Глава 15. Светлый родник (Продолжение романа «Липовый Рай»)
– Не знаю, что произошло на Курше: мёртвые ли перевернулись и за нас помолились, или, быть может, родители наши решились поговорить по душам, – всякой матери своё дитя мило, – но вернулись мы и не понимаем, что происходит: обхаживают нас и вежливо так разговаривают с нами. Начали готовиться к венчанию. В церкви старый батюшка, – всё тот же отец Александр, служил ещё с прошлого века, он и крестил меня, ещё младенца, – спрашивает нас, прищурившись:
– В Бога веруете?
– Веруем, – отвечает Настя.
– А то мода зараз пошла: в Бога не веруют, а все одно венчаются, а потом и деточек своих крестят.
– А Вы знаете, почему так? – спрашиваю батюшку.
– Неведомо знать мне всё, Михаил, а знаю ось, что без Бога жить страшно… а так спокойнее спать буде.
С юмором был батюшка, весёлый, что ни говори. В сороковом отправят его на Соловки за длинный язык, там он и отдаст Богу душу – старенький был и слабенький.
Вот такое было у нас венчание. Тёща со слезами ко мне подходит и говорит:
– Батьки дочку берегут до венца, а жинку муж до конца. Береги Настюху мою.
– Не переживайте, – говорю, – Анисия Мироновна. Всё будет хорошо. Я Настю никогда не брошу.
Вот так связал я себя узами брака с моею Настенькой. Жили мы душа в душу, любил я дюже её, а Настя, как в воду глядела: в сорок первом началась война и запылала русская земля.
В сорок первом она приезжала ко мне из Ворошиловграда в Одессу на сборы, а после окончания техникума физкультуры переехала в Ленинград.
И вот мы встречаемся в аэропорту «Шоссейная», в то время – неказистое одноэтажное здание с высокой мансардой для диспетчеров.
Я заключаю подруженьку свою в объятия.
– Ой, задушишь, медведь! – ликует она и бьёт меня кулачками по спине.
А рядом такие же счастливые и жизнерадостные мои товарищи по команде, их нарядные жёны и дети, наши друзья, подруги и наши преданные болельщики, поздравляющие нас с победой над киевским «Динамо».
– У тебя красивая жена, – говорит мне Смагин. – Прямо Золушка из сказки Шарля Перро.
– Ты смотри, не заглядывайся на чужих жён, – отвечаю своему близкому другу – мы с ним подружились на сборах.
– А то что?
– А то… Я страшно ревнив, – отвечаю в шутку.
– Ой, ой! Отелло выискался!
Приезжаем с Настенькой домой, а жили мы на Петроградской, Настя мне и говорит:
– Какой друг у тебя образованный, начитанный!
– Начитанный? А в Киеве команду чуть не подвел. Удалили его с поля во втором тайме.
– Ой-ой-ой, какой ты злюка! Не гневайся, я ж люблю тебя и ни на какого Смагина не променяю.
– Прости, Настюха, совсем одичал на этих сборах и «гастролях» и по тебе страшно соскучился.
Мы тогда с Настей поскребли по сусекам своих душ и признали, что мало читаем книг, а в культурном, интеллигентном городе стыдно представляться этаким неучем-простофилей, этаким недорослем Митрофанушкой, поэтому и решили, что, пока живём в Ленинграде, нам и карты в руки: здесь много музеев, несколько театров, а вокруг воспитанные, образованные люди… Надежда без действия – что дерево без плодов. Подумали и договорились, что в первую очередь посетим Эрмитаж и Русский музей, а там уж, как Бог даст…
Через неделю, слышу, ребята смеются в раздевалке на базе. Коля Аверин взбудоражил всех своим рассказом, как встретились мы в Эрмитаже. Острый на словцо, в нашей команде он был заводилой.
– А эта его деревенская баба и говорит: «Ой, заблукалися мы, не знаем, как выбираться отсюда!»
«Николай Аверин так насмехается над нами!» – думаю, и затрясло меня всего от злости. Словом, чуть не подрались мы с Авериным тогда, ребята нас еле разняли.
После тренировки Смагин мне и говорит:
– Повезло тебе, Мишка, с женою. Твоя Настя – светлый родник в этом гнилом болоте.
Что он имел в виду, не знаю, но эта красивая метафора запала мне в душу: Настя, выросшая в таёжных Мещерских лесах, действительно была чиста и наивна, как ребёнок.
Продолжение следует. Глава шестнадцатая – «Война».
Помочь сайту
Поздравления
