Эпиграф: "...Каждый демон гладен на свой лад" (Линор Горалик. "Выстрел в воздух внутри крота".
"Вам не интересна война? Но это не значит, что вы не интересны войне" (Лев Троцкий).
(Дальше следует всё, что удалось восстановить от дневника, частично уцелевшего в сгоревшем танке )
... Принесли книгу стихов какой-то современной поэтессы. Линор Горалик. Еврейка, но пишет по-русски. В основном маловразумительно, перенасыщено осколками и вспышками смысла (часто ложными или отвлекающими от цели сразу в несколько направлениях. Что меня озадачивает с непривычки, но такова видно суть любой интелектуализированной поэзии: навлекать тумана и сбивать с толку там, где сказать по сути нечего или убедительно всё-равно ничего не скажешь ). Всё это "семантическое изобилие" в неимоверном количестве наползает и перетекает друг в друга, обрушивается на голову словно массированный удар "Хаймерсов". Впрочем одно меня не на шутку зацепило, я было подумал, что человек писавший это действительно находится при смерти, причём его эмоциональное состояние настолько странное и несоответствующее ситуации..что сразу видно сознание свихнувшееся (в поэтическом ссмысле) на тёмной, чуть ли не подземной метафизике. Вспоминается старинный то ли вопрос, то ли отчаянное сожаление: "А что если Земля - это Ад какой-то другой планеты?".
Короче, там человек, находящийся то ли в кроте, то ли в Аду, сам постепенно становящийся этим кротовым адом, врастающий в полуразложившуюся природу этой подземной сущности , психологически озвереающий, переносящий на себя все её знаки и мерзотные свойства. Делающий это по какой-то абсурдно противоречивой логике, по отвратительному для себя же самого, но всё же совершенно свободному выбору, что говорит о явно демонической природе выбирающего. Но ведь именно этот выбирающий, в то же время мучительно просит помощи, хоть он наглухо закрыт от спасения в своём "кротовом нутре", как я в подбитом месяц назад танке (двенадцать часов я сидел в нём кантуженный с умирающими командиром и порванным в клочья.механником под боком). Этот кто-то , наглухо зактытый от света и спасения, посылает сигнал СОС - "выстрел в воздух внутри крота" и простреливает дыру, в которую входит скорый на призыв Дух Божий. Как я понял это молитва. Погибающий пытается обратиться к Богу, молится, Дух Божий проникает внутрь крота, но нужно ли преобразованному в Ад нутру Крота это спасение, спасение лишь одной его малой, всё ещё способной подавать голос (зов о помощи) части. Населяющие это нутро сущности (маниакальные образы, психогенные комплексы и неврозы, всякого рода фантасмогорические образы больного подсознательного), все жители Нутра. воспринимают Дух Божий подобно тому. как имунная система организма воспринимает инородное тело. Они не готовы отказыватся от Ада(среды обитания, то есть начинающего разлагаться организма). а в будущем Ада ещё большего в соответствиии с уже неустранимой инерцией развития ситуации. Им не нужно Божье просветление, выход к Свету. Спасения для них означает их отмену, то есть смерть самой программы, несущей смерть, конец сказке самозарождающейся смерти (клетки смерти размножаются пожирая и ассимилируя клетки распадающейся жизни в теле крота). Самопожирание организма как демонический аналог Воскресения - Антивоскресение.
Клетки-убийцы (аналог лимфоцитов в психике) все эти враждебные и враждующие подселенцы , а также выпестованные сдуру нелюбимые и брошенные на авось дети, готовы к мстительрной обороне породившего их организма до последнего его придушенного вздоха. Они готовы пожрать и само вскормившее их нутро и Дух Божий, оказавшийся тут словно в западне. Взбесившаяся имунная система (духовная лейкемия)... Такое написать мог только человек явно духовно контуженный, с постепенно атрофирующейся жизнеутвержающей частью психики. Так резать живым по живому насмерть способен только живой мертвец.
Пора идти, готовить машину. Сегодня в ночь . Нечего сказать, хорошая ментальная подготовочка к боевому заданию. Дергнул меня леший взять в руки эту книжку.
