Семьдесят два часа. День второй

1

Элен проснулась от будильника, который насвистывал нежные птичьи трели. Она не сразу поняла, что это ненастоящая птица, глаза открывать не хотелось, но трели продолжались и всё-таки постепенно справлялись со своей работой, прогоняя сон. Повернув голову, увидела цифры семь ноль две, прошло всего три часа, как женщина добралась до постели.

Они долго говорили с Чаком, многое для неё стало проясняться. Часто ей казалось, что этот молодой для неё человек намного старше, чем она, умнее, опытнее. И вообще рядом с ним Купер просто малообразованная девчонка, ничего не видевшая в жизни, и ничего в ней не понимающая.

Пятнадцатидюймовый матрац, в котором она буквально тонула, задумывался, наверное, для сна, но был слишком мягким для секса. При этой мысли Элен мгновенно и окончательно проснулась, выскочила из-под одеяла и побежала в ванную.

Вчера вечером, почти в конце разговора с Чаком, на одном из экранов прошла срочная новость. Суперзвезда хоккейной лиги Павел Котов, которому принадлежит почти треть рекордов лиги, после исполнения американского гимна на матче Бостон против Детройта сломал свою клюшку, сказал, что больше не будет играть для американцев и уезжает домой. Своё решение он обосновал тем, что тот самый погибший парень на танкере «Капитан Усов» был его двоюродным братом. И ему, Котову, наплевать на рекорды и контракт.

– Моё начальство считает, что следует показательно наказать сержанта Болтона, – прокомментировал Чак, – даже при том, что это абсолютно чистый несчастный случай. Русский столкнулся с сержантом, отлетел от него и ударился головой о металлический угол. Болтон не толкал русского, он не успел отойти в сторону. А русские говорят, что это не имеет значения, американский морпех незаконно находился на борту танкера, если бы его не было, старший механик не столкнулся бы с ним и не погиб. Наши флотские, разумеется, против.

– В своём отступлении мы можем далеко зайти, Чак. Если наш сержант невиновен, его надо защищать. Морпех выполнял приказ капитана! Я думаю, что это не тот случай, из-за которых начинается апокалипсис.

– Но это может быть той самой соломинкой, которая ломает хребет верблюду. Кто отдал приказ капитану? Адмирал? А адмиралу ведь тоже кто-то поставил задачу. Президентов не наказывают, а вот сержантов и лейтенантов запросто. Удобный материал для таких целей, - Недомански довольно живо жестикулировал, потом замолчал и смотрел на экран, где шёл выпуск новостей. Диктор в ярко-красном платье также ярко о чём-то рассказывала, – То, что сделал Котов, только начало, думаю, что они все уедут. Я не знаю, что скажут клубы и НХЛ, возможно, заморозят их счета, наложат штрафы, но если кризис дойдёт до логического завершения, то денег, как таковых не будет ни у кого и очень скоро.

Элен, вытирая голову полотенцем, включила телевизор, чтобы посмотреть утренние новости. Её почти не ругали, во всяком случае, вяло и дежурно. Больше внимания уделили увеличившимся очередям в магазинах.

Телефонная книга показала среди пропущенных вызовов звонок Барри. Поколебавшись, Элен нажала на зелёный значок телефонной трубки, пошли длинные гудки, Барри  не отвечал, затем женский голос сказал, что аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны доступа. Женщина облегчённо вздохнула.

Телефон вдруг заиграл приятную мелодию, любимую и постоянно ожидаемую, которая звучала тогда, когда звонила Корнуэлла, дочь.

– Здравствуй, доченька! – прокричала Элен, как-будто старалась говорить прямо через океан, – как я рада тебя слышать! У вас уже ночь? Как у тебя дела?

– Привет, мама! – голос Корнуэллы, напротив, был спокойный, словно она находилась в соседней комнате, а не за десять с половиной тысяч километров, – у меня всё нормально. Работаю, отдыхаю, если получается.

– Замуж не собралась? Мне так хочется, чтобы ты была счастлива, – Элен прикусила губу, – детки чтобы были.

– Замуж не собираюсь, мама. А вот бабушкой ты скоро будешь, – голос дочери дрогнул, наверное, она улыбалась, – я на третьем месяце. Убедилась, что всё идёт нормально, вот и сообщаю.

– А кто отец, Корни?

