Защитники Отечества - Герои войн и СВО

10 ноября 2024 - Владимир Винников

1.5. После реанимации

4 декабря 2023 года, когда муж второй месяц находился в палате реанимации, Люба прочитала статью: «В любую секунду можешь сам лечь рядом», это история о том, как врачи спасают раненных в СВО:

«Обучение тактической медицине

С начала специальной военной операции России на Украине большое раненых попали в военные госпитали. Вот их истории - это «одиссея» из грязных окопов и больничных палат.

Чем жертвуют военные медики, спасая раненных на поле боя, что ждет бойцов в пунктах реабилитации - в репортаже журналиста NEWS.ru из зоны СВО и госпиталя Бурденко.

Медик-штурмовик поехал в зону СВО с последнего курса колледжа

Медик-штурмовик Дмитрий приехал в зону СВО в июле 2022 года. Позывной Студент закрепился за ним из-за того, что он прибыл в Донбасс с последнего курса медицинского колледжа. Сначала оказывал помощь в штабе подразделения, но вскоре перевелся, чтобы стать медиком в составе штурмовой группы. Так он начал оказывать первую помощь на передовой.

Утром перед интервью Дмитрий вернулся с линии боевого соприкосновения, где его группа провела несколько суток.

«Прилетела мина, сброшенная „Бабой-ягой" (тяжелый военный дрон, применяемый ВСУ. — NEWS.ru). Одного сразу разорвало, второй „двести", к третьему побежал, чтобы оказать помощь. Вижу — входящее отверстие 10 сантиметров, выходящее - 30. То есть уже не жилец. На следующее утро спас человека с осколочным ранением от „кассеты" - вышел в ноль (равное число погибших и спасенных за время дежурства. - NEWS.ru)», - делится историей с последнего выхода Дмитрий.

Подразделение Дмитрия участвует в боях за Авдеевку. В октябре российская армия начала масштабное н6аступление на этот крупный укрепленный город, с 2014 года контролируемый ВСУ. Этой битве прочат стать второй «Бахмутской мясорубкой».

«Эвакуация - это очень тяжело. Идет обстрел, в любую секунду можешь сам лечь рядом, - рассказывает медик. - Оказывая помощь, я стараюсь затащить человека в укрытие. Мы под Авдеевкой - сейчас там вообще жесть. Повезет, если дотаскиваешь человека до точки эвакуации и сам остаешься жив».

Систему оказания первой помощи на передовой Дмитрий описывает так: «Сперва оцениваешь, куда можно перетащить человека. Смотришь на характер повреждений. Где больше дырка - тем первым занимаешься.

Ранений может быть несколько. Перебинтовываешь, накладываешь жгут, останавливаешь кровь. Дальше эвакуация. Самое главное - разговаривать. Потому что некоторые паникуют, боятся, руки трясутся, а паника - это очень плохо.

Ещё важнее - правильная транспортировка. К примеру, недавно сидим на позиции, вижу - "трехсотого" за руки по земле волочат, говорю: «Ребят, вы его сейчас убьете, ещё 20 метров - и ему кранты».

По наблюдениям Дмитрия, на передовой он чаще всего имеет дело с осколочными ранениями, пулевые - редкость. Для переноски раненого используют то, что есть под рукой: спальники, ветки, носилки.

В качестве транспорта - квадроциклы, электротележки, «мотолыги» (МТ-ЛБ, бронетранспортер советского производства. - NEWS.ru). Место эвакуации, как правило, находится в нескольких километрах от боевых действий, до него раненого еще нужно донести.

«Накрыли минометом, был ранен, сам себя перевязал»

За проявленные заслуги Дмитрия представили к награде - ордену Мужества, ранее был награжден медалью «За участие в специальной военной операции».

За полтора года службы он получил два ранения и несколько контузий. Последнее ранение случилось под Павловкой: осколок попал в тело, и медика эвакуировали в госпиталь.