Вернулся с задания. После бани и завтрака. вместо того. чтобы лечь спать ходил под соснами вдоль окопа часа полтора. Всё не выпадал из головы этот чёртов крот с Духом божьим внутри. Почему-то вспомнились слова Дельвига А.(того самого друга Пушкина) "Чем выше к небу, тем холоднее" Стал думать о том , какого Бога хотел бы создать Я. И запутался в непримиримых противоречиях. Кто-то из неглубоких, но очень известных мыслителей вещал, что человек создаёт именно "любящего Бога", Бога, дающего надежду и эта любовь к твари дрожащей - единственная его слабость.(одновременно это указывает на его придуманность, ненатуральность).Человек воображая всесильного спасителя, пытается с его помощью вытянуть себя из своего Ада, но как можно спасти себя от себя же самого, даже с помощью ОБОЖЕСТВЛЁННОГО и принявшего Образ воображения?
Утончённый Марсель Жуандо как-то с грустью иронизировал над своей подозрительно гуманизированной верой: "Не является ли любьвь ко мне "грехом Бога", его странной слабостью и не заслуживает ли любящий меня Бог того. чтобы разделить со мной ад, который он мне обещает? А Ад не иначе, как в самом горячем месте Божьего сердца". А это значит сгореть. выжечь себя полностью (артобстрел или мина под танком), что есть альтернатива замораживанию боли ("чем выше к небу..."). Уничтожение боли равно успокоению того тёмного и демонического, сутью которого является всё, что есть мы. Дух Божий (уже не воображаемый, а самый что ни на есть настоящий, жестокий и немилосердный Генерал) не спасающий, а выжигающий нутро крота, и потом дезинфицорующий всё вокруг на милионы световых лет . А что будет сотворено нам в замену уже абсолютно другая История. Мы, выходит, всего лишь солдаты . обречённые на войну против себя же самих.... Ради будущего, не нам обещанного.
Ссылаясь на головную боль (после контузии) выпросил у комвзвода уже официальное разрешение прогуливаться вдоль окопа в относительно безопасной зоне.."Смотри только за "птичками", как только заметишь. сразу же ныряй в окоп" - буркнул он. садясь в БТР.
Гуляя в тот же день под соснами, дошёл до края окопа и познакомился с сидящим у пулемёта и углублённым в книгу, чисто ремарковским персонажем. "Что читаем, пехота?" - он вздрогнул, поднял коротко стриженную голову, и поправив сдвинувшиеся на кончик носа очки ответил : "Дневник Льва Толстого. И, должен вам признаться весьма неподходящее для войны чтение". "Да уж, - подддержал я, удивившись странному соответствию с тем, что читаю в последнее время сам, - особенно на передовом наблюдательном посту, при обилии ДРГ и почти бесшумных дронов". Он представился. Только что закончил филологический факультет Саратовского универа. Зовут Алексей. "Вы, я смотрю, тоже не просто воюете, а в каком-то духовном поиске находитесь" - он перевёл вопросительный взгляд на корешок зажатой под моим локтём книги. "О! Да это же "Эрос и Цивилизазия" Герберта Маркузе! А почему Фрейда в подлинике не читаете". Я понял, что наконец-то нашёл родственную душу и едва сдерживал внутри радость. "Сказать по-правде удивительно скучное и уже обессмысленное временем занятие читать его в подлиннике. Маркузе сделал из Фрейда завораживающий наркотик и перевернул с его помощью полАмерики в 60-х". "Ну это не только его заслуга" - глубоко вздохнув и снова тронув очки возразил он, готовый к дискуссии. "Согласен" - улыбаясь ему во всё лицо, проговорил я, уже окончалельно очарованный встречей. Затем мало-помалу начался доброжелательный спор-беседа на животрепещущие для нас темы : О том что ценнее в условиях войны: Эссенция или экзистенция, в чём заблуждаются современные штабные реалисты и номиналисты , споря о родовых понятиях или элементалиях. Всё это происходило в наполовину юмористической форме и так нас увлекло, что мы не заметили появление над головой дрона. Но когда он спустился ниже и послышался ясный шум мотора. мы в мгновение ока спрыгнули в окоп и укрылись внутри блиндажа.. Начался артобстрел. Зная подлую тактику врага, мы не спешили выходить из блиндажа. Коротая время, в паузах между взрывами, мы, не без интелектуального удовольствия, по очереди выбирали в чём-то схожие по смыслу и теме места из двух наших книг и зачитывали друг другу. Первым начал я. предварив эту игру словами самого Фрейда из его "По ту сторону принципа удовольствия",о том, что действия Эроса на самом деле служат инстинкту смерти, и жизнь в действительности, есть лишь один долгий "окольный путь к смерти". читаю: "Так как постоянная свобода от возбуждения окончательно оставлена вместе с рождением жизни, инстиктивная тенденция к равновесию (принцип нирваны" в конечном счёте означает регрессию за пределы жизни... Если стремление к "навязчивой регрессии" проявляется стремлением органической жизни к полному покою и если принцып удовольствия основывается на принцыпе нирваны, неободимость смерти предстаёт в совершенно ином свете. Деструктивность влечения к смерти (в этот момент от попавшего снаряда рядом с нами обрушилась часть крыши блиндажа) Деструктивность влечения к смерти - не самоцель, но путь к освобождению от напряжения, бессознательное бегство от боли и недостатка, выражение бесконечной борьбы против страдания и подавления" Мы отряхнулись от пыли и переместившись к дальней, ещё целой стене блиндаж продолжили. Теперь уже он читал афоризмы Толстого, наугад открывая страницы сильно потрёпанного временем, ещё советского издания.
