Помочь сайту
Поздравления
Книга 3 часть 9 гл. 7 "Ещё ангел"
22 февраля 2015 -
Cdtnf Шербан
Самое забавное – заставить ревновать посторонних к себе, став невольно причиной супружеских раздоров. Нет ничего смешнее, чем неудовольствие по моему поводу беременной супруги старшего воспитателя на отряде. Это означает невероятное – меня всё ещё воспринимают «женщиной», хотя я давно уже согласна со своей Ларисой, что «вне категорий» как бабушка-старушка. Мы сговорились, что прощание наше в конце смены пройдёт с накрытым столом, который организуют мужчины, а за посиделки отвечаем мы. Образовалась вполне сплочённая компания, где самое ценное, что ситуативно все мы уже перешли на «ты». Вечер не был лишён откровений – разговоров по душам. Назрело. И сопротивляться нашему желанию провести последнюю ночь на отряде своим рабочим составом было бесполезно – все упрямо вели к скромному застолью, где чай был всё-таки гвоздь программы.
Вспоминались трогательные моменты: вот Ольга Васильевна приболела, и мы всю ночь говорим о местном «ЛИТО» с ней, укутанной в два одеяла, о поэзии, и я сомневаюсь, что ей так уж это интересно. Но выходит, что надо, и я, поймав свой конёк (Стерн), заливаюсь соловьём. Вот наши разговоры с Павлом о творчестве, я так хочу отдать в танцы к нему своего Глебушку, он идеально подходит, потому что худенький и гибкий, но «младший подросток» сопротивляется из-за предположительного мнения братцев – разбойничков: и они его точно засмеют, дикари! А вот и почётные гости – Лёшик, с которым я «дружу», он тут подкармливает всех бесхозных собак и их щенков в округе, как на работу ходит. Даёт мне прочесть кучу психологических новинок, а занят резьбой по дереву, настоящий народный умелец, ведёт кружки по выпиливанию и выжиганию. Лёша учился на ювелира, закончил «Худграф» вместе с Ольгой Васильевной в 2011 году, мы с ним мило болтаем, когда он работает на отряде по расписанию в любую погоду, а стоят дожди и холода, словно бы начало октября, а не конец июня. Вместе с ним появляется постоянно «квасящий» Михаил (Фёдорович), знаменитый и заслуженный экс-тренер по художественной гимнастике, ему бы цены не было, если бы он от работы не уклонялся и не исчезал со своего отряда в самый неподходящий момент, вспомнив о заначке. Я бы с ним не пошла в разведку, это точно, но что-то привлекательное в нём всё равно оставалось – профессионализм не пропьёшь. Хоть он и любил крепко выразиться не по делу, а от души, заставляя молодёжь то и дело шикать на себя, а Ольгу Васильевну – верещать: «Не надо! Не надо!» - и затыкать уши. Недавно она прекрасно интеллигентно провела брифинг с иностранцами – волонтёрами, где Юра был переводчиком. Всё вышло по-настоящему и очень серьёзно с чаепитием и главное – конфетами для всех участников, сладости мы закупили добровольно, а больше всех вложилась в это сама Ольга – её была идея культурного обмена. И детям, и студентам – носителям английского языка - всё очень понравилось. Но нашим дружным коллективом не все были довольны, хотя за красоту и «видность» Павла Михайловича, нас начальство всячески выделяло – мы были обласканы властью, а из-за Паши – любимчика и мне перепал луч славы.
Зарина была против, что её супруг напьётся пива на рабочем месте в нашей компании напоследок, но это было смешно – полторушка на шестерых, а Лёшик наши планы засветил ненамеренно, волнуясь за нехватку времени, отпущенное на исполнение желаний: собраться и уединиться после отбоя. Он то и дело на линейке закрытия теребил Павла, что уже пора закупить всё к столу, вот и «спалил» его перед женой. Когда волнения всех сторон улеглись, всё прошло вполне невинно и не затянуто по времени – на завтра был день отъезда – самый ответственный день по организации. Но тут мы все были спецы.