«Нас накрыли минометом. Я был ранен, сам себя перевязал, сделал укол, три километра выбирались с передовой, пока не дошли до команды эвакуации. Меня отвезли в госпиталь Волновахи, потом в Докучаевск. От госпитализации в Ростове-на-Дону отказался. Врачи сделали все классно, много шутили, достали осколок, зашили. В общем, я доволен», - по врачебному саркастично замечает Дмитрий. Выплаты за ранение он пока не получил.

Перед «выходом» Дмитрий всегда кладет в рюкзак дополнительные жгуты, пластыри и средства оказания первой помощи.

«Мне совесть не позволяет пройти мимо человека, - признается он. Иногда боец может сутки пролежать на земле, прежде чем его вытащат. Приходится просто чуть больше тащить - как медику-штурмовику».

Про психологические переживания, связанные с тяжелой работой, Студент говорит сдержанно:

«Сегодня погиб человек, которого я не смог спасти, было тяжело. Он был первый. Дальше утром был другой раненый, которому я помог. Вроде как в ноль вышел - уже нормально. Бывают такие моменты... Вот вчера ночью идем, сидит человек, на коленки облокотившись.

Я его спрашиваю: „Мужик, все нормально?" Молчит. Подхожу ближе, а он уже „двести". Как убило его, так и сидит. Люди умирают и сидят с открытыми глазами, вот это странно. А психологически все люди разные. Для меня кайф, когда мне говорят спасибо. Для меня это радость. А еще я крысу себе завел. Маленький антистресс».

С покупкой животного у Дмитрия связана целая история: сначала возникли трудности с доставкой, она обошлась в кругленькую сумму, потом крыса убежала и сгрызла форму товарища, которую тоже нужно компенсировать. Но Дмитрий не расстроен — он уже успел полюбить крысу.

«Бывают моменты, когда чувствуешь страх. Когда дважды за день накрывает вертолет, не считая прилета 120-х и 80-х мин и кассетных боеприпасов. Как-то меня отбросило ударной волной в колодец, но не ранило. В такие моменты страшно. Но проходит пара дней, и успокаиваешься. Продолжаешь работать дальше».

«Прилетел снаряд - сперва, ничего не понял, контузия»: история одного разведчика

Госпиталь Бурденко - это главное военное клиническое учреждение Москвы. Медперсонал и раненые, проходящие здесь лечение, в шутку называют госпиталь «Бурдой». Военными бортами из Ростова-на-Дону и Донецка сюда привозят новых пациентов. «Путь триста» - это условное обозначение маршрута, который преодолевают раненые бойцы: сначала на носилках вдоль окопов, потом на военном борту Ил-76, а после - в больничной палате.

На территорию военного госпиталя попасть непросто - пропускают только медперсонал, военных и их родных, репортерам вход разрешен только после согласования с руководством.

Узкий больничный лифт, куда сначала зайдет один боец, потом закатится второй, вращая колесом коляски, а следом - третий, поддерживая рукой сослуживца. В палатах лежат экс-бойцы ЧВК «Вагнер», штурмовики-контрактники из Сибири, мобилизованные. Ежегодно госпиталь принимает около 22 тысяч раненых и больных.

Проходящие лечение бойцы много говорят по телефону. Звонят по видеосвязи родным, друзьям. Родственники привозят на КПП конфеты, чай и электронные сигареты. За окном госпиталя качается зеленый лес - на секунду хочется представить, что это санаторий.

С начала СВО ввели новые методы реабилитации: для раненых бойцов с ампутацией нижних конечностей создали специальную школу обучения ходьбе на протезах. С помощью 3D-принтера печатают модели для реконструкции лица после ранения.

В одной из палат проходят реабилитацию разведчики - один из них снайпер Светлый, получил ранение во время атаки дрона-камикадзе. Имя точно согласуется с его внешностью - седые волосы, светлые глаза, смотрящие удивительно по-доброму для бойца, вернувшегося с передовой. Это его второе ранение, первое - осколочное - получил от выстрела танка.

Справа от него лежит молодой парень, у которого частично ампутирована рука. Позывной Шуга. Когда его не «рубит» от приема обезболивающих лекарств, он весело переговаривается с соседями или звонит жене. Был мобилизован 23 сентября в зону СВО, участвовал в боях за Херсон и Марьинку. Смело проявил себя при выполнении боевых задач. Под Марьинкой получил ранение руки. Минометный снаряд разорвался в нескольких метрах от него.

