"Сердце мира" часть четвёртая

[Скрыть] Регистрационный номер 0276594 выдан для произведения: ЧАСТЬ  №  4.   «Блудные  острова»
Глава  1.
«Остров  Сейбл… Вечно  окутанный  туманами, овеянный  морскими  легендами. Сейбл  без   на-тяжки  можно  назвать  самым  таинственным  и  самым  и  самым  коварным  островом  из  всех, когда  либо  виденных  людьми. На  протяжении   почти   пяти  столетий  вселял  он  страх  и  ужас  в  сердца  мореплавателей  и, наконец  снискал  себе  в  истории  столь  мрачную  славу, что  его  стали  называть  «островом  караблекрушений», «смертоносной  саблей», «островом  тысяч  по-гибших  кораблей», просто «островом  призраком». Пожалуй  самое  удивительное  то, что  Сейбл   всё  время  движется. Это  кочующий  остров, беспрестанно  меняющий  свои  размеры, конфигу-рацию  и  географические  координаты. Сейбл  расположен  в  110  милях  к  юго-востоку  от  Голи-факса, близ  материковой  отмели, как  раз  в  том  месте, где  тёплый  Гольфстрим  встречается  с  холодным  Лабрадорским  течением. Это  и  привело  к  образованию  гигантской  отмели  из  пес-ка, гальки  и  раковин, которая  когда-то  простиралась  в  виде  серпа  до  мыса  Код. Геологи  счи-тают, что  Сейбл,- не  что  иное  как  выступившая  из-под  воды  вершина   этого  серпа. Западная  оконечность  острова  под  непрерывным  действием  течений  и  волн  Атлантики  постепенно  размывается  и  исчезает, а  восточная, наоборот, намывается  и  увеличивается… Остров, таким  образом, непрерывно   перемещается  на  восток, постепенно  удаляясь  от  берегов  Нового  Света  со  скоростью  1/8  мили  в  год.  Вполне  здравомыслящие  учёные, уже  с  19  века,  считают, что  раз  остров  удаляется  от  берега  в  сторону  большей  глубины, то  он  должен   исчезнуть   с  по-верхности  океана  в  течении  всего  нескольких  десятков  лет. Однако  этого  не  произошло  до  сих  пор, скорее  наоборот, - по  ставнению  с  прошлыми  столетиями, Сейбл  только  увеличива-ется  в  размерах. Главная  опасность, которая  подстерегает  у  Сейбла  моряков,- это  зыбучие  пески  его  отмели. Это  своего  рода  «трясина  океана», которую  можно  наблюдать  лишь  на  Гудвинских  песках   и  близ  мыса  Гаттераса. Пески  коварного  острова  буквально  поглощают  корабли, попавшие  в  их  объятия… Достоверно  известно, что  оказавшиеся  на  отмелях  Сейбла   параходы  водоизмещением  5000 тонн, длиной  100-120  метров  полностью  исчезали  с  глаз  в  течении  нескольких  месяцев. Моряки  окрестили  этот  остров «пожирателем  кораблей»…. Причины, по  которым  суда  оказывались  у  берегов  опасного  острова  были  разные: одни  ко-рабли  наткнулись   на  него, заблудившись  в  тумане, других  вынесло  на  его  отмели  течение. Третьи  не  заметили  его  в  плене  дождя  и, наконец, большая  часть  кораблей  нашла  здесь  своё  последнее  пристанище  после  шторма. Иногда, особенно  после  сильных  и  длительных  штормов, песчаные  отмели  и  дюны  островав, переместившись  под  действием  океанских  волн, открывают  человеческому  взору  останки  кораблей, исчезнувшие  столетия  назад… Первыми  поселенцами  Сейбла  были  потерпевшие  кораблекрушение… Трагедия  попавших  на  Сейбл  моряков  усугублялась  тем, что  им  неокуда  было  ждать  помощи: корабли  избегали  подходить  к  страшному  острову, даже  когда  видели  над  ним  дым  сигнальных  костров. На  что  они  могли  рассчитывать? На  очередную  трагедию, на  то, что  очередное  караблекрушение  принесёт  им  в  своих  облоиках  предметы  первой  необходимости?.. В  летописи  караблекруше-ний  зарегестрировано  всего  восемь  судов, которым  удалось  выбраться  из  цепких  объятий  Сейбла  и  избежать  гибели…Первое  значение  слова  Сейбл  в  английском  языке -  соболь, вто-рое – «чёрный, мрачный, печальный, страшный» По  французски  слово «сейбл» означает – песок» ( Лев  Скрябин. «Тайны  морских  катостроф»).
…Сухой  кашель  Натали  прервал  чтение  Фрэнка,  он  отбросил  книгу  в  сторону  и  приподнял  бережно  её  голову  вместе  с  подушкой. Когда  она  отдышалась, он  спросил  немного  виновато: «Прости, я  не  привык  развлекать  как   полагается  больных. Всё  шло  нормально, пока  я  не  до-шёл  до  этого  мрачного  места, ты  даже  смогла  задремать…» - «Ничего  всё  замечательно. Это  место  заинтересовало  меня  настолько, что   позволило  удержать  сознание   бодрстующим  и  не  провалисься  в  очередное  забытьё.Ты  знаешь, между  Энгельсом  и  Саратовым,под  мостом, не  так  уж  давно  был  такой  же,похожий  на  саблю,перемещающийся  по  течению  реки, песчаный остров.Где  он  находится  сейчас - точно  уже  никто  сказать  не  может.Одни  говорят,что   видели  его  несколько  лет  назад  под  Волгоградом, другие  утверждают, что  он  уже  давно  растворился  в  песках  прикаспийской  низменности. По-видимому, он  имеет  свойство  исчезать  и  появляться  снова  в  самых  неожиданных  местах,следуя  совер-шенно  непонятной  человеку  логике. Какой-то  немецкий  профессор  утверждает, что  подобные  острова  это - особая  геологическая  форма  разумной  жизни, со  своими,крайне  замедленными  гомеостатическими  ритмами.Vita  mota  constat (лат.: «жэизнь  подвижная  и  стабильная»)».- « Ты  не  должна  так  много  говорить. Прошу  тебя,побереги  силы.» - Он  прикоснулся  ладонью  к  её  влажному,горячечному  лбу. «Температу-ра , вроде  немного  спала», - они  улыбнулись  друг  другу  с  явным  облегчением. «Потерпи  ещё  немного, через  полчаса  меня  сменит  Аташе, уж  он-то   умеет  развлекать  тебя  по-настоящему.  Чего  стоит  хотя  бы  очаровательная  экзотика  африканских  сказок. К  тому  же  он  обещал  при-нести  снадобья  от  твоей  послеродовой  меланхолии  и  через  пару  дней  ты  снова  будешь  в  порядке. Пойми  одно,- в  этих  условиях   младенец   всё  равно  не  смог  бы  выжить». Лицо  На-тали  стало  каменно  неподвижным, блеснувшие  было  в  глазах  бодрые  огоньки  потухли: «Я  знаю, я  знаю  это  как  никто  другой…» - здавленно  прошептала  она  и  отвернулась, едва  удер-живая  слёзы,лицом  к  стене.Фрэнк, не  пытаясь  ничего  больше  сказать, гладил  её  молча  по  су-дорожно  вздрагивающему  время от  времени  плечу  и,не  отрываясь,глядел  в  глубину  комна-ты, которую, казалось, стала  наполнять  упруго  натянувшаяся   грязно-жёлтая   сеть-пелена. Пер-спектива  стала  медленно  распадаться  на  рваные,нессиметричные   части,грани  предметов   не-естественно  вытянулись  и   исказились,отношение  близко-дальше   потеряло  смысл. Вся  эта  расплющиваящаяся   фантасмогория  пространства  стала  настолько   хрупкой  и  перенапряжен-ной , что  оставалось  лишь  ткнуть  в  растянутый  на  пределе  разрыва  объём   и  оно  с  глухим, коротким  хлопком    порвётся, лопнет  и  от  точки, где  только-что  находился  палец  пойдут  кри-вые, множащиеся  по  радиусам  трещины,а  ещё  через  миг   всё  вокруг,с  лёгким  звоном  осы-пется  вниз  множеством  прозрачных  стеклистых  осколков  мира, тотчас   истаивающих   и  проса-чивающихся  в  микроскопические  трещины  внутрь  Земли,чтобы  опять,незаметно  для  человека   выйти  тошнотворными  пузырями  ENS   PERFECTUM  в  каком-нибудь   другом  месте( прим.: «ens  perfectum» - лат.: «совершенное  Сущее», важнейший  постулат  Канта  о  совершщенстве  сущест-вующего  мира) . .. Из  состояния  оцепенения  Фрэнка  вывел  звонок  в  дверь . «Странно…Моя  смена  ещё  не  кончилась…К  тому  же  в  привычках  Аташе  всегда  слегка  опаздывать  с  прихо-дом» . Но  открыв  дверь  он  увидел  на  пороге  робко  улыбающегося   Митрофана  с  баночкой   клубничного   варенья: «Вот, из  моих  давних  запасов. Для  больной. Можно  её  повидать?». – «Конечно, дружище, она  будет  очень  рада. Не  пойму, когда  вы  успели  с  ней  так  близко  под-ружиться. Даже   умершего  младенца  она  доверила  похоронить  тебе, а  не  кому-то  из  нас» -Френк   посторонился, уступая  дорогу  в  комнату  Натали,радуясь, что  оставшиеся, двадцать  ми-нут  своей  смены   проведёт   в  компании  друга. Натали, поддаваясь  настойчивым  уговорам,без  особого  аппетита  проглотила  пару  ложек  и  почти  сразу  же  погрузилась  в  глубокий, спокой-ный  сон, не  выпуская  из белезненно-тонких  ладоней   огромной, странно  скрюченой  руки  Мит-рофана, с  разноцветными  следами  краски  на  потрескавшейся  коже  пальцев… То  ли  чудесное  варенье  на  неё  так  подействовало, то  ли  ещё  что. Пытаясь  удержать,засобиравшегося  было  уходить,друга  ещё  хоть  на  пять  минут  Фрэнк  рассказал  Митрофану  о  только  что  пережитом   ощущении  лопающихся  пузырей   пространства-Esse.  Его  друг  на  минуту  задумался, а  затем  произнёс  полушёпотом, боясь  побеспокоить   спящую: «Поверь  мне-это  очень  редкие, но  чрез-вычайно  многообещающие  переживания. Внутри  тебя  что-то   происходит, какая-то   трансфор-мация  сознания.Словно  куколка, готовится  сбросить  кокон  и  вот-вот  превратиться  в  бабочку» - «Но  что  всё  это  может  значить, хотя  бы  ориентировочно?» - встревожился  Фрэнк. На  мгнове-нье  Митрофан  замялся, как-бы   восстанавливая  в  памяти  что-то  почти  забытое,но  тут  же  про-должил  раздумчиво: «Тебя  никогда  не  удивляло  упорное  игнорирование  принципа   реально-сти  в  древнерускоой  живописи?..Мне  кажется  те  стародавние  иконописцы  всю  жизнь  прожи-ли  вне  непрерывно  рассыпающихся   перед   их  глазами  мировых   пузырях.Если   для  таких,как  Дали  или  Мунк,искорёженное  пространс тво-Esse  было  всего  лишь  мудрёной  игрой  или  крат-косрочными  истериками-разрывами, иконописцы  всерьёз  пытались  вжиться  в  эти  вынесенные  из  скобок  обыденного,миры. Для  них  искуство  с  нарушенным  принципом  правдоподобия,яв-лялось  лишь  отголоском   уже  привычной  им  формы  существования.Посмотри-ка  на  древние  иконы  и  сквозь призму  их  строгой,аскетической  эстетики,ты  поймёшь ,какими  невозможнос-тями  и  нелепицами  бывает  живо  такое  загадочное  существо,как  человек.Вместо  правильной  пространственной  перспективы - перспектива  обратная,ложная . Запомни, это  была  не  просто  художественная  фантазия, а  самая,что  ни  на  есть  жизнь,которую  тогда  не  отделяли  от  искус-тва,то  бишь,религии. Приглядись   к  этим, не  от  мира  сего, шедеврам!То  что  дальше  и  выше, по  каким-то  непонятным  нам  законам   выходило   больше  того  что  ближе  и  ниже. Мало  того  у  этой  извращённой  перспективы  часто  бывает  сразу  насколько  центров  и  несколько  гори-зонтов: у  одного  горизонта  линии  сходятся, пейзаж  втягивается,а  у  другого  расходятся  и восп-риятие  зрителя,как  бы  выталкивается  из  картины,вместе  с  соответсвующими  частями  пейза-жа. По  всем  этим  причинам  на  иконе  бывают  изображены  такие  части  и  поверхности, кото-рые  не  могли  быть  видны. Так  при  нормальности  луча  зрения  к  фасаду  изображаемых  зда-ний, у  них  бывают  показаны  совместно  сразу  две  боковые  стены, у  лежащего  перед  святым  евангелия  видны  сразу  три  или  даже  все  четыре  обреза.У  святого  Прохора, пишущего  под   диктовку   Иоанна  Богослова  одновременно  показаны  спина  и  грудь.Тщательно  прочерчен-ные   золотой  краской  линии  раздела  одноцветных  массивов   сознательно  обращают  твоё внимание  на  то,что  не соответствует  ничему  зримому(для  нас,но, возможно, не  для  тех, кто  рисует),выражают  скрытую  метафизическую  конструкцию  предмета, линии  потенциальных   разломов  и  разрывов. По  каким-то   крайне  важным  для  художника  причинам (закон  соблю-дения  иррационального  натурализма) обойтись  без  этого, изнутри-видимого, выходит  нельзя… Ладно, смотрим  дальшле…Тень  и  свет  ложатся  в  самых, казалось  бы  неподходящих  местах. Там  много  ещё  чего,более  тонко  или  грубо  зашифрованного, что  нашим  современным  сюр-реалистом  и  прочим  алхимикам  от  исскуства  ещё  и  не  мерещилось. Какая-то  сверхреальная, то  ли  абсурдно  пртиворечивая, то  ли  слишком  сложная, непривычная  для  нас  Вселенная. Но, ведь  это  и  есть  самое  откровенное, лишённое  навязанных , технически  выверенных  деко-раций,приближение   к  истинной  сущности  вещей, такой  какая  она  есть, без  привнесения  на-ших  рационализирующих  всё  подряд  связок» -Фрэнк  всеми  силами  пытался  сдержать  своё  возмущение: «Да  с  чего  же  ты  взял, что  она, эта  сущность  вещей  именно  такая  неправдопо-добно-непривычная  на  самом  деле? Какая-то  убогая  антигегелевщина!»  Митрофан  удручённо  вздохнул  в  ответ, без  всякой  обиды: «А  кто  приучил  нас  к  этому «ленивому»  или  самоуспо-каивающему  взгляду(а  вдруг    сущность  вещей  не  так  блага, как  хочется  думать?), кто  за  тебя   решил, с  чего  ты  взял  что  мир  такой  каким  его  научили  нас  видеть  всякие  упёртые  бодре-цы,типа  Декарта  или  академика  Лихачёва, а  не  такой, каким  представляли  его  древнерусские  иконописцы  или  дети, ещё  не  отвыкшие  глядеть, в  отличие  от  нас, взрослых, в  глубь  реально-сти, а  не  судить  о  ней  скользя  по  её,отъутюженной  нами  же,  поверхности?  