одиноко бредущего по улице, поинтересовался куда я иду? И получив от меня очень простой и конкретный ответ: «Домой», кинулся искать моих родителей, которых, конечно, найти было невозможно. Собрался народ, как мне казалось - толпа, хотя, быть может, это были всего три-четыре человека. Они стали с пристрастием допрашивать меня, ну и я раскололся, сознавшись, что иду из детского сада, который мне противен.
В общем – меня вернули на место. И заперли на ключ.
Остаток дня я провел в одиночной камере.
После чего я до самой школы воспитывался дома.
Собственно говоря – не ахти какое событие. Но, когда мать рассказывала мне об этом, у меня в глазах возникла картина: «Долгая-долгая, уходящая прям в горизонт, узкая асфальтовая дорожка, в конце которой виднеются два больших кирпичных столба ворот. Самих ворот не видно, только яркий голубой свет между столбами. А по краям дорожки, - лес, такой густой, такой высокий, что уходит под самые небеса, только я вижу, что это не деревья, а кусты, гигантские кусты...»
Насколько все это соответствовало правде я не знаю. За всю жизнь я так и не удосужился побывать в этом месте. Может быть, это просто ассоциация, а может быть ─ какая-то зарисовка с натуры?
1 Моя мать очень любила эти замки, поскольку, очень боялась запамятовать и оставить дверь незапертой. Но, мы чаще забывали взять с собой ключи из-за чего в новом доме пришлось несколько раз выламывать дверь. Дверь захлопывалась и захлопывалась, пока я, достигнув двенадцатилетнего возраста, не разобрал замок, удалив из него язычок и пружину.
Хороший рассказ. Детские сады для социализации - это всё выдумка социалистических психологов. На неокрепшую психику ребёнка влияют множества факторов - разнообразные страсти взрослых, робкие потуги сверстников и прочее
Помочь сайту
Поздравления
