Святой Пионий (повесть) глава 5

Я был надломлен. Меня и Катьку от проведения операций Поня отстранил почти на месяц. Походы возглавлял то Стёпка, то Витёк. В основном, Витёк, и это было удивительно. На мой взгляд, на роль командира он совершенно не подходил. Мы с Катюшкой ходили на завод и занимались другими хозяйственными делами. Сам Поня обходил границы наших владений с шестикратным полевым биноклем, принадлежавшим ранее его младшему брату: искал лазейку во внешний мир.

Как-то под вечер Поня вернулся с обхода «с восточных границ». Бросив мешок у входа, сел на скамью и долго, в полной неподвижности, сидел с закрытыми глазами.

«Пойдём, Влад, покурим» – произнёс он тихим голосом.

Почему все разговоры со мной он предпочитал проводить наедине, так и осталось для меня загадкой. Мы выбрались из пещеры. Поня кивнул стоящему в дозоре Сашке: отдохни пока. Сашка, сидевший на кочке и укутанный так, что походил на снеговика, молча поднялся и ушёл.

«Маришка про тебя и Кэт все ухи прожужжала» – начал он. – «Горой за тебя стоит. Опекает вас по высшему разряду. Только этого совсем не нужно. Мы здесь все уже взрослые, и это ваше с Катькой личное дело. Ты главное смотри, чтобы она у тебя не подзалетела. Сейчас нам это совершенно не к чему». – Он внимательно посмотрел мне в глаза. Вид у меня, наверное, был очень глупый. Я даже не осознавал: к чему такие речи.

«Не понимаешь?» – Поня усмехнулся – «Вижу, что между вами ничего такого не было. Ладненько… » – он нахмурился и посмотрел куда-то в сторону. – «Хреновы наши дела: законопатили нас глухо. Завтра ещё по кромке Северного пройдусь….»

«Валера, ты ничего не знаешь про овраг? Он должен находится где-то на стыке нашего посёлка с Кулацким? » – спросил я его.

«Нет там никакого оврага». – досадливо отмахнулся Поня. – «С чего ты взял? Во сне приснилось? Ты не о том сейчас думаешь, Вадя».

«Равиль говорил что есть. По идее, должен быть. Если там вода вытекает из дамбы, она могла его размыть до самой реки».

«Да? А что конкретно говорил Равиль? Где он точно находится?»

«Не успел он ничего сказать» – произнёс я с досадой – «Если бы он выжил тогда…»

«Нет там никакого оврага» – уверенно повторил Валерка. – «Там дома сплошняком стоят. Не фантазируй, Вадим»…

Это меня сбило с толку. Равиль, Равиль… Нельзя сказать, что он не любил прихвастнуть и преувеличить. Однако замашек записного врунишки я за ним как-то не замечал. И если речь шла о важных вещах, он никогда не врал. Всё это у него было на лице написано. В такие моменты он сосредоточенно смотрел немного мимо собеседника и говорил жёстко и уверено. С другой стороны, Поня… У него чутьё. Равиль не врал, а Поня не ошибался…

В дальновидности и необыкновенном чутье нашего вожака я лишний раз убедился, когда Витёк в конце мая вернулся из посёлка и доложил, что ему удалось пробраться на горноспасательную станцию. Это давало нам новые возможности. В первую очередь, запасную базу с провиантом, одеждой и инструментами под самым носом у врага.

«Молодчина, Витёк!» – Поня заметно оживился. В первый раз я от него услышал в адрес Витька такую сильную похвалу. Видно было, что отсутствие хороших новостей его совершенно доконало. – «Рассказывай, давай. Только без твоих, эти самых»…

Витёк начал рассказывать. Добрались они без осложнений, в основном благодаря тому, что до самого места продвигались через густо поросшие картофельные поля, где их никто не мог видеть. Дорогу им перекрыло шоссе, по которому плотными кучками шастали бултыхашки. К счастью им удалось обнаружить ливневую трубу, проложенную под шоссе и бетонной оградой горноспасательного парка.

В конторские помещения они пролезли через окно подвального этажа. Везло в тот день Витьку необычайно. Все конторские помещения были заперты на замки, и бултыхашки вовнутрь не пробраться не могли.

