Помочь сайту
Поздравления
Обелиски. часть 2
30 августа 2013 -
Александр Киселев
ДАЙКАНА
Дайкана Фьорра расстегнула тугую подпругу и сняла седло с взмыленного Груджа. Эвлаар облегченно выпустил из ноздрей воздух, и ткнулся хозяйке в шею мягкими губами. Она ласково похлопала его по шее. Рядом спешился Онор Даш Гифкола, сотник, командир ее личной охраны. Авангард отряда уже приводил в порядок запустелые, изгаженные шорхами дома, собирал в кучи мусор, разводил костры.
Ты уверен, что они далеко? – спросила Дайкана своего спутника.
- Да, Высокорожденая. Второй десяток проследил путь шорхов на четыре перехода отсюда, сегодня ночью они точно не вернутся.
Она с облегчением вздохнула и принялась воевать с тугими пряжками кожаного панциря, густо утыканного по плечам и спине острыми шипами: «Я вспотела, как эвлаар после полного перехода. Воду греют?»
Онор чуть склонил голову: «Да, Высокорожденая».
От неожиданного толка в плечо он уклонился, и с легким удивлением посмотрел на девушку. Она смотрела на него взглядом, полным гнева: «Ты забыл, как произносится мое имя?» Сотник отвел глаза.
- Плохой пример для солдат, Высокорожденая. Ваше имя – ваша Честь.
Дайкана взъерошила коротко стриженые черные волосы.
- Ты хочешь, чтобы я задирала нос перед теми, с кем второй год хожу в бой? С теми, кто спасает мою задницу? – она нарочно заговорила солдатским языком. – По-моему, они давно заслужили право звать меня по имени. Ух, как же я терпеть не могу все эти дворцовые церемонии!
Ее панцирь, наконец, упал на траву. Проворный ординарец Онора быстренько подхватил его и унес – почистить.
- Дайкана Фьорра, Несущая Забвение, дочь Эла Ктаха, Всадника Смерти, Императора, повелителя Эклунга, Хавера и города Семи Обелисков. Твои воины примут любую твою волю…и без этой милости, – покорно, но с хитрецой в глазах, отозвался начальник ее охраны.
- Хорошо. Тогда позови вестового, и прикажи объявить всем мою волю. Отныне обращение ко мне будет…м-мм…фаахо, соратница. Как я уже говорила, мне надоело соблюдать эти глупые формальности даже в походе.
Онор наклонил голову: « Как прикажешь, Высокорожденая». Он отвернулся, чтобы спрятать довольную улыбку. Девочка уже сейчас показывает пример истинного фирра: невзирая на ранг, идет на шорхов и тефов в первых рядах, не прячется за чужие спины. Она сильна, ловка, отважна. И не чванлива. О ее красоте Онор предпочитал даже не думать – слишком непростые отношения связывали его с дочерью Императора.
- Несравненный Онор Даш Гифкола, Бдящий в ночи, повелитель провинции Ахра и Молл, Опора Императора, герой битвы у Эн-Хала. Не соблаговолите вы наконец распорядиться насчет воды? – отомстила Дайкана, с непередаваемым удовольствием почесывая спину рукоятью длинного кинжала.
- Немедленно, …фаахо, - Онор произнес последнее слово таким тоном, что Дайкана простила все прегрешения на зиму вперед. Сотник подвел своего рослого эвлаара поближе, накрыл попоной, опустив ее до земли. Принесли воду, и Дайкана принялась смывать с себя последствия погони, двух стычек с шорхами, и дневного перехода. Онор отвел эвлаара немного в сторону, закрывая девушку от взглядов солдат. Простота простотой, но половина его бойцов точно сна лишится, увидев голую дочь Императора.
Посвежевшая и веселая, Дайкана вошла в наиболее сохранившийся домик, где для нее уже был накрыт ужин. На чистой попоне в центре комнаты были расставлены миски с фруктами, сладости, кувшины с вином и соком. При ее появлении с пола поднялись двое: Онор и Бас Тозер, приставленный к ней для «наблюдения за соблюдением приличий, должных высокорожденой госпоже». Иными словами – чтобы не дала, случаем, кому не положено. На эту тему Дайкана не раз ругалась с отцом, доказывая, что Онор блюдет ее Честь лучше, чем десяток соглядатаев, но отец, очень разумный и рассудительный во всех вопросах, в этом случае уперся насмерть. Чтобы не портить с ним отношений, Дайкана согласилась, но при каждом удобном случае не упускала возможности уколоть папиного ставленника. Получив вместе с этим поручением ранг Благородного, Бас исполнился глупой спеси, и выставлял свое благородство направо и налево. Он уже успел «отличиться» с самого начала, исчезнув при первой же атаке шорхов, и появившись за спинами сотни лишь в конце боя. К нему тут же прилипло прозвище «Пукк», что, как известно, означает тот самый пучок волос, что у эвлаара из з….ы растет.
Дайкана осмотрела еду и недовольно поджала губы: «Это что? Еда, или так, подразнить? Мясо, сыр, хлеб – где? Кто вообще стол накрывал?»
Онор с плохо скрытым злорадством следил, как покраснел и начал заикаться Бас.
- Высокорожденая…я взял смелость…ваша фигура…
- Да от моей фигуры у мужчин косоглазие развивается! – оборвала его Дайкана, - Онор, пошли к кострам, там хоть мясом разживемся. А ты, благородный Бас, - она намеренно сократила полное имя вельможи, оскорбляя его, - взял смелость, вот и ешь этот…птичий корм.