Кто  сказал, что  та  «правильно-непротиворечивыая»   видимость  к  которой  приучали  нас  со  времён  Ренессан-са  так  уж  безусловна, кто  сказал, что  она  вообще  хоть  что-то  значит  по  сравнению  с  теми  потаёнными  её  сторонами, видения  которых  мы  лишились  благодаря  тупой   зацикленности  на  штамповке  бесконечных  натуралистически-ваыверенных  подобий  общеобязательной  карти-ны   мира. Ведь  всё  равно  на  плоскости  мы  отобразим  лишь  упрощённый  символ  трёхмерно-го  предмета  и  никогда  его  точного  соответствия  не  получим. А  ведь  мы   может  изображать  только  на  плоскости, в  прямом  и  переносном  смысле. Мы  не  способны  рисовать  объёмными  красками, мыслить  объёмными  конструкциями( одномерность   причинно-следственной  цепоч-ки).Что  мы  можем  знать  о  всамделешнем  мире, обладая  столь  ущербными  способностями? Мы  опытные  рыбаки, но  ловим  сетью  со  слишком  большими  ячейками  в  которую  отродясь  не  попадало  ничего,кроме  ошмётьев  мёртвых  водорослей   и  прочего  мусора, который  мы  склонны  считать  самой  настоящей  рыбой  смысла (прим.: намёк  на  символ  глубинного, сак-рального   христианства). Поэтому,по-большому  счёту  нам  всё-равно  где  ловить,-хоть  в  Море, хоть  в  собственной  ванной.Каковы  реальные  трофеи  этой   ловли  собственных  иллюзий? Мы  умудрились  утонуть  в  пене  пустых  представлений, считая,что  это  и  есть  самое  настоящее  Дело. Вот  Дюрер  деловито  начинает  в  своих  наставлениях : «Если  ты  хочешь  писать  картины  настолько  рельефно, чтобы  само  зрение  могло  быть  обмануто…» но, собственно, зачем ? За-чем  всего  лишь  множить  пустые  подобия  подобий…Какое  в  этом  достоинство? Думаешь   просто  так  самые  великие  живописцы  мира  продолжали  всегда  нарушать  законы  перспек-тивы?  Включая  самого  Дюрера  с  его  лучшим  произведением, выполненном  вопреки  его  же   глупым, слишком   натуралистическим,правилам.(«Четыре  апостола» . Использовалась   обратная  перспектива).  По  подсчётам  Ф.Боссюэ  у  Веронезе  в  «Браке  в  Кане»  целых  семь  фокусов  зре-ния  и  аж  пять  горизонтов. Посмотри  на  «нарушенное  пространство»  «Синкстинской  Капеллы»  Микеланжело  или  рафаэлевского «Видения  Иезекеиля»  и  сравни  эти  убедительнейшие  ше-девры  с   перспективной  упорядоченностью  картины  Тинторетто( «Апостол  Марк  освобождает  раба  от  мученической  смерти»), где  небесное  явление  кажется  нелепо  зависшей   телесной  массой, готовой  вот-вот  грузно  брякнуться  на  головы  свидетелей  чуда.Так  как  же  она  всё-таки  выглядит  на  самом  деле  эта  настоящая  реальность, если  для  её  убедительного   вопло-щения, даже  на  плоскости,всё-равно  нужно  неарушать  законы  перспективы  и  симметрии?» - Митрофан,обеспокоенный   нарастающим   жаром  своего  монолога,посмотрел  на  постель  На-тали,всё  так  же  безмятежно  продолжающей  спать, вцепившись  в  его  руку,и  продолжил, неп-роизвольно-оценивающим   взглядом   художника  осматривая  неровную  плоскость  потолка  спальни: «Древнерусские, да  и  вообще  все  раннесредневековые  живоописцы , отсекая  внеш-нее, как  лишнее, запечатлевали  главное – вибрацию  мировой  нервной  ткани, дыхание  непро-явленной   стороны   Вселенной  --  ощущая  себя  крохотной  пульсирующей  частичкой   Целого, мазком  никогда  не  просыхающей  краски-энтилехии  на  Божественном  полотне. Средневеко-вый  реализм  абсолютно  противопоставлен  тому, что  мы  понимаем  под  реализмом  сегодня!. Я  помню, как   в  Сергиевом  Пасаде, видел  икону  Спаса  Вседержителя (Лаврская  ризница). Это  была  самая  впечатляющая  реальность  вопреки  всем  законам  земной  декоративной  геомет-рии  и  дьявольской  лжи  золотого  сечения.Казалось  бы  полная  неудача.Голова   образа  отвёр-нута  вправо, но  с  правой  же  стороны  имеет  дополнительную  плоскость, причём  ракурс  левой  стороны  носа  меньше  правого. Плоскость  носа  настолько  явно  повёрнута  в  сторону, а  поверх-ности  темени  и  висков  развёрнуты,что  могли  бы  без  затруднения  забраковать  такую  «дефек-тивную» икону, если  бы – вопреки  её  «неправильности» -- не  изумительная  выразительность  и  полнота  её. Тут  же  стояла  и  другая  икона, написанная  по  всем   школьным  нормативам, но  в  сравнении  с  первой  она  выглядела   жалко. Всем, приглядывающемся  и,по-настоящему ,пони-мающим  иконы  приходит  в  головы  мысль  о «неслучайности»  отступлений  от  правил  натура-листического  подобия  и  перспективы . Проще  говоря  они  мешают  сосредотачиваться  на  глав-ном,  искушая  и  художника  и  зрителя  Декоративной   Пустышкой, Пузырями  Множащихся  Гео-метрических  иллюзий,внутри  которых   люди  перекатываеются  по  свету,как  в  неудобном   ко-коне , пока  в  минуты  безумия  или  отчаяния  не  поймут, наконец,насколько  на  самом  деле  он  противоестественен , нелеп   и  хрупок. Ткни  в  него  в  этот  момент   кистью, то  бишь  пальцем  и  он  рассыпется, мелькнёт  на  миг  перед  глазами  скрываемая   за  ним реальность , и  тут  же  те-бя  снова  накроет   с  макушкой   Очередной  Пузырь  Земли. Мы  к  этим  пузырям(схемам   созна-ния)к  сожалению  привыкли, как  черепаха  к  панцирю, ищем  их  сами, как  рак-отшельник  но-вую  раковину. Не  можем  жить  уже  без  этих  Канто-Декарто-Эвклидовых  подпорок . Пока  ещё  не  можем, как  куколка  бабочки,  не  переросшая   свой  кокон, не  ставшая  зрелым, настоящим  существом. Вспоминается, вроде  у  Ходасевича:
 «Вон  ту  прозрачную, но  прочную  плеву                                                                                                          не  прободать  крылом  остроугольным,                                                                                                                                     не  выпорхнуть  туда, за  синеву,                                                                                                                              ни  птичьим  крылышком, ни  сердцем  подневольным.
Пока  вся  кровь  не  выступит  из  пор,                                                                                                               пока  не  выплачешь  земные  очи -                                                                                                                                  не  станешь  духом. Жди, смотря  в  упор,                                                                                                            как  брызжет  свет, не  застилая  очи.                                                                      
 А  ведь  не  только  первобытные  народы, не  только  дети, а  целые  цивилизации  прошлого : средневековая  Европа  до  Джотто; Рублёв  и  византийцы  когда-то  обходились  вообще  без  этого  «кокона», с  самого  рожденья  жили  по-настоящему  открытой, жизнью  духа,свободной  от  всяких  нормативных   условностей  и  рисовали  как  жили, то  есть  кое-как, по  наитию. Почему  теперешний  человек  должен  проходить  свой  генезис  по  абсурдным  для  него  законам  насе-комого  или ,ДЛЯ  БОЛЕЕ  ТОНКОГО  ПОНИМАНИЯ, - ЗМЕИНОГО  ЯЙЦА? Не  знаю, может  быть  она  знает?».  Митрофан  кивнул  в  стону  спящей  Натали. Фрэнк  с  нескрываемым   удивлением  пос-мотрел  в  потускневшие   глаза  своего  друга: «Ты  имеешь  в  виду  её  увлечение  знтомологией?  Я  уже  и  забыл, когда  последний  раз  она  показывала  нам  свою  коллекцию. Там,на  чердаке, наверное  уже  сантиметровый  слой  пыли, надо  бы  туда  сходить  до  её  выздоровления, навес-ти  кое-какой  порядок…» И  через  некоторую  паузу: «Однако, ты  меня  просто  ошарашил! Как  удавалось  тебе  скрывать  всё  это  время   художническую  сторону  своей  натуры!?. Мне-то  каза-лось, что  я  узнал  тебя  достаточно  полно  за  это  время.Боюсь  подумать,какие  сюрпризы  в  дальнейшем  принесёт  мне  знакомство  с  тобой».В  комнате,вдруг,стало  как-то  гнетуще-неуют-но. Митрофан  понизил  голос  до  еле  слышного  бормотания, отводя,почему-то ,взгляд  в  сторо-ну  от  своего  друга: «У  каждого  человека  должна  быть  своя «обратная  сторона  Луны». Кое-что  ты  так  и не  узнаешь  до  самого  конца. Так  будет  лучше. После  ты,может  быть,поймёшь, что  я  не  мог  поступить  иначе. На  корявом  пути  к  Свету  у  каждого  из  нас  свой  курс. Порой  позор-ный». Ожидаемый  звонок  в  дверь  прервал  загадочную  для  Фрэнка  фразу  Митрофана, кото-рая  связалась  в  странную  ассоциацию  с  блуждающими   по  Свету  островами. На  пороге  стоял  с  несколько  виноватой  миной  Аташе  и  туманно  извинялся  перед,открывшим  дверь ,Фрэнком, за   вынужденное  опаздание.Митрофан, сразу   после  своих  слов, как-то  осунувшийся  и  поблед-невший, протянул   Аташе  дрожащую  руку  для  прощания  и  безропотно, не  встретив  отклика, опустил  её,спустя  некоторое  время,после  чего   вышел, опустив  голову,на  лестничную  площад-ку. Аташе  лишь  недружелюбно  хмыкнул   ему  в  спину, дождался,пока  Фрэнк  захлопнет  дверь, прислушался  к  стихающим  на  лестнице  шагам  и  только  тогда  сдержанно-предостерегающе   сказал Фрэнку,поморщившись : «Держался  б  ты,приятель, подальше  от  этого  типа. Мутный  он  какой-то.Чует  моё  сердце  не  принесёт  он  нам  добра». Фрэнк  взглянул  на  него  с  лёгкой  уко-ризной  и,вдруг,в  глазах  его  сверкнула,пока  что  ещё  тусклая,искорка   нежданного  понимания: «Это  не  имеет  значения, он  всего  лишь  учил  меня  не  отвлекаться  по  пустякам, но  это  будет  крайне  сложно  сделать, ведь  помимо  всего  прочего, теперь  я  знаю  кто  расписывал  потолки  в  пиршественной   зале  отца  Игнатия  и  в  этой  квартире. Ниточки  постепенно  связываются  в  один  любопытнейший  узел. Я  даже  догадываюсь, кто  из  нас  четверых  является  настоящим  отцом  ребёнка…»  Несмотря  на  все  уговоры  Аташе  объяснить, что  он  имеет  в  виду, Фрэнк  больше  не  сказал  ни  слова  и  они  стали  молча, каждый  погрузившись  в  свои  мысли,  ждать  пробуждения  Натали, чтобы  совместными  усилиями  всё  же попытаться  уговорить  её  принять  отвратительно  пахнущее,но  спасительное    лекарство.  
Глава 2.
Выйдя  из  дома  Натали, Фрэнк  застыл  на  крыльце, выбирая  направление  движения. Домой  идти  явно  не  хотелось,-  слишком   много  удушающее-мрачных   мыслей   наполняло  его  там  в  полном  одиночестве. Да  к  тому  же   в  той  стороне  с  каждым  днём  всё  больше  становилось    собачьих  стай, яростно  мечущихся  по  опустевшим  улицам  в  поисках  всё более  редкой  добы-чи.  Наконец  он  решил  пойти  на  окраину  города, чтобы  поговорит  со  знакомым  Призрачным  Солдатом  и  узнать  от  него  последние  новости  новостей  с  фронта.
Был  уже  глубокий  вечер. Над  городом  всё  более  сгущались  тошнотворные  блёкло-серые  ту-маны, наползающие  с  бьющейся  в  судорогах  нескончаемого  бешенства   реки. Плотные  и  из-менчивые  слои   этих  странных  туманов  иногда  начинали  светиться  изнутри  каким-то  тлею-щим, инфернальным   блеском (покровское  северное  сияние - по  определению  столичных  га-зет). Эти  ритмически   мерцающие, словно   полуживые   струения  сонно  обволакивали  контуры  окружающей  Фрэнка  городской  перспективы. Дома  превращались  в  студнеобразное, колеблю-щееся   марево, волнообразно  сжимающееся  и  расжимающееся, как  гигантские  амёбы,  рвущи-еся  на  аморфные  клочки  самостоятельной  протоплазмы, чтобы  слепиться  тотчас  же  в  совер-шенно  фантастические   сооружения – колонии  сомнамбулистических  простейших… Кое-где  до-ма, превращаемые  в  видения,растворялись  полностью  в  сошедшем  с  ума  пространстве, чтобы  появиться  полностью  или  отдельными  частями  в  самых  неподходящих  для  этого  местах,- то  над  головой  Фрэнка, то  вокруг  него, погружая  его  в  центр  своей  иллюзионистской   компози-ции. Чем  дальше  от  центра  города  тем  больше  поражала  Фрэнка  перегруппировка   частей  распадающегося   в  чьём-то   представлении  города, осуществляемая  по  какой-то  изощрённо-тонкой, но  непонятной  для  человеческого  ума   лигике. Чудовищная  мешанина  крыш,окон, уг-лов  и  линий,обрывков  тротуарной  плоскости, зависших  в  перевернутом  виде  в  небесной  тверди, парящие  тут  и  там,невозмутимо  медетирующие  в  позе  лотоса,люди  и,облезлые,бро-дящие  по  воздуху,собаки,с  ужасом  глядящие  вниз  с  высоты  полёта  летучей  мыши  и  воющие  от  жути,к  которой  всё  никак  не  могут  привыкнуть  за  долгие  годы.Было  ощущение,что  какой-то   потусторонний  шутник-художник   делал   на  одном  листе  пространства ,размером  с  целый  город ,множество  эскизных  набросков   для  какой-то   будующей  Картины  Мира (чувствовался  дух  Чурлёниса ,и  рука  Дали). В  последние  годы  подобные  ночи-фантасмогории   становились  всё  более  частыми  и  Фрэнку  всегда  нравилось   бродить  в  это  время  по  городу, - как  будто  он  каким-то  образом  учавствовал  в  вынашивании  творческого  плана  и  смысла  будующего  произведения ,самого  что  ни  на  есть,Чистого   Исскуства. Происходило  какое-то  болезненное  согласование  потаённой   внутренней  энергии  Фрэнка  и  царящего  вокруг  него  сомнамбулис-тического  кардебалета. Фрэнк  на  пределе  своего  отчаяния  и  именно  в  силу  этого  отчаяния, как  симптома  крайней  вовлечённости   в  процесс, ощущал  в  эти  мгновения  удивительную  ду-шевную  лёгкость, всепоглощающую  гармонию  исчкуственной  жизни, почти  идеальную  подме-ну  настоящему  человеческому   счастью.
