[Скрыть]
Регистрационный номер 0292737 выдан для произведения:
4.
Вечер Эмма встретила спокойно. С чашечкой
кофе в руке.
За окном понемногу темнело. Свет от фонаря
золотил улицу. Шум от шмыгающих туда-сюда автомобилей постепенно стихал.
Увлеченная активным общением в Интернете,
она позабыла обо всем, что было и что возможно с приближением ночи.
За ее спиной, на диване, дремал кот. Кошка
занимала наблюдательную позицию на подоконнике. У нее манера была такая –
смотреть на хозяйку, следить за каждым ее движением и дремать по - возможности.
В коридоре что-то зашумело и вдруг стали
падать предметы. Звук был до-странности знаком.
Барсик подскочил, страшно напуганный.
Взвился над диваном, завис на мгновение и плюхнулся обратно. Шерсть его
вздыбилась, и он зашелся в кошачьем недоумении. Маруся, вся пушистая от
неожиданных обстоятельств, плевалась и кидалась на кого-то невидимого у дивана.
«Книги!» - подумала Эмма отрешенно,
наблюдая за кошачьим «концертом», и вышла в коридор. – «Кому они мешают?!»
Когда
никого не видишь, а что-то случается, можно найти массу причин, чтобы объяснить
необъяснимое.
Эмма их нашла. Она решила, что в прошлый
раз недостаточно глубоко их поставила и от сквозняка, спасающего сегодня от
жары, к вечеру они потеряли устойчивость и упали. Объяснение казалось ей малоубедительным, но другого не было, а тишина,
наступившая после освобождения кем-то всех занятых полок, успокоила, поэтому
она затолкала все обратно, не соблюдая ни авторов, ни жанры, будто чувствовала,
что не в последний раз они упали.
Услышав ехидное хихиканье из ванной, она с
чувством плюнула в ту сторону и перекрестилась. У ее ног крутился серый котик.
- И тебе непонятно все это, бедняга? Не по тебе работенка? – спросила она у домового
как-то отчаянно, но почувствовала, как отстраняется душою от происходящего.
Будто, и не с ней это, и не она здесь, и все это ей снится…
На кухне зазвенела посуда и звонко посыпалась
на пол.
-
Если бушуешь от противности своей, сам бы и убирал! – возмутилась она, почти
равнодушно, заглядывая в кухню.
Не сказать, чтобы она не боялась, но, когда
не первый день живешь и миришься с подобными проявлениями, начинаешь привыкать.
Конечно, побитых тарелок жаль, но пока «жив» ковшик, который, в крайнем случае,
сойдет за тарелку, можно было особо не переживать.
Порывом ветра шевельнуло форточку и с силой
захлопнуло ее. Стекло задребезжало, но удержалось на месте.
По столу поползла чашка. Эмма подхватила ее,
боясь, что та упадет и разобьется, но нечто вырвало ее из рук и с силой ударило
об пол. Она разлетелась на такие мелкие кусочки, как до этого ничто еще не
билось. Кастрюля поднялась над плитой и полетела в стену.
- Ты страшен в гневе, поэтому удаляюсь, -
струхнула Эмма, представив, как очередная утварь летит в нее, и выбежала, закрыв
за собой дверь. Это было большой ошибкой! Дверь затряслась, открылась и хлопала
до тех пор, пока не сорвалась с петель.
В унисон не прошеному, но чувствовавшему
себя хозяином гостю, за окном разбушевалась гроза. Ветер выл и хлопал плохо
закрепленными ставнями. Мигнул и погас свет. В грозу он всегда так делал! Небо
за окном полосовали молнии, и лил дождь. Гром Эмма боялась всегда, из-за его
чрезмерной оглушительности. Сейчас он ударял так, что сотрясал до основания ее нервную
систему и грозил глухотой ушам.
«Хорошо, что кастрюля – пустая! Уборки бы
хватило надолго», - некстати подумала она, пятясь к спальне. Хотелось добраться
до нее, нырнуть под одеяло и затихнуть до утра. Касаясь рукой стены, она шла по
коридору в нужном направлении. Глаза перестраивались слишком медленно или же
темнота была такой густой, что она мало что замечала, поэтому брела кое-как.
В большой комнате стало что-то происходить:
падало, ломалось, завывало. «Форточки бы закрыть!» - занервничала она, относя
все на счет грозы.
В коридоре снова залетали книги. Дело
привычное!
И неожиданно, преграждая ей путь, появилась
девушка в белом. Она медленно приближалась, неся в одной руке топор, а в другой
голову того, кого лишила жизни во сне. Эмма попятилась, но уйти ей было некуда:
за спиной бушевал полтергейст, из темных углов слышался шепот и посверкивали
желтые глазки.
В
ужасе она открыла рот, собираясь кричать, но внезапно заплакал ребенок. Он так
горестно рыдал, что привидение резко остановилось и тут же пропало. Из ванной донесся
издевательский хохот. В довершение всего во входную дверь постучали. Потом
заколотили изо всех сил.
Прекрасно понимая, что никто придти к ней не
мог в такое позднее время, она не стала даже кричать, что ночью никому не
откроет. Полтергейст набирал силу!
Но путь Эмме был свободен. Она опрометью
кинулась в спальню, схватила церковные свечи и трясущимися руками зажгла
несколько. На всякий случай! Читая в голос молитвы, бросилась в ванную. Она не
увидела в ней ничего, кроме пронзительных и злобных глаз в темных углах и, тыча
горящей свечой туда, так отчаянно звала на помощь Бога, что он пришел и вынудил
случайных приживал ретироваться.
«Одними меньше!» - бормотала она в
исступлении и таскала себя за волосы от отчаяния.
На
полтергейст ее действия не повлияли. Он не остановился, но немного притих и вскоре
сам оставил ее в покое. Измученная переживаниями, она не стала проверять, что
творится в большой комнате, а воспользовавшись краткой паузой, приняла две
таблетки снотворного, прекрасно понимая, что сама уснуть не сможет, - слишком
взбудоражены ее нервы.
Во сне она увидела кровавую драму с начала
и до конца, слышала слова, проясняющие кое-что, но проснуться, что бы
избавиться от очередного ужаса, не смогла.