Сундук с приданым. Глава шестнадцатая.

 ГЛАВА шестнадцатая. ВОПРОСЫ ЕСТЬ, ОТВЕТОВ НЕТ.

Мы сложили кассеты обратно, заперли телевизор в шкафу, и тут Цветан объявил, что если уж ему не дали поохотиться, так хотя бы должны напоить кофе. Я встрепенулась, и спросила:

- Так вы что, не…ничего не получилось? Что-то помешало?

- «Что-то»?! – Цветан с выразительной гримасой кивнул в сторону брата. – Не что-то, а кто-то. Не успели мы найти подходящий объект, как он вдруг подпрыгивает, срывает мне всю охоту, и несется, как носорог, домой, причитая, что там что-то случилось…

Я покаянно опустила голову и кивнула.

- Это все из-за меня… Я не смогла контролировать себя, когда это увидела… А он, наверное, все почувствовал, и поэтому поехал обратно.

Брат Ангела выдал очередную гримасу и сказал:

- Отсюда мораль: тебя одну оставлять нельзя, даже на пару часов, - ты тут же влипнешь в какую-нибудь историю, и испортишь всем праздник. Все, сегодня я больше никуда не пойду, буду мучиться голодом, чтобы тебе было стыдно… Надеюсь, что мой брат выйдет все-таки из ступора, и укусит тебя, чтобы неповадно было шариться в закромах Леокадии без нас…

Ангел на это никак не отреагировал, погрузившись в свои мысли так глубоко, что я сомневалась, что он вообще нас слышал.

Вздохнув, я машинально пошла на кухню, чтобы приготовить кофе, Ангел, так же машинально, пошел за мной, и, в конце концов, мы невольно оказались сидящими вокруг «моего» столика, с чашками в руках, и кучей вопросов. Начал, как обычно, Цветан:

- Ну, насколько я понимаю, она оставила записи от разных лет, на разных стадиях ваших, гм, отношений, но… между ними должно быть что-то общее. Вопрос, который напрашивается первым: она часто снимала тебя?

Ангел как-то судорожно вздохнул и ответил:

- Почти всегда. Когда она выпускала меня из сундука, - она называла это «свиданиями», - она устанавливала камеру, и снимала.

- Все? От начала до конца?

- Как правило, да.

- Вывод: она оставила нам не полные записи, а только какие-то фрагменты. Спрашивается, почему?

Ангел опять потер лицо.

- Я, конечно, могу ошибаться, но мне кажется, что она оставила их специально, чтобы их нашли. Ведь они не были даже, строго говоря, спрятанными. Они лежали прямо рядом с видеомагнитофоном, словно приглашение: посмотри! Рада так и сделала. Это именно та реакция, которой ожидала Леокадия. Вот только зачем ей было это нужно? И почему именно эти записи? Ведь она хранила их горы! За тридцать лет она накопила их столько, что впору было хранилище открывать!

Я сглотнула и спросила:

- А как ты думаешь, зачем она вообще начала тебя снимать?

Ангел пожал плечами.

- Сложно сказать. Может, ей просто нравилось их потом пересматривать?

Я чуть не подавилась кофе.

- Она их еще и пересматривала?!

- Ну да, регулярно. Иногда и меня заставляла смотреть вместе с ней.

- Н-да-а… - Цветан покрутил головой, словно услышанное никак не укладывалось у него в голове, - хотя, я слышал, многие маньяки именно так и делают: снимают свои преступления, а потом еще долго кайф ловят, когда пересматривают фильмы вечерами, на сон грядущий…

Я откашлялась.

- А она сама что-нибудь говорила об этом?

- О чем, о записях?

- Ну да, может, она делилась планами, что будет с ними делать?

Ангел задумчиво покачал головой:

- Она, вообще-то, была довольно разговорчивой. Постоянно болтала, но вот по поводу кассет я ничего особенного не помню… По-моему, она просто получала от этого удовольствие. Некоторые записи ей нравились больше, она их часто смотрела, некоторые вообще не пересматривала, никогда. И о своих планах относительно этих кассет она тоже ничего не говорила. Просто на очередном «свидании», незадолго до ее смерти, я увидел, что она их уничтожает. Спросил, что она делает, а она ответила, что приводит в порядок свои документы и записи. Сказала, что все их уничтожит, или сотрет. Я был уверен, что так она и сделала…

- Ясно, что ничего не ясно, - подытожил Цветан. – Ладно, теперь следующий вопрос. Почему она оставила именно эти фрагменты? Что они должны означать? Ведь там, на этих ваших «свиданиях», должно было быть еще что-то?