Дочь Императора зацепила со стола пару кувшинов с вином и кивнула Онору: «Пойдем». Красный-красный, Бас сидел, тупо уставившись на разложенную снедь, затем спохватился и побежал вслед за начальством – службу исполнять.
У костра было жарко, шумно и весело. Но как только Дайкана с Онором появились в поле зрения, все дружно вскочили, отдавая честь. Онор махнул рукой, показывая, что чиниться не намерен. Солдатам было явно не по себе от неожиданного визита Высокорожденой, шутки и смех прекратились.
- У вас тут не похороны, нет? А то мы вам вина принесли, на кусок мяса сменять. – Невинно хлопая глазами, спросила Дайкана и ткнула Онора в бок. Онор, немало про себя потешаясь, объяснил вытаращившей глаза солдатне: « Фаахо хочет поужинать с вами». Обстановка мгновенно разрядилась. Все зашумели, засуетились, спешно очистили лучшее место. Онор на правах кровного братства половине собравшихся, стал непринужденно распределять роли: «Дод, кубки сюда! Шамул, от хребта отрезай,..да нет там, воо, тут самое оно, самый сок! Дутор, разливай!»
С величайшей любезностью Дайкане преподнесли лучшую вырезку – ароматную, исходящую горячим соком, подали кубок с вином. Когда она рассказала, что привело их к костру, раздался хохот. И в самом деле – предложить воину после двух стычек и полноценного перехода фрукты – издеваться над ним. Солдаты окончательно расслабились, и вновь посыпались соленые шуточки и истории. Разговор плавно перетек на прошедший бой. Один из десятников, Лотан, покраснел и сказал: « Фаахо, я красиво говорить не умею, но чтоб дев…Высокорожденая так клинками владела – не видел. Не хуже любого из моего десятка». Дайкана лукаво взглянула на Онора – только они двое знали, сколько потов сошло с него, пока она не научилась всем премудростям владения ножами.
Из за ее плеча выглянул Бас Тозер и напыжившись, произнес: «Высокорожденая Дайкана Фьорра столь же опасна, как и прекрасна!» Это фразой он попытался реабилитировать себя за промах с ужином. Девушка застенчиво посмотрела на соглядатая чуть исподлобья, и произнесла: « Благородный Бас Тозер, разве вас не учили делать дамам комплименты? То, что вы мне сказали, звучит – она пощелкала пальцами – …бледно. Учитесь у Несравненного Онора Даш Гифколы этому искусству.
Кто-то сбоку, невидимый за костром, спросил: « А как он говорит, фаахо?»
- О! Он говорит – фаахо, на тебя только раз глянешь, и уже штаны чинить приходится! - застенчиво призналась Дайкана. Секундная пауза завершилась гомерическим хохотом. «Вот, стерва!» - с восхищением подумал Онор. Посрамленный Бас Тозер, натянуто улыбаясь, попятился от костра подальше, в темноту. Сотник тихо спросил Дайкану: «Может, хватит его позорить?» Она ответила так же тихо: «Терпеть его не могу!» Что ж, Онор ее прекрасно понимал.
- А откуда это чудо вообще взялось? – спросил негромко Лотан. «Чудо» тут же появилось из за спин. Как ему показалось, Бас нашел повод сорвать злобу на солдате.
- Встать! Как ты назвал Благородного Баса Тозера?!
- Чудо, - с полным спокойствием и серьезностью отвечал ему десятник, ветеран, обладатель золотой серьги в левом ухе – награды Императора за пятнадцать лет безупречной службы.
– Я говорю, Благородный Бас Тозер, что вы – чудо. Я вас не видел ни в бою, ни в седле на марше, а тут только сказал: чудо - вы появились.
Благородный побелел от ярости: «Ах ты…тэф! Издеваться над Благородным! – взбешенный склочник схватился за нож, чтобы отсечь ухо у десятника, стоящего перед ним навытяжку. Уши отрезали ворам и предателям – двум самым ненавидимым категориям преступников. Это означало вечное бесчестье. Одноухие фирры не жили долго – они уходили в Последний Бой до срока. Ибо, если ты потерял Честь – ты не фирр, и жить тебе незачем.
Серебристой вспышкой мелькнул тяжелый метательный нож и раздробил запястье «Благородного». Он побледнел и с ужасом уставился на Дайкану. Она поднялась с места неторопливо, но быстро. Солдаты вокруг замерли, наступила такая густая тишина, что было слышно, как стучат зубы у незадачливого ревнителя Чести.
Ты уверен, что они далеко? – спросила Дайкана своего спутника.
- Да, Высокорожденая. Второй десяток проследил путь шорхов на четыре перехода отсюда, сегодня ночью они точно не вернутся.
Она с облегчением вздохнула и принялась воевать с тугими пряжками кожаного панциря, густо утыканного по плечам и спине острыми шипами: «Я вспотела, как эвлаар после полного перехода. Воду греют?»
Онор чуть склонил голову: «Да, Высокорожденая».
От неожиданного толка в плечо он уклонился, и с легким удивлением посмотрел на девушку. Она смотрела на него взглядом, полным гнева: «Ты забыл, как произносится мое имя?» Сотник отвел глаза.
- Плохой пример для солдат, Высокорожденая. Ваше имя – ваша Честь.
Дайкана взъерошила коротко стриженые черные волосы.
- Ты хочешь, чтобы я задирала нос перед теми, с кем второй год хожу в бой? С теми, кто спасает мою задницу? – она нарочно заговорила солдатским языком. – По-моему, они давно заслужили право звать меня по имени. Ух, как же я терпеть не могу все эти дворцовые церемонии!
