Одна душа. Одна мечта. Часть III: "Наемник"

                                                                                                        Одна душа. Одна мечта.

Часть III

Наемник

Пролог

"Первые воспоминания"

 Трехлетний Джеймс лежал в своей кроватке, сделанной из добротных дубовых досок, с высокими краями, между которыми находилась постель. Он не мог уснуть, и как это бывает у детей, ему нужно было что-нибудь рассказать на ночь, а мама болела, поэтому ее место в этот вечер занимал отец. Но было одно "но". Он не знал сказок, но ему было, что рассказать сыну.

- Знаешь, что сынок, ты конечно вряд ли запомнишь хоть что-то из того, что я тебе скажу, а еще меньше поймешь...

 Начал свой рассказ, мужчина лет тридцати, в добротной лачуге, как и все в ней, сделанной из разных материалов и пусть неказисто, зато уютно и прочно. Каменный фундамент окаймлял деревянное сооружение, крыша которого была оббита ржавыми железными листами. В одноэтажном доме было две комнаты, подвал и чердак. Все члены семьи находились в одной комнате, которая являлась спальней. Была еще кухня, с кирпичной печкой, деревянным столом и стульями, веющими неотесанностью и прочностью. Было еще и окно, но оно было заделано ржавым листом и изнутри оббито тканью. В подвале хранились дрова и кое-что из еды, а на чердаке хранился разный скарб.

- Слушай. - Сказал он и задумчиво посмотрел перед собой, собравшись с мыслями. - Ты живешь в мире, который может показаться тебе родным, но это не так. Не надо становится как все. Мой отец так же говорил мне, а ему его отец, а его отцу его отец, а им все рассказал твой... прапрадед, который ребенком был тогда, когда наступил "Апокалипсис", или "Страшный Суд", или как там его будут называть. Он рассказывал, что в "том" мире люди жили лучше, чем в этом, было гораздо больше удобств, и был закон, который говорил, что можно, а что нельзя. Были, конечно, жестокости и прочее, но это были больше исключения, чем правила. Люди верили в Бога и были умнее. Но всегда были жестокие люди, которым всегда всего было мало, им нужна была власть, не верь таким, никогда. И они находились либо "на дне", либо "на верху". И вот они не поделили ресурсы, и началась война. А они правили государствами, похожими на наши города, только в которые входили тысячи городов, и были они гораздо больше, а некоторые были настолько большими, что стоя на одном краю города, горизонт можно увидеть только на его середине, и то если лететь, да... тогда люди умели летать, как птицы. А сейчас только пытаются создать летающие аппараты, но они совсем не похожи на те, которые были тогда, как рассказывал мой прадед моему деду. - Сказал он и задумался, а ребенок сонно зевнул.- На чем я остановился? А, государства - они поддерживали закон, обеспечивали образование и еще много чего делали. Кстати образование очень важно, умей, знай и чем больше, тем лучше... Когда началась война, у людей было столько оружия и такого мощного, что можно было испепелить землю, словно солнцем. Было такое, которое, создавало небольшие солнца, было, которое насылало болезни, а было и то которое могло разъедать самый прочный металл. Представь маленькая бомба и бац, все умерли. Самым опасным считалось, то, которое создавало небольшое солнце и его запретили, но оно было. И были электрогенераторы, атомные, которые могли подчинять энергию солнц себе. Когда началась война, их выключили - законсервировали. Началась война, и люди начали взрывать бомбы с ядами или химикатами, вымирали целые города, в которых было по десять миллионов человек, ты столько во всем мире еле найдешь. Из-за этого и по сей день в города, эти гигантские руины никто не ходит, а тот, кто ходил не возвращался. Но кто-то все-таки взорвал маленькое солнце, и не одно. И несколько станций поломались, и их энергия вырвалась на свободу. Поэтому, как мой прадед, а твой прапрадед говорил, сместилась орбита Земли. Поэтому тут так жарко, он говорил, что здесь летом было много зелени, а зимой выпадал снег, как на Северных горах иногда. А яды из оружия и мощь солнц сделали так, что насекомые стали больше, а некоторые животные утратили свой первоначальный облик. И животных осталось меньше. - Он посмотрел на сына и нравоучительно продолжил. - Это не наш мир, наш мир гораздо лучше. Поэтому борись за него. Будь справедлив, честен, будь жестче, не жесток, а жестче, не будь наивным и не сдавайся. Но никогда не живи, как те, кто питается отбросами и живет любой работой, как те, кто убивают всех подряд ради кусочка хлеба. Расставляй приоритеты. Живи либо, как я с матерью, либо борись за свой идеал, либо не живи. Запомни это на всю жизнь. - Джеймс уже мирно спал, но это не было проблемой, он услышит эту историю еще не раз, и уже не сможет ее забыть, отец поцеловал его в лоб. - Спокойной ночи сынок.

 

"Последнее" воспоминание.

 Незабываемый свист минометной мины, в данном случае калибра 50 миллиметров и хлопок совсем неподалеку. Зазвенело в ушах, почти ничего не было слышно, Джеймс лег, пыль мешала видеть и дышать. Небольшое здание, сбитое из железных, ржавых листов, наполовину обвалилось, с противоположной Джеймсу стороны. Рядом лежал труп, напудренный пылью и без половины черепа, а из-под завалин торчали чьи-то ноги. Джеймс узнал труп, это был Упертый, никто не знал, как его зовут на самом деле, а он не говорил.

 Его называли Упертый, за то, что он постоянно добивался того, чего хотел и никогда не останавливался. Пришел без ничего, даже одежды практически не было. Сказал: "Хочу жить нормально." И через несколько месяцев разной непрерывной тяжелой работы, сколотил дом и неделю назад женился. А ноги скорей принадлежали его жене Мари.

 Джеймс попытался встать, но снова лег - опять свист, взрыв на этот раз дальше и левее. Джеймс видел, как метались люди, мужчины с оружием - однозарядные винтовки, с кремневыми курками - простое оружие, но с долгой перезарядкой. Иногда даже были патронные, патрон был из бумаги - такие патроны собирались на дому и не всегда из бумаги, довольно надежные и перезаряжались быстрее, чем их кремневые собратья, но их все равно было сложно заряжать, из-за плотной подгонки пули по стволу. Грубые, неотесанные, иногда не способные пережить двадцать выстрелов, хотя встречались среди них произведения искусства.

 Пересилив себя, Джеймс вскочил на ноги и побежал к дому. Обстрел был внезапным, недавно сюда пришли, какие-то люди, именующие себя слугами Господа и требующие преклонить пред ними колени и открыть ворота. Но люди верили в прочность этих стен и ворот из мусора, железа и камня, которые своей высотой в два метра и сторожками по четыре отпугивали разбойников и рейдеров. И на этот раз они не повиновались. Они не ожидали артиллерии мощнее винтовок, и может быть пушки, которая из-за плохой сборки, скорее взорвется, чем выстрелит и служит средством запугивания. Но у их новоявленных врагов откуда-то оказалось орудие, явно собранное по технологиям "прошлых" лет - до "Апокалипсиса" или каким-то супер технарем.

 Джеймс бежал, прикрываясь руками, пригибаясь от взрывов с частотой раз в пять секунд. Когда Джеймс добежал до дома, взрывы прекратились, у дома стоял отец с винтовкой и обрезом, короткоствольной, но крупнокалиберной винтовкой, кремневого типа, заряжаемую картечью из мелких кусков железа: засыпался порох в ствол, потом вставлялся пыж - круг из бумаги или подобного материала, потом картечь и снова пыж.

Рядом с отцом стояла мать, гладящая Черного, охотничью собаку черного цвета с белыми пятнами на груди и лапах.

- Ты живой. - Радостно сказала мать, и Черный завилял хвостом.

- Сын, обещай, что сделаешь все, как я скажу. - Мрачно сказал отец.

Джеймс хотел было воспротивиться, но знал, что надо слушать отца, в этих местах без этого не выжить.

- Да отец.

- Беги из города. Возьми винтовку, она лучше, чем обрез, да и рукопашка намечается. - Отец, отдав винтовку, погладил рукоять топора висящего у него на поясе,- возьми у матери рюкзак.

- Но я буду биться. Мы победим! - Вскричал сын.

- Возьми сумку и уходи. Собаку не бери - путь предстоит тебе долгий. С тобой тоже пойдут молодые, а мы старики прикроем.

 Джеймс взял сумку у матери обнял ее, слезы были на ее глазах и наворачивались на глаза Джеймса. Отец же утер глаза рукавом.

- Ты уже взрослый. Шестнадцать лет - не ребенок. - Сказал он, обнимая сына, и на ухо ему сказал, то, что не любила мать. - Все или ничего.

 - Прощайте. - Сказал Джеймс и, сжав кулаки, развернулся.

 Когда он выходил через пролом стены, который являлся черным ходом, ворота с другой стороны пали. Перестрелка длилась пять минут, хотя отдельные выстрелы еще долго звучали в раскаленном воздухе, а Джеймс со звоном в ушах и двадцатью беженцами до тридцати лет уходили от города, но только четверо доживут до того, как дойдут до другого города.

 

  Глава I

 7 лет спустя. Джеймс сидел в баре и гостинице одновременно, в крупных городах их было несколько, но в городе "Пыльных Дорог" это был единственный их представитель. Город назвали так, потому, что он находился на перекрестке трех важных дорог, которые назывались не слишком мудрено: Западная, Северная и Восточная, и потому, что дороги эти состояли из толстого слоя пыли вперемешку с камнями. Этих факторов хватило местным жителям, чтобы напрягая извилины назвать место своего проживания.

 Бар входил в четверку самых важных и лучших по состоянию зданий в городе: мэрию - здание, где жил мэр и пять представителей закона и власти в городе, одноэтажное четырех комнатное, деревянное здание; Дом кузнеца - жилище и мастерская кузнеца, умельца на все руки, двух его подмастерьев, которые работали... кем только не работали и семьи кузнеца - двух дочерей и жены, чуть поменьше по площади, чем мэрия, но двухэтажный и с пристройкой-мастерской; Дом лекаря, который жил один, и которому было лет больше, чем жили в среднем, на двадцать, который лечил за деньги, давал советы, продавал лекарства, но и на смерть не обрекал - если не было денег. Он ютился в небольшом двухкомнатном домике, где одна комната была его и кабинетом и спальней, а вторая приемной и операционной. Ну и собственно сам бар, который назывался Рога, потому что на входе висели рога крупного парнокопытного, большое, двухэтажное здание, на втором этаже которого сдавались комнаты, хозяин сего заведения крупный мужчина с такой же крупной женой, отличался одновременно добротой и огромной силой, и мог запросто выкинуть слишком агрессивного или выпившего постояльца, причем не одного, к тому же большой процент местных не отличался физическим и умственным развитием. Короче говоря, это был стандартный городок на большой площади вокруг. Были города и крупнее, которые могли позволить себе небольшую армию, и, следовательно, войны, но они сильно отличались друг от друга. Если не смотреть на размеры, то они в большинстве своем назывались Свободными городами и сами устанавливали законы для себя, и прилежащих селений, если сил хватало.

 Кое-что стоит сказать об образовании в целом и Джеймса в отдельности:

 В целом картина была печальной, об этом свидетельствовало то, что большинство объявлений делалось в форме рисунков и условных обозначений, немногие знали больше языков, чем один, который являлся видоизмененным английским в зависимости от местности, а некоторые знали только один язык, говорящих на котором набиралось не больше, чем пальцев у человека. Считали в основном на счетах и пресловутых пальцах. Основой торговли являлся бартер, цены были договорными, но была и условная валюта - патроны и их составляющие: порох (сера, селитра), бумага, медь, латунь свинец; мелкие ценные вещи, но их стоимость и спрос зависели от местности.

  Образование Джеймса не ограничивалось языком, к нему добавлялось умение писать и считать на приемлемом уровне. Кроме наставлений отца, его учебниками были отрывки из нового завета и рассказ о жизни японского самурая, отрывками, но в конце книги, довольно хорошо сохранилось приложение к ней: "Книга пяти колец" или "Нин тен рю" Миямото Мусаси. Эта книга и стала одной из прочных основ, которые формировали фундамент его сознания.

 Джеймс только вчера попал в этот город, он двигался ближе к центру - на восток, по дороге выполняя различные поручения, от курьерских до киллерских. Наемники составляли основу "исполнителей" в городах - в небольших они участвовали и в обороне города, и в уничтожении отдельных личностей или тварей (иногда почти одно и то же), выполняли частные задания, в крупных, все то же самое, только задания были потяжелей. В этот город он занес посылку мэру, получил килограмм меди, который обменял на двадцать патронов на свою винтовку у кузнеца, четыре из них обменял на ночлег и еду, и рассчитывал получить, какое-нибудь заданьеце у этого суховатого старичка по профессии мэр.

 А сейчас он попивал какую-то местную, не сильно крепкую настойку и закусывал вяленой свининой, попутно наблюдая за местными.

- "Тихий городок, таких полно, надо уходить." - оценил обстановку Джеймс и сделал глоток из жестяной кружки.

Из пяти столиков, было занято только два: его крайний справа от выхода и примерно посередине, занятый двумя местными работягами, которые молча и угрюмо ели свою похлебку, одетые в сильно поношенную одежду и с такими же потрепанными лицами и выражениями в глазах.

- " Не весело у них тут живется."

 Джеймс посидел минут пять и уже собирался встать, чтобы уйти, как в бар бодро вошел человек среднего возраста - помощник мэра, с небольшими черными усами, в шляпе из коричневой кожи и таком же жакете. Он хотел было направиться к бармену, но увидев Джеймса, резко изменил курс.

- Вам не нужна работа. - Резко начал он без условностей.

- Да, если вы меня ни с кем не перепутали. - Ответил Джеймс, осмотрев подошедшего с головы до ног.

Вы тот, кто мне нужен. - И он взглядом еще раз прошелся по Джеймсу, в хорошем кожаном плаще песочного цвета, с кепи на голове и мачете за поясом, рукоятка которого гордо выглядывала из-под плаща, а рядом угрюмо сидел полный вещмешок, и стояла винтовка, видавшая виды, но которая могла заткнуть за пояс любую из местных винтовок, да еще и похвастаться прицельными приспособлениями, сделанными человеком знающим свое дело, хотя и простыми.

- Да? Ну и в чем дело? - Джеймс удивился. - В вашем тихом городке...

- Ну не тихий он с некоторых пор. - Перебил шериф, если его можно так назвать. - Был тихий. Но потом вокруг начали твориться странные вещи: кто-то разрывал животных в куски, там зайцев, диких собак или кто они там, не разберешь. Мы вначале не обращали внимания - хищник крупный пришел, но когда начали из стада пропадать мы начали облаву, но без результатов. Ночью охотился гад. А однажды пастуха нашли... по частям. Там двое рядом с ним в тот момент оказались, а они как услышали крики прибежали сразу, прям в доме его разорвал... Прибежали и от страха двух слов связать не могут. А потом рассказали - совсем бред: на двух ногах оно, как человек, а такое творит, мы уже второй день не знаем, что делать, никто не берется. Один из этих двоих решил пойти, ну мы его утром нашли... Ну как? - Завершил рассказ шериф. - Убивайте это, чем бы оно ни было и пятьдесят неплохих патронов, ну или что-то по этой цене ваше. Задаток - десять патронов.

- Интересно. Очень. Я согласен, хоть прям сейчас, только мне нужен местный, тот, кто объяснит обстановку. - Спокойно сказал Джеймс вставая.

-  Я помогу. - Шериф встал. - По рукам?

- По рукам. - Джеймс пожал протянутую ему руку.

 

 Этим вечером Джеймс уже сидел в засаде. Все стадо загнали в город, а одну самую больную и тощую свинью привязали к дереву, Джеймс считал, что на такую приманку ни один, разве, что умирающий с голоду хищник не кинется. Он с  радостью принял помощь шерифа в подготовке засады, но отказался от помощи в "охоте", он привык полагаться на только на себя. Джеймс залег в двадцати метрах, на бугорке, в сухих штырьках кустов. Рядом с собой, чуть поодаль, положил кусок тухлятины, чтобы перебить свой запах и не стать жертвой вместо свинюшки. Рюкзак он положил с другой стороны, а в руках держал винтовку. Короткий козырек кепи задвинул назад и ждал.

 Стояла прекрасная звездная ночь, которая захватывала дух своей звездностью, половина месяца помогала звездам, и было довольно светло. Джеймс любил лежа на спине всматриваться в звезды, периодически вспоминая детство или обдумывая планы на жизнь или ее смысл, но это было редко.

 Свинья долго не могла успокоиться, но потом легла на землю и затихла. Джеймс развлекал себя тем, что продумывал дальнейший путь и водил пальцем по холодному металлу курка в предвкушении выстрела. Периодически затекал бок, и он позволял себе осторожно поменять положение.

 Луна уже прошла половину пути и с запада поползли тучки. Периодически слышался вой. Вдруг свинья зашевелилась, она, что-то чуяла. Джеймс тоже почувствовал, что-то, отчего у него инстинктивно пошли мурашки по коже и сонное состояние как рукой сняло. Два раза свинья рвалась в сторону Джеймса, но не смогла порвать веревку и прижалась к земле. Какая-то тень двигалась в темноте. Но десять долгих напряженных минут десять ничего не было, пока Джеймс не почувствовал, чье-то присутствие за спиной, он обернулся и на секунду застыл от ужаса.

 Перед ним на двух ногах, стояло, что-то серое, сгорбленное, худощавое, с многочисленными наростами и когтями на передних лапах-руках, единственным проявлением жизни объекта был свет луны, со злобой отражающийся из его зеленых глаз. Джеймс, конечно, многое видел, но он никогда не видел столько злобы в глазах животного. Оно смотрело на него, принюхиваясь, видимо настороженное Джеймсом и его "запахами", пытаясь их совместить вместе. Увидев, что Джеймс обернулся, оно вытянулось, издало крякающий звук и через мгновение бросилось в атаку.

 Джеймс, отойдя от увиденного, выдернул из под себя винтовку, нажал на курок, бросил винтовку и достал мачете. Все это происходило на у него "на автомате".

 После того как громыхнул выстрел, существо продолжило двигаться на Джеймса, но по-другому. Оно не было намного больше, а тем более тяжелей человека и Джеймс перебросил его, через себя приняв ногами. Но существо, то ли плача, то ли смеясь - в человеческом понимании подобных звуков, поднялось на ноги и попыталось удрать.

 Джеймс не ожидал такой резвости. Он вскочил на ноги уже с винтовкой, на ходу ее перезаряжая. Существо двигалось быстро, а Джеймс не мог зарядить винтовку, поэтому он остановился, зарядил винтовку и побежал по кровавому следу. Кровь была сильно темной. Джеймс видел свою цель в сотне метров и бежал, не сбавляя шаг. Существо теряло скорость, а Джеймс постепенно его настигал. Через полчаса он сократил дистанцию до двадцати метров и выстрелил в спину.

 Выстрел. Две секунды оно двигалось вперед и упало. Джеймс подбежал к умирающему монстру. Он лежал уже на спине и тихонько поскуливал. Одна пуля пробила ему правый бок насквозь, а вторая, войдя в спину, застряла в ребрах. Глаза мутнели, но в них уже не было злобы, а была какое-то не свойственное таким моментам спокойствие. Джеймс прекратил его мучения ударом приклада. Монстр дернулся и затих, устремив успокоившийся взгляд в звездную даль. Джеймс расстелил ткань, которую носил с собой для таких случаев, на земле и через пять секунд в нее уже была завернута голова монстра. Светало...

 На центральной площади, на которую выходили пороги мэрии и бара, собралась кучка зевак, которые еще долго будут обсуждать, что за тварь терроризировала их землю, а посередине стоял Джеймс с головой твари в руках и рядом с ним шериф. Через полчаса Джеймс выходил из города запасшийся провизией, с двадцатью патронами и неплохим обрезом на поясе, но было еще кое-что, что он нехотя унес с собой из этого города - неприятный осадок на душе, вызванный каким-то животным страхом, перед этим существом, а точнее его взглядом.

 Глава II

Дороги, пыль,

Люди, их жизнь.

Ветер, мертвые кусты,

И голые без плоти кости.

 

 Джеймс вошел в крупный город, вокруг которого мирно паслись на жухлой траве стада овец, виднелись даже подобия полей. Но было кое-что, что отличало этот город от других. Во-первых, настороженные лица жителей и, во-вторых, вместо стен, которые окружали подобные города, вокруг него было насыпано несколько холмов по периметру, высотой метра два, на которых стояла, или вышка, или на тех, что побольше, небольшое здание, с проделанными во все стороны широкими и узкими окнами - бойницами, а на склонах этих холмов был навален в кучу различный мусор или воткнуты в землю колья обращенные в сторону противоположную городу, то же самое было между ними, кроме того места, где проходила дорога - она проходила между двух крупных холмов и упиралась через десять метров в широкое здание, как на холмах и обхватывала его с двух сторон. Судя по всему, рядом поблизости находились кочевые племена рейдеров - полуживотных, которые отличались жестокостью, тупостью, трусостью и неумением работать, зато они могли неплохо разрушать. Их боялись везде, даже в пяти Свободных городах, но там их больше ненавидели за уничтожение караванов и разграбление мелких деревень. Появлялись эти варвары иногда и в больших количествах, когда их объединял какой-нибудь вождь, но в основном это были небольшие банды из обленившихся жителей.

 Пока Джеймс добрался до бара, который был раза в два крупней, чем в Городе Пыльных Дорог, он был раз двадцать осмотрен с ног до головы, правда тех, кто пытался заглянуть ему в глаза, ждала одна и та же участь, Джеймс со злобой сверлил их души в ответ, и они отворачивались. Он терпеть не мог, когда смотрят ему в глаза, хотя сам часто так делал, чтобы лучше понять душу человека.

 Итак, город с многообещающим названием - "Дорога в рай" и бар с таким же двусмысленным названием - "Почти в раю". В баре стояло какое-то напряжение, не свойственное таким местам, да и людей было больше, чем обычно. Когда вошел Джеймс, почти все кто гурьбой собрались около одного из столов - человек двадцать, как определил он: наемников или очень агрессивных горожан. Это были двадцать, возбужденных каким-то важным и касающемся каждого делом, мужчин. У каждого было огнестрельное оружие, причем отличающееся друг от друга: среди стандартных однозарядных винтовок раздельно заряжаемых или бумажно-патронных способных нести смерть на большие расстояния до трехсот метров, излюбленных рейдерами дробовиков - широкоствольных дробовых мушкетов разрывающих плоть на куски, заставляющих жертву медленно умирать в луже собственной крови и любимых охотниками двустволок, вдвое увеличить шансы выжить в перестрелке или свести к нулю шансы выжить у жертвы получившей две пули сразу, встречались экземпляры достойные коллекции, и у человека, сидящего за столом, Джеймс увидел патронную винтовку, с обоймой пули на три, - это было настоящее божество среди этих полубогов. Такие винтовки не пользовались популярности по трем причинам: дороговизны винтовки и патронов, а также из-за низкой надежности - примитивные трубки легко можно было прочистить, или заменить, а затвор был тяжел в изготовлении, и его часто заносило песком, что могло стоить жизни в бою и поэтому его часто приходилось чистить.

 Джеймс вспомнил, что у него в рюкзаке в разобранном виде лежит такая же, только калибром побольше, да и гораздо качественней,  правда к ней было только пять пуль, а у человека за столом было четыре обоймы за поясом, сделанные вручную. Однозарядки же с металлическими гильзами, по причине дешевости бумажных патронов  и винтовок к ним, не имели большой популярности, хотя были и любители таких винтовок, зато двустволки большинством были с гильзами из-за простоты использования гильзы повторно: выстрелил, насыпал порох, зарядил чем надо, запыжевал и в бой.

  Джеймс вспомнил, как "приобрел" свою винтовку:

 "Года два назад, он брел по пустыням запада, иногда даже забредая в пригороды руин "больших городов". В пустынях селения встречаются редко, постоянно проблемы с водой, но Джеймсу нравилась такая жизнь - длительные переходы по пустыням, сопровождая караван, и постоянные перестрелки, нередко перераставшие в рукопашную, с рейдерами. Иногда приходилось туго даже в городах. Рейдеры бросались в атаку, ложась под пулями, но не отступая, словно солнце выжгло им мозги, хотя это и вправду было одной из причин. Хоть рейдеров и считали тупыми, но на самом деле они были довольно умны, ну или только их боссы, а хитер был практически каждый из этих волков пустыни. Джеймс даже хотел к ним примкнуть, но ему не нравилась их беспричинная жестокость и жесткая иерархия стаи, надо было подчиняться боссу и его "приближенным". Иногда Джеймса охватывала ностальгия по тем временам,  уже год прошел, с тех пор. На востоке рейдеры просто лентяи, которым захотелось легкой жизни.

 Как-то в одном из караванов, Джеймс встретил полуслепого, глухого древнего старика, часто думавшего уставившись полуслепыми глазами в равнодушную голубую даль неба. В такие моменты он ни на что не обращал внимания. Иногда он внезапно разражался беспричинным смехом или мрачно улыбался, но в основном он, что-то бормотал, разговаривая с самим собой, иногда очень эмоционально. Он постоянно таскал с собой на плечах ранец, в котором лежал всякий хлам: тряпки, куски вещей ценившихся когда-то и чей-то портрет, нарисованный умелым художником, грифелем на коричневой бумаге, на нем был кто-то изображен, но портрет был смазан, и отчетливо были видны только локоны когда-то красивых волос.

 Над стариком смеялись, его хотели оставить умирать на песке, но так как Джеймс был командиром у четверых наемников охраняющих караван и именно он запретил это делать, то никто не решился ослушаться. А старик с каждым днем смеялся все реже, а улыбки становились все мрачней, но он все равно бормотал:

- Не знаю. Я... не прав. Нужно в "Оазис пустыни". - Так обычно он отвечал на попытки заговорить с ним, потом словно просыпаясь, смотрел на окликнувшего забеленными глазами.

 "Оазис пустыни", насколько знал по слухам Джеймс, был крупным городом для этих мест, построенным рядом с оазисом, который тридцать лет назад выжгли рейдеры. Никто не выжил, даже часть рейдеров, напившись или накурившись после победы, сгорела. В этом не было ничего необычного.

 Однажды ночью Джеймс подошел к старику, который сидел и смотрел на луну. По его дряблым щекам текли слезы, а в руках он держал тот самый портрет. Внезапно он повернулся к Джеймсу и сказал спокойным ясным голосом, смотря Джеймсу прямо в глаза, так, что ему хотелось отвести глаза от его глаз, которые прояснились в этот момент:

- Она забрала у меня все. Мою душу. Не верь ей. - Сказал он спокойно и встал.

Старик утер лицо рукой и посмотрел на луну и продолжил шепотом, так, что у Джеймса мурашки пошли по коже:

- А если поверишь, она даст тебе все, но умри вместе с ней!

 Старик пошел к своему мешку, достал оттуда невозможно дырявое покрывало, укрылся им, положив голову на мешок, к сердцу он приложил портрет и уснул, словно ничего и не было. А Джеймс посмотрел на луну, печально улыбнулся и пошел будить того, чья настала очередь нести караул. Всего их было тридцать человек: пять наемников, восемь женщин, семь детей и десять мужчин и восемь вьючных животных: три верблюда, осла и пять обстриженных баранов. Все они шли на северо-восток, где надеялись найти работу и лучшую жизнь, в недавно построенном городе, который назывался "Новый оазис", он находился на двадцать километров правее "Оазиса пустыни".

Следующее утро началось с криков караульных и атаки рейдеров. Они шли по следам каравана, как волки за раненым оленем и их было двадцать пять человек. Вооруженные мачете, дубинами и топорами они продвигались налегке, у каждого был мешок весом килограмм десять. На всех приходилось шесть винтовок, и в общем двадцать патронов. У караванщиков с винтовками ситуация была лучше: девять против пяти. Но с численностью дело обстояло для них довольно плохо, их было, в общем, на пять больше, но достойное сопротивление могли оказать только четырнадцать человек.

 Рейдеры смогли подкрасться из-за барханов на расстояние в двести метров, увидев, что их заметили, они бросились в атаку.

 Джеймс проснулся из-за крика тревоги, вскочил на ноги, схватил винтовку и подбежал к крикнувшему. Было видно как две дюжины человек бегут на них. В лагере началась паника. Женщины отводили детей и животных, начинающих волноваться подальше от места битвы. Мужчины схватились за оружие и подбежали к Джеймсу.

 Джеймс крикнул - "огонь!", и залп в девять выстрелов повалил шестерых, но двое из них вскочили снова, а двое еще шевелились. Стрелки рейдеров поняли, что приблизились на нужное им расстояние и ответили куда более профессиональным огнем: трое из поселенцев упали, и один из наемников оказался ранен.

 Второй этап прошел без стрельбы: Джеймс с целыми наемниками и двумя поселенцами успели перезарядить винтовки, а остальные приготовились к рукопашной,  рейдеры продолжали двигаться вперед, из стрелков же только один перезаряжал винтовку.

 Когда расстояние сократилось настолько, что можно было видеть безумно расширенные зрачки их глаз, Джеймс нажал на курок. Пуля весом десять граммов проломала череп одному из бегущих, который стал помехой для бегущего за ним. Джеймс встретил первого подбежавшего к нему прикладом, от удара треснули приклад и плечо нападавшего. Джеймс отпрыгнул в сторону и выхватил мачете.

 Когда рейдеры столкнулись с поселенцами, раздалось в общем тринадцать выстрелов, выведших из строя тринадцать человек: кому-то досталась пуля, а кому-то куча металлолома из дробовика. Пули дробили кости, металлолом разрывал плоть, в раны забивался песок. Шум от всей этой свалки, в безмолвной пустыне казался звуками зарождения нового мира или гибели старого, который яростно сопротивлялся. На самом деле это была обычная стычка для всего мира под названием планета Земля, ну или той части его, где были люди.

 Джеймс с трудом отскочил от удара топором, и полоснул противника по бедру мачете. Это был сухой, поджарый рейдер, с маской очень подходящей к нему и его телосложению в особенности - лицевая часть черепа человека, скрепленная скобами, проволокой и примотанная повязкой закрывающей оставшуюся часть головы и плечи с половиной спины, остальной его одеждой были набедренная повязка, наплечники с торчащими из них щипами и сандалии из полосок кожи.

 Джеймс же был одет и выглядел совсем по-другому, бандана  закрывающая лицо и шею - сделана как майка, только вместо отверстий для рук, полоски ткани, которыми она перематывалась на затылке, а вырез для шеи был обшит и сложил отверстием для глаз. На Джеймсе была рубаха без рукавов, открывающая руки, на которых выделялись стальные канаты мышц и широкие штаны, а на ногах неплохо сработанные ботинки. Плащ песочного цвета Джеймс снял перед боем.

 Рейдер издал яростный вопль и атаковал снова, но ему мешало бедро, по которому обильно струилась кровь, и он не смог добиться желаемого результата, Джеймс отскочил от удара, ударил в ответ ногой рейдера в раненое бедро. Тот взвыл от боли и упал, Джеймс, не давая ему опомниться, молниеносно оказался рядом с ним и перерезал ему горло.

  Джеймс выпрямился и увидел старика, он сидел слишком близко к месту боя с мешком в руках. Его не забрали с собой женщины, которые с ужасом наблюдали за полем боя в сорока метрах, закрывая детей и держа животных. Его не замечали, рядом с ним лежал труп караванщика, с отрубленной рукой, которая валялась неподалеку. Старик был весь в крови и что-то бормотал, потом начал рыться в своем мешке.

 Джеймс бы понаблюдал за ним еще, но прогремел выстрел и он обернулся на звук, на расстоянии в двадцать метров, стоял стрелок-рейдер и расстреливал караванщиков, положение которых было тяжелым - десять рейдеров против двух наемников и трех поселенцев, Джеймс оказался в немного в стороне. Он схватил топор недавно убитого им рейдера и побежал на врага, караванщики жались в кучу, а рейдеры их окружали. Джеймс с криком метнул топор в ближайшего рейдера, который, развернувшись, готов был встретить Джеймса, но не топор. Топор смачно воткнулся ему в лицо, войдя наполовину и повалив незадачливого рейдера в песок. Джеймс набросился на стоящего рядом с ним и больше волновавшегося о судьбе селян и повалил его в песок. Началась борьба, рейдер выкручивался, а Джеймс сжимал его, обхватил руками за плечи и впился зубами ему в шею. Джеймс почувствовал металлический привкус крови во рту и рванул, вырвав кусок мяса с боковой части шеи, рейдер подергался с секунду и обмяк. Джеймс отпустил его и лег на спину в тот момент, когда на него собирался двумя ногами прыгнуть другой рейдер, но он попал на захлебывающегося кровью собрата и добил его ударом в грудь. Джеймс, воспользовавшись моментом, вскочил на ноги и парировал удар рейдера. Тот был вооружен мачете и одет подобно остальным. Он отскочил в сторону и приготовился к броску, как внезапно Джеймс вместо того, чтобы вступать с ним в бой метнул в него мачете. Поступок был рискованным - промах или не достаточное ранение противника могли стоить Джеймсу жизни.

 Джеймс не промазал. Мачете воткнулось в область правой ключицы, но это не остановило рейдера он, выронив мачете, с мачете в плече кинулся на Джеймса, дико крича. Выглядело пугающе, но не для Джеймса, он со всей силы ударил кулаком по рукоятки мачете, и рейдер рухнул на него, брызгаясь кровью. Джеймс выдернул из него мачете и был облит струей крови.

 Он посмотрел в сторону своих: два наемника стояли над раненым караванщиком, обиваясь от четверых рейдеров скачущих вокруг. Пятый стоял с винтовкой поодаль, когда Джеймс его увидел, он вскинул винтовку и прицелился в Джеймса. Раздался выстрел. Столько адреналина Джеймс давно не испытывал, казалось сердце проломит прутья грудной клетки и вырвется на свободу.

 Рейдер выронил винтовку из рук и медленно упал. Джеймс мгновенно развернулся в другую сторону: упав навзничь, на спине лежал старик с винтовкой в руках. Но что это была за винтовка: практически идеально гладкие ствол и деревянные части, ствол еще дымился, а затвор, находящийся в разряженном положении и отсутствие магазина говорили о том, что это была гильзовая однозарядная винтовка. Но больше всего на ней выделялся прибор над стволом, который оставил синяк под глазом у старика - подзорная труба, на которой был помечен центр и приблизительные изменения его от дальности стрельбы в сотнях метров.

 На выстрел отреагировали все: рейдеры, в которых он внушил какой-то страх - видимо пуля досталась их лидеру и наемники, которые воспользовались этим, чтобы свести численный перевес к рейдеров к нулю. И вообще самих рейдеров к нулю. С криками они бросились на них - трое против четверых. В этот решающий момент рейдеры сломались морально и были повержены физически.

 Через двадцать минут, когда были добиты раненые противника и собраны свои, когда женщины и дети немного успокоились, Джеймс собрал всех и сказал:

- Я плохо выполнил, что должен был. Многие погибли сегодня, но те, кто выжили должны идти дальше. Немного осталось, а я ухожу.

 Среди оставшихся девятнадцати человек, из которых у троих были ранения разной степени тяжести, началось волнение, которое Джеймс успокоил, жестко сказав:

- Дойдете без меня, день пути. Два оставшихся наемника вас доведут. Вам же платить меньше, а я должен кое-кому отплатить. - Сказав это, он подошел к старику

 Тот свесил голову над винтовкой и плакал.

- Что случилось? - Спросил Джеймс, несколько обыденно, но пристально вглядываясь в лицо старика.

- Я этот патрон для себя берег... - Сказал он печально.

 Джеймс задумался, но потом решил сказать, то, что хотел:

- Тебе все еще надо в Оазис?

- Да. Да. - Чуть ли не вскричал старик с глазами полными надежды, но потом резко помрачнел. - Но я слишком слаб. И заплатить мне нечем.

- Ничего. Ты мне жизнь спас, я должен платить. - Сказал Джеймс бескорыстно, но в голове, нехотя, промелькнула мысль:

-"Винтовка была бы неплохой платой."

 Когда полуденное солнце начало припекать, караван двинулся в путь, и одинокий пока стервятник мог видеть, как от каравана отделился человек с другим на руках. Но стервятника волновали только трупы рейдеров, лежащие на песке. Трупы рейдеров подверглись мародерству, а трупы караванщиков были закопаны в песок...

К вечеру, еле волоча ногами от усталости, Джеймс донес старика до Оазиса. От города остались лишь трудноуловимые следы, а от оазиса маленькая лужица, дающая жизнь двум кустикам.

- Ну вот, старик, мы на месте. - Сказал Джеймс, поставив его на ноги.

Но старик, как будто не обрадовался, но начал говорить одну и ту же фразу:

- Двадцать шагов от оазиса, двадцать на север. - Шептал он и направился к луже.

 Джеймс решил, что он имеет виду, тот оазис, который был тридцать лет назад. Приблизительно найдя бывшую границу оазиса и отмерив двадцать шагов, он остановился и крикнул старику:

- Тут?!

- Нету. Должно быть. - Ответил судорожно тот.

- А что мы ищем?

- Нету. Должно быть. - Будто не услышав, сказал он, но потом блеск, который Джеймс видел у старика, когда тот говорил про луну, - Крест. Копай, не стой.

 Джеймс уже не удивлялся, он понимал - душа старика уже почти отделилась от тела и если он не выполнит дело, которое начал, то непременно его душа станет призраком, пока его дело не завершат. Нет, Джеймс не боялся призраков, он чувствовал, что его ждет что-то интересное, и ему было жаль старика.

 Джеймс начал разгребать руками песок, но через десять минут ничего не нашел.

- Извини старик, нет! - Сказал Джеймс, не надеясь найти что-нибудь.

 Старик подошел к оазису и лег, положив голову на куст, а мешок он оставил рядом с собой.

- Не ищи. Лучше приляг рядом со мной. Вместе подумаем.

Старый я,

Ноют кости,

Голова клонится,

От смерти,

Поцелуя.

 Джеймс не знал, был ли этот стих его воспоминанием или творением, но лег рядом с ним и посмотрел на небо. Звезд становилось с каждой секундой больше, а луна светила, став больше, чем вчера. Полежав минут десять, старик заговорил.

- Я убил ее. Убил и все. Удар головой о стол, кровь, умерла. Тогда я был рейдером, и меня заслали в город посмотреть, что да как. Я недавно их. Я доказал, что достоин. Я встретил ее. Красивые волосы, глаза, лицо.  Полюбил. До сих пор помню, как в жизни. Вспоминаю лицо, потом кровь и плачу. - Сказал он, и глаза его увлажнились. - Я ей понравился. Цветы подарил, она смеялась. Улыбнулась. О ее улыбка... - в этот момент Джеймс впервые увидел его улыбку. -  Потом я вернулся к своим, все рассказал. Мы захватили город. Я ей говорил: "иди с нами", а она кричала, говорила, что ненавидит. Потом схватила винтовку ее отца, хорошую, я ей много потом убил, и на меня направила. Я ее толкнул, выпил много, и подхожу к ней, а она лежит, кровь. Плакал. Потом жил дальше. Но не смог забыть... - старик расплакался.

 Джеймс лежал рядом, молча переживая услышанное. Через две минуты старик спокойно, связно, как никогда еще не говорил, сказал:

- Я тогда не понимал, что она важнее всего. - Сказав это, он повысил голос. - Но ты не убей ее, она важнее. Или умри! Поклянись!

 - Клянусь. - Сказал Джеймс, зная, что у него не будет той, которая важнее всего, ведь он всегда был против, жизнь его учила, что нужно быть всегда одному.

После этого он луг поудобнее и спокойно сказал:

- А сейчас полежи со мной, посмотрим на небо, подумаем вместе. Тихо. Уютно...

 Через пять минут его не стало.

 Утром Джеймс закопал его на том месте, где вчера вырыл яму, похоронил вместе со всеми его вещами, с руками на груди портретом той, которая была важней всего, в яме были все вещи кроме винтовки и гильзы, которая оказалась  не вынутой после выстрела."

 Джеймс машинально нащупал патрон в кармане плаща, который был повторно снаряжен из той гильзы, и лежал неподалеку от сердца. Он посмотрел на присутствующих в баре, а они на него.

- Ты с нами? - Спросил самый возбужденный из них, причем, наверно, больше благодаря выпивке, а не важности дела.

- А что за дело? - Спросил Джеймс без малейших проявлений эмоций.

- Да надо рейдеров перестрелять десяток-другой, а то задолбали суки. - Продолжил тот и добавил еще несколько не самых лестных эпитетов обращенных к вышеупомянутым рейдером. Что интересно языки деградировали, а бранная речь осталась в нетронутом виде и еще на нескольких языках - можно с трудом говорить на одном языке, но запросто материться на нескольких.

- Я согласен. - Сказал Джеймс и подошел к столу.

 

 

Глава III

 Собираясь на эту очередную авантюру, скорее по собственному желанию, чем в надежде на щедрую плату, которая тоже имела место быть, Джеймс был  рад, как человек, которому предстояло с головой окунуться в любимое ему занятие, тем более, если оно смертельно опасно. Жизнь не так дорого и стоит, а вот азарт, ощущение опасности невозможно купить, хотя последнее можно легко нажить. Джеймс не представлял свою жизнь иначе, кроме как в боях, все равно с кем лишь бы они могли оказать сопротивление. Джеймс был солдатом, которому нечем особенно дорожить, у которого не было за, что бороться: идеалы - слишком далеко от его восприятия жизни, родина - ее сравняли с землей, месть - он не видел в ней "великого" смысла, хотя именно поэтому он направлялся на восток туда, где первый и последний раз встречался с теми, кто так круто перевернул его жизнь, тех, кто называли себя - "Рабы Господни."

 Джеймс питал некоторую симпатию к Свободным Городам, и пытался чаще всего брать задания направленные на помощь им, или более или менее мирным людям. Но его больше волновали другие вещи: сложность поручения и его оплата, причем порядок, в котором они расположены, играл некоторую роль. Джеймса не волновали проблемы "простых" людей, он всегда последние годы был один, кроме тех случаев, когда встречал необычного человека - например того старца, который оказался довольно необычным человеком в плане целей, которые он перед собой ставил. Джеймс же иногда завидовал людям, у которых есть надежда, вера, но видя, как они падают духом, погибают, ломаются, иногда при первых порывах ветра, Джеймс перестал верить во все. Или он так думал. По крайней мере, то, что проявлялось в нем внешне, да и внутренне, этому соответствовало.

 Вот и сейчас он внутренне смеялся над двумя из его "коллег": один, большой, добродушный, с большим рюкзаком за плечами и, каким-то станком в руках. Которому бы, как предположил Джеймс, овец пасти, говорил своему товарищу, невысокого роста, который нес свою и его винтовку, у которого бывали резкие перемены настроения:

- Накоплю, поеду в деревню свою, "Железку", там дома все из жестяных листов - пояснил он товарищу, - к моей сестре, и тогда заживем...

- Да... Хорошо. - Сказал тот, что пониже представляя, как заживет его товарищ, когда заработает и продолжил. - Не, я так не могу, нет ни сестры, ни родины, я пойду в "Капитал" (самый крупный из пяти Свободных Городов), буду искать счастья там, правда в прошлый раз проиграл все свое состояние, и вынужден теперь снова стать наемником. - Сказав это, он резко помрачнел.

 Джеймс мрачно улыбнулся, идя впереди. Всего было двадцать человек, во главе с шерифом "Ворот в рай", которого звали не просто шериф - у него было имя, широко известное в этих местах - Король Артур, которое видно пришло от его далекого предка, как предполагало большинство. Джеймса тоже хорошо знали, под прозвищем Блэк, которое он сам себе дал, хотя его трудно было не узнать - хладнокровный, без эмоций, каким его знало большинство, и постоянно мрачный от своих мыслей или воспоминаний. Наемники были довольны, что с ними два таких известных человека, ведь дело предстояло нелегкое - нужно было полностью уничтожить лагерь рейдеров, которых было неизвестно сколько, но этих людей было сложно испугать - в этом мире самой частой ставкой была жизнь.

 Через почти двое суток пути они увидели дым столбами вздымающийся к небу, а потом патруль рейдеров и приняли меры предосторожности - залегли и разбились на четыре группы. Раннее утро помогло им остаться незамеченными двумя рейдерами, курившими свою любимую травку, все равно какой была трава - главное эффект. И иногда эффект был довольно страшен для их врагов - рейдеры не чувствовали боли и не ведали страха.

 Джеймс повел свою группу в обход, и они должны были ударить с тыла, и от того, чтобы быть замеченными их спасало расстояние, редкие кусты и желтеющая трава, на этих скудных почти песчаных землях, в каких-то двух днях пути отсюда начиналась пустыня, земля диких племен.

 Через час аккуратного продвижения вперед группа мужчин заползла на бугор, с которого открывался неплохой вид на лагерь рейдеров. Это было довольно разросшееся скопление палаток, вокруг которых, по периметру находились костры часовых. Джеймс видел, как другие группы давно заняли свои позиции и готовятся к атаке по первому сигналу. Они уже были готовы, у передовой группы была собрана бомбарда, которая стреляла по навесной траектории, и что особенно хорошо - зажигательными снарядами. Джеймс примерно подсчитал численность противника и обрадовался - семьдесят пять человек, это была поистине опасная авантюра. Джеймс повернулся к своим.

- Что готовы? - Спросил он, смотря им в глаза. - Начинаем.

 Большой, которого звали, как нельзя более подходяще - Боб и его товарищ Гарл, начали заниматься сборкой того, что было в рюкзаке у Боба, и через десять минут собрали неплохую картечницу. Джеймс до этого только слышал об этом чудо оружии, но увидев, засомневался в его мощи, хоть у нее и было шесть стволов, но ее патрон был в два раза меньше, чем у винтовки, хоть и магазин был на сто выстрелов. Отряд Джеймса должен был доставить картечницу, на сто метров к лагерю с помощью перестрелок, перебежек и собственно самого виновника торжества - картечницы. Передовой отряд, под командованием Короля Артура должен прикрывать бомбарду и вести огонь по городу. А два остальных отряда должны вести непрерывный огонь, чтобы создавать видимость численного преимущества - если рейдеры слишком быстро поймут в чем дело, то им всем крышка.

 Итак, с выстрела Джеймса, сделанного из патронной винтовки, прицел которой он использовал как подзорную трубу, и которой долго удивлялись остальные наемники, и который убил высокого рейдера с перевязанным глазом в шею, пуля попала ниже, чем хотел Джеймс, с расстояния до города в пятьсот метров началась битва.

 Джеймс и его товарищи дали залп, по находящимся в ста метрах трем рейдерам - они упали замертво. Началась суматоха, потом с некоторым недолетом и перерывом в десять секунд раздались два взрыва, все-таки забравших несколько жизней. Паника в рядах рейдеров усиливалась и они начали делать то, что первым приходило в голову - кто-то бросался на непонятно откуда взявшегося противника, и был сражен безжалостной пулей, кто-то пытался ответить пальбой, а кто-то бежал в лагерь.

 Из-за неорганизованности рейдеров, группы наемников подбирались перебежками поближе к лагерю, занимая выгодные позиции. Джеймс махнул рукой, и он с двумя товарищами бросился на то место, где лежали трупы только, что убитых рейдеров. Картечница все еще молчала. Она должна была стать неприятным сюрпризом.

 Прибежав на место, Джеймс приказал из трупов и бревен, на которых они до этого сидели сделать баррикаду. Остальные группы тем временем расстреливали лагерь с безопасного расстояния, не прекращая стрельбы, а мортира, пристрелявшись, заливала зажигательной смесью лагерь, к сожалению таких бомб было всего шесть, но и этого хватило, чтобы сделать лагерь рейдеров похожим на ад.

 Когда баррикада была закончена, он приказал своим вести непрерывный огонь, благо патронов хватало, а расчету взмахом руки - пора занимать позицию. Наступило относительное затишье, не считая редких выстрелов  и треска горящих палаток.

 Группы заняли позиции поближе, а Джеймс, отложив винтовку в кусты неподалеку, снял со спины винтовку подаренную отцом. Надо было действовать - картечница была готова, а долгое затишье и пожар, могут заставить рейдеров предпринять отчаянные меры.

 Джеймс выглянул из-за импровизированной баррикады: лагерь горел с противоположной стороны, вокруг валялись трупы, в основном, убитых на бегу. Джеймс знал, что если все идет по плану, то остальные группы не дают рейдерам носа высунуть, судя по нечастым выстрелам у них это пока получалось. Они находились в трех  сотнях метров и рейдеры не могли узнать их численность, если они не выдали себя. Группа Джеймса находилась раза в два ближе и не выше, а на уровне лагеря.

- Когда скажу, стреляйте с винтовок, больше прячьтесь. Все идет по плану. Боб ты откроешь огонь из своей пушки, когда я скажу, а если не скажу, то метров со ста, желательно подпустить их, как можно ближе. - Джеймс сказал это довольно громко, но все его с трудом расслышали, от стрельбы заложило уши. - Поняли?!

 Наемники, молча, повиновались, и взвели курки на винтовках.

 Джеймс увидел, что рейдеры, заметив только маленькую группу, спустившуюся с холма и то, что стрельба прекратилась, решили проверить, правда ли то, что наемники решили их просто напугать, оставив сзади небольшую группу стрелков. Они начали все чаще выглядывать из палаток, потом четверо поползли туда, где лежали люди Джеймса.

 Они медленно ползли, прячась за трупы и любые возможные укрытия.

 Джеймс обернулся, стояла страшная в такой момент тишина, и на пальцах показал: "впереди", "четверо". Наемники лежали, готовясь в любой момент открыть огонь. Через пять, долгих для всех, минут, рейдеры проползли половину расстояния и внезапно с криками вскочили и бросились на отряд Джеймса. Он ожидал чего-то подобного, зная рейдеров достаточно хорошо, он предположил, что оставшиеся в лагере будут считать, сколько человек в укрытии. Джеймс знал, что винтовка бьет на двести-триста метров и то, что их не смогут прикрыть товарищи, а вот из лагеря смогут достать.

 - Огонь!- скомандовал Джеймс и пять наемников открыли огонь по рейдерам, двое упали сразу, а трое получив различные ранения, продолжили свое движение. Второй залп уложил и троих, но один из них вскочил и, подняв руку вверх, оттопырил пять пальцев. Через десять секунд раздался выстрел, кусочки черепа, вперемешку с мозгом разлетелись по траве, рейдер постоял секунду и упал, не согнув руки, была произнесена фраза, которую Джеймс боялся услышать:

- Он улыбался.

- Сейчас начнется атака, не берегите патронов! Не пытайтесь бежать!- Прокричал Джеймс.

 Он не ошибся, через несколько секунд началась пальба со стороны рейдеров, земля вокруг вскипела от выстрелов, а тела, в основном из которых была собрана баррикада, зашевелились. Наемники вжались в землю и ждали, когда закончится этот ад. Поднялось облачко пыли. Но через пять секунд все стихло. Пуля задела одного из наемников в ногу, в остальном потерь не было. Джеймс выглянул из-за баррикад: из облака дыма от выстрелов с криками бежали рейдеры и рабы, которых они подгоняли впереди себя, иногда зарубая того кто не хотел бежать.

- Парни. Вы должны забыть о совести и выполнять свой долг. Вы наемники! - Джеймс закончил эту речь, словом, которое так нравилось наемникам. - Огонь!

 Наемники открыли ответный огонь, но не все сразу, кто-то заколебался, особенно Гарл. Джеймс же не колебался, он не испытывал никаких эмоций, но знал, что не каждый сможет стрелять по мирным людям, женщинам и детям.

- Стреляйте, мать вашу, или вы хотите умереть вместе с ними?! - Зло прокричал Джеймс, что вывело наемников из ступора.

 Половину расстояния толпа в сто человек преодолела, но рабы часто выбывали из этой игры.

- Боб! Огонь! - Крикнул Джеймс, и показал пример выстрелив - адреналин вскипал в нем.

 Боб, подняв лежащую на боку картечницу, начал крутить ручку и раздался громкий треск, гильзы вылетали на Гарла, который лежал на земле, со слезами на глазах и держа в руках обоймы.

 Люди начали падать, как подкошенные, это заставило рейдеров остановиться, а рабам дало возможность притвориться мертвыми, если их не убило по-настоящему. Наемники, сделав залп, выглядывали из укрытий, смотря на эту бойню. В лагере раздался взрыв, но никто из них его не услышал, его только увидели, это был сигнал - остальные группы пошли в атаку.

 А люди все падали, пока не закончилась обойма, но секунд через пять, они снова начали падать. Джеймс посмотрел на своих и увидел, что у них по щекам у некоторых текут слезы, на что он отреагировал тем, что приказал стрелять в спины убегающим. Через пять минут никто не шевелился и наемники тоже. А минут через десять показались радостные наемники взявшие город, их было трое, но увидев поле, усеянное трупами, они перестали радоваться победе - больше половины трупов - рабы.

 Джеймс встал.

- Нужно добить раненых рейдеров и проверить выжил ли кто. Боб останься у картечницы вместе с раненым. - Сказал Джеймс.

 Он взял гильзовую винтовку, разобрал ее и положил ее в рюкзак, встал и пошел с винтовкой отца наготове. Джеймс перешагивал через трупы. Он хорошо отличал мертвых от живых, поэтому выстрелом прикончил раненого рейдера. В его черепе красовалась дырка диаметром десять-одиннадцать миллиметров.

 Рабы вставали и бросались на шею освободителям - десяти наемникам, которые ходили по полю, остальные десять дочищали город, о чем говорили одиночные выстрелы.

 Джеймс навел винтовку, на одну из таких благодарных и громко сказал:

- Все рабы, не подходите близко к людям с оружием и соберитесь около куста! - Джеймс указал пальцем на куст, находящийся на тридцать метров правее Боба.

 Раздался выстрел и Джеймс почувствовал жгучую боль в левом боку, у него подкосились ноги и он упал на колени и увидел перед собой стрелявшего в него: рейдер раненый в левое плечо, вскочил и собирался прикладом размозжить Джеймсу череп, но был убит его выстрелом. Джеймс не выронил винтовку и упал на землю, а рейдер упал перед ним, он был ранен в живот. Два врага, которые были не в силах пошевелиться, смотрели друг на друга с расстояния двадцать пять сантиметров. Их глаза горели так, будто они желали друг друга испепелить. Джеймс медленно, напрягаясь так, будто рука потяжелела в сотни раз, тянулся правой рукой к горлу противника. Он чувствовал пульсирующую боль в левом боку, чувствовал, что только ненависть к врагу не дает ему потерять сознание. Рейдер схватился за мачете. Он медленно поднял руку, которую в следующий момент прострелил Боб, потом рабы принялись топтать рейдера. Джеймс мрачно, как любил, улыбнулся и потерял сознание.

 

 

 

Глава IV

 Джеймс очнулся в чистой и просто обставленной комнате. Сквозь мутное стекло, признак достатка, проникал утренний свет.

 Всю "ночь" Джеймсу синились кошмары, он иногда просыпался, в которых Джеймс видел то Боба, то солнце, то лица людей, сам он нес какой-то бред, не в силах вспомнить, что именно. Он медленно приподнялся и обнаружил, что голый лежит под простыней, но обрадовался, что все его вещи разложены на стуле и вокруг него. Была даже винтовка, с прицелом, чему Джеймс крайне удивился.

Левый бок, чуть ниже ребер, сильно болел, каждое движение заставляло его сжимать челюсти.

- Эй. - Все что смог крикнуть он и повалился на кровать.

