ГлавнаяПрозаКрупные формыПовести → Эсхатологический фарс или в поисках совершенного романа Глава 9

Эсхатологический фарс или в поисках совершенного романа Глава 9

25 октября 2016 - Алексей Баландин
Глава  9. Сон  №  2.
… одновременно  послышался  чей-то  слабый  вскрик   и   звон  стеклянных  осколков. Я  открыл  глаза  и  увидел   расспростёртого   на  полу  П., придавленного  ещё  дымящимся  от  падения  куском  потолка. Вокруг  него  разливалась  лужа  крови  вперемешку  с  водкой  из  разбитых  бутылок, которые, он, по-видимому, нёс  сюда  из  холодильника  в  архивной  комнате. Последние  часы   он  панически  боялся  оставаться  трезвым  и  пил  судорожно, с  отвращением, по  многу  и  не  закусывая, после  чего, совершенно  не  пьянея, но  словно  затвердевая  изнутри,   проваливался   в  глубокий, полуобморочный  сон.  «Счастливчик…» -  подумал  я, чувствуя  лишь  раздражение  и  зависть, предвидя  долгие  часы   жуткого   одиночества.  Залпом   допил  оставшуюся  в  стакане  водку, я  снова  провалился  в  разомкнувшуюся  на  миг  щель  между  сном,  явью  и  смертью. И   мне  снова  приснился  сон.  Как-будто,  я  оказался  на  огромной, от  горизонта  до  горизонта  раскинувшейся  равнине, похожей  на  отдалённые  заволжские  степи. Будто, я  убегаю  от  каких-то   чудовищ, огромных  и  смутно  узнаваемых,  кидающих  в  меня  то  ли  ракеты, то  ли  бутылки  с  водкой.  Каждый  раз,  приближаясь  ко  мне  на  расстояние  одного  заглатывания, они  почему-то, прежде, чем  это  сделать,   принимались  пространно  и  артистически  рассуждать, всячески  стараясь  убедить, что  я  всё  равно  никуда  не  денусь, не  убегу  от  самого  себя,  глупо  в  подобном  НЕПОДВИЖНОМ  движении  сопротивляться. Зачем  вхолостую  тратить  драгоценные  силы  и  время?… Воспользовавшись  моментом   парадоксальной  оттяжки, я  делал  очередной  рывок  из  последних  сил  и  они  продолжали  своё  нескончаемое  преследование, стервенея,  с  каждым  разом,  всё  больше,  словно  Ахилл  в  знаменитой  апории  Зенона, не  способный  догнать  черепаху  в  этом  бесконечно  разорванном  мире.  Каждый  из  монстров  тянулся   ко  мне  тысячами  человеческих  рук  и  глаз, а  тысячи  человеческих  ног  каждого  взметали  по  степи  пыль, подобно  табуну  диких  лошадей. Вот  я  теряю  последние  силы, падаю  и  с  отчаянной  мольбой  поднимаю  голову… На  иссохших  губах   последняя  мольба  о  ПРОЩЕНИИ (наконец-то), о  чуде, в  которое  я  так  долго, так  упорно  не  хотел  верить.  Тысячи  глоток  подступают  всё  ближе, в  них  я  наконец-то  узнал  образы  своих  собственных  неутолённых  вожделений.  И  тут  надо  мной  в  ослепительном  солнечном  свете  появляется  огромный  парящий  в  дымчато-золотистом  воздухе  Белый  Город, с  многомерным  Космологическим  Крестом (множество  лучей, теряющихся  в  Бесконечности)  над  ним. Я  видел  Четырёх  Ангелов, стоящих  на  высоких  башнях.  Множество   «запечатлённых»  (см.  прим.  в  конце  главы) жителей  города, скопившихся  на  обращённой  в  мою  сторону  стене, с   неземным  сочувствием  протягивали  ко  мне  руки. Особенно  усердствовал, оказавшийся  среди  них  П.: «Скорее, скорее! Вставай, может  быть,  ещё  есть  шанс! Не  поддавайся  Этому  Зверю  в  себе»…  и  одновременно  они  призывали   кого-то  там  в  стороне, спускающего  молча,  со  стены   на  землю,  подвесную   верёвочную  лестницу: «Помоги  ему! Помоги, пока  не  поздно,- он  так  слаб  духом и   расколот! Так  беспросветно  устал  от   своей  правды-лжи».  