Ее панцирь, наконец, упал на траву. Проворный ординарец Онора быстренько подхватил его и унес – почистить.
- Дайкана Фьорра, Несущая Забвение, дочь Эла Ктаха, Всадника Смерти, Императора, повелителя Эклунга, Хавера и города Семи Обелисков. Твои воины примут любую твою волю…и без этой милости, – покорно, но с хитрецой в глазах, отозвался начальник ее охраны.
- Хорошо. Тогда позови вестового, и прикажи объявить всем мою волю. Отныне обращение ко мне будет…м-мм…фаахо, соратница. Как я уже говорила, мне надоело соблюдать эти глупые формальности даже в походе.
Онор наклонил голову: « Как прикажешь, Высокорожденая». Он отвернулся, чтобы спрятать довольную улыбку. Девочка уже сейчас показывает пример истинного фирра: невзирая на ранг, идет на шорхов и тефов в первых рядах, не прячется за чужие спины. Она сильна, ловка, отважна. И не чванлива. О ее красоте Онор предпочитал даже не думать – слишком непростые отношения связывали его с дочерью Императора.
- Несравненный Онор Даш Гифкола, Бдящий в ночи, повелитель провинции Ахра и Молл, Опора Императора, герой битвы у Эн-Хала. Не соблаговолите вы наконец распорядиться насчет воды? – отомстила Дайкана, с непередаваемым удовольствием почесывая спину рукоятью длинного кинжала.
- Немедленно, …фаахо, - Онор произнес последнее слово таким тоном, что Дайкана простила все прегрешения на зиму вперед. Сотник подвел своего рослого эвлаара поближе, накрыл попоной, опустив ее до земли. Принесли воду, и Дайкана принялась смывать с себя последствия погони, двух стычек с шорхами, и дневного перехода. Онор отвел эвлаара немного в сторону, закрывая девушку от взглядов солдат. Простота простотой, но половина его бойцов точно сна лишится, увидев голую дочь Императора.
Посвежевшая и веселая, Дайкана вошла в наиболее сохранившийся домик, где для нее уже был накрыт ужин. На чистой попоне в центре комнаты были расставлены миски с фруктами, сладости, кувшины с вином и соком. При ее появлении с пола поднялись двое: Онор и Бас Тозер, приставленный к ней для «наблюдения за соблюдением приличий, должных высокорожденой госпоже». Иными словами – чтобы не дала, случаем, кому не положено. На эту тему Дайкана не раз ругалась с отцом, доказывая, что Онор блюдет ее Честь лучше, чем десяток соглядатаев, но отец, очень разумный и рассудительный во всех вопросах, в этом случае уперся насмерть. Чтобы не портить с ним отношений, Дайкана согласилась, но при каждом удобном случае не упускала возможности уколоть папиного ставленника. Получив вместе с этим поручением ранг Благородного, Бас исполнился глупой спеси, и выставлял свое благородство направо и налево. Он уже успел «отличиться» с самого начала, исчезнув при первой же атаке шорхов, и появившись за спинами сотни лишь в конце боя. К нему тут же прилипло прозвище «Пукк», что, как известно, означает тот самый пучок волос, что у эвлаара из з….ы растет.
Дайкана осмотрела еду и недовольно поджала губы: «Это что? Еда, или так, подразнить? Мясо, сыр, хлеб – где? Кто вообще стол накрывал?»
Онор с плохо скрытым злорадством следил, как покраснел и начал заикаться Бас.
- Высокорожденая…я взял смелость…ваша фигура…
- Да от моей фигуры у мужчин косоглазие развивается! – оборвала его Дайкана, - Онор, пошли к кострам, там хоть мясом разживемся. А ты, благородный Бас, - она намеренно сократила полное имя вельможи, оскорбляя его, - взял смелость, вот и ешь этот…птичий корм.
Дочь Императора зацепила со стола пару кувшинов с вином и кивнула Онору: «Пойдем». Красный-красный, Бас сидел, тупо уставившись на разложенную снедь, затем спохватился и побежал вслед за начальством – службу исполнять.
У костра было жарко, шумно и весело. Но как только Дайкана с Онором появились в поле зрения, все дружно вскочили, отдавая честь. Онор махнул рукой, показывая, что чиниться не намерен. Солдатам было явно не по себе от неожиданного визита Высокорожденой, шутки и смех прекратились.
- У вас тут не похороны, нет? А то мы вам вина принесли, на кусок мяса сменять. – Невинно хлопая глазами, спросила Дайкана и ткнула Онора в бок. Онор, немало про себя потешаясь, объяснил вытаращившей глаза солдатне: « Фаахо хочет поужинать с вами». Обстановка мгновенно разрядилась. Все зашумели, засуетились, спешно очистили лучшее место. Онор на правах кровного братства половине собравшихся, стал непринужденно распределять роли: «Дод, кубки сюда! Шамул, от хребта отрезай,..да нет там, воо, тут самое оно, самый сок! Дутор, разливай!»
С величайшей любезностью Дайкане преподнесли лучшую вырезку – ароматную, исходящую горячим соком, подали кубок с вином. Когда она рассказала, что привело их к костру, раздался хохот. И в самом деле – предложить воину после двух стычек и полноценного перехода фрукты – издеваться над ним. Солдаты окончательно расслабились, и вновь посыпались соленые шуточки и истории. Разговор плавно перетек на прошедший бой. Один из десятников, Лотан, покраснел и сказал: « Фаахо, я красиво говорить не умею, но чтоб дев…Высокорожденая так клинками владела – не видел. Не хуже любого из моего десятка». Дайкана лукаво взглянула на Онора – только они двое знали, сколько потов сошло с него, пока она не научилась всем премудростям владения ножами.
