Аляска-2 Глава 9

[Скрыть] Регистрационный номер 0384516 выдан для произведения:    
Пока я была в отъезде, Джозеф Стамбули времени даром не терял. Он с блеском провел в своем офисе презентацию косметики и парфюма от «Клуба любителей красоты». Помог новым партнерам организовать беспрепятственную доставку товаров на склады «Пост-Шопа». Разослал их рекламные каталоги своим клиентам по всей России.
— Как хорошо, что вы не задержались у брата, Ольга! — оживленно приветствовал он меня. — «Клуб создателей красоты» увеличил наш ассортимент почти в два раза! Уже завтра объем почтовых рассылок великого содружества «Пост-Шоп» — «Платон» — Главпочтамт» как минимум удвоится! Вы к этому готовы?
Сразу по приезде в Москву я провела беглую ревизию «Платона» и «Элиты». Мои предприятия работали как часы.
— Готова, Джо.
— И это не все новости! Еще две парижских фирмы изъявили желание сотрудничать с нами! Эксклюзивные дилеры производителей туалетной воды и фабрики по пошиву спортивной одежды!
Я подумала: «На ловца и зверь бежит! Хотела расширять свое дело? Получай новых поставщиков!»
— Они собираются пускать свои товары в продажу через «Элиту»? — спросила я.
— Конечно! Представители «Клуба» придут к вам на днях. А позже и остальные подтянутся!
Вечером я говорила Руслану:
— Ассортимент магазина увеличится в несколько раз. Подумай над расширением торгового зала. Площади в «Элите» достаточно, ни много ни мало 1000 квадратных метров. Нужно докупать стеллажи, витрины, прилавки, нанимать дополнительный персонал. Мне кажется, тебе понадобится помощник. Свалишь на него всю черную работу по реорганизации. Открой вакансию на должность заместителя директора, дай объявление в газету.
Руслан слушал с хмурым видом. Жена диктовала ему, что делать! Мыслимо ли такое?! Я старалась говорить как можно мягче, подбирала слова. Но от этого суть моей речи не менялась: хозяин предприятия давала директору своего магазина указания. И муж должен был не только выслушать меня, но и выполнять мои распоряжения!
Я его понимала. И знала, что разговор этот с рук мне не сойдет. Руслан ответит. Если не сейчас, то потом.
— Вот не было печали, купила баба порося! — желчно сказал он. — Неймется тебе!
У него совершенно отсутствовало мышление предпринимателя! В расширении магазина он видел не увеличение дохода, а только прибавление забот. И этот человек считал себя в семье царем горы!
— Наша прибыль возрастет, у тебя зарплата увеличится! Ты что, Руслан?!
Он почесал в затылке и неохотно сказал:
— Зачем объявление давать? Владимира к себе возьму! Полгода никуда устроиться не может, на жигуленке своем бомбит!
Я знала Владимира. Он был старым другом Руслана, они вместе служили. Этот худощавый блондин с пшеничными усами мне не нравился: человек недалекий, себе на уме. Свой интерес в любом деле был для него превыше всего. Кадровый офицер, он несколько лет назад получил от Минобороны квартиру в Ближнем Подмосковье. И, как оказалось, только этого и ждал, чтобы уволиться в запас. С тех пор иногда наведывался к нам и вытаскивал мужа на посиделки в какой-нибудь пивной бар. Я противилась: муж в такие дни возвращался домой пьяным. Владимир плевать хотел на мои протесты. Ему было нужно, а значит, по его разумению, он все делал правильно.
Но, вообще, я не имела возражений против кандидатуры Владимира на должность замдиректора «Элиты». Он был, конечно, типичный солдафон. Но обладал крепкой практической хваткой. Такой помощник и требовался Руслану.
— Отлично! Бери Владимира! Только я тебя прошу: никакого алкоголя на работе!
— Ты что, не знаешь меня?! — вскинулся Руслан. Действительно, мое беспокойство было напрасным. Муж слишком ценил свой статус первого лица в «Элите», чтобы появляться в магазине во хмелю. И это при том, что в последнее время он стал употреблять спиртное все чаще и охотнее. В выходные, а порой и в будни, за ужином ставил на стол бутылку водки и постепенно выпивал не меньше половины. Но по утрам в магазин всегда приезжал трезвым и строгим.
Меня тревожило это растущее влечение мужа к алкоголю. По существу, он уверенно выходил на уровень бытового пьянства. А оттуда и до алкоголизма было недалеко. К тому же водка действовала на него самым удручающим образом. Он становился агрессивным и придирчивым. Искал повод для скандала. И если находил, с наслаждением срывал на мне злость: сыпал оскорблениями, поднимал на меня руку…
— Я знаю тебя, Руслан, все нормально, — успокоила я мужа. — Беритесь за дело. Скоро в «Элиту» начнут поступать новые товары.
***
Владимир оправдал мои ожидания. Поставленные перед ним задачи он выполнял, как армейские приказы, беспрекословно и более-менее толково. Нанял строителей для реконструкции служебных помещений магазина и здорово расширил торговый зал. Закупил и установил необходимое оборудование. Руслан стал принимать на работу новых продавцов, и тогда, с его согласия, Владимир поставил за прилавок свою жену Светлану. Эта полненькая светловолосая женщина была намного более сообразительна и предприимчива, чем муж. Не прошло и недели, как Владимир с озабоченным видом вошел ко мне в кабинет.
— Слушай, Оль, здесь Света мне вот что говорит… Смотри: мы предлагаем женщинам разные штуки для похудения. Кремы против целлюлита, клипсы с магнитами, массажеры, утягивающие корсеты, боди, грации. Но это все внешние средства. Давай добавим к ним еще и внутренние! Чаи для похудения, таблетки для снижения аппетита, сжигатели жира, БАДы разные. Программы диетического питания, что-то типа «Гербалайфа», их сейчас много предлагают. Мы со Светой найдем дешевых поставщиков, все обеспечим! А за это будем забирать половину торговой наценки!
Идея его мне понравилась. Не по вкусу пришлось только предложение о распределении дохода. «Жадноваты вы на деньги, братцы!» — мысленно возмутилась я и вдруг отметила: Владимир никогда не смотрит прямо в глаза. Взгляд постоянно уплывает в сторону. У Светланы, кстати, тоже такая особенность… «Да, ребята вы деловые, спору нет, — подумала я. — Но явно себе на уме. Не мои вы люди. Не соратники, не товарищи. Таких надо в узде держать…»
И заставила себя вскипеть:
— Ты не многого хочешь?! Хорошо подумал, прежде чем условия выдвигать?! Ничего себе, 50 процентов от наценки! Я плачу за аренду, несу юридическую ответственность, все договора идут за моей подписью! В конце концов, сам магазин — моих рук дело! Я его создала! Тебе все на блюдечке подали, а ты деньги пополам делить собрался? Пойди и найди в Москве магазин, который будет отчислять тебе половину дохода от твоих поставок!
Он сдался сразу же:
— Хорошо-хорошо, Оля! Давай договоримся на 25 процентов! Ты на таких условиях товар у Стамбули берешь! Все по-человечески! Годится?
Я изобразила на лице гневливую озабоченность и взяла долгую паузу. Владимир, ожидая моего ответа, вытянулся по стойке «смирно» и нервно шевелил усами. В кабинете установилась мертвая тишина. А я стала спокойно размышлять: «Его предложение прекрасно вписывается в мои планы расширения бизнеса. И 25 процентов — приемлемая цена за такую работу. Но ему и 20-ти хватит! И он на это согласится! Правда, товарных позиций даже с его чаями и препаратами будет мало. Тем более, я собираюсь открывать новые магазины…»
— Значит, так, — веско уронила я. — БАДами и всем остальным, о чем ты говорил, можно торговать только в аптеках или в специальных отделах продовольственных магазинов. Поэтому условия такие. Нам нужно организовать продуктовый отдел, а в нем — секцию твоих товаров. Оформлением разрешительных документов займешься ты. Поставку продуктов питания возьмешь на себя. Закупай только то, что у диетологов считается здоровой и полезной пищей. Будешь иметь со всех товаров 20 процентов.
Владимир, услышав мои последние слова, сморгнул. Но тут же согласно закивал головой. Потом озабоченно спросил:
— А что считается здоровой пищей?
— Узнай! Книжки почитай! К диетологу на прием сходи! Не знает он! — деланно возмутилась я. — Фрукты и овощи прежде всего! Но с ними мы связываться не будем. Закупай диетические хлебцы, отруби, обезжиренные кисломолочные продукты, закваски для домашних йогуртов. Соевые молоко, мясо, паштеты! Разные крупы, бобовые. Травяные смеси, которые вместо соли используют, заменители сахара, мед, сухофрукты, орехи. Да что там! Тебе сами поставщики о таких товарах все расскажут! Холодильную витрину для «молочки» купить придется. Это тоже на тебе! Согласен?