«Прилетел снаряд - сперва ничего не понял, контузия. Но никуда не отлетал, стоял на месте. Слышу левым ухом - как будто что-то журчит. Как будто открыли кран проточной воды и что-то льется. Я достал фонарь и увидел, что из руки течет кровь. Используя турникет, остановил кровь. Почувствовал легкую боль. Боль такая, словно тебе ударили ломиком по руке».

Шуге вкололи обезболивающее, сняли броню и каску, хоть это и опасно, и понесли на носилках в точку, куда могла подъехать техника. Пока несли, медики старались его разговорить, но боец сохранял спокойствие.

Затем Шугу отвезли в госпиталь в Еленовку для проведения операции: все это время боец держался и не засыпал. Одежду разрезали ножницами, руку ампутировали. После Еленовки военнослужащего отправили вертолетом в Ростов.

«Месяц я прохожу реабилитацию, все нормально, скоро будут устанавливать протез. Боль остается, но фантомная. Я чувствую полностью всю свою руку — пальцы, ладонь, кисть. Иногда чешется ладошка. Мне сказали, что это продолжится около года».

После реабилитации Шуга планирует вернуться домой к семье, хочет записывать электронную музыку, с которой работал до мобилизации.

«Не заметили жгут под тремя бушлатами»: история инструктора

По словам инструктора тактической медицины Леонида с позывным Берлин, большое число раненых в зоне спецоперации погибает от кровопотери. Его команда ставит целью изменить эту ситуацию - проводят в Москве бесплатные курсы тактической медицины, которые могут посетить все желающие. Последнее занятие - в поле, где инструкторы учат оказывать первую помощь в экстремальных условиях: с актерами, имитирующей кровь красной краской, шоком и таймером над ухом.

«Лучше потренироваться в зале, чем потом в боевых условиях. Залог успешно выполненного действия - 10 тысяч повторений», - объясняет Леонид на занятии. Ранее он проходил подготовку по специализации «Спасатель», работал инструктором Всероссийского студенческого корпуса спасателей (ВСКС). С 2022-го проводит занятия для солдат в зоне СВО.

Для каждого рода войск команда Берлина составила индивидуальный курс в зависимости от задач. У снайперов они одни, у штурмовиков другие. На занятия приходят волонтеры, студенты, журналисты - все, кому нужно научиться оказывать первую помощь.

По словам Леонида, навыки тактической медицины в боевых подразделениях далеки от совершенства. При этом правильная транспортировка раненых имеет такое же важное значение, как наложение жгута. Соратники Берлина рассказывают, как в начале спецоперации в Москву военным бортом отправили высокопоставленного военнослужащего, который скончался из-за того, что его, по их мнению, зафиксировали в неправильной позе. И наоборот, есть история солдата, получившего несколько осколочных ранений, - он выдержал многочасовой путь до госпиталя благодаря верно зажатым в трех точках артериям.

На своем занятии Леонид рассказывает случай, когда в прошлую зимнюю кампанию у бойца «не заметили жгут под тремя бушлатами» и в результате не оказали первую помощь. Берлин отмечает, что профессиональный медик учитывает все мелочи - температуру, пневмоторакс, фиксацию ранений. А обычному человеку главное 0- усвоить основные правила, которые могут спасти его или чужую жизнь.

Люба часто вспоминала Алексея, о нём много писали в ноябре 2022 года.

