Я - детектив

Алексей Хапров

Я – ДЕТЕКТИВ

Весёлые приключения сыщика-непрофессионала

в шести историях

© А.В. Хапров, 2009г.

История первая

КЛЮЧ ОТ ГРОБА

Если бы кто – нибудь лет пять назад сказал мне, что я стану частным детективом, я бы не поверил. Слишком уж нереальным тогда это представлялось. Ведь я грезил журналистикой, спал и видел себя звездой телерепортажей из горячих точек планеты, ведущим рассказ о войне с риском для собственной жизни под перекрестным огнем враждующих сторон. Мечтал о том, как буду ощущать на себе восхищенные взгляды людей, которым посчастливится встретить меня на улице и взять автограф.

Как приятны были все эти романтические мечты. Но судьба распорядилась по-другому.

Разрешите представиться - Олег. Возраст – двадцать три года. Выпускник факультета журналистики Университета.

После пяти лет учебы, получив на руки диплом, я к своему великому ужасу обнаружил, что мой репортерский талант никем по достоинству не оценен. Во всех газетах, телеканалах, радиостанциях, где я предлагал свои услуги, меня деликатно отфутболивали: мол, вакансий нет, штаты переполнены, и все такое. Правда, предлагали посотрудничать внештатно. Но я считал это ниже своего достоинства. Да и на гонорары внештатного корреспондента даже концы с концами не сведешь.

В общем, найти постоянную работу мне никак не удавалось.

Как-то раз, после очередной неудачи с трудоустройством, я встретил на улице своего однокурсника Игорька. Это был толстый увалень с постоянно небритым лицом и мутным взглядом. В Университете он был знаменит тем, что являлся завсегдатаем любых гулянок. После недолгой беседы выяснилось, что у него были те же проблемы, что и у меня. Его тоже никуда не брали на работу. Мы сразу почувствовали себя друзьями по несчастью. Усевшись в первом попавшемся на глаза павильоне, мы заказали по бокалу пива и стали размышлять, как нам быть и что делать.

Идею открыть частное детективное агентство подал я. Подал, правда, в шутку. Мол, пять лет на журфаке отучились, и теперь получается, что зря потратили время. Остается только в частные детективы идти. Но когда все пиво было выпито, а легкий хмель от него стал немного кружить голову, мы задумались об этом всерьез. А почему бы, собственно, и нет?

О, нет, мы не были настолько пьяны, чтобы чувствовать море по колено, океан- по пояс, а любое дело- по плечу. Просто нам нужно было чем-то заняться. Сидеть и дальше без дела уже не было сил.

Реализовать мою идею всерьез и переквалифицироваться в сыщиков предложил Игорек.

-Ты спятил?- ответил я.- Здесь же нужны специальные навыки, опыт. Нужно, наконец, иметь связи в милиции, в прокуратуре, в ФСБ. Без всего этого ты серьезное преступление не распутаешь.

-А зачем нам серьезное преступление?- возразил Игорек.- Серьезными преступлениями пусть милиция и прокуратура вместе с ФСБ занимаются. А мы займемся другим. Тем, чем органы заниматься не станут. Бытовухой. Олег, ну неужели в нашем миллионном городе не найдется какая-нибудь дура, которой взбредет в голову последить за своим мужем? Пусть платит денежки, и мы последим. Понял?

Я помолчал. Вообще-то, смысл в его предложении был. Шутки- шутками, а жить на что-то было надо. Мои предки каждый день пилили меня за то, что я никак не найду себе работу и не слезу с их шеи. Что-то на таких слежках заработать, конечно, можно. А там, глядишь, и нормальную работу удастся найти.

-А лицензия?- спросил я.- Нужно ведь зарегистрироваться, получить лицензию.

-Обойдемся пока без лицензии,- ответил Игорек.- Ни у тебя, ни у меня денег на пошлины и взятки нет. Да и времени это займет немало. Так что попробуем пока в неформальном порядке. Авось не накроют.

Мы еще немного посидели, подумали. Других идей быстрого заработка не появлялось. И мы ударили по рукам.

Тянуть с реализацией идеи мы не стали. На следующий день городские фонарные столбы запестрели объявлениями: «частное детективное агентство выполнит ваши конфиденциальные поручения». Далее следовал номер моего сотового телефона. Поскольку у Игорька мобильника не было, светиться выпало мне.

Ждать первого звонка пришлось недолго.

-Алле, это детективное агентство?

Визгливый голос, раздавшийся в трубке, наводил на мысль, что его обладательница находится на грани истерики.

-Да,- ответил я, стараясь придать своему голосу солидность.

-Помогите мне, пожалуйста! Меня хотят убить!

Вот те раз! Какой-нибудь мафии с ее разборками нам только не хватало.

-За мной постоянно следят!- продолжала вопить телефонная трубка.- На меня каждое утро покушаются на работе!

С каждой секундой визг звонившей становился все пронзительнее и пронзительнее. Поскольку мне вовсе не хотелось оглохнуть, я решительно прервал ее жалобный поток:

-Минуточку! Это не телефонный разговор. У меня к Вам будет такое предложение. Давайте сегодня днем где-нибудь встретимся, и Вы мне все подробно расскажете.

-Днем я не могу,- простонала трубка.- Днем я работаю.

У меня отлегло от сердца. Если женщина боится прогулять работу больше собственной смерти, то дело не настолько опасное. Скорее всего, нам придется иметь дело не с угрозами криминальных структур, а с буйными фантазиями какой-то помешанной.

-Ну, хорошо, давайте вечером,- согласился я.- В каком месте, и в какое время Вам будет удобно, и как я Вас узнаю?

Мы договорились встретиться в половине девятого в центральном сквере города у фонтана и обменялись приметами. Мне предстояло познакомиться с брюнеткой средних лет, с короткой стрижкой, невысокого роста, немножко полноватой, в черной кожаной куртке.

После этого я набрал домашний телефон Игорька и рассказал ему о звонке. Игорек был в восторге:

-Вот видишь! Что я говорил! …

Кольцовский сквер- так называется центральный сквер нашего города- был одним из любимых мест отдыха горожан, и особенно молодежи. Здесь было красиво. Бил фонтан, струи которого искрились серебристым блеском под лучами солнца. Играла музыка. Все вокруг навевало романтику. По-настоящему многолюдно в сквере становилось вечером, когда солнце скрывалось за горизонтом, и на землю спускались сумерки. Каждое утро дворники выгребали из-за кустов обилие пивных банок, бутылок, разного другого мусора, недвусмысленно свидетельствовавшего о том, что ночью здесь вовсю кипела жизнь.

Мы любили Кольцовский сквер.

На встречу с первой клиенткой мы немного опоздали. И виноват в этом опоздании был Игорек. Когда я увидел это приближающееся ко мне «чудо в перьях», я едва не лишился дара речи. Потертое бурной студенческой жизнью длинное черное драповое пальто, черные очки как у крутого Уокера, руки в карманах, небритая, совершенно каменная физиономия, плюс прическа, по которой горючими слезами плакала расческа- все это было моим напарником. Народ на него недоуменно оглядывался.

У меня ушло много времени, пока я не убедил Игорька, что настоящий сыщик должен ничем не привлекать к себе внимание, и что если наша клиентка увидит его таким, она испугается и убежит. Наконец Игорек смиловался, снял черные очки, пригладил волосы, сделал физиономию более дружелюбной и расстегнул пальто. Впрочем, я ему тут же посоветовал застегнуть пальто обратно. Под ним находился до такой степени заношенный спортивный костюм, что в нем мой напарник походил скорее на бомжа, чем на сотрудника детективного агентства.

Нашу клиентку мы опознали сразу. Она сидела на крайней скамейке у фонтана и беспокойно вертела головой. Она была точно такой, какой и описала себя по телефону. За исключением одной детали. Характеристика «немножко полноватая» оказалась слишком приглаженной по сравнению с тем, что мы увидели в действительности.

Мы поздоровались и сели рядом, я по одну сторону, Игорек по другую. Игорек Наташе- так представилась наша клиентка- сразу не понравился. Она подозрительно окинула его с головы до ног, фыркнула и демонстративно повернулась к нему спиной.

-Как хорошо, что вы пришли,- затараторила она.- Я уж начала думать, что вы не придете. Мне такое приходится переживать! Такое! Вы даже не представляете! Я просто с ума схожу!

«Это заметно»,- подумал я.

-Давайте сразу к делу. Что у Вас случилось?

-Меня постоянно преследуют.

-Кто Вас преследует?

-Да все!

-А если конкретно?

-Я Вам сейчас все расскажу,- воскликнула Наташа.- Утром, когда я собираюсь на работу, кто-то за стенкой постоянно включает песню с ужасными словами: «В подворотне вас ждет маньяк…».

-Ну, есть такая песня,- пожал я плечами.- Песня довольно популярная. Ее поет группа «Мумий тролль».

-Вот я и говорю!- всплеснула руками Наташа,- просто кошмар какой-то. Такие ужасы только мумии троллей петь могут.

Я сжал губы, сдерживая смех.

-Но ведь в подворотне Вас никакие маньяки не встречают.

-Это пока не встречают. Скоро встретят. Все идет к этому. Вы слушайте дальше. За мной постоянно следят водители маршруток!

-Вот как!- иронично воскликнул Игорек.

Наташа обиженно поджала губы и обернулась.

-А Вы не иронизируйте, молодой человек. Как только я сажусь в маршрутку, когда утром еду на работу,- водители всегда звонят кому-то по мобильнику и что-то говорят. Однажды я даже расслышала что.

-И что же?- выдохнул Игорек.

-Они говорят: «на месте»! Вы понимаете! Это про меня! Это я на месте!

-А вечером, когда Вы возвращаетесь с работы, водители тоже звонят по мобильнику?

-Нет, вечером они не звонят. Вечером за мной следит другой тип. Такой, в зеленом комбинезоне, на мотоцикле. Когда я подхожу к дому, он постоянно там дежурит и как-то странно на меня смотрит.

-А кто на Вас каждое утро покушается на работе?- спросил я.

-Да если бы я знала! Вы понимаете, в чем дело. Последнее время я каждое утро нахожу на своем прилавке лилии. Я продавщицей в гастрономе работаю, в хлебном отделе. А у меня на цветы ужасная аллергия. Как только эти лилии появляются, у меня начинают слезиться глаза, появляется насморк, кашель. Просто ужас какой-то!

-До обугливания дела не доходит?- шутливо поинтересовался Игорек.

Наташа пропустила его колкость мимо ушей.

-Короче,- резюмировала она,- меня пытаются извести.

Мы с Игорьком переглянулись. Случай относился, скорее, к медицинской области, чем к криминальной.

-А больше Вы ничего подозрительного в отношении себя не заметили?

-Нет. Кроме того, что я вам рассказала, нет.

-Вы живете одна?

-С дочкой. С мужем давно в разводе.

-Понятно,- вздохнул я.- Ну что ж, мы можем заняться этим делом. Но Вы, наверное, понимаете, что наши услуги не бесплатные.

-Конечно, понимаю. Кто же сейчас за «спасибо» работает.

Мы договорились о размере гонорара и пообещали Наташе, что займемся ее делом завтра же утром.

-Мы за Вами немного последим,- разъяснил я.- Если Вы вдруг завтра увидите кого-либо из нас в маршрутке, в магазине, или около дома, сделайте вид, что Вы нас не знаете. Мы выясним, действительно грозит ли Вам какая-нибудь опасность, и Вам доложим.

По нашей просьбе Наташа записала на листке бумаги свой домашний адрес, название остановок, с которых она уезжает на работу и домой, а также свои телефоны, домашний и рабочий. После этого мы попрощались.

Настроение у нас с Игорьком было хорошее. Деньги шли в руки практически ни за что. Какая опасность может грозить этой тетке? Да у нее просто шарики зашли за ролики. Сама же сказала: с мужем давно в разводе. Доказать этот очевидный факт, да еще на этом заработать, было довольно забавно.

Я возвращался домой и насвистывал себе под нос какую-то модную танцевальную мелодию. У подъезда сидел мой сосед по этажу. Поскольку в дальнейшем нашем повествовании он сыграет довольно значительную роль, стоит рассказать о нем подробнее.

Это была весьма примечательная личность. Всему микрорайону он был известен как Женька Сыр. Но кличку свою он получил не из-за большой любви к этому кисломолочному продукту. Просто судьба наградила его звучной фамилией- Сырков, отсюда произошло и прозвище. В свои восемнадцать лет он был оболтус из оболтусов. Нигде не учился, нигде не работал. Хотя иногда ему удавалось где-то подкалымить. Все заработанные деньги он тут же прогуливал. Впрочем, по себе он был совершенно безобиден. Об этом красноречиво свидетельствовала и его внешность: черноволосый, кудрявый, с наивными озорными глазами, с оттопыренными ушами. Своим видом он побуждал улыбаться.

Женька Сыр сидел у подъезда на корточках с уксусным выражением лица. Вытянув перед собой руку с пустой бутылкой из под пива, он мутным взглядом пристально разглядывал ее дно, словно никак не мог поверить, что пиво в бутылке уже закончилось. Завидев меня, он опустил бутылку и заорал:

-Олежик, привет! Слушай, какие же все-таки сволочи эти девки! Им нужны только деньги! Ты даже не представляешь, Олежик, какие они сволочи!

Та горечь, с которой он мне все это излагал, свидетельствовала о том, что кто-то в чем-то ему отказал. Я посочувствовал его горю и побежал на свой четвертый этаж. …

Утром следующего дня я впервые за последние месяцы проснулся счастливым. Я наконец-то был при деле! Вы спросите, от чего здесь счастье? Кому доводилось долго сидеть без работы, меня наверняка поймут. До чего же это мучительно - осознавать, что ты никому не нужен. И когда наконец удается найти себе какое-то применение- исчезает эта проклятая депрессия, словно гора сваливается с плеч, а за спиной вырастают крылья.

За завтраком меня наконец-то не пилили родители. О том, что сегодня у меня первый рабочий день, я сообщил им накануне вечером. Правда, при этом я умолчал об истинном роде своего занятия, и сочинил что-то связанное с торговлей. Но они и этому были рады. Пока я ел, они смотрели на меня с такой почтительностью, словно я стал Нобелевским лауреатом. Представляю, как вытянулись бы у них физиономии, узнай они, с какой работой я на самом деле связался.

Мой первый рабочий день, как назло, выдался дождливым. Мы с Наташей жили в разных районах, поэтому мне пришлось сорок минут в автобусе впитывать в себя влагу, стекавшую с мокрых плащей, курток, зонтов других пассажиров, немилосердно давивших меня со всех сторон. И когда я наконец вышел на нужной мне остановке, я чувствовал себя губкой для мытья посуды, которую забыли выжать после использования.

Вчера мы с Игорьком договорились распределить обязанности следующим образом: я наблюдаю за Наташей от дома до работы, а он идет к ней домой и осторожно расспрашивает соседей по подъезду, прикидываясь страховым агентом. После этого мы встречаемся в Кольцовском сквере и обмениваемся собранной информацией.

Наташа была уже здесь. Она стояла под большим красным зонтом и беспокойно поглядывала на часы. Маньяк в подворотне, похоже, ее и в этот раз не встретил. Я осторожно огляделся. Кроме нас на остановке стояли еще несколько человек. Никто из них на Наташу не смотрел, все были заняты своими мыслями. Только какая-то длинноносая девица косила на меня краешком глаза. С чего бы это?

Подошла нужная маршрутка. Это был микроавтобус «Газель». Народ ринулся на штурм. Мне повезло, и я занял место возле водителя. Наташа, растолкав своей массивной фигурой конкурентов, завоевала место в конце салона. Водитель осмотрел вошедших, собрал деньги за проезд, после чего вытащил из кармана мобильник:

-Восемь пятнадцать, на месте.

Мой взгляд упал на часы: стрелки показывали пятнадцать минут девятого. Меня осенило: эти загадочные для Наташи звонки водителей объяснялись предельно просто.

-Диспетчеру отчитываетесь?- спросил я, чтобы подтвердить свою догадку.

-Да,- откликнулся он.- Гоняет нас хозяин по-страшному. Чуть из графика выбьемся- штрафует. По два раза за маршрут так докладываем.

Путь до Наташиной работы занял всего три остановки.

Проводив ее взглядом до дверей гастронома, я пошлялся вокруг минут десять, и только потом зашел в магазин.

В магазине бушевал ураган. Наташа воинственно размахивала ножом для резки хлеба и вопила так, как будто ей сзади подмазали скипидар:

-Да когда же, наконец, закончится это издевательство?! Сколько можно класть мне на прилавок эти проклятые цветы! У меня же аллергия! Узнаю кто это делает - убью, честное слово!

Перепуганные покупатели стояли с вытаращенными глазами и боялись подойти к хлебному отделу. Продавцы опустили головы и с трудом сдерживали смех. Было ясно, что виновник преступления им известен.

Чтобы не пугать родителей ранним возвращением домой в первый рабочий день, я поехал в Кольцовский сквер, купил в киоске «Спорт-экспресс», сел на скамейку и стал ждать звонка Игорька.

Игорек позвонил ближе к полудню:

-Олег?

-Да,- ответил я.

-Слушай, здесь какая-то чертовщина. Здесь и правда что-то нечисто.

Голос у него был встревоженный.

-Подъезжай в «Кольцо»,- сказал я,- здесь все расскажешь.

Игорек угукнул и повесил трубку.

Я снова уткнулся в «Спорт-экспресс», но подробности последнего тура футбольного чемпионата уже не лезли мне в голову. Что у него там могло случиться?

Когда Игорек появился в сквере, вид у него был весьма озабоченный. Сегодня он, слава богу, уже не выглядел таким придурком, как накануне. Серый цивильный костюм и галстук придали ему немного солидности.

-В общем, так,- начал он, поздоровавшись и усевшись рядом.- У этой Наташи, похоже, действительно есть, о чем беспокоиться. Я сегодня познакомился с ее соседкой по лестничной клетке, той самой, которая по утрам «Мумий тролль» включает, Иркой. Она такая фанатка этого Лагутенко! По всей квартире его портреты развесила. Кстати, классная девчонка. Она рассказала, что наша бабища «достала» в подъезде уже всех. Всем недовольна, все ей не нравится. То не кури, то не сори, то не шуми. Милицией пугает. …

Мне тут же вспомнилась утренняя сцена в гастрономе. Похоже, Наташа «достала» всех не только дома, но и на работе.

-Так вот,- продолжал Игорек,- сидим мы с Иркой, пьем чай…

То, что он с этой Иркой именно пил чай, красноречиво «подтверждали» следы губной помады на его шее.

-…пьем чай, как вдруг в стену стук. Потом еще и еще. Частый такой, но прерывистый. А за стеной этой как раз квартира нашей Наташи находится. Ирка сказала, что в последние дни этот стук раздается постоянно. Побарабанит так с час, а затем стихает. И точно. В этот раз он также примерно с час побарабанил, а после стих. И тут слышим, как дверь квартиры Наташи открывается. Я бегом к «глазку». Выходит из ее квартиры какой-то мужик с бандитской рожей, дверь ключом закрывает и - вниз по лестнице. Я его Ирке в окно показал, когда он из подъезда вышел. Она сказала, что его не знает и видит в первый раз. Что он делал в квартире Наташи? Чего он там стучал? Может, он там бомбу закладывал? Слушай, Олег, давай пошлем эту бабу подальше. Пусть ее укокошат, если хотят. Зачем нам в это влезать?

Я порекомендовал Игорьку не нагнетать страсти. Я не сомневался, что этот неизвестный гость объяснится также просто, как звонки водителей маршруток, и окажется, что это какой-нибудь «шабашник», нанятый Наташей для ремонта квартиры, о котором она нам ничего не сказала. Это можно было выяснить прямо сейчас, чем я и не замедлил воспользоваться. Я вытащил из кармана мобильник и набрал номер гастронома. Мне ответил писклявый девичий голосок. Я попросил пригласить Наташу из хлебного отдела. По тому горестному вздоху, который раздался в трубке, я понял, что моя просьба была не из разряда приятных. Моя невидимая собеседница положила трубку на стол и крикнула с издевательской любезностью:

-Наталья Михайловна, подойдите, пожалуйста, к телефону. Вас спрашивает мужчина.

После этого в трубке раздался взрыв хохота. Видимо, звонки мужчин Наталье Михайловне были в гастрономе из ряда вон выходящим явлением.

-Слушаю!- гаркнула трубка после некоторой паузы.

-Здравствуйте, Наталья Михайловна,- сказал я.- Это Олег из детективного агентства.

-А, здравствуйте, здравствуйте,- смягчилась Наташа,- вы уже что-то нашли?

-Пока не нашли, но на след как будто вышли,- ответил я.

Мой вопрос, что за мужчина приходит к ней в квартиру днем, поставил ее в тупик. Она гневно заявила, что никаких мужчин в ее квартире быть не может, что она мужчин ненавидит и готова их всех поубивать. Но мое сообщение ее обеспокоило. Чтобы не нервировать нашу и без того беспокойную клиентку, я решил отложить подробности до вечера. Мы договорились встретиться у нее дома.

По всем признакам, дело действительно принимало серьезный оборот. …

Вечером мы с Игорьком сидели во дворе дома Наташи на старой разбитой детской карусели, и усиленно изображали двух лоботрясов, которым было нечего делать. Мы ждали нашу клиентку и краешком глаза присматривались к парню в зеленом комбинезоне. Это был здоровенный светловолосый детина, который восседал на мотоцикле и явно тоже кого-то ждал. Наконец, Наташа показалась на горизонте. Пройдя мимо мотоциклиста, она окинула его недобрым взглядом и вошла в свой подъезд. Мотоциклист вздохнул, и кисло посмотрел ей вслед.

Минут через пять из подъезда выпорхнула юная дива в белой куртке, и радостно бросилась к мотоциклисту. Они поцеловались, дива залезла на заднее сиденье, мотоцикл взревел и скрылся за аркой.

Что ж, тайна «зеленого комбинезона» также объяснялась просто. Наташа явно переоценивала внимание к своей персоне.

Наша клиентка встретила нас в сильном бешенстве.

-Ну что, вы его видели?- закричала она прямо на пороге.- Эту обезьяну на мотоцикле. Опять меня караулил.

Я поспешил ее успокоить.

-Да он не Вас караулил, а свою подружку, девочку в белой куртке. Они с ней только что уехали.

Но вопреки моим надеждам, Наташа раскочегарилась еще сильнее:

-В белой куртке?!- выдохнула она, буквально позеленев.- Ах, сволочь! Ах, негодяй!...

Выяснилось, что девочка в белой куртке была Наташиной дочерью. Наша клиентка метала гром и молнии на голову несчастного мотоциклиста, посмевшего обратить внимание на ее дочь, еще довольно долго. Мы ее не перебивали. Во время ее гневной тирады мы нашли себе весьма интересное занятие. Мы таскали из стоявшей рядом с нами на столе вазочки печенье. Печенье оказалось очень вкусным. Кислый взгляд «зеленого комбинезона» на Наташу теперь также объяснялся без труда. Его явно не радовала перспектива заполучить такую тещу.

По странному совпадению, гнев Наташи и печенье в вазочке иссякли одновременно.

-Кстати, а о каком таком мужчине вы мне говорили по телефону?- вспомнила она.

Игорек подробно рассказал ей о своих наблюдениях. Глаза Наташи расширились от ужаса почти что до размера чайных блюдечек. Казалось, что она вот-вот упадет в обморок.

-Вот видите,- простонала она,- я же говорила вам, что меня хотят убить.

-Ваши вещи все целы?- спросил я.

Мой вопрос возымел большой оздоровительный эффект. Наташа ринулась проверять содержимое шифоньера со скоростью ветра. К счастью, квартира у нее была небольшая, однокомнатная, мебели в ней стояло немного, поэтому проверочный процесс не занял много времени. Закончив шмон, Наташа торжественно объявила, что у нее пропала новая помада и тушь для ресниц. Но мне как-то не верилось, что исчезновение этих драгоценностей было делом рук неизвестного нам гостя. Скорее всего, к этому тяжкому преступлению была причастна Наташина дочь, которая в стремлении обворожить своего ухажера в зеленом комбинезоне добралась до маминой косметички.

Мы объявили Наташе, что собираемся устроить в ее квартире засаду и спросили, как она к этому относится. Наташа не возражала. Она находилась в таком перепуге, что была готова согласиться на что угодно. Я попросил ее, ни в коем случае, никому не рассказывать о нашем визите. Наша клиентка дрожащим голосом торжественно поклялась, что будет нема, как рыба. Мы взяли у нее ключи от квартиры, решительно отвергли ее предложение остаться у нее ночевать,- ей, видите ли, страшно,- попрощались и ушли.

Было ли нам самим тогда страшно? Трудно сказать. Может, и было. Но азарт приключения захлестнул нас настолько, что ни о каком страхе мы даже не думали.

Возвращаясь домой, я как всегда наткнулся на Женьку Сыра. Он сидел возле подъезда на скамейке в компании трех размалеванных девиц. Его глаза искрились от удовольствия. Завидев меня, он заорал:

-Олежик, привет! Мы сейчас бухаем. Будешь с нами бухать?

Я вежливо отказался от такой чести.

-Не хочешь - как хочешь,- проворчал Женька.- Нам больше достанется. Правда, киски?

«Киски»- прямо скажем, драные - согласно захихикали. …

… Сказать, что у меня душа ушла в пятки- это не сказать ничего.

Когда снаружи из коридора в дверь Наташиной квартиры вставили ключ, и замок начал медленно поворачиваться, я почувствовал, что волосы на моей голове встают дыбом. Весь мой азарт вдруг куда-то подевался. Еще пять минут назад я чувствовал себя героем, не ведающим никакой опасности. Теперь же я ощущал себя распоследним дураком. Зачем я сунул свой нос в это дело, которое мне было абсолютно не нужно? Я почувствовал, что начинаю злиться на Игорька. Когда мы утром пришли в Наташину квартиру, он заявил, что прятаться здесь двоим - резона нет, и что мы должны разделиться: я останусь здесь, а он будет страховать меня за стеной, у своей Ирки.

-Олег, если вдруг что, не стесняйся, кричи,- сказал он на прощание.

Как мне хотелось двинуть его по физиономии. Я, как дурак, рискую здесь жизнью, а он в этот момент, может быть, кувыркается со своей подружкой. Хорош напарник, нечего сказать!

Упаси вас боже, если кто-то думает, что я ему завидую. Тут завидовать нечему. Игорек сегодня представил меня своей пассии. Собственно, я увидел то, что и ожидал увидеть. Только такая экстремалка, как эта Ирка, могла всерьез заинтересоваться таким тюфяком, как Игорек. Тощая, вертлявая, разукрашенная до безобразия, на голове- «взрыв макаронной фабрики». Надеть на нее разноцветные чулки - ей богу, будет как Пеппи Длинный Чулок из всем известной детской сказки.

Итак, Игорек благоразумно «страховал» меня в соседней квартире, а я лежал «на передовой», под Наташиной кроватью.

Выбранная мной позиция оказалась идеальной для наблюдения. Кровать стояла в самом углу, за счет чего вся комната просматривалась из под нее, как на ладони. Главное было не чихнуть, тем самым, выдав свое присутствие. Хоть я предварительно и вымыл под кроватью пол, но всю пыль без исключения этим не уберешь.

Дверь в квартиру закрылась. Щелкнул замок. Раздались осторожные шаги. Я замер. Моему взору предстали ноги в потертых кроссовках и заношенных синих джинсах. Послышалось сиплое прерывистое дыхание. Гость изучал обстановку. Я лежал, ни жив, ни мертв. Мое сердце колотилось как сумасшедшее и, казалось, вот-вот вырвется из груди.

Убедившись, что никакой опасности в квартире нет, Гость подошел к стене. Раздался стук. Потом еще. Стук был таким, каким и описывал его Игорек - частым и прерывистым.

Я набрался храбрости и осторожно подался вперед. Из под свисавшего с кровати покрывала мне открылась следующая картина: незнакомец сидел на корточках, обстукивал стену сверху вниз, по прямой, и прислушивался. Вид у него, действительно, был бандитский: бритая голова, заросшее щетиной лицо. Выдававшаяся вперед нижняя челюсть придавала его лицу свирепое выражение. Джинсы и кроссовки дополнялись черной дерматиновой курткой, тоже не первой свежести.

И тут, внезапно, меня осенило. Он что-то искал. То, что он искал, было спрятано в стене. Так стучат только тогда, когда ищут какой-нибудь тайник. Вот почему он так пристально прислушивается - не раздастся ли характерное эхо, свидетельствующее, что внутри- пустота.

Вот это да! Если в стене действительно спрятан тайник, то мы взялись за это дело не зря. Что может быть в этом тайнике? Золото? Бриллианты? Деньги? Во всяком случае, в стене однозначно спрятано что-то ценное. Если бы тайник не имел высокой цены, разве стал бы этот субъект так рисковать- приходить в чужую квартиру тайком от хозяев, имея все шансы каждую минуту быть обнаруженным.

Мои мысли дополнялись все новыми и новыми предположениями. Я с удивлением почувствовал, что от того страха, который сковывал меня еще несколько минут назад, не осталось и следа. На его место заступил азарт.

Гость скрупулезно обстукивал стену, по-прежнему не замечая моего присутствия. Так прошел час. Наконец Гость остановился. Он вытер со лба пот и посмотрел на часы.

-Ну, все, хватит,- донесся до меня его шепот.- До завтра.

Он разговаривал сам с собой. В этом не было ничего странного. Любой из нас иногда разговаривает сам с собой, когда рядом никого нет. Когда человек слышит собственный голос, это помогает ослабить чувство одиночества, одно из самых горьких чувств, которые людям приходится переживать. И я был за это ему благодарен. Сам того не подозревая, он сообщил мне свои намерения: он собирается приходить сюда и завтра. На то, чтобы обнаружить тайник раньше него, у нас было полдня.

Гость сделал несколько приседаний, прошелся туда-сюда, разминая, таким образом, затекшие ноги, после чего вышел в прихожую. Дверь осторожно закрылась, щелкнул замок, из коридора донеслись неторопливые шаги, спускавшиеся по лестнице. Гость ушел. Я остался в квартире один. Я вылез из под кровати и подошел к окну. Гость вышел из подъезда и направился в сторону арки. Я облегченно вздохнул и плюхнулся в кресло, намереваясь посидеть так минут пять, чтобы прийти в себя и отдышаться. Долго рассиживаться было нельзя. Нужно найти тайник раньше Гостя. Мы должны его опередить, тем более, что у нас, в отличие от него, было одно неоспоримое преимущество: нам не нужно было таиться. В отличие от Гостя, мы находились в Наташиной квартире на законных основаниях.

В дверь квартиры раздался осторожный стук. Я вышел в прихожую. В коридоре стояли Игорек и Ирка. Они смотрели на меня такими изумленными глазами, словно не могли поверить, что я до сих пор живой.

-Фу-у-у,- выдохнул Игорек.- Слава богу, цел. Мы за тебя так волновались.

Я вежливо поблагодарил своего напарника за такую трогательную заботу и выразил надежду, что его нервные клетки от пережитых волнений восстановятся в самое ближайшее время.

Игорек зашел в квартиру. Ирка пошла к себе, не выказывая ни малейшего желания совать нос в наши дела, несмотря даже на то, что они касались ее соседки. Мне это очень понравилось. Закрыв за Игорьком дверь, я подробно поведал ему обо всем увиденном.

Игорек слушал меня, разинув рот. Когда я закончил рассказ, он азартно потер руки:

-Ух ты! Вот это да!

-Но только учти,- сказал я,- об этом никому ни слова. Ни хозяйке, ни Ирке, никому. Понял? Если кто узнает - в лучшем случае придется делиться.

Игорек понимающе затряс головой. Мой аргумент был железный. Ради того, чтобы ни с кем не делиться, он был готов пойти на столь жестокое самоистязание, как удержание своего языка за зубами.

Мы, не мешкая, приступили к поиску. Стены комнаты решили пока не трогать: Гость в предыдущие дни их уже обстучал и ничего не нашел, так что тратить на них время не было смысла. Мы решили обследовать то, до чего руки Гостя еще не дошли: Игорек взял на себя кухню, а я отправился, пардон, в туалет. И здесь нет ничего смешного. Поставьте себя на место хозяина тайника. Разве вы стали бы долбить стены комнаты, кухни и прихожей? Это людные места, которые открыты взору любого вошедшего. Не лучше ли выбрать более укромное место. Движимый этой логикой, я и определил для себя столь необычное место для поиска спрятанных сокровищ. Интуиция мне подсказывала, что если в этой квартире действительно есть тайник, то он должен быть спрятан именно здесь.

Квартира Наташи наполнилась новым стуком, еще более сильным, чем предыдущий, ведь теперь он производился в две руки. Приходила Ирка с недоуменными глазами: что за дятлы завелись по соседству? То был один, а теперь целых два. Мы деликатно, быстренько ее выпроводили. Нас в тот момент меньше всего беспокоило, кто, что может подумать. Мы были движимы лишь одной целью - найти клад.

Я аккуратно отстукивал стену сверху вниз, сантиметр за сантиметром, и внимательно прислушивался, как это делал Гость. Пустота внутри себя пока не обнаруживала. Моя рука стала уставать, спина ныла, ноги болели. Мозг настойчиво атаковала мысль, что я занимаюсь неимоверным идиотизмом, но я гнал ее прочь. И, в конце концов, я был вознагражден за свою настойчивость. Когда мои силы практически полностью иссякли, и я уже был готов согласиться с атаковавшей меня мыслью и бросить все к чертовой матери, мне отчетливо послышалось слабое эхо, которое я так жаждал услышать. Я постучал еще раз по этому месту в стене. Эхо повторилось. Внутри была пустота. Мое сердце забилось, как сумасшедшее. Тайник! У меня от восторга перехватило дыхание. Судя по отзвуку, выбоина в стене была закрыта фанерой. Но снаружи все было замаскировано настолько добротно, цемент и краска, в которую была выкрашена стена, уложены в этом месте настолько ровно, что даже при очень пристальном изучении разглядеть какие-то очертания тайника было невозможно.

Я позвал Игорька. С помощью большого ножа, принесенного им из кухни, мы соскоблили краску. Под краской действительно оказалась фанера. С удерживающим ее по краям цементом пришлось повозиться, но в конечном итоге нам все же удалось с ним справиться. Когда мы отделили фанеру от стены, нашему взору предстала небольшая квадратная выбоина, сантиметра по четыре на каждой стороне. Внутри выбоины лежал ключ. Кроме ключа, больше ничего не было.

И это все?!

Наши лица скисли. Ни золота, ни бриллиантов, ни денег! Не было даже карты какого-нибудь острова сокровищ, где все это можно было найти. Нас постигло жестокое разочарование. Чем мог быть по себе этот ключ? Ключом от квартиры, где деньги лежат, как говорил достопочтенный Остап Бендер? Вряд ли. Ключ был очень маленьким. Это был даже не ключ, а, всего-навсего, ключик. Такими ключиками обычно открывают почтовые ящики, серванты, шкатулки, но никак не квартиры. Но зачем-то, все же, этот ключ Гостю был нужен! Какую тайну он скрывает? Ответ на этот вопрос мог дать только Гость. Но как этот ответ у него добыть? К нему же не подойдешь так, запросто: мол, братан, мы нашли ключик, который тебе нужен. Скажи, а от чего он?

Мы стояли и молчали. Шок от несбывшихся радужных надежд был слишком велик.

-В детективах, в таких случаях, делают так,- произнес Игорек,- если требуется выведать информацию, подсылают какую-нибудь красотку, которая упаивает «объект» до потери разума, а затем, когда язык у него развяжется, все у него и вытягивает.

Я почесал в затылке. Как я не злился на своего напарника за его стремление сберечь свою шкуру от неприятностей, а все же нельзя было не признать, что мысль он подал дельную. Весь вопрос был только в том, кто возьмет на себя роль красотки? Я и Игорек для этой роли, по понятным причинам, не подходили. Пол был не тот. А женщин в штате нашего детективного агентства пока не было. Я подумал было об Ирке, но тут же отказался от этой затеи. Причина здесь была не только в том, что Ирка жила по соседству с Наташей, что, вполне естественно, грозило утечкой информации. Главное заключалось в другом. Ирка, при всем к ней уважении, красоткой не была. То, что на нее «запал» Игорек, еще не значит, что на нее «западут» другие. Можно, конечно, возразить, что после двух литров любая обезьяна покажется Афродитой. Но эти два литра нужно в Гостя еще влить! Кто может выполнить эту деликатную миссию?

Мы стали в тупик.

Что ж, как гласит народная мудрость, утро вечера мудренее. Все-таки, день сегодня выдался напряженным. Отдохнем, а завтра на свежую голову, глядишь, что-нибудь и придумаем. Мы завесили дырку в стене прошлогодним календарем с портретом Верки- Сердючки, который нашли в кладовой, затем позвонили Наташе в гастроном. Я сказал ей, что наша сегодняшняя засада дала кое-какие результаты, но о них мы пока сказать не можем, и чтобы она ни в коем случае не снимала старый календарь, который мы повесили. Наташа стала охать, но я быстро попрощался и положил трубку.

Найденный ключ не вылезал у меня из головы. Как добыть информацию о назначении этого ключа? Все мои мысли были заняты только этим. Обратиться в милицию? Тогда нам точно ничего не достанется. Если вмешается милиция, наше детективное агентство запросто отодвинут в сторону, а то, глядишь, еще и накажут за незаконную деятельность. Решать проблему нужно собственными силами. Игорек прав, необходимо вступать в контакт с Гостем. …

-Олежик, привет!- раздалось рядом.

Я оглянулся. Это был Женька Сыр. Я настолько увлекся размышлениями, что даже не заметил, как подошел к своему дому. Прямо как зомби, на автопилоте. Женька курил, премило сидя на корточках. Его рубашка, будучи незаправленной, свисала сзади на землю, и он чем-то напоминал ласточку, сидящую на проводе. Если, конечно, можно представить ласточку с сигаретой в клюве.

-Олежик, тебе не нужно кого-нибудь «замочить»? Цены умеренные.

Женька был пьян. Интересно, чего он насмотрелся, «Бригады», или «Крестного отца»? Но я не стал у него это спрашивать и махнул рукой. Было не до него. Кто сможет выудить у Гостя нужную нам информацию? И вдруг меня пронзило - Женька Сыр! Нет, я, конечно, не собирался переодевать его в красотку. Дело было в том, что в случае с Женькой Сыром к Гостю можно было попробовать найти совершенно другой подход. Как рыбак рыбака видит издалека, так и колдырь колдыря чует на расстоянии. Гость и Женька Сыр были, если можно так выразиться, одного поля ягоды. Оба жили «по понятиям». В отличие от меня и Игорька, Женька Сыр мог найти общий язык с Гостем без всякой маскировки. В моей голове моментально созрел план.

-Жень, заработать хочешь?

Его лицо сразу оживилось.

-Да,- радостно воскликнул он.

Я присел на корточки рядом с ним.

-Жень, ты с людьми знакомиться умеешь?

-А чего тут уметь?- недоуменно пожал плечами он.- Подошел, предложил выпить, выпили, и друзья навек.

-Вот, вот, именно это и надо. Значит, дело такое. Есть один мужик…

-Замочим,- понимающе кивнул Женька,- я Леху Косого позову- враз замочим.

-Да нет, Жень, «мочить» не надо. Понимаешь, одна тетка…

-Тетку воспитаем,- опять перебил меня Женька,- я Санька Хромого позову - враз воспитаем.

-Да нет, Жень, воспитывать тоже никого не надо. Надо просто поговорить…

-Поговорим. Я Васька Горбатого позову - враз поговорим.

Я вздохнул. Как все запущено! Я, стараясь не терять спокойствия, терпеливо стал ему объяснять, что ни косых, ни хромых, ни горбатых, ни каких других инвалидов, звать не надо, и что от него требуется совсем другое. Разъяснять ему все нюансы мне пришлось довольно долго. Думать оказалось для Женьки Сыра весьма трудной работой. Но, в конце концов, до него дошло, что ему предстоит всего-навсего завязать знакомство с одним мужиком, которого я ему покажу, выпить с ним за мой счет, вызвать его на откровенный разговор о жизни и вытянуть кое-какую информацию. Если он это сделает, получит от меня двести рублей, не считая расходов на выпивку. Женькиной радости не было предела:

-Олежик, а зачем ждать до завтра? Давай сегодня.

Мне пришлось ему объяснить, что сегодня этого мужика уже не найти, и что он появится только завтра. Женька тяжело вздохнул. Ему так хотелось еще выпить именно сегодня.

-Но, Жень, учти,- сказал я,- все нужно сделать так, чтобы этот мужик не заподозрил, что ты специально все это у него спрашиваешь. Это нужно разузнать как бы невзначай, как бы между прочим. Ты смотрел когда-нибудь фильмы про разведчиков? Помнишь, как разведчики добывали нужные им сведения? Вот также и ты, как настоящий советский разведчик, должен затащить этого мужика в кабак, хорошенько напоить, а затем осторожно выведать, кто он, чем он занимается, и вообще, все что сможешь. Понял?

-Да понял, Олежик, понял. Не беспокойся. Напоим профессионально,- уверенно заявил Женька Сыр.

Придя домой, я тут же позвонил Игорьку и рассказал о своей задумке. Он, разумеется, не возражал. Ему было все равно, кто полезет на амбразуру. Лишь бы только не он. ...

Утром мы, выражаясь военным языком, заняли позиции согласно определенной накануне дислокации. Я и Женька сидели во дворе Наташиного дома на старой разбитой карусели. Игорек скрывался у своей Ирки. Их физиономии постоянно мелькали в окне. Мы ждали Гостя.

План был такой. Я показываю Гостя Женьке Сыру. Женька Сыр подваливает к Гостю и заводит с ним дружбу на несколько часов. Игорек следует за ними, наблюдает за их дружбой и вмешивается, если дружба зайдет слишком далеко.

В целях конспирации, а также чтобы не скучать, мы с Женькой Сыром резались в карты. Он, каким-то образом, постоянно умудрялся меня обыгрывать. Женька разбрасывал карты настолько ловко, что у меня голова шла кругом. Откуда у него все берется? Женькино лицо сияло от восторга. Меня же распирало дикое бешенство. Когда я в пятнадцатый раз подряд стал «дураком», Гость, наконец-то, появился.

-Вот он,- шепнул я Женьке.

Женька осторожно оглянулся.

-Ничего особенного,- протянул он.- Косит под блатного, но на деле сявка. Расколем.

Я сжал зубы. Тоже мне, профессионал нашелся! Великий психолог! Чертов шулер! Ладно, пусть этот Шерлок Сыр бахвалится, как хочет, лишь бы сделал все как надо. Я вручил ему баклажку пива, купленную в качестве реквизита для предстоящего спектакля, «представительские расходы», и пожелал успеха. Женька самоуверенно отмахнулся:

-Да не волнуйся ты, Олежик. Все сделаем в лучшем виде. На моем фоне Штирлиц отдыхает.

Он поднялся и направился к Наташиному подъезду. Там он уселся на скамейку, подмигнул мне, и стал тихонько опустошать баклажку. Я поднял голову. Игорек в окне Иркиной квартиры вопросительно кивнул: ну, как? Я поднял правую руку и сжал кулак: «но пасаран»! Хотя, если признаться честно, уверен в этом не был.

Началось напряженное ожидание, когда Гость выйдет обратно. Я нервничал и беспрерывно ерзал на месте. Женька Сыр спокойно сидел на скамейке, потягивал пиво, и время от времени мне подмигивал. Я завидовал его выдержке. Наконец Гость вышел из подъезда. Его физиономия абсолютно ничего не выражала. Верный признак того, что он ничего не нашел. Женька ему что-то сказал и кивнул на практически уже пустую баклажку. Гость никак не отреагировал и молча прошел мимо. Женьку Сыра это задело. Он вскочил со скамейки и бросился за незнакомцем, что-то горячо выговаривая ему на ходу, сопровождая свои слова эмоциональной жестикуляцией. Смысл его жестов был примерно следующим: «Ты чё, в натуре, фраер, своих корешей не признаешь. Давай выпьем, я угощаю».

Гость остановился и посмотрел на Женьку с недоумением. Затем его хмурое лицо немного прояснилось. Наверное, Женькино «я угощаю» подействовало. Они пожали друг другу руки, видимо, познакомившись, и дальше пошли уже вместе. У меня отлегло от сердца. Молодец, Сыр! Первый барьер взял.

Из подъезда вылетел Игорек и направился за ними. Дождавшись, когда они скроются за аркой, я помчался в Наташину квартиру. Верка Сердючка висела на своем месте нетронутой. Значит, Гость действительно ничего не нашел. Фу-у-у! Я вытер пот со лба. Теперь оставалось только ждать. …

Правильно говорят, что ждать тяжелее всего. За то время, что я провел в Наташиной квартире в ожидании Игорька и Женьки, я просто извелся. Я буквально не находил себе места: то стоял у окна, то садился в кресло, то ходил по комнате из угла в угол. Прошел час, другой, а моих напарников все не было и не было. Может, с ними что-то случилось? Я яростно помотал головой, стараясь выбросить эту мысль. Ничего с ними не случилось,- внушал я себе,- нужно просто подождать.

Наконец, к моей великой радости, в арке показались два знакомых силуэта. Игорек вел Женьку Сыра под руку. Женька при этом шатался из стороны в сторону и выписывал ногами замысловатые кренделя. Когда они вошли в подъезд, до меня донеслось: «Теперь я Чебура-а-ашка…». Ничуть не смущаясь полным отсутствием музыкального слуха и вокальных данных, Женька во весь голос пел, выражая, таким образом, свое хорошее настроение. Конечно, здесь больше подошло бы классическое «Ой, мороз, мороз…». Но Женька Сыр, видимо, решил разнообразить русские национальные традиции. Тем более, что исполняемая им песня очень хорошо подходила к его оттопыренным ушам. Я открыл дверь и крикнул Игорьку, чтобы он тащил сюда Женьку побыстрее. Своими дикими воплями он итак уже привлек ненужное внимание: двери квартир стали открываться, донеслись недовольные возгласы. Игорек затащил «подопечного» на лестничную клетку и впихнул в квартиру. Увидев меня, Женька Сыр полез обниматься:

-Олежик, привет!

От него настолько несло перегаром, что у меня перехватило дыхание.

-Я смотрю, ты с этим другом поработал плодотворно,- иронично заметил я, освобождаясь от его объятий, чтобы вдохнуть свежего воздуха.

-С Вадиком? Олежик, это мой брат!- заорал Женька.

Ну, если уже «брат», то все ясно.

Поскольку нашего «спецагента» шатало из стороны в сторону, как молодую березу при сильном ветре, язык его заплетался, а глаза косили к переносице, справедливо было предположить, что в таком состоянии он вряд ли сможет все внятно рассказать. А рассказать Женьке было что. Как сообщил Игорек, Женька просидел с Гостем в кафе больше часа, дружба их продолжалась две с половиной бутылки водки, и Гость ему много чего рассказал. Информацию нужно было вытащить из Женьки именно сейчас, по горячим следам, пока он не заснул. Потому, что, проспавшись, он мог попросту все забыть. Это уже проверено. Было необходимо организовать ускоренное Женькино протрезвление. Я решительно вздохнул.

-Иди в ванную и открой холодную воду,- сказал я Игорьку.

Но Женька Сыр идти в ванную отказался наотрез. То ли он боялся, что мы его утопим, то ли это было обычное пьяное упрямство, но протрезветь с помощью этого старого народного способа он не пожелал. Мы пробовали его уговорить, но он был непреклонен. Времени было в обрез. Ничего не поделаешь, придется применить силу. Мы заломили ему руки за спиной и стали подталкивать к ванной. Но Женька Сыр уперся ногами в пол, и все наши усилия тратились впустую. Тогда Игорек решил взять его за ноги. Это оказалось не так просто, потому что Женька стал отчаянно брыкаться. Когда, после нескольких попыток, Игорьку все же удалось это сделать, он обхватил Женькины ноги настолько вызывающе, что Женьке почудилось, будто мы собираемся сделать с ним нечто еще более страшное, чем утопить. Он стал брыкаться еще сильнее и громко обвинять нас в нестандартной сексуальной ориентации. Боже мой! В подъезде же все слышно! Что могут подумать соседи! Нужно унять его как можно быстрей.

Наконец, с огромным трудом, нам все же удалось затащить Женьку Сыра в ванную. Но в ванной приключилась новая беда. Женька в пылу борьбы сбил с закрепленной на стене полки флакон с шампунью. Флакон упал на пол, Игорек на него наступил, и шампунь вылилась нам под ноги. Мы поскользнулись, уронили Женьку, а затем с вызывающей откровенностью упали прямо на него, что вызвало новый поток яростных ругательств. Игорек в ответ послал Женьку к матери, и даже указал, к какой именно. У него были на это весомые причины. Падая, он наткнулся на Женькин локоть, и, по всем признакам, завтра, у него под глазом должен засверкать яркий перламутровый синяк. В порыве гнева Игорек попытался подняться и врезался головой в полку. С полки слетел кусок мыла и угодил точнехонько Женьке в рот. Женькины вопли смолкли. Он оторопел от неожиданности, пытаясь понять, что за затычку ему всунули. Воспользовавшись Женькиным замешательством, мы опустили его голову в раковину и начали водные процедуры. Он еще немного побрыкался, но затем успокоился, и через некоторое время пробурчал:

-Ну, все, хватит, отпускайте.

Голос его был трезвым. Мы облегченно вздохнули и освободили ему руки.

Через несколько минут мы с Игорьком сидели в комнате и слушали отчет нашего «внештатного сотрудника», который, вытерев голову висящим в ванной полотенцем и развалившись в кресле, словно китайский император, явно наслаждался нашим вниманием к его персоне.

Его рассказ нас просто потряс.

Как поведал нам Женька Сыр, Гостя звали Вадимом. Парень он был, по мнению Женьки, авторитетный, потому что недавно вышел из тюрьмы. За что он «сидел», и сколько- этого Женька не ведал. На воле Вадим встретил корешей, которые предложили ему вступить в одно дело. Жил как-то в нашем городе один вор в законе по фамилии Хачатрян. И был этот Хачатрян в большом авторитете. Такими делами ворочал, такими деньгами крутил, что другим и не снилось. Жил он себе припеваючи, ни о чем не тужил, да политика в государстве поменялась, стали олигархов прижимать. И вот на этой волне попал он в поле зрения «органов». И сидеть бы, бедолаге, в тюрьме, не прояви он находчивость. Взял, да инсценировал собственную гибель в автокатастрофе. С мертвого какой спрос? Труп же в тюрьму не посадишь. Замысел его удался на славу. Хоронили «Хачатряна» в закрытом гробу: мол, тело сильно обгорело. А гроб был дорогой, чуть ли не бронированный, да еще с врезанным замком, чтобы, мол, крышка, ни дай бог, не открылась. «Похоронил» он, значит, себя, а сам преспокойно удрал куда-то в Латинскую Америку. И вот совсем недавно стало известно, что в этом гробу он спрятал огромное богатство. В чем выражается это богатство - неизвестно. Но если его найти- всю жизнь будешь жить припеваючи. А ключ от гроба замуровал в стене одной из своих квартир, в тайнике. Вот Вадим этот ключ сейчас и ищет. Как найдет, сразу со своими корешами могилу раскопает, и сокровища себе заберет.

-Олежик, а ты, случайно, не знаешь, где эта квартира?- спросил Женька Сыр.- Может, нам тоже поискать?

-Нет!- хором крикнули мы с Игорьком.- Даже понятия не имеем!

-Жаль,- вздохнул Женька.

Мы с Игорьком сидели, как завороженные. Вот так дела! Прямо как в приключенческом романе. Второй «Остров сокровищ»! Что нам мешает самим раскопать «могилу» этого Хачатряна, и забрать сокровища себе? Ключ-то у нас. Мы же станем миллионерами! Флорида! Гаваи! Мальдивы! Вилла на берегу океана! В космос туристами полетим! Вот подфартило, так подфартило!

Я вручил Женьке Сыру обещанные двести рублей за проделанную работу, и быстренько его выпроводил, моля бога, чтобы он ни о чем не догадался. Нам с Игорьком требовалось прийти в себя от всего услышанного, и хорошенько все обдумать. Неслыханное богатство само шло к нам в руки. …

Когда перед человеком замаячит шанс разбогатеть, он зачастую теряет голову. Не избежали этого и мы.

Немного остыв от воспламенившего наше воображение рассказа Женьки Сыра, мы тут же поехали на кладбище, которое находилось на окраине нашего города. Могилу с фамилией Хачатрян мы искали долго. Пришлось обойти чуть ли не все кладбище, пока мы на нее, наконец, не наткнулись. Она находилась на самом краю, возле забора, и на фоне остальных практически ничем не выделялась. Обычный дешевый металлический памятник, табличка с именем «усопшего», и никаких помпезных монументов, дорогостоящих оград, которыми обычно украшают могилы так называемых «крутых». Мы даже засомневались, а тот ли это Хачатрян? Обошли остальные могилы, но других Хачатрянов на кладбище больше не было. Мы осмотрелись. Забор кладбища неприступным не был: через него, по прутьям, мог перелезть даже ребенок. Все остальное было делом техники: лопаты, мешок, плюс немного храбрости. Словом, ничего трудного мы не усмотрели, поэтому раскопки решили осуществить, не медля, сегодняшней ночью.

Ночь выдалась, по всем законам приключенческого жанра, лунной и безоблачной.

Когда я появился в обговоренном месте, у забора кладбища возле нужной нам могилы, Игорек набросился на меня с упреками:

-Где ты шатаешься? Я уже замерз тебя ждать.

Его трясло. Я не знаю, то ли действительно от холода, то ли от страха, но как бы то не было, гнев его был справедлив. Я действительно опоздал на полчаса. Но на это была уважительная причина - я долго не мог уехать. Второй час ночи - это не второй час дня. Общественный транспорт не ходит. Разъезжают только самые отчаянные «шабашники». Меня сначала, вообще, никто не хотел подбирать. Я стоял у обочины шоссе, беспрерывно семафорил, но все машины проезжали мимо, пока, наконец, надо мной не сжалился какой-то дряхлый «запорожец». За рулем сидел древний старец.

-Куда?- спросил он, оценивающе разглядывая меня.

-На кладбище,- ответил я.

Глаза старца стали дикими. Он покосился на лопату, которая была у меня в руке, на рюкзак, который висел у меня на плече, и ни слова не говоря, дал газу.

Тут до меня дошло, что мой вид, с этой лопатой, и с этим рюкзаком, в такое позднее время весьма подозрителен. Может, поэтому, никто и не останавливается? Я положил лопату и рюкзак на землю, сделал приветливое лицо, и снова начал сигналить. Мой расчет оказался верным: первая же показавшаяся легковушка затормозила, и через двадцать минут я предстал взору Игорька.

Надо сказать, что ночное кладбище протрезвляет. Протрезвляет в том смысле, что помогает потушить захлестнувшую вас эйфорию. Если вы почувствуете, что сильно возбуждены, и никак не можете опустить себя с небес на землю, обязательно прогуляйтесь ночью среди могил. Эффект, смею вас заверить, потрясающий.

Когда мы перелезли через кладбищенский забор и осмотрелись, у меня по спине поползли мурашки. Пейзаж вокруг был жутковатый. Такие пейзажи мне, до сих пор, доводилось видеть только в фильмах ужасов: могильные кресты, освещенные яркой луной, стелющийся по земле туман, кажущийся угрожающим шелест деревьев внушали страх. Даже обычный стрекот сверчков воспринимался каким-то зловещим. Я почувствовал, что у меня начинают дрожать коленки. Я взглянул на Игорька- он нервно озирался по сторонам. Похоже, ему тоже было не по себе.

-Ну что, страшно?- шепотом спросил его я.

-Да,- прошептал он в ответ.- Знаешь, у меня такое ощущение, что за нами кто-то наблюдает.

После того, как он это сказал, его ощущение передалось и мне. Я тоже начал нервно оглядываться.

Мы подошли к могиле. Некоторое время мы молча стояли возле нее. У нас не хватало храбрости начать осуществлять задуманное. Положение спас Игорек. Он вынул из своей сумки фляжку, сделал несколько глотков и протянул мне:

-Держи, для храбрости.

Во фляжке была водка. Я почувствовал, как приятное тепло разливается по моему телу. Сознание стал заволакивать туман, я ощутил некоторую расслабленность, и с этой расслабленностью как-то сразу исчезли и все мои страхи. Мне стало до того хорошо, что я ощутил внезапный визит вдохновения, в результате которого в моей голове как- то сами собой сложились строчки:

А мы поддаты были круто.

Когда тяжелая минута,

Когда в глазах темнеет свет-

Альтернативы водки нет.

Вот, оказывается, как становятся поэтами!

Мы взяли лопаты и решительно воткнули их в могильный холм.

Мы копали и копали. Яма становилась все глубже и глубже, земли вокруг- все больше и больше. Как это ни странно, но мы в тот момент вообще ничего не боялись. Дул ветер, шумела листва деревьев, невдалеке трещали сучки, а нам было хоть бы хны. Мы чувствовали себя легко и хорошо. И появись в тот момент перед нами даже привидение, это вряд ли выбило бы нас из колеи. Мы бы просто с ним поздоровались и спросили:

-Третьим будешь?

Интересно, как бы привидение на это отреагировало?

Наконец наши лопаты наткнулись на что-то твердое. Мы с Игорьком посмотрели друг на друга. Вот оно! Осталось совсем немного. Мы замахали лопатами с удвоенной энергией. Богатство было так близко, буквально в считанных сантиметрах.

Когда верхняя часть ларца с сокровищами в виде гроба была очищена от земли, мы перевели дух. Я пригляделся. Точно. Сбоку, в крышке, отчетливо просматривалась замочная скважина. Я кивнул на нее Игорьку. Он достал из кармана спичку и прочистил отверстие от земли. Наступил решающий момент. Я достал найденный нами в тайнике ключ и вставил его в скважину. Мои руки тряслись от волнения. Я повернул ключ- замок щелкнул. После этого мы, сгорая от напряжения, откинули крышку гроба. Внутри лежали какие-то мешки. Но едва мы протянули к ним руки, как вдруг рядом прогремело:

-Стоять! Не двигаться!

Мое сердце чуть не выскочило из груди, а кровь словно застыла в жилах. Меня словно парализовало. Я не мог даже пошевелиться. Сзади послышались шаги. Кто это? Сторож? Я заставил себя оглянуться. Моему взору предстали четыре высоких здоровенных детины, одетые в камуфляж, с кулаками, размером с арбуз, с плечами, размером со шкаф, и со зверскими физиономиями. На сторожей они были не похожи.

Кто они такие? Откуда они взялись? Что они собираются с нами сделать? На эти вопросы я не находил ответа. Но, судя по тому, что лица их были столь же приветливы, как лица древнеримских палачей времен императора Нейрона, благодарность от них нам явно не светила. Один из них подошел ко мне.

-Ключ,- коротко приказал он.

Я безропотно отдал ему ключ. Сопротивляться было бесполезно. Но детина не оценил по достоинству мою лояльность. Взяв ключ, он затем так отвесил мне «под дых» своим «арбузом», что у меня потемнело в глазах, и я, скорчившись, свалился на землю, жадно хватая ртом воздух. Лежа на земле, я почувствовал, как меня связывают, а рот заклеивают пластырем. Ощущения от этого были, должен вам признаться, не из приятных. Но оказать какого-либо сопротивления этим бугаям я был не в силах, отчего чувствовал себя совершенно беспомощным.

Игорька постигла та же участь. Нас, связанных, выволокли за ворота кладбища и бросили в какой-то фургон. После этого в фургон побросали найденные нами мешки, двери заперли, и фургон тронулся.

Ехали мы долго. Сначала по городу, затем, что называется, по области. Это чувствовалось по дороге. От ее рытвин и колдобин фургон нещадно трясло, и я, будучи связанным и, таким образом, лишенным возможности за что-то держаться, подскакивал как мячик, набивая себе синяки и шишки. Но меня страшило не это. Меня страшила неизвестность. Куда нас везут? Зачем? Что с нами хотят сделать? В голове роились самые худшие мысли. Положение наше было прескверным.

Наконец, фургон остановился. Снаружи послышались голоса. Через некоторое время двери фургона открылись. Нас беспардонно скинули на землю. Свет фонаря больно ударил в мои, уже привыкшие к темноте, глаза.

-Ну что, супчики, попались?- насмешливо прогнусавил кто-то.- А ну, давайте вперед. Там вас уже ждут.

Нас развязали и куда-то повели. Я осмотрелся. Вокруг был сплошной лес. Нас толкали к небольшой охотничьей избушке, из окошка которой пробивался свет. Доведя до нее, нас втолкнули внутрь. Мы очутились в тускло освещенной прокуренной комнатенке. В центре комнатенки стоял большой стол. На столе красовалась большая, наполовину опустошенная бутыль, по всей видимости, с самогоном. Граненые стаканы, открытые консервные банки из под кильки в томатном соусе с торчащими из них вилками, импровизированные пепельницы из обрезанных жестяных пивных банок, органично дополняли этот чудный натюрморт. За столом сидела компания. Оглядев ее, я понял, что нас привезли сюда не случайно. С краю стола сидел Гость. Физиономия его была опухшей, а глаза мутными - следы от рандеву с Женькой Сыром. Но главным здесь был явно не он. В центре стола сидел бравый бритый детина, вдоль и поперек разрисованный татуировками, с прожженным воровским лицом. По его уверенному поведению, властному тону, можно было безошибочно определить, что главный в этой компании- он. Кроме главаря и уже знакомого нам Гостя, за столом сидели еще двое: мадам, с ярко говорящей о ней наружностью, и еще один худощавый субъект с серым лицом и впалыми щеками. Качки в камуфляже, которые привезли нас сюда, остались снаружи.

-Это те самые?- прогундосила мадам, окинув нас с головы до ног.- Да это же щенки, фи!

-А ты кого хотела, легавых?- спросил ее главарь.

-Типун тебе на язык, Сенечка,- обиженно заметила мадам.

Она встала из-за стола и прошлась вокруг нас.

-Ну, здравствуйте, молодые люди,- с нарочитой любезностью произнесла она.- Давайте знакомиться. Меня зовут Маруся. А вас как?

Мы с Игорьком назвали свои имена.

-Что же вы, Олег и Игорь, суете нос не в свои дела? На чужое добро покушаетесь.

-А где на нем написано, что оно ваше?- парировал я.

Маруся укоризненно поцокала языком:

-Ты смотри, какой смелый!

-Причем здесь смелый, или не смелый?- сказал я.- Ваш дружок тайник неделю искал- ничего не нашел. А мы за полдня управились.

Гость вскочил с перекошенным от злобы лицом.

-Ну, ты, скотина!- заорал он,- я тебя закопаю!

-Сядь, Вадик!- решительно приказал Сенечка.- Мальчик прав. Мы с тобой еще поговорим на эту тему.

Пристыженный Вадик плюхнулся на место. Тут заговорил четвертый представитель этой компании. Голос у него был тихий и хриплый.

-Ребята, вы в школе учились?

-Учились,- ответил я.