Опешивший от моего напора Владимир растерянно развел руками:
— А что, у меня есть выбор? Согласен, конечно!
— Тогда действуй! — жестко скомандовала я. — Руслану скажи, пусть ко мне зайдет. Обсудим с ним организацию нового отдела.
— Сейчас приду! — услышала я через стенку голос мужа. Наши кабинеты располагались рядом и разделялись перегородкой из гипсокартона. Хорошей звукоизоляцией этот стройматериал не отличался.
Я кивнула Владимиру, отпуская его, и сказала вслед:
— Если справишься, у меня будет к тебе выгодное деловое предложение. Но это позже.
Я собиралась сделать его директором нового магазина. В деле он, при поддержке жены, был хорош. Хотя, кажется, мог и подворовывать, с его-то характером и такой помощницей, как Светлана! Я помнила уроки Гаста в бытность моей работы в «Хоумшоппинге». Он говорил:
— Ольга, запомните: красть все, что плохо лежит, — это у людей в крови. Только человек высоких моральных принципов может противостоять своей природе. Но таких можно по пальцам пересчитать. Поэтому в расчет прибыли, которую вы планируете получить, всегда закладывайте потери от воровства ваших сотрудников. Это где-то 10 процентов, таков мой опыт.
Владимира никак нельзя было назвать человеком высоких моральных принципов. Поэтому я собиралась осуществлять над его работой жесткий контроль.
А то, что в самое ближайшее время мне удастся взять в аренду подходящее помещение и открыть в нем вторую «Элиту», сомнений не было.
***
Прошел год. К тому времени услугами почтовой доставки от «Пост-Шопа» стали пользоваться сразу несколько французских фирм. Бизнес Стамбули процветал. А вместе с ним шли в гору и мои дела. Доходы «Платона», само собой, выросли. Я воплотила в жизнь свой прошлогодний план: довела торговую мощность «Элиты» до предела. Магазин был набит товарами, обороты увеличились в несколько раз. Росту продаж способствовало еще и то, что он приобрел в Москве доброе имя. Люди знали: здесь они недорого купят качественные товары, которые помогут им выглядеть моложе и чувствовать себя лучше. Особенно большую прибыль я получала, когда Стамбули размещал в газетах рекламные объявления о поступлении в «Пост-Шоп» и «Элиту» новой продукции. В такие дни очередь в магазин выстраивалась вдоль Мясницкой улицы на сотни метров — аж до станции метро «Чистые пруды»!
Открыла я и второй магазин, пока всего лишь один. Для этого арендовала площади на первом этаже жилого дома в отделении почтовой связи на Поварской улице. Тогда, во времена ельцинского правления, первой чеченской войны и всеобщего экономического раздрая, это было возможно. Начальник отделения клал деньги за аренду себе в карман. Но делился ими с руководством вышестоящей организации — Московского межрайонного почтамта. Поэтому неприятностей ни у него, ни у меня не было.
Я дала магазину название «Ордер». Ведь мое дело по-английски определялось как «mail order business». В вольном переводе это означает «коммерческая рассылка товаров по почтовым заказам». К тому же строгое слово «Ордер» хорошо перекликалось с официальным статусом отделения связи, в котором располагался магазин.
Его директором стал Владимир. Он хорошо справился с организацией продовольственного отдела в «Элите», брал на реализацию товары сотен наименований у десятков поставщиков. И теперь уверенно вел торговлю в «Ордере». Успех во многом определялся его женой, она заняла в магазине должность заместителя директора. Как в армии говорят: у бравого командира полка должен быть умный начальник штаба! В тандеме супруги работали отлично. Я чутко следила за этой предприимчивой парочкой. Но до поры никаких нарушений за ними не замечала.
В середине лета в один день случились два неожиданных события. Одно доставило мне большую радость. Другое стало серьезным уроком. Правда, не для меня...
Утром в моем кабинете раздался телефонный звонок. В трубке звучал веселый хрипловатый голос Стамбули:
— Ольга, мои французские партнеры очень довольны итогами годового сотрудничества с «Платоном» и Главпочтамтом! Поэтому они решили подарить руководителям этих организаций поездку в Монако! Так что собирайтесь! Денька через три будете играть в казино Монте-Карло и кататься на яхте! Расходы на дорогу и проживание они берут на себя!
Я испытала легкий шок. Никогда не думала попасть в Монако, в эту страну-сувенир, страну-игрушку, страну-сказку, в карликовое княжество площадью чуть больше 2 квадратных километров, прибежище миллионеров на Лазурном Берегу!.. Шок быстро прошел, и меня охватила бурная радость.
— Монако! Фантастика, Джо! Какой сюрприз! Спасибо!
— Это вам спасибо, Ольга, за прекрасную работу! Ваше участие в моем бизнесе — ключевой фактор успеха! Если бы не вы…
— Ах, Джо, прекратите! — смеясь, прервала я его. Стамбули не раз говорил о значимости моей роли в процветании «Пост-Шопа». Мне же поскорее хотелось знать, с кем я поеду. Первая мысль была о Руслане. Он не имел к почтовой доставке никакого отношения. Вряд ли французы решили потратиться на него: поездка в Монако дорогая, а деньги они считать умеют…
— Лучше скажите: муж может поехать со мной?
— К сожалению, нет, Ольга. И это не мое решение. Надеюсь, вы понимаете, — виновато ответил он.
— Понимаю…
Это было очень плохо. Очередной удар по вечно уязвленному самолюбию Руслана пробудит уснувшую было ревность к моим успехам. И не только к успехам. «Он поведет себя так, как два года назад в сцене с Володей Чертником! Когда решил, что я с его другом тайком целуюсь на кухне! — думала я. — Накрутит себя и впадет в бешенство! А как иначе?! Жена отправляется одна на другой конец света в компании каких-то… Так кто же со мной поедет?»
Этот вопрос я тут же задала Стамбули.
— Мои друзья приглашают вас, господина Федоровича и Елену Павловну!
Александр Федорович был директором Московского почтамта. Огромный, пузатый, румяный, улыбчивый молодой мужчина, он всегда шел мне навстречу во всех наших общих делах, мы хорошо сработались.
Елена Павловна, умная, рассудительная женщина, такая же крупная и полная, как Федорович, возглавляла работу 4-го цеха приема и отправки почтовых посылок. Именно от нее зависело, насколько точно и ответственно будут выполняться заказы покупателей «Пост-Шопа». К тому же она дружила с начальницей 12-го цеха расчетно-кассовых операций. А та решала, в какие сроки перечислять деньги от заказчиков почтовых посылок на банковские счета французов. Неудивительно, что из всех начальников цехов Главпочтамта они решили премировать путешествием в Монако именно Елену Павловну!
— Вас будет сопровождать Ксавье вместе со своим секретарем Ольгой. Он хорошо знает Монако, наймет еще гида, и они покажут вам все достопримечательности!
Ксавье, молодой деятельный француз, был в «Пост-Шопе» вторым лицом после Стамбули. С миловидной москвичкой Ольгой он крутил роман.
 «Ага, Ксавье позволено любовницу с собой брать! — с досадой подумала я. — А мне законного мужа взять нельзя! И прыгай потом возле него, успокаивай да оправдывайся! Не ехать, что ли?..»
Мне очень хотелось побывать в Монако. Да и отказываться от подарка партнеров было невежливо. А раз так, оставалось только вспомнить пословицу: дареному коню в зубы не смотрят. И хорошенько подумать, как избежать скандала с Русланом.
Раздался деликатный стук в дверь.
— Войдите! — сказала я, не отнимая трубку от уха. И обомлела: в кабинет вошел… Адольф Гаст. Приветливо улыбаясь, он осторожно двинулся к моему столу.
Я не видела его полтора года, не меньше. Швейцарский иудей остался прежним. Красное мясистое лицо, выпирающий живот, вкрадчивые манеры. Все тот же вечный черный костюм плюс коричневая рубашка с темно-серым галстуком. И это несмотря на яркое летнее солнце и сильную жару! В правой руке Гаст держал объемный кейс.
— Поняла, Джо, спасибо, — поторопилась я завершить телефонный разговор. — Сейчас вынуждена проститься, у меня посетитель. Еще созвонимся.
И при этом внимательно смотрела на Гаста. Его появление вряд ли обещало что-то хорошее. Но от этого человека я ничего хорошего и не ждала. Не принес бы неприятности!
— Дорогая Ольга, — со свойственной ему притворной любезностью заворковал швейцарец, — я очень рад…
— Здравствуйте, — не дала я ему договорить и жестом указала на стул. — Садитесь. Что вас ко мне привело?
Гаст уселся по другую сторону стола и положил кейс на колени. Не спеша отвечать, с одобрительной улыбкой оглядел мой очень даже неплохо обставленный кабинет.