Чем я занималась на смене, помимо прямых обязанностей отвечать за режим и быть в отряде круглосуточно? У меня появился «бзик» что-то делать своими руками – рукодельничать. Я и лепила с отрядом, и раскрашивала деревянные фигурки, была на бумагопластике, ваяла простейшие предметы из глины без обжига, потом «сосватала» Наиле Асхатовне своего Глеба в кружок «керамики» в городе. Я взяла подробные консультации у Марины Николаевны, которая применяет разные техники на одном листке – и пластилин, и рисунок, и аппликацию. Мы с ней беседовали часы напролёт, потому что меня всё это захватывало, а дети в отряде занимались коллективными тематическими панно: то это был «Космос», то сказочный лес, то чудесный сад. А я всё больше лепила объёмных рыб на листке картона. Моя душа пела и была в полном восторге. Я придумывала, как всем этим украсить обшарпанную детскую, брала уроки дизайна, но так и не посмела – не осилила объёмов и сделала простой качественный ремонт, наняв профессионалов. Но это уже иная история про ремонт. А тогда Марина Николаевна подарила мне все «незавершонки» детей, которые не разобрали свои авторские работы, и я пока не распорядилась всеми этими сокровищами – мне просто нравится. Я лепила иллюстрации к своей книге – бабочек-медведок, богомола, и моё сердце замирало в творческом
экстазе. (Попрошу Василису сфоткать начатое).
Пересменок длился менее суток – и вот уже новый отряд! И я преодолеваю глухое неудовольствие от новизны ситуации. И правда, смена не была гладкой, но стала познавательной. Надо было бы дома скачать материалы о Сочи и победе наших спортсменов – шли викторины по теме, но я успела только с постирушками на всех, без интеллектуальных запросов. А теперь мне не нравились условия «Самоцветов»: «Мне надо, чтобы Вы оставались здесь» (Татьяна Абдуловна) И измученная М.М. устало произнесла надо мной очевидное: «Вы приехали…» Она таяла на глазах и взглядывала недоверчивым оленёнком на былое окружение, которое прежде пело ей дифирамбы, а теперь кривилось, чувствуя над её головой сгустившиеся тучи. Все и всегда боятся тут одиозной Бруевой, которая зам. самого Президента по Верхнеуральскому округу, но одноклассница моей знакомой Оли Рудь. Ей пугают. Существуют легенды, что она все двери открывает ногами, с детства была этакой Салтычихой, властной и зажиточной, даже пепел стряхивает в яйцо Фаберже, но это злые языки так говорят. Мы сталкивались несколько раз – начальник, как обычно: огромная, громкая, устрашающая. Мечет гром и молнии, чаще орёт на подчинённых, запугивает, при одном её имени начинаются авралы, но деловая, может замутить денежный проект, поэтому процветает. И «Отдых» её, несмотря на смехотворные зарплаты педсостава, не сдувается, а, наоборот. Много показухи, но это и всюду так. Перед визитом вышестоящих в два дня под навесы прямо на деревья прикрепили телевизоры, которые свинтили по всем дачам – и такие Потёмкинские деревни – абсолютная норма – надо же пыль в глаза высоким чинам пустить. Я не возмущаюсь, а всё понимаю: никто никого не уважает, а разводят друг друга, как лохов. И по всей стране. У нас-то масштабы маленькие – не особо развернёшься. Юрты построили – мы их с Юрой обошли, дурачась, оборжали, потому что целый спектакль был написан под кипучую деятельность на ровном месте. Но я не государственный человек и не понимаю пользу от натяжных шатров для науки. Блондинки не хватает размаха и предприимчивости Остапа Бендера. Итак, воздух периодически сотрясали именем «Егоровна» – и все простые смертные кидались беспрекословно выполнять поручения. Я научилась на эти неизбежные стрессы дышать ровно. Если наедут, то собираю чемоданы – детей в охапку – и прости-прощай. Добавлю, что путь в Карагайку мне заказан, а как хорошо было бы просто приехать отдыхающими с детьми, но это нереально. Моих денег не хватит и на неделю. А потом на какие загорать оставшийся отпуск? Так что – работать и благодарить, что не увольняют. И на том спасибо. Ладно, помечтали – и «будя», как любил приговаривать папа. Хорошо быть большим начальником, однако. И плохо маленьким человеком, как я. Особенно в материальном аспекте.