 Через несколько мгновений вбежал Боб и с ним незнакомый человек. Джеймс не смог скрыть удивления.

- Не волнуйся. Это доктор Сэм, он вылечил тебя. - Сказал Боб серьезно.

- Да? А сколько я "спал"? - Спросил Джеймс то, что больше всего его волновало.

- Месяц. - Так же продолжил Боб.

 Джеймс выругался и заметил, что Боб стал гораздо серьезней, на его лице появились морщины, и исчезла добродушность, но глаза по-прежнему горели потускневшим огнем и круги под ними выражали усталость этого человека. Доктор был сухощав, на вид ему было пятьдесят лет, но Джеймсу он не понравился, было что-то тщедушное во взгляде и его остром лице.

- Джеймс, давай я расскажу тебе все, что было, и у меня, да и "многих" есть к тебе просьба? - Спросил он разрешения говорить и сел на табуретку у окна, а доктора отправил восвояси.

- Давай, ты мне жизнь спас и спасаешь до сих пор, я твой должник. - Сказал Джеймс, поудобнее расположившись на кровати.

- Я надеюсь не только на это... - сказал он задумчиво и продолжил:

- В том бою с рейдерами мы спасли двадцать одного человека, но потеряли шестерых, среди них были двое из нашего отряда: Гарл и Быстрый, Быстрый умер от заражения крови, а Гарл... короче, ты был прав, когда сказал, что не нужно жалеть их.

 Джеймс мрачно улыбнулся, так что Боб на секунду остановился.

- У него оказалось, рейдеры возлюбленную похитили, ну или кем она ему приходилось, мы не знаем, не все он нам успел рассказать. Похитили года два назад, а он ее искал все это время. Узнав, что она в этом лагере, он решил участвовать в штурме, чтобы хотя бы смерть освободила ее. Она выжила среди рабов, но ее не выгнали на мясо, она спряталась со своим, как оказалось - мужем. - Боб произнес эти слова с презрением, а Джеймс нахмурился, - этот урод убил одного из наших, а его убил Гарл. Бедняга Гарл принял ее в свои объятья, а она воткнула ему нож под ребра. Умирая, он просил не убивать ее, и мы послушались его - мы заставили убить ее одного из рабов, который это с радостью сделал.

- Женщины величайшая опасность для воина, только они могут отнять свободу и жизнь, эффективнее любого мужчины. - Мрачно сказал Джеймс и, так же улыбаясь, продолжил, - поэтому дольше одной ночи я с ними не провожу, и то редко, драка - лучшая жена.

- Может быть, но моя сестра не такая. Хотя она уже никакая - ее убили. - Сказал, всхлипывая Боб.

- Не хотел задеть за живое. - Сказал Джеймс.

- Я бы сам сказал, это и есть моя просьба - отомсти. Она жила с мужем в "Железке", на деревню напали племена, они убили и сожрали там всех, я нашел на одном из кольев ее голову... племя терроризирует окрестности "Парижа", - говорил он, с трудом сдерживаясь, - да Джеймс ты в Париже, тут врач хороший.

- А я то думаю, что-то отделка дома не похожа на ту, что я видел во "Вратах в Рай". - Сказал Джеймс несерьезно, но серьезно продолжил. - Я бы рад помочь, но я еще не окреп, чтобы вырезать все племя.

- Время у тебя есть, никто не решится на это задание кроме тебя - трое уже не вернулись. - Боб сделал подобие улыбки. - Тебе нравятся подобные задания? А убить нужно одного человека - великого шамана. Ты его легко отличишь - говорят у него три руки, серая кожа, и еще много чего, говорят.

- Да, уж. Интересно. - Сказал Джеймс задумавшись. - Я согласен, плюс я твой должник. Спасибо за то, что сохранил винтовку, она мне дорога.

 Джеймс указал на полутораметровую винтовку с прицелом стоящую у стены.

- Не надо, я сохранил еще и твою пулю.

 Джеймс посмотрел на стол, там, рядом с гильзой от патрона к его винтовке, лежал сплющенный с одной стороны свинцовый шарик.

- Спасибо. Буду хранить его всю жизнь. - Сказал Джеймс задумавшись. - Но будет лучше, если ты возьмешь этот кусок свинца и гильзу, и сделаешь из них полноценный патрон. А пока я должен отдохнуть.

 

 Следующий месяц прошел скучно, очень, кроме того, что для лечебных целей он часто пил вино, иногда слишком много. В этих местах стало прохладней, усилились ветра. Джеймса перевели в гостиницу, он заключил контракт, на убийство чертового шамана, частью которого входила оплата его проживания в гостинице. Джеймс старался не закисать, но все равно большую часть времени лежал.

 Однажды правда, на исходе второго месяца, Джеймс проснулся от необычного оживления то ли внизу, то ли на улице. Необычным оно было потому, что вместо ругани и треска ломаемой мебели, что бывало, но крайне редко, были слышны восторженные возгласы.

 Джеймс спросонья, мягко говоря, сильно удивился, и, надев плащ, в штанах вышел из комнаты и спустился вниз, в баре было пусто, не было даже бармена, а рядом со ставками на столе лежали игральные кости - четыре и пять. И удивился еще сильнее прежнего, когда вышел: На улице собралось много народа, все глазели на шерифа и мера, рядом с которыми стояла дама, рядом с ней стоял человек в плаще, накинувший на голову капюшон. Именно дама всех так и напрягала, по-другому, кроме как дамой ее не назовешь. Одетая дорого и красиво по оценкам Джеймса, в чем-то вроде бордового корсета и блузки, приподнимающем ее грудь, в кожаных черных облегающих брюках и коричневой широкополой шляпе, на ногах были высокие сапоги, доходящие ей до колен, а на руках ее были перчатки из черной кожи, но Джеймс смог увидеть между рукавом и перчаткой, что у нее светлая кожа.

-" Она богата. Наверно едет в "Капитал"." - подумал Джеймс, подходя поближе. Несмотря на вечер, собралась куча народу. Ее повозку, для которой слово повозка звучало так, же грубо, как вьючное животное для лошадей, которые были запряжены в нее, лошади были большой редкостью и использовались либо богачами, либо по крайней необходимости.

 Кто-то, увидев Джеймса, поприветствовал его, это заметил мэр и сделал знак наемнику подойти. Джеймс подошел, запахнув плащ и скрывая боль, которую вызывала нормальная походка.

- Разрешите представить Джеймс Блэк. Профессиональный наемник, хотя вы наверно, слышали это имя. - Сказал учтиво Карл, мэр города.

- Да, Карл, вам везет, вас посещают интересные люди. - Сказала она приятным голосом.

 Джеймс увидел ее лицо, белая кожа, алые аппетитные губы и проницательные голубые глаза и выдающийся немного вперед кончик носа делали ее незабываемой, а локоны светлых волос придавали ее образу еще большую соблазнительность. На вид ей не больше двадцати пяти, с хорошей фигурой, что подчеркивала ее одежда, но небольшой грудью.

- Здравствуй Джеймс. Позволь представить, - Жанна Д'Арк, едет в "Капитал" из городов Севера, и ей может пригодиться такой человек как вы. - Сказал мэр, обращаясь к Джеймсу.

- Здравствуйте, господин наемник. - Сказала она с легкой нежностью в голосе, которую он приписал собственному ранению.

 Джеймс пожалел, что вообще проснулся, хотя она стоила, того, чтобы на нее посмотреть, но он чувствовал в ней какую-то угрозу.

- Привет. - Немного замявшись, сказал Джеймс. - Приятно, хоть изредка видеть таких красивых женщин.

 Она улыбнулась, обнажив белоснежные зубы.

- Да? - Спросила она пробираясь в глубину его души, не изменяя голоса и выражения лица. - Вы бы могли мне пригодиться, как наемник, может поговорим как-нибудь?

 Джеймс напрягся, он не любил, когда ему смотрят в душу, но ей он это простил, хотя ему что-то в ней не понравилось. И потому, что он увидел "свет", который прежде ни в чьих глазах не видел, кроме ее голубых и внешне ледяных глаз, отражающих солнечный свет.

- Не сейчас, я еще не выздоровел, после очередного ранения. - Сказал он и, улыбнувшись, произнес:

- Разрешите удалиться, а то я неважно себя чувствую. До свидания.

- Да. - Сказала она.

- Отлеживайся Джеймс, у тебя задание скоро. - Напомнил мэр и обратился к даме, когда Джеймс развернулся. - Получил рану во время прошлой вылазки, когда они разгромили банду рейдеров. Проходите, я вам все расскажу.

 Джеймс, молча, зашел в свою комнату. Его одолевали тяжелые мысли, которые не были ему свойственны, и которые подстегивались болью в боку.

-" Она надолго мне запомнится, будет хоть кого вспоминать длинными холодными ночами. - подумал Джеймс и улыбнулся на мгновение. - Мэр или шериф приударили за ней, и тот, кто победит - счастливчик. Хотя она несколько молода для сорокапятилетнего Карла, а шерифу подойдет, хотя этот тип мне не нравится, да и Карл тоже. Если же она окажется не только красивой, но и умной, не дав им не шанса, то следующее мое задание будет связано с ней."

 Джеймс лежал в кровати и думал о ней, и пока в ней его привлекала не только красота, но и опасность, которую он в ней почувствовал. Его пугало то новое ощущение, которое в нем вызывала она, но он не считал его новым, он относил его к ощущению опасности.

 

 Глава V

  Джеймс уже пятый день в пути, вдалеке виднелся дым от костров, уходящий в небо глубокое и свидетельствующий о возможном поселении. Он шагал по песку, ноги устало ныли - он проделал большой путь пешком. С едой было трудновато - стрелять нельзя, а еды еле-еле хватит на пять дней. На песке росло много разных колючек, некоторые из них цвели. Иногда попадались кости какого-нибудь животного, иногда лужа или намек на него в виде потрескавшегося ила, тогда Джеймс рыл небольшой лопаткой и жадно пил - вода дорога в этих местах. Тут не было крупных насекомых, которые водились в лесах, а из крупных животных встречались изредка только верблюды и местный вид стадных парнокопытных, которых защищал от жары густой покров из жесткой шерсти.

 Джеймс двигался аккуратно - местные жители отличались животными чутьем, выносливостью и жестокостью. Бок не давал о себе знать, уже десять дней назад он перестал болеть и от раны остался только розоватый шрам. Этим утром на небе были облака, но они ушли, не дав живительной влаги.

 Пустыня была безмолвна, небо чистым, казалось, что это идеальное место для смерти, Джеймс был согласен с этим, только с одной поправкой - не его смерти. Через два часа, он оказался неподалеку от деревни, и рассматривал ее лежа на бархане: Джеймс насчитал десять шатров, среди них один выделялся слишком сильно - красиво расписанный, Джеймс не видел рисунков, а днем смотреть через подзорную трубу-прицел, он не решался из-за возможности того, что дикари увидят блик. Вокруг этого шатра лежали какие-то кости и стояли тотемы. Посередине деревни стоял большой тотем, а перед ним, что-то вроде трона и стол, а еще дальше костер. Черные точки людей сновали по деревне.

 Джеймс поглубже лег в песок, накинул на голову поверх кепи песочного цвета платок и, благодаря такого же цвета плащу, хорошо сливался с местностью. До вечера оставалось пять часов, и Джеймс решил ждать. Было очень жарко, казалось, что вся вода из него вышла в одежду, поэтому Джеймс, изредка позволял себе пить. Через пять часов Джеймс почувствовал, что солнце уходит. Он посмотрел направо и увидел, что солнце начинает проваливаться за край света. В деревню пришли человек двадцать, пятеро из них постоянно получали удары и несли на носилках двух мертвых. Вся деревня выбежала им на встречу. Джеймс наблюдал за этой суматохой, но ничего интересного не увидел, кроме того что зашло солнце, и того что те пятеро не рабы, а пленные. Солнце ушло, облив, перед заходом, мир кровью. Джеймс достал винтовку и собрал ее. Кроме нее, двадцати патронов и мачете Джеймс с собой из оружия ничего не взял. Во-первых, чем меньше он несет, тем легче дорога. Во-вторых, чем меньше он несет, тем проще убежать. В-третьих, он посчитал себя достаточно состоятельным, чтобы покупать патроны на эту винтовку.

 Джеймс взглянул сквозь прицел, который по краям стекла сильно искажал изображение. Джеймс потратил патронов двадцать на пристрелку и понял, что на каждые метров сто, пуля летит ниже примерно на пять миллиметров, а максимальная дальность стрельбы по прицелу получилась пятьсот метров, что в два с половиной раза больше, чем дальность стрельбы у обычной винтовки, стреляющей патронами с бумажной гильзой. А при калибре чуть меньше двенадцати миллиметров она являлась убойным оружием. Пока время шло, он разулся и сложил ботинки в рюкзак. Джеймс отвел рукоять затвора назад и достал патрон, держа затвор в таком же положении, он достал из кармана патрон, по пуле в котором была проведена полоса, эта пуля была сделана из куска свинца, который побывал в Джеймсе.

 Когда стемнело, Джеймс увидел не совсем то, что он хотел:

 Толпа развеселилась и начала жарить и пленных и их погибших собратьев, на костре, оставив одного из пленных в живых. Джеймс довольно хорошо его видел, на лице бедняги выражалась крайняя степень ужаса. Минут через двадцать вышел шаман. Боб был прав, его трудно было не узнать: серая кожа лица и двух рук, на нем была накидка, которая по форме и виду напоминала его вигвам, на лбу был нарисован третий глаз. Но Джеймса больше поразили его настоящие глаза, чем-то они напоминали глаза той твари, которую он однажды убил у "Пыльных Дорог".

 Шаман, как его называл Боб и остальные, уселся за свой трон, к нему подвели пленного, дрожащего от страха. Люди - человек пятьдесят начали танцевать. До Джеймса доносился громкий шум издаваемый толпой. Вдруг шаман дернулся и пленный, пятясь назад, упал весь в крови. Присмотревшись Джеймс увидел, что между складками его накидки просунулась третья рука, которая была больше похожа на руку того существа и судя по всему в этой руке заключалась его сила. Он что-то кричал своим соплеменникам, яростно дергая головой и сверкая желтыми глазами, по его руке текла кровь, а на белой сверху накидке остались багровые пятна, которые сливались с красной ее половиной. Джеймсу казалось, что истекающее кровью сердце, все еще бьется, но это скорее от того, что шаман яростно им размахивал. Закончив свою речь, он яростно впился в него зубами, что служило его соплеменником сигналом к трапезе. С огня достали жарившихся там, на вертелах людей, которым они прокалывались насквозь от рта, до сфинктера. Ели все от маленьких детей до стариков, которых было очень мало. Они вели оживленную беседу, как будто ели свинину или вообще фрукты. Того, которого убил шаман, подали сырым - он считался деликатесом и был разрезан на тонкие ломтики. Среди внутренностей, особенно ценилась печень и сердце, как у всех "хищных" этого мира.

 Джеймсу надоело смотреть в прицел, то место, к которому он прикладывался, уже болело. Джеймс просто наблюдал и даже с расстояния в пятьсот метров шаман был виден. Через полчаса он встал и ушел - все последовали за ним, скоро на улицах остались только часовые. Джеймс заметил, что перед сном все до единого жители деревни молятся. Они зажигают, что-то в доме, так что их тени видно на стенках вигвама и шаман не отличился, правда, тени были направлены на восток, и Джеймсу пришлось переместиться, чтобы видеть тень шамана перед собой. Надо было действовать, и Джеймс решил рискнуть - выстрелив по тени, он мог попасть в шамана, но была высока вероятность его не убить, зато была высока вероятность уйти. Джеймс решил, что если промахнется, будет стрелять в шатер, пока его не убьют.

 Джеймс прицелился, голова шамана находилось на уровне самой нижней отметки, ветра не было. Джеймс задержал дыхание и плавно нажал на спуск, плотно прижав приклад к плечу. Он почувствовал отдачу всем телом и немного глазом. После выстрела он продолжал смотреть в прицел: судя по тени, шаман упал, а дырка на ткани находилась там, где до этого находилась его голова. В деревне поднялась паника. Джеймс закинул винтовку за плечо и принялся бежать. Он знал, что эти дикари хорошие следопыты, и они иногда этим зарабатывают и в городах. Джеймс бежал босиком по песку - он знал на собственном опыте, что по нетвердой почве лучше всего бежать босиком.

 Джеймс бежал со всех ног не торопясь, поддерживая хороший темп бега, а главное его равномерность. Надо не сбить дыхания, чувствовать ритм сердца, вдохов, шагов, и не сбивать его. Пробежав минут двадцать, он обернулся: если луна не подводит, его настигали, они находились в двух километрах от него. Джеймс знал, что они бегут налегке, и они выносливее. У него начали уставать мышцы ног и рук. Справа в километрах трех Джеймс увидел руины гигантского города, он понял, что все, что не говорили про города - слухи, хотя и правдивые, но то, что его сожрут эти дикари, было фактом, если он не убежит. Если б их было поменьше, он бы их перестрелял, но их было около пятнадцати человек.

- Шамана они и вправду боготворили. - Сказал вслух Джеймс, смотря на них и повернувшись к городу, с неохотой к тому, что ему предстояло сделать, произнес:

 - Придется рискнуть.

Он бежал не оборачиваясь - не было смысла, догоняют - не поможет, но мешает бежать. Поэтому Джеймс бежал, выжимая предел из легких и мышц. Город был засыпан песком и из него величественно возвышались серые руины гигантских зданий, а улица, на которую забежал Джеймс, могла уместить не одну деревню. Подбежав к условной границе города, Джеймс остановился, дикари тоже, они не решались войти в город. Он обул сапоги, прицелился в самого разговорчивого и выстрелил. Разговорчивый упал, а дикари побежали на Джеймса.

- "Не хотел долго ждать их совета." - оправдался перед собой Джеймс и побежал по широкой дороге.

 В городе было темнее, особенно было темно в узких улочках. Он пробежал сто метров и свернул в закоулок. Здесь он перешел на шаг и, зарядив винтовку, пошел вперед, держа ствол перед собой - непривычная темнота и давящая высота руин пробуждали в Джеймсе животные страхи. Он не мог поверить рассказам отца, что когда то эти мертвые города были центрами жизни. Он не хотел, чтобы здесь его похоронили, не говоря о жизни здесь.

 Пройдя шагов десять, он услышал странные и жуткие завывания. Джеймс всегда спокойный заволновался. А через мгновение понял, что заблудился. Поэтому он просто шел вперед. Через двадцать минут он зашел в тупик, потом свернул направо и оказался на широкой улице. Вдалеке на ней виднелись жуткие зеленые фосфорифицируюшие пятна и некоторые из них шевелились, а некоторые поближе напоминали глаза или ими и были. Тени, словно призраки прошлого, которые принадлежали убитым им людям и мечтали отомстить. И шепот, слова, которые он не мог понять, иногда ему казалось, что шепот исходит от него самого, а иногда, будто он слышит голоса отца и матери. Джеймс почувствовал ужас и желание жить. Сердце его бешено забилось и, услышав неподалеку от себя странный вой, он отдался в руки животного, пробудившегося внутри него, и побежал сломя голову, вцепившись в винтовку до боли в пальцах. Через неизвестный ему промежуток времени он оказался в на какой-то узкой улочке и увидел, что один из входов руины имеет более или менее целую дверь, он открыл дверь, оказавшуюся не запертой, и забежал туда. Забежав, он вздрогнул от неожиданности, на самодельной кровати под слоем паутины и пыли, покрывающем все в этой комнате, лежали два трупа, а точнее две мумии. Джеймс обрадовался трупам, то ли из-за того, что они мертвы, то ли из-за того, что мумии напоминали людей. Он закрыл за собой на засов дверь и, приходя в себя начал осматриваться.

 На противоположной стороне стены были видны следы заваленного камнями входа. На деревянном столе, ручной работы, под слоем пыли стояла рамка для фотографий и лежали четыре книги друг на друге, по обложкам которых было видно, что вряд ли стоит их открывать. Единственной надписью сохранившейся на этих книгах, была надпись на боку самой толстой из них, словно лучи солнца брызжущие сквозь туман, потускневшим золотом выделялась надпись и хоть одну из букв - Б не было видно, Джеймс понял значение слова: - Библия.

 Отдышавшись, Джеймс почувствовал легкую слабость, после нервного и физического напряжения, он все еще находился в неадекватном состоянии, но теперь не страха, а полного безразличия к тому, что может произойти. Пока он осматривал комнату, вой то удалялся, то приближался, иногда, когда он оказывался слишком близко - вой переходил в рычание.

 Джеймса привлекла рамка, она была из облезшего пластика, покрытая толстым слоем пыли. Он аккуратно положил рамку на стол, но когда он поднял ее, опора отвалилась. Джеймс протер с максимально возможной осторожностью стекло и увидел под ним посеревший портрет, нарисованные невероятно реалистично, хотя раньше люди многое могли,  на котором были изображены два человека: женщина в белом платье и фате на голове, крайне неудобном, как подумал Джеймс и ненужном, и мужчина в черном костюме, белой рубашке и бабочке, и цветком у левого кармана пиджака, богач по его мнению. На портрете мужчина одевал женщине кольцо на палец,  и они оба улыбались. Он посмотрел на тела - они лежали, держась за руки, и на их руках были похожие кольца.

 Джеймс пришел в себя и выругался. Он сел в угол, держа в руках винтовку, и прислушивался к звукам, доносившимся снаружи. По его щекам потекли слезы: он вспомнил отца и мать, они погибли вместе, а он жив. Потом он вспомнил Жанну и ее улыбку, но тут же отогнал эту мысль прочь по двум причинам: женщины разрушают мужчин, лишают свободы и второй, полностью ей противоположной, которую он неожиданно для себя придумал - вряд ли он достоин ее. Да и жил он без смысла. Задание за заданием, а дальше ничего - пустота. И почему-то впервые захотелось спокойствия. Не такой бы хотели видеть его жизнь родители. Когда он последний раз счастливо улыбался, задумывался о будущем? Он оказался трусом и не тем, кем себя считал. Зачем тогда жить?

-"Я не бессердечен, я боюсь умереть, я трус.- Джеймс утер лицо рукой. - Я не знаю зачем жить? У меня нет цели, я умею только уничтожать. И я навсегда останусь таким, а эти люди понимали больше, чем я, все те люди... Я не знаю прав ли я был, - Джеймс вспомнил, как расстреливали рабов, как он убивал, за то, что кто-то кому-то помешал, - и никто не скажет, что я был прав."

 Джеймс встал и приставил ствол к подбородку, холод металла приятно обжигал кожу. Он прислушался к очередному вою и задумался, через секунду мрачно сказал сам себе:

-Да, печально... Я понял, что нет в жизни смысла и, то, что он зависит от того, как посмотреть. Но я знаю одно, что я не изменюсь, что по своим принципам - я не достоин жить. Как, я всегда считал: если смерть улыбается тебе, улыбнись в ответ. - Сказал он и хладнокровно нажал на курок.

 

 

 Глава VI

     Полил сильный ливень. Джеймс упал спиной на песчаную землю и лежал под дождем. Капли воды приятно били его по лицу. Внезапно Джеймс вспомнил про винтовку и, сняв с себя плащ, завернул в него винтовку. Завернув винтовку и положив рядом с ней рюкзак, Джеймс лег и смотрел на тучи. Крупные капли били по лицу, заставляя закрывать глаза.  Кожа Джеймса жадно принимала влагу, после семи дней без воды.

-"Почему я не умер вчера?" - Подумал Джеймс, и это был его единственный вопрос, который мучил его все это время. Винтовка дала осечку, вместо выстрела ударив его пулей в подбородок, на котором остался синяк, твари выли вокруг, но не ворвались в комнату и не поджидали Джеймса в засаде.

 Джеймс пытался дать этому простое объяснение, но в голову лезли мысли о Боге, о котором он слышал от отца и о Библии, которая рассыпалась в прах, когда он попытался ее открыть, Джеймс смог прочесть несколько отрывков, которые жадно вглядываясь в рассыпающиеся листы, запомнил: "Зрячий, да не увидит, слышащий, да не услышит." "Любите друг друга." "Неси свой крест." "И сказал Иисус о фарисеях: - Слушайте, что они говорят, но не делайте того, что они делают."

 Он долго обдумывал все это и решил, что Бог, может быть, и есть, а если нет, то жизнь все равно ему осталась. У него было, чем заняться - Джеймс решил, что потратит жизнь на то, что хотел сейчас больше всего: владеть той дамой, духовно и физически. Сыграть стоило, раз жизнь теперь всего лишь ставка. Смерть простила ему первое поражение, нехорошо было бы отказываться от ее подарка.

-"Лучше один раз сыграть по-крупному, чем всю жизнь играть по мелочи."- подумал Джеймс и заметил, что лежит уже в луже. Тогда он встал и побрел с единственной целью - дойти до города.

 

 Через пять дней измученный и голодный, Джеймс дошел до города, вокруг которого стояли лачуги крестьян и паслись стада овец и свиней, ворота были открыты и он спокойно вошел. Джеймс тяжелыми шагами зашел в гостиницу и, войдя, снял кепи.

 В баре, сидели десять человек, и за отдельным столом Боб, врач и шериф. Они собрались радостно встретить Джеймса - на столе стояла выпивка и еда, но когда Джеймс снял кепи, улыбки послетали с их лиц и они остановились на своих местах.

- Что? - Устало спросил удивленный Джеймс.

- Ты поседел. У тебя волосы спереди седые. - Сказал Боб, подходя к нему.

 Джеймс улыбнулся своей мрачной улыбкой, поздоровался с Бобом и сел за стол.

- Я убил его. - Сказал он спокойно, откупоривая бутылку вина из местного винограда, который неплохо растет в этом климате и который является визитной карточкой "Парижа". - А где Карл?

 Боб сел на свое место, в зале стояла тишина и десять человек, которые сидели на соседних столиках вместе с барменом, молча, наблюдали за ними.

- Убили Карла. - Сказал прискорбно шериф. - Я исполняю его обязанности.

- Да. Ну, тогда плати. - Произнес Джеймс, как будто ничего не произошло.

- Как я узнаю, что ты убил Шамана? - Спросил недоверчиво шериф.

 Сидящие в зале начали перешептываться, кто-то сказал, что "Джеймс, какой-то мрачный", а доктор, видя, что он не нужен, извинился и ушел.

- Узнаешь. - Сказал Джеймс и посмотрел ему в глаза. - Или ты мне не веришь? Мы с Карлом договаривались...

- Теперь я мэр и договариваться ты будешь со мной. - Сказал шериф, который сидел в неплохом коричневом костюмчике, не сняв шляпу. - Это Карл вас, наемников, любил, из-за своего прошлого, но я то знаю, что вы все бандиты, поэтому пока не удостоверюсь - не заплачу.

- А не ты ли Карла грохнул? - Спокойно ответил Джеймс и посмотрел ему в глаза.

 Джеймс почувствовал руку Боба на плече, который сказал:

- Не ссорьтесь господа. Джеймс ты устал, пойди, отлежись. - Обратился он к Джеймсу и продолжил шерифу. - Извините его, он устал.

- Да, нет... Он привык быть лучше всех и строит из себя героя. - Вспылил шериф и посмотрел Джеймсу прямо в глаза. - А видите, встретив опасность сразу усрался, аж поседел. Что, Джеймс, шакала встретил ночью?

- Нет, сейчас. - Сказал спокойно Джеймс. - Давай решим, кто трус в честном бою, хотя надо было тебе голову снести прямо сейчас. Выбирай оружие.

- Ты не посмеешь, я мэр. - Зло сказал шериф.

- Боишься? - Усмехнувшись ему прямо в лицо, сказал Джеймс.

- Нет, таких ублюдков, как ты не боюсь. - Вставая, сказал шериф.

 Джеймс резко встал и что было сил, ударил его в лицо. У шерифа из носа брызнула струя крови, и он, хватаясь за него руками, нагнулся. Джеймс схватил винтовку и снял с предохранителя. Поняв, что происходит, его попытался остановить Боб.

- Не надо Джеймс...- Сказал он и был остановлен стволом, направленным на него.

- Только попробуй и тогда точно, кто-нибудь умрет. - Зловеще сказал Джеймс.

 Эта фраза подействовала на всех и на тех двоих, что повставали из-за столов. Джеймс, тыкая стволом винтовки, вывел истекающего кровью шерифа на улицу. Через минуты две собралась толпа вокруг них.

- Этот человек не хочет платить мне по договору с Карлом, по которому плата была обещана по прибытию. Мало того он оскорбил меня и всех наемников. - Громко и спокойно сказал Джеймс. - Так он еще мог убить Карла, посмотрите в его шакальи глаза!

 Толпа вокруг зашумела, завязался спор, кто-то говорил, что Джеймс прав, приводя веские доводы, его оппонент отвечал не менее веско. Вскоре толпа разделилась на два лагеря и некоторые уже требовали суда. Джеймс внутренне улыбался, смотря на толпу, но на лице ничего не отражалось, оно было спокойным, а пепельно-зеленые глаза рассматривали людей, не отрываясь от шерифа.

- Телохранители! - Крикнул шериф, но видя, что никто не откликнулся, Джеймс понял, что это должны были быть те двое, что встали из-за стола, когда он ударил шерифа, шериф обратился к толпе. - Будьте людьми, разве вы позволите этому убийце и животному убить меня?!

 Толпа затихла, но кто-то крикнул:

- А у тебя совесть чиста?

 И толпа снова зашумела, Боб прорвался сквозь толпу и попытался подойти, но был остановлен взглядом Джеймса, пытался, что-то сказать, но был заглушен толпой, тогда он начал жестами и мимикой показывать, что не надо Джеймсу делать то, что он собирался.

- Вы желаете суда? Вы желаете дуэли?! - Прокричал Джеймс, и толпа потихоньку затихла. - Но ничего этого не будет.

 Джеймс нажал на курок, и на этот раз винтовка не дала осечки. Шериф упал головой в дорожную пыль, и кровь медленно растеклась под ноги Джеймсу. Толпа затихла совсем, а Джеймс, воспользовавшись моментом, перезарядил винтовку.

- А теперь позвольте уйти. - Сказал он и поймал себя на том, что давно так не улыбался до этого.

Толпа молча расступилась, и он прошел сквозь нее, а потом задумчиво спросил:

- А через сколько дней после отъезда той дамы умер Карл и куда она уехала? - Спросил Джеймс так, как будто ничего не было.

- Один. "Капитал". - Получил Джеймс короткий ответ.

 

 Глава VII

 С небольшого холма Джеймс видел "Капитал", вокруг этого гигантского населенного города, находились такие же по размерам трущобы. Среди них выделялись довольно богатые кварталы и совсем бедные лачуги и руины, в которых жили люди. Этот город был построен на месте небольшого городка, стоявшего здесь до "Апокалипсиса". Вокруг трущоб стояли группами дома крестьян, вокруг которых паслись стада и фермы, с небольшими полями. Но от самого города их отделяла высокая стена и вышки со стрелками. Джеймс понял, что из "Пяти Свободных Городов", только "Капитал" является городом, а остальные - ощетинившиеся стенами или укреплениями деревни-переростки. Хотя "Париж" - довольно уютный городок с населением в тысячу человек, с пригородом. По оценкам Джеймса в "Капитале" жило около десяти тысяч человек, с пригородом.

 Джеймс видел два центральных здания города - четырехэтажную гостиницу, стоящую в центре и по архитектуре похожую на остальные здания в городе и городскую ратушу - большое здание, светло-серое, оставившее на себе следы "той" цивилизации, и на котором, как видел Джеймс в прицел, еще над входом висели большие красные буквы, среди которых выделялось слово: Капитал, которое находилось немного правее предполагаемого центра надписи.

 Джеймс подошел со стороны главного входа, где трущобы были чуть богаче, а по краям дороги стояли торговцы и предлагали свои товары: еду, одежду, оружие, себя, словом то основное, что покупалось в этом мире.

 Пока Джеймс шел по широкой дороге, по которой туда сюда сновали люди, причем всех мастей: наемники, рейдеры, священники, бедняки, крестьяне, и даже проскакал один всадник и медленно прополз караван, Джеймсу успели предложить поесть лучшей еды в округе, которая, иногда была даже ничего, купить оружие, среди которого Джеймс бы выбрал только топор, и то для рубки дерева, предложил свои услуги какой-то больной дистрофией или, чем-то в этом роде малый, и клеилась какая-то девица, которую даже после ванны и недели с нормальной кормежкой, он не сильно захотел увидеть утром, спросонья, рядом с собой, но малый заглядывался на нее.

 Джеймс увидел, что из всех, кто ходит по этой оживленной дороге-рынку, в город заходит только малая часть. И еще, то, что в толпе, часто встречались неплохо одетые вооруженные молодчики, с синей повязкой на левой руке, каждый из которых счел своей обязанностью недоверчивым взглядом осмотреть Джеймса. Конечно, в крупных городах, в которых он побывал, он видел и местную полицию, и бедняков, но чтобы так организованно и много - никогда.

 Джеймс подошел к  пареньку, который, видимо, собирался что-то украсть с прилавка с различной выпечкой, и дернулся от голоса Джеймса.

- Парень. - Сказал Джеймс негромко, положив руку ему на плечо. - Не бойся, мне все равно, как ты зарабатываешь на жизнь. Лучше скажи, что "особенного" в этом городе.

 Парень, с короткими каштановыми волосами, которому было лет тринадцать, или чуть больше на вид, в грязной светлой рубахе и коричневых кожаных потрепанных штанах, успокоился и сказал, и осторожно сказал:

- Скажу, а может вам проводник нужен?

- Не особенно, но я буду "благодарен" тебе за информацию. - Сказал Джеймс, поняв к чему он клонит, и достал из кармана плаща кусок свинца в сто грамм, в глазах паренька загорелся огонек.

- Сэр, - сказал он видимо, как привык обращаться к "господам", - в город можно попасть только имея много денег или пропуск от мэра.

- На как получить пропуск, если мэр в городе? - Спросил Джеймс, продумывая попутно варианты, как воспользоваться первым вариантом.

- Давайте, отойдем, а то полицейские очень настойчивы, любят взятки и произвол. - Сказал парень и пошел за прилавки.

- Ну, давай. Но если попытаешься меня обокрасть, тебе не жить. - Сказал Джеймс так, как говорил минуту назад.

 Пройдя за прилавки, Джеймс увидел нищету. Кричащую, как только можно кричать. Все крестьяне и ремесленники жили в деревнях за городом или те, кому повезло больше, в городе.

- Сэр. Неподалеку у главного входа, есть бар, "У входа", там собираются все наемники и те, кто хотят попасть в город, мэр присылает туда людей, которые отбирают людей, для работы. - Сказал парень и задумался. - Город делится на две части - рабочую и живую. В рабочей стоят предприятия, на работу в которых сгоняют нас, бедняков, а в живой живут и занимаются своими делами богачи. Деньги есть свои - медные и латунные монеты с изображением буквы "С" на одной стороне, и с таким же, только вдавленным на другой, весом они по пять грамм, и...

- Не надо больше, все понятно. - Джеймс остановил тираду парня и, протянув ему пять гильз среднего размера, - а ты не видел, не проезжала ли тут одна богатая дама, на повозке из дерева с крышей и с окнами, занавешенными красной тканью, со слугой в капюшоне, ведущем двух мощных коричневых лошадей?

- Ну... - сказал парень, припоминая и получив от Джеймса маленький блестящий камень, парень сразу заговорил. - Да помню, два с половиной месяца назад это было, хотя тут много людей проходит, хорошая такая повозка, и слуга, мрачный такой, в капюшоне, черной накидке... оттолкнул двоих желающих предложить свои услуги. Полицейские на входе подошли к повозке и, заглянув вовнутрь, сразу стали такими вежливыми и открыли ворота. Повозка потом выехала еще раз, но вернулась обратно, дней пять назад. И еще при въезде он ссадила одного наемника, а при выезде взяла двух.

- Хорошо. Спасибо. - Сказал Джеймс и улыбнулся.

 Парень посмотрел на Джеймса и пошел радостный куда-то в трущобы. Джеймс постоял, подумав, но потом услышал его крик. Когда Джеймс прибежал на место, парню выворачивали карманы три парня, старший из которых был чуть младше Джеймса, но выглядел совсем по-другому: тупость в глазах и на лице, при каждом его слове казалось, что он чем-то недоволен, он был чуть выше Джеймса и неплохо физически развит, но плохо одет, грязен.

- Что тебе надо? Иди своей дорогой! - Прорычал парень, увидев Джеймса, и выхватил дробовик, а два других схватились один за кусок трубы, а  другой топор. Паренек, воспользовавшись ситуацией, подбежал к Джеймсу и встал за ним.

- Не трогайте паренька. - Холодно и с угрозой сказал Джеймс.

- Ты тоже попал. - Сказал парень зло и взвел курок. - Везет нам парни.

 Джеймс выхватил дробовик, по сравнению с которым, у парня был в руках кусок трубы.

 Парень слегка опешил, но, не видя у Джеймса винтовки, как у большинства наемников он счел его легкой добычей. По их ушам прошелся крик испугавшейся женщины, который отвлек бандитов. Джеймс нажал в этот момент на курок, и парень оказался изрешечен, струи крови брызнули из множества дыр на его теле и шее, он, захлебываясь ей, рухнул на землю. Женщина закричала еще громче, но не в силах сдвинуться с места с ужасом наблюдала за истекающим кровью бандитом.  Его товарищи вначале хотели убежать, но увидев, что единственное оружие Джеймса разряжено осторожно пошли на него. Джеймс вложил дымящийся дробовик обратно под плащ и выхватил мачете.

- Нужно бежать. - Сказал паренек.

- Нет. - Прорычал Джеймс в порыве ярости и кинулся на двоих.

Они не привыкли к таким поворотам событий, а Джеймс не привык отступать. Женщина в этот момент очнулась и поспешила удалиться. Так как бандиты пытались обойти его с двух сторон, Джеймс кинулся на того кто был с топором. Тот взмахнул топором, Джеймс, отскочив в сторону и вперед, воткнул ему мачете в горло, с такой силой, что оно, перебив шейные позвонки, выглянуло с другой стороны. Джеймс отскочил назад, выдернув мачете, противник обрызгал его кровью и упал с открытыми глазами. Джеймс глянул, на другого. Тот, вспомнив про дробовик, бросив трубу, поднимал вышеупомянутый дробовик. Джеймс метнул ему в плечо мачете, которое вошло на треть, парень издал дикий вопль и попытался, не разгибаясь выдернуть мачете, но в этот момент Джеймс подбежал и ногой ударил по рукояти, бандит отлетел в сторону, мачете вошло по рукоять, и он, пустив изо рта пену, смешанную с кровью, испустил дух.

-"Люблю это оружие." - Подумал Джеймс, подходя к трупу.

- Стой! - Услышал он слегка неуверенный окрик и, опершись ногой о труп, с некоторым трудом выдернул мачете. Потом он обернулся, в него целились с винтовками в руках, два молодчика с синими повязками. Паренька уже не было.

- Стой! Будем стрелять. - Сказал один из них, побольше и в серой шляпе.

- Да? - Спокойно и с недоверием в голосе спросил Джеймс. - Меня пытались убить и ограбить, а вы в меня стрелять будете. Да где вы были?

- Мы? Мы несли службу, а вот ты что здесь делал? - Ответил представитель закона в шляпе.

- А разве ваше это дело, ваше дело нести службу. И поддерживать порядок, везде. - Спокойно продолжил Джеймс и обтер об нижний край плаща кровь с мачете, а потом вложил его в ножны.

 Вокруг, видя, что опасность миновала, начали собираться зеваки.

- Назовись! И стой на месте. Положи оружие перед собой. - Наоборот проговорил главный.

- Джеймс Блэк. Этого вам с головой хватит. - Сказал Джеймс и, сняв кепи в легком презрительном поклоне, продолжил. - А теперь позвольте откланяться господа.

 Вначале представители закона недоверчиво взглянули на Джеймса, мало ли кто будет называться именем довольно известного наемника. Но когда Джеймс снял кепи, тот который молчал, сказал другому:

- Это он. Я слышал в баре, один из наемников рассказывал, что Джеймс Блэк вернулся после убийства Шамана с сединой, а потом убил там шерифа. Кстати, племена прекратили набеги.

- Да. Извините господин Джеймс. Но будьте осторожны и не ввязывайтесь неприятности, а то придется вас арестовать. - Сказал полицейский, и они оба опустили винтовки.

- Вы тоже извините, пришел и сразу нашумел. - Сказал Джеймс и улыбнулся. - А вам стоит отдать должное, таких вежливых представителей закона я нигде не видел, хотя много, где был.

- Ну, это наша работа. - Сказал главный спокойно.

 Все начали расходиться, молчаливый успел прихватить двоих из них и заставить убрать трупы, а Джеймс подошел к главному.

- Может, проведете меня до ворот, чтоб я опять кого-нибудь не завалил, я не местный все-таки. - Сказав это, Джеймс положил ему в руку небольшой блестящий камушек - драгоценности и золото, все еще манили людей, особенно в крупных городах.

- Пройдемте. - Сказал коп Джеймсу и отдал несколько приказаний своему напарнику.

 

 Джеймс без приключений, под добровольным конвоем оказался в городе. Большие, пышущие излишествами дома, на улице попадались такие же люди. Все кроме слуг, полиции и служащих были одеты, достаточно нерационально. Джеймс осознал, что четыре остальные города в этом союзе, да вообще все города по сравнению с этим - бедные захолустья, правда, как Джеймс убедился, этот район не был очень большим, большую его часть составлял другой - тот в котором трудились на различных предприятиях бедняки. В городе было три больших гостиницы, десять особняков, даже два игорных дома, бордель и несколько магазинов, не считая основных зданий: ратуши, нескольких мастерских, конюшни и водонапорной станции, вместе со зданием обслуживания города (там жили и работали: слуги, дворники, почтальоны и др.). Джеймс, поддаваясь инстинкту, не смог устоять перед магазином оружия, но оказался несколько разочарован поначалу - большая часть оружия напоминала больше украшения или игрушки, хотя были и, по мнению Джеймса, произведения искусства - полуавтоматическая пятизарядная винтовка, с вороненым стволом и деталями из красного дерева. Были хорошие двустволки и даже трехствольные ружья, а на постаменте стояла картечница, блестящая восьмью стволами, а рядом с ней стояли в ряд пули, несколько более крупные, чем их сородичи, которыми косили рабов, под лагерем рейдеров. Все патроны на витрине блестели металлом, маня веющей от них, особенно крупнокалиберных, мощью. Были пистолеты, компактные и не очень, причем хорошего качества, но красивые. Пистолеты не пользовались популярностью у "простых" людей, из-за того, что с большим успехом можно было стрелять из дробовика, который чаще всего напоминал сильно утрированный пистолет восемнадцатого века. Зато Джеймсу понравилась их компактность. Были настолько маленькие, что Джеймсу вначале показалось, что это какая-то странная деталь. Указательный палец Джеймса с трудом нажал бы на курок.

- Женский вариант. - Сказал продавец, видя удивленный взгляд Джеймса, то ли из приличия, то ли из-за нежелания видеть в своем магазине этого варвара.

- А. Ничего себе. - Сказал Джеймс и посмотрел на продавца, который сохранил нейтральный взгляд. - А им вообще можно убить?

- Да. - Сказал продавец и мельком глянул на охранника, сидящего в углу, Джеймс это заметил, но вида не подал.

- Честно сказать, мне тут понравилась только вон та винтовка, - Джеймс показал на многозарядную, - и картечница, как то мы с такой, но похуже, как-то раз закосили рейдеров.

 Продавец вежливо улыбнулся:

- Хотите приобрести, что-нибудь?

- Да у меня денег не хватит, хотя... сколько стоит многозарядка? - Спросил Джеймс.

- Пять тысяч "С", что-то по их стоимости. - Ответил продавец.

- Я позже зайду. - Джеймс улыбнулся и вышел.

-"Двадцать пять килограмм меди, да за эти деньги я себе деревню куплю." - негодовал Джеймс.

 Он вышел на, какую-то площадь, засаженную растениями и с искусственным водопадом, на которой вдоль, стояли скамейки. Джеймс сел на одну из них и задумался.

-" В своем костюмчике, с пятнами крови, я наверно сильно выделяюсь и незамечено перемещаться не смогу, нужно купить одежду, а то моя износилась совсем. При самых жестких ценах, я смогу продержаться здесь, под видом состоятельного человека с неделю. За это время, я должен все с ней решить." - Джеймсу предстояло рискнуть всеми пожитками, всем, что было заработано с таким трудом, ради самой большой аферы в его жизни, но игра уже началась, карты розданы, ставки сделаны. Можно было сбросить, потеряв только анте и блайнд. Но Джеймс решил сыграть на своих картах. Крупье принял ставки и начал выкладывать карты. Первой и не крупной ставкой Джеймса была смена гардероба.

 

 

Глава VIII

 Крупье выложил три карты на стол: пиковую даму, десять крестей и пикового валета. У Джеймса была дама крестей и червовая пятерка. Среди ставок уже лежали десять красных фишек, и пять зеленых. У него было еще тридцать красных и двадцать семь зеленых. Эти фишки, не считая небольшого выигрыша, он наменял на некоторую часть того, что у него было, после чего и покупки одежды его рюкзак стал легче.

 Джеймс вначале присматривался к этой игре, а потом решил сам сыграть. Игрой был Техасский Холдем Покер, что интересно, название прошло сквозь века, вместе с правилами.

 Джеймс сидел в черном костюме, с белой рубашкой под ним, но без галстука, он так и не смог одеть себе петлю на шею, в черных брюках и туфлях с тупым носом. На голове у него была черная шляпа, скрывающая седину. В его номере лежал новый песочного цвета плащ, с капюшоном, две светлые рубахи и новые кожаные ботинки. Джеймс уже два дня присматривался к этому городу, его манерам и ему, против его взглядов, тут нравилось. Хоть Джеймсу и нравилась игра, просто поиграть он бы не пошел: сегодня должна была прийти она, насколько он понял из информации собранной им. Еще он узнал, что тут есть несколько "таких" дам и они ведут между собой борьбу за благосклонность мэра или его сына, или тех, кто побогаче. Это сделало еще более сильным отталкивающий эффект, который она произвела на него, хотя он все равно и думал о ней.

 Игорный дом был большим зданием, в четыре этажа, он представлял развлечения на любой вкус и он был разделен на несколько секций: игорная - на первом этаже - где играли в карты, крутили рулетку, бросали кубики, увеселительная - на втором этаже - там находился театр, в котором показывали разные шоу, бар - в котором было много спиртного и танцовщиц, ресторан - на третьем этаже - куда кавалеры приглашали своих дам, и где цены кусались, как гигантский муравей, перебивая кости вашему кошельку и отрывая от него порядочные куски, и банкетный зал - где проводились вечера и танцы, гостиница - на четвертом этаже, откуда открывался прекрасный вид.

 Джеймс был доволен картами - пара дам, флеш вряд ли соберется, но может быть и тройка. Его умение в критической ситуации не выдавать эмоций очень пригодилось в этой игре, а натренированный глаз позволял достаточно хорошо просчитывать пятерых оппонентов. Крупье выложил на стол три карты: бубновая дама, крестовый валет и червовая тройка. На этом этапе, четверо сказали чек, а один в коричневой шляпе и пиджаке - фолд и сбросил карты. Крупье выложил на стол даму - червовую, Джеймс еще более нахмурился, все остальные постарались скрыть недовольство этой картой и один, пожилой щеголь в сером фраке, поставил две красных фишки, для приличия, с его количеством фишек это было - для приличия. Колировали только двое, Джеймс и молодой парень в бордовом костюме и черной рубашке, который по подсчетам Джеймса блефовал.

 Крупье принял ставки и выложил следующую карту, ей оказался крестовый туз. Тут Джеймс увидел ее в зале и в его глазах загорелся огонек. Парень его не заметил и поднял ставку на пятнадцать красных фишек, а старик сделал фолд. Джеймс внутренне выругался, что не удержался и упустил старика, который уже держал руку на фишках. Джеймс колировал ставку, но смотрел на нее.

 Открывайте карты, господа. - Сказал крупье, приняв ставки.

 Джеймс перевернул свои карты и паренек от досады выругался, а старик захохотал. У паренька были две пары - тузы и валеты. У Джеймса светилась тройка дам.

- У меня тоже дама была, - сказал, смеясь, старик. - Старый я дурень.

 Джеймс улыбнулся и, извинившись за то, что не дал отыграться, собрав фишки и разложив их по карманам, встал из-за стола и пошел за ней. Она была в черном вечернем платье, блестящем в свете электрических фонарей, которые являлись необычным зрелищем для многих жителей планеты. Плечи были маняще открыты, и глубокое декольте на спине манило ту часть Джеймса, которую за ней не сильно манили "другие" причины, которые он себе "придумал". На ногах ее были черные туфли на высоких каблуках, а золотистые волосы локонами спадали на плечи. Рядом с ней шел, молодой, чуть старше Джеймса, мужчина в костюме и с тростью, с золотым набалдашником в форме орла. Скорей всего это был сын мэра. Джеймс, делая вид, что куда-то торопится, вбежал наверх и зашел в бар, а они прошли выше. Джеймс не знал, что делать, в нормальной для него ситуации он показал бы пареньку кто здесь главный, но в этом мире, где большую роль играет богатство и даваемая им власть, перевес был явно не в сторону Джеймса.

 Джеймс заскочил в бар и, подойдя к стойке, заказал рюмку виски, крепкого напитка, который он пробовал только в трех городах, и в "Капитале" он был лучшим. В баре, да и во всем казино можно было расплачиваться фишками с таким расчетом: зеленая - десять капиталов, красная пятьдесят, а остальные Джеймса не волновали. Одна рюмка вышла в пять капиталов, пришлось заказать две. Он сидел за барной стойкой и слушал разговоры, надеясь уловить в них, что-то полезное для себя.

-" Да, уж. Любовник из меня никакой. - подумал Джеймс, взяв в руки рюмку. - Даже не знаю, как подойти..."

 Джеймс залпом выпил рюмку и продолжил рассуждения:

-" Но она меня знает, надеюсь, не забыла. Скажу, что увидев ее здесь не смог удержаться, чтоб не пригласить на танец, там и поговорим. Надеюсь, они не пошли в ресторан, и, тем более что он не ее муж."

 Эта мысль нагнала на Джеймса мрачные мысли, и отогнал их еще одной рюмкой виски, как взмахом руки мух - они все еще летали неподалеку, норовя снова облепить с ног до головы.

-"Нет, хоть виски и хорош, и на вкус неплох, но мы бывало брагу покрепче пили." - подумал Джеймс, поднимаясь вверх по деревянной лестнице. На верху зал аккуратно разделялся на две половины, причем зал, в котором танцевали, аккуратно намекал на ресторан. В зале для танцев, стояли небольшие столики, на которых стояли, в зависимости от предпочтений сидящих - начатые бутылки вина или шампанского, а в самом конце сцена, где играли музыканты и пели певцы - небольшая сцена, на которой умещались две скрипки, гитара, певица, фортепиано и шарманка.

 Все столики были заняты парами, но у стены рядом с окном стояло, что-то вроде барной стойки без выпивки, где стояли несколько мужчин без пары и одна женщина.

 Заиграла музыка, она была неравномерной и волнующей. Певица молчала. Джеймс облокотился на стойку и смотрел, как она танцует с ним, стараясь придать себе наиболее спокойный и развязный вид. К стоящему рядом с ним мужчине подошла молодая дама, которую видно отпустил ее пожилой кавалер, скорее всего отец. К Джеймсу тоже подошла девушка, но он отказал, сославшись на то, что не умеет танцевать вальс. Так он и простоял минут пять, пока они танцевали. Когда музыка смолкла, скрипачи начали играть тихую мелодию, давая танцорам отдохнуть. Когда она садилась за столик она посмотрела на Джеймса и улыбнулась, он улыбнулся в ответ. Потом они смеялись и пили напитки. Стоявший рядом с Джеймсом молодой парень, курил сигару, выдыхая дым в окно. Он оживленно наблюдал за одной парой и грустнел.

 Джеймс собирался с духом, чтобы пригласить ее на следующий танец, хотя особо танцевать не умел и сейчас жалел, что не поспешил взять уроки. Он посмотрел в окно, там было видно только соседние здания, их крыши и, иногда торчащие из-за стен города, руины. Свежий прохладный воздух взбодрил Джеймса, вечерело, позолоченные рамы поблескивали в последних лучах уходящего солнца. Началась музыка, Джеймс развернулся и опешил, перед ним стояла она.

- Можно пригласить вас на танец? - Спросила она улыбаясь.

- Да, конечно. Если вас не стеснит общество наемника. - Улыбнувшись, сказал Джеймс, чувствуя непривычное волнение, сняв шляпу.

- Нисколько, мне наоборот будет даже приятно, что такой наемник, как вы будет в этот вечер со мной. - Сказала, улыбнувшись, она и отводя его в центр зала, когда Джеймс снял шляпу, она немного удивилась, но быстро смыла эту эмоцию.

- Да? А ваш кавалер не против? - Джеймс обнял ее за талию. - Хотя мне все равно.

- Он мой знакомый, но не кавалер. - Сказала она, прижав Джеймса поближе к себе.

 Медленно играла музыка, скрипка играла, что-то душевно-печальное, а певица пела, что-то любовное. Пары медленно кружились, раскачиваясь в такт музыке.

- А вы меня не забыли. - Сказал он ей.

- Не смогла. - Сказала она многообещающе. - А что вы тут делаете? Да и вы тут неплохо устроились.

- Да, неплохо. Мне покер понравился, играю, а тут вы проходите, с кавалером, ну я и не смог удержаться. - Джеймс улыбнулся и продолжил. - А я вам нравлюсь?

- А вы честный и прямой. Редкость в наше время... - Сказала она ласково. - А буду ли я вам интересна, если раскрою все свои карты?

- Да. Но... - Джеймс с трудом совладал с собой. - Вы правы.

- Да давайте танцевать, поговорим потом. - Сказала она, и Джеймс не был против, он наслаждался ей и он мог наговорить лишнего.

 Джеймс смотрел в ее красивые голубые глаза, ощущал ее запах, чувствовал ее всем телом, он, внимательно присмотревшись, заметил, что она была моложе, чем ему показалось, ей было не больше двадцати, но ее внешность, макияж, умение вести себя делали ее не старше, но взрослее. Его руки с удовольствием обхватывали ее талию. Иногда ее волосы проходили по его щеке, он с жадностью вдыхал их запах. Для Джеймса мир перестал существовать и он понял, что есть кое-что приятней, чем ощущение курка на пальце, горячей живой крови на руках, яростного рычания рвущегося к горлу и запаха пороха  - ощущение любимой женщины на руках, мелодия ее голоса и аромат ее волос. Джеймс приблизительно знал, что такое любовь, когда-то он был влюблен, но по сравнению с этим чувством, то было как вспышка спички по сравнению со взрывом пороха в патроне.

 Музыка стихла и Жанна остановилась:

- Джеймс вы не против, если я попрошу присоединиться к нам, у нас за столом есть место для вас. - Сказала она.

 Он сделал вид, что думает, хотя ему не очень хотелось оказаться в компании  с ее кавалером, он ему очень не понравился, и Джеймс не хотел, чтобы она подумала, что он влюбленный мальчишка.

- Мне было бы очень приятно. - Сказала она улыбаясь.

- Только ради вас. - Сказал Джеймс, улыбнувшись ей в ответ.

 Когда они подошли к столику, ее кавалер оживленно разговаривал с безвкусно одетым молодым парнем, в шляпе под серо-белую полоску пиджака, стоящим рядом.

