По обе стороны Сферы. Глава 32. Профессионал

[Скрыть] Регистрационный номер 0492583 выдан для произведения:                                                                                                                  Ч А С Т Ь   2
 
                                                                                                                 Г л а в а  32
 
                                                                                                              Профессионал
 
 
   Будничный день. Раннее утро. Небо затянуто плотным занавесом серых туч, готовых расплакаться в любую минуту. Ветер, упрямо собиравший их всю ночь по степям, лесам и полям, с чувством выполненного долга ушёл восвояси, оставив озябший город в плену извечных спутниц дождя.
   Сегодня Александр подъехал к условленному месту несколько раньше, чем обычно. Работы как-то особенно не было. Припарковав свой автомобиль почти напротив входа в ночной клуб, Силантьев набрал номер Дмитрия. Абонент был не доступен. Очевидно, он находился на сцене, оставив телефон где-нибудь неподалёку. Александр прибавил звук в машине, закрыл глаза и стал терпеливо ожидать ответного звонка своего будущего пассажира, размышляя о чём-то своём.
   Они познакомились пару лет назад. Некоторое время Дмитрий был для Силантьева обычным клиентом. Но потом, когда они узнали друг друга поближе и в достаточной степени подружились, Александр стал возить своего нового приятеля бесплатно. Ему было просто интересно и приятно с ним общаться. Силантьев на протяжении многих лет своей жизни часы досуга посвящал игре на гитаре и различным экспериментам в сей области, а этот человек был профессиональным музыкантом. Он всю жизнь проработал в данной сфере деятельности. Трудился в различных коллективах, состоящих при филармониях Советского Союза. На пике своей музыкальной карьеры даже был привлекаем одной топовой группой СССР. Позднее, будучи приглашённым своим братом в ВИА одного из самых известных и раскрученных ресторанов области, чтобы на время заменить серьёзно заболевшего исполнителя, так и остался в коллективе. С этого момента он стал, что называется, «лабухом». Были заработки и популярность в определённых весьма узких кругах. Не нужно было мотаться по городам и весям необъятной страны. Семейная жизнь складывалась спокойно и размеренно. Красавица жена и дочь, «настоящая принцесса». Теперь, вроде бы, всё было при нём – живи и радуйся! Так продолжалось год за годом.
   Но однажды нечто в нём щёлкнуло и перевернулось, словно бы кто-то переключил главный тумблер в его мозгах. Он ушёл со своей денежной работы в «свободное плавание». Наконец-то, он смог посвящать своё время сочинению музыки, которая временами звучала у него в голове как симфонический оркестр. Это то, к чему он стремился в глубине души многие годы. Он собрал себе коллектив, который исполнял его музыку на стихи поэтов, которых он знал лично. Вся эта его нынешняя деятельность приносила ему удовлетворение, какого он не испытывал, может быть, никогда в жизни. Ведь для таких «ищущих» людей, по сути дела, слава и деньги это всё – второстепенное, сопутствующее. Но творчество!.. Реализация самого себя в этом творчестве, воплощение каких-то своих идей, которые зрели в нём многие годы. Вот это доставляло настоящую радость и удовольствие, когда задуманное как-то вырисовывалось и получалось в том или ином варианте. Однако у сей стороны медали была ещё и обратная. Проект требовал финансовых вливаний. Спонсоров, готовых «играть в долгую», не было, а расходы, разумеется, были... Далеко не всегда то, что дарит сердцу творческой личности счастье в некой его форме, приносит доход или даже просто оправдывает вложенные в сей проект силы и средства...
   Красавица жена ушла, привыкнув к иной жизни, когда она ни в чём не нуждалась. Дочь уже повзрослела и вышла замуж. А он теперь жил один в скромной квартире, требующей ремонта, денег на который, конечно же, не было. До выхода на пенсию оставалось ещё почти пять лет, почти пять долгих лет. Работа была настоящей отрадой в жизни, но она, к сожалению, не приносила доходов. Из Дома культуры, в котором у него тогда была копеечная ставочка, тоже пришлось уйти из-за возникшего недопонимания с руководством учреждения. Ведь его деятельность не приносила сколь-нибудь ощутимых дивидендов и плодов, а место... Да... И такое место пусто не бывает, ведь, как известно, «на