На первое свидание в чужой квартире я собиралась удручённо: серьёзно и тщательно. В голову пришло почему-то пресловутое: белый верх, чёрный низ, и эта версия была воплощена в белье. Кружевное и белое сверху и по контрасту атласное снизу, похожее на грацию – «утяжку», строгое, пережимающее пояс так, что дышать можно только мелкими маленькими порциями – «лёгкое дыхание». Я нарядилась по случаю в классическое платье с подолом до земли, легкое, летящее, из хлопка, но почему-то цвета хаки под «милитари». Толи Солдатик, толи всё-таки Балерина. Француз скажет, кто.
В чужой квартире, а точнее, крохотной комнатке в малосемейке, как раз всё для двоих – мамы и ребёнка, несколько плюшевых игрушек с гигантским «Арчибальдом», как грозно именуют разноцветную собаку, которая притворяется подушкой, раздвижной диван с пакетом белого стиранного и наглаженного хозяйкой белья по случаю. Это целевое место для уединения. Но я серьёзна – дальше некуда - и заметно нервничаю. Только после третьего неудавшегося эпизода прямо перед новым дублем интимной сцены вдруг сердито заявляю, что так нельзя, что мне нужно поделиться своими опасениями. Мужчина держит меня за влажные и нервные плечи: «Что случилось?» Мне неуютно без своих малышей, которые должны непременно спать где-то поблизости. Меня сбивают чужие запахи этого нашего временного убежища. И я принимаюсь вслух рассуждать о том, что появилась невиданная угроза отношениям: «Не поверишь, но с теми, кого я действительно люблю, я никогда не получаю оргазма! Если я влюблюсь в тебя по-настоящему, то вина задавит меня окончательно…»
Толик не психотерапевт, но встряхивает меня за плечи: «Эй! Прекрати гоняться за белым кроликом, Алиса! И он сам прибежит к тебе… На самом деле у тебя в голове наверняка другие вопросы. Все на тему, как скоро я тебя брошу, если в постели мы потерпим фиаско.
Я уже повторяюсь: «У меня нет трудных женщин!» Все последствия «стрессов и нервов» временны, а тебя я люблю по-настоящему.
Наутро при встрече мальчишки наперебой рассказали мне тайну: «Мама, папа купил бутылку водки, пил из горлышка и плакал». Это никак не вязалось с образом холодного и жёсткого Виктора. В растерянности проводила сыновей в детский сад. У мальчишек есть две любимые футболки – тельняшки, а комбинезоны из нежного микровельвета, очень яркие. Сегодня они выбрали эти комплекты и бежали в свою группу, взявшись за руки, такие красивые и любимые. Дети напоминали сейчас подпрыгивающие по дорожке мячики.
А вдруг Толик не полюбит их? Даже Виктор привязан к моим близнецам!
Почему именно теперь мне так страшно перед решающим и окончательным шагом.
Француз считал минуты до вечерней встречи, а я собиралась на каждое свидание с мыслями о своеобразном марафоне двоих, которые в постели убегают от прошлого.
Я уже перепробовала в эксперименте всё то, на что без спутника никогда бы не решилась, и прогуливалась по ночному городу то без бельевого верха, то низа, чтобы даже Толик, который не был ханжой, терял от неожиданности, организованной столь намеренно, дар речи. «Как это так, под платьем ничего нет?», - с затаённым дыханием приближался ко мне партнёр. И я сценой из фильма играла импровизацию: «В этом легко можно убедиться».
А наутро Виктор деликатно уходил, как только я появлялась дома. Все его вещи были собраны, «кладовка» расчищена от деревянных заготовок, которые ему могли бы понадобиться в работе. Я торопилась спросить, когда уже можно будет мне вернуться к детям насовсем, и Виктор отвечал: «Дай мне ещё время!»
Вечером мы с Толиком вдвоём заходили в садик. Дети были доброжелательны и не ревновали меня к новому мужчине. Наперебой расказывали нам свои дневные новости. Мы гуляли все вместе, и я уходила только, когда оба сына уже спали в кроватках, так было спокойнее.