Продолжая  свой  путь  среди  слипающихся  и  разрушающихся   миражей, порой  вполне  реаль-но  толкающих  его, как  помеху  своему  движению  в  грудь  или  спину, Фрэнк  думал  примерно  следующее: «Ощущения  пользы  счастья  и  здоровья  относительны. И  отношение  это  устанав-ливает  не  часть, а  целое,  эту  часть  в  себе  заключающая. И  тут  здоровье  с  безболезненным  самочувствием  может  не  сходиться, если  часть  с  целым  не  согласована. Здоровое  самочувст-вие  это - не  здоровье  само  по  себе. Здоровое  самочувствие  это,как  раз  и  есть - полное  согла-сие  с  целым. Если  мир  смертельно  болен, то  мы  должны  умирать  вместе  с  ним. Если  клетка  тела  более  здорова,чем  само  тело, то  это  уже  непорядок,с  точки  зрения  высшего  Витализма. Маленькое  здоровье  не  должно  вступать  в  противоречие  с  большим  нездоровьем, ведь жизнь  организована  по  законам  иерархической  пирамиды. А  что  если  в  разболтанном  орга-низме, той  жизненной  энергии, которую  забирает  себе,эта  самая,единственно  здоровая  клет-ка,как  раз  и не  хватает, чтобы  организм,как  целое,смог  бы  перестроиться  и  перебороть  бо-лезнь.  Как  отобрать   эту  столь  необходимую   организму  энергию  у  клетки,которая  и  не  соби-рается  её  отдавать, чувствуя  себя, по  сравнению  с  Великой  бедой  общего  распада, более-ме-нее  удовлетворительно?  Только  одним  способом: дать  почувствовать  всепоглощающее  един-ство  со  всем  сущим. Ведь  если  его  не  станет  ты  всё  равно  не  уцелеешь, ведь  ты  всего  лишь  его  часть, а  если  ты  дашь  ему  хоть  маленький  шанс  на  спасение, ты , возможно  спасёшься  вместе  с  ним, но  для  этого  нужно  безъисходно  заболеть  его  болезнью,заболеть  по-настояще-му, насмерть…».  Фрэнк  огляделся.Идти  оставалось  совсем  немного.Он  поднял  воротник  пода-ренной  Митрофаном   блузы  времён  молодого  Льва  Кассиля  и  продолжил , сопровождающий  течение  мыслей,путь: «Порой  организм  впадает  о  отчаяние  из-за  бестолкового  упорства   здо-ровой  клетки, уберечь  своё  здоровье, несмотря  ни  на  что,ведёт  жизнь  внутри  своих  эгоисти-ческих  скобок. Организм  по  своему  «лечит»  эту  здоровую  клетку, то  есть  калечит, подводя  к  гаснущему  всё  более  усреднению,выравнивая  этим  общий  жизненный  потенциал  до  сосоя-ния  равновесия  и  согласованности  всех  со  всеми, выводит  жизнь  за  скобки, включает  в  БЕЗ-граничность  бытия.Иными  словами,Целое  оставит  «искалеченную» клетку  в  покое,лишь   заста-вив  её  соболезновать  себе  насильно  и  в  компенсацию  этому, даст  ей  благословение  и  счас-тье  гармоничной  жизни-умирания, которая  заменит  ей  потерянное  здоровье  и  свободу  быть  слепой. Может  быть  я  тоже  подвергаюсь  тут  разным  видам  переубеждения  или  калечения, становясь  органической  частью  этого  умирающего,отравленного  ядовитыми  туманами  города. Он  пытается  отнять  остающееся  у  меня  здоровье, чтобы  ещё  раз  попытаться   выздороветь  самому? Но  с  каких  это  пор  я  стал  тут  своим. Ведь  я  же  до  сих  пор  продолжаю  совершенно  ничего  не  понимать  в  происходящем. Но,может  быть,как  раз  это  непонимание, эта  отстранён-ность  и  вживлённость  одновременно  и  есть  самое  необходимое?Может  уже  весь  мир  давно  уже  стал  разросшимся  Мета-Покровском, и  для  моей  самодостаточной  Свободы,просто  уже  не  осталось   комфортного  места  на  этой, ставшей  вдруг  слишком  маленькой, планете? .. Если  выхода  нет  и  проклятый  город   уже  затянул  всё,что  можно, внутрь  себя  безвозвратно, то  вся  моя  надежда  заключается  только  в  Чуде ,в  том, что  какой-то   Всемогущий  Лекарь  придёт  Неизвестно  откуда  и  вылечит   нас  всех  от  смертельного  недуга, влезет  сверхтонким  скальпе-лем  умно  направленной  катастрофы   в  геном  Универсума, исправит  какой-то  там  дефект  в  его  вырождающихся   хромосомах  и  перестроит  наследственную  программу  нашего   недобы-тия  на  режим  самообновления   и  очищения. Я  готов  служить  ассистентом, хоть  не  сообра-жаю  тут  ни…чегошеньки. Но  где  же  этот  загадочный  Лекарь?  Боюсь,не  успеем  мы  его  дож-даться  и  придётся   предпринимать  что-то  самим,но  если  даже  скальпели  попадают  с  неба  десятками, если  мы  даже, от  безъисходности, научимся  ими,с  грехом  пополам (а  куда  девать-ся-то?) ,резать  по  живому…кто   остановит  нашу  руку, если  что-то,вдруг,пойдёт  не  так?.. В  све-те  наблюдаемого  вокруг, между  интенсивной   хирургией  и  экстенсивной  терапией  болезни  выбор  очевиден. Смешны  и  наивны  увещевания   кого-то  из  благодушных   древних,что   ника-кой ,мол, Лекарь  с  Той  Стороны  не  нужен,а  излечения   происходили  и  будут  проиходить   сами  собой  периодически-чётко  и  геологически-неспешно: «Morbis  ipse  est  medela  naturae,  quae  opitulatur  perturbationibus  organismi;  medici  medetur  medelae  (лат.: «Болезнь  есть  целеб-ное  средство  самой  природы  с  целью  устранить  расстройство  в  организме; следовательно  лекарство  приходит  лишь  на  помощь  целительной  силе  природы»).Всё  это  могло  бы  быть  справедливым  в  те  далёкие, наивно-детские  времена,но  с  тех  пор  Природа  сильно,однако, одряхлела  и   человек  не  видит  больше  в  созвездиях   животворных  сил».
Когда  Фрэнк  дошёл  до  железнодорожного  полотна  туман  окончательно   рассеялся. Призрач-ный  Солдат, сидя на  бетонном  монолите  махнул  ему  издали  искалеченной  рукой, сдержанно  радуясь  встрече. «Давно  не  захаживал  ты  в  наши  места» -  с  некоторым  упрёком  начал  он  разговор. «Всё  как-то  было  не  досуг» - стал  было  оправдываться  Фрэнк, но  ощутив  нелепость  этого  в  данной  ситуации, поморщился  и  спросил  как-бы  отвлечённо: «Что  там  происходит  в  остальном  мире? Живём  здесь  как  у  чёрта  запазухой, в  полной  информационной  блокаде, одновременно  в  центре  и  на  самом  краю  проклятой  Ойкумены, как  будто  завис  кусок  суши   с  этим  городом ,наверху, над  самой  бездной,как  в  старых  американских  фэнтази.Куда  ни  сту-пи  на  несколько   миль  во  все  стороны – больше  ничего  нет,-лишь  голый, неприветливый  Кос-мос». – «Да  нет, всё  не  так  катасрофически  красиво, как  тебе  представляется. Теперь  уж  не  знаю, жалеть  или  радоваться  этому…» - призрачный  солдат, задумался, несколько  выведенный  фантазией  Фрэнка  из  привычной  колеи  умонастроения. «Как  воюем-то?» - повторил  вопрос   свой  Фрэнк   и  улыбнулся,очередной  раз   коварно  сыграв  на  крайней   эстетической  восприим-чивости  своего  призрачного  приятеля. «Да   понемногу…Ты  же  знаешь: сейчас  перемирие.Толь-ко  с  той  стороны  продолжается,почему-то,непрерывная    бомбёжка. Сколько  наших  уже  поло-жили…Всё  никак  не  угомонятся,..Хотя  у  самих, в  тылу , всё  на  ладан  дышит… Когда  всё  это  сумасшевствие  прекратится? Мне  вот  кажется  интенсивность  всего  этого  бреда  нарастать  бу-дет  до  самого  конца…» - «Какого  конца?» - почёсывая  подбородок   удручённо   переспрсил  Фрэнк. «Абсолютного… Конца  всего… Понимай  как  хочешь, приятель, только  это, по-видимому   уже  неизбежно…» - «Да  с  чего  ты  взял, что  неизбежно. В  наступление   они  ведь  не  пойдут.» - Фрэнк   вскочил  и  стал  ходить  из  стороны  в  сторону, пытаясь  сдержать  нахлынувшее  на  него  раздражение,повторяя  про  себя: «Держи  себя  в  руках, Это  всего  лишь  разговор, совершенно  пустой  разговор…». Его  собеседник, не  меняя   интонации  продолжил: «В  наступление  не  идут, но  и  прочь  уйти  не  могут.  Потому-что  им  некуда  уже  идти. Когда  начиналась   эта  операция  мир  был  одним, они  прекрасно  понимали  откуда  вышли  и  верили,  что  их  будут  ждать, побе-дившими,  обратно. Теперь   мир  фатально  изменился. Пути  назад  больше  нет.Он  заминирован   в  обе  стороны. В  их  тылу  их  уже  устали  и  престали  ждать, ведь  теперь  стало  ясно, что  с  са-мого  начала  ждали  вовсе  не  их, а  ту   абстрактную, несуществующую  на  этом  свете   победу, которую  они  должны  были  привести  на  своих  окровавленных   БТР-ах   и  они  перестали  по-нимать  зачем  вообще  всё  это  было  нужно. Не  понимают  зачем  эти  непрерывные  бомбёжки, зачем  эти  бессмысленные  десякти  жертв  каждый  день  с  обеих  сторон.Но  этот  жестокий   Аб-сурд  Бытия  не  должен  прекратиться ,ведь  пока  он, не  прерываясь,длится  жизнь  ещё   имеет  хоть  какой-то  смысл – смысл  бессмысленной, совершенно  никому  не  нужной  войны, которую, всё-таки  НИКТО, НЕ  СМОТРЯ  НИ  НА  ЧТО  не  способен  остановить,как  течение  самой  жизни» Фрэнк  опять  сел  рядом  с  приятелем   и  положил  руку  на  его  холодные,  искривившиеся  горь-кой   усмешкой  губы.«Молчи,ради  бога!Разве  можно,  связывать  ВОЙНУ  с ЖИЗНЬЮ, даже  если  ты  втянут  в  неё  по  уши! Ты  ничего  не  понимаешь!  Ты  видишь  эту  войну  по  ту  сторону, с  точки  зрения  Смерти,которую  уже  нельзя  отменить. Но  есть  другая  сторона  войны…» - «Дру-гая  сторона  Луны?» -  вдруг  рассмеялся  Призрачный  Солдат, беззлобно  разыгрывая   из  себя  глухого. «Не  ёрничай!  Что  из  того, что  мы  не  можем  видеть  эту  скрытую  от  нас  сторону,хоть  живые, хоть   мёртвые. Она-то  ведь  есть, должна  быть. Не  было  бы  невидимой  обратной  сто-роны  Луны, она  не  была  бы   объёмным  материальным   телом, способным   висеть  на  струнах  тяготения  в  пространстве  и  стабилизировать  земную  орбиту; не  было  бы  обратной  стороны  Войны, не  было  бы  НАДЕЖДЫ, хотя  бы  на  шаткое  перемирие(пусть  оно  и  оказывается  на  по-верку-ЛОЖЬЮ) - не   мог  бы  существовать  этот ,пусть  и  дефектный,но   вполне   человеческий    мир  в  многомерном   пространстве  возможного, а  оставался  бы  этот  мир  всегда  аморфным  пятном-MALERISH, расплывающемся  на  холсте,погружающегося  во  всё  более  мрачные   абст-ракции, и,возможно, уже  сходящего  с  ума,Художника. Пойми, жизнь  человечекая, без ,пусть,не- реальной  надежды  на  Лучшее,надежды  на  выход  в  пространство   возможного,просто  была  бы  не  нужна,- всё,давно  бы, уже,всё  равно,разлетелось  к  чёртоворй  бабушке  или   было  бы размочалено  ИХ  кассетными  бомбами, раздавлено  гусеницами  ИХ  мистических  танков» - «Всё  дело  в  этом  твоём  «всё  ещё  почему-то». Уж  больно   это  всё  затянулось. Если  мы  и  рождены  с  самого  начала  к  дыханию  в  пространстве  возможного(то  есть  обмануты  уже  с  самого  рож-денья), кого  теперь  волнует, что   на  плоскости, куда  нас  сунули  с  самого  начала, нам  не  прос-то  не  хватает  воздуха, там  его  просто  нет.Мы  глотаем   ртом  что-то  совершенно   другое  и  за-дыхаемся  от  необъяснимого  для  нас  удушья…Но  что, если  по  всё  ещё  непонятному  нам, пла-ну  Творения, без  этого  ну,никак, нельзя  было  обойтись? Вопрос: но  для  чего,Боже?». Повисла  тяжёлая  напряжённая  пауза.Крыши  уцелевших  строений,казалось, чуть-чуть  сдвинули   со  всех  сторон  свои  крыши  и  верхние  этажи  в  направлении   двух  говорящих, заключив  их  в  центр  своего  внимания. Наконец  Фрэнк  глубоко  вздохнул  и,положив  руки  на  колени, деловито   про-изнёс: «Однако  надо  из  этого  всё-таки  как-то  выбираться…». – «Ты  имеешь  в  виду  просто  из  города?». –Повернулся  к  нему  собеседник. «В  том  числе  и  из  него». – Собеседник  в  сомне-нии  покачал  головой: «В  теперешней  ситуации, чтобы  откуда-то  выбраться  нужно   хотя  бы  приблизительно  представлять  себе  КУДА.  Невозможно  вырваться  из  города  просто  так, всё-равно  окажешься  в  нём  же, правда  с  другой  стороны. Ведь  ты  примерно  об  этот  говорил  только-что?..» -В  ответ  на  лёгкий  кивок  Френка,призрачный  солдат  продолжил  в  крайней  сос-редоточенности  на  чём-то  трагически-личном – « Да, этот  город  не  просто  город, он  даже  не  испытание. Он  то, чего  не  должно  было  возникнуть  никогда, если  бы  не  крайняя  и, может  быть, враждебная  нам,необходимость. Бежать  из  него  получиться,если  возмешь  с  собой  в  по-бег  весь  мир.» - «Но  можно  сбежать  со  всем  миром  внутрь  себя…» -  «Ведь  ты  же  знаешь, это  не  выход…»- на  губах  Призрачного  Солдата  снова  появилась  горько-ироничная  усмешка. Фрэнк  развёл  в  беспомощной  растерянности  руки:  «Но  где  искать  нужное  направление , в  какой  стороне  света  тот  волшебный  остров, который  я  уже  устал  высматривать  среди  обман-чивых  миражей  на  горизонте. Мой  корабль, плавучий  остров, мой  Сакральный  Город,идеали-зированный  Покровск ,парадоксальным  образом  ещё  держащийся  на  плаву, подобно  Сейблу, уходит  всё  дальше  в  пучину  мрака, грозя  в  любое  мгновенье, при  первом  же  шторме  пойти  ко  дну  вместе  со  всей  мировой  Историей  и  даже  сигнала  SOS   в  глухонемую   Вселенную  послать  не  получается»…  Фрэнк   не  выдержал  накола  горько-патетического  тона  и  рассмеял-ся , глядя  в  округлившиеся  глаза  своего  восхищённого   слушателя. Тот  пришёл  в  себя,встрях-нулся,тихо  засмеялся  в  ответ,и  безобидно  промолвил: «Опять   поймал  меня  на  наживку  отв-лечённого  романтизма  в  стиле  Розенштока-Хюсси. Только  вот  теперь  попытайся   настроиться  на  серьёзный  лад  и  послушай, то  что  я  тебе  хочу  сказать  на  последок…» Фрэнк  виновато  тронул  его  за  плечо. «Прости, дружище, хотелось  как-то  сбросить  это  напряжение, да  вот  пе-рестарался.