- Я не уверен насчет всех записей… Две из них я просто не помню, - то-есть, я помню, что что-то такое было, но она их мне не показывала потом, никогда… А вот насчет двух других… я не уверен, но… вторая – это точно часть записи, которую она часто пересматривала, та, что сделана у камина.

- А почему она ее так любила?

- Полагаю, потому, что она… добилась своего. Она, как и обещала, никогда не давала мне об этом забыть.

- Стало быть, ей непременно нужно было заставить тебя подчиняться?

Ангел кивнул, не поднимая глаз.

Цветан посмотрел в потолок, потом в окно, и, наконец, сказал:

- Некоторые ухитряются так во-время умереть, - просто ужас что такое… Знаешь, еще пара месяцев, и я тебя уже сам бы разыскивал. И разыска-ал бы… - в его голосе прозвучала нешуточная угроза.

- Да, - поддержала я его, - а как жаль, что от нее даже могилки не осталось…

- Зачем тебе ее могилка? – мягко поинтересовался Ангел.

- Никогда не поверишь, - сказала я, старательно сдерживаясь. – Чтобы осквернить ее всеми известными способами. А, может, и парочкой неизвестных…

Цветан, усмехнувшись, протянул через стол руку, и я, молча, ее пожала. Он приподнял свою кружку с кофе, словно салютуя мне.

- Н-да, - озадаченно произнес Ангел, - вот не думал, что мой брат, и моя девушка сойдутся на почве осквернения могил.

- Мы не на почве могил, мы на почве Леокадии, - путано объяснила я.

- Ладно, – внезапно жестко и по-деловому заговорил Цветан, отодвигая кружку с кофе в сторону. – Давайте пока отложим все эмоции, хотя бы на время, и попытаемся думать об этом, просто как о некоей… задаче. Хорошо?

Мы неуверенно кивнули.

- Так, что мы имеем? – продолжал Цветан. – Мы имеем некие записи, которые Леокадия делала с определенными целями… А, кстати, что еще было на этих кассетах, кроме того, что мы уже видели, не помнишь? Я имею в виду, что еще тогда происходило?

Ангел снова потер лицо, словно смертельно устал.

- Я не помню, - ответил после долгой паузы. – Первая кассета, где она меня бьет, вообще типична для начала наших…гм, отношений. Это повторялось постоянно, каждый раз, поэтому я ничего не могу добавить.

- Ладно, - сказал Цветан. – Вторая?

- На второй… Ну, этот день я, более-менее, помню. Она выпустила меня, потом помыла, потом привязала к этим чертовым кольцам…

- Спокойнее, брат…

- Да, извини… Значит, привязала, и начала издеваться насчет того, что я допустил большую ошибку, укусив ее. Потом пообещала, что в наказание… заставит меня заняться с ней сексом, прямо сейчас. Я сказал, что ничего у нее не выйдет, а она… пошла за камерой. Да, еще перед этим пообещала, что этого я не забуду никогда. Все. Дальше вы видели.

Цветан, нахмурясь, покачал головой и сказал:

- Ничего не понятно! Ни в том, что пропущено, ни в том, что оставлено… Ладно, третья?

 Ангел пожал плечами:

- Насколько я помню, это третий или четвертый раз, когда я пытался отказаться от еды, а Леокадия, ээ, мешала мне сделать это. По-моему, там сначала были еще две или три попытки напоить меня кровью, неудачные, а потом, - вы сами видели.

Цветан тоже пожал плечами.

Подумав, Ангел продолжил:

- Ну, насчет четвертой, по-моему, и так все ясно: она удалила ту часть, где… она занималась со мной сексом. Вот ее, по-моему, она часто потом смотрела. А это продолжение, с допросом и применением какого-то зелья, я никогда раньше не видел.

- А ты сам разве его не помнишь?

 Ангел медленно покачал головой.

- Ты понимаешь, она ведь постоянно чем-то меня травила, поэтому у меня действительность и галлюцинации постоянно путались. Я просто не помню!

- Ладно, а как насчет пятой? Ты, вроде, разговаривал с ней, вполне разумно?

