Среда. Утро. Видела КАСа с его вожатой.
На юной хрупкой девушке было короткое красное платье выше колен, длинные распущенные тёмно-русые волосы лежали строго между лопатками как выпрямленные утюжком. Эти двое дружески целовались, она поправляла воротник его зелёного «поло», он в ответ нежно прижимал к себе её за обнажённое плечо. Моя ревность ощущается, как полёт хищника на охоте, когда он сам вдруг сбит стрелой: разогналась, наткнулась на здравый смысл, поранилась, потеряла всю силу преследования. Это всё случается за считанные секунды, не минуты даже. Логично уступить Принца его ровесницам и сообразным с возрастом отношениям. Пожелать, чтобы, например, дочь Василиса с ним познакомилась, что было бы уместным и нормальным. Представить, что у КАСа с кем-то серьёзно и тогда уже по-настоящему уйти в тень. Мне же приятно, что он всеми любим, что о нём заботятся… Кстати, если такое "настоящее" произойдёт на твоих глазах, хватит ли твоего самообладания ничем не выдать себя? Или это сильно и неподконтрольно? И будет сразу видно?
Мне нужно так много запомнить о Принце: какой он прекрасный. Он конкретный. Успешен, строит карьеру. Я вынужденно перевожу его образ в абстракцию – просто очень талантливый юноша на моём пути, им невозможно не восхититься, не подпасть под его личное обаяние.
По контрасту с ним я «вся наоборот», меня вряд ли удастся переделать. Благодаря центростремительной манере повествования, особенно видны мои субъективность, пристрастность, мнительность, тенденциозность. Я впадаю в учительское менторство, не обладая целым рядом достоинств, чтобы вещать с позиции образца. Заражена чеховским Беликовым, проговариваю банальности, как свойственно изнанке профессии. Я продуцирую враждебность и делю мир на «своих» и «чужих», и люблю врагов не по-христиански, во мне часто обостряются злоба и агрессия. Я так давно нарисовала неравноценную схему, где на двух полюсах «Я» и «мир», а последний не догадывается о моём авторском величии. Я разрослась квашнёй теста – тела и боюсь задавить собой окружающих. При этом я не защищаю себя, трушу дать отпор, у меня заниженная самооценка.
Но мне улыбается Принц! Это так по-доброму, что в ответ я расцветаю и боюсь не вынести этого счастья, не удержать его в тайне. Я не ищу этих впечатлений, не гонюсь за ними, но даю волю происходить этому электрическому разряду любви без правил.
Мы зря паниковали с коллегой. Никакой прокурор по наши души с «ММ» не приехал. «ММ» заплатила тысячу и за меня тоже – на пломбы, минуя страховку. Мне взять было неоткуда. Двенадцать тысяч нашего «долга» превратились только в две фактические. Мы так боялись любой из названных прежде сумм! Для людей с нормальной зарплатой это ерунда, а для нас - финансовая катастрофа: не заработать, а отдать. «ММ» меня отругала за случившееся столько раз, сколько смогла. Но травму в город не подали, потому и премиальные не сняли. А просьбу отстранить от должности приведут в исполнение на элитной смене «Эрудит», нас временно отправляют в отставку.
Деньги всё портят! «ММ» дулась на меня, мы почти не разговаривали. Она то и дело названивала влиятельным старшим родственницам и действовала потом, как они ей советовали. Это иногда было странно и вызывающе.
Я про себя заметила, что у нас с ней совпало, что у обеих печальные истории об утраченных детях. По результату факты одинаковы – сыновья не родились. Обе скорбим одинаково, разницы уже никакой, что у неё беременность погибла с её согласия «добровольно», а у меня «случайно».
Мне вот некому дать пару экзотических имён: «Ричард» и «Армен». Явно получились бы удивительные судьбы! Вымышленные пока.
А если бы так я назвала Ивана со Стасом? Изменилось бы хоть что-то между нами? Было ли счастьем само их рождение? Не спрашивай! Ещё каким! Трудно было вынести такое счастье? Двойное, полновесное, по сумме шестикилограммовое? Трудно, но мы проскочили!
А сейчас я стыжусь того, какими я их воспитала, как будто я – мать Гитлера какого-нибудь. И молюсь, чтобы это было поправимо, чтобы Бог спас, не допустил падения. Как за разбойников молюсь, чтобы «совесть Господь пробудил» (Н.А. Некрасов). И сравниваю их с Принцем как ровесником. Где берут такое золото?