В отряде несколько детей попались со странностями, ближайший вечер был испоганен стриптизом за деньги: глупый и бесстыжий «Казбек» по просьбе «Пельменя» крутил за сто обещанных рублей крохотным писюном перед взрослыми девушками в девичьей палате. Как за этими поступками уследить, если внешне дети вполне нормальные, но чудить начинают за родительской спиной незамедлительно. Самое удивительное, что и прежде такое бывало. Например, с виду приличная старшеклассница Рита из отряда подростков вдруг по дороге домой нежданно-негаданно отдаёт себя в руки парней, и те начинают её тискать, а вырвать её из рук молодёжи не получается всеми усилиями взрослых в автобусе, она просто, раскинув руки, снова и снова укладывается им на колени. Как воспитатель я должна об этом информировать маму? А по-моему, поздно.
Здесь мы вызвали к «Пельменю», кого следует, после бурных обсуждений, меня срочно командировали к начальству – не прошло и недели на отряде. Оказалось, по другому поводу. Потребовалось срочно умощнять другой отряд, прибывших «Уйцев», районные дети от души похулиганили и поразбивали все фонари на аллее «Любви», а каждый светящийся из 12 шаров стоил под тысячу, не меньше. И тут началась просто «песня». Молодая вожатая сразу же уехала от них подальше под предлогом подхваченной инфекции, в город с вещами, и даже мои нервы не выдержали: я взяла пару выходных подряд, потому что эти дети были слишком противны поначалу. И со вторым воспитателем Тамарой И. «на старом» отряде мир никак нас не брал, она постоянно была ко мне в претензии и устраивала со мной перепалки в столовой из-за «детских» порций и наших, «взрослых», без всех мелких радостей: ни салатиков, ни сладостей, ни фруктов. Всегда у детей это оставалось лишним на столах, но «Тамара – мне – не пара» следила бдительно именно за моей тарелкой и отбирала всё неположенное, при этом разносила по другим всё сэкономленное на мне и хлебосольно предлагала всем угощение слащавым голосом. Зачем ей это было надо? За диету мою боролась, не иначе.
Итак, я покинула свой, чужой и чуждый мне отряд, ожидая в душе, что меня обменяют на более подходящую Тамаре Ивановне Павлову Настю, которая появилась как высокопоставленный гость инкогнито, не заявляясь на былую славу и власть в качестве главной вожатой, но оставаясь в неясном чине – дополнительного «ещё воспитателя».
Дни дома пролетели, как терапия, не запомнились совсем, если бы не покупка Вани – новенькая «Ауди» вместо квартиры, ещё совсем не обкатанная ждала меня в непогоду увезти поздним вечером назад в «Абзачку» на работу, которая, как известно, «в лес не убежит», потому что именно в нём и находится. Лил мелкий частый дождь, путь был размыт, лужи разрезались на две грязных мокрых стены скоростью. Ваня гнал, мы с Инной только вскрикивали, когда казалось, что вот-вот – и машина, разогнавшись, взлетит над шоссе, потеряв сцепку с мокрой дорогой, асфальт под колёсами скрежетал, как нож по стеклу, а Ваня не обращал на наш писк никакого внимания. Он только что получил свеженькие права и «быковал». А чем больше я пыталась увещевать его, тем бесцеремоннее он вёл машину по вечерней трассе.
Что касается его «девушки» Инны, то для меня это милое создание, влюблённое в Ваньку и глядящее ему в рот. Я всё ждала подвоха: когда же Ваня как бандит с большой дороги, бросит «свою девочку». Прошло два года, моя бдительность притупилась, я почти поверила, что Иван может поступить с дамой, как порядочный человек – и не тут-то было. Очередной нож в мамино сердце – внезапное бегство из Челябинска сына в январе. Там ему всё надоело «как в лагере», «не заставляй жить с Инной насильно», «она мне не подходит по характеру», потому что «всё контролирует».
Появился формальный повод её бросить, раньше совсем было не за что – искусственно придумал «вину»… Надо ли говорить, что эта серия называется « Злой «Р» – мой враг», и я смотрю её как ужастик, и мне больно Инниными слезами и недоумением, даже акцент с себя сместился…
Я не спала ночь, и у меня крутились в мозгу то обвинения, то самобичевание попеременно, всё на ту же тему, что не судьба, что своего Ангела – хранителя эти двое изгнали прочь, что будущие дети скорбно остались невоплощёнными, что вместо созидания настало разрушение, маниакальное, жестокое. Я корчилась от боли, представляя себя брошенной, то на месте Инны, то на своём собственном.
