Голые короли

            Самой гениальной сказкой всех времен и народов считаю «Новое платье короля» Андерсена. Возможно, когда он ее создавал, он думал только о тех двух прохвостах и людях, которые прячут свое невежество и глупость за маской такой глубокой мудрости, которую нам, сирым и убогим, никогда не постичь. Но я думаю, эта сказка мерило и метод всех жизненных явлений, связанных с интеллектуальной деятельностью. А именно, если мы видим материю, из которой сшито платье, значит, это вещь. Если не видим или не понимаем, значит, это обман и нас рядят в новое платье короля.

            Начнем с грубой материи. Вот вам рассказывают, какое вино «круглое», какой у коньяка «букет», какая у духов прекрасная «голубая» линия. Рискую прослыть грубым необразованным мужланом, но мне вино казалось кислым, если оно сухое или горьким со сладким привкусом, если крепленое. Да, там и другие запахи есть для прикрытия ядовитой сущности вина, но «круглость» это уже от платья того короля. А уж наслаждаться «букетом» коньяка можно только после многолетней промывки мозгов. Самый честный напиток – это водка. На вкус гадость, разведена только, чтобы пить без ожогов можно было, и суть ее ядовитая, а назначение у нее одно – «прибалдеть». А все россказни, о ее тонком вкусе и приятном сочетании с провиантом, что на закусь идет, это для лохарей. Пьют ее, чтобы нажраться, и больше ни для чего. А кто мне возразит насчет букетов и наслаждений алкогольных всяких, тот в платье для короля ходит.

            Всякое искусство, если оно истинное, доставляет наслаждение и радость. И никакие слова не смогут описать как, каким образом, что именно. Я бы сказал проще. Задевает меня это искусство или нет? Вот и все критерии. Сколько я ни говорил с художниками, объяснить свое произведение они не могут. Проще всех объяснил мне Шура Баранов:

- Так, по пьянке накатило.

 И больше ни слова. Ну, художникам, музыкантам и кулинарам это можно. У художника, если это платье голого короля, сразу видно, гадость это или шедевр, у музыкантов, если от его музыки мороз по шкуре не дерет – тоже понятно. Вот у кулинара там часок-другой подождать надо. Там если после вкусного обеда ноги не протянул или на толчок не тянет каждые две минуты, значит, гениальный или, хотя бы, талантливый мастер обед готовил.

            А в литературе эти фокусы не пройдут. Не зря же литературу матерью искусств называют. Тут все понятно должно быть. Потому что следом за писателем художник со скульптором идут, режиссер с продюсером, композитор с балетмейстером, даже парфюмер с парикмахером. А что им всем, бедненьким, делать, если роман сюрреалист писал? Ну, Дали, допустим нашел бы чем заняться. А Глазунов?

  Пишет человек, и его же печатают, какую-то галиматью:

             – Шел, взлетел, рассыпался на звонкие ноты, растаял воском от свечи ее лучей.                              Когда это все отбросишь, весь смысл, и это в лучшем случае, заключается в том, что парень с девушкой того, род продолжили. Да, конечно, и рассыпаться свечкой можно, если есть рассказать что-то, чего до тебя не слышали. А то рассказать нечего, так как ничего автор в жизни этой не видел, нигде не был, ничего не знает, а почесать язык охота и стяжать славу тоже. Вот он и талдычит о чем-то непонятном. Как-то раз в Интернете наткнулся на такой рассказ. Десять страниц автор пишет как то он, то она то собирались в лучи, то рассыпались на атомы, то грозное сияние несло их, то уже вдруг оставило и т.д. Я читаю себе и думаю: «А не дурак ли я?», вон все умные люди понимают там чего-то, один я ни черта не понимаю. А ведь тут же что-то есть, раз напечатали. Думал так, пока не дочитал до конца, и там комментарий читателя:

– Кто отдаст мне полчаса, которые я потратил на эту галиматью?

Значит, не мне одному показалось, что я наступил на подол платья голого короля.

            Я когда депутатом был, сижу на сессии, слушаю, что вокруг делается. А народ радуется, бюджет, бюджет принимаем! Приняли. Еще больше все возликовали. Ну, и я сижу, улыбаюсь. Только не пойму, чего все так радуются. Думаю, раз радуются, значит им все понятно, одному мне, дураку, неясно. Тут декан факультета, которого в тупости никак не обвинишь, поднимается и говорит:

            – Товарищи. Я, наверное, очень тупой, но я ничего из доложенного нам не понял. Вы меня простите, но хотелось бы хоть раз в жизни разобраться в том, что мы тут одобряем и принимаем.

            Я уже говорил, что ничего не понял. Вот и я говорю:

            – Да, хотелось бы почетче себе представить, что это за штука, бюджет ваш.

            Тут за мной еще две тетки, визгливые такие, базарные, они больше всех радовались, когда бюджет принимали, снова в крик:

            – И мы ничего не понимаем, понапринимали тут бюджетов всяких!

            Вслед за тетками все депутаты зашумели, независимо от фракций. Такое единодушие только в советские времена проявляли. Председатель кричит:

            – Товарищи! Граждане! Вы ж только что, практически единогласно, бюджет нашего района приняли. Что ж вы тут теперь-то возмущаетесь?

            А теперь граждане-товарищи депутаты на нас с деканом коситься стали, не хотят опять голосование устраивать:

            – Нам, – кричат, – все понятно. Это вот они, два интеллигента вшивых, смуту вводят.

            Вижу, плохо дело:

            – Во-первых, – говорю, – я не интеллигент, а офицер. А во-вторых, мне все прекрасно понятно, в отличие от некоторых. Я не понятности прошу, а четкости. Типа: Делай раз! Делай два! Комиссара коли! Ать, два! Левой, левой, левой, – и шаг на месте обозначил.

Только так и отбился. Натянул на себя платье от голого короля и сразу своим и родным стал. А декан плюнул и зал покинул.

            Такое, значит, платье у короля в народных депутатах бывает. И как хорошо было бы, если бы не наводили мы тень на божий день, а четко и ясно, на родном языке или хотя бы на одном каком-то свои мысли излагали. А то посмотрите на философов. Ведь они сразу на нескольких языках говорят: на греческом, на латыни и на английском. А также на том, название которого в данный момент вспомнили. Это чтобы в ступе утолочь нельзя было. Попробуй ему возрази. А он тебе:

            – Вы это слово на греческом толкуете, а я об ем на арамейском  вас имел в виду.

            Что еще за язык такой – арамейский? Армейский  – это мы понимаем, а арамейский это что армянский с матом, что ли? И на итальянском еще пару слов прибавит. То ли объясняет, то ли материт потихоньку. Пойди, разбери. Великая сила в платье голого короля спрятана, но для тех, кому мозги не очень тщательно промыли, кое-что высовывается.

(с) Александр Шипицын