- Не уверен. Просто моего внимания хватало на такие, короткие разговоры, но потом я их часто забывал. Я уже говорил, что помню, что она меня всего изрезала. Прямо как в первые годы, но обряда не помню абсолютно.

- Она говорила, что это был ее день рождения, - ничего не напоминает?

- Ну отчего же, напоминает… Она на каждый свой день рождения мне сюрпризы преподносила. И все в духе маркиза де Сада. Но этот, конкретный, - не знаю… Кресло это я помню, она частенько в нем сидела в последнее время, насчет привязывания к кольцу… - Ангел сморщился. – Я не помню. Последние годы она немного… злоупотребляла лекарствами, которые подмешивала в кровь, не очень сильно, но мне хватало, чтобы окончательно потерять связь с реальностью. И, кстати, она поменяла их на какие-то другие. Не знаю, что именно она использовала, я их разделял на три: после первого меня просто отключало, - на второй кассете это видно. Второй был похож на транквилизатор, - после него начиналась глубокая депрессия, было все равно, что вокруг, кто вокруг… А после третьего начинались конкретные галлюцинации, когда было невозможно отличить реальность от видений.

- А без лекарств она тебя никогда не оставляла?

- Практически, нет. По пальцам можно пересчитать, когда она запаздывала его дать, и то, самое большее, на полчаса.

- Интересно, - задумчиво проговорила я, - а где это кресло? Что-то я его в квартире не видела…

Ангел пожал плечами.

- Я, практически, нигде здесь не был, кроме гостиной. Ну, еще в ванной, пару раз, и все. Но, когда ты выпустила меня, я комнату почти не узнал. Раньше она не была такой загроможденной. Вообще-то Леокадия была помешана на чистоте, не переносила бардака, постоянно что-то мыла, чистила…

Не сговариваясь, мы, все трое, оглянулись вокруг, на все еще не разобранный до конца хаос.

- М-да-а, - пробормотал Цветан, - пожалуй, вот в это верится с трудом. Так что, получается, что кресло она куда-то дела?

- Понятия не имею. И мне все время кажется, что что-то еще не так, - то ли чего-то нет, то ли что-то лишнее, - неуверенно сказал Ангел. – Это так сложно сообразить, я даже некоторое время сомневался, что камин тут действительно был, а не примерещился мне.

При упоминании камина, я передернулась, и поспешила сменить тему:

- А почему ты в ванной был только пару раз? Разве она тебе не позволяла помыться?

Мой любимый грустно улыбнулся и ответил:

- Это было слишком хорошо для меня. Мое мытье ты видела, - ведро с холодной водой и губка.

- С холодной? – поразилась я. – Почему с холодной? Ведь тут есть горячая вода?

- Есть, но… не про мою честь.

- Вот дрянь! – не удержавшись, прокомментировала я. – Теперь понятно, почему ты так сказал…

- Ты о чем?

- О том, что ты попросил ванну, когда я тебя нашла. Или душ. Горячий.

- Да, точно, - Ангел улыбнулся воспоминаниям. – А ты сразу заторопилась, и побежала набирать воду. Мне это было так… удивительно.

- Почему? Разве я что-то сделала не так?

- Ну, вообще-то, ты все сделала «не так»: никого не позвала, ринулась мне делать ванну, в милицию не позвонила, врачей вызывать не стала…

- Но… но, ты же попросил!.. – я с недоумением смотрела то на одного, то на другого. – Ты же сам попросил никого не звать!

- А ты послушалась. А вдруг бы я оказался наркоманом?

- Или извращенцем, - добавил Цветан.

- Или больным заразной болезнью?

- Или… вампиром? – тут уже они оба, перестав сдерживаться, захихикали. Только тогда я поняла, что они подшучивали надо мной, и вздохнула с облегчением.

- Ладно, ладно, мы оба хороши, - сказала я. – Ты ведь тоже мог напороться на наркоманку, алкоголичку, сумасшедшую, или просто трусиху! Однако рискнул…

Братья согласились, что мы оба вели себя крайне неосмотрительно, и Ангелу следовало, по крайней мере, спросить у меня паспорт, прежде, чем вылезать из сундука, а еще лучше, - дождаться представителей власти.