И я упрашиваю Ваню Р., не рвать резко, не причинять боли просто уходом, объясниться и смягчить удар бегства и предательства. Зачем этот гад нас познакомил на Новый год «с родителями», и мы с Толиком уже шутили про себя, что у нас новые родственники, есть сватья Дина? У меня навязчивый штамп в голове: «Не смей обижать сироту!» У Инны папа умер рано, совсем молодым. И эти дни были для меня тяжёлыми и безнадёжными.
К счастью, изнурительные для старшего сына беседы со мной даром не пропали: нагулявшись в мужской самоволочке, просидев ночи напролёт в компаниях друзей за покером и побывав личным таксистом у родной мамы, Иван, наконец, собрал вещи и вместо обещанного съёма однокомнатной холостяцкой квартиры вдруг укатил обратно. Туда, откуда сорвался всего неделю назад. Я это сопроводила комментарием в первый же день по приезду: «Через три дня тебе нужна будет женщина, и ты захочешь вернуться к Инне… » Я ошиблась на пару дней – через недельку в разлуке сын стал шумно вздыхать и не обрывать уже столь резко разговоры о «бывшей», даже отца – ВИРа приплёл: «Он к тебе не вернулся, потому что уже тогда был стар, и ему так не нужна была никакая женщина». За маму сынок заступился. Тут я выдохнула, перестала сожалеть о разрыве отношений и «замотивировалась» активнее воплощать давнюю мечту. Это, конечно, романтика: «Я снова мама «детдомовских» детей». Пока я там волонтёр – я много времени провожу в компании «подшефных мальчишек». Я бы хотела им быть и «спонсором», как полагается, но доходы не те – хватает на мелочёвку: торты ко дню Рождения, конфеты на подарки к Новому году, пицца на младших… Конструкторы, солдатики, машинки – дорогая мелочь сердцу настоящего пацана.
А что в моей жизни не романтика? Всё, что я создаю, никак не прописывается в материальный мир, особенно моя любовь. Но она есть. Я её чувствую, пусть не столь остро и с изрядной долей самоосуждения от слабовольности – словами ВИРа: я просто «должна контролировать эмоции». Только – то. И я это делаю. Я загоняю ВИРа в логику и держу его там до поры до времени. Но контрабанда снов! Это что-то! На днях мы с ним опять гуляли за ручку, комплекс вины у меня был прежний. Как и вес – около шестидесяти – на двадцать с хвостиком, а не на полтинник без пяти минут. На ВИРе был строгий деловой костюм, и он в нём рассекал людскую толпу Москвы ледоколом – атомоходом, не меньше, а я трусила, сбиваясь с шага, чуть позади. Вот это – пара!
Именно от отчаяния не знаешь, чего тебе надо: толи смеяться, толи плакать, а лучше – всё одновременно. Женское!
Я возвращаюсь в лагерь героиней, призванной прикрыть зияющую дыру собой при бегстве сотрудников из «Самоцветов». Всё сложилось успешно, Тамара И. нашла в Павловой Насте пару, а меня отправили к Анжелике. Имя с «ангельской» составляющей меня настораживает. Свежа ещё память о двух «богачках», большой и маленькой, нанявшей меня в няни, что нельзя назвать «удачей» для меня. На той стороне в сонме «ангелов» (по имени) укрывались прагматичные, состоятельные, деловые. Я их опасалась и побаивалась. Они надо мной глумятся. Мало ли что им теперь взбредёт в голову! Мы по разные стороны экономической преграды, как классовый их враг говорю.