Мы не знаем, что с тобой делать, ты первый, кто пришел живой»: отец пяти дочерей вернулся с СВО и рассказал, что там происходит

Алексей Хабибуллин в июле подорвался на противотанковых минах, но выжил и сейчас восстанавливается после осколочного ранения

Сейчас Алексей выглядит совсем не так, как в мае этого года, когда только поехал на СВО. Он заметно похудел от сильной кровопотери и режима питания, который ему был показан после операции. Говорит, что скинул килограммов 15

Источник: Артем Ленц / NGS24.RU

Красноярец Алексей Хабибуллин вернулся с СВО после тяжелого ранения. В июле колонна, в которой был Алексей, попала в засаду. А машина, в которой он ехал, подорвалась на противотанковой мине. Контрактник смог выбраться из «мясорубки», попал в госпиталь. NGS24.RU уже рассказывал, что в госпиталях его буквально чуть не угробили - в Ростове-на-Дону не хотели брать из-за того, что к концу подходил его контракт.

Тогда Алексея, у которого открылось внутреннее кровотечение, буквально спас хирург в обычной городской больнице, наплевав на оформление бумажек. И если бы в ситуацию не вмешались влиятельные люди, он мог бы умереть уже не на поле боя, а в больничных палатах. И вот Алексей Хабибуллин вернулся к своим пяти дочкам, жене и родителям.

Корреспондент поговорил с ним.

«Перед тем, как поехать на задачу, мы помолились»

- Расскажите, что произошло в день, когда ваш КАМАЗ подорвался на противотанковой мине?

- Их было две. Мы поехали на задание. Одна переправа была взорвана, и осталась всего одна дорога. Я уже тогда почувствовал, что будет какая-то засада, вот мы в нее и попали. Всё происходит быстро, просто взрыв. Всё мгновенно. Отключился, в себя пришел.

Пулемет как держал в руке, когда в машине сидели, так же с ним в руке, метрах в 10–15 от машины, глаза и открыл. Один глаз ничего не видит, думал, что у меня его вообще выбило, ничего не понимал. Не слышал-то понятно почему, потому что контузия. А глаз, думаю, почему не видит? Оказывается, мне его кровью залило полностью. Когда оттер и более-менее начал в себя приходить, стал ориентироваться на местности. Нужно было обороняться 100%, не могли же мы просто сдаться. Умирать, так стоя и с честью.

- Что было дальше?

- Дальше по нам начали отрабатывать минометы, мы запросили поддержку огнем, но потом сами отказались от нее, потому что вместе с противником и нас тоже могли положить.

Попросили другую поддержку, чтобы нас хоть как-то вытащили. Нам сказали: «Выбирайтесь сами». Мое мнение: это был опасный вариант, подкрепление могло поехать за нами - и их бы тоже накрыло, могла быть засада.

Вот тогда я понял, что это наш, скорее всего, последний бой. Расставил людей, мы взяли круг обороны своей, в середине были тяжелораненые. И через поле к нам уже шли, добивать нас. Они издалека начали стрелять.

Вдруг к нам подлетели наши морпехи - оказывается, они слышали радиоэфир. Я услышал, что едет техника, думал, что по нашу душу.

Кричу гранатометчику: «Перезаряжайся», - потому что понимал, что нас покрошат здесь, спрятаться-то негде. Я слышу, он начал перезаряжаться, по нам уже огонь из пушек шёл на уничтожение.

Тут подлетела наша техника, всех тяжелораненых увезли до ближайшего населенного пункта. Нас вывезли. Но не всех. Остальные уже отходили сами налегке, потому что все боеприпасы были уничтожены. Оборона длилась 2 часа.

Самое главное, почему мы остались тогда живы, - перед тем как поехать на задачу, мы помолились. Есть такая традиция у нас. Там реально очень много верующих людей. Даже атеисты со временем начинают верить. Хочешь не хочешь, верить приходится. Мы помолились, достали святую воду, окропились и поехали.

«Они уже знают, где ты идешь»

- Как все происходит?

- Они подготовлены очень хорошо. Оснащены всем полностью. Мы освобождали там завод, видели их экипировку, оружие, видели, чем они питаются, какие сигареты курят, там Европа и Америка одна, всякие гаджеты, powerbank на 50 тысяч миллиампер. Если нам попадаются телефоны, ноутбуки, планшеты, мы все сдаем специалистам, они уже дальше по ним работают. Если кто-то не успел заблокировать, мы, конечно, смотрели, где позиции у них, чем оборудованы.