Я  вгляделся  в  лицо, спускающегося  по  небесной  Лестнице  и  узнал  Спасителя. Он  направился  в  мою  сторону. По  мере  Его  приближения,  в  душу  возвращались  давно  позабытые  ясность  и  умиротворение, чудовища  становились  всё   призрачнее, пока  вовсе  не  рассеялись  воздушным  миражом, а  он  склонился  надо  мной  и,  улыбнувшись,  протянул  руку. Но  вдруг  всё  смешалось. Перед  глазами  всплыл  её  неотступный  образ, поднялся   ураганный  ветер  и  чёрный-чёрный  снег   стал  засыпать  равнину  со  всех  сторон. Я  не  мог  оторвать  взгляда  от  чёрной  дыры  в  пространстве, где  по  кругу, не  в  силах  вырваться  прочь, словно  мотоциклист  по  круглым  стенам   перевозного  цирка, носилась  на  метле , в  совершенно  обнажённом  виде  моя  прекрасная  депутатша. Его   протянутая  рука  бессильно  повисла, он  вздохнул, сделал  неуверенный  шаг  в  сторону  ждущего  его   Воздушного  города  и, вполоборота, снова  посмотрел  на  меня. Во  взгляде  его  было  прощение  как  прощание  и   скорбь  как   бессильное  сочувствие.  И  я  понял, что  по-НАСТОЯЩЕМУ, спасения  у  меня  нет, даже  вместе  с  ним.  Белый  город   неподвижно  висел  в  беспокойном  воздухе, но  небесную  Лестницу  метало  из  стороны  в  сторону, словно  ветхие  лохмотья  открытого  всем  ветрам, театрального  занавеса.  Со  стен  усилились  призывные  крики, почему-то  всё  больше  напоминающие  аплодисменты. Отчаянно  спеша, я  устремился  к  лестнице, бесцеремонно  оттолкнул  Его  с  дороги, ухватился  за  взметнувшуюся, было, последнюю  перекладину, поднянулся… Но, видно, она  не  была  рассчитана  на  тяжесть   такого  земного, такого  напуганного  тела  и  разломилась  надвое  в  моих  руках. Я  кубарем  летел  вниз, к  земле  бог  весть  с  какой  высоты  и,  слышал  спокойный  и  грустный  Его  голос: «Бедный, Бедный … Так  и  суждено  тебе  до  самого   конца  шататься  между  небом  и  землёй;  между   пугающе-соблазнительными  грёзами   и  СПАСИТЕЛЬНЫМ  разочарованием  в  них,  между  бесконечностью   опустошающих   душу  соблазнов  и  СВЕТЛОЙ  ПУСТОТОЙ  моего  ПОЛНОГО  покоя! Был  бы  ты  хоть  чуточку  мудрее!.. Хоть  на  чуточку  ближе  ко  мне!  В   противостоянии  с  твоими  собственными   рационализированными  симулякрами  я  ещё  мог  бы  помочь, но  против  второй, тёмной    стороны  мира   твоих  иллюзий   я  бессилен.  Только  ты  один  можешь  укротить  сидящего  внутри  тебя   Зверя,  должным  образом  преобразовав  на  пользу  жизни  энергии  Смерти. Однако, совершенно  оставить  тебя  без  помощи  я  не  могу. Надеюсь,  ты    правильно  это  поймёшь…».
После  этих  слов  его  рука, крепко  сжала  мне  ладонь   и   не  дала  разбиться   о  скалы  в  самый  последний  миг. Но   падение   было  такой  страшной  силы, что  послышался   хруст  костей (в  его  запястье), щемящее  потрескивание   рвущейся  кожи  и  сдержанный, еле  слышимый  стон  нечеловеческой  боли (его  ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ  стон). Я  стоял  на  дне  пропасти  и  сжимал   дрожашими  руками  эту   спасительную   жертвенную  кисть  с  изумительно  красивыми  длинными  пальцами, которая  стала  на  глазах  превращаться    в  ярко  красный  цветок  розы, чтобы  через  миг  стечь  холодной   вязкой  каплей  мне  под  ноги  и   раствориться  в  пульсирующих  огненных  земных  венах…
Проснувшись,  я  обнаружил, Её, стоящей  надо   мной  с  выражением  неподдельной  тоски. Дрожащей  рукой  она  держала  мою  руку  так  как  я  держал  руку  Его . Увидев, что  я  очнулся, она  с  облегчением  перевела  дух  и  села  совсем, совсем  рядом. Казалось, стоит  только  протянуть  руку, обнять  её  за  талию  и … Главное, сохранять  настроение   последнего (второго) сна  и  не  поддаваться  наваждению  отчаяния.  Это  почти   невозможно (оставаться  жизнерадостно-бодрым, когда  всё   проваливается  в  бездну  и  нет  ПО-НАСТОЯЩЕМУ  надежды, ДАЖЕ  С  НИМ!), но  если  попытаться… Важно, чтобы, в  самом,  самом  конце,   не  пошёл  этот  чёрный-чёрный  снег, чтобы  не  появилась   эта  чёрная  дыра  вместо  НАСТЯЩЕГО  СОЛНЦА.