«Электричества там тоже нет» – пожаловался Витёк. – «Так что аккумуляторы для шахтовых фонарей заряжать негде. Зато горноспасательные костюмчики… М-м-м-ма! Пальчики оближешь! Мы на вахте все ключи нашли. Когда уходили, всё заперли, а ключи повесили обратно. Только стенд с ключами подальше запрятали. Нашли столовую и кухню. Побывали в химической лаборатории. Спустились в слесарку, а там сто-о-о-олько железа!.. »

«Погоди-ка, Витёк» – Поня подался вперёд. – «Отмотай немного назад. Расскажи о том, что ты видел в лаборатории».

«А что там можно увидеть?» – досадливо отмахнулся Витёк. – «Банки, склянки...»

«Ну, а что на этих банках-склянках было написано?»

«Делать мне больше нечего, как читать всякую дребедень! Там, в слесарке…»

«Вадим…» – Поня резко повернулся ко мне. – «Ты в химии неплохо разбираешься. Нам нужно новое оружие, понимаешь?»

Теперь все смотрели только на меня. Я поёжился под взглядами, в которых было столько надежда. Смотрели, как на чудо во плоти. Действительно, химию я знал, и знал на «отлично». Учебник химии протёр дома до дыр: читал даже за едой, прислонив к графину. Постоянно дома что-то смешивал и возгонял – смотрел, что получится. Учительница химии носилась со мной как с писанной торбой. Без опаски выдавала любые реактивы – только попроси…

«Витёк, ты – ведущий. Стёпка, на тебе Вадим. Смотри, чтоб на него ни одна пылинка не упала. Берите столько стекляшек, сколько сможете унести» – проговорив это,
Поня поднялся и, подхватив со стола опустошённую консервную банку из-под «сайры» швырнул её в стоящий у входа мусорный ящик. Я внимательно наблюдал за ним. Мрачноватым он был, недовольным. Мне тогда показалось даже, что ему хотелось пойти вместо Стёпки. Он постоянно посылал нас на эти задания, и его очень сильно ему не нравилось.

Через пять дней мы выступили. Огороды, по которым мы без задержек добрались до самого шоссе до такой степени заросли сорняками, что напоминали джунгли. У последней ограды мы остановились и, прячась в плотных зарослях морковника, долго наблюдали за черной лентой асфальта, на которой стояла уже знакомая нам цистерна.

«Глянь-ка!» – толкнул меня Витёк. – «Вон дылда, какая здоровенная вымахала! Да, не туда ты смотришь! Слева стоит. Видишь?»

И я увидел его. Тоже вроде бы бултыхашка, но очень высокий. Голова его была крупная и угловатая какая-то. «Глаза» его сверкали, как бутылочные стекла, в свете автомобильных фар. Он стоял и не двигался.

«Этого нам ещё не хватало!» – пробормотал Стёпка у меня за спиной.

«Не тушуйся, Степан. Подрос один немножко, ну и что? Стёп, ты чуть что, сразу бей по корпусу. Не промахнёшься теперь… » – Витёк приподнялся и глянул поверх сорняков. – «Вроде бы все ушли. Только этот здоровый торчит. Ну и шут с ним. Он с другой стороны. Не заметит »

Мы ползком прокрались к трубе и пролезли через неё на территорию парка. Витёк сразу же нашёл нужное подвальное оконце. Судя по изобилию труб и кранов, на которые мы натыкались в темноте, здесь располагалась бойлерная. Здесь же был спрятан стенд с ключами. Чиркая спичками, Стёпка нашёл ключ от лаборатории и мы поднялись из подвального этажа.

Непривычно это было – бродить по конторским помещениям после дикой многодневной жизни. Здесь не завод, к которому мы уже привыкли – расположение кабинетов совсем другое. И запахи тоже иные – канцелярские.

Лаборатория оказалась довольно большой и хорошо оборудованной. Витёк и Стёпка по очереди зажигали пучки травы, специально изготовленные для этой цели. Света от них едва хватало, чтобы разглядеть надписи на наклейках.

Брали только самые «убойные» реактивы. Затолкав всё в сумки и, обложив посуду тряпками, чтобы не гремела, мы тем же путём отправились обратно. Было сущим наказанием ползти со всем этим добром через трубу. Когда мы нырнули в первый огород, я вздохнул с немалым облегчением.