Ты заходишь в населенный пункт освобождать, а там камеры, датчики движения везде. То есть ты зашёл, а они уже знают, где ты идешь, как ты идешь. Всё заминировано вокруг. То есть они по тебе работают, ты к ним просто так не подойдешь, нужно идти напролом, а это потери. Вот насколько они подготовлены.

Алексей говорит, что вернулся живым благодаря «Союзу десантников» и генералу (не называет его имени.

- Вы говорили, что молились? Это у вас всегда так перед заданием?

- У нас случай был интересный, мы заблудились. Я переживал, что мы приедем к врагу такие: «Здрасьте!» Шли колонной, перед нами шла еще колонна: танки, БТР, КАМАЗы.

Они от нас оторвались, буквально минут 15 разница была, и мы едем за ними следом. А там едешь, такая пыль стоит столбом. И мы где-то не там свернули, техника из колонны стала разбредаться по лесам.

А та колонна, которая впереди нас ушла, ее сожгли «Градом». Если бы мы не потерялись, нас бы тоже сожгли. Тут 100% Бог отвел.

Я перед каждой боевой задачей всем говорю: «Так, пацаны, тишину поймали. Кто верит, кто не верит, помолчим».

Коротко помолились и поехали. Замечал всегда: куда бы мы ни попали, ничего не случалось, хотя и пули свистели, и взрывалось всё очень рядом, и осколки мимо тебя пролетают, деревья косят, все остались живы. Бог всегда поможет.

«Тампоны женские хорошо помогают кровь остановить»

- В регионах собирают помощь военным. Доходит она до фронта?

- Письма доходят, носки, то, что вяжут. У меня рыбка до сих пор осталась. Это дети из Луганска мне делали. Это мощная поддержка солдату, особенно когда он там. Это, знаете, такой глоток из источника.

Про вязаные носки люди тут думают, что они неудобные, а мы их надеваем. Ты же не знаешь, где тебя ночь застанет, в каком-то здание разрушенном или на земле в какой-нибудь лесополосе. Всё равно приходится раздеваться, чтобы тело отдохнуло. Для тех, кто на «передке», первые, вторые линии, - это роскошь, так же как и помыться.

На коптеры нам скидывались ребята, бывшие сослуживцы. Это дорого, безумно дорого - отправить один коптер. Прицелы хорошие просто космических денег стоят. Самый простой - около 250 тысяч рублей, и максимум с ним работать с расстояния 250 метров. У противника оптика на 500 метров, километр и свыше.

- Вы уже говорили про гаджеты. Что-то еще попадалось?

- Американский сухой душ. Это такой маленький вакуумный пакетик, его вскрываешь, там такая материя, тряпка. Её в ведро воды бросаешь, получается огромное банное полотенце с такой текстурой, чтобы грязь оттереть. Полотенце это выбросил, а оно растворяется само, ещё и природу не засоряешь.

У них вообще много чего интересного есть, начиная от формы, одежды, обуви, в которой можно ходить, вообще не снимая. А у наших - у кого кроссовок нет, в берцах ноги в кровь стирают, это такой якорь, который ты за собой тащишь.

С носками у нас тоже проблемы, они очень быстро приходят в негодность. Я в этом отношении был подготовлен. Я уже знал, что мне пригодится там, какие брать носки, термобелье и обувь. Брал с учетом того, чтобы мне хватило на полгода.

У Алексея есть боевой опыт, но он не захотел рассказывать о том, где ему довелось воевать раньше.

- Списки необходимых вещей дают в военкоматах мобилизованным. Что на самом деле там может пригодиться?

- Я брал с собой аптечку, набирал ее здесь: жгуты, турникеты (ими проще работать), я брал их несколько, конечностей-то четыре, еще и для товарищей - про запас.

Когда нам удавалось брать трофеи, я всегда набирал медицину: ножницы, бинты европейского качества.

Тампоны обычные женские тоже хорошо помогают кровь остановить от пулевого ранения и даже от осколочного. По одежде самое главное - термобелье со сменкой, носки, портянки флисовые, они быстро сохнут, шнурки запасные хорошие.