Вот и Анжелика - безупречная блондинка - нравится всем, она не прикидывается красоткой, не подделывается, как я под то, что в обществе занимает определённую нишу: истинные блондинки не трудятся, за них всё делают мужики, белоголовые созданы для радостей, это надо понимать. Я вижу, что именно Анжелика – полноценный представитель этих небожителей. Мои ассоциации – все из эротической прозы про «Анжелику», типа «Анжелика и король», чего я никогда не читала, но знаю, что там – квинтэссенция всех женских романов с непременными поцелуями, беспрерывным обольщением, ожиданием «ну, когда же это произойдёт» - и многими сценами нелепой разрядки этого волнительного напряжения. У книжной Анжелики не было тела бывшего мастера спорта по художественной гимнастике. На моей знакомой, худенькой и хрупкой куколке, спортивный импортный – преимпортный костюм в голубых тонах и обтяжечку, рюкзачок с пандой за плечами и маленький сын Саша, обманчиво напоминающий сразу всех Шуриков – очкариков, беззащитных и застенчивых, но это видимость. Малый агрессивный до жестокости и подлый, но это если рассекретить, а так: обычный потеющий малыш, играющий в войну, марширующий и орущий команды: «На базу!» и «Так надо!» Мою Шурочку он стал прессовать довольно скоро – больно и безжалостно, «на уничтожение», и я выставила свой упреждающий щит проницательности: «Вижу тебя, молодой человек насквозь, кто ты есть». Впрочем, и сама Анжелика на всё это смотрела точно такими же глазами, объясняя, что такая степень агрессии – полная норма. Но у меня в памяти осталась череда коварных нападений на мою Шурочку со спины, когда наедине этот вояка пытался её завалить и расправится, я была во всеоружии, но Саша прорывался в своих мелких подлостях - пинков под коленку, плевков наедине, тычках кулаком - под прикрытием раннего детства. Мама укладывала его спать, как младенчика, и он накручивал её волосы на палец, чтобы уснуть. А мне грозил, съедая мои конфеты и косясь на мамин ремень: «Ты мне не друг больше! Я не дружу с тобой!» А ярче всего Саша проявлялся в преследовании щенков, он пинал только самых слабых из них, брал на руки, чтобы кинуть с высоты. Лёшик, который в собаках души не чаял, старался всех спасти от Саши и унести подальше с глаз гадёныша, но когда тому удавалось довести жертву до визга, а за животное все начинали заступаться со стороны, Саша грозил: «Заберу с собой на базу – и там убью». И по Шурочке я в этом нисколько не сомневалась. Он внешне был просто «хороший мальчик» в импортных вещах, которого мама высаживала ещё на горшок, поэтому часто мне казалось, что в отношении его это моя материнская паранойя. Но Шурочку с ним нельзя было оставлять наедине, и я старалась предельно дистанцировать свою наивную и открытую малышку, которая не понимала, почему это ненавистью отвечают на любовь.
Анжелика меня терпела, она даже не теряла дружелюбия, улыбка озаряла её лицо на всякий случай всегда, как это принято, к примеру, у насквозь предсказуемых американцев. Это дань ситуации – мы же сотрудники, в одной лодке, значит. Анжелика всё же не была совсем искусственной и фальшивой, даже неискренней, скорее, она была искренней не до конца, а все «маленькие женские хитрости» и показная доброжелательность – не секрет для меня. Я проницательна. Система воспитания и мировоззрения Анжелики, как выяснилось, в целом сильно от моих отличались, но это не помешало нам быть откровенными, когда речь заходила о мужчинах и детях. Сходство тоже имелось.
Но и различия - явно не в мою пользу. Самым впечатляющим было именно желание встречаемых Анжеликой мужчин во всём проявиться «настоящими». Они влюблялись – и сразу женились, они исполняли все прихоти, и - о, чудо! – полностью обеспечивали свою избранницу не только всем необходимым – но и всей той избыточной роскошью, которую порядочная женщина никогда не потребует от своего мужчины. Это акты жертвоприношения абсолютно добровольны. И не касаются одного лишь материального.
Меня сразу же рассказанное Анжеликой на тему: «мужчина – женщина» повергло в глубочайшее уныние! Она говорила о сказочных небылицах, как о само собой разумеющихся вещах. «Мой первый муж умер, но вся его родня мне с ребёнком помогали, помогают и будут помогать». «Мой второй ребёнок родился во втором браке по безумной любви, даже страсти… Мы с его отцом прожили двенадцать лет в Испании, где у него бизнес, мы объездили весь мир; он полностью обеспечивает своего наследника и сейчас, а заодно и всю мою семью, всех детей и родственников, вот сейчас мои мама, старшая дочь с мужем у него гостят в Испании на всём готовом – а это лучшие курорты. Самолёт в оба конца тоже оплачены им.» «Мой третий рождён уже в сорок и не в браке, но отец ребёнка младше на десять лет, он Фээсбэшник со связями, он охраняет сына, а за рождение мне подарил два миллиона налички.» И всё это говорится так непринуждённо, как будто между прочим! Потому что она, Анжелика, этого достойна – у неё тело богини и маленький вес – 53 кг! Не сто с лишним! Ещё бы! Какая уж тут зависть, если с кем-то поступают именно, как в дамских романах – благородно. И более чем. Это не зависть – это недоумение. Шоковое. В это трудно поверить, а Анжелика говорит, что возле меня просто не было ни одного «мужика» ни разу и утверждающе закатывает глаза.