— Я вижу, вы устроились намного лучше, чем в «Хоумшоппинге»! — наконец обратил он на меня благодушный взгляд. — И дела с вашими новыми партнерами идут неплохо, правда?
— Не жалуюсь, мистер Гаст, — холодно отреагировала я. — Вы не ответили на мой вопрос.
Я не собиралась с ним церемониться. С предателями не церемонятся. Он как будто не замечал моего недоброжелательного тона и продолжал улыбаться.
— Ах, да… Ольга, у меня к вам два дела. И первое такое. — Он неторопливо открыл кейс и достал из него два плоских свертка в непрозрачных пластиковых пакетах. Они легли передо мной на стол. — Это детские платья моих дочерей, — пояснил он. — Праздничные, очень красивые! И дорогие, из отличного шелка, я покупал их в Англии! Они почти новые. Когда дочкам было лет 10-12, они носили эти наряды. — Он картинно закатил глаза в потолок и с деланной печалью вздохнул: — Время бежит, дети мои выросли!.. А платья вот остались. Они прекрасно подойдут вашей Ляле. Ведь ей сейчас 10 лет? — Он придвинул свертки ко мне. — Возьмите, это подарок для вашей дочки!
Я почувствовала, что тупею. Ум отказывался воспринимать происходящее. Этот старый клоун творил такое, что не лезло ни в какие ворота…
«Так, думай! — заставила я себя соображать. — Ему что-то от тебя нужно. Это второе дело, с которым он пришел. Поэтому он решил дать тебе взятку: сделать подарок Ляле. И что это за подарок? Два старых платья, которые несколько лет назад перестали носить его дочери…»
Я почувствовала, что во мне закипает бешенство.
«Он что, издевается?! Смеется надо мной?! Или всерьез считает, что я обрадуюсь этим обноскам?! Да я таких платьев могу заказать хоть в Англии, хоть во Франции, хоть в его Швейцарии целый вагон! Если бы они были Ляле нужны! Но у нее есть такие платья! За кого этот болван меня держит?!»
Гаст смотрел на меня с искренней доброй улыбкой. Или у него получалось классно лицедействовать, или он выступал как абсолютный идиот. Если бы я точно знала, что он фиглярствует, быстро отправила бы его за дверь. Он не успел бы и заикнуться о своем втором деле! Но я не была уверена в том, что он издевается. В натуре этого ловкого бессердечного коммерсанта порой с неожиданной силой проступал Гобсек. Тогда швейцарец был готов маму родную продать за ношеную тряпку. Я подозревала, что в тот момент разговаривала именно с Гастом-Гобсеком. Поэтому взяла себя в руки и ровным голосом произнесла:
— Я благодарю вас, мистер Гаст. Но моя дочь в этом не нуждается. У нее есть самые лучшие платья, и повседневные, и праздничные.
— Ну, раз так… — смутился Гаст и стал бережно укладывать свертки в кейс. «В синагогу теперь понесет, — подумала я. — В помощь бедным иудеям. Там его подарку самое место!»
— Какое у вас ко мне дело?
Он выпрямился и пристально посмотрел мне в глаза. Улыбка сползла с его лица.
— У меня возникла большая проблема, Ольга, — глухо сказал он. — Деньги от клиентов за почтовую доставку месяцами не поступают на мой счет. Главпочтамт постоянно и надолго задерживает перечисления. Так вести бизнес невозможно. Я ощущаю катастрофическую нехватку оборотных средств.
Я все поняла мгновенно. Он пользовался услугами компании «Железнодорожный почтамт». Она имела статус коммерческой, но ее финансовая деятельность сильно зависела от работы государственного Московского почтамта. Именно туда, в 12-й расчетно-кассовый цех, поступали все почтовые денежные переводы в столицу. И только после этого перечислялись на счета организаций или выдавались наличными физическим лицам. Таков был порядок, установленный Федеральным управлением почтовой связи. До поры 12-й цех справлялся с немалым объемом переводов со всей России. Даже тогда, когда стал обслуживать «Хоумшоппинг». Главпочтамту было выгодно сотрудничать с таким крупным клиентом. Поэтому деньги на банковский счет Гаста перечислялись в первую очередь. Но швейцарец ради выгоды сделал роковой шаг: ушел с Московского почтамта. И стал его руководству неинтересен…
— А давно задерживают ваши перечисления? — полюбопытствовала я.
— Это началось год назад…
Я так и думала. Уход Гаста никак не сказался на качестве его обслуживания. Руководители Главпочтамта не собирались ему мстить, не такие они были люди. Автором проблемы был Джозеф Стамбули. Он пришел на место швейцарца и развил деятельность намного более масштабную, чем его предшественник. Загруженность 12-го цеха резко возросла. А когда прошлым летом через «Пост-Шоп» в Россию хлынули еще и товары парижских партнеров Стамбули, она стала критической. При этом цех прежде всего обеспечивал обслуживание счетов «Пост-Шопа». На обработку денежных поступлений для «Хоумшоппинга» у персонала не хватало ни времени, ни сил.
— Понятно, — сухо сказала я. — Ну, что же вы хотите! Главпочтамт еле справляется с потоком товаров моего французского партнера! Их реализация создает немалые встречные денежные потоки. А тут еще вы… Производственные мощности 12-го цеха не рассчитаны на такую нагрузку! Вот ваше обслуживание все время и откладывают!
— Но это безобразие! — побагровел Гаст.
— Почему? — удивленно подняла я брови. — Таковы условия! Вы их не учли, вслед за Ряполовым погнались за длинным рублем! А если бы остались на Московском почтамте, не имели бы никаких проблем! Теперь же вас обслуживают в порядке общей очереди!
Я говорила все это бесстрастно. Меня отнюдь не радовала беда моего давнего обидчика. Но и жалости к нему я не испытывала. Когда-то он уволил меня, не раздумывая ни минуты. Выкинул на улицу мать двоих детей. На стылую, пустую, грязную московскую улицу — в стране, которая катилась в пропасть. Если бы не Божья милость, он столкнул бы мою семью в скудное, нищенское существование, полное неотвратимых угроз. Так в 90-е годы жили миллионы россиян. Чего теперь хочет от меня этот человек?!
Он подавленно молчал. Только сейчас я в полной мере осознала, в какую серьезную переделку он попал. По существу, он уже потерял свой «mail order business» в России. Его дело зарыл Джозеф Стамбули. «Пост-Шоп» вытеснил с рынка компанию «Хоумшоппинг».
— Так о чем вы собирались меня попросить?
Гаст очнулся и быстро заговорил, дергая мясистой щекой:
— Ольга, я знаю, вы с Федоровичем в прекрасных отношениях! Замолвите за меня словечко! Может быть, он найдет ресурсы для того, чтобы «Хоумшоппинг» обслуживался в разумные сроки? Помогите!
Такого Гаста я никогда не видела. Он смотрел на меня умоляющим взглядом.
— Нет, — спокойно сказала я. Мне было легко отказывать ему. И не потому, что я считала себя вправе с ним поквитаться. Я помнила о христианском милосердии, о заповеди Иисуса: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут». Я давно простила Гаста. И если бы имела возможность ему помочь... Но такой возможности не было. Это я знала точно. Единственное, что я могла сделать для своего бывшего шефа — преподать ему урок…
Иудеи не читают Новый Завет. Но я хотела, чтобы Гаст знал: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними».
— За все надо платить! — сурово молвила я. — Вы безжалостно уволили меня. Несмотря на то, что многим были мне обязаны. Я не буду вам помогать. Всего доброго, мистер Гаст.
Он встал с окаменевшим лицом и, сгорбившись, вышел из кабинета.
Через несколько месяцев компания «Хоумшоппинг» перестала существовать.
***
Я очень долго раздумывала, прежде чем огорошить Руслана известием о моей поездке в Монако. И, в конце концов, поняла, как следует подавать новость, чтобы не случилось скандала. «Руслан должен получить не менее ценный подарок, чем сделали французы мне! — решила я. — Нужно начать разговор с этого! Ну и приврать умело, конечно, стоит!»
— Лето в разгаре, Руслан, — сказала я мужу вечером, — нам пора отдохнуть. Давно мы вдвоем никуда не ездили. Давай слетаем в Америку, в Нью-Йорк. Ты ведь хотел!
Он действительно однажды высказался в том духе, что «пора в Америку сваливать». Это было без малого два года назад во время расстрела Белого Дома.
— Да? Я хотел? — удивился он.
— А ты забыл! Как увидишь в американском фильме небоскребы, так сразу: «Хочу там жить!» Вот и поехали, посмотрим, как русских в США принимают!
— А что, хорошая идея! Поехали!
— Только мне в Монако слетать нужно. Вернусь, отправим детей к моим родителям на дачу, оформим визы, и полетели!