По обуви нужно понимать, на какой сезон ты идешь: если зимой, то летние берцы можно не брать, можно взять демисезонные, пусть они будут побольше размером, можно будет носки надеть и намотать портянки. Кроссовки обязательно, потому что всегда находиться в берцах невозможно. Перчаток в магазинах уже нет. Цены на всё взвинтили...

Ребята, это таким жестким бумерангом вернется.

Это меня возмущает - для кого спецоперация, а для кого погреться. Вот их в первую очередь надо забирать - и на передовую.

«Не надо туда за деньгами идти»

- Скажите, а были ли среди солдат те, кто отказывался от участия в спецоперации? Как к ним относились?

- Отказники были, их как раз много было из тех, кто пришел за деньгами. Они как увидят, что там происходит, сразу в отказ.

Ребят увозили прямо сразу, они писали рапорт. Самое страшное, что ты надеешься на людей, а получается, что они тебя подставляют. Но лучше, если они сразу поймут, что им там делать нечего, чем у них там крыша съедет и они бед каких-нибудь натворят.

Не надо туда за деньгами идти, их можно и в мирном регионе заработать.

Но в большинстве ребята настроены только на победу. У меня внутри твердое убеждение, что победа всё равно будет за нами. А психологический настрой зависит от командиров. Когда командир хороший, за ним хочется идти.

Что меня больше всего напрягло, это то, что между подразделениями нет взаимосвязи. Если бы действовали сообща, это и тактически важно, было бы меньше потерь по составу и по технике. Но сейчас у нас сменился главнокомандующий, Суровикин - хороший мужик! Я считаю, что будут положительные изменения.

- Сейчас туда едут мобилизованные без боевого опыта, у которых срочной службы, например, был всего год или кто был всего месяц на сборах. За такой короткий срок вообще чему-то можно научить?

- За год можно обучить человека, чтобы он с нуля стал профессионалом, но нужно полностью поменять подход. Главное, чтобы у тех людей, у командиров, было желание этим заниматься не только по бумагам. А если не хотят заниматься, зачем тогда на этом месте сидеть? За зарплату, за льготы?

Я считаю, психологи должны работать с людьми, которые хотят служить. Нужна подготовка хотя бы какая-то минимальная, чтобы у человека было представление о том, что ему предстоит, чтобы чувствовал свое оружие, ведь за ним надо ухаживать как за женщиной.

Я у одного там спрашиваю: «Ты оружие давно чистил?» - а он говорит, что не чистил вообще. Отправил его чистить, а он его даже разобрать не может, оружие заклинило. А если бы в бою заклинило? Это такие элементарные вещи, которые сохраняют жизнь не только тебе, но и твоим сослуживцам. Это нужно знать.

Вот мобилизация показала, кто есть кто. Кто куда побежал - кто с мамой в военкомат пришёл, кто за женой спрятался. Я считаю, вот уехал ты за границу, не возвращайся, тебе и там хорошо.

Когда Алексей ехал на спецоперацию, свыкся с мыслью, что может умереть

- А вы, с каким настроем туда ехали?

- Когда я туда приехал, я уже свыкся с мыслью, что могу умереть. Как говорится, через могилу перешагнул. Тревоги меньше не становится, но нет панического страха. А простой страх остается, он же помогает быстрее передвигаться, команды лучше слышать, быстрее реагировать.

Паника может человека довести до психоза, он начнет «поливать» и может своих положить. Я больше всего боялся тех, кто у меня за спиной. А с теми, с кем работали, мы спокойно себя чувствовали. Вот представьте, там спереди меня, например, на корточках сидит наш, а я над ним с пулеметом. Он во мне уверен, я в нём уверен. И мы не были знакомы до того, как там оказались. Там взгляд совершенно другой на людей. Ты в глаза ему посмотрел - и понимаешь, кто перед тобой.

«Вместо того, чтобы долечиваться, приходится бегать с бумажками»

- После всего пережитого когда пришло осознание, что вы уже в безопасности?

- Как только я вышел из госпиталя. Тогда у меня было предвкушение встречи с семьей, мне было радостно. Я умею быстро переключаться, несмотря на то, что я там видел и переживал.