Её первый ребёнок Кристина родилась давным – давно в браке от молодого Олега В., за которым все мои ровесницы бегали в комсомольском лагере – я оттуда запомнила фамилию. Теперь она выгодно и удачно в Москве, замужем. Все дети Анжелики защищены от этого мира и его потрясений всеми её былыми отношениями, всякий из отцов мог бы и один прокормить семейство, а у Анжелики – тройной запас, включая родственников бывшего мужа, – и все пашут на неё одну. И она утверждает, что это они делают бескорыстно из любви к ближнему, а она ни с кем из них уже не находится даже в интимной связи. Анжелика остроумна и мила – она обещает мне поддержку – отдых в загородном доме, одёжку на Глеба из «Акулы» от своих учеников (она репетитор по математике), она строит перспективы, но я чувствую, что общаться не выйдет, «нутром чую». Мы гадаем с Лёшиком, всё ли правда, всё ли «хлестаковщина» - и только руками разводим! Диву даёмся. Потом я выясняю для себя некоторые детали: она проворна, мелкой птичкой выхватывает для себя добычу - забирает себе подарок Лёшика для меня – тот подогнал мне книги, зная мою любовь к литературе. Но я довольна методичками, которые тут никому не нужны, кроме меня.
Но это – редкое проявление, Анжелика сдержана, мне приятно её общество – она легка на подъём и остроумна.
И мы «тянем» разбитных «уйцев» на себе, сплачивая коллектив, пока однажды с утра они нам не кажутся такими уж непереносимыми. И от них не тошнит больше. Смена перевалила за половину!
Потом я ещё услышу пару сплетен про Анжелику, все на тему: «Хочешь жить – умей вертеться!» Но тут я её сторонник в борьбе за выживание. Да и Сашу она всё же по любви родила к ребёнку, когда уже «за сорок» - это общее.
Все истории Анжелики начинаются одинаково: "И вот на Крите появляется киприот, нет, грек, в общем, Стилиано... Как моя дочь хотела быть Сти-ли-а-но! Какая женская фамилия! Мы должны были пожениться, и директор Лицея меня было уже отсюда проводил... Но что-то пошло не так. Сорвалось. А какие он дарил мне подарки!" - и пока Анжелика щебетала, я мрачнела всё больше - не из зависти, от ощущения, что со мной точно всё не так!
Раз Анжелика прикрикнула на сына, которого кто-то в отряде угостил печенькой: "Не смей брать чужого! Ты что, совсем не имеешь собственного достоинства?" Этот окрик и мне адресовался, и неприятный холодок прокрался между лопатками. А я тут всё ношусь со своим: "Всем миром..." "Пятёрки" ставлю ученикам за принесённые игрушки и вещи, распределяю по нуждающимся, пишу в дневниках: "Дело милосердия"... Два разных подхода.
Анжелика стала ещё одним ангелом из моей коллекции так фактически названных.
Кто-то из детей отряда для меня в туалете приготовил растяжку на туалетной бумаге: "Сука" с моими полными ФИО, чтобы я точно знала, кого конфликтующая сторона имеет в виду. Я сказала позже девушке, предположительно автору послания, что она не разбирается в людях. Зато мои оппоненты разбираются в ангелах - Анжелика в них не вызывала вопросов и агрессии. Она была красива и молода.
Она хотела со мной посмотреть динозавров в "Динопарке", но не случилось. А когда я всё же осмелела - и не для себя, а для детдомовских детей напомнила ей про обещанные вещички, Анжелика тактично отказала, сославшись на занятость. Ангел пролетел мимо.
Рейтинг: 0
327 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