– Это неважно, мама. Папе я уже сказала, он ругался, – Корнуэлла рассмеялась, – ты же знаешь, какой он консерватор. Но потом, сказал, что рад. Ладно, мама, я пойду спать, у нас завтра сложный эксперимент, три дня будем в лаборатории под землёй.

– Боюсь я этих вирусов, доченька. Ты осторожнее, пожалуйста. Что за эксперименты такие и почему к ним привлекают беременных?! Так нельзя!

– Без вирусов не было бы и жизни, мама. У меня гораздо меньше возможности заразиться, чем у тебя. Это ты будь осторожнее. А эксперименты очень интересные, из пограничной, так сказать, области. Мне часто кажется, что именно вирусы нами управляют. Ладно, мамочка, у меня теперь режим. Целую!

Элен смотрела на экран телефона и думала, что она правильно сделала, не сказав ничего Корнуэлле о разрыве с Барри, о проблемах с русскими – девочке сейчас нельзя волноваться. Вот только будет ли это – счастливая мама и бабушка – через полгода?

По телевизору показывали плотный поток автомобилей из города и бодрый голос комментатора. Затем на экране появилась заставка об изменении программы. Через некоторое время началась трансляция ковбойского фильма. На информационном канале!

Вспомнились слова Недомански о том, что цивилизация придумала самую мерзкую профессию – журналистику. Нет никого лучше, чем журналисты, кто так легко может раскрутить панику. И что он взял бы под контроль средства информации и Интернет, если бы был директором Агенства по Национальной Безопасности. Судя по всему, АНБ услышало слова Чака. Элен прошлась по каналам, везде транслировались программы, записанные давно и, как правило, развлекательные.

Пора ехать на Кони-Айленд.

2

– Забавно, – сказал майор морской пехоты, сидя перед экраном компьютера в Центре планирования стратегических операций Флота, – но процедуры нападения и защиты в современной большой заварухе совпадают с точностью до запятой. Авианосцы сюда, бомбардировщики – туда, Джи-Пи-Эс переключить на закрытый режим, морпеху бежать к вертолёту.

– А большие учения, – поддержал его офицер в чёрной форме со значком подводной лодки, – невозможно отличить от первой фазы настоящей войны. Трудно разобрать, с какой целью на самом деле перемещаются крупные формирования  в тот или иной регион. Мы с тобой никогда не знаем, передавая команды и коды, это реальность или игра. Принял, «Вольный Дух», ваше задание меняется, вам надлежит следовать в район «К» для производства стрельб, коды для пуска и координаты целей отправляю, подтвердите получение. Отлично, «Вольный Дух», удачи!

– Район «К»? – спросил морпех, – мои подопечные русские тоже идут туда.

– Они уже знают, что этот район объявлен для наших учений.

– Русские заявили об этом раньше.

– Ну и что?

– Русские могут сказать точно так же.

– Через восемь часов будет понятно, чьё «Ну и что?» круче. Я послал рапорт наверх, Дэнни.

– Представляешь, Алекс, мы выходим из бункера, а там ядерная зима?

– Не будет никакой ядерной зимы, Дэнни, не переживай. Саган и Александров ошибались в своих расчётах. Даже в том случае, когда все запустят все свои боеголовки и сбросят бомбы, выстрелят из гаубиц, зима не наступит, не хватает мощности, всемирный ядерный боезапас до Кракатау не дотягивает. Они считали шестьдесят тысяч боеголовок и то после перепроверки зима не получалась. А сейчас гарантированно её не будет. Термоядерная перебранка возможна, с полным использованием всех запасов, ничего страшного не произойдёт, и мы победим, как всегда.

– Спасибо, Алекс, успокоил, а то я уж испереживался весь. Знаю это не хуже тебя. Только на практике пока никто не проверял. Возможно, что не зима будет потом главной проблемой. А если врезать по вулканам, как думаешь, получится?

– Дэнни, вопрос не нашу зарплату. У нас в районе «К» в пять раз больше сил, чем у твоих русских.

– Кеннеди в шестьдесят втором говорил Брежневу, что мы можем уничтожить Советы семнадцать раз и получил в ответ, что Штаты могут быть уничтожены только три раза.

– Это говорили Эйзенхауэр с Хрущёвым в пятьдесят девятом. Я доложил, что у русских хватает ракет, чтобы помножить на ноль нашу группировку. Мы же с тобой не сумасшедшие? Наверху тоже люди с головами, а не тыквами. Но океаны принадлежат нам, а не русским, что мы должны им показать в очередной раз. И мы делаем нашу маленькую часть работы.

