Способная ч. 1 гл.1. Способные

«В семье и каша гуще» -

Русская народная пословица

В те годы он один из своего села сумел получить в Москве бесплатное высшее образование и какое! Стал юристом, работает народным судьёй!

Когда его мать рассказывала эту новость своим товаркам, те открывали рты. Это было удивительно для сельских жителей.

- Он, небось, ходит там по асфальтовым улицам в кожаных полуботинках? - Спросила Нюрку соседка Глаша.

Она посмотрела на свои ноги, обутые в тяжёлые, до колен, резиновые сапоги, потом перевела взгляд на подругу.

Та тоже смотрела на свои больные ноги, обутые в  галоши, каждый сустав ног в течение дня сильно опухал и постоянно болел. Потом Нюрка (так её все звали в селе) перевела взгляд на стоящие в стороне отмытые с вечера от навоза блестящие резиновые сапоги.

Неудивительно, что у всех доярок болели ноги. Весь день ходили в резине.

Если в коровнике скотники чистили полы, то вокруг длинного здания земля и навоз, перемешанные копытами коров и быков, создавали дурно пахнущую «кашу». Тульский чернозём превращался в пыль, а разбавленный коровьими лепёхами, налипал на сапоги толстым слоем и нужно было прилагать много усилий, потратить немало времени, чтобы смыть его, перед тем, как от коровника, подниматься по склону в сторону Кабановки.

Село Товарково до девяностых годов двадцатого века, было известно не только во всём Богородицком районе, но и в Тульской области. Здесь, на железнодорожной станции останавливались все поезда южного направления. На путях у самого длинного зернохранилища и далеко на юг, стояли резервные паровозы.

Всего десяток лет назад перешли на тепловозную тягу и количество старых, закопченных, проверенных временем паровозов,  до девяностых годов было большим и здесь их стояло больше тридцати. Все с заваренными железными листами окнами и дверями, они стояли длинными рядами и жители Товарково, все, кто шёл на станцию, чтобы доехать до Тулы, или Москвы, с уважением рассматривали этих работяг -исполинов.

Несколько лет у паровозов целыми днями бродил старый машинист, все звали его Пахомыч, он, важно расправив жёлтые от табака усы, поминутно откашливаясь, говорил:

- А вот этот был построен Ворошиловградским паровозостроительным заводом имени Октябрьской революции в 1953 году. А это, - Пахомыч показывал указательным пальцем правой руки на локомотив стоящий на других путях, - грузовой паровоз ФД 20-1103, который тоже строили на Ворошиловградским заводе имени Октябрьской революции в 1936 году. В годы войны паровоз експлуатировался с двухосной поддерживающей тележкой под топкой для уменьшения нагрузки на путь.

А этот красавец, - здесь Пахомыч делал паузу и, поправив, свои свисающие усы, несколько раз повторял, - мой красавец, мой. Пассажирский паровоз Су 253-15, он был построен на заводе «Красное Сормово» имени Жданова в 1950 году.

На этом паровозе я работал на Октябрьской железной дороге в депо Дно, много раз я там совершал маршрут: Ленинград - Сортировочный - Витебский, Великие Луки, Новгород.

Пахомыча хоронили всем селом, провожали на кладбище, переходя полотно железной дороги, а место для могилы отвели на самом краю, чтобы пассажиры проезжающих пассажирских поездов видели его памятник. Памятник блестел на солнце, сварили его, из нержавеющей стали, к нему привинтили макет пассажирского паровоза Су 253-15, который изготовили в кружке «Умелые руки» ученики старших классов поселковой средней школы.

 Дома в селе тогда не запирали на замок ни днём, ни ночью. Если хозяев не было дома, они, уходя, набрасывали на дужку петлю и вставляли в неё щепку, всем было ясно, хозяев нет дома. А вечером, петли висели свободно, амбарные замки лежали на крыльце, заходи свободно, гостям здесь всегда рады.

Вечерело.

Дом Нюрки и Василия Способных, прятался в густом саду на улице Третье общество, эта улица шла параллельно Кабановке. От калитки вниз, в овраг, вела извилистая тропинка, по ней ежедневно хозяйка спускалась к роднику и медленно поднималась к дому с тяжёлыми оцинкованными вёдрами.

Вечером, громко стукнув калиткой, вбежала почтальонка Клавка и стала тараторить:

- Вот, Нюрка, вот, ты спляши, да спляши, сынок твой, сынок ненагляднай, завтра в пять тридцать утра прибывает поездом Москва – Ясиноватая, вагон номер пять, пишет, - тут Клавка сама подпрыгнула и её огромная грудь качнулась от подбородка до низа живота, - встречайте с женой!

Она поднялась в три.

Пока муж, работавший много лет осмотрщиком вагонов, пристёгивал к культе протез, она спустилась в подполье достать картошку, заодно взяла из ящика большой кусок солёного свиного сала. Быстро начистила картошку, положила в чугун, сняв три кружка с печи, поставила на огонь, печь успел уже растопить Василь Петров.