Аж  самому   смешно  до  слёз  стало.». Призрачный   Солдат  махнул  рукой6 «Пустое…   Знаешь, я  как-то  давно, в  детстве  прочитал  одну  странную  книгу…  Какой-то  человек, то  ли  плотник, то  ли  землемер ( я  ещё  не  до  конца  уверен)  получил  назначение  в  какой-то   Замок. Но  попасть  туда   он  почему-то  не  может, всякие  мелкие  проволочки, которым, кажется  конца  не  видно.Однако  он  проявляет  всё  более  нарастающее  упортсво,проникнуть  туда   всеми  спо-собами, и  как  можно  быстрее, чтобы   начать  столь  долгожданную  работу  на  новом  месте. Он  ищет  обходный  путь, хитрит, втирается  в  доверие  к  окрестным  жителям, пытается  узнать  от  них  хоть  что-то  о  таинственном  этом  замке,в  который  ему  по  какой-то  фатальной  неибежно-сти  нет  доступа. Он  ни  разу  не  потерял  самообладания  и  надежды  туда  проникнуть  рано  или  поздно. И  всё  же…Всё  же  Замок  остаётся  для  него  только  мечтой. Казалось  бы, что  за  нелепое  упрямство!?. Разве  так  ему  необходимо  было  работать  именно  в  этом  Замке? Разве  мало  на  земле  других  мест  и  Замков?!.» -- Испытывая  какое-то  дурное  предчяуваствие, Фрэнк  произнёс: «Да, дейстивельно, трудно  придумать  более  дурацкий  сюжет». Призрачный  Солдат  прордолжил: «Дело  в  том, что  этот  землемер(да, именно  землемер, теперь  я  вспомнил  окон-чательно) склонен  понимать  этот  замок, как   что-то  идеальное. Ну, вроде  потерянного  Рая, что-ли. Его  именно  эта   многообещающая  иллюзия  заставляет  тупо  упорствовать. Может быть  из-нутри  этот  замок  окажется  самым  обычным  придорожным  кабаком, но  для  него  однозначно  существует  именно  только  то, что  готов  видеть  он  сам. Вспомни  Дон  Кихота  с  его   ветряны-ми  мельницами  в  образе  великанов…Под  конец- то,этот  разнесчастный  землемер   совсем  измучился. Но  стал  ещё  упорнее.  Сквозь  мутную  призму  этого  набрякшего  в  мозгу  Замка  он   теперь  готов  был  переопределить   абсолютно  всё: мораль, красоту, здравый  смысл. Он  совер-шил   что-то  вроде  психоэнергетического  перескока   из  состояния  осмысленной  надежды  в  состояние  надежды  безумной. Когда  не  он  сам, а  его  надежда  безумной  с  точки  зрения  обычного  здравого  смысла  стала, перешла  какой-то  строго  отмеренный  ей  в  этом  плоском  мире  предел – линейную  одномерность. И  тогда   он  без  труда  проник  в  Замок, но  не  так  как  хотел  поначалу  и   уже  не  за  тем, чтобы  делать  в  нём  то, что  планировал  раньше. Замок  он  увидел  как-бы  по  другому  и  в  соответствии  с  этим  видением   смог  ясно  увидеть  его  нужду  в  себе  и  свою  нужду  в  нём – мистическую  взаимопонуждаемость. Но  чего  ему  стоило  это  понимание!..  По  Розенштоку-Хюсси  Высшие  силы  порою  говорят  с  человеком  при   помощи   жизненных  ситуаций, ставящих  под  сомнение  само  существование  этого  человека. «Нужно  убить  надежду  земную, только  так  можно  спастись  в  надежде  истинной».(слова  Кьеркего-ра).Вспомни  в  Ветхом  Завете,каково  пришлось   многострадальному  Иову, прежде  чем  Бог  над  ним  смилостивился   и  вернул  ему  всё, прибавив  к  тому  же  самое  главное: знание  о  ре-альной  возможности  Чуда, о  том, что  когда  наступит  крайняя  нужда  или  Последние  Сроки,  мировые  законы  смогут  перевернуться  с  ног  на  голову  и  всё  пойдёт  вопреки   общеприня-тому  смыслу, восстанавливая , казалось  бы , навсегда  утраченную  гармонию. «Единственный  выход  там, где  больше  нет   выхода» (слова  Л. Шестова) По  Хюсси  новая  человеческая  исто-рия  начнётся  со  смерти  и  погребения. Вот  и  Замок  для  землемера  стал  такой   бивалентнос-тью: одновременно  могила, где  умер  он, прежний, - и  рождающее  лоно, где  родился  он  как  новое, переформатированное  существо,  для  которого  замок   стал  не  внешне-чужим   местом, а  внутренним, родным  домом, спасаемым  им  в  той  же  мере, в  какой  спасают  его  самого  стены  Замка, от  осколков   разрывающихся  неподалёку   ракет  метафизической   «точки-У»».  При  произнесении  последней  фразы  оба  повернули  головы  в  сторону   раздающихся  вдалеке  взрывов, после  которых  земля  под  ногами  ещё  несколько  секунд  подолжала   натужно  коле-баться. «Со  стороны  Волгограда  Обкладывают…» - сквозь  зубы  проговорил  Фрэнк  и  тут  же  спросил, недоумевая: «Почему  они  не  сметут  их  нахрен  контратакой? Разве  мало  для  этого  поводов? Сколько  можно  безнаказанно  лупить  по  мирным  жителям?» - Призрачный  Солдат   промолвил  умиротворяющим  голосом: «Не  одна  жертва  не  будет  напрасна. Ожидание- самое  страшное  наше  оружие. Мы  доведём  их  своим  долготерпением  до  того, что  они  станут  раз-рушаться  изнутри   самыми  разными  способами  и  это   уже  происходит  вовсю, поэтому  они  участили  свои  обстрелы . Помнишь  фразу  какого-то  средневекового   монаха: «Тёмные  силы  лишены  благодати  ожидания»». Фрэнк  попытался  вернуть  разговор  к  прерванной  взрывами  теме: «Ты  считаешь, что  ситуация  с  этим   землемером, как-то  похожа  на  мою?».- «Ну  да, в  чём-то… Ты  же  ведь  тоже  ищещь  как  заклятый  на  эти   бесконечные  поиски   непонятно  чего, непонятно  зачем, убеждённый,что  понять  здесь  всё-равно  ничего  нельзя  в  принципе,но  упор-но  пытаешься  пролезть   на  запретные  территории, интуитивно  чуствуя,что  там  настоящие  сок-ровища, на  даже  не  подозреваешь, что  с  тобой  произойдёт  в  случае   этой двусмысленной   удачи.Состояние  отчаяния, утяжелённое  до  душевной  грыжи, вот  что  поможет  тебе  в  поисках. Ты  же  ведь  до  сих  пор  всего  этого  запущенного   ужаса,происходящего   вокруг  тебя  в  сердце  не  чувствуешь  на  полную  катушку. Ты  такой  же  как  был  в  первые  дни  здесь: чужой,  холод-ный, рассудочный, недоверчивый   к  злу, наивный  к  добру,а  значит,ни  того,ни  другого  по-нас-тоящему  не  понимающий. Крестные  муки   нахождения  здесь  ты  переносишь  стойко, как  ник-то, но  по  большому  счёту  они  не  приносят  тебе  пользы, надрывают  твои   жизненные  силы, но  не  закаляют  как  дамасскую  сталь  Духа,  перестраивая   чисто  человеческую  природу  в  неч-то  иное…».  В  голове  Френка  стало  стучать  колотиться   гулким   набатом,  какая-то  чудовищ-ная, неприемлемая  мысль, грозя  разорвать  череп, он  решил  прервать  разговор, сделал  другу  жест, прося  его  замолчать, после  чего, сославшись  на  скверное  самочувствие  начал  прощать-ся. Приятель  не  задавал  лишгих  вопросов, при  взгляде  на  мертвенно  побледневшего   друга  ему  и  так  было  всё  понятно. Молча  пожав  Фрэнку  протянутую  на  про-щанье  руку, он  отпра-вился  в  сторону  не  прекращающихся  взрывов.Фрэнк  постоял  какое-то  время , глядя  в  след  приятелю,пока   шальной  снаряд  не  разметал  сутулую   фигуру  с  исчкалеченной  рукой  на  мно-жество  огоньков  святого  Эльма. Взрывной  волной  Фрэнка  отбросило  в  сторону  и,даже,слегка  контузило.Он  присел   на  рельс, всеми  силами  удерживая  готовое  отключиться  от  боли  в  вис-ках  сознание,отдышался, дождался  пока  мучительный  гул  в  ушах  стихнет, после  чего смахнул  с  волос  полгорсти  горячей  пыли  и  пошатываясь,направился  к  центру  города, едва  узнавая  в  полусознании   дорогу.
Глава № 3.
Уже, казалось  бы, позабытая  ностальгия  накатила  на  Фрэнка    по  дороге  домой. Белёсый  столб   тумана, поднявшись  прямо   прямо  перед  ним, вытянулся  выше  крыш, и  расплылся  в  стороны  принимая  какую-то  огромную  человекоподобную  форму  с  патетичеки  вытянутой  в  небо  рукой. Фрэнк  стал  пристальнее  вглядываться  в  отдалённо  напоминающую  ему  что-то  форму  и  вдруг  отступил  на  два  шага, присев  от  неожиденности, и  чуть  не  вскрикнув: «Мать  честная, да  это  ж  Статуя  Свободы! Только  вот  почему  у  неё  вместо  факела  в  руке  перевёр-нутый  православный  крест?». Над  головой  Фрэнка  пролетел  огромный  чёрный  ворон, словно  вызвавший  за  собой   порывы  пронизывающе-холодного  ветра , в  завываниях  которого  ему  на  миг  послышались  звуки  американского  гимна,которые  в  два  счёта  рассеяли  видение,и  Фрэнк   продолжил  путь   уже  совершенно  наобум, страшно  загрустив  на  новый  лад: «Америка, Амери-ка! Туда  уже  нет  пути. Она   недостижима.  Да  и  та  ли  это  уже  Америка?… Была  ли  она  вооб-ще  эта  Америка?.Может  она  мне  только  приснилась  с  отчаянья? Жемчужина  мира, никому  неведомая  Обратная  сторона  Земли, звёздно-полосатая  мечта  о  никогда  не  существовавшем  прошлом!  Нет, я  никогда  не  был  там,сколько  можно  рвать  себе  душу  никогда  не  рассказан-ной  сказкой!» … Вперпеди, среди  струящейся  во  все  стороны  белёсой  мути, мелькнул   огонёк. Фрэнк  подошел  ближе  и  узнал   дом, в  котором  жил  племянник  отца  Игнатия - Оглафокл. Свет  горел  как  раз  в  его  окне  на  девятом  этаже.Несколько  раз  после  их  довольно  странного  зна-комства, Фрэнк , воспользовавшись   приглашением,заходил  к  Самозванному  Медику  в  гости, большей  частью  ради  необходимости  достать  кое-какие  лекарства, необходимые  для  лечения  Натали, сильно  сдавшей  за  последние  после  Рождества  месяцы. Сказать  откровенно,к  самому  Оглафоклу   Фрэнк  относился  без  особой  симпатией   и  с  ещё  меньшим  доверием. Однако  те-перь  ему  вдруг  захотелось  поделиться   вспыхнувшими   переживаниями  прошлого  с  по-насто-ящему  живым  и  не озадачяенным  всякой  метафизикой  человеком.Оглафокл  подходил  для  этого  лучше, чем  любой  из  его  знакомых. Он  поднялся  на   детятый  этаж,отдышался  и  позво-нил  в  дверь  с  надписью : «Безвозмездно  практикующий  хирург   и  PROCHEE…» (Что  такое  та-кое  это  «прочее»  написанное  прописными  буквами  и  дважды  подчёркнутое, для  Фрэнка  ос-тавалось  неразрешимой  загадкой). Громила-Оглафокл  открыл,пришёл  в  неудержимую  радость   и  поволок   опешившего  Фрэнка  в  рабочую  комнату: «Замачательно, что  ты  пришёл. Я  как  раз  тебя  ждал. Мне  пришла  в  голову  гениальная  идея  на  твой  счёт.Сейчас  всё  узнаешь». В  каби-нете  практикующего  хирурга  на  огромном   операционно-письменном  столе, заваленном  кипа-ми  пожелтевших  от  времени  журналов  и  книг  по  техническому  моделированию, среди   гео-графических   карт, компасов, биноклей , линеек , гироскоров  и  прочих  специфических  прибо-ров,  располагался  допотопный   макет  воздушного  шара,тускло   освещённый,такого  же  антик-варного  вида,лампами, символизирующими  Розу  Ветров. Прямо  под  макетом  лежал  большой,  кое-как   намалёванный  непривычной  к  подобным  вещам  рукой,чертёж  воздушного  судна   с  вдохновенно  закрученными  куда  попало  завитушкамаи   в  архаическом  русском  стиле  и  вос-торженными  двустишиями, вкраплёнными  то  тут  то  там  в  уплотнённую  чехарду   изощнённей-ших  расчётов, где  египетские  иероглифы  глубокомысленно  соседствовали  с  музыкальными  знаками  и  сложнейшими  формулами  из  сопромата ( сопротивление  материалов).