3

– Джерри, – проговорил полноватый мужчина в очках, – наша работа, анализ заключается не в том, ударят или нет русские по Жёлтому камню или по индонезийским Торе и Тамборе, мы должны выяснить, сработает ли эта тема? Йеллоустоун давно кипит сам по себе, новых поступлений из мантии нет, он затухает. Сможет ли ядерный взрыв разбудить его? Смогут ли Тора и Тамбора разбудить Тобу, в своё время едва не уничтожившем младое человечество? Какие вулканы ещё проснутся? Пит, а ты потом доложишь, что будет, если взорвутся все реакторы на атомных электростанциях. Точнее, по одному реактору на всех станциях. Или как-то ещё, тут тебе полная свобода. Слушаю, Джерри.

– Доктор Фиони, – начал высокий худощавый, с длинными курчавыми волосами и тоже в очках молодой человек, – Йелль, разумеется, не взорвётся, как вы правильно сказали, но может открыться несколько источников вулканических газов и лавы в разных местах общей кальдеры. Моделирование показывает, что они могут действовать лет сто, что негативно скажется на западе страны. По крайней мере, на западе.

– Негативно это как, Джерри? – спросил Фиони.

– Негативно, значит, жить там будет всё хуже и хуже, вплоть до полной невозможности. Что касается индонезийского кластера, то там ясной картины нет, пятьдесят на пятьдесят, если одновременно сработают Тора и Тамбора. Но даже этих двоих хватит, чтобы заработал и Кракатау, он сам готов взорваться, влияние Ти-энд-Ти вполне достаточно для инициации. Очень опасная тройка. Не скажу определённо по поводу зимы, но похолодание на два-три года обязательно будет. Возможно, чуть больше, но и три года без лета, это, знаете ли, не сахар. Необратимых изменений не будет, разве что в политике.

– Мы учёные, а не политики. Наша задача показать им, что можно делать, а чего не стоит, построив свои рекомендации на строгой научной базе. Спасибо, Джерри. Пит?

– Благодарю, доктор Фиони, – отозвался молодой, коротко подстриженный, чем-то похожий на отличника, такой же по возрасту, как Джерри, Пит, – попадание боеголовок в реакторы менее опасно, чем обычный взрыв. Реактор вместе с топливом полностью уничтожается, топливо частично вступает в реакцию в момент взрыва, частично разлетается на большие расстояния, но реакция не идёт. Можно сказать, что последствия, как при обычном ядерном взрыве, несколько выше уровень заражения. А вот остальные реакторы – это Чернобыль на каждом. В общем, желательно послать головку в каждый реактор с гарантированным уничтожением активной области, в этом случае долговременных последствий не происходит. Или не стрелять по реакторам.

– У вас всё, Пит? Спасибо, – мужчина повернулся в своём кресле влево к большому экрану на стене, – Корнуэлла, что нас ждёт с вашей стороны? Ваши маленькие убийцы вырвутся на волю или они под стопроцентным вашим контролем?

– Конечно, под контролем, доктор Фиони, – ответила красивая брюнетка, – выход из-под контроля в случае инцидента вполне возможен, но мы специально делаем их короткоживущими, последующие мутации возвращают малюток к природному прототипу, с которым мы знаем, что делать.

– Корнуэлла, а в мутациях насколько можно быть уверенным? Их непредсказуемость стала притчей во языцах.

– Наука со времён этой притчи проделала определённый путь, доктор Фиони. Мы уверены на девяносто восемь процентов в направлении мутаций. Почти сто. Если что возникнет, через месяц, максимум два, всё само и затухнет.

– Но не сто. Хорошо. Ты великолепно выглядишь, Корнуэлла. Глядя на тебя, хочется жить! Спасибо! Тебе, наверное, давно пора спать, до свидания, доктор Купер. Найджел, давай поговорим о групповых психозах.

– Ты имеешь в виду нашу группу, Марко?

4

Встреча с Вячеславом Жаворонковым была назначена на Сёрф-Авеню, недалеко от Нью-Йоркского Аквариума. Выйдя на станции «Западная Восьмая улица», Элен по эстакаде метро перешла на другую сторону улицы и, спустившись по пандусу, вышла на воздух. Повертев головой влево-вправо, двинулась в сторону Сёрф-Авеню.

