Краткий миг не простой жизни. Путь одиночки

Они сидели за столиком в кафе и выглядели влюбленными. На лице девушки сияла лучезарная улыбка. Она поедала своего спутника глазами, а тот тонул в них, и никто вокруг для него не существовал. Дверь распахнулась и в нее вошла сначала корзина с цветами, затем девушка - продавщица. Он купил букет роз для очарованной спутницы. Продавщица прошлась мимо столиков, будто случайно, и корзинка почти опустела, а кармашек набедренной сумочки пополнился несколькими купюрами. Маргарита поманила ее пальцем и попросила два цветка. Жаль, гвоздик не было, но незатейливые герберы желтого цвета вполне подошли. Оплатив покупку, попросила передать счастливой паре с букетом роз, а сама надвинула на глаза старушечью шляпку и уткнулась в тарелку с пирожным. Реакция за тем столиком была бурной. Взбешенный Олег, ее муж-предатель, резко вскочил и, оглядываясь по сторонам, шагнул к цветочнице. Та, испугавшись свирепого лица, бросилась на выход. Только подол ее платья мелькнул и исчез за дверью.

Посетители кафе были заинтригованы

- Стойте. Кто просил вас это сделать? – пытался докричаться он грозно, но девушка даже не обернулась. Парочка поспешила уйти. Вечер безвозвратно был испорчен. На улице, в сгущающихся сумерках, девушка сухо попрощалась с ним и уехала на такси, а он поплелся домой.

- Ты уже пришел, дорогой? Опять завал на работе? – пробормотала сонная жена, и он успокоился. Печально было бы узнать, что ей все известно, и те два цветка – ее рук дело. Но кто тогда помешал романтическому свиданию? Василий Васильевич, коллега, поглядывал на новую сотрудницу маслеными глазками. Однако, был глубо женат, окружен внучатами и не интересен двадцатипятилетней красавице с нежной кожей. Был ли способен на подобный финт? Сомнительно. Скорей всего, не обошлось без женщины. Хотя, мог быть и не зрелый юноша, но тот не прятался бы, а полез с кулаками. Значит, женщина…. Обделенная лаской, неуравновешенная истеричка, которую легко вычислить. Парадокс, но в зале кафе таких не было. Несколько пар, занятых только собой, старушка в смешной шляпке, устаревшей еще лет пятьдесят назад, скрывающая, наверняка, недостаток волос. Обслуга вне подозрений - ни с кем он дел не имел. Олег терялся в догадках.

Промозглое утро - под стать настроению. Троллейбус, выводящий из себя, -  дополнительным бонусом. На крыльце офиса умудрился запнуться о ступеньку и больно ушибить коленку. Плохое настроение только усугубилось. Валечка на приветствие не откликнулась, что сильно задело, но он пока не был готов лишиться ее общения окончательно. Перед обеденным перерывом хотел подойти и объясниться, пригласив в кафе, но вокруг суетились и щебетали коллеги, и она выглядела занятой. Тогда решил подождать у выхода или подсесть в кафе, но с ней обедал шеф. Это стало неожиданностью для Олега. Значило ли это что-то, решил выяснить непременно и сегодня, вечером, но успел только сказать:

- Нам нужно объясниться…

- Валечка, вас подвезти? – как звук выстрела для напряженного Олега, прозвучал голос шефа.

- Что вы, Сергей Иванович, не стоит, - засмущалась та как-то фальшиво, но он распахнул переднюю дверцу, и она села в автомобиль. Они уехали, и Олег понял, что выяснять отношения бесполезно.

- Что, Олежек, не по зубам Валюнчик? – не стерпела Нинка из его отдела, шикарная, кровь с молоком, бабеха. – А я бы с тебя пылинки сдувала, а ты, как дурак неудовлетворенный, мало того, что женат, так еще ищешь приключений на свой передок.

- Попридержи язык, - окрысился тот. – Как метлой метешь!

- И что с того? Я – не замужем. Делаю, что хочу. Пойдем ко мне. Такой рай покажу, какой тебе не снился!

- Отвяжись! Я… к любимой жене, а с Валентиной незавершенка осталась. Привет!

- Как же сложно догадаться, какая! Шеф ей больше подходит. Холостяк, и в достатке. Ну, иди домой. Или со мной?!

- В следующий раз, - отмахнулся тот, но слова Нинки колоколом звучали в его голове. Да. Был женат, но женщин любил, как однажды полюбил Маргариту, но та показалась ему божественной, и он сделал предложение. Прочих… блудниц, однако, никто не отменил, поэтому интрижки себе позволял при каждом удобном случае, как неисправимый ловелас.

Областной центр показался ему слишком маленьким для спокойной жизни через некоторое время. Стал рассматривать иные варианты. И нашел…. Освоился на новом месте. Переориентировал с поправкой на местность сложную цепочку «производственных» отношений…. Оннашел себя в жизни. Справился со своими врагами, которые преследовали его, пока не воспротивился положению вечного беглеца; научился выкручиваться из любой ситуации, программировать свои действия, предугадывать последствия. То дело, которым он занимался, огласке не подлежало, но в жестоком мире пользовалось спросом и прилично оплачивалось.