Руслан настороженно воззрился на меня:
— В Монако? Зачем?
— Стамбули посылает. Еще Ксавье с Ольгой и Федоровича. Там какая-то международная бизнес-конференция будет. Джо хочет, чтобы обязательно кто-то один из руководства «Пост-Шопа», «Платона» и Главпочтамта на ней присутствовал. Всего на пять дней поездка!
Руслан озадачился, свел брови к переносице.
— Когда вы летите?
— Через два дня, — быстро ответила я. И поспешила добавить: — Послезавтра отпуск вместе возьмем. Пока меня не будет, отоспишься, с детьми погуляешь, вещи начнешь укладывать. С Владимиром в баре посидишь. Хоть я и против, но в отпуске имеешь право расслабиться!
Я не собиралась позволять ему напиваться с Владимиром. Это вышло само собой. Женская интуиция! Ход оказался верным. Руслан сверкнул глазами и сразу же выдал:
— Ну, раз такое дело, лети на свою конференцию!
Я вздохнула с облегчением.
Поездка в Монако подарила мне массу сильных, приятных и абсолютно новых впечатлений.
Я никогда в жизни не летала на вертолете. Но маленькое Монако не может принимать авиалайнеры! Длина стандартной взлетно-посадочной полосы в любом крупном международном аэропорту — около 3000 метров. А это всего на километр меньше протяженности сухопутной границы карликового государства! Или длины его береговой линии! Зато в Монте-Карло есть первоклассно оборудованный вертолетный аэропорт. Поэтому самолет из Шереметьево доставил нас сначала в Ниццу. А уж оттуда мы летели над чудесными пляжами Лазурного Берега до Монако на вертолете!
Я никогда не плавала в море на яхте. Но жители Монако обожают морские прогулки на легких судах. Гавани и порты княжества буквально забиты мощными дорогими катерами и роскошными яхтами. Их здесь столько, сколько не встретишь ни на одном курорте мира! Большинство судов принадлежит миллионерам и недоступно простым смертным. Но есть и такие, что сдаются в аренду. Ксавье не раз брал напрокат какую-нибудь белоснежную парусно-моторную яхту. И тогда мы совершали очередной незабываемый круиз вдоль Лазурного Берега.
Я никогда не посещала игорные дома. Но в известном на весь мир казино Монте-Карло немного посидела за рулеткой. Фортуна была ко мне равнодушна. Проигрыш, пусть и небольшой, расстроил меня. Тогда я перешла в казино гостиницы «Отель де Пари», она располагалась рядом. И там в считанные минуты отыгралась на игровых автоматах!
Мы жили в фешенебельном отеле «Метрополь Палас». Его старейшие сотрудники помнили, как в середине 60-х здесь останавливалась группа «Битлз». По утрам я блаженствовала. Заказывала в номер классический французский завтрак: круассаны с джемом и чашечку ароматного латте. Иногда разнообразила утреннюю трапезу нежными и сочными стручками пурпурной спаржевой фасоли. Ну, и еще о еде. Именно в ресторане «Метрополь Палас» я впервые в жизни отведала фуа-гра — печень специальным образом откормленного гуся, под апельсиновым соусом и с трюфелями в качестве гарнира. Что здесь долго говорить — великолепно!
После завтрака я любила пройтись по улицам утреннего Монако. Дивилась на то, как уборщики моют тротуары с мылом. Как жители высаживают цветы и кустарники на крышах домов. Восхищалась причудливой красотой Экзотического и Японского садов. Прогуливалась вдоль извилистой трассы автогонки «Формула-1». Там я купила Сереже подарок — красный комбинезон и кепку «а-ля Шумахер»…
Когда мы катались на яхте, я любовалась с моря видами Монако. Княжество расположилось на склонах южной оконечности Приморских Альп. И по ним устремлялось вверх плотным многоярусным нагромождением домов, отелей, небоскребов, дворцов. На обширном плато скалистого мыса, на высоте 60 метров над морем, раскинулся Старый город Монако-Вилль, историческая столица страны. В бинокль можно было рассмотреть древний замок правящей династии князей Гаримальди, старинный кафедральный католический собор Святого Николая, сады Святого Мартина… Поражало воображение врезанное в утес и нависшее над морем величественное здание Океанографического музея. Я побывала в нем и несколько часов бродила между огромными скелетами и муляжами допотопных морских животных, между лагунами и аквариумами с 4000 видов рыб и беспозвоночных. Смотрела на веселых морских коньков, смешных ежей, медлительных медуз, грозных акул. На скатов, осьминогов, каракатиц, креветок, крабов…
Все вечера в Монако я и мои спутники посвящали культурному отдыху. Слушали выступление Филармонического оркестра Монте-Карло в знаменитой Опере, органный концерт в Кафедральном соборе, побывали на цирковом и балетном шоу в концертном зале «Отеля де Пари», посетили Национальный музей изящных искусств.
В общем, отдых удался на славу. В Москву я вернулась полной сил и веры в то, что все в моей жизни идет как надо.
Но первый же после отпуска деловой контакт рассеял эту иллюзию.
***
— Андрей звонил, — забирая у меня в аэропорту чемодан, сказал Руслан.
Я непроизвольно насторожилась.
— Да? И чем обрадовал?
— Просил тебе передать, что он «Платону» ничего не должен.
— Бизнес по-русски! — напряженно усмехнулась я. — Иначе и быть не могло! Я знала, что этим кончится!
Андрей, разбитной и ушлый парень с простецкой физиономией, был обыкновенным оптовиком средней руки. Тогда в России из таких перекупщиков можно было собрать миллионную армию. Они не брезговали ничем. Скупали низкопробный дешевый ширпотреб с сомнительными сертификатами. Всеми правдами и неправдами обходили закон. Без зазрения совести обманывали покупателей — лишь бы всучить очередную партию хлама с максимальной торговой наценкой.
Андрей был одним из них. Правда, рядился в одежды настоящего бизнесмена. Снимал крошечное офисное помещение на Сретенке. Пытался заниматься розничной торговлей: арендовал маленький отсек в универмаге «Весна» на Новом Арбате. Но продавать дешевый мусор через магазин намного труднее, чем оптом. Так что в этом деле успехами он похвастать не мог.
Однажды товароведы «Весны» посоветовали ему приобрести на подмосковной текстильной фабрике партию шелковых блузок с атласными бантами. Товар был хорош, и цена Андрея устраивала. Но вместо того, чтобы реализовать блузки через свой магазинчик, он пришел ко мне в офис. Его интересовал «Платон» и почтовая доставка по России.
— Пусти партию блузок через Главпочтамт! — попросил он. Обращение на «вы» этот быдловатый парень не признавал. Я сразу же поняла, с кем имею дело. Поэтому спросила:
— А почему ты оптом не хочешь перепродать? Или через свой магазин?
Он замялся.
— Ну, как бы это… Хочу почту испробовать!
Я не работала с такими, как он. Во-первых, знала цену их порядочности. Во-вторых, они и рядом не стояли с моими французскими партнерами в том, что касалось масштабов реализации и качества товаров. Не знаю, почему я пошла Андрею навстречу. Может, потому, что вспомнила разговор с Робертом Стамбули в самолете? «Я считаю своим долгом помогать соотечественникам, чем могу», — сказала я тогда. Да и нарядные блузки мне понравились. «Таких в российской глубинке днем с огнем не сыщешь, — думала я. — Девушки и женщины будут рады».
— Хорошо, завози товар на склад Главпочтамта, — решилась я. — Все мои поставщики перечисляют на счет «Платона» 10 процентов от дохода. Устраивает?
— Еще бы! — осклабился он.
Как я и ожидала, через месяц от немалой партии блузок на складе ничего не осталось. Андрей получил хороший доход и был вне себя от радости. Согласно нашему уговору, перечислил на счет «Платона» деньги и тут же закупил вторую партию товара. Она разошлась еще быстрее. Стало ясно: блузки пользовались спросом.
Вот тогда я и попросила Андрея поставить их в «Элиту» и «Ордер» на реализацию. К моему удивлению, он выслушал меня без энтузиазма.
— Да зачем это надо? — с кислым видом спрашивал он. — У тебя торговля идет хорошо, у меня тоже… Чего усложнять-то?
Я его не понимала.
— Ты вместо одного канала сбыта целых три иметь будешь! Считать умеешь?!
Он долго пыхтел, крякал, чесался, отводил глаза. Но все-таки согласился. Правда, поставил товар только через два месяца. И все это время не перечислял «Платону» полагающиеся проценты. Я не торопила его с выплатами. Думала: «Он постоянно увеличивает объем поставок. Наверное, тратит все деньги на закупки. Ничего, обернется и рассчитается!»