– Элен Купер? – услышала она почти сразу и обернулась на голос.

Жаворонков был в двух шагах с красной розой в руке. Она узнала его по фотографиям. Чуть выше среднего роста, плотный мужчина, около пятидесяти, короткие рукава его белой рубашки открывали мускулистые руки. Но на фотографиях было или только лицо Жаворонкова, или в пиджаке. Руки она увидела впервые и они произвели на Элен впечатление. Барри в молодости тоже был мускулистым с квадратиками мышц на животе. Теперь квадратиков нет.

– Вчера посмотрел вашу острую передачу, миссис Купер, – продолжал Жаворонков, вручая ей розу, – сегодня встречаетесь с русским журналистом. Не сильно ли Вы рискуете? И ради чего?

– Элен. Спасибо за розу. У вас хорошее произношение, какое-то южное. Джорджия?

– Вячеслав или Слава, если трудно выговорить. Алабама, я немного преподавал в университете Монтгомери.

Они шли вдоль по улице, Элен вдыхала аромат цветка, рассматривала белые полоски на лепестках, влюблённая пара.

– Не рискую, Вячеслав, я действую по просьбе нашего правительства. Они говорят, что мы с вами можем предотвратить войну.

– А вы что, собрались воевать с нами, Элен? Зачем?

– Да это вы собрались! – несколько эмоциональнее, чем ей хотелось, возразила журналистка, – вы покинули заседание совбеза, закрыли консульство, ваше посольство почти пустое, а у нас народ побежал уже по магазинам и начал выезжать из города, наверное, обратили внимание, что на улицах меньше людей?

– Мне так не показалось, но вам виднее. Вы всегда строили частные бомбоубежища. Многие на этом заработали огромные деньги, а наши бомбы так и не прилетели. Что до дипломатов, так мы просто отвечаем, ваше посольство тоже почти пустое и началось это не вчера. Как я понимаю, весь ваш флот в море, на базах повышенная готовность. Мы как это должны воспринимать? Вы готовитесь нанести удар, получите ответку, мир погрузится в хаос. Элен, ну вы же вчера сами говорили почти то же, что я! Ладно, но вы, какими бы полномочиями вас ни наделили и я, что бы ни разрешили мне, не те фигуры, которые решают судьбы мира. Что ваше правительство хочет от меня?

– Слава, знаешь район Си-Гейт? – спросила Элен, русский согласно кивнул, –  огороженная частная территория Кони-Айленда. Есть одна вилла, приблизительно по центру, нас там ждут. Если ты согласен, мы можем туда поехать. Помоги установить связь с вашим правительством. Я говорю серьёзно и не от себя.

Жаворонков наклонился к розе, по пути слегка коснулся щекой груди Элен, втянул в себя воздух, затем выпрямился, коснувшись ещё раз. Женщина замерла и слышала только стук своего сердца.

– Хорошо, Элен, я тебе верю, – мужчина тряхнул головой, отбрасывая сомнения, – Поехали!

Чёрный Фольксваген Кайен подъехал тут же.

5

Кайен остановился возле ворот дома 84. Двухэтажный дом с башенкой наверху чем-то напоминал Белый дом, но разве что только наличием башенки. В остальном дом был совсем другим: огромные окна, почти во всю стену, со странной тонировкой, которая создавала иллюзию прозрачности и абсолютно ничего не показывала что там внутри. Вдоль высокой ограды рос такой же высокий кустарник, так что с дороги практически ничего нельзя было рассмотреть. Автомобиль въехал на территорию после того, как ворота с двумя камерами на столбах, автоматически открылись. Кроме здания самой виллы, имелся гараж на три авто, в который заехала машина и только там пассажиры покинули её.

В холле журналистскую пару встречал человек, ровесник Жаворонкова или немного старше. Сам холл был выдержан в современном стиле: чёрно-белый пол, разные части которого разделялись кривыми линями сложной формы; стены и потолок выкрашены в серо-голубых тонах, оттенки плавно переходили от одного к другому. На стенах размещались две картины с парусными яхтами. Одно окно справа от входной двери, с другой стороны двери стена. Изнутри оно тоже выглядело прозрачным, но рассмотреть, что там снаружи не удавалось. Две песочного цвета колонны, диван, столики, растения в кадках и большой аквариум визуально делили холл на три объёма. Лестниц, ведущих на второй этаж, не было.