В этом травяном лесу можно было спокойно выпрямиться в полный рост и без лишней спешки возвращаться на «базу». Времени в лаборатории мы потратили мало – часа час-полтора от силы.

Обогнув одинокую лиственницу, растущую посреди огорода, я замер от неожиданности. Метрах в десяти от нас среди кустов неподвижно торчала фигура двухметрового бултыхашки. В нашу сторону выплеснулась широкая и протяжённая река фосфоресцирующей слизи. Мы шарахнулись в разные стороны.

Стёпка выстрелил первым. Стрела ударилась о широкую плюшевую грудь и, отскочив, упала на землю. Витёк и я одновременно подняли луки и выстрелили с тем же результатом. Стрелы его не брали. Вторая волна слизи, столь же мощная, как и первая полетела в Стёпкину сторону. Витёк схватил наше единственное копьё и бросился вперёд. Он с разбегу вонзил его в грудную щель и, действуя им как рычагом, свалил бултыхашку на землю. Подбежав к нему, мы стали добивать его мечами.

Откуда-то из-под него выкатился блестящий шар и, зашипев, окутался белым дымом.
« Вадим, всё! Мы ему и так все потроха расковыряли. Сдохнет он без нас. Бери сумки.» – Стёпка схватил меня за воротник и потащил к заваленному на бок тракторному прицепу. Позади нас раздался резкий сухой треск, сверкнули несколько зелёных вспышек…

На столе нас уже ждал ужин: вкусно пахнущее дымом варево с картошкой и луком, приправленное небольшим количеством тушёнки. Мы молча ели похлёбку и грызли сухари. Девчата спали, Поня с Сашкой копошились в принесённых из лаборатории сумках, расставляя бутыли на полу.

«Неплохо, совсем даже неплохо поработали: много интересного вы принесли, и сходили быстро». – Поня, оторвав взгляд от реактивов, глянул на нас. – «Что носы, орёлики, повесили? Аль заболел кто из вас?»

Последние слова он произнёс с улыбкой. Действительно, это могло показаться странным, но за весь период дикарской жизни никто из нас ничем не болел. Мы были надёжно изолированы от человеческого общества и всевозможных эпидемий. Самое удивительно, что никто из нас ничем за всё это время не отравился.

«Они выросли и стрелы их уже не берут» – сказал Стёпка, не отрывая глаз от стола.

«Стёп, это уже твоя забота» – откликнулся Поня. – «Ты у нас ружейных дел мастер. Кумекай, соображай. Вадим, а ты чем порадуешь? »

Он ещё даже не понял, о чём идёт речь.

«Набрали мы там кислот, щелочи…» – я отложил ложку и встал из-за стола. – «Стёпка прав. Дела обстоят неважно. Мы наткнулись на одного такого в кустах. Ростом: как баскетболист. Он не боится травы и кустов, и может бродить где захочет.»

И я рассказал о нашем возвращении. Валерка встал со своего места и слушал уже стоя. Давненько я не видел его таким встревоженным. Я закончил рассказ, а он всё стоял и смотрел на меня. Затем резко повернулся и вышел наружу.

Мы поели, просто сидели за столом и молчали. Минут через десять Поня вернулся.

«Сегодня в охране стоим по трое. Сначала я, Сашка и Катька. Потом вы втроём. Два часа отдыхаем, собираем барахлишко, и сваливаем отсюда. На север, к тоннелям »…

Тоннели располагались ближе к посёлку Северному, невдалеке от городской свалки.
Они были проложены внутри небольшого пригорка, окружённого с о всех сторон болотом, перейти через которое, не зная переправы, было невозможно. А если бы бултыхашки её случайно обнаружили и всё же попытались бы перейти, мы бы легко пресекли подобную попытку…

Днём мы забрали всё что могли и двинулись на север. В бетонных тоннелях с выщербленными стенами было темно и неуютно. Приходилось обустраивать всё по новой: заделывать щели, делать печку и перегородки из досок и кирпичей.