КАС иногда шалит. Сегодня на полднике разбрасывал вафли, как дрессировщики бросают рыбу дельфинам – прямо в руки с подноса. Десерт отряд расхватывал на лету. Принц радовался жизни. А вечером в сером свитере прошествовал мимо по параллельной дорожке с парнями своего отряда на футбол, я лишь мельком увидела их на стадионе, наблюдая издалека за «самоволочкой» - нам футбол запретили на всю смену из-за травмы, но Принц без него жить не может.
Когда в актовом зале Принц сидит на своём ряду с отрядом, или стоит, я намеренно прикрываю глаза, чтобы не вглядываться в пространство, где он есть. И зеркально представляю Светило, как он глядел на меня… с желанием. Теперь я умею прочесть ту старинную фотографию, и выражение его лица для меня не секрет больше. Я по-другому смотрю?
Я предпочитаю удерживаться от любых встреч.
Но иногда контрольным взглядом отмечаю совпадения – и он тоже смотрит. В мою сторону, что необъяснимо. Это самая большая загадка – с какими чувствами, словами и мыслями… Мне хочется это услышать и узнать, какой бы страшной правда не была… Я контролирую мысли, желания, поступки. Я переключаю их при первой же опасности на материнский инстинкт, вспоминая, что Принц – ребёнок для меня. Действовать, говорить и чувствовать надо щадяще! И тогда я выворачиваю шею, совершенно точно уклоняясь от возможного внимания, отсюда столько резких и искусственных поворотов. Это обман. Он плохо удаётся. Всё опять «шито белыми нитками»! И если бы не эти единичные «зависания» глаза в глаза, ненормальная Блондинка бы занималась чистой воды вымыслом. Секунды счастья говорят, что они взаимны. Передо мной не Принц, а чужой молодой мужчина, мечущийся , ищущий себя, и он только на первой ступеньке своего восхождения. Он ценит себя и завоёвывает этот мир, который весь должен его любить. Если не его, то кого же ещё?
А недавно две моих выпускницы из теперешних друзей на всё это по моим россказням затянули хором: «Светлана Станиславовна! У Вас же му-у-уж есть!» И это подлинная правда!
И ВИР у меня был. Я с ним держу дистанцию настолько, насколько это возможно. Так, наверно, бросают курить. Или толстеть. Или есть шоколад. Каждый день без него – и вот уже неделя "трезвости"! А там и месяц. Мой друг – поэт так держался. Ему хотелось выпить, а он на день всё откладывал. И так до конца жизни. За день до смерти он распил коньяк с лучшим другом – Подгорой. Исключение он сделал для друга. Прежде он не пил ни по какому поводу – просто запретил себе! Стало «можно» только в самом конце.
А ВИР ничего не предпринимает в отношении меня, кроме отсутствия, и мне приходится «зеркалить» этот холодный чужой мир с психической опасной реальностью женской «тутошной» конкуренции, здешней мелочной зависти.
Мне так неуютно от сплетен и склок. Мне обидно, что КАС и Настя – вожатая, по слухам, дружат с тёткой Не – Дарьей. Это недоразумение какое-то! Я думаю, что всё из-за внешности и мечтаю уменьшится ровно в два раза. Мечтая быть для других привлекательной, боюсь, что именно себя не сумею достаточно полюбить. У нас было показательное упражнение тренинга – каждого подводили к зеркалу после небольшой вступительной речи – и все рыдали! «Психика у всех нарушена, однако…» Многие жалели себя. Но не могли принять.
Вот подойдёт Принц, поцелует и расколдует. И жаба плетётся в самый хвост очереди. Это плохая сказка на ночь.
Надо вспомнить что-то хорошее. Как вынести счастье?
Буквально. В моём детстве был неподалёку от дома бабушки –дедушки один долгострой. Позже, одну общественную формацию спустя, он стал ночным клубом. Там валялись осколки разноцветного объёмного стекла из прозрачных двойных плит. Их убрали с площадки в насыпи. Они образовали цветные горы драгоценностей, от которых захватывало дух любого ребёнка. Нам было около семи лет, когда мы с подругой Аней обнаружили эти несметные сокровища. Верхом блаженства с тех пор стало изредка проникнуть на стройку тайно и дрожа от страха быть застигнутыми на месте чужими дядями с тем, чтобы прижать кусочек «самоцвета» к груди и бежать с ним прочь в абсолютном восторге. Я не помню, на что потом пригодились нам объёмные осколки. Счастьем было само обладание ими. Это счастье можно было вынести.
Помочь сайту
Поздравления