– Добрый день, мистер Жаворонков, – сказал встречающий на чистом русском языке, Элен он только кивнул, – меня зовут Грэг Вейнман. Я буду выполнять здесь функции вашего личного секретаря и переводчика. Сейчас у вас будет встреча с заместителем госдепа Чаком Недомански. Именно по его просьбе миссис Купер встретилась с Вами.

– Грэг, – спросил Жаворонков после рукопожатия, – Вы русский?

– Американец, – ответил личный секретарь, – по национальности я еврей, а не русский. Что-то не так?

– Я так и подумал, только евреем ты был в России, а здесь ты русский. Всё так, Грэг, веди нас к мистеру Недомански. Да, вазу бы какую-нибудь, чтобы поставить цветок Элен. Реально?

Грэг кивнул, взял розу и положил её на столик в углу.

– После того, как я представлю вас, сразу же займусь цветком. Прошу, – он протянул руку в направлении одной из дверей.

Дверь вела в лифт, на котором тройка поднялась на второй этаж. Он был небольшой, поэтому двое мужчин и женщина, стояли, касались друг друга.

– Элен, – улыбаясь, сказал Жаворонков, выходя из лифта, – надеюсь, эта поездка не будет иметь продолжения в суде по вопросу домогательств?

– Американские женщины давно поняли, что на русских мужчин бесполезно жаловаться. Нет, Слава, я чувствовала себя защищённой. Ты женат?

– Третий раз.

– У вас такое разрешено?

– А вас запрещено? Неужели Америка такая дикая страна?! Не смеши меня, Элен.

К Элен вернулось чувство причастности к судьбам мира, возродилась надежда, что её функция не заканчивается доставкой Жаворонкова на секретную виллу. Здесь ЦРУ и КГБ будут договариваться, а она будет видеть судьбоносные события своими глазами, слышать великих людей своими ушами. Не на интервью, где всё очерчено рамками условностей, каждый вопрос заранее оговорен, а в жизни. Не приглаженный, а жёсткий, порой грубый, по-настоящему живой спор богов! А боги совсем как люди, такие же, как и она, Элен! Она даже представила обложку своей книги «Элен Купер. Как это было».

Слова Чака после приветствия и вопросов о здоровье вернули женщину в реальность.

– Грэг, – обратился он личному секретарю Жаворонкова, как тот сам себя определил, – проводи миссис Купер в её комнату.

– Элен, – сказал русский, – не переживай, моё первое интервью – тебе.

6

– Итак, Чак, – спросил Жаворонков, разместившись  в удобном   кресле и рассматривая метровую модель испанского галеона, – какие проблемы есть у госдепа, которые только я могу решить?

– У нас нет никаких контактов по официальным каналам с вашими официальными лицами, Вячеслав. Даже через Европу и Китай. А счётчик тикает. Мы надеемся, что через вас это можно сделать. И наши и ваши ядерные силы приведены в полную, к сожалению, готовность. Очень не хочется пройти по этой дороге дальше, тем более, до конца. У нас на этой вилле есть возможность установить связь с кем угодно. Думаю, для того, чтобы начали говорить президенты, надо пройти по нескольким ступенькам. Я – со своим русским визави, потом вице-президент или тот, с кем вы захотите – со своим и, наконец, первые лица возьмут трубки телефонов прямой связи.

Мне сообщили, что сержант морской пехоты Болтон, по вине которого погиб старший механик танкера «Капитан Усов», выпрыгнул за борт корвета «Даринг» при попытке взять его под стражу. Думаю, что он утонул. Мы сожалеем о несчастном случае с вашим стармехом, но даже не можем передать своё сожаление. Сейчас две ваши морские группировки, одна Тихом вместе с китайцами, а другая в Атлантическом океанах идут в те же районы, что и наши. Обе стороны говорят, что походы вооружённых до зубов кораблей связаны с планами учений. Нам кажется, что агрессивность обеих сторон может привести к непоправимым последствиям.

Нам известно, что вы имеете возможность через своих знакомых высшем классе России выйти на достаточно компетентных людей. Можно по этому телефону, – Недомански указал на бежевый аппарат, стоящий на столе, – можно по вашему мобильнику или через компьютер. Достаточно дать команду голосом и вас соединят с выбранным абонентом. Вы сейчас главный абонент планеты.