Мне почти не дали в этом поучаствовать. Меня, Витька и Сашку он отрядил в очередную экспедицию. Цель: испытание химическое оружие. По моей указке реактивы были разлиты по маленьким бутылям. На них были наклеены бумажки, на которых мы карандашом написали номера. Я составил список:
1 Щелочь. Едкий натр.
2 Нашатырный спирт.
3 Серная кислота
4 Соляная кислота
5 Азотная кислота
6 Фосфорная кислота

С наступлением темноты мы перешли через болото, обогнули кирпичный завод и приблизились к первой городьбе. Засев в зарослях клёна мы смотрели на первые дворы. На окраине наблюдалось оживлённое движение. Непривычным и зловещим показалось оно мне на этих на окраинах. Около недостроенного кирпичного здания толпились бултыхашки обоих видов. Они вплывали в дверной проём, и выплывали из него. Мелькали в окнах.

Я посмотрел наверх. Там на натянутом между столбами тросе висел проржавевший железный щит. Покачиваясь от ветра, он издавал тоскливые протяжные скрипы.

«Парни, смотрите. Видите эту железку наверху. Бросаем бутыли в неё. Только номера запоминайте. Сашка, ты первый!»

Брошенная Сашкиной рукой бутыль, вращаясь, тускло поблёскивая в мрачном темно-желтом воздухе посёлка, взлетела ввысь. Раздался звон разбитого стекла, посыпались осколки. Жидкость на щите, растворяя ржавчину, обнажая белевший как кость металл, заструились вниз.

Бултыхашки засуетились внизу, пытаясь выяснить причину ночного шума. В тот момент эта затея вдруг показалась мне ужасно глупой и абсолютно ненужной. Ну, наделаем мы дыр в их шкурах. Допустим даже, выжжем им «глаза». А что мы знаем об этих «глазах»? Чем они там видят на самом деле?

«Ребята, цельтесь в крышу. Со щитка, кажется, на них не попадает»

Взять луки, да перестрелять их столько, сколько успеем, тоскливо думал я, бросая бутыль. Стекло загрохотало по крыше. На ней появились три влажные дорожки. Две из них сильно дымились. Щиток тоже дымился. В нашу сторону потянулась характерная химическая вонь.

Мы бросили третий раз. Четыре высокие фигуры направились в нашу сторону. Их первые плевки до нас не достали: они ударились в забор. Торопясь, мы бросили ещё и ещё. Мимо нас пролетел матово блестевший шар. Он улетел далеко в огород. Послышался треск. Из травы засверкали изломанные иглы молний. Взлетели вверх клочья трава и щепки от забора. Справа от нас легла широкая полоска слизи.

Мы с Сашкой схватились за луки и выпустили по стреле. Витёк неуклюже бросил последнюю бутыль. Она ударилась об столб, выбросив фонтан брызг на стоящих внизу бултыхашек. В первые секунды ничего не происходило. Затем я увидел, как на головах и плечах бултыхашек проступили рваные чёрные пятна. Они быстро разрастались, опускались вниз, вспыхивая мелкими оранжевыми огоньками. Бултыхашки почернели и стали разваливались на куски.

«Какую бутылку бросил?!» – я схватил Витька за отворот его куртки. – «Номер, номер! Номер говори!»

«Не посмотрел… забыл» – растерянно заморгал Витёк.

«Лупень ты, ушастый!» – заорал я. – «Для чего тебя сюда послали?!»

Стоящий рядом Сашка посмотрел мне в глаза и бросился вперёд, поднырнув под летевшие в нас струи слизи.

«Сашка, стой!» – я оттолкнул Витька, и сам отпрыгнул в сторону. – «Стой! Стой! Назад, балда ты осиновая! Стой, говорю! Назад!»

Я успел заметить, Сашкину спину, мелькнувшую в левом углу ограды и изо всех сил бросил топор в ближайшего к нему бултыхашку. Топор с хрустом воткнулся в нижнюю часть длинного туловища. Через пробоину слизь выплеснулась на землю, и двухметровая фигура привалилась к забору.

Витек, перемещаясь влево, выпускал стрелы одну за другой, словно исполнял упражнение «дорожка шагов» – шаг, выстрел, шаг. Я схватил копьё и огляделся по сторонам. Трое «больших» стояли у забора, ещё пятеро подтягивались к нам по дорогое.