В  беспорядке  висевшие  на  стенах  фотографии  и  позеленевшие  от  времени   репродукции  картин, изобража-ли  знаменитых   в  прошлом   воздухоплавателей   и  конструкторов  воздушных  аппаратов  миро-вого  и местного  уровня, от  Королёва  до  вымученно  улыбающихся  пионэров - финалистов  кон-курса   «Лучшая  авиомодель  школы . Энгельс . Год  1965». Одет  Оглофокл  был  крайне  эксцент-рично. На   массивном  двухметровом  теле   допотопный  кожаный  комбинезон  с  огромными  проржавевшими  нелепыми  пуговицами , отороченный  по  обшлагам  вылинявшим  гагачьим  пухом,-  судя  по  всему  утеплённая  версия  для  военных  лётчиков   Первой  мировой. На  руках  были  огромные  кожаные  перчатки,с   проеденными  крысами  или  просто  прогнившими   отвер-стиями  дря  нескольких  пальцев; на  ногах  сапоги, невообразимого  покроя,как-будто  изготов-ленные  специально  для  гигантского  мушкетёра, отпрвляющегося  на  северный  полюс   сквозь  почти  непроходимые  топи,универсальная  обувь  прошлого, для  человека  средней  комплекции  могущая  служить   хоть  резиновой  лодкой, хоть  спальным  мешком. На  голове   древнего  вида  лётный  шлем –ушанка, с  огромными  квадратными  очками  закинутыми  на, бесформенно  рас-слоившийся  козырёк, левый   край   которого  оторвался  вовсе  и  мотылялся  прямо  над  носом, заставляя  Оглофокла  при  разговоре  слегка  косить. Заткнуть   мотыляющмйся  лохмот  за  почер-невшие  стёкла  очков, у  него  видно  не  хватало   времени, - он  постоянно  был  чем-то   срочно  занят, то  вносил  поправки  в  лежащие  перед  ним  чертажи,прося  Фрэнка, подождать   ради  бо-га  Фарадея, минутку, то  листал  какой-то   рассыпающийся  от  времени  прямо  у  него  в  руках   справочник, то  носился  из  угла  в  угол,закатив  к  потолку  глаза , размахивая  руками  как  про-пеллерами  и  неуклюже  подпрыгивая  на  своих  резиновых  лодках, словно  отрабатывая   на  практике  свои  аэродинамические   расчёты. Короче,на  лицо  были  все  признаки  гениального  помешательства. Другой  бы  на  месте  Фрэнка   перепугался  на  смерть, принимая  в  расчёт  га-бариты, впавшего  в  творческое   буйство, гиганта. Но  Фрэнк, был  невозмутим, уже  успев  при-выкнуть  к  особенностям   мышления  своего  знакомого – крайне  спонтанного, увлекающегося , переменчивого  но  в  сущности  бесполезно-безопасного, самозабвенно-отзывчивого, недоиг-равшего  в  своё  затянувшееся  детсво  романтического  ребёнка-Хаоса, которому  теперь  всё  что  он  делает  кажется  крайне,по-взрослому,  важно  и  он  не  может  понять  откуда  берётся  та  не-детская, наползающая , как, готовая  всё  прояснить  лавина, тоска, от  которой, чем   дальше, тем   труднее  ему  спасаться  в  своих , всё  менее  возбуждающих  сумасбродствах. Наконец, дождав-шись, пока  его  знакомый  более  менее  утихомирится, Фрэнк,сел   единственную  в  комнате  та-буретку  и  с  добродушной  иронием  спросил  своего  приятеля, застывшего  в  глубокой  задум-чивости  перед  своим  макетом: «Откуда, скажи, пожалуйста, у  тебя  этот  маскарадный  прикид   в  стиле  свихнувшегося  Чкалова?». Оглафокл, отвлёкся  от  своих  мыслей  и  присел  на  краешек  стола, в  который  раз  напомнив  как  он  рад  видеть  единственного  своего  настоящего  друга. Фрэнк   терпеливо  повторил  вопрос. « Ах, это! – похлопал  ручищами  по  кожаному  костюму, хо-зяин,- Да   вот , откопал  в  обваливающихся  подвалах   нашего  краеведческого  музея, вместе  с  этой  макулатурой» - он  небрежно  кивнул  головой  на  кипы  разбросанных  по  всей  комнате     журналов. Фрэнк   поднял  с  пола   номер  жкрнала  «Юный  техник»   1949-го  года  выпуска  и  стал  механически  перелистывать  выцветшие  страницы . «Ничего   не  могу  понять. Зачем  тебе  этот  хлам?». Оглафокл  вдруг  хитро  посмотрел  на  Фрэнка,недоверчиво  подмигнул: «Не  врёшь?  Точно  не  о  чём  не  догадываешься? Разве  я  тебе  ни  на  что  не  намекал  в  последний  раз?» . Фрэнк  совершенно  искренне  развёл  руками. Оглафокл,словно   заранее  предвкушая   прибли-жение  мгновенья, объясняющего  все  тайны  мира, потёр  ладони  и,напевая  что-то  торжествен-но-классическое,переместившись   поближе  к  Фрэнку  произнёс   приглушённым  голосом, с  вы-ражением   неизъяснимой   блаженной  радости: «Брат, знай, я  вытащу  тебя  отсюда. Я  уже  при-думал  как» - «Как?»- опешил  Фрэнк,начиная  уже  опасаться, как  бы  этот  бред  и  в  самом  деле    не  принял  серьёзный  оборот. «Ты  летишь  в  свою  Америку, приятель!  Летишь  на  воздушном  шаре». – «Когда?» -медленно  приходя  в  себя  спросил  Фрэнк  и  про  себя  подумал:«Этим  всё  и  должно  было  закончится. Он  спятил  окончательно. Однако  в  таком  состоянии  одного  его  ос-тавить  я  не  могу. Пусть  выскажется, снимет  внутреннее  напряжение,  обычно  после  бурных  словоизлияний  творческие  сумасшедшие  крайне  утомляются  и  погружаются  в  глубокий  сон  без  сновидений. Тогда  я  смогу  его  привязать, спящего  к  кровати, чтобы  он  не  махнул  в  окно  крутя  своими  пропеллерами   по  пробуждении,а   тем  временем  сообщу   его  дядюшке,о  прик-лючившейся    беде». Оглафокл , несколоько  разочарованный  реакцией  Фрэнка, поджошёл  к  нему  вплотную, схватил  за  плечи   и  пристально  посмотрел  в  его  глаза: «Да  пойми, дурья  го-лова, наконец-то, что  вокруг  тебя  творится! -  начал  он  изменившимся, ровным  голосом – Вот    ты  считаешь  меня  сумасшедшим, выдумывающим  бог  знает  что  и  постоянно  бросающем  всё  на  полпути! Но  ведь  это  не  просто  так  со  мной  проитсходит. Я  чувствую  приближение  какой-то  страшной, фатальной  неотвратимости  и  пытаюсь  как  могу  предотвратить  хоть  что-то, по-мочь  хоть  одному  человеку. Да  ты  и  сам  в  глубине  своего  сердца  знаешь  что  я  прав. Зна-ешь, что  деваться  больше  некуда, как  только  решаться  на  самые  абсурдные , вроде  бы  вещи! Чтобы   появилась  реальная  надежда, надо  чтобы  надеяться  было  не  на  что». – «Где-то  я  это  уже  слышал».- пробормотал   отвлечённым  голосом  Фрэнк. Его  собеседник, повернулся  лицом  к  своему  макету  и  тем  же  ровным, слегка  дрожащим  голосом  продолжал: «Вместе  с  этим  костюмом, в  подвалах  музея  я  нашёл  полотно  воздушного  шара, наверное  ему  не  одна  сот-ня  лет. Но  мне  повезло, видно,с  самого  начала,-оно  было  хорошо  упаковано, защищено  от  плесени  и  влаги, пропитано  крысиным  ядом .Материал, кстати  удивительно  прочный.Конечно  же,время  оказалось   похлеще  крысиных  зубов,на  я  подлатал  кое-какие  места  подручным  ма-териалом  из   дядюшкиного  гардероба. Не  беспокойся, он  не  о  чём  не  догадывается. Ведь  я  для  него  всего  лишь  безобидный  сумасшедший, неизбежный  позор  семьи, да  он  и  был  бы  откровенно  рад  если  бы  я  хоть  в  землю  провалился,  улетел  бы  с  глаз  долой   хотя  бы  таким  же  самоубийственным  способом  как  Мюнхаузен  на  своём  ядре…» В  глазах говорящего   мель-кнуло  что-то  вроде  затаённой   обиды.«Так  ты  что  же, в  самом  деле  подготовил  воздушный  шар?» - ошарашено  воскликнул  Фрэнк, всё  ещё  не  до  конца  веря  услышанному. Вместо  отве-та,Оглафокл  взял  его  за  локоть  и  подведя  к  окну,распахнул  раму  с  треснувшим  в  нескольких  местах  стеклом  и  вытянул  руку  в  северо-восточном  направлении. «Видишь  там  единственная   на  весь  кругозор  струя  белого  дыма  поднимается  в  небо?Там  сейчас  люди  из  моего  «Обще-ства  имени  МЧС»  делают  последние  приготовления  перед  полётом. Поверь, всё  куда  реаль-нее, чем  тебе  всё  ещё, возможно, кажется» - Фрэнк  всё  никак  не  мог  прийти  в  себя. Внутри  него  перемешались  в  пульсирующий  клубок   давно  позабытые  радость  и  наивная  надежда, поспешная  грусть   скорого  расставания  и  панический  страх  высоты; перед   полузакрытыми  глазами  с  высоты  птичьего  полёта,не  переставая, кружилась, освещаемая  заходящим   солн-цем   гигантская  карта  США,усеянная  зажигающими  свои  ночные  огни  городами, растянувши-мися  вдоль  океанского  побережья  в  форме, грандиозного, горизонтально  расположенного  ма-яка, очертания  которого, словно  изображения  на  плато  Наска  видны  с  высоты  не  столько   во-душного  шара, солько… «Неужели  же  можно  будет  улетель?» -прервал  нить  своих  нетерпели-вых  мечтаний  Фрэнк .«Ну  не  так  сразу. Возникла  несущественная   заминка  с   составом  газа  для  заполнения  шара.Сейчас  проверяют   взлётные  характеристики  составленной  мной  смеси на  резиновых  балонах  и  медицинских  грелках.» Фрэнк  взял  лежащую  на  столе  подзорную  трубу, присмотрелся  и  увидел  поднимающиеся  параллельно  со  струёй  дыма  нелепые  разду-тые  формы  с  привязанными  снизу  кирпичами  или  больничными  утками. «Неплохая  к  тому  же  маскировка  моих  истинных  намерений. Дядюшка   воспринимает  это  не  иначе  как  очеред-ную  непонятную  дурь  в  стиле  то  ли  Велимира  Хлебникова, то  ли  Никола  Теслы. Что  нам  на  руку». Опустив   трубу, Фрэнк  отвернулся  от  окна  и  присел  на  подоконник, крайне расстроен-ный: «Ах, если  бы  это  было  действительно  правдой! Но  даже  если  бы  и  было,-как  я   могу  полететь  один, без  своих  друзей. Я  не  прощу  себе  того , что  оставил  вас  всех  в  этой  гибель-ной  дыре». – «Да  брось  выкаблучиваться, во  первых  шар  при  всех  моих  ухищрениях, едва  ли  выдержит  всего  лишь  одного  человека. Во-вторых, с  чего  ты  взял, что  нам  тоже  нужно  куда-то  лететь?  Да  мы  здесь  плоть  от  плоти  этот  город, он  внутри  нас  навсегда, как  мы  можем  от  него  куда-то  улететь, ведь  кроме  него  в  нас  больше  нет  ничего  подлинного. Мы – это  он, Макрокосм, тысячи  раз  отражённый  в  микрокосмических  своих  составляющих. Мы  спасает  те-бя  от  таких  как  мы  именно  потому, что  знаем  свою  тёмную  природу  лучше, чем  кто  либо  другой  со  стороны. Я - всего  лишь  одна  из  раковых  клеток, каким-то  чудом  осознавшая, что  организм  уже  давно  списан  в  утиль, не  без  моего  активного  участия  списан. Но  что  толку  в  моём  запоздалом  раскаянии.Нам  уже  не  вернуть  когда-то  здоровое  Целое. Может  быть  уда-стся  спасти  хоть  что-то  оказавшееся  здесь  совершенно  случайным  образом  и  поэтому  имен-но  имеющее  шанс  на  спасение. А  мне  нужно, просто  позарез  нужно  хоть  кого-то  спасти.Беда  в  том, что  никто, кроме  тебя  на  самом  деле  в  спасении  не  нуждается, да  и  тебя, дурью  баш-ку, приходиться  уговаривать! Поверь,тебе  нужно  только  вырваться  из  геопатогенной  зоны  это-го  проклятого  города, оторваться  от  его  гипнотической  почвы. Ещё  немного  и  этот  Хищник  Сомнамбулизма   затянет  тебя  внутрь  своих  бредов, все  твои  друзья  и  их  абсурдные  теории, всего  лишь  материализованные  иллюзии,способы  искушения, заглатывания   тебя  внутрь  своей  ненасытной,но  уже  безнадёжно  больной, разлагающейся  утробы». «А  может  быть  она  вот-вот  обернётся  утробой  рождающей. Погибнет  сама, чтобы  дать  начало  чему-то  новому» прогово-рил  задумчиво  Фрэнк   а  про  себя  подумал: «А  может  быть  и  ты-всего  лишь  искушение, приз-ванное  увести   меня  прочь  от,единственно  правильного,поступка-ОСТАТЬСЯ? Остаться  не  смот-ря  ни  на  что!». Собеседник  Френка   опять  стал  приходить  в  раздражение  от  невозможности  достучаться  до  своего  приятеля. -«Да  пусть  даже  и  так, но  ты-то  здесь  лишний. Оставь  наши  катаклизмы  нам,тем  кто  их  всё  равно  не  избежит. Ты  же  не  обязан  быть  распятым  и  однов-ременно  распинающим, вместе  с  нами. Ты  ещё  способен  быть  чистым, чужим  и  счастливым . Если  даже  и  произойдёт  какой-то  онтологический   выверт  в  нашей  богом  заброшенной  ды-ре, ты  узнаешь  об  этом  вскоре  только  по  ту  сторону  Мира, в  изложении  какой-нибудь  Ньюй-оркской  газеты, то  есть,в  сущности, ничего  не  узнаешь. Давай-ка,закончим  на  отвлечённые  те-мы  и  займёмся  более  насущным». «Чем  же  именно?» Фрэнка  одолевалои  сомнения: он  не  хотел  расстраивать  друга  своим  отказом  и  очень  не  хотел  отказываться  сам,тем  более, что  начал  осознавать, что  эта  крайне-рискованная  затея  вполне  осуществима.  Оглафокл  с  делови-той  миной  сел  на  табуретку,пригласил  Фрэнка  подойти  поближе  и  взял  какой-то    иллюстри-рованный   альбом, наполовину  гербарий, вытряхнул  из  него  ворох  сухих  листьев  и  раскрыл  на  странице  с  графическим  изображением   верхних  слоёв  атмосферы. «Я  проведу  сейчас  с  тобой  первый  и, возможно  единственный   краткий  инструктаж   по  экстртемальному  воздухо-плаванию. С  этого  мемента  ты   должен  быть  готов  к  полёту  в  любую  минуту» -и  продолжил  на  классическом  немецком, встав  в  патетическую  позу:
 So  zien  ich  hin  in  alle  Feme -                                                                                                                                                                                      Uber   meiner  Mtitze  nur  die  Steme.                                                                                                                                                     (нем.: « Я  промчусь  по  самым  дальним  странам,                                                                                                               Только  звёзды  над  моим  тюрбаном»)                                                                                                                                           
Внутри  Фрэнка  вдруг  что-то  лопнуло, он  спрыгнул  с  подоконники  и  решительно  направился  к  двери. «Ты  куда? Ведь  ты  не  можешь  лишиться  своего  последнего  шанса!»- крикнул  ему  во  след , Оглафокл, на  что  Фрэнк  обернувшись  на  ходу, виноватым  и  неуверенным  голосом  бро-ил: «Извини, дружище!Спасибо  за  заботу,но  я  пока  не  готов, я  должен  подумать, посовето-ваться…К  тому  же  я  с  детства  боюсь  высоты…»  и   захлопнул  за  собой  дверь,услышав   за  спиной  душераздирающее: «Идиот! Какая  высота  в  Ионосфере?!»…и  стук  табуретки,расшиб-ленной  о   стену…Выйдя  из  подъезда,Фрэнк  на  мгновенье   остановился,но  вскоре  решитель-но  зашагал  в  сторону  дома,повторив  на  ходу  несколько  раз: «Выспатьтся! Как  можно  глубже  и  надольше  уснуть, а, может  быть,всего  лишь,наконец-то,по  настоящему.  проснуться!».