- Марк. Позволь представить - Джеймс Блэк, знаменитый наемник. - Она обратилась к кавалеру, а потом повернулась к Джеймсу. - Достопочтенный Марк Игл, сын глубокоуважаемого господина Игла, основателя "Капитала" и его мэра.

 Джеймс вежливо поклонился и пожал протянутую ему руку.

- Да, это вы. Очень приятно. Мы бы могли друг другу пригодиться. - Сказал молодой светловолосый парень, в черном костюме, ярко белой рубашке и черном галстуке, на лице которого явно отобразился его волевой характер.- Садитесь.

 Джеймс сел вместе с ней.

- Позвольте вам представить. - Обратился Марк к Жанне и Джеймсу, представляя того с кем оживленно беседовал. - Бри, мой друг и правая рука.

  Молодой парень поклонился, но на его лице выражалось беспокойство.

- Очень приятно, - сказал Джеймс.

- Извините, мы должны вас покинуть, срочное дело. - Сказал Марк и Джеймс заметил, что в его глазах мелькает беспокойство, которое видимо, передал ему парень.

- Вы не придете? - Спросила с грустью Жанна.

- Сегодня уже нет. Но я надеюсь, что господин Джеймс составит вам хорошую компанию.

- За это не беспокойтесь. - Сказал Джеймс откланявшемуся Марку.

 Когда они ушли Жанна сказала:

- Вечер еще не окончился, а я хочу танцевать.

- Но я не умею танцевать... вальс, - сказал Джеймс, услышав его мелодию, хоть и более спокойную, чем предыдущий вальс.

- Я вас научу. - Сказала она и в ее глазах засветился азарт.

- Я весь в вашей власти. - Улыбаясь, произнес Джеймс, через минуту она уже отчитывала ему: - раз, два три, раз, два, три.

 Джеймс иногда наступал ей на ноги, но с каждым шагом у него получалось все лучше. Он старался сохранить невозмутимый вид, а внутренне отсчитывал: - раз, правой вперед, два левой назад, три правой вперед.

- Вот видите, у вас получается. - Сказала она довольная своим учеником.

 Джеймс уже не наступал ей на ноги, и поспевал за ритмом вальса. Когда он вошел в его ритм, как обычно это бывает, музыка закончилась.

- Вы способный ученик. - Сказала она, когда они сели за стол.

- Нет, просто у меня хорошая учительница. - Улыбаясь, сказал Джеймс, наливая шампанское.

 Жанна улыбнулась довольная собой.

- Извините, за нескромность, эта седина, у вас, после того задания из-за которого вы мне отказали тогда. - Сказала она сочувственным голосом.

- Да. Именно из-за него. Я тогда попал в историю. - Сказал Джеймс и глотнул шампанского.

- Расскажите, пожалуйста. - Она посмотрела на него таким взглядом, что он не смог оказать.

- Что рассказывать? Как здоровый мужик, чуть, не усра... извините за выражение, в штаны не наделал? - Сказал Джеймс улыбаясь.

- Ну не знаю. Ни будь вы тем, кем являетесь, это может так и было бы, но все то, что я слышала о вас...

- Ну, как хотите. Вы наверно не раз слышали о руинах гигантских городов жуткие истории. И вот убив Шамана, вожака дикарей, я оказался между выбором быть съеденным дикарями или зайти в город... - Джеймс был на мгновение перебит ее удивленным взглядом. - Я забежал туда, а они за мной. Вы не представляете, серые руины высотой в два, три раза выше, чем самое высокое здание в "Капитале". Мне стало не по себе. Среди множества дорог, были такие широкие, что на них могли уместиться три таких дороги, как та, что ведет к главному входу в "Капитал". Дикари видно тоже заблудились в этом городе, или повернули обратно, но я больше их не встречал. Я шел по одной из дорог и вышел на другую широкую дорогу. И я услышал неприятные звуки, словно шепот, а вдалеке мерцали жуткие зеленые пятна и некоторые из них шевелились, а потом рядом со мной, не дальше, чем окно от нас, я услышал вой, а там темно из-за руин, я побежал, что было сил, и заперся в какой-то комнате, всю ночь вой и шорохи окружали меня, а когда вышел утром, уже никого не было.

 Джеймс закончил свой рассказ, смочив горло шампанским, а она сидела не, двигаясь, ее зрачки были расширены и Жанна несколько раз переживающе вздохнула.

- Вы хороший слушатель. - Сказал Джеймс. - Не надо было рассказывать, извините, что взволновал вас.

- Нет, ничего. - Сказала она успокоившись. - Вы храбрый человек, раз после всего этого остались в здравом уме и продолжили дело наемника.

- Можно и так сказать, но сейчас я на заслуженном отдыхе. - Произнес Джеймс, лукаво подмигнув. - И из-за встречи с вами мой отдых стал просто райским.

- Спасибо. Не стоит. - Сказала она смущаясь. - Это вы составляете мне очень приятную компанию. И смогу я попросить вас проводить меня до дома, а то уже темно.

- Да, я был бы не против вечерней прогулки в вашей компании. - Сказал Джеймс и, что-то вспомнив, вставая, сказал: - Я, кажется, шляпу забыл у окна.

 Через минуту они уже спускались вниз, весело разговаривая, и Джеймс держал в руках шляпу, которую на его удивление никто не тронул.

 Когда они подошли к выходу, Джеймс сказал:

- Постойте я на секунду, я тут кое-что выиграл, надо фишки разменять, вы не против? - Спросил он, внутренне бесясь от того, что второй раз покидает ее, но на этот раз у него была одна идея.

- Нет. Конечно. Идите. - Ответила она.

 Отойдя от нее, Джеймс понял, что начал замечать взгляды других мужчин направленные на нее, только с ней познакомившись, он уже поймал себя на ревности.

 Подойдя к кассе, он обменял фишки на бумажные ассигнации, которые действовали только на территории города и были равноценны написанному на них значению в "С", часть из которых он обменял на цветок, стоявший в вазе около кассирши.

 Джеймс, улыбаясь, подошел к ней и протянул ей красный цветок розы.

- Это вам. - Сказал он, но опомнился. - Вы не против, если нести его только буду я, а то он колючий.

- Благодарю вас. - Сказала она, улыбнувшись так, что у Джеймса от радости перехватило дыхание.

  Они вышли на улицу. Фонари и витрины освещали улице, почти закрывая своим светом свет звезд. На улице было прохладно.

 - Тут прохладно. Наденьте мой пиджак. - Джеймс протянул ей пиджак, она надела его, и он оказался ей большим, хоть она и была немного выше Джеймса, но это на каблуках.

- Да спасибо. - Поблагодарила его она.

- А зачем мне шляпа без пиджака? - Спросил он самого себя и одел ей свою шляпу на голову, это ей было очень к лицу и добавляло, какой-то сексуальности.

- А вам, идет. - Сказал Джеймс улыбаясь. - Прохладно.

- Да. - Сказала она и прижалась к нему, держа его за руку.

- А вот так гораздо теплей. - Сказал он улыбнувшись. - А вы где живете?

- В гостинице на углу, справа от ратуши. - Сказала она.

- А я аж на другой стороне. - Он произнес это с грустью в голосе.

 Так они и шли, по мощеной улице, он мерзнущий в рубашке, но согреваемый любовью с цветком в руках, она согреваемая его пиджаком.

 

 Когда они дошли до гостиницы, Жанна попросила довести его до номера,  в итоге он ни о чем не подозревая, оказался в ее номере.

 Номер находился на самом верху, красиво и со вкусом обставленный. Комната для слуги находилась за стенкой и она, отдав ему несколько приказаний, ввела Джеймса в номер.

 Жанна сняла пиджак и шляпу и повесила их на вешалку, на которой висели две ее шляпки и черное кожаное пальто.

- Я наверно пойду. - Сказал Джеймс, видя, что, наверно, пора уходить.

- Нет, ты останешься и продолжишь рассказывать мне свои истории. Всю ночь. - Сказала она с ноткой повеления в голосе.

 Джеймс вначале дернулся, но когда она поманила его рукой к себе, сбрасывая туфли с ног, обрадовался.

- Да. Я согласен. - Джеймс был рад, что все так просто получилось. - Вот почему, когда я первый раз в... тебя увидел, я почувствовал, что ты опасна.

- Я очень опасна. - Сказала она улыбнувшись, и какой-то дикий огонек пробежал в ее глазах.

А за ее спиной, в вазе из черного стекла, стояла роза подаренная Джеймсом, и затмевающая остальные полу увядшие цветочки.

 

 

Глава IX

 Джеймс проклинал себя за то, что связался с этой женщиной, он проклинал ее, мир и ту винтовку, которую он разбил, перед тем как его поймали, за то, что она дала осечку, в тот злополучный день, когда он единственный раз так сильно хотел умереть.

 Вот сейчас он сидел в сыром подвале, в одиночной камере, прикованный цепями к стене, на нем была лишь набедренная повязка, которую давали всем узникам стражники, отбирая их одежду. Холодный, сырой камень вызывал неприятное ощущение на той части тела, к которой он прикасался. Джеймс чувствовал боль в затекающих мышцах и ударенном затылке, ранка запеклась и чесалась, а голова противно болела.  Болели и синяки на теле, даже начал ныть  полгода назад, простреленный бок. Все это смешалось с сжигающим ощущением предательства, жуткой ненависти к себе, желания отомстить и усилившимся желанием, иногда пересиливающим все остальные чувства и желания, желанием снова овладеть этой женщиной, как месяц назад. Тихо капли разбивались о камень, отсчитывая течение времени, изредка урчал желудок, напоминая о еде, гулко отдавались в стенах подземелья голоса стражников, стоны узников и бряцанье цепей.

 Джеймс знал, что  его ждет смертная казнь, и палачами будут те, кто однажды уже убил его родителей.  Он не боялся смерти, но и не хотел ее, хотя он считал, что смерть это один из неплохих вариантов для него. Джеймс находился в философском состоянии духа, когда не замечал ничего вокруг погруженный в свои размышления, когда он мог от злости или обиды стиснуть зубы, вспомнив о предательстве, или рассмеяться, представив себя со стороны, какое же он ничтожество, или улыбнуться, вспомнив ее улыбку и поняв, что за ночь с ней готов был жизнь отдать, а отделался лишь тем, что когда она использовала его для убийства мэра Капитала, якобы, чтобы облегчить жизнь бедняков и отдать власть в руки его сына, на самом деле это посеяло панику и смуту в городе, который вскоре пал под мощным ударом "Слуг Господа" или как их называли - святош. Но она пожалела его, не дав убить, она усыпила его снотворным, и вывезла его из города, отдав в руки "Слуг". Но видимо она подарила ему не жизнь, а лишь отсрочку от смерти, которую по объективным причинам он вполне ожидал.

 Джеймс услышал шаги, судя по которым, шли два человека. Через мгновение дверь отворилась, и вошли два человека в набедренных повязках, но не из куска шкуры, а из выделанной кожи. В руках одного из них был бич, с железными крючьями на концах. Джеймс видел, как когда их вели, особо "активному" из узников этими крючьями разорвало спину, он упал истекающий кровью, его так и оставили. У второго были ножны с коротким мечом на поясе.

 Тот, который был с мечом достал ключи и снял с Джеймса цепи, открыв замки. Он ударом ладони по голове приказал Джеймсу встать, Джеймс встал и молча, проследовал за ними в большой зал, где собралось еще девятнадцать узников, одинаково одетых, только по разному выглядящих, кто-то был получше сложен, кто-то похуже, кто-то еле стоял на ногах, а кто-то гордо смотрел вперед, кто-то хныкал и молил о пощаде, а кто-то готов был плюнуть стражнику в лицо.

 Сверху доносился странный шум и голоса. Стражники ушли, заперев входы и выходы, остались стоять во внутренней стороне арены, они были вооружены мечами и кнутами. Узники заволновались, а Джеймс встал спиной к стене. Внезапно потолок начал сдвигаться в сторону и ослепленные солнцем и оглушенные ревом толпы люди увидели, что находятся на арене. Чуть выше потолка начинались трибуны. Джеймс увидел главную трибуну, на которой сидел дряхлый старик в  белом, с красной полосой посередине, и в красной мантии, и высокой шапке на голове, напоминающей корону, на которой золотом и алмазами был выведен крест, такой же, как у него на груди. Рядом с ним сидел здоровяк в такой же одежде, только у него корона была поменьше, он был в черном и вместо алмазов на его одежде были рубины. Джеймс приметил, что бедняков было большинство среди зрителей.

 Человек в черной мантии встал и толпа смолкла.

- Праведные люди, мы чисты перед Господом нашим, во всем исполняем волю его, заповеди его. Да будет царствие Его на Земле и на Небе и во веки веков. Аминь! А эти люди еретики, они хулили Бога, они совершали мерзопакостные злодеяния, служили Сатане, но Бог милостив и он даст победу тому, из них, кто достоин искупления своих грехов на Земле и Чистилище, чтобы потом его душа вознеслась в рай и предстала пред Создателем. - Громогласно возвещал он толпе, так, что некоторые из узников моля о прощении пали на колени, а Джеймс, усмехнувшись, начал разминаться: похрустев костяшками пальцев и шеей, он потянул затекшие мышцы - сражаться - так сражаться, это его стихия.

- Сражайтесь грешники, и Господь Бог помилует ваши души, а тот с кем Он будет, получит возможность искупить свои грехи при жизни. Тот, кто откажется принять Его милость и сражаться, будет гореть в аду!

 Толпа зашумела и через минуту затихла. Узники не начинали драться друг с другом.

- Сражайтесь! - Крикнул человек в черном.

 В этот момент к одному из узников подошел стражник и ударом кнута вырвал ему глаз и разорвал нос напополам. Узник вскричал, но стражник, невзирая на его крики, потащил его за ноги, лицом по песку, к выходу. Узник сразу же затих, то ли потеряв сознание, то ли нахлебавшись песка.

 Узники, не заставив стражника повторять это во второй, раз кинулись друг на друга. Джеймсу пришлось драться с высоким, но худым парнем с впалыми глазами. Тот кинулся на Джеймса, пытаясь его придушить, но Джеймс ударил его в лицо, боковым ударом правой руки и парень упал, с рассеченным веком. Джеймс отделался лишь тем, что парень ободрал ему ногтями плечи.

 -"Не этот не боец. - подумал Джеймс, выискивая соперника и осознавая, что он сейчас не в лучшей форме. - А этот, похоже, боец."

 На Джеймса пер здоровый бычара, лет тридцати, который составлял резкий контраст с пареньком. Джеймс не успел отскочить и оказался на песке, который содрал ему кожу на спине. Джеймс выдохнул в момент удара о землю, и это немного ослабило его силу, когда Джеймс пришел в себя после падения, через секунду, если точнее, он понял, что скоро будет раздавлен этим здоровяком, который обхватив его руками, вдавливал его в землю и пытался сломать ему ребра. Джеймс чувствовал, что задыхается и что руки ему не освободить. Тогда он зубами впился ему в шею и оторвал кусок, здоровяк лишь на секунду ослабил хватку.

- "Я чувствую, я быстрее сдохну, чем он." - Подумал Джеймс, когда здоровяк попробовал кусаться в ответ. Джеймс ударил его лбом в нос и снова вцепился ему в шею, на этот раз, вырвав кадык. Джеймс поймал себя на том, что принялся жадно пить кровь. Здоровяк дико захрипел, обдавая Джеймса кровью и начал конвульсивно дергаться, Джеймс с трудом через две минуты вылез из-под здоровяка. Без повязки, которую ему заменяла кровь, которой он был облит с ног до головы.

 Вокруг царила ужасная свалка. Десятеро уже были выведены из игры навсегда, а двое получили удар кнутом и были утащены за решетку.

 Осталось восемь человек. Двое валялись на песке, пытаясь придушить друг друга, двое набросились на одного несчастного и сейчас уверенно забивали его ногами. Еще двое ходили друг перед другом, ожидая удобного момента для атаки. Джеймс видя, что те, два сговорившихся, представляют реальную угрозу, и решил действовать первым. Он подбежал и с разбегу ударил одного из них пяткой в копчик, тот упал лицом в песок. Второй обернулся на Джеймса и получил удар в солнечное сплетение. Он согнулся пополам и не мог вдохнуть. Джеймса тем временем уже занял второй. Он ударил Джеймса в голову, но Джеймс увернулся. Тогда он ударил его в грудь и Джеймс не смог уйти, он сильно устал после боя со здоровяком. Тогда обнаглев, он начал наносить удары Джеймсу один за другим. Джеймс закрывался руками и ждал. Через время устав бить руками, тот решил ударить ногой.  Джеймс поймал его ногу и, подойдя, резко дернул вверх. Что-то хрустнуло, и противник Джеймса рухнул с воплем на песок. Джеймс подошел и ногой ударил его в нос сверху вниз, что было сил.

 Тем временем отдышался тот, который получил в солнечное сплетение, и он был не против отомстить обидчику. Джеймс не стал ждать, пока он начнет его избивать, поэтому он, перекрывшись руками, сблизился с ним и со всей силы дал ему коленом в пах, правда и сам получил в глаз, что аж перед глазами "полетели звездочки".

 Противник с перекошенным от боли лицом упал в песок. Джеймс собрался его добить, как на него кинулся другой, со сломанным пальцем на правой руке. Джеймс заметил это и ответил на удар плечом тем, что схватил его за палец и дернул, противник издал дикий вопль, и Джеймс, повалив его на песок, коленом раздавил ему шею. Он судорожно дернулся и умер, с открытыми, полными боли глазами.

 Джеймс развернулся на того, которого не добил, тот встал, еще не в силах разогнуться от боли и попятился от Джеймса, выставив правую руку перед собой. Джеймс схватил его правой рукой за кисть, а левой уперся в локоть и резко дернул правую руку на себя. Сустав сломался, и рука выгнулась в обратную сторону. Узник выгнулся от боли и завопил. Джеймс подошел к нему и, обняв правой рукой за шею, почти с любовью, резко дернул. Он затих и, не закрыв глаза полные боли, упал

 Толпа ободрительно загудела, до этого молча наблюдавшая за боем и жадно слушая каждый вопль, приветствуя победителя. Джеймс понял, что он единственный выживший из узников, стоит совершенно голый и весь в крови посередине арены. Он почувствовал усталость и упал на колени. В голове мутило и все тело болело.

- Поприветствуйте победителя. Над ним сжалился господь. - Прокричал священник.

 Джеймс больше ничего не видел и не слышал, кроме того, что ему показалось, будто на трибуне, неподалеку от святоши в черном, сидит она, но это ему только показалось.

                                

 

  Глава Х

  Джеймс очнулся в другой камере, которая больше походила на барак. Грубые деревянные доски по всем четырем сторонам. В бараке стояло еще пять кроватей, на которых крепко спали искалеченные люди. Дверь представляла собой  тюремную решетку, сквозь которую было видно каменные своды подземелья и стражника, да свет факелов, освещающий все это. Джеймс лежал на соломенной подстилке, и она казалась ему мягче любой перины.

 Он попытался осмотреться получше, но почувствовал дикую боль во всем теле, и отказался от этого предприятия. У него опухли почти все пальцы на руках и большой на правой ноге, опухло и плечо, спина чесалась, мышцы ныли от растяжений и при каждом движении болели. Болело и все тело покрытое синяками.

- Черт. - Выругался Джеймс и от порыва бессильной злобы ударил по кровати, от чего боль усилилась.

- Спите там! - Услышал он голос охранника из-за двери.

 Джеймс лег, проклиная все, что можно, и пытаясь не задумываться о своем положении.

- Тебе тоже не спится? - Услышал он шепот соседа справа.

- Да. В жопе мы... - Сказал Джеймс, не оборачиваясь, но внутренне радуясь этой неожиданной беседе.

- Да. Такого я никогда не видал, хоть и был наемником. Чтоб люди рвали друг друга в клочья голыми руками, словно животные. - Произнес собеседник уставшим басом. - Такого даже животные не творят.

 Джеймс вспомнил дикарей, и мрачно улыбнулся. То, что было вчера, он помнил лишь отрывками, но лица жертв запомнил неплохо, они всегда с трудом забываются, хотя через месяц-два, он будет вспоминать их, только случаем разворошив свою память.

- Так мы коллеги. - Сказал Джеймс повеселев. - Будем знакомы, я Джеймс Блэк.

- Да, ну повезло мне. - Сказал, удивляясь, собеседник. - А я Макдональдс, просто Мак. Аааа. Бок болит, не посмотрю я на тебя сегодня.

- Завтра посмотришь... - Сказал Джеймс и был прерван охранником:

- Эй, там. Сейчас получите у меня.

- Ладно, Мак. Давай отоспимся, тяжелый выдался денек. - Сказал Джеймс, сдерживая желание поговорить с этим человеком, который стал ему другом и которого он даже не видел, хотя они лежали в одной комнате.

- Спокойной, Джеймс.

- Да. Да...

 Через минуту они уже оба спали мертвым, тяжелым сном, без движений, без снов.

 

 Джеймс проснулся от какого-то шума и разговора.

 Двое охранников положили на носилки, высокого темнокожего парня, с ясными глазами и небольшой бородкой, у него были синяки под обоими глазами и рассечен нос, а так же, как и у остальных ссадины по все телу. Человек в черной рясе осматривал одного из бойцов.

- Нет, у вас нет разрыва внутренних органов, как у него, жить будете. - Говорил доктор холодно.

- Но болит же. - Заунывно протянул здоровяк с короткими черными волосами и щетиной.

 Посмотрев на него, Джеймс провел рукой по подбородку и понял, что не мешало бы побриться и поесть.

 Доктор ушел, бойцы начали разговаривать друг с другом, рассказывая о позавчерашнем, о жестокой судьбе, или шутили. Даже в этой ситуации. Джеймс же молча поглаживал щетину, и мрачно осознавал, что его новоявленный друг умер.

 Внесли еду. Миски полные наваристого супа с мясом, краюхой хлеба и стаканом вина. Увидев еду, наемники ободрились, кто-то пошутил, что за всю свободную жизнь так не ел. Но ели все равно молча и жадно, покряхтывая и давясь едой. Поев, они сдали миски все тому же охраннику, и он ушел, закрыв дверь.  После сытной трапезы и стакана вина гладиаторы оживились. Кто-то рассказывал истории. Джеймс в основном молчал. Самый говорливый, сказал, что надо всем познакомиться.

- Меня зовут Славный Малый, а по настоящему не помню, как, можно просто Малый. - Сказал небольшого роста живой паренек, с вывихнутым плечом и добрыми живыми глазами.

- Ну, а я Боб. - Мрачно сказал здоровяк, который жаловался на боль в боку.

- Меня зовут Артур. - Сказал среднего роста,  темнокожий паренек с черными пятнами синяков на всем теле.

- А я буду Марк. - Сказал, чему-то улыбнувшись, мужчина старше тридцати лет, со светлыми волосами и спортивным телосложением, с которым мог потягаться только Джеймс.

- А ты кто, седой? - Сказал Малый, видя, что Джеймс о чем-то задумавшись, молчит.

- Я Джеймс. - Сказал он мрачно и увидел перемену на лице Боба.

- Не тот ли ты знаменитый наемник, который не провалил ни одного задания? - Спросил Боб.

- А не тот ли ты Боб, с которым мы расстреливали рейдеров, неподалеку от "Ворот", который мне жизнь спас? - Оживившись, сказал Джеймс.

- Да. - Чуть ли не вскрикнув от радости, произнес здоровяк. - Что-то никак ты от меня не отвяжешься.

- Ну, извините. - Джеймс улыбнулся по-доброму, впервые на глазах у этих людей.

- Так ты тот самый Джеймс... И ты его знаешь? - Спросил удивленный Малый.

- Да, это он. Да, мы с ним вместе на дела ходили. - Сказал довольно Боб.

- Ты тот Джеймс, который убил мэра "Капитала", моего отца. Ты тот Джеймс, из-за которого мы все здесь. - Сказал мрачно Марк.

- Да. - Сказал, не оправдываясь, Джеймс и все мрачно замолчали.

 

Наступило время обеда, которого все ждали с нетерпением. Джеймс мрачно уставился в одну точку. Принесли обед, такой же, как и завтрак.

- Не, это конечно хорошо, но если так будет всегда - станет скучно. - Весело сказал Боб.

 Вдруг дверь открылась, и в камеру загнали довольно бодрого старика невысокого роста.

- Ну, дедуль, вот твои подопечные. Один из них вежливо уступил тебе кровать. - Сказал, улыбаясь, стражник и, забрав тарелки, удалился.

 Старик оглядел присутствующих, а присутствующие его.

- Я Дядя, так меня все называют. Я буду вас подготавливать к боям. - Сказал старик и замолчал.

- Ну, садись Дядя. Я Малый, светловолосый - Марк, темнокожий - Артур, здоровяк - Боб, с сединой - Джеймс. - Представил всех, не унывающих Малый.

- А шестой видно умер. Жаль. Они собрали одиннадцать гладиаторов. - Сказал старик и перекрестился, вспомнив, что на каждого выжившего - девятнадцать убитых. - Вас разделили на две команды. В итоге последняя оставшаяся команда получит свободу, хотя больше одного человека редко доходит, до свободы. В основном выжившие или проигрывают финальный бой, или умирают от ран. - Ободрил Дядя.

 Старик увидев, что не сильно обрадовал присутствующих, решил исправить ситуацию.

- Я был священником, можете исповедоваться. - Увидев, что ничего не изменилось. - Как я вижу, вы самый сильный коллектив, который мне приходилось обучать, правда, ни один из них не дожил до конца.

 Видя, что они молчат и мрачнеют, он вспылил:

- Что вы нахмурились? Что нюни распустили. Я вам правду говорю! Не должен же я вам говорить, еще один бой и все. Ну, за маму, за папу. Что вы как дети малые? Здоровые мужики. Мне больше восьмидесяти лет, я ж не распускаю нюни и не сгнил в этой дыре, за тридцать то лет. Вы должны радоваться каждой секунде, что живете и благодарить за это Бога! - Выпалил разгневанный старик и все заулыбались, даже мрачные Марк и Джеймс.

- Да, что мы как дети. Мы же живы и это классно!

 

 Глава XI

 Два месяца они отходили от травм и тренировались по мере возможностей. Уже почти ничего не болело или болело, но слабо. Жили они в казармах под землей. Казармы - тренировочные залы, примыкающие к баракам, в которых жили гладиаторы, еще в подземельях находились клетки для "животных" - разной живности, в число которой входили и люди, которую кидали в бой против гладиаторов, все они запирались в темных клетях, похожих на большой карцер, в котором доводилось сидеть Джеймсу. Дорога от казарм выводит в небольшой зал, в котором дежурят два охранника, там она разделяется на две: к выходу на арену и к выходу из подземелий, где стоят дом лекаря, дрессировщика, дома стражников и поле, на которое выводят выгуливать гладиаторов.

 Старик учил их всему, что знал сам, и не только в плане боев. Каждый вечер, каждый перерыв они с жадностью ждали, что он расскажет им историю из своей жизни, его рассказы стали для них "сказками перед сном".

 Родился он немного позже, чем случился "апокалипсис". Отец его был священником, и сын пошел по его стопам. Они вместе проповедовали, помогали людям, а люди помогали им. Мать умерла, когда он был маленьким, он не помнил ее. Дядя проповедовал добро, любовь и то, что жизнь это благодать божья. За это он, когда ему стукнуло пятьдесят лет, и попал сюда. Он проповедовал учение Иисуса Христа о том, что добром можно победить зло, нужно уметь прощать и прощен будешь, нужно до последнего не отворачиваться от своей веры, но нельзя хулить другую...

 Но почти все это шло в разрез с тем, что проповедовали "Слуги Господа", а особенно с тем, что они делали. Но вокруг него собралось много людей, были среди них даже "Слуги Господа", которые начинали сомневаться в своей правоте, поэтому просто так убить его они не могли.

 И они решили показать ему, что мир не таков, каким он его видит и попутно убрать его подальше. Они отправили его на арену. Чтобы он видел, как умирают "грешники", как низко они готовы пасть, чтобы влачить, даже самое жалкое существование, они хотели, чтобы он увидел оборотную сторону людей и отвернулся от них, но не добились этого - каждый из его подопечных умирая знал, что господь будет его судить, судить по делам его, и видел глаза своего наставника.

 За всю свою жизнь он ни разу не усомнился в вере, ни разу не поверил, что есть абсолютно плохие люди, в которых нет ни капли добра. Он верил, что каждому нужен свой подход - мужчин, руки которых обагрены кровью, идущих на смерть, он мог заставить плакать, раскаиваясь в своих грехах, он мог показать им хорошее в их жизни и вселить надежду. Поэтому может быть он не был воином и не мог научить их чему-то особенному, но его жизненный опыт очень им помогал, и в боях, и он мог дать совет, выслушать.

 

 Вот и сегодня он давал им наставления перед боем:

- Эти жуки, муравьи, довольно опасны их выпустят пятерых. - Говорил он гладиаторам собравшимся вокруг него. - У них есть очень чувствительные усики на башке, они ими видят. Если их срубить, то они взбесятся конечно, зато будут нападать на первого встречного и ослепнут. Три человека с копьями и два с мечами. Те, кто с копьями должны будут насаживать на них муравьев, а те, кто с мечами - приканчивать их. Джеймс и Марк, вы с мечами, и не смейте ссориться, действуйте слаженно, иначе из-за вас погибнут ваши друзья.

 Джеймс и Марк стояли поодаль друг от друга. Джеймс с разбитой губой, Марк с фингалом, и кротко кивнули.

- Малый, Боб и Артур - вы должны помогать друг другу и копьями сдерживать тварей, поняли?

- Да. Мы готовы. - Ответил Малый.

- Помолитесь. - Сказал он им, и они закрыли глаза.

 Джеймс пытался молиться, но запомнил лишь первые строки. - Отче наш, сущий на небесах. Да святится имя твое, да будет воля твоя...

Джеймс думал, что стоит, как сделали все рассказать ему о том, что его тревожит, впервые после смерти родителей он собирался с кем-то поговорить о своих тревогах, но Джеймс считал это признаком слабости, поэтому молчал и хмурился, что вызывало недовольство Дяди.

 Через пять минут шум толпы, доносящийся снаружи, усилился и подошли четыре охранника.

- Ну, давайте, парни. С Богом. - Сказал он и перекрестился.

 Они вышли на арену, уже без потолка, ослепленные редким для них солнцем. На песке лежали три копья и два меча.

 

 Привыкнув к обстановке они быстро вооружились и встали кругом, ощетинившись как плешивый дикобраз - тремя копьями. Джеймс и Марк стояли спиной друг к другу. Священник в черном начал свою речь, священника в белом не было рядом с ним. Джеймс поймал себя на том, что глазами ищет ее среди толпы и иногда его сердце билось сильнее, но эта женщина оказывалась похожа на нее лишь отдельными чертами. Джеймс хотел отомстить, но при этом, подспудно, он искал повод, чтобы  оправдать ее перед собой.

- Сражайтесь и искупите грехи кровью. - Произнес святоша, и ворота слева, и справа от него открылись.

Через несколько секунд из них начали вылезать муравьи размером немного больше довольно крупной собаки. В основном они встречались в пустынях и лесах. Правда, что хорошо - с увеличением размеров, резко упало и их количество. Поэтому выбралось только пять муравьев.

- Боб, давай мы с тобой будем атаковать отделившихся муравьев, а вы втроем, будете держать остальных. - Крикнул Джеймс, видя, что муравьи разделились: трое сбились в группу "обнюхивая" друг друга, один остановился в нерешительности у входа, а другой, клацая челюстями, шел по краю арены, прямо на гладиаторов.

- Да! - Крикнул Боб.

 Джеймс, чувствуя рукоять меча в руке, ощущал себя уверенно. Они подбежали с Бобом к муравью, и тот, почуяв их, решил атаковать первым. Боб ударил, что было сил, копье пробило броню муравья, с левой стороны брюшка, и лопнуло. Джеймс кинулся на оглушенного муравья и двумя ударами отрубил ему голову, но муравей продолжал шевелить лапками и усиками, уже не соединенными друг с другом. Джеймс развернулся и посмотрел на напарника, тот помахал обломанным древком копья и выругался.

 Группа из трех муравьев атаковала группу из трех гладиаторов, и последним пришлось медленно отступать, но муравьи, окружая, прижимали их к стене. Тем временем муравей, заскучавший у входа, очухался и теперь шел к своему погибшему товарищу. Джеймс и Боб решили повторить предыдущий сценарий, с поправкой на потерю полноценного копья. Боб с криком кинулся на муравья, тыкая его древком, а Джеймс обошел его сбоку. Муравей, клацая челюстями, все-таки поймал палку и ударом челюстей разнес ее в щепки и собирался то же самое сделать с ногой Боба, но тот отскочил, а на муравья сверху  запрыгнул Джеймс, воткнув ему в голову меч. Меч оказался получше копья и даже не погнулся. Муравей задергался, пытаясь сбросить Джеймса, который постепенно вспарывал ему голову. Он чувствовал удары своего сердца и лап муравья. Вскрыв ему достаточно череп, он подковырнул его мечом и отогнул добрую половину хитина, оголив бесцветную плоть. Муравей задергался и, клацая челюстями, рухнул на землю. Джеймс встал с него и отскочил подальше - мало ли, что сделает эта тварь.

- Джеймс. Быстрее, там ребятам туго! - крикнул Боб и показав в их сторону.

 Один муравей яростно мотал головой, в которой торчало копье, стоя на месте, а двое других атаковали гладиаторов. Копье Малого отрикошетило от брони муравья, но Марк успел пригвоздить его мечом к земле, а второй погнался за Артуром, который с большим трудом увернулся от его удара. Джеймс решил рискнуть. Он лег на спину и крикнул:

- Артур беги через меня!

 Артур, которого уже нагонял муравей, пробежал через Джеймса, лежавшего у него на пути.  Муравей не успел среагировать на ловушку устроенную ему гладиаторами, и меч воткнулся ему в сочленение между головой и корпусом. Муравей пробежал дальше и принялся дико скакать, а его собрат с копьем в голове пытался убрать его лапками. Гладиаторы остались без оружия, и Джеймс, да и остальные, решили подождать пока муравьи сами сдохнут. И через пять минут последний агонизирующий муравей с копьем в башке был прикончен Марком. В итоге на пять человек осталось два копья и два меча.

 Когда последний из муравьев пал, они все ощутили вкус победы, который заставлял на время забыть о своем положении.

- Вы легко справились, но это не все. - Прервал их радость кардинал в черном. - Грехи нужно смывать кровью!

 Когда он произнес сию знаменательную фразу, ворота открылись снова, только теперь из них вышли всего лишь два муравья. Но каких: в три раза крупнее своих собратьев, в блестящей черной броне, словно солдаты почетного легиона, с огромными жвалами, которыми можно перекусить лошадь, не то, что человека. Они яростно шевелили усами. Вначале они "присматривались", но один из них, "почувствовав" людей, пошел в атаку.

 Джеймс понял, что ситуация критическая. Сердце бешено забилось, усталость куда-то ушла. Сейчас было по-настоящему опасно.

- Боб, хватай мой меч, я отвлеку второго - сразу с двумя мы не справимся. - Сказал он Бобу, который стоял рядом с ним без оружия. - Руби усы!

 Джеймс побежал ко второму, который был в метрах двадцати и что-то почувствовал.

- Ко мне тварь! - Крикнул Джеймс и подбежал к трупу муравья поменьше, которому распорол череп, если можно так назвать хитиновый покров, защищающий его голову.

 Он обеими руками попытался отодрать одно из жвал, но оно не поддалось, а муравей тем временем пытался понять, что за запах исходит от его погибшего товарища. Джеймс посмотрел на своих: Малый и Артур бегали с копьями вокруг муравья, отвлекая его. Муравей дергался как ужаленный, тем временем Боб и Марк пытались отрубить ему усы или нанести хоть какие-нибудь повреждения.

 Джеймсу тем временем предстояло отвлекать здоровенную шестипалую тварь, с гигантскими жвалами.

- Давай Джеймс! - Крикнул он сам себе и побежал на муравья.

 Муравей побежал на Джеймса. В тот момент, когда жвала муравья должны были поприветствовать Джеймса, Джеймс упал и проскользил под ним. Время замедлилось,  он видел жвала на расстоянии вытянутой руки и слышал щелчок. Оказавшись под муравьем, Джеймс схватился за него снизу и повис. Муравей начал скакать как оседланный бычок, с одним "но", наездник висел снизу. Тем временем его друзья отрубили другому муравью усики и он, взбесившись, успел схватить Артура и перекусить его напополам. Джеймс видел, как две части тела упали в песок, довольно медленно, и черный панцирь обагрился кровью.  Гладиаторы, просчитав ситуацию, решили, что безопасней находиться за муравьем, которого оседлал Джеймс. Они со всех ног бросились за него. Тем временем Джеймс терял последние силы, и получал удары лап и бился о землю.

 Когда его друзья оказались за ним, Джеймс понял, что он не может бороться дальше. Это чувство, чем-то напомнило ему те бессилие и слабость, которые он ощущал в разрушенном гигантском городе, вкупе с тупой злобой, похожей на ту, когда та, которую он посчитал для себя единственной, его предала.

 Джеймс отпустил руки и упал на песок, ожидая смерти. Джеймс закрыл глаза. Он хотел подумать о Боге, но в голову лезли мысли о ней. Джеймс почувствовал удар в грудь. Он увидел свет, солнце светило... И ее улыбка... Джеймс улыбнулся...

 

 Глава XII

 - Эй ты, вояка. Проснулся? - Услышал Джеймс голос Малого, когда открыл глаза.

- Да... Блин. Грудак болит. - Сказал Джеймс, почувствовал боль в районе ребер справа.

- Да, эта тварь на тебя наступила, сломала пару ребер. Ты уже месяц кайфуешь, а мы воюем. Тебя вчера буквально принесли. - Говорил радостный Боб. - Я тебя не напрягаю?

- Нет. Рассказывай. - Джеймс посмотрел на него и увидел, что он не изменился, после того, как убили его сестру. - Это меня отвлечет. А то я толком ничего не помню, только бессвязные обрывки.

- Да уж. Тебе вообще повезло. Доктор здесь урод не урод, а свое дело знает. - Продолжал Боб. - В той драке Артур погиб. А полмесяца назад мы дрались с людьми. Не люди, а звери. Двадцать полуголодных отщепенцев, среди которых, я до сих пор... ужасы мне снятся - были женщины, чертовы фурии, они кричали... Вся эта толпа, черт бы их отодрал, набедренных повязках и с дубинками, против нас троих с мечами и неплохой кожанке: набедренка как у стражи, наплечники и обмотки на руках. Это была сеча. Я лично семерых уложил, мне, правда, изрядно досталось. Пока они вдесятером нас прижали, пятеро зажали Марка. Я видел отрывками: он убил одного, второго и получил удар по голове, потом, один из них схватил его меч и, увидев, что он встает, отрубил ему руку. Марк стиснул зубы так, что по губам потекла кровь, и второй рукой выцарапал глаза уроду, схватил мачете и, воткнув в него, упал на песок. Через час он умер.

 Боб резко замолчал, Малый перекрестился - привычка, подхваченная им у Дяди.

- Да... Хорошие были парни. - Джеймс мрачно улыбнулся. - А он не успел мне отомстить...

- Не надо Блэк. - Сказал Боб.

-  Да, не надо. - Джеймс со всей силы ударил по кровати и скорчился от боли в груди. - Черт... Это из-за меня вы здесь...

- Джеймс лежи спокойно или я тебя вырублю. - Жестко отсек Боб. - Во-первых, Игл, так его звали? Не удержал бы гребаный город. Ты только ускорил, и, возможно, обескровил его падение. Во-вторых, уже поздно себя винить. В-третьих, если тебя так это волнует, освободи нас и считай, ты вернул нам долг.

- Да? Ха! Лучше убей Бобби! - Джеймс улыбнулся, невзирая на боль.

- Джеймс, он прав. Ты ведешь себя, как слабый духом, как маленький. - Поддержал Боба Малый.

- Ладно... - Лицо Джеймса приняло спокойное выражение. - Как там Дядя?

- Этот старикан не убиваем. Жив, здоров. - Улыбнулся Боб, видя, что его друг вернулся в свое нормальное, правильнее будет прежнее состояние, но в следующее мгновение улыбка сползла с его лица.

- Хочу исповедаться.

 

- Боб, будь другом, оставь нас одних. - Сказал Джеймс Бобу, который стоял у входа.

- Да.

 Боб вышел, оставив Дядю и Джеймса наедине.

- Джеймс. Я, как услышал, что ты очнулся сразу прибежал. Я молился.- Сказал оживленный старик. - Хочешь исповедаться?

- Ну, да, типа того. Я запутался. Мне нужен совет. - Джеймс задумался на секунду. - Да, я чувствую, что если с кем-нибудь не поговорю, то сгорю изнутри.

- Да, я понимаю. Невозможно все держать в себе. - Старик сел на кровать справа от Джеймса. - Говори.

- Можно. Я же как-то раньше один обходился без изливаний души. Просто я оказался слабей ситуации. - Рассудил хладнокровно Джеймс. - Стыдно даже, как-то...

- Говори не стесняйся. - Сказал Дядя, готовясь слушать.

- Да. Ну, все-таки я же попросил о... беседе. - Начал Джеймс. - Все это со мной из-за женщины. Я увидел ее однажды, год назад. Я до сих пор помню ее тогда. Я никогда не видел таких женщин. Жанна Д'Арк, в честь героини Франции и святой ее назвали, как она мне говорила. А меня... там, какая-то история с книгой. В общем, мы нашли друг друга. Но тогда я видел ее только один раз. А потом я попал в передрягу. Я морально "пал". Я приставил ствол к подбородку и нажал на курок, но винтовка дала осечку. Черт ее дери. Сука! - Джеймс сжал кулаки и на секунду прервался. - Я поклялся себе, что если я выжил и смерть мне улыбнулась, я буду добиваться того о чем думал. Я думал о ней. Через полгода я был с ней. Все было слишком сказочно. Я не верил иногда, что может так быть. Я был прав. Я, черт возьми, был прав. Она воспользовалась мной, заставив убить отца Марка. Она оказалась агентом святош. А я как дурак поверил. Но не это меня волнует. Я до сих пор люблю ее. Когда лежал под тем муравьем со сломанными ребрами, я вспомнил ее улыбку и улыбался!- Джеймс почти прокричал эти слова и замолчал. - Что мне выбрать здравый смысл или слепую любовь? Но как я смогу ей доверять? Хотя смогу... Как мне быть? - Лицо Джеймса на секунду приняло вопросительное выражение, но через секунду стало каменным.

- Такой интересной истории, так эмоционально рассказанной, я давно не слышал. - Задумчиво сказал старик. - Ты любишь ее? Я могу судить по себе. Я любил один раз, но это было давно... Но суть не в этом, я бы все отдал за то, чтоб на секунду ее увидеть, я верю, что Господь, даст мне эту возможность на том свете, если я буду жить достойно.

- Да. Я уже все поставил на кон ради нее, но не все проиграл. Я выиграл и сыграю еще раз. - Джеймс впервые радостно улыбнулся, за все время, что его знал Дядя. - Теперь я хочу жить. Я поклялся тогда, а я клятв не забываю. Надеюсь, она жива. Давайте помолимся за нее.

- Давай...- тихо произнес ошеломленный и обрадованный Дядя и начал молитву.

 

Джеймс теперь улыбался и молился чаще всех. С интересом слушал выдержки из Библии, которые на память рассказывал Дядя. Это удивляло всех, кроме Дяди, который на вопросы Боба лишь, как и Джеймс, многозначительно улыбался. Они все еще находились в подземелье. Джеймс слышал, что охранники говорили о том, что его битва с муравьем и самоотверженность привлекли внимание Кардинала, как называли человека в черной мантии, и он ждет его на следующем бою.

 

 Через две недели после разговора Джеймс полностью восстановился.

 Утро выдалось неплохим, а какой предстоял денек - в час дня, они втроем: Джеймс, Боб и Малый с мечами в руках стояли на песке арены под палящим солнцем.

- Вы показали себя хорошими воинами и уже приближаетесь к искуплению. - Сказал святоша. - Ты Джеймс Блэкберн, в прошлом грязный наемник, своей отвагой ради спасения жизни другого расчистил себе дорогу к искуплению.

 Джеймс посмотрел в его сторону и приветственно, с искусственной улыбкой поднял меч, а потом послал воздушный поцелуй, который смутил Кардинала, а человек в белой мантии поморщился. Только два человека знали, что это на самом деле значило. Джеймс улыбался и видел только ее, хоть и издалека, он знал, что это она. Увидев его жест, она никак не среагировала, только закусила прекрасные губки.

 Джеймс был рад. Его сердце стучало с удвоенной силой, а толпа восхищалась им. Джеймс похлопал по плечам Боба и Малого.

- Все классно парни.

Боб лишь пожал плечами.

- Теперь вы должны проявить свою веру в борьбе с чудовищем, которое породил сам Сатана! - Прокричал кардинал, сделав вид, что не заметил жеста Джеймса.

 Ворота открылись, и Джеймс услышал знакомый вой, холодок пробежал по его коже. Существо вышло на песок и взвыло ослепленное светом. Боб дернулся, а Малый застыл на месте.

- Что за хрень? - Спросил Боб.

- Это мои призраки прошлого. - Ответил Джеймс.

 Эта тварь была похожа на ту, которую завалил Джеймс у "Пыльных дорог", только больше и уродливей.

 Привыкнув к свету, тварь начала кидаться на стены арены, пока не заметила гладиаторов. Тогда она издала звуки похожие на смех шакала и бросилась на них.

- Врассыпную! - Крикнул Джеймс, и гладиаторы разбежались в разные стороны.

 Джеймс следил за ней, думая, что же предпринять: один удар ее когтей дорого обойдется, а одного удара коротким мечом ей вряд ли хватит. Тварь на мгновение замешкалась и решила бежать за тем, кто менее всего отклонился от ее курса движения - за Малым, которого довольно быстро настигала. Джеймс видел, что Малому не убежать, хоть он и не отличался небольшой скоростью бега, тварь через три секунды вдвое сократила пятнадцатиметровый разрыв.

- Беги ко мне! - Крикнул Джеймс, что было сил. - Боб, давай встретим тварь вместе!

 Боб, стоявший неподалеку, не заставил себя долго ждать.

- Командуй Блэк. - Сказал Боб, подойдя к Джеймсу.

 Малый получил некоторую фору на вираже, в который он зашел, разворачиваясь на Джеймса, но он все равно не успевал.

- Побежали на встречу. Выбора нет. - Скомандовал Джеймс, зная, что это смертельно опасно для всех, но если умирать, то всем вместе.

 Джеймс побежал к ним навстречу, Боб последовал его примеру. Малый, увидев их маневр, продолжал бежать прямо на них, а тварь поглощенная погоней и скорой расправой, не отреагировала на их маневр. Джеймс бежал, что было сил, но он не успел. Тварь навалилась на спину Малому, сбив его с ног, и впилась зубами ему в шею. Он, вскричал, задергался, и, протянув правую руку вперед, сжал ей песок.

 Джеймс, собрав всю ярость, которая в нем собралась, с криком воткнул свой меч в шею этой твари, перебив позвонки. Глаз за глаз, зуб за зуб, шею за шею. Тварь вскочила, а Джеймс произнес только два слова, стоя над окровавленным Малым и, смотря как Боб, ударом в голову, добивает тварь, у которой из горла спереди торчало острие меча:

- Получи сука!

 Когда тварь упала на песок, который словно губка впитывал багровую густую кровь, Джеймс упал на колени над Малым, который лежал, уткнув лицо в песок, а из раны на шее уже перестала течь кровь. Толпа шумела, что-то говорил святоша, но Джеймсу было не до них, он перевернул голову Малого. Парню было около двадцати лет, он мечтал о тихой жизни, в уютном домике на берегу реки и о любимой, но умер, так и не узнав всего этого. Он всегда любил жизнь, даже когда кто-то погибал из его друзей.

Джеймс рукой закрыл светлые светло-голубые глаза, которые смотрели в голубое небо. В его взгляде, который запечатлела на лице смерть, все равно сквозило жизнелюбие. По щекам Джеймса потекли слезы - давно он так сильно не жалел о чьей-то смерти. Непривычное чувство накатило на него, заставив волноваться душу. Он посмотрел на трибуну, но ее место уже было пусто, и Джеймс, держа левой рукой его голову, правой рукой сжал горсть песка. Все это время прослезившийся Боб стоял рядом.

- Да, хороший был малый. - Проговорил он. - Стража, Джеймс.

 Джеймс посмотрел в глаза Боба взглядом, говорящим о том, что то, что сейчас будет сказано, обсуждению не подлежит.

- Боб. Все или ничего. Ты со мной? - Сказал, вставая Джеймс. - Прощай Малый, царствие тебе Небесное, ты его заслужил.

- Что Блэк? - Спросил удивленный Боб почуявший неладное.

 Три стражника подошли к трупу Малого, двое начали его поднимать, а третий приказал гладиаторам:

- Хватит прохлаждаться. В казармы.

 Джеймс, улыбаясь своей любимой мрачной улыбкой, которая заставила стражника вздрогнуть, посмотрел ему в глаза.

- Да, уже иду. - Сказал зло Джеймс и направился под его конвоем в пресловутые казармы.

 

 Перед глазами Дяди предстала мрачная картина - оба в крови, мрачнее, чем подземелье, в котором они жили, особенно не особо "светлый" Джеймс. Он сразу все понял и сел на пол, закрыв глаза, начал молиться. Джеймс выругался и завалился в кровать, а Боб сел и начал молиться вместе с Дядей. Дверь за ними закрылась. Когда Дядя закончил молиться, Джеймс сказал:

- Ты ни разу не усомнился в Боге, так скажи мне, почему самый достойный жить - умер? - Сказал Джеймс, спокойно без волнения в голосе, сев на краю кровати и нахмурившись.

- Бог призвал его к себе, и он попадет в лучший из миров. - Спокойно ответил Дядя.

- Да он заслужил этого. - Вмешался Боб.

- Да нет, черт возьми. Если верить Библии, или тому, как ее рассказал мне Дядя - в рай из всех нас попадет, может быть только он сам. Я столько заповедей нарушил и столько раз, что мне лучше всего будет в аду, поэтому я не очень спешу умирать... - Джеймс на секунду остановился и посмотрел на Боба с некоторым укором, хотя укор, звучавший в голосе, говорил о том, что Джеймс укоряет себя. - Но я бы с радостью умер вместо него.

- Да, хороший был парень. - Сказал Дядя. - А вас ждет скоро свобода, следующий бой и все, и Малый не был бы рад, если бы вы по нему горевали.

- Да. Но свобода? Ты в это веришь? - Недоверчиво произнес Джеймс.

- Выбора нет, мы не убежим. - Печально повесив голову, заключил Боб.

- Я предлагаю убить, как можно больше... - Джеймс был прерван знакомым "смехом" и криками стражников, жутко отдававшихся в сводах пещеры. - Твою мать. Мои друзья. Ха! Я предлагаю убить больше стражников. Боб ты так и не ответил - ты со мной?

 Боб дернулся от звуков, но выслушав тираду Джеймса, улыбнулся.

- Я тоже с вами парни, хочу хоть кому-то помочь по-настоящему. - Сказал Дядя.

- Боб выноси дверь, я пока попытаюсь разобрать кровать. - Сказал Джеймс и начал ломать кровать, сложенную из крепких досок, он отломал одну из спинок с большим трудом.

- Джеймс не получается, да и стражник там паникует. - Сказал Боб, потирая плечо.

 Стражник, что-то кричал, звал подмогу, но в ответ ему доносились крики и вой. Дядя стоял и наблюдал за происходящим - помочь он не мог.

- Давайте, кровать как таран используем, ей и урода приложим? - Предложил Джеймс Бобу и Дяде.

- Давай. - Ответил Боб.

 Джеймс взял кровать вместе с Дядей с боку, а Боб сзади, но через несколько совместных усилий Боба и Джеймса, кровать уже была без спинок, и могла боком пройти в дверной проем. Подняв ее, они с разбегу ударили ей о деревянную дверь, что-то хрустнуло, и дверь потихоньку отворилась, правда все они позагоняли себе заноз в руки, стражник с хлыстом преградил им дорогу.

 Джеймс выдернул пару заноз и предложил разобрать расходящуюся кровать. Стражник боялся заходить, но отходить не меньше, поэтому Джеймс с Бобом разобрали кровать на несколько досок.

 Боб кинул одну из них в стражника, Тем временем в пещере, звуки то смолкали, то раздавались вновь. Стражник, еле уйдя с траектории полета доски, отошел в сторону, чтоб его не было видно из барака.

- Хлыст опасен. Боб нужно сделать щит, один возьмет кровать, как щит, а остальные досками забьют урода. - Решил Джеймс.

- Ты прав, выбора у нас нет. - Сказал Боб.

- Слышите. Тишина. - Прислушиваясь, сказал Дядя. - Что бы там ни было, оно уже прикончило стражу.

Через пять минут Бобу вручили щит, из нижних досок кровати, а Джеймс и Дядя вооружились дубинками.

- Давай! - Скомандовал Джеймс.

 С криком выбежал Боб, закрывшись с той стороны, с которой стоял стражник, а за ним пробежали Джеймс и Дядя. Стражник, видя сложившуюся ситуацию, в порыве отчаяния ударил хлыстом Боба, хлыст впился в дерево и только один из крюков, попал Бобу в плечо. Боб закричал и прижал щитом стражника к стене, а Джеймс пробил ему череп ударом доски. Стражник упал, а Боб стиснул зубы - крюк рвал ему плечо, по которому струилась кровь. Дядя достал крюк из плеча Боба, а Джеймс тем временем, изъял у убитого его оружие - короткий меч и хлыст и надел его броню, которая оказалась ему чуть больше по размеру, хотя три месяца назад Джеймс бы одел ее с большим трудом. В темноте сводов, ближе к выходу раздались выстрелы.

- Черт! Джеймс нам не уйти. - Сказал Боб, взяв хлыст в левую руку.

- Уйдем. Сейчас гладиаторы пойдут на прорыв и мы вместе с ними! А если не прорвемся... - Джеймс улыбнулся. - Ты, что боишься смерти?

- Нет. - Ответил, улыбаясь, Боб. - Умирать, так как героям.

- Да. - Согласился Дядя, держа в руках доску. - Я готов умереть, за то, что б хоть один из вас увидел свет.

- Да... А все-таки был больше достоин Малый. Из всех нас, он один ни разу не разубеждался в прекрасности жизни. - Сказал печально Боб.

- Ладно. Пора. - Сказал Джеймс, и они направились к выходу, осторожно шагая, прислушиваясь к каждому шороху, и через некоторое время оказались около развилки. Там здоровая серая тварь пожирала останки то ли гладиатора, то ли стражника, в скачущем свете факела. На небольшой зал пришлось шесть трупов.

- Делайте, как я. - Сказал Джеймс и с криком бросился на тварь, размахивая мечом, за ним последовали остальные. Тварь вскочила, взвыла и отбежала в сторону. Джеймс, воспользовавшись моментом, сорвал факел со стены и побежал на тварь, гоня ее к выходу. Так крича и не останавливаясь, они гнали дико "смеющуюся" тварь до выхода, поскальзываясь на трупах и крови, пока не увидели солнечный свет. Тварь остановилась, но Джеймс ударил ее факелом и она, взвыв, выбежала из пещеры, гладиаторы последовали за ней.

 Джеймс выбежал ослепленный светом и оглушенный громом залпа. Он метнулся на ощупь в сторону, отбежав с линии огня он упал за пристройку и посмотрел назад.