-И даже Университет закончили,- добавил Игорек.

-Ну, тогда вы, тем более, должны быть грамотными. Знаете, есть такая комедия «Горе от ума»?

-Знаем,- ответил Игорек.

-Ну, так вот. К вам это название очень подходит. Будет вам горе от вашего ума.

Компания дружно заржала.

-Вы, ребята, сунули свой нос, куда не надо. Вы узнали то, о чем никто, кроме нас, знать не должен. Так что, не обижайтесь, но вас придется убрать…

Собирались ли они нас действительно прикончить, или нет, так и осталось для нас загадкой. Не успел субъект с впалыми щеками закончить свою тираду, как нашу милую беседу прервали самым беспардонным образом. Дверь в избу с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался ОМОН.

-Стоять! Не двигаться! Руки за голову!

Воздух прорезала автоматная очередь. Омоновцы выстроили всю компанию у стены в позе, именуемой в простонародье, «раком». Сенечка громко бранился, стращал омоновцев, что они еще не знают, с кем связались, и что они это непременно узнают. Омоновцы на его ругательства внимания не обращали, молча надели на всех наручники и погрузили всю компанию в подъехавшую к охотничьему домику «каталажку». Мы с Игорьком удостоились чести ехать в автобусе, вместе со спецназом. Пока автобус ехал, омоновцы шутили, смеялись, пытались нас с Игорьком приободрить, но мы на это не реагировали. Слишком много потрясений пришлось нам пережить за сегодняшний день. К тому же, мы не до конца понимали ситуацию, в которой оказались.

Когда мы приехали в отделение милиции, Сенечку вместе с компанией заперли в камеру. Нас же с Игорьком отвели в какой-то кабинет и приказали ждать.

Ждали мы долго. Я даже успел немного прийти в себя. И вот, наконец, когда за окном уже стало понемногу рассветать, дверь кабинета открылась, и нашему взору предстал молодой, широкоплечий, светловолосый капитан, лицо которого показалось мне очень знакомым. Ба, да это же тот самый «зеленый мотоциклист», который ухлестывает за дочкой Наташи! Вот те раз!

«Зеленый мотоциклист» сел за стол.

-Капитан Акиньшин,- представился он.

Он внимательно посмотрел на нас и зарычал:

-И какого черта вы сунули свой нос в это дело? Вам что, делать больше нечего?

Мы пригнули головы. Заметив, что мы испугались, капитан Акиньшин немного смягчился.

-На первый раз я вас прощаю. Но больше чтоб вы под нашими ногами не путались. Ясно?

Мы с Игорьком дружно закивали головами.

-Вы хоть понимаете, что эти подонки вас запросто могли убить?- спросил он.

Мы похолодели.

-И убили бы, не появись мы в нужный момент.

-Спасибо вам,- пролепетал Игорек.

Я нервно сглотнул слюну.

-А чтобы вы отдавали себе отчет, куда вляпались, дорогие искатели приключений и розг на свою задницу, я расскажу вам всю эту историю от начала и до конца. Хотите послушать?

Мы согласно опять закивали головами.

-Ну, тогда слушайте.

Капитан Акиньшин включил стоявший на подоконнике электрический чайник и приступил к рассказу.

-Итак, как вы уже знаете, проживал в нашем городе один, так сказать, авторитетный гражданин.

-Хачатрян?- вставил я.

-Именно,- кивнул головой «зеленый мотоциклист».- Занимался он делами очень нехорошими. И поэтому в один прекрасный момент наша милая организация им серьезно заинтересовалась. Испугался Хачатрян, и решил дать деру. Мужик он, нельзя не признать, находчивый. И вот, чтобы отвлечь наше внимание от своей персоны, разыграл он собственную гибель. Мы, честно говоря, поначалу попались на его удочку. Его машину нашли за городом полностью сгоревшей. Труп, который в ней находился, опознать было невозможно. Ну мы и решили, что это Хачатрян. И вот полгода назад к нам поступила информация, что нашего Хачатряна видели живым и невредимым в его родной Армении.

-Не в Латинской Америке?- спросил Игорек.

-Нет, именно в Армении. Взяли мы его там тихонько, хорошенько допросили, и сознался наш хитрец во всем содеянном. И рассказал в том числе о том, что в своем гробу спрятал он в мешках большой запас героина. А ключ от замка замуровал в стене одной из своих квартир, той самой, в которой сейчас ваша знакомая Наташа проживает. Подумали мы, подумали, и возникла у нас идея, как всю его компанию накрыть с поличным. Они же народ скользкий, засудить их непросто. Нам удалось запустить в криминальные круги все то, о чем нам поведал Хачатрян. Расчет был на жадность бандитов. В «могиле» хранился огромный запас наркотиков, и проигнорировать такую возможность хорошо заработать им было очень трудно. Наш расчет оправдался. Рыбка клюнула. Подельники Хачатряна вышли из тени и себя засветили. Нашей задачей теперь было осторожно за ними наблюдать, и сцапать в нужный момент . Мы знали, что бандиты собираются тайно проникнуть в бывшую квартиру Хачатряна и найти в ней ключ. Я, в интересах операции, познакомился с дочерью хозяйки квартиры, что дало мне возможность легально приходить к ней иногда в гости, и позволило установить в квартире скрытые видеокамеры. Так что все, что происходило в квартире, мы видели. Но тут случилось непредвиденное. Появились вы со своим идиотским энтузиазмом.

-А почему вы не захотели просто договориться с хозяйкой квартиры?- спросил Игорек.- Она бы тогда к нам не обращалась.

-Почему вы задаете вопрос, на который знаете ответ?- усмехнулся капитан.- Вы же эту хозяйку знаете. Вы ее видели, вы с ней общались. Особа она, деликатно говоря, своеобразная. Ее реакцию, бывает, предугадать просто невозможно. Это могло бы испортить все дело. А нам было важно сохранить все в тайне. Мы знали, что, почуяв какую-то возню вокруг себя, она обратилась к вам, думая, что вы опытные частные сыщики. Мы решили не мешать вам в ваших игрушках, чтобы не обнаружить себя. Но мы никак не ожидали от вас такой прыти. Когда вы нашли тайник, ваша участь у бандитов была предрешена. Они дали вам возможность раскопать могилу, не утруждая себя, таким образом, черновой работой, и появились на все готовенькое.

-А как они узнали, что мы собираемся в ту же ночь раскопать могилу?- спросил Игорек.

-Они догадались,- ответил капитан.- Они же за вами следили. Они поняли, что вы подослали своего знакомого к их Вадиму неспроста. И когда вы ночью приехали на кладбище с лопатами и рюкзаками, они уже были там. Мы, кстати, тоже. Они следили за вами, а мы за ними.

-Значит, нам правильно показалось, что за нами кто-то наблюдает,- вздохнул я.

-Мы проследили, куда они вас повезут, и накрыли всю компанию сразу с поличным. Теперь им не отвертеться. Ну что, ожили? Чай будете? –спросил капитан Акиньшин, выключая вскипевший чайник.

Мы вежливо отказались. Нам было не до чая. Нам было грустно, что вся наша работа проделана впустую. Все наши мечты разбогатеть рухнули, как карточный домик. Оставалось утешаться только гонораром, обговоренным с Наташей. Уж его то мы честно заработали.

Мы еще поговорили немного с капитаном о том да сем, затем попрощались и отправились по домам, клятвенно пообещав «зеленому мотоциклисту» больше не путаться под ногами у милиции.

Подходя к подъезду, я увидел стайку подростков. В центре ее важно восседал Женька Сыр. Имея в кармане полученные от меня накануне двести рублей, он чувствовал себя Абрамовичем. Женька Сыр держал себя подчеркнуто солидно, гордо взирая на окружающих, и неторопливо о чем-то разглагольствовал. Прервавшись, он небрежно вытащил из кармана сторублевку, и снисходительно протянул ее стоявшему рядом пацаненку:

-Ладно, иди, купи еще пива.

Пацаненок схватил купюру и послушно побежал к ларьку.

Все-таки, великая это вещь - деньги! …

История вторая

ПРИЗРАК ОБЩЕЖИТИЯ

Она стояла напротив меня и улыбалась. Ее длинные волосы, развивавшиеся на ветру и сверкавшие на солнце золотистым блеском, небесно голубые глаза, смотревшие на меня с кокетливым прищуром, тонкие правильные черты лица не могли не волновать. Ее взгляд недвусмысленно говорил: а почему бы нам ни познакомиться. Я был не против. Мне нравились блондинки. Я улыбнулся и протянул ей руку, намереваясь произнести пару дежурных фраз, с которых начинается любое знакомство. Но тут вдруг зазвонил мой мобильник, и блондинка мгновенно испарилась.

Какой сволочи приспичило позвонить мне ни свет, ни заря, и прервать такой великолепный сон на самом интересном месте?!

-Алле, это детективное агентство?

Что могло случиться у этой дамочки, если ей взбрело в голову звонить в семь утра?

-Да,- ответил я, с трудом подавляя атаковавшую меня зевоту.

-Здравствуйте. Мне порекомендовала Вас моя подруга Наташа. Помните такую?

Помню ли я Наташу? Странный вопрос. Помню ли я особу, из-за которой мы с моим напарником Игорьком вполне могли отправиться на тот свет? Да конечно помню, черт бы ее побрал! Я если бы и хотел ее забыть – вряд ли забуду. Но вслух этого я, конечно, не сказал.

-Наташу?- переспросил я.- У нас достаточно много клиентов, Наташ среди них тоже хватает. Но это не важно. Что у вас случилось?

-Вы знаете, у меня дома творится что-то странное. Вы только не смейтесь, но мне кажется, что меня хотят убить.

Я и не смеялся. Мне хотелось плакать. Подруги друг друга явно стоили. Той чудилось, что ее хотят прикокнуть. И эта туда же. Впрочем, какое мне дело? Чем больше будет у Наташи подруг, которых хотят убить, тем больше будет у нас работы, а, следовательно, и дохода. Да на таких, как Наташа, мы, частные детективы, должны не ругаться, а молиться. Не будь их, на ком бы мы тогда зарабатывали?

Телефонная трубка тем временем тараторила про какую-то ворожбу. Ворожба – это, конечно, более, чем серьезно. Спасайся, кто может! Я с трудом удержался от соблазна дать звонившей номер ближайшей психиатрической клиники.

-Минуточку,- перебил ее я.- Это не телефонный разговор. Давайте встретимся где-нибудь в удобное для Вас время, и вы нам все расскажете.

Звонившая решительно предложила встретиться не медля. Мне с трудом удалось ее уговорить перенести встречу хотя бы на одиннадцать часов. Закончив разговор, я снова уткнулся в подушку, надеясь досмотреть сон. Но блондинка больше не появлялась. …

Детективной деятельностью мы с Игорьком занимались уже третий месяц.

Назвать эту деятельность детективной можно было, конечно, с очень большой натяжкой. Если только для солидности. А так, если честно, занимались мы всякой ерундой. Чудаков на свете хватает, поэтому без дела мы не оставались. Одна бабуся потеряла любимого кота. И вот мы искали этого кота по всем окрестностям целых два дня, пока не обнаружили его в одном закоулке в обществе очаровательной белой пушистой кошки (коту, видать, как и мне, тоже нравились блондинки). Он был явно недоволен, когда мы вернули его хозяйке. Кот смотрел на нас с таким негодованием, словно хотел сказать: ну что же вы, мужики, делаете? Неужели мужика не понимаете? И мне под его взглядом даже стало стыдно. Что же мы, действительно, наделали! Где гарантия, что эта старуха не решит предотвратить будущие побеги своего питомца самым, что ни на есть, хирургическим образом?

Затем один субъект попросил проследить за своей женой: правда ли, что она по вечерам ходит в гости к своей подруге, а не к кому-то еще? Мы проследили – правда. Как правда и то, что этому забулдыге следует быть бесконечно благодарным своей жене за то, что она от него еще не ушла, а не нанимать за ней слежку.

Вот, собственно, и все, что у нас было после той истории с ключом от гроба, когда мы познакомились с милейшей Наташей.

Я позвонил своему напарнику Игорьку, рассказал об утреннем звонке, и сказал, что в назначенное время он должен быть, как штык, на встрече с новой кандидаткой в покойницы. Игорек не выказал бурного восторга. Ему явно больше нравилось искать пропавших котов, чем спасать от гибели полоумных теток. Впрочем, это не мешало ему заливать своей подружке Ирке, что он занимается розыском особо опасных террористов. Ирка, конечно, не верила, но вида не подавала, и молча использовала его для того, для чего он был ей нужен.

В одиннадцать утра мы с Игорьком были в Кольцовском сквере. Похоже, у нас появляется традиция встречаться с клиентами именно здесь. А что? Место удобное, находится в центре города, и как-то само собой приходит на ум, когда нужно с кем-то встретиться.

В октябре Кольцовский сквер был, конечно, уже не тот, что летом. Вокруг все было пустынно. Не играла музыка, не бил фонтан. Лишь одна полная дама в сером пальто прогуливалась возле ограды. Это и была наша новая клиентка. Звали ее Марина.

Марина оказалась женщиной деловой. Высказав для приличия комплимент, что считает нас детективами чуть ли не мирового уровня, и что ее подруга Наташа просто страсть как признательна нам за то, что мы спасли ее от грозившей опасности, Марина сразу приступила к изложению своей проблемы:

-Мы с дочкой живем в общежитии. С недавних пор у нас стали происходить какие-то странные вещи. На нас кто-то стал ворожить. В замочную скважину пихают собачью шерсть, в дверь втыкают иголки. И, причем, втыкают не абы как, а строго в виде креста. Кроме этого, возле двери, на полу, мы несколько раз по утрам находили следы свечного воска. Получается, что ночью возле нашей двери кто-то ставит и зажигает свечи.

-А почему вы решили, что это ворожба, а не просто какое-нибудь хулиганство?- поинтересовался Игорек.- Может, это просто дети балуются.

-Да я тоже сначала так подумала,- ответила Марина.- Но у нас на работе есть одна женщина, которая увлекается всякими оккультными науками, магией. Она мне и объяснила, что все это – следы ворожбы. Причем обряд какой-то нехороший. Этим обрядом, обычно, на кого-нибудь навлекают нечистую силу.

Я был в восторге. С нечистой силой нам доселе встречаться еще не приходилось. Ну, что ж, замечательно. Появился повод познакомиться.

-Скажите, а эту вашу знакомую, часом, убить не хотят?- не сдержался я.

-Нет,- резко ответила Марина.- И вы, молодой человек, напрасно иронизируете.

-Ну что Вы,- возразил я.- Почему Вы решили, что я иронизирую? Просто, понимаете,… В общем, Вам не приходило в голову, что вся эта ворожба – самый настоящий бред?

-Приходило,- обиженно парировала клиентка.- Вот вы и разберитесь. Я для этого к Вам и обратилась. Выясните, что такое у нас там происходит. Что за призрак у нас там появился.

-Призрак общежития!- задумчиво протянул я.

-Дочка у Вас большая?- поинтересовался Игорек.

-Большая. Шестнадцать лет. В этом году школу закончила. Сейчас в училище учится. А что?- Марина подозрительно посмотрела на Игорька.

-Да так, ничего,- пожал плечами Игорек и покраснел.

Мы задали нашей новой знакомой еще несколько вопросов, затем попрощались, пообещав зайти к ней домой сегодня вечером, чтобы осмотреть место происшествия.

Общежитие встретило нас грозным окриком:

-Стоять! Кто такие? К кому?

Ох, вахта, вахта! Как же ты всегда раздражаешь!

Окрик исходил от внушительного вида бабищи, которая своей комплекцией могла дать фору любому борцу сумо. Ее физиономия взирала на нас властно и грозно. Прямо как армейский прапорщик взирает на салаг-новобранцев. Мне на какой-то момент даже показалось, что мы, по ошибке, вместо общежития, забрели на некий сверхсекретный военный объект. Но, принюхавшись, я убедился, что мы попали по адресу. Пропитавший воздух «чарующий» аромат туалета, в сочетании с «возвышенными» благоуханиями дешевого стирального порошка, жареной рыбы и отварной требухи, создавали такую неповторимую, по своей «привлекательности», атмосферу, которая бывает свойственна только общежитиям. Мой желудок грозно предупредил, что может взбунтоваться.

Воинственная вахтерша, упиваясь собственной значимостью, долго изучала наши паспорта. Затем переписала содержащиеся в них данные в свой журнал, швырнула нам их обратно и рявкнула:

-Проходите.

Мы поднялись на третий этаж.

Своего напарника Игорька мне иногда хочется убить. Порой он бывает просто невыносим. Когда мы встречаемся с клиентами в первый раз, знакомимся с ними, он всегда рисуется так, как всем известный Дон Жуан рисовался, в свое время, перед светскими вдовушками. Он напускает на себя важный вид, надувает щеки, всем своим видом показывая, что из нас двоих главный – он. А на меня смотрит так, словно я для него даже не доктор Ватсон, а всего-навсего лишь миссис Хадсон. Но вот когда доходит до дела, то участь лезть на вражескую амбразуру почему-то всегда выпадает мне. Игорек при этом, каким-то образом, постоянно умудряется спрятаться в кусты.

Хватит! В этот раз я твердо решил дать ему бой.

Осмотр места таинственной ворожбы нам практически ничего не дал. Марина показала нам клочки собачьей шерсти, которые ей регулярно приходится вытаскивать из замочной скважины. Мы их потрогали, пощупали. Игорек даже понюхал. Он, как обычно, изображал из себя гения сыска. Осмотрели мы и следы иголок на двери. Действительно, иголки втыкались не абы как, а строго в форме креста. Но все это никакой разгадки не давало. Было ясно, что здесь без слежки не обойтись. Нужно было либо ставить скрытые видеокамеры, либо самим сидеть в засаде и наблюдать. Скрытых видеокамер в нашем арсенале пока еще не было,- средства не позволяли,- поэтому оставалась только засада. Но как ее организовать? Коридор общежития – это не улица, где спрятался в кустах, и следи себе, сколько хочешь. Здесь спрятаться негде. Здесь все на виду. Способ нам подсказала Марина.

-У нас в конце коридора, где окно, у батареи по ночам часто пьяные валяются, которых жены домой не пустили. Вот они ночуют здесь, а утром, протрезвев, уходят. На них здесь никто внимания не обращает. Привыкли.

-Прекрасно!- воскликнул Игорек.- замечательный вариант. Его и используем. Сегодня ночью один из нас у вас тут подежурит.

С этими словами он посмотрел на меня, естественно полагая, что этим дураком буду я. Ну, уж нет. Дудки! При Марине я ему, разумеется, ничего не сказал. Но когда мы вышли на улицу, я «наехал» на него с такой решительностью, что он от неожиданности оторопел. Он, ведь, привык, что я на все его хитрости не реагирую. Все! Хватит ездить на моем горбу! Валяться ночью в коридоре общежития, пусть даже и возле батареи, я не собираюсь. Теперь его очередь рисковать своей жизнью. Кстати, он для этого дела очень даже подойдет. Ему, ведь, будет не впервой валяться ночью в коридорах общежитий. В студенческие годы он достаточно в них навалялся во времена своих любовных похождений. Так что ему не привыкать.

Игорек похлопал глазами, попробовал что-то возразить, но я был непреклонен. Игорек сдался. …

Мой сосед по этажу Женька Сыр, как обычно, сидел на корточках у подъезда. Сегодня на нем были новые, шикарные, ослепительно белые штаны. Он сидел с важным видом, как Рокфеллер на Гавайях, явно полагая, что он - неотразим.

-Олежик, привет!- заорал он, едва завидев меня.- Тебе сегодня споить никого не нужно?

В последнее время Женька Сыр страдал горькой «ностальгией» по тому счастливому летнему дню, когда ему посчастливилось наклюкаться до чертиков за мой счет, да еще на этом немного заработать. Женьке это так понравилось, что он каждый день встречал меня взглядом, полным надежды, и провожал, полным горького разочарования, когда слышал от меня отрицательный ответ. Так было и в этот раз. Я отрицательно помотал головой и развел руками. Женька вздохнул.

-Олежик, ну ты, если что, обращайся,- жалобно протянул он.

Ночное дежурство Игорька в коридоре общежития закончилось скандальным фиаско.

Мой мобильник опять зазвонил ранним утром следующего дня. Это был Игорек. Голос у него был глухой и подавленный. Я сразу почувствовал, что произошло что-то нехорошее.

-Что случилось?- спросил я.- Ты сейчас где?

-В милиции,- вздохнул Игорек.

У меня отвисла челюсть. Наскоро одевшись, я помчался в отделение.

Выходя из подъезда, я опять наткнулся на Женьку Сыра. Он был не один. Рядом с ним сидел на корточках его младший брат Сережка. На Сережке красовались белые штаны, в которых накануне щеголял Женька Сыр. Похоже, эти штаны были у Сырковых одни на двоих, и они носили их по очереди. Оба были явно чем-то расстроены и курили.

-Ты представляешь, Олежик, какая несправедливость,- начал в сердцах выговаривать Женька Сыр, когда я спросил его, что случилось.- Мать пообещала Сереге купить мобильный телефон, если он закончит четверть без троек. Ну, он и закончил без троек. А она, вместо того, чтобы выполнить обещание, всыпала ему по первое число.

Я остолбенел. Сырков – хорошист?! Пусть даже и младший. Это было что-то невероятное! И что же это за мать, которая, вместо того, чтобы наградить сына за такие успехи в учебе, наоборот, его наказывает? Я переспросил:

-Сереж, у тебя в дневнике одни четверки и пятерки?

-Нет,- ответил он.

-А что?- не понял я.

-Двойки,- невозмутимо ответил Сережка Сыр.

Я немного постоял, переваривая услышанное, а затем, поняв, в чем дело, дико расхохотался. Ну и комики!

Оба Сыра недоуменно смотрели на меня, явно не разделяя моего веселья.

-Олежик, чего ты смеешься?- накинулся на меня Женька Сыр.- Она ведь не сказала, что Серега должен окончить четверть на одни четверки и пятерки. Она просто сказала, что без троек. Ну, он и окончил без троек. Он выполнил ее условия. А она взяла и кинула его.

Я пожелал Сырковым успешного разрешения этого недоразумения и побежал на остановку.

Когда я приехал в отделение, Игорек, вместе с другими правонарушителями, задержанными в эту ночь, находился на «разборе полетов». Дежурный со значением сообщил мне, что воспитательную работу сегодня проводит лично начальник отделения. Я не знал, радоваться этому, или огорчаться.

Что могло случиться? Моя голова раскалывалась от различных предположений, одно из которых было оригинальнее другого. Я уговаривал себя не накручиваться раньше времени и дождаться Игорька. Скоро все прояснится.

Наконец, Игорек появился. Вид его был жалкий: физиономия имела цвет перезрелого помидора, в глазах светился ужас, под глазами сверкали «фонари», от былой гордой осанки не осталось и следа, и только пузо осталось без изменений. Игорек не был расположен к разговорам, и мне лишь после долгих усилий удалось вытянуть из него, что с ним приключилось прошедшей ночью.

А случилось вот что.

Лежал наш Игорек в коридоре общежития. Лежал, никого не трогал. Сам он тоже никого не интересовал. Лежал себе, наслаждался теплом от батареи, изображал упившегося колдыря, и краешком глаза наблюдал, не появится ли тот зловредный призрак, который систематически оскорбляет достоинство двери комнаты нашей новой клиентки Марины. Казалось, лежи себе, наблюдай, и ни во что другое не ввязывайся. Ан нет. Нашему Игорьку приспичило выяснить, что за шум да дикие крики доносились из одной комнаты. А в комнате этой проживали супруги Решёткины, которые своим нетрезвым нравом были знамениты на весь район. К их пьяным домашним ссорам все уже давно привыкли, и никто на них внимания не обращал. Но наш Игорек этого не знал, и, возомнив себя великим поборником общественного порядка, решил сунуть к ним свой нос.

Впрочем, предоставим слово самому Игорьку. Вот дословно его письменное объяснение, которое он накатал в милиции:

“… Войдя в комнату, я обнаружил гражданина Решёткина, сидящим на обломках мебели, который нецензурно удивился моему появлению. Гражданка Решёткина была обнаружена мной вверху, сидящей на шифоньере и держащейся за люстру. На мое замечание, что его поведение можно квалифицировать как мелкое хулиганство, и что мелкое хулиганство наказывается в соответствии с Административным кодексом, гражданин Решёткин категорически заявил, что его нельзя называть мелким хулиганом, поскольку он человек с высшим образованием, после чего в знак протеста перебил всю оставшуюся посуду, во главе с кастрюлей. На факт перебития посуды сидящая на шифоньере гражданка Решёткина отреагировала оскорблениями в адрес гражданина Решёткина в виде непозволительных приемов рук и языка, сопровождая их оскорбительной мимикой лица. При попытке успокоить гражданина Решёткина, последний оказал мне сопротивление пустой бутылкой по голове и подбитием обоих глаз. Придя к выводу, что гражданин Решёткин – умалишенный, я решил провести с ним воспитательную беседу. В ходе воспитательной беседы гражданин Решёткин сообщил, что конфликт с гражданкой Решёткиной у него начался с того, что он встретился с ней в «рюмочной», и теперь она ни в какую не желает расходиться. И что за два года сожительства он ни разу не был счастлив с ней ни в лотерее, ни по облигациям. Дальнейшая история сожительства Решёткиных осталась мне неизвестна, потому что в нашу беседу самым неожиданным образом вмешалась люстра и гражданка Решёткина. Вмешательство в нашу беседу посторонних было воспринято гражданином Решёткиным очень критически, поскольку все это упало на него. Между Решёткиными завязалась драка, которую я пытался разнять, в результате чего был избит обеими сторонами. После этого мы выпили бутылку водки, и я обнаружил себя на улице, одетым в незнакомое женское пальто. Проходящий мимо патруль милиции забрал меня в отделение.

Товарищ начальник милиции! Убедительно прошу не применять ко мне никаких мер воздействия, и учесть, что я являюсь частным детективом, и пил водку без всякой задней мысли и исключительно по служебной необходимости…»

Говорят, что над этой объяснительной вся милиция ржала, как припадочная. Что касается начальника милиции, то когда он услышал от Игорька, что тот – частный детектив, то посоветовал ему больше на глаза не попадаться, иначе вся его детективная деятельность закончится весьма плачевно.

Наша клиентка Марина этим ночным инцидентом была страшно возмущена.

-Это что же такое получается?- гневно вопила она в телефонную трубку.- Я к вам за помощью обратилась, а вы с этими придурками Решёткиными выпивоны разводите! Всему этажу ночью спать не давали!

От ее крика мой мобильник чуть не взорвался. Пока она кричала, я лихорадочно соображал, как бы оправдаться. И придумал вот что. Когда она, наконец, затихла, я спокойно, но твердо, сказал, что нас не надо учить работать, что мы знаем, что делаем, и что Игорек не просто так выпивал с Решёткиными, а проводил оперативную разработку, и, кстати, серьезно пострадал. Марина немного помолчала, а затем упавшим голосом принялась извиняться за то, что она ничего не поняла, что она такая дура, и умолять нас не бросать начатое дело. Я для вида немного поломался, побрюзжал, а затем великодушно ее простил. Марина была счастлива.

Моя хитрость сработала. Но мне от этого было не легче. К разгадке тайны мы ни то, что не приблизились ни на шаг, а напротив, создали себе проблемы.

Кому же так досадила Маринина дверь? Ответ на этот вопрос мне, по всей видимости, придется искать одному. Во всяком случае, пока. Игорек, после ночи, проведенной в милиции, явно был не трудоспособен. Ему потребуется некоторое время, чтобы прийти в себя от пережитого шока, и погасить под глазами «фонари», которыми его наградили Решёткины.

Что ж, ночного дежурства в коридоре мне, действительно, не миновать.

Черт бы побрал этого Игорька! …

В тот же вечер я отправился в общежитие.

Проник на «объект» я легко. Вахтерша, правда, как обычно стала кричать из своей будки про документы, и про то, что после одиннадцати к ним вход воспрещен. Но я, ни слова не говоря, невозмутимо прошествовал мимо. Она еще немного покричала мне вслед, но потом затихла. Я поднялся на третий этаж, прошел в конец коридора и рухнул на пол.

Я лежал у батареи, закрыв лицо руками, и сквозь щелочку наблюдал за происходящим.

Пейзаж вокруг особым изяществом не отличался. Обычный «общаговский» коридор, с общим умывальником и общей кухней. С одной стороны – окно, с другой – стена, исписанная вдоль и поперек названиями популярных в здешней подростковой среде рок-групп, по бокам – двери комнат.

Время было позднее. Жильцы разошлись по своим комнатам. В коридор практически никто не выходил. А те немногие, кто выходили, на меня никакого внимания не обращали. Собственно, их было всего двое. Это были две дамы. Одна – Маша, очень толстая, и с очень своеобразным голосом. Когда она говорила, это было похоже на кудахтанье курицы на насесте, извещающей общественность о том, что она успешно снесла очередное яйцо. Вторую звали Оля. Оля держалась очень уверенно, очень властно, и с очень большим достоинством. Сначала она ругалась с Машей. Затем объектом проявления Олиной власти стал ее супруг Паша.

-Вот он, явился, посмотрите на него!- гневно заверещала она, когда в коридор с лестничной клетки вошел маленький, худенький, сгорбленный, забитый мужичонка. Голос у этой Оли был - дай боже! С таким громовым голосом ей бы ротой командовать, и никакой мегафон не нужен. Когда она в другом конце коридора говорила что-то шепотом, я ясно различал все ее слова. А уж как она кричала на Пашу – слышал, наверное, весь микрорайон.

-Где ты шляешься? Я просто с ног валюсь!- кричала Оля на мужа, властно уперев руки в боки. Паша втянул голову в плечи, как пришибленный, и суетливо засеменил домой.

-Быстро переодевайся и марш на кухню чистить картошку!- скомандовала Оля ему вслед.

Паша исчез в комнате, затем вышел оттуда в домашнем трико и направился на кухню.

-Что ты делаешь?- донесся через некоторое время недовольный возглас Оли.- Зачем ты чистишь картошку? Ступай, лучше помоги дочери решить задачу. Она не виновата, что она бестолковая. Она не выбирала себе отца.

Паша послушно вернулся обратно в комнату.

-Господи, когда же кто-нибудь починит кран!- продолжала кричать Оля.- Сколько можно затыкать его тампонами!

Она еще немного повозилась на кухне, затем отправилась в свою комнату.

-Что ты пристал к ребенку?- донеслось оттуда.- Дай ей спокойно решить задачу! Иди на кухню чистить картошку.

Паша вышел из комнаты и безропотно направился на кухню. Спустя две минуты туда снова влетела Оля.

-Что ты путаешься под ногами? Зачем ты чистишь картошку? Я и так вижу, что ты ничего не делаешь. Удели хоть немного внимания своей дочери. Помоги ей похудеть. Ты знаешь, что сегодня на уроке физкультуры она сорвалась с перекладины? Перекладина не выдержала.

Бедный Паша снова вернулся в комнату. Но Оля ненадолго оставила его в покое.

-Что ты прицепился к дочери?- снова донеслось из-за их двери.- Чтобы картошку не чистить? Иди готовить ужин. …

Оля перестала гонять своего Пашу только к часу ночи.

Общежитие спало. Я был в коридоре в полном одиночестве. Единственной моей собеседницей была невесть откуда приблудившаяся кошка, да и та дремала на батарее. Лежать на грязном полу было неприятно. И дело здесь не в том, что пол был грязный. Даже если бы он был вычищен и вылизан до блеска, удовольствия от этого мне бы не прибавилось. Есть, все-таки, такая штука, как осознание собственного человеческого достоинства. И если ты чувствуешь себя человеком, а не свиньей, то лежать среди шелухи от семечек, сигаретных окурков и прочего мусора, радости не доставляет. Во всяком случае, на трезвую голову. Хотя, кому как. Игорьку, например, все это было бы до лампочки, будь он хоть пьяный, хоть трезвый.

Я лежал и с тоской вспоминал свою комнату, свой удобный диван, свою мягкую подушку, свое теплое пуховое одеяло. Воистину, всю прелесть домашнего уюта начинаешь ценить только тогда, когда волей случая оказываешься в таких вот «походных» условиях. Стремясь сгладить тоску, я пытался думать о чем-нибудь приятном. Глаза мои стали слипаться, сознание все больше и больше затуманивалось дремотой. Вдруг до меня донесся какой-то шум. Я вздрогнул и повернул голову. В центре коридора стояла какая-то болонка, и подозрительно смотрела попеременно то на меня, то на кошку, которая, выгнув спину, страшно шипела на нее с батареи.

Я не знаю, что уж такого оскорбительного прошипела она болонке на своем кошачьем языке, но та взбеленилась не на шутку, и подняла жуткий скандал, защищая свое оскорбленное собачье достоинство. Она же перебудит весь коридор! Болонку нужно было срочно прогнать.

-Брысь!- цыкнул я на нее.

Но болонка, вместо того, чтобы испугаться, рассвирепела еще больше. Тогда я размахнулся, делая вид, что собираюсь в нее что-то швырнуть. Моя хитрость достигла цели: болонка с визгом бросилась прочь. Я облегченно вздохнул, и снова свернулся калачиком возле батареи. Благодарная кошка спрыгнула вниз, устроилась возле меня и замурлыкала.

Я полагал, что инцидент с болонкой – исчерпан. Но не тут то было. Минут через пятнадцать она появилась снова. И не одна. Вместе с ней прибежал какой-то субтильный мопс. Вдвоем с этим тинэйджером они закатили на нас с киской такой визг, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Я в бешенстве вскочил с пола и сделал в их направлении несколько угрожающих шагов. Это подействовало. Болонка и мопс с жалобным визгом бросились прочь. Я снова улегся у батареи. Кошка смотрела на меня восхищенным взглядом и замурлыкала еще сексуальней.

Я полагал, что в этот раз инцидент уж точно исчерпан, и что собаки больше не появятся. Но не тут то было. Где-то еще через пятнадцать минут эта сумасшедшая парочка снова вернулась. И не одна. Вместе с ними в коридор влетели какие-то две забулдыжные дворняжки. Где они их только откопали? Четверо на двоих – это уже серьезно. Кошка перепугалась и предательски удрала. Вопреки всем законам природы, собаки за ней не погнались. Весь свой гнев они переключили на меня. Хай в коридоре стоял неимоверный. Из комнат стали доноситься недовольные возгласы. Я лихорадочно соображал, что мне делать, и, опасаясь, что в коридор могут высунуться жильцы, не нашел ничего более умного, как упасть на пол и притвориться спящим. Собаки расценили это как свою победу, и радостно накинулись на меня. Они, наверное, съели бы меня живьем. Но меня спасла толстая Маша. Выйдя в коридор, она яростно набросилась на собак:

-Ну что вы к нему прицепились? Пьяного никогда не видели? Чем он вам мешает? Пусть себе лежит на здоровье.

Собаки оторопели. Они, видимо, не ожидали, что за меня кто-то посмеет заступиться. Придя в себя от неожиданности, они развернулись и дружно набросились на толстую Машу:

-Гав – гав - гав!

Толстая Маша не стерпела такого оскорбления и вступила с собаками в яростную перепалку:

-Кто вы такие есть, чтобы на меня тут лаять?!

-Гав – гав – гав!

-Сами туда идите! …

Толстая Маша сражалась, как могла. Но силы были неравны. Собак было больше, и они толстую Машу явно перелаивали. Голос ее становился все слабее и слабее. Она отступала от собак все дальше и дальше, и уже почти прижалась к стене, как в бой неожиданно вмешалась тяжелая артиллерия: в коридор высунулась громогласная Оля. Громогласная Оля гавкнула так, что с потолка посыпалась штукатурка.

-Что тут такое? А ну марш по домам! Щас всех поубиваю к чертовой матери!

Толстая Маша вздрогнула. Все ее сто пятьдесят сантиметров в длину и сто пятьдесят в ширину мгновенно испарились из коридора. Собаки, поджав хвосты, пулей бросились прочь. В коридоре стало тихо. Громогласная Оля, уперев по-хозяйски руки в боки, еще немного постояла, воинственно поглядывая по сторонам. Затем, убедившись, что общественный порядок восстановлен, она торжественно вернулась в свою комнату.

Время шло. Общежитие спало. Ничто не нарушало тишины. Борясь с наступающим сном, я пытался считать до ста, но сон все же победил. Сначала я стал дремать, а затем и вовсе отключился.

Сколько времени я так проспал – не знаю. Но вдруг во сне какое-то шестое чувство подсказало мне, что что-то не так. Я сделал усилие, чтобы разорвать оковы пленившей меня дремы, и открыл глаза. Вокруг стояла полная темнота. Лишь редкие звезды, не закрытые нависшими над землей облаками, слабо мерцали в окне. Судя по всему, в общежитии отключили свет.

С противоположного конца коридора послышался какой-то шум. Я прислушался. Это были шаги. Шаги тихие и осторожные. Ко мне кто-то приближался. Сон с меня моментально слетел. Я замер. Казавшиеся днем глупыми домыслами слова Марины о призраках, сейчас, когда вокруг был полный мрак, внезапно стали восприниматься мной со всей серьезностью. На моем лбу даже выступил холодный пот. Шаги приближались ко мне все ближе и ближе, и вдруг стихли. До меня донеслось чье-то глубокое, взволнованное дыхание. Раздался тихий, осторожный стук в дверь. Я напряг слух. Стук этот явно доносился оттуда, где находилась дверь Марининой комнаты. Интересно. Я затаил дыхание. Стук повторился. Затем изнутри тихо щелкнул замок. Дверь открылась. В комнату кто-то зашел. Дверь закрылась. Замок снова щелкнул.

Мое сердце билось, как сумасшедшее. Все-таки, я не зря валялся в этом коридоре. Интуиция подсказывала мне, что разгадка тайны уже близка.

Попробуем мыслить логически. Итак, в комнату Марины кто-то зашел. Причем, зашел не сам. Его туда впустили. То-есть, его ждали. Зачем?

Я осторожно пополз к двери. Подняться на ноги я боялся. Сейчас, когда в коридоре стояла полная темнота, и мне повсюду мерещились привидения, передвижение по-пластунски представлялось мне наиболее безопасным. Добравшись до двери, я прислушался. В комнате было тихо. Внезапно мою голову осенила догадка. Ну зачем к женщине, то бишь Марине, может прийти мужчина? Да еще ночью. Здесь же все предельно просто. Марина – женщина одинокая. Что тут не ясно? Мне даже стало стыдно. Стыдно от осознания того, что я так бессовестно сую нос в ее личную жизнь. Но она же сама меня наняла. Могла бы, хотя бы, предупредить.

Я уже приготовился встать на ноги, бросить все это дежурство к чертовой матери и пойти домой, как из другого конца коридора вдруг послышались еще чьи-то шаги. Э, нет, идти домой пока рано. Я распластался на полу и замер. Эти шаги тоже были тихими и осторожными. Ко мне еще кто-то приближался. Кто это может быть? Неужто тоже к Марине? Если так, то Марина здесь явно пользуется популярностью. Ночь приемов у нее сегодня, что ли? Я осторожно отполз от двери ее комнаты к противоположной стене. Нет, я уже не боялся привидений. Просто, вставать на ноги было нельзя из-за того, что за моей спиной находилось окно, и если бы я поднялся, на его фоне высветится мой силуэт. А мне не хотелось выдавать свое присутствие.

Шаги были уже совсем рядом. Дойдя до двери Марины, они стихли. До меня отчетливо донеслось чье-то дыхание. Второй неизвестный еще немного постоял, видимо прислушиваясь, а затем отправился обратно. Вскоре его шаги стихли. В другом конце коридора закрылась дверь.

Что бы это могло значить? Второй незнакомец учуял, что Марина уже занята? Или причина в чем-то другом? В моей голове возникла куча вопросов. Но все эти вопросы затмил один - а нужно ли мне, вообще, искать на них ответ? У каждого человека есть своя личная жизнь. Зачем совать в нее свой нос? Вся эта моя слежка вдруг показалась мне глупой и никчемной. Мне стало больно от осознания собственного идиотизма. Чем я, в самом деле, занимаюсь? Все, хватит! Пора искать себе нормальную работу. С этой мыслью я решительно поднялся на ноги и пошел прочь. …

Утром следующего дня я долго не мог заставить себя подняться с кровати. Настроение было прескверное. Вылез из под одеяла я только тогда, когда затрезвонил мобильник. Это была Марина. Она вопила так, как будто ее резали. Из ее истерики я понял, что сегодня ночью разыскиваемый нами призрак совершил очередное преступление. И какое! Он распылил в замочную скважину двери Марины газовый баллончик, в результате чего ее дочь Таня, надышавшись во сне газа, сейчас находится в больнице. Сама Марина не пострадала. Она, оказывается, этой ночью дома не была. Она работала в третью смену, и вернулась домой только под утро.

Я чуть не швырнул в сердцах телефон на пол. Черт бы меня побрал! И зачем я покинул ночью наблюдательный пост? У меня были все шансы застукать этого «призрака» на месте преступления, и, таким образом, выполнить возложенную на меня миссию.

Информация Марины дала повод к новым размышлениям. Если сама Марина этой ночью отсутствовала, то, получается, все ночные визиты, свидетелем которых я стал, предназначались ее дочери. Интересный поворот.

Дождавшись окончания истерики, я спросил разрешения Марины поговорить с Таней.

-Говорите на здоровье,- бросила Марина.- если она захочет с вами разговаривать.

Марина сообщила, в какую больницу увезли ее дочь, обругала меня нехорошими словами и повесила трубку.

Я наскоро позавтракал, почистил зубы и стал одеваться. Тут снова запищал мой мобильник. Звонил Игорек. Игорек сообщил, что он аклимался и готов к дальнейшим подвигам на ниве частного сыска. Вот счастье то! Я порадовал его теми эпитетами, которыми меня только что наградила Марина, добавив еще несколько своих, более крепких, и предложил встретиться через час у больницы.

Дочку Марины, Таню, мы видели впервые. Это была довольно симпатичная черноволосая девчонка, с короткой стрижкой, с правильными тонкими чертами лица, с выразительными карими глазами, в которых просматривалось свойственное для ее возраста повышенное кокетство.

Когда мы с Игорьком вошли в палату, она приветливо улыбнулась и окинула нас с ног до головы оценивающим взглядом. Но когда я объяснил, зачем мы к ней пришли, от ее дружелюбия не осталось и следа. На его место заступили настороженность и враждебность.

-Таня,- сказал я,- я понимаю, что у Вас есть свои тайны. Но мы должны разобраться, кто Вас отравил. Я Вам обещаю, что все, что Вы нам сейчас расскажете, останется между нами, и никакой огласки иметь не будет. Вы позволите задать Вам один деликатный вопрос?

Танины губы сжались.

-Смотря какой,- ответила она.

-Кто приходил к Вам прошлой ночью?

Таня покраснела и нахмурилась.

-А кто Вам сказал, что ко мне ночью кто-то приходил?

-Никто не сказал. Я сам видел. Я был этой ночью в вашем коридоре.

Таня внимательно посмотрела на меня.

-Так это Вы валялись у батареи?

Я утвердительно кивнул головой. Я полагал, что этот факт ее обезоружит и заставить во всем признаться. Но, к моему великому изумлению, Таня, напротив, приободрилась.

-Вот и прекрасно,- произнесла она.- Наш участковый, который приходил ко мне утром, очень хочет с Вами побеседовать. Он знает Ваши приметы, и сейчас Вас разыскивает.

Теперь настала моя очередь покраснеть. Ее насмешливый тон явился для меня ударом обухом по голове. Я понял, что прокололся. Раскрыв факт своего вчерашнего пребывания ночью в коридоре, я рассчитывал сломить Таню. А вместо этого я, наоборот, дал ей в руки оружие, которым она не замедлила нанести ответный удар. Встреча с милицией в мои планы уж никак не входила. Слишком много пришлось бы объяснять. И не факт, что мне бы поверили. Как я могу доказать, что это не я прыснул в замочную скважину газовым баллончиком? К тому же, с «помощью» Игорька, наше детективное агентство уже засветилось перед начальником милиции. И один бог знает, чем может закончиться наша очередная с ним встреча.

Мое положение было незавидным. Я старался не оглядываться, чтобы не встречаться с глазами Игорька. Но спиной я чувствовал, что его взгляд просверлил меня насквозь. Я же утром высказал ему, что он ни на что не годится. А теперь выясняется, что я сам далеко не профессионал.

Таня ехидно смотрела на меня. Она поняла, что победила.

-Так как Вы думаете,- прошипела она,- стоит мне назвать Вас участковому, или нет?

Это был ультиматум. Мне ничего не оставалось, как его принять. Мы с Игорьком быстро ретировались из палаты. Таня с усмешкой смотрела нам вслед.

-Могу сказать только одно,- крикнула она вдогонку,- этот человек к моему отравлению не причастен. …

Это было полное фиаско. Я никак не ожидал, что шестнадцатилетняя девочка может оказаться таким крепким орешком. Ну и стерва!

Впрочем, отрицательный результат – тоже результат. Теперь я нисколько не сомневался, что ночью к Тане приходил тайный любовник, ибо только присутствие интима в отношениях с мужчиной может побуждать женщину так яростно сохранять в тайне его имя.

Кто же это такой. И кто был второй визитер? Личность второго визитера меня интересовала даже больше, чем первого. Интуиция подсказывала мне, что это именно он причастен к отравлению Тани.

Попытаемся опять размышлять логически. Итак, оба ночных визитера живут в другом, относительно расположения комнаты Марины на этаже, конце коридора. Оба они пришли оттуда. Это значительно сужает круг подозреваемых. Нужно только узнать, кто там живет. Ничего не поделаешь, придется опять звонить Марине.

Едва мы вышли на улицу, как Игорек яростно набросился на меня. Он сполна отомстил мне за то унижение, которому я подверг его сегодня утром. Впрочем, ругались мы недолго. Прекрасно понимая, что ругань делу не поможет, мы, выпустив пар, заключили «мировую», и я изложил ему свои соображения касательно нашего дальнейшего расследования.

Мою просьбу о немедленной встрече Марина сначала решительно отвергла. Она решительно послала нас ко всем чертям, и добавила, что она жалеет, что с нашим «дефективным агентством», вообще, связалась. Мне стоило немалых усилий убедить ее, что все идет как надо, что мы уже напали на след, и дело близко к развязке.

-Буквально через несколько дней,- обещал ей я,- этот зловредный призрак, который причинил столько горя Вашей двери, а теперь еще взявшийся и за Вашу дочь, будет нами пленен и передан Вам для проведения экзекуции.

Марина вздохнула и согласилась прийти в Кольцовский сквер.

-Ну, я слушаю вас,- произнесла она, присев рядом с нами на скамейку.

-Марина,- сказал я,- у нас будет к Вам не совсем обычная просьба. Не могли бы Вы подробно описать жильцов, которые живут в дальнем от Вас конце коридора.

Марина изумленно посмотрела на меня.

-Вы думаете, это дело рук кого-то из них? Сомневаюсь. Там все хорошие люди. А, впрочем, пожалуйста. В самом конце, справа, у нас живет дядя Вася. Хороший человек, пенсионер, тихий, его не видно и не слышно. Выпивает потихоньку, «козла» во дворе забивает, но никогда не буянит. Рядом с ним беженцы живут из Средней Азии, Зульфия с Магомедом. Тоже хорошие люди. Только слишком громко поют под свой караоке. Ладно бы голос был. А то ж ни слуха, ни голоса. Как заведут свои национальные напевы, так хоть из дома сбегай. Напротив них Валя с Вовой живут. Хорошие люди. Только пьют слишком много. Как напьются, начинают друг друга из дома выгонять. Всегда Валя Вовку вышвыривает. Сколько раз уж он, бедняга, на пороге ночевал. Ну, а в самом конце, слева, Оля с Пашей живут. Дочка у них еще есть, очень толстая. Хорошие люди. Только Оля своего Пашу уж больно гоняет. А в последнее время что-то совсем на него взъелась, буквально прохода не дает. Хватит? Или вам еще про кого-нибудь рассказать?

Я задумчиво помотал головой. Марина попрощалась и ушла. Мы с Игорьком остались сидеть на скамейке с кислыми физиономиями. Как при таком обилии хороших людей вычислить разыскиваемого нами негодяя? Кто из них Танин любовник?

Пойдем методом исключения. Женщин отбрасываем сразу. Остается четыре человека: тихий алкоголик дядя Вася, беженец Магомед, бедолага Вова, и муж громогласной Оли Паша. Кто из них приходил ночью к Тане? Дядя Вася? Не похоже. Все-таки, пенсионер. А с другой стороны – кто его знает? Современные девицы, порой, такие кренделя выкидывают, что вся логика трещит по швам. И что мы, вообще, знаем про этого дядю Васю? Может быть он, хоть и пенсионер, а еще у-ух, любому молодому даст фору. Магомед? Вот это более реально. Вова? Паша? Да, загадка не из легких.

Игорек был более решителен в своих предположениях.

-Таню отравил Магомед,- уверенно заявил он.- Вот смотри. Ты говоришь, что ночью к этой Тане приходили два человека. Кто первый – я не знаю. Но что второй – именно Магомед, я в этом не сомневаюсь. Магомед пришел к Тане, и обнаружил, что у нее в комнате кто-то есть. Он взъерепенился,- южане - народ темпераментный, сам знаешь,- дождался, когда первый любовник отвалит, а затем, сгораемый жаждой мести, прыснул из газового баллончика, чтобы наказать Таню за неверность.

Смысл в версии Игорька, безусловно, был.

-А как это все увязать с ворожбой на двери?- спросил я.

Игорек задумался.

-Не знаю,- честно ответил он.- Может, это дело рук все того же Магомеда. А может, это другие Танины любовники так на нее злятся. Или жены Таниных любовников так хотят извести соперницу. Здесь вариантов – множество.

-И как мы будем все это выяснять?

-Как, как,- пожал плечами Игорек,- как обычно. Установим связи с общественностью.

-Ты не умничай, а выражайся попроще.

-Если ты хочешь, чтобы я тебе все разжевал и в рот положил – пожалуйста. Олег, ты знаешь, что такое общежитие? Это место, где сохранить что-то в тайне невозможно в принципе. Там всё и все на виду. И о подвигах этой Тани какие-то сплетни обязательно ходить должны.

-И у кого ты предлагаешь эти сплетни выуживать?- спросил я.

-У Решёткиных,- ответил Игорек.

Я изумленно посмотрел на него.

-А что ты на меня так смотришь?- сказал он.- Сплетни узнавать нужно именно у них. Они нигде не работают, постоянно сидят возле общежития в компании с себе подобными, все видят, все слышат. Кто, как не они, должны быть в курсе всего? Можно, конечно, пообщаться со старухами на вахте. Они тоже народ всезнающий. Но я не знаю, как найти к ним подход.

-А как найти подход к Решёткиным – ты знаешь?

-А что тут искать? Поставь им литра полтора-два, и они тебе все выложат за милую душу.

-И кто будет ставить?

-Ты,- невозмутимо сказал Игорек.

-Олег, ну ты сам посуди,- добавил он, видя, что я приготовился взорваться,- мне там появляться никак нельзя. Меня оттуда в милицию забирали.

-А меня милиция разыскивает,- возразил я.- Они ж думают, что это я газовым баллончиком прыснул.

Мы призадумались. Ни мне, ни Игорьку появляться в общежитии было нельзя. Так кого же отправлять к Решёткиным на разведку? Вариант был только один – Женька Сыр. В этом, кстати, присутствовал один несомненный плюс – Женька Сыр умел моментально находить общий язык с любым колдырем. Но был и один несомненный минус – Женькино рандеву с Решёткиными могло закончиться очередным скандалом. Наша Марина, чего доброго, после этого может совсем потерять терпение, и сама сдаст нас милиции. Одного Женьку пускать туда нельзя. Кому-то нужно идти вместе с ним, чтобы контролировать ситуацию и не выпускать ее за допустимые рамки. Но кому? В нашем детективном агентстве больше никаких других сотрудников не было, ни штатных, ни внештатных. Как выходить из этой ситуации? Мы думали-думали, и смогли надумать только одно: кому-то из нас с Игорьком придется загримироваться.

Возвращаясь домой, я встретил Сережку Сыра. Его лицо сияло от счастья. На ремне его брюк красовался мобильный телефон. Телефон, правда, был игрушечный. Похоже, мамаша Сырковых была такой же приколисткой, как и ее дети. Мол, а разве я обещала, что куплю настоящий мобильный телефон?

Что касается Женьки Сыра, то он, как обычно, сидел на корточках у подъезда и ждал, когда ему с неба свалится какое-нибудь счастье.

-Олежик, привет!- заорал он,- Тебе сегодня споить никого не нужно?

-Нужно,- ответил я.

Женька Сыр открыл рот и уставился на меня ошалелыми глазами, полагая, что ему послышалось. И только когда я повторил это «нужно» еще раз, его глаза зажглись восторженным блеском. Не помня себя от счастья, он вскочил и бросился на меня с объятиями:

-Олежик!!!

Опасаясь, что его объятия могут меня задушить, я увернулся, и Женька Сыр налетел на шедшую позади меня тетю Дусю с первого этажа. У тети Дуси с Женькой Сыром были отнюдь не дружеские взаимоотношения, поэтому она решила, что пришел ее смертный час, и завопила благим матом на весь двор. Женька опешил и спешно скрылся в подъезде. Я последовал за ним. Тетя Дуся продолжала вопить и жаловаться, что это «кудрявое отродье» только что хотело отправить ее на тот свет. Из окон дома стали высовываться головы. Они слушали ее повествование и сочувственно кивали. Одни сочувствовали тете Дусе за то, что она подверглась такому разбойному нападению, другие – Женьке Сыру за то, что не сумел успешно завершить начатое.

Я укрыл Женьку от скандала у себя дома. Когда мы отдышались, я вкратце изложил ему суть проблемы.

-Олежик, спокуха,- уверенно заявил Женька Сыр,- ты ж меня знаешь, я разговорю и глухонемого. А сколько заплатишь?

Я предложил двести рублей. Женька согласно кивнул головой. …

«Военный совет», посвященный детальной проработке стратегического плана, состоялся на следующий день у меня дома. На совете присутствовал и Женька Сыр.

Наши с Игорьком попытки загримироваться представляли собой цирк. Мы перепробовали все возможные способы: и надевали темные очки, и меняли прически, и клеили бороды с усами. Но в результате наш вид получался либо предельно идиотским, либо слишком узнаваемым. Мы безуспешно перепробовали с десяток вариантов изменения своей внешности, пока, в конце концов, у нас не опустились руки.

-Ну не в женскую одежду же переодеваться!- в сердцах бросил я.

Лучше бы я молчал. Игорек задумчиво оглядел меня с головы до ног и поцокал языком.

-И даже не думай,- отрезал я, поняв ход его мыслей,- переодевайся сам, если хочешь.

-Олег,- миролюбиво произнес Игорек с той ехидной мягкостью, с которой обычно убеждают совершить какую-нибудь глупость,- я бы переоделся, честное слово. В интересах дела я готов пойти на все, ты же знаешь.

У меня перехватило дыхание от такой наглости.

-… Но, понимаешь,- невозмутимо продолжал он,- я не буду выглядеть так правдоподобно, как ты. Посуди сам. Я толстый, я брюнет, щеки после бритья у меня будут отсвечивать синевой. Кроме этого, голос у меня хриплый, рожа – дебильная. Если я переоденусь в женскую одежду, кто из меня получится? Толстая противная бабища. Решёткины меня, еще чего доброго, испугаются, и весь наш план полетит в тар-тарары. А ты - худощавый, стройный, светловолосый, на лице у тебя никакой растительности практически нет. Голос - мягкий, рожа - поприятнее моей. Если тебя переодеть, напудрить, подкрасить, ты будешь просто Амазонкой. И в таком виде тебя в общежитии никто не узнает.

Но я решительно отказался попробовать себя в роли трансвестита.

-Олежик, а почему бы и нет,- вступил в наш спор Женька Сыр,- мне кажется, Игорь прав. Ну что делать, коль такая ситуация. Давай, хотя бы, попробуем, а там посмотрим.

Я был непреклонен. Они уговаривали меня долго и упорно. Я отбивался, как мог. Но после долгих убеждений все же согласился на «кинопробы».

Женька Сыр тут же созвонился с какой-то своей подружкой, и через полчаса притащил кучу всякого бабьего барахла: косметичку, туфли, одежду, и даже пышный рыжий парик.

Внимательно изучив принесенный Женькой гардероб, Игорек заставил меня натянуть черные лосины, белую мини-юбку, белую блузку, красные туфли на шпильках. Затем в дело вступил Женька Сыр. Он вооружился пудрой, тушью, помадой, и принялся размалевывать мою физиономию в соответствии со своими идиотскими вкусами. Когда он закончил, Игорек водрузил на мою голову пышный рыжий парик и повернул к зеркалу:

-Полюбуйся.

То, что я увидел в зеркале, едва не лишило меня дара речи. Из зеркала на меня смотрела самая настоящая дешевая вокзальная шлюха. Я открыл рот, чтобы послать Игорька с Женькой Сыром туда, куда Макар телят не гонял, но язык отказывался мне повиноваться. Из моих уст вырвалось только какое-то невнятное мычание, которое я сопроводил энергичной жестикуляцией. Игорек и Женька все поняли. Они схватили меня за руки, не давая сорвать этот маскарад, и стали настойчиво меня убеждать, что я прекрасно выгляжу, и что именно таким я придусь по вкусу Решёткиным. А это в нашем деле имеет первостепенное значение.

-Олежик!- вопил Женька Сыр,- ты такая милашка, честное слово! У меня все подружки такие.

В том, что у него все подружки именно такие, я не сомневался. Но мне от этого было не легче. Показываться на людях в таком виде мне решительно не хотелось.

Я упирался долго и отчаянно, но все же спасовал. Сам до сих пор не могу понять, как Игорьку с Женькой Сыром все же удалось меня убедить, но, в конце концов, моя воля не выдержала их мощного напора, и я сдался:

-Ладно, рискнем.

Операцию по внедрению к Решёткиным было решено провести сегодня же.

Взяв с меня честное слово ничего на себе не трогать, Игорек с Женькой Сыром поехали к общежитию, чтобы установить с Решёткиными предварительный контакт. Я же остался дома и молил всевышнего, чтобы в квартиру внезапно не нагрянули родители. Несколько дней назад они уехали к родственникам, их возвращение ожидалось не ранее следующей недели, но кто его знает. Если они застанут меня в таком виде, бог знает, что они могут подумать.

Часа через два мои напарники появились с сияющими физиономиями.

-Олежик!- заорал Женька,- контакт установлен! Мы с тобой приглашены на аудиенцию в девять вечера. Поторапливайся, времени осталось немного.

Игорек вкратце поведал, что, увидев Решёткиных, которые сидели возле общежития на лавочке, он показал их Женьке Сыру. Женька Сыр к ним подошел, передал привет от Игорька. Привет сработал. Решёткины Игорька помнили. Они сочли Женьку своим другом и завязали разговор. А когда Женька Сыр предложил им организовать посиделки за свой (то бишь, за мой) счет, они сочли его уже не просто другом, а лучшим другом, и пригласили к себе в гости.

-Иди, лови такси,- сказал я Игорьку.

-Зачем?- не понял он.

-А затем!- взорвался я.- Ты что, полагаешь, что я в таком виде поеду на троллейбусе?!

-Олежик, ты только не волнуйся,- успокоительным тоном произнес Женька Сыр,- все сделаем, как ты хочешь.

Игорек не заставил себя долго ждать.

-Карета у подъезда,- объявил он, вернувшись, с порога,- Поехали.

Я тяжело вздохнул и поднялся с дивана.

-Ну что,- сказал я,- препоясаем чресла?

-Чего?- нахмурился Женька Сыр, но брови его тут же распрямились,- а-а-а, понял.

Он зашел в туалет, и спустя некоторое время вышел оттуда, застегивая ширинку.

-Все, готово.

Надо будет как-нибудь ему объяснить, что «препоясать чресла» - это библейское выражение «приготовиться к битве», а не то, что он подумал.

Спускаться с четвертого этажа в этих чертовых туфлях на шпильках стало для меня настоящим адом. Я спотыкался на каждом шагу. И как эти женщины, вообще, умудряются в них ходить? Это же самое настоящее издевательство над ногами.

Но туфли было не самое страшное. Самое страшное случилось дальше. Выходя из подъезда, я нос к носу столкнулся с тетей Дусей, и по ее вытянувшемуся лицу понял, что она меня узнала. Боже мой, что теперь будет! Тетя Дуся слыла отъявленной сплетницей. Огласка на весь район гарантирована. Как я посмотрю в глаза родителям? Ну ладно, родителям я, может быть, все еще как-нибудь объясню. Но как быть с остальными? Не ходить же мне по всем домам и квартирам с разъяснениями, что я просто был на службе.

Предвкушая все напасти, которые должны свалиться на мою голову, я в сердцах плюхнулся на заднее сидение машины. Водитель обернулся и с любопытством посмотрел на меня.

-И куда вести такую красотку?- игриво поинтересовался он.

-В общежитие,- прорычал я своим естественным мужским голосом.

У водителя отвисла челюсть. За всю дорогу он больше не проронил ни слова. …

Игорек оказался прав. Комната Решёткиных представляла собой самый настоящий бомжатник. Это было помещение с драными обоями, с разбитым окном, заложенным подушкой. Все углы комнаты были густо увешаны паутиной, на полу валялись горы мусора. Похоже, последняя уборка здесь проводилась еще в позапрошлом веке. В комнате не было ни одной целой единицы мебели. Кухонный стол был трехногим калекой; отсутствующая нога компенсировалась ведром, поставленным вверх дном. Сидеть было тоже практически не на чем.

Решёткины встретили Женьку Сыра, как родного. Мне, как «даме», отвели самое лучшее из имевшихся мест: стул, в котором были до сих пор целы аж все четыре ножки, но у которого, правда, отсутствовала спинка. Женька Сыр с хозяином уселись прямо на полу, поджав ноги под себя, как мусульмане. Хозяйка устроилась на двуногой табуретке, под которую для устойчивости был подложен тюк с каким-то тряпьем. Если бы сюда пришел и Игорек, ему бы примоститься было уже практически негде. Но Игорек, как обычно, благоразумно остался в сторонке, и дожидался нас невдалеке от общежития.

Компания была – не приведи господь! Кащей с Бабой Ягой – именно так, и никак иначе, можно было описать хозяев этой трущобы.

Решёткин представлял собой длинного тощего детину, с совершенно дебильным лицом. На лице хозяйки тоже не стояла печать гениальности, что, впрочем, не мешало им очень высоко ставить свое «я». Собственно, это присуще всем, у кого жизнь, мягко говоря, не заладилась.

Решёткину я сразу «понравилась». Игорек оказался прав. Мой эпатаж явно пришелся ему по вкусу. Он сразу начал со мной заигрывать, и даже попытался ущипнуть. Но его попытки были решительно пресечены Женькой Сыром. Он заявил Решёткину, что я – его «тёлка», и чтобы он на чужой каравай рот не разевал. Решёткин извинился, и на этом его ухаживания за мной прекратились.