В  то  время,как  Фрэнк  из  окна  рассматривал  в  подзорную  трубу  столбик  белого  дыма- с  кры-ши  соседнего  дома,повёрнутого  к  дому  Оглафокла  под  углом  90 градусов,самого  Фрэнка  рас-сматривал  в огромный  морской  биноколь  всё  тот-же,незаметно  следующий  за  ним  по  пятам  странный  человек  с  лицом  скрытым  под  толстым  слоем  почерневших  от  времени  бинтов,  когда  Фрэнк  отошёл  от  окна,наблюдающий  за  ним  направил  биноколь  в  сторону  белого  ды-ма,поморщившись, усмехнулся,без   труда  догадавшись  о  смысле  диалога  и  обдумывая  некий  коварный  план,автоматически   увеличивая  разрешение  бинокля  до  максимального. Затем  что-то  случилось. В  ткани  мира  что-то  на  миг  стронулось  и  на  месте  человека  уже  сидел  огром-ный  чёрный  ворон. Он  громко  воинственно  каркнул, взмахнул  крыльями  и  полетел  в  сторону  дыма. Через   несколько  минут   в  той  стороне  раздались  несколько  взрывов  и  дым  больше  не  появлялся   над  крышами. В  мире  стало  чуть-чуть  напряжённее  обычного.
Глава  3.
На  стене   чердака, угловая  часть  которого  была  выбрана  Натали  под   этимологический  склад  и  рабочий   кабинет , закрывая   диагональную  трещину  в  стене , висела   старая  в  выцветшей  раме  картина  «Марфа  и  Мария». В  открытые   сверху  и  снизу  от  неё  части  стенной  трещины  немилосердно  сквозило, так  что  иногода   трепетали  крыльями, словно  живые, разложенные  не  столе  зкземпляры   высушенных  бабочек, присланные   обворожительной  собирательнице  со  всех  концов  света,  многочисленными   друзьями  и  поклонниками   из  далёкого, как-будто  и  не  бывавшего  вовсе  прошлого.  Натали  и  Клеопатра  сидели  на  покорёженных, но  ещё  вполне  удобных  мягких  стульях, перед  тусклым   светом  единственной  электрической  лампочки, моты-ляющейся  сверху , увлечённо   в  чём-то  копошась  с  помощью   препарационной  иглы, пинцета  и  увеличительного  стекла. Иногда  они  поднимали  головы   от  стола  и  перебрасывались  парой  тройкой   узко-профессиональных   терминов   или  уточняли  друг  у  друга  классификационные   латинские  термины, перед   тем  как  занести  их  в  журнал-каталог. Порою  они, говорили  на  от-влечённые  темы, дружески  подшучивали  друг  над  другом  и  обсуждали  мелкие  житейские  проблемы… «Зачем  ты   продолжаешь  его  мучить?» - спросила  она,явно  сочувствующим  голо-сом, Натали, задержав  в  своей  руке  скальпель, которым  собиралась  разрезать ,взрагивающую  на  блюдце, куколку   какой-то  необыцчайно  крупной  бабочки. «У  него  не  должно  возникать  никаких  обнадёживающих  предположений, в  том  числе  и  на  мой  счёт. Ты  же  знаешь, когда  придёт  время, всё  будет  по-другому» - Клеопатра   указала  иглой  на  верхнюю  часть  дрыгаю-щейся  под  скальпелем  и  постоянно  из-под  него  выскальзывающей  куколки: «Разрез  должен  быть  произведён  здесь. Именно   между  этими  двумя  сегментами   аномально  уплотнился   хи-тин, что  не  позволяет  куколке   расчлениться  естественным  образом. Учитывая, что  она  проле-жала  несколько  сотен  миллионов  лет,запаенная   в толстом  слое  янтаря, вовсе  неудивительно, что  мы  столкнулись  с  этой  проблемой ». Натали  кивнула  головой, добавив  при  этом: «Какой  неожиданный  подарок, однако  попался  в  этой  южноамериканской  посылке. Что  бы  это  за  вид  мог  быть? Как  ты  думаешь» - «Похоже  на  куколку  ornithoptera  brookeana , увеличенную  в  несколько  раз, хотя  не  уверена» - Клеопатра  повернулась  к  стопке   энтимологических  справоч-ников, сложенным  в  углу  под  картиной. «Нет, не  похоже,взгляни  на  эти  увеличивающиеся  к  голове  выпклости. Это  скорее  всего  один  из  архаических  видов  Heliconidae . Скоро  увидим». – «Сранная  затея   классифицировать  икопаемых  насекомых  по  их  живым  куколкам. Тут  надо  обладать  интуицией   ведуньи, нежели  учёного» - обворожительно  засмеялася   Клеопатра  и  тут  же  добавила: «даже  у  существующих  видов  различия  по  куколкам   крайне  малы  и  изменчи-вы». После  краткой  паузы, в  течении  которой  Натали  безуспешно  пыталась  подцепить   непо-датливый  допотопный  хитин, она  в  расстроенных  чувствах  отодвинула  от  себя  блюдце: «Ка-кой  неудачный  сегодня  день!». Клеопатра   умиротворяющее  улыбнулась  в  ответ  и  пододви-нула  блюдце  к  себе: «Надо  попробовать  раскрошить  слипшееся  сочленение, расковыряв   этот  нарост  иглой» - Зажав  куколку  с  одной  стороны  своими  тонкими  пальцами, и, держа  иглу  в  другой  руке,она  приступила  к  ювелирной   работе, стараясь  не  задеть  хрупкое   пока  ещё  не  способное  родиться  тело  насекомого. Натали, стараясь  не  отвлекать  подругу   мешающими  со-ветами, снова  ненавязчиво  вернулась   к  теме  их  общего  знакомого: «Что  страшного  в  том,что  он  встретится  с  тобой  чуть  раньше  времени? Если  хода  событий  изменить  всё  равно  нельзя. Неужели  он  не  заслуживаем, за  все  его  здешние  мытарства, уже  случившиеся  и   ещё  только  ожидающиеся, хотя  бы  тоьтлко  одного  дня  настоящего  человеческого  счастья?..» Не  отрыва-ясь  от  дела, элегантно  закусив   нижнюю  губку, Клеопатра  проговорила: «В  том-то  и  дело, что  как-бы  нам  этого  не  хотелось, но  если  мы  не  встретимся, есть  шанс, что  всё  должное  слу-читься, конечно  же  случиться,но  при  этом   может  пойти  в  самой  непредсказуемой  форме. За-вяжется  какой-то  непредусмотренный  счлишком  жёсткой  системой  узел  бифуркации, и  может  произойти, конечно  же  в  рамках  существующего  проекта, всё  что  угодно,- вплоть  до  полного  обновления  Мира. Вплоть  до  того, что  эта,пролежавшая  полмиллиарда  лет, бабочка   всё-таки  распустит  крылья.Ведь  в  принципе  это  возможно! Как  ты  думаешь, что  мы  всё-таки  сможем  увидеть, если  не  ограничивать  фантазии  современными  аналогиями?». Натали  задумалась  и,спустя  несколько  секунд ,ответила: «Знаешь, как-то  я  читала   в  дневниках  Гёте, что  однаж-ды, путешествуя   по  Италии  и  занимаясь  ботаническими  изысканиями, он,неожиданно, «наб-рёл  на   ен-каи-пан» (греч.«единое  в  малом»- термин  из  Платона), то  есть  нашёл  некое  перво-растение» -«Может  это  ему  показалось?» -не  меняя  тона  спросила  Клеопатра. «Не  исключено. Фантазёр  он  был  редкий, хотя  и  учёный,всё  же,серьёзный. Не  о  том  речь. Я, вот, представила  на  миг, что  у  тебя   из-под  ладони  вдруг  выпорхнет  некая  Чешуйчатокрылая   Первосущность – Ursprunglichkeit (нем.:исконное,лежащее  в  основе) ». – «Скорее  всего  Первобабочка, рдоначаль-ница  всех  современных  бабочек,что-то  вроде  этимологического  Адама.  Ounverhofft   kommt  oft ( нем.: «Чего  не  чаешь,то  получаешь»)». Клео  на  минуту  оторвалась  от  своей  куколки  и  они  дружно  рассмеялись.                                                               
«Что-то   получается?» –спросила   Натали, переведя  взгляд  на  напряжённые  пальцы  подруги, когда  та  снова  принялась  за  дело. «Да, вроде  удалось  раскрошить  эти  противные, окаменев-шие  волокна. Пальцы  устали, но  ещё  немного. Только  бы  она  она  там, внутри  прержила  все  эти  муки  рождения!». Натали   многозначительно  усмехнулась: «Мы  все  тут  как  вымершие  или  умирающие  внутри  собственных  куколок. Эфемерные  люди- недотыкамки.Только  одна   личинка   может  вылупиться. И  мы  знаем  кто  из  насч  настоящая  куколка.Только  что  это  за  личинка,начало  чему?  Почему  мы  об  этом  не  должны  знать. Нам  же  ведь  тоже  хочется  под-смотреть  в   замочную  щёлку  тайны, какая  она, эта  НАДЕЖДА?» - Со  вздохом  торжества  и  об-легчения, Клеопатра   подняла  тело  от  стола, предоставляя  Натали  наблюдать  за  тем, что  бу-дет  происходить  на  блюдечке  дальше. «Что  из  того, что  это  не  наша  надежда,- продолжала   оборванную  мысли  Натали.-Что  с  того, что  мы  плоть  от  плоти  этого   умирающего  мира! Ведь, быть  может  уже  и  не  совсем  его  часть. Субстрат,искусственная  среда   для  окукливания   Но-вого. Хотя, что  печально, и  не  более  того…»   А  в  это  время  на  блюдечке  происходило  нечто  фантастическое.Куколка   стала  раскалываться  на  две  неравные  части,изнутри  кокона   появи-лись  скомканные, постепенно  распрямляющиеся  размером  с  крупную  ладонь  крылья,голова,  тонкие, нежно  опушённые  лапки. Наконец   появилось  всё  грациозное  тело. Великолепное, яр-ко  окрашенное,насекомое ,ещё  неловко, переползло   через   краешек  блюдца   на  руку  Клео, распямило  крылья  окончательно, протёрло  лапками   голову  и  усики,посмотрело  огромными  фасцеточными  глазами  на  обеих  своих  крестных  матерей  сразу,словно  гипнотизируя  их,одно-временно  благодаря  и  упрекая. Натали  замедленно, как-будто  поддаваясь  мистическому  вну-шению встала, открыла   окно. Клеопатра  поднесла  к  нему  руку  с,застывшей  на  тыльной  сто-роне,Драгоценностью  и  едва  потоки  свежего   воздуха   достигли  крылатого  Чуда, оно  дрогну-ло  и  выпорхнуло   на  свободу.Спустя  несколько  мгновений, когда ,трепещущая  всеми  цветами, точка  исчезла  из  поля  зрения, Натали  проговорила   сдавленно-тихо. «Я  не  договорила  тебе  о  Гёте.Чуть  позже  своего  открытия  он  наткнулся  у  позднеримских  авторов  на  информацию, что  подобные   удивительные  феномены   должны  происходить  только  перед   самым  концом  ми-ра. Так  что  вероятно, он  вовсе  ничего  и  не  открыл  такого»-«А  мы?» -повернулась  к  ней  Клео, смертельно-бледная . – «До  поры  до  времени   поступим  самым  взбалмошным  образом. Жен-щинам  это  легшее  всего. Будем  считать, что  и  нам  всего  лишь  примерещилось, подруга». Улыбнувшись  друг  другу, они  вернулись  к  столу, - без  особого  успеха,но  отчаянно  пытаясь  снова  увлечь  себя  ненужной  классификацией  бесполезного.Вскоре  им  это  вполне  удалось.
Глава 4.