С первой попытки подать документы в ЗАГС не получилось – не удалось заплатить госпошлину. В понедельник не работали кассы. Я была в нервном напряжении и при полном параде из-за пасмурного дня. На мне было строгое трикотажное платье с жакетом, на котором изображался камнепад. Ткань отливала золотистым, а рисунок слегка бронзовым. Я сделала строгую прическу, убрав локоны в замысловатые узоры под золотую сеточку. Когда предприятие сорвалось, Француз выдохнул облегчённо, и в объяснение причин я выслушала мужскую лекцию, как трудно человеку снова жениться. Подувшись на него для порядку, в другой раз солнечным утром я придумала себе ультрасмелый «прикид», и мы уже по другой причине не дошли до ЗАГСА. На мне тогда была ярко-красная турецкая футболка – стрейч с железным замочком на груди, чрезвычайно интригующим всё озабоченное мужское встречающееся. И если с верхом ещё всё было в порядке, то под белой джинсовой юбкой в обтяжку не было совсем ничего. Такое сочетание красного и белого мной было подсмотрено в фильме «Жар тела» и позаимствовано у героини к случаю. При этом на босу ногу были надеты белые же туфли на шпильках. Мы их купили на торжество, но я не утерпела и достала из коробки. Они были очень удобными – кожаными. По контрасту к имиджу выражение лица оставалось строгим - учительским. И макияж, приближенный к натуральному. Волосы собраны в высокий хвост на затылке. Меня трудно было когда-либо заподозрить в нимфомании, но теперь желание стало постоянным и, пульсируя в теле, оно прорывалось наружу энергетически. Уже в коридоре, как только за нами захлопнулась дверь, Француз прижал меня к стене, развернув к ней лицом и удерживая руки наверху. Мне было сладко ощущать это своё безволие, и я узнала, за что дамы общежития дали Французу кличку «Ночной портье». Я никогда прежде не видела его столь напористым и властным. И хотя грубость в нашем случае была только частью игры, я почти успела испугаться, но Толик вовремя вышел из образа: «Да ты меня, никак, боишься? Вот глупенькая!»
Заявление удалось подать с третьей попытки, и мы вышли из ЗАГСА официальными женихом и невестой. Дата регистрации назначена была на шестое июля, теперь этот день отмечается почему-то как «День поцелуя».
Мой педагог и психолог Бузунова Людмила Григорьевна, по старой доброй памяти тренингов в духе гуманистической психотерапии Фромма и Франкла, сделала нам с Толиком предсвадебный подарок: бесплатную семейную консультацию. Я так мало знала о прежней жизни Француза, что решила пойти совместно больше из любопытства, чем по необходимости. Бузунова показала несколько психологических скульптур, изобразив меня беспомощной и инфантильной, вторящей, словно эхо, любым мужским пожеланиям. Про Толика удалось выяснить, что он тоскует по оставленным детям, что было и без вопросов очевидным, но очень раздражён на бывшую жену из-за её «толсокожести» и «железной хватки». Жених привёл смешной пример, как в семье она отнимала у него купленный банан со словами, что он на него ещё не заработал, а всё лучшее – малышам, он обижался, как ребёнок, даже если осознавал, что это справедливо. «Мужчины – всё те же большие дети», - именно об этом сигнализировала памятная иллюстрация. Толик завершил повествование о прежней семье словами: «Я готов был ради детей остаться с ними этой зимой, но там уже был «главой» фермер Коля, и все «мои» ворковали только с ним, словно бы не замечая меня. Пришлось на прощание сходить налево, чтобы немножко успокоиться, и с тем отбыть из Долгодеревенской до лучших времён». Не скажу, что сказанное явилось откровением. Но мы всегда говорили обо всех Толиных детях, как о своих, даже не имея ни малейшей возможности поддерживать всех материально.
В освоенной уже квартире подруги мне стало с какого-то момента всё равно, как между нами происходит близость: есть ли вообще прелюдия – всё стало неважным, потому что волна моего наслаждения то накатывала и накрывала с головой, а мужчина догонял мой девятый вал, то мы вместе ныряли в пучину, глотнув кислорода напоследок. Француз интуитивно точно нашёл образ Кролика из «Алисы» Льюиса Кэррола. Похоже, я его настигла, и он оказался не Арменом с его апдайковским «Кролик, беги!» И даже не ВИРом с его барством и снобизмом, терпеливым ко мне в лучшем случае. Этот белый Кролик носился с тайнами и ключами от заветной невиданной страны такого удовольствия, что всё прежнее меркло и отодвигалось на безопасное расстояние, прочь от нашей жаркой с Французом постели. Мне даже удалось узнать, что и оргазма может быть целых три – не по количеству, а по локализации. И этого знания мне должно хватить на оставшуюся жизнь, чтобы никогда больше не комплексовать по поводу отсутствия таковых.
Помочь сайту
Поздравления