безрыбье и рак – «рыба». Иной раз люди готовы удавить себе подобного из-за убогого скряжничества и жадности своей, совсем не умирая, при этом, без куска хлеба. Студия, где базировался его коллектив была потеряна, коллеги-музыканты разошлись. Несколько лет он перебивался почти случайными заработками. Наконец, удалось завязаться с одним из круглосуточных кафе-клубов. Владелец увеселительного заведения использовал трудолюбие, позитивный настрой и профессионализм Дмитрия на полную катушку. Музыкант приходил на работу ближе к полднику, а покидал своё рабочее место поздним вечером. В тёплое время года он большей частью выступал на открытой веранде или на летней эстраде. Посему его могли послушать и те, кто не являлся посетителем кафе. Немало людей, что проживали вблизи парка, в котором было расположено это частное заведение, с удовольствием пользовались данной возможностью, совершая свою прогулку по зоне отдыха. Какое-то время он постоянно носил свой инструмент с собой. Когда необходимые условия в найт-клабе были созданы, он стал ходить домой пустым. Он добирался до места своего обитания пешком, экономя заработанные средства, которых и так еле-еле хватало, чтобы просто сводить концы с концами.
   Годы, оставшиеся до пенсии, тянулись, казалось, невероятно долго. Наконец-то, Дмитрий Каземирович стал получать социальное пособие, ту самую «минималочку», что осчастливила многих, не позволив им умереть с голоду сразу. Сказать, что теперь жизнь музыканта стала простой и увлекательной, значило бы скривить душой. Он также подрабатывал у того же самого предпринимателя, но в другом его найт-клабе. Разница была лишь в том, что теперь его рабочий день длился с одиннадцати часов вечера до шести утра и сейчас его выступления на свежем воздухе стали редкими. Преданная ему аудитория, в основном состоящая из живущих в окрестностях парка людей, осталась на прежнем месте. А здесь и публика была совсем иной, всё больше молодёжь, и, разумеется, сама атмосфера была не столь душевной, достаточно далёкой от эпохи ретро, в которой он чувствовал себя весьма уютно. Заглядывали люди и из поколения постарше, которым был более понятен его репертуар времён ВИА. Однако у Дмитрия Каземировича не то, чтобы какого-то особого, но выбора просто не было. Он работал, как обычно, с полной или почти полной самоотдачей для тех, кто пришёл отдохнуть или просто как-то убить время, сжигая ночь, растворённую в множестве разноцветных огней и стекле бокалов. Оплата была низкой, но всё же это было какой-то прибавкой к мизерной пенсии. Оставались мечты о возрождении собственного проекта, о новых записях и, может быть, даже о гастролях, но... То были лишь мечты, лишь солнечные блики на подвижной водной глади, то были лишь миражи его пустыни...
   Александр сидел и слушал свою любимую музыку. Он смотрел, как струйки начинающего потихоньку моросить осеннего дождя, извиваясь, бегут вниз по стёклам автомобиля. Вдруг звонкий рингтон его телефона, имитирующий звонок проводного стационарного аппарата
70-80-х годов, вызволил его из плена собственных мыслей, стряхнув с век лёгкую пелену утренней усталости. Дмитрий, отыграв очередной номер, вышел в коридор и набрал своего приятеля.
               – Саш, у нас здесь ещё люди. Одна пара за столиком. Так что я доработаю до конца, если они не уйдут раньше. Ты подождёшь меня минут двадцать, если что?
               – Конечно, Дим! Трудись на здоровье! Я возле вашего крыльца.
   Часов в шесть приятель Силантьева вышел из дверей ночного клуба. Дмитрия, как и Александра, дома никто не ждал. Они неспешно поплыли по улицам оживающего на глазах большого города и разговаривали о жизни, о том и о сём, как обычно, шутили. За спиной у каждого из них был его рабочий день.
   Позднее Александр ни раз вспоминал этот случай и ставил своего приятеля в пример в качестве профессионального подхода к делу. Ведь если ты кому-то нужен в своей сфере деятельности, пусть при этом нет «гор золотых» да и просто большой популярности и успеха, но ты востребован и чтим хотя бы совсем малым количеством людей, как не отплатить им тем же! Ведь та душевная теплота, что мы дарим кому-то, кто не приходится нам ни родственником, ни другом, когда-нибудь в той или иной форме к нам обязательно вернётся... И пусть это будет даже не при этой жизни... Но если ты кому-то нужен и от тебя чего-то определённого ждут, можно ли не дать этого людям...
 