Её муж, кряжистый, словно богатырь из былин, он ловко управлялся своей деревянной ногой. Пять лет назад, на станции Узловой, пьяный сцепщик забыл подсунуть под колёсную пару грузового эшелона «башмак». Тормозной башмак – это приспособление для торможения движущихся групп вагонов (отцепов), кроме того, его применяют для закрепления подвижного состава от внезапного движения (ухода).

Работавший бригадиром Василь Петров, заметил, что груженые вагоны покатилась в сторону станции, подбежал в стопке башмаков, подхватил один и, догнав ближайший вагон, сунул его под колесо, но тут под его ногу попал круглый камень, бригадир поскользнулся. Левая нога попала под вагонное колесо. Так орденоносец Василий Способный стал инвалидом. Дома он ни минуту не оставался без дела. Как и все в селе, в сарае, примыкающем через крытый переход к дому,  откармливали двух свиней, рядом с домом на лужайке паслись с десяток баранов, гуси, два десятка кур. В двадцати метрах от дома, привязанный длинной верёвкой за шею, выгуливался теленок, взятый на летний откорм.

Проводив на станцию жену, Василий спустился в подполье и достал две десятилитровые бутыли - с яблочным и вишнёвым соком.

- Пусть сынок выпьет сочкю. Нечего ему казёнку потреблять, - улыбаясь, говорил он.

В пять утра, одетая в новое ситцевое платье, Анна Дмитриевна стояла перед зеркалом. Густой, чёрный вьющийся  волос, перемешанный серебряными локонами, длинными прядями свисал до поясницы, крупные карие глаза, чуть вздёрнутый нос, округлый подбородок. Только разбежались по лбу, щекам, словно паутинки, многочисленные морщины.

Нюрка улыбнулась своему отражению и вдруг увидела себя молодой девушкой, которую Василь, комиссованный по ранению в конце 1943 года старший сержант, сразу заметил среди других девчат, работавший на субботнике. Все жители села очищали от мусора разрушенную фашистами при отступлении железнодорожную станцию.

 Нюрка потянулась за губной помадой, но передумала, её губы не потеряли естественный ярко розовый цвет.

- Смотри за картошкой, заправь её потом нашей домашней тушёнкой, нарежь сало и разложи в глубокие тарелки помидоры, огурцы и квашенную капусту, - дала задание мужу она.

Светало.

Мать шла встречать сына с невесткой, она спускалась вниз по оврагу, тропинка привела к узенькому, сооруженному из досок, покачивающемуся мостику через реку Уперту. А там тропинка вела через посадки прямо к железнодорожной станции.

Нюрка посмотрела на ручные часы, которые ей на юбилей подарил сын, одевала она их только по праздникам, стрелки словно остановились. Пять утра, как тянется время…

И вот она стоит на отсыпанном мелким гравием перроне. Послышался гудок тепловоза, из-за поворота показался длинный эшелон, ещё один короткий гудок и поезд остановился.

Анна увидела, как из тамбура пятого вагона спускается её сын, увидев мать, он приветственно помахал рукой и протянул руку худенькой девушке, которая, несмело выглядывая из двери вагона, потом стала осторожно спускаться по железным ступенькам.

Плохо, что не было тогда высокой платформы на станции Товарково.

Глянулась худышечка Анне Дмитриевне и Василию Петровичу, работящая и терпеливая жена у их сына, а такая мастерица.

Пока гостила у родителей мужа, которых она называла мама и папа, выбелила «засыпной» дом изнутри и снаружи на два раза. Прополола пять гектаров сахарной свеклы, каждый член колхоза был обязан это сделать. Ещё прополола десять соток картофеля на их огороде, что примыкал к саду.

Наварила сливового и вишнёвого варенья. Помогла отцу «надавить» яблочного и вишнёвого сока для вина. А как искусно она готовила борщ, щи, разные супы. А какие вкусные пекла пирожки - с капустой, яйцо с луком, картошкой, мясом!

Жене всегда помогал Григорий, именно тогда, он научился всяким поварским премудростям.

А ещё, её муж каждый день ходил за два километра от дома и косил «литовкой» траву неподалёку от железнодорожного полотна, где железная дорога выделила Василь Петрову место под посадку картошки и покос травы.

Вечером на ручной двухколёсной тележке, изготовленной отцом, он вмесите с женой Лидой, перевозил сено к дому и забрасывал вилами с длинным черенком, на чердак для хранения.

Они шли дому медленно, тяжела тележка и крутой подъём из оврага к дому. При этом они всегда любовались густыми «посадками» - рядами деревьев, высаженных вдоль железнодорожного полотна. Тележка точно проходила по протоптанной тропинке через лесополосу - эти железнодорожные защитные лесонасаждения, высаживаемые вдоль железнодорожных линий.

Как им рассказывал Василь Петров:

- Лесополосы на железнодорожном транспорте выполняют функции  инженерных сооружений, они необходимы для обеспечения бесперебойного движения поездов, а главное, для увеличения пропускной способности участка. Ведь лесополосы охраняют железнодорожное полотно от снежных, пыльных и песчаных заносов, закрепляют оползни и осыпающиеся откосы, препятствуют проникновению безнадзорного скота.