Видя такое внимание ко мне супруга, хозяйка меня тут же возненавидела. Она все время сверлила меня недружелюбным взглядом, и всячески старалась подковырнуть каверзными вопросами. Я решил, что спорить с ней – это себя не уважать, и на все ее уколы реагировал с хладнокровием индейского вождя.

Что и говорить, в этом наряде я чувствовал себя по-идиотски. Положение усугублялось тем, что я не знал, как поддержать ведущийся между Женькой Сыром и Решёткиными разговор. Их беседа не отличалась высокой поэзией, мудрой философией и научными диспутами. В ней не обсуждались музыка и литература, кино и театр. В ней фигурировали какие-то знаменитые колдыри, менты, а также общие знакомые, которых «закрыли». Я периодически «наполняла» им стаканы купленной по пути водкой, и изредка «поддакивала».

Правильно все-таки, что я привел сюда Женьку Сыра. Что бы я без него делал? Он в таких условиях чувствовал себя, как рыба в воде.

Через некоторое время я заметил, что компания «дошла до кондиции». Язык у всех начал заплетаться, речи становились все веселее и веселее. Что же касается меня, то лично мне было весело, как на похоронах.

Водка подходила к концу. Решёткин стал намекать, что Женьке Сыру неплохо бы еще сбегать в гастроном. Женька Сыр на это возразил, что не может пойти в гастроном небритым. О, да. Это, конечно, было бы очень жестоко по отношению к гастроному.

Я решил, что настал момент перевести разговор в нужное мне русло.

-Я слышала, что у вас на этаже кого-то газовым баллончиком отравили?

-Да это Таньку, Маринкину дочку,- откликнулся Решёткин.

-И поделом,- добавила Решёткина.- нечего чужих мужиков отбивать.

-Что ты несешь!- накинулся на жену Решёткин,- кого это она отбила?

-Я знаю, кого,- не сдавалась хозяйка.

-Ну и кого же?

-Не скажу.

-Да ничего ты не знаешь.

-А вот и знаю.

-Нет, не знаешь, а все выдумываешь.

-Выдумываю?! Да Олькиного Пашку, понятно?

-А ты видела?

-Видела.

-Да ничего ты не видела.

-А вот и видела. Он к ней по ночам ходит, когда Маринка в третью смену работает. А Ольга на нее перед дверью колдует, чтобы Пашку своего вернуть.

-Да все ты брешешь!

-А вот и не брешу! …

Между Решёткиными началась яростная перепалка. Но я уже не обращал на нее внимания. Я получил ответ на свои вопросы. Ситуация стала ясной, как безоблачное небо. Весь туман таинственности, окутывавший это дело, рассеялся в один миг. И почему мы раньше не пришли к Решёткиным? Ларчик, образно говоря, открывался предельно просто. Без всяких призраков и привидений, без всякой магии и колдовства. Здесь все было по-житейски. С одной стороны - неверность, с другой - месть. Месть, впрочем, не очень умная. Но это уж как у кого мозги устроены.

Затюканный, забитый, замученный собственной женой Паша нашел успокоение в романе с Марининой дочкой. Чем он покорил Танино сердце – это из рода загадок. Но так, или иначе, Паша и Таня стали тайно встречаться. Громогласная Оля, почувствовав, что ее супруг стал гулять на сторону, стала принимать меры, чтобы вернуть любимого. Только вот уж меры эти были больно своеобразные. Вместо того, чтобы стать добрее и ласковее, что диктует логика, она, наоборот, стала гонять его еще хлеще. Да еще призвала и ворожбу. И кто только ей это посоветовал?

В прошлую ночь, судя по всему, произошло вот что.

Паша, дождавшись, пока его громогласная супруга захрапит, тихонько поднялся с постели и отправился на свидание. Добравшись до нужной двери, он постучал, как было условлено, ему открыли, и он стал наслаждаться обществом Тани. Громогласная Оля, каким-то образом во сне учуяв отсутствие мужа, тоже поднялась с постели, и отправилась по темному коридору убедиться в своих предположениях. Определив, что ее Паша находится именно у Тани, она не стала сиюсекундно поднимать скандал, и решила перейти от ворожбы, которая результатов не давала, к более решительным действиям по обезвреживанию соперницы. Она вернулась в свою комнату, дождалась, пока умиротворенный Паша придет обратно и уснет, затем подкралась к двери Марининой комнаты и осуществила свои намерения. Хорошо, что в тот момент у нее под рукой оказался всего-навсего газовый баллончик, а не какая-нибудь канистра с бензином. Разъяренная женщина бывает способна на все.

Мои дальнейшие размышления прервала пролетевшая прямо перед самым моим носом бутылка. Ударившись о стену, бутылка разбилась, осыпав меня градом осколков. Но это был не артобстрел. Это Решёткины, не сумев выявить победителя в словесной дуэли, вступили в потасовку.

Аттракцион был потрясающий!

Все началось с вальса. Решёткины схватили друг друга за грудки и стали кружиться по комнате. Вальс сменился гопаком. Решёткины начали ставить друг другу подножки. Следующим номером концертной программы стал акробатический этюд с элементами ужасов. Решёткиной, в конце концов, удалось зацепить супруга, и тот шлепнулся на «пятую точку». Ужас же заключался в том, что его «пятая точка» накрыла сидящего на полу Женьку Сыра, который дико завопил от восторга. Решёткина бодро прыгнула на поверженного супруга и порадовала его градом тумаков. Стоявший рядом трехногий стол вошел в азарт и свалился на всю эту кучу малу. Стоявшие на столе бутылки и стаканы решили не оставаться безучастными к этой забаве, дружно съехали вниз, и угодили точнехонько в лоб Женьки Сыра. Восторг Женьки Сыра усилился, и он завопил еще сильнее. Но если до этого момента он испускал всего лишь примитивные вопли, то теперь его эмоции перешли на более высокую стадию эволюции. К примитивным воплям добавились еще и осмысленные выражения.

Опасаясь, что эта обезумевшая парочка и примкнувший к ней трехногий стол попросту раздавят моего внештатного напарника, я решил принять меры к его спасению. Я схватил стоявшую на полу большую кастрюлю, и решительно вылил ее содержимое на дерущихся. Но дерущиеся увернулись, и протухшие щи из кастрюли вылились на физиономию несчастного Женьки Сыра. Протухшие щи, видимо, добавили ему сил, и Женька Сыр ухитрился извернуться и вылезти из под клубка Решёткиных. Вскочив на ноги, он издал воинственный визг, похожий на клич индейцев племени Мумба-Юмба, и бросился с кулаками на недавних друзей.

Я не знаю, чем бы все это закончилось, если бы в дверь комнаты решительно не забарабанили из коридора несколько пар кулаков. Не видя другого выхода из создавшегося положения, я решил, что вмешательство посторонних не повредит, и открыл замок. Дверь распахнулась, и в комнату ввалился спецназ из четырех дюжих бабищ во главе с громогласной Олей.

Громогласная Оля моментально оценила ситуацию и засучила рукава халата.

Первым в угол комнаты отлетел кухонный стол-инвалид, в результате чего он из трехногого стал двуногим. Следующим со стеной комнаты плотно познакомился Женька Сыр. Совершив пируэт пикирующего бомбардировщика, он протаранил другой угол комнаты. В третий угол приземлилась Решёткина. Хуже всего пришлось хозяину. Громогласная Оля скрутила ему руки за спиной и сделала залом. Решёткин немного побрыкался, но вскоре сник.

Громогласная Оля победоносно подняла голову. Взгляд ее остановился на мне. Это не предвещало ничего хорошего. Не желая попасть под ее горячую руку, я отступил к двери и хотел дать деру. Но бабий спецназ со свирепыми физиономиями сложил руки на грудях, плотно сомкнулся и встал передо мной непроходимой стеной. Я почувствовал, что мои коленки начинает пробирать дрожь.

-Ты что такое и откуда?- прорычала громогласная Оля.

-Я частный детектив, провожу здесь расследование, зовут меня Олег,- с перепугу честно признался я.

В комнате раздался изумленный возглас:

-Господи!

Я сперва подумал, что это мое представление детективом произвело такой эффект. Но, заметив, что окружающие смотрят на меня как-то странно, я заподозрил, что неправильно истолковал это «господи». Я оглядел себя, и догадка пронзила мой мозг. Как я мог забыть про свой имидж?! Я же сейчас не так одет! Боже, что обо мне подумали!

В комнате воцарилась тишина. Непроходимая стена из трех мегер отступила от меня и стала креститься. Челюсть громогласной Оли изумленно отвисла и упала на пол. Оказывается, она была у нее искусственной. Решёткины ошарашенно смотрели на меня и хлопали глазами. Глаза Женьки Сыра бегали по комнате в поисках варианта, как бы удрать.

Нужно было срочно исправлять ситуацию.

-Да нет, вы не думайте, я не трансвестит, я действительно частный детектив,- сказал я.- А так выгляжу просто для конспирации. Работа у нас, детективов, такая. Приходится часто маскироваться.

Первой пришла в себя громогласная Оля. Она подняла с пола упавшую челюсть, тщательно протерла ее о рукав халата, и водрузила на рабочее место.

-А это кто такой?- спросила она, кивая на Женьку Сыра.- Тоже сыщик?

-Сыщик,- ответил я.- Стажер.

Женька Сыр подтверждающе затряс головой.

-И что вы тут расследуете?

-Один интересный случай. Ищем, кто на днях отравил газовым баллончиком Таню, дочку Марины.

На лице громогласной Оли не дрогнул ни один мускул.

-Ну и как? Нашли?

-Нашли,- кивнул я.- Мы знаем, кто это сделал.

-И кто?

Я внимательно посмотрел ей в глаза.

-Вы, действительно, хотите, чтобы я сейчас при всех это сказал?

В глазах громогласной Оли впервые промелькнул страх. Но она быстро взяла себя в руки.

-Так, мне эти уроды надоели! Ты и ты,- она показала на Решёткиных,- спать! Ты, стажер,- ткнула она пальцем на Женьку Сыра,- марш домой! А с Вами,- обратилась она ко мне, и ее голос смягчился,- мне бы хотелось побеседовать. Если Вы, конечно, не против.

Я был не против.

Наш разговор с громогласной Олей состоялся в конспиративных условиях – в умывальнике, дверь которого мы изнутри заперли на щеколду.

Несмотря на то, что на мне по-прежнему был дамский наряд, Оля уже свыклась с мыслью, что я мужчина, воспринимала меня, как мужчину, разговаривала со мной, как с мужчиной, и это позволяло мне вести себя естественно.

Оля раскололась не сразу. Сперва она отпиралась, что ворожба и газовый баллончик – дело ее рук. Но когда я сообщил ей, что пьяный субъект, валявшийся той ночью у батареи, был ни кто иной, как я, и что, несмотря на отсутствие света в коридоре я, якобы, видел, как она распыляла баллончик в замочную скважину двери, она капитулировала. С ней сразу резко произошла перемена, которой я никак не ожидал. Громогласная Оля, казавшаяся мне до сих пор такой железной и непробиваемой, поплыла. Она расплакалась. Это была уже не бой-баба. Это была несчастная женщина, которую разлюбил муж, и которая просто не знает, что делать, чтобы сохранить его возле себя, не уронив при этом собственного достоинства.

-И что Вы теперь собираетесь делать?- сквозь слезы спросила меня она.

-Не знаю,- ответил я.- Но, вообще, я обязан доложить результаты расследования своему клиенту.

-Я больше не буду,- тихо произнесла Оля и умоляюще посмотрела на меня.- Только никому ничего не говорите, ладно?

Я вздохнул. Мое сердце сжалось.

-Ладно,- ответил я.

Марине я ничего не рассказал. Сообщил ей только, что «призрак», доставивший ей столько переживаний, нами пойман, что с этим «призраком» проведена воспитательная беседа, что он раскаялся в содеянном и больше хулиганить не будет, и что в ее жизни теперь наступит покой. Марина была довольна.

Женька Сыр после этой истории стал бегать за мной, как хвостик. Он уже не спрашивал, не нужно ли мне кого-нибудь споить. Его запросы изменились:

-Олежик, ну возьми меня в свою детективную контору. Я так хочу у вас работать. Мне ваша работа так нравится. Я уже давно такую ищу. …

История третья

НОРКИ С МАТРАСНОЙ ФАБРИКИ

Стояла зима.

В один прекрасный солнечный декабрьский день, когда беззаботные дети на улице весело швыряли друг в друга снежками, а озабоченные взрослые с ошалевшими глазами носились по магазинам, стремясь успеть закупить провиант к новогоднему столу, пока на него еще не выросли цены, я лежал у себя дома на кровати, смотрел на любознательного таракана, который увлеченно путешествовал по потолку, жевал жвачку и размышлял о безрадостных перспективах, которые виделись мне в самом ближайшем будущем. Жевал жвачку и предавался пессимизму, разумеется, я, а не таракан. Радоваться было нечему. Через неделю наступал Новый год, а денег в кармане не было ни шиша. А какой праздник без денег? В общем, настроение было прескверным.

В наших сыскных делах, которые время от времени позволяли хоть что-то заработать, наступил, так называемый, сезонный застой. Никто ни за кем не хотел следить, ни у кого не пропадали коты и собаки, никто не чувствовал, что его хотят убить. Все готовились к Рождеству.

Мой мобильник, номер которого красовался во всех рекламных объявлениях нашего детективного агентства, безнадежно молчал.

Что же делать?

Заработать на этой неделе уже вряд ли удастся. Все клиенты словно вымерли. Попросить денег у родителей? Не самый лучший вариант. В последнее время родители стали относиться ко мне с должным уважением, утвердившись во мнении, что я стал самостоятельным человеком, способным самому зарабатывать себе на жизнь. И мне не хотелось их в этом разубеждать. Воистину, оставалось только уподобиться моему соседу по этажу Женьке Сыру, который по-прежнему не обременял себя какой-либо работой или учебой, и лишь целыми днями просиживал возле нашего подъезда, прося в долг, разумеется безвозвратный, десять рублей у всего живого, что проходило мимо. Одним словом, жил в свое удовольствие. Впрочем, зимние морозы внесли в Женькины посиделки у подъезда определенные неудобства, и он временно, до наступления весны, сменил пункт своей дислокации, облюбовав для нее лестничную площадку между первым и вторым этажами.

Итак, терзаемый невеселыми размышлениями о своей несчастной судьбе, я переворачивался с одного бока на другой, как вдруг свершилось чудо. Мой мобильник запищал. Я даже сначала не поверил собственным ушам. Я резко дернулся, чтобы схватить телефон. Но тут в мою голову стукнула мысль, что это, скорее всего, звонит мой напарник Игорек, у которого в карманах тоже гулял только ветер, чтобы просто узнать, не объявился ли часом какой-нибудь шальной клиент. Поэтому я тяжело вздохнул, не спеша протянул руку, и взял изошедшуюся в писке «Нокию» без всякого энтузиазма. Но то, что я услышал, заставило меня возбужденно вскочить.

В трубке раздался незнакомый мужской голос.

-Алле, это детективное агентство?

-Да, - радостно воскликнул я.

-Вы знаете, мне срочно требуется ваша помощь. Мы не могли бы с вами встретиться? Желательно, прямо сейчас.

Не помня себя от счастья, я был готов бежать на встречу со своим собеседником немедленно, и хоть на край света. Но, вспомнив о необходимости блюсти престиж нашего детективного агентства, я усилием воли погасил свой эмоциональный порыв.

-Вообще-то, мы сейчас заняты, - протянул я, моля бога, чтобы эта мнимая занятость не отпугнула нашего возможного спасителя. - Но, если у вас действительно серьезная проблема, мы найдем возможность с вами встретиться.

-Серьезнее не бывает, - сказала трубка.

Я показательно вздохнул и выразил готовность увидеться с новым клиентом через час в Кольцовском сквере, нашем обычном месте для такого рода встреч.

Этот телефонный звонок вернул в меня жизнь. Я жизнерадостно схватил тапок, бодрым взмахом руки решительно прервал путешествие по потолку уже изрядно намозолившего мои глаза таракана, и быстро набрал домашний телефон Игорька.

Игорек ответил сонным, замогильным голосом. Но мое сообщение пробудило его хлеще любого будильника.

Закончив разговор, я моментально оделся, и пулей вылетел из квартиры.

Неужели к Новому году у нас, все-таки, будут деньги?

Мой сосед по этажу Женька Сыр, как обычно, сидел в своей любимой позе на корточках на своем зимнем боевом посту.

-Олежик, привет! - заорал он, увидев меня. - Дай десять рублей, я тебе завтра отдам.

Я выразительно вывернул пустые карманы наизнанку и развел руками. Женька Сыр тяжело вздохнул.

-И чего все такие бедные? Олежик, ну тогда хотя бы подскажи, где сейчас можно хорошо заработать?

-В спорте, - крикнул я ему уже с улицы первое, что пришло мне в голову.- Сейчас спортсмены хорошо зарабатывают.

Говоря это, я никак не предполагал, что Женька Сыр воспримет мои слова, как руководство к действию. …

Кольцовский сквер был пустынен. Покрытый толстым, белоснежным покрывалом, он искрился на солнце, словно новая шелковая скатерть, и был похож на необитаемый остров за Полярным кругом, где волею судьбы оказались два живых существа, я и Игорек, если не считать стаи голодных воробьев, пытавшихся найти, чем бы поживиться. Собственно, в этом мы были схожи с нашими пернатыми друзьями. Мы тоже хотели кушать.

Игорек приветствовал меня радостным восклицанием:

-У меня сегодня весь день чесалась левая ладонь. Так и есть, это к деньгам.

-Может к деньгам, а может и просто «грибок»,- ответил я.

Игорек помрачнел. Медицинское обоснование чесания левой ладони он явно не предусмотрел.

Мы стояли и ждали, дрожа от холода. Погода была по-зимнему морозной, и, чтобы окончательно не закоченеть, мы переминались с ноги на ногу, постукивали ступнями одной о другую, и гадали, куда же запропастился наш новый клиент? Прошло уже более получаса, а он все не появлялся. Может, с ним что-то случилось? А может, этот телефонный звонок – чья-то злая шутка? Разные мысли лезли нам в головы, но мы старательно их отгоняли, веселя друг друга приходящими на ум шуточками. Но с каждой новой минутой ожидания наши шуточки становились все грустнее и грустнее, а лица – все кислее и кислее. Простояв так примерно с час, мы с тяжелым сердцем уже собрались было возвращаться по домам, как тот, кого мы ждали, наконец, появился.

Возле сквера, недалеко от того места, где мы стояли, затормозила белая «шестерка». Из нее вылез невысокий широкоплечий парень, лет тридцати, с круглым одутловатым лицом, наиболее заметной составной частью которого был большой картофелеобразный нос, одетый в темно-синюю «аляску», черную лыжную шапочку, синее спортивное трико с начесом, и дутые сапоги.

Он подошел к нам, поздоровался и представился:

-Сергей. Это я вам звонил.

Мы пожали друг другу руки. Сергей извинился за опоздание, сославшись на обильные снегопады последних дней, которые превратили дороги в труднопроходимые участки, и сразу перешел к своей беде.

-Я работаю водителем - дальнобойщиком. Работаю уже почти год. И вот в последнее время у меня происходит какая-то ерунда. Мне стали подкидывать угрожающие записки.

Сергей достал из кармана своей «аляски» несколько клочков обычной тетрадной бумаги в клеточку и протянул нам. На бумажках большими печатными буквами, написанными синей шариковой ручкой, красовались фразы недвусмысленного содержания: «Серега, не играй с огнем», «Серега, ты сильно рискуешь», «Серега, ты доиграешься».

-А вчера я получил вот эту записку, - Сергей протянул нам еще одну бумажку.

-«Серега, ты доигрался. Это будет твой последний рейс»,- прочел вслух Игорек. - Да, ситуация, - хмыкнул он.

-Ситуация, - согласился наш собеседник. – Вот поэтому я и позвонил вам. Я абсолютно не понимаю, что все это значит. Врагов у меня, вроде, нет. Стараюсь жить со всеми мирно. Ни с кем не ссорюсь, не ругаюсь. Ни у кого ничего не ворую. Никого не подставляю. Ни в каких темных делах не участвую. Просто, живу обычной человеческой жизнью. Хотелось бы знать, с чем связаны все эти угрозы, и от кого они исходят.

-А что это за рейс, о котором говорится в последней записке? – спросил я.

-Мой следующий рейс, в который я должен отправиться через два дня.

-Куда?

-В Саратов, как обычно. Я только на одном рейсе работаю. Каждую неделю в Саратов какие-то химикаты вожу. А после этой записки, стыдно даже сказать, ехать страшновато. Вдруг и вправду что в дороге случится.

Мы с Игорьком согласно покивали головами и вздохнули. Работать водителем – дальнобойщиком, действительно, было небезопасно. Криминальная хроника знает немало случаев, когда их и грабили, и убивали. Проблема Сергея представлялась нам по-настоящему серьезной. Мы даже немного приуныли. Мы, ведь, расчитывали заработать на какой-нибудь ерунде, типа поиска пропавшей любимой зубной щетки, которую мы бы благополучно нашли где-нибудь у клиента в морозильнике, куда он сам же ее ненароком и засунул. А здесь дело виделось весьма опасным.

-Вообще-то, в таких случаях лучше всего обращаться в милицию, - произнес Игорек, которому, как обычно, не хотелось рисковать собственной шкурой.

-Я там был, - ответил Сергей.

-И что?

-Ничего. Сказали, когда тебя убьют, тогда и приходи.

Мы вздохнули. Это было похоже на нашу милицию.

-Ребята, я же не прошу вас помочь мне бесплатно, - сказал Сергей, видя, что мы мнемся в нерешительности. – Я вам хорошо заплачу. От вас требуется только одно. Выяснить, кто пишет и подкидывает мне эти записки. Больше ничего. Вас устроит вот такая сумма?…

Тут Сергей назвал сумму, от которой у нас округлились глаза. Таких бешеных гонораров нам еще никто не предлагал. Причем, Сергей одну треть этой суммы предложил отдать прямо сейчас, в качестве аванса, если мы согласимся взяться за его дело. Разумеется, мы тут же согласились, после чего Сергей протянул нам пачку купюр.

Теперь настала пора уяснить ситуацию.

Как нам сообщил Сергей, все записки он находил в кабине автомобиля. Игорек, изображая из себя великого сыщика, предположил, что преступником является кто-то из тех, кто имеет доступ к машине. (Поразительная проницательность!) Это может быть кто-то из гаража, или напарник Сергея. Но последний вариант Сергей категорически исключил.

-Кто, Никифорыч? - засмеялся он. – Да господь с вами! Нет, это явно не он. На него это не похоже.

-Ну, это мы посмотрим, похоже, или не похоже, - нравоучительно протянул Игорек. – Практика показывает, что как раз тот, на кого не похоже, чаще всего и оказывается виноватым.

Ох, и любит же этот Игорек порисоваться.

Задав Сергею все интересующие нас вопросы, мы попрощались с нашим благодетелем, и пообещали созвониться с ним завтра. За это время нам предстояло выработать план предстоящего расследования.

Но заняться выработкой плана мы решили только на следующий день. Почему не сразу сегодня? Причина была более чем прозаическая. Как вы думаете, что в первую очередь хочется сделать двум молодым людям, чьи пустые карманы неожиданно наполнились деньгами? Правильно. Отметить это знаменательное событие в каком-нибудь кабаке. Что мы и сделали. …

На следующее утро, героически превозмогая мучения, которые доставляла нам шумевшая в головах бутылка коньяка, выпитая накануне, мы с Игорьком, сидя на диване у меня дома, изо всех сил пытались сообразить, что нам следует сделать, чтобы найти автора записок, которые так досаждали нашему щедрому клиенту Сергею. Ради нашего щедрого клиента Сергея мы были готовы пойти на все, но наши мозги упорно отказывались работать. Люди с большим жизненным опытом меня поймут. И только выпив огуречного рассола, который я обнаружил среди консервных запасов своих родителей в кладовой, мы немного пришли в себя.

-Какая наша главная задача? – вопрошал Игорек, решив председательские функции совещания возложить на себя. – Наша главная задача – обеспечить безопасность Сергея, и найти, кто ему угрожает.

-Точно, - иронично воскликнул я.

-Как обеспечить безопасность Сергея? – продолжал рисоваться Игорек, не обращая на мою иронию никакого внимания. – Безопасность Сергея обеспечить очень просто. Ему не нужно выходить в следующий рейс.

-Гениально! – издевательски зааплодировал я. – И как же он сможет прогулять рейс? Ведь это его работа.

-Отпросится, - ответил Игорек. – Скажет, что заболел, или, там, какая-нибудь любимая тетушка в Ташкенте готовится предстать перед Господом. Причин можно придумать много.

Хорошенько взвесив идею Игорька, я пришел к выводу, что она, как это ни странно, правильная. Мы поздравили друг друга с плодотворной работой, набрали мобильный номер Сергея и сообщили ему свои рекомендации.

-Ребята, вы там что, пьяные? – удивленно воскликнул Сергей.

Игорек заверил его, что мы абсолютно трезвые, разумеется умолчав при этом про похмелье.

-Кто же меня отпустит накануне рейса? – засмеялся Сергей. – Меня ведь заменить некем.

Это обстоятельство мы не учли. Поэтому мы положили трубку и снова стали напрягать мозги.

-Почему некем? – произнес Игорек после некоторой паузы. – У него есть прекрасная замена.

Я вопросительно посмотрел на него.

-Уж не ты ли собрался его заменить?

-Нет, ты, - невозмутимо заявил мой напарник.

Я встал в позу.

-А почему я, а не ты?

-А потому, что у тебя есть водительские права, а у меня нет, - разъяснил Игорек.

Я в досаде сжал губы. Игорек был прав. Водительские права у меня действительно были. Где-то на четвертом курсе я закончил автошколу. Тогда я ни капли не сомневался, что после окончания журфака сделаю оглушительную репортерскую карьеру, что деньги потекут в мои карманы рекой, и что за покупкой машины дело не станет. Но, увы, в реальности моя «оглушительная репортерская карьера» пошла так, что водительские права по-прежнему лежали в моем шкафу, и у меня не было никакой надежды, что в скором времени они мне понадобятся.

-А какой мне резон ехать в этот рейс вместо Сергея? – недоуменно спросил я.

-А резон самый прямой, - ответил Игорек. – Ты не забыл про вторую часть нашей главной задачи? Найти, кто подкидывает Сергею угрожающие записки. Так вот, для того, чтобы вычислить их автора, нужно понять мотивы этих угроз. Ты поедешь в рейс и понаблюдаешь за всем, что происходит вокруг. Понял?

-Нет, не понял, - сказал я. – По-моему, для того, чтобы поймать автора записок, достаточно будет просто скрыто подежурить в машине.

-Все правильно, - согласился Игорек, - мы так и сделаем, если наблюдение за рейсом не даст результатов. Олег, у меня есть версия, которая кажется мне реальной.

-Тебе все твои версии кажутся реальными, - возразил я, - только ни одна из них пока еще не подтверждалась.

-Эта подтвердится, - не сдавался Игорек. – Олег, я нутром чую, что здесь воду мутит напарник Сергея. Как его там? Никифорыч. Сергей явно ему мешает своим присутствием. Вот он и запугивает его, чтобы тот с ним не ездил. Если дать ему поехать в рейс одному, для него это будет бесценный подарок. Голову даю на отсечение, что этот Никифорыч занимается в поездках какими-то темными делишками. Так вот, ты поедешь вместе с Никифорычем, понаблюдаешь за ним, а мы с Сергеем поедем сзади вас на его машине, и будем тебя морально поддерживать. Ты же без моральной поддержки, как собака без дубинки.

Я посоветовал Игорьку придумать новые остроты, а не пользоваться теми, у которых уже выросла длиннющая борода, и снова взвесил его идею. Как ни странно, но и эта идея моего напарника показалась мне правильной. Мы повторно поздравили друг друга с плодотворной работой, опять набрали мобильный телефон Сергея и сообщили ему свое предложение.

Сергей поначалу категорически отказался отправлять меня вместо себя, а самому ехать с Игорьком следом. Но Игорек все же сумел его убедить, что так будет правильно.

В рейс нужно было выходить завтра. И мы договорились встретиться утром возле проходной автоколонны, где работал наш новый клиент. …

Ночью я спал плохо. Сначала мне снились какие-то убогие черти, которые водили вокруг меня хоровод и распевали «в лесу родилась елочка». Затем этот кошмар прервали родители. Они разбудили меня и сообщили, что ко мне пришли. Я посмотрел на часы. Стрелки показывали начало второго. Кого там могло принести среди ночи?

Поднявшись с кровати и одевшись, я вышел в прихожую. На пороге стояла лохматая, всклокоченная чума, в одних трусах, от которой за километр несло перегаром. Это был Женька Сыр. Он пришел ко мне излить душу.

История, которую он мне поведал, оказалась весьма забавной, как, впрочем, и все остальные истории Женькиных похождений.

Услышав от меня накануне, что хорошие деньги можно заработать в спорте, Женька Сыр принял решение не медля влиться в ряды «олимпиоников». Весь день он провел в мучительных раздумьях, какой вид спорта будет достоин его внимания, пока наконец не решил осчастливить своей персоной хоккей.

Прекрасно понимая, что в ближайшее время НХЛ ему не светит, Женька Сыр решил начать свою звездную карьеру с более скромного уровня – с нашей местной хоккейной команды.

Надо сказать, что хоккейная команда нашего города была откровенно захудалой. Она уверенно занимала из сезона в сезон последнее место в какой-то низшей лиге, и ничто не предвещало, что она сможет подняться хотя бы на предпоследнее. За наш хоккейный клуб играли исключительно только те игроки, которых вообще больше никуда не брали. Да и тех приходилось уговаривать. Поэтому, когда Женька Сыр заявился к главному тренеру и попросил принять его в качестве нападающего, сообщив, что он – юное дарование, и НХЛ для него уже не за горами, главного тренера едва не хватил удар. За все время его работы в нашей хоккейной команде, это был первый случай, когда в нее просились сами. Потрясенный тренер незамедлительно подписал с Женькой Сыром контракт.

Женьке Сыру тут же выдали форму, и объявили, что дебютировать за клуб родного города он сможет уже сегодня, в очередной календарной игре чемпионата. И вот тут у Женьки Сыра начались конфузы.

Первые трудности возникли с коньками. Дело в том, что Женька Сыр не катался на коньках ни разу в жизни. Поэтому, когда он надел их на ноги и встал, у него глаза вылезли из орбит.

Следующие проблемы проявились уже на площадке. Едва судья встречи вбросил шайбу, как она тут же оказалась у Женьки Сыра. Он бросился с ней к воротам и забил гол. Не помня себя от счастья, он приготовился к бурным овациям трибун и радостным объятиям партнеров. Но трибуны изумленно молчали, а партнеры смотрели на него как-то странно. Радовались почему-то только соперники.

К Женьке Сыру подъехал капитан команды и разъяснил, что эти ворота – свои, а забрасывать шайбы нужно в другие. После этого главный тренер посадил обескураженного Женьку Сыра на скамейку запасных.

В начале второго периода ему вновь дали шанс проявить себя. Едва Женька Сыр выскочил на площадку, как шайба тут же оказалась у него. Толкая шайбу клюшкой, Женька Сыр на всех парах помчался к тем воротам, забрасывать в которые ему в первом периоде указал капитан команды. Доехав до ворот, он бросил, и шайба затрепетала в сетке. Женька Сыр опять приготовился к овациям и объятиям, полагая, что уж в этот раз он их точно заслужил, но трибуны снова безмолвствовали, партнеры смотрели на него с нескрываемым бешенством, а соперники почему-то опять радовались и поздравляли друг друга.

К Женьке Сыру подъехал капитан команды и, сжав зубы, разъяснил, что эти ворота были чужими в первом периоде, а во втором – они свои.

Больше Женьку Сыра на площадку не выпускали. А после окончания матча контракт с ним был решительно расторгнут.

Убитый горем, Женька Сыр напился в стельку, истратив все деньги, который дал ему главный тренер, объяснив, что это – плата за то, чтобы Женька Сыр на его глазах больше не появлялся.

Мне стало жалко своего предприимчивого соседа по этажу, и чтобы хоть как-то его утешить, я предложил ему принять участие в нашем новом расследовании. Мое предложение произвело на лице Женьки Сыра мгновенную перемену: угрюмое выражение с него тут же исчезло, а его глаза зажглись азартным блеском.

-Олежик, я согласен!

Остаток ночи я также провел неспокойно. Нет, хоровод чертей мне больше не снился. Мне привиделся кошмар похлеще.

Мне приснилось, что я еду на каком-то автомобиле. Вдруг солнце в небе померкло, и прямо передо мной, откуда ни возьмись, появилась летающая тарелка. Стремясь избежать столкновения с неопознанным летающим объектом, я до отказа выкрутил руль. Машина, не выдержав такого виража, свалилась в кювет. Выбравшись из кабины, я увидел, что люк тарелки открывается. Полагая, что сейчас из него вылезут инопланетяне, чтобы забрать меня на свою планету для опытов, я вытащил из кармана зажигалку, и твердо решил не даться им живым. Но из люка вылезли не инопланетяне. Из люка вылез Женька Сыр. Он был одет в хоккейную форму, держал в руке клюшку и смотрел на меня жалобным взглядом:

-Олежик, ну дай десять рублей. Я тебе завтра отдам. …

Когда я открыл глаза, солнечный свет, пробивавшийся сквозь шторы, сообщил мне, что наступило утро. Я потянулся и зевнул так широко, что едва не вывихнул челюсть. Подниматься было неохота. Но работа есть работа. Как говорится, труба зовет.

Я встал, оделся, позавтракал, взял уложенную накануне дорожную сумку, и вышел из квартиры.

У подъезда меня уже поджидал Женька Сыр. Он, как обычно, был одет в синюю куртку на синтепоне, бело-синюю лыжную шапочку с помпончиком, и светлые кроссовки. На его ногах развевались алые паруса. Это было его трико.

Женька Сыр был не один. Рядом с ним стоял его младший брат Сережка, который был одет примерно так же, и смотрел на меня преданными глазами, широко раззявив рот.

-Ты закрой рот, - посоветовал я ему. – А то какой-нибудь воробышек подумает, что это гнездышко, и залетит.

-Пусть залетает, - согласился Сережка Сыр, - если ему жить надоело.

-Слушай, Олежик, - деловито произнес Женька Сыр, сдвинув брови, всем своим видом показывая, что он сейчас скажет что-то жутко мудрое, - у меня есть предложение. Давай для усиления нашей бригады возьмем с собой Серегу. Он тоже хочет стать детективом.

Я энергично замотал головой. Ну, уж нет! Один Сырков – уже палата номер шесть. А если их будет двое – день открытых дверей в дурдоме гарантирован.

-Ну и не надо, - надулся Женька Сыр. – Тогда я тоже никуда не поеду.

Я пожал плечами, мол, не хочешь – как хочешь, и пошел к автобусной остановке. Но не успел я сделать и десяти шагов, как сзади меня раздался истошный вопль:

-Олежик, подожди-и-и! …

Когда мы подъехали к автобазе, Игорек и Сергей уже стояли возле проходной.

Игорек встретил Женьку Сыра как доброго старого знакомого. Сергей же пожал ему руку с некоторым недоумением на лице.

-Это внештатный сотрудник нашего детективного агентства, - разъяснил я. – Он поедет вместе с вами.

Недоумение во взгляде Сергея не исчезло. Заметив это, Женька Сыр нахмурил брови, и с умным видом, подняв указательный палец вверх, изрек:

-Лучший сыщик не тот, кто круто выглядит, а тот, кто меньше похож на сыщика.

Я обалдел. Вот это да! Столь мудрых изречений из уст Женьки Сыра мне доводилось слышать нечасто. Конечно, вряд ли он его придумал сам. Скорее всего, где-то услышал или вычитал. Но на Сергея оно произвело впечатление, и он посмотрел на Женьку Сыра уже с бóльшим дружелюбием.

Оставив «лучшего сыщика» вместе с Игорьком возле проходной, мы с Сергеем отправились к директору автобазы.

Начальство Сергея оказалось маленьким, худощавым, вертлявым шпентиком, с острым носом, тонкими губами и беспрерывно бегавшими из стороны в сторону маленькими карими глазками. На нем красовался поношенный серый костюм, весь вид которого говорил о том, что он был куплен на распродаже в подземном переходе. Я поймал себя на мысли, что этот субъект больше напоминает древнегреческого бога воровства, чем директора предприятия. А впрочем, такая ли уж существенная здесь разница?

-Можно, Аарон Наумович? – вежливо поинтересовался Сергей, когда мы вошли в кабинет.

Аарон Наумович окинул нас недобрым взглядом и выдал пулеметную очередь.

-Что тебе надо? Чего ты сюда пришел? Почему ты еще не в рейсе? Кто это с тобой?

Сергей извиняюще развел руками.

-Аарон Наумович, тут, понимаете, проблема…

-Что еще за проблема? Что ты ходишь ко мне со своими проблемами? Какое мне дело до твоих проблем? Сам решай свои проблемы, - снова застрекотало Начальство, поочередно стреляя глазами то в меня, то в Сергея. Оно было полно петушиной бойкости, и я с трудом удерживал себя, чтобы не прыснуть. Начальство есть начальство, каким бы комичным оно не выглядело.

-Аарон Наумович, - чуть ли не умоляюще протянул Сергей, - ну, войдите в положение. У матери проблемы. Нужно срочно в деревню ехать. Не могу я сегодня идти в рейс.

Брови директора автобазы взвились до небес.

-Как это не можешь? Как это не можешь? – его и без того визгливый голос перешел на фальцет. – Ты соображаешь, что говоришь? Где я тебе сейчас найду замену?

-А я замену с собой привел, Аарон Наумович, - расплылся в угодливой улыбке Сергей и указал на меня. – Вот она. У него и права есть.

Начальство оглядело меня с головы до ног так, словно я претендовал не на работу шофера, а на роль модели для подиума.

-Что еще за права?

Я достал из сумки требуемый документ и любезно протянул его хозяину кабинета. Аарон Наумович покрутил карточку в руках, и лицо его искривилось.

-У вас же категория «В», молодой человек. А у нас грузовики, то есть категория «С».

-Ну и что, - возразил я, - Принципы то везде одни и те же. «Баранка» – она и в Африке «баранка».

Брови директора автобазы снова взлетели.

-Нет, вы посмотрите на эту бесшабашную молодость, - снова закукарекал он, обращаясь к Сергею, и размахивая при этом руками, словно дирижер оркестра, - все им легко и просто. Птицу видно по полету, добра молодца – по соплям. Нет, батенька. Хватит вешать мне на уши развесистую клюкву. Отработаешь рейс, потом и поедешь в свою деревню. Все. Почти меня своим отсутствием.

Забрав с директорского стола права, я уже собрался выходить из кабинета, полагая, что наша затея с подменой Сергея провалилась. Но Сергей знал свое Начальство лучше меня.

-Ну, Аарон Наумович. Ну, что вы, в самом деле? – добродушно загудел он. – Ну, я за него ручаюсь. Не подведет. Ну, Аарон Наумович. Ну, пожалуйста.

С этими словами он положил перед директором белый конвертик. Начальство хорошо отработанным движением руки смахнуло конвертик в верхний ящик своего стола, и, как ни в чем не бывало, снова обратилось ко мне.

-Ну-ка, покажи-ка мне еще раз свои права.

Я снова протянул заламинированную картонку. Директор автобазы повертел ее в руках и поцокал языком.

-Да вы меня под монастырь когда-нибудь подведете! – воскликнул он. – А если что случится? Кто будет отвечать?

-Аарон Наумович, да что может случиться? - прогудел Сергей.

-Ладно, рискнем, коль у тебя такое положение. Но, смотри, за него отвечаешь головой. Понял?

-Да понял, Аарон Наумович, понял, - заулыбался Сергей. – Все будет в порядке. Не беспокойтесь.

И мы с облегчением вышли из кабинета. …

Напарник Сергея Никифорыч был явно не в восторге от моего появления возле своей собственно высокочтимой персоны. Это навело меня на подозрения об его действительной причастности к угрожающим запискам. Когда мы вошли в гараж, и Сергей представил нас друг другу, он не удостоил меня не то, чтобы рукопожатия, а даже обычного дежурного приветствия. Никифорыч демонстративно повернулся ко мне спиной, и с обидой стал выговаривать Сергею, как нехорошо тот поступает, подсовывая вместо себя «бог знает кого».

Конечно, слышать такое о себе было неприятно. Но я догадывался о подоплеке этих оскорблений, и поэтому реагировал спокойно. Никифорыч, видимо, с гораздо большей охотой поехал бы один.

Если говорить о моих впечатлениях от этого Никифорыча, то их можно охарактеризовать кратко – ничего особенного. Разновидность дворняжки в человеческом облике. Обычный мужик, лет пятидесяти, невысокий, коренастый, рыжеватый, с широким расплывчатым лицом, хитроватым взглядом и явно преувеличенным чувством собственной значительности. Одет он был в светлую телогрейку, кроличью шапку с опущенными «ушами», ватные штаны и валенки.

Предоставив ему возможность высказать Сергею все, что он думает, без моего присутствия, я залез в кабину грузовика на пассажирское место, закинул свою дорожную сумку назад в «спалку», и стал терпеливо ждать окончания их беседы.

Долго ждать не пришлось. Минут через десять Никифорыч залез в кабину, занял место за рулем, и, по-прежнему не удостаивая меня даже взглядом, спросил с подчеркнутым безразличием.

-Ну, что, устроился?

Я молча кивнул головой, и стал демонстративно рассматривать собственные сапоги.

Так и не дождавшись от меня ответа, Никифорыч хмыкнул, достал из «бардачка» папиросы, закурил, обдав меня струей едкого неприятного дыма, завел мотор, и наш «МАЗ» тронулся.

Когда мы выехали за ворота автобазы, Игорек с Женькой Сыром стояли у проходной и весело о чем-то базарили. Моя рука как-то сама собой приподнялась, чтобы помахать им приветствие, но я вовремя спохватился. Ни в коем случае нельзя было обращать внимание Никифорыча на моих напарников. Поэтому я стремительно отвел от них глаза.

Через некоторое время мой мобильник звякнул. На дисплее высветилась СМСка: «мы выехали». Это означало, что белая «шестерка» Сергея тронулась вслед за нами.

Охота началась. …

Мы ехали по трассе.

Погода стояла прекрасная. На безоблачном небе ярко светило солнце. Ветра не чувствовалось. Мимо проплывали заснеженные поля, одетые в белоснежные наряды деревья. Русская зима блистала в своем великолепии. Все вокруг радовало глаз.

Единственное, что не радовало, это обстановка в кабине. Начавшееся еще в гараже противостояние между мной и Никифорычем продолжалось. В кабине стояла гробовая тишина. И он, и я упрямо держали рот на замке. Между нами шел упорный психологический поединок, кто кого перемолчит. Никифорыч явно хотел поставить себя первым номером. Но у меня самолюбие тоже было выше крыши. Я спокойно смотрел вперед на дорогу, всем своим видом давая понять, что мне его амбиции до лампочки Ильича.

Первым не выдержал Никифорыч. Пораженный моим «нигилизмом», он сначала стал искоса на меня поглядывать. Это придало мне уверенности.

Через некоторое время Никифорыч еще более отступил от своих позиций. Он стал покашливать и напевать что-то себе под нос, явно привлекая этим мое внимание. Но я продолжал сидеть с каменной физиономией.

Наконец, Никифорыч сдался окончательно. Видимо, поняв, что я весьма крепкий орешек, и подмять меня под себя ему не удастся, в образном, конечно, смысле, он крякнул и миролюбиво спросил.

-Давно за рулем?

Я выдержал небольшую паузу, после чего коротко ответил.

-Недавно.

Никифорыч помолчал, видимо ожидая, что я разовью это лаконичное «недавно» поподробнее. Но не тут то было.

-Когда меняться будем? – спросил он еще через некоторое время.

-Как скажешь, - спокойно ответил я, опять выдержав паузу.

-Ну, давай через каждые три часа, - предложил он.

-Давай, - невозмутимо согласился я.

Этот немногословный диалог немного разрядил царящее в кабине напряжение, и дальше между нами завязалась уже вполне дружелюбная беседа.

Как и все пожилые люди, Никифорыч любил поболтать о жизни.

-Вот, есть у меня жена Манька, - рассуждал он. – Вроде, хорошая баба. Двадцать пять лет вместе живем. И накормит, и напоит, и постирает, и уберет. Вроде, золото, а не баба. А все равно не без изъяна. Везде ей надо свой нос сунуть. Все ей расскажи, все ей доложи. Где был, с кем пил, и так далее. Да какое тебе дело, где я был, и с кем я пил? Я тебе деньги приношу? Приношу. Чего тебе еще надо? Ох, и ругаемся мы с ней, бывает! Как поругаемся, я всегда в сарай иду к корове нашей. Она меня морально поддерживает. Здравствуй, говорю, Манечка. Опять сцепился я со своей змеей подколодной.

-Манечка? – переспросил я.

-Ну, да. Мою корову тоже Манькой зовут, - разъяснил Никифорыч. – Одна ты, говорю, умница меня понимаешь. А она так сочувственно на меня смотрит и сено жует. А Манька как начнет визжать!

-Кто, корова? – не понял я.

-Да нет, жена, - опять пояснил Никифорыч. – Маня – она не визжит, она мычит. Манька, правда, тоже иногда мычит, когда самогонки наклюкается. Наклюкается, значит, и идет по деревне пастись.

-Кто, корова? – снова не понял я.

-Да нет, жена, - опять разжевал мне Никифорыч.

-А как же она пасется?

-А так. Придет к одной соседке – огурец съест. У другой - помидором закусит. У третьей - наливки вдарит. А потом на луг выходит, и давай мычать. Все стадо сбегается. Быку как-то раз между глаз кулаком долбанула – тот чуть ли не замертво свалился. Ее все коровы своей считают. За вожака принимают.

-Кого, корову? – в очередной раз спросил я, чувствуя, что могу сейчас свихнуться.

-Да нет, жену, - терпеливо пояснил Никифорыч, удивляясь моей непонятливости.

Я решил, что пока от этих Манек мои извилины окончательно не запутались в узел, будет лучше сменить тему разговора. К счастью, Никифорыч оказался страстным футбольным болельщиком.

По прошествии трех часов мы подъехали к какой-то мелкой автостанции. Никифорыч остановил машину, бросил, что стоянка полчаса, выскочил из кабины, и вразвалочку засеменил к аппетитно дымившейся невдалеке шашлычной.

В отсутствии Никифорыча я решил провести сеанс связи со своими напарниками. Спрыгнув на землю и немного размявшись, я вытащил мобильник, и набрал номер Игорька.

-Да? – рявкнула трубка.

Не успел я сообщить, что за прошедшие три часа ничего подозрительного за Никифорычем я пока не заметил, как трубка зашлась в истерике. Игорек заорал, что Женька Сыр их уже достал. Тягчайшим проступком Женьки Сыра являлось то, что он тайком, сидя на заднем сидении «Жигулей», опустошил пузырек со спиртом, который Сергей держал для протирания лобового стекла. Я не знаю, что больше взбесило Игорька: то, что лобовое стекло осталось без спирта, или то, что Женька Сыр выдул все один, и не поделился с ним ни каплей, но в такой ярости я видел его нечасто.

Но опустошением пузырька грехи Женьки Сыра не ограничились. Зарядившись энергией спирта, он затем стал орать песни. Причем орал он их так громко, что сидевшие впереди Игорек и Сергей едва не оглохли, а ехавшие навстречу машины испуганно шарахались в стороны.

И в довершении всего, от переизбытка чувств, Женька Сыр запустил вдогонку огрызком яблока обошедшему их белому «Мерседесу». Это едва не закончилось трагедией.

Огрызок угодил точно в цель. «Мерседес» резко затормозил. Из него вылез толстопузый грузин с громадной золотой цепью на шее и перекошенным от злобы лицом. Дальше события развивались, как в одной известной детской сказке: «Чудовище вида ужасного (толстопузый грузин) схватило ребенка несчастного (Женьку Сыра)», и явно бы съело его живьем, не вмешайся Игорек и Сергей. Они схватили грузина за руки и принялись его уговаривать отпустить их спутника, убеждая, что тот – душевнобольной, и что они как раз везут его в клинику. Словно в подтверждение этих слов, Женька Сыр с энтузиазмом помочился на заднее колесо «Мерседеса», чем вогнал в густую краску несовершеннолетнюю дочь грузина, которая с заднего сиденья наблюдала за этим процессом с нескрываемым интересом.

Ошарашенный новым Женькиным художеством, толстопузый грузин поверил убеждениям Игорька и Сергея, плюнул, и поехал дальше.

Игорек и Сергей наградили Женьку Сыра подзатыльником, дождались, когда белый «Мерседес» скроется за горизонтом, и тоже поехали дальше.

Поскольку поток возмущений, изливаемый Игорьком в мое ухо, и не думал стихать, а деньги за мобильную связь я платил не казенные, мне пришлось прервать своего напарника самым бесцеремонным образом:

-Заткнись!

Сообщив Игорьку, что мы встали на привал, и что им тоже следует на полчасика притормозить, дабы не засветиться, я попросил его передать трубку Женьке Сыру.

-Олежик, привет! – взорвалась трубка. Мои барабанные перепонки отчаянно зазвенели.

Отодвинув мобильник подальше от пострадавшего уха, я прочел Женьке Сыру краткую нотацию о правилах поведения в общественных местах, и пожурил, что мне за него стыдно, и что так вести себя нельзя.

-Зачем ты выпил весь спирт? – сердито спросил его я.

-Олежик, я не пил, я дегустировал! – закричала трубка.

Меня так и подмывало пристыдить его за то, что он «выдегустировал» все в одиночку, и ничего при этом не оставил моему разлюбезному напарнику Игорьку. Но я удержал себя от этого, и просто попросил Женьку Сыра впредь вести себя хорошо.

-Олежик, я больше не буду! – радостно завопила трубка. – Честное слово.

Я не сомневался, что Женька Сыр выполнит свое обещание. Ведь, по словам Игорька, спирта в их машине уже не осталось.

Вскоре вернулся Никифорыч. Вид у него был сытым и довольным. Шашлык подействовал на него благотворно.

-Ну, что, - воскликнул он. – Давай за «баранку», и вперед.

Меня охватило волнение. Первый раз в жизни мне предстояло управлять такой громадиной, как «МАЗ». Очутившись за рулем, я почувствовал, что мои коленки предательски затряслись. Только этого мне еще не хватало. Ни в коем случае нельзя впадать в панику. Ну и что, что в последний раз я водил машину два года назад, да и то во время экзамена? Я же ведь помню, как ее водить.

Усилием воли я взял себя в руки, сжал зубы и постарался действовать как можно спокойнее. Я, не спеша, вставил ключ в замок зажигания и повернул его. Мотор зарычал. Все так же, не спеша, я нажал на педаль сцепления, затем на педаль газа, после чего перевел рычаг коробки скоростей на первую подачу. «МАЗ» тронулся. Вытерев выступивший на лбу пот, я трясущимися от волнения руками включил вторую передачу, затем третью, вцепился в руль, и повел машину вперед. Как назло, в этот момент у меня мучительно зачесался нос. Но я боялся оторвать руку от руля. От нестерпимой чесотки на моих глазах выступили слезы, которые вышли из своих берегов и потекли по щекам. Нос настойчиво требовал, чтобы его почесали.

Никифорыч наблюдал за мной с интересом. Когда мы проехали километра два, он кашлянул, и спросил.

-Слушай, а ты, вообще, какой раз за рулем?

Я понял, что разоблачен. Изображать из себя Шумахера в глазах опытного шофера было бы довольно глупо. Поэтому я, стараясь не терять достоинство, и не выставлять наружу сковывающее меня смущение, честно ответил, продолжая обливаться слезами.

-Второй.

Никифорыч присвистнул.

-А что делать, - сказал я, - коль у друга такая ситуация? Если бы Сергей не привел меня на замену, его бы директор не отпустил. Ведь так?

-Так, - согласился Никифорыч.

Ему, видимо, понравилась такая моя забота о друге. И, к его чести, должен сказать, что всю дальнейшую дорогу он не подковыривал меня за неопытность, а напротив, старался всячески помочь. Все его советы мне очень пригодились, и спустя некоторое время я настолько наловчился, что чувствовал себя за рулем уже достаточно уверенно.

Следующей нашей остановкой была автостоянка возле небольшого городка с красивым названием Борисоглебск.

Солнце уже клонилось к горизонту, время приближалось к позднему, поэтому мы решили заночевать именно здесь.

-Мы не зря здесь остановились, - подмигнул мне Никифорыч, когда мы заехали на площадку. – Сейчас такую девку увидишь – закачаешься.

Я был заинтригован. Несмотря на возросшее во мне расположение к Никифорычу, я не забыл о цели своей поездки. Что же это за девка? Зачем она сюда придет? Какое-то внутреннее чутье подсказывало мне, что эта особа станет той ниточкой, за которую мы сможем распутать доверенный нам клубок. Забегая вперед, с удовольствием отмечу, что чутье меня не подвело.

Когда на улице совсем стемнело, к нашей машине подошла размалеванная девица в красной вязаной шапочке, бордовом пуховике, темном шерстяном трико и светлых полусапожках. По довольной физиономии Никифорыча я догадался, что это к нему.

Девица приветливо помахала ладошкой. Рот Никифорыча растянулся до ушей.

-Здравствуй, Наденька! Ты как всегда очаровательна! – воскликнул он, приоткрыв дверцу кабины.

-Здрасьте, - пропела девица.

Никифорыч повернулся ко мне.

-Знакомься, это Надя. Гарная дивчина, не правда ли?

Я выдавил из себя приветливую улыбку и вежливо покивал головой, хотя, признаться, на самом деле ничего «гарного» в этой Наде не находил.

-А куда делся ваш прежний напарник? – поинтересовалась Надя.

-Да у него мать в деревне заболела, взял отгул, - разъяснил Никифорыч.

Надя сочувственно вздохнула.

-Ну, как сегодня? – спросила она. – Возьмете мой груз?

-Да, конечно, возьмем, Наденька. О чем разговор? Для тебя все, что угодно, рыбонька! – расплылся в улыбке Никифорыч.

Я насторожился.

Девица ласково улыбнулась в ответ, кокетливо развернулась и повиляла восвояси. Проводив свою знакомую жадным взглядом, Никифорыч обернулся ко мне.

-Ну, что, орел? Может, заночуешь сегодня в гостинице? Тут гостиница рядом есть. Мотель называется. Чего тебе здесь в «спалке» мучиться?

После этой фразы мои подозрения переросли в уверенность. Похоже, Никифорыч действительно занимается в своих рейсах неблаговидными делами. С чего бы это ему от меня избавляться? И что это за странный груз, который ему принесет Надя? Догадка пронзила мой мозг. Это контрабанда! Вот почему Никифорыч не хочет, чтобы я оставался в машине. Ему не нужен лишний свидетель. Видимо, таким же образом ему мешал и Сергей. Все ясно. В том, что записки были делом рук именно Никифорыча, у меня теперь не осталось никаких сомнений. Да, похоже, Игорек был прав.

Я помялся, стараясь как можно естественней изобразить смущение, и пробубнил.

-Да денег у меня на гостиницу нет. Тут на еду бы хватило.

Я очень боялся, что Никифорыч вызовется стать спонсором моего ночлега в мотеле, и тогда мне придется ломать голову над тем, как бы поправдоподобнее отбиться от его щедрости. Но, к счастью, этого не произошло. Никифорыч не был настроен на такие жертвы. Услышав мой отказ, он только с сожалением вздохнул.

Очередная планерка нашей сыскной группы состоялась поздно вечером в конспиративных условиях, недалеко от автостоянки, в тянущемся вдоль дороги пролеске, в глубоких сугробах, при свете одной лишь луны. На планерку пришли я, Игорек и Сергей. Четвертый участник нашей бригады, Женька Сыр, пребывал в нетранспортабельном состоянии и остался в белых «Жигулях», стоявших неподалеку, где спал беспробудным сном.

Я с волнением в голосе поведал о последних событиях. Но мой рассказ был воспринят неоднозначно. Если Игорек раззявил рот от изумления, то Сергей, напротив, засмеялся.

-Надя – контрабандистка?! Ха-ха-ха! Да это же обычная «плечевая»!

-Кто? – не понял я.

-Ну, шлюха. Так дорожных шлюх называют, которые дальнобойщиков на стоянках обслуживают. А принесет она ему матрасы. Обычные матрасы! Она здесь, в Борисоглебске, на матрасной фабрике работает. Так им зарплату матрасами выдают. Продавай, и крутись, как хочешь. В здешних местах их, понятное дело, не продашь. А жить на что-то надо. Вот эта Надя и договорилась с какой-то своей теткой в Саратове, чтобы та их у себя «толкала», а деньги ей по почте пересылала. Ясно?

Воздух сотряс дикий хохот. Это Игорек «въехал», в чем дело. Раскаты его хохота были до того дебильные, что в округе залаяли собаки.

-А за доставку матрасов в Саратов Надя с Никифорычем, так сказать, маленькими услугами расплачивается, – продолжал, смеясь, разъяснять Сергей. – Не порть ты ему ночь, а? Мужик, сам понимаешь, уже в возрасте. Да еще с женой у него там какие-то нелады. Не будь этой Нади, он бы в депрессию впал. А так, у него хоть интерес к жизни сохраняется. Вот, возьми пятьсот рублей, и переночуй, действительно, в мотеле. Пусть мужик зарядится энергией.

Я с тяжелым вздохом взял протянутые мне Сергеем деньги. Какой же я, в самом деле, тормоз. Не додумался до такой простой и очевидной вещи. Все мне в голову лезет какой-то криминал. А ситуация, на самом деле, объясняется вполне по-житейски. С головой – катастрофа. Как бы мне совсем не свихнуться с этой детективной деятельностью.

Но избавить Никифорыча от своего присутствия этой ночью в машине я не смог.

-Мест нет, все занято, - развела руками миловидная администраторша мотеля, и извиняюще улыбнулась.

Что делать? Не ночевать же мне на улице. И я с тяжелым сердцем поплелся к нашему «МАЗу».

Никифорыч был в кабине. Он по-барски развалился на сиденьях, подвернул руки за голову, смотрел на звезды и о чем-то мечтал. Я даже догадывался, о чем.

-Что, вернулся? – спросил он.

Я сконфуженно кивнул головой.

-Ну, давай, залезай в «спалку». Ночевать будешь там. …

Словно под стать моему настроению, погода ночью ухудшилась.

Суровый декабрьский ветер гулял с размахом. Снаружи попеременно то утихал, то снова возобновлялся его разухабистый свист. Снег не отставал от своего приятеля, и валом валил на землю. Вдвоем с ветром они закрутили такую метель, что можно было подумать, будто на землю спустилась сама нечистая сила.

Удобно устроившись на подушке, смастеренной из собственного пуховика, сложенного вчетверо, и пригревшись под старым шерстяным одеялом, которое валялось здесь же, в «спалке», я изо всех сил старался уснуть. Но все мои усилия тратились впустую. Сон категорически не желал почтить меня своим визитом.

Внезапно снаружи раздался стук. По радостному восклицанию Никифорыча я понял, что это явилась Надя. Невзирая на лютую непогоду, она притащила свои матрасы. Никифорыч накинул фуфайку и выпрыгнул из кабины.

Не желая быть свидетелем их развлечений, я накрылся одеялом с головой. Но слышимость в машине, как назло, была превосходной. Поэтому, как я ни старался отмахнуться от амурных дел Никифорыча, я все же невольно оказался в курсе всего, что происходило вокруг.

Обойдя грузовик, Никифорыч открыл двери контейнера и залез внутрь. После этого они с Надей погрузили матрасы. Затем Надя тоже забралась внутрь, двери захлопнулись, и наступила тишина.

Не желая влезать в чужую личную жизнь, я отодвинулся от задней стенки кабины, повернулся к ней спиной, и попытался думать о чем-нибудь приятном. Но эти матрасы, как назло, не вылезали у меня из головы. Что-то здесь было не так. Что-то здесь не клеилось. Матрасы, матрасная фабрика… Стоп. А разве в Борисоглебске есть матрасная фабрика? Я готов был дать голову на отсечение, что такого предприятия в этом городке нет, и отродясь не было. Подозрительно. Мысли о контрабанде снова завладели моим сознанием. Нет, что бы ни говорил Сергей, а взглянуть на эти матрасы все же не помешает. Хотя бы для успокоения терзаемой сомнениями души.

Проводив Надю, Никифорыч вернулся навеселе. Он бодро заскочил в кабину, бросил в «бардачок» связку ключей, снял фуфайку, улегся на сиденьях, укрылся ею, и через пять минут кабина затряслась от его храпа. Момент настал.

Подождав еще немного, чтобы сон окутал Никифорыча покрепче, я осторожно выбрался из «спалки». Стараясь передвигаться медленно и бесшумно, я вытащил из «бардачка» связку ключей, открыл дверь кабины и спрыгнул на землю.

Метель продолжала резвиться. Закрываясь рукой от бьющего в лицо ветра, я, с трудом преодолевая сугробы, обогнул грузовик. Убедившись, что вокруг нет ни души, и меня никто не видит, я подобрал ключ, открыл замок и распахнул двери контейнера. Висевший сверху фонарь, бывший моим единственным источником освещения, явил моему взору какие-то металлические бочки. Перед бочками лежало что-то полосатое. Я пригляделся. Это были матрасы.

Забравшись внутрь контейнера, и пощупав верхний матрас, я убедился, что пришел сюда не зря. Матрас был подозрительный. Подозрение наводило его внутреннее содержимое. Это явно была не вата, которую обычно засовывают внутрь матрасов. Внутри находилось что-то более жесткое и пушистое. Остальные матрасы, коих я насчитал пять штук, были наполнены тем же. Что бы это могло быть? Сгораемый любопытством, я достал из кармана пуховика перочинный ножик и осторожно надрезал обшивку верхнего матраса. Заглянув в образовавшийся разрез, я обомлел. Матрас был напичкан норковыми шкурками. Я даже присвистнул от удивления.

Вот так штука! Норки с матрасной фабрики. Интересно.

Достав мобильник, я набрал телефон Игорька. Гудки гудели долго. Наконец «его сиятельство» соизволило ответить.

-Ну, чего тебе еще? – раздался в трубке недовольный заспанный голос.

Я поведал Игорьку о своей сенсационной находке. Он долго молчал, видимо решая, стоит ли мне верить, или у меня глюки, а затем быстро проговорил:

-Будь там, я сейчас приду.

Я положил мобильник в карман, улегся на матрасы, заложил руки под голову, и стал дожидаться появления своего напарника. Я был горд своей находкой. Настолько горд, что совершенно забыл о всякой осторожности. Я закрыл глаза, и со злорадством предвкушал, какой сконфуженной будет физиономия Игорька, когда он все это увидит, и как я сполна отомщу ему за тот дикий хохот надо мной в пролеске. Ведь насчет контрабанды я оказался прав.