Город, как-будто  окончательно  сошёл  с   ума, впал  в  пароноидальное  буйство. Со  стороны  ско-ванного  льдом  Саратова, перелетев  через  несмолкаемо  бурлящие  волжские  воды, налетели   свирепые  снежные  вихри, безжалостно  пронзая  пространство   сырых, серых, но  ещё  живых    улиц   ослепительно-белыми   стрелами   приближающегося  с  нечеловеческой  скростью  Вымо-раживающего   Ничто, зловещие  предвестники  которого  носились  на  огромных  тощих  собаках  над  сотрясаемыми  метелью  крышами  города. Этих  предвестников  было  трое, Один  долговя-зый,жестоко  сцепивший  челюсти  и  играющий  монгольскими  скулами,с  ручным  пулемётом   через  плечо  на  чёрной  немецкой  овчарке, размером  с  медведя; другой – белокурый  карлик,   с  перекошенным   злобной  улыбкой  лицом,искушённого  пределом  познания   мудреца,благос-ловляющий   город  сверху  перевёрнутым   православным  крестом, сидящий  на  бледном  остер-венело  оскалившемся  пуделе; и   необычного  вида  совершенно  голая, лысая  женщина  с  костя-ной  ногй  и  инфернальным  огнём  в  глазах,кончиком  змеиного  языка, всё  время  пробующая, на  горечь, воздух  из  полуоткрытого, безгубого  рта, размахивающая  чем-то  вроде  огромной  кисти  художника, надломленной  в  виде  косы, разбрасывающая  вокруг  себя  пронзизывающую  едким  отчаянием   краску  и  дико  визжащая  в  унисон  с  завываниями  ледяного  ветра, что-то  вроде: «Время  пришло, время  пришло  платить  по  счетам…» По  улицам   выверенным  шагом   бродили  толпами   двуногие,словно  механические,собаки  с  неестественно  огромными   голова-ми; слаженно,то  ли скандируя, то  ли  лая   какие-то  отдалённо  узнаваемые  лозунги. Полчища  крыс  перебегали  им  дорогу, путались  у  них  под  ногами, растаптываемые  десятками, сотнями, но, словно  не  замечая  этих  жертв, действуя  как  единое  целое, самозабвенно  спешили  к  цент-ральной  площади, где  из  их  слипающейся  всё  полнее - зубами, когтями, хвостами- массы  под-нимался  всё  выше,становился  всё  мощнее  гигантский  Крысиный  Правитель  Мира, уже  влас-тно  требующий  себе  первых  человечьих  жертвоприношений. Но  в  городе  уже  почти  не  оста-лось  живых  жителей. Голод, отчаяние, странная  война, медитация, размывающая  границы  ре-альности  и  физиологии, - эти  силы-предтачи  действовали  чересчур   эффективно. Лишь  в  ком-нате  Натали, собравшиеся, последние  человеческие  жители  города, испуганно  смотрели  в  ок-но  и,не  шуточно,переживали  за  своего  друга, пропадающего  где-то  уже  несколько  дней . «Ос-таётся  надеяться, что  Фрэнк  всё  же  успел  покинуть  город , иначе…»-слабым  голосом   промол-вил  Костя. «Ты  думаешь, он  всё  же  улетел  на  воздушном  шаре?» - встрепенулись  в  один  го-лос  Натали  и  Клео. «Не  исключено, возможно  была  вторая  попытка. Оглафокл, ведь  тоже  не  подавал  о  себе  вестей».В  разговор  вступил  Аташе: «А  куда  подевался  этот  Митрофан? Сдаёт-ся  мне,что  не  без  его  участия  с  нашим  другом  случилось  непоправимое».- «У  меня  такое  предчувствие, что  с  минуты  на  минуту  мы  получим  известие  о  нашем  друге»- произнесла  Натали, пристально  глядя  в  глаза, запрыгнувшего  ей  на  колени  Леопольда. «Откуда  ты  это   знаешь, неужели  твой  возлюбленный  кот   такой  проницательный?» - с  грустной  инонией  про-щебетала   смертельно  бледная  Клео  и  тут  же  добавила, готовая  разрыдаться: «Ах, если  бы  ты  знала, как  я  себя  упрекаю  за  то,что  поддалась  всей  этой  головокружительной  мистике  и  зас-тавила  его  поверить  в  то,что  моё  существование  лишь  идеально!» – Костя  повернул  к  ней  голову  и  спокойно, со  абсолютным  знанием  сути  дела  произнёс: «Если  тебя  это  волнует, то  будь  спокойна, он  никогда  не  переставал  верить, что  ты - самая  натуральнейшая  реальность. Скажу  даже  больше, он  не  хотел   покидать  город  до  тех  пор, пока  не  найдёт  возможности  вывести  нас  всех  наружу  и  в  первую  очередь, найти  и  спати  тебя. В  последние  дни  он  почти  напал  на  твой  след…» -Клео  метнула  в  него  острый  взгляд  и  с  деланной  злостью   прикусила  губку: «Скажи, правду, это  ты  постарался? Мы  же  договаривались!» Все,с  деланным   упрёком, не  без  тайного  одобрения   посмотрели  на  Костю. Тот  замялся: «Я  долго  водил  его  за  нос, ви-дя  как  он  терзается, своей  неспособностью  хоть  чего-то  добиться  в  этом  нраправлении  и  я  не  мог  его  лишить  этой, уже  действительно  последней, коварно  ускользающей  всё  время,  на-дежды. Я  сыграл  с  ним  в  что-то  подобное «Ночному  Дозору». Если  он  проявил   предельную  догадливость  и  нашёл  тщательно  спратанное  для  него  сообщение, то  он  уже  этим  вечером  будет  среди  нас».- «Как  ты  мог  вернуть  ему  последнюю  надежду, ведь   теперь   куколка   мо-жет  не  раскрыться!».  От  нахлынувшего  чувства   вины, от  того,что,из-за  своей  мелкой  дружес-кой  жалости, оказался  недостоин  возложенной  на  него  миссии, у  Кости  начался  приступ  аст-мы. Ещё  немного  и  он  потерял  бы  сознание, если  бы  друзья  не  привели  его  в  чувство  под-ручными  способами. «Извините, извините, но  неужели  вы  меня  не  понимаете?». Все   молчали  и  испытывая  крайне  протеворечивые  чувства, пытались  больше  не  смотреть  на,совсем  приу-нывшего,Костю. Вдруг   раздался  бодрый  голос  Натали: «Смотрите, смотрите, вон  кто-то  идёт. Ещё  далековато,  но   очень  похоже  на  Фрэнка. Фигура, походка,  приветственный  жест  в  нашу  сторону. Ну  наконец-то,  это  точно  он!»  Все  оживились, стали  перебрасываться   радостными  фразами. Натали  обняла  с  материнской   улыбкой, разрыдавшуюся  от  избытка  неожиданной  радости  Клео, шептавшую  сквозь  слёзы: «Он  скоро  будет  здесь,я  снова  обниму  его, наш  ре-бёнок…Мне  уже  ни  к  чему  таиться. Мы  опять  провалили  очередной  Апокалипсис, но  что  весь  мир  ради  нескольких  оставшихся  ему  часов  простого  человеческого  счастья». Натали   попыталась  мягко  её  одёрнуть: «Не  говори  чепухи! Мы  ещё  пока-что  ничего  не  провалили. Ещё  совершенно  непонятно  как  сложится…» - её  голос  оборвался, глаза  застыли  в  выражении   сильного   испуга  и  недоумения. На  пороге  стоял  незнакомец, как  две  капли  воды  похожий  на  Фрэнка, но  явно  не  он.Лицо  его  было  полностью  забинтовано,а  из  глубины  соверщшенно  чёрных  глаз(белков?) на   онемевшую  компанию  были  направлены   пронзительные  зрачки   яр-ко-лунного  цвета. «Это  не  Фрэнк, это  Забинтованный?» - шепнул    женщинам  Аташе  и,вытащив  из-под  стола,дребезжащую  счтрунами,виолончель, встал  между  ним  и  друзьями. Забинтован-ный  заговорил  хрипловатым, грудным  голосом,сразу  же  сняв  зависшее  в  комнате  напряже-ние: «Да  успокойтесь  вы, я  вам  не  враг,по-большому  счёту.У   меня  с  вами  одна  цель,правда  подошли  мы  к  ней  с  разных  сторон  и  с,первоначально,разными  ожиданиями. Не  будем  вда-ваться  в метафизические  тонкости.Время  уходит  безвозвратно. Действовать  надо  немедленно. Спасать  вашего  друга… Я  знаю,где  он  и   что  с  ним».- Голос  Кости  был  как  слабый  вздох: «Он  что, в  опасности?»Забинтованный  подошёл  к  окну  и  заговорил  снова,указывая  в  сторону  про-носящихся  над  городом  трёх  всаджников: «Вон  какие  твари  там  носятся. Это  не  случайно  произошло  именно  сегодня. Они  своего  добились. Это  ещё  не  торжество, но …Он  у  них  в  ла-пах»… Все  подошли  к  окну. Им  стало  вдруг  всё  ясно. «Но  как  это  произошло?» - прошептала  смертельно  бледная   Клео. «Среди  вас  был  один. То  ли  подсадная  штучка, но  скорее  сам  се-бе  на  уме.» - «Всё  ясно. Я  давно  предупреждал  об  этом  мутном  типе, а  вы  не  слушали  меня, особенно  ты» - сверкнул  глазами  Аташе  в  сторону   сражённой  этим  разоблачением  Натали. Гость  же рассказывал  далбше:«После  неудачи  с  шаром,Оглафокл  придумал  бежать  на  самую  дальнюю  окраину   города  по  канализационным  каналам, а  там  уже  прямиком  на  восток  и  в  Зауралье...Дальше  по  ситуации. Главное  вырваться  отсюда. В  последние  дни  Фрэнк  был  занят  поисками  какой-то  крайне  дорогой  для  него  особы. И,вроде  бы,не  безъуспешно, судя  по  его  бодрому  виду. Оставалось  только  сделать  кое-какие  мелкие  приготовления.  Но  что-то  там  сорвалось…»- тут  рассказывающий  как-то  сбился  и  отвёл  глаза, но  через  миг  собрался  и  про-должил: «В  место  где  было  ваше  сообщение  попала  пара  шальных  снарядов…» Костя  всплес-нул  в  сердцах  руками  и  воскликнул: «Вот  чёрт!».Рассказывающий  аж  пригнулся  от  неожидан-ности, и  продолжил  уже  не  таким   уверенным,слегка  приглушённым   голосом: «Когда  он  это  понял, что-то  в  нём  произошло. Он  пошёл  к  тому  вашему  другу. Что  живёт  в  музее  Кассиля  и  сказал  ему, что  сегодня  ночью  он  собирается  бежать  из  города. Тот   спросил: «Зачем  ты  мне  говоришь  это?» - «Затем, чтобы  ты  сообщил  кому  знаешь  сам» - «А  если  я  этого  не  сде-лаю?».- «Ты  же  знаешь  что  не  сможешь  поступить  иначе. У   каждого  свой  путь  к  свету, ты  ж сам  говорил».- «Но  когда-нибудь  надо  же  сменить  эту  проклятую, всё  время  заедающую  на  одном  и  том  же  месте   пластинку?» - «Не  беспокойся  не  о  чём, делай  пожалуйста  своё  дело, брат. Пойми, чтобы  стряхнуть   с  оболочки   мира  всё  это  живописное  убожество, недостаточно   обычного  человеческого  мужества, решительности, даже  артистического  вырождения  и  дури  человеческой   будет  недостаточно, если   посмотреть  уже  с  противоположного  края.  Надейся  на  меня, я  уже  почти  знаю, что  сделать. Правда  неуверен  ещё – выдержу  ли?» Вот  почти  дос-ловно  переданный  их  последний  разговор»- «И  что  же, Митрофан  пошёл?» - выдавил  из  себя  вопрос  Аташе, сжимая  кулаки. «Обнял  его, со  слезами,  попросил  прощения. Они  пожали   друг  другу  руки,как  лучшие  друзья  и  он  пошёл.Фрэнк  даже  проводил  его  до резиденции  отца  Иг-натия  и  сказал,что  будет  бродить там  неподалёку».Клео   вскрикнула,взмахнула  руками  и  упа-ла  в  обморок. Натали   бросилась  ей  на  помощь. «Он   совершенно  спятил -  воскликнул  Аташе, - сам  пошёл  в  руки  к  этому  душегубу.Не  дал  нам  даже  времени  попытаться  вернуть  ему   разум, спасти  от  самоубийственных  заблуждений». Костя,почёсывавя  подбородок  не  согласил-ся: «Есть  в  этом  всё-таки  какая-то  логика, нам  ещё  недоступная, я  это  чувствую. В  любом  слу-чае,мы  не  должны  отступаться  от  него, мы  должны  приложить  все  усилия, чтобы  спасти  его» - «Но  как?» - Аташе, пыхтя  как  паровоз  заходил  по  комнате, время  от  времени  обеспокоенно  поглядывая  в  сторону  суетящейся  над  телом  подруги, Натали. Забинтованный  произнёс   обод-ряющим  тоном: «Я  знаю, что  делать. Меньше  чем  через  час  его  привезут  на  берег  Волги  за  город. Мы  можем  что-то  придумать  на  месте,судя по обстоятельствам, поверьте, что-то  плани-ровать  заранее  тут  совершенно  бессмысленно». «Его  что,на  самом  деле, распинать  будут? Я, хоть  и  знал  это, но  всё  же  до  конца  не  мог  поверить» -  поёжился  Костя. Аташе  окаменело  застыл  на  полшаге, Натали  поднесла  ладонь  к  задрожавшим  от  ужаса  губам: «Никто  из  нас  не  мог  поверить!»  Забинтованный   развернулся  и  зашагал  к  выходу. «Идёмте  быстрее, -крик-нул  он  на  ходу, -одному  мне  в  любом  случае  не  справиться». Натали  промолвила   Косте  и  Аташе: « Идите  с  ним, хоть  он  и  не  наш, но  больше  нам  положиться  в  нашем  отчаянии  не  на  кого,а  я  должна  остаться  с  Клео.». Оба  метнулись  вслед  за   Забинтованным… В  дверь, ос-тавленную  открытой  влетела    всё  та  же   огромная  бабочка, покружилась  над  склонённой головой  Натали  и  села  на  похолодевший   лоб  её  подруги. Дрогнула, раздвинула  сложенные  с  чёрной  окантовкой  крылья  и  опустила  их  плавно  на  пару  уже  безжизненных  глаз.
Глава 5.
…  Добравшись  до   места  казни  они  увидели  из  укрытия(прилесок), что  Френка  уже  водружа-ют  на  крест. «Ну  и  что  теперь   делать?»- упавшим  голосом  спросил  Аташе? «Подождите, ещё  не  подошло  время».- ответил  «Забинтованный»  и  сверкающими  глазами  посмотрел  на  небо, где  со  сторны  Саратова  сгущалась  огромная  свинцово-чёрная  туча. В  считанные  минуты  отту-да  задул,всё  более  усиливающийся   ветер, а  на  берег,окропляя  брызгами  подножие  креста, обрушились  мощные  угрожающе-вспененные  волны. Костя  вытаращил  глаза  на  своего  нового  знакомого: «Вы  что,и  это  можете? Кто  же  вы? Странно. Я,почему-то,лишь  только-что  подумал  об  этом: ведь  мы  всегда  ждали  от  вас  самого  худшего, но  вы  только  и  делали, что  помогали  нам  в  самых  беспросветных  ситуациях». – «Это  сейчас  неважно… Ничего  не  важно  кроме  од-ного. –крайне  напряжённо, сквозь  зубы  проговорил  «Забинтованный»; истрёпанные  края  бин-та   колыхались  на  ветру   вокруг  его  лица, словно  жалкие  обрывки  последней, одной  на  всех , надежды,--Главное  успеть   вовремя, пока  не  нанесён  последний  контрольный  удар  в  сердце»
     С  началом  неожиданного  урагана, стоящие  у  креста   заволновались, заёрзали, словно   ис-пуганная  паучья  мелочь  вокруг  своей  добычи.«Давайте,скорее  кончать  это  дело,шеф  и  быст-рее  поехали   отсюда  прочь. Наносите  свой  последний  удар  и  сваливаем, иначе  дорогу   вко-нец   размоет  этим  чёртовым  ливнем  и  мы  рискуем  остаться  здесь  до  утра».-- убеждали   от-ца  Игнатия  его  телохранители, шарахаясь  от  каждого  громового  удара,пытаясь  пробить  луча-ми  портативных  прожекторов   завесу,мятущейся  в  бешенстве,стихии. «Я  не  могу  оставить  его, пока  он  не  погибнет. Эти  ублюдки (он  кивнул  на  стоящие  подать  три  фигуры  в  чёрном)  сло-мают  ему  ноги  и  тогда…Вообще  может  не  быть  никакого  ТОГДА.Ни  для  кого.Как  вы  этого не  поймёте?»- «Какая  разница,что  будет  с  этим  несчастным   через  пять  минут, а  нам  эти  пять  минут  могут  слишком   дорого  стоить» - кричали  ему  сквозь  бурю  его,охамевшие  со  страха, центурионы.