Насмеявшись вволю, мы как будто отодвинули назад, в прошлое те тени, которые вылезли наружу. Теперь все сразу вспомнили, что уже месяц, как Леокадии, нет, - слава Богу! – Ангел свободен, и может ходить, куда пожелает, и пользоваться ванной в свое удовольствие…

- Пожалуй, именно это я сейчас и сделаю, - заявил он. – Уже нет больше сил, так хочется спать…

После Ангела ванной воспользовалась я, а потом и Цветан. Мы не стали больше обсуждать найденные записи. По негласной договоренности, мы согласились отложить разговор об этом на следующий день.

Цветан, зевая, как может зевать только сонный вампир, ушел на свой диван, а Ангел улегся на кровать рядом со мной, и спокойно, с улыбкой, закрыл глаза. Через несколько секунд он уже спал, - он всегда засыпал мгновенно, как только клал голову на подушку. Я прилегла рядом, и стала смотреть, как он спит. Он был прекрасен, как… ангел, и я в очередной раз поразилась, как у Леокадии поднялась рука мучить его?

Постепенно усталость взяла свое, и я тоже начала зевать, а потом легла поближе к любимому, и тут же провалилась в сон.

Не знаю, сколько времени я проспала, но проснулась оттого, что Ангелу приснился кошмар: он метался по подушке, и твердил что-то, но я не понимала, что именно. Он все время повторял одно и то же слово, а иногда начинал стонать. Я потрясла его, погладила по щеке, но разбудить никак не могла. Тогда я попробовала прибегнуть к проверенному способу: поцеловать его в губы, но сегодня и это не сработало, Ангел просто рванулся от меня, не позволяя прикоснуться к себе. Помучившись еще некоторое время, я пошла будить Цветана.

Брат Ангела спал на диване, сбросив на пол одеяло, и подложив вместо подушки руку. Я присела рядом, и тихонько потрясла его за плечо. Он проснулся мгновенно, как будто и не спал, приподнялся на локте, увидел меня, и даже ни о чем не спросив, соскользнул с дивана и поспешил в спальню.

Я прибежала следом, но успела увидеть только, как Цветан осторожно поворачивает брата и укладывает его голову на подушку. Ангел не проснулся, но стонать перестал, только тяжело дышал, как будто ему не хватало воздуха. Цветан еще постоял над ним, потом наклонился, и что-то прошептал ему на ухо. Ангел глубоко вздохнул, и успокоился.

Я тихонько подошла, посмотрела на его безмятежное лицо, и спросила:

- Что за слово он повторял?

Цветан передернул плечами.

- Он твердил: беги, беги!

- О, Господи… А что ты ему сказал?

- Что я убежал, и все уже хорошо.

Мы еще постояли в молчании, думая каждый о своем. Потом Цветан повернулся и тихо пошел к двери. Открыв ее, он оглянулся и сказал громким шепотом:

- Хочешь добрый совет?

Я кивнула.

- Тогда займись с ним любовью.

Я в недоумении уставилась на него:

- Как?.. Да ведь он же спит!

Цветан невесело усмехнулся и сказал:

- А это, как ты уже, наверное, поняла, не имеет особого значения. По крайней мере, для нас… Ладно, спокойной ночи.

Я некоторое время еще продолжала таращиться на дверь, за которой скрылся вампир, давший мне такой, прямо скажем, неординарный совет. Потом пожала плечами, и забралась на кровать, бормоча:

- А кто, собственно говоря, против?

Ангел теперь спал спокойно, поэтому ничто не мешало мне целовать его столько раз, и туда, куда мне хотелось. Он не просыпался, словно впал в летаргический сон. Я осторожно продолжила ласки, в любой момент ожидая, что все-таки разбужу его, и он намекнет мне, что время не самое подходящее, и, вообще, он предпочел бы выспаться… Но он молчал, и я продолжала…

Это было совершенно удивительно: он спал, но его тело послушно отзывалось на мои прикосновения! Я убедилась, что Цветан был прав, говоря, что вампиру совершенно не обязательно просыпаться, чтобы заниматься любовью.

Когда Ангел не проснулся даже в самый ответственный момент, я подумала, что это уже как-то слишком… Но мой вампир продолжал спать, как ни в чем не бывало, и я, вдоволь наудивлявшись на такие странности, просто легла рядом, обняв его, и, как ни странно, чувствуя глубокое спокойствие в душе.

Уже засыпая, я попыталась почувствовать Ангела, но ощутила только непреодолимую сонливость, как будто мне дали снотворное. Я не стала сопротивляться и почти мгновенно провалилась в сон, которого раньше никогда не видела.