Наконец, блузки поступили в мои магазины. А через несколько дней Руслан возмущенно кричал в моем кабинете:
— Ты с кем связалась, а?! У этого Андрея все кофты с браком! Боковые швы расползаются! У меня в зале очередь на возврат не убывает!
Я ошеломленно откинулась на спинку кресла. И начала лихорадочно разбираться в ситуации: «Так вот почему этот паршивец не торговал блузками ни оптом, ни в своем магазине! Попробовал и понял, что попался! — соображала я. — И пустил эту дрянь по городам и весям через Главпочтамт! Знал, что народ не будет связываться с почтовым возвратом! Нашим женщинам легче сесть за швейную машинку и самим швы прострочить! Они так и делали, недаром претензий не было! Он точно рассчитал! И ладно, если бы избавился от одной бракованной партии, и дело с концом! Нет, ведь продолжает торговать! Нашел золотую жилу!»
— Ах ты, сволочь!.. — пробормотала я. И вскочила с кресла: — Руслан, снимай блузки с продажи! Вернем их этому поганцу! А я сейчас на Главпочтамт пойду: со склада больше ни одной его тряпки не уйдет! Пусть забирает назад!
— Он тебе деньги должен! — угрюмо напомнил Руслан.
— Отдаст!
Я позвонила Андрею. В моем голосе звучала сталь.
— Я сняла твой бракованный товар с продаж! Забирай его из моих магазинов и Главпочтамта! И скажи спасибо, что я на тебя Госторгинспекцию не натравила!
Он сразу все понял. И, скорее всего, ждал звонка. С того самого момента, как ему пришлось отдать блузки в «Элиту» и «Ордер» на реализацию. Отказать мне было невозможно. Ведь такой отказ выглядел бы нелепостью, которую не объяснишь! Но продажа блузок в розницу вскрывала его обман, означала конец наглой аферы. Вот почему он тянул с поставкой товара в мои магазины целых два месяца!
— Оль, может, договоримся, а? — заныл он. — Из магазинов я все заберу. А с почты… Давай продолжим! От тебя убудет, что ли? Все же классно получается! Деньги идут…
— Эти грязные деньги?! — перешла я на крик. — Да как ты мог! Людей обманывал! Они и так света белого не видят, а ты!.. Как тебя земля носит?! — И снова заговорила сурово и деловито: — Так! Ты мне должен за два месяца! Забирай свою рвань и отдавай долг. Немедленно! Я ему найду применение!
— Не по-онял… — настороженно промычал Андрей. Этот недоумок растолковал мои последние слова как угрозу!
— На благотворительные цели пожертвую! Отнял деньги у бедняков, к беднякам они и вернутся! Я жду перечисления!
Этот разговор состоялся накануне моего отъезда в Монако. И вот теперь, через пять дней, Руслан встречал меня новостью о том, что Андрей отказывается платить полагающиеся мне проценты! Речь шла, в пересчете на американскую валюту, о нескольких десятках тысяч долларов США. Я не собиралась оставлять их мошеннику.
— Что делать будешь? — спросил Руслан.
Я была спокойна, как спрут в аквариуме Океанографического музея Монако.
— Делать буду не я. Поехали домой.
Руслан понял, куда дело зашло, и больше вопросов не задавал.
Дома я расцеловала детей, не спеша освободила от вещей чемодан, приготовила ужин и только после этого набрала телефонный номер Малхаза. Настало время прибегнуть к помощи «Ассоциации «XXI век».
— Козел какой этот Андрей! — удивился Малхаз, выслушав меня. — Совсем себя не жалеет! Дай мне адрес его офиса! Завтра позвоню.
За ужином я передала Руслану наш разговор. Он пил водку и был во хмелю. Поэтому в несвойственной ему манере хитро прищурился и едко спросил:
— Вот ты христианка, да? И говорила: «Иисус учит: не противься злому». А ты что делаешь? Ведь этого Андрея завтра под нож поставят!
— Никто его убивать не собирается, — ответила я. — Если упрется на своем, воля его. Это будет просто самоубийство. А насчет «не противься»… Апостол Павел разъяснял слова Христа так: «Не будь побежден злом, но побеждай зло добром». Я могу забрать у мошенника деньги, чтобы отдать их бедным. Мне кажется, это и значит победить зло добром.
— И как ты отдавать собираешься? — прищурился Руслан.
— В церковь Пимена Великого пожертвую. Там ими сумеют правильно распорядиться.
На следующий день позвонил Малхаз. Голос его звучал смущенно:
— Слушай, сестра, этот урод не хочет договариваться. К «солнцевским» побежал, они его «крышуют». Мы с ними на вечер стрелку забили.
— Это опасно? — встревожилась я.
— Да ну, ты что! — хмыкнул Малхаз. — «Солнцевские» по понятиям живут, вмиг дело уладим. Здесь вот что… На стрелку придется бойцов Ассоциации позвать. А раз другие в деле, кроме нас с Кобой, то тебе нужно будет заплатить. Ну, ты правила знаешь…
— Знаю, Малхаз. Все нормально. Удачи вам сегодня вечером!
Назавтра я встретилась со своими грузинскими «братьями» недалеко от церкви Пимена Великого. Они передали мне ровно половину той суммы, что должен был Андрей.
— Мы после стрелки с «солнцевскими» в баре сидели! — весело рассказывал Малхаз. — Так они в бешенстве были! Орали: «Мы Андрею настучим еще по башке как следует! Чтоб не лез с позорными делами!»
В церкви я после службы подошла к священнику и отдала ему деньги.
— На нужды храма, святой отец. И в помощь нищенствующим прихожанам…
***
Дорога из Москвы в Нью-Йорк была утомительной. Мы с Русланом летели прямым рейсом больше 10 часов. Как-никак между столицами США и России почти 8000 километров и несколько часовых поясов! Зато из аэропорта Кеннеди до Манхэттена, в котором было решено остановиться, мы добрались за полчаса. Сняли номер в суперсовременном отеле-небоскребе на Пятой авеню, немного отдохнули и отправились знакомиться с самым престижным районом Нью-Йорка.
В Манхэттене располагаются штаб-квартиры крупнейших корпораций, мировые финансовые центры, знаменитые музеи и памятники архитектуры. На знакомство с главными достопримечательностями американской столицы у нас ушло несколько дней.
Руслан наслаждался созерцанием высочайших небоскребов США — Крайслер-билдинг, Мет Лайф Тауэр, Уолл-стрит, 40. Рядом с ними знаменитые московские «высотки» казались детскими игрушками! Мы гуляли по кварталам Рокфеллерского центра между громадами офисных зданий, уютными живописными садиками, причудливыми фонтанами и скульптурами. На смотровой площадке 103-этажного гиганта Эмпайр-стейт-билдинг любовались великолепной панорамой Нью-Йорка. Перед нами открывали двери художественный музей Метрополитен, Музей современного искусства Соломона Гуггенхейма, Американский музей естественной истории…
Побывали мы и возле величественной Статуи Свободы на острове Либерти в 3 километрах от побережья Манхэттена. Вечерами Руслан тянул меня на Бродвей и площадь Таймс-сквер. Там нас встречали шумные и веселые толпы людей, море неоновой рекламы, ярко освещенные плакаты на стенах десятков театров, уличные музыканты и артисты. По утрам мы прогуливались по аллеям и дорожкам Центрального парка — мимо его обширных зеленых лужаек, прудов, сада Уильяма Шекспира, старинного замка Бельведер…
Но однажды мы решили выбраться из престижных кварталов Манхэттена и поехали в Гарлем. Район проживания афроамериканцев произвел на нас жуткое впечатление. Захламленные улицы, угрюмые малоэтажные строения с выбитыми стеклами, уродливые граффити на стенах. И кругом одни негры — неряшливо одетые, праздные, развязные, наглые. Мы поняли сразу: здесь могут ограбить, убить, никто не найдет! И ретировались из Гарлема чрезвычайно быстро.
В тот день я вдруг обнаружила, что на улицах Нью-Йорка не так уж много белых. Каждый второй встреченный нами американец был или негром, или китайцем, или латиноамериканцем. Большинство белых предпочитало селиться в тихих зеленых пригородах. А еще я заметила на улицах множество инвалидов-колясочников. Власти Нью-Йорка хорошо заботились о людях с ограниченными возможностями. Во многих торговых центрах, библиотеках, музеях имелись специальные пандусы, лифты, общественные туалеты для инвалидов.