Дядя упал сраженный в сердце еще на выходе, Боб медленно падал простреленный в злосчастное плечо и грудь, он не свернул вместе с Джеймсом, он побежал на них, давая ему время, а тварь, взвыв, кинулась на одного из двенадцати стрелков в черно-красных рясах и прикончила его, но стражи арены добили ее мечами.

 Джеймс стиснул зубы и стороной обошел стрелков, занятых тварью и двумя гладиаторами, которые вырвались после Боба и Дяди. Гладиаторы долго не протянули, но Джеймс успел уйти.

 Он бежал по пыльной дороге, встревоженного города. Джеймс держался по краю улицы, свернув в переулки поменьше. Высокие каменные двух-трех этажные дома, в которых жили по шесть-десять семей и небольшие лачуги составляли основной набор жилых строений, но Джеймс забежал в небольшую, судя по кресту часовенку. Он шел без эмоций, даже мысли и рассуждения  не вызывали у него эмоций, он просто знал, что собирается делать и все. Джеймс вошел в часовенку, оттолкнув небрежно ногой дверь и встретив удивленные взгляды: двух монахов, о чем-то беседующих у алтаря.

 Ни говоря, ни слова он прирезал их одного из них и, приставив нож глотке другого, спросил:

- Где живет Жанна Д'Арк? - Прорычал он под действием адреналина, пробудившего в нем хоть ярость.

- О... Она живет напротив Кафедрального Собора. - Ответил, запинаясь, испуганный монах.

- Где это? Отвечай.

- Иди в центр города, там увидишь. У людей спроси. - Ответил монах.

- Посмотрим... - сказал Джеймс и воткнул меч ему в глотку.

Монах издал булькающий звук и упал рядом со своим товарищем в лужу крови, так и не закрыв глаза. Джеймс снял наплечники и надел его рясу, окровавленную, хотя сейчас это было просто темное пятно. Он спрятал под рясу меч, накинул на голову капюшон, и поспешно вышел из церквушки. Выйдя на главную дорогу, он заметил, что в этом городе спокойнее, чем в Капитале и, спросив дорогу к Кафедральному Собору, он ускорил шаг.

 Кафедральный собор - гигантское, красивое здание, с золочеными куполами из светло коричневого камня, с красивой мозаикой стекол. Хоть монах и не сказал где именно, Джеймс догадывался, что найти ее дом будет не трудно. Вокруг Собора, стояли слева особняки, с бассейнами и небольшими дворами, а справа гостиница, административные и прочие нежилые здания.

 Джеймс подошел к одному из многочисленных людей в рясах и спросил:

- Ты не знаешь, где живет Жанна Д'Арк, брат? - Сказал он смиренным голосом.

- Да вот в доме неподалеку, но ее сейчас нет, ей что-нибудь передать при встрече? - Сказал без подозрений, видно не в первый раз, монах в черной рясе.

- Скажи, что ее старый знакомый жив и придет к ней снова... через три дня.

- Да, брат.

- Благодарю тебя, ты очень мне помог. Могу я чем-то помочь тебе? - Спросил кротко Джеймс.

- Да, только я вижу, ты недавно прибыл в город.- Внезапно сказал монах, заставив Джеймса напрячься. - Не проходил ли ты около арен? Не мог бы ты сказать, что там произошло?

- Могу. Те твари, что завезли тогда - ужасные порождения Сатаны вырвались на свободу и уничтожили почти всю стражу, но их остановили по воле Божьей. - Сказал Джеймс, не зная чему удивляться: быстроте слухов или догадливости собеседника.

- Господи помилуй. Господь не оставил нас в беде. - Сказал сочувственно монах.

  Джеймс снова накинул капюшон, который снял для беседы с монахом и сказал:

- Я буду молиться за тебя, брат. Ты мне здорово помог. - Сказал Джеймс и пошел к дому.

- Я за тебя тоже. - Сказал монах пораженный услышанным и увиденным.

 Джеймс остановился напротив дома с литыми воротами и двухметровой каменной стеной, из-за которой виднелся второй этаж светло-коричневого дома с оранжевой черепицей. Было видно и три пальмы, которые Джеймс раньше видел, только у оазисов, когда был в пустыне.

-" Неплохо устроилась. С ее красотой и талантами это в принципе и я бы смог." - подумал Джеймс и закрыл глаза, стоя спиной у стены Собора.

- "Господи, ты не зря меня вел и оберегал все это время. Помоги, прошу тебя. Хотя то, что я собираюсь сделать та еще глупость. Я прошу тебя, помоги. Аминь." - Помолился Джеймс и сел в тени стены отдыхая. Люди смотрели на него, но видя его состояние и его одежды, считали, что он странствующий монах. Через час солнце ушло вправо, и загремел колокол. Джеймс дернулся. Люди направились в Собор, местные богачи всей семьей, со слугами, шли на богослужение. Джеймс подождав, пока в людей на улице не стало, перемахнул через забор.

 Приземлившись на сухую землю, Джеймс увидел перед собой двухэтажный особнячок с верандой, построенный прямоугольником и занимающий половину двора. Перед ним был небольшой садик и бассейн, рядом с которым стоял лежак и плетеный зонт от солнца. Джеймс приземлился так, что слева от него находился выход, а еще левее у стены стойло, в которой стояли знакомые Джеймсу лошади, а может они просто были одной породы с теми, которых видел он до этого, телега стояла рядом. Джеймса передернуло от мысли ворвавшейся ему в голову, но осмотрев дом, он ее оттолкнул - дом был пуст, по крайней мере, все указывало на это.

- "Так я во дворе. Райский уголок." - думал Джеймс, глядя на пальму, стоявшую рядом  с бассейном, словно рядом с оазисом в пустыне. - " Нужно как-то спрятаться здесь. Балкон? Но дверь с балкона в дом закрыта. Взломаю - заметит. В телеге - рискованно, но можно. Ждать долго не придется - все оставлено ненадолго. Она наверно ушла на арену - должны были бой провести, да и сжечь двух провинившихся гладиаторов. Как я до сих пор среди них не оказался?"

 Сзади дом был плотно опоясан забором, это разрушило все надежды Джеймса спрятаться там. В дом идти - необходимо взламывать замки или разбивать стекла - судя по мерам предосторожности воровство здесь редкость, относительно большинства населенных пунктов. Оставалась телега. Джеймс подошел к ней и одна из лошадей негромко ржанула.

- Тшш. Я свой. - Сказал ей тихо Джеймс.

 Надо было либо прятаться в телеге, либо под ней. Как узнал однажды Джеймс, это произведение искусства называлось каретой. Он решил спрятаться внутри. Он Джеймс тихонько открыл дверцу, повернув ручку. Зайдя он сел на небольшой темно-красный диван, под цвет обивки.

-"Неплохо, очень неплохо. Я боюсь, усну." - подумал Джеймс и слегка раздвинул занавески, чтобы был виден вход во двор, а если сесть на другую сторону, то и вход в дом. Джеймс сел и пару минут сидел, раздумывая о чем-то, потом помолился, поминая павших друзей. Потом выругал себя за то, что он творит: без плана, без возможности к отступлению, последнее такое предприятие довело его почти до самоубийства и это ему еще повезло, зато весело, почти, как игра в карты, где от тактики и расчета  зависит гораздо меньше, чем от того какая карта упадет на стол.

 Через пятнадцать минут бездеятельного сидения ему стало скучно и Джеймс начал обшаривать каждый закоулок кареты, пока вскоре не обнаружил, что сидение приподнимается, и в нише под ним находиться сундучок, к сожалению для Джеймса, запертый. В карете, без шума открыть его не представлялось возможным. Джеймс немного поковырял пальцами и мечом замок, но только наделал царапин. Тогда он положил сундук на место и вернул сидение в прежнее положение. В горле пересохло. Джеймса охватило волнение - мандраж. От каждого голоса рядом с воротами он весь напрягался. Он твердил себе, что все это глупость, надо валить отсюда или, на крайний случай, жестко хладнокровно мстить, а то, что он задумал, это глупость, что он слабак, если не может управлять своими чувствами. Джеймс с трудом убеждал себя в обратном. Вся эта дискуссия периодически прерывалась одним высказыванием Джеймса, которым и закончилась:

- Черт!

 Джеймс заметил, что солнце уже заходит на западе, который оказался прямо перед ним. Небо понемногу краснело. Джеймс вспомнил один момент: на следующий день после их встречи в "Капитале", вечером, он стоял с ней и любовался закатом, она спросила его:

- Что мы будем делать, после того, как разберемся с проблемами здесь? - Она, улыбаясь, посмотрела ему в глаза, и только сейчас Джеймс понял, что улыбка и веселость скрыли от него важность этого вопроса.

- Путешествовать, искать "проблемы", веселиться. - Сказал Джеймс и, увидев перемену в ее взгляде, продолжил. - Вместе.

 Джеймс выпил в тот вечер, поэтому не обратил на это внимания, он устал от приготовлений к предстоящей ему операции. Она сослалась на то же, когда он нежно обнял ее за плечи, и легла спать.

 

- "Ну да. Она не врала, что любит меня, ну, по крайней мере, наполовину. Она же спасла мне жизнь, вывезя меня из города. А я тогда по глупости ляпнул, ее уже достали приключения, видно. Ну зачем так было все усложнять. Она не верила мне тогда, а сейчас тем более не поверит..."- рассуждения Джеймса были прерваны голосами у ворот:

- Да, Григорий, это ужасно, но я верю, что вы справитесь. - Услышал Джеймс знакомый до глубины души голос.

- Да нам не много предстоит сделать, но я другого боюсь - один из гладиаторов бежал, и его до сих пор не нашли, и это известный раньше наемник - Джеймс Блэк. - Сказал знакомый Джеймсу голос по объявлениям на арене - голос человека в черном.

 Ворота скрипнули и медленно открылись, в них вошел слуга и, не ожидая распоряжений, пошел в дом.

- Бог покарает его вашей рукой. Я в это верю, и еще я верю в вашу искреннюю любовь ко мне. - Она произнесла это так глубокомысленно, что Джеймс почти поверил, если бы не его желание не верить в это.

- Да вы знаете Жанна... И когда все уляжется - через месяц, два - мы женимся. - Произнес Григорий. - А  пока нам надо расстаться. Да хранит вас Господь.

- И вас тоже. Я буду молиться за вас. - Сказала она и вошла, ворота со скрипом закрылись за ней, судя по фразе Григория, брошенной кому-то - его слугой. Джеймс увидел ее, когда она вошла, и сердце против его воли застучало так, что он испугался, что она его услышит.

 Она была еще красивее, женственнее, ведь прошло уже около года после их последней встречи. Она была в костюме похожем на тот, что Джеймс видел на ней, когда увидел ее в первый раз, только этот был красивее, ярче. Ее золотистые волосы немного выглядывали из-под широкополой черной шляпы. Джеймс заметил, что ее манящая походка, все так же притягательна, хотя для мужчины столько не видевшего женщин, было удивительно, что он удержался и не набросился на нее.

 Джеймс так же видел, как отвернувшись от собеседника, она сбросила маску улыбчивости, и выражение ее лица приняло печально-удрученный вид. Его это обрадовало: все-таки она не продалась этому козлу.

 Она зашла в дом, и Джеймс сменил угол обзора - теперь перед ним находился дом и балкон. Джеймс весь превратился в зрение и слух, но это ему не сильно помогло. Он попытался рассуждать, но видел только плохое. Тогда он сел и стал ждать.

 На небе начали проявляться звезды и через час-два, Джеймс не считал время, их стало очень много. Словно, кто-то рассыпал идеальные бриллианты по черному бархату, который отливал красным и фиолетовым местами, и посветил на это все великолепие. Джеймс увидел, что дверь на балкон открылась, и слуга поставил на нем стул и столик, на котором стояла бутылка шампанского и поднос с фруктами. Через минуту вышла она шелковом, фиолетовом халате, с рисунком в виде розовых цветочков, и села на стул красного дерева, с зеленой обивкой.

 Она налила себе в бокал шампанского из уже откупоренной бутылки и отослала слугу. Джеймс наблюдал за ней, внимательно вслушиваясь.

 Она пила шампанское и смотрела на небо, изредка что-то шепча. Пели цикады. Ночь была прекрасна, Джеймсу сильно хотелось оказаться рядом с ней прямо сейчас - момент, подходящий для самого романтичного разговора, ведь даже не очень романтичный разговор окажется окутанным романтикой, но Джеймс не мог рисковать.

 Он увидел, что она уже выпила почти полбутылки и не уходила.

-"Ну и ну, она, конечно, всегда любила шампанское. - Джеймс остановился на секунду. - Ну теперь можно лезть на балкон. Подпрыгну, подтянусь и окажусь за ее спиной. А то дверь закроет или еще что-нибудь."

 Джеймс тихо выбрался из кареты и медленно, потихоньку, прячась за кустами, дошел до стены, она смотрела в другую сторону. Джеймс подпрыгнул и слегка шаркнул ногой о землю. Оказалось, что такой пустяк может заставить организм выбросить в кровь не меньше адреналина, чем несущийся на тебя чудак с топором. Но опасения его организма был напрасны - цикады создавали порядочный шум. Джеймс, подтянувшись, оказался почти на балконе. Он медленно выпрямил руки и осторожно поставил колени на балкон. Руки его дрожали, он не дышал и ему казалось, что еще чуть-чуть, и он упадет. Встав, он негромко, но глубоко вдохнул, и она обернулась. Джеймс прижал палец к губам. Жанна смотрела на него так, будто не сильно удивилась его появлению. Джеймс встал перед ней.

- Ты вечно будешь меня преследовать. Зря я сказала тебе, что люблю - ты теперь будешь бегать за мной вечно как собачонка или ты отомстить хочешь, так убей сейчас, без разговоров. - Сказала она презрительно-пренебрежительным тоном, не повысив голоса.

- Удивись, но первое не совсем правильно. Я тебя люблю, но не собираюсь таскаться за тобой по всей планете. Я пришел извиниться. - Сказал спокойно Джеймс.

- Да, ну? - На ее лице выразилось недоверие. - Ты хочешь поиграть?

- Нет. Я этим не играю, хотя сказать честно - в прошлый раз я сыграл с судьбой на тебя, и почти выиграл, но эта сука как обычно сжульничала.- Сказал Джеймс и ухмыльнулся. - Я пришел сказать две вещи, извини, не умею говорить намеками: я все еще тебя люблю и извини, за то, что не оправдал твоих надежд, сказав, что мы будем искать приключений. Я был не прав. Я должен был сказать - "А чего ты хочешь?" или "проведем вместе всю жизнь, живя тихо и спокойно".

 За все время его рассказа, она не смогла скрыть ни презрения вначале, ни удивления в конце, Жанна даже поставила на место бокал, который только что хотела осушить.

- Ты врешь. Ты хочешь отомстить! Тебя подослали! Ты мертв, ты пришел покарать меня! - Выпалила она все догадки, повысив голос, с трудом не дав себе перейти на крик.

- Тшш. Даже если б сам Бог возложил на меня обязанность карать тебя за грехи, я бы отказался от него. - Джеймс на секунду задумался. - Ты красивая... Ты мой дьявол, дурак я, что тебя полюбил, но другой не хочу. Я понимаю, что ты мне не веришь, а может, даже желаешь всем сердцем меня убить. Поэтому, чтобы доставить тебе такое удовольствие, на, возьми.

Джеймс достал из-за пазухи меч и протянул его ей. Она вначале дернулась, а потом взяла меч, недоверчиво смотря на него. Джеймс сбросил рясу монаха и оказался в набедренной повязке стражника.

- Видишь, у меня ничего нет. Захочешь, чтоб я замолчал - убей меня. От твоей руки это будет даже приятно. - Сказал Джеймс и испытывающе посмотрел на нее.

- Ладно, чего ты хочешь?

- Я хочу тебя. - Джеймс улыбнулся. - Но не об этом сейчас. Я хочу поговорить с тобой. Уделишь мне время?

- Ну, если от тебя по-другому не отвязаться, давай.

 

 

 

Глава XIII

 Они прошли в просторную, со вкусом обставленную комнату, с фиолетовыми стенами, золотыми канделябрами, на которых стояли потушенные свечи. Они были не сильно нужны, так как свет луны и звезд проникал сюда в достаточном количестве, да и глаза собеседников привыкли к темноте. Справа, напротив выхода на балкон, стояла кровать под цвет стен, со шторами. Рядом с кроватью лева стоял коричневый шкаф, а справа столик, за которым стояли два стула, и на который Жанна поставила бутылку шампанского. Она села за стол и предложила Джеймсу сесть напротив, от чего он не отказался, хотя положение спиной к двери его не радовало.

 Джеймс сел, и, не скрывая, рассматривал ее. Жанна была прекрасна: распущенные золотистые волосы лежали на ее плечах, халат из нежнейшей ткани, покрывал нежнейшую кожу, она была без косметики, ее полные, красные губки манили, глубокие голубые глаза заставляли тонуть в них.

 Он знал, как изменился: пучок седых волос среди растрепанных темных собратьев, несколько морщин на лбу, похудевшее лицо и тело, и усталые впавшие в орбитах глаза, которые давно не светились другим огнем, кроме огня ярости и злобы.

- Ну. - Сказала она, не вытерпев его молчания или взгляда. - Говори.

- Да. - Джеймс очнулся от сна. - Я, да, что я... Я смотрю на тебя и вижу все, чего я хочу от этой жизни. Я все время думал о тебе. Хотя ты меня и предала, ты в этом не виновата - ты делала свое дело, я свое. Я тебя понимаю. Друзья мои погибли на арене. Я знаю, что ты хотела спасти мне жизнь, вывезя из города, но большего сделать не смогла. Ты не была уверена, что любишь меня, и долг был важнее. Я иногда тоже не был уверен... Но я понял, что в этой жизни у мужчины дороже, чем любимая и друзья никого не может быть. Бои, путешествия - надоедают, богатство и роскошь - надоедают еще быстрее. Хотя не спорю можно жить счастливо и со всем этим,

Но может я больной,

Но я буду жалеть, о том, что ты не со мной,

Жизнь станет, как виски с водой,

Я буду сам не свой,

И, в конце, концов, распрощаюсь с головой.

 Джеймс замолчал, закончив стих, который сам пришел ему в голову и вопросительно посмотрел на нее.

- А ты помнишь мой стих, который я тебе написал?

- Да, я его не забыла, хотя иногда я страдала от этого. Он напоминал о тебе, говорил, что я может и неправильно поступила.

Светит солнце мне,

Словно бриллиант во сто карат,

Если улыбнулась ты мне,

Я словно мальчик рад.

Моя душа парит,

Ты мой идеал.

И сердце горит,

Я тебя узнал.

Знай, я может быть,

Написал детские стихи.

Но счастье может быть,

Только если счастлива ты.

Я помню. - Голос Жанны дрогнул. - Я зря тебе не поверила. Теперь чертов Григорий Пятый хочет, чтоб я вышла за него, и отказаться нельзя - костер инквизиции и... мать.

- Я не совсем понял, но вижу, что все плохо. Зря я вообще пришел, только расстроил. - Джеймс привстал. - А святошу я убью.

- Нет. Не надо. Я уже один раз воспользовалась тобой...

- Что помешает тебе сделать это второй раз. - Сказал мрачно Джеймс и обернулся на шаги за дверью.

- Это Юстиниан, слуга. - Она тихо сказала Джеймсу. - Юстиниан, иди в свою комнату! Я просто слегка выпила.

 Шаги за дверью остановились и через несколько секунд повернули вспять.

- Он без языка. Бедный малый. Предан, как собака, но боюсь, что "Слугам" он верит еще больше. - Она всплакнула. - Джеймс, почему из-за меня страдают все кому я дорога.

- Не надо. Я сам виноват. - Сказал Джеймс и подошел к ней. - Прости меня.

 Джеймс встал на колени и поцеловал ее руку. Она медленно оттянула руку и вопросительно глянула на него. Слеза медленно катилась по ее щеке, и Джеймс аккуратно убрал ее пальцем, нежно провел рукой по ее щеке и сказал:

- Я люблю тебя. И каждая твоя слеза - моя вина. - Сказал он, смотря в ее глаза, которые выражали почти детскую растерянность.

- Нет. Я... просто много выпила... - Она положила голову Джеймсу на плечо и тихонько прошептала. - Хотя кому я вру, Джеймс все очень плохо.

 Жанна расплакалась.

- Не плачь. - Джеймс гладил ее по голове, утешая, как ребенка. - Скажи, что не дает тебе жить свободно, может, полегчает, а может, я помогу.

 Немного поплакав, не навзрыд, что удивительно, просто слезы катились по ее щекам, и дрожал голос, так плачут мужчины.

- Да. Может, поможет, хотя... Я положусь на тебя. - Ее лицо приняло серьезный вид, и она начала рассказ. - Я не помню родителей. Я помню лишь то, что рассказывали монахини: отец убил мою мать. Меня всю жизнь учили ненавидеть мужчин, за исключением сановников "Слуг Господа". С детства нас обучали двум искусствам: убийства и обольщения. Нас было тринадцать девочек, лет пяти. Нас учили до шестнадцати. Мы должны были стать ушами, глазами и карающими мечами в руках "Слуг Господа".  Для этого нам дали хорошее образование и воспитание. А под конец обучения нас заклеймили как собственность ордена "Падших Ангелов".

 Жанна встала и, повернувшись спиной к Джеймсу, опустила чуть ниже лопаток халат. На прекрасной белой коже, красовались, в том месте, где у ангелов на изображениях в церкви были крылья, два шрама в форме крестов. Джеймс выругался, а Жанна накинула халат, села на стул и продолжила свой рассказ.

- Они распустили везде слух о нас так, что если мы захотели бы бежать, любой тупица увидев нас, мог с чистой совестью убить, как рабов "Слуг Господа", а на территории самих "Слуг", ту из нас, которая бежала бы - сожгли. Так я и жила, в страхе, в тупой вере, не зная ничего, кроме того чему нас учили. Одна из наших, однажды бежала с возлюбленным и их сожгли, на глазах у нас. Прошли годы, я узнала мужчин, и в принципе все, даже ты, вели себя так, как нам рассказывали. Поэтому я убивала и пользовалась вами без сожаления. Я убила трех мэров и с десяток чиновников, причем лично, только двоих. Все изменилось, когда я встретила тебя. Я начала тебя вспоминать. А на том вечере, неожиданно для себя, сильно обрадовалась, увидев тебя. Я верила, что ты меня любишь, но тяжело идти против прошлого - каждое твое неправильное... - слово неправильное, она выделила, - "движение" и я все меньше верила тебе. Но когда ты прибежал ко мне, мне стало не по себе от мысли, что тебя сожгут или будут пытать, но далеко вывезти я тебя не смогла, да и, в общем-то, не собиралась. Прости Джеймс.

 На минуту в комнате воцарилось молчание, Джеймс словно окаменел от ее рассказа. Потом он подошел к столику, взял бутылку шампанского и, сделав несколько больших глотков, задумчиво сказал:

- Не люблю это вино, у меня после него голова болит.

Жанна улыбнулась.

- Мы нашли друг друга Жанна. - Сказал, улыбаясь, Джеймс. - Два наемника. Я всю жизнь не верил женщинам, до тебя, ты мужчинам. Но последние события моей жизни, еще до того, как я встретил тебя, говорили об обратном: Старик, который хотел умереть на могиле женщины, которую любил и убил... Из-за чего медленно сошел с ума, хотя я тоже на него похож. Два трупа в городе, лежавшие обнявшись... Дядя... Да даже мои отец и мать.

- Хм. Весело получается. Нам остается либо убить друг друга, либо вместе умереть. - Печально сказала она.

- Я думаю, второй вариант неплох.

- Да?

- Ну, если ты согласна. - Сказал Джеймс.

 Жанна, на секунду задумавшись, ответила тем, что встав, сбросила с себя халат и притянула к себе Джеймса.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава ХIV

 Джеймс проснулся от того, что луч солнца прошелся ему по глазам, сквозь щель между занавесок. Он открыл глаза, медленно осознавая то, что произошло вчера. Джеймс чувствовал себя отдохнувшим и счастливым, но немного грязным. Он повернулся и увидел ее лицо перед собой. Она спала. Джеймс провел рукой по ее волосам и тихо сказал:

- Я тебя люблю, Жанна. Если бы ты знала, как.

 Джеймс видел, что на улице уже давно рассвело, нужно было будить Жанну, как бы он этого не хотел. Джеймс нежно поцеловал ее в губы, и через мгновение она откликнулась на его поцелуй. Они долго целовались.

- Что будем делать? - Спросил он ее, оторвавшись от ее губ.

- Обязательно было это спрашивать. Все утро мне испортил.- Капризно сказала она.

- Ну, не ворчи. Я просто привык действовать. - Сказал он, смотря ей в глаза.

- Да, я это заметила. Правда я вчера была немного пьяна, и ты этим воспользовался. - Произнесла она, лукаво улыбаясь. - Но было хорошо.

- Приятно слышать, но нужно думать, что делать.

- Ну, у меня есть свободный денек, проведем его вместе. - Сказала она, привлекая к себе Джеймса. - Подумать успеем.

- А, как слуга? - Спросил Джеймс, несколько переживая за будущее.

- Я отошлю его в церковь на сегодня, это для него, как выходной. - Сказала она.

 

День пролетел, незаметно. Джеймс убедился, что все, что он пережил, стоило даже одного часа, а не целого дня с ней. Она стала лучше, во всем, разрушился барьер, который был между ними во время прошлой встречи. Единственное, что омрачало его счастье - мысль о том, что это все мимолетно и может опять разрушиться в любой момент. Однажды, когда он в очередной раз нахмуренно задумался, Жанна спросила:

- Вот ты меня любишь, сильно очень. Почему? Почему именно меня? Ты не задавался таким вопросом?

- Не раз. Почему именно тебя, я не знаю, но я всей душой, всем телом ощущаю, что другой такой не встречу. И есть одна женщина, я счастлив, так, просто смотря на нее, ее смех заставляет меня радоваться, она для меня, как нежнейший цветок, который надо оберегать от малейшего дуновения. Эта женщина ты. - Джеймс улыбнулся. - Это конечно, все поэтично, но на самом деле бред. Я люблю тебя потому, что у тебя в отличие от большинства женщин, которых я встречал, - нежная светлая кожа, красивое лицо, голубые глаза, ухоженные волосы и мне нравится твоя грудь.  Попа вроде тоже ничего...

 - Ты бы видела свое лицо. - Засмеялся Джеймс.

- Ах ты, сука... - Жанна засмеялась сама.

- Твоя внешность мне и правда нравится, но есть еще кое-что чего я понять не могу. И не собираюсь, мне это нравится... - Джеймс улыбнулся снова. - Ты и вправду поверила. У тебя, такое лицо было, будто я... тебя предал, и еще удивленное.

- Да. Я восприняла твою речь серьезно. Всю. - Сказала, чуть улыбаясь, она.

 

Наступал вечер, солнце медленно уходило на запад. Луна была видна, на еще светлом небе. Они сидели на балконе, друг напротив друга. На столике стояли: два бокала, бутылка вина и фрукты. На ней был халат, а на нем фиолетовое покрывало, с кровати. Вечером становилось прохладно, легкий ветерок периодически шевелил листья пальм и ее волосы.

- Жанна, сейчас нужно серьезно подумать, что делать. - Серьезно сказал Джеймс.

- Джей. Зачем? Будешь жить у меня. - Сказала она небрежно. - Не порть прекраснейший день в моей жизни.

- Нет, извини. Я последние два раза не задумывался, что буду делать и в итоге: первый раз, по счастливой случайности не застрелился, а второй, оказался на арене. - Джеймс вопросительно посмотрел на нее.

- Не вини в этом меня. - Сказала Жанна.

- Нет, я тебя не виню... - Джеймс задумался. - Да, ведь благодаря тем случаям, я встретился с тобой, вновь.

- Вот, видишь. - Радостно сказала Жанна, видя, что есть возможность прекратить занудный разговор.

- Ну, теперь я с тобой. И я не хочу тебя снова потерять. - Серьезно продолжил Джеймс.

 Жанна откинулась на спинку кресла и медленно, смакуя, осушила бокал неплохого, полусладкого вина. Она уперла в Джеймса недовольный взгляд.

- Джей, я все понимаю, но обязательно портить такой хороший вечер? Поговорим завтра.

Джеймс вслед за ней залпом осушил бокал, он не мог понять, почему она упорно откладывает, такой важный вопрос и ведет себя словно ребенок.

- Почему? Почему не сейчас? - Джеймс начал повышать тон. - Я же не о себе переживаю!

- Да что ты? Не о себе, так о ком же? - Жанна вспылила в ответ. - Получил, что хотел, и теперь лишь бы не потерять "теплое местечко".

- Да. Мне лишь бы не потерять. А тебе все равно! - Джеймс почему-то, сам того не осознавая кричал. - Ты ж меня завтра же сдашь святошам, тебе лишь бы им угодить. Святошеская сучка.

 Джеймс, вспомнив, где находится, под конец речи понизил тон и сделал в ее сторону движение указательным пальцем, выделяя слово ты.

- Ну не волнуйся ты так. Не шуми. - Лицо Жанны приняло хладнокровное выражение. - Я пойду спать... Завтра можешь уходить, хотя сейчас тоже неплохо.

 Джеймс сел на стул с мрачным выражением лица, а Жанна медленно встала и пошла в комнату.

 Он сидел на стуле, мрачно глядя в небо, которое приобретало темно-фиолетовый свет, покрываясь россыпью звезд. Солнца уже не было видно, но его свет все еще легонько отражался на небесах.

-"Что я сделал не так? Да, я боюсь ее потерять. А она не понимает этого, словно ребенок. Господи, что не так?!" - Последнюю мысль Джеймс произнес вслух, обращаясь к небесам.

 Он налил себе бокал вина и залпом осушил его.

-" А, что я вспылил? Испугался? Так она в этом не виновата. Я должен все решать сам, если она не хочет. Да вообще, что мы с ней не осилим? Пойдем за северные горы, там немного прохладней, но спокойней, и святош там нет, да и меня плохо знают... Хотя меня давно забыли. Или если не понравится, поедем в пустыни, там, и жарче, и веселей. А можно и до моря дойти, говорят там красиво. Ей, надеюсь, понравится. А дорогу мы найдем..." - Рассуждал Джеймс.

 Оборвав мысль на полуслове, Джеймс встал и зашел в комнату. Жанна лежала на  кровати, уткнувшись лицом в подушку. Джеймс тихо подошел к ней и, полулег рядом, обняв ее за плечи.

- Уйди! - Она дернула руками. - Что ты хочешь от прислужницы святош?

- Ты плакала. - Джеймс говорил тихим голосом. - Прости меня милая.

- С чего ты взял, что я плакала? - Сказала она, повернувшись к нему лицом, скрыв все признаки плача, кроме тех, что выражались глазами.

- Я же вижу. Прости меня. Я был неправ. - Продолжал Джеймс. - А если не прощаешь - убей, хотя оставить мне жизнь не простив - самое страшное наказание. Я люблю тебя.

 Джеймс взял ее руки в свои. Она внимательно смотрела на него.

- Поговорим завтра. Я знаю пару мест, куда можно свалить. Тебе останется лишь выбрать. - Джеймс улыбнулся. - А сейчас пошли на улицу, там небо почти твоего любимого цвета.

- Ты шутишь. - Сказала она, слабо улыбнувшись.

- Нет. - Сказал Джеймс и взял ее на руки.

- Не, надо. Я тебя еще не простила. - Недовольно сказала она, но не пыталась отбиваться.

 Джеймс вынес ее на балкон, и она ахнула. Фиолетовое небо, покрытое россыпью алмазных звезд, на которых яркой серебряной чашей выделялась луна.

- Красиво... - Она повернулась к Джеймсу. - Я тебя прощаю! - Сказала она и потянулась к нему губами.

- Прежде,  хочу поклясться тебе своей душой, что я никогда больше не заставлю тебя плакать. - Сказал Джеймс и поцеловал ее.

 

 Джеймс проснулся, в так полюбившейся ему кровати, но с ощущением страха - ее не было рядом. Он вскочил и увидел, что ее халат лежит на кровати. Джеймс встал и осмотрелся, его внимание привлекла бумажка на столе, на ней было аккуратным подчерком написано:

- "Дорогой, буду вечером, не позже. Люблю, целую"

 Он давненько не читал, поэтому это заняло у него чуть больше, чем обычно, времени.

-"Опять она за свое, но на этот раз письмо вместо снотворного."- Джеймс улыбнулся. - "В следующий раз поговорить со мной захочет, прежде чем, что-то предпринять."

 Отвлекшись от письма, он увидел, что на столе стояли фрукты и бутылка вина.

- Ну, все не так уж плохо. Хоть, выпью. - Сказал сам себе он и подумал:

-"Выходить не стоит. Доверюсь, а там посмотрим, если что, то у меня есть гладиаторский меч. А вдруг слуга дома, посижу тихо, до вечера."

  Джеймс сел за стул, налил себе вина в бокал и залпом осушил его, спросонья хотелось пить. Выпив, Джеймс поставил стакан на стол и посмотрел на занавески - сквозь них было видно, что на улице уже взошло солнце, искаженные лучи которого заливали комнату фиолетовым светом. Джеймс задумался.

-"Разве можно так просто от всего отказаться? Хотя я отказался... или нет? Я сошел с ума... да, медленно, но верно, в течении нескольких лет сходил с ума. Когда я бежал из родного города, бросив родителей, я начал сходить с ума. Но я счастлив. Я  уже скучаю по ней. Но тогда, когда я был наемником, я тоже был счастлив? Да, но не так. Мне нравилась та работа, путешествия, бои, адреналин. Но тогда я не чувствовал себя счастливым так долго. И ни за кого не волновался. А сейчас я даже умереть боюсь. Не хочу ее терять..."- рассуждал Джеймс, поддавшись грустным мыслям.

 Джеймс встал со стула и немного приоткрыл занавеску, чтобы солнечный свет попадал в комнату. Джеймс, обвязавшись белым полотенцем, отошел на три шага от окна и встал, расставив ноги на ширине плеч, немного согнув их в коленях. Он размял шею, руки и спину. Прохрустела шея - следствие давней травмы.

 Джеймс чувствовал свое тело, которое было полно силы. Джеймс был уверен в себе.  Он сжал кисти в кулаки и положил руки  на пояс так, что кистевой сустав находился рядом с боком, внутренней стороной вверх. Он медленно отработал блоки ладонями, разжимая кулаки по мере выхода руки на позицию, не выходя за пределы контуров тела, сливая в единое целое движения рук и всего тела вплоть до пальцев ног, выдох, движение бедра и руки заканчивались одновременно. Потом он начал отрабатывать удары - выпрямлять руку с того же положения так, чтобы вся рука от кисти до плеча составляла одну прямую, а кисть оказывалась на уровне лица, провернувшись на сто восемьдесят градусов. Джеймс увеличивал темп ударов, выдыхая с каждым ударом, не допуская ресинхронизации между дыханием и движениями.

 Через пятнадцать минут он остановился, сделал три глубоких вдоха, поднимая руки вверх и сел в позу для медитации.

- " Надеюсь, она в безопасности. Завтра, а лучше сегодня уйдем. Двинемся на север, северо-восток, за горы. Там красиво, ей понравится. И люди живут немного по-другому... Туда не должны добраться "Слуги". А если пройти еще дальше, там, говорят, море есть. Как сказал тот мужик в таверне: Много-много воды за горизонт, рыбу там ловят и красиво так, пальмочки, но вода горькая и соленая пить невозможно." - Джеймс попытался представить себе море, но у него получалось представить лишь большой оазис, с темной водой.

 Он встал и сел за стол - захотелось есть. Он ел фрукты: виноград, небольшие яблоки, красные ягодки. Правда, не сильно наелся.

-"Могла бы оставить, чего-нибудь посытней." - Подумал Джеймс и налил себе вина.

 Через пять минут полулитровая бутылка из темно-зеленого стекла была пуста, и Джеймс сидел одурманенный вином и смотрел в голубое чистое небо без единой тучки, сквозь уже раздвинутую занавесь. Воздух казался таким прозрачным, будто исчез.

- Сможет ли она ради меня все бросить? - Разговаривал сам с собой Джеймс, сидя на стуле и подкрепляя свои слова мимикой.

- Вряд ли. Она привыкла к роскоши, да и ей "идет" эта роскошь. А со мной ей придется с этим всем расстаться на неопределенный срок. - Джеймс задумался и выслушал защитную речь сердца, которое не могло поверить в повторное предательство, после всего, что было.

- А все-таки... Я сам даже не уверен, что мы прорвемся. Может написать ей прощальное письмо, убить этого святошу и исчезнуть. Она месяц пострадает и забудет меня. Могу поспорить... - Джеймс задумался:

-" Как я могу все это думать? Разве я уже не слишком много получил? Пусть теперь все зависит от нее. А я буду стараться осуществить ее мечты."

 

 Джеймс весь день не знал чем себя занять. Он отжимался на кулаках, стоя на руках и опираясь ногами о стену, приседал, растягивался, пытался безуспешно уснуть, рассматривал ее подчерк, рисунок на ее халате, жонглировал бутылкой, съел все фрукты, рассматривал меч.

 Вечером, когда солнце из последних сил цеплялось за горизонт, Джеймс услышал скрип открываемых ворот и тихо подкрался к окну, но увидел только ее и слугу. С сердца, словно камень свалился. Джеймс сел на кровать смотрел на дверь. Через несколько секунд он услышал ее голос, отдающий приказания слуге и торопливый стук каблуков по деревянным ступенькам. Ключ провернулся в замке и дверь открылась.

 Ей очень шел этот наряд: черные кожаные брюки, корсет и светлая блуза подчеркивали ее фигуру, каблуки на высоких сапогах делали ее чуть выше Джеймса. Накрашенные полные губы, очерченные голубые глаза, Джеймс не мог оторваться от нее глазами.

- А я боялась, что ты сбежишь. - Негромко начала она, входя в комнату. - Но, видно я тебе, немного, нравлюсь... - Она сняла перчатки и бросила их на стол.

 Джеймс подошел к ней и обнял за талию.

- Совсем чуть-чуть... больше, чем все остальное, что есть в этом мире. - Сказал Джеймс, и поднял ее на руках, посадив себе на бедра, которые она обхватила своими ногами.

- А ты все такой же прямолинейный, варвар. - Нежно сказала она, а Джеймс прижал ее спиной к стене.

- Только перед тобой я склонил голову, но есть еще одна дама, перед которой я преклоняюсь, хотя сейчас не хочу ее видеть. - Сказал Джеймс, улыбаясь, и поцеловал Жанну.

- Конечно, я то красивее буду. - В голосе Жанны звучала нотка ревности. - Но и кто эта сучка?

- Смерть... - Сказал Джеймс, и они слились в страстном поцелуе.

 

 

Глава XV

  Рано утром, солнце только собиралось схватиться лучами и стянуть покрывало ночи. Несколько туч брели по небу, подгоняемые ветром, который недалеко от поверхности Земли был лишь легеньким ветерком.

 Джеймс надевал купленную для него Жанной одежду: свободные песчаного цвета тряпичные брюки, с двумя клапанами-карманами спереди, песчаная рубаха без рукавов с карманом на сердце, на ногах у него были одеты легкие ботинки коричневого цвета. Сверху он надел черный плащ слуги с капюшоном.

- Ну, как? По размеру подходит? - Спросила уже одетая в дорожный костюм Жанна.

- Да, только штаны спадают. - Ответил Джеймс, сняв плащ и придерживая брюки.

- Это поправимо. - Сказала она и кинула ему ремень с патронажем.

 Джеймс вставил ремень в петли на брюках.

- Так лучше, - Джеймс улыбнулся довольный этому, - а теперь покажи стволы.

- Ну ладно, теперь вроде можно. - Сказала она и развернула сверток темной ткани, из которого показалась винтовка, которая по сравнению с тем, что Джеймс видел раньше - оружие богов: длинной чуть меньше полутора метров, металлические детали покрыты матовым воронением, деревянные, из древесины с красным отливом, лакированы, прицельные приспособления рассчитаны на стрельбу до километра и состоят из мушки и целика, Джеймс видел винтовки с такими прицелами, но гораздо худшего качества. Винтовка была пятизарядной, неавтоматической.

 У Джеймса глаза загорелись, когда он увидел эту красоту. Он подошел к ней, взял на руки и восхищенно разглядывал, передернул затвор, нажал на курок - раздался щелчок, все работало без сбоев, затвор шел, как по маслу.

- Жанн, спасибо. Как ты достала такую вещь? - Спросил восхищенный Джеймс.

- Мне доверяют. Мне сказали, что нужно убрать одного человека. Я сказала, что мне нужно, сказала им, что одежда для слуги. Пока ты прятался на балконе, слуга таскал вещи, но я до сих пор не знаю, не заподозрил ли он чего и можно ли ему доверять. - Сказала обыденно.

- Нет... Наверное. Я убью его. - Проговорил Джеймс, разворачивая сверток поменьше в котором лежали снаряженные обоймы и патроны.

- Ты, так на все это смотришь, - сказала Жанна с презрением, - как на меня не смотрел.

 Джеймс хотел было пропустить эту фразу мимо ушей, но вспомнил, что обещал не расстраивать ее.

- Прости. - Джеймс повернулся к ней. - Я просто давно не видел нормального оружия, а такого, наверно и за всю жизнь... А ты наверно не видела мои глаза, когда я смотрел на тебя?

 Жанна улыбнулась.

- Ладно, разбирай свои игрушки, и пора выступать. - Она привстала. - Что будем делать со слугой?

- Я не знаю. Его не знаю. - Джеймс распихивал обоймы и патроны по карманам. - Свяжем.

 Жанна развернула последний сверток, лежащий на кровати, там лежал пистолет, похожий на тот, который Джеймс видел в магазине, в "Капитале" и патроны к нему. Она спрятала его за пазухой, патроны сложила в карман жакета.

- Жаль Юсти. Он уже три года служил мне верой и правдой, но я знаю, что это до той поры, пока я служу "Слугам". - Жанна посмотрела задумчиво на Джеймса. - Свяжешь его... Лошадьми управлять умеешь?

- Честно? - Джеймс сделал печальное лицо. - Я ни разу на лошади не ездил, да и видел их раза четыре, а ты говоришь про управление этими животными.

- Плохо. - Жанна нахмурилась, смотря на улыбку Джеймса. - Я поведу повозку, выйдем из города, рассядемся по лошадям, по дороге научишься. Ты дорогу знаешь?

- Хорошо. Я по ней ходил. Пойдем к морю, я всегда хотел посмотреть, что это такое, а если не понравится, двинемся в северные города. - Джеймс на секунду задумался, шагнув. - Другого плана нет. Там, как-нибудь обоснуемся. Правда вначале туго будет, ты готова?

- Ты спрашиваешь? Пути назад уже нет, и я рада.

- Ну, тогда начинаем. - Джеймс накинул плащ.

 

 Жанна позвала слугу, и Джеймс оглушил его ударом приклада по голове. Он связал Юстиниана, каким-то из платьев Жанны. Они спешно выбежали на улицу, где стояла карета запряженная лошадьми, приготовленная слугой к длительной дороге. Жанна запрыгнула на место кучера, а Джеймс открыл ворота и сел в карету, накинув капюшон. Некоторые люди оглядывались, видя повозку, но пристального внимания никто не обратил, так же, как и стражники у открытых ворот. Карета спешно вышла из города и двигалась еще полчаса и остановилась.

 Джеймс вышел из кареты.

- Ну, дальше ведешь ты. - Сказала Жанна, спрыгнув с козлов.

- Да. - Сказал Джеймс, помогая распрягать лошадей.

 Когда лошади были распряжены, Джеймс помог с седлами и упряжью. На лошадей повесили вьюки с провизией и вещами. Джеймс вскинул на плечо винтовку и пристегнул ножны с мачете к поясу. Жанна, открыла сундучок и расфасовала его содержимое: деньги, пистолеты, колбочки и клинки по карманам и вьюкам. Она надела черную широкополую шляпу и запрыгнула на коня.

- Залезай и ты. Вставь ноги в стремена и придерживай за уздцы. Команды: "Но" - идти, и "Фррр" - стоять. Уздечкой води плавно, куда поведешь, туда и пойдет, на себя - остановится. - Сказала Жанна, сидя на лошади.

 Джеймс посмотрел на нее, солнце было за ее спиной.

- Ты хорошо смотришься. - Сказал Джеймс и с небольшим усилием запрыгнул на лошадь.

 Было довольно неудобно, Джеймс вставил ноги в стремена и аккуратно взял лошадь под уздцы.

- Вот, хорошо. Теперь пошли. - Жанна скомандовала коню и плавно поправляла его уздцами.

 Конь шел ровно по дороге. Джеймс повторил то же самое, но его лошадь упорно пыталась свернуть с пути. Джеймсу два раза пришлось останавливать лошадь не подчинявшуюся ему. Только через полчаса он смог более менее ровно ее вести.

- Вот, еще немного и галопом скакать будешь. - Сказала, улыбаясь, Жанна, после того, как Джеймс в очередной раз выругал лошадь. - Не ругай ее, она одна из самых послушных.

- Да? А, я везунчик. Правда еще немного и моя задница станет тверже бревна, а ноги никогда больше не сведутся вместе. - Сказал недовольный Джеймс.

- Ну, ладно. - Рассмеялась Жанна, - куда поскачем?

- Ко мне на родину, сутки пути, а оттуда я знаю дорогу. - Джеймс показа пальцем вдаль. - Видишь те горы вдалеке? Это Северные горы, неподалеку моя деревня. - Сказал, смотря вперед, Джеймс.

 Солнце уже выглянуло справа, и лучи его быстро охватывали мир. Пейзаж вокруг состоял из редких деревьев, животных и сухой травы.

 

 Вечером они разбили лагерь, по подсчетам Джеймса, проделав больше половины пути до того места где находилась его деревня. Солнце уходило за край света, ветерок затих, но проснулись цикады. Они остановились около небольшого сухого дерева, в стороне от дороги. Вокруг простиралась равнина, на которой, то тут, то там росли, как редкая щетина деревья.  Джеймс насобирал хворосту и развел костер, Жанна достала немного еды. Ели молча, не торопясь, обдумывая предстоящую им дорогу. Лошади молча жевали овес, который им дала Жанна.

 - Ну все, пора спать. - Сказал Джеймс, засыпая костер землей. - Устала?

- Да, немного.

- Я еле хожу после лошади. Но зато, хоть ездить научился. Да?

- Да, более-менее. - Ответила она вставая.

 Джеймс постелил плащ на земле, достал тюк, который стал одеялом, в котором были две подушки.

- Немного комфорта, Жанн? - Спросил он, увидев подушки.

- Да, а почему бы и нет. Они почти не весят. - Нежно произнесла она, смотря ему в глаза, подойдя к нему.

 Джеймс обхватил ее за талию и поцеловал.

- Путешествовать с тобой лучше, чем одному... Только надо поспать. Нам еще долгий путь предстоит. - Сказал Джеймс и лег на импровизированную кровать. - Ложись.

 Жанна легла рядом с ним, положив голову ему на плечо, Джеймс водил рукой по ее волосам и смотрел в небо.

- Сейчас звезд меньше, чем было тогда, той ночью у тебя. - Сказал Джеймс.

- Да, хорошая была ночка.

 Джеймс еще час не мог уснуть, он смотрел в небо и старался не шевелиться. Он заметил, что она тихо вздыхает.

- Почему ты не спишь? - Спросил тихо Джеймс, обняв ее.

- Думаю. Разве нельзя было проще все решить, остаться в городе, там у меня все есть... - Задумчиво сказала она.

- Да, но у меня там ничего нет... кроме тебя, да и меня там ищут, а тебя бы постоянно гоняли на задания или заставили жениться на Кардинале, как его там... Григории. - Сказал Джеймс.

- Да, это так... Ты прав. Но получается, что моя жизнь до тебя ничего не стоила, а я чуть тебя два раза не потеряла. А если б я тебя не встретила, а если б ты не... - Ее голос дрогнул.

- Не надо. Не вини себя, не задумывайся об этом. Смотри вперед. Надеюсь, ты веришь мне, а я говорю, что сделаю все возможное, чтобы ты была счастлива...

- Но, как так может быть. Почему ты все делаешь ради меня. Я недостойна. Я эгоистка...

- Милая, не думай об этом. Все хорошо. Ты достойней всех потому, что я счастлив рядом с тобой, я радуюсь, когда ты улыбаешься, когда ты счастлива, моя душа от счастья готова вырваться из груди. Самое лучшее, что я могу от тебя услышать: - "Я счастлива.", хотя нет, вру, еще лучше: - "Я счастлива благодаря тебе, с тобой Джеймс.". Так, что из нас двоих я эгоист - я делаю тебя счастливой, чтобы самому быть счастливым, ты мне нужна для счастья. - Джеймс нежно поцеловал ее лоб. - Спи. Спокойной ночи, милая.

 

 Лучи солнца тихо растекались по равнине. Джеймс открыл глаза, все было на своих местах: Жанна спала на его плече, лошади стояли привязанные к дереву, вокруг не было ни души, небо было без единого облачка.

-"Да! Я сделал это, я с ней. Несколько недель назад я сам бы вряд ли поверил в это. Спасибо тебе Господи! Теперь я счастлив, что со мной бывало крайне редко. Теперь волнуюсь за будущее, что со мной тоже бывало крайне редко." - Подумал Джеймс.

 Приятно ощущать ее дыхание, ее тепло. Джеймс смотрел на нее и улыбался. Он не смог сдержаться и поцеловал ее в лоб.

- Спи. Отдыхай любимая. - Тихо проговорил он.

Джеймс, молча лежал и смотрел в небо, вспоминая прошлое и улыбаясь. Солнце взошло повыше и начало светить на Джеймса. Он с некоторым усилием разбудил ее, поцеловав в губы.

- Уже пора? - Сонно сказала она.

- Да, дорогая пора. - Сказал Джеймс улыбаясь. - Но есть одно дело, которое заставит другие дела подождать, сказал Джеймс и поцеловал ее еще раз.

 

- Бодрое утро, ничего не скажешь, но все равно на земле не так удобно... спать. - Сказала она, одеваясь, сидя на плаще.

- Да, есть немного. - Произнес Джеймс, давая лошадям овес.

Через полчаса они уже снова были в пути, под солнцем, которое с каждым часом палило все сильнее. А через четыре часа они были уже около деревни, в которой жил Джеймс. Сердце его замерло, когда руины показались на горизонте. Подойдя поближе, он увидел, что городок почти не изменился, только время внесло свою лепту, да пару полусгнивших крестов, своими остовами напоминали о происшедшем. Джеймс молчал пока они, по его желанию пересекали город. Все было также: дыры в стенах, воронки от взрывов минометных снарядов и даже кости лежали там, где Джеймс видел трупы, из-под руин, местами из-под песка, который медленно поглощал руины.

- А эти поменьше. Когда штурмовали "Капитал", минометы были побольше - воронки там были больше. - Единственный раз прервала тишину Жанна, пытаясь заговорить с Джеймсом, но он ничего не ответил, поддавшись воспоминаниям.

Джеймс подвел коня к тому месту, где прощался с родителями. Он закрыл глаза и тихо произнес:

- Простите, мать и отец, я помню и всегда помнил о вас. Мать, надеюсь, ты гордишься мной. Отец, жаль, ты не со мной сейчас, поговорили бы, посмеялись бы над... моей судьбой... - Джеймс улыбнулся на секунду. - Вы со мной, я это чувствую, спасибо вам.

 Джеймс повел коня из города, по стершейся под натиском ветра дороге, в обход Северных гор, северо-восток, он шел по той дороге, по которой  шел девять лет назад, спасаясь от смерти.

 

 Недели пути не прошли даром - они вышли к морю, которое с трудом представлял себе Джеймс.

 Вначале впереди простиралась равнина, на которой росли неведомые им растения. Слева простирался буйный зеленый лес, основу которого составляли пальмы. Разноцветные птички порхали и щебетали в воздухе.

- Что там, в библии написано про рай? - Спросил, улыбаясь, Джеймс.

 Взойдя на бугор, они увидели в четырехстах метрах от себя бесконечную, простирающеюся далеко за горизонт, синюю морскую гладь, которая разбивалась о песчаный берег белой пеной волн.

- Да... - Тихо сказал Джеймс.

 Жанна приоткрыла рот от удивления. Через несколько секунд они пришли в себя. Джеймс привязал коней к пальмам, взял покрывала и понес их к берегу, где на песке сидела Жанна.

- Красиво Джей. Я никогда не видела такой красоты. - Заворожено сказала она.

- Да... пойдем, искупаемся? - Сказал Джеймс и, сбросив пыльный плащ и остальную одежду, забежал в воду. Вода отличалась от речной или озерной. Джеймс нырнул и открыл глаза, но после того, как их непривычно защипала соль, закрыл. Джеймс стоял по грудь в воде, приятно ощущая, как пропыленное насквозь тело омывается теплой водой.

У Жанны было напуганное выражение лица.

- Джеймс, а если там твари какие-нибудь? - Она говорила напуганным голосом, стоя у кромки воды. - Лучше вылезай.

- Ладно, ладно, мамаша. - Смеялся Джеймс, выходя из воды, но вышел только так, что вода стала на уровне его пояса.- Не бойся. Иди сюда.

- Джеймс! - Говорила она то ли напугано, то ли приказывая.

- Ну, давай, смертельно опасный агент. Падший Ангел. - Подтрунивал Джеймс смеясь. - Или воды боишься. Кошка драная!

- Джеймс, не выводи меня из себя. - Сказала она изменившимся тоном и в ее глазах блеснул огонек.

- Ну, давай, бесись. - Сказал Джеймс и брызнул на нее водой.

 Жанна машинально дернулась и закрыла лицо руками.

- Ну, Блэкберн, ты доигрался. - Сказала она и бросилась на Джеймса, но вода слегка приостановила ее рывок.

Джеймс схватил Жанну и оттащил ее подальше в воду, она дергалась, ругалась, но это ей не помогало - он, смеясь, оттащил ее на глубину, где ему уровень воды был по грудь и взял на руки, положив на воду.

- Успокойся. Ты меня поцарапала. - Сказал он, придерживая ее руками.

 Она перестала дергаться и зашипела на него.

- Ну, ладно не шипи, кошка. Хороша же водичка.

- Да. И держит хорошо, я почти как кровати, только слегка качает. - Сказала она.

- Ну, это еще не качает. - Сказал он и отпустил руки.

 Она медленно начала опускаться вниз, но быстро встала. Она еще не успела открыть глаза, а он уже поцеловал ее.

 Так, они около часа плескались в воде, не заходя дальше того места, где вода поднималась на уровень шеи.

 

 Вечер. Луна, звезды. Трещит костер. Джеймс соорудил небольшой шалаш.

 Они лежат на подстилке неподалеку от моря и костра и пьют вино, которое Джеймс прихватил с собой в одном из городов.

- А тот дед говорил, за Гигантскими руинами только смерть, на берегу все сгорело, но мы обошли Руины. - Сказал Джеймс и отпил вина из бутылки.

- Да. Не зря шли. - Сказала она и наивно спросила. - Только мы будем жить тут одни?

- Сколько захотим, а когда надо сами придем к людям. - Сказал Джеймс и повернулся к ней:

- А пока я хочу быть только с тобой. Я люблю тебя... - Сказал он и рукой провел по ее щеке.

 

 

© Copyright: Давид Карапетян, 2012

Регистрационный номер №0084940

от 16 октября 2012

[Скрыть] Регистрационный номер 0084940 выдан для произведения:

                                                                                                        Одна душа. Одна мечта.