Из за ее плеча выглянул Бас Тозер и напыжившись, произнес: «Высокорожденая Дайкана Фьорра столь же опасна, как и прекрасна!» Это фразой он попытался реабилитировать себя за промах с ужином. Девушка застенчиво посмотрела на соглядатая чуть исподлобья, и произнесла: « Благородный Бас Тозер, разве вас не учили делать дамам комплименты? То, что вы мне сказали, звучит – она пощелкала пальцами – …бледно. Учитесь у Несравненного Онора Даш Гифколы этому искусству.
Кто-то сбоку, невидимый за костром, спросил: « А как он говорит, фаахо?»
- О! Он говорит – фаахо, на тебя только раз глянешь, и уже штаны чинить приходится! - застенчиво призналась Дайкана. Секундная пауза завершилась гомерическим хохотом. «Вот, стерва!» - с восхищением подумал Онор. Посрамленный Бас Тозер, натянуто улыбаясь, попятился от костра подальше, в темноту. Сотник тихо спросил Дайкану: «Может, хватит его позорить?» Она ответила так же тихо: «Терпеть его не могу!» Что ж, Онор ее прекрасно понимал.
- А откуда это чудо вообще взялось? – спросил негромко Лотан. «Чудо» тут же появилось из за спин. Как ему показалось, Бас нашел повод сорвать злобу на солдате.
- Встать! Как ты назвал Благородного Баса Тозера?!
- Чудо, - с полным спокойствием и серьезностью отвечал ему десятник, ветеран, обладатель золотой серьги в левом ухе – награды Императора за пятнадцать лет безупречной службы.
– Я говорю, Благородный Бас Тозер, что вы – чудо. Я вас не видел ни в бою, ни в седле на марше, а тут только сказал: чудо - вы появились.
Благородный побелел от ярости: «Ах ты…тэф! Издеваться над Благородным! – взбешенный склочник схватился за нож, чтобы отсечь ухо у десятника, стоящего перед ним навытяжку. Уши отрезали ворам и предателям – двум самым ненавидимым категориям преступников. Это означало вечное бесчестье. Одноухие фирры не жили долго – они уходили в Последний Бой до срока. Ибо, если ты потерял Честь – ты не фирр, и жить тебе незачем.
Серебристой вспышкой мелькнул тяжелый метательный нож и раздробил запястье «Благородного». Он побледнел и с ужасом уставился на Дайкану. Она поднялась с места неторопливо, но быстро. Солдаты вокруг замерли, наступила такая густая тишина, что было слышно, как стучат зубы у незадачливого ревнителя Чести.
Дайкана перебила его, не повышая голоса: «В таком случае, если мне не изменяет память, решение о наказании виновного принимает его командир, но никак не вы. К тому же я не заметила оскорбления. Десятник стоял перед вами, как предписано уставом, именовал вас полным именем и титулом. Где вы увидели оскорбление Чести?»
- Еще и Устав вызубрила, - потрясенно подумал Онор. На самом деле, это было необычно. Устав – свод законов на все случаи жизни воина, был непростительно толст. Онор сам знал лишь те его пункты, которые касались лично его, и его отряда. Дочь Императора, формально не занимающая никакой должности, могла просто предоставить разбираться с этим выскочкой ему. Да, сотник знал, что его подопечная живо интересуется всеми тонкостями службы, но не настолько же! Да и зачем это ей? Высокорожденые редко утруждали себя уставом – это, мол, для солдат.
- Но, фаахо…
- Стой! Как ты назвал меня, ты, помет эвлаара!
Зловещее спокойствие девушки моментально испарилось. Теперь в неровном свете костра стояла разъяренная хищница, истинная Несущая Забвение. Ее глаза засверкали нестерпимым блеском, рука поползла к поясу. Бас в ужасе попятился – он видел Дайкану в бою.
- Высокорожденая,…но ваш приказ….
Онор поднялся. Его голос перекрыл поднявшийся ропот: «Вестовой! Повторить приказ Высокорожденой Дайканы Фьорры!»
- Слушаюсь! Всем солдатам ее отряда, называть Высокорожденую Дайкану Фьорру походным именем – фаахо, без присовокупления ранга и титула!
Бас Тозер упал на колени, попытался сказать что-то, но Дайкана не дала ему слова.
- Я дала эту привилегию своим СОЛДАТАМ! Но не жирному, трусливому ничтожеству, прячущемуся за чужие спины. Арестовать его!
Солдаты вскочили. Приказ был выполнен четко и охотно: личная охрана Императора и его членов его семьи всегда – и не без основания, считалась элитой фирров. Устав не давал им возможности расправиться с Благородным лично, поэтому распоряжение упало на благодатную почву.
Дайкана подошла к задыхающемуся от страха вельможе. Она вся кипела гневом. Да и кто не кипел? Вся жизнь простых фирров проходила в непрестанных сражениях. Те, кому не повезло родиться в семье власть имущих, обречены были на Последний Бой, едва достигнув возраста тридцати пяти зим. Это правило не знало исключений. Чуть дольше жили военначальники, еще дольше – Благородные, семья Императора и приближенные к нему. Бас попытался укоротить и без того куцый остаток жизни Лотана, восстановив против себя всех.
Дайкана рукоятью ножа приподняла подбородок арестованного, стоящего на коленях.
- Ты забыл, - сказала она почти с сожалением, - Что Благородный - это вначале поступки, и лишь потом – титул.
Ты напал на того, кому Честь не позволяла защититься – это неблагородно.
Ты напал на солдата, находящегося на службе Императора – это мятеж.
Ты оскорбил дочь Императора, назвав именем, на которое не имел права.
Я что-то еще забыла? Ах, да. Еще ты пытался уморить меня голодом.
Она повернула голову и посмотрела на Онора: «Несравненный, постройте солдат. Я свершу суд».
Ночь вскипела бликами света на доспехах построившихся воинов. « Что она задумала?» - тревожно подумал Онор. Смертная казнь применялась у фирров крайне редко – Кодекс ее не поощрял. Тем более, как бы там ни было, Бас Тозер был поставлен Императором – а значит, против Дайканы могло обратиться одно из обвинений, предъявленных Басу: мятеж. А это означало изгнание – без скидок на происхождение.
- Сотня построена, - доложил Онор и застыл, вытянувшись в струну. Дайкана кивнула и стала спиной к костру, чтобы свет не слепил глаза.
- Солдаты! Бас Тозер обвиняется в мятеже, поведении, несовместимом со званием титулом Благородный, и неуважении к члену семьи Императора. За каждое из этих преступлений… - Дайкана сделала паузу, - полагается изгнание. Но, я не могу представить, чтобы фирр, находясь в полном рассудке, мог совершить столько преступлений сразу, и при стольких свидетелях. Бас Тозер был здоров, когда мы выступали из Столицы – значит, он повредился рассудком уже после, в одном из боев. Он не может в должной мере отвечать за свои действия.
Онор понял ее замысел: «Настоящая дочь Ктаха!» - подумал он и внутренне расслабился.
- Поэтому я решила помиловать безумца. Но! Фирр, нарушивший Кодекс и оскорбивший меня, не может уйти безнаказанным, даже будучи больным рассудком. Я приговариваю Баса Тозера к лишению титула Благородного и всех связанных с этим привилегий. Кроме того, за оскорбление, нанесенное мне, он приговаривается к …
Напряженная тишина. Лица солдат бесстрастны, только в глазах отражается напряженное ожидание приговора.
- … отсечению уха. Это не смертельно, но показательно.
Дайкана знала, что если бы не дисциплина, солдаты подняли бы ее на руки. Их связывали узы боевого братства, гораздо более крепкие, чем в городских гарнизонах. Поэтому каждый из них сейчас ликует в душе, видя, как обреченно затих Бас. К тому же Лотана еще и любили. Да, ему осталось всего полторы зимы жизни, но он проживет их с Честью, рядом со своими соратниками.
Дайкана повернулась к Онору: « Несравненный, назначьте исполнителя».
Онор вопрошающе распахнул глаза, затем чуть скосил их влево, туда, где стоял десятник. Дайкана слегка приопустила ресницы.
- Неустрашимый Лотан! – над строем раскатился голос сотника. В глазах солдат отразилось понимание и удовлетворение. – Исполнить приговор!
Дайкана брезгливо отвернулась. Сзади послышалась тихая возня, и тихий вскрик возвестил о свершившемся правосудии. Девушка подошла к Онору и еле слышно спросила: « Лотан… он действительно хорош? Я как-то упускала его из вида до сих пор.»
- Он фирр, - дал высшую оценку сотник. Похоже, девчонка задумала что-то еще. Но что?
Дайкана взглянула на Баса. Тот так и стоял на коленях, зажимая ранку.
- Дайте ему эвлаара и еды, пусть уходит. Потерявшему Честь нечего делать с нами.
Лотан с презрением отшвырнул окровавленный нож в костер и почтительно склонил голову перед Дайканой. Он передал ей тонкий, украшенный незатейливой гравировкой обруч Благородного. Девушка несколько минут задумчиво рассматривала его, любуясь игрой камней, вставленных в серебро. Затем она подошла к костру и провела над ним обручем, символически очистив его.
- Неустрашимый, сколько раз тебе предлагали повышение? – внезапно спросила она и обернулась. Лотан отрицательно покачал головой: « Ни одного, фаахо».
- Мне не нравится, когда один из моих солдат, после того, как отдал пятнадцать зим своей жизни службе Императору, стоит навытяжку перед всяким…недостойным. Вообще то, я собиралась сделать это в городе, по завершении рейда…но раз уж так вышло… Неустрашимый Лотан! Я прошу…
По строю прокатился едва слышный ропот: «Прошу?»
…принять повышение из моих рук и занять должность полусотника. Мудрый Динн, соответственно, повышается до заместителя несравненного Онора Даш Гифколы.
Лотан ждал чего угодно, только не этих слов. Она и так слишком добра к нему. Вначале она спасла его Честь, а потом позволила лично наказать Баса. Дочь императора сражается наравне со всеми, ест ту же пищу, что и они, и не брезгует поднять свой голос в защиту простого солдата. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ветеран, прошедший сотни битв, растерялся как новобранец. Он оглянулся, увидел одобрительный взгляд Онора, ликующий – Динна.
Дайкана подошла к солдату и протянула ему обруч, ободрила улыбкой.
- Великая Честь…Высокорожденая. – Лотан, наконец, поверил, и принял знак своего нового положения. Он поклонился Дайкане чуть ниже, чем того требовал Устав. Дочь императора повернулась лицом к строю и воздела левую руку раскрытой ладонью вверх – разрешила солдатам выразить свое мнение.
Сотня ножей с громким стуком ударилась о пластины нагрудников. Раз, другой, третий… Солдаты неистовствовали, ускорив ритм ударов до предела.
Итак, теперь Лотан проживет лишних три зимы, Динн – пять. Они это заслужили.
« Так и должно быть», - подумала Дайкана. Она знала о своей популярности у солдат, но кому помешают лишние симпатии в преддверии борьбы за трон? Ее положение было далеко не бесспорным, ведь брат тоже не сидел, сложа руки. На его стороне – и старшинство, и невероятная хитрость, и преимущество традиций: женщины редко занимали трон Императора.
Дайкана кивнула Онору, разрешая распустить строй. Но сюрприз, который она задумала для своей гвардии, обернулся другой стороной.
Лотан, до сих пор стоявший неподвижно с обручем в руках, вдруг шагнул к ней и медленно опустился на одно колено. И словно волна прокатилась по строю, пригибая его к земле. Солдаты, один за другим, становились на колено перед дочерью Императора. В наступившем беззвучии на ногах остался стоять только Онор – но это не имело никакого значения: он и так был связан с ней узами, крепче которых ничего нет. Но даже и сотник, переживший страшное побоище у Эн-Хала, был потрясен. Гордые фирры становились на колено лишь в одном-единственном случае – давая личную клятву верности. В одну минуту Дайкана приобрела сотню личных солдат, которые поставили ее Честь выше присяги Императору.
Пауза затянулась. Когда Дайкана заговорила, ее голос непритворно дрожал: « Спасибо. Я оправдаю эту честь».
На такое она и сама не рассчитывала. Ее глаза увлажнились, и девушка поспешно отвернулась.
- Встаньте, - наконец, повелела она ласково.
- Они будут пить из твоих следов, - задумчиво сказал Онор во мраке. Они все же решили немного поспать, прежде чем двинуться в погоню за шорхами дальше. В домиках стоял почти неистребимый запах шорхов, и Онор с Дайканой предпочли палатку. – Конечно, и Лотан, и Динн давно заслужили повышение, да и с Басом ты разыграла все верно. Но личная клятва? Не думал, что Лотан так впечатлителен. Как тебе это удалось?
- А я и сама не ожидала, - призналась Дайкана, - Но, согласись, глупо было отказаться. Да и кто отказался бы? Они оказали мне Честь. У солдат есть кровники, у тех – свои, Ви-Фаг, наконец. Если дело дойдет до крови…
Дайкана не договорила.
- Зачем тебе трон? У тебя и так есть почти все, что доступно фирру. Теперь – даже больше.
- Я борюсь не за трон, - близость мужчины волновала ее, отвлекала от мыслей, вызывая сладкую истому внизу живота. – Политика брата губительна для нас. Всего десять поколений назад, нас было вдвое больше, отец рассказывал мне. Все меньше женщин, все меньше детей. Мы вымираем, Онор. А Фрай хочет войти в историю, как покоритель тэфов. Их и так уже неизмеримо больше, и наше счастье, что они трусливы. Но если войдем в лес – мы проиграем. Они же плодятся, как нитты в болотах. Но Фрай не хочет этого видеть. Если он займет трон, он приведет фирров к гибели. Мы и так между двух огней: тэфы и шорхи. – Она помолчала. – Не хочу больше об этом.
Дайкана перекатилась ближе к Онору, протянула руку и улыбнулась, встретив его на полпути.
- Я люблю тебя.
- И я, Дайкана. Тебя трудно не любить. Но, давай не будем начинать все сначала.
- Онор!
Она знала, что скажет сотник, слишком часто повторялись эти разговоры. Дайка, будет любовь и будет страсть. Одну, две, три луны. А дальше? У меня семь лун до Последнего Боя. Ты подумала о ребенке? Или как тэф, ты кинешься на любого мужчину, который согласится принять тебя с чужим дитем? Кто воспитает его, кто научит бою и Чести? Ты не сможешь заменить ему обеих родителей. Найди себе молодого мужчину, достойных много.
- Я и сам иногда задумываюсь, почему так жестока жизнь.
Дайкана тихо плакала в темноте. Слова Онора удивили ее, до сих пор он отмалчивался.
- Родиться, чтобы умереть. Война, бесконечная война с рождения и до смерти. Чем ближе Последний бой, тем чаще я спрашиваю себя – зачем? И не нахожу ответов. Не плачь. Мы все равно не можем ничего изменить.
- Еще и Устав вызубрила, - потрясенно подумал Онор. На самом деле, это было необычно. Устав – свод законов на все случаи жизни воина, был непростительно толст. Онор сам знал лишь те его пункты, которые касались лично его, и его отряда. Дочь Императора, формально не занимающая никакой должности, могла просто предоставить разбираться с этим выскочкой ему. Да, сотник знал, что его подопечная живо интересуется всеми тонкостями службы, но не настолько же! Да и зачем это ей? Высокорожденые редко утруждали себя уставом – это, мол, для солдат.
- Но, фаахо…
- Стой! Как ты назвал меня, ты, помет эвлаара!
Зловещее спокойствие девушки моментально испарилось. Теперь в неровном свете костра стояла разъяренная хищница, истинная Несущая Забвение. Ее глаза засверкали нестерпимым блеском, рука поползла к поясу. Бас в ужасе попятился – он видел Дайкану в бою.
- Высокорожденая,…но ваш приказ….
Онор поднялся. Его голос перекрыл поднявшийся ропот: «Вестовой! Повторить приказ Высокорожденой Дайканы Фьорры!»
- Слушаюсь! Всем солдатам ее отряда, называть Высокорожденую Дайкану Фьорру походным именем – фаахо, без присовокупления ранга и титула!
Бас Тозер упал на колени, попытался сказать что-то, но Дайкана не дала ему слова.
- Я дала эту привилегию своим СОЛДАТАМ! Но не жирному, трусливому ничтожеству, прячущемуся за чужие спины. Арестовать его!
Солдаты вскочили. Приказ был выполнен четко и охотно: личная охрана Императора и его членов его семьи всегда – и не без основания, считалась элитой фирров. Устав не давал им возможности расправиться с Благородным лично, поэтому распоряжение упало на благодатную почву.
Дайкана подошла к задыхающемуся от страха вельможе. Она вся кипела гневом. Да и кто не кипел? Вся жизнь простых фирров проходила в непрестанных сражениях. Те, кому не повезло родиться в семье власть имущих, обречены были на Последний Бой, едва достигнув возраста тридцати пяти зим. Это правило не знало исключений. Чуть дольше жили военначальники, еще дольше – Благородные, семья Императора и приближенные к нему. Бас попытался укоротить и без того куцый остаток жизни Лотана, восстановив против себя всех.
Дайкана рукоятью ножа приподняла подбородок арестованного, стоящего на коленях.
- Ты забыл, - сказала она почти с сожалением, - Что Благородный - это вначале поступки, и лишь потом – титул.
Ты напал на того, кому Честь не позволяла защититься – это неблагородно.
Ты напал на солдата, находящегося на службе Императора – это мятеж.
Ты оскорбил дочь Императора, назвав именем, на которое не имел права.
Я что-то еще забыла? Ах, да. Еще ты пытался уморить меня голодом.
Она повернула голову и посмотрела на Онора: «Несравненный, постройте солдат. Я свершу суд».
Ночь вскипела бликами света на доспехах построившихся воинов. « Что она задумала?» - тревожно подумал Онор. Смертная казнь применялась у фирров крайне редко – Кодекс ее не поощрял. Тем более, как бы там ни было, Бас Тозер был поставлен Императором – а значит, против Дайканы могло обратиться одно из обвинений, предъявленных Басу: мятеж. А это означало изгнание – без скидок на происхождение.
- Сотня построена, - доложил Онор и застыл, вытянувшись в струну. Дайкана кивнула и стала спиной к костру, чтобы свет не слепил глаза.
- Солдаты! Бас Тозер обвиняется в мятеже, поведении, несовместимом со званием титулом Благородный, и неуважении к члену семьи Императора. За каждое из этих преступлений… - Дайкана сделала паузу, - полагается изгнание. Но, я не могу представить, чтобы фирр, находясь в полном рассудке, мог совершить столько преступлений сразу, и при стольких свидетелях. Бас Тозер был здоров, когда мы выступали из Столицы – значит, он повредился рассудком уже после, в одном из боев. Он не может в должной мере отвечать за свои действия.
Онор понял ее замысел: «Настоящая дочь Ктаха!» - подумал он и внутренне расслабился.
- Поэтому я решила помиловать безумца. Но! Фирр, нарушивший Кодекс и оскорбивший меня, не может уйти безнаказанным, даже будучи больным рассудком. Я приговариваю Баса Тозера к лишению титула Благородного и всех связанных с этим привилегий. Кроме того, за оскорбление, нанесенное мне, он приговаривается к …
Напряженная тишина. Лица солдат бесстрастны, только в глазах отражается напряженное ожидание приговора.
- … отсечению уха. Это не смертельно, но показательно.
Дайкана знала, что если бы не дисциплина, солдаты подняли бы ее на руки. Их связывали узы боевого братства, гораздо более крепкие, чем в городских гарнизонах. Поэтому каждый из них сейчас ликует в душе, видя, как обреченно затих Бас. К тому же Лотана еще и любили. Да, ему осталось всего полторы зимы жизни, но он проживет их с Честью, рядом со своими соратниками.
Дайкана повернулась к Онору: « Несравненный, назначьте исполнителя».
Онор вопрошающе распахнул глаза, затем чуть скосил их влево, туда, где стоял десятник. Дайкана слегка приопустила ресницы.
- Неустрашимый Лотан! – над строем раскатился голос сотника. В глазах солдат отразилось понимание и удовлетворение. – Исполнить приговор!
Дайкана брезгливо отвернулась. Сзади послышалась тихая возня, и тихий вскрик возвестил о свершившемся правосудии. Девушка подошла к Онору и еле слышно спросила: « Лотан… он действительно хорош? Я как-то упускала его из вида до сих пор.»
- Он фирр, - дал высшую оценку сотник. Похоже, девчонка задумала что-то еще. Но что?
Дайкана взглянула на Баса. Тот так и стоял на коленях, зажимая ранку.
- Дайте ему эвлаара и еды, пусть уходит. Потерявшему Честь нечего делать с нами.
Лотан с презрением отшвырнул окровавленный нож в костер и почтительно склонил голову перед Дайканой. Он передал ей тонкий, украшенный незатейливой гравировкой обруч Благородного. Девушка несколько минут задумчиво рассматривала его, любуясь игрой камней, вставленных в серебро. Затем она подошла к костру и провела над ним обручем, символически очистив его.
- Неустрашимый, сколько раз тебе предлагали повышение? – внезапно спросила она и обернулась. Лотан отрицательно покачал головой: « Ни одного, фаахо».
- Мне не нравится, когда один из моих солдат, после того, как отдал пятнадцать зим своей жизни службе Императору, стоит навытяжку перед всяким…недостойным. Вообще то, я собиралась сделать это в городе, по завершении рейда…но раз уж так вышло… Неустрашимый Лотан! Я прошу…
По строю прокатился едва слышный ропот: «Прошу?»
