Тогда, в прошлой жизни, Авдей и не собирался после побега встречаться с Фролом, который должен был выступить козлом отпущения в его преступном деянии. У него были совсем другие намерения. Пока суд да дело – поиски двух беглых крестьян, следствие, он спрячет драгоценности и начнёт осуществлять свою хитрую задумку.
Так и произошло. Укрыв мешок барина в тайном месте, он подкараулил обоз чумаков, следовавших в губернский город N… и, наврав им с три короба, уговорил взять его с собой. По дороге Авдей всячески обхаживал и веселил спутников. И когда чумаки приехали в город на постоялый двор, поселился как один из них. Сами его позвали, для смеху. Заселение прошло удачно, благо, проезжий документ был один на всех – у старшего артели. Так беглый крестьянин стал для постояльцев третьеразрядных нумеров чумаком из Малороссии.
Пока товарищи Авдея занимались торговыми делами, он приступил к осуществлению второй части своего замысла: любым путём раздобыть документы вольного человека. Снова становиться крестьянином, пусть и свободным, он не хотел. Если уж такое дело затеял, надо войти в более высокое сословие. И поскольку он считал себя человеком культурным, то стать мещанином или купцом для него в самый раз.
Украсть бумаги, да ещё человека с его собственными приметами, было сложно. Много препятствий.
Во-первых, никто не носит бумаги с собой. Они нужны на случай выезда за пределы губернии или даже страны.
Во-вторых, это должен быть молодой человек, среднего роста, худощавый, русоволосый, с зелёными глазами.
В-третьих, он должен заниматься делом хоть сколько-нибудь знакомым Авдею.
То есть, надо сначала найти такого человека, затем втереться к нему в доверие, даже подружиться с ним так, чтобы он пригласил к себе на квартиру.
Авдей ходил по незнакомому городу, разглядывал прохожих и понимал, как всё это непросто. Где? Где тот, который ему нужен? Как его встретить? Пока ему везло. Но повезёт ли дальше? Он прочитал молитву, которая ему всегда помогала, и тут прямо перед его носом распахнулась дверь, и на улицу вышел чисто выбритый молодой человек почти одного с ним роста. Он, было, последовал за ним, но увидел, что тот сильно хромает на правую ногу.
Авдей развернулся и поднял глаза на вывеску над дверью. Это была цирюльня. Он смело вошёл в заведение. Здесь его епархия! Пахло мылом, нашатырём, краской, одеколоном. На столе разнообразные ножницы, расчёски, щипцы для завивки волос и усов…
Цирюльника было два: старый и молодой. Он сел в кресло к молодому. Тот не был похож на Авдея. Чуть ниже ростом, брюнет…. Вот разве глаза, желтовато-зелёные, смахивали на его. Ну, не беда, масть подправить можно.
– Подстричь? Завить? Побрить? – услужливо осведомился цирюльник.
– Побрей, голубчик, – снисходительным тоном, чтобы придать себе весу, ответил Авдей. Потом наглядно понюхав воздух, покачал головой:
– Ай-ай! Одеколон не французский?
– Где ж его возьмёшь, французский? – смущённо отозвался мастер.
– Могу достать. Служу приказчиком в известной галантерейной лавке, и знакомства имею.
– Буду весьма обязан.
Пока цирюльник брил Авдея, тот успел осмотреться вокруг и прийти к выводу, что заведение стоит крепко на ногах. Есть посетители и даже собралось некое подобие очереди.
– Вы работаете на хозяина или на себя? – равнодушным тоном спросил он.
– Пока на хозяина, – двусмысленно улыбаясь, проговорил мастер и глянул на старика.
Старик, шутя, погрозил ему пальцем:
– Не отпущу!
– А как проводите свободное время? – полюбопытствовал Авдей.
– Гуляем.
– Не пройтись ли нам вместе по бульвару? Хотя бы и сегодня, вечером?
– С удовольствием. С умным, обходительным господином почему не пройтись. Очень даже приятственно вместе провести время. Как вас изволите называть?
– Пётр Семёнов, купецкий сын.