Часть III

Наемник

Пролог

"Первые воспоминания"

 Трехлетний Джеймс лежал в своей кроватке, сделанной из добротных дубовых досок, с высокими краями, между которыми находилась постель. Он не мог уснуть, и как это бывает у детей, ему нужно было что-нибудь рассказать на ночь, а мама болела, поэтому ее место в этот вечер занимал отец. Но было одно "но". Он не знал сказок, но ему было, что рассказать сыну.

- Знаешь, что сынок, ты конечно вряд ли запомнишь хоть что-то из того, что я тебе скажу, а еще меньше поймешь...

 Начал свой рассказ, мужчина лет тридцати, в добротной лачуге, как и все в ней, сделанной из разных материалов и пусть неказисто, зато уютно и прочно. Каменный фундамент окаймлял деревянное сооружение, крыша которого была оббита ржавыми железными листами. В одноэтажном доме было две комнаты, подвал и чердак. Все члены семьи находились в одной комнате, которая являлась спальней. Была еще кухня, с кирпичной печкой, деревянным столом и стульями, веющими неотесанностью и прочностью. Было еще и окно, но оно было заделано ржавым листом и изнутри оббито тканью. В подвале хранились дрова и кое-что из еды, а на чердаке хранился разный скарб.

- Слушай. - Сказал он и задумчиво посмотрел перед собой, собравшись с мыслями. - Ты живешь в мире, который может показаться тебе родным, но это не так. Не надо становится как все. Мой отец так же говорил мне, а ему его отец, а его отцу его отец, а им все рассказал твой... прапрадед, который ребенком был тогда, когда наступил "Апокалипсис", или "Страшный Суд", или как там его будут называть. Он рассказывал, что в "том" мире люди жили лучше, чем в этом, было гораздо больше удобств, и был закон, который говорил, что можно, а что нельзя. Были, конечно, жестокости и прочее, но это были больше исключения, чем правила. Люди верили в Бога и были умнее. Но всегда были жестокие люди, которым всегда всего было мало, им нужна была власть, не верь таким, никогда. И они находились либо "на дне", либо "на верху". И вот они не поделили ресурсы, и началась война. А они правили государствами, похожими на наши города, только в которые входили тысячи городов, и были они гораздо больше, а некоторые были настолько большими, что стоя на одном краю города, горизонт можно увидеть только на его середине, и то если лететь, да... тогда люди умели летать, как птицы. А сейчас только пытаются создать летающие аппараты, но они совсем не похожи на те, которые были тогда, как рассказывал мой прадед моему деду. - Сказал он и задумался, а ребенок сонно зевнул.- На чем я остановился? А, государства - они поддерживали закон, обеспечивали образование и еще много чего делали. Кстати образование очень важно, умей, знай и чем больше, тем лучше... Когда началась война, у людей было столько оружия и такого мощного, что можно было испепелить землю, словно солнцем. Было такое, которое, создавало небольшие солнца, было, которое насылало болезни, а было и то которое могло разъедать самый прочный металл. Представь маленькая бомба и бац, все умерли. Самым опасным считалось, то, которое создавало небольшое солнце и его запретили, но оно было. И были электрогенераторы, атомные, которые могли подчинять энергию солнц себе. Когда началась война, их выключили - законсервировали. Началась война, и люди начали взрывать бомбы с ядами или химикатами, вымирали целые города, в которых было по десять миллионов человек, ты столько во всем мире еле найдешь. Из-за этого и по сей день в города, эти гигантские руины никто не ходит, а тот, кто ходил не возвращался. Но кто-то все-таки взорвал маленькое солнце, и не одно. И несколько станций поломались, и их энергия вырвалась на свободу. Поэтому, как мой прадед, а твой прапрадед говорил, сместилась орбита Земли. Поэтому тут так жарко, он говорил, что здесь летом было много зелени, а зимой выпадал снег, как на Северных горах иногда. А яды из оружия и мощь солнц сделали так, что насекомые стали больше, а некоторые животные утратили свой первоначальный облик. И животных осталось меньше. - Он посмотрел на сына и нравоучительно продолжил. - Это не наш мир, наш мир гораздо лучше. Поэтому борись за него. Будь справедлив, честен, будь жестче, не жесток, а жестче, не будь наивным и не сдавайся. Но никогда не живи, как те, кто питается отбросами и живет любой работой, как те, кто убивают всех подряд ради кусочка хлеба. Расставляй приоритеты. Живи либо, как я с матерью, либо борись за свой идеал, либо не живи. Запомни это на всю жизнь. - Джеймс уже мирно спал, но это не было проблемой, он услышит эту историю еще не раз, и уже не сможет ее забыть, отец поцеловал его в лоб. - Спокойной ночи сынок.

 

"Последнее" воспоминание.

 Незабываемый свист минометной мины, в данном случае калибра 50 миллиметров и хлопок совсем неподалеку. Зазвенело в ушах, почти ничего не было слышно, Джеймс лег, пыль мешала видеть и дышать. Небольшое здание, сбитое из железных, ржавых листов, наполовину обвалилось, с противоположной Джеймсу стороны. Рядом лежал труп, напудренный пылью и без половины черепа, а из-под завалин торчали чьи-то ноги. Джеймс узнал труп, это был Упертый, никто не знал, как его зовут на самом деле, а он не говорил.

 Его называли Упертый, за то, что он постоянно добивался того, чего хотел и никогда не останавливался. Пришел без ничего, даже одежды практически не было. Сказал: "Хочу жить нормально." И через несколько месяцев разной непрерывной тяжелой работы, сколотил дом и неделю назад женился. А ноги скорей принадлежали его жене Мари.

 Джеймс попытался встать, но снова лег - опять свист, взрыв на этот раз дальше и левее. Джеймс видел, как метались люди, мужчины с оружием - однозарядные винтовки, с кремневыми курками - простое оружие, но с долгой перезарядкой. Иногда даже были патронные, патрон был из бумаги - такие патроны собирались на дому и не всегда из бумаги, довольно надежные и перезаряжались быстрее, чем их кремневые собратья, но их все равно было сложно заряжать, из-за плотной подгонки пули по стволу. Грубые, неотесанные, иногда не способные пережить двадцать выстрелов, хотя встречались среди них произведения искусства.

 Пересилив себя, Джеймс вскочил на ноги и побежал к дому. Обстрел был внезапным, недавно сюда пришли, какие-то люди, именующие себя слугами Господа и требующие преклонить пред ними колени и открыть ворота. Но люди верили в прочность этих стен и ворот из мусора, железа и камня, которые своей высотой в два метра и сторожками по четыре отпугивали разбойников и рейдеров. И на этот раз они не повиновались. Они не ожидали артиллерии мощнее винтовок, и может быть пушки, которая из-за плохой сборки, скорее взорвется, чем выстрелит и служит средством запугивания. Но у их новоявленных врагов откуда-то оказалось орудие, явно собранное по технологиям "прошлых" лет - до "Апокалипсиса" или каким-то супер технарем.

 Джеймс бежал, прикрываясь руками, пригибаясь от взрывов с частотой раз в пять секунд. Когда Джеймс добежал до дома, взрывы прекратились, у дома стоял отец с винтовкой и обрезом, короткоствольной, но крупнокалиберной винтовкой, кремневого типа, заряжаемую картечью из мелких кусков железа: засыпался порох в ствол, потом вставлялся пыж - круг из бумаги или подобного материала, потом картечь и снова пыж.

Рядом с отцом стояла мать, гладящая Черного, охотничью собаку черного цвета с белыми пятнами на груди и лапах.

- Ты живой. - Радостно сказала мать, и Черный завилял хвостом.

- Сын, обещай, что сделаешь все, как я скажу. - Мрачно сказал отец.

Джеймс хотел было воспротивиться, но знал, что надо слушать отца, в этих местах без этого не выжить.

- Да отец.

- Беги из города. Возьми винтовку, она лучше, чем обрез, да и рукопашка намечается. - Отец, отдав винтовку, погладил рукоять топора висящего у него на поясе,- возьми у матери рюкзак.

- Но я буду биться. Мы победим! - Вскричал сын.

- Возьми сумку и уходи. Собаку не бери - путь предстоит тебе долгий. С тобой тоже пойдут молодые, а мы старики прикроем.

 Джеймс взял сумку у матери обнял ее, слезы были на ее глазах и наворачивались на глаза Джеймса. Отец же утер глаза рукавом.

- Ты уже взрослый. Шестнадцать лет - не ребенок. - Сказал он, обнимая сына, и на ухо ему сказал, то, что не любила мать. - Все или ничего.

 - Прощайте. - Сказал Джеймс и, сжав кулаки, развернулся.

 Когда он выходил через пролом стены, который являлся черным ходом, ворота с другой стороны пали. Перестрелка длилась пять минут, хотя отдельные выстрелы еще долго звучали в раскаленном воздухе, а Джеймс со звоном в ушах и двадцатью беженцами до тридцати лет уходили от города, но только четверо доживут до того, как дойдут до другого города.

 

  Глава I

 7 лет спустя. Джеймс сидел в баре и гостинице одновременно, в крупных городах их было несколько, но в городе "Пыльных Дорог" это был единственный их представитель. Город назвали так, потому, что он находился на перекрестке трех важных дорог, которые назывались не слишком мудрено: Западная, Северная и Восточная, и потому, что дороги эти состояли из толстого слоя пыли вперемешку с камнями. Этих факторов хватило местным жителям, чтобы напрягая извилины назвать место своего проживания.

 Бар входил в четверку самых важных и лучших по состоянию зданий в городе: мэрию - здание, где жил мэр и пять представителей закона и власти в городе, одноэтажное четырех комнатное, деревянное здание; Дом кузнеца - жилище и мастерская кузнеца, умельца на все руки, двух его подмастерьев, которые работали... кем только не работали и семьи кузнеца - двух дочерей и жены, чуть поменьше по площади, чем мэрия, но двухэтажный и с пристройкой-мастерской; Дом лекаря, который жил один, и которому было лет больше, чем жили в среднем, на двадцать, который лечил за деньги, давал советы, продавал лекарства, но и на смерть не обрекал - если не было денег. Он ютился в небольшом двухкомнатном домике, где одна комната была его и кабинетом и спальней, а вторая приемной и операционной. Ну и собственно сам бар, который назывался Рога, потому что на входе висели рога крупного парнокопытного, большое, двухэтажное здание, на втором этаже которого сдавались комнаты, хозяин сего заведения крупный мужчина с такой же крупной женой, отличался одновременно добротой и огромной силой, и мог запросто выкинуть слишком агрессивного или выпившего постояльца, причем не одного, к тому же большой процент местных не отличался физическим и умственным развитием. Короче говоря, это был стандартный городок на большой площади вокруг. Были города и крупнее, которые могли позволить себе небольшую армию, и, следовательно, войны, но они сильно отличались друг от друга. Если не смотреть на размеры, то они в большинстве своем назывались Свободными городами и сами устанавливали законы для себя, и прилежащих селений, если сил хватало.

 Кое-что стоит сказать об образовании в целом и Джеймса в отдельности:

 В целом картина была печальной, об этом свидетельствовало то, что большинство объявлений делалось в форме рисунков и условных обозначений, немногие знали больше языков, чем один, который являлся видоизмененным английским в зависимости от местности, а некоторые знали только один язык, говорящих на котором набиралось не больше, чем пальцев у человека. Считали в основном на счетах и пресловутых пальцах. Основой торговли являлся бартер, цены были договорными, но была и условная валюта - патроны и их составляющие: порох (сера, селитра), бумага, медь, латунь свинец; мелкие ценные вещи, но их стоимость и спрос зависели от местности.

  Образование Джеймса не ограничивалось языком, к нему добавлялось умение писать и считать на приемлемом уровне. Кроме наставлений отца, его учебниками были отрывки из нового завета и рассказ о жизни японского самурая, отрывками, но в конце книги, довольно хорошо сохранилось приложение к ней: "Книга пяти колец" или "Нин тен рю" Миямото Мусаси. Эта книга и стала одной из прочных основ, которые формировали фундамент его сознания.

 Джеймс только вчера попал в этот город, он двигался ближе к центру - на восток, по дороге выполняя различные поручения, от курьерских до киллерских. Наемники составляли основу "исполнителей" в городах - в небольших они участвовали и в обороне города, и в уничтожении отдельных личностей или тварей (иногда почти одно и то же), выполняли частные задания, в крупных, все то же самое, только задания были потяжелей. В этот город он занес посылку мэру, получил килограмм меди, который обменял на двадцать патронов на свою винтовку у кузнеца, четыре из них обменял на ночлег и еду, и рассчитывал получить, какое-нибудь заданьеце у этого суховатого старичка по профессии мэр.

 А сейчас он попивал какую-то местную, не сильно крепкую настойку и закусывал вяленой свининой, попутно наблюдая за местными.

- "Тихий городок, таких полно, надо уходить." - оценил обстановку Джеймс и сделал глоток из жестяной кружки.

Из пяти столиков, было занято только два: его крайний справа от выхода и примерно посередине, занятый двумя местными работягами, которые молча и угрюмо ели свою похлебку, одетые в сильно поношенную одежду и с такими же потрепанными лицами и выражениями в глазах.

- " Не весело у них тут живется."

 Джеймс посидел минут пять и уже собирался встать, чтобы уйти, как в бар бодро вошел человек среднего возраста - помощник мэра, с небольшими черными усами, в шляпе из коричневой кожи и таком же жакете. Он хотел было направиться к бармену, но увидев Джеймса, резко изменил курс.

- Вам не нужна работа. - Резко начал он без условностей.

- Да, если вы меня ни с кем не перепутали. - Ответил Джеймс, осмотрев подошедшего с головы до ног.

Вы тот, кто мне нужен. - И он взглядом еще раз прошелся по Джеймсу, в хорошем кожаном плаще песочного цвета, с кепи на голове и мачете за поясом, рукоятка которого гордо выглядывала из-под плаща, а рядом угрюмо сидел полный вещмешок, и стояла винтовка, видавшая виды, но которая могла заткнуть за пояс любую из местных винтовок, да еще и похвастаться прицельными приспособлениями, сделанными человеком знающим свое дело, хотя и простыми.

- Да? Ну и в чем дело? - Джеймс удивился. - В вашем тихом городке...

- Ну не тихий он с некоторых пор. - Перебил шериф, если его можно так назвать. - Был тихий. Но потом вокруг начали твориться странные вещи: кто-то разрывал животных в куски, там зайцев, диких собак или кто они там, не разберешь. Мы вначале не обращали внимания - хищник крупный пришел, но когда начали из стада пропадать мы начали облаву, но без результатов. Ночью охотился гад. А однажды пастуха нашли... по частям. Там двое рядом с ним в тот момент оказались, а они как услышали крики прибежали сразу, прям в доме его разорвал... Прибежали и от страха двух слов связать не могут. А потом рассказали - совсем бред: на двух ногах оно, как человек, а такое творит, мы уже второй день не знаем, что делать, никто не берется. Один из этих двоих решил пойти, ну мы его утром нашли... Ну как? - Завершил рассказ шериф. - Убивайте это, чем бы оно ни было и пятьдесят неплохих патронов, ну или что-то по этой цене ваше. Задаток - десять патронов.

- Интересно. Очень. Я согласен, хоть прям сейчас, только мне нужен местный, тот, кто объяснит обстановку. - Спокойно сказал Джеймс вставая.

-  Я помогу. - Шериф встал. - По рукам?

- По рукам. - Джеймс пожал протянутую ему руку.

 

 Этим вечером Джеймс уже сидел в засаде. Все стадо загнали в город, а одну самую больную и тощую свинью привязали к дереву, Джеймс считал, что на такую приманку ни один, разве, что умирающий с голоду хищник не кинется. Он с  радостью принял помощь шерифа в подготовке засады, но отказался от помощи в "охоте", он привык полагаться на только на себя. Джеймс залег в двадцати метрах, на бугорке, в сухих штырьках кустов. Рядом с собой, чуть поодаль, положил кусок тухлятины, чтобы перебить свой запах и не стать жертвой вместо свинюшки. Рюкзак он положил с другой стороны, а в руках держал винтовку. Короткий козырек кепи задвинул назад и ждал.

 Стояла прекрасная звездная ночь, которая захватывала дух своей звездностью, половина месяца помогала звездам, и было довольно светло. Джеймс любил лежа на спине всматриваться в звезды, периодически вспоминая детство или обдумывая планы на жизнь или ее смысл, но это было редко.

 Свинья долго не могла успокоиться, но потом легла на землю и затихла. Джеймс развлекал себя тем, что продумывал дальнейший путь и водил пальцем по холодному металлу курка в предвкушении выстрела. Периодически затекал бок, и он позволял себе осторожно поменять положение.

 Луна уже прошла половину пути и с запада поползли тучки. Периодически слышался вой. Вдруг свинья зашевелилась, она, что-то чуяла. Джеймс тоже почувствовал, что-то, отчего у него инстинктивно пошли мурашки по коже и сонное состояние как рукой сняло. Два раза свинья рвалась в сторону Джеймса, но не смогла порвать веревку и прижалась к земле. Какая-то тень двигалась в темноте. Но десять долгих напряженных минут десять ничего не было, пока Джеймс не почувствовал, чье-то присутствие за спиной, он обернулся и на секунду застыл от ужаса.

 Перед ним на двух ногах, стояло, что-то серое, сгорбленное, худощавое, с многочисленными наростами и когтями на передних лапах-руках, единственным проявлением жизни объекта был свет луны, со злобой отражающийся из его зеленых глаз. Джеймс, конечно, многое видел, но он никогда не видел столько злобы в глазах животного. Оно смотрело на него, принюхиваясь, видимо настороженное Джеймсом и его "запахами", пытаясь их совместить вместе. Увидев, что Джеймс обернулся, оно вытянулось, издало крякающий звук и через мгновение бросилось в атаку.

 Джеймс, отойдя от увиденного, выдернул из под себя винтовку, нажал на курок, бросил винтовку и достал мачете. Все это происходило на у него "на автомате".

 После того как громыхнул выстрел, существо продолжило двигаться на Джеймса, но по-другому. Оно не было намного больше, а тем более тяжелей человека и Джеймс перебросил его, через себя приняв ногами. Но существо, то ли плача, то ли смеясь - в человеческом понимании подобных звуков, поднялось на ноги и попыталось удрать.

 Джеймс не ожидал такой резвости. Он вскочил на ноги уже с винтовкой, на ходу ее перезаряжая. Существо двигалось быстро, а Джеймс не мог зарядить винтовку, поэтому он остановился, зарядил винтовку и побежал по кровавому следу. Кровь была сильно темной. Джеймс видел свою цель в сотне метров и бежал, не сбавляя шаг. Существо теряло скорость, а Джеймс постепенно его настигал. Через полчаса он сократил дистанцию до двадцати метров и выстрелил в спину.

 Выстрел. Две секунды оно двигалось вперед и упало. Джеймс подбежал к умирающему монстру. Он лежал уже на спине и тихонько поскуливал. Одна пуля пробила ему правый бок насквозь, а вторая, войдя в спину, застряла в ребрах. Глаза мутнели, но в них уже не было злобы, а была какое-то не свойственное таким моментам спокойствие. Джеймс прекратил его мучения ударом приклада. Монстр дернулся и затих, устремив успокоившийся взгляд в звездную даль. Джеймс расстелил ткань, которую носил с собой для таких случаев, на земле и через пять секунд в нее уже была завернута голова монстра. Светало...

 На центральной площади, на которую выходили пороги мэрии и бара, собралась кучка зевак, которые еще долго будут обсуждать, что за тварь терроризировала их землю, а посередине стоял Джеймс с головой твари в руках и рядом с ним шериф. Через полчаса Джеймс выходил из города запасшийся провизией, с двадцатью патронами и неплохим обрезом на поясе, но было еще кое-что, что он нехотя унес с собой из этого города - неприятный осадок на душе, вызванный каким-то животным страхом, перед этим существом, а точнее его взглядом.

 Глава II

Дороги, пыль,

Люди, их жизнь.

Ветер, мертвые кусты,

И голые без плоти кости.

 

 Джеймс вошел в крупный город, вокруг которого мирно паслись на жухлой траве стада овец, виднелись даже подобия полей. Но было кое-что, что отличало этот город от других. Во-первых, настороженные лица жителей и, во-вторых, вместо стен, которые окружали подобные города, вокруг него было насыпано несколько холмов по периметру, высотой метра два, на которых стояла, или вышка, или на тех, что побольше, небольшое здание, с проделанными во все стороны широкими и узкими окнами - бойницами, а на склонах этих холмов был навален в кучу различный мусор или воткнуты в землю колья обращенные в сторону противоположную городу, то же самое было между ними, кроме того места, где проходила дорога - она проходила между двух крупных холмов и упиралась через десять метров в широкое здание, как на холмах и обхватывала его с двух сторон. Судя по всему, рядом поблизости находились кочевые племена рейдеров - полуживотных, которые отличались жестокостью, тупостью, трусостью и неумением работать, зато они могли неплохо разрушать. Их боялись везде, даже в пяти Свободных городах, но там их больше ненавидели за уничтожение караванов и разграбление мелких деревень. Появлялись эти варвары иногда и в больших количествах, когда их объединял какой-нибудь вождь, но в основном это были небольшие банды из обленившихся жителей.

 Пока Джеймс добрался до бара, который был раза в два крупней, чем в Городе Пыльных Дорог, он был раз двадцать осмотрен с ног до головы, правда тех, кто пытался заглянуть ему в глаза, ждала одна и та же участь, Джеймс со злобой сверлил их души в ответ, и они отворачивались. Он терпеть не мог, когда смотрят ему в глаза, хотя сам часто так делал, чтобы лучше понять душу человека.

 Итак, город с многообещающим названием - "Дорога в рай" и бар с таким же двусмысленным названием - "Почти в раю". В баре стояло какое-то напряжение, не свойственное таким местам, да и людей было больше, чем обычно. Когда вошел Джеймс, почти все кто гурьбой собрались около одного из столов - человек двадцать, как определил он: наемников или очень агрессивных горожан. Это были двадцать, возбужденных каким-то важным и касающемся каждого делом, мужчин. У каждого было огнестрельное оружие, причем отличающееся друг от друга: среди стандартных однозарядных винтовок раздельно заряжаемых или бумажно-патронных способных нести смерть на большие расстояния до трехсот метров, излюбленных рейдерами дробовиков - широкоствольных дробовых мушкетов разрывающих плоть на куски, заставляющих жертву медленно умирать в луже собственной крови и любимых охотниками двустволок, вдвое увеличить шансы выжить в перестрелке или свести к нулю шансы выжить у жертвы получившей две пули сразу, встречались экземпляры достойные коллекции, и у человека, сидящего за столом, Джеймс увидел патронную винтовку, с обоймой пули на три, - это было настоящее божество среди этих полубогов. Такие винтовки не пользовались популярности по трем причинам: дороговизны винтовки и патронов, а также из-за низкой надежности - примитивные трубки легко можно было прочистить, или заменить, а затвор был тяжел в изготовлении, и его часто заносило песком, что могло стоить жизни в бою и поэтому его часто приходилось чистить.

 Джеймс вспомнил, что у него в рюкзаке в разобранном виде лежит такая же, только калибром побольше, да и гораздо качественней,  правда к ней было только пять пуль, а у человека за столом было четыре обоймы за поясом, сделанные вручную. Однозарядки же с металлическими гильзами, по причине дешевости бумажных патронов  и винтовок к ним, не имели большой популярности, хотя были и любители таких винтовок, зато двустволки большинством были с гильзами из-за простоты использования гильзы повторно: выстрелил, насыпал порох, зарядил чем надо, запыжевал и в бой.

  Джеймс вспомнил, как "приобрел" свою винтовку:

 "Года два назад, он брел по пустыням запада, иногда даже забредая в пригороды руин "больших городов". В пустынях селения встречаются редко, постоянно проблемы с водой, но Джеймсу нравилась такая жизнь - длительные переходы по пустыням, сопровождая караван, и постоянные перестрелки, нередко перераставшие в рукопашную, с рейдерами. Иногда приходилось туго даже в городах. Рейдеры бросались в атаку, ложась под пулями, но не отступая, словно солнце выжгло им мозги, хотя это и вправду было одной из причин. Хоть рейдеров и считали тупыми, но на самом деле они были довольно умны, ну или только их боссы, а хитер был практически каждый из этих волков пустыни. Джеймс даже хотел к ним примкнуть, но ему не нравилась их беспричинная жестокость и жесткая иерархия стаи, надо было подчиняться боссу и его "приближенным". Иногда Джеймса охватывала ностальгия по тем временам,  уже год прошел, с тех пор. На востоке рейдеры просто лентяи, которым захотелось легкой жизни.

 Как-то в одном из караванов, Джеймс встретил полуслепого, глухого древнего старика, часто думавшего уставившись полуслепыми глазами в равнодушную голубую даль неба. В такие моменты он ни на что не обращал внимания. Иногда он внезапно разражался беспричинным смехом или мрачно улыбался, но в основном он, что-то бормотал, разговаривая с самим собой, иногда очень эмоционально. Он постоянно таскал с собой на плечах ранец, в котором лежал всякий хлам: тряпки, куски вещей ценившихся когда-то и чей-то портрет, нарисованный умелым художником, грифелем на коричневой бумаге, на нем был кто-то изображен, но портрет был смазан, и отчетливо были видны только локоны когда-то красивых волос.

 Над стариком смеялись, его хотели оставить умирать на песке, но так как Джеймс был командиром у четверых наемников охраняющих караван и именно он запретил это делать, то никто не решился ослушаться. А старик с каждым днем смеялся все реже, а улыбки становились все мрачней, но он все равно бормотал:

- Не знаю. Я... не прав. Нужно в "Оазис пустыни". - Так обычно он отвечал на попытки заговорить с ним, потом словно просыпаясь, смотрел на окликнувшего забеленными глазами.

 "Оазис пустыни", насколько знал по слухам Джеймс, был крупным городом для этих мест, построенным рядом с оазисом, который тридцать лет назад выжгли рейдеры. Никто не выжил, даже часть рейдеров, напившись или накурившись после победы, сгорела. В этом не было ничего необычного.

 Однажды ночью Джеймс подошел к старику, который сидел и смотрел на луну. По его дряблым щекам текли слезы, а в руках он держал тот самый портрет. Внезапно он повернулся к Джеймсу и сказал спокойным ясным голосом, смотря Джеймсу прямо в глаза, так, что ему хотелось отвести глаза от его глаз, которые прояснились в этот момент:

- Она забрала у меня все. Мою душу. Не верь ей. - Сказал он спокойно и встал.

Старик утер лицо рукой и посмотрел на луну и продолжил шепотом, так, что у Джеймса мурашки пошли по коже:

- А если поверишь, она даст тебе все, но умри вместе с ней!

 Старик пошел к своему мешку, достал оттуда невозможно дырявое покрывало, укрылся им, положив голову на мешок, к сердцу он приложил портрет и уснул, словно ничего и не было. А Джеймс посмотрел на луну, печально улыбнулся и пошел будить того, чья настала очередь нести караул. Всего их было тридцать человек: пять наемников, восемь женщин, семь детей и десять мужчин и восемь вьючных животных: три верблюда, осла и пять обстриженных баранов. Все они шли на северо-восток, где надеялись найти работу и лучшую жизнь, в недавно построенном городе, который назывался "Новый оазис", он находился на двадцать километров правее "Оазиса пустыни".

Следующее утро началось с криков караульных и атаки рейдеров. Они шли по следам каравана, как волки за раненым оленем и их было двадцать пять человек. Вооруженные мачете, дубинами и топорами они продвигались налегке, у каждого был мешок весом килограмм десять. На всех приходилось шесть винтовок, и в общем двадцать патронов. У караванщиков с винтовками ситуация была лучше: девять против пяти. Но с численностью дело обстояло для них довольно плохо, их было, в общем, на пять больше, но достойное сопротивление могли оказать только четырнадцать человек.

 Рейдеры смогли подкрасться из-за барханов на расстояние в двести метров, увидев, что их заметили, они бросились в атаку.

 Джеймс проснулся из-за крика тревоги, вскочил на ноги, схватил винтовку и подбежал к крикнувшему. Было видно как две дюжины человек бегут на них. В лагере началась паника. Женщины отводили детей и животных, начинающих волноваться подальше от места битвы. Мужчины схватились за оружие и подбежали к Джеймсу.

 Джеймс крикнул - "огонь!", и залп в девять выстрелов повалил шестерых, но двое из них вскочили снова, а двое еще шевелились. Стрелки рейдеров поняли, что приблизились на нужное им расстояние и ответили куда более профессиональным огнем: трое из поселенцев упали, и один из наемников оказался ранен.

 Второй этап прошел без стрельбы: Джеймс с целыми наемниками и двумя поселенцами успели перезарядить винтовки, а остальные приготовились к рукопашной,  рейдеры продолжали двигаться вперед, из стрелков же только один перезаряжал винтовку.

 Когда расстояние сократилось настолько, что можно было видеть безумно расширенные зрачки их глаз, Джеймс нажал на курок. Пуля весом десять граммов проломала череп одному из бегущих, который стал помехой для бегущего за ним. Джеймс встретил первого подбежавшего к нему прикладом, от удара треснули приклад и плечо нападавшего. Джеймс отпрыгнул в сторону и выхватил мачете.

 Когда рейдеры столкнулись с поселенцами, раздалось в общем тринадцать выстрелов, выведших из строя тринадцать человек: кому-то досталась пуля, а кому-то куча металлолома из дробовика. Пули дробили кости, металлолом разрывал плоть, в раны забивался песок. Шум от всей этой свалки, в безмолвной пустыне казался звуками зарождения нового мира или гибели старого, который яростно сопротивлялся. На самом деле это была обычная стычка для всего мира под названием планета Земля, ну или той части его, где были люди.

 Джеймс с трудом отскочил от удара топором, и полоснул противника по бедру мачете. Это был сухой, поджарый рейдер, с маской очень подходящей к нему и его телосложению в особенности - лицевая часть черепа человека, скрепленная скобами, проволокой и примотанная повязкой закрывающей оставшуюся часть головы и плечи с половиной спины, остальной его одеждой были набедренная повязка, наплечники с торчащими из них щипами и сандалии из полосок кожи.

 Джеймс же был одет и выглядел совсем по-другому, бандана  закрывающая лицо и шею - сделана как майка, только вместо отверстий для рук, полоски ткани, которыми она перематывалась на затылке, а вырез для шеи был обшит и сложил отверстием для глаз. На Джеймсе была рубаха без рукавов, открывающая руки, на которых выделялись стальные канаты мышц и широкие штаны, а на ногах неплохо сработанные ботинки. Плащ песочного цвета Джеймс снял перед боем.

 Рейдер издал яростный вопль и атаковал снова, но ему мешало бедро, по которому обильно струилась кровь, и он не смог добиться желаемого результата, Джеймс отскочил от удара, ударил в ответ ногой рейдера в раненое бедро. Тот взвыл от боли и упал, Джеймс, не давая ему опомниться, молниеносно оказался рядом с ним и перерезал ему горло.

  Джеймс выпрямился и увидел старика, он сидел слишком близко к месту боя с мешком в руках. Его не забрали с собой женщины, которые с ужасом наблюдали за полем боя в сорока метрах, закрывая детей и держа животных. Его не замечали, рядом с ним лежал труп караванщика, с отрубленной рукой, которая валялась неподалеку. Старик был весь в крови и что-то бормотал, потом начал рыться в своем мешке.

 Джеймс бы понаблюдал за ним еще, но прогремел выстрел и он обернулся на звук, на расстоянии в двадцать метров, стоял стрелок-рейдер и расстреливал караванщиков, положение которых было тяжелым - десять рейдеров против двух наемников и трех поселенцев, Джеймс оказался в немного в стороне. Он схватил топор недавно убитого им рейдера и побежал на врага, караванщики жались в кучу, а рейдеры их окружали. Джеймс с криком метнул топор в ближайшего рейдера, который, развернувшись, готов был встретить Джеймса, но не топор. Топор смачно воткнулся ему в лицо, войдя наполовину и повалив незадачливого рейдера в песок. Джеймс набросился на стоящего рядом с ним и больше волновавшегося о судьбе селян и повалил его в песок. Началась борьба, рейдер выкручивался, а Джеймс сжимал его, обхватил руками за плечи и впился зубами ему в шею. Джеймс почувствовал металлический привкус крови во рту и рванул, вырвав кусок мяса с боковой части шеи, рейдер подергался с секунду и обмяк. Джеймс отпустил его и лег на спину в тот момент, когда на него собирался двумя ногами прыгнуть другой рейдер, но он попал на захлебывающегося кровью собрата и добил его ударом в грудь. Джеймс, воспользовавшись моментом, вскочил на ноги и парировал удар рейдера. Тот был вооружен мачете и одет подобно остальным. Он отскочил в сторону и приготовился к броску, как внезапно Джеймс вместо того, чтобы вступать с ним в бой метнул в него мачете. Поступок был рискованным - промах или не достаточное ранение противника могли стоить Джеймсу жизни.

 Джеймс не промазал. Мачете воткнулось в область правой ключицы, но это не остановило рейдера он, выронив мачете, с мачете в плече кинулся на Джеймса, дико крича. Выглядело пугающе, но не для Джеймса, он со всей силы ударил кулаком по рукоятки мачете, и рейдер рухнул на него, брызгаясь кровью. Джеймс выдернул из него мачете и был облит струей крови.

 Он посмотрел в сторону своих: два наемника стояли над раненым караванщиком, обиваясь от четверых рейдеров скачущих вокруг. Пятый стоял с винтовкой поодаль, когда Джеймс его увидел, он вскинул винтовку и прицелился в Джеймса. Раздался выстрел. Столько адреналина Джеймс давно не испытывал, казалось сердце проломит прутья грудной клетки и вырвется на свободу.

 Рейдер выронил винтовку из рук и медленно упал. Джеймс мгновенно развернулся в другую сторону: упав навзничь, на спине лежал старик с винтовкой в руках. Но что это была за винтовка: практически идеально гладкие ствол и деревянные части, ствол еще дымился, а затвор, находящийся в разряженном положении и отсутствие магазина говорили о том, что это была гильзовая однозарядная винтовка. Но больше всего на ней выделялся прибор над стволом, который оставил синяк под глазом у старика - подзорная труба, на которой был помечен центр и приблизительные изменения его от дальности стрельбы в сотнях метров.

 На выстрел отреагировали все: рейдеры, в которых он внушил какой-то страх - видимо пуля досталась их лидеру и наемники, которые воспользовались этим, чтобы свести численный перевес к рейдеров к нулю. И вообще самих рейдеров к нулю. С криками они бросились на них - трое против четверых. В этот решающий момент рейдеры сломались морально и были повержены физически.

 Через двадцать минут, когда были добиты раненые противника и собраны свои, когда женщины и дети немного успокоились, Джеймс собрал всех и сказал:

- Я плохо выполнил, что должен был. Многие погибли сегодня, но те, кто выжили должны идти дальше. Немного осталось, а я ухожу.

 Среди оставшихся девятнадцати человек, из которых у троих были ранения разной степени тяжести, началось волнение, которое Джеймс успокоил, жестко сказав:

- Дойдете без меня, день пути. Два оставшихся наемника вас доведут. Вам же платить меньше, а я должен кое-кому отплатить. - Сказав это, он подошел к старику

 Тот свесил голову над винтовкой и плакал.

- Что случилось? - Спросил Джеймс, несколько обыденно, но пристально вглядываясь в лицо старика.

- Я этот патрон для себя берег... - Сказал он печально.

 Джеймс задумался, но потом решил сказать, то, что хотел:

- Тебе все еще надо в Оазис?

- Да. Да. - Чуть ли не вскричал старик с глазами полными надежды, но потом резко помрачнел. - Но я слишком слаб. И заплатить мне нечем.

- Ничего. Ты мне жизнь спас, я должен платить. - Сказал Джеймс бескорыстно, но в голове, нехотя, промелькнула мысль:

-"Винтовка была бы неплохой платой."

 Когда полуденное солнце начало припекать, караван двинулся в путь, и одинокий пока стервятник мог видеть, как от каравана отделился человек с другим на руках. Но стервятника волновали только трупы рейдеров, лежащие на песке. Трупы рейдеров подверглись мародерству, а трупы караванщиков были закопаны в песок...

К вечеру, еле волоча ногами от усталости, Джеймс донес старика до Оазиса. От города остались лишь трудноуловимые следы, а от оазиса маленькая лужица, дающая жизнь двум кустикам.

- Ну вот, старик, мы на месте. - Сказал Джеймс, поставив его на ноги.

Но старик, как будто не обрадовался, но начал говорить одну и ту же фразу:

- Двадцать шагов от оазиса, двадцать на север. - Шептал он и направился к луже.

 Джеймс решил, что он имеет виду, тот оазис, который был тридцать лет назад. Приблизительно найдя бывшую границу оазиса и отмерив двадцать шагов, он остановился и крикнул старику:

- Тут?!

- Нету. Должно быть. - Ответил судорожно тот.

- А что мы ищем?

- Нету. Должно быть. - Будто не услышав, сказал он, но потом блеск, который Джеймс видел у старика, когда тот говорил про луну, - Крест. Копай, не стой.

 Джеймс уже не удивлялся, он понимал - душа старика уже почти отделилась от тела и если он не выполнит дело, которое начал, то непременно его душа станет призраком, пока его дело не завершат. Нет, Джеймс не боялся призраков, он чувствовал, что его ждет что-то интересное, и ему было жаль старика.

 Джеймс начал разгребать руками песок, но через десять минут ничего не нашел.

- Извини старик, нет! - Сказал Джеймс, не надеясь найти что-нибудь.

 Старик подошел к оазису и лег, положив голову на куст, а мешок он оставил рядом с собой.

- Не ищи. Лучше приляг рядом со мной. Вместе подумаем.

Старый я,

Ноют кости,

Голова клонится,

От смерти,

Поцелуя.

 Джеймс не знал, был ли этот стих его воспоминанием или творением, но лег рядом с ним и посмотрел на небо. Звезд становилось с каждой секундой больше, а луна светила, став больше, чем вчера. Полежав минут десять, старик заговорил.

- Я убил ее. Убил и все. Удар головой о стол, кровь, умерла. Тогда я был рейдером, и меня заслали в город посмотреть, что да как. Я недавно их. Я доказал, что достоин. Я встретил ее. Красивые волосы, глаза, лицо.  Полюбил. До сих пор помню, как в жизни. Вспоминаю лицо, потом кровь и плачу. - Сказал он, и глаза его увлажнились. - Я ей понравился. Цветы подарил, она смеялась. Улыбнулась. О ее улыбка... - в этот момент Джеймс впервые увидел его улыбку. -  Потом я вернулся к своим, все рассказал. Мы захватили город. Я ей говорил: "иди с нами", а она кричала, говорила, что ненавидит. Потом схватила винтовку ее отца, хорошую, я ей много потом убил, и на меня направила. Я ее толкнул, выпил много, и подхожу к ней, а она лежит, кровь. Плакал. Потом жил дальше. Но не смог забыть... - старик расплакался.

 Джеймс лежал рядом, молча переживая услышанное. Через две минуты старик спокойно, связно, как никогда еще не говорил, сказал:

- Я тогда не понимал, что она важнее всего. - Сказав это, он повысил голос. - Но ты не убей ее, она важнее. Или умри! Поклянись!

 - Клянусь. - Сказал Джеймс, зная, что у него не будет той, которая важнее всего, ведь он всегда был против, жизнь его учила, что нужно быть всегда одному.

После этого он луг поудобнее и спокойно сказал:

- А сейчас полежи со мной, посмотрим на небо, подумаем вместе. Тихо. Уютно...

 Через пять минут его не стало.

 Утром Джеймс закопал его на том месте, где вчера вырыл яму, похоронил вместе со всеми его вещами, с руками на груди портретом той, которая была важней всего, в яме были все вещи кроме винтовки и гильзы, которая оказалась  не вынутой после выстрела."

 Джеймс машинально нащупал патрон в кармане плаща, который был повторно снаряжен из той гильзы, и лежал неподалеку от сердца. Он посмотрел на присутствующих в баре, а они на него.

- Ты с нами? - Спросил самый возбужденный из них, причем, наверно, больше благодаря выпивке, а не важности дела.

- А что за дело? - Спросил Джеймс без малейших проявлений эмоций.

- Да надо рейдеров перестрелять десяток-другой, а то задолбали суки. - Продолжил тот и добавил еще несколько не самых лестных эпитетов обращенных к вышеупомянутым рейдером. Что интересно языки деградировали, а бранная речь осталась в нетронутом виде и еще на нескольких языках - можно с трудом говорить на одном языке, но запросто материться на нескольких.

- Я согласен. - Сказал Джеймс и подошел к столу.

 

 

Глава III

 Собираясь на эту очередную авантюру, скорее по собственному желанию, чем в надежде на щедрую плату, которая тоже имела место быть, Джеймс был  рад, как человек, которому предстояло с головой окунуться в любимое ему занятие, тем более, если оно смертельно опасно. Жизнь не так дорого и стоит, а вот азарт, ощущение опасности невозможно купить, хотя последнее можно легко нажить. Джеймс не представлял свою жизнь иначе, кроме как в боях, все равно с кем лишь бы они могли оказать сопротивление. Джеймс был солдатом, которому нечем особенно дорожить, у которого не было за, что бороться: идеалы - слишком далеко от его восприятия жизни, родина - ее сравняли с землей, месть - он не видел в ней "великого" смысла, хотя именно поэтому он направлялся на восток туда, где первый и последний раз встречался с теми, кто так круто перевернул его жизнь, тех, кто называли себя - "Рабы Господни."

 Джеймс питал некоторую симпатию к Свободным Городам, и пытался чаще всего брать задания направленные на помощь им, или более или менее мирным людям. Но его больше волновали другие вещи: сложность поручения и его оплата, причем порядок, в котором они расположены, играл некоторую роль. Джеймса не волновали проблемы "простых" людей, он всегда последние годы был один, кроме тех случаев, когда встречал необычного человека - например того старца, который оказался довольно необычным человеком в плане целей, которые он перед собой ставил. Джеймс же иногда завидовал людям, у которых есть надежда, вера, но видя, как они падают духом, погибают, ломаются, иногда при первых порывах ветра, Джеймс перестал верить во все. Или он так думал. По крайней мере, то, что проявлялось в нем внешне, да и внутренне, этому соответствовало.

 Вот и сейчас он внутренне смеялся над двумя из его "коллег": один, большой, добродушный, с большим рюкзаком за плечами и, каким-то станком в руках. Которому бы, как предположил Джеймс, овец пасти, говорил своему товарищу, невысокого роста, который нес свою и его винтовку, у которого бывали резкие перемены настроения:

- Накоплю, поеду в деревню свою, "Железку", там дома все из жестяных листов - пояснил он товарищу, - к моей сестре, и тогда заживем...

- Да... Хорошо. - Сказал тот, что пониже представляя, как заживет его товарищ, когда заработает и продолжил. - Не, я так не могу, нет ни сестры, ни родины, я пойду в "Капитал" (самый крупный из пяти Свободных Городов), буду искать счастья там, правда в прошлый раз проиграл все свое состояние, и вынужден теперь снова стать наемником. - Сказав это, он резко помрачнел.

 Джеймс мрачно улыбнулся, идя впереди. Всего было двадцать человек, во главе с шерифом "Ворот в рай", которого звали не просто шериф - у него было имя, широко известное в этих местах - Король Артур, которое видно пришло от его далекого предка, как предполагало большинство. Джеймса тоже хорошо знали, под прозвищем Блэк, которое он сам себе дал, хотя его трудно было не узнать - хладнокровный, без эмоций, каким его знало большинство, и постоянно мрачный от своих мыслей или воспоминаний. Наемники были довольны, что с ними два таких известных человека, ведь дело предстояло нелегкое - нужно было полностью уничтожить лагерь рейдеров, которых было неизвестно сколько, но этих людей было сложно испугать - в этом мире самой частой ставкой была жизнь.

 Через почти двое суток пути они увидели дым столбами вздымающийся к небу, а потом патруль рейдеров и приняли меры предосторожности - залегли и разбились на четыре группы. Раннее утро помогло им остаться незамеченными двумя рейдерами, курившими свою любимую травку, все равно какой была трава - главное эффект. И иногда эффект был довольно страшен для их врагов - рейдеры не чувствовали боли и не ведали страха.

 Джеймс повел свою группу в обход, и они должны были ударить с тыла, и от того, чтобы быть замеченными их спасало расстояние, редкие кусты и желтеющая трава, на этих скудных почти песчаных землях, в каких-то двух днях пути отсюда начиналась пустыня, земля диких племен.

 Через час аккуратного продвижения вперед группа мужчин заползла на бугор, с которого открывался неплохой вид на лагерь рейдеров. Это было довольно разросшееся скопление палаток, вокруг которых, по периметру находились костры часовых. Джеймс видел, как другие группы давно заняли свои позиции и готовятся к атаке по первому сигналу. Они уже были готовы, у передовой группы была собрана бомбарда, которая стреляла по навесной траектории, и что особенно хорошо - зажигательными снарядами. Джеймс примерно подсчитал численность противника и обрадовался - семьдесят пять человек, это была поистине опасная авантюра. Джеймс повернулся к своим.

- Что готовы? - Спросил он, смотря им в глаза. - Начинаем.

 Большой, которого звали, как нельзя более подходяще - Боб и его товарищ Гарл, начали заниматься сборкой того, что было в рюкзаке у Боба, и через десять минут собрали неплохую картечницу. Джеймс до этого только слышал об этом чудо оружии, но увидев, засомневался в его мощи, хоть у нее и было шесть стволов, но ее патрон был в два раза меньше, чем у винтовки, хоть и магазин был на сто выстрелов. Отряд Джеймса должен был доставить картечницу, на сто метров к лагерю с помощью перестрелок, перебежек и собственно самого виновника торжества - картечницы. Передовой отряд, под командованием Короля Артура должен прикрывать бомбарду и вести огонь по городу. А два остальных отряда должны вести непрерывный огонь, чтобы создавать видимость численного преимущества - если рейдеры слишком быстро поймут в чем дело, то им всем крышка.

 Итак, с выстрела Джеймса, сделанного из патронной винтовки, прицел которой он использовал как подзорную трубу, и которой долго удивлялись остальные наемники, и который убил высокого рейдера с перевязанным глазом в шею, пуля попала ниже, чем хотел Джеймс, с расстояния до города в пятьсот метров началась битва.

 Джеймс и его товарищи дали залп, по находящимся в ста метрах трем рейдерам - они упали замертво. Началась суматоха, потом с некоторым недолетом и перерывом в десять секунд раздались два взрыва, все-таки забравших несколько жизней. Паника в рядах рейдеров усиливалась и они начали делать то, что первым приходило в голову - кто-то бросался на непонятно откуда взявшегося противника, и был сражен безжалостной пулей, кто-то пытался ответить пальбой, а кто-то бежал в лагерь.

 Из-за неорганизованности рейдеров, группы наемников подбирались перебежками поближе к лагерю, занимая выгодные позиции. Джеймс махнул рукой, и он с двумя товарищами бросился на то место, где лежали трупы только, что убитых рейдеров. Картечница все еще молчала. Она должна была стать неприятным сюрпризом.

 Прибежав на место, Джеймс приказал из трупов и бревен, на которых они до этого сидели сделать баррикаду. Остальные группы тем временем расстреливали лагерь с безопасного расстояния, не прекращая стрельбы, а мортира, пристрелявшись, заливала зажигательной смесью лагерь, к сожалению таких бомб было всего шесть, но и этого хватило, чтобы сделать лагерь рейдеров похожим на ад.

 Когда баррикада была закончена, он приказал своим вести непрерывный огонь, благо патронов хватало, а расчету взмахом руки - пора занимать позицию. Наступило относительное затишье, не считая редких выстрелов  и треска горящих палаток.

 Группы заняли позиции поближе, а Джеймс, отложив винтовку в кусты неподалеку, снял со спины винтовку подаренную отцом. Надо было действовать - картечница была готова, а долгое затишье и пожар, могут заставить рейдеров предпринять отчаянные меры.

 Джеймс выглянул из-за импровизированной баррикады: лагерь горел с противоположной стороны, вокруг валялись трупы, в основном, убитых на бегу. Джеймс знал, что если все идет по плану, то остальные группы не дают рейдерам носа высунуть, судя по нечастым выстрелам у них это пока получалось. Они находились в трех  сотнях метров и рейдеры не могли узнать их численность, если они не выдали себя. Группа Джеймса находилась раза в два ближе и не выше, а на уровне лагеря.

- Когда скажу, стреляйте с винтовок, больше прячьтесь. Все идет по плану. Боб ты откроешь огонь из своей пушки, когда я скажу, а если не скажу, то метров со ста, желательно подпустить их, как можно ближе. - Джеймс сказал это довольно громко, но все его с трудом расслышали, от стрельбы заложило уши. - Поняли?!

 Наемники, молча, повиновались, и взвели курки на винтовках.

 Джеймс увидел, что рейдеры, заметив только маленькую группу, спустившуюся с холма и то, что стрельба прекратилась, решили проверить, правда ли то, что наемники решили их просто напугать, оставив сзади небольшую группу стрелков. Они начали все чаще выглядывать из палаток, потом четверо поползли туда, где лежали люди Джеймса.

 Они медленно ползли, прячась за трупы и любые возможные укрытия.

 Джеймс обернулся, стояла страшная в такой момент тишина, и на пальцах показал: "впереди", "четверо". Наемники лежали, готовясь в любой момент открыть огонь. Через пять, долгих для всех, минут, рейдеры проползли половину расстояния и внезапно с криками вскочили и бросились на отряд Джеймса. Он ожидал чего-то подобного, зная рейдеров достаточно хорошо, он предположил, что оставшиеся в лагере будут считать, сколько человек в укрытии. Джеймс знал, что винтовка бьет на двести-триста метров и то, что их не смогут прикрыть товарищи, а вот из лагеря смогут достать.

 - Огонь!- скомандовал Джеймс и пять наемников открыли огонь по рейдерам, двое упали сразу, а трое получив различные ранения, продолжили свое движение. Второй залп уложил и троих, но один из них вскочил и, подняв руку вверх, оттопырил пять пальцев. Через десять секунд раздался выстрел, кусочки черепа, вперемешку с мозгом разлетелись по траве, рейдер постоял секунду и упал, не согнув руки, была произнесена фраза, которую Джеймс боялся услышать:

- Он улыбался.

- Сейчас начнется атака, не берегите патронов! Не пытайтесь бежать!- Прокричал Джеймс.

 Он не ошибся, через несколько секунд началась пальба со стороны рейдеров, земля вокруг вскипела от выстрелов, а тела, в основном из которых была собрана баррикада, зашевелились. Наемники вжались в землю и ждали, когда закончится этот ад. Поднялось облачко пыли. Но через пять секунд все стихло. Пуля задела одного из наемников в ногу, в остальном потерь не было. Джеймс выглянул из-за баррикад: из облака дыма от выстрелов с криками бежали рейдеры и рабы, которых они подгоняли впереди себя, иногда зарубая того кто не хотел бежать.

- Парни. Вы должны забыть о совести и выполнять свой долг. Вы наемники! - Джеймс закончил эту речь, словом, которое так нравилось наемникам. - Огонь!

 Наемники открыли ответный огонь, но не все сразу, кто-то заколебался, особенно Гарл. Джеймс же не колебался, он не испытывал никаких эмоций, но знал, что не каждый сможет стрелять по мирным людям, женщинам и детям.

- Стреляйте, мать вашу, или вы хотите умереть вместе с ними?! - Зло прокричал Джеймс, что вывело наемников из ступора.

 Половину расстояния толпа в сто человек преодолела, но рабы часто выбывали из этой игры.

- Боб! Огонь! - Крикнул Джеймс, и показал пример выстрелив - адреналин вскипал в нем.

 Боб, подняв лежащую на боку картечницу, начал крутить ручку и раздался громкий треск, гильзы вылетали на Гарла, который лежал на земле, со слезами на глазах и держа в руках обоймы.

 Люди начали падать, как подкошенные, это заставило рейдеров остановиться, а рабам дало возможность притвориться мертвыми, если их не убило по-настоящему. Наемники, сделав залп, выглядывали из укрытий, смотря на эту бойню. В лагере раздался взрыв, но никто из них его не услышал, его только увидели, это был сигнал - остальные группы пошли в атаку.

 А люди все падали, пока не закончилась обойма, но секунд через пять, они снова начали падать. Джеймс посмотрел на своих и увидел, что у них по щекам у некоторых текут слезы, на что он отреагировал тем, что приказал стрелять в спины убегающим. Через пять минут никто не шевелился и наемники тоже. А минут через десять показались радостные наемники взявшие город, их было трое, но увидев поле, усеянное трупами, они перестали радоваться победе - больше половины трупов - рабы.

 Джеймс встал.

- Нужно добить раненых рейдеров и проверить выжил ли кто. Боб останься у картечницы вместе с раненым. - Сказал Джеймс.

 Он взял гильзовую винтовку, разобрал ее и положил ее в рюкзак, встал и пошел с винтовкой отца наготове. Джеймс перешагивал через трупы. Он хорошо отличал мертвых от живых, поэтому выстрелом прикончил раненого рейдера. В его черепе красовалась дырка диаметром десять-одиннадцать миллиметров.

 Рабы вставали и бросались на шею освободителям - десяти наемникам, которые ходили по полю, остальные десять дочищали город, о чем говорили одиночные выстрелы.

 Джеймс навел винтовку, на одну из таких благодарных и громко сказал:

- Все рабы, не подходите близко к людям с оружием и соберитесь около куста! - Джеймс указал пальцем на куст, находящийся на тридцать метров правее Боба.

 Раздался выстрел и Джеймс почувствовал жгучую боль в левом боку, у него подкосились ноги и он упал на колени и увидел перед собой стрелявшего в него: рейдер раненый в левое плечо, вскочил и собирался прикладом размозжить Джеймсу череп, но был убит его выстрелом. Джеймс не выронил винтовку и упал на землю, а рейдер упал перед ним, он был ранен в живот. Два врага, которые были не в силах пошевелиться, смотрели друг на друга с расстояния двадцать пять сантиметров. Их глаза горели так, будто они желали друг друга испепелить. Джеймс медленно, напрягаясь так, будто рука потяжелела в сотни раз, тянулся правой рукой к горлу противника. Он чувствовал пульсирующую боль в левом боку, чувствовал, что только ненависть к врагу не дает ему потерять сознание. Рейдер схватился за мачете. Он медленно поднял руку, которую в следующий момент прострелил Боб, потом рабы принялись топтать рейдера. Джеймс мрачно, как любил, улыбнулся и потерял сознание.

 

 

 

Глава IV

 Джеймс очнулся в чистой и просто обставленной комнате. Сквозь мутное стекло, признак достатка, проникал утренний свет.

 Всю "ночь" Джеймсу синились кошмары, он иногда просыпался, в которых Джеймс видел то Боба, то солнце, то лица людей, сам он нес какой-то бред, не в силах вспомнить, что именно. Он медленно приподнялся и обнаружил, что голый лежит под простыней, но обрадовался, что все его вещи разложены на стуле и вокруг него. Была даже винтовка, с прицелом, чему Джеймс крайне удивился.

Левый бок, чуть ниже ребер, сильно болел, каждое движение заставляло его сжимать челюсти.

- Эй. - Все что смог крикнуть он и повалился на кровать.

 Через несколько мгновений вбежал Боб и с ним незнакомый человек. Джеймс не смог скрыть удивления.