Внезапно меня охватило предчувствие опасности. Но не успел я оглянуться, как мою голову пронзила острая, резкая боль. В зрачках словно вспыхнул огонь. Я вскрикнул от неожиданности. И тут передо мной все закружилось, завертелось. Взор заволок густой туман, и я словно куда-то полетел. …

Мне казалось, что я парю в небесах. Будто я летаю между облаками, словно птица. Меня кружило, качало, как в невесомости. Эта невесомость меня ублажала, и я получал удовольствие от приятных ощущений.

Вдруг мой лоб пронзил холод, а по щекам потекли капли воды. Мне стало еще лучше. Кто же это за мной так заботливо ухаживает? Кто же это так возбуждающе сопит над моим ухом? Может, это белокурая дива с глазами цвета безоблачного неба? Может, это девушка моей мечты? Я во что бы то ни стало должен ее увидеть.

Я сделал усилие и разомкнул веки. Действительность перекрыла всякий кошмар. Вместо голубоглазой, белокурой дивы надо мной склонился Игорек. Он прикладывал к моему лбу снег. Досада от несбывшихся надежд была так велика, что я ощутил неимоверное желание двинуть ему со всего размаха кулаком между глаз. Но руки отказывались мне повиноваться.

Спустя мгновение, я уже пожалел, что пришел в себя. Голову ломило от невыносимой боли. Создавалось такое впечатление, что в моем черепе кто-то просверлил дырку. В ушах гудело. Во рту пересохло. Лучше бы я оставался в забытье. Черт меня дернул вернуться в сознание.

Тут из-за спины Игорька высунулась перепуганная физиономия Никифорыча. Он что-то спросил. Игорек ответил. Сквозь не прекращавшийся шум, гудящий в ушах, до меня донеслось.

-Кажись, аклимался.

Игорек подмигнул мне правым глазом, и каким-то деланным бодрым тоном сказал.

-Слышишь, парень, ты меня не бойся. Я водитель с другой машины. Увидел, что у вас тут проблемы, и подошел.

После этого Игорек подмигнул мне еще раз. Это означало, что он ведет какую-то игру.

Я осторожно приподнялся и огляделся. Я лежал на снегу возле нашего грузовика. Двери контейнера по-прежнему были открыты. Что со мной случилось? Кто вытащил меня наружу?

Игорек помог мне сесть, и спросил.

-Ты говорить-то можешь?

Я хотел послать его ко всем чертям, но из моего рта вырвалось только невнятное мычание. Игорек обратился к Никифорычу:

-Слышишь, у тебя вода есть?

-В машине, - ответил тот.

-Ну, так неси ее сюда.

Никифорыч засеменил к кабине. Когда он отошел, Игорек прошептал.

-Ну, ты как, цел?

Я поморщился и протянул.

-Угу.

-Это он тебя кирпичом по башке шандарахнул, - сообщил Игорек. – Говорит, вышел по нужде, увидел, что контейнер открыт, подумал, что воры, подкрался, увидел тебя, и ба-бах. А потом разглядел, что это ты, перепугался, и давай во весь голос на помощь звать. Он думал, что убил тебя.

Вернулся Никифорыч с баклажкой воды. Вид у него был виноватый, руки немного тряслись.

-Ну, и зачем ты в контейнер полез? – обратился он ко мне с заискивающей улыбкой.

-А нечего так храпеть, - нашелся я, хоть и едва шевелил языком. – С твоим храпом разве уснешь? Вот я и решил эвакуироваться.

Никифорыч виновато развел руками, и вздохнул. Видимо, мое объяснение показалось ему убедительным.

Игорек открутил пробку и поднес баклажку к моему рту. Я жадно начал пить.

Живительная влага подействовала на меня самым благотворным образом. Сухость во рту исчезла, гудение в ушах ослабло, да и общее самочувствие как-то улучшилось.

Я поднес руку к голове и нащупал здоровенную шишку. Шишка была размером чуть ли не с пол-ладони. Ого! Хорошо меня огрел Никифорыч. Спасибо, что вообще не убил. Ведь череп мог запросто треснуть от такого удара.

Игорек, тем временем, закрутил пробку на баклажке и решительно произнес.

-Вот что, папаша. Заберу-ка я твоего напарника ненадолго с собой. У меня в машине там хороший бальзамчик есть. Пусть он подлечится, а опосля к тебе вернется. Не против?

Никифорыч был не против.

-Ну, вот и хорошо, - сказал Игорек.

Он помог мне подняться, и мы пошли к другим машинам, ночевавшим на этой стоянке.

Спрятавшись так, чтобы Никифорыч не мог нас увидеть, мы принялись обсуждать сложившуюся ситуацию.

Я заявил Игорьку, что дело можно считать закрытым. Никифорыч пойман с поличным, и нам остается только выполнить свой гражданский долг – сдать преступника милиции. Игорек был согласен, и утвердительно закивал головой.

-Что я и говорил, - гордо констатировал он. Не подчеркнуть свою заслугу, какой бы микроскопической она не была, он, конечно, не мог.

Мы решили сделать следующим образом. Я возвращаюсь в «МАЗ» и караулю Никифорыча. А Игорек с Сергеем сообщают о найденных мной норках, куда следует. И утром Никифорыча накрывают с поличным.

С этим мы и расстались.

Что и говорить, мне ужасно не хотелось возвращаться в кабину. Мне было даже немножко страшно. А вдруг Никифорыч действительно целился именно в меня, а не просто перепутал с каким-то грабителем? Но коль так, почему он тогда меня тихонько не добил, а стал звать на помощь, привлекая к себе внимание? Да, версия преднамеренного убийства здесь как-то не стыкуется.

Никифорыч сидел в кабине все с тем же сконфуженным видом, и взирал на меня виноватыми глазами.

-Ну, что, подлечился? – спросил он, мысленно сложившись пополам.

-Подлечился, - ответил я.

Никифорыч был сама любезность. Он долго извинялся, оправдывался, увивался за мной, точно заботливая цапля, и разве только не встал передо мной на четыре лапы и не завилял хвостом. Нет, на убийцу он был явно не похож. Мужик ушлый, это да. Но не убийца, это точно.

Чтобы прекратить неиссякаемый поток виноватых объяснений и извинений, я заявил Никифорычу, что великодушно прощаю его за то, что он едва не вышиб мне мозги, что не питаю к нему никаких обид, и что он может успокоиться. Никифорыч повеселел. Я забрался в «спалку» и свернулся в позу эмбриона. Никифорыч снова разлегся на сиденьях, и вскоре заснул. В этот раз он, почему-то, не храпел. Но от этого он не стал мне милее. …

Когда я открыл глаза, солнце на небе стояло уже достаточно высоко. Видимо, небесная канцелярия, после ужасной ночи, смиловалась, и снова решила одарить нас погожим солнечным днем. Зевнув и потянувшись, я выбрался из «спалки». Никифорыч уже проснулся. Он сидел в задумчивой позе, опершись локтем о руль, и смотрел в окно. Мы буркнули друг другу «доброе утро». Я поинтересовался, не подходил ли тот шофер, который лечил меня бальзамом прошедшей ночью.

-Да вон он идет, - кивнул головой Никифорыч.

Я посмотрел в указанную сторону. К нашей машине действительно приближался Игорек.

-Ну, ты как, живой? – бодро крикнул он, продолжая играть перед Никифорычем выбранную накануне роль.

-Живой, - подыграл я. – Но от твоего бальзамчика все равно не откажусь.

-Так какие проблемы? – воскликнул Игорек. – Пойдем.

Мы снова спрятались от глаз Никифорыча за машинами.

-Ну, как? – нетерпеливо спросил я.

-Все нормально, - ответил Игорек.

Он рассказал, что ночью, после своего возвращения в белые «жигули», сразу же поведал о моей находке Сергею. Сергей, почему-то, страшно переполошился. Он заявил, что Игорьку в милицию идти нечего, и что он пойдет туда сам, поскольку сможет больше обо всем рассказать. После этого Сергей исчез, и вернулся только под утро. Его сообщение было кратким и лаконичным: в милиции обо всем знают, и принято решение брать Никифорыча с поличным. Но только возьмут его не на автостоянке, а километров через тридцать, где будет устроена засада.

-Почему? – не понял я.

Игорек пожал плечами.

-Наверное, так надо.

Итак, наше путешествие, судя по всему, подходило к концу. Мне оставалось совсем немного – сопроводить Никифорыча до засады. Мои напарники должны будут подъехать туда же вслед за нами, после чего мы вместе вернемся домой. Словом, финал нашей истории виделся легким и простым. Если бы мы тогда знали, какой неожиданный поворот уготовила нам судьба!

Когда я залез в кабину, Никифорыч продолжал сидеть в позе Ленина, слушающего «Апассионату».

-Ну, что, поехали дальше?

-Поехали, - откликнулся он, и завел мотор.

Никифорыч явно пребывал в упадке духа. Лицо его было кислым, глаза потухшими. То ли это ночное ЧП до сих пор не давало ему покоя, то ли он предчувствовал ту беду, которая ожидала его впереди. Не знаю. Но факт остается фактом. Его настроение передалось и мне. Мне тоже стало грустно. Если говорить честно, то мне даже стало как-то жалко Никифорыча. А, собственно, чего его жалеть? Он знал, на что шел. Так что, как говорится, поделом. Возмездие будет справедливым. Не нужно было пускаться во всякие авантюры.

Информация Игорька, полученная им от Сергея, оказалась верной. Километров через тридцать нас действительно остановили. Это были два здоровенных широкоплечих субъекта в милицейской форме, и с лейтенантскими погонами. На фоне друг друга они смотрелись весьма контрастно, ибо по внешности, по характеру, и по манере поведения были явными антиподами. Один был бритый. С виду – само спокойствие. Говорил он неторопливо, размеренно, немного картавя, при этом повторяя чуть ли не через каждое второе слово термин «в натуре».

-Стой, в натуре. Документы, в натуре. Что везешь, в натуре?

Его речь как-то не очень гармонировала с формой его одежды. Но я тогда не придал этому особого значения. Впоследствии выяснилось, что зря.

Второй лейтенант был рыжий. Той флегматичности, которую буквально излучал его напарник, в нем не просматривалось даже на уровне очертаний. Он суетился, размахивал руками, чуть ли не визжал. При каждой новой фразе его глаза едва не вылезали наружу, а выражение его лица изменялось со скоростью пятьдесят раз в минуту, словно у мультяшного героя.

Когда милиционеры стали проверять у нас документы, я облегченно вздохнул, полагая, что развязка свершилась, и нисколько не удивился, когда лейтенанты предложили нам пройти в их опорный пункт. Я не заподозрил ничего дурного даже тогда, когда увидел этот «опорный пункт». Это был небольшой, неказистый, деревянный домишко, стоявший метрах в десяти от дороги в окружении себе подобных строений, с покосившимся забором, грязными стеклами, и другими отчетливыми признаками того, что в нем давно уже никто постоянно не живет. Внутреннюю обстановку этой избушки я подробно рассмотреть не успел, - мне бросилось в глаза только то, что мебели в ней было мало: большой старый шкаф, круглый стол, несколько табуреток, какая-то тумбочка, вот, пожалуй, и все, - ибо события приняли стремительный оборот.

Едва мы вошли внутрь, как бритый лейтенант скрутил Никифорыча сзади за руки. Рыжий лейтенант при этом пулей подскочил к лежавшей на полу серой половице, одернул ее, открыл скрывавшуюся под ней крышку погреба, после чего Бритый бесцеремонно столкнул туда Никифорыча, словно тот был простым мешком с картошкой. Каково же было мое удивление, когда сразу после этого по данному маршруту отправили и меня, предварительно отобрав мобильник.

Крышка погреба захлопнулась, и перед моими глазами предстала кромешная тьма.

Мы с Никифорычем были до такой степени ошарашены произошедшим, что от изумления не могли выдавить из себя даже звука. Особенно ошарашен был я. Я то здесь при чем? Это же Никифорыч контрабандист. А я – добропорядочный, законопослушный гражданин своей страны, выявивший преступление, и сдавший преступника в руки закона. Меня то за что? Я обоснованно рассчитывал на более гостеприимный прием. Эти чертовы менты явно что-то напутали. А, может, просто перестраховались? Мол, возьмем всех, а потом разберемся, кто есть кто. Никакого другого разумного объяснения произошедшему я в тот момент найти не мог. Оставалось только надеяться, что сейчас сюда подъедут Сергей с Игорьком, разъяснят ситуацию, и все станет на свои места. Преступник окажется за решеткой, а я – на пьедестале почета. Поскорей бы уж они приехали. В погребе было довольно сыро, и мне меньше всего хотелось заработать в канун новогодних праздников какую-нибудь простуду, или, хуже того, пневмонию.

Я поднялся с холодного земляного пола, потер ушибленное при падении плечо, присел, опершись спиной о стену, и стал дожидаться приезда своих напарников.

Вскоре подал свой голос Никифорыч. Он немного постонал, - видимо, ему тоже порядочно досталось при падении, - а затем прошептал.

-Эй, Олег, чего это они, а?

-Не знаю, - уклончиво ответил я, - скоро выяснится.

Но то, что скоро выяснилось, повергло меня в еще больший шок.

Когда сверху донеслись голоса моих друзей, я облегченно вздохнул, полагая, что с минуты на минуту моему заточению в этом подземелье придет конец. Я сделал дружелюбную физиономию и поднял голову вверх, чтобы, когда крышка погреба откроется, все бы увидели меня в бодром великолепии. Но когда это произошло, мои напарники, вместо того, чтобы меня отсюда вытащить, напротив, ко мне присоединились. Игорек – солдатиком, а Женька Сыр – на четвереньках. Я едва успел отскочить в сторону, иначе бы они точно пришибли меня под собой.

Вскочив на ноги, Игорек и Женька Сыр стали яростно браниться. Их ругательства расцветали всеми красками многообразия и оригинальности русского народного фольклора.

-Эй вы, ублюдки! – вопил Женька Сыр. – Немедленно вытащите нас отсюда, иначе вы пожалеете, что ваши отцы любили секс!

В своем гневе он походил на пекинеса, вообразившего себя сторожевым псом. Лейтенанты смотрели на него сверху и смеялись. И тут рядом с ними появился Сергей. У него было такое выражение лица, что Игорек и Женька Сыр изумленно смолкли. Это был совсем не тот простой, дружелюбный и общительный парень, с которым мы познакомились несколько дней назад в Кольцовском сквере. Сейчас это был совершенно другой человек. В его глазах сверкала дикая злоба, рот искривился в надменной улыбке, а все лицо залила краска ярости. Его окружал ореол властности и исключительной уверенности в себе. Весь его вид недвусмысленно свидетельствовал о том, что он не с нами.

-Вот что, ребятки, - негромко произнес наш недавний товарищ. В наступившей тишине его голос звучал, словно погребальный колокол. – Вы оказались не такими уж дураками, какими представлялись вначале. Но тем хуже для вас. Вы сунули свой нос не в свое дело, и поставили под удар очень многих людей. Я вас о чем просил? Узнать, кто подкидывает мне записки. Только и всего. Я не просил вас соваться везде и всюду. Я очень жалею, что согласился пустить вас в этот рейс. Для того, чтобы вы поняли, насколько серьезно вы влипли, я раскрою вам тайну матрасов, которую вы так хотите узнать.

Рассказ Сергея нас просто потряс.

В нашей жизни порой возникают такие моменты, когда вся окружающая действительность словно переворачивается с ног на голову. Когда белое становится черным, а черное – белым. Когда кажущийся ангел на самом деле оказывается демоном, натянувшим на себя ангельское одеяние, и наоборот. Когда все произошедшие события получают совершенно другое объяснение, зачастую прямо противоположное тому, которое представлялось вначале. У человека, впервые попавшего в такую ситуацию, которому еще никогда не приходилось сталкиваться с жестокой хитростью, преступным коварством тех, кого он считал своими соратниками, от всех мгновенно произошедших перед его глазами перемен голова просто идет кругом. Он оказывается настолько растерян и подавлен, что совершенно не может понять, как ему следует быть, и что ему следует делать.

Как ни грустно об этом говорить, но после рассказа Сергея и я, и Игорек, и Женька Сыр, и Никифорыч пребывали именно в таком состоянии.

Такой подлости от Сергея никто из нас не ожидал.

Сразу скажу, что Никифорыч, которого мы до этого момента считали главным злодеем, оказался в действительности безвинной овечкой. Норками «с матрасной фабрики» заправлял как раз именно Сергей. И своим заточением в этом сыром и холодном подземелье мы были обязаны именно ему.

Сергей, Надя, а также «лейтенанты», которые, как выяснилось, на самом деле имели такое же отношение к милиции, как Игорек с Женькой Сыром - к обществу трезвости, составляли одну компанию. Их компания занималась продажей «левой» ценной пушнины, нелегально добываемой и вывозимой из Сибири. Дело было сколь очень доходным, столь же и очень опасным. И даже то прикрытие, которое получил Сергей, устроившись в автоколонну, водители которой совершали нужные ему маршруты, не позволяло им быть уверенными в том, что рано или поздно их не накроют с поличным. Ребята решили подстраховаться. Подстраховаться в том смысле, чтобы подставить под возможное возмездие закона кого-то другого, какого-нибудь простачка, который бы ни о чем не догадывался, и, сам того не подозревая, выполнял бы всю нужную им работу. Такого простачка Сергей нашел в лице Никифорыча.

Как бы невзначай, он организовал знакомство Никифорыча с Надей. Надя построила Никифорычу глазки, повертела бюстом, покрутила бедрами, и этого оказалось достаточно, чтобы пятидесятилетний мужик почувствовал вторую молодость. После этого ей уже не составило никакого труда уговорить слетевшего с катушек Никифорыча подвозить ее матрасы до Саратова, сочинив при этом легенду про свою нелегкую жизнь, про матрасную фабрику и про добрую тетку.

Налаженная схема долгое время действовала безотказно. Норковые шкурки перевозились до нужного места, Никифорыч ни о чем не подозревал, как вдруг грянул гром. Сергей стал периодически находить в кабине грузовика угрожающие записки. Поскольку Сергей был человеком хоть и отчаянным, но все же довольно трусливым, он перепугался не на шутку. В милицию он, естественно, обращаться не стал. Для того, чтобы выяснить, где здесь «собака зарыта», он решил воспользоваться услугами частных сыщиков. И тут ему на глаза попалось наше объявление.

Оценив нас после первой встречи как недалеких, наивных романтиков, он был убежден, что мы не сможем докопаться до всех его хитростей. Но он жестоко просчитался. Когда Игорек этой ночью поведал ему, что тайна матрасов раскрыта, у Сергея душа ушла в пятки. Сказав Игорьку, что идет в милицию, Сергей на самом деле отправился к своим компаньонам. Чтобы предотвратить утечку информации, было принято решение всех нас нейтрализовать, что с успехом и проделали Бритый и Рыжий, переодевшись в милицейскую форму.

-Мы пока еще не решили, что с вами делать, - резюмировал Сергей. – Все будет зависеть от вас. Поэтому могу посоветовать одно. Сидите тихо и не шевелитесь. Будете хорошо себя вести, может быть, завтра мы вас и отпустим.

После этого крышка погреба закрылась, оставив всех нас в леденящем душу страхе. Раздавшийся затем сверху шум, свидетельствовавший о том, что на крышку передвинули что-то тяжелое, по всей видимости шкаф, не прибавил нам покоя. Наши тюремщики сделали все, чтобы мы не смогли открыть крышку изнутри и убежать. У меня в какой-то момент даже возникло убеждение, что мы обречены.

Я не могу сказать, что в своей жизни попадал в множество различных переплетов. Как говорится, бог пока миловал. Но, несмотря на это, я убежден, что никакое бедствие не может причинить таких душевных и физических мук, как заточение в подземелье. Кромешный мрак, окружающий пленника, невозможность вдохнуть полной грудью, удушающий запах сырой земли плюс страшной осознание того, что пребываешь за гранью всякой надежды, что ты уже чуть ли не мертвец, - все это вселяет в душу такой дискомфорт, какой очень трудно вынести, и очень тяжело постичь умом. Охваченные страхом, мы на какое-то время поддались отчаянию, которое будет трудно понять тем, кто не оказывался в подобной ситуации. Но, к нашей чести, страх владел нами недолго. Его вытеснило другое чувство. Чувство ненависти к нашему недавнему приятелю Сергею. Ведь мы ему верили! И как бессовестно, в конечном итоге, он нас обманул! Как цинично он рисовался своими, якобы, честностью и порядочностью! С какими безвинными глазами он утверждал, что ни в каких темных делах не участвует! И с какой бесчеловечной жестокостью он, вместе со своими подельниками, бросил нас в это подземелье! Опомнившись от шока, мы стали размышлять, что нам следует делать. Выбраться отсюда и воздать Сергею и его компании по заслугам, стало делом не только нашей жизни, нашей чести, но и, если хотите, самолюбия. Нам было горько и досадно от осознания того, что мы позволили так запросто заманить себя в ловушку.

Нашу решимость во что бы то ни стало найти способ выбраться на свободу, кроме этого, подогревало и царящее наверху веселье, которое мы воспринимали как насмешку над собой. Наши тюремщики шутили, смеялись. Та суета, которая доносилась до нас, наводила на мысль, что они накрывают праздничный стол. Интересно, что они собрались отмечать? Тридцать первое декабря будет только завтра. Неужто наше успешное пленение? Эта мысль заставила нас еще яростнее сжать кулаки.

Возможностей выбраться из этого погреба мы видели немного. Точнее, возможность была всего одна – тем же путем, которым мы сюда и попали. Женька Сыр, правда, предложил сделать подкоп, как в фильме про графа Монте-Кристо. Но я на это ему возразил, что подкоп – дело долгое, а у нас нет столько времени, сколько было у Эдмона Дантеса, когда он сидел в Бастилии. Игорек и Никифорыч с этим согласились.

Ограниченность возможностей побега, и крайний недостаток времени на его осуществление, - кто знает, что у этих контрабандистов на уме? – доставляли нам немалое беспокойство. Перебрав в уме все варианты, мы поняли, что нашей единственной надеждой является то, что Сергей со своими лжелейтенантами на какое-то время покинет дом. Лишь только тогда мы получим возможность открыть эту проклятую крышку. Пока Сергей со своей компанией будет здесь, ни о каком побеге не может быть и речи.

Чтобы не томить читателей в беспокойстве, сразу скажу, что судьба была к нам благосклонна. Часа через три наши тюремщики исчезли.

Все это время мы пребывали в страшном напряжении. Наши нервы были натянуты, как струны. Я еще раз убедился, что самое трудное в жизни – это чего-то ждать. Ожидание часто бывает сродни бессилию: та же растерянность, та же безысходность. Особенно ярко это чувство проявляется, когда ты осознаешь, что ничего поделать не можешь, и что тебе остается лишь только ждать. Ждать, когда тебе улыбнется фортуна, если она вообще улыбнется. Чем больше проходило времени, тем сильнее у нас нарастала тревога, и в голову лезли разные – то опасливые, то подозрительные, то вообще сумасбродные мысли.

Три часа мы сидели, как на иголках, и внимательно прислушивались к голосам наших тюремщиков, которые доносились сверху, стараясь распознать их намерения. Но Сергей с «милиционерами» никаких намерений вслух не высказывали. Они болтали о всякой ерунде и ждали Надю, которая вот-вот должна была сюда приехать. Создавалось такое впечатление, что наша судьба ими уже давно решена.

Мы сидели и молчали. В погребе стояла гнетущая тишина. Внезапно мы услышали какой-то шепот. Это Никифорыч что-то бормотал себе под нос. До нас донеслось: «ежи си, на небеси…».

-Никифорыч, ты там, что, спятил? – спросил Игорек.

-Да нет, - раздался в ответ голос Никифорыча. – Просто молю Всевышнего, чтобы с этой паразиткой Надей что-нибудь случилось.

Как это ни странно, но Всевышний внял молитвам Никифорыча. Через уже упомянутые три часа мы услышали, как у Сергея зазвонил мобильник. После короткого разговора он сообщил своим подельникам, что звонила Надя, что у нее сломалась машина, и что она самостоятельно добраться не может. Съездить за своей подругой контрабандисты решили в полном составе. На вопрос Бритого, кто останется нас караулить, Сергей отреагировал заливистым смехом.

-Да куда они денутся? Они уже там, небось, все померли от страха.

Самоуверенность Сергея стала для нас подарком судьбы.

Услышав стук закрывшейся двери, мы дружно вскочили на ноги. Поскольку погреб был достаточно глубоким, - примерно в два средних человеческих роста, - чтобы добраться до крышки, нам пришлось построить «пирамиды». Женька Сыр встал на плечи Игорька, а я – на плечи Никифорыча. Нащупав над собой крышку, мы с Женькой Сыром изо всех сил стали толкать ее вверх. Но крышка не поддавалась. Шкаф, стоявший на ней сверху, был слишком тяжел. Мы напрягались изо всех сил. Пот катил с нас градом. Но все наши усилия тратились впустую. Я был готов завыть от отчаяния. Неужели нам так и суждено сгнить в этом подземелье? По моей коже поползли мурашки.

Вдруг сверху до нас донесся какой-то шум. Мы замерли. В дом кто-то вошел.

-Ну, и где ты спрятался, старый кобель? – донесся до нас грозный хриплый женский голос. – Думал, я тебя не застукаю? А ну, отзовись! Я знаю, что ты здесь. Я же все равно тебя найду. Лучше выходи сам.

-Манечка, милая, я здесь, в погребе! – изо всех сил завопил Никифорыч. – Это же жена моя, Маня! – радостно сообщил он нам. – Манечка, милая, нас замуровали бандиты! Сдвинь, пожалуйста, шкаф, чтобы мы выбрались!

Мы едва не лишились рассудка от такого внезапного явления пресвятой девы Мани грешному народу. В нашем сознании, уже практически плененном чувством обреченности, вновь засветил лучик надежды. Мы снова воспряли духом, подобно лампе, которая ярко вспыхивает перед тем, как окончательно угаснуть. Но мы надеялись, что до нашего угасания дело не дойдет.

Не переставая браниться, появившаяся в доме сколь внезапно, столь же и вовремя, супруга Никифорыча принялась изо всех сил толкать шкаф.

-Бандиты его замуровали! Нечего по молодым девкам шастать! Думал, ему все с рук сойдет! – торжествующе кряхтела она. – думал, что я такая дура, и ничего не пойму. Ах ты, кобель! Ах ты, самец! Ах ты, скотина!

-Да, Манечка, да. Я кобель, я самец, я скотина! – радостно кричал Никифорыч, чуть ли не рыдая. – Только вытащи нас отсюда!

-Я уж ему и записки подбрасывала. Думала, образумится. Все равно не подействовало, - продолжала ругаться Маня. – Обещала я тебе, что этот рейс станет для тебя последним? Обещала. И я выполню свое обещание. Ни в какие рейсы ты больше не поедешь. Будешь на маршрутке работать! Все!

Я оторопел. Ошеломляющая догадка пронзила мой мозг.

-Никифорыч, - спросил я, - а как тебя зовут?

-Никифорыч, - изумленно ответил он.

-Ну, это по отчеству. А по имени?

- Сергей, - сказал Никифорыч.

Я с досады, в сердцах, сплюнул. Ту же самую процедуру проделал и Игорек, только более смачно. Мы почувствовали себя законченными идиотами. Тайна записок раскрылась. Ее разгадка оказалась предельно проста. Как же мы не догадались сразу поинтересоваться именем Никифорыча? Вот, как повелось с самого начала, - Никифорыч да Никифорыч, - так и пошло дальше. А ведь у каждого человека есть не только отчество, но и имя. И если бы наши детективные мозги были чуть проницательней, и не задурены коньяком, которым нас черт дернул наклюкаться после знакомства с этим негодяем Сергеем, нам бы не пришлось отправляться в этот проклятый рейс, принесший нам столько неприятностей. Ситуация прояснилась, как небо при ясной погоде. Угрозы, которые Сергей принимал на свой счет, на самом деле предназначались не ему, а его напарнику по «баранке» и тезке. Записки писали не доблестные труженики рэкета, как думал Сергей. Записки писала Маня. Подкидывая их в кабину грузовика, на котором работал ее супруг, она надеялась таким образом удержать его от «развлечений» на стороне. Она, конечно, не знала об особенностях его взаимоотношений с Надей. Собственно, она и про Надю ничего не знала. Но она чувствовала. Ей подсказывало сердце. Женское сердце – оно, в какой-то степени, уникальное. Нет такой женщины, которая бы не чувствовала, когда ее муж встал на тропу измены. Сначала Маня просто пугала Никифорыча. Но затем, видя, что в его поведении ничего не меняется, и что он по-прежнему возвращается домой возбужденным до подозрительности, Маня решилась на крайние меры. Будучи мастером на все руки, в том числе и по части вождения автомобиля, она, проводив мужа в очередной рейс, вывела из гаража их семейный старенький дряхлый «Запорожец», и бесстрашно пустилась в погоню, надеясь уличить его в неверности с поличным. И если бы Маня хорошо ориентировалась в дорогах, ночное рандеву Никифорыча с Надей несомненно закончилось бы грандиозным скандалом на всю автостоянку, а может быть и физическими увечьями развлекавшихся сторон, поскольку настрой у Мани был самый решительный. Но, уж не знаю, к счастью, или к несчастью, Мане случилось заблудиться в пути, и она догнала нас только здесь. Наше присутствие в этом доме выдал стоявший у обочины дороги «МАЗ», который Сергей со своей компанией, к счастью, не удосужились отогнать в какое-нибудь другое место.

Итак, пока наш ангел-спаситель, в лице Мани, боролся со шкафом, мы отчаянно молились, чтобы у супруги Никифорыча хватило сил устранить главное препятствие к нашей свободе.

-Сдвинет, - успокаивал нас Никифорыч, - моя Маня, знаете, какая крепкая.

В правдивости слов Никифорыча мы убедились сразу же, как выбрались наружу. После того, как Маня сдвинула шкаф, нам не составило никакого труда поднять крышку погреба и оказаться на свете божьем. Нашему взору предстала хоть и пожилая, но еще полная сил, розовощекая дама с комплекцией тяжелоатлетки, почти двухметрового роста, с кулаками, размер которых отбивал охоту даже к рукопожатиям. Ее физкультурную фигуру дополняли: органично – синий спортивный костюм, и не очень органично – фуфайка, коричневый пуховый платок и валенки.

Первое, что сделала Маня, когда мы с ее помощью выбрались из погреба, это влепила Никифорычу такой щедрый подзатыльник, что тот едва устоял на ногах.

-Чего ты дерешься? – захныкал он.

-Дома узнаешь, - процедила Маня сквозь зубы, решительно схватила мужа за шкирку и потащила к выходу. Никифорыч не сопротивлялся.

-Теперь я понимаю, почему он так «тормозит», - шепнул мне Игорек, указывая глазами на Никифорыча, когда мы задвигали шкаф обратно на крышку погреба, чтобы наши тюремщики не догадались о нашем побеге, - небось, такие шлепки получает каждый день по несколько раз.

-Хроническое сотрясение мозга налицо, - согласился Женька Сыр.

Ликвидировав следы своего бегства, мы с Игорьком бросились наутек. Времени было в обрез. Сергей со своей компанией мог вернуться в любую минуту. И мы, несомненно, благополучно удрали бы из этого негостеприимного места, если бы не ослиное упрямство нашего "дегустатора". Женька Сыр не побежал вслед за нами. Вместо этого он предпочел подскочить к столу, который был уставлен праздничными яствами.

-Оставь это, потом поешь! – крикнул я ему с порога, думая, что он просто хочет подкрепиться.

Женька Сыр отмахнулся.

-Я вас догоню, - крикнул он, - я должен им отомстить!

На улице было уже темно. Пока я добежал до Маниного «Запорожца», стоявшего перед «МАЗом», я несколько раз споткнулся и едва не расквасил себе нос. Маня уже сидела за рулем. Никифорыч с обреченным видом сидел рядом с ней. Игорек плюхнулся на заднее сиденье и подвинулся, освобождая место для меня. Но я не торопился садиться в машину. Я стоял рядом, смотрел на «опорный пункт», и ждал Женьку Сыра, мысленно ругая его всеми нехорошими словами, которые приходили мне в голову.

Видя, что я не тороплюсь убегать, Маня повернулась ко мне и грозно прорычала.

-В чем дело?

Я объяснил причину и попросил ее подождать буквально минуточку. Но когда этих минуточек прошло аж целых пять, а наш «мститель» и не думал появляться, Манино терпение иссякло. С трудом умолив ее дать Женьке Сыру последний шанс, я уже собрался бежать обратно в дом и тащить сюда нашего незадачливого напарника силой. Но тут случилось то, чего мы и опасались. Появились белые «Жигули».

Увидев знакомую до боли машину, мы пригнулись. Поскольку вокруг стояла темнота, а свету взяться было неоткуда, ибо рядом не работал ни один фонарь, контрабандисты нас не заметили. Подъехав к дому, Сергей с «лейтенантами» и Надей выскочили из машины. Оживленно о чем-то переговариваясь, они зашли внутрь. Мое сердце замерло. Женька Сыр попался!

Ожидая, что сейчас наши тюремщики выскочат обратно с перекошенными от злобы лицами, и пустятся вслед за нами в погоню, я занял место рядом с Игорьком и захлопнул дверцу. Маня завела мотор, готовясь газануть при первых признаках опасности. Но время шло, а из дома никто не появлялся. Мы недоуменно переглянулись. Это было неожиданно. Что происходит в доме? Что с Женькой Сыром? Успел ли он где-нибудь спрятаться, или его поймали, и пытают? Оставить нашего напарника на растерзание бандитов, каким бы бестолковым он не был, мы не могли.

Немного посовещавшись, мы решили поступить следующим образом. Наш «отряд» должен разделиться. Никифорыч с Маней на всех парах, которые позволит выжать их автомобиль времен царя Гороха, помчатся в Борисоглебск, поднимут на ноги тамошнюю милицию, и притащат ее сюда. Мы же с Игорьком останемся здесь и попытаемся выручить из беды Женьку Сыра.

Когда «Запорожец» скрылся за горизонтом, мы с Игорьком стали тайком подкрадываться к злополучному дому. Где на корточках, где по-пластунски, но в конечном итоге нам удалось ничем не обнаружить свое приближение. Очутившись у окошка, мы отдышались, и осторожно заглянули внутрь.

Внутри царила идиллия. Никакими пытками пленных и не пахло. А пахло, наоборот, праздником. Контрабандисты сидели за столом и радовались жизни. Их развеселый вид свидетельствовал о том, что они ничуть не подозревают, что птички в нашем лице выпорхнули из клетки. А где же Женька Сыр? Нашего «мстителя» нигде видно не было. Очевидно, он все же успел где-то спрятаться. У меня отлегло от сердца. Валявшийся возле оконного стекла, снаружи, на раме большой ржавый гвоздь навел меня на интересную мысль. Я протянул гвоздь Игорьку и кивком головы указал ему на белые «Жигули». Игорек понял меня без слов. Он взял гвоздь, на цыпочках подкрался к машине, и спустя некоторое время до меня донесся свист выходящего из шин воздуха. Теперь наши тюремщики никуда не убегут.

Игорек вернулся с чувством глубокого удовлетворения на лице, и мы продолжили наблюдение за пиршеством.

А пиршество получилось хоть куда. Через некоторое время события в доме стали развиваться таким образом, что временами нам казалось, будто мы наблюдаем немую эксцентрическую комедию.

Началась же комедия с того, что Сергей потянулся к бутылке шампанского. Но едва он взял ее в руки, как случилось ЧП. Пробка, не дожидаясь помощи Сергея, совершенно самостоятельно вылетела из бутылки, словно ядро из пушки, что едва не привело к человеческим жертвам. «Снаряд» врезался в стену, после чего, рикошетом, угодил точно под глаз сидевшей напротив «работницы матрасной фабрики», которая в этот момент мирно жевала бутерброд с селедкой. Сраженная наповал Надя выронила бутерброд на Рыжего, и свалилась на пол. Падая, она инстинктивно ухватилась за сидевшего рядом Сергея, который, не ожидая такой преданности, не удержался, и свалился на пол вслед за своей подругой, ударившись при этом головой о стоявшую сзади него тумбочку. Ошарашенный внезапным прилетом чужого бутерброда на свои колени, Рыжий вскочил из-за стола с такой резвостью, словно под ним загорелась табуретка. В подскоке он неудачно взмахнул руками, и задел локтем Бритого, в результате чего физиономия последнего погрузилась в стоявшее перед ним блюдо с «оливье».

Надя дико визжала. «Лейтенанты» дико матерились. Сергей молча лежал на полу, потирал ушибленный затылок, и пытался понять, что произошло.

Мы с Игорьком наблюдали за всем этим с разинутыми от изумления ртами, и тоже ничего не понимали. Лишь только потом мы узнали, что этой сценой, равно как и другими «гэками» наблюдаемой нами комедии, мы были обязаны не какому-то обезличенному провидению, а самому что ни на есть конкретному лицу – Женьке Сыру. Причиной столь самовольного вылета пробки было то, что наш «мститель» хорошенько взболтал шампанское и подкрутил проволоку на бутылке, приведя, таким образом, в действие известный закон физики о вытеснении газом блокирующих его путь веществ. И это была не единственная Женькина месть.

Визг и крики продолжались недолго. Через некоторое время контрабандисты опомнились. Сергей с лейтенантами совместными усилиями подняли с пола Надю, усадили ее на табуретку, и принялись в чем-то горячо убеждать. Не иначе, как в том, что получить «фонарь» под глазом в канун Нового года – это к счастью.

Надя успокоилась и даже заулыбалась. После этого вся компания заглушила душевную боль от случившегося инцидента водочкой, и, под музыку из старенького радиоприемника, поставленного на тумбочку, пустилась в пляс.

Впрочем, плясом демонстрируемые ими движения можно было назвать с очень большой натяжкой. Скорее, они больше походили на мучения мутантов.

Набившись в конвульсиях вволю, танцоры снова уселись за стол. Настала очередь десерта. Надя аккуратно разрезала ножом торт. Торт выглядел до того аппетитно, что у нас с Игорьком защемило в желудках. Но не надолго. После того, как контрабандисты взяли по кусочку, запихнули их в свои глотки, после чего выражения их лиц стали резко трансформироваться, мы поняли, что с тортом что-то не так.

Виновником этого «что-то», как уже вероятно догадались наши уважаемые читатели, был Женька Сыр. Закончив возиться с бутылкой шампанского, он конечно не мог не уделить внимание столь аппетитному лакомству.

Сперва он слизал с торта всю шоколадную глазурь, и заменил ее коричневым кремом из тюбика для обуви. Затем он слопал все цветочки, компенсировав их исчезновение узорами из зубной пасты. И в довершении своих кондитерских изысканий он ароматизировал торт керосином.

Нетрудно догадаться, какое «райское наслаждение» ощутили контрабандисты, вкусив все это.

Опомнившись от торта, «матрасная компания» вступила в яростную перепалку, чтобы выявить виновника происшествия. Перепалка довольно быстро переросла в «вооруженный конфликт».

Начало «вооруженного конфликта» положила Надя. В порыве гнева, исчерпав свой небогатый словарный запас (мол, не виноватая я), она решила применить силовой аргумент, и вероломно вылила на Рыжего томатный сок. Рыжий, который, как уже отмечалось, был человек импульсивный, не стерпел такой агрессии, и не замедлил нанести ответный удар, с размаху угостив Надю тортом вместе с блюдом (мол, а кто виноват?). Надя охнула и осела на тумбочку, похоронив под собой радиоприемник. Тумбочка заскрипела, но выдержала.

Боевые действия продолжил Сергей. Решив вступиться за Надю, он красивым кистевым броском, которому позавидовал бы любой метатель копья, швырнул в Рыжего селедкой. Но Рыжий среагировал и увернулся, в результате чего селедка угодила прямо в глаз Бритому. Как ни флегматичен был Бритый, но перспектива стать кривоглазым калекой не оставила его равнодушным. Он побагровел, схватил нож, и со свирепой физиономией погнался за Сергеем. Он пробежал за ним два круга вокруг стола. На третьем круге направление погони поменялось. Бритый споткнулся, выронил нож, который тут же оказался в руках у Сергея.

Тем временем Надя, придя в себя и смахнув с лица последние остатки торта, схватила пустую бутылку, и со всего размаха напомнила Рыжему о своем существовании. Но у Рыжего оказалась крепкая голова. Он стряхнул с волос осколки, укоризненно посмотрел на Надю, и со всего размаха угостил ее салатом «оливье» вместе с блюдом. Надя охнула и снова осела на тумбочку. Тумбочка застонала еще пронзительнее.

А в погоне произошла очередная смена диспозиции. Очередь спотыкаться дошла до Сергея. Нож снова оказался в руках у Бритого, и стороны вернулись к первоначальному распределению ролей.

Раздраженная равнодушием Рыжего к своей персоне, Надя, смахнув с носа последние остатки майонеза, схватила другую пустую бутылку, и со всего размаха снова напомнила о себе. Рыжий выдержал. Он стряхнул с волос осколки, укоризненно посмотрел на Надю, взял со стола паштет, и на лице Нади засверкала чудесная и питательная косметическая маска.

Надя охнула и опять осела на тумбочку. Третьего Надиного оседания бедная тумбочка уже не выдержала. Жалобно пискнув, она развалилась на части в разные стороны, и нашему взору предстал спрятавшийся в ней Женька Сыр, который свернулся в три погибели, и крепко, как родную, обнимал похищенную им с праздничного стола бутылку водки.

Появление Женьки Сыра сразило контрабандистов, точно громом. Они застыли, как статуи, разинули рты и выпучили глаза.

Увидев, что он разоблачен, Женька Сыр не растерялся, и со всех ног бросился наутек. Контрабандисты, забыв про свои внутренние разборки, помчались вслед за ним. Но, едва выбежав на улицу, они попали в крепкие и заботливые руки подоспевшей милиции. …

Если вы думаете, что на этом наши приключения закончились, то глубоко ошибаетесь.

Домой нам удалось вернуться только через два дня. И все благодаря нашим спасителям. Милиционеры не стали сразу выяснять, кто из нас прав, а кто виноват, кто преступник, а кто потерпевший. Они поступили с милицейской мудростью. Взяли, и задержали всех. Даже Никифорыча с Маней.

Милиционеры привезли нас в отделение, разбросали по камерам, - Сергееву компанию в одну, нас в другую, - а сами убежали на новогоднюю гулянку. В следующий раз мы увидели их только вечером первого января.

Вы представляете, каково провести Новый год за решеткой? Ох, как мы были злы на этих борисоглебских стражей закона! А злее всех был Женька Сыр. Ведь милиционеры изъяли у него бутылку водки. Женька Сыр в страшной ярости колотил руками и ногами по двери камеры, и орал благим матом.

-Верните трофей! Эй вы, питоны, вы там что, озябли?

Проспавшись после новогодней ночи, милиционеры, наконец, во всем разобрались, наградили нашу сыскную компанию почетными грамотами, и отпустили восвояси. Мы, правда, пробовали заикнуться, а нельзя ли деньгами? Но деньгами было нельзя. А жаль. Ведь наши с Игорьком карманы после этой поездки снова стали абсолютно пустыми. Оставалось только сожалеть, что от нас уплыла вторая часть обещанного Сергеем гонорара. Эх, с каким нехилым размахом мы бы могли на нее гульнуть!

Женька Сыр к нашей беде отнесся философски.

-Да не расстраивайся ты, Олежик. Ну и что, что ничего не заработали? Зато, какие впечатления! …

История четвертая

ТАЙНА МУСОРНОГО ВЕДРА

Стоял теплый весенний вечер.

Я, вместе со своим напарником Игорьком, задумчиво сидел на лавочке в Кольцовском сквере. К нам подошла черноокая, стройная, кудрявая особа. Она окинула нас оценивающим взглядом, села рядом со мной, и попросила сигарету. Я сказал, что у меня нет. Тогда она достала сигарету из своей сумки, придвинулась поближе и попросила зажигалку. Я сказал, что у меня нет. Тогда она достала зажигалку из своей сумки, прикурила, придвинулась еще ближе, и спросила, который час. Я посоветовал ей посмотреть на свои часы, которые висели у нее на шее, и раздраженно заметил, что не понимаю, что ей от меня нужно. Она окинула меня удивленным взглядом, сказала, что такого дурака еще не встречала, встала и ушла.

Я посмотрел ей вслед и вздохнул. Только теперь до меня дошло, чего добивалась эта лохудра в белых лосинах. Но мне было не до нее. Все мои мысли были заняты новым расследованием. …

Весной, наконец, произошло то, чего мы с Игорьком так долго ждали. Дела нашего детективного агентства резко пошли в гору. Это немедленно отразилось на наших кошельках, которые стали заметно толще, и на нашем настроении, которое стало заметно лучше. Игорек буквально скакал от восторга.

-Вот видишь, - говорил он мне, - какой на нас спрос. А все почему? Потому, что мы стали настоящими профессионалами сыскного дела.

Я не отношу себя к меланхоликам, но к его восторгам у меня было отношение скептическое. Ну, какие мы настоящие профессионалы? Никаких замысловатых, запутанных преступлений нам раскрыть пока еще не довелось. Да, собственно, мы и не очень к этому стремились. Тем более, что никакого законного разрешения на право осуществлять сыскную деятельностью мы по-прежнему не имели, и занимались сыскными делами, находясь на нелегальном положении, да и то сплошь и рядом одной мелочевкой. А что касается роста клиентуры, то его причины я был склонен связывать с так называемым сезонным фактором. Ведь весна – это, как известно, сумасшедшее время. Весной у всего населения, достигшего половой зрелости, происходят завихрения в мозгах. Мой мобильник буквально разрывался от звонков жен и мужей, желавших, во что бы то ни стало, уличить свою «половину» в супружеской неверности. Я никогда не думал, что на свете есть такое количество чудаков, которые готовы выложить деньги только за то, чтобы удостовериться, что им действительно наставили рога.

Впрочем, свою точку зрения я Игорьку не навязывал. Хочет мнить себя великим детективом – пусть мнит себе на здоровье. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось…

Но вернемся в Кольцовский сквер.

Мы с Игорьком сидели здесь не случайно. Мы ждали нашу очередную клиентку, которая была из все той же «весенней оперы». В телефонном разговоре она жаловалась на подозрительные вечерние отлучки своего мужа. И мы, конечно, были не в восторге, что нам, по всей видимости, снова придется заглядывать в чужую постель. Но, что делать? Работа у нас такая.

Нашу новую клиентку звали Галя. Это была невысокая худощавая женщина, примерно сорока лет, в строгом, деловом черном костюме, с минимумом косметики на лице, с большими выразительными глазами, и эмоциональным, подвижным лицом, на котором отчетливо отражались все ее переживания.

-Вы поймите, - взволнованно говорила она, - мой Николай Филиппович - не человек, а золото. Не пьет, не курит, не гуляет. Но после того, как он попал под сокращение, с ним определенно что-то произошло.

-Что, загулял? – спросил Игорек.

-Да как вы можете так говорить?! – возмутилась Галя, встав на защиту своего мужа, как заботливая наседка встает на защиту своего цыпленка. – Мой Николай Филлипович не такой. Но вот в последнее время он стал по вечерам уходить из дома.

-Вот я и говорю, загулял, - загоготал Игорек.

-Ой, да говорите, что хотите, - обиженно вытянула губы в трубочку наша новая клиентка, и демонстративно отвернулась от моего напарника.

Я сделал Игорьку страшные глаза. Ну, что он, в самом деле? Неужто забыл, как следует разговаривать с нервными женщинами? Так же можно всех клиентов распугать. И я обратился к Гале с повышенной учтивостью:

-Если я правильно понимаю, вы хотите, чтобы мы проследили, не встречается ли он с другой женщиной?

-Да, да, - радостно воскликнула Галя, - именно так. Но я больше чем уверена, что дело здесь не в другой женщине. Здесь кое-что похуже.

-Что же может быть хуже? – спросил я.

Галя понизила голос до шепота.

-Я подозреваю, что его завербовали.

Мы с Игорьком переглянулись. Да, с этой дамочкой, похоже, действительно следует разговаривать только учтивым, успокоительным тоном.

-Я вам сейчас все объясню, - затараторила наша новая клиентка, - я работаю методистом в десятой школе. На протяжении многих лет наша школа считается лучшей в городе. И вот прошлым летом появилась частная гимназия этой авантюристки Куропаткиной. И эта Куропаткина позволяет себе нагло заявлять, что ее гимназия лучше нашей школы.

Мы с Игорьком сочувственно покивали головами. Да уж, беда так беда.

-Понимаете, - продолжала Галя, - я очень опасаюсь за свои методические разработки. Если эти разработки попадут в руки Куропаткиной, ее гимназия действительно сможет догнать нашу школу.

-А что за разработки? – поинтересовался Игорек.

-Методические разработки повышения усвоения школьной программы в условиях усиления воздействия на подсознание ребенка последних достижений науки и техники в сочетании с разгулом наркомании, проституции и спекуляции, - гордо продекламировала Галя.

Игорек прыснул и отвернулся. Мне тоже стало смешно. Но, чтобы не обижать нашу впечатлительную клиентку, я усилием воли сохранил на своем лице серьезное выражение.

-А на чем основываются Ваши подозрения? – спросил я.

-На мусорном ведре, - ответила Галя.

-Понимаете, - принялась объяснять она, видя, что я собираюсь порекомендовать ей обратиться со своим мусорным ведром в другое учреждение, - мой Николай Филиппович в последнее время очень полюбил выбрасывать мусор по вечерам. Раньше его с мусорным ведром и силой не выгонишь. Он считал это ниже своего достоинства. Всегда самой приходилось идти. А сейчас каждый вечер – хвать ведро, и за дверь. Ходит где-то полчаса, затем возвращается, да еще всегда такой довольный. Я уж, было, на хитрость пошла. Сама весь мусор днем выброшу, чтобы вечером ведро пустым стояло. Так он специально в него чего-нибудь накидает, и все равно бежит с ним на улицу.

-Понятно, - вздохнул я.

-И, кроме этого, у него откуда-то появились деньги, - всплеснула руками Галя. – Откуда у него могут быть деньги, если он никак новую работу найти себе не может? Да еще в ванной стал подолгу запираться. Чем он там занимается? И, в конце концов, - Галин голос снова понизился до шепота, - я эту Куропаткину видела вчера возле нашего дома. Я сразу поняла, что это неспроста. Я подозреваю, что Николай Филиппович тайком переписывает мои методические разработки и передает Куропаткиной за вознаграждение.

-То есть, шпионит? – уточнил Игорек.

-Именно, - подтвердила Галя.

-Так, все, хватит, - хлопнул в ладоши я, не в силах далее выслушивать весь этот бред, - мы за вашим мужем последим, а затем доложим вам результаты. Идет?

-Идет, - радостно согласилась Галя.

На этом мы с ней и расстались.

Проследить за похождениями Галиного супруга мы решили, не откладывая, в тот же день.

Вечером мы сидели во дворе старой кирпичной пятиэтажки, потягивали из баночек пиво, непринужденно болтали о том да сем, и периодически, краешком глаза, поглядывали на дверь подъезда, в котором жила наша новая клиентка, ожидая появления Николая Филипповича.

Вечер был превосходный. Светило солнце. Дул легкий приятный ветерок. Весна уже прочно вступила в свои права, и природа расцветала после длительной зимней спячки. Находиться на улице было приятно. Мы чувствовали себя легко и хорошо.

Почему же так несовершенно устроена жизнь? Я это к тому, что в ней действует слишком много законов подлости. Если у тебя хорошее настроение, обязательно найдется какая-нибудь зараза, которой захочется его испортить.

Эта зараза подвалила к нам сзади в образе толстой противной бабищи, лет шестидесяти, одетой в светло-зеленую потертую куртку, вязаную шапку, которая лет двадцать назад была белой, синее трико и коричневые мужские ботинки, по которым давно плакала помойка. Самым впечатляющим элементом ее гардероба являлась красная повязка, оставшаяся, видимо, еще со времен демонстраций в честь очередной годовщины Октябрьской революции, которая красовалась на рукаве ее куртки.

-Что вы тут делаете? – грозно прохрипела она с перекошенным от злости лицом.

Мы обернулись.

-А вы, собственно, кто? – спросил Игорек.

-Я?! – возмущенно прошипела бабища, как будто она была, как минимум, Аллой Пугачевой. – Я кто? Да меня вся округа знает. Со мной каждая собака здоровается. Я Дуся, дружинница, внештатный сотрудник милиции.

Мы с Игорьком переглянулись и тяжело вздохнули. Во, денек! Сегодня нам явно везет на шизиков. Одним словом, весна.

-Слушай, тетя, - резко сказал Игорек, явно войдя в образ «блатного», - валила бы ты отсюда, а.

Дружинница Дуся от такой дерзости зашипела, как масло на раскаленной сковородке. Она чуть ли не с пеной у рта стала доказывать нам, какая она влиятельная и значимая особа, что сам начальник милиции здоровается с ней за руку, и что она уже вывела на чистую воду немало таких подонков, как Игорек.

Игорек сидел, втянув голову в плечи. Он уже сам был не рад своему выпаду. Шум стоял такой, что из окон дома стали высовываться любопытные головы. Привлекать к себе внимание нам было нежелательно. Нужно было срочно исправлять положение. И я заговорил с тетей Дусей миролюбивым тоном с подчеркнутым уважением. Даже не с уважением, а с самой высокой почтительностью, какую только смог из себя выдавить.

-Извините, пожалуйста. Мой товарищ немного погорячился. Мы ни в коем случае не хотели причинить вам беспокойство. Если мы сделали что-то не так, мы это сию же минуту исправим. Вы только скажите, что.

Мой заискивающий тон подействовал на самомнение властолюбивой дружинницы самым благотворным образом.

-Ну вот, то-то же, - довольно проворчала она, - поняли, наконец, с кем имеете дело. Подозрительные вы какие-то. Сидите тут, сидите. Чего сидите? Сидят тут всякие, а потом вещи из квартир пропадают. Как эти дерьмократы до власти дорвались, столько всякой нечисти развелось. И воры, и мошенники, и бандиты. Страсть. Раньше, при Советской власти, такого не было. Иосиф Виссарионович всех в железных рукавицах держал.

Больное место этой поборницы общественного порядка стало очевидным. И я не преминул смазать его бальзамом. Я тут же выразил полную поддержку ее политическим взглядам, согласившись, что при коммунистах была не жизнь, а рай. А что касается того, почему мы здесь сидим – так это для здоровья. Ведь свежий воздух повышает иммунитет. Для придания убедительности сказанному, я подтвердил его цитатой из Ленина, тут же мной придуманной: лечиться, лечиться, и еще раз лечиться.

Дружинница тетя Дуся смотрела на меня с восхищением. Она одобрительно похлопала меня по плечу, сказала, что я хороший парень, что она счастлива, что такие сознательные молодые люди еще встречаются, и даже пригласила меня на подпольное собрание каких-то ультрарадикальных большевиков, что, видимо, являлось проявлением ее высочайшего расположения ко мне.

Я дал ей честное-пречестное слово, что обязательно приду, если меня отпустит мама. После этого тетя Дуся торжественно отвалила восвояси.

Мы с Игорьком облегченно вздохнули. Игорек поздравил меня со вступлением в подпольную коммунистическую партию, на что я заметил, что ему следует не зубоскалить, а учиться разговаривать со сдвинутым по фазе населением. Если бы не его несдержанность, мне не пришлось бы определяться со своими политическими взглядами.

Но на этом нам пришлось прервать наши взаимные пререкания, ибо из дома вышел Николай Филиппович. Мы опознали его безо всякого труда. Он оказался именно таким, каким нам и описывала его Галя. Нашему взору предстал невысокий, худощавый мужчина, в больших очках в черной пластмассовой оправе, с язвенным лицом, сутулой осанкой и неуверенной походкой. Одет он был в черный спортивный костюм, сверх которого была накинута светлая куртка, и кеды. В правой руке Николая Филипповича красовалась главная загадка нашего нового расследования – красное мусорное ведро. Ведро было заполнено едва наполовину, да и то скомканными газетами.

Мы с Игорьком поднялись со скамейки и неторопливо направились за ним.

Николай Филиппович ковылял в сторону мусорных контейнеров, стоявших на краю двора. Подойдя к ним, он вытряхнул содержимое ведра, но после этого отправился не обратно домой, а совсем в другую сторону.

«Так, так», - мысленно воскликнули мы, и продолжили осторожное наблюдение за «объектом».

Николай Филиппович дошел до крайнего подъезда, который находился как раз напротив контейнеров, остановился, нервно посмотрел по сторонам, и юркнул внутрь. Он явно не хотел быть кем-то замеченным. Мы с Игорьком посмотрели друг на друга и усмехнулись. Такое этой весной нам доводилось видеть уже не раз.

-Посмотри, что он выкинул, - сказал я Игорьку, а сам в четыре прыжка оказался у подъезда.

Осторожно открыв дверь, я проскользнул внутрь, и прислушался. Палитра звуков, царящих в подъезде, была бедна. Лишь сверху доносились поднимающиеся по лестнице шаги. Я на цыпочках помчался вверх, перескакивая через две ступеньки. Вдруг шаги стихли. Я замер. До меня донеслось бренчание квартирного звонка.

-А, это вы, Николай Филиппович, - раздался красивый низкий женский голос, после того, как щелкнул замок. – Принесли?

-Принес, Клеопатра Моисеевна, - глухо промолвил наш «объект».

-Ну, заходите.

Николай Филиппович зашел в квартиру. Дверь закрылась. Я стрелой полетел на четвертый этаж.

На лестничной площадке четвертого этажа располагались три двери. Центральная дверь не могла не обратить на себя внимания. Сделанная из серебристого металла, со скрытыми петлями, и аж с тремя замками, она красноречиво говорила о своей немалой стоимости. Очевидно, у хозяйки этой квартиры денежки водились. Мне эта дверь была вдвойне интересна, поскольку именно из-за нее доносились знакомые мне теперь голоса. Я приложил ухо и прислушался, мысленно моля Всевышнего, чтобы на лестницу в этот момент никто не вышел. Мне не хотелось быть застигнутым за таким некрасивым занятием.

Несмотря на то, что сами голоса были слышны, слова я различал с трудом. Одной из немногих фраз, которые мне удалось разобрать, была следующая:

-Здесь, как всегда. Как договаривались. Приносите еще.

Фраза принадлежала Клеопатре Моисеевне. Так, так. Интересно. Хоть мы и приписывали Гале проблемы с психическим здоровьем, а ведь она оказалась права. Николай Филиппович, действительно, что-то тайком выносил из дома.

Я приложил ухо к двери и напрягся, стараясь разобрать еще что-нибудь. Но тут замок стал поворачиваться, и мне, чтобы не быть застигнутым на месте преступления, пришлось стремглав отлететь на лестницу и сделать вид, что я спускаюсь с пятого этажа.

Серебристая дверь открылась, и в коридоре появился Николай Филиппович. Вид у него был сияющий.

-До свидания, Клеопатра Моисеевна, - почтительно произнес он.

-До свидания. Заходите еще, - ответила хозяйка квартиры. Это была пожилая женщина с острым носом, большими очками, пышной черной шевелюрой, одетая в шелковый ярко красный халат.

Клеопатра Моисеевна мельком взглянула на меня и закрыла дверь. Что касается Николая Филипповича, то он не обратил на меня абсолютно никакого внимания. Улыбаясь во весь рот, он стал спускаться вниз. Я неторопливо последовал за ним.

Выйдя из подъезда, я увидел Игорька, который в ожидании моего возвращения прохаживался взад-вперед со скучающим видом. Я глазами указал ему на Николая Филипповича. Игорек все понял и последовал за «объектом». Я же уселся на скамейку возле подъезда и стал размышлять.

Попробуем мыслить логически. Что мы имеем? Наша новая клиентка Галя подозревает, что ее супруг, Николай Филиппович, тайком по вечерам, под видом выбрасывания мусора, выносит из дома ее гениальные методические разработки и продает их налево. В результате нашего наблюдения установлено, что ее подозрения оказались обоснованными. Николай Филиппович на самом деле что-то тайком выносит из дома и передает некой Клеопатре Моисеевне, проживающей в другом подъезде, получая от последней гонорар. Сюжет закручивается прямо как в лихом шпионском романе. Вопрос номер один: что приносит Клеопатре Моисеевне Николай Филиппович? Неужто и впрямь эти дурацкие методические разработки?

Вернулся Игорек. Он сообщил, что Николай Филиппович благополучно дошел домой, и что сидевшие во дворе старушки проводили его словами: «вон он, пошел, развратник старый». Обдумав ситуацию, мы пришли к выводу, что дело оказалось значительно сложнее, чем представлялось в начале, и что одним вечером наше расследование не ограничится. Хочешь – не хочешь, а, чтобы найти ответы на интересующие нас вопросы, слежку придется продолжить.

Возвращаясь домой, я наткнулся на сидящего возле подъезда доброго молодца с папиросой в зубах и банкой пива в руках. Это был мой сосед по этажу Женька Сыр. Весна, похоже, не оставила в покое и его. Женька Сыр выглядел как павлин в брачный период. Его «прикид» сверкал чуть ли не всеми цветами радуги: ослепительно белые шаровары, светло-коричневые туфли, красно-синяя спортивная куртка и бежевая бейсболка придавали ему образ эдакого рубахи-парня. Женька Сыр явно вышел на «рыбалку», на которой в качестве наживки фигурировал его яркий гардероб, а в качестве желаемого улова – юные красотки, ищущие приключений. Женькино лицо выражало недовольство. Очевидно, клевало плохо.

-Олежик, привет! – воскликнул он, завидев меня.

Женьке Сыру явно хотелось поговорить. Поэтому мне пришлось присесть рядом с ним и выслушать душещипательную историю о неимоверном «ментовском» произволе, которому он сегодня подвергся.

История, впрочем, оказалась презабавной.

Проснувшись сегодня утром, Женька Сыр, как обычно, впал в тяжкое раздумье, как бы ему раздобыть немного денег. Поскольку он по-прежнему не утруждал себя какой-либо работой или учебой, задача представлялась не из легких. Но Женька Сыр был человеком находчивым, и ему пришла в голову оригинальная идея. Написав от руки фломастером на обычной тетрадной бумаге десяток объявлений, он расклеил их по близлежащим заборам и столбам, после чего вернулся домой, и стал ждать денежного звездопада.

В объявлении было написано: «Потомственный прорицатель, ясновидящий гадатель, колдун-вещун Сырков снимет порчу, предотвратит от сглаза, приворожит любимого(ую), и т.д.». Ниже был указан Женькин домашний адрес.

Женька Сыр полагал, что после такой рекламы клиенты выстроятся к нему в очередь. И желающие воспользоваться услугами «потомственного прорицателя», действительно, не заставили себя долго ждать. Их пришло сразу аж целых трое. Трое крепких, плечистых мужиков. Они попросили Женьку Сыра приворожить тещ. Женька Сыр немного поколдовал с помощью надкусанного яблочка, алюминиевого тазика и «святой воды» из под крана, после чего выставил клиентам счет. Но неблагодарные клиенты, вместо того, чтобы расплатиться, достали удостоверения сотрудников управления по борьбе с мошенничеством, взяли Женьку Сыра под белы рученьки и отвезли в свой офис. Исписав кучу бумаги, и рассказав, как прекрасны леса на Колыме, они затем отпустили незадачливого «колдуна», ласково пожелав ему больше им на глаза не попадаться.

