Сначала это была как будто и не семейная жизнь, а так – что-то вроде многосерийного свидания. Первая серия, так сказать, завязка сюжета, оставила в Аниной памяти маленькую ранку – крошечную, почти царапинку.
Жене был очень нежен и осторожен в первую их ночь. Ане понравилось, что он такой опытный и «взрослый». Она чувствовала себя глупым прелестным цветком, который, расставаясь со своими лепестками, собирается стать плодом, но сначала должен вобрать в себя достаточно солнца. Анюта отнюдь не гордилась своей девственностью, принесённой на алтарь любви. И вовсе не сравнивала сегодняшнюю ночь с ритуалом жертвоприношения. Но всё-таки эта была её первая ночь с мужчиной. С любимым мужчиной. Она стала немножко другой, и ей хотелось, чтобы он почувствовал «торжественность момента». Вернее, она была уверена, что чувствует. Хотелось, чтоб сказал об этом. Или посмотрел как-то особенно, что ли...
Наутро Аня, театрально вздохнув, сложила руки на груди и закатила глаза:
- Боже, что я натворила! Говорила мне мама: береги честь смолоду…
- Так то ж смолоду… - хихикнул в ответ нежный возлюбленный. – А сейчас в самый раз.
И всё. И больше они не говорили об этом. И вроде бы ничего особенного не случилось… Аня объясняла себе, что он мужчина, что по-другому устроен и не может понять, что чувствует девушка… Оправдывала его, стараясь залечить маленькую ранку. А может, это была не ранка… А маленький острый осколок – ледяной, колючий… Прошло время, и Аня забыла о нём. И только изредка, копаясь в воспоминаниях, чувствовала, как он тихонько колется в груди.
А потом всё было здорово. Они почти не расставались. На лекциях Женя осторожно обнимал её за талию левой рукой, а правой писал конспект – один на двоих. Сначала это привлекало всеобщее внимание, но вскоре народ привык. Их уже чаще называли «Самойловы», чем по именам.
После занятий они спешили в маленькую квартирку с пятиметровой кухней и совмещённым санузлом, которую Аня воспринимала не как семейное гнёздышко, а скорее, как место для свиданий. Хозяйства особого ребята не вели. Днём перекусывали в институтском буфете, вечером ходили в столовую недалеко от дома – чтобы поесть основательно. Не то чтобы не хотелось обременять себя бытом, а просто не было в голове свободной ячейки для таких низменных мыслей. По крайней мере, у Анюты.
У Евгения были пожилые, состоятельные и очень «удобные» родители. Они не выделяли сыну «определённую сумму», вообще не давали денег, а просто позволяли брать, сколько надо. И что больше всего удивляло Аню – не спрашивали, зачем, почему и сколько. А для Жени это было естественно.
Раньше родители часто бывали в разъездах, и маленький Жека поневоле стал самостоятельным. Из бабушек-дедушек имелась только таинственная «баба Паня», которую мальчик видел на фотографии. Папа звонил ей в Новый год и в апреле. Говорил всегда одно и то же: «Ну, мать, поздравляю. Смотри, не болей!» Болела она или нет, неизвестно, но на внука посмотреть так ни разу и не приехала. Женя не горевал по поводу отсутствия бабушек и дедушек, его вполне устраивала полная свобода во время родительских командировок. Правда, свобода предполагала и полное самообслуживание, но к этому парень тоже быстро привык. Вечером привычно стирал носки и бросал их на батарею. Утром мыл вчерашнюю посуду и готовил завтрак. Когда родители возвращались, они заставали порядок в доме и отсутствие тоски во взгляде сына. В общем, всех всё устраивало. В деньгах недостатка не бы-ло, Женя мог их брать «из тумбочки», сколько надо. А ему никогда не надо было много - то ли это была реакция на безмерное доверие со стороны родителей, то ли он таким родился…
В личную жизнь сына Мария Павловна и Михаил Васильевич никогда не лезли – ни в школьные годы, ни, тем более, сейчас. Не потому, что им было наплевать. Просто считали нетактичным задавать лишние вопросы. Захочет – сам расскажет. «Условия создали: квартира есть, образование получает, материально поможем. А там уж пусть сам решает – когда жениться и на ком. А может, так будет жить, гражданским браком – сейчас это модно», - так думала вслух по вечерам Мария Павловна. Михаил Васильевич привычно соглашался с супругой, кивая головой в такт её словам. А про себя надеялся, что Жека не будет торопиться с этой самой личной жизнью, особенно с продолжением рода… Хотелось пожить в покое. Они не так давно «осели», перешли на бумажную работу. А тут Раиса решила квартиру племяннику отписать – Женя ушёл туда вместе со своей безумной музыкой и горластыми друзьями. Ещё бы кота ему туда подкинуть – а то, гад, орёт по ночам…
С продолжением рода Евгений и не торопился. Вопросы планирования семьи взял в свои надёжные руки. Анюту это устраивало, но иногда хотелось, чтобы он потерял голову, забыл об осторожности… Хотелось почувствовать себя роковой женщиной, с которой муж-чина теряет рассудок и не помнит себя от страсти. Женя рассудка не терял, и Аню иногда это доводило до отчаяния. Утром она понимала, что он заботится, прежде всего, о ней, потому что любит и жалеет. Что будет, если она забеременеет? Они только на втором курсе. Не женаты. Только начали жить вместе. Но какой-то гнусный червячок всё же точил плоть изнутри и орал истошно: «Хочу безумства!»
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Помочь сайту
Поздравления