«Мальчики, вы не меня случайно ищите?» – услышал я позади Сашкин голос. Я порывисто обернулся. Сашка стоял и, улыбаясь, протягивал мне осколок бутылки с порванной бумажной наклейкой. – «Пятёрочка»

«Азотная кислота…. Сашка, ты – герой! Валерке скажу… медаль тебе во всё пузо!» – я бросил копьё и, резко развернувшись, бросился бежать. Витёк выпустил последнюю стрелу и тоже сорвался с места. Позади я услышал шипение, а затем и треск электрических разрядов. Но мы уже заскочили за угол ближайшего дома…

Если глиняные пещеры и создавали видимость первобытного уюта, то в бетонированном тоннеле висела напряжённая обстановка прифронтовой полосы. Впечатление усиливалось суетой, связанное с обустройством. Всё же общими усилиями и заботливыми девичьими руками уже была создана какая-то видимость жилья. В широкой части всё было поделено дощатыми перегородками на какое-то подобие комнат. В одной из них мелькнуло бледное Катюшкино личико и тревожный взгляд серых глаз.

«Чем на сей раз порадуешь?» – поинтересовался Поня, таща связку почерневших от времени досок.

«Испытания прошли успешно!» – рапортовал я бодрым голосом и для пущего эффекта вытянулся в струнку. – «Номер пять. Азотная кислота»

«Азотная кислота?» – Поня остановился и бросил в угол доски. – «Ну-ка пойдём.»

Мы вошли в некое подобие комнаты, очевидно играющей роль кладовки. В одном из углов стояли добытые в лаборатории химикаты. Перебрав всю посуду, мы нашли бутыль с азотной кислотой.

«И это всё?» – Поня при виде двухлитровой посуды разочарованно покривился. –
«Не густо, не густо. А можно её наделать побольше? Вадим, сможешь?»

«В принципе, можно» – я отвел глаза. – «Нужна серная кислота и соли азотной. Они у нас есть. Но это не выход. Получим ещё литров пять, от силы. А она нам очень пригодилась бы и для других целей. Взрывчатку сделать, например»

«А вот это уже интересно!» – глаза у Пони загорелись. – «Что для этого нужно?»
«Селитра и какие-нибудь горючие вещества. Удобрения я в магазине видел. Не знаю, правда, есть ли там нитратные. У нас есть бензин, есть растворители»…

«Понял тебя, Вадим. Только вот, здесь химичить не желательно. Определим тебя в соседний тоннель. Но это попозже. Надо разузнать везде ли бултыхашки подросли. А ещё провести дневную разведку. Может, эти звери днём наоборот не видят ни черта, мы всё ползём, да прячемся. А сейчас…» – Поня вышел из кладовки и глянул по сторонам – «Степан! Степан! Стёпка, да сколько орать уже можно?!»

Стёпка выдвинулся из-за одной из перегородок и вопросительно посмотрел на нас.

«Иди, поболтай с Владом, а я пока входную панель укреплю» – и Валерка убежал в темноту.

Услышав, про взрывчатку Стёпка, оживился.
«Нужны какие-нибудь гильзы для бомб» – подытожил я.

«О чём речь, Вадим! Сделаем! Ты знай себе, намешивай. Из чего запал делать будешь, уже придумал?.. Ладно, это потом обсудим. Сработаем на пару! Иди пока отдыхай.» – Стёпка сжал мою руку у локтя и направился вслед за Поней.

Я прилёг на широкую доску, но не мог уснуть. Ноги гудели после многочасовой беготни и болели все мышцы. Не знаю, сколько времени я лёжа промаялся. И я вроде бы даже задремал, но проснулся от того, что мягкая рука гладила мои волосы. Когда я открыл глаза, увидел Катьку, которая тут же прижала пальчики к моим губам, нежно требуя тишины, и прилегла сверху. Какое-то время она лежала, опершись ладонями на мою грудь, и смотрела на меня. В темноте мне казалось, что глаза её смеялись. Затем она медленно опустила своё лицо, накрыв меня своими густыми белыми волосами.

Я перестал дышать и услышал все звуки, какие существуют на свете: и шелест тихого ветра в травах на пригорке у нас над головой, там, где на страже стоял в одиночестве Сашка; и бесконечно широкий сверчковый аккомпанемент, тонким и радостным покрывалом укрывший пригорки и холмы…

Наступили жаркие июльские дни. Прокалённые на солнце глиняные склоны крошились и осыпались. И не хотелось выбираться из бетонированных тоннелей, где было всегда прохладно и темно.