Не менее тягостное впечатление, чем поездка в Гарлем, произвело на нас и посещение Брайтон-Бич, знаменитой «маленькой Одессы». В середине 70-х годов здесь стали селиться эмигранты из СССР — русскоговорящие евреи из России и Украины. Они определили стиль жизни и облик Брайтон-Бич на долгие годы. Район превратился в большой грязноватый рынок с лукавыми, жадными, нечистоплотными торгашами. После развала СССР сюда стали приезжать русские и украинцы. И не только те, что бежали от российской неустроенности и нищеты, но и успешные бизнесмены. Это постепенно преобразило район. Но тогда, в середине 90-х, он все еще оставался одесским Привозом…
Главная улица района, Брайтон-Бич авеню, тянулась под шумным метромостом. Вид она имела самый неприглядный. Ряды магазинчиков, облепленных рекламными плакатами на русском языке. Торговые палатки и развалы, крикливые зазывалы-продавцы. И, конечно, грязные тротуары, кучи мешков с мусором... Все это как две капли воды было похоже на один из блошиных рынков в Москве, которых в те времена расплодилось великое множество. Мы прошли в жилые кварталы и увидели двух-трехэтажные старые кирпичные дома, все ту же грязь и убожество. Я смотрела на сморщенные лица местных старух у подъездов, слушала отрывки их сумбурных бесед, пьяную ругань выпивох во дворах — и меня разбирала тоска. Как будто вернулась в Москву времен СССР…
В Нью-Йорке меня поразило и то, что на самых грязных и тяжелых городских работах были заняты исключительно русские. Мусорщики, дорожные строители, ремонтники, дворники, мойщики стекол... Американцы, проходя мимо, их не замечали. Впрочем, вскоре я поняла: все, что относилось к России, в Америке игнорировали. Таково было отношение к нашей стране в целом. Власти США усиленно демонстрировали: мы не замечаем эту огромную и могучую державу, которой здорово боимся. Она ничто и не достойна нашего внимания!
С этим я столкнулась там, где никак не ожидала. За пару дней до отъезда из Америки решила заказать по телефону билеты на самолет в нью-йоркском представительстве Аэрофлота. На столе в нашем номере лежали две толстые книги: Библия и международный телефонный справочник. В нем я попыталась найти нужный телефон. Но в разделе «Представительства иностранных авиакомпаний» слов «Россия» и «Аэрофлот» не оказалось. Я позвонила на ресепшен отеля:
— Дайте мне, пожалуйста, телефон службы российского Аэрофлота в Нью-Йорке!
Вежливый женский голос ответил вопросом на вопрос:
— Что такое Аэрофлот?
Я рассвирепела:
— Это крупнейшая авиакомпания моей страны! «Российские международные авиалинии»! Где я могу найти ее представительство в Нью-Йорке?!
Сотрудница ресепшена ответила без паузы:
— У нас нет сведений о такой организации.
«Тьфу на вас! — подумала я. — Позвоню в Москву, к себе в офис! Пусть секретарь узнает телефон в столичном Аэрофлоте!»
Каково же было мое удивление, когда в справочнике я не нашла ни международного телефонного кода России, ни междугородного кода Москвы! Я снова позвонила на ресепшен и закричала:
— Что у вас здесь творится?! Почему в справочнике нет кода России?! Я не могу позвонить в Москву!
— Звонки в Россию из номеров отеля запрещены, — был ответ.
Я пришла в замешательство:
— Почему?..
— Ваши соотечественники часто не оплачивают международные звонки на родину.
Мне стало стыдно и горько. Мало того, что россиян стараются не замечать в Америке по политическим соображениям. Они еще и ведут себя так, чтобы к ним относились презрительно…
— Вы можете позвонить в Россию с телефона на стойке администратора, — сказала сотрудница. — Вам придется сделать предоплату разговора.
— Сейчас приду! — зло буркнула я. И швырнула трубку.
Моя секретарь узнала: нью-йоркский офис «Аэрофлота» почему-то скрывается в недрах представительства «Международных авиалиний Украины». Кто бы мог подумать!
Путешествуя по Нью-Йорку, я не раз ловила себя на мысли: «А что если переселиться сюда? Купить дом, вести бизнес?.. В России тревожно, опасно. Неизвестно, что будет завтра». У меня вполне хватило бы средств, чтобы открыть в Нью-Йорке небольшой магазин, приобрести в пригороде земельный участок, построить коттедж.
Но после инцидента в отеле я запретила себе об этом думать.
Да, недаром говорят: «Где родился, там и пригодился». Улетая из Америки, я думала: «Вкачивать свои деньги в бюджет чужой страны?! Нет уж! Лучше я открою еще один магазин в Москве и построю коттедж в Подмосковье! А США обойдутся! Если не любят Россию, пусть целуются с неграми из Гарлема!»
***
Я вернулась домой с мыслями о покупке магазина и строительстве дома. Это были правильные мысли. За прошедший год расширение бизнеса позволило мне сделать некоторые денежные накопления. Настала пора инвестировать их. Вложение в недвижимость было достаточно прибыльным делом.
Но кое-что мешало мне сосредоточиться на воплощении этого замысла в жизнь.
Путешествия в чужие края сказались на мне самым неожиданным образом. Я еще сильнее полюбила Москву. Это был город моего детства, моей первой любви, моей судьбы. Его площади и проспекты, парки и скверы, милые сердцу Тверской бульвар, Малая и Большая Никитская, которые когда-то назывались улицами Качалова и Герцена… Все это было моим, родным, дорогим. В последние годы жизнь родной столицы исказилась уродливыми ельцинскими реформами. Но сердце мое никогда не переставало ей принадлежать. А после ревнивого знакомства с чужеземными красотами навечно прикипело к Москве. Я поняла, что нет для меня ничего милее родного города.
Я вдруг захотела вернуться в свою квартиру на Малой Никитской, жить там. Стала мечтать, как по утрам буду смотреть в окно на храм Большого Вознесения. На одинокий старый тополь возле него. На зеленый сквер с памятником Алексею Толстому. Картины, знакомые с детства… Здесь четырехлетней малышкой я гуляла с отцом. Здесь он каждую зиму заливал для меня каток — прямо напротив окон нашей квартиры, в сквере возле памятника…
После возвращения из Америки меня потянуло к родителям. Я навещала их часто, знала об их быте, самочувствии и настроении почти все. Но после месячной разлуки взглянула на отца и маму иначе, как бы со стороны. И вдруг с болью в сердце осознала: они сдают, они совсем старики!
Маме уже давно диагностировали сахарный диабет. Она каждый день делала себе инсулиновые инъекции шприцом-пистолетом. Часто болела, почти не выходила из дома. Отцу исполнилось восемьдесят. Он сгорбился, похудел, заметно ослаб. Но продолжал стойко нести службу возле любимой женщины. Ходил в магазин, в аптеку, прибирался в доме, выполнял все капризы моей мамы.
Она встретила меня тревожным известием:
— Папе стала память отказывать! Неделю назад пошел в магазин и забыл, где живет! Плутал по всему Октябрьскому полю, не мог дом найти. Хорошо, люди помогли… И вчера тоже потерялся, милиционер его привел…
«Старческое расстройство памяти. Как у тети Наташи! — с испугом подумала я. — Болезнь Альцгеймера. Она же, говорят, по наследству передается! Начинается!..» И сказала:
— Я врача привезу. Профессора, который тетю Наташу смотрел. Он поможет.
— Кто ж теперь в магазин-то ходить будет? — сокрушалась мама. — Я же совсем больная!..
Я знала, что будет ходить отец. До самой смерти будет ходить. Он такой. Поэтому попросила у мамы листок бумаги и написала на нем крупными печатными буквами: «Меня зовут Николай Харитонович Платонов. Я страдаю расстройством памяти. Иногда забываю, где находится мой дом. Помогите! Я живу по адресу: Москва, улица маршала Рыбалко…» И так далее. Отдала записку маме:
— Положи ему в карман пальто.
Во мне вдруг слилось в одно целое все, чем жила душа по приезде в Москву. Мысли о родном городе, тоска по детству, любовь к моим бедным, беспомощным, постаревшим родителям… И сразу стало понятно, что нужно делать.
— Мам, я нашу квартиру на Качалова собираюсь выкупить, — неожиданно для себя сказала я. — Буду жить там с семьей. И вас к себе возьму.
Это было гениальное решение! Что-то во мне радостно закричало: «Да! Да! Хотела инвестировать? С этого и надо начинать! Здесь все: возвращение в детство, сближение с родителями, первое удачное вложение в недвижимость! Все задачи решаются одним махом!»
— Не знаю, Оля, — покачала головой мама, — поедем ли мы. Ты хорошее дело задумала: на родное место вернуться. Но нам с отцом это уже ни к чему. Мы здесь прижились. Нам вдвоем хорошо. Не знаю…
Я погладила ее по руке.
— Ладно, мам, посмотрим.
И на следующий же день поехала в нашу бывшую квартиру. После того, как мы разменялись, в нее вселилась немолодая чета и престарелые родители одного из супругов. Это было восемь лет назад. Я надеялась, что с тех пор эти люди там и живут. И что они согласятся переехать. Мне было по силам купить для них другую, равноценную квартиру в центре Москвы.