 
                                                                                                                   Г л а в а  33
  
                                                                                                               Осенние листья
 
   Давно закончилось бабье лето, но на дворе было сухо и весьма приятно. Осеннее солнце робко пряталось среди бело-серых облаков, словно бы не решаясь предстать пред взором обитателей этих мест по каким-то известным лишь одному ему причинам. Когда в небе появлялся небольшой прогал, дневное светило, забыв о своей сезонной застенчивости, являло себя праздно гуляющему люду, делая краски осени более яркими и контрастными.
   Люсиль и Алекс в компании с Анастасией Павловной неторопливо бродили по близлежащему парку, дыша прохладой. Силантьев держал маму Люды под руку с одной стороны, а его возлюбленная с другой. Так они втроём мерным шагом проходили аллею за аллеей, разговаривая на общие темы и, конечно же, о поэзии и об искусстве. Они созерцали эту картину переходного периода, исполненную жёлто-красно-коричневых тонов. То Александр, то Людмила, практически по очереди находили какие-то привлекшие их внимание экземпляры листьев и давали их Анастасии Павловне, которая с дежурным любопытством рассматривала их и, в соответствии с неким известным лишь ей принципом, подразделяла их на две группы.
   Силантьев пожалел, что здесь теперь не работает его приятель Дмитрий, моложавый голос которого и душевность исполнения песен привлекали внимание немалого числа прогуливающихся по этому парку. Затем он почему-то сосредоточился на одной мысли, соединявшей его прошлое и настоящее. Он вдруг подумал о том, что лет около тридцати тому назад он мог бы в какой-нибудь студенческой компании встретить эту некогда очень эффектную женщину и, возможно бы, даже мог влюбиться в неё. А сегодня он идёт с ней под руку, а сердце его принадлежит её прекрасной дочери, дочери Виктора, его знакомого тех давних бесшабашных лет... А если бы папа Люсиль был жив, то как бы Александр объяснил ему, своему ровеснику и почти приятелю, что без ума влюбился в его умницу-красавицу дочь. Но в сей момент Виктор Вениаминович где-то там, в иных пространствах, ведёт иную жизнь и его очаровательная супруга наполовину с ним в его мире, а на другую половину здесь. И вот они бродят по этим осенним аллеям и общаются друг с другом, так или иначе вспоминая профессора Нежинского и их студенческую пору...  Как всё-таки причудливы капризы судьбы или те кармические тропы, коими нам суждено идти по этой жизни, исправляя одни ошибки и совершая новые, распутывая одни узелки и тут же завязывая другие...
   Удивительно. Силантьеву показалось, что на него вдруг напала хандра или это был приступ лёгкой меланхолии. С чего бы?.. Рядом с ним его любимая женщина, мечта любого мужчины на этой планете! Рядом её мать... «Наверное, просто не стоило лишний час утром говорить с Дмитрием, остановившись у его дома. Как будто бы мы так редко видимся – не меньше двух раз в неделю, – поймал себя на мысли Алекс, – тогда бы я выспался, как следует, и не был бы сейчас таким варёным... А тут опять эти непонятные видения с людьми, поголовно носящими защитные медицинские маски... Откуда это? Когда этого ожидать? И сбудется ли, вообще... Хотя, если верить собственному опыту, то он подсказывает, что, если что-то снится или видится неоднократно, то непременно воплотится в реальность.»
               – Ну что, мам? Не пойти ли нам домой? А то там Ванюша с бабушкой нас, наверное, заждались. Без нас обедать точно не сядут, – поинтересовалась мнением Анастасии Павловны Людмила, – да и Александр Николаевич у нас, похоже, какой-то подуставший сегодня.
              – I'm all right, my dear ladies!* – бодро откликнулся Силантьев, подхватывая на лету едва сорвавшийся с клёна оранжевый с чёрными крапинками листок.
              – Действительно, Александр Николаевич, Вы как-то несколько угасли на последнем круге, – поддержала свою дочь Анастасия Павловна, – да я и сама, признаться, нагуляла аппетит, друзья мои! Вы с нами отобедаете, Александр?
               – Почту за честь, сударыни мои, – по-рыцарски ответил Силантьев, поцеловав руку мамы своей возлюбленной и машинально бросив взгляд на Люсиль.
               – Решено! Домой! Домой! В тепло! Обедать! – оживлённо воскликнула Людмила и, нарочито энергично подхватив под руку маму, развернула всю их дружескую цепь в направлении к выходу из парка.  
   Когда Алекс, поблагодарив Валентину Дмитриевну за вкусное угощение, вежливо откланялся, сославшись на дела и заботы текущего дня, семейство Нежинских, рассредоточившись по их просторной квартире, перешло к своим занятиям в персональном порядке. Ваня сел за комп, бабушка устроилась в кресле перед телевизором, не желая пропустить очередной серии некой теленовеллы, которую с увлечением смотрела. Анастасия Павловна и Людмила остались в зале.
               – Люда! Люд! – привлекла внимание своей дочери вдова профессора Нежинского, когда та прикрыла дверь, ведущую на лоджию.
               – Что, мам?