Женька Сыр был очень зол.

-Олежик, - горячо заявил он, - вот увидишь, я все равно стану бизнесменом. Как ты думаешь, как мне лучше будет назвать свою фирму?

-«Раздолбай-сервис», - ответил я, поблагодарил Женьку Сыра за интересный рассказ, и пошел домой.

Но едва я переступил порог, как меня настиг еще один сюрприз. Позвонила Галя. Она упавшим голосом сообщила, что пребывает в глубоком шоке, и просто не знает, что ей делать.

-Что случилось? – спросил я.

Галя поведала, что только что обнаружила в ванной комнате, под ванной, порнографический журнал.

-Так вот он для чего там подолгу запирается, - сказала она, имея в виду своего супруга.

Я прыснул, но тут же взял себя в руки, и выразил Гале свои искренние соболезнования в связи с произошедшим. …

На следующий день мы с Игорьком снова вели тщательное наблюдение за лицами, подозреваемыми в шпионаже уникальных методических разработок нашей клиентки Гали. Я следил за Николаем Филипповичем, а Игорек взял на себя Клеопатру Моисеевну.

Поднявшись утром на третий этаж, где проживала Галя, я без труда нашел ее квартиру, и осторожно приложил ухо к двери. Наша клиентка, по всей видимости, собиралась на работу. До меня доносились ее распоряжения относительно покупки хлеба и молока. Распоряжения, видимо, предназначались ее безработному супругу. Я поднялся по лестничному пролету и устроился в углу площадки между третьим и четвертым этажами.

Галя вышла из квартиры, заперла ключом дверь, и побежала вниз по ступенькам. Я посмотрел на часы. Стрелки показывали половину девятого. Устроившись поудобнее у стены, я стал ждать появления Николая Филипповича.

Ждать пришлось долго. Николай Филиппович оказался порядочным соней, и обозначил себя лишь после полудня. За это время я буквально извелся. Во-первых, у меня совершенно затекли ноги и спина. Во-вторых, на меня стали косо посматривать жильцы, проходившие мимо. Это не предвещало ничего хорошего. Чтобы не искушать судьбу, - еще, глядишь, милицию вызовут, - я, в конце концов, решил на все плюнуть и уйти. Но только я приготовился ретироваться, как Николай Филиппович, наконец, вышел из квартиры. Он был одет точно так же, как и накануне вечером. Та же куртка, тот же спортивный костюм. Из этого следовало, что поход ему предстоял недалекий. О цели похода свидетельствовала свернутая в его руке авоська. Я тут же вспомнил утренние наказы Гали, и осторожно последовал за ним.

Николай Филиппович шел по улице, не торопясь. Дойдя до небольшого павильона, он скрылся внутри. Поскольку павильон был тесный, заходить за ним я не стал. Там бы я обязательно попался ему на глаза. Поэтому я предпочел наблюдать за «объектом» с улицы, сквозь прозрачную витрину. Но тут случилось непредвиденное. У павильона внезапно появилась дружинница Дуся. От «радости», что она возникла в столь «подходящий» момент, я поперхнулся слюдой и зашелся в кашле.

Завидев меня, тетя Дуся расплылась в любезной улыбке.

-Какая приятная встреча! – воскликнула она.

Я, сквозь кашель, ответил взаимностью, мысленно пожелав ей провалиться сквозь землю. Тетя Дуся поинтересовалась, как мои дела. Я сказал, что мои дела идут замечательно, и всем своим видом показал, что считаю нашу беседу законченной. Но тетя Дуся так не считала, и приклеилась ко мне, точно болотная пиявка. Она стала ругать на чем свет стоит всех и вся. Крепко сжав зубы, я согласно кивал головой, мысленно желая ей порцию скипидара под зад. Тут из магазина появился Николай Филиппович. В его авоське красовались буханка хлеба и пакет молока. Нужно было, во что бы то ни стало, отцепиться от этой чертовой дружинницы. И я решил предпринять еще одну попытку. Я выразительно посмотрел на часы, покачал головой, поцокал языком и сделал вид, что куда-то опаздываю. Вежливо попрощавшись с тетей Дусей, я направился вслед за Николаем Филипповичем. Но тете Дусе мое «опоздание» было до фени. Ей хотелось поговорить, поэтому она и не думала отставать. Она увязалась за мной, как родная, на ходу продолжая свою гневную отповедь о нехороших людях нашей земли. Я тяжело вздохнул. Делать было нечего. С обществом тети Дуси придется смириться. Кстати, в этом обществе был и свой плюс. Оно являлось превосходным прикрытием моих сыскных намерений. Со стороны мы с тетей Дусей были похожи на бабушку с внуком, и уж никак на двух «хвостов», ведущих за кем-то слежку.

Николай Филиппович, тем временем, продолжал, не спеша, шагать вперед, не обращая никакого внимания на то, что происходило вокруг. Дойдя до газетного киоска, он остановился. Внимательно осмотрев витрину, он наклонился к окошку.

-Будьте любезны, последний номер «Плейбоя», - произнес он.

У киоскерши от таких вкусов явно возрастного покупателя глаза чуть не вылезли из орбит. Она не дала, она буквально швырнула ему журнал. Николай Филиппович, никак не отреагировав на столь резкую реакцию киоскерши, спокойно расплатился, положил «Плейбой» в авоську, и пошел дальше. Киоскерша возмущенно посмотрела ему вслед, и укоризненно покачала головой. Да уж, воистину, седина в бороду – бес в ребро.

Николай Филиппович дошел до дома и скрылся в своем подъезде. Я хотел последовать за ним, но проклятая дружинница, от которой продолжали разлетаться во все стороны слюни, наравне с комментариями общественно-политической ситуации, все никак не желала оставить меня в покое, а входить в подъезд вместе с ней я не решился.

Тут мне в голову пришла мысль. А что, если спросить тетю Дусю про Клеопатру Моисеевну? Учитывая род ее занятий, можно было надеяться, что она и про нее что-то знает. Я не ошибся. Услышав мой вопрос, тетя Дуся посуровела, и надула губы.

-Да как же не знать. Знаю, - проворчала она. – Не наш человек. Не из народа.

Главным грехом Клеопатры Моисеевны, с точки зрения тети Дуся, являлось то, что она была богата. Но этот грех мерк на фоне греха еще более тяжкого: Клеопатра Моисеевна «народную дружинницу» нисколько не боялась, и неизменно ставила тетю Дусю на место, если та разевала на нее свой рот. А этого простить тетя Дуся явно не могла.

-Очень подозрительная особа, - резюмировала она. – Все наши мужики ее ой как не любят. Просто убить готовы.

Я задумчиво кивнул головой. Да, образ Клеопатры Моисеевны продолжал сохранять ореол таинственности. Если с Николаем Филипповичем все, вроде бы, начинало проясняться, - ловелас, он и есть ловелас, в каком бы возрасте он не был, - то Клеопатра Моисеевна была сплошная загадка. Оставалась надежда, что эту загадку разгадает Игорек. Но рассказ Игорька только еще больше напустил тумана.

Мой напарник наблюдал за квартирой Клеопатры Моисеевны полдня. Все это время серебристая дверь пользовалась повышенной популярностью у населения. К ней постоянно кто-то приходил. То женщины, то мужчины. Причем, женщины просиживали у Клеопатры Моисеевны подолгу, в то время, как мужчины выходили от нее самое большее через пять минут. Интересная особенность. Что могла означать такая половая дискриминация?

Игорек, как всегда, был смел и решителен в своих предположениях.

-Никакая Клеопатра не шпионка, - уверенно заявил он. – У нее просто на дому бордель. Бабы – это клиентки. Они приходят в назначенный час, платят деньги. Затем приходит «гроссмейстер», проводит «сеанс одновременной игры», получает за это гонорар, и уходит. Все проще пареной репы.

Я усмехнулся.

-Не мало ли пяти минут на всех?

-Им достаточно, - махнул рукой Игорек. – Они все уже в возрасте.

Я призадумался. Неужели этот сухонький сморчок Николай Филиппович действительно устроился к Клеопатре Моисеевне «мальчиком по вызову»? Как ни крути, а все наши наблюдения за ним больше подтверждали это, чем опровергали. Вот Галя-то обрадуется! Интересно, что для нее хуже: то, что ее методические разработки кто-то ворует, или то, что ее муж нашел себе такую творческую работенку?

Но то, что он, в самом деле, нашел себе работенку именно «творческую», нужно еще доказать. Наших наблюдений для доказательств было явно недостаточно. Наши наблюдения – это только база для предположений, и не более того. А настоящие доказательства существования в квартире Клеопатры Моисеевны борделя еще только предстоит добыть. Как же это сделать?

-Нужно к ней проникнуть, - предложил Игорек.

-Ты хочешь предложить себя «гроссмейстером»? – удивился я, поражаясь несвойственным для него мужеству и отваге.

-Зачем я? Ты для этого больше подойдешь, - как ни в чем не бывало, разъяснил Игорек.

Я почувствовал, что вскипаю. Я с жаром высказал своему хитрозадому напарнику все, что о нем думаю. Причем с таким жаром, что Игорек покраснел, покрылся потом, и даже потерял на время дар речи. Увидев, что я от слов готов перейти к делу, и явно намереваюсь хорошенько раскрасить его физиономию в сине-красные цвета, он поспешно взял свое предложение обратно. Когда я немного остыл, мы решили, что в квартиру Клеопатры Моисеевны следует проникнуть каким-нибудь другим, более изощренным способом. Но, обозначив цель, мы никак не могли придумать способ ее достижения. Воровские приемы, однозначно, исключались. Загреметь ненароком за решетку нам, как-то, не очень хотелось. Оставался только способ «под дурачка». Но родить что-либо нестандартное наша фантазия оказалась не в силах.

-Придумать что-нибудь идиотское может только идиот! – в сердцах бросил Игорек. – У тебя, случайно, нет какого-нибудь знакомого чудика? …

Женька Сыр выслушал нас с подчеркнуто умным видом, и с огромным чувством собственного достоинства. Ему явно льстило, что мы обратились к нему за советом. Он развалился в кресле у меня дома, и вовсю наслаждался собственной значимостью.

-Ну что ж, - важно протянул он, - задачка, конечно, не простая, но решимая. Здесь надо хорошо подумать.

Женька Сыр был в чем-то схож с моим напарником Игорьком. И тот, и другой не могли упустить случая, чтобы не порисоваться.

Наш «консультант» задумчиво нахмурил брови и почесал в затылке. Привлекал ли он этим в голову умные мысли, или у него там просто зачесалось, – не знаю. Но по выражению своего лица в этот момент он походил на Пифагора, размышляющего, стоит ли ему доказывать человечеству, что квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов, или не послать ли все это к чертовой бабушке, и пойти по женщинам.

Как и Пифагор, Женька Сыр выбрал полезное, оставив приятное на потом.

-Да вот же! – воскликнул он, кивая головой на работающий телевизор, - вот же, способ!

Я посмотрел на экран. Показывали рекламу одной популярной телепередачи. Я вопросительно повернулся к своему соседу по этажу, совершенно не понимая, как эта передача может соотноситься с нашим делом.

-Олежик, ну почему ты такой тормоз? – вскипел Женька Сыр. – Все тебе нужно на пальцах разъяснить.

Когда Женька Сыр разъяснил свою мысль «на пальцах», мы пришли в восторг. Ай да Женька Сыр! Ай да голова! Второй Остап Бендер, не иначе.

-Я не второй Остап Бендер, - самолюбиво проворчал наш «консультант», - это ваш Остап Бендер – второй Женька Сыр.

Мы с Игорьком снисходительно промолчали.

Для осуществления Женькиного плана требовался специальный реквизит: видеокамера, репортерский микрофон и «юпитер», то бишь осветитель, которыми пользуются телевизионщики. Добыть все это оказалось нетрудно. Купив газету бесплатных объявлений, мы быстро нашли среди явного переизбытка желающих хоть как-нибудь заработать тех, кто предлагал требуемую нам технику напрокат.

И вот настал ответственный момент, когда мы подошли к таинственной серебристой двери.

Не буду скрывать, я волновался. Конечно, не до такой степени, когда весь организм буквально трясет, но все же. И в этом нет ничего странного. Ведь предприятие нам предстояло достаточно рискованное. Один неосторожный шаг, и здравствуй Уголовный Кодекс. Впрочем, мои напарники тоже не отличались олимпийским спокойствием. Женька Сыр, которому досталась роль ассистента, мертвенной хваткой вцепился в «юпитер», и моргал глазами гораздо чаще, чем обычно. Игорек, изображавший оператора, трясущимися руками более чем крепко обнимал видеокамеру. Что же касается меня, то мне досталась самая ответственная роль – роль репортера.

Сработает ли наш план, или нас попросту спустят с лестницы?

Я набрал в грудь побольше воздуха и нажал на кнопку звонка. За серебристой дверью послышались неторопливые шаги. Замок щелкнул. Перед нашими глазами возникла Клеопатра Моисеевна в своем ярко красном халате. Меня обдало головокружительным ароматом дорогих духов. Игорек включил камеру. Женька Сыр щелкнул тумблером на «юпитере».

-Ой! – вскрикнула от неожиданности Клеопатра Моисеевна и вскинула руки, защищаясь, таким образом, от ударившего ей в глаза света.

-Здравствуйте! – бодро воскликнул я. – Мы из программы «Запретная зона». Вы не будете возражать, если мы пустим в эфир все, что сняли наши скрытые камеры?

Эффект неожиданности, на который мы рассчитывали, сработал. У Клеопатры Моисеевны был такой вид, будто она неожиданно проглотила пчелу. Я решительно сунул ей под нос микрофон. Клеопатра Моисеевна отшатнулась от него так, словно это была кобра.

-Что сняли? Какие камеры? – пролепетала она, ошарашено глядя на нашу «съемочную группу».

-Все, что происходило у вас в квартире. Наши скрытые камеры, тайно установленные нашими агентами, – ответил я, одаривая ее жизнерадостной улыбкой.

-Как в мою квартиру могли попасть ваши скрытые камеры? – нахмурила брови Клеопатра Моисеевна.

-Ну, вы же знаете нашу программу, - извиняюще заметил я. – Или не знаете?

-Да знаю, знаю я вашу программу! – гневно воскликнула Клеопатра Моисеевна, воинственно сжимая кулаки. – Всюду свой нос суете. Людям спокойно жить не даете. А ну, признавайтесь, где вы тут понатыкали свою шпионскую аппаратуру?

-В разных местах, - ответил я, глядя на нее чистыми, честными глазами.

-А кто дал вам право устанавливать у меня камеры? – вскипела не на шутку Клеопатра Моисеевна. – А ну, быстро их снимайте!

И она властным жестом руки, которому позавидовала бы даже ее знаменитая тезка, царица древнего Египта, указала нам в глубь квартиры. А нам только это и было нужно.

Пока я для вида, встав на табуретку, осматривал висевшую на потолке шикарную хрустальную люстру, Игорек старательно водил объективом камеры по квартире. Как назло, в квартире в этот момент не было ни одного посетителя. И Игорьку пришлось довольствоваться съемкой только лишь внутренней обстановки. Клеопатра Моисеевна нисколько ему в этом не препятствовала. Она вообще не обращала на него никакого внимания. Весь свой гнев она сконцентрировала на мне. Она обзывала «Запретную зону» всеми нехорошими словами, какие только приходили ей на ум, грозилась подать на нас в суд, посылала на мою голову всяческие проклятия. Я не реагировал. Я спокойно выполнял функции громоотвода и ждал условного сигнала Игорька.

Запечатлев внутреннюю обстановку квартиры во всех подробностях, Игорек едва заметным кивком головы дал мне знак, что пора закругляться.

Я громко вздохнул, озабоченно нахмурил лоб, картинно почесал в затылке и произнес:

-Что-то я ничего не пойму. Не найду я у вас нашей аппаратуры. Может, мы ошиблись дверью? Это сто пятьдесят третья квартира?

-Нет, сто семьдесят пятая, - ответила Клеопатра Моисеевна. – На двери же написано.

Я выразительно хлопнул себя ладонью по лбу.

-Тьфу ты! Проклятая рассеянность. Надо же было так ошибиться. Простите, ради бога.

Я резво спрыгнул с табуретки и, рассыпаясь в красноречивых извинениях, вслед за своими напарниками попятился к выходу. И мы бы, несомненно, спокойно ушли. Но тут случилась катастрофа.

Женька Сыр наткнулся на сервант. Пытаясь его обойти, он повернулся, и «юпитером» задел стоявший на серванте аквариум. Аквариум рухнул на пол, и приказал долго жить у самых ног Игорька. Игорек от неожиданности подпрыгнул и задел видеокамерой люстру. Люстра не выдержала такого удара, и сотни осколков усеяли весь пол. Клеопатра Моисеевна схватилась за сердце.

-Моя люстра! Из богемского стекла!

По тому, как яростно зажглись у нее глаза, я понял, что нам нужно линять отсюда как можно быстрее.

-Атас!

Мы бросились наутек. Клеопатра Моисеевна, напрочь забыв про свою солидность и интеллигентность, схватила стоявшую у стены швабру, и кровожадно погналась за нами. Мы вылетели из подъезда, точно стрелы из катапульты, и, под любопытные взгляды прохожих, засверкали пятками, точнее подошвами, не разбирая дороги. Клеопатра Моисеевна бежала вслед за нами в своем ярко красном халате, держала швабру, словно копье, и готовилась к броску. Прохожие наблюдали за нами с нескрываемым интересом, и поддерживали Клеопатру Моисеевну.

-Ату их, ату!

Наконец, Клеопатра Моисеевна изловчилась, и швабра взмыла в воздух. Бросок оказался точным. «Копье», под бурные аплодисменты публики, угодило в затылок Женьки Сыра. Женька Сыр от неожиданности споткнулся, однако тут же вскочил на ноги, и побежал дальше вслед за мной и Игорьком. Клеопатра Моисеевна, к нашему великому счастью, продолжать погоню не стала. Но, несмотря на это, мы мчались дальше, что было сил, и остановились только тогда, когда силы иссякли. Тяжело дыша, мы в изнеможении уселись на дорожный бордюр. …

Видеозапись, сделанную в квартире Клеопатры Моисеевны, мы с Игорьком просмотрели вечером того же дня у меня дома. Женька Сыр, потирая ушибленный затылок, принимать участие в просмотре категорически отказался.

-Олежик, мне это кино параллельно, - заявил он.

-Чего? – не понял я.

-Ну, в смысле по фигу, - разъяснил Женька Сыр.

Получив от меня «стольник» за удачную идею, и выклянчив еще «полтинник» в качестве компенсации за полученное в ходе операции «увечье», он умчался рисоваться перед дворовой ребятней.

Проводив Женьку Сыра, мы с Игорьком уселись перед телевизором, чувствуя себя Гамлетами. Но если Гамлета терзало абстрактное – быть, или не быть, то волнующий нас вопрос являлся более конкретным - бордель, или не бордель?

Квартира Клеопатры Моисеевны представляла собой жилье весьма обеспеченной пенсионерки. Дорогая стильная мебель из бука, ультрасовременная бытовая техника (один огромный жидкокристаллический телевизор чего стоил!), та же шикарная люстра из богемского стекла, висевшая целой и невредимой до нашего визита, - все это может себе позволить далеко не каждый. Внимательно изучив квартиру, никаких характерных признаков борделя мы не нашли. Точнее, я не нашел. Игорек эти признаки смог увидеть буквально во всем.

-Вот, посмотри на ее сервант, - говорил он. – Обрати внимание на его содержимое. Для чего люди держат серванты? Для того, чтобы хранить там посуду. А у этой что? Баночки для косметического крема. Сверху донизу. Зачем ей столько крема?

-Ну и что? – возразил я.

-А то, что ее дамочкам перед сеансом нужно привести себя в порядок, - объяснил Игорек. – Или, вот, погляди на ее письменный стол. Видишь, сколько здесь щипчиков, рейсфедеров, пилочек? Для нее одной столько инструментов явно многовато. Все для клиенток. Понимаешь?

Я вздохнул и кивнул головой. Нет, я не был однозначно уверен в правоте Игорька. Но, поскольку своих версий у меня на тот момент не было, я предпочел согласиться со своим «проницательным» напарником, нежели заниматься пустой критикой.

Нам стало предельно ясно, что без подставного клиента действительно не обойтись. Но с кандидатом на роль подставного клиента возникла напряженка. И я, и Игорек, и Женька Сыр в глазах Клеопатры Моисеевны уже засветились. А кроме нас троих в нашем детективном агентстве больше никого не числилось. Что же делать? Мы призадумались. И тут меня осенила мысль.

-Есть идея! – воскликнул я.

Игорек вопросительно уставился на меня.

-Тетя Дуся!

Игорек посмотрел на меня, как на умалишенного.

-Ты хочешь послать к Клеопатре эту идиотку?

-Да, - решительно ответил я. – Именно эту идиотку. Она именно та, кто нам нужен. Во-первых, тетя Дуся просто сгорает от любопытства, чем занимается наша Клеопатра, что ей прямо прут такие раздражающие «простой народ» деньжищи. А во-вторых, она на эту Клеопатру держит острый зуб, и конечно не упустит случая хоть немного ей насолить, дай только шанс.

Игорек немного подумал и согласился. И на следующий день мы отправились на встречу с бесстрашной дружинницей. …

Яростная поборница общественной нравственности и правопорядка тетя Дуся, как обычно, была на своем наблюдательном посту. Она важно восседала на лавочке возле дома, лузгала семечки и грозно покрикивала на бездомную дворняжку, забредшую на охраняемую тетей Дусей территорию. Впрочем, на дворняжку окрики грозной дружинницы никакого впечатления не производили, и она спокойно копалась в мусорном баке в поисках обеда.

Тетя Дуся встретила нас как добрых старых знакомых. Даже Игорька. Она изобразила на своем лице нечто отдаленно напоминающее улыбку, милостиво разрешила присесть рядом с ней, и даже предложила отведать семечек, что, видимо, свидетельствовало о высочайшей степени ее расположения к нам. Присесть мы присели, но от семечек вежливо отказались.

Поговорив, для порядка, немного о погоде, мы открыли ей свои карты.

Услышав, что я и Игорек на самом деле не пара лоботрясов, промышляющих откровенным бездельем, а самые что ни на есть настоящие частные детективы, и что мы проводим расследование в отношении так ненавистной ей Клеопатры Моисеевны, тетя Дуся чуть не выпрыгнула из себя от восторга.

-Я всегда говорила, что эта дамочка – весьма подозрительная особа! – воскликнула она.– И я нисколько не удивлюсь, если ее делишки окажутся в больших неладах с законом.

Насладившись восторженно-злорадными модуляциями ее голоса, мы порадовали тетю Дусю сообщением, что ее подозрения на нелады с законом у Клеопатры Моисеевны очень и очень обоснованны. И вот доказать эти нелады тетя Дуся, как раз, могла бы нам очень помочь.

Тетя Дуся, не задумываясь, согласилась.

Выразив ей сердечную благодарность за готовность поддержать благородное дело частного сыска, мы с Игорьком стали инструктировать нашу новую спецагентшу, что и как она должна сделать.

Увы, героической разведчицы, триумфально раскрывшей «тайну мусорного ведра», из тети Дуси не получилось. Ее визит к Клеопатре Моисеевне закончился жутким скандалом. Не менее жутким, чем тот, который произошел накануне с нашей «съемочной группой».

Тетя Дуся вылетела из подъезда, как ядро из пушки, с багровым от ярости лицом. Вдогонку ей «на всю ивановскую» неслось:

-Да как ты посмела прийти ко мне с такими вопросами, старая извращенка?! А еще милиционершу из себя строит. Что за дни пошли! Вчера какие-то придурки люстру разбили. Сегодня вот это чудо заявилось.

Мы с Игорьком поморщились.

Подбежав к нам, тетя Дуся воинственно выпалила:

-Ну, я ей покажу! Она узнает, с кем связалась!

Отпустив по адресу Клеопатры Моисеевны еще несколько нелицеприятных терминов, цитировать которые мне не позволяют рамки приличия, тетя Дуся помчалась в милицию строчить очередной донос.

Мы с Игорьком грустно поглядели ей вслед и тяжело вздохнули. Наш номер не прошел. Тетя Дуся не оправдала наших надежд. Как же теперь нам быть с этим проклятым делом? И, как это часто бывает, помощь пришла, откуда ее не ждали.

Сзади нас раздался чей-то голос:

-Это что, ваша знакомая?

Мы обернулись и обомлели. Перед нами стоял ни кто-нибудь, а сам Николай Филиппович с мусорным ведром в руке. Его взгляд был приветлив и дружелюбен. Очевидно, он еще не засек, какую деятельность мы ведем в отношении его персоны. Первым нашелся я.

-В какой-то степени, да. И кто ее так взбесил? Вы случайно не знаете?

-Да как же не знать, знаю, - ответил Николай Филиппович. – Имел, так сказать, честь быть свидетелем ее визита к одной даме. Ну у вас и знакомая! Пришла, значит, и ни с того, ни с сего: «Здравствуйте, милочка. Я слышала, у вас первоклассный дом терпимости. Вот, хотела бы воспользоваться вашими услугами. Какие у вас тарифы?» Вы представляете?! Естественно, дама выставила ее вон.

Мы с Игорьком снова переглянулись и вздохнули. Да, с тетей Дусей мы явно ошиблись. Весь наш инструктаж пошел впустую. Мы же просили ее быть как можно деликатнее. А она рубанула прямо в лоб. Провалила нам всю операцию. Я уже представлял, с каким удовольствием Игорек объявит меня крайним в этом провале. Ведь на кандидатуре тети Дуси настоял именно я.

Понимая, что других возможностей разузнать подоплеку «мусорных» похождений Николая Филипповича нам может больше не представиться, я пошел ва-банк.

-А вашу даму, часом, зовут не Клеопатра Моисеевна?

-Да, Клеопатра Моисеевна, - удивленно ответил Николай Филиппович. – А что?

Я усмехнулся.

-А то. Слухи о том, что у вашей Клеопатры Моисеевны в квартире - дом терпимости, ходят по всему району. Даже мы об этом знаем. А что, разве это не так?

Глаза Николая Филипповича зажглись яростным возмущением.

-Вот языки, вот языки! – гневно воскликнул он. – Это ж надо так оклеветать порядочную женщину! Нет там никакого дома терпимости, нет. Есть косметический салон. А дома терпимости нет. Клеопатра Моисеевна по профессии косметолог. Когда вышла на пенсию, открыла собственное дело на дому. Ставит женщинам на лица омолаживающие косметические маски. У нее клиентов море.

-А зачем же вы тогда к ней ходите? – поинтересовался Игорек, поняв мою игру. – Вы же не женщина. Или вы тоже решили омолодиться?

Николай Филиппович от души рассмеялся.

-Да нет, я не решил омолодиться. Мне это ни к чему. Я у Клеопатры Моисеевны, так сказать, подрабатываю. Я ее донор.

-Чего? – округлил глаза Игорек.

-Донор, - повторил Николай Филиппович. – Я продаю ей, хм, главный компонент ее косметического крема.

-А почему «хм»? – спросил я.

-А потому, что компонент этот весьма деликатный.

Николай Филиппович понизил голос до шепота:

-Сперма.

Мы с Игорьком посмотрели друг на друга и сплюнули. …

Итак, все загадки нашего очередного дела оказались благополучно разрешены. Свои обязательства перед Галей мы выполнили, как говорится, на все сто. Тайна вечерних походов ее супруга с мусорным ведром – раскрыта. Источник внезапно появившихся у него денег – определен. Долгие запирания Николая Филипповича в ванной вместе с журналами «Плейбой» тоже получили свое объяснение (не будем его озвучивать). Уникальные методические разработки могли спать спокойно.

Но, вообще, впечатления от новых приключений у нас остались неоднозначные. К Николаю Филипповичу, конечно, можно относиться по-разному. Но то, что он заслуживает уважения – это факт. Попав под сокращение и оставшись без работы, он не приложился с горя к бутылке, чем грешат очень многие, оказавшиеся в его ситуации, а довольно быстро сумел найти себе новый приработок. Возможно, этот приработок кому-то покажется отнюдь не безупречным с точки зрения устоявшейся морали. Но, с другой стороны, человек не стал жить исключительно за счет жены, и это нельзя не учитывать.

Кстати, жена, узнав итоги нашего расследования, едва не задохнулась от изумления:

-Да у него…, да у него…

-Что «да у него»? – поинтересовались мы с Игорьком.

-Да у него после этого еще и на меня сил хватает! – всплеснула руками Галя. – Вот кобель, а!

А Клеопатра Моисеевна, все же, стерва. Правильно говорила тетя Дуся, не зря ее мужики не любят.

Когда Николай Филиппович сообщил, сколько Клеопатра Моисеевна платит ему за дозу этого самого «основного компонента», у каждого из нас в голове созрел один и тот же план. Все мы, и я, и Игорек, и даже Женька Сыр, в тайне друг от друга заходили к ней с предложением своих услуг. И каждому из нас она дала от ворот поворот.

-Мне нужны экологически чистые доноры, - заявила она. – А вы и пьете, и курите. Разве можно получить от вас экологически чистый продукт?

В общем, стерва – она и есть стерва.

История пятая

КОЛБАСА - НЕВИДИМКА

Болотные лягушки, наверное, пребывали в диком восторге. Погода в это октябрьское утро стояла препротивная. Небо сплошь затянули черные тучи. Оно висело совсем низко, едва не касаясь верхушек деревьев, а мелкий моросящий дождь, вкупе со злым и сырым ветром, издевался надо мной, как хотел, раз за разом обдавая мою физиономию оскорбительными водяными пощечинами.

Но я мужественно сносил эти обиды и, сжавшись в три погибели и засунув руки в карманы куртки, шел по малолюдной улице, искренне сожалея, что Всевышний не сделал меня лягушкой. Будь я этим милым зеленым существом, может, и настроение мое в эту промозглую погоду было бы гораздо лучше.

А настроение мое было отвратительным. Помимо мерзкой погоды на нем сказывалась и серая жизнь. Мои дела пришли в полный упадок. У меня не было даже зонтика, чтобы укрыться от этого невыносимого дождя. Старый зонтик сломался, а на новый элементарно не было денег. Да что там зонтик! У меня сейчас не было денег даже на автобус, из-за чего пришлось тащиться на этот треклятый мясокомбинат пешком. При чем здесь мясокомбинат, объясню позже, а пока закончу жалобное повествование о своей горькой доле. Причиной моего столь бедственного положения было то, что наш детективный бизнес с треском рухнул. Да-да, уважаемые читатели, наши карьеры частных сыщиков накрылись самым, что ни на есть, медным тазом.

Те, кто следит за нашими сыскными приключениями, наверное, знают, что основную массу наших дел составляли бытовые слежки за неверными женами и мужьями по заказу их дражайших половин. Одна из таких слежек нас и погубила. Как-то к нам обратилась древняя бабуся с просьбой проследить, куда это ее еще более древний дедуся стал шастать по вечерам, да еще зачастую с ночевкой. Мы проследили. Дедуся зачастил в общежитие хореографического училища. У него явно открылась вторая молодость. Денежки у престарелого Дон Жуана, видимо, водились, поэтому у студенток-балерин он пользовался большим успехом.

Мы, как полагается, доложили результаты нашего расследования заказчице, получили оговоренный гонорар, но на этом дело не закончилось. Наш дедуся оказался не простым дедусей, а милицейским генералом в отставке, очень злопамятным, да еще и со связями. В общем, нашу детективную контору крепко схватили за одно место, притащили в суд, где нам нарисовали такой штраф за незаконную предпринимательскую деятельность, что на его уплату пришлось израсходовать не только наш последний гонорар, но и все накопления, которые были у нас к этому времени. А красочный рассказ судьи о том, как прекрасна жизнь на Колыме, полностью отбил у нас охоту к сыскной деятельности без лицензии. Вот так! Проводя аналогию со стоявшей в этот день погодой, можно сказать, что небеса нашей радости померкли, и их заволокли тучи тревоги и неопределенности.

Мой приятель Игорек всегда был жуком из жуков.

После краха нашего детективного агентства он быстро нашел себе новое занятие. Правда, не по специальности, - он, как и я, если еще не забыли наши уважаемые читатели, закончил факультет журналистики Университета, - но в смысле жизнеобеспечения довольно сносную. Игорек через какого-то своего родственника устроился грузчиком на мясокомбинат. Нет, он не задрал передо мной свой нос. Мол, я при деле, а ты безработный. Отдавая должное ему, как другу, должен сказать, что он тут же предложил мне свою помощь в вопросе трудоустройства и пригласил к себе, поскольку ему нужен был напарник. Но должность грузчика, пусть даже и не на какой-то там металлобазе, а аж на самóм мясокомбинате, претила моему самолюбию. Пять лет отучиться в Университете, получить диплом о высшем образовании, чтобы затем таскать на своем горбу ящики?! Нет уж, увольте!

После этого Игорек позвал к себе Женьку Сыра, который университетов не кончал и чего-то особенного для себя не искал. Тот его приглашение сразу же принял, а я стал мучительно крыжить газеты по трудоустройству, рассылать резюме и ходить по собеседованиям.

Но мои хождения по собеседованиям, как и раньше, снова оказались хождениями по мукам.

Все кадровицы, узнав о моем прежнем занятии, делали квадратные глаза, шарахались от меня, как от чумы, быстро со мной прощались, и ставили в моей анкете пометку «отказ навечно». Видя такую реакцию, я, конечно, стал пытаться скрывать информацию о своей сыскной деятельности. Но тогда меня совершенно убивал вопрос «а чем вы занимались два года, после завершения учебы?». Ведь трудовой книжки у меня не было. В общем, как в первом, так и во втором случае мой образ в глазах потенциальных работодателей вырисовывался весьма неприглядно.

В конце концов, отчаявшись найти работу, соответствующую моим амбициям, я презрел собственное самолюбие и позвонил Игорьку.

-Приходи, устроим, - коротко ответил он.

Вот почему я, в этот промозглый осенний день, невзирая на все погодные катаклизмы, шагал сейчас по улице на этот распроклятый мясокомбинат, и отчаянно проклинал свою горькую судьбу. Жить-то на что-то было надо. Ладно, поработаю пока грузчиком. А там, глядишь, может все и образуется. …

Когда я подошел к проходной мясокомбината, то сразу увидел своих приятелей. Пополневшие, пышнощекие Игорек и Женька Сыр, облаченные в синие спецовки, были заняты очень важным и ответственным делом. Они загружали в какую-то «Газель» ящики с копченой колбасой. Загрузочный процесс контролировался суровым оком толстой дамы в белом халате с тетрадкой и карандашом в руках. По тому, как Игорек и Женька Сыр время от времени косились на надсмотрщицу, я понял, что они ожидали момента, когда она отвернется, чтобы «свистнуть» палочку-другую себе за пазуху. Но дама не теряла бдительности ни на секунду, и даже не моргала.

Когда погрузка была закончена и дама в белом халате с чувством выполненного долга важно удалилась, мы, наконец, получили возможность поздороваться друг с другом.

-Молодец, что пришел, - широко улыбаясь, сказал Игорек.

Я не преминул саркастически выразить ему сочувствие в связи с неудачной попыткой разжиться халявной колбасой. Игорек и Женька Сыр переглянулись, усмехнулись и взмахнули руками. Из каждого рукава их спецовок выпало по палке «московской». У меня отвисла челюсть. Кио, Акопян и Копперфильд вместе взятые! Как же они умудрились своровать колбасу под таким немилосердным контролем? Заметив мое изумление, мои приятели прыснули.

-Олежик, не переживай, мы тебя научим! – воскликнул Женька Сыр.

-Спасибо, - вздохнул я.

Поскольку вопрос моего трудоустройства был Игорьком уже с кем-то согласован, оформление в отделе кадров не заняло много времени, и я в тот же день приступил к работе.

Со временем я свыкся со своей новой работой и своими новыми обязанностями. Таскать ящики было все же лучше, чем вообще сидеть без дела и без денег. А тут все-таки была стабильная зарплата. Хотя первое время все мое самолюбие заявляло решительный протест против такой грубой и примитивной работы, и мне стоило немалых усилий скрепить свое сердце и смириться. Спасибо моим приятелям. Их присутствие очень помогало мне отвлечься от мыслей о собственной никчемности. Мне с ними было весело. Игорек и Женька Сыр не страдали столь большими амбициями, как я, на жизнь смотрели проще, не витали в облаках несбыточных мечтаний и умели радоваться тому, что было. Их бодрость, задор, азарт энергетически передавались и мне, одновременно облегчая тяжесть моей души.

До того момента, как начались события, составившие главный сюжет этой истории, мы пережили массу приключений. Я до сих пор вспоминаю их с улыбкой. Ну, что тут сказать? Конечно, нам случалось и подворовывать. Не много, а чисто для себя, по-божески. Так сказать, в строгом соответствии с установленными на мясокомбинате «нормами естественной убыли», и то зачастую из простого азарта. Сумеем ли мы обмануть бдительность товароведа тети Лиды, той самой толстушки в белом халате, прикрепленной для присмотра за честностью грузчиков? У нас это превратилось в своего рода соревнование. Мы даже заключали друг с другом пари, и искренне, по-детски радовались, когда пари удавалось выиграть.

Естественно, случались и вызовы на ковер тети Лиды. Мол, позвонили из магазина и сообщили о недовесе. Ваша работа? В этом случае мы делали недоуменные глаза и яростно доказывали свою непричастность. Мол, вы же следили, как мы грузили. А разве под вашим бдительным оком что-нибудь стащишь? После чего польщенная тетя Лида неизменно звонила в магазин и советовала проверить там весы. Мол, это ваши весы барахлят. А у нас на мясокомбинате все точно, как в аптеке.

Еще, помню, мы как-то перепутали ящики, и вместо колбасы загрузили в машину сосиски. Была бы машина местной, вся проблема решилась бы предельно просто. Приехала бы обратно, перегрузили, да и только. Но машина была из Ставрополя. А это более тысячи километров расстояния. Тут не возвратишься для перегрузки. Директор ставропольской базы потом благим матом вопил в телефонную трубку, обещал к нам приехать и лично повесить нас на этих сосисках.

В общем, несуразиц было много. Если их все пересказывать, уйдет довольно много времени. Поэтому, прежде чем приступить к изложению главной части нашего повествования, ограничимся лишь еще одним нашим «подвигом». Думаю, он способен весьма позабавить наших уважаемых читателей. Прошу только об одном. Не воспринимать его как руководство к действию. Иначе, боюсь, все директора мясокомбинатов устроят мне «темную».

Дело было зимой. На календаре значилась пятница. Вечерело. Рабочий день подходил к концу. Ну, а что обычно делают в конце рабочего дня сотрудники предприятий и организаций? Правильно. Снимают напряжение прошедшей недели.

Так вот, хорошенько сняв это самое напряжение, то бишь, напившись до чертиков, я, Игорек и Женька Сыр решили сподобиться на беспрецедентный в истории мясокомбината поступок. А именно, увести ни много, ни мало, а целую свиную тушу. Сказано то сказано, но как это осуществить? Как всегда, самым сообразительным среди нашей троицы оказался Женька Сыр.

-Нужна машина, - сказал он.

-Зачем? – спросили мы с Игорьком.

Женька Сыр изложил свой лан. Его план был принят нами на «ура». Но у кого же взять машину?

В нашей бригаде работал один отчаянный парень, такой же сорвиголова, как и мы. Звали его Эдуард. Это был здоровенный, почти двухметрового роста детина, спокойный и добродушный, обремененный стремящейся к роскоши женой, четырьмя ребятишками, из-за чего все свое свободное время ему приходилось отдавать дополнительной работе. И если мы в выходные и праздничные дни, как и полагается, отдыхали, то Эдуард, невзирая на погоду, повышал свое материальное благосостояние на вещевом рынке, торгуя кожаными куртками. У Эдуарда была старая «пятерка». Именно поэтому на него и пал наш выбор.

-Хочешь разжиться мясцом? – заговорщически спросили мы, отведя его в сторонку.

-Да! – радостно воскликнул он.

- Тогда подгоняй свою машину к холодильнику.

Мы вытащили из холодильника неразделанную свиную тушу, надели на нее фуфайку, шарф, зимнюю шапку, и посадили на заднее сиденье. Мы с Игорьком расположились по обе стороны от туши, Женька Сыр занял стратегическую позицию возле водителя.

Операция по нелегальному вывозу мяса вступила в решающую стадию.

-Ну, с богом,- перекрестившись, выдохнули мы, и взяли курс на проходную.

У ворот нас тормознула охранница тетя Маша. Это был весьма колоритный персонаж. На мясокомбинате, за значительные габариты и оригинальную переваливающуюся с бока на бок походку, все называли ее миссис Клювдией. Тетя Маша была очень принципиальной охранницей. Всех просвечивала своим взглядом, точно рентгеном. Когда она смотрела на меня, меня так и подмывало принять позу футболиста, стоящего в «стенке» перед штрафным ударом. Кто ее знает, а может она и впрямь насквозь все видит. Винтовка времен Первой Мировой в руках тети Маши явно придавала ей дополнительную уверенность в своих силах, и повышала в ее собственных глазах значимость ее персоны.

-Это кто тут едет? – поинтересовалась она, заглядывая внутрь машины.

-Это мы, тетя Маша, - расплылся в лучезарной улыбке Женька Сыр.

-А кто это там сзади? – взгляд тети Маши стал еще более пристальным.

-Мы, тетя Маша, - отозвались, ослепительно улыбаясь, мы с Игорьком.

-А между вами кто?

-А вы не узнаете? Это же Михалыч, наш главный инженер. Опять напился. Вот, домой его везем.

-Ах, Михалыч, Михалыч, да что же он так, опять напился! – запричитала тетя Маша. – Вы уж его до самой квартиры доведите. Не бросайте возле подъезда. Замерзнет еще.

-Не волнуйтесь, тетя Маша, доставим в самом лучшем виде, - клятвенно заверил ее Женька Сыр.

Шлагбаум открылся, и мы с облегчением выехали за ворота.

Этого мяса всем нам хватило тогда надолго. …

История, ради которой я, собственно, и взялся в очередной раз за перо, тоже началась в пятницу.

Наша дружная компания грузчиков, включавшая меня, Игорька, Женьку Сыра и уже известного нашему читателю Эдуарда, сидела в раздевалке, и посредством «Гжелки» отдыхала от нервных потрясений закончившейся недели.

Отдохнув до состояния, при котором любого русского человека тянет на подвиги, мы принялись размышлять, чего бы такого героического нам совершить в этот раз.

-Кстати, а вы знаете про секретный объект нашего мясокомбината? – спросил Эдуард, сделав загадочное выражение лица. Он работал на мясокомбинате уже десять лет, и все его объекты знал, как свои пять пальцев.

-Не-ет! – хором ответили мы.

-О-о-о, - разочарованно протянул Эдуард, покачав головой и сложив руки на груди. – Тогда слушайте. Есть тут у нас одно место, про которое не знает никто. Мы его так и называем, секретный гараж директора.

-Гараж? – переспросил Игорек.

-Гараж, - подтвердил Эдуард. - Видели когда-нибудь в самом углу территории, перед забором, такой маленький гаражик из белого кирпича?

-Постой, постой, - поднял указательный палец Игорек, - это тот, который напротив склада готовой продукции, с зеленой металлической дверью?

-Он самый, - кивнул головой Эдуард.

-Ну, видел.

-И я видел, - сказал Женька Сыр.

-И я, - добавил я. – И что ж там такого секретного? Гараж как гараж.

-О-о-о, - снова протянул Эдуард. – Не скажи. В этот гараж, кроме директора, никто не вхож. И что в нем хранится, никто не знает.

-Никто-никто? – переспросил Женька Сыр.

-Никто, - подтвердил Эдуард. – Даже главный бухгалтер. А уж ей-то положено знать все.

Насчет главного бухгалтера Эдуард, похоже, не врал, поскольку главным бухгалтером мясокомбината являлась его родная тетка.

-Да ничего там таинственного нет, - махнул рукой Игорек. – Машина какая-нибудь стоит, да и только.

-Нет там никакой машины, - отрезал Эдуард. – Я здесь уже десятый год работаю. Я знаю, что говорю. Там что-то другое. Туда не пускают никого. Ни-ко-го! – отчеканил он по слогам, тем самым подчеркивая таинственность указанного им объекта.

Семена неизведанного, посеянные Эдуардом в наши души, дали быстрые всходы. Нас охватило страшное любопытство. Такое страшное, что мы твердо решили разгадать загадку этого таинственного гаража прямо сейчас, и, не медля, отправились на осмотр секретного объекта нашего мясокомбината. Эдуард, правда, идти с нами наотрез отказался. Ну и ничего. Мы вполне могли обойтись без него. …

На улице уже стемнело.

Старательно маскируясь, дабы не оказаться засвеченными освещавшими территорию мясокомбината прожекторами, - хотя гараж и стоял на отшибе, но из окон сторожки, где находились охранники, он просматривался довольно неплохо, - мы тихонько подкрались к интересовавшему нас объекту.

Внутри гаража не было никого. Об этом красноречиво свидетельствовал огромный массивный замок, красовавшийся на крепкой металлической двери. Мы обошли гараж вокруг, но ничего подозрительного не обнаружили. Игорек уже собрался залезть на крышу, как вдруг тишину прорезал резкий шепот Женьки Сыра.

-Атас!

Мы рванули за гараж.

-Сюда кто-то идет, - прошептал Женька Сыр.

Мы замерли. Уж не охранники ли нас засекли? Вдали послышались размеренные, неторопливые шаги. Хорошо, что гараж находился на плохо освещенной территории. Это давало нам возможность некоторой свободы в действиях. Женька Сыр прилег на землю и осторожно выглянул из-за угла.

-Директор, - прошептал он, обернувшись.

Эта новость ударила по нашим барабанным перепонкам, словно дубиной, и пригвоздила нас к месту. Директор нашего мясокомбината Василий Григорьевич Кочерыжкин был человеком нрава весьма сурового. Настолько сурового, что ни одна секретарша не задерживалась у него более, чем на полгода. А его заместители, которых тоже отличала изрядная текучесть, пугали «дядей Васей» своих детей и внуков.

Это был коренастый крепыш с мощными челюстями, крупным массивным лбом и короткой стрижкой. Виски его местами белели сединой. Своей внешностью он походил больше на «братка», чем на руководителя предприятия. Впрочем, до нас доходили слухи, что до своего прихода на мясокомбинат Василий Григорьевич как раз и промышлял делами, не состыковывавшимися с законом, и что вся его биография – это целое уголовное дело. Голос его полностью соответствовал внешности: густой и рокочущий, напоминавший грохот тяжелой артиллерии. Его, действительно, боялись.

Мы перекрестились. Встреча с директором в этом месте, заметь он нас, не сулила ничего хорошего, и вполне могла привести к неприятным последствиям. Господи, только бы обошлось!

Шаги, между тем, приближались.

Василий Григорьевич был, похоже, в хорошем расположении духа, ибо мурлыкал себе под нос какую-то бодрую мелодию, в котором с трудом угадывался «Интернационал»: «Мы наш, мы новый мир построим, …» и так далее. К чему бы это?

Директор подошел к гаражу. Послышалось позвякивание ключей. Затем раздался скрежет замка. Дверь гаража заскрипела. Директор зашел внутрь. Дверь снова закрылась.

Мы стояли, не шевелясь, и затаив дыхание. Кирпичные стены и плотно закрытая дверь полностью блокировали все шумы и звуки, которые могли исходить изнутри гаража, и по которым мы могли бы получить хотя бы представление, что там в настоящий момент происходит.

Прошло пятнадцать минут. Директор из гаража не появлялся. Мы стояли и напряженно вслушивались в царящую вокруг тишину.

Прошло полчаса. Директор по-прежнему не выходил. Мы нервно переминались с ноги на ногу. С каждой новой минутой ожидания зуд любопытства буравил наше сознание все сильнее и сильнее. Еще через полчаса наше терпение лопнуло, и мы решились выйти из укрытия.

Ступая на цыпочках и изо всех сил стараясь не шуметь, мы прошли вдоль боковой стены гаража и осторожно выглянули из-за угла.

Дверь гаража была плотно закрыта. Нам страшно хотелось подойти к этой загадочной двери и попробовать ее приоткрыть, а вдруг удастся что-то увидеть. Но страх столкнуться нос к носу с суровым Василием Григорьевичем, которому, согласно закону подлости, именно в этот момент может приспичить выйти наружу, точно приморозил наши ноги к земле. Как потом ему объяснить, зачем мы шляемся вокруг секретного объекта, когда рабочий день уже закончился, и все мясокомбинатские работники уже разошлись по домам? И, вообще, захочет ли он слушать наши объяснения?

Мой приятель Игорек, как всегда, был в своем репертуаре. Если впереди маячила какая-нибудь опасность, он всегда стремился найти какого-нибудь дурачка, за которого можно спрятаться. И этим дурачком, по его мнению, обязательно должен был оказаться я.

-Ну, что, Олег, - подмигнул он мне, - слабó подкрасться к двери? Давай, а мы с Женькóм тебя подстрахуем.

Ну, прямо бравый генерал на поле боя! Вперед, орлы, а я за вами! Впрочем, я уже настолько привык к его хитрозадым штучкам, что они меня уже даже не раздражали.

-А может, ты рискнешь? – мило улыбнулся я ему в ответ. – Если вдруг что, мы с Женькóм тебя предупредим.

Губы Игорька сморщились. Роль камикадзе его явно не устраивала.

-Да у меня, что-то, нога сегодня болит, - пробормотал он.

По счастью, рядом с нами находился Женька Сыр. А Женька Сыр, как уже, наверное, знают наши уважаемые читатели, был парень отчаянный. Он иронично посмотрел на нас с Игорьком и усмехнулся.

-Ладно, храбрые кролики, не ссорьтесь. У меня нога не болит. Я попробую к ней подобраться.

-Только сначала придумай, как оправдаться, если вдруг попадешься, - заботливо посоветовал Игорек. Нет, ну не лицемер, а?!

Женька Сыр отмахнулся. Мол, если попадусь, само все придумается, с перепугу. Он перекрестился, принял, как говорят физкультурники, упор полусидя, и стал «на карачках» красться к двери.

Мы с Игорьком напряженно следили за его продвижением и мысленно молились богу об успехе его миссии. Но, увы, бог остался глух к нашим мольбам. Едва Женька Сыр прополз половину пути, как раздался скрежет и дверь стала открываться изнутри. Мы с Игорьком не то, что рот открыть, чтобы предупредить нашего приятеля об опасности, мы глазом моргнуть не успели, как Женька Сыр, словно кенгуру, в два прыжка снова оказался возле нас. Ну и реакция! Мы резко отпрянули от угла и прижались к стене.

Василий Григорьевич по-прежнему пребывал в прекрасном расположении духа. Даже в более прекрасном, чем раньше. Когда он входил в гараж, он пел «Интернационал». А при выходе из гаража из его уст доносилось «Сердце красавицы склонно к измене». Интересный, однако, поворот тематической направленности репертуара.

Василий Григорьевич повесил на дверь замок, запер его, и, не спеша, стал удаляться. Когда его силуэт растаял в темноте, мы перевели дух.

-Однако! – воскликнул Игорек.

-Что это за красавицу он встретил в гараже? – промолвил Женька Сыр.

Глаза моих приятелей горели азартным огнем. Мы поняли друг друга без слов. Засиделись мы, что-то, с этими погрузочно-разгрузочными работами. Нами овладела жажда новых приключений. Это же приключение! Вы понимаете? Приключение! А приключение – это как наркотик. Попробуешь разок – захочется еще и еще. Если Вы – натура романтическая, Вы это понимаете.

Что ж, здравствуй новое расследование! Пусть даже и бесплатное. Если, конечно, не принимать в качестве оплаты удовлетворение собственного любопытства. …

Кстати, наши приключения в тот день не закончились. Не закончились, благодаря нашей доблестной милиции.

Я не знаю, откуда набирают людей в милицию. Но мне порой кажется, что основной поставщик кадров в это замечательное ведомство – дурдом.

Судите сами. Мы шли с работы домой. Шли по проспекту. Спокойно. Никого не трогали. Не шумели. Разговаривали между собой негромко. Одним словом, вели себя строго в рамках действующего законодательства Российской Федерации. Поскольку разговаривать на ходу было все-таки не очень удобно, а тема таинственного гаража никак не хотела покидать наши мысли, мы остановились и продолжили нашу беседу в статичном положении. Рядом с нами возвышалась афишная тумба, на которой сверкал многообещающей предвыборной улыбкой известный местный политик Колинос. И мы, обсуждая между собой секретный объект мясокомбината, стали бросать взгляды на этот предвыборный плакат. Просто так, между прочим.

Нас погубили три вещи. Первая заключалась в том, что мы возле этой тумбы как-то неудачно встали. Точнее, приняли неудачные позы. Вторая, что мимо тумбы в тот момент проходил дежурный патруль милиции, состоящий из трех прыщавых юнцов. Как мы потом узнали, это были курсанты, проходившие производственную практику, которым страсть как хотелось проявить себя на ниве охраны общественного порядка. И вот этим прыщавым недоделанным милиционерам показалось, что мы, по отношению к нашему дорогому и всеми уважаемому политику Колиносу, собираемся совершить акт вандализма. А именно, справить на него малые естественные надобности. Патруль потребовал наши документы. Естественно, никаких документов у нас не оказалось. Зачем грузчикам ходить на работу с паспортами? Лица прыщавых курсантов посуровели еще больше, и они приказным тоном предложили нам пройти в опорный пункт. Посещение опорного пункта в наши планы не входило. И мы, естественно, стали бурно возмущаться. Что это такое?! Что за беззаконие?! Что мы такого сделали?! В этом и заключалась третья вещь. Поскольку ранее на работе мы отметили конец рабочей недели, от нас, сами понимаете, попахивало. И патрульные практиканты это учуяли. Их физиономии из просто суровых превратились в бульдожие. Они вытащили из карманов наручники и вопросительно посмотрели на нас. Мы поняли, что дискуссии не уместны, и с тяжелыми вздохами последовали за курсантами. …

Когда мы пришли в опорный пункт, прыщавые милиционеры гостеприимно разместили нас в «обезьяннике» и сообщили, что далее нами займется капитан Цурипопиков. Причем, сообщили это таким подчеркивающим значительность тоном, словно мы должны были испытать неземное блаженство от того, что нами займется капитан с такой чудной фамилией.

Курсанты с чувством выполненного долга отбыли на дальнейшее прохождение производственной практики, а мы стали ждать аудиенции.

Этот капитан Цурипопиков, по всей видимости, был человеком очень занятым, ибо аудиенции с ним нам пришлось ждать аж целых два часа. Когда нам, наконец, оказали честь предстать пред очами вершителя наших судеб, мы увидели невысокого толстого рыжего человечка лет сорока пяти с круглой физиономией и красными глазами. Стоявшая внизу пустая бутылка из под водки красноречиво свидетельствовала, что красными глаза его были, конечно же, от тяжелой работы. Отсутствие кольца на безымянном пальце руки, а также неопрятный внешний вид, наводили на мысль, что перед нами – старая дева в штанах.

Капитан Цурипопиков окинул нас взглядом, который легко было спутать со взглядом вареной рыбы. Его «уставшие» глаза зарегистрировали нас в его компьютере под черепной коробкой, и занялись нашим изучением. Мы буквально чувствовали, как он ощупывает взглядом нашу одежду. Все это время он издавал какие-то странные сосущие звуки, словно пытался достать языком нечто приклеившееся к небу.

Когда его взгляд достиг наших карманов, капитан Цурипопиков преобразился. Он заметно ожил, и стал смотреть на нас, как петушок, стоящий перед курочками, и готовящийся на них запрыгнуть.

-Содержимое карманов – на стол! – рявкнул он.

Его голос напоминал звук при заточке топора, и был до того скрипучим, что от него вполне мог открутиться ржавый вентиль с радиатора под окном.

Мы послушно выгребли карманы. От созерцания высыпанной перед ним кучки мелочи, ключей от дома, и всякого мусора, лицо капитана приобрело кислое выражение, и он разочарованно вздохнул.

-И зачем они вас только сюда притащили? - пробурчал он. – Ну что, голубчики, рассказывайте, что вы там в общественном месте хотели учинить.

-Да ничего мы не хотели учинять, - ответил я. – Просто стояли, и все.

-Так уж прямо просто стояли? – усмехнулся капитан. – Просто стоящих сюда не приводят. Нет, дружок, вы там не просто стояли. Слушайте, что написано в рапорте: «Намеревались в общественном месте совершить демонстративное антиобщественное деяние».

-Вот, идиоты! – изумленно протянул Женька Сыр, адресуя это восклицание прыщавым курсантам.

-Да не собирались мы учинять никаких антиобщественных деяний, - возразил Игорек.

-Не собирались? – прищурив глаза, переспросил капитан.

-Не собирались, - подтвердил Игорек, – необходимости такой не чувствовали.

-Необходимости не чувствовали? А почему же вы тогда сидите и ерзаете? – победоносно воскликнул капитан, видимо полагая, что обнаружил против нас неопровержимую улику.

Нет, вы слыхали? Почему мы ерзаем?! Посидел бы сам в своем «обезьяннике», продуваемым со всех сторон сквозняками, два часа, тогда бы и спрашивал!

-Почему, почему, - проворчал Женька Сыр. – Тогда не хотели, а сейчас захотели. Вас увидели, и сразу захотели. Есть в вас что-то такое, гражданин капитан, что тянет на маленькие дела.

Тут в мозгах капитана Цурипопикова что-то щелкнуло, и он произнес заученным тоном фразу, словно находился в этот момент на семинаре по политподготовке:

-Каждый гражданин должен готовить себя к большим делам во благо страны.

Женька Сыр удивленно посмотрел на капитана.

-Да мы к «большим делам» готовы всегда, как только наступит нужный момент. А что касается блага страны, то в стране этого «блага» хоть отбавляй.

В голове капитана Цурипопикова продолжала бушевать политподготовка.

-Каждый патриот, - провозгласил он, - должен делать во благо страны большие и маленькие дела всегда и везде. Вот я, например, патриот.

У Женьки Сыра отвисла челюсть.

-Товарищ капитан, если вы делаете эти дела всегда и везде, как же вас в милицию тогда взяли? Или это вас в армии так покалечили?

Тут до капитана Цурипопикова, наконец, дошло, что имеет в виду Женька Сыр, и он побагровел.

-Молчать! – рявкнул он с остервенелым выражением лица и обрушил на нас град эпитетов, процитировать которые мне не позволяют рамки приличия.

Выпустив накопившийся в нем пар, капитан Цурипопиков принялся оформлять на нас протокол по мелкому хулиганству.

Вечно из-за этого Женьки Сыра мы влипаем в неприятные истории. …

В понедельник мы вышли на работу с тяжелым сердцем. Перспектива предстать в скором времени перед мировым судьей, которому отправили материал по нашему задержанию, и с пеной у рта доказывать ему, что все то, что написано в милицейском протоколе – выдумки, и что в действительности оскорблять честь и достоинство нашего любимого политика Колиноса мы не собирались ни указанным в протоколе, ни никаким другим образом, радовать, конечно, не могла.

Таскали ящики мы в тот день без особого энтузиазма. Настроение было отвратительным. Настолько отвратительным, что нам даже не хотелось воровать колбасу. В тот день, чуть ли не в первый раз за всю многолетнюю историю мясокомбината, не раздалось ни одного звонка из магазинов о недовесе. Тетя Лида, привыкшая к ежедневным телефонным скандалам, пребывала в явном недоумении. Она даже чувствовала себя не в своей тарелке, и периодически поднимала телефонную трубку, чтобы убедиться, что связь работает.

Во время обеденного перерыва, когда мы дружно жевали принесенные из дома бутерброды и запивали их чаем, наши мысли по-прежнему были заняты планом дальнейшего расследования.

-Ну, что будем делать дальше с гаражом? – спросил Игорек.

Мы с Женькой Сыром пожали плечами.

-Туда нужно проникнуть, - сказал я.

-Я вот что думаю, - продолжал Игорек, - прежде, чем предпринимать какие-либо решительные шаги, нужно собрать побольше информации.

-Это ты к чему? – спросил я.

-А к тому, что проникнуть в гараж мы, конечно, найдем как. Но будет не лишним это место сначала хорошо изучить.

- Это как? – спросил Женька Сыр. – С миноискателем?

-Нет, - отрезал Игорек. – Историю нужно изучить. Историю мясокомбината. Когда он тут появился, что на этом месте было до него? Ты, вот, знаешь, что здесь было до мясокомбината?

-Нет, - ответил Женька Сыр.

-Вот то-то и оно. А может тут было что-то такое, что Кочерыжкин нашел, а другим показывать не хочет.

-Клад! – ахнул Женька Сыр.

-Может и клад. А может и что другое.

Что ж, при всей своей хитрозадости Игорек иногда мог подать действительно разумную идею.

-Вот что, - сказал я, - нам нужно сходить в библиотеку и поискать там какие-нибудь архивы.

Мое предложение встретило поддержку даже у Женьки Сыра, который библиотеки не переваривал органически. Но ради такого дела он был готов изменить своим принципам. Поход в библиотеку мы наметили на ближайший выходной.

Закончив трапезу, мы с воодушевлением принялись за погрузку колбасы. Но тут пришла тетя Лида, и с милой улыбкой на лице отправила наши души в область пяток.

-Олег, Женя и Игорь, пойдемте со мной к директору. Василий Григорьевич хочет вас видеть.

От неожиданности мы уронили на землю ящик с «Докторской». Экспедитор загружаемой машины отблагодарил нас непечатными словами, но мы не обратили на него никакого внимания. Пусть сам подбирает свою колбасу. У нас есть дела поважнее. Мы не сомневались, что этот вызов – результат нашего пятничного попадания в милицию. Сгорбившись в три погибели, трясясь от страха, с бледными лицами, мы, в сопровождении тети Лиды, отправились в самое ужасное место мясокомбината.

В директорский кабинет мы зашли на полусогнутых, ни живы, ни мертвы. Впереди шел Женька Сыр с испуганными глазами, как у зайца, который чувствует опасность, и в любую секунду готов пуститься наутек, едва поймет, в какую сторону бежать. Далее шла тетя Лида. Для нее визиты в этот кабинет были делом обыденным и привычным, поэтому никаких эмоций она не испытывала. Затем шел я. А замыкал шествие Игорек, который старательно прятался за наши спины.

Василий Григорьевич разговаривал по телефону. Он наслаждался своим устрашающим видом и светился самодовольством. Увидев нас, он кивнул на стулья, стоявшие у стены. Я, Игорек и Женька Сыр сели в указанном месте. Тетя Лида, на правах атаманши, уселась перед директорским столом.

Закончив телефонный разговор, директор оглядел нас с головы до ног и повернулся к тете Лиде:

-Эти?

-Они самые, - усмехнулась тетя Лида.