Все оказалось не так, как я предполагала. От двух соединившихся семей остался один человек. Старики умерли. Муж и жена развелись. После этого жить вместе они не смогли, даже на просторах пятикомнатной квартиры. Женщина уехала в другой город к сыну. Единственным хозяином жилья остался ее бывший супруг. Он и поведал мне эту печальную историю. На мое предложение о переезде резко ответил:
— Мне не нужны лишние заботы!
Я попыталась продолжить беседу, найти убедительные доводы в пользу его переезда на новое место. Но встретила жесткий и обоснованный отпор:
— Послушайте, у меня есть пять комнат в центре Москвы! Это немалый капитал. Им следует распоряжаться, а не менять шило на мыло. Меня не интересует ваше предложение.
Я ушла ни с чем. Но уже не могла отказаться от своего замысла жить напротив храма Большого Вознесения, старого тополя и памятника Алексею Толстому. К моему бывшему дому вплотную примыкал точно такой же старинный каменный семиэтажный дом. Я зашла в подъезд, поднялась на второй этаж и позвонила наугад в одну из двух расположенных на нем квартир. И здесь удача мне улыбнулась. Я попала в пятикомнатную коммуналку, почти такую же, в которой прошли мое детство и юность. В ней жили три семьи. Все они мечтали о разъезде с соседями.
В течение полугода я купила три квартиры в разных районах Москвы. В конце зимы обитатели коммуналки разъехались. Жилье освободилось. Я сделала в нем основательный ремонт. А уже в середине весны вся моя семья справляла новоселье в большой и светлой квартире на Малой Никитской, бывшей улице Качалова.
Мечты сбываются!..
Родители отказались ко мне переезжать. Профессор из Научного центра психического здоровья назначил моему отцу лечение. Он почувствовал себя лучше, взбодрился.
— Все хорошо, дочка! — говорил мой папа. — Мы останемся здесь, не хотим тебе мешать. Живи спокойно, воспитывай детей. А я уж за мамой пригляжу!
 Освободившуюся трехкомнатную квартиру в 1-м Тверском-Ямском переулке мы стали сдавать в аренду. Так у моей семьи появился еще один источник дохода. И я смело продолжила осуществлять свои инвестиционные планы.
***
К тому времени моя свекровь Анна Панфиловна сумела устроиться в Воскресенске намного лучше, чем раньше. Несколько лет она жила у своих сестер и не имела ни кола ни двора. По месту жительства была зарегистрирована временно. Мы с Русланом заботились о том, чтобы она не испытывала материальных трудностей. Но отсутствие собственного жилья и постоянной регистрации угнетало Анну Панфиловну. Выхода из создавшегося положения она не видела. Зато однажды его нашли хваткие сестры свекрови Ира и Шура.
В те годы в Воскресенске высотная городская застройка соседствовала со старыми сельскими улицами. На них стояли частные деревянные дома с садами и огородами, жители ходили с ведрами к водопроводным колонкам, из-за оград раздавался лай собак, доносилось мычание коров... Вот на одной из таких улиц сестры Анны Панфиловны и нашли для нее «мужа». Это был тихий, опустившийся алкоголик. Все звали его не иначе как Витек. Жил он один в старом полуразваленном пятистенке с дырявой крышей. Дом стоял посреди обширного земельного участка, сплошь заросшего высоким бурьяном.
— Слушай сюда! — втолковывали сестры Анне Панфиловне. — Устроим фиктивный брак. Выйдешь за Витька замуж, пропишешься, станешь хозяйкой дома! Ему ничего от тебя не нужно, кроме водки. Переберешься к нему, и делай там, что хочешь! Он ничего не скажет. Тихий! Только деньги на бутылку ему давай и корми! Тебе Руслан с Ольгой помогут, справишься!
— А он согласится? — спрашивала Анна Панфиловна.
— Он уже согласен! Еще бы! Каждый алкаш мечтает, чтобы его задарма поили да кормили!
— Он такой страшный!.. — закрывала руками лицо свекровь.
— Это Витек-то страшный?! — хохотали Ира и Шура. — Да он мухи не обидит! И помрет скоро! Мужику под шестьдесят, а пьет как лошадь! Потерпи малость, будешь с землей и домом, да еще и с пропиской! Не дрейфь, Анька! Давай, устраивай свою жизнь!
Фиктивный брак состоялся. Анна Панфиловна честно ухаживала за Витьком, готовила для него обеды, обстирывала. Был он при ней, как говорится, и сыт, и пьян, и нос в табаке. Но вскоре умер, и свекровь проводила этого несчастного в последний путь, как полагается.
Став полноправной хозяйкой, Анна Панфиловна облагородила участок: очистила от бурьяна, разбила огород, посадила яблони. Летом в выходные мы всей семьей стали приезжать к ней в гости. Дети играли возле дома на травке, мы с Русланом жарили шашлык, ходили гулять на Москва-реку. В Витьковом пятистенке места хватало всем. Но жить в этой старой развалюхе было неуютно. А укреплять и обустраивать дом не имело смысла: рухлядь ремонту не подлежит.
Сам собой встал вопрос о строительстве нового дома. И назрел он как раз тогда, когда я решила вкладывать средства в недвижимость! Поэтому после новоселья на Малой Никитской мы с Русланом и свекровью стали горячо обсуждать, какой дом нам нужен.
— Большой построим, из белого кирпича, двухэтажный, с балконом и мансардной крышей! — сверкал глазами Руслан. — Кровлю нужно из финской металлочерепицы делать! Я знаю, где недорого купить!
Мне нравилось то, что он говорил.
— На Главпочтамте, во дворе, лежат никому не нужные старинные кованые перила. Очень красивые! — вступала я в разговор. — Я их вывезу, на балкон установим! Газ и водопровод проведем. Газон возле дома разобьем, большой надувной бассейн купим! Будет не загородный участок, а зона отдыха!
— Ах, неужели все это возможно?! — восторженно ужасалась свекровь.
— Да, Анна Панфиловна! — твердо отвечала я.
В конце мая строители уже заливали фундамент. А еще через год капитальные работы были завершены. За Витьковой развалюхой вырос солидный двухэтажный кирпичный дом с балконом и высокой мансардой.
— Этим летом рабочие отделку завершат, — говорила я Анне Панфиловне. — Тогда всю мебель из квартиры тети Наташи сюда перевезем. Еще постельное белье, покрывала, ковры. Она покупала, да не использовала, так и лежат новые… В общем, начнем обустраивать ваш дом!
Свекровь была счастлива.
А я думала: «Все это хорошо. Но все-таки и земля здесь не моя, и собственность на дом совместная. А мне нужна такая загородная недвижимость, чтобы принадлежала мне одной! Только тогда можно свободно ею распоряжаться. Буду строить свой дом в Подмосковье!»
В течение целого года мне приходилось оставлять «про запас» значительные средства. Возведение дома для Анны Панфиловны было делом незнакомым. Мне казалось, что оно чревато непредвиденными расходами. Но теперь я могла, наконец, пустить замороженные деньги в дело.
Надо было бы в первую очередь приобрести магазин. Но идея еще одного строительства, уже только «для себя», полностью меня захватила. «Ладно! — решила я. — Покупку оставлю на потом! Пусть это будет последним пунктом в списке моих инвестиций!» И стала думать о возведении дома.
Очень скоро я поняла: нельзя подходить к своему проекту с мерками строительства жилья в Воскресенске. Не тот размах, не та эстетика, не те критерии оценки качества и комфорта… Стандартная постройка на сравнительно небольшом земельном участке в десятках километров от Москвы меня не устраивала. Этот вариант годился для дачного отдыха. А я замыслила создать что-то типа загородной семейной резиденции. И поэтому требования к проекту у меня были такие.
Месторасположение — элитный поселок в ближнем Подмосковье. Не в 80 км от Москвы, а в зеленой зоне недалеко от МКАД. Земля — не 6 или 12 соток, а гектар благоустроенной территории с регулярным садом. Дом — двухэтажный особняк, выстроенный в стиле русского классицизма. На улицах моего детства преобладали здания именно в этом стиле. Так отстраивался центр столицы после пожара 1812 года, таким он сохранился и ныне. Я хотела воспроизвести в облике своего загородного дома дыхание старой Москвы — для себя, для детей.
В то время администрация Одинцовского района Подмосковья стала продавать землю под жилищную застройку частным лицам. Предлагаемые участки площадью 25 соток находились в поселке Ромашково, на краю довольно большого Ромашковского леса. Место было живописное, всего в 4 километрах от МКАД, в 10 минутах езды на автомобиле до Можайского или Рублевского шоссе. Поэтому участки стоили очень дорого и пользовались спросом только у московской элиты. На них начали «отстраиваться» высокопоставленные чиновники, депутаты Госдумы, крупные бизнесмены, известные артисты.