    Аташе  начал  беспокоиться: «Чего  мы  ждём! Сделайте  же  что-нибудь. Вы  же  слышали, что  они  его  торопят. Вот  он  уже  берёт  какую-то   железяку  и  тычет  в  грудь  нашему  другу…» - «Да  что  я  могу  ещё  сделать-то! –,не  сдержав  эмоций,заорал  ему  в  ответ,скозь  ураган,Забинтован-ный,-  я  и  так  делаю  всё,что  могу  и  даже  чуть  больше  того  на  что  имею  право…» --«Ну  хотя  бы  пусть  сведёт  ему  пальцы  судорога, лопнет  от  напряжения  сосуд  в  глазу…Ну, там,аритмия   или   самый  обычный  подленький  кашель».- «Это  не  в  моём  стиле,и  это  не  такие  уж  мелочи,  как  вам  кажется, к  тому  же …»- пробормотал  Забинтованный, сделал  паузу  и  тут  же  добавил , с  недоброй   усмешкой   указывая  на  всё  те  же  три  упорно   ждущие  чего-то  фигуры, одна  из  которых  вдруг, потеряв  терпение  резко   опустила  капюшон  и  показалась  лысая  женская  голо-ва  человекоподобной  бестии,недавно  с  диким  визгом  носившейся  над  гибнущим  городом.  «…Я,буквально,связан  по  рукам  и  ногам  даже  в  своём  спонтанном  своеволии,– процедил  сквозь  зубы  Забинтованный,-  Остаётся    надеяться, что  вмешается   удачный  случай  и  палач  попадёт  остриём  не  под  то  ребро. Ведь,в  конце  концов, есть  от  чего  дрогнуть  даже  этому… Слишком   серьёзные  вопросы  решаются  всего  лишь  лёгким  движением  руки». Забинтованный   до  хруста  в  костях  сжал  кулаки  и  снова  посмотрел  в  небо  над  Волгой. Тотчас  прокатилась  оглушительная   громовая  канонада  и  ослепительная  молния  с  разных  сторон  ударила  в  зем-лю  между  крестом  и  прилеском, едва  не  спалив,стоящую  в  непосредственной  близости,  ма-шину  мэра. Телохранители, матерясь  и  спотыкаясь, бросились  прочь  от  креста   в  сторону  сво-их  авто.Затарахтели,едва  слышные  сквозь  бурю,двигатели.Высунувшись  из  окна,водитель  мах-нул  рукой  отцу  Игнатию. Тот  спешно   протиснул  копьё   на  несколько  дюймов  глубже  и, услы-шав  резко  прервавшийся  стон  сверху,с  явным  облегчением   выдохнул  и  взглянул  вопроси-тельно  в  сторону  безмолвно  стоящих  в  стороне  трёх  фигур. Те  медленно  развернулись  и, яв-но  приуныв,пошли  друг  за  другом  в  противоположную  от   кортежа   машин  сторону  и  скоро  скрылись  в  густом  мятущемся  тумане.«Да   будьте  вы  прокляты?»- закричал  им  вслед  с  ярос-тью  отчаянья  мэр  и  сломав  об  коленку   древнее  копьё   и  обречённо  поплёлся   по  направле-нию  к  вовсю  сигналящим  автомобилям.Вскоре  они  пропали  из  вида,оставив  после  себя  катя-щуюся  по  дороге,подаренную  гостем  из  Иерусалима  Чашу,выкинутую  из  машины  кем-то  из  охранников.Чаша  подкатилась  к  поломанному  копью  и  упала  на  него  с  лёгким, словно  доно-сящимся  из  бесконечности  прошлого, звоном.
   Они  подбежали  к  кресту  и  стали  его  заваливать.Наконец  он  поддался. Френк  открыл  глаза  и  посмотрел  на  своих  друзей  каким-то  необычайно  спокойным , всё-таки  добившемся  своего, взглядом. Однако  во  взгляде  этом  мерцала  лёгкая  пелена   какой-то  нечеловечеки-дологой   усталости. Казалось  он  вот-вот  потеряет  сознание.Стихия  к  этому  времени  успокоилась. Лишь  в  отдалении, над  Покровском  ещё  слышались  неутихающие  раскаты  то  ли  грома, то  ли  взры-вов, поблёскивали  всё  более  длительные  молнии  или  следы  от  трассирующих  снарядов. Дру-зья  сняли  Фрэнка  с  креста  и,перевязав   чем  смогли  кровоточащие  раны, бережно  положили  на  прохладный,пахнущий  свежей   пеной  и  первыми,возрождающимися,водорослями, песок.
    «Скорее! Ещё  есть  время! Кажется  остриё,скользнув  по  мокрой  коже,вошло  в  тело  чуть  вы-ше  сердца» -«Он  может  умереть  от  потери  крови!»- на  бегу  причитал  Костя. «О, с  кровью  бу-дет  всё  в  порядке.Теперь  в  нём  кровь  всего  умирающего  вместе  с  ним  мира.Его  агония  бу-дет  долгой»-бормотал  себе  под  нос  Забинтованныйне  очень-то  этим  удручённый.
   «Он  умирает, мы  опаздали! Черти,какие  же  мы  все,всё-таки.черти!» - тараторил  в  нервичес-кой  истерике  Костя.Слёзы  в  два  неудержимых  ручья  текли  по  его,вмиг  почерневшему,  изме-нившемуся  до  неузнаваемости  лицу. Двое  других  растеряно,молча  смотрели  не  Фрэнка. «Что-то  здесь  не  так - задумчиво  почёсывая  подбородок  произнёс  Забинтованный,- он  должен  что-то  сам  сказать, мы  должны  что-то  для  него  сделать.Крайне  важное.Почему  ничего  не  проис-ходит? Неужели  напрасно  я  сменил  уклон  своей  роли?» Напряжённое  молчание  длилось  нес-колько  минут, затем  вдруг,неожиданно  со  стороны  реки  послышалась  едва  уловимая, невооб-разимой,в  этом  мире,  красоты, музыка,отдалённо  напомнившая  их  рождественский  квартет. Фрэнк  вздрогнул, и  попытался  всем  телом  развернуться  в  сторону  волшебной  мелодии. Но  в  ответ  на  это  движение  из  раны  над  сердцем  ритмично  захлюпала, сквозь  неумело  наложен-ную  повязку,кровь  и  он, едва  не  потеряв  сознание,снова  откинулся  на  спину, дыша  неровно  и  слабо. Тень  счастливой, потухающей   улыбки  мелькнула   на  его  губах. А  в  той  стороне  отку-да  доносилась  музыка, над  Волгой  разгоралось  необычное,обволакивающее  нежными  краска-ми  горизонт,живописнейшее   зарево.Друзья  Фрэнка  как  заворожённые  смотрели  на  это  вели-колепие. «Жаль,что  Митрофан  этого  не  сможет  увидеть» -чуть  слышно  прошептал  он  и  взгля-нул  на  их  лица,с  доброй  насмешливостью,радуясь  их  детскому  удивлению  и  восторгу,погру-жающему  в  то,что  теперь, казалось,он  видел  несоизмеримо  лучше  своим  внутренним   взо-ром.Боясь  слишком  быстро  впасть  в  молчание  полуобморока,так  и  не  договорив  чего-то важ-ного, он  собрал  скудеющие  силы  и  отдышливо  зашептал: «Исполните  моё  последнее  жела-ние, перенесите  меня  вон  в  ту  лодку  на  песке, оттолокните  её  в  сторорну  тех  всполохов  и …ради  бога,не  задавайте  пустых  вопросов».Когда  его  несли  к  лодке,он  повернулся  в  сторону  забинтованного: «А, милый   враг,ты  оказывается  тоже  здесь. Я  тебя  ждал. Пора  бы  мне  уви-деть,наконец  свою  тёмную  сторону  Луны».- «Ты  уверен?»,- несколько   обеспокоенно  спросил  забинтованный, поднося  к  губам  его  руку- «Конечно. Когда  же,как  не  сейчас.Хотя  впрочем, те-перь  уж,вроде,и  не  обязательно,- тебе  ли  не   знать, «о, зрачок  моих глаз!». Оба  они  тихо  рас-смеялись  и,продолжая  раскрепощено  смеяться,Забинтованный   с  лёгким  сердцем  стал  разма-тывать  бинты  с  лица;затем  стали сами  собой  распутываться  бинты, казавшиеся  его  одеждой,                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                  и  так  до  тех  пор,пока  от  него  не  осталось  ровным  счётом  ничего  кроме  кучки  марлевой  материи, аккуратно  сложенной   на  песке  между  оторопевшими  друзьями  Фрэнка  и  лежащим  в  лодке   Фрэнком,весело   объяснявшим  им  необъяснимое: «Он  теперь  во  мне, этот   загадоч-ный  человек-невидимка,так  должно  было  случиться,не  печальтесь  же  ещё  об  одной  неиз-бежной  утрате. А  теперь  столкните   лодку  в  воду  и  не  жалейте  прошедшего  навсегда  прош-лого».Костя  и  Аташе  со  слезами  на  глазах  столкнули  лодку  в  воду, не  заметив,в  перевозбуж-дённых  чувствах  небольшкю  течь  в  правом  боку.А  на  покровском  берегу,тем  временем, При-рода  порвала  цепь  Вечной  Осени,и  перепрыгнув  через  зиму, с  бездумной  бодрой  одурью   бросилась  в  щедрую  непредсказуемость   ранней  весны,возобновлённого   круговорота  вре-мён. Что-то  будет  дальше? А  пока… Яркая  бабочка   с  чёрной  окантовкой  крыльев  сидела   на  кончике  поломанного  копья   и  пыталась  пить, как  божеественный  нектар, простую, очищен-ную  свирепым   холодом, воду  из  священной  чаши,под  которой, свернувшись  в  клубок,дремал  Людовик. Котёнок   со  звёздными  письменами  на  иссеня-чёрной   шерсти  сидел  чуть  поодаль  и  смотрел  на  бабочку  глазами,полными  звериного  чистого  восторга. Огромный   белоснежный  ворон , ходил  вокруг   размашистыми  кругами, и  ритмично  покачивался, как  балетный  танцор, соскучившийся  по  сцене,  время  от  времекни  пускаяющийся  в  пляс  в  каком-то  странном, совершенно  безшабашном  стиле  ... 
  Глава  6. Вместо  эпиграфа - либретто.  Сон  Натали, рассказанный  ею  по  возвращении  её  дру-зей  с  места  казни - ОПИСАНИЕ    ПУТЕШЕСТВИЯ  Наблюдателя-Мететрона   НА  БЕЛЫЙ  ОСТРОВ, переложенное   впоследствии  Костей  на  похоронную  музыку  для  Клео.
Фрэнк  направляется  на  загадочный  «блуждающий» остров  в  центре  Волги (которая  символи-зирует  воды  мирового  океана) , это  «святая  земля», белый  остров  эзотериков, где,окаймлён-ная  полоской  зелени  высится  «гора  спасения»  Меру ( святилище  Мира  с  сияющем  треуголь-ником-глазом  на  вершине; над  ней  в  небе  12  адатьев-солнц(символы  посвящённых, с  лицами  его  друзей  в  Покровске,аналогично  12  апостолам  Христа. Аташе, Костя, Митрофан,плюс  девять  пилигримов-в  романе)  и  Луна – тринадцатое  женское  начало  (в  образе   Клео). На  берегу  его  лодку  причаливает  Мехелисдек ,король  магов, с  лицом  африканского-(негр-альбинос)  вождя  племени  Аташе. Над  берегом   в  небе  огромный  трёхмерный  крест:  из  зависшего  в  небе  цен-тра-перекрестья  исходят  шесть  лучей: восток-запад, север-юг, верх-низ( что-то  подобное  есть, вроде,на  одной  из  картин  Сальвадора  Дали). Воды,которые  пересёк  Наблюдатель   символи-зируют  бушующий  «внешний  мир» (беспросветная  жизнь  в  Покровске), «море  страстей»(«Йог, пересекающий  море  страстей  обретает  спокойствие  и  полноту  своей  самости»- слова  Шанка-рачарья), который  нужно  миновать(крестный  путь Христа), чтобы  достигнуть  острова (символ  надежды, стабильности, высшего  блага  возрождения). Салем  - столица  острова, символизирует  Агхатрху, высший  духовный  центр  (по  Рене  Генону)—ЭТО  НОВЫЙ   ПОКРОВСК  (Сакральный  «блуждающий»  вместе  с  островом   в  духовном  измерении,город.По  аналогии  с  новым  Иеру-салимом). Реплика   Кости: «Сон  какой-то  чересчур  символический, почти  «книжный»  получа-ется». Реплика  Натали :  «Ну  и  что? Быть  может  натуралистичность  мира  всего  лишь  обман-чивая  иллюзия,а  суть  мира  всего  лишь   символы, знаки –« КНИГА»».
(продолжение  сна)…Лодка,на  которой  плывёт  к  острову  Фрэнк  является  своего  рода  миро-вым  яйцом (с  эмбрионом  в  виде  личности  Наблюдателя).Верхней  частью  яйца  является  раду-га, появляющаяся   над  лодкой   и  сопрождающая  её . В  период  хаоса   верхняя  половина  яйца  становится  незримой , а  в  нижней   происходит  процесс  «скопления  тварей» (Фабр  Оливье  и  его   эзотерическое  прочтение   предания  о  Ноевом  Ковчеге   или  Вайвасвате). Биологическая  картинка   на  заднем  плане -  начало   неоднородного  деления  оплодотворённой  яйцеклетки – митоз…  Натали   теперь  видит  всё  метафизическое  яйцо  целиком, мало  того,Фрэнк   и  являет  собой  яичный  эмбрион, «новый Мир»  в  свёрнутом , пока-что , состоянии. Лодка  Фрэнка  это  Чрево, родовые  ясли(чаша) мира, качаемые   околоплодной   жидкостью  -  «saint  vaissel»(лат.- святая  посудина): одно  из   обычных  наименований  Грааля  в  средние  века. Символическая  связь  между  полумесяцем,  чашей  и  кораблём ( vaissen – судно,корабль,   vaissel –посудина). То, что  Фрэнк  увидел  изображённым   на  стенах   катарских  пещер  под  Тулузой.
На  самом  деле  конец  сна  как-бы  раздваивается. В  параллельно   длящемся( не  доминирую-щем)  окончании  лодка  с  Наблюдателем   не  пристаёт  к  острову, а  проплывает  мимо  него, имея  как-бы  свою, альтернативную   линию  развития, всего  лишь  возможную, когда-либо  в  будующем. Наблюдатель  по  этой  «ЛУЧШЕЙ»  версии  будующего  умирает , тонет,а  на  поверх-ности  остаётся  вывалившееся  из  его  распоротой  груди  сердце  нарождающегося   между  не-бом  и  землём (на  поверхности  мировых  вод) нового,совершенного (ENS  PERFECTUM –лат.: «совершенное  сущее»)  мира. 
На  протяжении  всего  сна  Натали  сопровождала  модель  магической  матрёшки: Эмбрион  но-вого  мира  внутри  яйца-сердца, которое  находится   внутри  яйца-Наблюдателя, который  нахо-дится  внутри  яйца-Покровска, который  находится  внутри  яйца –России  и  так  далее. И  всвязи  с  этим  образом  возникает  фраза  на  санскрите: «Ты, сердце  моего  сердца-Начало  всех  начал»  


                                          КОНЕЦ   РОМАНА