Меня оторвали от химических опытов и поставили задачу: провести дневную разведку в посёлке Северный. По такому случаю Поня даже позволил взять два мотоцикла. Стёпка с биноклем в руках должен был наблюдать с пригорка за нашими передвижениями и появления врага сделать отмашку.
Я, Сашка, Витёк быстро нырнули в заросли высокой травы, тянувшейся из высохшего болота. Эти заросли простирались до самых окраин Северного. А дальше… дальше всё как в пустыне.

Идти днём при ярком свете было очень страшно и неуютно. Мы постоянно озирались на крохотную Стёпкину фигуру, неподвижно стоящую вдалеке на пригорке. Никаких знаков он не подавал.

Подъём в гору должен был закончиться, и в дальнейшем нам бы пришлось рассчитывать только на свои уши и глаза. Я присматривался к крышам, пытаясь определить, с какой из них лучше взглянуть на окрестности, как вдруг Витёк сильно дёрнул меня за рукав. Я обернулся и от неожиданности выронил лук. Они стояли позади нас плотной широкой стеной – только крупные особи, отрезавшие нам пути к отступлению. Спереди тоже… Стёпка с пригорка куда-то исчез.

Мы стояли на открытом пространстве, и затравленно озирались в поисках укрытия, но не находили его. В первый раз я почувствовал истинное значение слова смерть. Всё, что было внутри, провалилось в холодную пустоту, и оттуда взлетели два коротких насмешливых злых слова: нам крышка.

Когда в нас полетели первые потоки слизи, мы пригибались и отскакивали, прекрасно понимая, что это выстрелы первых одиночек. Когда подойдут их плотные задние ряды НАМ КРЫШКА.

И вдруг среди этой пронзительной безнадёги прозвенел над полуденными белыми от жары домами и, разрастаясь и басовито рокоча, зазвучал такой родной и до боли знакомый звук – рёв несущегося в гору мотоцикла. В тесных рядах бултыхашек возникла сутолока. Последовал глухой удар, и несколько долговязых фигур разлетелись в разные стороны.

В образовавшуюся брешь влетел Стёпка на мотоцикле.

Он дал по тормозам и резко развернулся. «Восход» задним колесом пропахал в дороге полукруглую борозду, выбросив волну земли и щебня. Мотоцикл истошно взревел и, ринувшись на жёлто-бурую толпу, вновь протаранил её насквозь. Мы быстро двинулись к нему навстречу, лихорадочно обстреливая суетившиеся фигуры.

Бултыхашки не могли сосредоточиться на мечущейся мишени и неуклюже вертелись на месте. Несколько потоков слизи были выброшены почти наугад и, как нам показалось, не достигли своей цели.

Проделав несколько брешей в их рядах, Стёпка развернулся и направился к нам. Я только глянул на него, и сердце моё упало. Лицо у него почернело и распухло. От прежнего Стёпки остались лишь глаза, слезившиеся от боли и подступающего удушья. На ходу он сбросил из-за спины подвешенную на ремне за спиной большую канистру и, остановившись возле нас, он облил себя бензином.

«Горящей стрелой…» – с натугой прохрипел он, указывая на свой затылок, забросил открытую канистру обратно за спину и развернулся.

«Стёпка, зачем…» – прошептал я.

«Я не хочу как Артур…» – донеслось до меня еле слышимое.

Стёпка нагнулся, почти лёг на руль, и ринулся вперёд. Витёк держал наготове горящую стрелу, и, когда мотоцикл врезался в шеренгу наступающих булты, выпустил её. Я отчётливо видел, как она воткнулась в Стёпкин затылок, и как его охватило пламя. Мы ждали взрыва, и когда он прозвучал, бросились навстречу огненным брызгам. Я швырнул перед собой бутыль с азотной кислотой, а Сашка пальнул из ружья.

Мы ничего не видели и не слышали, не чувствовали жара пламени, просто неслись вниз по дороге к спасительным зарослям. Расстояние до прежнего Стёпкиного наблюдательного пункта мы преодолели в считанные секунды. Там, прислонённый к покосившемуся телеграфному столбу стоял второй мотоцикл. На руле, покачиваясь от ветра, висел видавший виды полевой бинокль…