Вместо  Постскриптума.

Вот  и  славно. Поистине  эффектное, неоднозначное, полное  тонкого  сарказма  и  сдержанной  лирики   завершение, удовлетворяющее  вкус   любого   циника-меланхолика... Пара  мыслей  напоследок. 1. - Какой-то  умник (прим. 2) сказал  : «Лишённая  иллюзий  мудрость  зародилась, наверное, в  какую-нибудь  геологическую   эру: может  быть, именно  от  неё  и  сдохли  динозавры…» . И  кто-то  ещё  будет  со  мной  спорить  о  безусловной   мудрости  этих  допотопных  сознаний, ещё  не  замороченных  сказками  Культуры (о  безъусловной  ценности  жизни  в  том  числе) и  брезгливо  прервавших  череду  вырождений  в  самом  начале. Вот  Человечество, кряхтя, смердя  и  корча  неизвестно  кому  и  зачем    смешные, угрожающие  рожицы, дотащилось  (не  без  моей, временами, реанимационной, помощи) до  третьего  тысячелетия. И  что  же, есть  чем  гордиться? - Если  не  считать  многообещающий, многолетний  застой  в  науке (в  том  числе  и  психологической), который  им  преподносят, как  подготовку  к  очередному  рывку, но  он  всё  более  обещает  растянуться  до  бесконечности. Уж  мне  ли  этого  не  знать...Перечитываю  в  своих  эмпиреях  Сальвиана (прим. 3), ловлю  себя  на  мысли, что, в  лучшем  случае  в  их  мире  ничего  не  меняется  уже  почти  2000  лет: "Повсюду  царила  убийственная  сонная  одурь"? А  если  и  меняется... 2. Мною  открыт  абсолютный  критерий  ценности : судить  об  эволюционном  качестве  вида  только  по  его  худшим  представителям… Ну, ладно, хватит  трепаться, это  может  вылиться  в  альтернативную  мне  самому  Книгу  Не-Бытия, пора  кончать  с  этим…глупым   экспириментом  со  своим  подобием.  Какие  порой  нелепые  мысли-замыслы  лезут  в  голову  в  моём  беспросветном  одиночестве  от  неизбывной, вселенской  скуки!.. Пора  с  этим  завязывать  и  погружаться  в  медитацию  Безвременья. Итак...   Последняя  ракета… Пошла  родимая…Да  будет  снова  только  Свет!.. И  ничего  кроме  Света  Вечности...
                                                         ВСЁ!    
Примечания:

1.Четыре  Ангела  на  стенах  и  144000  «запечатлённых» - картинка  из  «Апокалипсиса  от  Иоанна»

2.Эмиль  Сиоран. «Горькие  силлогизмы».