               – Я... Ты знаешь, я просто хотела с тобой поговорить об одном деле... деликатном деле, Люд.
               – Я тебя слушаю, мам, – сказала Люсиль, садясь на диван напротив Анастасии Павловны и смотря на неё с любопытством.
              – Ну что ты так смотришь?.. Я хочу с тобой обсудить один вопрос... В общем, он касается твоей личной жизни, конечно. Но... Но его нужно разрешить как-то...
              – Ты о чём, мам? Я не очень... Точнее, я... В общем, я тебя слушаю.
              – Тебе уже почти 27. Ты давно взрослая женщина... Ты не думала уже устроить своей личной жизни? Время идёт... У тебя есть кто-нибудь на примете? Почему ты меня ни с кем не знакомишь, я ведь – твоя мама?
              – Сразу столько вопросов, мам! На какой отвечать?
              – Да я серьёзно, Люсь!
              – Ты же знаешь, что у меня проблема по женской части, которая... которую... Короче, далеко не каждый мужчина... Наверное, всем нужны дети в браке, мам! И это нормально. А я...
              – Ты у меня такая хорошая! – заботливо сказала Анастасия Павловна и крепко обняла свою дочь, – я всё понимаю, Люд! Я же не выжила из ума ещё! Хоть и живу теперь на казённых харчах.
              – Ну что ты говоришь, мам! Какие казённые харчи?! Просто сейчас так сложились обстоятельства после того... после того, как не стало папы...
              – Девочка моя, как я хочу, чтобы ты у меня была счастлива! Если б ты только знала, как я этого хочу! – с волнением воскликнула Анастасия Павловна и дважды поцеловала Люду в щёку, после чего взяла её за руку и, глядя ей прямо в глаза, продолжила, – ты с кем-нибудь встречаешься? Почему я не в курсе? Что-то... Словом, какие перспективы у ваших взаимоотношений?
              – Мам, ну снова столько вопросов!
              – А что ты от меня хочешь! Я же переживаю за тебя! Я об этом столько думала!
              –  Может быть, не сегодня, мамуль? Я что-то неважно... В общем, давай отложим этот разговор, а?
              – Что снова на месяц? А потом ещё на один и ещё... Ты меня уже столько кормишь обещаниями...
              – Ну давай в последний раз отложим. Правда, мам!
              – Нет! Больше не уговоришь!.. Кто он? Сколько ему лет? Чем он занимается? Он серьёзно настроен? А ты его любишь сама-то?
              – Ма-ма!.. Я не успеваю за ходом твоих мыслей.
              – Ну с кем ты ещё можешь так поговорить, поделиться? С подругами?.. Люд, ну я же... Я же – твоя мама. У меня сердце за тебя болит и душа!
               – Ну что тебе сказать... Он... Он – мужчина...
               – Ну, слава богу! Понятно, в смысле! Люсенька, говори, говори!
               – Опытный в жизни, в том плане, что он не молодой совсем человек... Ну что тебе сказать... Звёзд с неба не хватает... Во-о-от... И... и он меня очень любит...
               – А зовут его... Зовут его как?
               – А... А зовут его Алексом.
               – Он что иностранец?
               – Нет. Просто многие его так называют.
               – Я-я-я-ясно, – несколько разочарованно протянула Анастасия Павловна. 
               – Может, с Ванюшкой английским займёмся, а? Мне кажется, он у нас несколько подсел.
               – Дочь, ты снова пытаешься уйти от разговора. А после завтра мне уже опять в пансионат, вроде бы... Или через два дня?
               – Завтра, мам, завтра.
               – Ну вот, тем более! Как быстро летит время! И в этот раз ты снова обвела меня вокруг пальца, так ничего толком и не сообщив о своей личной жизни. Как у тебя это всякий раз получается? В кого ты такая лисица?
               – В папу, наверное, или в нашего дедушку Вениамина Тимофеевича.
               – Точно!.. Дедушка-то Вениамин Гансу Христиану Андерсену вместе с Иваном Андреевичем Крыловым форы мог бы дать!..
               – Правда, мамуль, сегодня день, наверное, астрологически неблагоприятный. Вон и Александр Николаевич тоже не в форме, вроде бы как, был. Давай действительно отложим этот разговор. Ну, чтобы не на бегу... чтобы без спешки, а?
               – Кстати, об Александре Николаевиче я тоже очень бы хотела поговорить.
               – Поговорим, мам! Обязательно поговорим! – убедительным тоном произнесла Людмила, поцеловав Анастасию Павловну в щёку, – я тебе обещаю! А сейчас, если ты позволишь, мне надо срочно позвонить Юле. Я забыла ей кое-что важное сказать по работе. А то опять из головы выскочит! Привет ей от тебя передам! Хорошо?
               – Ну, конечно, Юлечке большой привет от меня! Она ведь у меня была лучшей ученицей в классе в своё время!
   На следующий день Силантьев отвёз привычным маршрутом маму Вани и Люды в пансионат на очередной месяц проживания. Когда они возвращались в город, Люсиль поделилась с любимым последним разговором со своей мамой. Они снова решили не форсировать событий, а разбираться с проблемами по мере их поступления, учитывая их срочность. Словом, они продолжали «шифроваться», пока не ставя в известность никого из семьи Нежинских об их истинных взаимоотношениях.
 
 
 
  *англ. – Со мной всё порядке, мои дорогие (уважаемые) дамы!