- Не волнуйся. Это доктор Сэм, он вылечил тебя. - Сказал Боб серьезно.

- Да? А сколько я "спал"? - Спросил Джеймс то, что больше всего его волновало.

- Месяц. - Так же продолжил Боб.

 Джеймс выругался и заметил, что Боб стал гораздо серьезней, на его лице появились морщины, и исчезла добродушность, но глаза по-прежнему горели потускневшим огнем и круги под ними выражали усталость этого человека. Доктор был сухощав, на вид ему было пятьдесят лет, но Джеймсу он не понравился, было что-то тщедушное во взгляде и его остром лице.

- Джеймс, давай я расскажу тебе все, что было, и у меня, да и "многих" есть к тебе просьба? - Спросил он разрешения говорить и сел на табуретку у окна, а доктора отправил восвояси.

- Давай, ты мне жизнь спас и спасаешь до сих пор, я твой должник. - Сказал Джеймс, поудобнее расположившись на кровати.

- Я надеюсь не только на это... - сказал он задумчиво и продолжил:

- В том бою с рейдерами мы спасли двадцать одного человека, но потеряли шестерых, среди них были двое из нашего отряда: Гарл и Быстрый, Быстрый умер от заражения крови, а Гарл... короче, ты был прав, когда сказал, что не нужно жалеть их.

 Джеймс мрачно улыбнулся, так что Боб на секунду остановился.

- У него оказалось, рейдеры возлюбленную похитили, ну или кем она ему приходилось, мы не знаем, не все он нам успел рассказать. Похитили года два назад, а он ее искал все это время. Узнав, что она в этом лагере, он решил участвовать в штурме, чтобы хотя бы смерть освободила ее. Она выжила среди рабов, но ее не выгнали на мясо, она спряталась со своим, как оказалось - мужем. - Боб произнес эти слова с презрением, а Джеймс нахмурился, - этот урод убил одного из наших, а его убил Гарл. Бедняга Гарл принял ее в свои объятья, а она воткнула ему нож под ребра. Умирая, он просил не убивать ее, и мы послушались его - мы заставили убить ее одного из рабов, который это с радостью сделал.

- Женщины величайшая опасность для воина, только они могут отнять свободу и жизнь, эффективнее любого мужчины. - Мрачно сказал Джеймс и, так же улыбаясь, продолжил, - поэтому дольше одной ночи я с ними не провожу, и то редко, драка - лучшая жена.

- Может быть, но моя сестра не такая. Хотя она уже никакая - ее убили. - Сказал, всхлипывая Боб.

- Не хотел задеть за живое. - Сказал Джеймс.

- Я бы сам сказал, это и есть моя просьба - отомсти. Она жила с мужем в "Железке", на деревню напали племена, они убили и сожрали там всех, я нашел на одном из кольев ее голову... племя терроризирует окрестности "Парижа", - говорил он, с трудом сдерживаясь, - да Джеймс ты в Париже, тут врач хороший.

- А я то думаю, что-то отделка дома не похожа на ту, что я видел во "Вратах в Рай". - Сказал Джеймс несерьезно, но серьезно продолжил. - Я бы рад помочь, но я еще не окреп, чтобы вырезать все племя.

- Время у тебя есть, никто не решится на это задание кроме тебя - трое уже не вернулись. - Боб сделал подобие улыбки. - Тебе нравятся подобные задания? А убить нужно одного человека - великого шамана. Ты его легко отличишь - говорят у него три руки, серая кожа, и еще много чего, говорят.

- Да, уж. Интересно. - Сказал Джеймс задумавшись. - Я согласен, плюс я твой должник. Спасибо за то, что сохранил винтовку, она мне дорога.

 Джеймс указал на полутораметровую винтовку с прицелом стоящую у стены.

- Не надо, я сохранил еще и твою пулю.

 Джеймс посмотрел на стол, там, рядом с гильзой от патрона к его винтовке, лежал сплющенный с одной стороны свинцовый шарик.

- Спасибо. Буду хранить его всю жизнь. - Сказал Джеймс задумавшись. - Но будет лучше, если ты возьмешь этот кусок свинца и гильзу, и сделаешь из них полноценный патрон. А пока я должен отдохнуть.

 

 Следующий месяц прошел скучно, очень, кроме того, что для лечебных целей он часто пил вино, иногда слишком много. В этих местах стало прохладней, усилились ветра. Джеймса перевели в гостиницу, он заключил контракт, на убийство чертового шамана, частью которого входила оплата его проживания в гостинице. Джеймс старался не закисать, но все равно большую часть времени лежал.

 Однажды правда, на исходе второго месяца, Джеймс проснулся от необычного оживления то ли внизу, то ли на улице. Необычным оно было потому, что вместо ругани и треска ломаемой мебели, что бывало, но крайне редко, были слышны восторженные возгласы.

 Джеймс спросонья, мягко говоря, сильно удивился, и, надев плащ, в штанах вышел из комнаты и спустился вниз, в баре было пусто, не было даже бармена, а рядом со ставками на столе лежали игральные кости - четыре и пять. И удивился еще сильнее прежнего, когда вышел: На улице собралось много народа, все глазели на шерифа и мера, рядом с которыми стояла дама, рядом с ней стоял человек в плаще, накинувший на голову капюшон. Именно дама всех так и напрягала, по-другому, кроме как дамой ее не назовешь. Одетая дорого и красиво по оценкам Джеймса, в чем-то вроде бордового корсета и блузки, приподнимающем ее грудь, в кожаных черных облегающих брюках и коричневой широкополой шляпе, на ногах были высокие сапоги, доходящие ей до колен, а на руках ее были перчатки из черной кожи, но Джеймс смог увидеть между рукавом и перчаткой, что у нее светлая кожа.

-" Она богата. Наверно едет в "Капитал"." - подумал Джеймс, подходя поближе. Несмотря на вечер, собралась куча народу. Ее повозку, для которой слово повозка звучало так, же грубо, как вьючное животное для лошадей, которые были запряжены в нее, лошади были большой редкостью и использовались либо богачами, либо по крайней необходимости.

 Кто-то, увидев Джеймса, поприветствовал его, это заметил мэр и сделал знак наемнику подойти. Джеймс подошел, запахнув плащ и скрывая боль, которую вызывала нормальная походка.

- Разрешите представить Джеймс Блэк. Профессиональный наемник, хотя вы наверно, слышали это имя. - Сказал учтиво Карл, мэр города.

- Да, Карл, вам везет, вас посещают интересные люди. - Сказала она приятным голосом.

 Джеймс увидел ее лицо, белая кожа, алые аппетитные губы и проницательные голубые глаза и выдающийся немного вперед кончик носа делали ее незабываемой, а локоны светлых волос придавали ее образу еще большую соблазнительность. На вид ей не больше двадцати пяти, с хорошей фигурой, что подчеркивала ее одежда, но небольшой грудью.

- Здравствуй Джеймс. Позволь представить, - Жанна Д'Арк, едет в "Капитал" из городов Севера, и ей может пригодиться такой человек как вы. - Сказал мэр, обращаясь к Джеймсу.

- Здравствуйте, господин наемник. - Сказала она с легкой нежностью в голосе, которую он приписал собственному ранению.

 Джеймс пожалел, что вообще проснулся, хотя она стоила, того, чтобы на нее посмотреть, но он чувствовал в ней какую-то угрозу.

- Привет. - Немного замявшись, сказал Джеймс. - Приятно, хоть изредка видеть таких красивых женщин.

 Она улыбнулась, обнажив белоснежные зубы.

- Да? - Спросила она пробираясь в глубину его души, не изменяя голоса и выражения лица. - Вы бы могли мне пригодиться, как наемник, может поговорим как-нибудь?

 Джеймс напрягся, он не любил, когда ему смотрят в душу, но ей он это простил, хотя ему что-то в ней не понравилось. И потому, что он увидел "свет", который прежде ни в чьих глазах не видел, кроме ее голубых и внешне ледяных глаз, отражающих солнечный свет.

- Не сейчас, я еще не выздоровел, после очередного ранения. - Сказал он и, улыбнувшись, произнес:

- Разрешите удалиться, а то я неважно себя чувствую. До свидания.

- Да. - Сказала она.

- Отлеживайся Джеймс, у тебя задание скоро. - Напомнил мэр и обратился к даме, когда Джеймс развернулся. - Получил рану во время прошлой вылазки, когда они разгромили банду рейдеров. Проходите, я вам все расскажу.

 Джеймс, молча, зашел в свою комнату. Его одолевали тяжелые мысли, которые не были ему свойственны, и которые подстегивались болью в боку.

-" Она надолго мне запомнится, будет хоть кого вспоминать длинными холодными ночами. - подумал Джеймс и улыбнулся на мгновение. - Мэр или шериф приударили за ней, и тот, кто победит - счастливчик. Хотя она несколько молода для сорокапятилетнего Карла, а шерифу подойдет, хотя этот тип мне не нравится, да и Карл тоже. Если же она окажется не только красивой, но и умной, не дав им не шанса, то следующее мое задание будет связано с ней."

 Джеймс лежал в кровати и думал о ней, и пока в ней его привлекала не только красота, но и опасность, которую он в ней почувствовал. Его пугало то новое ощущение, которое в нем вызывала она, но он не считал его новым, он относил его к ощущению опасности.

 

 Глава V

  Джеймс уже пятый день в пути, вдалеке виднелся дым от костров, уходящий в небо глубокое и свидетельствующий о возможном поселении. Он шагал по песку, ноги устало ныли - он проделал большой путь пешком. С едой было трудновато - стрелять нельзя, а еды еле-еле хватит на пять дней. На песке росло много разных колючек, некоторые из них цвели. Иногда попадались кости какого-нибудь животного, иногда лужа или намек на него в виде потрескавшегося ила, тогда Джеймс рыл небольшой лопаткой и жадно пил - вода дорога в этих местах. Тут не было крупных насекомых, которые водились в лесах, а из крупных животных встречались изредка только верблюды и местный вид стадных парнокопытных, которых защищал от жары густой покров из жесткой шерсти.

 Джеймс двигался аккуратно - местные жители отличались животными чутьем, выносливостью и жестокостью. Бок не давал о себе знать, уже десять дней назад он перестал болеть и от раны остался только розоватый шрам. Этим утром на небе были облака, но они ушли, не дав живительной влаги.

 Пустыня была безмолвна, небо чистым, казалось, что это идеальное место для смерти, Джеймс был согласен с этим, только с одной поправкой - не его смерти. Через два часа, он оказался неподалеку от деревни, и рассматривал ее лежа на бархане: Джеймс насчитал десять шатров, среди них один выделялся слишком сильно - красиво расписанный, Джеймс не видел рисунков, а днем смотреть через подзорную трубу-прицел, он не решался из-за возможности того, что дикари увидят блик. Вокруг этого шатра лежали какие-то кости и стояли тотемы. Посередине деревни стоял большой тотем, а перед ним, что-то вроде трона и стол, а еще дальше костер. Черные точки людей сновали по деревне.

 Джеймс поглубже лег в песок, накинул на голову поверх кепи песочного цвета платок и, благодаря такого же цвета плащу, хорошо сливался с местностью. До вечера оставалось пять часов, и Джеймс решил ждать. Было очень жарко, казалось, что вся вода из него вышла в одежду, поэтому Джеймс, изредка позволял себе пить. Через пять часов Джеймс почувствовал, что солнце уходит. Он посмотрел направо и увидел, что солнце начинает проваливаться за край света. В деревню пришли человек двадцать, пятеро из них постоянно получали удары и несли на носилках двух мертвых. Вся деревня выбежала им на встречу. Джеймс наблюдал за этой суматохой, но ничего интересного не увидел, кроме того что зашло солнце, и того что те пятеро не рабы, а пленные. Солнце ушло, облив, перед заходом, мир кровью. Джеймс достал винтовку и собрал ее. Кроме нее, двадцати патронов и мачете Джеймс с собой из оружия ничего не взял. Во-первых, чем меньше он несет, тем легче дорога. Во-вторых, чем меньше он несет, тем проще убежать. В-третьих, он посчитал себя достаточно состоятельным, чтобы покупать патроны на эту винтовку.

 Джеймс взглянул сквозь прицел, который по краям стекла сильно искажал изображение. Джеймс потратил патронов двадцать на пристрелку и понял, что на каждые метров сто, пуля летит ниже примерно на пять миллиметров, а максимальная дальность стрельбы по прицелу получилась пятьсот метров, что в два с половиной раза больше, чем дальность стрельбы у обычной винтовки, стреляющей патронами с бумажной гильзой. А при калибре чуть меньше двенадцати миллиметров она являлась убойным оружием. Пока время шло, он разулся и сложил ботинки в рюкзак. Джеймс отвел рукоять затвора назад и достал патрон, держа затвор в таком же положении, он достал из кармана патрон, по пуле в котором была проведена полоса, эта пуля была сделана из куска свинца, который побывал в Джеймсе.

 Когда стемнело, Джеймс увидел не совсем то, что он хотел:

 Толпа развеселилась и начала жарить и пленных и их погибших собратьев, на костре, оставив одного из пленных в живых. Джеймс довольно хорошо его видел, на лице бедняги выражалась крайняя степень ужаса. Минут через двадцать вышел шаман. Боб был прав, его трудно было не узнать: серая кожа лица и двух рук, на нем была накидка, которая по форме и виду напоминала его вигвам, на лбу был нарисован третий глаз. Но Джеймса больше поразили его настоящие глаза, чем-то они напоминали глаза той твари, которую он однажды убил у "Пыльных Дорог".

 Шаман, как его называл Боб и остальные, уселся за свой трон, к нему подвели пленного, дрожащего от страха. Люди - человек пятьдесят начали танцевать. До Джеймса доносился громкий шум издаваемый толпой. Вдруг шаман дернулся и пленный, пятясь назад, упал весь в крови. Присмотревшись Джеймс увидел, что между складками его накидки просунулась третья рука, которая была больше похожа на руку того существа и судя по всему в этой руке заключалась его сила. Он что-то кричал своим соплеменникам, яростно дергая головой и сверкая желтыми глазами, по его руке текла кровь, а на белой сверху накидке остались багровые пятна, которые сливались с красной ее половиной. Джеймсу казалось, что истекающее кровью сердце, все еще бьется, но это скорее от того, что шаман яростно им размахивал. Закончив свою речь, он яростно впился в него зубами, что служило его соплеменником сигналом к трапезе. С огня достали жарившихся там, на вертелах людей, которым они прокалывались насквозь от рта, до сфинктера. Ели все от маленьких детей до стариков, которых было очень мало. Они вели оживленную беседу, как будто ели свинину или вообще фрукты. Того, которого убил шаман, подали сырым - он считался деликатесом и был разрезан на тонкие ломтики. Среди внутренностей, особенно ценилась печень и сердце, как у всех "хищных" этого мира.

 Джеймсу надоело смотреть в прицел, то место, к которому он прикладывался, уже болело. Джеймс просто наблюдал и даже с расстояния в пятьсот метров шаман был виден. Через полчаса он встал и ушел - все последовали за ним, скоро на улицах остались только часовые. Джеймс заметил, что перед сном все до единого жители деревни молятся. Они зажигают, что-то в доме, так что их тени видно на стенках вигвама и шаман не отличился, правда, тени были направлены на восток, и Джеймсу пришлось переместиться, чтобы видеть тень шамана перед собой. Надо было действовать, и Джеймс решил рискнуть - выстрелив по тени, он мог попасть в шамана, но была высока вероятность его не убить, зато была высока вероятность уйти. Джеймс решил, что если промахнется, будет стрелять в шатер, пока его не убьют.

 Джеймс прицелился, голова шамана находилось на уровне самой нижней отметки, ветра не было. Джеймс задержал дыхание и плавно нажал на спуск, плотно прижав приклад к плечу. Он почувствовал отдачу всем телом и немного глазом. После выстрела он продолжал смотреть в прицел: судя по тени, шаман упал, а дырка на ткани находилась там, где до этого находилась его голова. В деревне поднялась паника. Джеймс закинул винтовку за плечо и принялся бежать. Он знал, что эти дикари хорошие следопыты, и они иногда этим зарабатывают и в городах. Джеймс бежал босиком по песку - он знал на собственном опыте, что по нетвердой почве лучше всего бежать босиком.

 Джеймс бежал со всех ног не торопясь, поддерживая хороший темп бега, а главное его равномерность. Надо не сбить дыхания, чувствовать ритм сердца, вдохов, шагов, и не сбивать его. Пробежав минут двадцать, он обернулся: если луна не подводит, его настигали, они находились в двух километрах от него. Джеймс знал, что они бегут налегке, и они выносливее. У него начали уставать мышцы ног и рук. Справа в километрах трех Джеймс увидел руины гигантского города, он понял, что все, что не говорили про города - слухи, хотя и правдивые, но то, что его сожрут эти дикари, было фактом, если он не убежит. Если б их было поменьше, он бы их перестрелял, но их было около пятнадцати человек.

- Шамана они и вправду боготворили. - Сказал вслух Джеймс, смотря на них и повернувшись к городу, с неохотой к тому, что ему предстояло сделать, произнес:

 - Придется рискнуть.

Он бежал не оборачиваясь - не было смысла, догоняют - не поможет, но мешает бежать. Поэтому Джеймс бежал, выжимая предел из легких и мышц. Город был засыпан песком и из него величественно возвышались серые руины гигантских зданий, а улица, на которую забежал Джеймс, могла уместить не одну деревню. Подбежав к условной границе города, Джеймс остановился, дикари тоже, они не решались войти в город. Он обул сапоги, прицелился в самого разговорчивого и выстрелил. Разговорчивый упал, а дикари побежали на Джеймса.

- "Не хотел долго ждать их совета." - оправдался перед собой Джеймс и побежал по широкой дороге.

 В городе было темнее, особенно было темно в узких улочках. Он пробежал сто метров и свернул в закоулок. Здесь он перешел на шаг и, зарядив винтовку, пошел вперед, держа ствол перед собой - непривычная темнота и давящая высота руин пробуждали в Джеймсе животные страхи. Он не мог поверить рассказам отца, что когда то эти мертвые города были центрами жизни. Он не хотел, чтобы здесь его похоронили, не говоря о жизни здесь.

 Пройдя шагов десять, он услышал странные и жуткие завывания. Джеймс всегда спокойный заволновался. А через мгновение понял, что заблудился. Поэтому он просто шел вперед. Через двадцать минут он зашел в тупик, потом свернул направо и оказался на широкой улице. Вдалеке на ней виднелись жуткие зеленые фосфорифицируюшие пятна и некоторые из них шевелились, а некоторые поближе напоминали глаза или ими и были. Тени, словно призраки прошлого, которые принадлежали убитым им людям и мечтали отомстить. И шепот, слова, которые он не мог понять, иногда ему казалось, что шепот исходит от него самого, а иногда, будто он слышит голоса отца и матери. Джеймс почувствовал ужас и желание жить. Сердце его бешено забилось и, услышав неподалеку от себя странный вой, он отдался в руки животного, пробудившегося внутри него, и побежал сломя голову, вцепившись в винтовку до боли в пальцах. Через неизвестный ему промежуток времени он оказался в на какой-то узкой улочке и увидел, что один из входов руины имеет более или менее целую дверь, он открыл дверь, оказавшуюся не запертой, и забежал туда. Забежав, он вздрогнул от неожиданности, на самодельной кровати под слоем паутины и пыли, покрывающем все в этой комнате, лежали два трупа, а точнее две мумии. Джеймс обрадовался трупам, то ли из-за того, что они мертвы, то ли из-за того, что мумии напоминали людей. Он закрыл за собой на засов дверь и, приходя в себя начал осматриваться.

 На противоположной стороне стены были видны следы заваленного камнями входа. На деревянном столе, ручной работы, под слоем пыли стояла рамка для фотографий и лежали четыре книги друг на друге, по обложкам которых было видно, что вряд ли стоит их открывать. Единственной надписью сохранившейся на этих книгах, была надпись на боку самой толстой из них, словно лучи солнца брызжущие сквозь туман, потускневшим золотом выделялась надпись и хоть одну из букв - Б не было видно, Джеймс понял значение слова: - Библия.

 Отдышавшись, Джеймс почувствовал легкую слабость, после нервного и физического напряжения, он все еще находился в неадекватном состоянии, но теперь не страха, а полного безразличия к тому, что может произойти. Пока он осматривал комнату, вой то удалялся, то приближался, иногда, когда он оказывался слишком близко - вой переходил в рычание.

 Джеймса привлекла рамка, она была из облезшего пластика, покрытая толстым слоем пыли. Он аккуратно положил рамку на стол, но когда он поднял ее, опора отвалилась. Джеймс протер с максимально возможной осторожностью стекло и увидел под ним посеревший портрет, нарисованные невероятно реалистично, хотя раньше люди многое могли,  на котором были изображены два человека: женщина в белом платье и фате на голове, крайне неудобном, как подумал Джеймс и ненужном, и мужчина в черном костюме, белой рубашке и бабочке, и цветком у левого кармана пиджака, богач по его мнению. На портрете мужчина одевал женщине кольцо на палец,  и они оба улыбались. Он посмотрел на тела - они лежали, держась за руки, и на их руках были похожие кольца.

 Джеймс пришел в себя и выругался. Он сел в угол, держа в руках винтовку, и прислушивался к звукам, доносившимся снаружи. По его щекам потекли слезы: он вспомнил отца и мать, они погибли вместе, а он жив. Потом он вспомнил Жанну и ее улыбку, но тут же отогнал эту мысль прочь по двум причинам: женщины разрушают мужчин, лишают свободы и второй, полностью ей противоположной, которую он неожиданно для себя придумал - вряд ли он достоин ее. Да и жил он без смысла. Задание за заданием, а дальше ничего - пустота. И почему-то впервые захотелось спокойствия. Не такой бы хотели видеть его жизнь родители. Когда он последний раз счастливо улыбался, задумывался о будущем? Он оказался трусом и не тем, кем себя считал. Зачем тогда жить?

-"Я не бессердечен, я боюсь умереть, я трус.- Джеймс утер лицо рукой. - Я не знаю зачем жить? У меня нет цели, я умею только уничтожать. И я навсегда останусь таким, а эти люди понимали больше, чем я, все те люди... Я не знаю прав ли я был, - Джеймс вспомнил, как расстреливали рабов, как он убивал, за то, что кто-то кому-то помешал, - и никто не скажет, что я был прав."

 Джеймс встал и приставил ствол к подбородку, холод металла приятно обжигал кожу. Он прислушался к очередному вою и задумался, через секунду мрачно сказал сам себе:

-Да, печально... Я понял, что нет в жизни смысла и, то, что он зависит от того, как посмотреть. Но я знаю одно, что я не изменюсь, что по своим принципам - я не достоин жить. Как, я всегда считал: если смерть улыбается тебе, улыбнись в ответ. - Сказал он и хладнокровно нажал на курок.

 

 

 Глава VI

     Полил сильный ливень. Джеймс упал спиной на песчаную землю и лежал под дождем. Капли воды приятно били его по лицу. Внезапно Джеймс вспомнил про винтовку и, сняв с себя плащ, завернул в него винтовку. Завернув винтовку и положив рядом с ней рюкзак, Джеймс лег и смотрел на тучи. Крупные капли били по лицу, заставляя закрывать глаза.  Кожа Джеймса жадно принимала влагу, после семи дней без воды.

-"Почему я не умер вчера?" - Подумал Джеймс, и это был его единственный вопрос, который мучил его все это время. Винтовка дала осечку, вместо выстрела ударив его пулей в подбородок, на котором остался синяк, твари выли вокруг, но не ворвались в комнату и не поджидали Джеймса в засаде.

 Джеймс пытался дать этому простое объяснение, но в голову лезли мысли о Боге, о котором он слышал от отца и о Библии, которая рассыпалась в прах, когда он попытался ее открыть, Джеймс смог прочесть несколько отрывков, которые жадно вглядываясь в рассыпающиеся листы, запомнил: "Зрячий, да не увидит, слышащий, да не услышит." "Любите друг друга." "Неси свой крест." "И сказал Иисус о фарисеях: - Слушайте, что они говорят, но не делайте того, что они делают."

 Он долго обдумывал все это и решил, что Бог, может быть, и есть, а если нет, то жизнь все равно ему осталась. У него было, чем заняться - Джеймс решил, что потратит жизнь на то, что хотел сейчас больше всего: владеть той дамой, духовно и физически. Сыграть стоило, раз жизнь теперь всего лишь ставка. Смерть простила ему первое поражение, нехорошо было бы отказываться от ее подарка.

-"Лучше один раз сыграть по-крупному, чем всю жизнь играть по мелочи."- подумал Джеймс и заметил, что лежит уже в луже. Тогда он встал и побрел с единственной целью - дойти до города.

 

 Через пять дней измученный и голодный, Джеймс дошел до города, вокруг которого стояли лачуги крестьян и паслись стада овец и свиней, ворота были открыты и он спокойно вошел. Джеймс тяжелыми шагами зашел в гостиницу и, войдя, снял кепи.

 В баре, сидели десять человек, и за отдельным столом Боб, врач и шериф. Они собрались радостно встретить Джеймса - на столе стояла выпивка и еда, но когда Джеймс снял кепи, улыбки послетали с их лиц и они остановились на своих местах.

- Что? - Устало спросил удивленный Джеймс.

- Ты поседел. У тебя волосы спереди седые. - Сказал Боб, подходя к нему.

 Джеймс улыбнулся своей мрачной улыбкой, поздоровался с Бобом и сел за стол.

- Я убил его. - Сказал он спокойно, откупоривая бутылку вина из местного винограда, который неплохо растет в этом климате и который является визитной карточкой "Парижа". - А где Карл?

 Боб сел на свое место, в зале стояла тишина и десять человек, которые сидели на соседних столиках вместе с барменом, молча, наблюдали за ними.

- Убили Карла. - Сказал прискорбно шериф. - Я исполняю его обязанности.

- Да. Ну, тогда плати. - Произнес Джеймс, как будто ничего не произошло.

- Как я узнаю, что ты убил Шамана? - Спросил недоверчиво шериф.

 Сидящие в зале начали перешептываться, кто-то сказал, что "Джеймс, какой-то мрачный", а доктор, видя, что он не нужен, извинился и ушел.

- Узнаешь. - Сказал Джеймс и посмотрел ему в глаза. - Или ты мне не веришь? Мы с Карлом договаривались...

- Теперь я мэр и договариваться ты будешь со мной. - Сказал шериф, который сидел в неплохом коричневом костюмчике, не сняв шляпу. - Это Карл вас, наемников, любил, из-за своего прошлого, но я то знаю, что вы все бандиты, поэтому пока не удостоверюсь - не заплачу.

- А не ты ли Карла грохнул? - Спокойно ответил Джеймс и посмотрел ему в глаза.

 Джеймс почувствовал руку Боба на плече, который сказал:

- Не ссорьтесь господа. Джеймс ты устал, пойди, отлежись. - Обратился он к Джеймсу и продолжил шерифу. - Извините его, он устал.

- Да, нет... Он привык быть лучше всех и строит из себя героя. - Вспылил шериф и посмотрел Джеймсу прямо в глаза. - А видите, встретив опасность сразу усрался, аж поседел. Что, Джеймс, шакала встретил ночью?

- Нет, сейчас. - Сказал спокойно Джеймс. - Давай решим, кто трус в честном бою, хотя надо было тебе голову снести прямо сейчас. Выбирай оружие.

- Ты не посмеешь, я мэр. - Зло сказал шериф.

- Боишься? - Усмехнувшись ему прямо в лицо, сказал Джеймс.

- Нет, таких ублюдков, как ты не боюсь. - Вставая, сказал шериф.

 Джеймс резко встал и что было сил, ударил его в лицо. У шерифа из носа брызнула струя крови, и он, хватаясь за него руками, нагнулся. Джеймс схватил винтовку и снял с предохранителя. Поняв, что происходит, его попытался остановить Боб.

- Не надо Джеймс...- Сказал он и был остановлен стволом, направленным на него.

- Только попробуй и тогда точно, кто-нибудь умрет. - Зловеще сказал Джеймс.

 Эта фраза подействовала на всех и на тех двоих, что повставали из-за столов. Джеймс, тыкая стволом винтовки, вывел истекающего кровью шерифа на улицу. Через минуты две собралась толпа вокруг них.

- Этот человек не хочет платить мне по договору с Карлом, по которому плата была обещана по прибытию. Мало того он оскорбил меня и всех наемников. - Громко и спокойно сказал Джеймс. - Так он еще мог убить Карла, посмотрите в его шакальи глаза!

 Толпа вокруг зашумела, завязался спор, кто-то говорил, что Джеймс прав, приводя веские доводы, его оппонент отвечал не менее веско. Вскоре толпа разделилась на два лагеря и некоторые уже требовали суда. Джеймс внутренне улыбался, смотря на толпу, но на лице ничего не отражалось, оно было спокойным, а пепельно-зеленые глаза рассматривали людей, не отрываясь от шерифа.

- Телохранители! - Крикнул шериф, но видя, что никто не откликнулся, Джеймс понял, что это должны были быть те двое, что встали из-за стола, когда он ударил шерифа, шериф обратился к толпе. - Будьте людьми, разве вы позволите этому убийце и животному убить меня?!

 Толпа затихла, но кто-то крикнул:

- А у тебя совесть чиста?

 И толпа снова зашумела, Боб прорвался сквозь толпу и попытался подойти, но был остановлен взглядом Джеймса, пытался, что-то сказать, но был заглушен толпой, тогда он начал жестами и мимикой показывать, что не надо Джеймсу делать то, что он собирался.

- Вы желаете суда? Вы желаете дуэли?! - Прокричал Джеймс, и толпа потихоньку затихла. - Но ничего этого не будет.

 Джеймс нажал на курок, и на этот раз винтовка не дала осечки. Шериф упал головой в дорожную пыль, и кровь медленно растеклась под ноги Джеймсу. Толпа затихла совсем, а Джеймс, воспользовавшись моментом, перезарядил винтовку.

- А теперь позвольте уйти. - Сказал он и поймал себя на том, что давно так не улыбался до этого.

Толпа молча расступилась, и он прошел сквозь нее, а потом задумчиво спросил:

- А через сколько дней после отъезда той дамы умер Карл и куда она уехала? - Спросил Джеймс так, как будто ничего не было.

- Один. "Капитал". - Получил Джеймс короткий ответ.

 

 Глава VII

 С небольшого холма Джеймс видел "Капитал", вокруг этого гигантского населенного города, находились такие же по размерам трущобы. Среди них выделялись довольно богатые кварталы и совсем бедные лачуги и руины, в которых жили люди. Этот город был построен на месте небольшого городка, стоявшего здесь до "Апокалипсиса". Вокруг трущоб стояли группами дома крестьян, вокруг которых паслись стада и фермы, с небольшими полями. Но от самого города их отделяла высокая стена и вышки со стрелками. Джеймс понял, что из "Пяти Свободных Городов", только "Капитал" является городом, а остальные - ощетинившиеся стенами или укреплениями деревни-переростки. Хотя "Париж" - довольно уютный городок с населением в тысячу человек, с пригородом. По оценкам Джеймса в "Капитале" жило около десяти тысяч человек, с пригородом.

 Джеймс видел два центральных здания города - четырехэтажную гостиницу, стоящую в центре и по архитектуре похожую на остальные здания в городе и городскую ратушу - большое здание, светло-серое, оставившее на себе следы "той" цивилизации, и на котором, как видел Джеймс в прицел, еще над входом висели большие красные буквы, среди которых выделялось слово: Капитал, которое находилось немного правее предполагаемого центра надписи.

 Джеймс подошел со стороны главного входа, где трущобы были чуть богаче, а по краям дороги стояли торговцы и предлагали свои товары: еду, одежду, оружие, себя, словом то основное, что покупалось в этом мире.

 Пока Джеймс шел по широкой дороге, по которой туда сюда сновали люди, причем всех мастей: наемники, рейдеры, священники, бедняки, крестьяне, и даже проскакал один всадник и медленно прополз караван, Джеймсу успели предложить поесть лучшей еды в округе, которая, иногда была даже ничего, купить оружие, среди которого Джеймс бы выбрал только топор, и то для рубки дерева, предложил свои услуги какой-то больной дистрофией или, чем-то в этом роде малый, и клеилась какая-то девица, которую даже после ванны и недели с нормальной кормежкой, он не сильно захотел увидеть утром, спросонья, рядом с собой, но малый заглядывался на нее.

 Джеймс увидел, что из всех, кто ходит по этой оживленной дороге-рынку, в город заходит только малая часть. И еще, то, что в толпе, часто встречались неплохо одетые вооруженные молодчики, с синей повязкой на левой руке, каждый из которых счел своей обязанностью недоверчивым взглядом осмотреть Джеймса. Конечно, в крупных городах, в которых он побывал, он видел и местную полицию, и бедняков, но чтобы так организованно и много - никогда.

 Джеймс подошел к  пареньку, который, видимо, собирался что-то украсть с прилавка с различной выпечкой, и дернулся от голоса Джеймса.

- Парень. - Сказал Джеймс негромко, положив руку ему на плечо. - Не бойся, мне все равно, как ты зарабатываешь на жизнь. Лучше скажи, что "особенного" в этом городе.

 Парень, с короткими каштановыми волосами, которому было лет тринадцать, или чуть больше на вид, в грязной светлой рубахе и коричневых кожаных потрепанных штанах, успокоился и сказал, и осторожно сказал:

- Скажу, а может вам проводник нужен?

- Не особенно, но я буду "благодарен" тебе за информацию. - Сказал Джеймс, поняв к чему он клонит, и достал из кармана плаща кусок свинца в сто грамм, в глазах паренька загорелся огонек.

- Сэр, - сказал он видимо, как привык обращаться к "господам", - в город можно попасть только имея много денег или пропуск от мэра.

- На как получить пропуск, если мэр в городе? - Спросил Джеймс, продумывая попутно варианты, как воспользоваться первым вариантом.

- Давайте, отойдем, а то полицейские очень настойчивы, любят взятки и произвол. - Сказал парень и пошел за прилавки.

- Ну, давай. Но если попытаешься меня обокрасть, тебе не жить. - Сказал Джеймс так, как говорил минуту назад.

 Пройдя за прилавки, Джеймс увидел нищету. Кричащую, как только можно кричать. Все крестьяне и ремесленники жили в деревнях за городом или те, кому повезло больше, в городе.

- Сэр. Неподалеку у главного входа, есть бар, "У входа", там собираются все наемники и те, кто хотят попасть в город, мэр присылает туда людей, которые отбирают людей, для работы. - Сказал парень и задумался. - Город делится на две части - рабочую и живую. В рабочей стоят предприятия, на работу в которых сгоняют нас, бедняков, а в живой живут и занимаются своими делами богачи. Деньги есть свои - медные и латунные монеты с изображением буквы "С" на одной стороне, и с таким же, только вдавленным на другой, весом они по пять грамм, и...

- Не надо больше, все понятно. - Джеймс остановил тираду парня и, протянув ему пять гильз среднего размера, - а ты не видел, не проезжала ли тут одна богатая дама, на повозке из дерева с крышей и с окнами, занавешенными красной тканью, со слугой в капюшоне, ведущем двух мощных коричневых лошадей?

- Ну... - сказал парень, припоминая и получив от Джеймса маленький блестящий камень, парень сразу заговорил. - Да помню, два с половиной месяца назад это было, хотя тут много людей проходит, хорошая такая повозка, и слуга, мрачный такой, в капюшоне, черной накидке... оттолкнул двоих желающих предложить свои услуги. Полицейские на входе подошли к повозке и, заглянув вовнутрь, сразу стали такими вежливыми и открыли ворота. Повозка потом выехала еще раз, но вернулась обратно, дней пять назад. И еще при въезде он ссадила одного наемника, а при выезде взяла двух.

- Хорошо. Спасибо. - Сказал Джеймс и улыбнулся.

 Парень посмотрел на Джеймса и пошел радостный куда-то в трущобы. Джеймс постоял, подумав, но потом услышал его крик. Когда Джеймс прибежал на место, парню выворачивали карманы три парня, старший из которых был чуть младше Джеймса, но выглядел совсем по-другому: тупость в глазах и на лице, при каждом его слове казалось, что он чем-то недоволен, он был чуть выше Джеймса и неплохо физически развит, но плохо одет, грязен.

- Что тебе надо? Иди своей дорогой! - Прорычал парень, увидев Джеймса, и выхватил дробовик, а два других схватились один за кусок трубы, а  другой топор. Паренек, воспользовавшись ситуацией, подбежал к Джеймсу и встал за ним.

- Не трогайте паренька. - Холодно и с угрозой сказал Джеймс.

- Ты тоже попал. - Сказал парень зло и взвел курок. - Везет нам парни.

 Джеймс выхватил дробовик, по сравнению с которым, у парня был в руках кусок трубы.

 Парень слегка опешил, но, не видя у Джеймса винтовки, как у большинства наемников он счел его легкой добычей. По их ушам прошелся крик испугавшейся женщины, который отвлек бандитов. Джеймс нажал в этот момент на курок, и парень оказался изрешечен, струи крови брызнули из множества дыр на его теле и шее, он, захлебываясь ей, рухнул на землю. Женщина закричала еще громче, но не в силах сдвинуться с места с ужасом наблюдала за истекающим кровью бандитом.  Его товарищи вначале хотели убежать, но увидев, что единственное оружие Джеймса разряжено осторожно пошли на него. Джеймс вложил дымящийся дробовик обратно под плащ и выхватил мачете.

- Нужно бежать. - Сказал паренек.

- Нет. - Прорычал Джеймс в порыве ярости и кинулся на двоих.

Они не привыкли к таким поворотам событий, а Джеймс не привык отступать. Женщина в этот момент очнулась и поспешила удалиться. Так как бандиты пытались обойти его с двух сторон, Джеймс кинулся на того кто был с топором. Тот взмахнул топором, Джеймс, отскочив в сторону и вперед, воткнул ему мачете в горло, с такой силой, что оно, перебив шейные позвонки, выглянуло с другой стороны. Джеймс отскочил назад, выдернув мачете, противник обрызгал его кровью и упал с открытыми глазами. Джеймс глянул, на другого. Тот, вспомнив про дробовик, бросив трубу, поднимал вышеупомянутый дробовик. Джеймс метнул ему в плечо мачете, которое вошло на треть, парень издал дикий вопль и попытался, не разгибаясь выдернуть мачете, но в этот момент Джеймс подбежал и ногой ударил по рукояти, бандит отлетел в сторону, мачете вошло по рукоять, и он, пустив изо рта пену, смешанную с кровью, испустил дух.

-"Люблю это оружие." - Подумал Джеймс, подходя к трупу.

- Стой! - Услышал он слегка неуверенный окрик и, опершись ногой о труп, с некоторым трудом выдернул мачете. Потом он обернулся, в него целились с винтовками в руках, два молодчика с синими повязками. Паренька уже не было.

- Стой! Будем стрелять. - Сказал один из них, побольше и в серой шляпе.

- Да? - Спокойно и с недоверием в голосе спросил Джеймс. - Меня пытались убить и ограбить, а вы в меня стрелять будете. Да где вы были?

- Мы? Мы несли службу, а вот ты что здесь делал? - Ответил представитель закона в шляпе.

- А разве ваше это дело, ваше дело нести службу. И поддерживать порядок, везде. - Спокойно продолжил Джеймс и обтер об нижний край плаща кровь с мачете, а потом вложил его в ножны.

 Вокруг, видя, что опасность миновала, начали собираться зеваки.

- Назовись! И стой на месте. Положи оружие перед собой. - Наоборот проговорил главный.

- Джеймс Блэк. Этого вам с головой хватит. - Сказал Джеймс и, сняв кепи в легком презрительном поклоне, продолжил. - А теперь позвольте откланяться господа.

 Вначале представители закона недоверчиво взглянули на Джеймса, мало ли кто будет называться именем довольно известного наемника. Но когда Джеймс снял кепи, тот который молчал, сказал другому:

- Это он. Я слышал в баре, один из наемников рассказывал, что Джеймс Блэк вернулся после убийства Шамана с сединой, а потом убил там шерифа. Кстати, племена прекратили набеги.

- Да. Извините господин Джеймс. Но будьте осторожны и не ввязывайтесь неприятности, а то придется вас арестовать. - Сказал полицейский, и они оба опустили винтовки.

- Вы тоже извините, пришел и сразу нашумел. - Сказал Джеймс и улыбнулся. - А вам стоит отдать должное, таких вежливых представителей закона я нигде не видел, хотя много, где был.

- Ну, это наша работа. - Сказал главный спокойно.

 Все начали расходиться, молчаливый успел прихватить двоих из них и заставить убрать трупы, а Джеймс подошел к главному.

- Может, проведете меня до ворот, чтоб я опять кого-нибудь не завалил, я не местный все-таки. - Сказав это, Джеймс положил ему в руку небольшой блестящий камушек - драгоценности и золото, все еще манили людей, особенно в крупных городах.

- Пройдемте. - Сказал коп Джеймсу и отдал несколько приказаний своему напарнику.

 

 Джеймс без приключений, под добровольным конвоем оказался в городе. Большие, пышущие излишествами дома, на улице попадались такие же люди. Все кроме слуг, полиции и служащих были одеты, достаточно нерационально. Джеймс осознал, что четыре остальные города в этом союзе, да вообще все города по сравнению с этим - бедные захолустья, правда, как Джеймс убедился, этот район не был очень большим, большую его часть составлял другой - тот в котором трудились на различных предприятиях бедняки. В городе было три больших гостиницы, десять особняков, даже два игорных дома, бордель и несколько магазинов, не считая основных зданий: ратуши, нескольких мастерских, конюшни и водонапорной станции, вместе со зданием обслуживания города (там жили и работали: слуги, дворники, почтальоны и др.). Джеймс, поддаваясь инстинкту, не смог устоять перед магазином оружия, но оказался несколько разочарован поначалу - большая часть оружия напоминала больше украшения или игрушки, хотя были и, по мнению Джеймса, произведения искусства - полуавтоматическая пятизарядная винтовка, с вороненым стволом и деталями из красного дерева. Были хорошие двустволки и даже трехствольные ружья, а на постаменте стояла картечница, блестящая восьмью стволами, а рядом с ней стояли в ряд пули, несколько более крупные, чем их сородичи, которыми косили рабов, под лагерем рейдеров. Все патроны на витрине блестели металлом, маня веющей от них, особенно крупнокалиберных, мощью. Были пистолеты, компактные и не очень, причем хорошего качества, но красивые. Пистолеты не пользовались популярностью у "простых" людей, из-за того, что с большим успехом можно было стрелять из дробовика, который чаще всего напоминал сильно утрированный пистолет восемнадцатого века. Зато Джеймсу понравилась их компактность. Были настолько маленькие, что Джеймсу вначале показалось, что это какая-то странная деталь. Указательный палец Джеймса с трудом нажал бы на курок.

- Женский вариант. - Сказал продавец, видя удивленный взгляд Джеймса, то ли из приличия, то ли из-за нежелания видеть в своем магазине этого варвара.

- А. Ничего себе. - Сказал Джеймс и посмотрел на продавца, который сохранил нейтральный взгляд. - А им вообще можно убить?

- Да. - Сказал продавец и мельком глянул на охранника, сидящего в углу, Джеймс это заметил, но вида не подал.

- Честно сказать, мне тут понравилась только вон та винтовка, - Джеймс показал на многозарядную, - и картечница, как то мы с такой, но похуже, как-то раз закосили рейдеров.

 Продавец вежливо улыбнулся:

- Хотите приобрести, что-нибудь?

- Да у меня денег не хватит, хотя... сколько стоит многозарядка? - Спросил Джеймс.

- Пять тысяч "С", что-то по их стоимости. - Ответил продавец.

- Я позже зайду. - Джеймс улыбнулся и вышел.

-"Двадцать пять килограмм меди, да за эти деньги я себе деревню куплю." - негодовал Джеймс.

 Он вышел на, какую-то площадь, засаженную растениями и с искусственным водопадом, на которой вдоль, стояли скамейки. Джеймс сел на одну из них и задумался.

-" В своем костюмчике, с пятнами крови, я наверно сильно выделяюсь и незамечено перемещаться не смогу, нужно купить одежду, а то моя износилась совсем. При самых жестких ценах, я смогу продержаться здесь, под видом состоятельного человека с неделю. За это время, я должен все с ней решить." - Джеймсу предстояло рискнуть всеми пожитками, всем, что было заработано с таким трудом, ради самой большой аферы в его жизни, но игра уже началась, карты розданы, ставки сделаны. Можно было сбросить, потеряв только анте и блайнд. Но Джеймс решил сыграть на своих картах. Крупье принял ставки и начал выкладывать карты. Первой и не крупной ставкой Джеймса была смена гардероба.

 

 

Глава VIII

 Крупье выложил три карты на стол: пиковую даму, десять крестей и пикового валета. У Джеймса была дама крестей и червовая пятерка. Среди ставок уже лежали десять красных фишек, и пять зеленых. У него было еще тридцать красных и двадцать семь зеленых. Эти фишки, не считая небольшого выигрыша, он наменял на некоторую часть того, что у него было, после чего и покупки одежды его рюкзак стал легче.

 Джеймс вначале присматривался к этой игре, а потом решил сам сыграть. Игрой был Техасский Холдем Покер, что интересно, название прошло сквозь века, вместе с правилами.

 Джеймс сидел в черном костюме, с белой рубашкой под ним, но без галстука, он так и не смог одеть себе петлю на шею, в черных брюках и туфлях с тупым носом. На голове у него была черная шляпа, скрывающая седину. В его номере лежал новый песочного цвета плащ, с капюшоном, две светлые рубахи и новые кожаные ботинки. Джеймс уже два дня присматривался к этому городу, его манерам и ему, против его взглядов, тут нравилось. Хоть Джеймсу и нравилась игра, просто поиграть он бы не пошел: сегодня должна была прийти она, насколько он понял из информации собранной им. Еще он узнал, что тут есть несколько "таких" дам и они ведут между собой борьбу за благосклонность мэра или его сына, или тех, кто побогаче. Это сделало еще более сильным отталкивающий эффект, который она произвела на него, хотя он все равно и думал о ней.

 Игорный дом был большим зданием, в четыре этажа, он представлял развлечения на любой вкус и он был разделен на несколько секций: игорная - на первом этаже - где играли в карты, крутили рулетку, бросали кубики, увеселительная - на втором этаже - там находился театр, в котором показывали разные шоу, бар - в котором было много спиртного и танцовщиц, ресторан - на третьем этаже - куда кавалеры приглашали своих дам, и где цены кусались, как гигантский муравей, перебивая кости вашему кошельку и отрывая от него порядочные куски, и банкетный зал - где проводились вечера и танцы, гостиница - на четвертом этаже, откуда открывался прекрасный вид.

 Джеймс был доволен картами - пара дам, флеш вряд ли соберется, но может быть и тройка. Его умение в критической ситуации не выдавать эмоций очень пригодилось в этой игре, а натренированный глаз позволял достаточно хорошо просчитывать пятерых оппонентов. Крупье выложил на стол три карты: бубновая дама, крестовый валет и червовая тройка. На этом этапе, четверо сказали чек, а один в коричневой шляпе и пиджаке - фолд и сбросил карты. Крупье выложил на стол даму - червовую, Джеймс еще более нахмурился, все остальные постарались скрыть недовольство этой картой и один, пожилой щеголь в сером фраке, поставил две красных фишки, для приличия, с его количеством фишек это было - для приличия. Колировали только двое, Джеймс и молодой парень в бордовом костюме и черной рубашке, который по подсчетам Джеймса блефовал.

 Крупье принял ставки и выложил следующую карту, ей оказался крестовый туз. Тут Джеймс увидел ее в зале и в его глазах загорелся огонек. Парень его не заметил и поднял ставку на пятнадцать красных фишек, а старик сделал фолд. Джеймс внутренне выругался, что не удержался и упустил старика, который уже держал руку на фишках. Джеймс колировал ставку, но смотрел на нее.

 Открывайте карты, господа. - Сказал крупье, приняв ставки.

 Джеймс перевернул свои карты и паренек от досады выругался, а старик захохотал. У паренька были две пары - тузы и валеты. У Джеймса светилась тройка дам.

- У меня тоже дама была, - сказал, смеясь, старик. - Старый я дурень.

 Джеймс улыбнулся и, извинившись за то, что не дал отыграться, собрав фишки и разложив их по карманам, встал из-за стола и пошел за ней. Она была в черном вечернем платье, блестящем в свете электрических фонарей, которые являлись необычным зрелищем для многих жителей планеты. Плечи были маняще открыты, и глубокое декольте на спине манило ту часть Джеймса, которую за ней не сильно манили "другие" причины, которые он себе "придумал". На ногах ее были черные туфли на высоких каблуках, а золотистые волосы локонами спадали на плечи. Рядом с ней шел, молодой, чуть старше Джеймса, мужчина в костюме и с тростью, с золотым набалдашником в форме орла. Скорей всего это был сын мэра. Джеймс, делая вид, что куда-то торопится, вбежал наверх и зашел в бар, а они прошли выше. Джеймс не знал, что делать, в нормальной для него ситуации он показал бы пареньку кто здесь главный, но в этом мире, где большую роль играет богатство и даваемая им власть, перевес был явно не в сторону Джеймса.

 Джеймс заскочил в бар и, подойдя к стойке, заказал рюмку виски, крепкого напитка, который он пробовал только в трех городах, и в "Капитале" он был лучшим. В баре, да и во всем казино можно было расплачиваться фишками с таким расчетом: зеленая - десять капиталов, красная пятьдесят, а остальные Джеймса не волновали. Одна рюмка вышла в пять капиталов, пришлось заказать две. Он сидел за барной стойкой и слушал разговоры, надеясь уловить в них, что-то полезное для себя.

-" Да, уж. Любовник из меня никакой. - подумал Джеймс, взяв в руки рюмку. - Даже не знаю, как подойти..."

 Джеймс залпом выпил рюмку и продолжил рассуждения:

-" Но она меня знает, надеюсь, не забыла. Скажу, что увидев ее здесь не смог удержаться, чтоб не пригласить на танец, там и поговорим. Надеюсь, они не пошли в ресторан, и, тем более что он не ее муж."

 Эта мысль нагнала на Джеймса мрачные мысли, и отогнал их еще одной рюмкой виски, как взмахом руки мух - они все еще летали неподалеку, норовя снова облепить с ног до головы.

-"Нет, хоть виски и хорош, и на вкус неплох, но мы бывало брагу покрепче пили." - подумал Джеймс, поднимаясь вверх по деревянной лестнице. На верху зал аккуратно разделялся на две половины, причем зал, в котором танцевали, аккуратно намекал на ресторан. В зале для танцев, стояли небольшие столики, на которых стояли, в зависимости от предпочтений сидящих - начатые бутылки вина или шампанского, а в самом конце сцена, где играли музыканты и пели певцы - небольшая сцена, на которой умещались две скрипки, гитара, певица, фортепиано и шарманка.

 Все столики были заняты парами, но у стены рядом с окном стояло, что-то вроде барной стойки без выпивки, где стояли несколько мужчин без пары и одна женщина.

 Заиграла музыка, она была неравномерной и волнующей. Певица молчала. Джеймс облокотился на стойку и смотрел, как она танцует с ним, стараясь придать себе наиболее спокойный и развязный вид. К стоящему рядом с ним мужчине подошла молодая дама, которую видно отпустил ее пожилой кавалер, скорее всего отец. К Джеймсу тоже подошла девушка, но он отказал, сославшись на то, что не умеет танцевать вальс. Так он и простоял минут пять, пока они танцевали. Когда музыка смолкла, скрипачи начали играть тихую мелодию, давая танцорам отдохнуть. Когда она садилась за столик она посмотрела на Джеймса и улыбнулась, он улыбнулся в ответ. Потом они смеялись и пили напитки. Стоявший рядом с Джеймсом молодой парень, курил сигару, выдыхая дым в окно. Он оживленно наблюдал за одной парой и грустнел.

 Джеймс собирался с духом, чтобы пригласить ее на следующий танец, хотя особо танцевать не умел и сейчас жалел, что не поспешил взять уроки. Он посмотрел в окно, там было видно только соседние здания, их крыши и, иногда торчащие из-за стен города, руины. Свежий прохладный воздух взбодрил Джеймса, вечерело, позолоченные рамы поблескивали в последних лучах уходящего солнца. Началась музыка, Джеймс развернулся и опешил, перед ним стояла она.

- Можно пригласить вас на танец? - Спросила она улыбаясь.

- Да, конечно. Если вас не стеснит общество наемника. - Улыбнувшись, сказал Джеймс, чувствуя непривычное волнение, сняв шляпу.

- Нисколько, мне наоборот будет даже приятно, что такой наемник, как вы будет в этот вечер со мной. - Сказала, улыбнувшись, она и отводя его в центр зала, когда Джеймс снял шляпу, она немного удивилась, но быстро смыла эту эмоцию.

- Да? А ваш кавалер не против? - Джеймс обнял ее за талию. - Хотя мне все равно.

- Он мой знакомый, но не кавалер. - Сказала она, прижав Джеймса поближе к себе.

 Медленно играла музыка, скрипка играла, что-то душевно-печальное, а певица пела, что-то любовное. Пары медленно кружились, раскачиваясь в такт музыке.

- А вы меня не забыли. - Сказал он ей.

- Не смогла. - Сказала она многообещающе. - А что вы тут делаете? Да и вы тут неплохо устроились.

- Да, неплохо. Мне покер понравился, играю, а тут вы проходите, с кавалером, ну я и не смог удержаться. - Джеймс улыбнулся и продолжил. - А я вам нравлюсь?

- А вы честный и прямой. Редкость в наше время... - Сказала она ласково. - А буду ли я вам интересна, если раскрою все свои карты?

- Да. Но... - Джеймс с трудом совладал с собой. - Вы правы.

- Да давайте танцевать, поговорим потом. - Сказала она, и Джеймс не был против, он наслаждался ей и он мог наговорить лишнего.

 Джеймс смотрел в ее красивые голубые глаза, ощущал ее запах, чувствовал ее всем телом, он, внимательно присмотревшись, заметил, что она была моложе, чем ему показалось, ей было не больше двадцати, но ее внешность, макияж, умение вести себя делали ее не старше, но взрослее. Его руки с удовольствием обхватывали ее талию. Иногда ее волосы проходили по его щеке, он с жадностью вдыхал их запах. Для Джеймса мир перестал существовать и он понял, что есть кое-что приятней, чем ощущение курка на пальце, горячей живой крови на руках, яростного рычания рвущегося к горлу и запаха пороха  - ощущение любимой женщины на руках, мелодия ее голоса и аромат ее волос. Джеймс приблизительно знал, что такое любовь, когда-то он был влюблен, но по сравнению с этим чувством, то было как вспышка спички по сравнению со взрывом пороха в патроне.

 Музыка стихла и Жанна остановилась:

- Джеймс вы не против, если я попрошу присоединиться к нам, у нас за столом есть место для вас. - Сказала она.

 Он сделал вид, что думает, хотя ему не очень хотелось оказаться в компании  с ее кавалером, он ему очень не понравился, и Джеймс не хотел, чтобы она подумала, что он влюбленный мальчишка.

- Мне было бы очень приятно. - Сказала она улыбаясь.

- Только ради вас. - Сказал Джеймс, улыбнувшись ей в ответ.

 Когда они подошли к столику, ее кавалер оживленно разговаривал с безвкусно одетым молодым парнем, в шляпе под серо-белую полоску пиджака, стоящим рядом.