Вот уже видна чистая, метров шесть шириной, река Уперта. Мужчины села каждую весну делали запруду в глубоком овраге. Здесь любой сельчанин мог ловить  краснопёрку и плотву, небольшая рыбка, но если почистить десятка два, положить их на большую сковороду, залить домашними яйцами, можно накормить всю семью вечером.

Григорий в детстве с удовольствием рыбачил и купался в большом искусственном пруду. Вечером, к пруду подтягивались родители и бабушки с дедушками, мылись, кипятили на костре чай, пели песни, слушали рассказы фронтовиков. Село то их было в оккупации целый месяц.

И ведь не было пьяных драк, да и не было никакого желания после тяжёлой работы в поле, или коровнике, напиваться. Так, плеснут для запаха в гранёный стакан самогонки, да закусят помидором. А кто забыл захватить с собой стакан, брали большой огурец, вырезали сердцевину, куда им наливали чистейший самогон двойной выгонки из сахара. В поселке работал большой Сахарный завод и стоил сахар недорого. Выпив грамм пятьдесят, закусывали этим же огурцом.

А потом женщины и дети под светом луны бродили по лугу, видно, словно днём, собирали спелую, такую духовитую луговую землянику, днём-то некогда этим заниматься.

Спали молодые на сеновале, как же хорошо им там было, как много знаков внимания они оказывали там друг другу. Запах травы кружил голову, или это от избытка чувств, особенно когда Григорий нашёптывал любимой ласковые слова.

Утром молодые поднимались рано, услышав, что отец открывает загон со скотиной, первым спускался Гриша, за ним Лида.

Мать с улыбкой поглядывали на дочку – так она называла невестку, припухшие от поцелуев её алые губы, будто лепестки садовой розы. Чёрный волос весь в мелких завитках. Большие, чуть раскосые зелёные глаза, чуть смуглая кожа.

Было в ней что-то восточное. В Богородицком районе проживало много татар, которые тоже были чернявыми и раскосыми. Но Лидия…

В ней был какой-то шарм. Её не назовёшь «писаной» красавицей, но любой мужчина, проходя мимо, любовался этой милой девушкой.

Весной следующего года у Григория и Лидии Способных родилась дочь, которую назвали Натальей. К этому времени Гриша вступил в жилищный кооператив и скоро семья жила в двухкомнатной квартире в Туле.

Григорий уходил на работу рано, его назначили председателем районного суда. В Товарково они ездили часто, а Наташа всё лето проводила у бабушки с дедушкой. С малолетства, в её обязанность входило кормить кур, собирать яички, доить  коз. Ах, какое это было вкусное молоко!

Кроме того, нужно было прореживать высаженную морковь и свеклу. Пропалывать грядки с огурцами, обрывать «пасынки» на помидорах, а потом собирать созревшие огурцы и помидоры.

Двадцать первого июня  Григорий и Лида приехали к родителям и привезли с собой из Москвы две палки варёной колбасы, в селе это было деликатесом.

Наташа обрадовалась родителям и сообщила:

- Со станции приходила тётя Тоня (двоюродная сестра Григория) и пригласила нас к себе в гости, к ней приехал из армии в отпуск её муж, дядя Валера. Он обещал меня покатать на мотоцикле.

Утром следующего дня, поднялись как обычно и сели завтракать в девять часов.

Василь Петров достал самогонку, которую Нюрка настояла на двенадцати ингредиентах, она по цвету и вкусу была совсем, как выдержанный коньяк. Хотя кто его пробовал в то время из сельчан. Крепость такой настойки была пятьдесят пять градусов.

Василь  Петров налил всем по гранёной стопке, они поднялись с табуретов. Наташа держала в руке стакан с козьим молоком.

- Вспомним всех, кто не вернулся с войны, моих старших братьев – Михаила и Степана, твоего, Наташа деда, погибшего под Москвой. Вечная им память!

Не чокаясь, взрослые выпили, а Наталка посмотрела на фотографии братьев дедушки, фотографии висели на стене кухни, оба дедушки были в солдатской форме и такие молодые.

Почему-то у Наталки потекли из глаз слёзы, она всхлипнула, в стакан жирного молока упала слезинка и заблестела там, словно маленький бриллиант.

В этот день, Наташа последний раз видела живой свою маму.

Когда они шли по дороге к станции, Лида увидела, как у  паровозов играют в прятки несколько маленьких мальчишек. Один из них полез под паровозом, он хотел спрятаться за колесную пару с обратной стороны. Но в это время, не снижая скорости, мимо проходил товарный состав. Поток воздуха толкнул мальчугана, который поскользнулся на гравии испачканным мазутом и стал падать во весь рост.

Григорий присев междупроходищим эшелоном и паровозами, держал на руках Наташу, а Лида успела подхватить малыша, но тоже поскользнулась на камнях, прижимая к груди мальчика, упала на спину и ударилась затылком.

Через двое суток она скончалась в больнице города Богородицка.

Отец Наташи был однолюбом и всю жизнь, потом жил один, в своей старой двушке.