3.Сильвиан - позднеантичный  писатель

© Copyright: Алексей Баландин, 2016

Регистрационный номер №0360046

от 25 октября 2016

[Скрыть] Регистрационный номер 0360046 выдан для произведения: Глава  9. Сон  №  2.
… одновременно  послышался  чей-то  слабый  вскрик   и   звон  стеклянных  осколков. Я  открыл  глаза  и  увидел   расспростёртого   на  полу  П., придавленного  ещё  дымящимся  от  падения  куском  потолка. Вокруг  него  разливалась  лужа  крови  вперемешку  с  водкой  из  разбитых  бутылок, которые, он, по-видимому, нёс  сюда  из  холодильника  в  архивной  комнате. Последние  часы   он  панически  боялся  оставаться  трезвым  и  пил  судорожно, с  отвращением, по  многу  и  не  закусывая, после  чего, совершенно  не  пьянея, но  словно  затвердевая  изнутри,   проваливался   в  глубокий, полуобморочный  сон.  «Счастливчик…» -  подумал  я, чувствуя  лишь  раздражение  и  зависть, предвидя  долгие  часы   жуткого   одиночества.  Залпом   допил  оставшуюся  в  стакане  водку, я  снова  провалился  в  разомкнувшуюся  на  миг  щель  между  сном,  явью  и  смертью. И   мне  снова  приснился  сон.  Как-будто,  я  оказался  на  огромной, от  горизонта  до  горизонта  раскинувшейся  равнине, похожей  на  отдалённые  заволжские  степи. Будто, я  убегаю  от  каких-то   чудовищ, огромных  и  смутно  узнаваемых,  кидающими  в  меня  то  ли  ракеты, то  ли  бутылки  с  водкой.  Каждый  раз,  приближаясь  ко  мне  на  расстояние  одного  заглатывания, они  почему-то, прежде, чем  это  сделать,   принимались  пространно  и  артистически  рассуждать, всячески  стараясь  убедить  меня, что  я  всё  равно  никуда  не  денусь, не  убегу  от  самого  себя,  глупо  в  подобном  НЕПОДВИЖНОМ  движении  сопротивляться. Зачем  вхолостую  тратить  драгоценные  силы  и  время?… Воспользовавшись  моментом   парадоксальной  оттяжки, я  делал  очередной  рывок  из  последних  сил  и  они  продолжали  своё  нескончаемое  преследование, стервенея,  с  каждым  разом,  всё  больше,  словно  Ахилл  в  знаменитой  апории  Зенона, не  способный  догнать  черепаху  в  этом  бесконечно  разорванном  мире.  Каждый  из  монстров  тянулся   ко  мне  тысячами  человеческих  рук  и  глаз, а  тысячи  человеческих  ног  каждого  взметали  по  степи  пыль, подобно  табуну  диких  лошадей. Вот  я  теряю  последние  силы, падаю  и  с  отчаянной  мольбой  поднимаю  голову  вверх… На  иссохших  губах   последняя  мольба  о  ПРОЩЕНИИ (наконец-то), о  чуде, в  которое  я  так  долго, так  упорно  не  хотел  верить.  Тысячи  глоток  подступают  всё  ближе, в  них  я  наконец-то  узнал  образы  своих  собственных  неутолённых  вожделений.  И  тут  надо  мной  в  ослепительном  солнечном  свете  появляется  огромный  парящий  в  дымчато-золотистом  воздухе  Белый  Город, с  многомерным  Космологическим  Крестом (множество  лучей, теряющихся  в  Бесконечности)  над  ним. Я  видел  Четырёх  Ангелов, стоящих  на  высоких  башнях.  Множество   «запечатлённых»  (см.  прим.  в  конце  главы) жителей  города, скопившихся  на  обращённой  в  мою  сторону  стене, с   неземным  сочувствием  протягивали  ко  мне  руки. Особенно  усердствовал, оказавшийся  среди  них  П.: «Скорее, скорее! Вставай, может  быть,  ещё  есть  шанс! Не  поддавайся  Этому  Зверю  в  себе»…  и  одновременно  они  призывали   кого-то  там  в  стороне, спускающего  молча,  со  стены   на  землю,  подвесную   верёвочную  лестницу: «Помоги  ему! Помоги, пока  не  поздно,- он  так  слаб  духом и   расколот! Так  беспросветно  устал  от   своей  правды-лжи».  Я  вгляделся  в  лицо, спускающегося  по  небесной  Лестнице  и  узнал  Спасителя. Он  направился  в  мою  сторону. По  мере  Его  приближения,  в  душу  возвращались  давно  позабытые  ясность  и  умиротворение, чудовища  становились  всё   призрачнее, пока  вовсе  не  рассеялись  воздушным  миражом, а  он  склонился  надо  мной  и,  улыбнувшись,  протянул  руку. Но  вдруг  всё  смешалось. Перед  глазами  всплыл  её  неотступный  образ, поднялся   ураганный  ветер  и  чёрный-чёрный  снег   стал  засыпать  равнину  со  всех  сторон. Я  не  мог  оторвать  взгляда  от  чёрной  дыры  в  пространстве, где  по  кругу, не  в  силах  вырваться  прочь, словно  мотоциклист  по  круглым  стенам   перевозного  цирка, носилась  на  метле , в  совершенно  обнажённом  виде  моя  прекрасная  депутатша. Его   протянутая  рука  бессильно  повисла, он  вздохнул, сделал  неуверенный  шаг  в  сторону  ждущего  его   Воздушного  города  и, вполоборота, снова  посмотрел  на  меня. Во  взгляде  его  было  прощение  как  прощание  и   скорбь  как   бессильное  сочувствие.  