- Марк. Позволь представить - Джеймс Блэк, знаменитый наемник. - Она обратилась к кавалеру, а потом повернулась к Джеймсу. - Достопочтенный Марк Игл, сын глубокоуважаемого господина Игла, основателя "Капитала" и его мэра.

 Джеймс вежливо поклонился и пожал протянутую ему руку.

- Да, это вы. Очень приятно. Мы бы могли друг другу пригодиться. - Сказал молодой светловолосый парень, в черном костюме, ярко белой рубашке и черном галстуке, на лице которого явно отобразился его волевой характер.- Садитесь.

 Джеймс сел вместе с ней.

- Позвольте вам представить. - Обратился Марк к Жанне и Джеймсу, представляя того с кем оживленно беседовал. - Бри, мой друг и правая рука.

  Молодой парень поклонился, но на его лице выражалось беспокойство.

- Очень приятно, - сказал Джеймс.

- Извините, мы должны вас покинуть, срочное дело. - Сказал Марк и Джеймс заметил, что в его глазах мелькает беспокойство, которое видимо, передал ему парень.

- Вы не придете? - Спросила с грустью Жанна.

- Сегодня уже нет. Но я надеюсь, что господин Джеймс составит вам хорошую компанию.

- За это не беспокойтесь. - Сказал Джеймс откланявшемуся Марку.

 Когда они ушли Жанна сказала:

- Вечер еще не окончился, а я хочу танцевать.

- Но я не умею танцевать... вальс, - сказал Джеймс, услышав его мелодию, хоть и более спокойную, чем предыдущий вальс.

- Я вас научу. - Сказала она и в ее глазах засветился азарт.

- Я весь в вашей власти. - Улыбаясь, произнес Джеймс, через минуту она уже отчитывала ему: - раз, два три, раз, два, три.

 Джеймс иногда наступал ей на ноги, но с каждым шагом у него получалось все лучше. Он старался сохранить невозмутимый вид, а внутренне отсчитывал: - раз, правой вперед, два левой назад, три правой вперед.

- Вот видите, у вас получается. - Сказала она довольная своим учеником.

 Джеймс уже не наступал ей на ноги, и поспевал за ритмом вальса. Когда он вошел в его ритм, как обычно это бывает, музыка закончилась.

- Вы способный ученик. - Сказала она, когда они сели за стол.

- Нет, просто у меня хорошая учительница. - Улыбаясь, сказал Джеймс, наливая шампанское.

 Жанна улыбнулась довольная собой.

- Извините, за нескромность, эта седина, у вас, после того задания из-за которого вы мне отказали тогда. - Сказала она сочувственным голосом.

- Да. Именно из-за него. Я тогда попал в историю. - Сказал Джеймс и глотнул шампанского.

- Расскажите, пожалуйста. - Она посмотрела на него таким взглядом, что он не смог оказать.

- Что рассказывать? Как здоровый мужик, чуть, не усра... извините за выражение, в штаны не наделал? - Сказал Джеймс улыбаясь.

- Ну не знаю. Ни будь вы тем, кем являетесь, это может так и было бы, но все то, что я слышала о вас...

- Ну, как хотите. Вы наверно не раз слышали о руинах гигантских городов жуткие истории. И вот убив Шамана, вожака дикарей, я оказался между выбором быть съеденным дикарями или зайти в город... - Джеймс был на мгновение перебит ее удивленным взглядом. - Я забежал туда, а они за мной. Вы не представляете, серые руины высотой в два, три раза выше, чем самое высокое здание в "Капитале". Мне стало не по себе. Среди множества дорог, были такие широкие, что на них могли уместиться три таких дороги, как та, что ведет к главному входу в "Капитал". Дикари видно тоже заблудились в этом городе, или повернули обратно, но я больше их не встречал. Я шел по одной из дорог и вышел на другую широкую дорогу. И я услышал неприятные звуки, словно шепот, а вдалеке мерцали жуткие зеленые пятна и некоторые из них шевелились, а потом рядом со мной, не дальше, чем окно от нас, я услышал вой, а там темно из-за руин, я побежал, что было сил, и заперся в какой-то комнате, всю ночь вой и шорохи окружали меня, а когда вышел утром, уже никого не было.

 Джеймс закончил свой рассказ, смочив горло шампанским, а она сидела не, двигаясь, ее зрачки были расширены и Жанна несколько раз переживающе вздохнула.

- Вы хороший слушатель. - Сказал Джеймс. - Не надо было рассказывать, извините, что взволновал вас.

- Нет, ничего. - Сказала она успокоившись. - Вы храбрый человек, раз после всего этого остались в здравом уме и продолжили дело наемника.

- Можно и так сказать, но сейчас я на заслуженном отдыхе. - Произнес Джеймс, лукаво подмигнув. - И из-за встречи с вами мой отдых стал просто райским.

- Спасибо. Не стоит. - Сказала она смущаясь. - Это вы составляете мне очень приятную компанию. И смогу я попросить вас проводить меня до дома, а то уже темно.

- Да, я был бы не против вечерней прогулки в вашей компании. - Сказал Джеймс и, что-то вспомнив, вставая, сказал: - Я, кажется, шляпу забыл у окна.

 Через минуту они уже спускались вниз, весело разговаривая, и Джеймс держал в руках шляпу, которую на его удивление никто не тронул.

 Когда они подошли к выходу, Джеймс сказал:

- Постойте я на секунду, я тут кое-что выиграл, надо фишки разменять, вы не против? - Спросил он, внутренне бесясь от того, что второй раз покидает ее, но на этот раз у него была одна идея.

- Нет. Конечно. Идите. - Ответила она.

 Отойдя от нее, Джеймс понял, что начал замечать взгляды других мужчин направленные на нее, только с ней познакомившись, он уже поймал себя на ревности.

 Подойдя к кассе, он обменял фишки на бумажные ассигнации, которые действовали только на территории города и были равноценны написанному на них значению в "С", часть из которых он обменял на цветок, стоявший в вазе около кассирши.

 Джеймс, улыбаясь, подошел к ней и протянул ей красный цветок розы.

- Это вам. - Сказал он, но опомнился. - Вы не против, если нести его только буду я, а то он колючий.

- Благодарю вас. - Сказала она, улыбнувшись так, что у Джеймса от радости перехватило дыхание.

  Они вышли на улицу. Фонари и витрины освещали улице, почти закрывая своим светом свет звезд. На улице было прохладно.

 - Тут прохладно. Наденьте мой пиджак. - Джеймс протянул ей пиджак, она надела его, и он оказался ей большим, хоть она и была немного выше Джеймса, но это на каблуках.

- Да спасибо. - Поблагодарила его она.

- А зачем мне шляпа без пиджака? - Спросил он самого себя и одел ей свою шляпу на голову, это ей было очень к лицу и добавляло, какой-то сексуальности.

- А вам, идет. - Сказал Джеймс улыбаясь. - Прохладно.

- Да. - Сказала она и прижалась к нему, держа его за руку.

- А вот так гораздо теплей. - Сказал он улыбнувшись. - А вы где живете?

- В гостинице на углу, справа от ратуши. - Сказала она.

- А я аж на другой стороне. - Он произнес это с грустью в голосе.

 Так они и шли, по мощеной улице, он мерзнущий в рубашке, но согреваемый любовью с цветком в руках, она согреваемая его пиджаком.

 

 Когда они дошли до гостиницы, Жанна попросила довести его до номера,  в итоге он ни о чем не подозревая, оказался в ее номере.

 Номер находился на самом верху, красиво и со вкусом обставленный. Комната для слуги находилась за стенкой и она, отдав ему несколько приказаний, ввела Джеймса в номер.

 Жанна сняла пиджак и шляпу и повесила их на вешалку, на которой висели две ее шляпки и черное кожаное пальто.

- Я наверно пойду. - Сказал Джеймс, видя, что, наверно, пора уходить.

- Нет, ты останешься и продолжишь рассказывать мне свои истории. Всю ночь. - Сказала она с ноткой повеления в голосе.

 Джеймс вначале дернулся, но когда она поманила его рукой к себе, сбрасывая туфли с ног, обрадовался.

- Да. Я согласен. - Джеймс был рад, что все так просто получилось. - Вот почему, когда я первый раз в... тебя увидел, я почувствовал, что ты опасна.

- Я очень опасна. - Сказала она улыбнувшись, и какой-то дикий огонек пробежал в ее глазах.

А за ее спиной, в вазе из черного стекла, стояла роза подаренная Джеймсом, и затмевающая остальные полу увядшие цветочки.

 

 

Глава IX

 Джеймс проклинал себя за то, что связался с этой женщиной, он проклинал ее, мир и ту винтовку, которую он разбил, перед тем как его поймали, за то, что она дала осечку, в тот злополучный день, когда он единственный раз так сильно хотел умереть.

 Вот сейчас он сидел в сыром подвале, в одиночной камере, прикованный цепями к стене, на нем была лишь набедренная повязка, которую давали всем узникам стражники, отбирая их одежду. Холодный, сырой камень вызывал неприятное ощущение на той части тела, к которой он прикасался. Джеймс чувствовал боль в затекающих мышцах и ударенном затылке, ранка запеклась и чесалась, а голова противно болела.  Болели и синяки на теле, даже начал ныть  полгода назад, простреленный бок. Все это смешалось с сжигающим ощущением предательства, жуткой ненависти к себе, желания отомстить и усилившимся желанием, иногда пересиливающим все остальные чувства и желания, желанием снова овладеть этой женщиной, как месяц назад. Тихо капли разбивались о камень, отсчитывая течение времени, изредка урчал желудок, напоминая о еде, гулко отдавались в стенах подземелья голоса стражников, стоны узников и бряцанье цепей.

 Джеймс знал, что  его ждет смертная казнь, и палачами будут те, кто однажды уже убил его родителей.  Он не боялся смерти, но и не хотел ее, хотя он считал, что смерть это один из неплохих вариантов для него. Джеймс находился в философском состоянии духа, когда не замечал ничего вокруг погруженный в свои размышления, когда он мог от злости или обиды стиснуть зубы, вспомнив о предательстве, или рассмеяться, представив себя со стороны, какое же он ничтожество, или улыбнуться, вспомнив ее улыбку и поняв, что за ночь с ней готов был жизнь отдать, а отделался лишь тем, что когда она использовала его для убийства мэра Капитала, якобы, чтобы облегчить жизнь бедняков и отдать власть в руки его сына, на самом деле это посеяло панику и смуту в городе, который вскоре пал под мощным ударом "Слуг Господа" или как их называли - святош. Но она пожалела его, не дав убить, она усыпила его снотворным, и вывезла его из города, отдав в руки "Слуг". Но видимо она подарила ему не жизнь, а лишь отсрочку от смерти, которую по объективным причинам он вполне ожидал.

 Джеймс услышал шаги, судя по которым, шли два человека. Через мгновение дверь отворилась, и вошли два человека в набедренных повязках, но не из куска шкуры, а из выделанной кожи. В руках одного из них был бич, с железными крючьями на концах. Джеймс видел, как когда их вели, особо "активному" из узников этими крючьями разорвало спину, он упал истекающий кровью, его так и оставили. У второго были ножны с коротким мечом на поясе.

 Тот, который был с мечом достал ключи и снял с Джеймса цепи, открыв замки. Он ударом ладони по голове приказал Джеймсу встать, Джеймс встал и молча, проследовал за ними в большой зал, где собралось еще девятнадцать узников, одинаково одетых, только по разному выглядящих, кто-то был получше сложен, кто-то похуже, кто-то еле стоял на ногах, а кто-то гордо смотрел вперед, кто-то хныкал и молил о пощаде, а кто-то готов был плюнуть стражнику в лицо.

 Сверху доносился странный шум и голоса. Стражники ушли, заперев входы и выходы, остались стоять во внутренней стороне арены, они были вооружены мечами и кнутами. Узники заволновались, а Джеймс встал спиной к стене. Внезапно потолок начал сдвигаться в сторону и ослепленные солнцем и оглушенные ревом толпы люди увидели, что находятся на арене. Чуть выше потолка начинались трибуны. Джеймс увидел главную трибуну, на которой сидел дряхлый старик в  белом, с красной полосой посередине, и в красной мантии, и высокой шапке на голове, напоминающей корону, на которой золотом и алмазами был выведен крест, такой же, как у него на груди. Рядом с ним сидел здоровяк в такой же одежде, только у него корона была поменьше, он был в черном и вместо алмазов на его одежде были рубины. Джеймс приметил, что бедняков было большинство среди зрителей.

 Человек в черной мантии встал и толпа смолкла.

- Праведные люди, мы чисты перед Господом нашим, во всем исполняем волю его, заповеди его. Да будет царствие Его на Земле и на Небе и во веки веков. Аминь! А эти люди еретики, они хулили Бога, они совершали мерзопакостные злодеяния, служили Сатане, но Бог милостив и он даст победу тому, из них, кто достоин искупления своих грехов на Земле и Чистилище, чтобы потом его душа вознеслась в рай и предстала пред Создателем. - Громогласно возвещал он толпе, так, что некоторые из узников моля о прощении пали на колени, а Джеймс, усмехнувшись, начал разминаться: похрустев костяшками пальцев и шеей, он потянул затекшие мышцы - сражаться - так сражаться, это его стихия.

- Сражайтесь грешники, и Господь Бог помилует ваши души, а тот с кем Он будет, получит возможность искупить свои грехи при жизни. Тот, кто откажется принять Его милость и сражаться, будет гореть в аду!

 Толпа зашумела и через минуту затихла. Узники не начинали драться друг с другом.

- Сражайтесь! - Крикнул человек в черном.

 В этот момент к одному из узников подошел стражник и ударом кнута вырвал ему глаз и разорвал нос напополам. Узник вскричал, но стражник, невзирая на его крики, потащил его за ноги, лицом по песку, к выходу. Узник сразу же затих, то ли потеряв сознание, то ли нахлебавшись песка.

 Узники, не заставив стражника повторять это во второй, раз кинулись друг на друга. Джеймсу пришлось драться с высоким, но худым парнем с впалыми глазами. Тот кинулся на Джеймса, пытаясь его придушить, но Джеймс ударил его в лицо, боковым ударом правой руки и парень упал, с рассеченным веком. Джеймс отделался лишь тем, что парень ободрал ему ногтями плечи.

 -"Не этот не боец. - подумал Джеймс, выискивая соперника и осознавая, что он сейчас не в лучшей форме. - А этот, похоже, боец."

 На Джеймса пер здоровый бычара, лет тридцати, который составлял резкий контраст с пареньком. Джеймс не успел отскочить и оказался на песке, который содрал ему кожу на спине. Джеймс выдохнул в момент удара о землю, и это немного ослабило его силу, когда Джеймс пришел в себя после падения, через секунду, если точнее, он понял, что скоро будет раздавлен этим здоровяком, который обхватив его руками, вдавливал его в землю и пытался сломать ему ребра. Джеймс чувствовал, что задыхается и что руки ему не освободить. Тогда он зубами впился ему в шею и оторвал кусок, здоровяк лишь на секунду ослабил хватку.

- "Я чувствую, я быстрее сдохну, чем он." - Подумал Джеймс, когда здоровяк попробовал кусаться в ответ. Джеймс ударил его лбом в нос и снова вцепился ему в шею, на этот раз, вырвав кадык. Джеймс поймал себя на том, что принялся жадно пить кровь. Здоровяк дико захрипел, обдавая Джеймса кровью и начал конвульсивно дергаться, Джеймс с трудом через две минуты вылез из-под здоровяка. Без повязки, которую ему заменяла кровь, которой он был облит с ног до головы.

 Вокруг царила ужасная свалка. Десятеро уже были выведены из игры навсегда, а двое получили удар кнутом и были утащены за решетку.

 Осталось восемь человек. Двое валялись на песке, пытаясь придушить друг друга, двое набросились на одного несчастного и сейчас уверенно забивали его ногами. Еще двое ходили друг перед другом, ожидая удобного момента для атаки. Джеймс видя, что те, два сговорившихся, представляют реальную угрозу, и решил действовать первым. Он подбежал и с разбегу ударил одного из них пяткой в копчик, тот упал лицом в песок. Второй обернулся на Джеймса и получил удар в солнечное сплетение. Он согнулся пополам и не мог вдохнуть. Джеймса тем временем уже занял второй. Он ударил Джеймса в голову, но Джеймс увернулся. Тогда он ударил его в грудь и Джеймс не смог уйти, он сильно устал после боя со здоровяком. Тогда обнаглев, он начал наносить удары Джеймсу один за другим. Джеймс закрывался руками и ждал. Через время устав бить руками, тот решил ударить ногой.  Джеймс поймал его ногу и, подойдя, резко дернул вверх. Что-то хрустнуло, и противник Джеймса рухнул с воплем на песок. Джеймс подошел и ногой ударил его в нос сверху вниз, что было сил.

 Тем временем отдышался тот, который получил в солнечное сплетение, и он был не против отомстить обидчику. Джеймс не стал ждать, пока он начнет его избивать, поэтому он, перекрывшись руками, сблизился с ним и со всей силы дал ему коленом в пах, правда и сам получил в глаз, что аж перед глазами "полетели звездочки".

 Противник с перекошенным от боли лицом упал в песок. Джеймс собрался его добить, как на него кинулся другой, со сломанным пальцем на правой руке. Джеймс заметил это и ответил на удар плечом тем, что схватил его за палец и дернул, противник издал дикий вопль, и Джеймс, повалив его на песок, коленом раздавил ему шею. Он судорожно дернулся и умер, с открытыми, полными боли глазами.

 Джеймс развернулся на того, которого не добил, тот встал, еще не в силах разогнуться от боли и попятился от Джеймса, выставив правую руку перед собой. Джеймс схватил его правой рукой за кисть, а левой уперся в локоть и резко дернул правую руку на себя. Сустав сломался, и рука выгнулась в обратную сторону. Узник выгнулся от боли и завопил. Джеймс подошел к нему и, обняв правой рукой за шею, почти с любовью, резко дернул. Он затих и, не закрыв глаза полные боли, упал

 Толпа ободрительно загудела, до этого молча наблюдавшая за боем и жадно слушая каждый вопль, приветствуя победителя. Джеймс понял, что он единственный выживший из узников, стоит совершенно голый и весь в крови посередине арены. Он почувствовал усталость и упал на колени. В голове мутило и все тело болело.

- Поприветствуйте победителя. Над ним сжалился господь. - Прокричал священник.

 Джеймс больше ничего не видел и не слышал, кроме того, что ему показалось, будто на трибуне, неподалеку от святоши в черном, сидит она, но это ему только показалось.

                                

 

  Глава Х

  Джеймс очнулся в другой камере, которая больше походила на барак. Грубые деревянные доски по всем четырем сторонам. В бараке стояло еще пять кроватей, на которых крепко спали искалеченные люди. Дверь представляла собой  тюремную решетку, сквозь которую было видно каменные своды подземелья и стражника, да свет факелов, освещающий все это. Джеймс лежал на соломенной подстилке, и она казалась ему мягче любой перины.

 Он попытался осмотреться получше, но почувствовал дикую боль во всем теле, и отказался от этого предприятия. У него опухли почти все пальцы на руках и большой на правой ноге, опухло и плечо, спина чесалась, мышцы ныли от растяжений и при каждом движении болели. Болело и все тело покрытое синяками.

- Черт. - Выругался Джеймс и от порыва бессильной злобы ударил по кровати, от чего боль усилилась.

- Спите там! - Услышал он голос охранника из-за двери.

 Джеймс лег, проклиная все, что можно, и пытаясь не задумываться о своем положении.

- Тебе тоже не спится? - Услышал он шепот соседа справа.

- Да. В жопе мы... - Сказал Джеймс, не оборачиваясь, но внутренне радуясь этой неожиданной беседе.

- Да. Такого я никогда не видал, хоть и был наемником. Чтоб люди рвали друг друга в клочья голыми руками, словно животные. - Произнес собеседник уставшим басом. - Такого даже животные не творят.

 Джеймс вспомнил дикарей, и мрачно улыбнулся. То, что было вчера, он помнил лишь отрывками, но лица жертв запомнил неплохо, они всегда с трудом забываются, хотя через месяц-два, он будет вспоминать их, только случаем разворошив свою память.

- Так мы коллеги. - Сказал Джеймс повеселев. - Будем знакомы, я Джеймс Блэк.

- Да, ну повезло мне. - Сказал, удивляясь, собеседник. - А я Макдональдс, просто Мак. Аааа. Бок болит, не посмотрю я на тебя сегодня.

- Завтра посмотришь... - Сказал Джеймс и был прерван охранником:

- Эй, там. Сейчас получите у меня.

- Ладно, Мак. Давай отоспимся, тяжелый выдался денек. - Сказал Джеймс, сдерживая желание поговорить с этим человеком, который стал ему другом и которого он даже не видел, хотя они лежали в одной комнате.

- Спокойной, Джеймс.

- Да. Да...

 Через минуту они уже оба спали мертвым, тяжелым сном, без движений, без снов.

 

 Джеймс проснулся от какого-то шума и разговора.

 Двое охранников положили на носилки, высокого темнокожего парня, с ясными глазами и небольшой бородкой, у него были синяки под обоими глазами и рассечен нос, а так же, как и у остальных ссадины по все телу. Человек в черной рясе осматривал одного из бойцов.

- Нет, у вас нет разрыва внутренних органов, как у него, жить будете. - Говорил доктор холодно.

- Но болит же. - Заунывно протянул здоровяк с короткими черными волосами и щетиной.

 Посмотрев на него, Джеймс провел рукой по подбородку и понял, что не мешало бы побриться и поесть.

 Доктор ушел, бойцы начали разговаривать друг с другом, рассказывая о позавчерашнем, о жестокой судьбе, или шутили. Даже в этой ситуации. Джеймс же молча поглаживал щетину, и мрачно осознавал, что его новоявленный друг умер.

 Внесли еду. Миски полные наваристого супа с мясом, краюхой хлеба и стаканом вина. Увидев еду, наемники ободрились, кто-то пошутил, что за всю свободную жизнь так не ел. Но ели все равно молча и жадно, покряхтывая и давясь едой. Поев, они сдали миски все тому же охраннику, и он ушел, закрыв дверь.  После сытной трапезы и стакана вина гладиаторы оживились. Кто-то рассказывал истории. Джеймс в основном молчал. Самый говорливый, сказал, что надо всем познакомиться.

- Меня зовут Славный Малый, а по настоящему не помню, как, можно просто Малый. - Сказал небольшого роста живой паренек, с вывихнутым плечом и добрыми живыми глазами.

- Ну, а я Боб. - Мрачно сказал здоровяк, который жаловался на боль в боку.

- Меня зовут Артур. - Сказал среднего роста,  темнокожий паренек с черными пятнами синяков на всем теле.

- А я буду Марк. - Сказал, чему-то улыбнувшись, мужчина старше тридцати лет, со светлыми волосами и спортивным телосложением, с которым мог потягаться только Джеймс.

- А ты кто, седой? - Сказал Малый, видя, что Джеймс о чем-то задумавшись, молчит.

- Я Джеймс. - Сказал он мрачно и увидел перемену на лице Боба.

- Не тот ли ты знаменитый наемник, который не провалил ни одного задания? - Спросил Боб.

- А не тот ли ты Боб, с которым мы расстреливали рейдеров, неподалеку от "Ворот", который мне жизнь спас? - Оживившись, сказал Джеймс.

- Да. - Чуть ли не вскрикнув от радости, произнес здоровяк. - Что-то никак ты от меня не отвяжешься.

- Ну, извините. - Джеймс улыбнулся по-доброму, впервые на глазах у этих людей.

- Так ты тот самый Джеймс... И ты его знаешь? - Спросил удивленный Малый.

- Да, это он. Да, мы с ним вместе на дела ходили. - Сказал довольно Боб.

- Ты тот Джеймс, который убил мэра "Капитала", моего отца. Ты тот Джеймс, из-за которого мы все здесь. - Сказал мрачно Марк.

- Да. - Сказал, не оправдываясь, Джеймс и все мрачно замолчали.

 

Наступило время обеда, которого все ждали с нетерпением. Джеймс мрачно уставился в одну точку. Принесли обед, такой же, как и завтрак.

- Не, это конечно хорошо, но если так будет всегда - станет скучно. - Весело сказал Боб.

 Вдруг дверь открылась, и в камеру загнали довольно бодрого старика невысокого роста.

- Ну, дедуль, вот твои подопечные. Один из них вежливо уступил тебе кровать. - Сказал, улыбаясь, стражник и, забрав тарелки, удалился.

 Старик оглядел присутствующих, а присутствующие его.

- Я Дядя, так меня все называют. Я буду вас подготавливать к боям. - Сказал старик и замолчал.

- Ну, садись Дядя. Я Малый, светловолосый - Марк, темнокожий - Артур, здоровяк - Боб, с сединой - Джеймс. - Представил всех, не унывающих Малый.

- А шестой видно умер. Жаль. Они собрали одиннадцать гладиаторов. - Сказал старик и перекрестился, вспомнив, что на каждого выжившего - девятнадцать убитых. - Вас разделили на две команды. В итоге последняя оставшаяся команда получит свободу, хотя больше одного человека редко доходит, до свободы. В основном выжившие или проигрывают финальный бой, или умирают от ран. - Ободрил Дядя.

 Старик увидев, что не сильно обрадовал присутствующих, решил исправить ситуацию.

- Я был священником, можете исповедоваться. - Увидев, что ничего не изменилось. - Как я вижу, вы самый сильный коллектив, который мне приходилось обучать, правда, ни один из них не дожил до конца.

 Видя, что они молчат и мрачнеют, он вспылил:

- Что вы нахмурились? Что нюни распустили. Я вам правду говорю! Не должен же я вам говорить, еще один бой и все. Ну, за маму, за папу. Что вы как дети малые? Здоровые мужики. Мне больше восьмидесяти лет, я ж не распускаю нюни и не сгнил в этой дыре, за тридцать то лет. Вы должны радоваться каждой секунде, что живете и благодарить за это Бога! - Выпалил разгневанный старик и все заулыбались, даже мрачные Марк и Джеймс.

- Да, что мы как дети. Мы же живы и это классно!

 

 Глава XI

 Два месяца они отходили от травм и тренировались по мере возможностей. Уже почти ничего не болело или болело, но слабо. Жили они в казармах под землей. Казармы - тренировочные залы, примыкающие к баракам, в которых жили гладиаторы, еще в подземельях находились клетки для "животных" - разной живности, в число которой входили и люди, которую кидали в бой против гладиаторов, все они запирались в темных клетях, похожих на большой карцер, в котором доводилось сидеть Джеймсу. Дорога от казарм выводит в небольшой зал, в котором дежурят два охранника, там она разделяется на две: к выходу на арену и к выходу из подземелий, где стоят дом лекаря, дрессировщика, дома стражников и поле, на которое выводят выгуливать гладиаторов.

 Старик учил их всему, что знал сам, и не только в плане боев. Каждый вечер, каждый перерыв они с жадностью ждали, что он расскажет им историю из своей жизни, его рассказы стали для них "сказками перед сном".

 Родился он немного позже, чем случился "апокалипсис". Отец его был священником, и сын пошел по его стопам. Они вместе проповедовали, помогали людям, а люди помогали им. Мать умерла, когда он был маленьким, он не помнил ее. Дядя проповедовал добро, любовь и то, что жизнь это благодать божья. За это он, когда ему стукнуло пятьдесят лет, и попал сюда. Он проповедовал учение Иисуса Христа о том, что добром можно победить зло, нужно уметь прощать и прощен будешь, нужно до последнего не отворачиваться от своей веры, но нельзя хулить другую...

 Но почти все это шло в разрез с тем, что проповедовали "Слуги Господа", а особенно с тем, что они делали. Но вокруг него собралось много людей, были среди них даже "Слуги Господа", которые начинали сомневаться в своей правоте, поэтому просто так убить его они не могли.

 И они решили показать ему, что мир не таков, каким он его видит и попутно убрать его подальше. Они отправили его на арену. Чтобы он видел, как умирают "грешники", как низко они готовы пасть, чтобы влачить, даже самое жалкое существование, они хотели, чтобы он увидел оборотную сторону людей и отвернулся от них, но не добились этого - каждый из его подопечных умирая знал, что господь будет его судить, судить по делам его, и видел глаза своего наставника.

 За всю свою жизнь он ни разу не усомнился в вере, ни разу не поверил, что есть абсолютно плохие люди, в которых нет ни капли добра. Он верил, что каждому нужен свой подход - мужчин, руки которых обагрены кровью, идущих на смерть, он мог заставить плакать, раскаиваясь в своих грехах, он мог показать им хорошее в их жизни и вселить надежду. Поэтому может быть он не был воином и не мог научить их чему-то особенному, но его жизненный опыт очень им помогал, и в боях, и он мог дать совет, выслушать.

 

 Вот и сегодня он давал им наставления перед боем:

- Эти жуки, муравьи, довольно опасны их выпустят пятерых. - Говорил он гладиаторам собравшимся вокруг него. - У них есть очень чувствительные усики на башке, они ими видят. Если их срубить, то они взбесятся конечно, зато будут нападать на первого встречного и ослепнут. Три человека с копьями и два с мечами. Те, кто с копьями должны будут насаживать на них муравьев, а те, кто с мечами - приканчивать их. Джеймс и Марк, вы с мечами, и не смейте ссориться, действуйте слаженно, иначе из-за вас погибнут ваши друзья.

 Джеймс и Марк стояли поодаль друг от друга. Джеймс с разбитой губой, Марк с фингалом, и кротко кивнули.

- Малый, Боб и Артур - вы должны помогать друг другу и копьями сдерживать тварей, поняли?

- Да. Мы готовы. - Ответил Малый.

- Помолитесь. - Сказал он им, и они закрыли глаза.

 Джеймс пытался молиться, но запомнил лишь первые строки. - Отче наш, сущий на небесах. Да святится имя твое, да будет воля твоя...

Джеймс думал, что стоит, как сделали все рассказать ему о том, что его тревожит, впервые после смерти родителей он собирался с кем-то поговорить о своих тревогах, но Джеймс считал это признаком слабости, поэтому молчал и хмурился, что вызывало недовольство Дяди.

 Через пять минут шум толпы, доносящийся снаружи, усилился и подошли четыре охранника.

- Ну, давайте, парни. С Богом. - Сказал он и перекрестился.

 Они вышли на арену, уже без потолка, ослепленные редким для них солнцем. На песке лежали три копья и два меча.

 

 Привыкнув к обстановке они быстро вооружились и встали кругом, ощетинившись как плешивый дикобраз - тремя копьями. Джеймс и Марк стояли спиной друг к другу. Священник в черном начал свою речь, священника в белом не было рядом с ним. Джеймс поймал себя на том, что глазами ищет ее среди толпы и иногда его сердце билось сильнее, но эта женщина оказывалась похожа на нее лишь отдельными чертами. Джеймс хотел отомстить, но при этом, подспудно, он искал повод, чтобы  оправдать ее перед собой.

- Сражайтесь и искупите грехи кровью. - Произнес святоша, и ворота слева, и справа от него открылись.

Через несколько секунд из них начали вылезать муравьи размером немного больше довольно крупной собаки. В основном они встречались в пустынях и лесах. Правда, что хорошо - с увеличением размеров, резко упало и их количество. Поэтому выбралось только пять муравьев.

- Боб, давай мы с тобой будем атаковать отделившихся муравьев, а вы втроем, будете держать остальных. - Крикнул Джеймс, видя, что муравьи разделились: трое сбились в группу "обнюхивая" друг друга, один остановился в нерешительности у входа, а другой, клацая челюстями, шел по краю арены, прямо на гладиаторов.

- Да! - Крикнул Боб.

 Джеймс, чувствуя рукоять меча в руке, ощущал себя уверенно. Они подбежали с Бобом к муравью, и тот, почуяв их, решил атаковать первым. Боб ударил, что было сил, копье пробило броню муравья, с левой стороны брюшка, и лопнуло. Джеймс кинулся на оглушенного муравья и двумя ударами отрубил ему голову, но муравей продолжал шевелить лапками и усиками, уже не соединенными друг с другом. Джеймс развернулся и посмотрел на напарника, тот помахал обломанным древком копья и выругался.

 Группа из трех муравьев атаковала группу из трех гладиаторов, и последним пришлось медленно отступать, но муравьи, окружая, прижимали их к стене. Тем временем муравей, заскучавший у входа, очухался и теперь шел к своему погибшему товарищу. Джеймс и Боб решили повторить предыдущий сценарий, с поправкой на потерю полноценного копья. Боб с криком кинулся на муравья, тыкая его древком, а Джеймс обошел его сбоку. Муравей, клацая челюстями, все-таки поймал палку и ударом челюстей разнес ее в щепки и собирался то же самое сделать с ногой Боба, но тот отскочил, а на муравья сверху  запрыгнул Джеймс, воткнув ему в голову меч. Меч оказался получше копья и даже не погнулся. Муравей задергался, пытаясь сбросить Джеймса, который постепенно вспарывал ему голову. Он чувствовал удары своего сердца и лап муравья. Вскрыв ему достаточно череп, он подковырнул его мечом и отогнул добрую половину хитина, оголив бесцветную плоть. Муравей задергался и, клацая челюстями, рухнул на землю. Джеймс встал с него и отскочил подальше - мало ли, что сделает эта тварь.

- Джеймс. Быстрее, там ребятам туго! - крикнул Боб и показав в их сторону.

 Один муравей яростно мотал головой, в которой торчало копье, стоя на месте, а двое других атаковали гладиаторов. Копье Малого отрикошетило от брони муравья, но Марк успел пригвоздить его мечом к земле, а второй погнался за Артуром, который с большим трудом увернулся от его удара. Джеймс решил рискнуть. Он лег на спину и крикнул:

- Артур беги через меня!

 Артур, которого уже нагонял муравей, пробежал через Джеймса, лежавшего у него на пути.  Муравей не успел среагировать на ловушку устроенную ему гладиаторами, и меч воткнулся ему в сочленение между головой и корпусом. Муравей пробежал дальше и принялся дико скакать, а его собрат с копьем в голове пытался убрать его лапками. Гладиаторы остались без оружия, и Джеймс, да и остальные, решили подождать пока муравьи сами сдохнут. И через пять минут последний агонизирующий муравей с копьем в башке был прикончен Марком. В итоге на пять человек осталось два копья и два меча.

 Когда последний из муравьев пал, они все ощутили вкус победы, который заставлял на время забыть о своем положении.

- Вы легко справились, но это не все. - Прервал их радость кардинал в черном. - Грехи нужно смывать кровью!

 Когда он произнес сию знаменательную фразу, ворота открылись снова, только теперь из них вышли всего лишь два муравья. Но каких: в три раза крупнее своих собратьев, в блестящей черной броне, словно солдаты почетного легиона, с огромными жвалами, которыми можно перекусить лошадь, не то, что человека. Они яростно шевелили усами. Вначале они "присматривались", но один из них, "почувствовав" людей, пошел в атаку.

 Джеймс понял, что ситуация критическая. Сердце бешено забилось, усталость куда-то ушла. Сейчас было по-настоящему опасно.

- Боб, хватай мой меч, я отвлеку второго - сразу с двумя мы не справимся. - Сказал он Бобу, который стоял рядом с ним без оружия. - Руби усы!

 Джеймс побежал ко второму, который был в метрах двадцати и что-то почувствовал.

- Ко мне тварь! - Крикнул Джеймс и подбежал к трупу муравья поменьше, которому распорол череп, если можно так назвать хитиновый покров, защищающий его голову.

 Он обеими руками попытался отодрать одно из жвал, но оно не поддалось, а муравей тем временем пытался понять, что за запах исходит от его погибшего товарища. Джеймс посмотрел на своих: Малый и Артур бегали с копьями вокруг муравья, отвлекая его. Муравей дергался как ужаленный, тем временем Боб и Марк пытались отрубить ему усы или нанести хоть какие-нибудь повреждения.

 Джеймсу тем временем предстояло отвлекать здоровенную шестипалую тварь, с гигантскими жвалами.

- Давай Джеймс! - Крикнул он сам себе и побежал на муравья.

 Муравей побежал на Джеймса. В тот момент, когда жвала муравья должны были поприветствовать Джеймса, Джеймс упал и проскользил под ним. Время замедлилось,  он видел жвала на расстоянии вытянутой руки и слышал щелчок. Оказавшись под муравьем, Джеймс схватился за него снизу и повис. Муравей начал скакать как оседланный бычок, с одним "но", наездник висел снизу. Тем временем его друзья отрубили другому муравью усики и он, взбесившись, успел схватить Артура и перекусить его напополам. Джеймс видел, как две части тела упали в песок, довольно медленно, и черный панцирь обагрился кровью.  Гладиаторы, просчитав ситуацию, решили, что безопасней находиться за муравьем, которого оседлал Джеймс. Они со всех ног бросились за него. Тем временем Джеймс терял последние силы, и получал удары лап и бился о землю.

 Когда его друзья оказались за ним, Джеймс понял, что он не может бороться дальше. Это чувство, чем-то напомнило ему те бессилие и слабость, которые он ощущал в разрушенном гигантском городе, вкупе с тупой злобой, похожей на ту, когда та, которую он посчитал для себя единственной, его предала.

 Джеймс отпустил руки и упал на песок, ожидая смерти. Джеймс закрыл глаза. Он хотел подумать о Боге, но в голову лезли мысли о ней. Джеймс почувствовал удар в грудь. Он увидел свет, солнце светило... И ее улыбка... Джеймс улыбнулся...

 

 Глава XII

 - Эй ты, вояка. Проснулся? - Услышал Джеймс голос Малого, когда открыл глаза.

- Да... Блин. Грудак болит. - Сказал Джеймс, почувствовал боль в районе ребер справа.

- Да, эта тварь на тебя наступила, сломала пару ребер. Ты уже месяц кайфуешь, а мы воюем. Тебя вчера буквально принесли. - Говорил радостный Боб. - Я тебя не напрягаю?

- Нет. Рассказывай. - Джеймс посмотрел на него и увидел, что он не изменился, после того, как убили его сестру. - Это меня отвлечет. А то я толком ничего не помню, только бессвязные обрывки.

- Да уж. Тебе вообще повезло. Доктор здесь урод не урод, а свое дело знает. - Продолжал Боб. - В той драке Артур погиб. А полмесяца назад мы дрались с людьми. Не люди, а звери. Двадцать полуголодных отщепенцев, среди которых, я до сих пор... ужасы мне снятся - были женщины, чертовы фурии, они кричали... Вся эта толпа, черт бы их отодрал, набедренных повязках и с дубинками, против нас троих с мечами и неплохой кожанке: набедренка как у стражи, наплечники и обмотки на руках. Это была сеча. Я лично семерых уложил, мне, правда, изрядно досталось. Пока они вдесятером нас прижали, пятеро зажали Марка. Я видел отрывками: он убил одного, второго и получил удар по голове, потом, один из них схватил его меч и, увидев, что он встает, отрубил ему руку. Марк стиснул зубы так, что по губам потекла кровь, и второй рукой выцарапал глаза уроду, схватил мачете и, воткнув в него, упал на песок. Через час он умер.

 Боб резко замолчал, Малый перекрестился - привычка, подхваченная им у Дяди.

- Да... Хорошие были парни. - Джеймс мрачно улыбнулся. - А он не успел мне отомстить...

- Не надо Блэк. - Сказал Боб.

-  Да, не надо. - Джеймс со всей силы ударил по кровати и скорчился от боли в груди. - Черт... Это из-за меня вы здесь...

- Джеймс лежи спокойно или я тебя вырублю. - Жестко отсек Боб. - Во-первых, Игл, так его звали? Не удержал бы гребаный город. Ты только ускорил, и, возможно, обескровил его падение. Во-вторых, уже поздно себя винить. В-третьих, если тебя так это волнует, освободи нас и считай, ты вернул нам долг.

- Да? Ха! Лучше убей Бобби! - Джеймс улыбнулся, невзирая на боль.

- Джеймс, он прав. Ты ведешь себя, как слабый духом, как маленький. - Поддержал Боба Малый.

- Ладно... - Лицо Джеймса приняло спокойное выражение. - Как там Дядя?

- Этот старикан не убиваем. Жив, здоров. - Улыбнулся Боб, видя, что его друг вернулся в свое нормальное, правильнее будет прежнее состояние, но в следующее мгновение улыбка сползла с его лица.

- Хочу исповедаться.

 

- Боб, будь другом, оставь нас одних. - Сказал Джеймс Бобу, который стоял у входа.

- Да.

 Боб вышел, оставив Дядю и Джеймса наедине.

- Джеймс. Я, как услышал, что ты очнулся сразу прибежал. Я молился.- Сказал оживленный старик. - Хочешь исповедаться?

- Ну, да, типа того. Я запутался. Мне нужен совет. - Джеймс задумался на секунду. - Да, я чувствую, что если с кем-нибудь не поговорю, то сгорю изнутри.

- Да, я понимаю. Невозможно все держать в себе. - Старик сел на кровать справа от Джеймса. - Говори.

- Можно. Я же как-то раньше один обходился без изливаний души. Просто я оказался слабей ситуации. - Рассудил хладнокровно Джеймс. - Стыдно даже, как-то...

- Говори не стесняйся. - Сказал Дядя, готовясь слушать.

- Да. Ну, все-таки я же попросил о... беседе. - Начал Джеймс. - Все это со мной из-за женщины. Я увидел ее однажды, год назад. Я до сих пор помню ее тогда. Я никогда не видел таких женщин. Жанна Д'Арк, в честь героини Франции и святой ее назвали, как она мне говорила. А меня... там, какая-то история с книгой. В общем, мы нашли друг друга. Но тогда я видел ее только один раз. А потом я попал в передрягу. Я морально "пал". Я приставил ствол к подбородку и нажал на курок, но винтовка дала осечку. Черт ее дери. Сука! - Джеймс сжал кулаки и на секунду прервался. - Я поклялся себе, что если я выжил и смерть мне улыбнулась, я буду добиваться того о чем думал. Я думал о ней. Через полгода я был с ней. Все было слишком сказочно. Я не верил иногда, что может так быть. Я был прав. Я, черт возьми, был прав. Она воспользовалась мной, заставив убить отца Марка. Она оказалась агентом святош. А я как дурак поверил. Но не это меня волнует. Я до сих пор люблю ее. Когда лежал под тем муравьем со сломанными ребрами, я вспомнил ее улыбку и улыбался!- Джеймс почти прокричал эти слова и замолчал. - Что мне выбрать здравый смысл или слепую любовь? Но как я смогу ей доверять? Хотя смогу... Как мне быть? - Лицо Джеймса на секунду приняло вопросительное выражение, но через секунду стало каменным.

- Такой интересной истории, так эмоционально рассказанной, я давно не слышал. - Задумчиво сказал старик. - Ты любишь ее? Я могу судить по себе. Я любил один раз, но это было давно... Но суть не в этом, я бы все отдал за то, чтоб на секунду ее увидеть, я верю, что Господь, даст мне эту возможность на том свете, если я буду жить достойно.

- Да. Я уже все поставил на кон ради нее, но не все проиграл. Я выиграл и сыграю еще раз. - Джеймс впервые радостно улыбнулся, за все время, что его знал Дядя. - Теперь я хочу жить. Я поклялся тогда, а я клятв не забываю. Надеюсь, она жива. Давайте помолимся за нее.

- Давай...- тихо произнес ошеломленный и обрадованный Дядя и начал молитву.

 

Джеймс теперь улыбался и молился чаще всех. С интересом слушал выдержки из Библии, которые на память рассказывал Дядя. Это удивляло всех, кроме Дяди, который на вопросы Боба лишь, как и Джеймс, многозначительно улыбался. Они все еще находились в подземелье. Джеймс слышал, что охранники говорили о том, что его битва с муравьем и самоотверженность привлекли внимание Кардинала, как называли человека в черной мантии, и он ждет его на следующем бою.

 

 Через две недели после разговора Джеймс полностью восстановился.

 Утро выдалось неплохим, а какой предстоял денек - в час дня, они втроем: Джеймс, Боб и Малый с мечами в руках стояли на песке арены под палящим солнцем.

- Вы показали себя хорошими воинами и уже приближаетесь к искуплению. - Сказал святоша. - Ты Джеймс Блэкберн, в прошлом грязный наемник, своей отвагой ради спасения жизни другого расчистил себе дорогу к искуплению.

 Джеймс посмотрел в его сторону и приветственно, с искусственной улыбкой поднял меч, а потом послал воздушный поцелуй, который смутил Кардинала, а человек в белой мантии поморщился. Только два человека знали, что это на самом деле значило. Джеймс улыбался и видел только ее, хоть и издалека, он знал, что это она. Увидев его жест, она никак не среагировала, только закусила прекрасные губки.

 Джеймс был рад. Его сердце стучало с удвоенной силой, а толпа восхищалась им. Джеймс похлопал по плечам Боба и Малого.

- Все классно парни.

Боб лишь пожал плечами.

- Теперь вы должны проявить свою веру в борьбе с чудовищем, которое породил сам Сатана! - Прокричал кардинал, сделав вид, что не заметил жеста Джеймса.

 Ворота открылись, и Джеймс услышал знакомый вой, холодок пробежал по его коже. Существо вышло на песок и взвыло ослепленное светом. Боб дернулся, а Малый застыл на месте.

- Что за хрень? - Спросил Боб.

- Это мои призраки прошлого. - Ответил Джеймс.

 Эта тварь была похожа на ту, которую завалил Джеймс у "Пыльных дорог", только больше и уродливей.

 Привыкнув к свету, тварь начала кидаться на стены арены, пока не заметила гладиаторов. Тогда она издала звуки похожие на смех шакала и бросилась на них.

- Врассыпную! - Крикнул Джеймс, и гладиаторы разбежались в разные стороны.

 Джеймс следил за ней, думая, что же предпринять: один удар ее когтей дорого обойдется, а одного удара коротким мечом ей вряд ли хватит. Тварь на мгновение замешкалась и решила бежать за тем, кто менее всего отклонился от ее курса движения - за Малым, которого довольно быстро настигала. Джеймс видел, что Малому не убежать, хоть он и не отличался небольшой скоростью бега, тварь через три секунды вдвое сократила пятнадцатиметровый разрыв.

- Беги ко мне! - Крикнул Джеймс, что было сил. - Боб, давай встретим тварь вместе!

 Боб, стоявший неподалеку, не заставил себя долго ждать.

- Командуй Блэк. - Сказал Боб, подойдя к Джеймсу.

 Малый получил некоторую фору на вираже, в который он зашел, разворачиваясь на Джеймса, но он все равно не успевал.

- Побежали на встречу. Выбора нет. - Скомандовал Джеймс, зная, что это смертельно опасно для всех, но если умирать, то всем вместе.

 Джеймс побежал к ним навстречу, Боб последовал его примеру. Малый, увидев их маневр, продолжал бежать прямо на них, а тварь поглощенная погоней и скорой расправой, не отреагировала на их маневр. Джеймс бежал, что было сил, но он не успел. Тварь навалилась на спину Малому, сбив его с ног, и впилась зубами ему в шею. Он, вскричал, задергался, и, протянув правую руку вперед, сжал ей песок.

 Джеймс, собрав всю ярость, которая в нем собралась, с криком воткнул свой меч в шею этой твари, перебив позвонки. Глаз за глаз, зуб за зуб, шею за шею. Тварь вскочила, а Джеймс произнес только два слова, стоя над окровавленным Малым и, смотря как Боб, ударом в голову, добивает тварь, у которой из горла спереди торчало острие меча:

- Получи сука!

 Когда тварь упала на песок, который словно губка впитывал багровую густую кровь, Джеймс упал на колени над Малым, который лежал, уткнув лицо в песок, а из раны на шее уже перестала течь кровь. Толпа шумела, что-то говорил святоша, но Джеймсу было не до них, он перевернул голову Малого. Парню было около двадцати лет, он мечтал о тихой жизни, в уютном домике на берегу реки и о любимой, но умер, так и не узнав всего этого. Он всегда любил жизнь, даже когда кто-то погибал из его друзей.

Джеймс рукой закрыл светлые светло-голубые глаза, которые смотрели в голубое небо. В его взгляде, который запечатлела на лице смерть, все равно сквозило жизнелюбие. По щекам Джеймса потекли слезы - давно он так сильно не жалел о чьей-то смерти. Непривычное чувство накатило на него, заставив волноваться душу. Он посмотрел на трибуну, но ее место уже было пусто, и Джеймс, держа левой рукой его голову, правой рукой сжал горсть песка. Все это время прослезившийся Боб стоял рядом.

- Да, хороший был малый. - Проговорил он. - Стража, Джеймс.

 Джеймс посмотрел в глаза Боба взглядом, говорящим о том, что то, что сейчас будет сказано, обсуждению не подлежит.

- Боб. Все или ничего. Ты со мной? - Сказал, вставая Джеймс. - Прощай Малый, царствие тебе Небесное, ты его заслужил.

- Что Блэк? - Спросил удивленный Боб почуявший неладное.

 Три стражника подошли к трупу Малого, двое начали его поднимать, а третий приказал гладиаторам:

- Хватит прохлаждаться. В казармы.

 Джеймс, улыбаясь своей любимой мрачной улыбкой, которая заставила стражника вздрогнуть, посмотрел ему в глаза.

- Да, уже иду. - Сказал зло Джеймс и направился под его конвоем в пресловутые казармы.

 

 Перед глазами Дяди предстала мрачная картина - оба в крови, мрачнее, чем подземелье, в котором они жили, особенно не особо "светлый" Джеймс. Он сразу все понял и сел на пол, закрыв глаза, начал молиться. Джеймс выругался и завалился в кровать, а Боб сел и начал молиться вместе с Дядей. Дверь за ними закрылась. Когда Дядя закончил молиться, Джеймс сказал:

- Ты ни разу не усомнился в Боге, так скажи мне, почему самый достойный жить - умер? - Сказал Джеймс, спокойно без волнения в голосе, сев на краю кровати и нахмурившись.

- Бог призвал его к себе, и он попадет в лучший из миров. - Спокойно ответил Дядя.

- Да он заслужил этого. - Вмешался Боб.

- Да нет, черт возьми. Если верить Библии, или тому, как ее рассказал мне Дядя - в рай из всех нас попадет, может быть только он сам. Я столько заповедей нарушил и столько раз, что мне лучше всего будет в аду, поэтому я не очень спешу умирать... - Джеймс на секунду остановился и посмотрел на Боба с некоторым укором, хотя укор, звучавший в голосе, говорил о том, что Джеймс укоряет себя. - Но я бы с радостью умер вместо него.

- Да, хороший был парень. - Сказал Дядя. - А вас ждет скоро свобода, следующий бой и все, и Малый не был бы рад, если бы вы по нему горевали.

- Да. Но свобода? Ты в это веришь? - Недоверчиво произнес Джеймс.

- Выбора нет, мы не убежим. - Печально повесив голову, заключил Боб.

- Я предлагаю убить, как можно больше... - Джеймс был прерван знакомым "смехом" и криками стражников, жутко отдававшихся в сводах пещеры. - Твою мать. Мои друзья. Ха! Я предлагаю убить больше стражников. Боб ты так и не ответил - ты со мной?

 Боб дернулся от звуков, но выслушав тираду Джеймса, улыбнулся.

- Я тоже с вами парни, хочу хоть кому-то помочь по-настоящему. - Сказал Дядя.

- Боб выноси дверь, я пока попытаюсь разобрать кровать. - Сказал Джеймс и начал ломать кровать, сложенную из крепких досок, он отломал одну из спинок с большим трудом.

- Джеймс не получается, да и стражник там паникует. - Сказал Боб, потирая плечо.

 Стражник, что-то кричал, звал подмогу, но в ответ ему доносились крики и вой. Дядя стоял и наблюдал за происходящим - помочь он не мог.

- Давайте, кровать как таран используем, ей и урода приложим? - Предложил Джеймс Бобу и Дяде.

- Давай. - Ответил Боб.

 Джеймс взял кровать вместе с Дядей с боку, а Боб сзади, но через несколько совместных усилий Боба и Джеймса, кровать уже была без спинок, и могла боком пройти в дверной проем. Подняв ее, они с разбегу ударили ей о деревянную дверь, что-то хрустнуло, и дверь потихоньку отворилась, правда все они позагоняли себе заноз в руки, стражник с хлыстом преградил им дорогу.

 Джеймс выдернул пару заноз и предложил разобрать расходящуюся кровать. Стражник боялся заходить, но отходить не меньше, поэтому Джеймс с Бобом разобрали кровать на несколько досок.

 Боб кинул одну из них в стражника, Тем временем в пещере, звуки то смолкали, то раздавались вновь. Стражник, еле уйдя с траектории полета доски, отошел в сторону, чтоб его не было видно из барака.

- Хлыст опасен. Боб нужно сделать щит, один возьмет кровать, как щит, а остальные досками забьют урода. - Решил Джеймс.

- Ты прав, выбора у нас нет. - Сказал Боб.

- Слышите. Тишина. - Прислушиваясь, сказал Дядя. - Что бы там ни было, оно уже прикончило стражу.

Через пять минут Бобу вручили щит, из нижних досок кровати, а Джеймс и Дядя вооружились дубинками.

- Давай! - Скомандовал Джеймс.

 С криком выбежал Боб, закрывшись с той стороны, с которой стоял стражник, а за ним пробежали Джеймс и Дядя. Стражник, видя сложившуюся ситуацию, в порыве отчаяния ударил хлыстом Боба, хлыст впился в дерево и только один из крюков, попал Бобу в плечо. Боб закричал и прижал щитом стражника к стене, а Джеймс пробил ему череп ударом доски. Стражник упал, а Боб стиснул зубы - крюк рвал ему плечо, по которому струилась кровь. Дядя достал крюк из плеча Боба, а Джеймс тем временем, изъял у убитого его оружие - короткий меч и хлыст и надел его броню, которая оказалась ему чуть больше по размеру, хотя три месяца назад Джеймс бы одел ее с большим трудом. В темноте сводов, ближе к выходу раздались выстрелы.

- Черт! Джеймс нам не уйти. - Сказал Боб, взяв хлыст в левую руку.

- Уйдем. Сейчас гладиаторы пойдут на прорыв и мы вместе с ними! А если не прорвемся... - Джеймс улыбнулся. - Ты, что боишься смерти?

- Нет. - Ответил, улыбаясь, Боб. - Умирать, так как героям.

- Да. - Согласился Дядя, держа в руках доску. - Я готов умереть, за то, что б хоть один из вас увидел свет.

- Да... А все-таки был больше достоин Малый. Из всех нас, он один ни разу не разубеждался в прекрасности жизни. - Сказал печально Боб.

- Ладно. Пора. - Сказал Джеймс, и они направились к выходу, осторожно шагая, прислушиваясь к каждому шороху, и через некоторое время оказались около развилки. Там здоровая серая тварь пожирала останки то ли гладиатора, то ли стражника, в скачущем свете факела. На небольшой зал пришлось шесть трупов.

- Делайте, как я. - Сказал Джеймс и с криком бросился на тварь, размахивая мечом, за ним последовали остальные. Тварь вскочила, взвыла и отбежала в сторону. Джеймс, воспользовавшись моментом, сорвал факел со стены и побежал на тварь, гоня ее к выходу. Так крича и не останавливаясь, они гнали дико "смеющуюся" тварь до выхода, поскальзываясь на трупах и крови, пока не увидели солнечный свет. Тварь остановилась, но Джеймс ударил ее факелом и она, взвыв, выбежала из пещеры, гладиаторы последовали за ней.

 Джеймс выбежал ослепленный светом и оглушенный громом залпа. Он метнулся на ощупь в сторону, отбежав с линии огня он упал за пристройку и посмотрел назад.