– Интересные вы ребята, американцы, говорил наш президент. Вы развернули противо-ракетные системы вблизи нас, вышли из договора по ракетам средней дальности, СНВ-3, перехватили наш танкер в открытом море, а теперь говорите, вам мешает наш торговый флот? А что ещё вам мешает?

– Ваши счётчики. Вы в курсе, что на всех ваших телеканалах работают таймеры обратного счёта? Согласно им, у нас осталось чуть больше суток. И мы не знаем, что за отсчёт они ведут. А когда мы не знаем, на всякий случай даём команду нашей армии о повышенной готовности.

– Вы знаете, Чак, а мне нравится, когда американцы вдруг стали переживать! Вряд ли счётчики против вас. Не в нашей традиции. Ладно, пора, наверное, позвонить и узнать, вдруг действительно по вам стучат они?

Жаворонков сначала достал из кармана смартфон, затем посмотрел на стационарный телефон, что-то решил. Свой мобильный положил на стол и произнёс:

– Москва, Российская Федерация, Абрамян Роман Петрович, аудиовызов.

Очень скоро зазвонил телефон на столе, журналист поднял трубку.

– Алло? Слава?! Я в Челябинске, здесь три пятнадцать ночи, до утра не подождёт?

– Извини, Роман, но дело срочное. Я знаю, что ты в дружеских отношениях с Кожиным, замминистра иностранных дел. Рядом со мной замгосдепа Чак Недомански. Надо, чтобы они поговорили. Можешь дать Кожину номер моего мобильного или пусть через тебя назовёт номер, по которому можно позвонить. Вопрос жизни и смерти. Я жду твоего звонка.

7

«… По вопросу исчезновения транспорта «Аллигатор» водоизмещением шестьдесят тысяч тонн, который должен был служить мишенью в ходе морских учений «Океанский шторм» имею доложить следующее:

1.      «Аллигатор» ушёл под воду предположительно по причине потери плавучести вследствие повышенной загазованности воды и понижения плотности в месте его стоянки.

2.      Стоянка «Аллигатора» была определена на расстоянии одного кабельтова¹ от сухогруза «Серхио Бургас» водоизмещением пятьдесят тысяч тонн, который Россия приобрела у Аргентины по цене металлолома с целью использования в качестве мишени во время своих учений «Океан». Зону стрельб шесть на шесть морских миль  русский флот, как и мы, определил на расстоянии тысячи двухсот миль восточнее Фолклендских островов. При выборе расстояния от русской мишени мы исходили из следующих соображений: расположенная на транспорте аппаратура должна создать серьёзные помехи для средств поражения противника; по силе ударных волн, как в воздушной, так и водной средах, мы полагали получить дополнительные сведения о характеристиках применённого оружия; в случае попадания русской ракеты в нашу мишень возникали возможности обвинения России в агрессивности, их флот в некомпетентности.

3.      «Серхио Бургас» был поражён ракетой, выпущенной с экранолёта «Лунная Радуга»²из района триста двадцать морских миль западнее Азорских островов. Во время полёта ракета осматривала акваторию в две тысячи квадратных миль. В зону обзора попали суда Южной авианесущей группы. При подходе к цели ракета сначала взяла на сопровождение «Аллигатор», затем перенацелилась на «Серхио Бургас». Во время полёта ракета дважды маневрировала в атмосфере. Согласно прилагаемым кадрам, ракета подошла к мишени на гиперзвуковой скорости шесть, запятая, семьдесят семь Махов, разделилась в непосредственной близости на три части и поразила мишень в трёх местах. Сухогруз ушёл под воду в течение пятнадцати секунд. Вода в радиусе двух кабельтовых получила высокую загазованность, в результате чего утонул транспорт «Аллигатор».

4.      «Лунная Радуга» после дозаправки в воздухе ушла на скорости триста узлов в направлении мыса Доброй Надежды. По нашим оценкам экранолёт, запустив все восемь ракет, может поразить до семидесяти процентов Южной авианесущей группировки, включая «Рональд Рейган». МиГ-41, взлетевший с атомного авианосца «Шторм», перехватил две ракеты, запущенных с эсминца «Яростный».

Прошу указаний о моих дальнейших действиях…»

__________

Примечания автора:

1.      Кабельтов – расстояние 185, 2 метра или 1/10 морской мили.

2.      «Лунная Радуга» – название фантастического романа  Сергея Павлова.