У меня было такое ощущение, что у меня не только сердце, но и все остальные внутренности, свалились в пятки. Скорее бы уж нас казнили, и не мучили.

-Что ж это вы, молодые люди, в милицию попадаете? – покачал головой Василий Григорьевич. – Наше предприятие позорите.

Ну, капитан Цурипопиков! Ну, стукач несчастный!

-Да напраслина все это, - жалобно протянул Игорек. – Не собирались мы на этого Колиноса мочиться.

-Не собирались? – переспросил директор.

-Не собирались! – хором подтвердили мы. А Женька Сыр даже добавил:

-Вот Вам крест!

-А жаль, - вздохнул Василий Григорьевич, - он этого заслуживает.

Мы дружно разинули рты от изумления. Вот так поворот! Но тут наш разговор прервали. В кабинет влетел завпроизводством мясокомбината.

-Вызывали, Василий Григорьевич?

-Вызывал, вызывал. Скажи-ка мне вот что. Почему в этом месяце не выполняется план по «Народной»?

Для наших уважаемых читателей нужно пояснить, что «Народная» - это самая дешевая, и поэтому самая популярная колбаса, выпускаемая на нашем комбинате. Кстати, колбаса довольно ничего. Вкусная. Мы ее частенько приносили домой и ели с удовольствием.

-Почему, почему, - прокудахтал завпроизводством. Мыши кончились, из чего мне ее делать?

-Тихо, - цыкнула тетя Лида.

Завпроизводством оглянулся, увидел нас и тут же поправился:

-Сырья не хватает, Василий Григорьевич.

-Так найди другое сырье, - рявкнул директор. - И чтобы план в этом месяце был выполнен!

Завпроизводством вылетел из кабинета столь же стремительно, сколь и влетел. Мы сидели, остолбенев. Что за день! Стресс за стрессом! Мы же как раз сегодня, в обед, ели эту самую «Народную» колбасу. Я почувствовал, что меня начинает тошнить.

Василий Григорьевич тем временем оглядывал нас, как ни в чем не бывало, и добродушно усмехался.

-Ну, что, Лидия Степановна, дадим этим добрым молодцам искупить свою вину?

-Я думаю, надо дать, Василий Григорьевич, - заулыбалась, сверкая золотым зубом, тетя Лида. – Ребята хорошие.

-Короче, пойдете на спартакиаду, - сказал Василий Григорьевич. – Послезавтра будет городская спартакиада среди предприятий нашего города, и нам нужно не ударить в грязь лицом. Вы - люди молодые, сил у вас много, авось где-нибудь и выиграете. Просто за участие – почетная грамота. А вот за победу – отгул и премия. Распределитесь по видам спорта с Лидией Степановной, и дерзайте.

У нас словно горы свалились с плеч. Так вот нас из-за чего вызывали! Всего-то навсего из-за спартакиады!

Что ж, спартакиада, так спартакиада. Мы прошли в кабинет тети Лиды и выбрали себе по дисциплине. Игорек изъявил желание метнуть ядро. Женька Сыр предпочел бег с препятствиями. А я, после долгих раздумий, записал свою фамилию в графе «Шахматы».

Тетя Лида была столь великодушна, что даже разрешила нам завтра не приходить на работу.

-Тренируйтесь, - сказала она, - и не подкачайте.

Мы заверили ее, что приложим все усилия, чтобы прославить родной мясокомбинат, но на следующий день, вместо тренировок, предпочли заняться гораздо более интересным для себя делом. …

Что ни говорите, а библиотека – заведение, конечно, более чем специфическое. Не каждый может чувствовать в ней себя уютно. Мы, с нашим нехилым темпераментом, явно смотрелись в ней, как крокодилы в курятнике. Особенно выделялся Женька Сыр. Впрочем, ему это можно простить. Мы-то с Игорьком здесь уже появлялись. Все-таки пять лет проучились в Университете, и к здешним порядкам были уже привычные. А вот для Женьки Сыра это божеское заведение оказалось в новинку. До этого ему доводилось бывать в отделении милиции, закусочных, стадионе, то-есть там, где жизнь кипит вовсю. В месте же, которое по своей энергетике было сродни кладбищу, он оказался впервые.

Когда мы вошли в пребывавший в мертвой тишине читальный зал, в котором было слышно даже жужжание мух у люстры, он так гаркнул «здрасьте», что сидевшая за стойкой хрупкая библиотекарша в очках с толстенными линзами и со следами язвы желудка на впалом лице, увлеченно читавшая какой-то любовный роман, вздрогнула от неожиданности, подпрыгнула на стуле и стукнулась головой о закрепленную сверху настольную лампу. Лампа разбилась.

Отряхнув голову от осколков, библиотекарша осуждающе пробормотала.

-В библиотеке нужно вести себя тихо, молодые люди. Неужели вы этого не знаете?

Библиотечная дама явно относилась к категории незамужних, и оттого склонных к истерике. Чтобы предотвратить дальнейшее накаливание ситуации, я придал своему лицу самое дружелюбное выражение, на которое только оказался способен, и ангельским голосом пропел.

-Извините его, пожалуйста. Он в библиотеке в первый раз, и еще не освоился. Он больше не будет.

Мои ангельские нотки возымели действие. Выражение лица чувствительной библиотекарши стало более спокойным.

-Вы у нас записаны? – спросила она.

-Нет, - ответил я.

-С какой вы организации?

-Мы со скотобойни, – встрял Женька Сыр.

Я резко заехал ему локтем в бок, чтобы не выступал, и снова придал своему лицу блаженное выражение.

-Он шутит, не слушайте.

Гневно посмотрев на Женьку Сыра, библиотекарша положила перед нами три пустых формуляра и попросила их заполнить.

-В графе «место работы» не вздумайте написать мясокомбинат, - тихонько предупредил я приятелей, - черт ее знает, как она к этому отнесется.

-А что написать? – спросил Игорек.

Я немного подумал.

-Давайте напишем «Центр исторических исследований «Эврика». По-моему, самое то.

Внимательно изучив наши формулярные данные, библиотекарша с интересом посмотрела на нас.

-И чем, если не секрет, занимается столь уважаемая организация?

Я снова взял инициативу на себя.

-В настоящий момент мы выполняем заказ одного предприятия нашего города и собираем материалы по его истории. Это предприятие – мясокомбинат. Нас интересует о нем буквально все. Когда он появился, что было до него, есть ли о нем какие-нибудь предания, может с ним связаны какие-нибудь легенды…

-Какие там могут быть легенды? – пробасил сидевший рядом со стойкой обложенный книгами толстый дяденька в сером костюме и с профессорской внешностью. – Повесть о вещей сосиске, что ли?

Хранивший до сего момента мертвую тишину читальный зал взорвался дружным хохотом присутствующих.

Библиотекарша мило улыбнулась и кивнула на картотеку.

-Посмотрите там ячейку «История промышленности нашей области». Может, что и найдете.

Содержимое рекомендованной библиотекаршей ячейки мы изучали довольно долго. Литературы было очень много, и мы с Игорьком часто спорили, может ли быть интересующая нас информация в той, или иной книге. Женька Сыр поначалу принимал активное участие в наших спорах, но затем нашел гораздо более интересное для себя занятие. Уловив определенный интерес к своей персоне со стороны трех, сидевших рядом друг с другом за одним столом, юных студенток, он принялся им позировать. Поворачивался то так, то эдак, принимал то ту, то иную позу. Юные студентки хихикали, а Женька Сыр получал от этого удовольствие.

Наконец мы с Игорьком отобрали пять книг, заполнили требования и отдали их библиотекарше. Проглядев выбранную нами литературу, библиотекарша вздохнула и сказала, что все эти книги находятся в книгохранилище, и что на выполнение нашей заявки уйдет примерно сорок минут. Мы тоже вздохнули и стали думать, как коротать это время. Не найдя более интересного варианта, я и Игорек решили посетить библиотечный буфет. Что касается Женьки Сыра, то он решил остаться в читальном зале, чтобы и дальше развлекать прельщенных его внешностью трех юных див. В шутку порекомендовав ему поставить здесь шест, и на нем покрутиться, мы с Игорьком вышли в коридор и стали спускаться на первый этаж.

В буфете бушевал тайфун. Какая-то читательница, невысокого роста, толстая, одетая в серую юбку и красную кофту, в больших и толстых очках, которые усиливали ее и без того выразительную эмоциональность в глазах, нападала на буфетчицу, как собака на кошку, по поводу имевшейся в продаже еды. Буфетчица мужественно отбивалась от нападок истеричной посетительницы и яростно доказывала, что мутная жидкость, разлитая по тарелкам – это не ядерные отходы из Америки, а суп харчо. Что вязкая желтая масса – это не глина, а картофельное пюре. Что черный камень – это не булыжник, а самый что ни на есть бифштекс.

-Вот это бифштекс?! – возмущенно визжала читательница.

-Бифштекс! – доказывала буфетчица. – Соответствует всем мировым стандартам.

-А может, Вы его сами съедите?! – ехидно спросила читательница.

На лице буфетчицы появилась растерянность.

-Да съешь, - посоветовала стоявшая рядом посудомойка, - у тебя все равно завтра выходной.

Но буфетчица категорически отказалась умирать накануне выходного.

В качестве компромисса бифштекс был предложен тощему, облезлому коту, заглянувшему в буфет с улицы. Кот понюхал бифштекс, надменно посмотрел на буфетчицу, и, гордо подняв голову, с достоинством вышел из буфета под торжествующие крики читательницы.

-Ага! Вот видите! Вашу еду даже коты не едят.

Но буфетчица не сдавалась, и торжественно показала на забравшегося на бифштекс таракана. Уж кто-кто, а тараканы что зря не едят. Но ее торжество было недолгим. Не просидев на бифштексе и минуты, таракан свалился замертво.

Нам стало жалко несчастную буфетчицу, и мы решили ей помочь. Игорек выступил вперед, и спокойно, с достоинством, словно психиатр на лечебном сеансе, завораживающим голосом принялся объяснять скандальной клиентке, что бифштексы в буфете библиотеки готовятся по особому рецепту, с добавлением гербалайфа и прочих витаминов, которые позволяют в кратчайшие сроки похудеть. Да, бифштекс выглядит не очень аппетитно. Но зато он очень полезен.

Толстая читательница просто растаяла под магическим голосом Игорька. Она повернулась к буфетчице и вопросительно протянула:

-Что, правда, что ли?

-Правда, правда, истинная правда! – энергично закивала головой буфетчица.

-Ну, тогда другое дело, - развела руками читательница и решительно заказала себе аж целых три бифштекса.

Унеся тарелочку с бифштексами на свободный столик, она вонзила в них свои зубы и аппетитно зачавкала.

Буфетчица смотрела на Игорька, как на Ангела-спасителя. Мы тут же получили по стакану кофе, и по два пирожных. Бесплатно.

Да, как много в нашей жизни порой решает находчивость. …

Когда мы вернулись в читальный зал, пред нашими очами предстала картина Репина «Иван царевич обольщает русалок». Ну, про картину – это я, конечно, образно. Я хоть и небольшой знаток творчества Репина, однако, уверен, что картины такой не существует. Просто, увидев сияющего Женьку Сыра, развешивающего лапшу на уши трем юным студенткам, будущим педагогам, если судить по разложенной перед ними литературе, в мою голову пришло именно такое сравнение. Кстати, надеюсь, наши уважаемые читатели поняли, что про развешивание лапши на уши – это тоже образно.

Студентки довольно хихикали, находя Женькино общество для себя очень приятным, Женька Сыр сверкал, как начищенный пятак, и не обращал на нас с Игорьком абсолютно никакого внимания. Мы поняли, что самый молодой сыщик из нашего трио на сегодня – ломоть отрезанный, взяли у библиотекарши заказанные книги, которые, к счастью, уже доставили, прошли в самый конец зала и уселись за стол. Игорек при этом непрестанно вращал головой, словно кого-то искал. Я молил бога, чтобы какая-нибудь из присутствующих здесь див не начала бы на него коситься. Игорек – человек весьма податливый, и тогда я могу на сегодня потерять и второго напарника. Но, к счастью, все остальные посетительницы читального зала были с головой погружены в науку.

Какая же это, все-таки, мука, перелистывать старые книги, которые, казалось, уже несколько десятилетий никто не открывал.

Проклятая книжная пыль проникла в мою носоглотку настолько глубоко, что мне беспрестанно хотелось чихать. Из носа текло, из глаз текло. То же самое происходило и с Игорьком. Но мы мужественно пробегали глазами страницу за страницей, тщательно выискивая хоть намек на наш распрекрасный мясокомбинат.

Что и говорить, у историков местной промышленности мясокомбинат интереса не вызывал. Механический завод – пожалуйста. Авиационный – целый трактат. Даже гормолзавод, и тот был упомянут. А вот флагману местной мясоперерабатывающей промышленности не было посвящено даже ни полстрочки.

Просмотрев все пять отобранных нами книг, мы поняли, что зря потратили на них время. Мы уже хотели было вернуться к картотеке и выбрать другую литературу, как нам неожиданно пришла помощь. Причем пришла эта помощь оттуда, откуда мы ее не ждали.

Сзади нас раздалось легкое покашливание. Так обычно кашляют, когда хотят деликатно обратить на себя внимание. Мы обернулись. Перед нами стоял тот самый толстый остряк в сером костюме.

-Молодые люди, - сказал он, - я могу порекомендовать вам человека, который будет вам интересен в ваших исследованиях. Много лет назад он носился с идеей, что под вашим мясокомбинатом может находиться какой-то таинственный подземный ход. Он хотел устроить там раскопки, но его никто не поддержал. Я не знаю, жив ли он сейчас, или нет, но если он жив, то окажется для вас весьма интересным собеседником. Зовут его Марк Анатольевич Обозный. Адреса и телефона его я, к сожалению, не знаю, но их можно выяснить в справочном бюро. Желаю успехов.

Мы были готовы расцеловать этого толстяка, ведь он сообщил нам как раз то, что мы и пытались найти. Тайну. И только некоторые физиологические несовместимости нашего эмоционального порыва с реальной действительностью помешали нам это сделать, и форма нашей благодарности не вышла за рамки устной речи.

Сочтя дальнейшую трату времени в библиотеке бессмысленной, мы сдали просмотренные книги, бросили взгляд на Женьку Сыра, которому по-прежнему было не до нас, вышли из библиотеки и направились к стоявшему невдалеке телефону-автомату.

Справочная служба «09» ответила звонким женским голосом:

-Аллё, девушка, - сказал я, - помогите, пожалуйста, найти человека…

-Какая я вам девушка? – обиженно перебила меня «справочная». - Я уже третий раз замужем.

-Ох, простите! – извинился я. – «Мадам» Вас устроит?

-Устроит, - согласилась справочная. – Как зовут вашего человека? Где он живет?

-Зовут его Марк Анатольевич Обозный, - ответил я. – А вот где он живет, мы, к сожалению, не знаем.

-Минуточку, - произнесла «мадам», видимо уткнувшись в свой компьютер. Ее голос я снова услышал через минуту.

-Вам повезло. Марк Анатольевич Обозный в нашей базе только один. Записывайте телефон.

Я записал названные мне цифры, поблагодарил любезную «справочную» и набрал на диске телефона-автомата новый номер. Тот это Обозный, или не тот?

На этот раз трубка ответила сухим старческим голосом:

-Аллё. Я слушаю.

-Здравствуйте, - произнес я, - мне нужен Марк Анатольевич Обозный.

-Марк Анатольевич Обозный к вашим услугам.

Спустя несколько минут мы, к своей великой радости, убедились, что наш собеседник именно тот, кого мы и разыскиваем, коротко изложили ему суть дела и попросили о встрече.

-Ну что ж, приходите, - сказала трубка и назвала адрес.

Мы записали улицу, номер дома, квартиры, и поинтересовались, в какое время нашему собеседнику будет удобен наш визит.

-Да приходите хоть сейчас, - сказал Обозный. – Я на пенсии, мне удобно любое время.

Поблагодарив Марка Анатольевича за отзывчивость, мы бросились к автобусной остановке. …

Марк Анатольевич Обозный оказался невысоким сухощавым старичком, со смуглым и морщинистым, словно грецкий орех, лицом, острым носом и густой бородой. Он был очень рад нашему приходу. Марк Анатольевич был одинок, гости у него бывали нечасто, поэтому каждый из них являлся для него своего рода событием.

Пять минут ушло на различного рода вариации, типа «Какая сегодня хорошая погода. А вчера погода была не такая хорошая». Затем, подробно расспросив нас, кто мы, чем занимаемся, и что нас интересует, Марк Анатольевич предложил нам провести беседу на кухне, за чашкой чая с печеньем, подчеркнув, что ничто не делает беседу раскрепощенной, как неофициальная, домашняя обстановка.

Мы не стали скрывать от него наши цели. Мы честно рассказали ему и про нашу прошлую детективную деятельность, и почему она закончилась, и про сохранившийся интерес к загадкам, и уже конкретно про странный гараж на мясокомбинате.

Марк Анатольевич выслушал нас внимательно. Он был явно доволен, что у современной молодежи присутствует не только тяга к торговле, но и стремление к познанию тайн. Немного подумав, он начал свой рассказ.

-Я эту таинственную дыру в земле видел собственными глазами. Сколько же лет с тех пор прошло! Мне тогда было всего девятнадцать. А я не вижу только этот колодец, но даже помню тот запах сырости, который из него исходил. Весной сорок четвертого года, при освобождении нашего города, мы взяли в плен четверых немецких солдат, и на ночь заперли их в амбаре, который находился там, где сейчас стоит ваш мясокомбинат. Когда мы утром открыли дверь амбара, немцев и след простыл. Двери были целы, стены и крыша тоже. Мы пребывали в полном недоумении: каким образом им удалось отсюда бежать? Затем, внимательно присмотревшись, мы заметили, что в углу в земле зияет дыра. Эта дыра походила на старый заброшенный колодец. Способ побега стал очевиден. Мы решили, что должны пленных немцев догнать. Пятеро из нас, с оружием, с фонарями полезли в этот колодец. Поначалу мы слышали их голоса, которые уходили все глубже и глубже. Затем голоса пропали. Ждали мы их долго, до вечера. Но никто не возвращался. Мы стали звать их в эту дыру – в ответ было только эхо. Делать нечего. Мы пошли к командиру, все ему рассказали, и попросили разрешение спуститься в колодец на поиски. Но спускаться в колодец командир нам категорически запретил. В ночь наша часть должна была выдвигаться дальше, и времени на розыск наших исчезнувших солдат не оставалось. Так мы и ушли. Но тайна исчезновения моих однополчан в этом заброшенном колодце не давала мне покоя. Когда я вернулся сюда после войны, то первым делом нашел тот самый амбар. Точнее, то, что от него осталось. Амбара, как такового, уже не существовало. Он был весь разрушен. И дыры в земле я тоже не нашел. Судя по всему, колодец засыпали. Я стал расспрашивать местных жителей. И несколько стариков рассказали мне про это место такое, что еще больше возбудило мое любопытство. Оказывается, участок, где стоял амбар, с давних пор считался загадочным. В древности на нем стояло что-то наподобие монастыря, в котором жили старообрядцы. Те самые, которые так и не приняли христианство. Они полностью отгородили себя от остального мира, жили в уединении, совершали языческие обряды, поклонялись языческим богам. Они даже своих покойников хоронили не на общем кладбище, а отдельно. Они их кремировали, а прах помещали в подземной усыпальнице, которую вырыли на территории своего монастыря. Когда при Петре Первом их решили выгнать из монастыря силой, они заперлись в своем молельном доме и изнутри его подожгли. Дом полностью сгорел. А когда стали разбирать оставшиеся от него головешки, то не нашли ни одного человеческого останка. Старообрядцы словно испарились. Их потом так и не нашли. На месте сгоревшего молельного дома построили церковь. Церковь эта простояла до Октябрьской революции. В семнадцатом году, когда к власти пришли большевики, церковь разграбили, а священнослужителей, которые пытались оказать сопротивление, заперли в ней, чтобы на следующее утро расстрелять. Но когда утром за ними пришли, то в церкви никого не оказалось. Священнослужители словно испарились. Их, как и старообрядцев, потом так и не нашли. Церковь взорвали, а на ее месте выстроили амбар. Но вернемся в конец сороковых годов. Когда местные старики поведали мне эти таинственные истории, мое любопытство относительно найденного в сорок четвертом году колодца только усилилось. Я стал ходить по инстанциям, чтобы организовать поиск этого загадочного подземелья. Куда я только не обращался. Даже до Академии наук дошел. Но все оказалось впустую. Ответ везде был один. Мол, страна после войны в руинах, нужно восстанавливать народное хозяйство, и на поиски подземелья нет ни времени, ни средств. Так что мне от своих намерений пришлось отступить. Временно. Вторую попытку найти таинственное подземелье я предпринял в начале шестидесятых годов. К этому времени на месте разрушенного амбара уже построили ваш мясокомбинат. Первое, что я сделал, это пошел к директору мясокомбината. Звали его Кочерыжкин Григорий Иванович. …

Марк Анатольевич сделал паузу и многозначительно посмотрел на нас. Мы встрепенулись:

-Кочерыжкин?! Григорий Иванович?!

-Да, да. Именно Кочерыжкин Григорий Иванович. Тот Кочерыжкин, который сейчас является вашим директором, его сын. Так вот, поначалу этот Григорий Иванович отнесся к моей информации с интересом. Я ему даже показал то место, где в сорок четвертом мы обнаружили колодец. Он обещал подумать и попросил перезвонить ему через неделю. Но когда я через неделю ему позвонил, он послал меня ко всем чертям. Мол, у меня нет времени заниматься Вашими глупостями. Я попробовал снова обратиться в исполком, партийные органы, но там, не без подачи Кочерыжкина-старшего, меня сочли психом и порекомендовали в кратчайшие сроки выбросить из головы всякие глупости вроде таинственного подземелья, иначе они будут вынуждены заняться моим принудительным лечением.

Марк Анатольевич зашмыгал носом. Было видно, что эти воспоминания даются ему нелегко.

-Естественно, что совладать с органами власти мне было не под силу, и я снова отступил от своих намерений. На этот раз навсегда. Но интереса к этой тайне я не утратил. То, что вы мне сейчас рассказали про загадочный гараж, в который никто, кроме Кочерыжкина-младшего, доступа не имеет, наводит меня на мысль, что Кочерыжкин-старший все-таки нашел это подземелье. Я же показывал ему место. Но вместо того, чтобы пустить туда археологов, историков, он, наверное, решил использовать его в каких-то личных целях. Оттого он и затеял мою травлю, ведь кроме меня о подземелье больше никто не знал. Я не удивлюсь, если выяснится, что этот самый загадочный гараж закрывает вход в подземелье.

Мы с Игорьком слушали Марка Анатольевича, как завороженные. Он был прекрасным рассказчиком. Все, что он рассказывал, представало перед нашими глазами, словно документальное кино. Вот это да! Это же надо! Рядом с нами находится такая тайна! У нас было такое ощущение, что мы внезапно из реальной жизни перенеслись в какую-то приключенческую книгу.

-А Вы смогли бы сейчас опознать место, где находился тот колодец? – спросил Игорек.

-Думаю, что да, - уверенно ответил Марк Анатольевич.

-Мы найдем способ провести Вас на мясокомбинат, - пообещал я.

Уходили мы от Марка Анатольевича Обозного, без всякого преувеличения, ошарашенные. Соприкасаться с чем-то таинственным, загадочным, необычным всегда бывает нелегко. Хотя, не скрою, где-то в глубине души меня все же грыз червь сомнения. Ведь правда – она как дракон. Скрывается в своей пещере, куда, порой, не слишком безопасно заглядывать. И нужно ли нам совать туда свой нос? Сегодня мы ищем таинственное подземелье. А не придется ли завтра нам искать другую работу? …

Надежды, как известно, не всегда сбываются. Ее Величество Судьба вершит человеческими жизнями в соответствии со своими многогранными капризами. А уж капризов у нее бывает, хоть отбавляй, всяких и разных. Порой такие выкрутасы откидывает, что прямо выть от обиды хочется.

К чему я завернул такую философскую загогулину? Просто пришлась к месту. И посвящена она Женьке Сыру. Не везет парню. Вроде, все идет у него, как надо. Вроде, все получается, дорожка скатертью стелется, да еще маслом намазанная, чтобы нашему Сыру было глаже по ней катиться. Кажется, что до цели всего один шаг. Вот она, только рукой подать. Ан нет. Случается непредвиденный казус… Впрочем, казус – он всегда непредвиденный. Я еще не встречал предвиденных казусов. Так вот, случается казус, и твои надежды лопаются, как мыльный пузырь.

Когда в этот же день, поздно вечером, Женька Сыр зашел ко мне домой, я был просто поражен унылым настроением моего соседа по этажу. После его очевидных успехов в налаживании контакта с тремя юными очаровательными óсобями противоположного пола, имевших место в библиотеке, я ожидал увидеть Женьку Сыра бодрым и цветущим. Наблюдаемые мной взаимные симпатии между ним и тремя дивами давали все основания полагать, что вслед за знакомством в читальном зале последует весьма конкретное продолжение. Но Женька Сыр, вопреки всем моим ожиданиям, был мрачен и хмур. Неужели у него что-то не получилось? На Женьку Сыра это было не похоже. Я спросил у него, как дела. В ответ раздался взрыв эмоций.

-Олежик, - с болью в голосе воскликнул Женька Сыр, - таких дур я еще не видел! Ей богу не видел!

В общем, произошло следующее.

Когда студентки-первокурсницы педагогического института Фёкла, Маша и Полина, - именно так звали трех юных прелестниц, - решили в библиотеке свои конспектные вопросы, они потащили Женьку Сыра к себе в гости. Жили они в студенческом общежитии, все в одной комнате. То-есть, условия для продолжения знакомства имели идеальные. Но вместо того, чтобы весело провести время, подруги поссорились. Причиной вспыхнувшей ссоры являлось то, что каждая из подруг желала общаться с Женькой Сыром, так сказать, эксклюзивно. Сначала между ними вспыхнула словесная перепалка, типа: «Ты кто здесь такая? – А ты кто такая?». Затем перепалка переросла в вооруженный конфликт. Фёкла вылила на Машу всю кашу из кастрюли. Маша закидала Фёклу свёклой. После этого, заметив, что воспользовавшись их ссорой, к Женьке Сыру подбирается Полина, и тоже с эксклюзивными намерениями, они атаковали ее единым фронтом веником и шваброй. Полина в ответ взяла в руки трехлитровую банку с малиновым вареньем.

Дальнейшая судьба малинового варенья осталась Женьке Сыру неизвестна. Видя, что ситуация начинает грозить неприятностями, он легким па-де-зефир выпорхнул из комнаты. А увидев, что в коридоре на шум начинают собираться другие студентки, вылетел из общежития, точно стрела из катапульты.

Я хохотал над Женькиным рассказом до упаду.

-Олежик, чего ты смеешься? – с горечью в голосе воскликнул Женька Сыр.

-От зависти, Жень, от зависти, - ответил я, и чтобы как-то отвлечь своего приятеля от грустных мыслей, рассказал ему про наш с Игорьком визит к Марку Анатольевичу Обозному.

К концу моего рассказа глаза Женьки Сыра выражали уже не печаль, а азарт.

-Вот это да! – присвистнул он. – А вдруг там спрятан клад!

Найти какой-нибудь клад было давней мечтой Женьки-Сыра. Я пожал плечами.

-Скоро все выясним. …

На следующий день, на Спартакиаде творилось черт знает что. Ей богу, без всяких приукрас. Над нами смеялись все, и участники, и судьи. Сборную команду нашего мясокомбината впору было назвать сборной дурдома. Ну, судите сами.

Объявляют забег 500 метров. От нас должен бежать охранник Кудашкин. Раздается выстрел. Все устремляются вперед, а охранник Кудашкин остается стоять с поднятыми руками. Сразу видно, бывший военный. Видимо, человеку не объяснили, что выстрел в легкой атлетике означает старт.

Объявляют соревнования по художественной гимнастике. От нас выступает фаршировщица Селезнева. Проделав все свои повороты и изгибы, она выпрямилась и стала вопросительно смотреть на жюри. Ей махают рукой. Все, мол, слезай. Она стоит. Ей опять махают. Она все продолжает стоять на бревне. И стояла так до сих пор, пока физкультурник не заговорил с ней на своем обычном языке. Оказывается, ей перед выступлением сказали, что после окончания упражнений нужно спрыгнуть с бревна на мат. Фаршировщице Селезневой было невдомек, что мат – это не родной язык физкультурника, а такой толстый ковер, который стелют на пол, чтобы при прыжках и падениях не было ушибов.

Но в параде идиотизма всех перещеголял забойщик скота Провокаторов. Его попросили принести в зал козла. В смысле, гимнастического козла. Мол, мужик ты здоровый, так что помоги, не в службу, а в дружбу. Как вы думаете, какой фортель выкинул наш Провокаторов? Он взял и притащил на веревке козла с соседнего пастбища.

Не подвели родной мясокомбинат только мы. Игорек был третьим в метании ядра. Правда, в одной из попыток он промахнулся, и чуть не угодил ядром в главного судью, но это не важно. Мне удалось занять второе место по шахматам. Правда, в одной из партий, которая складывалась для меня неблагополучно, я тихонько убрал с угла доски ладью соперника, но это не важно, тем более что он исчезновения ладьи не заметил. А Женька Сыр стал победителем в беге с барьерами. Правда, во время забега он двоих соперников, которые бежали впереди него, обогнал с помощью легких подножек, но это не важно, ибо победителей, как известно, не судят.

Когда страсти Спартакиады улеглись, и мы снова вышли на работу, мы стали думать, как провести Марка Анатольевича на мясокомбинат. Дело это было нелегким. Наша доблестная охрана в лице колоритной тети Маши никого просто так не пропустит. Она в каждом посетителе видела вора, проходящего на вверенную ей территорию только для того, чтобы вынести тайком палку-другую колбасы.

Собственно, большого выбора вариантов здесь не было. А если точнее, то вариант был всего один - представить Марка Анатольевича чьим-нибудь экспедитором. Мы позвонили Обозному и попросили его прийти. Когда он появился, нам удалось уговорить одного верзилу с «Газели», который ездил к нам часто, и уже стал практически своим, взять нашего «эксперта» к себе в кабину. Верзила, правда, сначала категорически отказался. Мол, не имею права. Но когда мы пообещали ему в награду за эту услугу подкинуть тихонько в его «Газель» немного излишков колбасы при загрузке, он тут же начхал на все права и согласился.

Когда «Газель» подъехала к проходной, тетя Маша посмотрела на нового «экспедитора» с большим подозрением. Что это еще за экспедитор в столь почтенном возрасте, да еще с ученой внешностью, что никак не вязалось у нее с типажом экспедитора, к которому она привыкла. Посмотрела, посмотрела, но все же пропустила.

Пока мы загружали в «Газель» ящики, «экспедитор» прошелся по территории мясокомбината и осмотрелся. Вернувшись, он кивнул нам головой. Мы догрузили машину и вышли вместе с Марком Анатольевичем за проходную:

-Ну, что?

Ответ Обозного заставил нас азартно хлопнуть в ладоши. Колодец, в котором исчезли его однополчане, действительно находился на том самом месте, где сейчас стоял загадочный гараж.

Мы поблагодарили Марка Анатольевича за помощь, заверили его, что приложим все свои силы, умственные способности и здоровье, дабы разгадать загадку таинственного колодца, проводили до остановки, посадили на автобус, помахали ручками, и впали в глубокую задумчивость. Как же нам, все-таки, проникнуть в этот гараж?

Вскрыть ломом? Это «уголовка». Украсть у директора ключ? Это тоже «уголовка». Нужно сделать все наверняка, и без присутствия Уголовного Кодекса.

Как вы думаете, уважаемые читатели, кто из нас подал дельную мысль? Конечно, Женька Сыр.

-Теракт, - произнес он.

-Какой теракт? – не поняли мы с Игорьком.

-Само собой, не настоящий, - пояснил наш напарник, - а просто, по телефону. Я так в школе контрольные отменял.

Самый «храбрый» член нашего трио Игорек тут же поджал хвост.

-Ты что, очумел? – испуганно произнес он. – Явно новый экспонат на выставке помешанных. Ты хоть представляешь, чем это пахнет?

-Если нас поймают, пахнуть будет действительно невкусно, - согласился Женька Сыр. – Но если сделать все с умом, все чисто, думаю, все обойдется. Олежик, скажи ему.

-Если сделать все с умом, действительно, может все и обойдется. Но каким образом сделать с этим самым умом? – произнес я, не понимая замысел моего авантюрного соседа по этажу.

-А вот как.

И Женька Сыр поведал нам свой план.

План Женьки Сыра привел меня в восторг. Придумал он, в самом деле, неплохо. Правда, Игорек поначалу скептически качал головой.

-Все равно, рискованно это, рискованно, - повторял он.

-У тебя есть другой вариант? – спросил его я.

-Нет, - честно ответил Игорек.

-Тогда одно из двух. Или мы пробуем проникнуть в гараж по плану Женьки, или вообще бросаем это дело к чертовой матери.

Игорек почесал в затылке, покряхтел, попыхтел, затем махнул рукой и сдался. …

Ждать, пока директор нашего мясокомбината Василий Григорьевич Кочерыжкин отбудет в какую-нибудь командировку, пришлось целую неделю.

Отъезд директора за пределы нашего города, и желательно подальше, являлся обязательным условием Женькиного плана.

Кстати, о самом плане. Учитывая закрытость гаража, и категорическое нежелание директора кого-либо туда пускать, проникнуть в него, разумеется в гараж, а не в директора, возможно было, только сломав дверь. А сломать дверь, и не получить за это по шее, можно только при двух условиях. Первое: нет ключа, и он находится где-то далеко. Второе: на взлом есть веская причина.

И вот, дождавшись, пока ключ вместе с хозяином, то бишь с Василием Григорьевичем, отбыл на неделю в Москву, мы, перекрестившись, взялись за организацию второго условия.

Ровно в 17.00 с находящегося недалеко от мясокомбината телефона-автомата на пульт дежурной части милиции поступил анонимный звонок. Неизвестный голос, монотонно, точно робот Вертер из известного кинофильма «Гостья из будущего», сообщил, что в гараже с зеленой дверью на территории мясокомбината заложена бомба, взрыв которой произойдет в 18.00, то-есть через час. Причина взрыва – криминальные разборки. Звонит доброжелатель, который ввиду природной скромности решил остаться неизвестным.

Наши уважаемые читатели, конечно, догадались, что в телефоне-автомате были мы. Роль диктора, предварительно зажав прищепкой нос, исполнил Женька Сыр. Почему именно он? Во-первых, идея была его. Во-вторых, Игорек, как всегда, сдрейфил. В третьих, я почувствовал себя не в голосе. Ну, а Женька Сыр опыт в таком деле имел довольно богатый. Не одна школьная контрольная пострадала от его вмешательства. Так что лучшей кандидатуры для столь ответственного дела было не найти.

Закончив декламировать написанный заранее на бумажке текст, Женька Сыр снял прищепку с носа, тщательно протер телефонную трубку носовым платком, чтобы не оставить своих отпечатков пальцев, после чего мы, степенным шагом, чтобы не привлекать к себе внимание, бросились от телефона-автомата наутек.

Далее события развивались стремительно. Чтобы наши уважаемые читатели смогли реально почувствовать их динамику, приведу их описание в хронологическом порядке.

17.15. У проходной мясокомбината с радостным визгом резко тормозит милицейский УАЗик. Из УАЗика бодро выскакивают трое оперативников в униформе, и собака.

17.15-17.20. Милиционеры безуспешно препираются с охранницей тетей Машей, которая, гордо выставив вперед свою древнюю двустволку, категорически отказывается пропустить оперативников, да еще собаку без намордника, на мясокомбинат без разрешения начальника охраны.

17.20. Выясняется, что начальник охраны, воспользовавшись отсутствием директора, не стал дожидаться конца рабочего дня и убежал домой.

17.25. Выясняется, что заместитель начальника охраны, воспользовавшись отсутствием начальника охраны, тоже убежал домой.

17.30. Оперативники обращаются к заместителю директора с просьбой разрешить им пройти на мясокомбинат и обезвредить заложенную бомбу. Заместитель директора заявляет, что этот вопрос не в его компетенции, отсылает оперативников к главному инженеру и тут же убегает домой (пока не шарахнуло).

17.35. Оперативники обращаются к главному инженеру. Главный инженер заявляет, что не имеет права брать на себя такую ответственность, отсылает оперативников к главному технологу, и также незамедлительно убегает домой.

17.40. Оперативники обращаются к главному технологу. Результат тот же, что и в предыдущих двух случаях. Главный технолог удирает домой.

17.45. Милиционеры, тихо посовещавшись между собой, затем громко, чтобы все слышали, костерят мясокомбинат на чем свет стоит, плюют на него, и со словами «через пять минут все взлетит, атас», прыгают вместе с собакой в УАЗик и уезжают.

17.50. Охранница тетя Маша, хорошенько поразмыслив над ситуацией, не выдерживает морального напряжения, и с криком «мне жизнь дороже колбасы» исчезает вместе с двустволкой в неизвестном направлении. Мясокомбинат остается без охраны.

17.55. Возвращается милицейский УАЗик. Увидев, что на проходной никого нет, оперативники хитро переглядываются и беспрепятственно проходят на мясокомбинат.

17.56. Оперативники подходят к гаражу. Возле гаража стоим я, Игорек и Женька Сыр.

Мы делаем удивленные глаза и со всем дружелюбием, которое только смогли изобразить, спрашиваем:

-Ребята, в чем дело? Может, чем-то помочь?

Оперативники просят помочь им ломом. Причем срочно. Нет ничего легче! Лом тут же появляется из-за пазухи Игорька. Мол, как раз случайно оказался.

17.57. Оперативники взламывают замок на двери гаража. Мы стоим и трясемся от напряжения. …

На территории мясокомбината стояла мертвая тишина. Мясокомбинат был безлюден. Все сотрудники, прослышав, что предприятие заминировано, что уже приехали саперы, и что все руководство уже разбежалось по домам, не стали дожидаться смерти, и радостно бросились наутек. Я, Игорек и Женька Сыр были единственными, кто не покинул рабочее место в столь сложный для мясокомбината момент.

Оперативники были кудесниками воровского искусства. Не прошло и тридцати секунд, как развороченный замок с двери гаража валялся на земле. Двери распахнулись, и оперативники, по-джентльменски пропустив вперед собаку, ворвались внутрь.

Мы стояли возле гаража, сжав кулаки, и с замиранием сердца ждали, чем все это закончится.

Из гаража послышался радостный лай собаки. Затем раздался не менее радостный возглас оперативника:

-Нашла! Ломайте ящики.

Тишину прорезали глухие удары по дереву. Радостный лай собаки перешел в восторженный. Послышался грозный окрик:

-Фу! Фу, я сказал!

Оперативники вышли из гаража. Вид у них был разочарованный. Один из них тащил за поводок собаку. Пес брыкался, упирался, оглядывался на гараж и явно не хотел оттуда уходить.

-Что-то нашли? – осторожно поинтересовался Игорек.

Оперативники кивнули головами. Далее последовала длинная пауза, полная невысказанных мыслей, я полагаю, не самого цензурного характера, и только потом оперативники вслух произнесли.

-Конечно, нашли. Колбасу в ящиках.

-Скорее всего, это колбаса-невидимка, - проворчал другой оперативник.

-Какая колбаса-невидимка? – недоуменно спросили мы.

-А такая, которая в отчетности не значится, и с которой налоги не платятся, - разъяснили оперативники. – «Левая», одним словом.

-Попадись мне этот телефонный шутник, я его отдам Рексу на съедение, - проворчал хозяин собаки, который никак не мог утихомирить своего, видимо очень голодного, питомца.

Ах, если бы он знал, что этот шутник стоял сейчас перед ним в двух шагах.

-Может, еще чем-то помочь? – осторожно поинтересовался я.

-Да, - кивнули головами милиционеры, - вы пока тут покараульте этот гараж, а мы сходим позвоним в налоговую.

Оперативники вместе с Рексом скрылись за горизонтом, а мы, не помня себя от счастья, что все так удачно получилось, вошли в гараж. …

Далее, уважаемые читатели, столь гладкое и последовательное повествование о событиях того дня мне придется прервать, ибо после того, как мы зашли в гараж, произошло то, что я до сих пор вспоминаю с содроганием. Одно мое неосторожное движение сорвало все наши планы и едва не стоило мне жизни. Поскольку в гараже было очень темно, я стал шарить по стене в поисках выключателя, чтобы зажечь свет. Откуда я мог знать, что электропроводка в этом гараже находится в столь плачевном состоянии? Моя рука наткнулась на оголенный провод, в мое тело тут же впилась тысяча чертей, в глазах потемнело, в ушах засвистело, и я впал в полную отключку. …

Когда я очнулся, я долго не мог понять, что произошло. В первые минуты я даже не ощущал себя материализованным объектом. Я совершенно не чувствовал своего тела. У меня было такое ощущение, что я парю в воздухе. В ушах по-прежнему свистело. Мои мысли бились в голове, как сбившиеся с пути птицы, и я никак не мог поймать хотя бы одну из них, чтобы придать своим размышлениям стройность. Но постепенно мое сознание стало проясняться. Я попробовал пошевелить руками - вроде шевелятся, ногами – вроде тоже шевелятся. Только очень уж затекли. Ну, что ж, одно можно сказать точно, я был живой. Только вокруг что-то больно уж холодно, и пахнет чем-то неприятным. По-моему, так пахнет формалин. Но откуда здесь формалин? Где я нахожусь? Усилием воли я заставил себя разомкнуть веки, после чего сделал новые открытия в своем теперешнем положении. Я лежал на какой-то металлической поверхности, был накрыт белой простыней, и, что самое ужасное, абсолютно голый. Это-то еще с чего? Я сделал еще одно усилие, откинул с головы простыню и сел. Увиденное повергло меня в абсолютный шок. Я замер, точно в приступе жесточайшего столбняка.

Я находился в большом, холодном, тускло освещенном помещении, с замазанными белой краской окнами. Стены от пола и примерно до половины были выкрашены в унылый серо-зеленый цвет, а дальше до потолка в белый с сероватым оттенком. Вокруг, в несколько рядов, стояли большие металлические столы, на которых лежали укрытые белыми простынями неподвижные человеческие тела, что явствовало из проступающих на простынях очертаний и выглядывавших наружу восковых пяток с синими венами. На одном из таких столов сидел и я. Несмотря на то, что от царящего здесь холода я был весь покрыт «гусиной кожей», я тем не менее отчетливо почувствовал, что на моей спине начинают вовсю резвиться мурашки.

Неужели я в морге?! Но как меня угораздило сюда попасть?

Мои размышления прервала вошедшая в помещение пожилая санитарка с ведром в руке. Поскольку я был, все-таки, живой человек, первым движением, чисто инстинктивно, я накинул на себя простыню, чтобы скрыть те участки тела, демонстрация которых на глазах посторонних вызывает у нормальных людей некоторую неловкость. Вторым движением я попытался улыбнуться и произнести «здрасьте». Но мои губы настолько замерзли, что я даже не смог их разомкнуть. Поэтому, вместо улыбки, на моем лице появилась зловещая гримаса, а вместо приветствия из моего рта вырвалось нечленораздельное мычание.

Увидев меня, сидящим на столе со зловещей физиономией, двигающего руками и что-то мычащего, санитарка остановилась, как вкопанная. В ее глазах вспыхнул неподдельный ужас. Она подняла руку с ведром, выставив его, как щит, и стала пятиться назад. Другой рукой она принялась рьяно осенять себя крестным знамением, как будто, встреть она настоящего призрака, ей бы это помогло. Хотя, может быть, и помогло бы. Не знаю. Я протянул ей навстречу руку, желая объяснить, что я не покойник, что я живой человек, и мне нужна ее помощь. Но этот мой жест настолько напугал санитарку, которая, очевидно, решила, что я хочу утащить ее за собой в преисподнюю, что она выронила ведро и выскочила из этого зала смерти, как чертик из табакерки, пронизывая окружающее пространство такими душераздирающими воплями, что я удивляюсь, как покойники не вскочили со своих столов, чтобы узнать, в чем дело.

Я попытался слезть со стола. Это оказалось непросто. Мое тело настолько замерзло и затекло, что слушалось плохо. Каждое движение давалось с трудом и причиняло боль. В конце концов мне все же удалось скинуть ноги со стола и встать на пол. Обмотав нижнюю часть своего тела простыней, я, походкой зомби, то-есть на несгибающихся в коленях ногах, начал неторопливое движение к двери.

Мой взгляд упал на висящее на стене зеркало. Посмотрев на себя, я ужаснулся. Неудивительно, что санитарка так перепугалась. Цвет моего лица ничуть не отличался от цвета простыни. Действительно, вылитый покойник.

За дверью послышались шаги и голоса.

-Ей богу не вру! Покойник ожил! Вот те крест! – причитало испуганное женское контральто.

-Эх, Петровна, совсем тебе твоя церковь разум замутила, - отвечал дребезжащий мужской тенорок. – Вон, уже видения начались. Живые мертвецы стали мерещиться. Ладно, посмотрим на твоего покойника. Я его враз обратно в загробный мир отправлю.

Дверь открылась. Моему взору предстала уже знакомая мне санитарка, и маленький, щупленький, плешивый человечек в робе цвета «хаки» с гордой надписью на груди «охрана».

Надеясь, что охранник окажется не таким пугливым, как Петровна, - мужик, все-таки,- и разберется, что к чему, я с молящим взором протянул навстречу ему руку, пытаясь объяснить, что я не покойник, что я живой человек, и что обратно в загробный мир меня отправлять не надо, ибо мне там делать нечего. Но из моего рта по-прежнему доносилось только невнятное мычание.

Мои надежды на храбрость охранника, увы, не оправдались. Эффект получился таким же, как и в первый раз. Увидев меня, охранник побелел, как мел, затрясся, как осиновый лист под ураганом, и стремглав бросился наутек. Санитарка бросилась вслед за ним.

Надо выйти из этой чертовой комнаты. Может, встречу кого похрабрее.

Я продолжил движение вперед. Дойдя до двери, я толкнул ее и вышел в коридор. В коридоре было также тускло, как и в помещении, и в нем совсем не было окон.

В другом конце коридора стояли, и глядели на меня широко раскрытыми от страха глазами охранник с Петровной, а также еще трое дюжих санитара в белых халатах. Санитары были вооружены до зубов. У двоих в руках сверкали скальпели, у третьего - веник.

Я снова попытался разомкнуть свои примерзшие друг к другу губы, чтобы объяснить этой группе захвата оживших мертвецов, что я прибыл не из загробного мира, а из мясокомбината, и очень хотел бы вернуться обратно. Но у меня опять ничего не получилось. Я вытянул вперед руку, давая понять, что я не собираюсь на них нападать, а просто прошу о помощи. Но эти труповозы отпрыгнули назад и воинственно выставили впереди себя скальпели и веник, как средневековые рыцари выставляли в свое время копья и щиты для защиты от атаковавшего их врага.

Я понял, что дальше так продолжаться не может. Нужно было срочно убедить персонал морга, что я не их клиент, пока они с перепугу действительно не отправили меня в загробный мир. А для этого требовалось отогреться. Я развернулся и зашел обратно в «покойницкую». Где-то здесь я видел раковину. Ага, вот она, справа от входа. С трудом открыв вентиль с красным кружочком, для чего пришлось использовать прижатые друг к другу ладони обеих рук, обо мои закоченевшие пальцы совершенно не сгибались, я подставил руки под струю горячей воды, и вскоре ощутил, что внутрь меня начинает проникать тепло.

Когда пальцы рук стали понемногу сгибаться и разгибаться, я стал обдавать горячей водой лицо. Через некоторое время мои губы наконец-то разморозились.

-Раз, два, три, - произнес я вслух, чтобы убедиться, что я вновь обрел дар речи. С речью был порядок. А вот с голосом нет. Свой голос я совершенно не узнавал. Он звучал как-то хрипло и глухо. Видимо, это тоже были издержки окоченения. А коль так, то они также должны были со временем пройти.

Дверь скрипнула. Из-за двери осторожно высунулась голова санитарки Петровны.

-Ну, чего ты там выглядываешь?! – раздраженно прохрипел я. Ощущение тепла в теле явно добавило мне смелости. Нет, я теперь не был настроен просить этих специалистов по работе с мертвыми помочь мне. Я был настроен наподдать им так, чтобы у них задымилось из всех отверстий. Ишь, какие! Привезли меня, живого человека, в свое покойное царство, раздели догола, заморозили. Извращенцы! Олухи! Что их теперь, благодарить за это, что ли?

-Да я на вас уголовное дело заведу! Да я вас посажу! – хрипел я, гневно размахивая руками, сопровождая свои угрозы не совсем парламентскими словесными оборотами.

Петровна внимательно смотрела на меня. Постепенно взгляд ее смягчился.

-Батюшки! – воскликнула она, - да он и впрямь живой!

В «покойницкую» осторожно вошла остальная компания, которая пять минут назад была готова в коридоре изрезать меня скальпелями на кусочки, а кусочки замести веником. Санитары уставились на меня с нескрываемым изумлением.

Часа через полтора я, уже разогретый в горячей ванне, напоенный горячим чаем, накормленный бутербродами с колбасой, которые пошли за милую душу, даже несмотря на обилие покойников вокруг и запах формалина, изливал душу в отчаянных ругательствах в кабинете главврача морга. Я имел на это и права, и основания. Главный врач, высокий долговязый молодой человек в больших роговых очках, видимо устроенный на эту должность, ввиду своего не столь почтенного возраста, скорее в силу чьей-то «мохнатой» протекции, чем в силу профессионального опыта, это понимал, и поэтому был перепуган и бледен. Глаза его бегали из стороны в сторону с такой лихостью, словно хотели покинуть его голову. Инцидент со мной, стань он преданным огласке, явно мог стоить ему руководящего места.

-Ну, извините! Ну, напутали! – лепетал он дрожащим голосом, лихорадочно выискивая способ меня унять. – Санитары недоглядели. Вас ударило током. Пульса и дыхания санитары не ощутили, поэтому и привезли Вас к нам.

-Они, вообще, были трезвые, ваши санитары?! – продолжал бушевать я, надев маску оскорбленной добродетели. – Как это можно спутать живого с мертвым? Назовите мне их фамилии! А также свою! Я заведу на вас уголовное дело! Представляете, что с вами может быть?

-Представляю, представляю, - успокоительно заверил меня главврач. – Может, все же как-нибудь договоримся и обойдемся без уголовных дел?

-Что-о-о?! – возмущенно протянул я. – Вы мне предлагаете взятку?!

-Я предлагаю Вам не взятку, а материальную компенсацию за моральный ущерб, - тихо поправил меня главврач. – И, думаю, это будет наилучшим вариантом и для нас, и для Вас.

-Для меня?! - победоносно воскликнул я. – Это почему?

-А Вы послушайте. Собственно, а что мы Вам такого сделали? Мы Вас заживо похоронили? Нет. Мы Вас вскрыли? Нет. Единственное, что мы сделали нехорошего, так это Вас, пардон, раздели. Но у нас всех раздевают, кого привозят. У нас морг. Вам не кажется, что Ваши усилия привлечь нас к уголовной ответственности могут потерпеть неудачу? А так, и Вам будет какое-то утешение, и нам спокойствие. Так что Вы подумайте.

Несмотря на свой молодой возраст, главврач явно был не дурак. Пусть наши уважаемые читатели не сочтут меня вымогателем, но правда в его словах была. К тому же, что уж тут скрывать, я нуждался в деньгах. Короче, после долгих и мучительных раздумий, я согласился на предложенную мне компенсацию. …

Мое внезапное появление на мясокомбинате на следующее утро было сродни явлению Христа народу, и произвело такой сногсшибательный фурор, какой только может произвести появление ожившего покойника.

У охранницы тети Маши челюсть отвисла до груди. Она даже не спросила у меня пропуск. У моих приятелей Игорька и Женьки Сыра от изумления глаза чуть не выскочили из орбит. Причем Игорек оказался поражен моим воскрешением до такой степени, что уронил ящик с колбасой, который держал в руках, себе на ноги, после чего окрестности мясокомбината пронзил его отчаянный вопль.

Товаровед тетя Лида при виде меня вскрикнула и бросилась, пардон, в уборную.

Спустя несколько минут, когда все убедились, что я не привидение, а натуральный я, мне пришлось выдержать массу жарких объятий, от которых мои ребра отчаянно трещали, но, слава богу, остались целы.

Весть о моем пришествии из загробного мира мигом разнеслась по всему мясокомбинату. Все сотрудники, из абсолютно всех подразделений, поочередно приходили смотреть, как я загружаю колбасу, щупали меня, видимо убеждаясь, что я действительно материализованный объект, жали мне руку, и со словами «слава богу, теперь на венки сбрасываться не нужно» возвращались на свои рабочие места. Даже колбаса, казалось, выглядывала из ящиков, чтобы на меня полюбоваться. Некоторые спрашивали, какого оно там, в загробном мире?

-Да нормально, - отвечал я. – Только все голые и формалином воняет.

Вечером того же дня я, вместе со своими друзьями Игорьком и Женькой Сыром сидел за столиком авторитетного в нашем городе пивного ресторана и отмечал свое возвращение в мир живых. Поскольку из мира мертвых я вернулся не с пустыми руками, спонсором этой вечеринки был, естественно, я.

Первое, что мы сделали, это провозгласили тост в честь главного врача морга и дружно выпили за его здоровье.

Затем Игорек и Женька Сыр наперебой стали рассказывать мне, что происходило на мясокомбинате после моей «отключки».

А после моей «отключки» на мясокомбинате начался шурум-бурум.

Когда меня шарахнуло током, и меня без сознания увезла «скорая», на мясокомбинат вернулись уже известные нашим читателям оперативники. Они прибыли не одни. С ними были сотрудники налоговой службы.

Налоговики тщательно осмотрели хранившие в гараже ящики, засняли все на видеокамеру, составили акт, а на следующее утро предъявили этот акт нашей главной бухгалтерше, сопроводив процесс передачи невинным вопросом, мол, а откуда это у вас столько неучтенной в налоговой отчетности колбасы? Главная бухгалтерша смутилась, покраснела, и тут же отнесла в отдел кадров заявление об уходе, датированное задним числом.

Ящики из гаража срочно перетащили на склад готовой продукции. А сам гараж закрыли на новый замок, купленный взамен сломанного.

-Значит, гараж снова заперт, - вздохнул я. – А мы его так и не обследовали.

-Обследуем, - сказал Игорек.

-Каким образом? – спросил я.

-Очень простым, - лукаво посмотрел на меня Игорек. – Откроем замок, войдем внутрь, и обследуем.

С этими словами он достал из кармана своих джинсов какой-то ключ и повертел им перед моим носом.

-Олежик, покупать замок в магазин послали нас, - разъяснил Женька Сыр, заметив мое недоумение. – Ну а мы, сам понимаешь, не поленились сделать копию с ключа, пока несли его из магазина на мясокомбинат.

Я не мог не отдать должное находчивости своих приятелей, и в дополнение к пиву заказал еще и коньяк.

-Только с осмотром гаража тянуть не стоит, - заметил я, - пока Кочерыжкин не вернулся. Когда он вернется, то свой замок на гараж повесит, вот увидите.

-Олежик, успокойся, - махнул рукой Женька Сыр, - Гараж обследуем завтра ночью. А сейчас давай лучше гулять.

На том и порешили.

Погуляли в тот вечер мы славно. Пиво с коньяком лилось рекой, закуска сама прыгала в рот, а ресторанный караоке разрывался от наших песен. Закончили гулянку мы поздней ночью под столом. …

Наступил вечер следующего дня. Мы ждали его с нетерпением. Ведь именно в этот вечером мы можем найти таинственное подземелье.

На протяжении всей смены мы раз за разом поглядывали на часы и мысленно бранились на стрелки за то, что они идут так медленно. Собственно, так бывает всегда. Когда ждешь чего-то с нетерпением, стрелки часов никогда не торопятся. Время – это штука вредная.

Наконец пробило шесть часов. Переодевшись в раздевалке, и дождавшись, пока она опустеет, мы взяли приготовленный нами заранее мешок с рабочими инструментами, которые могли нам понадобиться, вышли на улицу и спрятались за складом готовой продукции. Нужно было дождаться окончательного наступления темноты, которая скроет нас от глаз ночных сторожей. Мы не опасались того, что на проходной могут заметить наше отсутствие среди уходящих. Это было малореально. В конце смены у нас всегда царила суматоха. Все работники мясокомбината сливались в один сплошной бурлящий поток, который тек через проходную, словно горная речка через расщелину. Никто никого не видел, никто не смотрел по сторонам, все взгляды были устремлены только вперед, все торопились домой. В таких условиях заметить, что кто-то остался, было невероятно сложно.

Ждать полной темноты нам пришлось недолго. На дворе стояла поздняя осень, и темнело очень быстро.

Убедившись, что землю окутал мрак, а ночные сторожа сидят в своей каморке, смотрят телевизор, и ни о каких прогулках по вверенной им для охраны территории не помышляют, мы осторожно, озираясь на всякий случай по сторонам, подобрались к таинственному гаражу.

Игорек достал ключ, открыл висевший на двери замок, снял его с петель, после чего мы приоткрыли дверь и проскользнули внутрь. Плотно закрыв дверь изнутри, мы перевели дух.

-Ну, чья сегодня очередь зажигать свет? – ехидно спросил Игорек, после чего он и Женька Сыр захихикали.

Вот зубоскалы! Лишь бы «поприкалываться»! Шарахнуло бы их током так же, как меня, посмотрел бы я, каким было бы их веселье.

-Обойдемся без света, - резко сказал я, чем вызвал новую порцию смеха у своих приятелей. Но я нашел, как их заткнуть.

-Чего вы ржете? Свет из под двери могут увидеть снаружи. Вы об этом подумали?

Смешки стихли.

Я зажег фонарь и принялся водить им по сторонам. Мы погрузились в процесс исследования внутренней обстановки гаража.

Собственно, исследовать оказалось нечего. Поскольку все ящики отсюда уже убрали, гараж был пустым. Внизу – земля, вверху – потолок, по бокам – кирпичные стены, и только.

Я несколько раз провел фонарем вокруг, и нас постигло разочарование. Пустота! Неужели этот таинственный гараж предназначался всего-навсего для хранения «левой» колбасы? Какой примитив! А где же загадочный колодец? Никаких очертаний ямы мы не замечали. Я вздохнул, и уже хотел было погасить фонарь, чтобы не тратить батарейки впустую, как вдруг Женька Сыр схватил меня за руку.

-Олежик, погоди! Посвети как еще в тот угол.

Я посветил в указанном им направлении.

-Видишь? – спросил Женька Сыр.

-Что? – не понял я. Ничего необычного в том углу я не замечал. Та же земля, что и вокруг, та же кирпичная стена.

-Олежик, ну какая же ты тетеря! – возмутился Женька Сыр. – Посмотри повнимательней. Видишь бугорок?

Я присмотрелся. Действительно, в том углу земля была немного неровной. Женька Сыр с Игорьком подошли к бугорку, присели, достали из ящика лопатки, и стали разгребать землю. Вскоре в гараже раздался их возглас, который заставил мое сердце учащенно забиться.

-Люк!

Я подошел поближе. В земле действительно чернела крышка люка. Она была разрисована волнистыми окружными линиями, в центре проглядывали какие-то символы. Тщательно очистив крышку от песка, мы прочли: «Минжилкомхоз 1963г.». Перед нами был посланец прошлого. Конечно, этот люк не являлся исторической реликвией. Но он, безусловно, был своего рода ниточкой, связывавшей настоящее с прошлым, отчего, находясь рядом с ним, мы ощущали некое волнение, какое всегда возникает, когда соприкасаешься с чем-то из давно минувших дней.

Я положил фонарь, и мы стали очищать от земли пространство вокруг крышки. Когда люк стал отчетливо выступать, Игорек достал из мешка ломик и попытался поддеть крышку. Крышка, не без упорства, но все же поддалась. Игорек с помощью ломика приподнял ее еще выше, после чего я и Женька Сыр с немалыми усилиями, ибо крышка оказалась тяжелой, оттащили ее в сторону. Мы вытерли пот и отдышались. Перед нами зияла дыра. Из дыры тянуло прохладой и сыростью. Я поднял фонарь и поднес его к люку. Внизу чернела мрачная ночь. Внутри люка, по краю, просматривались каменные ступеньки.

Мы радостно посмотрели друг на друга. Надо же! Мы все-таки нашли это подземелье!

-Ну, что, полезем? – спросил Женька Сыр.

Ответом ему было молчание.

Еще буквально несколько минут назад спуститься в таинственное подземелье представлялось нам безвинной прогулкой. Стремление разгадать тайну окрыляло наше сознание и не встречало в нас никаких внутренних препятствий. Но сейчас, когда наконец мы нашли это подземелье, когда оно было перед нами и зияло своей бездонной пустотой, мы внезапно ощутили страх. В нашей памяти со всей отчетливостью вдруг всплыли рассказы Марка Анатольевича Обозного о том, что в этой яме бесследно исчезло множество людей.

Не исчезнем ли мы в этом подземелье так же бесследно, как и остальные?

Этот вопрос буквально сковал нашу волю.

Вот они какие бывают, приключения! Когда тайна занимает только твое воображение, ты чувствуешь себя героем, не ведающим преград, и, образно говоря, никакой черт тебе не страшен. Но вот когда из воображения она трансформируется в реальность, ты начинаешь ее ощущаешь, ты ее видишь, благо она прямо перед тобой, твоя храбрость, казавшаяся ранее такой крепкой, вдруг начинает стремительно развинчиваться.

Мы стояли вокруг ямы, смотрели на нее и молчали.

-Может, это вовсе не то подземелье? – неуверенно произнес Игорек. – Может это просто какой-нибудь канализационный люк?

-А ты спустись, проверь, - тихо посоветовал я.

Игорек нагнулся к яме и принюхался.

-Нет, - огорченно вздохнул он, - это не канализация. Если бы это была канализация, оттуда бы воняло.

-Умное замечание! – съязвил я.

-Ну, что? Полезем, или не полезем? – раздраженно спросил Женька Сыр, которого буквально распирало от желания найти клад.

-Может, двое полезут, а третий наверху останется, - промямлил Игорек.

-И этим третьим, конечно, будешь ты? – ехидно поинтересовался я.

-Ну-у-у…? – протянул Игорек. – Просто вы оба худые, а я в эту дыру могу не пролезть.

-Хорошо, - сказал я. – Но только если мы отыщем там клад, на равную с нами долю не рассчитывай. Идет?

Игорек замялся. Сейчас в нем боролись два порока, трусость и жадность. Победила жадность.

-Нет, не идет, - сказал он. – Я лезу.

-Тогда пошли, - решительно сказал я, изо всех сил подавляя охвативший меня страх.

Я присел, опустил ногу в яму, нащупал ступеньки, и принялся осторожно спускаться вниз. Мои приятели последовали за мной.