- "Мне очень тяжело в этом доме сумасшедших"
- "Нет более распространённого суеверия, что человек с его телом есть что-то реальное"
-"Пора проснуться, то есть умереть"
-"Всё меньше понимаю мир вещественный и, напротив, всё больше и больше сознаю, что нельзя понимать, а можно только сознавать"
-""Тело? Зачем тело? Зачем пространство, время, причинность?"
-"Всё Я. Всё проявления...довольно проявлений..."
-"Если иногда забываешь о людях. то испытываешь како-то экстаз свободы"
-"Надо и в писаниях быть юродивым"
-"Царство мира сего и царство смерти - одно, это искуситель Мара, он же есть смерть"
"Мне кажется последний афоризм Толстой украл У Будды" - попытался я уточнить. "Какая разница кому принадлежат слова, они мыслили на одной волне" - задумчиво проговорил мой собеседник....
Наступила тишина, на вкус не похожая на предыдущие паузы, а что называется мёртвая. Мы интуитивно оба почувствовали это и без опаски выползли из полуразрушенного блиндажа. По изрытому дымящимися воронками к нам бежал мой взводный и начал кричаль ещё издали:"Какого чёрта! Больше никаких прогулок! Мы думали. ты уже труп. Птичка над вами пять минут стояла, а вы её не видели. Невероятно! Ты же обещал смотреть в оба. Бегом к танку. Выезжаем группой". Алексей, спрятав под шинель очки и книгу переводил виноватый взгляд с разбитого пулемёта то на меня. то на моего командира. Затем он пожелал мне удачи и мы попрощались. Увидимся ли ещё когда? Кто знает.
Вчера ротный сообщил, как отрезал. -"Тот солдат который был с тобой тогда, у окопа, убит прямым попаданием". Видя, как я сразу же поник, он положил мне руку на плечо и уже более мягко и сочувственно продолжал: "Он детдомовский, похоронить его некому. Мы решили с почестями похоронить его тут на ближайшем хуторе, на местном кладбище. Похороны завтра в 7 утра. Его командир на сотовый записал то что он сказал перед смертью. Почему-то он хотел. чтобы ты это услышал" . Он включил диктофон и послышался хриплый, сбивающийся на отдышку и постепенно затухающий, голос: "Царство жизни и царство смерти одно....Это Цепь, та самая Цепь, братишка...Любовь, радость, боль, война...Выйти из Цепи, выйти из строя, оказывается так просто... Помнишь, как умирал Толстой?.Его последние слова...никак не вспомню...что-то вроде: пойди и посмотри, что там за Цепью, чем всё это вообще кончится...Надо надо думать.... Не думать,не думать" наступила пауза я ничего не мог понять в голове вдруг в невообразимый хаос смешались самые обыкновенные с виду и знакомые прежде вещи . "Вы что были знакомы на гражданке?"- прервал молчание командир - "Да нет ,- я едва сдерживал в голосе слёзы,- Познакомились у окопа, тогда же". Командир понимающе похлопал меня по плечу и произнёс: "Держись, браток, не расклеивайся. Бывает. всё бывает. Такова жизнь.Хочешь, иди выпей, я разрешаю" "Я не пью - процедил я сквозь зубы - Будь проклята такая ВАША жизнь".