«То, что надо! — оценила я. — Элитный поселок рядом с Москвой!» И, отбросив любые сомнения, купила 4 граничащих друг с другом участка в Ромашково. Задуманное приобретение гектара подмосковной земли состоялось!
За возведение особняка взялась крупная московская строительная компания. Три года назад она проводила реконструкцию цеха Главпочтамта под «Элиту» и зарекомендовала себя с самой лучшей стороны. На переговорах с подрядчиками я заявила:
— Стандартные варианты загородных домов не предлагайте! Нужна разработка авторского проекта. Найдите мне талантливого архитектора. Он должен знать язык русского классицизма. Именно в таком стиле я собираюсь построить особняк! И буду работать над проектом вместе с вашим человеком!
Строители оживились.
— С нами сотрудничает очень грамотный специалист! — услышала я от них. — Архитектор самого высокого уровня с огромным опытом работы! Мы по его проектам построили несколько красивейших загородных домов для известных людей! Человек ответственный: сопровождает строительство на всех этапах. Дает консультации по оформлению интерьера под стать архитектурному стилю! Мы вас познакомим!
Ну, что ж! И эта проблема была решена. Встречу с архитектором мне обещали устроить через неделю. И тогда я занялась последним пунктом своего инвестиционного плана.
***
Я давно решила: мне нужен магазин на оживленной улице в центре Москвы. Естественно, он не мог быть большим, такой стоил бы баснословных денег. Выбор подходящих торговых помещений оказался невелик. По существу, моим требованиям отвечал только один магазин — «Галантерея» на Пятницкой улице. Он размещался в старинном трехэтажном здании вблизи набережной Обводного канала, в километре от Кремля и в пяти минутах ходьбы от станции метро «Новокузнецкая». Место бойкое, людской поток не иссякал там в течение всего дня.
Владельцем «Галантереи» был плотный господин с бабьим лицом и заплывшими жиром глазками. Звали его Аркадий Иванович. При встрече со мной он первым делом объявил:
— Вы не единственный покупатель! Есть еще претенденты. — И хитро усмехнулся: — Желающих много, да мало кто решится приобрести мою «Галантерею»!
— Почему? — удивилась я. — Цену вы, конечно, заломили аховую. Но меня она устраивает!
— Подождите! — лукаво улыбался он. — Не зарекайтесь!
— Аукцион будете проводить?
— О, нет! Цена фиксирована! Но потягаться с соперниками вам в кое-чем придется!
Этот человек вел себя так, будто продажа магазина была для него делом необязательным. Он смотрел на нее как на забавную игру. «Потягаться…» Что это значит?
Аркадия Ивановича я как-то видела на одном из ресторанных приемов Стамбули. А значит, этот человек был состоятельным бизнесменом и, скорее всего, находился под крылышком «Ассоциации «XXI век». Я навела о нем справки. В конце 80-х годов он был директором «Галантереи». Как только разрешили акционирование предприятий, превратил магазин в ЗАО. Как положено, раздал акции своим сотрудникам. Потом постепенно, действуя всеми правдами и неправдами, выкупил у них ценные бумаги и стал единовластным хозяином магазина. С тех пор резко пошел в гору и вырос до владельца солидного банка. В московской бизнес-среде к нему относились настороженно. Дела он вел широко, но некоторые из них попахивали криминалом…
«Серьезный тип, — думала я. — С другой стороны, если он банкир, то продажа «Галантереи» для него мало что значит. Вот и забавляется с клиентами. Игру какую-то придумал… Но какую?»
Ответ я получила в тот день, когда Аркадий Иванович собрал всех потенциальных покупателей магазина в своем банке. Их вместе со мной оказалось четверо. «Три конкурента! — тревожилась я. — Как начнут торговаться, вздернут цену до облаков, и все!» А мне очень хотелось купить этот магазин!
— Дорогие друзья! — с шутовским выражением на лице обратился к нам Аркадий Иванович. — Желающих приобрести «Галантерею», как мы с вами видим, предостаточно. Все вы имеете на это равные права и возможности. Торга между вами я допустить не могу. Совесть не позволяет мне брать за этот объект недвижимости сумму больше той, что назначена. Поэтому я ставлю вам всего лишь одно условие. Право на приобретение магазина получает тот, кто перед сделкой положит всю сумму денег на покупку в депозитарную ячейку моего банка! При этом алгоритм взаиморасчетов будет такой…
Он говорил, и я начинала понимать, какую игру затеял этот… Мошенник? Или шутник?..
Я знала общепринятую схему проведения платежей в сделках с недвижимостью. Перед заключением договора купли-продажи покупатель демонстрировал продавцу деньги. И при нем помещал всю сумму в арендованную депозитарную ячейку, то есть индивидуальный сейф, какого-либо банка. После регистрации договора у нотариуса отдавал продавцу ключ от хранилища.
Аркадий Иванович предлагал другую схему.
— Мне не нужно показывать деньги перед их размещением в депозитарной ячейке, — говорил он. — Я вам поверю на слово. Но у нотариуса все экземпляры договора возьму на время себе. Мы с покупателем поедем в мой банк. Он откроет ячейку, рассчитается со мной и получит свой договор! Все просто!
Этот вариант взаиморасчетов лишал покупателя каких-либо гарантий благополучного завершения сделки. И вот почему. Банк не проверял и не фиксировал документально содержимое индивидуальных сейфов. И принадлежал он продавцу. Поэтому события могли развиваться по следующему сценарию.
Покупатель помещает деньги в депозитарную ячейку и едет с продавцом к нотариусу. Сотрудники банка, действующие с его владельцем заодно, опустошают ее. Ведь они наверняка имеют дубликаты ключей от всех индивидуальных сейфов! Аркадий Иванович с покупателем возвращаются из нотариальной конторы в банк. Покупатель открывает ячейку. Оба видят, что она пуста. И банкир тут же рвет все экземпляры договора!
Сделка расторгнута. Но фокус в том, что деньги за «Галантерею» перешли в руки Аркадия Ивановича! И магазин остался у него!
При таком исходе покупатель ничем не мог доказать факт вложения денег в ячейку. Государство его защитить не могло. Ему оставалось только обращаться за помощью к криминальным структурам. Но и «крыша» здесь была бессильна! В любой «разборке по понятиям» нужны доказательства! Так что Аркадий Иванович мог не волноваться ни за жизнь, ни за репутацию.
Оценив риски, мои конкуренты заворочались в креслах, возмущенно забормотали. Я их не слушала, и так все было ясно. Следовало встать и уйти. Но что-то меня удерживало.
«Ну и подлец этот банкир… Чего он хочет? — размышляла я. — Чтобы мы сыграли в русскую рулетку? Черт знает, что у него на уме! Потешается он над нами или действительно собирается ограбить? А может, рискнуть? Но если он провернет со мной свою аферу… В Ассоциации мне поверят только Малхаз и Коба. Они ничего не решают… Неужели придется отказываться от сделки?»
И тут я посмотрела в заплывшие жиром глазки банкира. Они масляно блестели и смеялись. Но ничего, кроме веселья и нечистого удовлетворения, я в них не увидела. Аркадий Иванович откровенно забавлялся. Не было в его глазах ни напряжения, ни ожидания, ни корысти, ни хитрости!
«Боже мой, — подумала я, — сколько же дураков с погремушками ходят по белу свету и издеваются над людьми! Идиот!»
Мои конкуренты вставали с кресел и один за другим покидали кабинет. Я не сдвинулась с места. А когда мы с Аркадием Ивановичем остались вдвоем, сказала:
— Я согласна на ваши условия.
***
Покупка магазина прошла как по маслу. Я уходила из банка Аркадия Ивановича, сжимая в руках договор купли-продажи «Галантереи», и улыбалась. Все мои инвестиционные планы воплотились в жизнь! А то, что я поставила на кон огромную сумму денег, полагаясь только на интуицию… Об этом думать не хотелось. Можно ли было так рисковать? Этого мне никто сказать не мог. И осудить меня тоже никто не имел права. Победителей не судят!
Теперь я управляла тремя магазинами, владела объектом коммерческой недвижимости и двумя квартирами в центре Москвы. А также была совладельцем большого благоустроенного дома в Подмосковье и собиралась строить семейный особняк на своей земле возле МКАД.
«Мистер
Твистер,
Бывший министр,
Мистер
Твистер,
Миллионер,
— вертелся в голове детский стишок любимого мной Маршака.
— Владелец заводов,
Газет, пароходов
Входит в гостиницу
«Англетер»…»
Это было летом 1997 года. Страна на всех парах двигалась к двойному дефолту. А поезд Судьбы нес меня к краху бизнеса, распаду семьи, смерти родителей...
Наступала пора жестоких, злосчастных перемен.