Очередная заявка  его удивила. Никогда прежде не испытывал он каких-либо сильных эмоций, но всегда пытался разобраться, переубедить, естественно, за оплату. Некоторые шли на поводу своих эмоций, и наводящие вопросы сбивали их с толку и заставляли задуматься, и отказаться от мерзких планов. Он был рад. Они платили и уходили, уверенные в его порядочности. Таковым он и был.

- Убить самого… гм-м… по данным… Журнала?! Однако! Предоплата при согласии… о-о-о… Щедро! Условия оговорит клиент или доверенное лицо при личной встрече. Принято!

О, как ей было с утра плохо! Не помог ни контрастный душ, ни крепкий кофе с коньяком, ни слезы перепуганной прислуги, смевшей выглядеть свежо и приятно…. И с чего вдруг решила, будто в состоянии угнаться за наглыми малолетками, мнящими себя светскими львицами высшей пробы? Прожженные алконавтки с томными, наглыми глазами и раздутыми сливами вместо губ. И она, лихая, и отчаянная, метала бисер перед «этими» ночью, выкрикивая тосты и призывая на танцпол. Ее укачало быстро, но она не желала признаваться, что время ее выносливости далеко в прошлом. Таксист на вызванном лимузине, чтобы утереть нос выскочкам, выглядел джентльменом и вел себя соответственно, но на его призыв покинуть салон по приезду, она жеманилась и ныла, и требовала носить ее на руках, что ему, в итоге, пришлось и сделать. Донес он ее до охранника, а тот унес в дом, но этого она не поняла, потому что некстати уснула. Спала недолго и теперь ужасно мучилась.

- Минни, кофе и свежий журнал. Поторопись, курица нерасторопная.

Девушка заметалась по кухне. Обжигая руки, налила чашечку горячего кофе, стоящего на постоянном подогреве из-за пристрастия хозяйки. Бросилась к столику для корреспонденции. Вытащила приметный журнал, заваленный визитками и письмами, не вглядываясь в обложку, так как боялась еще раз прогневать хозяйку, и поспешила на зов нетерпеливого колокольчика.

- И кто у нас важнее всех?

И где она могла видеть этого типа? Окунувшись в бесконечное веселье, похоже, многое пропустила. Это не порядок! Гудящая голова и подслеповатые глаза, без линз, а на худой конец, стариковских очков прабабушки, (когда никто не видит) доставшихся по наследству, как раритет, смазывали изображение. И она решила ни о чем не думать, кроме, возникшей ненависти к этому мужлану, посмевшему сдвинуть ее с законного «пьедестала. «Такие не должны жить!», - кровожадно думала она.

«Снаружи – мужчина, а внутри – скотина». Все на одно лицо и дело. О, как увивались за ней альфонсы со смазливыми физиономиями, искусственно накачанными мускулами и слащавым говорком! И этот… мачо! Не согласится она, не смирится. Поплачет он у нее… в смысле, у него - исполнителя. Уж, она с ним разберется! Она была мстительной всегда, не терпящей наглого превосходства. Где-то они на коне, и им это прощается, но в этом деле?! Женщине нужно уступать. Особенно, когда она доказала свое право. Голова невыносимо заболела….

Да! Он у нее еще попляшет. А она попляшет на его костях. Где-то был один хороший телефончик.

- Минни, кофе черный, без сахара!

Девушка бросилась исполнять приказ. А ей было все равно, кто прислуживает. Главное, чтобы делал это безупречно. Прислугу нанимал хозяин. Жизнерадостный мужчина уважительно относился к наемным работникам. Он так мило улыбался, что персонал готов был в лепешку расшибиться…. Теперь все по-другому. Не успевали сделать одно, как требовалось другое. Четко отлаженный ритм рассыпался, как карточный домик. Хозяйка покрикивала и создавала хаос, рассуждая о том, что никто не хочет работать. Только деньги требует. И если хочет ей досадить, еще подворовывает то, что плохо лежит. А что у нее есть, сама толком не знала. Знал муж, но убыл на Небеса. Это и было поводом для ее сомнений.

Больше всех доставалось Минни. К вечеру девушка валилась с ног от усталости и подумывала об увольнении, но платили хорошо, а у нее семья, родители старенькие.

Вечером, разбирая столик, до которого несколько дней у нее руки не доходили, Минни заметила, что перепутала журналы и унесла хозяйке старый, но сообщать о своей ошибке не стала. В конце концов, у той есть глаза, помноженные на антикварные очки; и если вопли не сотрясают стены особняка, значит, все в порядке, а самой нарываться на неприятности ей не следует. Совесть Минни была чиста, а всем в мире управляет случай.