- Чем вы сейчас занимаетесь? Наверняка проводите время в окружении семьи?

- Сейчас я бегаю и бумажки оформляю, некогда лежать. Приехал в военкомат, чтобы поставили меня опять на учёт, проставили все печати, а мне говорят: «Мы вообще не знаем, что с тобой делать, ты у нас первый, кто вернулся живой, трехсотый. Как с двухсотыми работать, мы знаем».

Я вижу некомпетентность, порядок нужно наводить не только там, где мы освобождаем наших русских людей, но и здесь тоже.

Говорят: «Дай нам время, мы что-то сообразим». В итоге из военкомата отправили в соцзащиту. Нужно, чтобы они не только с двухсотыми умели работать, но и с теми, кто живым возвращается. Мне сейчас вместо того, чтобы долечиваться, приходится бегать с бумажками. До весны бы еще восстановиться.

Алексей носит бандаж, видно, что ему даже сидеть сложно

- Чем вы занимались до СВО?

- А до спецоперации я занимался строительством домов, бань. Мысли продолжить работать есть, желание есть. Там у ребят, с кем дома строили, уже планы грандиозные. Я с деревом люблю работать, с натуральными материалами. Столы, уличную мебель делаю. У меня самого дом деревянный на 214 квадратов.

Я вот приехал, смотрю, яблони уже выше меня выросли, я их в прошлом году посадил, маленькие кустики были. И дети выросли, вытянулись.

Девчонки же вообще быстро растут, а у меня их пять. Старшей уже 22 будет.

- Пять дочек, жена, родители! Как вас семья отпустила на Украину?

- Я их постепенно готовил к этому. Но у меня всё произошло очень быстро, мне позвонили и сказали, в какое время и где я должен быть, меня провожали сослуживцы. Жену обнял, родителям позвонил, сказал, что поехал, и всё.

Я не люблю вот эти вот эмоции, проводы. Я их мягко готовил, с каждым разговором они уже более четко понимали, что я поеду на спецоперацию. А как по-другому?

Мне жалко человека, который ищет себе оправдание.

А жена у меня - кремень. Когда у тебя надежный тыл, ты себя чувствуешь спокойнее, не нервничаешь, более разумно себя ведешь, и там это помогает. Те, кто ведет себя неразумно, быстро превращаются в груз 200.

Когда Алексей рассказывает о семье, улыбается, хоть и говорит, что строгий

- А какой вы папа?

- Строгий и требовательный (смеется). На самом деле, с девчонками непросто, к ним нужен подход.

Меня так дед воспитал. Он в меня вложил патриотизм, любовь к Родине, ко всему, что меня окружает.

Дружили мы по-настоящему, не за лайки, не за деньги. А сейчас смотришь на современную молодежь и переживаешь за них, мягко говоря.

На левой руке у Алексея - странная татуировка, мы долго пытались понять, что это, и все-таки решились спросить

- А что у вас за татуировка?

- Это лампа Аладдина.

А там, на руке - джинн. Это старый такой был прикол: потер, загадал желание - и сбылось. Не я один пользовался, друзья тоже терли.

Но на СВО я предпочитал молиться. Я верующий человек. Я давно хожу в церковь, все служения я там, старался и другим людям служить, читал Библию, глубоко изучал Писание, две библейские школы окончил в свое время.

Бог - он же везде, и здесь, и сейчас. Первый, кого я посмотрел, и мне стало интересно - это Петр Мамонов, классный был мужик! Смотрю интервью с ним разные, и у него эту мысль услышал: тебе необязательно ехать в какие-то святые места, нужно помолиться просто, и Бог тебе даст.

Вот так у меня в жизни и происходило: я работал и строил себе дом, бревна таскал шестиметровые, брус 180-й. Мы жили в аренде, это за неё надо было платить, да ещё и стройкой своей заниматься. Без Бога бы точно не получилось.

Регистрационный номер №0534065

от 10 ноября 2024

[Скрыть] Регистрационный номер 0534065 выдан для произведения: