Помочь сайту
Поздравления
Эманация жизни 01
5 июля 2019 -
Александр Моисеев
Из зияющей с ломаными краями дыры в деревянном, когда-то лакированном полу, тяжело выбираясь, занимая себе значительное пространство, для представления своей пугающей сущности вылезло странное, кошмарное существо. Полностью черного цвета тварь обладала массивным телом размером с ворону, покрытым чешуйками из черного с отблеском хитина.
Оно держалось на длинных, но крепких конечностях в три пары, лапки имели своеобразную вытянутую подошву, и, как казалось, даже имелись пальцы. Вся ступня была покрыта редкими, но жесткими волосками. Имелась еще и четвертая пара: она была длиннее остальных и обращалась кверху, лапки раздваивались на два длинных пальца с коготками, которые могли либо хватать, либо держать.
С торца тела выходила тонкая длинная шея, выгнутая вертикально вверх, равная длине туловища, состоящая из отдельных сегментов, похожих на шейные позвонки неизвестного животного. Шея была увенчана головой треугольной формы, на которой огромными очками оформлялись круглые глаза без зрачков. Тварь, выбравшись наружу, как после долгой спячки, начала делать свои первые неуклюжие шаги, пробуя свои члены на работоспособность.
Существо двигалось без особого направления, спотыкалось и раскачивалось в процессе разминки, движения его становились четче и вернее. При ходьбе этого странного существа его голова покачивалась, напоминая китайских болванчиков, которых ставят в машинах как сувенир. Голова кивала, добавляя особенного шарма ужаса, как будто создание слушало твою речь и, не понимая, кивало из вежливости.
Через какое-то время существо обрело окончательно свои функции и выглядело выдрессированным и обученным какому-то непонятному номеру под мелодию. Оно продолжало свою репетицию, переходящую уже в премьеру как будто для меня. Двигаясь по кругу, тварь задрала вверх свободные лапки, расположив их на уровне своей головы и расставив пальцы в стороны.
Исполняя своеобразный дивертисмент, существо уже не выглядело таким кошмарным, а наоборот, даже гротескным. Покачивая головой в разные стороны, при ходьбе оно поднимало высоко конечности, заодно раскачивая тело из стороны в сторону, еще больше приковывая мое внимание к этому почти постановочному действию, начал даже прослеживаться какой-то лейтмотив.
Я не стал эту тварь убивать, просто отошел на четыре шага назад, чтобы спокойнее было за себя. Хотел посмотреть, до чего она эволюционировала. Существо вертелось вокруг себя, бегало по кругу и изображало непонятную феерию. Со стороны казалось, что нет на свете комичнее и дружелюбнее существа, чем это...
Откуда-то внезапными, очень слабыми потоками, не характерными для этой ситуации, начал доноситься легкий, нежный аромат свежей сдобной выпечки. Тонкие нотки ванили смешивались с еле уловимым запахом кардамона, от которого навевалось воспоминание о далеком ушедшем детстве, о временах, когда я гостил у бабушки и наслаждался её чудесной стряпнёй. Замешивая тесто, она напевала песни своей молодости, либо рассказывала, как она с подругами и сестрами ходила в лес или на озеро просто провести беззаботно время. По ее жизнерадостной интонации в голосе и манере говорить, я понимал, что это были самые счастливые моменты в ее жизни.
Поздний осенний восход солнца предвосхищало торжественное розово-сиреневое свечение неба. В запыленном темном помещении лучи солнца фанфарами победоносно разрезали мрак и упирались в стены комнаты, затем безмятежными формами поползли карикатурные, морщинистые повторения окон, щедро заливая поверхность золотом осеннего утреннего солнца. Всё, что попадало в границы солнечных лучей, начинало жить в жизнерадостном апельсиновом бассейне короткого счастья.
В лучах солнца все становилось теплым, позолоченным, стены в лучах отливали яркой желтизной очень душевного и приятного света. Попадая на ковры, карнавал дрожащих красок оживлял все рисунки, как будто узоры вот-вот оживут и начнут радоваться тебе и солнечному свету. В воздухе, вырванном из объятий рутины и мрака, лучами солнца на короткий момент словно была явлена на сцену мира каждая витавшая невесомая пылинка. Подхваченная потоками прекрасной позолоченной доброты, она отдавалась без остатка своей судьбе и вновь исчезала в небытие.
Солнечный свет из окна обдавал чуть обжигающим теплом, пронизывающим до самой сердцевины, насыщающим чудесным божественным душевным покоем и теплом, в которое тянуло укутаться с головой ещё больше, как маленькому котенку в теплое шерстяное одеяло, и забыться в вечной неге наслаждения.
Воздух был пропитан благодатным уютом, таким нежным и знакомым, который не покидал тебя никогда, это просто ты черствел и не ощущал его. Все тело обдавалось теплом приятных воспоминаний, которые можно было даже увидеть воочию: вот мой седьмой день рождения, мне подарили настольную игру, которая нас долгими зимними вечерами объединяла; вот первый раз мы поехали на природу в небольшое путешествие, пройтись по старой заброшенной тропе, где каждый поворот - целое открытие; вот мы все в кругу семьи в деревне, воздух пропитан целым букетом из ароматов разных трав, благодаря чему создавалась атмосфера празднества и сказки...
Из этой же дыры в полу появилось еще несколько жучков, покрытых своеобразным мехом и больше похожих на мотыльков. На крыльях виднелся рисунок в виде глаз с голубой радужкой. При взгляде на них сверху казалось, что по полу перемещается пара забавных мультяшных широко открытых удивленных глаз. Эти мотыльки тоже повторяли движения существа, бегали по кругу, а я стоял и смотрел с умилением на это чудо природы.
Из самого искреннего наивного детского любопытства я протянул руку к этим мотылькам, чтобы они сели на неё. Мне очень хотелось рассмотреть их поближе. Очень осторожно, как бы стесняясь и отворачиваясь, они сначала начали пятиться, замерли, потом, шевеля своими усиками-антеннами, медленно стали подкрадываться к моей руке. Самые смелые принялись забираться, помогая своими крыльями. Несколько штук уже изучали мою руку до самого плеча, остальные начали забираться на меня по ногам. По шее пошли приятные прохладные прикосновения от их лапок.
Поддаваясь неслышному дивному ритму, они, раскачиваясь, ходили по мне, и я начинал ощущать его своей кожей, а в голове как будто зазвучала мелодия. Да, она точно звучала, я ее отчетливо слышал.
В порыве этого танца мое тело тоже начало поддаваться ритму, такая ослепительная благодать еще никогда меня не посещала. Мотыльки воспринимались как что-то должное, чудесное и родное, я испытал некое единение с ними.
Мое сознание находилось в эпицентре ансамбля восхищения и эйфории, и совсем не было отягощено реальными событиями.
Затем последовало то ли видение, то ли что-то еще, но более всего это было похоже на гиперреалистичный сон.
Находясь дома, я готовил рыбный ужин, который нейтрализовал остатки аромата сдобы, которым я так самозабвенно был упоён. Освободившись ко второй половине дня от своих дел, я решил развлечь себя прогулкой и заодно навестить своего старого приятеля.
Стоял ясный осенний день. Деревья играли всеми красками щедрой палитры осени. Я был тепло одет, солнце слегка пригревало сквозь одежду. Воздух был прохладным и наэлектризованным, так что слегка искрился в носу, и настолько прозрачен, что предметы, находившиеся вдалеке, имели очень четкие и детальные очертания.
Прогуливаясь по городу, я начал сворачивать к дому моего приятеля. Вдруг, когда я переходил дорогу по зебре, передо мной резко затормозил автобус, а следом и остальные участники движения. Всё выглядело так, будто я переходил дорогу в неположенном месте.
Водитель автобуса высунулся в окно и начал кричать:
-Ты что творишь?! Правил не учишь, что ли?!
-Так здесь же пешеходный переход, вот зебра нарисована!
-На заборе тоже нарисовано! А правила надо учить!
И стал истерично и надменно меня объезжать как непреодолимое препятствие, искоса наблюдая, чтоб я под колеса ему не бросился.
Вместе с ним начали движение и остальные участники движения, бесцеремонно проезжая у меня под носом, почти в упор, как будто не замечая меня.
По мне пробежала неприятная нота подавленности.
Подходя к подъезду моего приятеля, я увидел, что дверь была открыта и заблокирована как в случаях переезда, чтобы не мешала лишний раз при перетаскивании всякого там скарба. Около подъезда было несколько человек, стояли они молча, провожая меня взглядом. Я с легкостью поднялся на нужный мне этаж без лифта, обычно так и делаю, когда вижу, что кто-то переезжает.
Дверь в квартиру была открыта, из глубины квартиры доносился многолюдный шум. Я прошёл внутрь.
Первым встретился мой приятель, он был при пиджаке, в галстуке и по дому ходил обутый. Мне это подсказывало, что что-то будет…
– О, пришел-таки… Ну проходи, там располагайся. Я сейчас отлучусь по делам на некоторое время и присоединюсь.
-Ну, как скажешь, - ответил я. И на этом мы разминулись, я пошел изучать контингент, которым была заполнена квартира.
В зале у противоположной от окна стены на всю её длину стоял диван. Над ним короной в багете из сусального золота на фоне темных, но с яркими цветами обоев красовалась картина с фантасмагоричными узорами и некой смысловой нагрузкой.
На диване сидели какие-то мне не знакомые люди и о чем-то между собой общались. Скорее всего, это были родственники, которые очень часто видятся, и им есть, что обсудить. Меня они практически не замечали, только бросали на меня быстрые взгляды, не отвлекаясь от своего шумного разговора. Квартира была комнат в пять, наверное, и, странно, я раньше этого не замечал, может просто двери были закрыты.
Были дети.
Мальчики в возрасте от девяти до двенадцати лет, в количестве достаточном для небольшого конфликта в масштабах двора. Они противно визжали, казалось, что их все равно больше, сколько бы ты их не насчитал. Они бегали по всей квартире и просто громко кричали, а в коридоре на проходе лежала собака. Чёрная, большая, с каким-то помутненным взглядом, с меня ростом, если бы встала на задние лапы.
Пахло от неё то ли костром, то ли чем-то жжёным, да и от детей так же.
Я подошёл к людям, расположившимся на диване, и поздоровался, на меня посмотрели коротким взглядом и, как будто опомнившись, тоже мне приветливо кивнули.
Тут у одной дамы зазвонил телефон, она взяла трубку и низким куполообразным голосом в нос начала о чём-то говорить. Связь обрывалась, но она снова набирала номер.
Я стоял и прикидывал: приходились ли все они друг другу родственниками? Нечто общее было между ними всеми, какая-то неуловимая нить, что-то такое, чего я не мог понять.
Первым поднялся человек в джинсах и растянутом свитере. Приняв вычурную позу, демонстрируя свое нагловатое поведение, он комичным, чуть ли не фальцетным голосом, обратился ко мне:
-А не поиграть ли вам с ребятишками, видите, как они просят!
Я повернулся, а эти упыри, с закатившимися от одури глазенками, стояли подле меня, как будто ждали чьей-то отмашки. И тут они внезапно сорвались с места и забили по мне со всей своей детской силы руками и ногами. Часть из них начала бегать, цепляться и что есть мочи дергать за мою одежду. Я не мог осмелиться дать им сдачи, потому как инстинктивно ощущал, что тронь их хоть пальцем, начнется невообразимое и меня просто разорвут.
Всеми правдами и неправдами я стал пробираться к выходу, чтобы выбежать из этого хаоса, а тут собака!
Она, подскочив ко мне, уцепилась зубами за край куртки и начала мотать мордой, вероятно думая, что схватила на самом деле меня, и остервенело пытаясь вырвать кусок.
Тут кто-то из родителей, заметив весь этот уже довольно-таки серьезный бой, начал вопить, чтоб эта свора угомонилась. Помогло не слишком. Самой послушной оказалась собака: она просто отвалилась от меня и улеглась там, где и была.
Тут кто-то из родственников достал из сумки видимо что-то съестное для этих демонов, и они потеряли на какое то время интерес ко мне. Не успел я подумать, что мне выпал джекпот, как тут подошёл мужчина лет шестидесяти, полный, низкого роста, одетый в темно-синие брюки с подтяжками и засаленную бежевую рубашку в клетку. Седые волосы его отдавали какой-то желтизной, лицо было широким, тоже полным, на коже с крупными порами местами встречались темные пятна. Глаза были глубоко посажены и очень малы, поэтому рассмотреть их цвет практически не удавалось.
–Молодой человек, подойди-ка сюда, пообщаться надо.
«Какой-то нереальный тоннель событий», - пронеслось у меня в голове.
– А что хотели?
– Вот скажите, вы здесь по какому поводу?
– Да вообще-то я пришел своего приятеля навестить!
– Понятно… А то мы все думаем: кто это?
Не успели мы с этим человеком договорить, как детвора, где-то раздобыв обычные складные ножики, ринулась в мою сторону.
Благо тот мужчина ещё от меня не отдалился. Детвора, подбегая ко мне, уже замахнулась своими ножами, но была встречена этим мужчиной. Он, одному-другому надавав подзатыльников, выпроводил их на улицу. Повинуясь, они, огибая меня, выскочили за дверь, и собака вышла с ними. Вот тут я почувствовал облегчение и благодарность этому человеку.
Вслед за этим мужчиной я вошёл в комнату, пережидая пока эти детки где-ни будь растворятся во дворе: может их машина собьет… или в другой двор убегут, хотя бы.
Люди всё ещё находились в комнате. Ради приличия я решил поддержать с ними разговор и стал прислушиваться к теме, о чем они говорят, но почему-то ничего не смог разобрать, наверно, диалект какой-то… Но нет, слов я не слышал, а только какие-то фрагменты. Понаблюдал пристально за каждым, а там и слов нет, просто какое-то подражание речи.
Меня начал обдавать холодок по всему телу. Внутри с частотой сердцебиения начало что-то пульсировать, и по всему телу пошел неприятный тремор, сопровождающийся чувством чего-то кошмарного и неизбежного. Люди начали поворачивать головы в мою сторону и издавать звуки не то в повелительном, не то в вопросительном тоне, понять я не мог. Мое тело пронзали мелкозернистые лихорадочные наплывы, было ощущение того, что тело без шевеления начинало стекленеть, и от движения лопались какие-то маленькие закупорки. Паника била внутри меня по вискам и отзывалась в области груди. В эти моменты хотелось молиться, но я не знал как. Как будто что-то происходило не здесь, а внутри меня и меняется безвозвратно.
Чувство тревоги подхватило чувство безысходности, они впали в резонанс. Я начал гореть изнутри и снаружи, и это жжение только усиливалось. Люди встали с дивана, прошли мимо меня на улицу. Я остался один в квартире со своим кошмаром, который решил прогуляться по мне на широкую ногу. На какой-то момент боль наполовину стихла, но что-то давящее и саднящее внутри меня только усилилось. В дверь постучали. Я подошел к ней, она оказалась не заперта. Открыл.
Никого не было.
–Кто там?
– Иди к нам, сейчас мы начнем… - ответил мне женский голос.
И оборвался.
Он был знакомым, но кому он принадлежал? Это она? С кем она была? Может, случится что-то непоправимое? От всего этого в висках начало бить, как кувалдами. Размахивая руками перед собой, я чувствовал густоту мрака, и, рассекая и преодолевая его, натыкаясь на стены, наконец-то вырвался наружу, на прохладу, на свежий воздух, но тут моё тело снова начало гореть.
Во дворе я начал жадно выхватывать взглядом того, кто меня звал. Голос был знаком, но я не помнил кто это. От тревоги, бессилия, боли и пульсирующего давления, бьющего по вискам, я начал терять нить реальности. Я смотрел на людей, но они, как обезумевшие зомби, ходили с перекошенными, бессмысленными лицами, и, как мне казалось, у них из-под кожи вырывались какие-то насекомые. Они начали наводнять весь двор очень быстро, стали садиться на меня. Сильнейшей волной накатила дрожь, пульсация внутри меня, отдавалась болью по всему телу, словно подкидывала меня, тревога нарастала и била словно молотками.
Я узнал этих мотыльков!
Споткнувшись, обессиленно упал на землю. Жизненные силы начали покидать меня, усыпляя скованное ужасом сознание.
Насекомые плотным облаком кружили надо мной и, облепляя тело, заслонили всё перед глазами.
Я, живая часть этого мира, отдалялся от него куда-то в холод. Начал черстветь и останавливаться мой разум, унося меня в небытие.
Вечность. Окаменевшая, недоступная, холодная, недружелюбная. Мрак, который никогда не знавал и луча света. Их вечный союз никогда не нарушался: непоколебимая власть грозно и пугающе предстает перед всем живым своей неизвестностью.
Холод убьет все живое, заморозит навечно и превратит в памятник всё, что попадётся. Это никогда не произошло и никогда не закончится и не имеет цикличности, нет времени - оно отсутствует. Может, где-то во тьме существует что-то, какая-то вещь, но и ей нет ни имени, ни описания.
Ничего.
Пустота.
И чтобы там не находилось, это уже потеряно.
Какая-то маленькая серая точка посреди вечности, хотя вряд ли. Но она чувствуется! Она может быть очень близко, а может быть посреди Ничего, но нет! Она точно есть, это точно маленькая серая тусклая точечка. Она очень слабая, практически нет надежды, но она отчаянно за что-то держится, пытается жить, и любое стечение обстоятельств внутри нее может прервать эту крохотную жизнь. Но она борется, борется и начинает еле заметно пульсировать, это уже определенно есть, это не кажется.
Теперь она начинает осознавать себя, ее переполняет любовь к жизни, она начинает сиять сначала у себя внутри, но свет становится мощным и вырывается из неё. Он пульсирует все сильней и сильней, в точке накапливается столько энергии, что она начинает выходить наружу в виде разрядов, они короткими вспышками, замысловатыми узорами, созданными каким-то гением среди художников, торжественно рассекают Вечность.
Этих молний становится все больше и больше, они практически даже не исчезают, и в определенный момент они мощным ударом бьют по глазам, им становится больно, и они открываются.
Таким образом, я обнаружил, что нахожусь в больничной палате, под капельницами и в наряде мумии.
Все последние приключения память сохранила довольно-таки неплохо, я начал анализировать ситуацию…
Скорее всего, я был опьянен какой-то наркотической смесью, по крайней мере, это объясняет прилив такой эйфории в начале и жуткие кошмары в конце, но больше всего меня волновало то, что со мной произошло физически, как я сюда попал и сколько времени нахожусь здесь.
Раз мои конечности целы, а все тело в бинтах, то, наверное, пострадала моя кожа. Должно быть, из-за какого-нибудь химиката или физического воздействия.
Ход моих воспоминаний и попыток анализа случившегося прервался звуком открывающейся двери, в палату зашла медсестра, скорее всего, по зову какого-то неведомого электронного датчика, который и сообщил ей о моем скромном воскрешении.
-Добрый день, как вы себя чувствуете? - с нескрываемым удивлением и долей восторга спросила медсестра. Она с любопытством изучала мое лицо и облаченное в марлевые доспехи тело.
-И вам доброго дня. Да чувствую себя неплохо, но в конкурсе красоты и грации участвовать чего-то настроения нет.
Улыбнувшись, медсестра сказала:
- Наверное, благодаря невероятному оптимизму и желанию жить, да ещё вашему крепкому организму, вам удалось выжить. По медицинским, да и просто по человеческим меркам, - затараторила медсестра.
- У вас был шанс примерно такой же, как вспомнить незаписанный пароль двадцатилетней давности, придуманный, будучи навеселе, и никогда не использовавшийся до этого времени, на сайте, который вне ваших интересов,
- произнесла сестра, пытаясь своей фразой посвятить меня в то чудо, которое меня удержало от воссоединения с Вечностью.
«Действительно, жуткая вещь произошла со мной», – подумал я и спросил:
- Расскажите, пожалуйста, всю историю, что вы знаете относительно меня?
- Вас нашли в секторе повышенной опасности, - начала свой торопливый рассказ сестра.
- Вы лежали в заброшенном доме без признаков жизни, и у вас в верхней части тела и на ногах по щиколотку отсутствовала кожа, а сохранилась она только под защитными штанами, благодаря тому, что они были сделаны из прочного материала и плотно прилегали к телу. Вам повезло, что как только вы перестали отвечать по рации, вас сразу же хватились солдаты, и ваши коллеги были недалеко, но время играло против вас с утроенной силой.
Она перевела дух.
- Остальное уже было наше дело. Как только вас оттуда забрали и привезли в медицинский центр, то поместили в органический раствор, поскольку ваша мышечная ткань, соприкасаясь с воздухом, начала окисляться. Предотвратив это, мы получили время на то, чтобы оценить наши шансы на ваше спасение, и если они есть, то браться за восстановление вашего кожного покрова и изучение коры головного мозга. Вы впали в кому, поэтому нами двигала только вера.
- Вероятность счастливого исхода почти равнялась нулю, но всё же весьма слабая надежа была, и мы за неё боролись. Очень многое из задействованного оборудования являлось экспериментальным, а все планы к действию были только в теории. Наши врачи проделали огромную работу по синтезу и приживлению кожного покрова, реализовали практически полное восстановление нейронных связей, разрушенных ядерной смесью, которая вам досталась в больших количествах. Все, кто был хоть как-то связан с медициной, отдавались работе полностью и даже больше, - она сделала паузу.
-Два года длился этот научный штурм, по другому и не назовешь. Да, кстати, для справки: я не медсестра, а руководитель данной медицинской организации. И еще, вы очень опрометчиво поступили, отправившись туда один.
– Ну да, один, – сказал я и задумался.
Ведь человеком движет любопытство.
Человек живет, пока ему хоть что-то интересно, иначе кто он тогда? И кем он был?
Я с детства с нетерпением, поспешностью и восторгом жадно впитывал любые знания из бесчисленного количества книг, которые были доступны. Но мне никогда не хватит даже целой жизни, чтобы познать всё то, чем я интересуюсь. Понимая, что людям известна лишь ничтожная часть, даже немыслимо сознавать, что ещё только предстоит узнать. Может даже не хватить жизни всех миров, выстроенных в ряд во времени, чтобы просто понять, зачем мы есть в этом мире.
Что такое наша жизнь? Это один миг, вспышка мгновения одной маленькой песчинки в бескрайнем и безвременном океане событий Вечности, который скрывает суть Создателя временем и пространством.
Я восхищен учеными, бросившими вызов своей судьбе, высвечивающими своим разумом всё новые и новые знания из Мрака Мира, ведь благодаря только их труду мы познаем, как огромен мир и как ничтожны мы.
После продолжительного сна я проснулся в той же палате и погрузился в свои воспоминания и размышления.
Будучи профессором Научного исследовательского института биологии (НИИБ), я как исследователь наряду с военными был отправлен на изучение зоны отчуждения, которую оставила после себя корпорация фармакологии для астронавтов. Происходящие там события, по рассказам очевидцев, иногда имели пугающий характер. С чем предстояло встретиться, было неизвестно, поэтому я решил, что рисковать никем не стоит, и отправился туда из ученых один, остальные были солдаты.
Каким образом могло возникнуть такое существо? Или кто-то помог ему возникнуть? Уж слишком продвинутое для членистоногих животное. Хотя некоторые виды, как птицееды, очень умны для своих сородичей, с ними можно и поиграть, и они даже могут танцевать под музыку… Но с другой стороны, создание только отдаленно походило на паука.
Что касается мотыльков, то они вообще должны питаться нектаром. Моль, которая питается шерстью, тоже подвид мотыльков, только всё это странно...
Это предстоит изучать, и кто-то будет за это отвечать, не могло такое появиться само по себе. Кто-то целенаправленно вёл подобного рода разработки…
Продолжение следует.
Оно держалось на длинных, но крепких конечностях в три пары, лапки имели своеобразную вытянутую подошву, и, как казалось, даже имелись пальцы. Вся ступня была покрыта редкими, но жесткими волосками. Имелась еще и четвертая пара: она была длиннее остальных и обращалась кверху, лапки раздваивались на два длинных пальца с коготками, которые могли либо хватать, либо держать.
С торца тела выходила тонкая длинная шея, выгнутая вертикально вверх, равная длине туловища, состоящая из отдельных сегментов, похожих на шейные позвонки неизвестного животного. Шея была увенчана головой треугольной формы, на которой огромными очками оформлялись круглые глаза без зрачков. Тварь, выбравшись наружу, как после долгой спячки, начала делать свои первые неуклюжие шаги, пробуя свои члены на работоспособность.
Существо двигалось без особого направления, спотыкалось и раскачивалось в процессе разминки, движения его становились четче и вернее. При ходьбе этого странного существа его голова покачивалась, напоминая китайских болванчиков, которых ставят в машинах как сувенир. Голова кивала, добавляя особенного шарма ужаса, как будто создание слушало твою речь и, не понимая, кивало из вежливости.
Через какое-то время существо обрело окончательно свои функции и выглядело выдрессированным и обученным какому-то непонятному номеру под мелодию. Оно продолжало свою репетицию, переходящую уже в премьеру как будто для меня. Двигаясь по кругу, тварь задрала вверх свободные лапки, расположив их на уровне своей головы и расставив пальцы в стороны.
Исполняя своеобразный дивертисмент, существо уже не выглядело таким кошмарным, а наоборот, даже гротескным. Покачивая головой в разные стороны, при ходьбе оно поднимало высоко конечности, заодно раскачивая тело из стороны в сторону, еще больше приковывая мое внимание к этому почти постановочному действию, начал даже прослеживаться какой-то лейтмотив.
Я не стал эту тварь убивать, просто отошел на четыре шага назад, чтобы спокойнее было за себя. Хотел посмотреть, до чего она эволюционировала. Существо вертелось вокруг себя, бегало по кругу и изображало непонятную феерию. Со стороны казалось, что нет на свете комичнее и дружелюбнее существа, чем это...
Откуда-то внезапными, очень слабыми потоками, не характерными для этой ситуации, начал доноситься легкий, нежный аромат свежей сдобной выпечки. Тонкие нотки ванили смешивались с еле уловимым запахом кардамона, от которого навевалось воспоминание о далеком ушедшем детстве, о временах, когда я гостил у бабушки и наслаждался её чудесной стряпнёй. Замешивая тесто, она напевала песни своей молодости, либо рассказывала, как она с подругами и сестрами ходила в лес или на озеро просто провести беззаботно время. По ее жизнерадостной интонации в голосе и манере говорить, я понимал, что это были самые счастливые моменты в ее жизни.
Поздний осенний восход солнца предвосхищало торжественное розово-сиреневое свечение неба. В запыленном темном помещении лучи солнца фанфарами победоносно разрезали мрак и упирались в стены комнаты, затем безмятежными формами поползли карикатурные, морщинистые повторения окон, щедро заливая поверхность золотом осеннего утреннего солнца. Всё, что попадало в границы солнечных лучей, начинало жить в жизнерадостном апельсиновом бассейне короткого счастья.
В лучах солнца все становилось теплым, позолоченным, стены в лучах отливали яркой желтизной очень душевного и приятного света. Попадая на ковры, карнавал дрожащих красок оживлял все рисунки, как будто узоры вот-вот оживут и начнут радоваться тебе и солнечному свету. В воздухе, вырванном из объятий рутины и мрака, лучами солнца на короткий момент словно была явлена на сцену мира каждая витавшая невесомая пылинка. Подхваченная потоками прекрасной позолоченной доброты, она отдавалась без остатка своей судьбе и вновь исчезала в небытие.
Солнечный свет из окна обдавал чуть обжигающим теплом, пронизывающим до самой сердцевины, насыщающим чудесным божественным душевным покоем и теплом, в которое тянуло укутаться с головой ещё больше, как маленькому котенку в теплое шерстяное одеяло, и забыться в вечной неге наслаждения.
Воздух был пропитан благодатным уютом, таким нежным и знакомым, который не покидал тебя никогда, это просто ты черствел и не ощущал его. Все тело обдавалось теплом приятных воспоминаний, которые можно было даже увидеть воочию: вот мой седьмой день рождения, мне подарили настольную игру, которая нас долгими зимними вечерами объединяла; вот первый раз мы поехали на природу в небольшое путешествие, пройтись по старой заброшенной тропе, где каждый поворот - целое открытие; вот мы все в кругу семьи в деревне, воздух пропитан целым букетом из ароматов разных трав, благодаря чему создавалась атмосфера празднества и сказки...
Из этой же дыры в полу появилось еще несколько жучков, покрытых своеобразным мехом и больше похожих на мотыльков. На крыльях виднелся рисунок в виде глаз с голубой радужкой. При взгляде на них сверху казалось, что по полу перемещается пара забавных мультяшных широко открытых удивленных глаз. Эти мотыльки тоже повторяли движения существа, бегали по кругу, а я стоял и смотрел с умилением на это чудо природы.
Из самого искреннего наивного детского любопытства я протянул руку к этим мотылькам, чтобы они сели на неё. Мне очень хотелось рассмотреть их поближе. Очень осторожно, как бы стесняясь и отворачиваясь, они сначала начали пятиться, замерли, потом, шевеля своими усиками-антеннами, медленно стали подкрадываться к моей руке. Самые смелые принялись забираться, помогая своими крыльями. Несколько штук уже изучали мою руку до самого плеча, остальные начали забираться на меня по ногам. По шее пошли приятные прохладные прикосновения от их лапок.
Поддаваясь неслышному дивному ритму, они, раскачиваясь, ходили по мне, и я начинал ощущать его своей кожей, а в голове как будто зазвучала мелодия. Да, она точно звучала, я ее отчетливо слышал.
В порыве этого танца мое тело тоже начало поддаваться ритму, такая ослепительная благодать еще никогда меня не посещала. Мотыльки воспринимались как что-то должное, чудесное и родное, я испытал некое единение с ними.
Мое сознание находилось в эпицентре ансамбля восхищения и эйфории, и совсем не было отягощено реальными событиями.
Затем последовало то ли видение, то ли что-то еще, но более всего это было похоже на гиперреалистичный сон.
Находясь дома, я готовил рыбный ужин, который нейтрализовал остатки аромата сдобы, которым я так самозабвенно был упоён. Освободившись ко второй половине дня от своих дел, я решил развлечь себя прогулкой и заодно навестить своего старого приятеля.
Стоял ясный осенний день. Деревья играли всеми красками щедрой палитры осени. Я был тепло одет, солнце слегка пригревало сквозь одежду. Воздух был прохладным и наэлектризованным, так что слегка искрился в носу, и настолько прозрачен, что предметы, находившиеся вдалеке, имели очень четкие и детальные очертания.
Прогуливаясь по городу, я начал сворачивать к дому моего приятеля. Вдруг, когда я переходил дорогу по зебре, передо мной резко затормозил автобус, а следом и остальные участники движения. Всё выглядело так, будто я переходил дорогу в неположенном месте.
Водитель автобуса высунулся в окно и начал кричать:
-Ты что творишь?! Правил не учишь, что ли?!
-Так здесь же пешеходный переход, вот зебра нарисована!
-На заборе тоже нарисовано! А правила надо учить!
И стал истерично и надменно меня объезжать как непреодолимое препятствие, искоса наблюдая, чтоб я под колеса ему не бросился.
Вместе с ним начали движение и остальные участники движения, бесцеремонно проезжая у меня под носом, почти в упор, как будто не замечая меня.
По мне пробежала неприятная нота подавленности.
Подходя к подъезду моего приятеля, я увидел, что дверь была открыта и заблокирована как в случаях переезда, чтобы не мешала лишний раз при перетаскивании всякого там скарба. Около подъезда было несколько человек, стояли они молча, провожая меня взглядом. Я с легкостью поднялся на нужный мне этаж без лифта, обычно так и делаю, когда вижу, что кто-то переезжает.
Дверь в квартиру была открыта, из глубины квартиры доносился многолюдный шум. Я прошёл внутрь.
Первым встретился мой приятель, он был при пиджаке, в галстуке и по дому ходил обутый. Мне это подсказывало, что что-то будет…
– О, пришел-таки… Ну проходи, там располагайся. Я сейчас отлучусь по делам на некоторое время и присоединюсь.
-Ну, как скажешь, - ответил я. И на этом мы разминулись, я пошел изучать контингент, которым была заполнена квартира.
В зале у противоположной от окна стены на всю её длину стоял диван. Над ним короной в багете из сусального золота на фоне темных, но с яркими цветами обоев красовалась картина с фантасмагоричными узорами и некой смысловой нагрузкой.
На диване сидели какие-то мне не знакомые люди и о чем-то между собой общались. Скорее всего, это были родственники, которые очень часто видятся, и им есть, что обсудить. Меня они практически не замечали, только бросали на меня быстрые взгляды, не отвлекаясь от своего шумного разговора. Квартира была комнат в пять, наверное, и, странно, я раньше этого не замечал, может просто двери были закрыты.
Были дети.
Мальчики в возрасте от девяти до двенадцати лет, в количестве достаточном для небольшого конфликта в масштабах двора. Они противно визжали, казалось, что их все равно больше, сколько бы ты их не насчитал. Они бегали по всей квартире и просто громко кричали, а в коридоре на проходе лежала собака. Чёрная, большая, с каким-то помутненным взглядом, с меня ростом, если бы встала на задние лапы.
Пахло от неё то ли костром, то ли чем-то жжёным, да и от детей так же.
Я подошёл к людям, расположившимся на диване, и поздоровался, на меня посмотрели коротким взглядом и, как будто опомнившись, тоже мне приветливо кивнули.
Тут у одной дамы зазвонил телефон, она взяла трубку и низким куполообразным голосом в нос начала о чём-то говорить. Связь обрывалась, но она снова набирала номер.
Я стоял и прикидывал: приходились ли все они друг другу родственниками? Нечто общее было между ними всеми, какая-то неуловимая нить, что-то такое, чего я не мог понять.
Первым поднялся человек в джинсах и растянутом свитере. Приняв вычурную позу, демонстрируя свое нагловатое поведение, он комичным, чуть ли не фальцетным голосом, обратился ко мне:
-А не поиграть ли вам с ребятишками, видите, как они просят!
Я повернулся, а эти упыри, с закатившимися от одури глазенками, стояли подле меня, как будто ждали чьей-то отмашки. И тут они внезапно сорвались с места и забили по мне со всей своей детской силы руками и ногами. Часть из них начала бегать, цепляться и что есть мочи дергать за мою одежду. Я не мог осмелиться дать им сдачи, потому как инстинктивно ощущал, что тронь их хоть пальцем, начнется невообразимое и меня просто разорвут.
Всеми правдами и неправдами я стал пробираться к выходу, чтобы выбежать из этого хаоса, а тут собака!
Она, подскочив ко мне, уцепилась зубами за край куртки и начала мотать мордой, вероятно думая, что схватила на самом деле меня, и остервенело пытаясь вырвать кусок.
Тут кто-то из родителей, заметив весь этот уже довольно-таки серьезный бой, начал вопить, чтоб эта свора угомонилась. Помогло не слишком. Самой послушной оказалась собака: она просто отвалилась от меня и улеглась там, где и была.
Тут кто-то из родственников достал из сумки видимо что-то съестное для этих демонов, и они потеряли на какое то время интерес ко мне. Не успел я подумать, что мне выпал джекпот, как тут подошёл мужчина лет шестидесяти, полный, низкого роста, одетый в темно-синие брюки с подтяжками и засаленную бежевую рубашку в клетку. Седые волосы его отдавали какой-то желтизной, лицо было широким, тоже полным, на коже с крупными порами местами встречались темные пятна. Глаза были глубоко посажены и очень малы, поэтому рассмотреть их цвет практически не удавалось.
–Молодой человек, подойди-ка сюда, пообщаться надо.
«Какой-то нереальный тоннель событий», - пронеслось у меня в голове.
– А что хотели?
– Вот скажите, вы здесь по какому поводу?
– Да вообще-то я пришел своего приятеля навестить!
– Понятно… А то мы все думаем: кто это?
Не успели мы с этим человеком договорить, как детвора, где-то раздобыв обычные складные ножики, ринулась в мою сторону.
Благо тот мужчина ещё от меня не отдалился. Детвора, подбегая ко мне, уже замахнулась своими ножами, но была встречена этим мужчиной. Он, одному-другому надавав подзатыльников, выпроводил их на улицу. Повинуясь, они, огибая меня, выскочили за дверь, и собака вышла с ними. Вот тут я почувствовал облегчение и благодарность этому человеку.
Вслед за этим мужчиной я вошёл в комнату, пережидая пока эти детки где-ни будь растворятся во дворе: может их машина собьет… или в другой двор убегут, хотя бы.
Люди всё ещё находились в комнате. Ради приличия я решил поддержать с ними разговор и стал прислушиваться к теме, о чем они говорят, но почему-то ничего не смог разобрать, наверно, диалект какой-то… Но нет, слов я не слышал, а только какие-то фрагменты. Понаблюдал пристально за каждым, а там и слов нет, просто какое-то подражание речи.
Меня начал обдавать холодок по всему телу. Внутри с частотой сердцебиения начало что-то пульсировать, и по всему телу пошел неприятный тремор, сопровождающийся чувством чего-то кошмарного и неизбежного. Люди начали поворачивать головы в мою сторону и издавать звуки не то в повелительном, не то в вопросительном тоне, понять я не мог. Мое тело пронзали мелкозернистые лихорадочные наплывы, было ощущение того, что тело без шевеления начинало стекленеть, и от движения лопались какие-то маленькие закупорки. Паника била внутри меня по вискам и отзывалась в области груди. В эти моменты хотелось молиться, но я не знал как. Как будто что-то происходило не здесь, а внутри меня и меняется безвозвратно.
Чувство тревоги подхватило чувство безысходности, они впали в резонанс. Я начал гореть изнутри и снаружи, и это жжение только усиливалось. Люди встали с дивана, прошли мимо меня на улицу. Я остался один в квартире со своим кошмаром, который решил прогуляться по мне на широкую ногу. На какой-то момент боль наполовину стихла, но что-то давящее и саднящее внутри меня только усилилось. В дверь постучали. Я подошел к ней, она оказалась не заперта. Открыл.
Никого не было.
–Кто там?
– Иди к нам, сейчас мы начнем… - ответил мне женский голос.
И оборвался.
Он был знакомым, но кому он принадлежал? Это она? С кем она была? Может, случится что-то непоправимое? От всего этого в висках начало бить, как кувалдами. Размахивая руками перед собой, я чувствовал густоту мрака, и, рассекая и преодолевая его, натыкаясь на стены, наконец-то вырвался наружу, на прохладу, на свежий воздух, но тут моё тело снова начало гореть.
Во дворе я начал жадно выхватывать взглядом того, кто меня звал. Голос был знаком, но я не помнил кто это. От тревоги, бессилия, боли и пульсирующего давления, бьющего по вискам, я начал терять нить реальности. Я смотрел на людей, но они, как обезумевшие зомби, ходили с перекошенными, бессмысленными лицами, и, как мне казалось, у них из-под кожи вырывались какие-то насекомые. Они начали наводнять весь двор очень быстро, стали садиться на меня. Сильнейшей волной накатила дрожь, пульсация внутри меня, отдавалась болью по всему телу, словно подкидывала меня, тревога нарастала и била словно молотками.
Я узнал этих мотыльков!
Споткнувшись, обессиленно упал на землю. Жизненные силы начали покидать меня, усыпляя скованное ужасом сознание.
Насекомые плотным облаком кружили надо мной и, облепляя тело, заслонили всё перед глазами.
Я, живая часть этого мира, отдалялся от него куда-то в холод. Начал черстветь и останавливаться мой разум, унося меня в небытие.
Вечность. Окаменевшая, недоступная, холодная, недружелюбная. Мрак, который никогда не знавал и луча света. Их вечный союз никогда не нарушался: непоколебимая власть грозно и пугающе предстает перед всем живым своей неизвестностью.
Холод убьет все живое, заморозит навечно и превратит в памятник всё, что попадётся. Это никогда не произошло и никогда не закончится и не имеет цикличности, нет времени - оно отсутствует. Может, где-то во тьме существует что-то, какая-то вещь, но и ей нет ни имени, ни описания.
Ничего.
Пустота.
И чтобы там не находилось, это уже потеряно.
Какая-то маленькая серая точка посреди вечности, хотя вряд ли. Но она чувствуется! Она может быть очень близко, а может быть посреди Ничего, но нет! Она точно есть, это точно маленькая серая тусклая точечка. Она очень слабая, практически нет надежды, но она отчаянно за что-то держится, пытается жить, и любое стечение обстоятельств внутри нее может прервать эту крохотную жизнь. Но она борется, борется и начинает еле заметно пульсировать, это уже определенно есть, это не кажется.
Теперь она начинает осознавать себя, ее переполняет любовь к жизни, она начинает сиять сначала у себя внутри, но свет становится мощным и вырывается из неё. Он пульсирует все сильней и сильней, в точке накапливается столько энергии, что она начинает выходить наружу в виде разрядов, они короткими вспышками, замысловатыми узорами, созданными каким-то гением среди художников, торжественно рассекают Вечность.
Этих молний становится все больше и больше, они практически даже не исчезают, и в определенный момент они мощным ударом бьют по глазам, им становится больно, и они открываются.
Таким образом, я обнаружил, что нахожусь в больничной палате, под капельницами и в наряде мумии.
Все последние приключения память сохранила довольно-таки неплохо, я начал анализировать ситуацию…
Скорее всего, я был опьянен какой-то наркотической смесью, по крайней мере, это объясняет прилив такой эйфории в начале и жуткие кошмары в конце, но больше всего меня волновало то, что со мной произошло физически, как я сюда попал и сколько времени нахожусь здесь.
Раз мои конечности целы, а все тело в бинтах, то, наверное, пострадала моя кожа. Должно быть, из-за какого-нибудь химиката или физического воздействия.
Ход моих воспоминаний и попыток анализа случившегося прервался звуком открывающейся двери, в палату зашла медсестра, скорее всего, по зову какого-то неведомого электронного датчика, который и сообщил ей о моем скромном воскрешении.
-Добрый день, как вы себя чувствуете? - с нескрываемым удивлением и долей восторга спросила медсестра. Она с любопытством изучала мое лицо и облаченное в марлевые доспехи тело.
-И вам доброго дня. Да чувствую себя неплохо, но в конкурсе красоты и грации участвовать чего-то настроения нет.
Улыбнувшись, медсестра сказала:
- Наверное, благодаря невероятному оптимизму и желанию жить, да ещё вашему крепкому организму, вам удалось выжить. По медицинским, да и просто по человеческим меркам, - затараторила медсестра.
- У вас был шанс примерно такой же, как вспомнить незаписанный пароль двадцатилетней давности, придуманный, будучи навеселе, и никогда не использовавшийся до этого времени, на сайте, который вне ваших интересов,
- произнесла сестра, пытаясь своей фразой посвятить меня в то чудо, которое меня удержало от воссоединения с Вечностью.
«Действительно, жуткая вещь произошла со мной», – подумал я и спросил:
- Расскажите, пожалуйста, всю историю, что вы знаете относительно меня?
- Вас нашли в секторе повышенной опасности, - начала свой торопливый рассказ сестра.
- Вы лежали в заброшенном доме без признаков жизни, и у вас в верхней части тела и на ногах по щиколотку отсутствовала кожа, а сохранилась она только под защитными штанами, благодаря тому, что они были сделаны из прочного материала и плотно прилегали к телу. Вам повезло, что как только вы перестали отвечать по рации, вас сразу же хватились солдаты, и ваши коллеги были недалеко, но время играло против вас с утроенной силой.
Она перевела дух.
- Остальное уже было наше дело. Как только вас оттуда забрали и привезли в медицинский центр, то поместили в органический раствор, поскольку ваша мышечная ткань, соприкасаясь с воздухом, начала окисляться. Предотвратив это, мы получили время на то, чтобы оценить наши шансы на ваше спасение, и если они есть, то браться за восстановление вашего кожного покрова и изучение коры головного мозга. Вы впали в кому, поэтому нами двигала только вера.
- Вероятность счастливого исхода почти равнялась нулю, но всё же весьма слабая надежа была, и мы за неё боролись. Очень многое из задействованного оборудования являлось экспериментальным, а все планы к действию были только в теории. Наши врачи проделали огромную работу по синтезу и приживлению кожного покрова, реализовали практически полное восстановление нейронных связей, разрушенных ядерной смесью, которая вам досталась в больших количествах. Все, кто был хоть как-то связан с медициной, отдавались работе полностью и даже больше, - она сделала паузу.
-Два года длился этот научный штурм, по другому и не назовешь. Да, кстати, для справки: я не медсестра, а руководитель данной медицинской организации. И еще, вы очень опрометчиво поступили, отправившись туда один.
– Ну да, один, – сказал я и задумался.
Ведь человеком движет любопытство.
Человек живет, пока ему хоть что-то интересно, иначе кто он тогда? И кем он был?
Я с детства с нетерпением, поспешностью и восторгом жадно впитывал любые знания из бесчисленного количества книг, которые были доступны. Но мне никогда не хватит даже целой жизни, чтобы познать всё то, чем я интересуюсь. Понимая, что людям известна лишь ничтожная часть, даже немыслимо сознавать, что ещё только предстоит узнать. Может даже не хватить жизни всех миров, выстроенных в ряд во времени, чтобы просто понять, зачем мы есть в этом мире.
Что такое наша жизнь? Это один миг, вспышка мгновения одной маленькой песчинки в бескрайнем и безвременном океане событий Вечности, который скрывает суть Создателя временем и пространством.
Я восхищен учеными, бросившими вызов своей судьбе, высвечивающими своим разумом всё новые и новые знания из Мрака Мира, ведь благодаря только их труду мы познаем, как огромен мир и как ничтожны мы.
После продолжительного сна я проснулся в той же палате и погрузился в свои воспоминания и размышления.
Будучи профессором Научного исследовательского института биологии (НИИБ), я как исследователь наряду с военными был отправлен на изучение зоны отчуждения, которую оставила после себя корпорация фармакологии для астронавтов. Происходящие там события, по рассказам очевидцев, иногда имели пугающий характер. С чем предстояло встретиться, было неизвестно, поэтому я решил, что рисковать никем не стоит, и отправился туда из ученых один, остальные были солдаты.
Каким образом могло возникнуть такое существо? Или кто-то помог ему возникнуть? Уж слишком продвинутое для членистоногих животное. Хотя некоторые виды, как птицееды, очень умны для своих сородичей, с ними можно и поиграть, и они даже могут танцевать под музыку… Но с другой стороны, создание только отдаленно походило на паука.
Что касается мотыльков, то они вообще должны питаться нектаром. Моль, которая питается шерстью, тоже подвид мотыльков, только всё это странно...
Это предстоит изучать, и кто-то будет за это отвечать, не могло такое появиться само по себе. Кто-то целенаправленно вёл подобного рода разработки…
Продолжение следует.
Рейтинг: +4
250 просмотров
Комментарии (2)
| Галина Дашевская # 5 июля 2019 в 21:18 +1 | ||
|
| Анна Гирик # 7 июля 2019 в 10:22 0 | ||
|
Новые произведения