Дядя упал сраженный в сердце еще на выходе, Боб медленно падал простреленный в злосчастное плечо и грудь, он не свернул вместе с Джеймсом, он побежал на них, давая ему время, а тварь, взвыв, кинулась на одного из двенадцати стрелков в черно-красных рясах и прикончила его, но стражи арены добили ее мечами.

 Джеймс стиснул зубы и стороной обошел стрелков, занятых тварью и двумя гладиаторами, которые вырвались после Боба и Дяди. Гладиаторы долго не протянули, но Джеймс успел уйти.

 Он бежал по пыльной дороге, встревоженного города. Джеймс держался по краю улицы, свернув в переулки поменьше. Высокие каменные двух-трех этажные дома, в которых жили по шесть-десять семей и небольшие лачуги составляли основной набор жилых строений, но Джеймс забежал в небольшую, судя по кресту часовенку. Он шел без эмоций, даже мысли и рассуждения  не вызывали у него эмоций, он просто знал, что собирается делать и все. Джеймс вошел в часовенку, оттолкнув небрежно ногой дверь и встретив удивленные взгляды: двух монахов, о чем-то беседующих у алтаря.

 Ни говоря, ни слова он прирезал их одного из них и, приставив нож глотке другого, спросил:

- Где живет Жанна Д'Арк? - Прорычал он под действием адреналина, пробудившего в нем хоть ярость.

- О... Она живет напротив Кафедрального Собора. - Ответил, запинаясь, испуганный монах.

- Где это? Отвечай.

- Иди в центр города, там увидишь. У людей спроси. - Ответил монах.

- Посмотрим... - сказал Джеймс и воткнул меч ему в глотку.

Монах издал булькающий звук и упал рядом со своим товарищем в лужу крови, так и не закрыв глаза. Джеймс снял наплечники и надел его рясу, окровавленную, хотя сейчас это было просто темное пятно. Он спрятал под рясу меч, накинул на голову капюшон, и поспешно вышел из церквушки. Выйдя на главную дорогу, он заметил, что в этом городе спокойнее, чем в Капитале и, спросив дорогу к Кафедральному Собору, он ускорил шаг.

 Кафедральный собор - гигантское, красивое здание, с золочеными куполами из светло коричневого камня, с красивой мозаикой стекол. Хоть монах и не сказал где именно, Джеймс догадывался, что найти ее дом будет не трудно. Вокруг Собора, стояли слева особняки, с бассейнами и небольшими дворами, а справа гостиница, административные и прочие нежилые здания.

 Джеймс подошел к одному из многочисленных людей в рясах и спросил:

- Ты не знаешь, где живет Жанна Д'Арк, брат? - Сказал он смиренным голосом.

- Да вот в доме неподалеку, но ее сейчас нет, ей что-нибудь передать при встрече? - Сказал без подозрений, видно не в первый раз, монах в черной рясе.

- Скажи, что ее старый знакомый жив и придет к ней снова... через три дня.

- Да, брат.

- Благодарю тебя, ты очень мне помог. Могу я чем-то помочь тебе? - Спросил кротко Джеймс.

- Да, только я вижу, ты недавно прибыл в город.- Внезапно сказал монах, заставив Джеймса напрячься. - Не проходил ли ты около арен? Не мог бы ты сказать, что там произошло?

- Могу. Те твари, что завезли тогда - ужасные порождения Сатаны вырвались на свободу и уничтожили почти всю стражу, но их остановили по воле Божьей. - Сказал Джеймс, не зная чему удивляться: быстроте слухов или догадливости собеседника.

- Господи помилуй. Господь не оставил нас в беде. - Сказал сочувственно монах.

  Джеймс снова накинул капюшон, который снял для беседы с монахом и сказал:

- Я буду молиться за тебя, брат. Ты мне здорово помог. - Сказал Джеймс и пошел к дому.

- Я за тебя тоже. - Сказал монах пораженный услышанным и увиденным.

 Джеймс остановился напротив дома с литыми воротами и двухметровой каменной стеной, из-за которой виднелся второй этаж светло-коричневого дома с оранжевой черепицей. Было видно и три пальмы, которые Джеймс раньше видел, только у оазисов, когда был в пустыне.

-" Неплохо устроилась. С ее красотой и талантами это в принципе и я бы смог." - подумал Джеймс и закрыл глаза, стоя спиной у стены Собора.

- "Господи, ты не зря меня вел и оберегал все это время. Помоги, прошу тебя. Хотя то, что я собираюсь сделать та еще глупость. Я прошу тебя, помоги. Аминь." - Помолился Джеймс и сел в тени стены отдыхая. Люди смотрели на него, но видя его состояние и его одежды, считали, что он странствующий монах. Через час солнце ушло вправо, и загремел колокол. Джеймс дернулся. Люди направились в Собор, местные богачи всей семьей, со слугами, шли на богослужение. Джеймс подождав, пока в людей на улице не стало, перемахнул через забор.

 Приземлившись на сухую землю, Джеймс увидел перед собой двухэтажный особнячок с верандой, построенный прямоугольником и занимающий половину двора. Перед ним был небольшой садик и бассейн, рядом с которым стоял лежак и плетеный зонт от солнца. Джеймс приземлился так, что слева от него находился выход, а еще левее у стены стойло, в которой стояли знакомые Джеймсу лошади, а может они просто были одной породы с теми, которых видел он до этого, телега стояла рядом. Джеймса передернуло от мысли ворвавшейся ему в голову, но осмотрев дом, он ее оттолкнул - дом был пуст, по крайней мере, все указывало на это.

- "Так я во дворе. Райский уголок." - думал Джеймс, глядя на пальму, стоявшую рядом  с бассейном, словно рядом с оазисом в пустыне. - " Нужно как-то спрятаться здесь. Балкон? Но дверь с балкона в дом закрыта. Взломаю - заметит. В телеге - рискованно, но можно. Ждать долго не придется - все оставлено ненадолго. Она наверно ушла на арену - должны были бой провести, да и сжечь двух провинившихся гладиаторов. Как я до сих пор среди них не оказался?"

 Сзади дом был плотно опоясан забором, это разрушило все надежды Джеймса спрятаться там. В дом идти - необходимо взламывать замки или разбивать стекла - судя по мерам предосторожности воровство здесь редкость, относительно большинства населенных пунктов. Оставалась телега. Джеймс подошел к ней и одна из лошадей негромко ржанула.

- Тшш. Я свой. - Сказал ей тихо Джеймс.

 Надо было либо прятаться в телеге, либо под ней. Как узнал однажды Джеймс, это произведение искусства называлось каретой. Он решил спрятаться внутри. Он Джеймс тихонько открыл дверцу, повернув ручку. Зайдя он сел на небольшой темно-красный диван, под цвет обивки.

-"Неплохо, очень неплохо. Я боюсь, усну." - подумал Джеймс и слегка раздвинул занавески, чтобы был виден вход во двор, а если сесть на другую сторону, то и вход в дом. Джеймс сел и пару минут сидел, раздумывая о чем-то, потом помолился, поминая павших друзей. Потом выругал себя за то, что он творит: без плана, без возможности к отступлению, последнее такое предприятие довело его почти до самоубийства и это ему еще повезло, зато весело, почти, как игра в карты, где от тактики и расчета  зависит гораздо меньше, чем от того какая карта упадет на стол.

 Через пятнадцать минут бездеятельного сидения ему стало скучно и Джеймс начал обшаривать каждый закоулок кареты, пока вскоре не обнаружил, что сидение приподнимается, и в нише под ним находиться сундучок, к сожалению для Джеймса, запертый. В карете, без шума открыть его не представлялось возможным. Джеймс немного поковырял пальцами и мечом замок, но только наделал царапин. Тогда он положил сундук на место и вернул сидение в прежнее положение. В горле пересохло. Джеймса охватило волнение - мандраж. От каждого голоса рядом с воротами он весь напрягался. Он твердил себе, что все это глупость, надо валить отсюда или, на крайний случай, жестко хладнокровно мстить, а то, что он задумал, это глупость, что он слабак, если не может управлять своими чувствами. Джеймс с трудом убеждал себя в обратном. Вся эта дискуссия периодически прерывалась одним высказыванием Джеймса, которым и закончилась:

- Черт!

 Джеймс заметил, что солнце уже заходит на западе, который оказался прямо перед ним. Небо понемногу краснело. Джеймс вспомнил один момент: на следующий день после их встречи в "Капитале", вечером, он стоял с ней и любовался закатом, она спросила его:

- Что мы будем делать, после того, как разберемся с проблемами здесь? - Она, улыбаясь, посмотрела ему в глаза, и только сейчас Джеймс понял, что улыбка и веселость скрыли от него важность этого вопроса.

- Путешествовать, искать "проблемы", веселиться. - Сказал Джеймс и, увидев перемену в ее взгляде, продолжил. - Вместе.

 Джеймс выпил в тот вечер, поэтому не обратил на это внимания, он устал от приготовлений к предстоящей ему операции. Она сослалась на то же, когда он нежно обнял ее за плечи, и легла спать.

 

- "Ну да. Она не врала, что любит меня, ну, по крайней мере, наполовину. Она же спасла мне жизнь, вывезя меня из города. А я тогда по глупости ляпнул, ее уже достали приключения, видно. Ну зачем так было все усложнять. Она не верила мне тогда, а сейчас тем более не поверит..."- рассуждения Джеймса были прерваны голосами у ворот:

- Да, Григорий, это ужасно, но я верю, что вы справитесь. - Услышал Джеймс знакомый до глубины души голос.

- Да нам не много предстоит сделать, но я другого боюсь - один из гладиаторов бежал, и его до сих пор не нашли, и это известный раньше наемник - Джеймс Блэк. - Сказал знакомый Джеймсу голос по объявлениям на арене - голос человека в черном.

 Ворота скрипнули и медленно открылись, в них вошел слуга и, не ожидая распоряжений, пошел в дом.

- Бог покарает его вашей рукой. Я в это верю, и еще я верю в вашу искреннюю любовь ко мне. - Она произнесла это так глубокомысленно, что Джеймс почти поверил, если бы не его желание не верить в это.

- Да вы знаете Жанна... И когда все уляжется - через месяц, два - мы женимся. - Произнес Григорий. - А  пока нам надо расстаться. Да хранит вас Господь.

- И вас тоже. Я буду молиться за вас. - Сказала она и вошла, ворота со скрипом закрылись за ней, судя по фразе Григория, брошенной кому-то - его слугой. Джеймс увидел ее, когда она вошла, и сердце против его воли застучало так, что он испугался, что она его услышит.

 Она была еще красивее, женственнее, ведь прошло уже около года после их последней встречи. Она была в костюме похожем на тот, что Джеймс видел на ней, когда увидел ее в первый раз, только этот был красивее, ярче. Ее золотистые волосы немного выглядывали из-под широкополой черной шляпы. Джеймс заметил, что ее манящая походка, все так же притягательна, хотя для мужчины столько не видевшего женщин, было удивительно, что он удержался и не набросился на нее.

 Джеймс так же видел, как отвернувшись от собеседника, она сбросила маску улыбчивости, и выражение ее лица приняло печально-удрученный вид. Его это обрадовало: все-таки она не продалась этому козлу.

 Она зашла в дом, и Джеймс сменил угол обзора - теперь перед ним находился дом и балкон. Джеймс весь превратился в зрение и слух, но это ему не сильно помогло. Он попытался рассуждать, но видел только плохое. Тогда он сел и стал ждать.

 На небе начали проявляться звезды и через час-два, Джеймс не считал время, их стало очень много. Словно, кто-то рассыпал идеальные бриллианты по черному бархату, который отливал красным и фиолетовым местами, и посветил на это все великолепие. Джеймс увидел, что дверь на балкон открылась, и слуга поставил на нем стул и столик, на котором стояла бутылка шампанского и поднос с фруктами. Через минуту вышла она шелковом, фиолетовом халате, с рисунком в виде розовых цветочков, и села на стул красного дерева, с зеленой обивкой.

 Она налила себе в бокал шампанского из уже откупоренной бутылки и отослала слугу. Джеймс наблюдал за ней, внимательно вслушиваясь.

 Она пила шампанское и смотрела на небо, изредка что-то шепча. Пели цикады. Ночь была прекрасна, Джеймсу сильно хотелось оказаться рядом с ней прямо сейчас - момент, подходящий для самого романтичного разговора, ведь даже не очень романтичный разговор окажется окутанным романтикой, но Джеймс не мог рисковать.

 Он увидел, что она уже выпила почти полбутылки и не уходила.

-"Ну и ну, она, конечно, всегда любила шампанское. - Джеймс остановился на секунду. - Ну теперь можно лезть на балкон. Подпрыгну, подтянусь и окажусь за ее спиной. А то дверь закроет или еще что-нибудь."

 Джеймс тихо выбрался из кареты и медленно, потихоньку, прячась за кустами, дошел до стены, она смотрела в другую сторону. Джеймс подпрыгнул и слегка шаркнул ногой о землю. Оказалось, что такой пустяк может заставить организм выбросить в кровь не меньше адреналина, чем несущийся на тебя чудак с топором. Но опасения его организма был напрасны - цикады создавали порядочный шум. Джеймс, подтянувшись, оказался почти на балконе. Он медленно выпрямил руки и осторожно поставил колени на балкон. Руки его дрожали, он не дышал и ему казалось, что еще чуть-чуть, и он упадет. Встав, он негромко, но глубоко вдохнул, и она обернулась. Джеймс прижал палец к губам. Жанна смотрела на него так, будто не сильно удивилась его появлению. Джеймс встал перед ней.

- Ты вечно будешь меня преследовать. Зря я сказала тебе, что люблю - ты теперь будешь бегать за мной вечно как собачонка или ты отомстить хочешь, так убей сейчас, без разговоров. - Сказала она презрительно-пренебрежительным тоном, не повысив голоса.

- Удивись, но первое не совсем правильно. Я тебя люблю, но не собираюсь таскаться за тобой по всей планете. Я пришел извиниться. - Сказал спокойно Джеймс.

- Да, ну? - На ее лице выразилось недоверие. - Ты хочешь поиграть?

- Нет. Я этим не играю, хотя сказать честно - в прошлый раз я сыграл с судьбой на тебя, и почти выиграл, но эта сука как обычно сжульничала.- Сказал Джеймс и ухмыльнулся. - Я пришел сказать две вещи, извини, не умею говорить намеками: я все еще тебя люблю и извини, за то, что не оправдал твоих надежд, сказав, что мы будем искать приключений. Я был не прав. Я должен был сказать - "А чего ты хочешь?" или "проведем вместе всю жизнь, живя тихо и спокойно".

 За все время его рассказа, она не смогла скрыть ни презрения вначале, ни удивления в конце, Жанна даже поставила на место бокал, который только что хотела осушить.

- Ты врешь. Ты хочешь отомстить! Тебя подослали! Ты мертв, ты пришел покарать меня! - Выпалила она все догадки, повысив голос, с трудом не дав себе перейти на крик.

- Тшш. Даже если б сам Бог возложил на меня обязанность карать тебя за грехи, я бы отказался от него. - Джеймс на секунду задумался. - Ты красивая... Ты мой дьявол, дурак я, что тебя полюбил, но другой не хочу. Я понимаю, что ты мне не веришь, а может, даже желаешь всем сердцем меня убить. Поэтому, чтобы доставить тебе такое удовольствие, на, возьми.

Джеймс достал из-за пазухи меч и протянул его ей. Она вначале дернулась, а потом взяла меч, недоверчиво смотря на него. Джеймс сбросил рясу монаха и оказался в набедренной повязке стражника.

- Видишь, у меня ничего нет. Захочешь, чтоб я замолчал - убей меня. От твоей руки это будет даже приятно. - Сказал Джеймс и испытывающе посмотрел на нее.

- Ладно, чего ты хочешь?

- Я хочу тебя. - Джеймс улыбнулся. - Но не об этом сейчас. Я хочу поговорить с тобой. Уделишь мне время?

- Ну, если от тебя по-другому не отвязаться, давай.

 

 

 

Глава XIII

 Они прошли в просторную, со вкусом обставленную комнату, с фиолетовыми стенами, золотыми канделябрами, на которых стояли потушенные свечи. Они были не сильно нужны, так как свет луны и звезд проникал сюда в достаточном количестве, да и глаза собеседников привыкли к темноте. Справа, напротив выхода на балкон, стояла кровать под цвет стен, со шторами. Рядом с кроватью лева стоял коричневый шкаф, а справа столик, за которым стояли два стула, и на который Жанна поставила бутылку шампанского. Она села за стол и предложила Джеймсу сесть напротив, от чего он не отказался, хотя положение спиной к двери его не радовало.

 Джеймс сел, и, не скрывая, рассматривал ее. Жанна была прекрасна: распущенные золотистые волосы лежали на ее плечах, халат из нежнейшей ткани, покрывал нежнейшую кожу, она была без косметики, ее полные, красные губки манили, глубокие голубые глаза заставляли тонуть в них.

 Он знал, как изменился: пучок седых волос среди растрепанных темных собратьев, несколько морщин на лбу, похудевшее лицо и тело, и усталые впавшие в орбитах глаза, которые давно не светились другим огнем, кроме огня ярости и злобы.

- Ну. - Сказала она, не вытерпев его молчания или взгляда. - Говори.

- Да. - Джеймс очнулся от сна. - Я, да, что я... Я смотрю на тебя и вижу все, чего я хочу от этой жизни. Я все время думал о тебе. Хотя ты меня и предала, ты в этом не виновата - ты делала свое дело, я свое. Я тебя понимаю. Друзья мои погибли на арене. Я знаю, что ты хотела спасти мне жизнь, вывезя из города, но большего сделать не смогла. Ты не была уверена, что любишь меня, и долг был важнее. Я иногда тоже не был уверен... Но я понял, что в этой жизни у мужчины дороже, чем любимая и друзья никого не может быть. Бои, путешествия - надоедают, богатство и роскошь - надоедают еще быстрее. Хотя не спорю можно жить счастливо и со всем этим,

Но может я больной,

Но я буду жалеть, о том, что ты не со мной,

Жизнь станет, как виски с водой,

Я буду сам не свой,

И, в конце, концов, распрощаюсь с головой.

 Джеймс замолчал, закончив стих, который сам пришел ему в голову и вопросительно посмотрел на нее.

- А ты помнишь мой стих, который я тебе написал?

- Да, я его не забыла, хотя иногда я страдала от этого. Он напоминал о тебе, говорил, что я может и неправильно поступила.

Светит солнце мне,

Словно бриллиант во сто карат,

Если улыбнулась ты мне,

Я словно мальчик рад.

Моя душа парит,

Ты мой идеал.

И сердце горит,

Я тебя узнал.

Знай, я может быть,

Написал детские стихи.

Но счастье может быть,

Только если счастлива ты.

Я помню. - Голос Жанны дрогнул. - Я зря тебе не поверила. Теперь чертов Григорий Пятый хочет, чтоб я вышла за него, и отказаться нельзя - костер инквизиции и... мать.

- Я не совсем понял, но вижу, что все плохо. Зря я вообще пришел, только расстроил. - Джеймс привстал. - А святошу я убью.

- Нет. Не надо. Я уже один раз воспользовалась тобой...

- Что помешает тебе сделать это второй раз. - Сказал мрачно Джеймс и обернулся на шаги за дверью.

- Это Юстиниан, слуга. - Она тихо сказала Джеймсу. - Юстиниан, иди в свою комнату! Я просто слегка выпила.

 Шаги за дверью остановились и через несколько секунд повернули вспять.

- Он без языка. Бедный малый. Предан, как собака, но боюсь, что "Слугам" он верит еще больше. - Она всплакнула. - Джеймс, почему из-за меня страдают все кому я дорога.

- Не надо. Я сам виноват. - Сказал Джеймс и подошел к ней. - Прости меня.

 Джеймс встал на колени и поцеловал ее руку. Она медленно оттянула руку и вопросительно глянула на него. Слеза медленно катилась по ее щеке, и Джеймс аккуратно убрал ее пальцем, нежно провел рукой по ее щеке и сказал:

- Я люблю тебя. И каждая твоя слеза - моя вина. - Сказал он, смотря в ее глаза, которые выражали почти детскую растерянность.

- Нет. Я... просто много выпила... - Она положила голову Джеймсу на плечо и тихонько прошептала. - Хотя кому я вру, Джеймс все очень плохо.

 Жанна расплакалась.

- Не плачь. - Джеймс гладил ее по голове, утешая, как ребенка. - Скажи, что не дает тебе жить свободно, может, полегчает, а может, я помогу.

 Немного поплакав, не навзрыд, что удивительно, просто слезы катились по ее щекам, и дрожал голос, так плачут мужчины.

- Да. Может, поможет, хотя... Я положусь на тебя. - Ее лицо приняло серьезный вид, и она начала рассказ. - Я не помню родителей. Я помню лишь то, что рассказывали монахини: отец убил мою мать. Меня всю жизнь учили ненавидеть мужчин, за исключением сановников "Слуг Господа". С детства нас обучали двум искусствам: убийства и обольщения. Нас было тринадцать девочек, лет пяти. Нас учили до шестнадцати. Мы должны были стать ушами, глазами и карающими мечами в руках "Слуг Господа".  Для этого нам дали хорошее образование и воспитание. А под конец обучения нас заклеймили как собственность ордена "Падших Ангелов".

 Жанна встала и, повернувшись спиной к Джеймсу, опустила чуть ниже лопаток халат. На прекрасной белой коже, красовались, в том месте, где у ангелов на изображениях в церкви были крылья, два шрама в форме крестов. Джеймс выругался, а Жанна накинула халат, села на стул и продолжила свой рассказ.

- Они распустили везде слух о нас так, что если мы захотели бы бежать, любой тупица увидев нас, мог с чистой совестью убить, как рабов "Слуг Господа", а на территории самих "Слуг", ту из нас, которая бежала бы - сожгли. Так я и жила, в страхе, в тупой вере, не зная ничего, кроме того чему нас учили. Одна из наших, однажды бежала с возлюбленным и их сожгли, на глазах у нас. Прошли годы, я узнала мужчин, и в принципе все, даже ты, вели себя так, как нам рассказывали. Поэтому я убивала и пользовалась вами без сожаления. Я убила трех мэров и с десяток чиновников, причем лично, только двоих. Все изменилось, когда я встретила тебя. Я начала тебя вспоминать. А на том вечере, неожиданно для себя, сильно обрадовалась, увидев тебя. Я верила, что ты меня любишь, но тяжело идти против прошлого - каждое твое неправильное... - слово неправильное, она выделила, - "движение" и я все меньше верила тебе. Но когда ты прибежал ко мне, мне стало не по себе от мысли, что тебя сожгут или будут пытать, но далеко вывезти я тебя не смогла, да и, в общем-то, не собиралась. Прости Джеймс.

 На минуту в комнате воцарилось молчание, Джеймс словно окаменел от ее рассказа. Потом он подошел к столику, взял бутылку шампанского и, сделав несколько больших глотков, задумчиво сказал:

- Не люблю это вино, у меня после него голова болит.

Жанна улыбнулась.

- Мы нашли друг друга Жанна. - Сказал, улыбаясь, Джеймс. - Два наемника. Я всю жизнь не верил женщинам, до тебя, ты мужчинам. Но последние события моей жизни, еще до того, как я встретил тебя, говорили об обратном: Старик, который хотел умереть на могиле женщины, которую любил и убил... Из-за чего медленно сошел с ума, хотя я тоже на него похож. Два трупа в городе, лежавшие обнявшись... Дядя... Да даже мои отец и мать.

- Хм. Весело получается. Нам остается либо убить друг друга, либо вместе умереть. - Печально сказала она.

- Я думаю, второй вариант неплох.

- Да?

- Ну, если ты согласна. - Сказал Джеймс.

 Жанна, на секунду задумавшись, ответила тем, что встав, сбросила с себя халат и притянула к себе Джеймса.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава ХIV

 Джеймс проснулся от того, что луч солнца прошелся ему по глазам, сквозь щель между занавесок. Он открыл глаза, медленно осознавая то, что произошло вчера. Джеймс чувствовал себя отдохнувшим и счастливым, но немного грязным. Он повернулся и увидел ее лицо перед собой. Она спала. Джеймс провел рукой по ее волосам и тихо сказал:

- Я тебя люблю, Жанна. Если бы ты знала, как.

 Джеймс видел, что на улице уже давно рассвело, нужно было будить Жанну, как бы он этого не хотел. Джеймс нежно поцеловал ее в губы, и через мгновение она откликнулась на его поцелуй. Они долго целовались.

- Что будем делать? - Спросил он ее, оторвавшись от ее губ.

- Обязательно было это спрашивать. Все утро мне испортил.- Капризно сказала она.

- Ну, не ворчи. Я просто привык действовать. - Сказал он, смотря ей в глаза.

- Да, я это заметила. Правда я вчера была немного пьяна, и ты этим воспользовался. - Произнесла она, лукаво улыбаясь. - Но было хорошо.

- Приятно слышать, но нужно думать, что делать.

- Ну, у меня есть свободный денек, проведем его вместе. - Сказала она, привлекая к себе Джеймса. - Подумать успеем.

- А, как слуга? - Спросил Джеймс, несколько переживая за будущее.

- Я отошлю его в церковь на сегодня, это для него, как выходной. - Сказала она.

 

День пролетел, незаметно. Джеймс убедился, что все, что он пережил, стоило даже одного часа, а не целого дня с ней. Она стала лучше, во всем, разрушился барьер, который был между ними во время прошлой встречи. Единственное, что омрачало его счастье - мысль о том, что это все мимолетно и может опять разрушиться в любой момент. Однажды, когда он в очередной раз нахмуренно задумался, Жанна спросила:

- Вот ты меня любишь, сильно очень. Почему? Почему именно меня? Ты не задавался таким вопросом?

- Не раз. Почему именно тебя, я не знаю, но я всей душой, всем телом ощущаю, что другой такой не встречу. И есть одна женщина, я счастлив, так, просто смотря на нее, ее смех заставляет меня радоваться, она для меня, как нежнейший цветок, который надо оберегать от малейшего дуновения. Эта женщина ты. - Джеймс улыбнулся. - Это конечно, все поэтично, но на самом деле бред. Я люблю тебя потому, что у тебя в отличие от большинства женщин, которых я встречал, - нежная светлая кожа, красивое лицо, голубые глаза, ухоженные волосы и мне нравится твоя грудь.  Попа вроде тоже ничего...

 - Ты бы видела свое лицо. - Засмеялся Джеймс.

- Ах ты, сука... - Жанна засмеялась сама.

- Твоя внешность мне и правда нравится, но есть еще кое-что чего я понять не могу. И не собираюсь, мне это нравится... - Джеймс улыбнулся снова. - Ты и вправду поверила. У тебя, такое лицо было, будто я... тебя предал, и еще удивленное.

- Да. Я восприняла твою речь серьезно. Всю. - Сказала, чуть улыбаясь, она.

 

Наступал вечер, солнце медленно уходило на запад. Луна была видна, на еще светлом небе. Они сидели на балконе, друг напротив друга. На столике стояли: два бокала, бутылка вина и фрукты. На ней был халат, а на нем фиолетовое покрывало, с кровати. Вечером становилось прохладно, легкий ветерок периодически шевелил листья пальм и ее волосы.

- Жанна, сейчас нужно серьезно подумать, что делать. - Серьезно сказал Джеймс.

- Джей. Зачем? Будешь жить у меня. - Сказала она небрежно. - Не порть прекраснейший день в моей жизни.

- Нет, извини. Я последние два раза не задумывался, что буду делать и в итоге: первый раз, по счастливой случайности не застрелился, а второй, оказался на арене. - Джеймс вопросительно посмотрел на нее.

- Не вини в этом меня. - Сказала Жанна.

- Нет, я тебя не виню... - Джеймс задумался. - Да, ведь благодаря тем случаям, я встретился с тобой, вновь.

- Вот, видишь. - Радостно сказала Жанна, видя, что есть возможность прекратить занудный разговор.

- Ну, теперь я с тобой. И я не хочу тебя снова потерять. - Серьезно продолжил Джеймс.

 Жанна откинулась на спинку кресла и медленно, смакуя, осушила бокал неплохого, полусладкого вина. Она уперла в Джеймса недовольный взгляд.

- Джей, я все понимаю, но обязательно портить такой хороший вечер? Поговорим завтра.

Джеймс вслед за ней залпом осушил бокал, он не мог понять, почему она упорно откладывает, такой важный вопрос и ведет себя словно ребенок.

- Почему? Почему не сейчас? - Джеймс начал повышать тон. - Я же не о себе переживаю!

- Да что ты? Не о себе, так о ком же? - Жанна вспылила в ответ. - Получил, что хотел, и теперь лишь бы не потерять "теплое местечко".

- Да. Мне лишь бы не потерять. А тебе все равно! - Джеймс почему-то, сам того не осознавая кричал. - Ты ж меня завтра же сдашь святошам, тебе лишь бы им угодить. Святошеская сучка.

 Джеймс, вспомнив, где находится, под конец речи понизил тон и сделал в ее сторону движение указательным пальцем, выделяя слово ты.

- Ну не волнуйся ты так. Не шуми. - Лицо Жанны приняло хладнокровное выражение. - Я пойду спать... Завтра можешь уходить, хотя сейчас тоже неплохо.

 Джеймс сел на стул с мрачным выражением лица, а Жанна медленно встала и пошла в комнату.

 Он сидел на стуле, мрачно глядя в небо, которое приобретало темно-фиолетовый свет, покрываясь россыпью звезд. Солнца уже не было видно, но его свет все еще легонько отражался на небесах.

-"Что я сделал не так? Да, я боюсь ее потерять. А она не понимает этого, словно ребенок. Господи, что не так?!" - Последнюю мысль Джеймс произнес вслух, обращаясь к небесам.

 Он налил себе бокал вина и залпом осушил его.

-" А, что я вспылил? Испугался? Так она в этом не виновата. Я должен все решать сам, если она не хочет. Да вообще, что мы с ней не осилим? Пойдем за северные горы, там немного прохладней, но спокойней, и святош там нет, да и меня плохо знают... Хотя меня давно забыли. Или если не понравится, поедем в пустыни, там, и жарче, и веселей. А можно и до моря дойти, говорят там красиво. Ей, надеюсь, понравится. А дорогу мы найдем..." - Рассуждал Джеймс.

 Оборвав мысль на полуслове, Джеймс встал и зашел в комнату. Жанна лежала на  кровати, уткнувшись лицом в подушку. Джеймс тихо подошел к ней и, полулег рядом, обняв ее за плечи.

- Уйди! - Она дернула руками. - Что ты хочешь от прислужницы святош?

- Ты плакала. - Джеймс говорил тихим голосом. - Прости меня милая.

- С чего ты взял, что я плакала? - Сказала она, повернувшись к нему лицом, скрыв все признаки плача, кроме тех, что выражались глазами.

- Я же вижу. Прости меня. Я был неправ. - Продолжал Джеймс. - А если не прощаешь - убей, хотя оставить мне жизнь не простив - самое страшное наказание. Я люблю тебя.

 Джеймс взял ее руки в свои. Она внимательно смотрела на него.

- Поговорим завтра. Я знаю пару мест, куда можно свалить. Тебе останется лишь выбрать. - Джеймс улыбнулся. - А сейчас пошли на улицу, там небо почти твоего любимого цвета.

- Ты шутишь. - Сказала она, слабо улыбнувшись.

- Нет. - Сказал Джеймс и взял ее на руки.

- Не, надо. Я тебя еще не простила. - Недовольно сказала она, но не пыталась отбиваться.

 Джеймс вынес ее на балкон, и она ахнула. Фиолетовое небо, покрытое россыпью алмазных звезд, на которых яркой серебряной чашей выделялась луна.

- Красиво... - Она повернулась к Джеймсу. - Я тебя прощаю! - Сказала она и потянулась к нему губами.

- Прежде,  хочу поклясться тебе своей душой, что я никогда больше не заставлю тебя плакать. - Сказал Джеймс и поцеловал ее.

 

 Джеймс проснулся, в так полюбившейся ему кровати, но с ощущением страха - ее не было рядом. Он вскочил и увидел, что ее халат лежит на кровати. Джеймс встал и осмотрелся, его внимание привлекла бумажка на столе, на ней было аккуратным подчерком написано:

- "Дорогой, буду вечером, не позже. Люблю, целую"

 Он давненько не читал, поэтому это заняло у него чуть больше, чем обычно, времени.

-"Опять она за свое, но на этот раз письмо вместо снотворного."- Джеймс улыбнулся. - "В следующий раз поговорить со мной захочет, прежде чем, что-то предпринять."

 Отвлекшись от письма, он увидел, что на столе стояли фрукты и бутылка вина.

- Ну, все не так уж плохо. Хоть, выпью. - Сказал сам себе он и подумал:

-"Выходить не стоит. Доверюсь, а там посмотрим, если что, то у меня есть гладиаторский меч. А вдруг слуга дома, посижу тихо, до вечера."

  Джеймс сел за стул, налил себе вина в бокал и залпом осушил его, спросонья хотелось пить. Выпив, Джеймс поставил стакан на стол и посмотрел на занавески - сквозь них было видно, что на улице уже взошло солнце, искаженные лучи которого заливали комнату фиолетовым светом. Джеймс задумался.

-"Разве можно так просто от всего отказаться? Хотя я отказался... или нет? Я сошел с ума... да, медленно, но верно, в течении нескольких лет сходил с ума. Когда я бежал из родного города, бросив родителей, я начал сходить с ума. Но я счастлив. Я  уже скучаю по ней. Но тогда, когда я был наемником, я тоже был счастлив? Да, но не так. Мне нравилась та работа, путешествия, бои, адреналин. Но тогда я не чувствовал себя счастливым так долго. И ни за кого не волновался. А сейчас я даже умереть боюсь. Не хочу ее терять..."- рассуждал Джеймс, поддавшись грустным мыслям.

 Джеймс встал со стула и немного приоткрыл занавеску, чтобы солнечный свет попадал в комнату. Джеймс, обвязавшись белым полотенцем, отошел на три шага от окна и встал, расставив ноги на ширине плеч, немного согнув их в коленях. Он размял шею, руки и спину. Прохрустела шея - следствие давней травмы.

 Джеймс чувствовал свое тело, которое было полно силы. Джеймс был уверен в себе.  Он сжал кисти в кулаки и положил руки  на пояс так, что кистевой сустав находился рядом с боком, внутренней стороной вверх. Он медленно отработал блоки ладонями, разжимая кулаки по мере выхода руки на позицию, не выходя за пределы контуров тела, сливая в единое целое движения рук и всего тела вплоть до пальцев ног, выдох, движение бедра и руки заканчивались одновременно. Потом он начал отрабатывать удары - выпрямлять руку с того же положения так, чтобы вся рука от кисти до плеча составляла одну прямую, а кисть оказывалась на уровне лица, провернувшись на сто восемьдесят градусов. Джеймс увеличивал темп ударов, выдыхая с каждым ударом, не допуская ресинхронизации между дыханием и движениями.

 Через пятнадцать минут он остановился, сделал три глубоких вдоха, поднимая руки вверх и сел в позу для медитации.

- " Надеюсь, она в безопасности. Завтра, а лучше сегодня уйдем. Двинемся на север, северо-восток, за горы. Там красиво, ей понравится. И люди живут немного по-другому... Туда не должны добраться "Слуги". А если пройти еще дальше, там, говорят, море есть. Как сказал тот мужик в таверне: Много-много воды за горизонт, рыбу там ловят и красиво так, пальмочки, но вода горькая и соленая пить невозможно." - Джеймс попытался представить себе море, но у него получалось представить лишь большой оазис, с темной водой.

 Он встал и сел за стол - захотелось есть. Он ел фрукты: виноград, небольшие яблоки, красные ягодки. Правда, не сильно наелся.

-"Могла бы оставить, чего-нибудь посытней." - Подумал Джеймс и налил себе вина.

 Через пять минут полулитровая бутылка из темно-зеленого стекла была пуста, и Джеймс сидел одурманенный вином и смотрел в голубое чистое небо без единой тучки, сквозь уже раздвинутую занавесь. Воздух казался таким прозрачным, будто исчез.

- Сможет ли она ради меня все бросить? - Разговаривал сам с собой Джеймс, сидя на стуле и подкрепляя свои слова мимикой.

- Вряд ли. Она привыкла к роскоши, да и ей "идет" эта роскошь. А со мной ей придется с этим всем расстаться на неопределенный срок. - Джеймс задумался и выслушал защитную речь сердца, которое не могло поверить в повторное предательство, после всего, что было.

- А все-таки... Я сам даже не уверен, что мы прорвемся. Может написать ей прощальное письмо, убить этого святошу и исчезнуть. Она месяц пострадает и забудет меня. Могу поспорить... - Джеймс задумался:

-" Как я могу все это думать? Разве я уже не слишком много получил? Пусть теперь все зависит от нее. А я буду стараться осуществить ее мечты."

 

 Джеймс весь день не знал чем себя занять. Он отжимался на кулаках, стоя на руках и опираясь ногами о стену, приседал, растягивался, пытался безуспешно уснуть, рассматривал ее подчерк, рисунок на ее халате, жонглировал бутылкой, съел все фрукты, рассматривал меч.

 Вечером, когда солнце из последних сил цеплялось за горизонт, Джеймс услышал скрип открываемых ворот и тихо подкрался к окну, но увидел только ее и слугу. С сердца, словно камень свалился. Джеймс сел на кровать смотрел на дверь. Через несколько секунд он услышал ее голос, отдающий приказания слуге и торопливый стук каблуков по деревянным ступенькам. Ключ провернулся в замке и дверь открылась.

 Ей очень шел этот наряд: черные кожаные брюки, корсет и светлая блуза подчеркивали ее фигуру, каблуки на высоких сапогах делали ее чуть выше Джеймса. Накрашенные полные губы, очерченные голубые глаза, Джеймс не мог оторваться от нее глазами.

- А я боялась, что ты сбежишь. - Негромко начала она, входя в комнату. - Но, видно я тебе, немного, нравлюсь... - Она сняла перчатки и бросила их на стол.

 Джеймс подошел к ней и обнял за талию.

- Совсем чуть-чуть... больше, чем все остальное, что есть в этом мире. - Сказал Джеймс, и поднял ее на руках, посадив себе на бедра, которые она обхватила своими ногами.

- А ты все такой же прямолинейный, варвар. - Нежно сказала она, а Джеймс прижал ее спиной к стене.

- Только перед тобой я склонил голову, но есть еще одна дама, перед которой я преклоняюсь, хотя сейчас не хочу ее видеть. - Сказал Джеймс, улыбаясь, и поцеловал Жанну.

- Конечно, я то красивее буду. - В голосе Жанны звучала нотка ревности. - Но и кто эта сучка?

- Смерть... - Сказал Джеймс, и они слились в страстном поцелуе.

 

 

Глава XV

  Рано утром, солнце только собиралось схватиться лучами и стянуть покрывало ночи. Несколько туч брели по небу, подгоняемые ветром, который недалеко от поверхности Земли был лишь легеньким ветерком.

 Джеймс надевал купленную для него Жанной одежду: свободные песчаного цвета тряпичные брюки, с двумя клапанами-карманами спереди, песчаная рубаха без рукавов с карманом на сердце, на ногах у него были одеты легкие ботинки коричневого цвета. Сверху он надел черный плащ слуги с капюшоном.

- Ну, как? По размеру подходит? - Спросила уже одетая в дорожный костюм Жанна.

- Да, только штаны спадают. - Ответил Джеймс, сняв плащ и придерживая брюки.

- Это поправимо. - Сказала она и кинула ему ремень с патронажем.

 Джеймс вставил ремень в петли на брюках.

- Так лучше, - Джеймс улыбнулся довольный этому, - а теперь покажи стволы.

- Ну ладно, теперь вроде можно. - Сказала она и развернула сверток темной ткани, из которого показалась винтовка, которая по сравнению с тем, что Джеймс видел раньше - оружие богов: длинной чуть меньше полутора метров, металлические детали покрыты матовым воронением, деревянные, из древесины с красным отливом, лакированы, прицельные приспособления рассчитаны на стрельбу до километра и состоят из мушки и целика, Джеймс видел винтовки с такими прицелами, но гораздо худшего качества. Винтовка была пятизарядной, неавтоматической.

 У Джеймса глаза загорелись, когда он увидел эту красоту. Он подошел к ней, взял на руки и восхищенно разглядывал, передернул затвор, нажал на курок - раздался щелчок, все работало без сбоев, затвор шел, как по маслу.

- Жанн, спасибо. Как ты достала такую вещь? - Спросил восхищенный Джеймс.

- Мне доверяют. Мне сказали, что нужно убрать одного человека. Я сказала, что мне нужно, сказала им, что одежда для слуги. Пока ты прятался на балконе, слуга таскал вещи, но я до сих пор не знаю, не заподозрил ли он чего и можно ли ему доверять. - Сказала обыденно.

- Нет... Наверное. Я убью его. - Проговорил Джеймс, разворачивая сверток поменьше в котором лежали снаряженные обоймы и патроны.

- Ты, так на все это смотришь, - сказала Жанна с презрением, - как на меня не смотрел.

 Джеймс хотел было пропустить эту фразу мимо ушей, но вспомнил, что обещал не расстраивать ее.

- Прости. - Джеймс повернулся к ней. - Я просто давно не видел нормального оружия, а такого, наверно и за всю жизнь... А ты наверно не видела мои глаза, когда я смотрел на тебя?

 Жанна улыбнулась.

- Ладно, разбирай свои игрушки, и пора выступать. - Она привстала. - Что будем делать со слугой?

- Я не знаю. Его не знаю. - Джеймс распихивал обоймы и патроны по карманам. - Свяжем.

 Жанна развернула последний сверток, лежащий на кровати, там лежал пистолет, похожий на тот, который Джеймс видел в магазине, в "Капитале" и патроны к нему. Она спрятала его за пазухой, патроны сложила в карман жакета.

- Жаль Юсти. Он уже три года служил мне верой и правдой, но я знаю, что это до той поры, пока я служу "Слугам". - Жанна посмотрела задумчиво на Джеймса. - Свяжешь его... Лошадьми управлять умеешь?

- Честно? - Джеймс сделал печальное лицо. - Я ни разу на лошади не ездил, да и видел их раза четыре, а ты говоришь про управление этими животными.

- Плохо. - Жанна нахмурилась, смотря на улыбку Джеймса. - Я поведу повозку, выйдем из города, рассядемся по лошадям, по дороге научишься. Ты дорогу знаешь?

- Хорошо. Я по ней ходил. Пойдем к морю, я всегда хотел посмотреть, что это такое, а если не понравится, двинемся в северные города. - Джеймс на секунду задумался, шагнув. - Другого плана нет. Там, как-нибудь обоснуемся. Правда вначале туго будет, ты готова?

- Ты спрашиваешь? Пути назад уже нет, и я рада.

- Ну, тогда начинаем. - Джеймс накинул плащ.

 

 Жанна позвала слугу, и Джеймс оглушил его ударом приклада по голове. Он связал Юстиниана, каким-то из платьев Жанны. Они спешно выбежали на улицу, где стояла карета запряженная лошадьми, приготовленная слугой к длительной дороге. Жанна запрыгнула на место кучера, а Джеймс открыл ворота и сел в карету, накинув капюшон. Некоторые люди оглядывались, видя повозку, но пристального внимания никто не обратил, так же, как и стражники у открытых ворот. Карета спешно вышла из города и двигалась еще полчаса и остановилась.

 Джеймс вышел из кареты.

- Ну, дальше ведешь ты. - Сказала Жанна, спрыгнув с козлов.

- Да. - Сказал Джеймс, помогая распрягать лошадей.

 Когда лошади были распряжены, Джеймс помог с седлами и упряжью. На лошадей повесили вьюки с провизией и вещами. Джеймс вскинул на плечо винтовку и пристегнул ножны с мачете к поясу. Жанна, открыла сундучок и расфасовала его содержимое: деньги, пистолеты, колбочки и клинки по карманам и вьюкам. Она надела черную широкополую шляпу и запрыгнула на коня.

- Залезай и ты. Вставь ноги в стремена и придерживай за уздцы. Команды: "Но" - идти, и "Фррр" - стоять. Уздечкой води плавно, куда поведешь, туда и пойдет, на себя - остановится. - Сказала Жанна, сидя на лошади.

 Джеймс посмотрел на нее, солнце было за ее спиной.

- Ты хорошо смотришься. - Сказал Джеймс и с небольшим усилием запрыгнул на лошадь.

 Было довольно неудобно, Джеймс вставил ноги в стремена и аккуратно взял лошадь под уздцы.

- Вот, хорошо. Теперь пошли. - Жанна скомандовала коню и плавно поправляла его уздцами.

 Конь шел ровно по дороге. Джеймс повторил то же самое, но его лошадь упорно пыталась свернуть с пути. Джеймсу два раза пришлось останавливать лошадь не подчинявшуюся ему. Только через полчаса он смог более менее ровно ее вести.

- Вот, еще немного и галопом скакать будешь. - Сказала, улыбаясь, Жанна, после того, как Джеймс в очередной раз выругал лошадь. - Не ругай ее, она одна из самых послушных.

- Да? А, я везунчик. Правда еще немного и моя задница станет тверже бревна, а ноги никогда больше не сведутся вместе. - Сказал недовольный Джеймс.

- Ну, ладно. - Рассмеялась Жанна, - куда поскачем?

- Ко мне на родину, сутки пути, а оттуда я знаю дорогу. - Джеймс показа пальцем вдаль. - Видишь те горы вдалеке? Это Северные горы, неподалеку моя деревня. - Сказал, смотря вперед, Джеймс.

 Солнце уже выглянуло справа, и лучи его быстро охватывали мир. Пейзаж вокруг состоял из редких деревьев, животных и сухой травы.

 

 Вечером они разбили лагерь, по подсчетам Джеймса, проделав больше половины пути до того места где находилась его деревня. Солнце уходило за край света, ветерок затих, но проснулись цикады. Они остановились около небольшого сухого дерева, в стороне от дороги. Вокруг простиралась равнина, на которой, то тут, то там росли, как редкая щетина деревья.  Джеймс насобирал хворосту и развел костер, Жанна достала немного еды. Ели молча, не торопясь, обдумывая предстоящую им дорогу. Лошади молча жевали овес, который им дала Жанна.

 - Ну все, пора спать. - Сказал Джеймс, засыпая костер землей. - Устала?

- Да, немного.

- Я еле хожу после лошади. Но зато, хоть ездить научился. Да?

- Да, более-менее. - Ответила она вставая.

 Джеймс постелил плащ на земле, достал тюк, который стал одеялом, в котором были две подушки.

- Немного комфорта, Жанн? - Спросил он, увидев подушки.

- Да, а почему бы и нет. Они почти не весят. - Нежно произнесла она, смотря ему в глаза, подойдя к нему.

 Джеймс обхватил ее за талию и поцеловал.

- Путешествовать с тобой лучше, чем одному... Только надо поспать. Нам еще долгий путь предстоит. - Сказал Джеймс и лег на импровизированную кровать. - Ложись.

 Жанна легла рядом с ним, положив голову ему на плечо, Джеймс водил рукой по ее волосам и смотрел в небо.

- Сейчас звезд меньше, чем было тогда, той ночью у тебя. - Сказал Джеймс.

- Да, хорошая была ночка.

 Джеймс еще час не мог уснуть, он смотрел в небо и старался не шевелиться. Он заметил, что она тихо вздыхает.

- Почему ты не спишь? - Спросил тихо Джеймс, обняв ее.

- Думаю. Разве нельзя было проще все решить, остаться в городе, там у меня все есть... - Задумчиво сказала она.

- Да, но у меня там ничего нет... кроме тебя, да и меня там ищут, а тебя бы постоянно гоняли на задания или заставили жениться на Кардинале, как его там... Григории. - Сказал Джеймс.

- Да, это так... Ты прав. Но получается, что моя жизнь до тебя ничего не стоила, а я чуть тебя два раза не потеряла. А если б я тебя не встретила, а если б ты не... - Ее голос дрогнул.

- Не надо. Не вини себя, не задумывайся об этом. Смотри вперед. Надеюсь, ты веришь мне, а я говорю, что сделаю все возможное, чтобы ты была счастлива...

- Но, как так может быть. Почему ты все делаешь ради меня. Я недостойна. Я эгоистка...

- Милая, не думай об этом. Все хорошо. Ты достойней всех потому, что я счастлив рядом с тобой, я радуюсь, когда ты улыбаешься, когда ты счастлива, моя душа от счастья готова вырваться из груди. Самое лучшее, что я могу от тебя услышать: - "Я счастлива.", хотя нет, вру, еще лучше: - "Я счастлива благодаря тебе, с тобой Джеймс.". Так, что из нас двоих я эгоист - я делаю тебя счастливой, чтобы самому быть счастливым, ты мне нужна для счастья. - Джеймс нежно поцеловал ее лоб. - Спи. Спокойной ночи, милая.

 

 Лучи солнца тихо растекались по равнине. Джеймс открыл глаза, все было на своих местах: Жанна спала на его плече, лошади стояли привязанные к дереву, вокруг не было ни души, небо было без единого облачка.

-"Да! Я сделал это, я с ней. Несколько недель назад я сам бы вряд ли поверил в это. Спасибо тебе Господи! Теперь я счастлив, что со мной бывало крайне редко. Теперь волнуюсь за будущее, что со мной тоже бывало крайне редко." - Подумал Джеймс.

 Приятно ощущать ее дыхание, ее тепло. Джеймс смотрел на нее и улыбался. Он не смог сдержаться и поцеловал ее в лоб.

- Спи. Отдыхай любимая. - Тихо проговорил он.

Джеймс, молча лежал и смотрел в небо, вспоминая прошлое и улыбаясь. Солнце взошло повыше и начало светить на Джеймса. Он с некоторым усилием разбудил ее, поцеловав в губы.

- Уже пора? - Сонно сказала она.

- Да, дорогая пора. - Сказал Джеймс улыбаясь. - Но есть одно дело, которое заставит другие дела подождать, сказал Джеймс и поцеловал ее еще раз.

 

- Бодрое утро, ничего не скажешь, но все равно на земле не так удобно... спать. - Сказала она, одеваясь, сидя на плаще.

- Да, есть немного. - Произнес Джеймс, давая лошадям овес.

Через полчаса они уже снова были в пути, под солнцем, которое с каждым часом палило все сильнее. А через четыре часа они были уже около деревни, в которой жил Джеймс. Сердце его замерло, когда руины показались на горизонте. Подойдя поближе, он увидел, что городок почти не изменился, только время внесло свою лепту, да пару полусгнивших крестов, своими остовами напоминали о происшедшем. Джеймс молчал пока они, по его желанию пересекали город. Все было также: дыры в стенах, воронки от взрывов минометных снарядов и даже кости лежали там, где Джеймс видел трупы, из-под руин, местами из-под песка, который медленно поглощал руины.

- А эти поменьше. Когда штурмовали "Капитал", минометы были побольше - воронки там были больше. - Единственный раз прервала тишину Жанна, пытаясь заговорить с Джеймсом, но он ничего не ответил, поддавшись воспоминаниям.

Джеймс подвел коня к тому месту, где прощался с родителями. Он закрыл глаза и тихо произнес:

- Простите, мать и отец, я помню и всегда помнил о вас. Мать, надеюсь, ты гордишься мной. Отец, жаль, ты не со мной сейчас, поговорили бы, посмеялись бы над... моей судьбой... - Джеймс улыбнулся на секунду. - Вы со мной, я это чувствую, спасибо вам.

 Джеймс повел коня из города, по стершейся под натиском ветра дороге, в обход Северных гор, северо-восток, он шел по той дороге, по которой  шел девять лет назад, спасаясь от смерти.

 

 Недели пути не прошли даром - они вышли к морю, которое с трудом представлял себе Джеймс.

 Вначале впереди простиралась равнина, на которой росли неведомые им растения. Слева простирался буйный зеленый лес, основу которого составляли пальмы. Разноцветные птички порхали и щебетали в воздухе.

- Что там, в библии написано про рай? - Спросил, улыбаясь, Джеймс.

 Взойдя на бугор, они увидели в четырехстах метрах от себя бесконечную, простирающеюся далеко за горизонт, синюю морскую гладь, которая разбивалась о песчаный берег белой пеной волн.

- Да... - Тихо сказал Джеймс.

 Жанна приоткрыла рот от удивления. Через несколько секунд они пришли в себя. Джеймс привязал коней к пальмам, взял покрывала и понес их к берегу, где на песке сидела Жанна.

- Красиво Джей. Я никогда не видела такой красоты. - Заворожено сказала она.

- Да... пойдем, искупаемся? - Сказал Джеймс и, сбросив пыльный плащ и остальную одежду, забежал в воду. Вода отличалась от речной или озерной. Джеймс нырнул и открыл глаза, но после того, как их непривычно защипала соль, закрыл. Джеймс стоял по грудь в воде, приятно ощущая, как пропыленное насквозь тело омывается теплой водой.

У Жанны было напуганное выражение лица.

- Джеймс, а если там твари какие-нибудь? - Она говорила напуганным голосом, стоя у кромки воды. - Лучше вылезай.

- Ладно, ладно, мамаша. - Смеялся Джеймс, выходя из воды, но вышел только так, что вода стала на уровне его пояса.- Не бойся. Иди сюда.

- Джеймс! - Говорила она то ли напугано, то ли приказывая.

- Ну, давай, смертельно опасный агент. Падший Ангел. - Подтрунивал Джеймс смеясь. - Или воды боишься. Кошка драная!

- Джеймс, не выводи меня из себя. - Сказала она изменившимся тоном и в ее глазах блеснул огонек.

- Ну, давай, бесись. - Сказал Джеймс и брызнул на нее водой.

 Жанна машинально дернулась и закрыла лицо руками.

- Ну, Блэкберн, ты доигрался. - Сказала она и бросилась на Джеймса, но вода слегка приостановила ее рывок.

Джеймс схватил Жанну и оттащил ее подальше в воду, она дергалась, ругалась, но это ей не помогало - он, смеясь, оттащил ее на глубину, где ему уровень воды был по грудь и взял на руки, положив на воду.

- Успокойся. Ты меня поцарапала. - Сказал он, придерживая ее руками.

 Она перестала дергаться и зашипела на него.

- Ну, ладно не шипи, кошка. Хороша же водичка.

- Да. И держит хорошо, я почти как кровати, только слегка качает. - Сказала она.

- Ну, это еще не качает. - Сказал он и отпустил руки.

 Она медленно начала опускаться вниз, но быстро встала. Она еще не успела открыть глаза, а он уже поцеловал ее.

 Так, они около часа плескались в воде, не заходя дальше того места, где вода поднималась на уровень шеи.

 

 Вечер. Луна, звезды. Трещит костер. Джеймс соорудил небольшой шалаш.

 Они лежат на подстилке неподалеку от моря и костра и пьют вино, которое Джеймс прихватил с собой в одном из городов.

- А тот дед говорил, за Гигантскими руинами только смерть, на берегу все сгорело, но мы обошли Руины. - Сказал Джеймс и отпил вина из бутылки.

- Да. Не зря шли. - Сказала она и наивно спросила. - Только мы будем жить тут одни?

- Сколько захотим, а когда надо сами придем к людям. - Сказал Джеймс и повернулся к ней:

- А пока я хочу быть только с тобой. Я люблю тебя... - Сказал он и рукой провел по ее щеке.

 

 

 

Одна душа. Одна мечта. Часть IV: "Офицер"

Одна душа. Одна мечта. Часть II: "Киллер"