…принять повышение из моих рук и занять должность полусотника. Мудрый Динн, соответственно, повышается до заместителя несравненного Онора Даш Гифколы.
Лотан ждал чего угодно, только не этих слов. Она и так слишком добра к нему. Вначале она спасла его Честь, а потом позволила лично наказать Баса. Дочь императора сражается наравне со всеми, ест ту же пищу, что и они, и не брезгует поднять свой голос в защиту простого солдата. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ветеран, прошедший сотни битв, растерялся как новобранец. Он оглянулся, увидел одобрительный взгляд Онора, ликующий – Динна.
Дайкана подошла к солдату и протянула ему обруч, ободрила улыбкой.
- Великая Честь…Высокорожденая. – Лотан, наконец, поверил, и принял знак своего нового положения. Он поклонился Дайкане чуть ниже, чем того требовал Устав. Дочь императора повернулась лицом к строю и воздела левую руку раскрытой ладонью вверх – разрешила солдатам выразить свое мнение.
Сотня ножей с громким стуком ударилась о пластины нагрудников. Раз, другой, третий… Солдаты неистовствовали, ускорив ритм ударов до предела.
Итак, теперь Лотан проживет лишних три зимы, Динн – пять. Они это заслужили.
« Так и должно быть», - подумала Дайкана. Она знала о своей популярности у солдат, но кому помешают лишние симпатии в преддверии борьбы за трон? Ее положение было далеко не бесспорным, ведь брат тоже не сидел, сложа руки. На его стороне – и старшинство, и невероятная хитрость, и преимущество традиций: женщины редко занимали трон Императора.
Дайкана кивнула Онору, разрешая распустить строй. Но сюрприз, который она задумала для своей гвардии, обернулся другой стороной.
Лотан, до сих пор стоявший неподвижно с обручем в руках, вдруг шагнул к ней и медленно опустился на одно колено. И словно волна прокатилась по строю, пригибая его к земле. Солдаты, один за другим, становились на колено перед дочерью Императора. В наступившем беззвучии на ногах остался стоять только Онор – но это не имело никакого значения: он и так был связан с ней узами, крепче которых ничего нет. Но даже и сотник, переживший страшное побоище у Эн-Хала, был потрясен. Гордые фирры становились на колено лишь в одном-единственном случае – давая личную клятву верности. В одну минуту Дайкана приобрела сотню личных солдат, которые поставили ее Честь выше присяги Императору.
Пауза затянулась. Когда Дайкана заговорила, ее голос непритворно дрожал: « Спасибо. Я оправдаю эту честь».
На такое она и сама не рассчитывала. Ее глаза увлажнились, и девушка поспешно отвернулась.
- Встаньте, - наконец, повелела она ласково.
- Они будут пить из твоих следов, - задумчиво сказал Онор во мраке. Они все же решили немного поспать, прежде чем двинуться в погоню за шорхами дальше. В домиках стоял почти неистребимый запах шорхов, и Онор с Дайканой предпочли палатку. – Конечно, и Лотан, и Динн давно заслужили повышение, да и с Басом ты разыграла все верно. Но личная клятва? Не думал, что Лотан так впечатлителен. Как тебе это удалось?
- А я и сама не ожидала, - призналась Дайкана, - Но, согласись, глупо было отказаться. Да и кто отказался бы? Они оказали мне Честь. У солдат есть кровники, у тех – свои, Ви-Фаг, наконец. Если дело дойдет до крови…
Дайкана не договорила.
- Зачем тебе трон? У тебя и так есть почти все, что доступно фирру. Теперь – даже больше.
- Я борюсь не за трон, - близость мужчины волновала ее, отвлекала от мыслей, вызывая сладкую истому внизу живота. – Политика брата губительна для нас. Всего десять поколений назад, нас было вдвое больше, отец рассказывал мне. Все меньше женщин, все меньше детей. Мы вымираем, Онор. А Фрай хочет войти в историю, как покоритель тэфов. Их и так уже неизмеримо больше, и наше счастье, что они трусливы. Но если войдем в лес – мы проиграем. Они же плодятся, как нитты в болотах. Но Фрай не хочет этого видеть. Если он займет трон, он приведет фирров к гибели. Мы и так между двух огней: тэфы и шорхи. – Она помолчала. – Не хочу больше об этом.
Дайкана перекатилась ближе к Онору, протянула руку и улыбнулась, встретив его на полпути.
- Я люблю тебя.
- И я, Дайкана. Тебя трудно не любить. Но, давай не будем начинать все сначала.
- Онор!
Она знала, что скажет сотник, слишком часто повторялись эти разговоры. Дайка, будет любовь и будет страсть. Одну, две, три луны. А дальше? У меня семь лун до Последнего Боя. Ты подумала о ребенке? Или как тэф, ты кинешься на любого мужчину, который согласится принять тебя с чужим дитем? Кто воспитает его, кто научит бою и Чести? Ты не сможешь заменить ему обеих родителей. Найди себе молодого мужчину, достойных много.
- Я и сам иногда задумываюсь, почему так жестока жизнь.
Дайкана тихо плакала в темноте. Слова Онора удивили ее, до сих пор он отмалчивался.
- Родиться, чтобы умереть. Война, бесконечная война с рождения и до смерти. Чем ближе Последний бой, тем чаще я спрашиваю себя – зачем? И не нахожу ответов. Не плачь. Мы все равно не можем ничего изменить.
Фирры
Рейтинг: +1
456 просмотров
Комментарии (2)
| Серов Владимир # 17 октября 2013 в 10:34 0 | ||
|
| Серов Владимир # 17 октября 2013 в 10:45 0 | ||
|