И  я  понял, что  по-НАСТОЯЩЕМУ, спасения  у  меня  нет, даже  вместе  с  ним.  Белый  город   неподвижно  висел  в  беспокойном  воздухе, но  небесную  Лестницу  метало  из  стороны  в  сторону, словно  ветхие  лохмотья  открытого  всем  ветрам, театрального  занавеса.  Со  стен  усилились  призывные  крики, почему-то  всё  больше  напоминающие  аплодисменты. Отчаянно  спеша, я  устремился  к  лестнице, бесцеремонно  оттолкнул  Его  с  дороги, ухватился  за  взметнувшуюся, было, последнюю  перекладину, поднянулся… Но, видно, она  не  была  рассчитана  на  тяжесть   такого  земного, такого  напуганного  тела  и  разломилась  надвое  в  моих  руках. Я  кубарем  летел  вниз, к  земле  бог  весть  с  какой  высоты  и,  слышал  спокойный  и  грустный  Его  голос: «Бедный, Бедный … Так  и  суждено  тебе  до  самого   конца  шататься  между  небом  и  землёй;  между   пугающе-соблазнительными  грёзами   и  СПАСИТЕЛЬНЫМ  разочарованием  в  них,  между  бесконечностью   опустошающих   душу  соблазнов  и  СВЕТЛОЙ  ПУСТОТОЙ  моего  ПОЛНОГО  покоя! Был  бы  ты  хоть  чуточку  мудрее!.. Хоть  на  чуточку  ближе  ко  мне!  В   противостоянии  с  твоими  собственными   рационализированными  симулякрами  я  ещё  мог  бы  помочь, но  против  второй, тёмной    стороны  мира   твоих  иллюзий   я  бессилен.  Только  ты  один  можешь  укротить  сидящего  внутри  тебя   Зверя,  должным  образом  преобразовав  на  пользу  жизни  энергии  Смерти. Однако, совершенно  оставить  тебя  без  помощи  я  не  могу. Надеюсь,  ты    правильно  это  поймёшь…».
После  этих  слов  его  рука, крепко  сжала  мне  ладонь   и   не  дала  разбиться   о  скалы  в  самый  последний  миг. Но   падение   было  такой  страшной  силы, что  послышался   хруст  костей, щемящее  потрескивание   рвущейся  кожи  и  сдержанный, еле  слышимый  стон  нечеловеческой  боли (ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ  стон). Я  стоял  на  дне  пропасти  и  сжимал   дрожашими  руками  эту   спасительную   жертвенную  кисть  с  изумительно  красивыми  длинными  пальцами, которая  стала  на  глазах  превращаться    в  ярко  красный  цветок  розы, чтобы  через  миг  стечь  холодной   вязкой  картинкой  мне  под  ноги  и   раствориться  в  пульсирующих  огненных  земных  венах…
Проснувшись,  я  обнаружил, Её, стоящей  надо   мной  с  выражением  неподдельной  тоски. Дрожащей  рукой  она  держала  мою  руку  так  как  я  держал  руку  Его . Увидев, что  я  очнулся, она  с  облегчением  перевела  дух  и  села  совсем, совсем  рядом. Казалось, стоит  только  протянуть  руку, обнять  её  за  талию  и … Главное, сохранять  настроение   последнего (второго) сна  и  не  поддаваться  наваждению  отчаяния.  Это  почти   невозможно (оставаться  жизнерадостно-бодрым, когда  всё   проваливается  в  бездну  и  нет  ПО-НАСТОЯЩЕМУ  надежды, ДАЖЕ  С  НИМ!), но  если  попытаться… Важно, чтобы, в  самом,  самом  конце,   не  пошёл  этот  чёрный-чёрный  снег, чтобы  не  появилась   эта  чёрная  дыра  вместо  НАСТЯЩЕГО  СОЛНЦА.
Вместо  Постскриптума.
Вот  и  славно. Поистине  эффектное, полное  тонкого  сарказма  и  лирики   завершение, удовлетворяющее  вкус   любого   циника-меланхолика... Пара  мыслей  напоследок. 1. - Какой-то  умник (прим. 2) сказал  : «Лишённая  иллюзий  мудрость  зародилась, наверное, в  какую-нибудь  геологическую   эру: может  быть, именно  от  неё  и  сдохли  динозавры…» . И  кто-то  ещё  будет  со  мной  спорить  о  безусловной   мудрости  этих  допотопных  сознаний, брезгливо  прервавших  череду  вырождений  в  самом  начале. 2. Мною  открыт  абсолютный  критерий  ценности : судить  об  эволюционном  качестве  вида  только  по  его  худшим  представителям… Ну, ладно, хватит  трепаться, пора  кончать  с  этим…глупым   экспириментом.   Последняя  ракета… Пошла  родимая…
                                                         ВСЁ!    
Примечание:
Четыре  Ангела  на  стенах  и  144000  «запечатлённых» - картинка  из  «Апокалипсиса  от  Иоанна»
Эмиль  Сиоран. «Горькие  силлогизмы».
 
Рейтинг: 0 910 просмотров
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!