Ледяной затхлый воздух охватил нас, сбивая дыхание. Он казался нам воздухом прошлого, и, вдыхая его, мы словно переносились на много-много лет назад. Вот по этим самым, скользким, заросшим мхом от царящей здесь сырости, ступенькам спускались когда-то люди, которым не суждено было вернуться назад, которых больше никто и никогда не видел.

Тайна их исчезновения скрыта здесь, внизу, в глубине земли, и мы можем стать первыми, кто сумеет ее разгадать.

Ступеньки кончились. Их было всего двадцать четыре. Когда мы спускались, я их сосчитал. Так, на всякий случай.

Мы ступили на плоскую поверхность. Стояла тишина. Только где-то вдалеке слышался стук изредка падавших капель воды. Я вытянул руку с фонарем вперед, и мы осмотрелись. Мы находились в маленьком, сводчатом помещении, с обветшавшими стенами, выложенными красным кирпичом, который был заметен, поскольку вся штукатурка, закрывавшая его, осыпалась. Кирпичи были влажными и производили довольно неприятное впечатление торчавшего наружу сырого мяса в белых рамах. Помещение замыкалось легкой решеткой, изъеденной ржавчиной, расположенной напротив входа. Общий вид решетки свидетельствовал о ее весьма древнем возрасте. Видневшиеся слева петли наводили на мысль, что решетка должна открываться.

Я подошел к решетке и подергал ее рукой. Решетка не поддалась. Ее что-то удерживало. Я присмотрелся. На лицевой к нам стороне замка не было. Я заглянул с обратной стороны. Увиденное подтвердило мои предположения. С другой стороны решетки действительно висел замок. И, что самое интересное, замок современный, абсолютно не тронутый ржавчиной. Значит, его повесили сюда недавно. А из этого следует, что обнаруженным нами подземельем пользуются.

Я высказал свои соображения Игорьку и Женьке Сыру. Они подошли к решетке, поочередно потрогали замок и присвистнули.

-Вот это да!

Игорек достал из мешка напильник, и подземелье наполнилось скрежетом распиливаемого металла. Усиливаемый эхом, он был довольно неприятен, поэтому волей-неволей наши руки сами тянулись к ушам, чтобы их заткнуть.

С замком мы провозились больше часа. Поскольку он висел с обратной стороны решетки, распиливать его было неудобно, и руки быстро уставали от напряжения, что заставляло нас часто сменять друг друга.

Но вот, наконец, распиленный в дужке замок с легким стуком упал на землю, и мы смогли перевести дух. Мы отмыли руки от металлической пыли водой из захваченной с собой баклажки, после чего я потянул решетку на себя. Решетка открылась, издав раздирающий душу скрип.

Пройдя за решетку, мы поняли, что стояла она тут не зря. Мы очутились в узком коридоре, который был не пуст. По обеим его сторонам виднелись каменные саркофаги, располагавшиеся в углублениях. Я посмотрел на своих приятелей. Женька Сыр от изумления открыл рот. Игорек же смотрел на расстилавшийся перед нами навеянный мистикой пейзаж с таким глубокомысленным достоинством, словно эти усыпальницы должны были испытывать великое удовольствие оттого, что наш Игорек снизошел до того, чтобы бросить на них свой взгляд.

На крышках саркофагов виднелись очертания каких-то символов. Сами символы различить было невозможно. Они были настолько стерты, что в них ничего нельзя было разобрать. Видимо, это были высечены имена усопших. Увы, рука времени безжалостно прошла по этим именам и навеки вычеркнула их из списков предков.

-Монахи, - прошептал Игорек, кивая головой на усыпальницы.

Я согласно кивнул головой, вспоминая рассказ Марка Анатольевича Обозного. Очевидно, что в этих саркофагах был захоронен прах тех самых старообрядцев, которые и вырыли это подземелье.

Мы медленно пошли вперед по коридору, разглядывая при свете фонаря эти каменные посланцы неведомого нам древнего мира.

В середине коридора нас поджидал еще один сюрприз. С левой стороны мы увидели дверь. Дверь была каменная. Ее серая поверхность отливала мраморным блеском. Мы остановились перед этой дверью, как вкопанные, чувствуя в подсознании, что именно за ней скрыта главная тайна подземелья.

Но как ее открыть? Дверь представляла собой сплошную поверхность, словно вросшую в стену, и на ней не было даже элементарной ручки.

Мы осмотрели загадочную дверь со всей тщательностью, всю ее ощупали, чуть ли не обнюхали, даже попытались сдвинуть ее в сторону, правда, безрезультатно, но так и не поняли, как ее открыть. Это нас расстроило. Игорек вздохнул так тяжко, что я удивляюсь, как безжалостная каменная дверь не прослезилась. Женька Сыр от расстройства со всего размаху ударил по ней ногой. По коридору прокатилось гулкое эхо, но дверь осталась цела. Нога Женьки Сыра, впрочем, тоже.

-Да тихо ты! – цыкнул на него я. – Пойдемте лучше посмотрим, что там дальше. А после сюда вернемся.

Временно оставив каменную дверь в покое, мы зашагали вперед.

Впереди ничего нового не было. Мы увидели все то же, что и сзади, а именно каменные усыпальницы с выветрившимися рельефами, от которых веяло дыханием смерти. Но вот свет моего фонаря выхватил из темноты еще одну решетку. Мы подошли к ней поближе. Это была точно такая же по форме решетка, что и в другом конце коридора. Такая же древняя, такая же изъеденная ржавчиной. Но от первой она отличалась тем, что на ней не висел замок. Я толкнул ее от себя. Решетка со скрипом приоткрылась. А за решеткой мы увидели то, что заставило нас изумленно открыть рты. Впереди стояла, прислоненная к стене, современная металлическая лестница. Это был еще один признак того, что мы не единственные, кто знал об этом подземелье. И не просто знал, а использовал его в каких-то целях.

Мы хмыкнули. Я отдал фонарь Игорьку и стал осторожно подниматься по лестнице наверх. Наконец моя голова уперлась во что-то металлическое. Судя по всему, это была крышка люка. Сотни невероятных предположений, что может находиться вверху, разом пронзили мое воображение. Но когда я приподнял снизу крышку люка, сдвинул ее в сторону и высунул голову наружу, я чуть не заплакал от разочарования и обиды. Передо мной было не хранилище сокровищ древних скифов, не библиотека Ивана Грозного, и даже не секретный бункер Гитлера. Перед моими глазами предстал уставленный ящиками склад готовой продукции нашего мясокомбината. Как это банально! Наверное, в этот момент в моих глазах была такая печаль, которая могла бы отрезвить и вакханалию. Я задвинул крышку люка на место, спустился вниз, и рассказал об увиденном своим приятелям.

Они тоже вздохнули.

-Судя по всему, этот подземный коридор используется для того, чтобы втихаря перетаскивать «левую» колбасу со склада в гараж, - разочарованно произнес Игорек. – Вот вам и вся загадка подземелья.

- Не вся, - возразил я. - Здесь есть еще каменная дверь.

Игорек отмахнулся:

-Я не удивлюсь, если за ней тоже окажется какой-нибудь склад «левой» колбасы, а то и цех по ее производству.

Тем не менее, несмотря на явный скептицизм Игорька, мы вернулись к каменной двери и снова стали ее обследовать. Правда, уже не с таким рьяным энтузиазмом, как раньше, а скорее повинуясь извечному русскому «а вдруг».

Вот это самое «а вдруг» и произошло.

Наше обследование внезапно оказалось прервано. Когда мы услышали лязг отодвигаемой крышки люка с той стороны, где находился склад, у нас буквально волосы встали дыбом. Мы глазами выдали пулеметные очереди по коридору, пытаясь сообразить, где можно спрятаться. Единственным местом, где можно было здесь спрятаться, являлись саркофаги. Мы прыгнули за каменные усыпальницы и затаили дыхание. Я погасил фонарь.

Кто бы это мог быть? В моем воображении возникали самые невероятные предположения.

Скрипнула решетка, блеснул свет фонаря, который зигзагом осветил подземелье, и мы увидели не чертей, не оживших мумий, а нечто гораздо хуже. Мы увидели нашего директора Василия Григорьевича Кочерыжкина. Хотя мы лицезрели его уже далеко не единожды, но в этом подземелье, при тусклом фонарном освещении, его лицо показалось нам таким отвратительным и ужасным, что у нас не возникло ни малейшего желания выйти из своих укрытий и поздороваться. Мы понимали, что если он нас здесь обнаружит, нам может влететь, образно говоря, по такое число, какого и в календаре не сыскать.

Начальство приближалось. И тут произошло то, чего мы также никак не ожидали. У Василия Григорьевича зазвонил мобильный телефон. Мы даже и не думали, что до этого подземелья могут доходить волны мобильной связи. А ведь у нас тоже лежали в карманах мобильники. И мы их не отключали. Если в этот момент кому-нибудь приспичит нам позвонить, мы погибли. Отключить же мобильники сию минуту было невозможно, так как при выключении они издавали характерный звон, который также мог нас выдать. Нам оставалось только уповать на фортуну. Я почувствовал, что на моем лбу выступил холодный пот.

Василий Григорьевич положил свой фонарь на землю и достал мобильник из кармана брюк. Одет он, к слову, был по походному: джинсы, свитер и кроссовки.

-Да, - негромко произнес он.

В его трубке защебетал чей-то голос. Разобрать это щебетанье мы не могли, поэтому судить о предмете разговора нам оставалось только по ответам нашего директора.

-Да. … А я как раз сейчас здесь. Только приехал из Москвы, и сразу сюда. Спускался, кстати, со склада. Охранники сказали, что на гараж новый замок повесили. Ключа у меня пока нет, поэтому пришлось открывать склад. Так как у нас там ситуация? … Это плохо. Придется все входы сюда забить. На время, пока все не уляжется. Скажи Степану и Ахмеду, что завтра ночью они должны быть здесь. Все, давай. …

Василий Григорьевич снова положил мобильник в карман брюк, поднял фонарь с земли, и продолжил движение по коридору. Было ясно, что обследовать это подземелье мы собрались очень и очень вовремя, ибо завтра, как явствовало из слов Василия Григорьевича, мы бы в него могли уже не войти.

Кочерыжкин остановился возле каменной двери. Что он там сделал, какие манипуляции произвел, что на что нажал, нам разглядеть со своих укрытий не удалось. Но каменная дверь со скрипом повернулась внутрь, и Василий Григорьевич растворился в царящем за ней мраке.

Действовать нужно было, не мешкая. Опасаясь, что каменная дверь снова закроется, мы с Женькой Сыром выскочили из-за каменных саркофагов и в два прыжка нырнули в проем. Игорек за нами не последовал. Он предпочел остаться в своем укрытии. Каменная дверь со скрипом снова закрылась.

Здесь было также темно и сыро, как в коридоре. На противоположной относительно входа стене отражались слабые отблески фонаря, которые падали на нее справа. Очевидно, здесь был поворот, и Кочерыжкин свернул именно туда. Чтобы от нас не светило, и мы тем самым себя не выдали, я засунул фонарь под свитер на животе и зажег его. Тусклого света, просочившегося сквозь свитер, вполне хватило, чтобы осмотреться. Мы находились в подземной камере, размером примерно два на три метра. Стены камеры были покрыты зеленой плесенью и влагой. В углу, с правой и левой стороны виднелись проемы. Очевидно, это были коридоры. Я погасил фонарь. Отблески фонаря Кочерыжкина исчезли. Мы на ощупь стали пробираться к правому проему. Нащупав его край, мы свернули.

В коридоре царил мрак. Пройдя немного вперед, я снова зажег фонарь под свитером и осмотрелся. Увиденное чуть не заставило меня присвистнуть. Перед нами снова была стена. И по обеим сторонам этой стены также виднелись проемы. Мы опять свернули в правый проем, прошли немного вперед, и снова увидели стену. По обеим сторонам этой стены снова зияли проемы.

-Настоящий лабиринт, - изумленно прошептал Женька Сыр. Я согласно покивал головой и угукнул. Да, кто бы мог предположить, что под нашим мясокомбинатом будет такой «муравейник». Куда же нам идти, влево, или вправо? Мы напряженно прислушались, стремясь уловить хоть какой-то звук. Но вокруг было тихо, как в вакууме. Василий Григорьевич бесследно исчез. Что ж нам делать? Идти наугад, или вернуться назад?

В глубине души я чувствовал, что лучше не рисковать и вернуться обратно. Но азарт приключений затмил всякую осторожность. Что у нас, мало опасностей, что ли, было? Если бы мы останавливались перед каждой опасностью, перед каждой неизвестностью, мы бы не разгадали ни одной загадки. Так что, вперед, вперед, и только вперед. Только продвигаясь вперед можно чего-нибудь добиться.

-Пойдем влево, - сказал я. – А если там ничего не будет, вернемся, и посмотрим, что в правом коридоре.

Не гася фонарь, мы свернули в левый проем и пошли вперед.

Какого же было наше изумление, когда шагов через пятнадцать мы снова наткнулись на стену, по обе стороны которой также зияли два проема с мрачной пустотой внутри.

-Обалдеть! – усмехнулся Женька Сыр.

-Точно, - поддержал его я.

Мы вернулись обратно, свернули в левый коридор, снова прошли вперед пятнадцать шагов, и что бы вы думали мы увидели? Правильно. Снова стену, и снова два проема по обе стороны от нее. Наши усмешки переросли в смех. Какой забавный лабиринт!

Не переставая смеяться, мы свернули в правый коридор, отсчитали пятнадцать шагов, и наш смех перерос в дикий хохот. Опять стена, и опять проемы. Мы завелись. Свернули налево, прошли пятнадцать шагов. Стена. Проемы. Свернули направо, прошли пятнадцать шагов – то же самое. И так несколько раз. Мы просто давились от веселья, и никак не могли успокоиться.

-Жаль, что Игорек с нами не пошел, - не переставая хохотать, заметил Женька Сыр, - такой прикол пропустил!

-Вот, дурак! – также сквозь хохот согласился я.

-Слушай, Олежик, а ты помечаешь, где мы идем?

-Нет, а ты?

-И я нет.

Синхронность, с которой наш смех разом стих, была поразительной. Я допускаю, что в этот момент смех разобрал уже наших уважаемых читателей. Но нам в тот момент было не до веселья. Мы помолчали.

-А как мы теперь найдем дорогу назад? – спросил Женька Сыр.

-Да как-нибудь найдем, - ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее. Но внутри себя я ощущал довольно неприятный морозец. Больше всего в тот момент я злился на Игорька. Это хитрозадое мудрейшество опять осталось в стороне от проблем.

-Так, спокойствие, спокойствие, и только спокойствие, - произнес я, успокаивая в первую очередь скорее себя. – Как мы шли? Сначала мы свернули направо.

-Направо, - согласился Женька Сыр.

-Потом опять направо.

-Направо, - согласился Женька Сыр.

-А потом куда? Налево, или направо?

-Не помню, - сказал Женька Сыр.

-И я не помню, - задумчиво произнес я, и это была горькая правда.

Мы снова помолчали.

-Ну что ж, - сказал я, - будем искать выход. У тебя есть какой-нибудь карандаш?

-Нет, - ответил Женька Сыр.

Я нагнулся, подобрал с земли камешек и нацарапал на стене, сбоку от правого проема, крест и стрелку.

-Это означает, - пояснил я своему напарнику по несчастью, - что мы здесь уже были и свернули в этот коридор.

Мы прошли по обозначенному коридору, дошли до конца, я снова нарисовал на стене крест и стрелку, мы свернули направо и продолжили путь. Но после третьего поворота случилось ужасное. Погас фонарь. В фонаре, судя по всему, сели батарейки, и мы остались без света. Продолжать поиски выхода из подземного лабиринта пришлось на ощупь. Мы сворачивали все время направо, но тяжесть ситуации заключалась в том, что мы теперь не могли видеть оставленные мной на стенах лабиринта знаки, и, следовательно, не имели никакого представления, были мы уже в каком-то месте, или нет. Выход все никак не появлялся.

-Олежик, а давай теперь идти все время влево, - предложил Женька Сыр.

Мы стали сворачивать в левые коридоры.

Когда мы свернули налево раз пять, и это снова не принесло никакого результата, - вокруг были только мрак, начисто лишенный какого-либо просвета, и глубокая тишина, такая глубокая, что мы отчетливо слышали свое дыхание, - мы ощутили, что наши силы стали иссякать.

-Давай отдохнем, - предложил я.

-Давай, - согласился Женька Сыр.

Я поразился, как изменились наши голоса. От той бодрости и беспечности, переполнявших нас совсем недавно, не осталось и следа. Мрак и мертвая тишина, царившие в этом подземном лабиринте, наложили на нас свою неприятно липкую влажную руку, и повесили на наши сердца воистину свинцовую тяжесть. Мы со всей ясностью осознали, в какой капкан мы угодили. Мы заблудились! И заблудились ни где-нибудь, а в подземном лабиринте, о существовании которого практически никто не знает. А это означает, что помощи нам ждать неоткуда. Если мы самостоятельно не отыщем выхода, это подземелье вполне может стать нашей могилой. Положение усугублялось тем, что у нас не было ни воды, ни еды, ни света. А это означало, что время на поиски выхода у нас крайне ограничено. Нам оставалось рассчитывать только на удачу, или на нашего приятеля Игорька, что у него хватит ума забить тревогу в случае нашего долгого невозвращения.

Сколько мы так просидели, много или мало, я не знаю. Но почувствовав, что усталость немного спала, а желудок все настойчивее требовал ужина, я произнес:

-Ну, что, пойдем дальше?

-Олежик, - простонал Женька Сыр, - я тебе сейчас скажу одну вещь, но ты меня не убивай, ладно?

-Что еще случилось? – спросил я с тревогой в голосе, недоумевая, какую еще новую напасть может подкинуть мой товарищ по несчастью. Новым напастям сейчас как раз было самое время.

-Олежик, ты только не волнуйся, - протянул Женька Сыр, - но по-моему у меня в кармане есть спички.

-Спички?! – радостно воскликнул я. Я был готов задушить в объятиях своего напарника. Спички! Это же спасение! Впрочем, мой восторг тут же сменился яростью.

-Какого черта ты об этом молчал? – в бешенстве рявкнул я. Мой гнев был обоснован. Достань Женька Сыр свои спички раньше, мы, глядишь, и не заплутали бы в этом подземном лабиринте.

-Олежик, я только что сам их обнаружил, - обиженно прохныкал Женька Сыр. – Да их и немного.

-Сколько? – упавшим голосом спросил я.

-Штук пять, не больше.

Я тяжело вздохнул. Надежда на спасение, несколько мгновений назад казавшаяся такой осязаемой, снова стала призрачной. Пять спичек – это не густо. Но все равно лучше, чем вообще ни одной.

В сложившейся ситуации самым главным было не потерять голову.

-Давай осмотримся. Зажги одну, - сказал я.

Раздался чиркающий звук, и тусклый огонек осветил окружавшее нас пространство. То, что предстало перед нашими глазами, заставило нас вздрогнуть и в ужасе вскрикнуть. Прямо напротив нас, прислонившись к стене, сидели человеческие скелеты. Зловещие улыбки черепов мгновенно загнали наши души в пятки.

-А-а-а! – закричал я.

-А-а-а! – завопил Женька Сыр.

Стены подземелья содрогнулись от нашего хора. Когда запас воздуха в легких иссяк, наш крик умолк, и мы отдышались, я поинтересовался у своего приятеля:

-Что, испугался?

-Ни капельки! – заявил Женька Сыр, стуча зубами. – А ты?

-И я не капельки, - сказал я, не желая показаться в глазах своего напарника трусом.

-А чего ты тогда кричал? – спросил Женька Сыр.

-Да так, от неожиданности, - нашелся я. – А ты?

-И я от неожиданности, - промолвил Женька Сыр.

Убедив друг друга в собственной храбрости, мы снова зажгли спичку и присмотрелись к скелетам.

-Скелеты как скелеты, - сказал я. – Не сказать, чтобы симпатичные, но и не ужасные.

-Скелеты – это не опасно, - согласился Женька Сыр. – Они ведь не живые. Крысы хуже.

Меня передернуло. Крысы нам, действительно, были не нужны. Встреча с этими обаятельными милыми существами не сулила ничего хорошего.

Судя по свисавшим со скелетов истлевшим остаткам одежды, это были солдаты. Похоже, мы нашли разгадку исчезновения в этом подземелье однополчан Марка Анатольевича Обозного. Они просто заблудились и не нашли выход. Какая страшная смерть! Придя в себя от нервного потрясения, мы поднялись и пошли дальше. Мы шли наугад, чередуя правые повороты с левыми, ибо ничего другого нам не оставалось, но никакого выхода по-прежнему не находили. Но мы, тем не менее, упорно шли вперед. Шли в темноте, чтобы не расходовать зря спички. Мы шли наудачу, во многом просто затем, чтобы идти, а не сидеть на месте. Потому что когда идешь, в душе еще теплится какая-то надежда на спасение. Может, это спасение окажется совсем рядом, за следующим поворотом. Но если остановиться – это значит обречь себя на верную смерть.

Мало-помалу, усталость снова начала о себе напоминать. Мы старались о ней не думать. Но когда болит спина, а ноги буквально отваливаются от тела, не думать о ней очень тяжело.

В конце концов мы, окончательно выбившись из сил, рухнули на землю, тяжело дыша.

-Зажги спичку, осмотримся, - сказал я и внутренне приготовился к тому, что сейчас снова увижу какой-нибудь скелет, или еще какую-нибудь подобную чертовщину.

Женька Сыр наощупь чиркнул спичкой о коробок. Я сжался, чтобы не вздрогнуть и не вскрикнуть от неожиданности, но мгновение спустя выяснилось, что зря. В этот раз никаких скелетов вокруг нас не было. Я бросил взгляд на свои часы. Боже мой! Три часа ночи!

-Я не знаю как у тебя, - сказал я своему товарищу по несчастью, - а у меня силы иссякли.

-У меня тоже иссякли, - прохныкал Женька Сыр. – И еще я хочу есть.

-Ну так съешь меня, - огрызнулся я. – Что ты гундосишь, как маленький ребенок, в самом деле? Ты не Бэкки Тэтчер, а я не Том Сойер, чтобы тебя утешать.

-Чего? – недоуменно протянул Женька Сыр. – А кто это такие?

Я вздохнул и махнул рукой.

-Не важно. Проехали.

Я совсем забыл, что мой сосед по этажу относится к новому поколению. Тому самому, которое, как говорилось в одной агрессивной рекламе, выбирает «Пепси». Выбирает «Пепси», и абсолютно лишено представления о классике мировой литературы.

Мы решили, что нам следует набраться сил, отошли в глубь подземной камеры, прислонились к стене и задремали. Разбудил нас какой-то скрежет. Скрежетало где-то недалеко. Каким бы тяжелым не было наше положение, как ни рады бы мы были любому человеку, который вывел бы нас из этого подземного лабиринта, однако осторожности мы не потеряли. Сон слетел с нас мгновенно. Мы вскочили на ноги и замерли. Мертвую тишину подземелья прорезали чьи-то неторопливые шаги. Мы затаили дыхание. Кто бы это мог быть? И что сулит нам встреча с этим «кто-то»? В левом от нас проеме блеснул свет.

-Олег! Женёк! – раздался чей-то крик.

-Ёк… ёк… ёк… - повторило подземное эхо.

-Где вы?!

-Е вы… е вы… е вы…

У нас отлегло от сердца. Мы узнали этот голос. Это был Игорек. Наши души наполнились чувством благодарности. Наш друг не бросил нас в трудную минуту, и пришел на выручку.

-Мы здесь! – крикнул я. – Иди сюда!

-Да… да… да… - повторило эхо.

Свет из левого проема стал приближаться, и через несколько секунд перед нами предстал Игорек с фонарем в руке.

-Что вы здесь делаете? – недоуменно спросил он.

-Не видишь, заблудились, - ответил я.

Даже при тусклом свете фонаря было заметно, с какой молниеносной скоростью брови Игорька взметнулись на лоб.

-Где? Здесь? Так вон же дверь, - он показал рукой на проем, из которого появился. – Как вы могли ее не увидеть?

-У нас фонарь погас. Батарейки сели, - с досадой в голосе объяснил я.

-А-а-а, - понимающе протянул Игорек, - а я то думаю, чего вас так долго нет.

Он внимательно посмотрел по сторонам и осторожно спросил:

-Вы что-нибудь нашли?

Я вздохнул. Игорек всегда оставался Игорьком. И сюда его привело, в первую очередь, скорее всего, не беспокойство за нас, а беспокойство за то, что если мы что-нибудь найдем, то разделим все на двоих, а его оставим ни с чем.

-Нашли, - ответил я. - Скелеты. Где-то недалеко отсюда.

Как ни велико было разочарование Игорька, он все же нашел в себе силы пошутить.

-Это даже больше, чем я ожидал.

Мы с Женькой Сыром коротко рассказали ему о наших приключениях. Игорек, в свою очередь, поведал нам, что спустя некоторое время после того, как мы исчезли за каменной дверью, та открылась, из нее вышел Кочерыжкин с каким-то свертком в руке, закрыл дверь, после чего вышел из подземелья оттуда же, откуда и пришел, то-есть, через склад готовой продукции. Игорек долго нас ждал, потом не выдержал и стал тщательно ощупывать стену перед каменной дверью. Наконец он нашел рычаг, нажал на него, дверь открылась, и он в итоге оказался перед нами. Выслушав Игорька, мы потом долго смеялись над тем, что я и Женька Сыр на протяжении нескольких часов бродили вокруг каменой двери, и никак не могли ее найти.

Вдоволь насмеявшись над этой несуразицей, мы, несмотря на глубокую ночь, решили продолжить исследование подземелья. Спать нам уже не хотелось. Внезапное появление Игорька с фонарем в руке оказалось сродни явлению Христа заблудшему под землей народу, и возымело для нас с Женькой Сыром огромный оздоровительный эффект. С нас, словно по мановению волшебной палочки, в один момент слетел не только сон, но и все тревоги и страхи, которые до этого терзали наше сознание. Жажда приключений снова толкала нас вперед. Только в этот раз, наученные горьким опытом спешки, мы уже не помчались сломя голову. Прежде, чем приступить к дальнейшему исследованию подземного лабиринта, мы тщательно обдумали, как будем это делать.

Нас буквально сжигало желание узнать, зачем наш уважаемый Василий Григорьевич Кочерыжкин посетил это подземелье, и что было в том свертке, который он отсюда вынес.

-Нужно идти по его следу, - сказал Игорек.

Мысль его была, конечно, верная. Но когда мы взглянули себе под ноги, наши руки сами собой потянулись к затылкам, чтобы их почесать.

-М-да!

Земля внизу была вытоптана так, словно по ней прошло целое стадо бизонов. Это был результат наших с Женькой Сыром слепых скитаний в потемках. Поди тут отличи, где наши следы, а где следы Кочерыжкина. Но нам снова повезло. Мы все-таки смогли найти его след. Вычислили мы его методом исключения. Сопоставив следы от наших кроссовок со всеми следами, имевшимися на земле, мы обнаружили, что один из них нам не принадлежит. Это был след от мужского ботинка большого размера с оригинальным узором из всяких загогулин, который позволял безошибочно отличить его среди всех остальных. Вот по следу этих загогулин мы и отправились. Чтобы опять не заблудиться, мы помечали наш путь знаками. Возле каждого проема, в который мы сворачивали, мы рисовали на стене крестик, который означал, что мы здесь были, и под ним стрелку, которая указывала куда мы свернули.

Следы от ботинок Кочерыжкина вели в глубь подземелья. Постепенно они остались одни, без наслоений наших с Женькой Сыром кроссовок, которые свернули в другую сторону, и различать на земле ботинки Василия Григорьевича теперь не составляло никакого труда.

Как заправские следопыты мы продвигались вперед, и вскоре достигли цели наших поисков. Следы Кочерыжкина оборвались в подземной камере, отличавшейся от остальных камер этого лабиринта тем, что в ее центре возвышалось что-то наподобие гробницы, навроде тех, что мы видели перед каменной дверью, но только пороскошнее, что выражалось в большей загогулистости выгравированных на ее стенах и крышке узорах.

Подойдя поближе и пощупав этот саркофаг, мы обнаружили, что он сделан из мрамора. Нехило! Что же у него внутри? Интуиция подсказывала нам, что там отнюдь не мумия. Сгорая от любопытства, мы отодвинули крышку и остолбенели. От увиденного у нас буквально замерли сердца. Женька Сыр, например, от изумления сначала издал целую серию звуков, типа «хм», «гм», «ам», и тому подобных, походивших на восторженные восклицания доисторического пещерного человека, и лишь только потом смог сподобиться на что-то членораздельное:

-Офигеть!

Мы с Игорьком испытали примерно то же.

Вся гробница была уложена аккуратными рядами денежных пачек. Такую кучу американских долларов нам доселе доводилось видеть только в гангстерских кинолентах.

-Да тут на несколько жизней хватит, - простонал Игорек, и жадно сглотнул слюну.

-Ну что? – спросил Женька Сыр. – Будем забирать?

Отчаянный парень, наш Женька Сыр! Вот так, легко и просто. Пришел, увидел и забрал. Но это ведь не наше. Это чужое. Будь эти деньги ничейными, будь они спрятанными здесь с древних времен – все было бы проще. Но у этих денег есть реальный хозяин - наш Генеральный директор. Кто его знает, чем все это может закончиться.

Мы с Игорьком смотрели на найденное нами богатство и переминались с ноги на ногу, пребывая в нерешительности.

-Но это ведь получится воровство, - сказал я. – А воровать грех.

И тут Женька Сыр выпалил несколько фраз, которые разом разрушили все наши сомнения.

-Так эти деньги же наворованные. А воровать наворованное – не грех. Олежик, другого такого шанса в жизни не будет.

Да. В этом он был прав. Такой шанс в жизни бывает только раз.

Не ощущая более ни малейшего укора совести, мы бросились опустошать мраморную гробницу, которую, наверное, было бы правильнее называть не мраморной гробницей, а мраморным сейфом.

Мы доверху наполнили денежными пачками мешок для инструментов, забили ими все карманы одежды, побросали их в рубашки, в результате чего стали похожи на страдающих целлюлитом беременных мужиков. И успокоились только тогда, когда в мраморном сейфе осталась одна пыль. Воздав хвалу господу Богу и Василию Григорьевичу Кочерыжкину, мы задвинули крышку сейфа на место, и пошли к выходу, используя для ориентира сделанные ранее на стенках метки.

Мы летели, словно на крыльях. В нас кипел бурный восторг. Мы в одночасье стали богачами! Это же с ума сойти можно! Нам теперь больше не нужно гнуть спину, чтобы заработать себе на кусок хлеба. Нам теперь можно жить исключительно в свое удовольствие.

Буйные фантазии переполняли наше воображение. Перед нашими глазами светило теплое солнце, росли пальмы, билось о берег теплое море, красовались дивные дворцы. А сами мы сидели в этих дворцах в окружении дивных красоток, которые обмахивали нас опахалами и исполняли любые наши желания. Мы так размечтались, что совершенно не замечали дороги, и вернули себе чувство реальности только тогда, когда больно стукнулись головами о проем каменной двери, и вместо приятной прохлады от опахал ощутили на темени отнюдь не приятные шишки.

Потерев ушибленное место, мы закрыли каменную дверь, ведущую в подземный лабиринт, прошли по коридору мимо каменных усыпальниц, миновали старинную решетчатую дверь, под которой валялся распиленный нами в дужке замок, и очутились возле тех самых ступенек, которые привели нас из гаража в это подземелье.

-Коллеги, - произнес Игорек, - а как мы с вами все это будем выносить? Уже пять утра.

Я посмотрел на свои часы. Действительно, стрелки показывали именно такое время. А это значит, что уже рассветает, и выйти из гаража незамеченными нам будет очень трудно.

-Деньги нужно где-то спрятать, - сказал я.

Но где? Мы призадумались.

-А может оставить их в подземелье до вечера? – предложил Женька Сыр.

-Рискованно, - сказал Игорек. – Ты же слышал разговор Кочерыжкина по мобильнику. Он ясно сказал, что подземелье нужно сегодня замуровать.

-В гараже их тоже не спрячешь, - вздохнул я. – Тут все открыто.

-По-моему, их лучше спрятать в наших кабинках в раздевалке, - предложил Игорек.

-Ты, что, с ума сошел? – воскликнул я. – Их же открыть ничего не стоит. У них у всех даже замки одинаковые. Одним ключом можно открыть любую кабинку.

-Ну и что? – возразил Игорек. - В эти кабинки никто никогда не лазил. Что в них можно найти? Рабочую, или сменную одежду, да и только. Положим деньги в кабинки, накроем одеждой, чтобы было незаметно, а потом постепенно, в течение нескольких дней, будем после работы их уносить.

-А как мы донесем их до раздевалки? – спросил Женька Сыр. – Ведь кто-то может увидеть.

-Придется рискнуть, - сказал я.

-А что тут рисковать? – возразил Игорек. – Сейчас пять часов утра. Кто нас увидит? На мясокомбинате никого нет. Охранники дрыхнут, как убитые. Сейчас же, как раз, самый сон.

-Ну да, - произнес Женька Сыр, - ты не знаешь тети Маши.

-Ладно, хватит болтать, - подытожил я. – Давайте лучше шевелиться, пока совсем не рассвело.

Мы поднялись по старым разбитым ступенькам, за столетия протоптанным тысячей торопливых ног, выбрались из подземелья, задвинули крышку люка на место, снова засыпали ее землей, затем подошли к двери гаража, чуть ее приоткрыли и осторожно выглянули наружу.

На улице начинало светать. Стояла предрассветная тишина. И только шум ветра и шелест потревоженной им листвы нарушали эту тишину. Мы внимательно посмотрели на окна сторожки. Они были черны. Верный признак того, что тетя Маша досматривала последние сны.

-Айда, быстрее, - прошептал я.

Мы выскочили из гаража, закрыли дверь на замок, и быстрым шагом направились в соседний корпус, где находилась раздевалка.

Мы тогда не знали, что в этот момент за нами внимательно наблюдала пара любопытных глаз. …

...-Ты глянь-ка! Чего это вы так рано? – пробасил удивленный голос Эдуарда. – Вы тут, что, ночевали?

Я продрал глаза и сделал над собой усилие, чтобы отогнать остатки дремы.

-Загуляли мы вчера, - объяснил полусонным голосом Игорек. Он и Женька Сыр, так же, как и я, сидели на лавочке, стоявшей вдоль кабинок для переодевания. – Только в три ночи с вечеринки вышли. Транспорта никакого. Мы пошатались, пошатались, и пришли сюда.

-А какой было смысл домой идти? – подал голос Женька Сыр. – Все равно сюда к восьми.

-Слушай, Эдуард. Будь человеком, не говори никому, ладно? – попросил я. – Если кто узнает, что мы тут были ночью - и нам проблемы, и охране нагоняй.

-Мужики, да какой разговор, - пробасил, добродушно улыбаясь, Эдуард. – Я – могила, вы же знаете. Хорошо хоть погуляли?

-А по нам не заметно? – спросил Женька Сыр.

-Заметно, - согласился Эдуард. – У вас такие рожи, словно вы сошли с плаката общества трезвости, что висит у нас в профкоме.

Мы дождались, пока Эдуард переоденется в спецовку, - сами мы были уже в рабочей форме, - и вместе отправились к складу готовой продукции.

Выходя из раздевалки, мы, не удержавшись, оглянулись на наши кладовки. Они хранили в себе, под нашей одеждой, нашу будущую сладкую жизнь.

В тот день нам работалось легко и хорошо. Мы были веселы и счастливы. Нам хотелось со всеми дружить. Мы с удовольствием думали о том, что гнуть спину на этой работе нам осталось недолго. Как вынесем все деньги, так сразу и отнесем в отдел кадров заявления об уходе.

-Как поживаете, как здоровье? – спрашивали мы каждого, кто проходил мимо.

-Вы сегодня неотразимы, - добавлял Игорек, если это была женщина.

Наше приподнятое настроение передавалось и остальным. Нам улыбались в ответ и благодарили за комплименты. Нам улыбнулась даже обычно суровая и неприступная тетя Маша, которая, проходя мимо нас, волочила по земле два огромных мешка.

-Куда Вы такие баулы тянете, теть Маш? – поинтересовался Игорек.

-Домой, - ответила тетя Маша. – Это мои вещи. Увольняюсь я отсюда. Так что прощайте.

Мы потом долго вспоминали ее улыбку. В тот момент ее улыбка показалась нам вполне безобидной: человек увольняется и любезно прощается с сослуживцами. Но позже, восстанавливая ее памяти, мы находили в ней кучу отрицательного: и насмешку, и ехидство, и коварство, и еще много чего другого.

Увольнение тети Маши было для нас приятной новостью. Без нее на проходной будет полегче и попроще. И мы еще больше повеселели.

Наконец рабочий день закончился. Намеренно не торопясь, мы пришли в раздевалку самыми последними, дождались, пока все рабочие переоденутся и уйдут, и только потом достали ключи от кабинок.

Когда мы открыли кабинки, у нас было такое чувство, словно наши души не только ушли в пятки, но и вообще вылетели наружу. Наша одежда валялась в кабинках внизу, в полном беспорядке, а все деньги исчезли.

У меня внутри все заледенело. Я поглядел на своих приятелей. Они стояли с бледными лицами, и ополоумевшими глазами смотрели на пустые кладовки.

-Кто мог нас видеть? – произнес Игорек упавшим голосом.

-В пять утра нас могла видеть только тетя Маша, - ответил я.

Мне сразу же вспомнились два объемных мешка, которые она волочила по земле мимо нас сегодня днем. А ведь она шла со стороны раздевалки. Вот тебе и «увольняюсь». Да с таким «выходным пособием» увольняться сам бог велел.

-А может это все же не она? – со слабой надеждой протянул Женька Сыр. – Может, это кто-то из рабочих?

-Вспоминайте, кто-нибудь выходил из раздевалки с большим пакетом, или с большой сумкой? – сказал Игорек.

Мы напрягли память.

-Нет, - уверенно произнес я. – Я, во всяком случае, не видел.

-Я тоже не видел, - заметил Женька Сыр.

-И я не видел, - задумчиво произнес Игорек. – В таком случае, если наши кладовки открыл кто-то из рабочих, деньги должны находиться здесь. Надо открыть все кладовки.

Женька Сыр встал у двери в раздевалку «на шухере», а мы с Игорьком занялись неблаговидным делом. Это была наша последняя надежда вернуть утраченное богатство. Но и она рухнула. Денег нигде не было. Во всех кладовках мы находили только рабочие спецовки. Правда, у Эдуарда, помимо спецовки, лежала еще пачка презервативов. В другое время мы, конечно, вовсю бы «погыгыкали» над этой находкой. Но в тот момент нам было не до смеха.

Мы стояли совершенно подавленные. В жизни бывают такие моменты, когда просто не знаешь что делать. Ведь не вызовешь же сюда милицию. Вы представляете себе эту картину? Трое грузчиков мясокомбината заявили о пропаже из раздевалки кучи долларов, которую они хранили в своих кладовках. Да нас сразу же отсюда увезут. Только не в отделение, а в «психушку». Приходилось с горечью констатировать, что наши мечты о вольной и красивой жизни, которая была так близка, рухнули, как карточный домик. Женька Сыр чуть не плакал. Лицо Игорька было белее мела. Я, наверное, выглядел так же.

Что делать? Не стоять же здесь всю ночь, словно парализованным. Я достал из своей кладовки одежду и стал переодеваться. Мои приятели последовали моему примеру.

Шли мы с работы домой молча. Мы не то, что не ругались, мы даже не разговаривали друг с другом. Обычно в таких ситуациях случаются скандалы, идет яростная ругань, следуют взаимные упреки и обвинения, мол, кто это все придумал, кто это предложил, ведутся активные поиски виновного, чтобы выместить на нем всю образовавшуюся злость. Между нами ничего такого не было, и мы переживали нашу общую беду в абсолютной тишине.

И я, и Игорек, и Женька Сыр провели в тот день вторую подряд бессонную ночь. Когда на следующее утро мы появились на работе с опухшими и красными глазами, то прямо на проходной узнали новость, которую с полным правом можно было назвать новостью с большой буквы. Наш Генеральный директор Василий Григорьевич Кочерыжкин накануне поздно вечером сошел с ума.

Эту историю на мясокомбинате весь день шепотом передавали друг другу.

Накануне поздно вечером наш Генеральный директор прибежал к охранникам в совершенно безумном состоянии и приказал срочно вызвать милицию, ибо его обокрали.

Когда приехала милиция, он заявил, что у него похитили около пятидесяти миллионов долларов наличными. (Вы представляете, уважаемые читатели, силу нашей досады, когда мы узнали сумму, которую увели у нас из под носа?) На вопрос ошарашенных размером украденного милиционеров, где он хранил такое богатство, Василий Григорьевич ответил, что в секретном тайнике под землей. Безумные глаза Кочерыжкина, его буйное поведение навели милиционеров на определенные мысли, и они позвонили по «03». Приехавшая бригада врачей с трудом осмотрела нашего Генерального директора, поскольку тот брыкался, ругался, кусался, утверждал, что он совершенно здоров, требовал немедленно броситься в погоню за неизвестными похитителями, и вынесли предварительный диагноз: буйное помешательство на почве нервного расстройства, вызванного последним визитом налоговой инспекции. Повидавший всякого на своем веку врач ласково предложил Василию Григорьевичу броситься на поиски похитителей вместе с ними, посадил его в машину, после чего «скорая» увезла нашего Генерального директора искать пятьдесят миллионов долларов в психиатрический диспансер.

Спустя несколько дней по мясокомбинату поползли слухи, что наше предприятие хочет купить какая-то неведомая доселе миллионерша. Еще через несколько дней фотография неведомой миллионерши появилась в газетах. Взглянув на нее, мы получили подтверждение своей версии о том, кто увел наши деньги. С фотографии на нас смотрело властное и надменное лицо тети Маши. Мы решили, что если покупка состоится, то мы немедленно отсюда уволимся. Но до этого не дошло. Спустя две недели в газетах появилась информация, что нашу тетю Машу нашли убитой в лесу. По мнению следствия, это было заказное убийство. Считайте нас, уважаемые читатели, какими угодно негодяями, но когда мы узнали эту новость, мы почувствовали огромное облегчение. Есть, все-таки, бог на свете! Ведь на месте тети Маши могли оказаться мы. Лучше уж быть живыми грузчиками, чем мертвыми миллионерами. …

История шестая

КАК МЫ «БРАЛИ» ЦРУ

В тот день я пришел вечером домой жутко уставшим. Рабочая смена выдалась просто сумасшедшей. У нас с Игорьком и Женькой Сыром создалось такое впечатление, что все торгаши нашего города и сопредельных областей словно сговорились затовариться колбасой на нашем мясокомбинате именно сегодня. Хотя, если хорошенько подумать, ничего удивительного в этом не было. Тот день, о котором идет речь, являлся первым рабочим днем после майских праздников. Прилавки магазинов и рынков опустели, поскольку население за две праздничные недели раскупило все продовольственные запасы, так что оскудевший мясоперерабатывающей продукцией розничный товарооборот буквально пинками гнал торговых экспедиторов к нашей проходной.

Как уже, вероятно, догадались наши уважаемые читатели, я, Игорек и Женька Сыр по-прежнему промышляли грузчиками. Шок от уплывших миллионов, которые уже практически лежали в наших карманах, о чем рассказывалось в предыдущей истории, почти зарубцевался, жизнь продолжалась, и мы находили в себе силы наслаждаться ее реалиями. Реалии были, конечно, не царскими, но и не батрацкими. Короче, днем мы работали, вечером, в свободное время, развлекались, как могли, и как позволяли средства, и никаких приключений больше не искали. Но приключения находили нас сами.

История, которую я хочу сейчас поведать, пожалуй, самая удивительная из тех, которые уже известны нашим уважаемым читателям. А посему, не откладывая, приступаю к ее изложению.

Итак, вернувшись домой в абсолютно разобранном от усталости состоянии, я наскоро поужинал, свалился на кровать и моментально уснул. …

Когда я открыл глаза, передо мной стояли Люди в Черном. Их было двое. Не снимая черных очков со своих лиц, которые имели совершенно каменное выражение, они монотонно и властно произнесли:

-Вставайте и собирайтесь. Вас хочет видеть Президент.

-А в чем, собственно, дело? – недоуменно спросил я. – И кто вы такие?

-Мы курьеры по особым поручениям, - сказали Люди в Черном. – Все вопросы потом. Одевайтесь. Ваши друзья уже ждут Вас в машине.

Продолжая теряться в догадках о смысле происходящего, я быстро оделся и в сопровождении Людей в Черном вышел из дома. На улице стояла темная ночь. Поскольку все фонари во дворе нашего дома были разбиты, шикарный черный лимузин, стоявший возле моего подъезда, практически полностью сливался с ночным мраком, и только тусклый свет из его окошек позволял различать его присутствие.

Люди в Черном открыли заднюю дверь.

-Садитесь.

В машине действительно сидели мои друзья.

-Олежик, привет! – воскликнул Женька Сыр.

-Доброй ночи, - поздоровался Игорек.

Я ответил на приветствие и сел рядом с ними на заднее сиденье. Дверца закрылась, Люди в Черном устроились впереди, мотор заурчал и машина тронулась.

-Куда мы едем? – спросил я.

-В аэропорт, - ответили л

Люди в Черном.

-А оттуда куда?

-В Москву.

-А в Москве куда?

-В Кремль.

-А зачем в Кремль? – продолжал недоумевать я.

-Все вопросы потом, - невозмутимо ответили Люди в Черном.

-Олежик, нас везут к Президенту! Мы Президента увидим! – восторженно воскликнул Женька Сыр.

-Я вопросительно посмотрел на Игорька. Игорек недоуменно пожал плечами:

-Говорят, что так.

Поняв, что других подробностей мне сейчас не добиться, я повернулся к окошку и стал наблюдать за дорогой.

Машина летела воистину с космической скоростью, совершенно презрев все правила дорожного движения. Ее не смущали ни знаки, ни сплошные линии. А ГИБДДэшники, дежурившие на ночных улицах в надежде на дополнительный заработок, вместо того, чтобы останавливать наш лимузин, напротив, вытянувшись в струнку, отдавали ему честь. Машина, в которой мы ехали, была явно не из простых. Если, конечно, лимузины вообще могут быть простыми.

Подъехав к аэропорту, мы вылезли из «блатного» транспортного средства, и в сопровождении Людей в Черном прошли на посадочную площадку.

На посадочной площадке стоял ИЛ-96 с государственной символикой. Такие самолеты я раньше видел только по телевизору.

-Это что, президентский? – восхищенно протянул Игорек.

-Президентский, - подтвердили Люди в Черном и указали на трап.

-Проходите.

Внутренняя обстановка президентского самолета была шикарной. Мы от изумления даже разинули рты. Это не самолет. Это настоящий дворец с крыльями. Мы сели в кожаные кресла, в которых тут же утонули, настолько они были мягкими, и пристегнули ремни. Люди в Черном устроились рядом. Самолет разогнался и взлетел. Как только мы набрали высоту, в салон вошла очаровательная стюардесса. Ее внешность была настолько привлекательной, что у нас перехватило дыхание. Она явно пришла сюда на работу не с биржи труда, и, скорее всего, была завербована на каком-нибудь международном конкурсе красоты, ибо по простым газетным объявлениям о вакансиях девушки с такими неземными тонкими чертами лица и идеально стройной фигурой не ходят. В руках стюардессы был поднос, который она поставила на столик перед нами.

-Кушайте на здоровье, - пропела она с лучезарной улыбкой и скрылась за занавеской.

Мы взглянули на поднос, и у нас началось обильное слюнотечение. На подносе красовались аппетитные яства, которые нам, по причине своей дороговизны, доселе были недоступны: восточные сладости, заморские фрукты, экзотические соки. Неужели это все нам? Я посмотрел на Людей в Черном, и как истинно воспитанный человек спросил:

-Вы будете?

-Нам не положено, - по-военному отрапортовали они.

Обрадовавшись, что все съестные богатства достанутся только нам, мы жадно набросились на поднос. Спустя примерно час, на нем остались лишь крошки, а самолет совершил посадку. Через иллюминатор просматривалась неоновая вывеска: «Шереметьево-2».

-Кажись, приехали, - сказал Игорек.

Люди в черном встали и кивнули нам на выход. Мы спустились по трапу и увидели «Чайку» с государственным флагом на капоте. За последние часы мы пережили уже столько неожиданностей, что нисколько не сомневались: это за нами.

Устроившись на заднем сиденье, мы помчались по ночной Москве. Вскоре мы достигли Красной площади, и через Боровицкие ворота въехали в Кремль.

Люди в Черном провели нас в Грановитые палаты.

-Ждите, - сказали они и отошли к дверям.

Мы с разинутыми ртами вертели головами по сторонам. Какая красотища!

Двери снова открылись, и в Грановитые палаты вошли Президент и Премьер-министр. Они подошли к нам и протянули руки.

-Президент, - представился Президент.

-Премьер-министр, - представился Премьер-министр.

Мы пожали им руки и назвали себя:

-Олег.

-Игорь.

-Женька Сыр. Можно просто Женёк.

-Очень приятно, - сказали Президент и Премьер-министр, и кивнули на стоявший посреди палат длинный стол.

-Присядем.

Мы прошли к столу и сели.

-Ребята, - проникновенно произнес Президент, всем своим видом показывая, что далее последует нечто очень важное, - мы много наслышаны о вашем профессионализме.

-Да, - подтверждающе кивнул Премьер-министр.

-То, с какой легкостью, и с каким изяществом вы разгадываете самые запутанные загадки, говорит о вашем многогранном таланте.

-Да, - снова кивнул Премьер-министр.

-Мы уже давно наблюдаем за вами, и пришли к убеждению, что вы – одни из самых лучших сыщиков в нашей стране. А может быть, и самые лучшие.

-Да, - в очередной раз кивнул Премьер-министр.

-Наступил такой момент, когда ваш талант понадобился не просто отдельным людям, а всему нашему государству, всей России. Задание, которое мы хотим вам поручить, способны выполнить вы, и только вы.

-Да, - опять кивнул Премьер-министр.

-Ребята, - продолжил Президент, обращаясь к нам, - задание это очень опасное и очень тяжелое. Но выполнить его нужно, во что бы то ни стало. От этого зависит будущее России, ее безопасность. Скажите мне, вы патриоты своей Родины?

Воодушевленные словами Президента, мы в едином порыве выдохнули:

-Да!

-Тогда слушайте.

Президент понизил голос до шепота.

-Вам будет нужно пробраться в Центральное разведывательное управление США и выкрасть списки американских агентов, действующих на территории нашей страны. Списки эти находятся в личном сейфе директора ЦРУ, в его кабинете, справа от рабочего стола, между окном и сервантом.

Мы замялись.

-Но как это? – неуверенно произнес Игорек. – Для этого же нужна какая-то специальная подготовка.

-У вас что, вся Лубянка в отпусках? – спросил Женька Сыр.

-Да нет, Лубянка не в отпусках, - улыбнулся Президент. – Дело в том, что в этом деле в первую очередь требуется не подготовка. Здесь требуется талант. У вас он есть. А у этих, - Президент кивнул куда-то в сторону окна, - сколько их не готовь, они все равно проваливаются. Бездари есть бездари. Итак, вы готовы послужить Отчизне?

-Всегда готовы! – воодушевленно отрапортовали мы.

-Молодцы! – воскликнул Президент.

-Да! – воскликнул Премьер-министр.

-А как нам отпроситься с работы? – спросил Игорек.

-На ваш мясокомбинат мы сообщим, что вы срочно улетели на Всемирную конференцию грузчиков, - ответил Президент. – Вместе с вами, для помощи, мы посылаем нашу лучшую спецгруппу. Члены этой спецгруппы обладают уникальными способностями, которые помогут вам выполнить поставленную задачу.

Президент хлопнул в ладоши, и в Грановитые палаты вошли двое. Когда мы к ним присмотрелись, нашему удивлению не было предела. Мы их узнали. Один был невысокий розовощекий крепыш в синем комбинезоне, клетчатой рубашке, в ботинках на высокой подошве, и с пропеллером на спине. Другой – невысокий сухощавый старичок с узким морщинистым лицом, на котором, несмотря на скрывавшие большую его часть усы и бороду, отчетливо просматривались восточные черты. Одет он был в светлый парусиновый костюм, белую фетровую шляпу и туфли с длинными, высоко загнутыми носами.

-Карлсон, Старик Хоттабыч, Мальчик с Пальчик, - представил их Президент, после чего мы обменялись с ними рукопожатиями.

-А где Мальчик с Пальчик? – спросил Женька Сыр, оглядываясь по сторонам.

-Я тут, - раздался откуда-то снизу писк.

Мы присмотрелись. Из кармана пиджака Старика Хоттабыча выглядывала малюсенькая розовощекая рожица со стрижкой «под чубчик» и озорно показывала нам язык.

-Когда мы должны приступить к выполнению задания? – спросил я.

-Немедленно, - ответил Президент, - но, разумеется, после ужина. Путь до Вашингтона неблизкий, и вам нужно основательно подкрепиться.

Президент хлопнул два раза в ладоши. В Грановитой палате грянул гимн России. Под звуки гимна в зал друг за другом вошли разодетые в белые ливреи официанты с огромными подносами в руках. На подносах было: жареный поросенок, тушеная утка с яблоками, почки в сметанном соусе, шоколадный торт, … Впрочем, чтобы не травмировать свою психику этими прекрасными воспоминаниями, ибо сейчас я питаюсь в основном макаронами по-флотски, я прерву этот перечень.

Уелись и упились мы на славу. Когда трапеза подошла к концу, Президент и Премьер-министр пожали нам руки и пожелали успеха.

-Если что, обращайтесь к нашему резиденту в Вашингтоне, - сказал на прощание Президент. – Ее зовут Лола-Синие колготки. Найти ее можно возле гостиницы «Орхидея», станция метро «Цветочная».

В сопровождении Людей в Черном мы, вместе с нашими новыми напарниками, вышли из Грановитых палат, сели в «Чайку», и уже через полчаса оказались в аэропорту «Шереметьево». Едва мы вошли в аэропорт, бодрый женский голос из громкоговорителя торжественно объявил, что начинается регистрация пассажиров на рейс «Москва-Вашингтон».

-Это ваш самолет, - сказали Люди в Черном, вручили нам билеты и документы, отдали честь и ушли.

Быстро пройдя регистрацию и таможенный контроль, мы взошли по высокому трапу на ТУ-134, устроились в уютных креслах «бизнес-класса» и взмыли в воздух.

В полете мы поближе познакомились с нашими новыми партнерами, которых до этой ночи считали всего-лишь сказочными персонажами. Разговор начал Женька Сыр.

-Одного я не пойму, - сказал он, когда самолет набрал высоту, - зачем нам лететь на самолете, если Старик Хоттабыч может одним волоском из своей бороды моментально переместить нас в Вашингтон.

-Апчхи! Не могу, о, пытливый отрок, - повернулся к нам Старик Хоттабыч, вытирая нос. – Не переоценивайте мое могущество. В телепортации на столь значительные расстояния я не силен. В пределах десяти километров – пожалуйста. Но дальше – извините. Я джинн всего-навсего второй категории. Я способен только на мелкое волшебство.

-А где же ваши юные друзья, Волька Костыльков и Женя Богорад? – поинтересовался Игорек.

-Да ну их! – махнул рукой Старик Хоттабыч. – Как подросли, так испортились. Когда они были маленькими, они были такими хорошими. И просьбы у них были скромные. То шоколадку, то лимонад, то пряник. А как выросли, так то дозу, то бабу. То бабу, то дозу. Надоели. Ушел я от них. Теперь вот на секретной государственной службе состою.

-А тебе прямо жалко кокаином и девушкой молодых людей порадовать, - ехидно возразил Карлсон. – Сам, что ли, молодым не был?

-Моя уникальная борода не для этого предназначена, - обиженно возразил Старик Хоттабыч. – Если это один, ну максимум два раза – то не жалко. Но если это входит в обиход, и по нескольку раз в день, то начинает раздражать. А ты, уважаемый, за своими высказываниями следи. Будешь ехидничать – оставлю без горючего.

-Вот уж, прямо ничего сказать нельзя, - проворчал Карлсон.

-Горючее – это варенье? – спросил я.

-Какое варенье? – усмехнулся Карлсон. – На варенье даже метра не пролетишь. Это для детей написали, чтобы те раньше времени не спивались. На самом деле горючее у меня другое.

-Водкой он заправляется, водкой, - пояснил Старик Хоттабыч. – Алкаш несчастный.

-Я не алкаш, - возразил Карлсон. – Я пью по служебной необходимости, и, кстати, жертвую своим здоровьем во благо государства.

-Известны нам твои жертвы, - пропищал тоненький голосок. Это выглянул из кармана пиджака Старика Хоттабыча Мальчик с Пальчик. – Только и знаешь, что спутниковые тарелки с крыш тырить, а затем на барахолке продавать.

-От горшка два миллиметра, а еще с замечаниями лезет, - снова проворчал Карлсон. - Хорошо хоть, что с нами еще Дюймовочку не послали. Та тоже любит жизни поучить.

-Не говори мне ничего про эту проститутку! Не говори! – закричал Мальчик с Пальчик.

-Что за выражения?! – недовольно протянул Старик Хоттабыч, глядя на «карманного» подопечного. – Неужели нельзя выразиться поприличней?

-Не говорите мне ничего про эту девицу легкого поведения! – поправился Мальчик с Пальчик.

-Ну, вот, это другое дело, - удовлетворенно заметил Старик Хоттабыч.

Мальчик с Пальчик продолжал верещать:

- Она разбила мне сердце! Она испортила мне жизнь! И с кем спуталась! С Чебурашкой! Нашла жениха! Я ему все уши поотрываю, как только встречу!

-Успокойся, милок, успокойся, - проговорил Старик Хоттабыч, осторожно засовывая Мальчика с Пальчик обратно в карман. – Мы найдем тебе какую-нибудь другую подругу, какую-нибудь лилипуточку.

Когда Мальчик с Пальчик в кармане затих, Старик Хоттабыч наклонился к нам и прошептал:

-Ребенок! Натура очень ранимая, эмоциональная. Несчастная любовь, сами понимаете. На днях утопиться хотел. В стакане с чаем выловили. Еле откачали.

-Ладно, хватит про душевные терзания, - бросил Игорек. – Перейдем к делу. Вопрос номер один. Кто-нибудь владеет английским?

Ох уж этот Игорек! Вечно строит из себя руководителя.

-А зачем нам английский? – спросил Женька Сыр.

-А затем, что в Америке говорят по-английски.

Игорек хотел еще что-то сказать, но в их с Женькой Сыром диалог встрял Старик Хоттабыч:

-Вы хотите понимать по-английски? Нет ничего проще, друзья мои.

С лукавой улыбкой он вырвал волосок из бороды и разорвал его на кусочки.

-Трах-тибидох-трах. Теперь вы будете понимать и говорить по-английски так же хорошо, как и по-русски. Если хотите, я могу помочь вам и с другими языками: немецкий, французский, японский…

-Нет, спасибо, не надо, - прервал его Игорек, видимо опасаясь, что его микроскопический мозг может разорваться на части от такого объема знаний. – Что ж, проблему с языком с помощью нашего уважаемого Гасана Абдурахмана ибн Хоттаба мы решили.

Старик Хоттабыч с довольным видом наклонил голову. По всей видимости, ему понравилось, что его назвали полным именем.

-Вопрос номер два, - продолжал Игорек. – Что мы будем делать, когда прилетим в Вашингтон?

-Искать ЦРУ, - с недоумением ответил Женька Сыр. – А что еще? Дедушка Хоттабыч, Вы случайно не знаете, какой транспорт туда ходит? На чем туда можно доехать?

-Лучше всего на такси - откликнулся Карлсон. – ЦРУ, ведь, находится не в самом Вашингтоне, а недалеко от него, в городке Лэнгли. И быстро, и удобно.

-Но это, наверное, дорого? – засомневался Игорек. – У нас есть такие деньги?

-Зачем нам деньги? – засмеялся Карлсон. – У нас есть Хоттабыч. Трах-тибидох, и все бесплатно. В том числе и такси.

-Я представляю себе эту картину, - сказал я, ибо меня немного смущала такая кажущаяся простота вещей. – Выходим мы из аэропорта, садимся в такси и говорим водителю: отвезите нас в ЦРУ, пожалуйста. Как он на нас посмотрит? Еще за шпионов сочтет.

-А зачем говорить, что в ЦРУ? – возразил Игорек. – Скажем просто, отвезите нас в Лэнгли.

-Идея, - согласился я.

На том и порешили. …

Вашингтон встретил нас хоть и прохладной, но все же безветренной, солнечной, а потому и приятной, погодой. Вечерело. Это была особенность различия часовых поясов. Вылетев из Москвы глубокой ночью, мы, спустя восемь часов, прилетели опять под вечер, хотя в Москве в этот момент был разгар дня. То-есть, не успели проснуться, а время снова баиньки.

Мы быстро прошли таможенный контроль, чему во многом поспособствовало то, что у нас с собой не было практически никакого багажа, и вышли из аэропорта.

-Что-то не хочется мне трястись в такси, - произнес Карлсон. – Такая хорошая погода. Хоттабыч, давай я в Лэнгли своим ходом доберусь, а? Встретимся возле ЦРУ.

-Лети, лети, чтобы тебя какой-нибудь охотник подстрелил, - проворчал Старик Хоттабыч. Только прямо здесь не взлетай.

-Да знаю, знаю. Уже ученый, - проворчал Карлсон и направился куда-то в сторону от аэропорта.

Старик Хоттабыч повернулся к нам и разъяснил:

-Прилетели мы как-то в Пекин. Вышли из аэропорта – ехать не на чем. Такси нет, автобусов нет, все население передвигается на велосипедах. Пришлось идти пешком. Жарища стояла – дай боже. Мы передвигать ноги скоро умаялись. Так он не выдержал, забыл про всякую осторожность, и взлетел прямо на глазах у всех. Китайцы как куры закудахтали от изумления. Какой-то умник его взлет на мобильник заснял и в Интернете разместил. Шум поднялся – ужас! Пошел слух, что в Китае генетики скрестили человека с вертолетом и вывели летающих суперменов, которые невидимы для радаров. Наши перепугались, и чуть со страха всю Сибирь с Дальним Востоком китайцам не отдали. Потом, слава богу, разобрались, и таких кренделей этому летуну всыпали – мало не покажется. Полгода на одном молоке просидел. А на молоке не полетаешь.

Мы подошли к стоянке такси и сели в свободную машину.

-С прибытием, - поздравил нас водитель, здоровенный негр в клетчатой кепке. – Откуда?

-Из России, - ответил Игорек.

-О-о-о, - восхищенно протянул негр. – Водка, балет, перестройка. Куда поедем?

-В Лэнгли, - сказал я.

-В ЦРУ, что ли? – переспросил водитель.

Мы остолбенели, мысленно теряясь в догадках, как этому негру удалось с ходу нас разоблачить.

-Зачем в ЦРУ? – недоуменно возразил я, стараясь не выдать волнения. – В гостиницу нам надо. В гостиницу.

