Штирлиц, зажав в зубах «беломорину», сидел под бледно-голубым колымским небом и смотрел вдаль, в бескрайние просторы тундры, покрытые мхом и кустарником. Но перед его внутренним взором проходили совсем другие картины. Это были картины из его давнего прошлого.
Вот он в тачанке за пулемётом несётся по украинской степи, поливая свинцом банды украинских самостийников. А вот в кожаной куртке и с маузеров в руке врывается в логово белогвардейского врага, похитившего бриллианты республики из патриаршей ризницы.
А вот он изымает хлеб у кулацких элементов, почему-то пухнущих с голода. Это ж надо, и сами не едят, и от трудящегося народа прячут хлеб так, что не найти его.
А вот он в кабинете у Председателя ЧК товарищаДзержинского. «Железный Феликс» оказался весьма хилым субъектом с жёлто-зелёным лицом. Он быстро шагал по кабинету и что-то говорил Максиму, словно сыпал горохом, о руках, сердце и уме чекиста. Максим восторженными глазами следил за выдающимся революционером.
Потом, остановившись перед Максимом, Феликс Эдмундович поинтересовался, знает ли он иностранные языки. Максим ответил, что хорошо владеет немецким, неплохо французским и английским, а ещё древнегреческим и латинским.
– Ну, древнегреческий и латинский нам ни к чему, – проговорил Дзержинский. – А вот немецкий язык – это хорошо. Мы направим вас в Германию. Будете поднимать немцев на Мировую Революцию.
Так, по приказу Дзержинского Максим попал в Германию, где находился до самого последнего дня Второй Мировой войны.
Уже начинало смеркаться, когда Штирлиц оторвался от воспоминаний и вернулся к действительности. Он взглянул на валявшуюся бутылку из-под спирта, на промасленный газетный лист, в который были завёрнуты бутерброды с колбасой и сыром, что прихватила на прогулку Аглая. С нею они отметили его освобождение. И вспомнил об Аглае, до сих пор лежавшей голой в кустах,.
– Всё-таки стакан спирта для неё многовато. Это не водка, – подумал Штирлиц и принялся будить девушку. Аглая распахнула лучезарные глаза и выдала:
– Чё ты, бл*дь, пхаешь меня. Пошёл на…
Штирлиц не обиделся. Он знал, чем успокоить пьяную женщину. Он нежно обнял Аглаю и поцеловал в губы. Только теперь она очнулась от хмельного сна и с готовностью отдалась Штирлицу. Полученное удовлетворение малость отрезвило её. Она погрозила кулаком часовому, с вышки разглядывавшему в бинокль её прелести, и стала одеваться.
Штирлиц проводил Аглаю до общежития, где та обитала вместе с другими завербованными бабами, и вернулся к воротам лагеря, откуда его поутру выставили, как освобождённого. Майор ещё Загибайлов не вернулся. Ночевать под открытым небом Штирлицу не хотелось. Он повернул в сторону военного городка и постучал в дверь знакомого дома. Менструация Акимовна скучала дома в полном одиночестве. Увидев Штирлица, она очень обрадовалась.
Помочь сайту
Поздравления
А вот в кожаной куртке и с маузеров в руке врывается в логово белогвардейского врага, похитившего бриллианты республики из патриаршей ризницы. 
Дзержинского. «Железный Феликс» оказался весьма хилым субъектом с жёлто-зелёным лицом. Он быстро шагал по кабинету и что-то говорил Максиму, словно сыпал горохом, о руках, сердце и уме чекиста. Максим восторженными глазами следил за выдающимся революционером. 
и поцеловал в губы. Только теперь она очнулась от хмельного сна и с готовностью отдалась Штирлицу. Полученное удовлетворение малость отрезвило её. Она погрозила кулаком часовому, с вышки разглядывавшему в бинокль её прелести, и стала одеваться. 
дверь знакомого дома. Менструация Акимовна скучала дома в полном одиночестве. Увидев Штирлица, она очень обрадовалась.