– Очень рад. А я Мокошин, Егор.
Так Авдей познакомился с нужным человеком, и уже вечером они фланировали по набережной, громко называемой горожанами бульваром.
К концу прогулки Авдею удалось выведать у Егора, что, что он живёт в собственном доме, доставшемся ему по наследству от дяди, на окраине города. Что он получил по завещанию также немного денег и собирается открыть своё дело. Авдей, в свою очередь, поведал душещипательную историю о несчастной любви к купеческой дочке, которую отдали замуж за старика, и она для него потеряна навеки. О том, что он уходит от хозяина – её отца, и тоже вот-вот откроет свою лавку, где будет торговать только иноземными товарами.
– Как мы похожи, Пётр, в своих намерениях! – радостно воскликнул Егор, и, не заподозрив нового знакомца в злом умысле, пригласил его к себе домой на воскресный обед.
Собственный «дом» громко сказано – флигелёк из двух комнат с приходящей кухаркой. Авдей, не желая, чтоб та его увидела, выждал в тени разросшегося у забора шиповника, и только когда она ушла, открыл калитку. С собой Авдей принёс четверть вина, обильно сдобренного табаком.
Обед, как и дом, имел только звание обеда. Кухарка наварила ухи с карасями, поставила на стол квашеную капусту и пирог с гречневой кашей. Авдей сыпал шутками, заразительно смеялся, а сам неустанно подливал Егору вина. Егор не отказывался. Ему было хорошо и весело. И, в конце концов, он захмелел настолько, что уснул, свесив голову в миску с капустой.
Авдей, весьма довольный этим обстоятельством, хозяйским взглядом окинул комнату. Ну, где здесь молодому, неженатому человеку спрятать ценности? Из мебели только стол, комод и полдюжины стульев. Заглянул в спальню: кровать, шкаф и табуретка. Он вздохнул и совершенно спокойно открыл верхний ящик комода. Там лежали мешочки с париками, шиньонами и коробочка со склянками снадобий.
Во втором ящике – постельное бельё. Авдей порылся в рыжих простынях и извлёк из-под них кошель, туго набитый серебром.
«Видно, унаследованные денежки», – он опустил кошель себе в карман. «Так, а где же лежат бумаги или пачпорт? – размышлял он, выбрасывая вещи из остальных ящиков, – Ага, что-то есть!»
Он вытащил потёртую деревянную шкатулочку. В ней лежал вид на жительство мещанина Егора Мокошина, Потапова сына, 24 лет и рекомендательные письма. Рассовав по карманам бумаги, Авдей снова открыл верхний ящик и сгрёб парики.
Вдруг он почувствовал, что кто-то смотрит на него. Обернувшись, он увидел слегка протрезвевшего Егора с топором в руках. По его глазам он понял, что это не шутка и что топор сейчас опустится на его голову.
Авдей мгновенно сообразил, что делать. Он уцепился за край дорожки, на которой стоял Егор и с силой потянул на себя. Егор, потеряв равновесие, упал, пару раз дёрнулся и застыл. Кажется, ударился головой о выдвинутый ящик комода. Авдей нагнулся и посмотрел на хозяина, уже понимая, что тому пришёл конец, и сильно струхнул: «Надо уходить, – стучало в висках, – ещё подумают, что я убил. А я не причём, не виноват. Хотя «виноват, не виноват» – разбираться не будут. Он с предосторожностями выскользнул за калитку и помчался прочь. Сердце в груди колотилось. Ему казалось, что его кто-то преследует, вот-вот настигнет….
Перед постоялым двором Авдей остановился и глубоко вздохнул, выравнивая дыхание. Чумаки собирались домой. Он ранее им говорил, что останется в городе, теперь же ему надо было как можно скорее покинуть это место. Со смешками и прибаутками, что де свыкся с попутчиками и даже просолился, он напросился на обратный путь.
– Так езжай с нами, будешь чумаковать. Соли хватит на всех! – предложил старшина артели.
– Я подумаю, – ответил довольный Авдей, усаживаясь на воз.
Помочь сайту
Поздравления