На его похоронах я стоял и слушал нестройную музыку военного оркестра и мне в голову приходила всякая. неподобающая или наоборот подобающая случаю окололитературная чепуха вроде эклезиастовского :"наг вышел я из чрева матери моей, наг я и возвращаюсь туда". Напрасно, я пытался отмахнуться от этой распирающей сознание паскудной банальщины. Получилось только ещё хуже. Вспомнил сказку Жан-Поля Рихтера об отце, воспитавшем детей глубоко под землёй. Им надо было умереть, чтобы выйти на свет. И они страшно, отчаянно желали смерти. Мне подумалось, что было бы так кстати озвучить этот лингвистический пас и как-то со свойственной мне виртуозностью привязать к данной трагической ситуации. Но я вовремя сдавил горло сидящему во мне демону. Мне стало так стыдно за то, что не произошло, но могло бы произойти и всегда происходило с такой лёгкостью а , возможно, скорее всего будет происходить и впредь, несмотря на случившееся. Я пошёл с сторону передовой, под оклики с нашей стороны и шквальный огонь с противоположной. Я хотел абсолютного покоя , без своих и чужих, без всякой цивилизации и литературы. Залез в подбитый украинский танк и просидел там, в Настоящей Нирване, как во чреве крота. до позднего вечера, словно провалившись в глубокую, без надежды на толчок извне Бездонность.
(последняя страничка дневника): Лежу в блиндаже. Полчаса до подъёма. Дописываю на коленке этот лист дневника. Почему-то кажется, что именно он будет последним.. Впрочем не факт. Кому всё это нахрен, нужно.? Кто мы такие ? Живём ли на самом деле или только кому-то кажемся живыми?. Бесконечность неразрешимых вопросов, дурная неверефицированная бесконечность. от который никуда ни деться пока длится жизнь или то. что понимается как жизнь. Кем понимается? Как во всём этом разобраться. Почему считается, что жизнь на войне всё упрощает? Почему близость смерти должна непременно всё упрощать? Почему не наоборот? А что если уже и упрощать нечего, если всё на самом деле проще простого и не надо попусту ломать голову, "Не думать, не думать" - его последние слова. Что если мы на войне, по крайней мере такие как Алексей и я для того чтобы умереть(не победить , а именно умереть) как можно быстрее, Ускоренными темпами выйти из строя, то есть из Цепи, что если это нам во благо, как награда за все о чём мы уже вот-вот готовы догадаться, но чего всему этому, "падшему" миру знать противопоказано. Вот как диабетику объдаться сладким.? СМЕРТЕПОДОБНО. Что если мы - потенциальная смерть этого "падшего" мира, который нельзя улучшить, который можно только уничтожить...своим затянувшимся (по ошибке или намеренно) присутствием.
Рассказ интересный. Но стоит ли смеши вать философию с политикой? Философия - вечна. политика - смертна. Философия (вера) - душа, а политика - тело. Тело смертно. Человек может менять свои тела, возможно, он меняет их, как костюмы в этой смертной жизни. Стоит ли смешивать несмешиваемое. Конечно, во время войны мысли человека обращаются к Вечности, только потому, что нынешний костюм вскоре придётся снять. Герой рассказа именно попадает в такие обстоятельства. Он невольно становится в позицию несчастной жертвы войны
Достойный отзыв. Но дело в том, что всё можно понимать как угодно исходя из своих субъективных установок. Почему кому-то не считать философию верой? Хотя для многих она являлась всего лишь служанкой наук, после того, как её сместили с трона их королевы. В конце 18 века во Франции она действительно была ближе к вере (культ Разума). Насчёт политики можно позволять себе всё что угодно (а во многом ли она ограничивала себя сама, вмешиваясь в течении всей человеческой истории, то в религию, то в науку, то в философию. С разным успехом). С чего ты взял, что она такая уж неприкасаемая и привередливая Дама? скорее уж наоборот, учитывая какое количество подлостей и крови причиной которых она является. И полезного, правда было немало. Но не об этом речь. Рад,что ты понял кардинальную роль войны в трансформации человеческих душ. Вот только она не только их ломает, но порой и даёт более глубокое (не без трагизма) понимание сути происходящего, что собственно и произошло в связи с главным героем (он не просто жертва войны, он её Святой, продукт её преобразования, интериоризации смысла войны как таковой). Это не трагедия, как таковая, это катарсис, индивидуализация а если глубже, то и трансцедентация
Помочь сайту
Поздравления