-Ну, в гостиницу, так в гостиницу, - усмехнулся водитель и завел мотор. – Все русские туристы, которые едут в Лэнгли, всегда говорят либо про гостиницу, либо про любимую бабушку, которая там проживает. Подъезжаем к гостинице - расплачиваются, а после -прямым ходом к ЦРУ, пешком, благо оно там недалеко. Чего боятся – не понятно. Думают, что их могут за шпионов принять, наверное. Какой шпион в ЦРУ на такси поедет? Поясните мне, пожалуйста. Так что, если вы решили посетить музей ЦРУ, так и скажите, что ехать в ЦРУ. А музей там, кстати, классный. Бывал там. Впечатлений получите массу. Так как, в гостиницу, или все-таки в ЦРУ?

-В ЦРУ, в ЦРУ, - сдались мы, услышав про музей. В посещении музея, действительно, ничего подозрительного не было.

Пока такси ехало по Вашингтону, мы с Игорьком и Женькой Сыром беспрерывно крутили головами. Старику Хоттабычу достопримечательности столицы Америки казались неинтересными. Он за свою тысячелетнюю жизнь много чего повидал. Мы впервые своими глазами увидели настоящую заграницу. Все было не по-нашему. Вокруг - сплошные небоскребы. На улицах уйма толстяков - жертвы «Макдоналдса» и фаст-фуда. Да, Америка есть Америка. Но, вообще, если говорить честно, в целом Вашингтон нам не понравился. Маленький он какой-то. Тот же Брянск, только с небоскребами. Лэнгли нас тоже не впечатлил. Райцентр, да и только. Сураж на американский манер, ей богу. Единственная достопримечательность – ЦРУ. Здание у ЦРУ было, конечно, шикарное.

Отпустив таксиста, мы стояли, смотрели на этот дворец и чесали ногтями в затылках.

-О чем задумались, гаврики? – раздался сзади нас чей-то бодрый голос. Мы обернулись и увидели Карлсона. Вот, конспиратор. Мы даже и не заметили, как он подошел.

-А я не подошел, - поправил нас Карлсон, - я сверху спустился.

-У тебя, что, мотор бесшумный? – спросил Женька Сыр.

-А как же, - ответил Карлсон. – Пермский моторный завод. Последняя модель.

-Гляди-ка, - удивился Игорек, - оказывается, и у нас умеют бесшумные моторы делать.

-У нас много чего умеют делать, - пояснил Старик Хоттабыч, - да не все об этом знают.

-Так о чем озаботились? – снова спросил Карлсон.

-Да все о том же, - сказал я. – Как в это ЦРУ проникнуть? Как вскрыть сейф и взять списки? Но, самое главное, как сделать все это так, чтобы нас не поймали?

-Ну а мы на что? – откликнулся Старик Хоттабыч. – Вы, главное, разработайте план. А уж выполнить его мы поможем.

И мы, не сходя с места, принялись разрабатывать план. Вы представляете себе такую картину, уважаемые читатели? Группа российских шпионов стоит перед зданием Центрального Разведывательного Управления США и, совершенно не прячась, обсуждает, как украсть из личного сейфа директора секретные документы. Если бы директор ЦРУ об этом узнал, он точно бы потерял дар речи от такой наглости.

Процесс выработки плана дал следующие результаты.

Вопрос первый: как проникнуть в ЦРУ? Решение: с помощью шапки-невидимки.

Когда я, Игорек и Женька Сыр узнали, что таковая имеется не только в сказках, но и на самом деле, что она состоит на службе российской разведки, и что сейчас находится совсем рядом от нас, в кармане пиджака Старика-Хоттабыча, наши лица вытянулись от изумления.

-Потрясающе! – зачарованно протянул я.

-Ни фига себе! – изумился Женька Сыр, и мечтательно добавил:

-Была бы у меня такая – я бы из женской бани целыми днями не вылезал.

-Не получится, о мудрый Женя, - заметил Старик Хоттабыч. - В сырой атмосфере она не действует. Если влажность будет более 90%, полной невидимости не наступит, и вы просто станете полупрозрачными, как призраки. Вы думаете, откуда берутся истории про призраков? Это наши агенты хулиганят. Захочется им развлечься – намочат шапку-невидимку в воде, наденут на себя, и давай народ пугать.

-А не слишком ли это рискованно? – недоверчиво протянул Игорек. – Шапка-невидимка – это, конечно, хорошо. Но вот как она действует на здоровье человека? Не приводит ли она к онкологическим заболеваниям? Может, найти какой-нибудь более простой способ?

-Например? – спросил я.

-Ну, например, под видом коммивояжеров, - сказал Игорек, немного подумав. – Мол, мы пришли предложить вам книги, косметику, отраву от тараканов.

Мы с Женькой Сыром взорвались дружным хохотом. Ну, Игорек! Ну и юморист!

-Насчет отравы от тараканов – это ты в самую точку, - заметил я, вволю насмеявшись. – В ЦРУ от тараканов просто спасу нет.

-Ага, - поддержал Женька Сыр. – И каждый таракан – агент чьей-нибудь разведки.

Мы снова засмеялись.

-Не нравится, так не нравится, - обиженно пробубнил Игорек. – Я просто предложил.

Вопрос второй: как проникнуть в кабинет директора ЦРУ и вскрыть сейф? Решение: с помощью Мальчика с Пальчик.

-А вы что, не знали, что Мальчик с Пальчик – лучший специалист по сейфам в нашей стране? – удивленно спросил нас Карлсон.

-Нет, - протянули мы, и с недоверием уставились на маленькую озорную рожицу, которая снова высунулась из кармана пиджака Старика Хоттабыча.

-Ну, вы даете, - усмехнулся Карлсон. – Да перед нашим Мальчиком с Пальчик ни один замок не устоит. Он в этом деле умелец еще какой. Из него такой домушник мог бы получиться!

-Но-но-но! – сердито проворчал Старик Хоттабыч. – Ты мне парня с пути не сбивай.

Вопрос третий: когда «брать» ЦРУ? Решение: сейчас, сию минуту, и не медля. Тем более, что уже стемнело, рабочий день закончился, и все сотрудники ЦРУ разбрелись по домам.

-Но сначала надо убедиться, что директор ЦРУ действительно ушел, - заметил Карлсон. - А то у него есть такая привычка, допоздна засиживаться на работе. Слетаю – посмотрю.

-А тебя не засекут? – спросил Женька-Сыр.

-Не засекут, - ответил Карлсон, - если, конечно, Хоттабыч даст мне шапку-невидимку. Хоттабыч, ты же дашь мне ее для такого дела, да?

Последнюю фразу Карлсон произнес украдчивым тоном.

Старик Хоттабыч посмотрел на Карлсона с подозрением.

-Уж и не знаю, стоит ли тебе ее теперь давать, - сказал он. – Подорвал ты свою репутацию, капитально подорвал.

-А что случилось? – спросил я.

-Да дали ему недавно задание: съездить в Киев, подлететь к президентскому Дворцу в шапке-невидимке, чтобы никто его не заметил, и из-за окошка последить, как президент Украины в своем кабинете с американцами насчет вступления в НАТО разговаривать будет. И как вы думаете, что сделал наш Карлсон, когда в Киев приехал? Вы думаете, он к президентскому дворцу полетел? Щас! Он надел шапку-невидимку, и вместо президентского дворца прямым ходом в ресторан, водку воровать, да стриптиз бесплатно смотреть. – разъяснил Старик Хоттабыч.

-Ну и что? – проворчал Карлсон. – Может, у меня топливо закончилось, и я пополнял его запасы.

-О, да-да, конечно, - иронично закивал головой Старик Хоттабыч.

-Хоттабыч, - примирительно протянул Карлсон, - ну, что старое-то вспоминать? Ну, расслабился. С кем не бывает. Работа у нас, сам знаешь, нервная. Больше такого не повторится, честное слово.

-Честное слово, честное слово, - проворчал Старик Хоттабыч. – Твоему честному слову – грош цена. Ладно, поверю в последний раз. Держи. Но учти, еще один прокол – пойдешь работать в цирк.

Старик Хоттабыч достал из кармана пиджака шапку-невидимку и протянул ее Карлсону.

Карлсон поморщился. Очевидно, перспектива стать цирковым шутом с пропеллером его не прельщала. Он надел шапку-невидимку, которая внешне оказалась похожа на обычную белую резиновую шапочку для бассейна, и растаял в воздухе. Обдавший нас затем легкий ветерок свидетельствовал о том, что наш летающий агент поднялся в воздух.

-Пока он выполняет задание, - произнес Игорек, - неплохо было бы определить, кто именно из нас пойдет грабить директора ЦРУ.

Грабить директора ЦРУ хотели все. И я, и Женька Сыр, и, как ни странно, Игорек, который в минуты опасности обычно предпочитал отсиживаться в кустах. Дело здесь, наверное, было не в осознании важности поставленной перед нами государственной задачи, а в возможности прогуляться в шапке-невидимке. Оно и понятно, когда еще такое доведется? Может, больше уже и никогда. Но шапка-невидимка была всего одна, а это означало, что двое из нас – лишние. Определить счастливчика мы решили с помощью жребия. Самый простой и справедливый способ. Фортуна в тот день явно мне благоволила, ибо короткая спичка досталась мне. Игорек и Женька-Сыр тяжело вздохнули, но приняли свое невезение с мужеством и стойкостью.

Ждать Карлсона пришлось недолго. Не прошло и получаса, как его улыбающаяся физиономия снова возникла из пустоты. Легкий запашок спиртного, разивший от него, не оставлял сомнений, что у Карлсона во время полета возникла необходимость дозаправки. Старик Хоттабыч повел носом, неодобрительно посмотрел на своего летающего коллегу, но промолчал.

-Все в порядке, - сообщил Карлсон. – Объект убыл домой. Кабинет пуст. Можете приступать.

Я посадил Мальчика с Пальчик себе на голову, надел шапку-невидимку, и направился в ЦРУ. …

Если вам, уважаемые читатели, еще не доводилось гулять в шапке-невидимке, вам, конечно, интересно знать, что чувствует человек, ее надевший. Так вот, должен вам признаться, абсолютно ничего. Если, конечно, не считать первоначального легкого шока, когда ты обнаруживаешь, что ты стал абсолютной пустотой, и не видишь ни своих ног, ни своих рук.

Прошли в ЦРУ мы спокойно, хотя вошли туда не сразу. Когда мы подошли к огромным входным стеклянным дверям, меня, должен признаться, охватила легкая кондрашка. И это было вполне естественно. Мы, ведь, входили в учреждение, которое считается одним из самых могущественных и зловещих учреждений в мире. Это, все-таки, ЦРУ, а не какой-нибудь дом культуры. Здесь ребята крутые, шутить не любят. Осознание того, что я сейчас невидим, волнения не убавляло. Раза три глубоко вздохнув, чтобы хоть как-то унять учащенное сердцебиение, я приоткрыл двери, и осторожно проскользнул внутрь. Находившиеся на посту двое охранников, которые в этот момент смотрели по телевизору, судя по шуму, баскетбол, повернули головы и лениво бросили взгляды куда-то сквозь меня.

-Ветер, - предположил первый.

-Ага, - согласился второй.

После этого они снова уткнулись в телеэкран. Им даже в голову не пришло, что только что, на охраняемую ими территорию, проникли два русских шпиона. Это придало мне уверенности. У меня даже мелькнула озорная мысль подойти к ним и щелкнуть кого-нибудь по носу, но я удержался, понимая, что шалости сейчас будут излишними.

Фойе в ЦРУ было солидным. Оно было просторным. Оно был красивым. Везде сверкал мрамор. Куча горевших неоновых ламп делала его светлым. А красовавшаяся на полу эмблема, выглядевшая в пропагандистских фильмах советской эпохи весьма зловеще, в оригинале смотрелась вполне безобидно, и только добавляла колорита окружающей обстановке.

Дойдя до лестницы, я стал подниматься на седьмой этаж, где, по словам Карлсона, располагался кабинет директора ЦРУ. Подъем оказался не из легких. Когда мы достигли цели, пот катил с меня градом, а сердце было готово выскочить из груди. Воспользоваться лифтом мы, конечно, не могли, ибо движущийся лифт мог вызвать у охранников лишние вопросы. Поэтому мне и пришлось ощутить все прелести подъема пешком на такую высоту, да еще по крутой лестнице. Присев на верхнюю ступеньку, и отдышавшись, я продолжил путь по маршруту, описанному Карлсоном. Поворот направо, первый примыкающий слева коридор, а вот и моя цель: двери из красного дерева, справа от которых красовалась позолоченная табличка с надписью «Приемная».

Я засунул руку под шапку-невидимку и вытащил Мальчика с Пальчик.

-Все - сказал я своему миниатюрному напарнику, - приехали. Теперь твоя работа. Показывай свой класс непревзойденного взломщика.

Мальчик с Пальчик улыбнулся и пропищал:

-Поднеси меня к замочной скважине.

Я поднес ладонь к указанной точке. Мальчик с Пальчик просунул руки в замок и начал шуровать. Минут через пять замок открылся, и никакая сигнализация не сработала. Я хмыкнул. Карлсон был прав. Мальчик с Пальчик действительно был мастером своего дела. Но это мы открыли только дверь приемной. Главной же нашей целью был директорский кабинет. С роскошной, обитой коричневой кожей, украшенной позолоченной ручкой дверью директорского кабинета Мальчику с Пальчик пришлось повозиться гораздо дольше, ибо замок в ней оказался сложным, но, в конце концов, и она не устояла перед неповторимым воровским талантом моего напарника.

Когда мы вошли в кабинет, я аж присвистнул от восхищения. Хорошо живет директор ЦРУ! Кабинет размером чуть ли не со спортивный зал! Мебель из красного дерева! Огромные кожаные кресла! Из техники чего только нет! На полу шикарный красный ковер! … Впрочем, усилием воли, восхищаться кабинетом я тут же прекратил. Мы сюда пришли не для этого. Я посмотрел направо, и сразу увидел сейф, который стоял у окна. Вот она, цель нашего задания. Я подошел к сейфу и поднес Мальчика с Пальчик к замочной скважине. Мальчик с Пальчик осмотрел замок и усмехнулся.

-Ничего сложного, - сказал он. – В кабинете Березовского сейф был посолиднее.

Пока Мальчик с Пальчик возился с замком, я не отказал себе в удовольствии посидеть в кресле директора ЦРУ. Удержаться от этого было трудно. Согласитесь, что очень и очень немногие могут похвастаться знакомством с этим креслом. Будет потом, что вспомнить.

-Готово, - пропищал Мальчик с Пальчик.

Я поднялся с кресла. Поднялся с неохотой. Слишком уж оно было мягким и удобным, и мне очень хотелось посидеть в нем подольше. Подойдя к сейфу, я потянул на себя дверцу. Дверца открылась. Я заглянул внутрь. В сейфе лежали четыре большие папки различных цветов. Поверх папок красовался пистолет, очевидно – личное оружие директора ЦРУ. Осторожно, одним указательным пальцем сдвинув пистолет на край (кто его знает, может он самостреляющий), я вытащил папки наружу, положил их на стол и стал поочередно просматривать.

На синей папке было написано «Планы операций». Не то. Зеленая папка была озаглавлена «Экономика». Ну, это тоже не для нас. Это пусть высоколобые экономисты изучают. Название коричневой папки меня заинтриговало – «Политики. Досье. Компромат». Интересно. Было бы у меня в запасе больше времени, я бы обязательно с ней ознакомился. Но времени было в обрез, поэтому я со вздохом отложил коричневую папку в сторону. Нужные нам документы содержались в последней, красной папке. На ней черными буквами было написано «Списки агентов». Я стал перебирать бумаги. Мне попадались списки агентов ЦРУ, работавших в Китае, Ираке, Польше, других странах, но нужного нам списка все не было и не было. Я даже начал немного нервничать. И вот, наконец, я его нашел. Он был в самом низу. Список агентов в России. Я облегченно вздохнул. Список состоял из скрепленных друг с другом пяти листов, имел пометку «Совершенно секретно», и содержал около ста пунктов. Помимо фамилий и имен, в нем были указаны кодовые клички, контактные данные, а также объекты, за которыми тот или иной агент осуществлял наблюдение. Моя душа наполнилась негодованием. Вот они, мерзавцы! Вот, кто портит нашу жизнь! Что ж, я рад, что мне довелось приложить руку к их разоблачению.

Положив папки обратно в сейф, я закрыл дверцу, Мальчик с Пальчик снова поколдовал над замком, и мы вышли из кабинета директора ЦРУ с чувством глубокого удовлетворения.

Самая трудная часть операции была позади. Оставалась только самая малость: снова незаметно пройти мимо охранников и выйти наружу, где нас поджидали друзья. Затем – такси, аэропорт, самолет, а после – фанфары, награды, премии. Во всяком случае, я на это надеялся.

Но в жизни есть такая нехорошая штука, как закон подлости. Надо же было такому случиться, что именно на завершающем этапе операции мне суждено было завалиться. И, что обидно, завалиться абсолютно по-глупому. Настолько по-глупому, что даже не знаешь, то ли плакать, то ли смеяться.

Мы спустились по лестнице, прошли шесть этажей, нам оставалось преодолеть только один-единственный лестничный пролет. И именно здесь, на последнем лестничном пролете, я споткнулся. Нога поехала вперед, я потерял равновесие, взмахнул руками, выронил списки, упал на пятую точку, и на пятой точке проделал малоприятное путешествие по ступенькам вниз, как раз к выходу в фойе.

Выругавшись нехорошим словом, я поднялся на ноги, потер ушибленное место, и тут мой взгляд упал на охранников. Охранники стояли в фойе и смотрели прямо на меня. Оглядев себя, я с ужасом обнаружил, что моя невидимость куда-то исчезла. Я поднял руку и провел рукой по волосам. Так и есть. Шапки-невидимки не было. Очевидно, она слетела с меня при падении, вместе с находившимся под ней Мальчиком с Пальчик. Охранники поманили меня пальцем:

-Иди сюда!

У меня внутри все заледенело, и я подошел к ним на полусогнутых ногах с дрожью в коленках.

-Ты кто?

-Я новый сотрудник, - севшим голосом выпалил я первое, что пришло мне в голову.

-Стажер, что ли?

-Ага, - подтверждающе кивнул я.

-Пропуск?

-Пропуск? – переспросил я и натянуто рассмеялся. – Конечно, пожалуйста, одну секундочку.

Я стал демонстративно шарить по карманам.

-Где же он есть, этот пропуск? Где же он? Тьфу ты, черт! Наверное, забыл в столе, в отделе. Подождите, сейчас принесу.

Я повернулся к лестнице, намереваясь подняться наверх и найти утерянную шапку-невидимку, после чего выход из здания ЦРУ не составлял бы проблем, но две тяжелые руки легли мне на плечи.

-Стоять! …

Я сидел в подвальном помещении, в одиночной тюремной камере, куда меня привели охранники, и мучительно пытался найти какое-нибудь правдоподобное объяснение, каким образом я оказался в этом непростом ведомстве, и, самое главное, зачем. Окружающая обстановка действовала на меня угнетающе. Тюрьма – она и есть тюрьма. Она не может радовать. Решетка на небольшом окне высоко под потолком, жесткие нары, маленький стол, две табуретки, отхожее место в углу – это не уютная домашняя обстановка, к которой крепко привыкаешь. Но что еще больше меня угнетало, так это неизвестность. Цел ли Мальчик с Пальчик, и где он сейчас? Где списки, которые я выронил? Где шапка-невидимка? Не нашел ли ее кто-нибудь из ЦРУ? Где сейчас мои друзья Игорек и Женька Сыр? Где Карлсон и Старик Хоттабыч? Не пострадали ли они в результате моего глупого провала? Смогут ли они мне чем-нибудь помочь? Что ж, мне оставалось только одно – держаться. Держаться и ждать помощи.

Не придумав какого-нибудь правдоподобного объяснения, я решил, что самым лучшим способом объяснить свое появление в ЦРУ будет «косить под дурачка». Авось, проскочу. Психиатрическая лечебница, в которую меня, конечно, могли после этого направить, все-таки лучше, чем тюрьма.

В тюремное окошко ударили первые лучи солнца. В Америке светало. А у нас, в России, сейчас был вечер, люди пришли с работы, отдыхали, готовились ко сну. Я снова вспомнил свою квартиру, свою кровать, свой телевизор, свой холодильник, и печально вздохнул. Как это все теперь было от меня далеко. Я прилег на нары, намереваясь немного подремать и набраться сил. Но долго отдыхать мне было не суждено. Раздался скрежет замка, дверь камеры открылась, и передо мной предстал дюжий молодец в элегантном синем костюме и в белой рубашке без галстука.

Окинув меня не шибко дружелюбным взором, он сел за стол, стоявший напротив нар, откинулся на спинку стула, засунув при этом руки в карманы брюк, и принялся внимательно меня рассматривать. Я тоже принял сидячее положение, и дерзким взглядом уставился на этого ЦРУшного дознавателя. Мы молча изучали друг друга. Со стороны могло показаться, что мы играем в «гляделки». Есть такая детская игра, кто кого переглядит. Если моргнешь первый, значит, ты проиграл. Так прошло достаточно много времени. Никто из нас проигрывать не хотел. Мы молча смотрели друг на друга изучающими взглядами. Наконец ЦРУшник не выдержал.

-Ты кто такой? – спросил он, хмыкнув.

-Стажер, - ответил я.

-Это я уже слышал. А если честно?

С этого момента я стал «валять дурака».

-А если честно, то я робот, - сказал я заговорщическим тоном, наклонившись вперед, и глядя на дознавателя честными глазами. – Я робот Вертер с планеты Шелезяка. Прилетел к вам с созвездия Альфа-Центавр.

На лице дюжего молодца, вопреки моим ожиданиям, не дрогнул ни один мускул. Видимо, он уже имел некоторый опыт общения с роботами Вертерами с планеты Шелезяка. Он вытащил руки из карманов брюк, сложил их на груди, и внимательно посмотрел на меня.

-Так-так, очень интересно, продолжай.

Я, не переставая преданно глядеть ему в глаза, продолжал нести ахинею, которая только приходила мне в голову.

-Мой космический корабль ошибочно приземлился на крышу вашего здания. Сойдя с крыши по лестнице, я был задержан вашей охраной. Уверяю Вас, мой визит на вашу планету носит чисто туристический характер, и никаких недружественных намерений я не имею.

Дюжий молодец продолжал рассматривать меня глазами, абсолютно лишенными какой бы то ни было эмоциональности.

-Если ты робот, - произнес он, - почему ты не железный?

-А я биоробот, - нашелся я. – Самая последняя модель.

-Это что-то типа терминатора? – уточнил дознаватель.

-Именно, - подтвердил я.

Дюжий молодец поднялся, подошел к двери камеры, распахнул ее и выглянул в коридор.

-Ричард, - крикнул он, судя по всему, охраннику, - позови сюда Терминатора. Пусть захватит с собой Старуху Шапокляк.

У меня глаза чуть не вылезли на лоб. Вот это поворотик! Неужели сейчас сюда придет настоящий Терминатор? Вот это да! Но как здесь очутилась Старуха Шапокляк? Она-то что в ЦРУ делает? Может, сюда еще придут крокодил Гена с Чебурашкой?

Прошло несколько томительных минут. Наконец дверь открылась, и в камеру зашел не кто нибудь, а сам Арнольд Шварценеггер. Точнее, существо, внешне походящее на Арнольда Шварценеггера. Я сразу понял, что это не он, и что это вообще не человек. Восковое лицо, неживые глаза, механическая походка – все это выдавало в нем машину, а не живое существо. А облагавший его черный кожаный комбинезон и большие армейские сапоги содействовали восприятию его образа именно в том амплуа, который сложился в моем сознании благодаря популярному кинофильму.

Дюжий молодец обратился к нему, кивнув на меня головой:

-Твой сородич?

Терминатор посмотрел на меня и повернулся к дознавателю.

-Ответ отрицательный, – механическим голосом отчеканил он. – Это живой человеческий организм.

-Свободен, - кивнул дюжий молодец.

Терминатор вышел. Вслед за ним в камеру вошла, опираясь на клюку, сгорбленная старушенция с весьма неприятной физиономией, которую особенно уродовал длиннющий нос, а маленькие злобные глазки это уродство только усиливали. Это явно была Старуха Шапокляк. В мультфильмах и на картинках в книжках она, все-таки, выглядела посимпатичнее, чем в жизни.

-С твоего, что ли, ведомства? – спросил ее дознаватель.

Старуха Шапокляк оглядела меня с головы до ног.

-Что-то не припомню такого, - проскрипела она. – Может, из новых?

-Какого ведомства? – спросил я.

-Комитет Государственной Безопасности, - ответила Старуха Шапокляк, и с иронией добавила:

-Или по нынешнему, ФСБ. Может, слыхал?

Я удивленно поджал губы.

-А что Вы там делали?

-Заведовала молодежным отделом. Формировала нравственность советской молодежи.

-И как Вы ее формировали?

-А как платили, так и формировала. Там платили копейки, а здесь платили хорошо. Поэтому формировала так, как хотели здесь. Как говорится, кто платит, тот и заказывает музыку. Порнография, тяжелый рок, «наперсток» - все это появилось с моей подачи и с моего ведома. Со временем все эти течения приобрели такие огромные масштабы, что моего присутствия в Москве уже не требовалось. Все крутилось и без меня. Я и слиняла сюда.

Я почувствовал, что в моей душе вскипает негодование. Проклятая перебежчица! Предательница!

-А Крокодил Гена и Чебурашка? – спросил я. – Они тоже слиняли?

-Нет, - усмехнулась Старуха Шапокляк, - у этих придурков на это мозгов не хватило. Они слишком порядочные. Чебурашка все пытался до детей достучаться. Но современные дети его быстро отшили. Куда ему до Черепашек Нидзя. А Крокодил Гена в политику подался. Партийным стал. В Думе заседает. А, собственно, откуда это, молодой человек, Вы так хорошо штат молодежного отдела КГБ знаете? Вы, что, оттуда?

-Да кто же у нас, в России, Чебурашку и Крокодила Гену не знает, - усмехнулся я и осекся. Черт бы побрал мой язык. Проговорился. Как самый последний, извините, лох.

Дюжий молодец с довольным видом хлопнул в ладоши.

-Так, так. Вот мы и разобрались, кто ты такой. Молодец, Шапокляк, чистая работа.

-Клиника? – спросила Шапокляк.

-Она самая, - кивнул головой дознаватель. – Таких чудиков, как ты, у нас каждый месяц отлавливают. Вообразят себя великими разведчиками, и в ЦРУ. Мы, как магнит, всяких ненормальных к себе притягиваем. Никакой ты не робот, а самый настоящий псих.

Я почувствовал некоторое облегчение на душе. Мой план неожиданно сработал. Дознаватель действительно посчитал меня ненормальным. Главное, теперь, его в этом не разубедить.

-Ну, ладно, разбирайся с ним, а я пошла, - сказала Старуха Шапокляк и вышла из камеры.

-Спасибо, - поблагодарил ее дюжий молодец, и снова перевел свой взгляд на меня.

-Но как тебе удалось проникнуть сюда незамеченным, а, робот с планеты Шелезяка? Только не говори, что через крышу. Через крышу сюда не пройти, уж поверь мне.

-Для нас, роботов с планеты Шелезяка, не бывает преград, - с гордостью в голосе ответил я.

-А охранники, что, тебя не остановили?

-Да они на меня и внимания не обратили. Они баскетбол по телевизору смотрели.

-Это на них похоже, - вздохнул дюжий молодец. – Ну, они у меня получат.

Я в мыслях злорадно усмехнулся. Так этим охранникам и надо. Надолго меня запомнят. А нечего было меня задерживать.

-Я их заставлю целый год помет за Чужим и Хищником в клетке убирать, - продолжал лютовать дюжий молодец.

-Это, что, тоже ваши агенты? – удивился я.

-Да, - сказал дознаватель. – Это наша спецгруппа быстрого реагирования. Ребята конкретные, но без мозгов. Культура на нуле. Гадят, где попало, без разбора. Ладно, дружок, посиди. Сейчас я вызову людей, которые отвезут тебя туда, где тебе самое место. Там много таких роботов. Там даже императоры есть. Месяца два назад самого господа Бога привезли. В отдельную палату поместили. Буйный больно.

Дюжий молодец поднялся и вышел из камеры.

Я облегченно вздохнул. Что ж, с психушкой я как-нибудь разберусь. Там охрана не такая, как в тюрьме. Авось, удастся сбежать.

Внезапно мое внимание привлек какой-то писк. Я напряг слух.

-Олег, Олег, я здесь! – донеслось из под нар.

Я нагнулся и обомлел. Под нарами стоял, широко улыбаясь, Мальчик с Пальчик. Рядом с ним лежала шапка-невидимка, а также, оброненный мной вчера на лестнице, сложенный вчетверо список агентов. Если бы между нами не было такой разницы в габаритах, я бы зацеловал его в доску, ей богу.

-Ты откуда? – радостно прошептал я.

-От верблюда, - съязвил Мальчик с Пальчик. – Когда охранники тебя к себе подозвали, я, вместе со списками, нырнул под шапку-невидимку. А затем, когда тебя увели, всю ночь тебя искал. А потом еще ждал, пока двери камеры откроют, чтобы сюда проскочить.

-Молодец, - восторженно произнес я.

-Давай, надевай шапку, и будем отсюда выбираться.

-А где все наши? – спросил я, надевая на голову шапку-невидимку.

-Не знаю, - ответил Мальчик с Пальчик.

Через несколько мгновений я снова стал невидимым. Посадив Мальчика с Пальчик под шапку-невидимку себе на голову, и засунув списки в задний карман брюк, я стал со злорадством дожидаться появления дюжего молодца, предвкушая, как вытянется у него физиономия, когда он обнаружит, что я словно испарился.

Дознаватель появился скоро. Он пришел не один. Вместе с ним в камеру зашли еще два дюжих молодца, одетых в белые халаты. Мои предвкушения меня не обманули. Когда дознаватель не обнаружил меня в камере, его, бывшая доселе каменной, физиономия впервые проявила признаки эмоций. Он несколько раз огляделся вокруг и растерянно произнес:

-Ничего не понимаю. Полчаса назад этот псих сидел вот здесь, на этих нарах. А сейчас он словно испарился.

Санитары профессионально переглянулись.

-А вы уверены, что он был именно здесь? – спросил один из них.

-Конечно, уверен, - ответил дюжий молодец.

-Как Вы себя чувствуете? – спросил другой. – Вы не ощущаете переутомления?

-Конечно, ощущаю, - искренне ответил дознаватель. – Работа у нас нервная.

Санитары снова профессионально переглянулись.

-А какое сейчас время года? – спросил первый.

Этот вопрос вызвал в дюжем молодце целую бурю гнева.

-Вы что, меня за сумасшедшего принимаете?! – проорал он.

-Ну что Вы, ни в коем случае, - миролюбиво возразили санитары.

-Принимаете, принимаете! Я вижу. Смотрите у меня! Вы меня еще не знаете! Да я на вас самого Терминатора натравлю! От вас и мокрого места не останется!

-Простите, кого Вы на нас натравите? – переспросил второй санитар и профессионально посмотрел на первого.

-Терминатора! – проорал дюжий молодец. – А могу и Хищника на пару. Я их босс, я их курирую.

-А-а-а, понятно, - протянули санитары, снова профессионально переглянувшись. Очевидно, они не являлись штатными сотрудниками ЦРУ, не были знакомы с его кадровым составом, и поэтому восприняли упоминание этих популярных киногероев соответствующим образом, в разрезе своей профессиональной специализации.

-Помешательство, - тихонько, сквозь зубы, процедил первый санитар.

-Причем, буйное, - добавил второй.

-Действуем, - сказал первый.

-Ой! – громко воскликнул второй санитар, удивленно показывая пальцем на окно под потолком.- Смотрите! Это не ваш испарившийся?

-Где? – спросил дознаватель и поднял голову вверх.

Этого мгновения оказалось достаточным для санитаров, чтобы подскочить к дюжему молодцу, четко отработанным профессиональным движением руки воткнуть в него шприц, который, видимо, был у них всегда наготове, и выпустить его содержимое.

-Ах, - только и смог произнести дознаватель, и стал медленно оседать на землю.

Санитары подхватили его под мышки и вывели из камеры. Вслед за ними из камеры, давясь от смеха, вышли и мы с Мальчиком с Пальчик.

Санитары волокли дюжего молодца по коридору. Мы следовали за ними, не переставая забавляться комизмом ситуации. Когда коридор закончился, и мы подошли к лестнице, скорость передвижения следующей впереди нас психиатрической процессии резко упала. Тащить вверх по лестнице такого великовесного пациента, каким был дознаватель, оказалось нелегко даже таким мощным ребятам, как санитары. Дюжий молодец после укола был в совершенно нетранспортабельном состоянии. Он полностью лишился способности самостоятельно передвигаться. Ноги его волочились по земле, тормозя движение, а на лестнице, кроме того, стали еще задевать за ступеньки, так что санитарам постоянно приходилось их перекидывать.

Вдруг сверху раздался шум и раздраженные голоса. Навстречу нам слетел лысый субъект в темно-синем костюме, и с перекошенным от ужаса лицом. От вида бесчувственного дюжего молодца его лицо перекосилось еще больше.

-Куда вы его тащите? Что случилось? – набросился он на санитаров.

-Переутомился ваш сотрудник, – спокойно ответили санитары. - Лечить его будем. Подлечим – вернем вам в целости и сохранности. Не волнуйтесь.

-Что значит подлечим?! – еще больше разъярился «лысый», и его лицо приняло багровый оттенок. – Я начальник охраны. Потрудитесь объяснить.

Санитары вздохнули и подробно рассказали начальнику охраны про сцену в камере. И про мое бесследное исчезновение, и про Хищника, и про Терминатора, и про свои медицинские выводы.

-Болваны! – завопил лысый и обернулся к стоявшим сзади него охранникам в униформе. – Взять их!

Санитары и рта открыть не успели, как охранники двумя элегантными профессиональными жестами завернули им руки за спины и наклонили к самому полу. Дюжий молодец при этом, которого перестали держать, упал на лестницу носом вниз, но так и не очнулся.

-Какое вы имеете право? – жалобно скулили санитары. – Мы выполняем свой профессиональный долг. Мы будем жаловаться.

Охранники, не обращая внимания на их возражения, отвели санитаров в ту камеру, в которой ранее сидел я.

-Тревога! Тревога! – закричал начальник охраны. – У директора ЦРУ пропали из сейфа важные документы. Фото задержанного сегодня ночью придурка размножить, раздать всем полицейским, всем нашим агентам, а также передать по телевидению и напечатать в газетах. Назначить награду за его поимку в десять тысяч долларов. Если мы не найдем эти документы – мне конец.

Последнюю фразу лысый произнес очень тихо, вытащил из кармана пиджака носовой платок, вытер пот со лба и обессилено опустился на ступеньки.

Мы осторожно прошли мимо него, чтобы не задеть, поднялись по лестнице и очутились в фойе.

В фойе ЦРУ свирепствовало цунами. Несколько десятков сотрудников бегали, как сумасшедшие, туда-сюда с обезумевшими глазами. Глядя на этот круговорот, я почувствовал гордость. Ведь всю эту кашу заварил я! Скромный грузчик мясокомбината из России, частный детектив-непрофессионал, сумел привести в состояние паники не что-нибудь, а само Центральное Разведывательное Управление США.

Едва увертываясь от шныряющих во все стороны очумевших бугаев, мы прошли через фойе. Возле выхода нас чуть не сбила с ног еще одна бригада санитаров, которая, судя из их разговоров между собой, мчалась к директору ЦРУ. Беднягу шарахнул гипертонический криз.

Я так был рад всей этой катавасии, что совершенно забыл об элементарной осторожности, и моя несобранность снова привела к серьезной ошибке, которая значительно осложнила мне жизнь в ближайшие часы.

На улице шел дождь. А я, от радости, что поставил на уши ЦРУ, совершенно забыл, что шапке-невидимке влага категорически противопоказана, что мокрая она теряет свою силу. Когда я об этом вспомнил, а вспомнил я об этом только тогда, когда увидел свои полупрозрачные ноги, было уже поздно. Шапка-невидимка на моей голове походила на мокрую тряпку. Я снял ее и спрятал в карман. Туда же я засунул и Мальчика с Пальчик, который тоже был не рад потере моей невидимости, и который строго, насколько позволял его тонюсенький голосок, отчитал меня за рассеянность. Не буду скрывать, в тот момент меня охватила паника. Меня же все ищут. Мою фотографию раздали полицейским, опубликуют в газетах, покажут по телевидению. За мою голову обещана крупная награда. Меня же могут схватить в любую минуту.

Натянув куртку на голову, чтобы укрыться от льющего с неба дождя, я быстро шел вперед. Что же делать? Что делать? Эти вопросы не давали мне покоя, и я терялся в поисках ответа на них. Моих друзей возле ЦРУ, конечно, уже не было. Где они сейчас, я не знал. Хотя предполагал, что они должны были направиться к нашему резиденту Лоле Синие Колготки. Ведь именно к ней рекомендовал нам обращаться в случае трудностей Президент. Мне нужно было следовать туда. Но Лола Синие Колготки жила в Вашингтоне, а я сейчас находился в Лэнгли. Хоть Вашингтон находился и недалеко, но в него нужно было еще попасть. А как это сделать без шапки-невидимки, когда моя физиономия перед глазами каждого копа?

Впереди меня замаячил какой-то полуразрушенный заброшенный дом. Я подбежал к нему, зашел внутрь и присел у стены, чтобы немного отдышаться и собраться с мыслями. Внезапно я почувствовал сильное шевеление в кармане куртки. Мальчик с Пальчик явно хотел выбраться наружу. Достав из кармана своего миниатюрного напарника, я поставил его на землю рядом с собой и спросил:

-Ну, чего тебе?

-Да не волнуйся ты, Олег, - сказал Мальчик с Пальчик. - Выкрутимся. Я и не из таких ситуаций выкарабкивался. Хочешь, дам добрый совет по части премудростей ухода от погони?

-Валяй, - ответил я.

-Я расскажу тебе одну историю. Гуляли мы как-то с Дюймовочкой по лесу. Шли мы по тропинке, и вдруг наткнулись на семерых пьяных гномов. Какой-то урод выбросил в лесу недопитую бутылку портвейна, а они нашли и нализались. А тогда еще жарища стояла, не приведи Господь. В общем, их развезло на полную катушку. Когда они увидели Дюймовочку, у них, как и у всех пьяных мужиков, разыгрались чувства. По этой части они тогда порядком изголодались, ибо Белоснежка была в очередном декрете. Стали они вокруг Дюймовочки хоровод водить. Я смотрю, пространство между ними и Дюймовочкой все уже и уже становится. Ну, думаю, беды не миновать. А Дюймовочка перепугалась, визжит, кричит. Гномы на ее визг внимания не обращают. Они же пьяные. А у пьяных разум на уровне инстинктов. Их ее визг только подзадоривал. Нужно было выручать девчонку. Но как? Силой не получится. Я один, а их семеро. Здесь нужна была хитрость. Мужики, говорю я им, Дюймовочки одной на всех не хватит. Давайте так. Кто быстрее до той, дальней сосны добежит, тому и приз. Гномам вариант понравился. Они выстроились в линию, приняли предстартовые позы, я свистнул старт, и забег начался. Ты никогда не видел, как бегают пьяные гномы?

Я отрицательно покачал головой.

-Жаль, - усмехнулся Мальчик с Пальчик, - «Маски-шоу» по сравнению с этим - ничто. Но нам с Дюймовочкой тогда потешаться было недосуг. Только они побежали - мы в обратную сторону как дали деру. Только так и спаслись. Так вот, к чему это я. Любую погоню за собой можно обмануть, если пустить ее по ложному следу.

Рассказ Мальчика с Пальчик навел меня на хорошую мысль. Недалеко от заброшенного дома, в котором мы сейчас находились, виднелось небольшое кафе под названием «У дяди Джо». Вот с помощью этого кафе мы и направим наших преследователей по ложному следу. Посадив Мальчика с Пальчик обратно в карман куртки, я поднялся, натянул куртку на голову, чтобы защититься от непрекращавшегося дождя, а также, чтобы меня никто не узнал раньше времени, и пошел к дяде Джо.

Обиталище дяди Джо представляло собой просторный стеклянный павильон с множеством круглых столиков, стульчиков, с работающим прикрепленным в углу на стене телевизором, большим баром, и стоявшей за стойкой этого бара миловидной девицей азиатской наружности. Девица мило улыбнулась, когда я зашел внутрь, той лучезарной улыбкой, которую обычно дарят возможному клиенту, когда он - единственный посетитель, чтобы он не испугался пустоты, не заподозрил чего-нибудь плохого, и не убежал. Других посетителей в кафе в тот момент не было.

-Здравствуйте, - защебетала девица. – Могу предложить Вам прекрасный кофе. Наш кофе – самый лучший кофе в Лэнгли. Кроме этого, я бы порекомендовала Вам… Ой!

Девица осеклась, и взгляд ее из завлекающего резко трансформировался в перепуганный. Причина этого, как, наверное, уже догадались наши уважаемые читатели, была простая. Она меня узнала. Очевидно, мое изображение уже передали по телевизору.

-Здравствуйте, - поздоровался я и улыбнулся. Но моя улыбка не успокоила девицу. Скорее наоборот, она произвела на нее такое же впечатление, как открытая пасть голодной Годзиллы. Азиатка отпрянула вглубь бара и сжалась.

-Не могли бы Вы мне объяснить, как лучше добраться до Лос-Анжелеса, - спокойно продолжал я, сделав вид, что не заметил испуга девицы. – Мне срочно нужно в Лос-Анжелес, а я даже не знаю, каким транспортом туда лучше добраться, поездом, или автобусом.

-Лучше поездом, - запинаясь, проговорила девица, очевидно мучительно гадая, сверну я ей шею после того, как все узнаю, или не сверну.

-Замечательно, - радостно воскликнул я. – Обожаю ездить поездом. А где у Вас находится железнодорожный вокзал?

Девица стала объяснять, как пройти к вокзалу, но я ее не слушал. Мне это было не нужно, ибо ехать на поезде я, конечно, никуда не собирался. Я смотрел на нее милым взглядом, и терпеливо ждал, когда она закончит. Когда она закончила, я поблагодарил ее за помощь, вышел из кафе, и снова направился к заброшенному дому.

Мой расчет оправдался. Через некоторое время возле кафе засвистели тормоза полицейской машины. Очевидно, девица, оправившись от испуга, вызванного моим появлением, позвонила в полицию и сообщила, что к ней только что заходил тот, кого разыскивают. Поговорив с азиаткой, копы вышли из кафе, сели в машину и укатили. Укатили, надо полагать, на железнодорожный вокзал. Вот и хорошо. Вот пусть они меня там и ищут. ….

В Вашингтон мы с Мальчиком с Пальчик добрались благополучно. А добрались мы на обычном грузовом автомобиле, который вез стекловату. Мы подкараулили его возле кафе. Пока шофер пил кофе «у дяди Джо» и слушал взволнованный рассказ барменши о том, что к ней буквально только что заходил бандит, которого разыскивает полиция, мы, незаметно для него, залезли в кузов. Удобно устроившись в кузове между мотками, мы совершили прекрасное путешествие, вдоволь насладившись мягкостью американской стекловаты и ровностью американских дорог.

У въезда в Вашингтон машину остановили на полицейском посту. Это был волнующий момент. Я буквально замер и затаил дыхание. Но все закончилось хорошо. Нас не обнаружили.

-Что везешь? – спросил полицейский у водителя.

-Стекловату, - ответил водитель, который, разумеется, и понятия не имел, что в кузове его машины, между мотками этой самой стекловаты, удобно устроились два шпиона из России, которых, сбиваясь с ног, разыскивало ЦРУ.

-А давай посмотрим, - предложил полицейский.

-Давай, - с готовностью откликнулся водитель.

Я поразился этому диалогу. Ну, прямо как у нас, на постах ГИБДД.

Увидев, что в кузове действительно лежит стекловата, а не что-то еще, американский ГИБДДешник погрустнел и разочарованно вздохнул.

-Проезжай, - недовольно пробормотал он.

Интересно, какая разыгралась бы сцена, если бы в кузове грузовика находилась не стекловата, а, скажем, арбузы или дыни, или, еще хлеще того, коньяк? В общем, ГИБДДешники – они везде ГИБДДешники, будь хоть в России, хоть в Америке.

-Слышал, бандита разыскивают? – спросил водителя полицейский, отходя от кузова.

-Да слышал, - сказал водитель. – Я сейчас в кафе заходил. Так барменша мне рассказала, что он у них буквально недавно был. Спрашивал, как добраться до Лос-Анжелеса. Вся полиция Лэнгли сейчас на железнодорожный вокзал кинулась. Всех проверяют, всех обыскивают. В Лос-Анжелесе на вокзале, наверное, тоже шмон устроят.

-Хорошо, что он не к нам, в Вашингтон поехал, - сказал полицейский. – А то бы нас загоняли.

-Повезло, - согласился водитель.

Мы с Мальчиком с Пальчик слушали этот диалог и улыбались. До чего же они глупые, эти американцы.

Спрыгнув с грузовика у первой попавшейся нам на глаза станции метро, мы спустились по экскалатору, доехали на поезде до нужной нам остановки «Цветочная», и поднялись наверх. Метро в Вашингтоне, должен вам признаться, уважаемые читатели, препротивное. Везде грязь, везде мусор, стены разрисованы и размалеваны. Просто ужас какой-то. Надписи на стенах особой оригинальностью не отличались. Цитировать не буду. Не удобно.

Да, уважаемые читатели, Россия хоть и менее богатая страна, чем Америка, но метро у нас намного лучше и намного чище, хоть московское, хоть питерское, хоть нижегородское.

Отель «Орхидея», где следовало искать нашего резидента, мы нашли сразу, благо он находился рядом со станцией метро. Когда мы подошли к отелю, мы увидели группу размалеванных развязных девиц разных национальностей, манера держать себя которых не оставляла сомнений о роде их занятий. Где-то среди них должна была находиться Лола Синие Колготки. Но вот кто именно из них она?

-Парнишка, парнишка, хочешь весело провести время? – пробасила стоявшая на самом краю этого парада «хороших манер» здоровенная негритянка в белой мини-юбке, с заплетенными на африканский манер косичками и свисавшими чуть ли не до плеч сережками.

-Мне нужна Лола Синие Колготки, - отмахнулся от нее я.

-Это я, - сказала негритянка.

Я окинул ее недоверчивым взглядом. Ну, никак эта чернокожая корова не походила на резидента российской разведки. Если она и была резидентом чьей-либо разведки, то, скорее всего, какой-нибудь Зимбабве, или Буркина-Фасо, ну уж никак не России.

-А где синие колготки? – спросил я.

-В стирке, - невозмутимо ответила негритянка.

Черт ее знает. Я решил на всякий случай произнести пароль.

-Вам привет от Вашего дядюшки из Нью-Йорка. У него страшная чесотка, и он готовится предстать перед богом.

-Пусть сначала вшей выгонит, а уж потом перед богом предстает. А то весь рай чесаться начнет, - ответила негритянка.

Я был поражен. Отзыв правильный. Неужели это действительно Лола Синие Колготки?

-Ну, что, пойдем? – спросила негритянка.

-Пойдем, - согласился я, ибо ничего другого мне не оставалось.

-Вы только поглядите, какого опять наша Лола отхватила клиента, - захихикали остальные девицы. – Вчера сразу четверых захомутала, и сегодня уже одного, да такого молоденького.

-Мальчик, а может, я для тебя больше подойду, - подскочила ко мне миниатюрная индианка. – Пойдем лучше со мной.

Негритянка бесцеремонно отпихнула индианку в сторону, отчего та отлетела метра на два, и мы вошли в отель.

Когда мы зашли в номер Лолы, который располагался на втором этаже, моему восторгу не было предела. В номере сидели Игорек, Женька Сыр, Карлсон и Старик Хоттабыч. Они тоже обрадовались моему появлению. Лола отошла в сторонку, оперлась плечом о стену, сложив руки на груди, и терпеливо наблюдала за нашими жаркими дружескими объятиями.

-Олежик, мы уже думали, что никогда тебя не увидим, что ты сгниешь в застенках ЦРУ, - восклицал Женька Сыр.

-Да я бы там и сгнил, если бы не Мальчик с Пальчик, - ответил я. – Ведь это он меня спас.

Следующая порция восторгов адресовалась Мальчику с Пальчик, который вылез из моего кармана, уселся на столе возле хрустальной пепельницы, и с благосклонным видом принимал здравицы в свой адрес.

-Списки целы? – спросил Игорек.

Ох, как меня иногда бесит его прагматизм. Тут, можно сказать, человек едва не сгнил в тюремных застенках, а он со своими списками.

-Целы, целы, - успокоил его я.

-Ну, что, нарадовались? – спросила негритянка.

-Нарадовались, - ответил я за всех. – А я, когда Вас увидел, сначала не поверил, что Вы наш резидент.

Лола усмехнулась.

-На это и рассчитано. В нашей разведке работают асы по части конспирации. Чернокожая проститутка в третьеразрядной гостинице – резидент российской разведки! Да кто в такое поверит? Ну, ладно, вернемся к делу. Если все ваши восторги действительно закончились, садитесь, и будем думать, как вас отправить обратно в Москву.

Я вместе с Игорьком и Женькой Сыром уселся на диван. Карлсон и Старик Хоттабыч расположились в креслах. Мальчик с Пальчик остался сидеть возле пепельницы. А Лола, на правах хозяйки, соблюдающей законы гостеприимства, гласящие, что гостю – место, присела на уголок стола.

-Ну, рассказывай, - сказала мне она.

Я подробно рассказал, как мы с Мальчиком с Пальчик пробрались в ЦРУ, как меня схватили, как я с помощью Мальчика с Пальчик бежал из тюрьмы, как я испортил шапку-невидимку, и как я сбил с толку полицейских, зайдя в кафе «У дяди Джо».

Выслушав мой рассказ, Лола вздохнула.

-По всей Америке шмон, - поведала нам она. -Везде патрули: на вокзалах, в аэропортах, на улицах. Твоя фотография есть у каждого полицейского. Она опубликована во всех газетах. Ее показали по всем телеканалам. Ну и наделал ты делов, парень. Шапку-невидимку, конечно, жаль. С ней было бы скрыться значительно легче. Но вот как скрыться без нее, когда тебя все ищут, и когда за твою поимку обещана нехилая, прямо скажу, награда? Может тебе пока побыть здесь? Пускай твои друзья возвращаются одни. А тебя мы позже домой переправим, когда все уляжется.

-Нет, - решительно сказал Женька Сыр. – Олежика мы здесь не оставим.

-Мы уедем только вместе, - поддержал его Игорек.

Я был бесконечно благодарен своим друзьям за поддержку. Они не оставили меня в беде. Вот что значит настоящие друзья.

-Так что, тогда, будем делать? – спросила Лола Синие Колготки.

-Любую погоню за собой можно обмануть, если ее отвлечь, – подал голос Мальчик с Пальчик.

-Только не рассказывай опять свою историю про Дюймовочку и пьяных гномов, - проворчал Карлсон. – Мы ее уже наизусть знаем.

Хоттабыч щелкнул пальцами.

-Я понял твою мысль. Как довезти Олега до аэропорта, я знаю. Я организую такой ливень, что все полицейские в городе о нем даже думать забудут. Их будет заботить только одно, как бы от дождя спрятаться. Вот мы мимо них под зонтиками и прошмыгнем. Но вот как быть в аэропорту? На таможенном контроле ливень не сделаешь.

-Значит, нужно сделать так, чтобы все полицейские, все таможенники, да и вообще все пассажиры на какое-то время на что-нибудь отвлеклись, а мы бы в этот момент прошмыгнули мимо таможни к самолету, - сказал Игорек.

Я вздохнул. В стратегии и тактике Игорек, как всегда, был силен. Но вот додуматься, как именно сделать это самое «так» - на это у него мозгов явно не хватало.

-Эврика! – вскричал Женька Сыр.

Мы повернулись в его сторону.

-Я знаю, что может отвлечь внимание всех людей. Внезапное появление какой-нибудь суперзнаменитости! Например, кинозвезды. Представьте себе, что посреди аэропорта вдруг, ни с того, ни с сего, появляется офигенная кинозвезда. И, причем, одна, без охраны.

-И желательно женщина, - добавил я, уловив идею Женьки Сыра. – Ведь все полицейские – мужчины.

Предложение Женьки Сыра было встречено нами с восторгом. Тем более, что Старик Хоттабыч подтвердил, что осуществить близкую телепотацию ему вполне по силам.

-Чего же Вы тогда меня из тюрьмы ЦРУ не телепортировали? – в сердцах спросил я. – Вы ведь недалеко находились.

Старик Хоттабыч недоуменно пожал плечами:

-А откуда мы знали, что тебе удалось вытащить списки?

У меня внутри все вскипело. Такого цинизма от Старика Хоттабыча я не ожидал. Что ж, наверно такая политика присуща всем спецслужбам. Выполнил агент задание – он нужен, а нет – пусть пропадает.

Далее нам предстояло определиться с кандидатурой кинозвезды, которая способна свести с ума весь аэропорт. Но, как назло, имена всех современных американских киноактрис начисто вылетели у нас из головы.

-Ох, не мучайтесь, - проворчала Лола, которой надоело наблюдать за нашими умственными потугами. Сама она тоже была не особо эрудированна по части киноискусства.

-Сейчас я включу телевизор, там на кого-нибудь и наткнетесь.

Лола взяла в руки пульт дистанционного управления, включила телевизор, стала переключать с канала на канал, и спустя некоторое время кандидатура была определена. Сперва мы наткнулись на Джулию Робертс. Но Старик Хоттабыч, вырвав волосок из бороды, определил, что Джулия сейчас где-то далеко, и находится вне зоны действия его заклинания. С Мадонной тоже не получилось. А вот Анжелина Джоли была где-то рядом. Карлсон, правда, предлагал еще попробовать Памеллу Андерсон, но мы решили не терять на нее время.

-Итак, - сказала Лола, - еще раз повторим план действий. Хоттабыч организует ливень. Под прикрытием ливня вы добираетесь до аэропорта. Затем Хоттабыч организует появление Анжелины Джоли, чтобы, когда вы вошли в аэропорт, взгляды всех там присутствующих были устремлены только на нее. Вы тихонько пробираетесь мимо таможни, садитесь на самолет, и счастливого пути.

-Только погоду не забудь обратно наладить, - проворчал Карлсон, обращаясь к Старику Хоттабычу. – А то из-за нелетной погоды мы никуда не улетим.

-Не забуду, не забуду, - ответил Старик Хоттабыч, вырвал волосок из бороды и что-то прошептал. В ту же секунду в наших руках оказались билеты на ближайший авиарейс из Вашингтона в Москву.

-Зонты? – напомнил Карлсон.

-Ах, да, - всплеснул руками Старик Хоттабыч, и после его следующего заклинания в руке каждого из нас оказалось по большому черному зонту. Кроме Мальчика с Пальчик, разумеется.

-Ну, с богом, - произнесла Лола.

-Поехали, - согласился Старик Хоттабыч, и снова вырвал волосок из бороды. В тот же миг небо за окном закрылось черными тучами, и на Вашингтон обрушился такой немилосердный ливень, который, наверное, и в тропиках был большой редкостью.

Мы тепло попрощались с Лолой Синие Колготки, пожелали друг другу удачи, и вышли из гостиницы на улицу.

Пожалуй, впервые за всю свою жизнь я был так рад столь сильному ливню. Вода с неба лила, как из ведра. Прохожие, которых дождь явно застал врасплох, в смятении стремились быстрее покинуть улицы и спрятаться от него хоть где-нибудь, будь то магазин, кафе, или просто подъезд жилого дома. Город стремительно опустел, и нам с превеликим трудом удалось поймать такси. Таксист оказался веселым малым.

-Вот льет, так льет, - восклицал он. – Сорок лет на свете живу, а такого ненастья не помню. И главное, так внезапно. Небо же было ясное-ясное, и вдруг откуда ни возьмись тучи. Правильно говорят, климат на планете меняется. И это еще только цветочки. Одному богу известно, что нас ждет впереди. Как вы считаете?

-Угу, - буркнул Карлсон, который сидел впереди рядом с водителем.

-Да уж, - брякнул Игорек, теснившийся вместе со мной, Женькой Сыром, Стариком Хоттабычем, в кармане которого прятался еще и Мальчик с Пальчик, сзади.

Как ни старался словоохотливый таксист завязать с нами разговор, у него ничего не получалось. У нас не было желания с ним беседовать. Мы были слишком напряжены. Поняв, что разговорить нас – дело бесперспективное, он вздохнул и замолчал.

Когда впереди показался аэропорт, я чуть подтолкнул Старика Хоттабыча в бок. Он понимающе кивнул головой, вырвал очередной волосок из своей густой бороды, разорвал его на части и прошептал какое-то заклинание.

Заклинание сработало. Мы это поняли, когда, прикрываясь зонтиками, зашли в аэропорт. На нас никто не обращал внимание. Абсолютно. Все пассажиры, все работники аэропорта, все полицейские столпились в центре зала ожидания. Задние прыгали перед передними, стремясь что-то рассмотреть. Вспышки фотоаппаратов щелкали беспрерывно. Приглядевшись, мы поняли, что переборщили. Момент для внезапного появления в аэропорту Анжелины Джоли на всеобщее обозрение мы выбрали неудачно. Неудачно для Анжелины. Дело в том, что в момент перемещения Анжелина мылась в ванной, и возникла в аэропорту прямо в ванне с мочалкой в руках. Анжелина сидела в ванной, спрятавшись под мыльную пену, так что на поверхности была видна только ее голова, хлопала своими большими выразительными глазами, изумленно взирала на собравшуюся вокруг нее толпу, на протянутые ей блокноты и ручки для автографов, и пыталась понять, какой черт ее сюда занес, да еще в столь пикантный момент.

Должен Вам сказать, уважаемые читатели, что Анжелина Джоли – настоящая звезда. Немногие смогли бы сохранить хладнокровие и собственное достоинство в столь трудный для себя момент, когда ты внезапно, моясь в ванне, оказываешься вместе с этой самой ванной, в чем мать родила на глазах сотен людей. Анжелина Джоли не завизжала от испуга, не выскочила из ванной и не бросилась прочь. Немного придя в себя от неожиданности, она нашла в себе силы улыбнуться, отбросила мочалку в сторону, и прямо в ванне стала раздавать автографы.

Воспользовавшись царившим в аэропорту переполохом, мы прошмыгнули мимо регистрационной стойки, таможенного поста, на которых не было ни одного человека, ибо все сотрудники убежали смотреть на Анжелину Джоли в ванной, и прошли в «накопитель», где уже стояли другие пассажиры нашего рейса

Среди пассажиров, собравшихся в «накопителе», чувствовалось легкое волнение. Все боялись задержки рейса из-за внезапно испортившейся погоды. Но Старик Хоттабыч, с помощью очередного волоска из своей бороды, в один момент сделал небо снова ясным и чистым, после чего все волнения улеглись. Вскоре к «накопителю» подъехал автобус, который доставил нас вместе с остальными пассажирами к трапу самолета. Мы поднялись на ТУ-134, заняли свои места в «бизнес-классе», и почувствовали огромное облегчение, когда самолет взмыл в воздух.

Единственная мысль, которая не давала мне тогда покоя, касалась Анжелины Джоли. С Анжелиной мы поступили, конечно, по-свински. Мы ведь так и оставили ее в ванной посреди зала ожидания аэропорта. Когда я сказал об этом Старику Хоттабычу, он только виновато развел руками. Расстояние между нами и Анжелиной было уже слишком большим, и его чары уже не действовали.

В Москве нас встречали, как героев России. С большой помпой. Несмотря на позднюю ночь, у трапа самолета стояли Президент и Премьер-министр. Мы пожали друг другу руки. Я передал Президенту добытые нами списки агентов ЦРУ.

-Молодцы, ребята! – похвалил нас Президент.

-Да, - сказал Премьер-министр.

-Родина вас не забудет. Мы найдем, как достойно вас отблагодарить. Вы выполнили свою работу на отлично.

-Да, - сказал Премьер-министр.

-Куда вас сейчас отвезти? – спросил Президент.

-Если можно, то домой, - ответил я. – Мы так устали, что сейчас нам хочется только одного – поспать.

Игорек и Женька Сыр кивками головы подтвердили мои слова.

-Пусть будет так, - сказал Президент.

-Да, - сказал Премьер-министр. …

Когда я открыл глаза, солнце уже вовсю било в окно. Какое же это наслаждение, спать в своей кровати, а не в кресле самолета, или на тюремных нарах. Я сладко зевнул, потянулся, перевернулся на другой бок, намереваясь еще немного подремать. Но тут в дверь квартиры позвонили. Я откинул одеяло, встал с кровати, натянул трико, вышел в прихожую и открыл дверь. Это был Женька Сыр. Он с удивлением посмотрел на меня.

-Ты еще не одет? – спросил он. – Не боишься на работу опоздать?

-Какую работу? – зевнул я. – После того, как мы выполнили такое задание, нам на мясокомбинате делать нечего.

На лице Женьки Сыра появилось недоумение.

-Какое задание?

-Ну, здрасьте, - сказал я. – Которое нам дал Президент.

-Какой Президент? – недоуменно нахмурил брови Женька Сыр.

Его непонятливость стала меня раздражать.

-Президент нашей страны, - снисходительно напомнил я. – По его заданию я, ты и Игорек, вместе с Карлсоном, Стариком Хоттабычем и Мальчиком с Пальчик летали в Америку, где выкрали из ЦРУ списки их агентов в России.

Недоумение на лице Женьки Сыра трансформировалось в сильный испуг.

-Какой Карлсон, какая Америка, какое ЦРУ? Слушай, Олежик, ты температуру сегодня мерил? Может, тебе это приснилось?

Озадаченность на лице моего приятеля была столь естественна, что у меня промелькнуло сомнение, а действительно ли эта история произошла наяву?

Не отрывая от меня испуганного взгляда, Женька Сыр стал спускаться по лестнице.

-Ладно, Олежик, я пошел на работу, а ты отдохни. Я скажу, что ты заболел. Слушай, может тебе «скорую» вызвать?

Я закрыл дверь квартиры и призадумался. Так, в Америке мы были два дня. Улетели мы в ночь с 13 на 14 октября. Значит, если мы действительно туда летали, сегодня должно быть 16 октября. Если же мне это действительно приснилось, то сегодня будет 14 октября. Я включил телевизор, нашел информационный канал и обомлел. Титры на экране показывали 14 число. Черт возьми! Похоже, это действительно был всего лишь сон! Нужно быстро собираться на работу, и обязательно догнать Женьку Сыра, пока он всем не рассказал, что у меня поехала крыша. Авось удастся убедить его, что это был просто розыгрыш. Я быстро натянул рубашку, джинсы, свитер. Затем взял пульт, чтобы выключить телевизор, и остолбенел. С экрана на меня смотрела и кокетливо подмигивала Анжелина Джоли. …