ЛАДОНИ МАТЕРИ глава 17

ГЛАВА 17

Волга закончила каяться, поднялась с колен, и, отвесив Стражу дюжину поклонов, вопросительно посмотрела на меня.

- Разводи огонь. Поедим, тогда и думать будем, как поступить. На голодный желудок что-то ни одной путёвой мысли.
Волга согласно кивнула, и направилась к очагу. Неужели всё поняла, что сказал? Скорее, интуитивно догадалась.

Я, наконец, решился стронуться с места. И ничего не случилось: не дёрнули, не поволокли. Впрочем, слабое притяжение осталось.

Со щенячьим ликованием, со стороны родника, ко мне подлетела Чёля. Морда её измазана кровью, и весьма довольная. Надо думать, её ликование связано с удачной охотой и сытным завтраком. Заходила ходуном вокруг меня, радостно поскуливая, хвост энергично колотил её бока и мои ноги.
- Фу! Чёля, фу! - предупредил её попытку кинуться мне на грудь и от собственного счастья "расцеловать".
Отпрянула, села, обижено засопела, глаз смотрел с укором.

- Но, но, не дуйся. Я, конечно, разделяю твой успех, молодчина. Но согласись, лезть к голодному с восторгами о вкусном обеде... Это верх бестактности и бессердечия.
Протяжно вздохнула, глаз уже не укорял, а блестел покаянной слезой.
- Ладно, проехали. Иди, умойся. Ты же добрая собака, а не дикий хищник.

Вскочила, направилась, было назад к роднику, но увидела Страж.
- Назад, Чёля! - запоздало крикнул: она уже сунулась в "ящик", и он бесшумно закрылся.

Я подлетел к Стражу, снова и снова нажимал на голограмму - "ящик" не открывался. Приложил ухо к грани - она была слегка тёплой и мелко вибрировала. Я кричал, хлопал по граням, наконец, пнул несколько раз: Страж оставался, глух и нем.

Вдруг вибрация прекратилась, и грани стали холодными. Я подождал, но "ящик" не открылся. Коснулся голограммы, услышав знакомый щелчок, отбежал.


"Ящик" открылся... и был он пуст. И вновь слабое притяжение - "зов", приглашение последовать примеру Чёли. Рискнуть? Нет! Я не один. Представляю, какую истерику закатит Лиза, если я исчезну. А Волга всё воспримет на свой счёт... Так что или все вместе, или... даже не думать.

Наша госпожа ещё дрыхла. Волга колдовала над котелком с кашей. Глянула на меня, и застыла с широко распахнутыми глазами: очевидно, мой подавленный вид поразил её.
- Чёля вошла внутрь и исчезла, - сказал, забыв, что девчонка ничегошеньки не поймёт.
Разумеется, она и не поняла, продолжала сверлить вопросительным взором.

Выползла на свет божий Лиза, помятая, заспанная, потная, на лице красные складки.
- Доброе утречко.
- Что в нём доброго...
Оглядела нас, щурясь:
- А что случилось?
- Иди, умойся. Поедим и тронемся, пока солнце не печёт.
- Вы из-за меня дуетесь? Что долго спала? Почему не разбудили?
- Ты идёшь умываться, или будем болтать? - неожиданно для себя, выкрикнул с раздражением.
- Да, ладно... - обижено уронила Лиза, уходя в сторону родника.

Волга, бедняжка, мучительно пыталась понять, что же произошло, и... чем она ещё провинилась: госпожа недовольна, Спаситель раздражён... Это, буквально, читалось на её лице.

- Успокойся, ты тут ни причём, - как можно ровнее, спокойнее сказал, добавив улыбку.
Вымучено ответила на улыбку, встрепенулась, лихорадочно стала помешивать подгоравшую кашу.

Спустя пару минут, я получил миску с рассыпчатой духмяной кашей из незнакомой  крупы. Секунду назад я совершено не хотел есть: в стрессовые моменты у меня начисто пропадал аппетит, но стоило вдохнуть душистый от приправ парок, и... сроду у меня такого аппетита не было! Жалко, горячее, ато так заработал бы ложкой, только треск за ушами бы стоял...

Вернулась Лиза, всё ещё насупленная. Молча приняла миску, но есть, не спешила.
- Лиза, в чём проблема?
- Ни в чём.
- Тогда ешь. И хватит дуться.
- А вы чего... как не знаю кто... Подумаешь: подольше поспала...
- Угомонись. Дело не в этом.
- А в чём? В чём?
- Чёля... исчезла.
- Как исчезла?! Куда?!
- Она... - начал я, и подавился следующим словом: выбежав из-за валуна, к нам приближалась Чёля. В зубах у неё что-то белело.
- Ты же...
- Погоди, - оборвал я дочку, поднимаясь навстречу Чёле.

Белым оказался вдвое сложенный лист плотной бумаги. Развернул - крупными буквами отпечатано: "Не дрейфь, Миха. Швыряй кости в " ящик" и дуй сюда: базар есть...". Далее слова были смазаны, точно провели пальцем по свеженапечатаному.

Ничего себе, хо-хо! Это что ж за приятель такой фамильярный? Сроду у меня таких не было, с подобным лексиконом... Уж не сам ли Цезарь в гости приглашает? В принципе, нам к нему и надо, только... где гарантия, что это не ловушка? Откуда, чёрт возьми, он знает, что мы именно здесь? Впрочем, это понятно: завладел Дарами Матери, из Храма. Тогда... что получается... мы как на ладошке? Если так, тогда Миссия не стоила выеденного яйца, едва мы покинули монастырь...

- Па, что там? Это от ребят?
- Нет. Похоже, нас приглашает в гости Цезарь.
- Так пошли! Чего ждём?
- Пойти то можно. Только... к столу приглашают... или в каземат? Не пожалеть бы потом...
- Что же делать?
- Не знаю, - я вернулся на своё место, но есть уже расхотелось - отдал Чёле. Та с жадностью набросилась на еду. - Что ж ты голодная вернулась? В гостях, чай, была, у самого Цезаря.

Чёля оторвалась от миски, глянула на меня так, точно ляпнул несусветную чушь, и вновь принялась есть. Странно: отсутствовала всего ничего, а ест так, словно сутки голодала. От стресса жор напал?

- Чёля, ты Димушку видела? - присела на корточки рядом Лиза.
Чёля, как говорится, и ухом не повела. Тем более у неё и не осталось тех ух.

 Лиза посмотрела на меня увлажнёнными глазами.
- Па, может, пойдём, а? Мы же ничего плохого не сделали. Зачем нас в каземат? Возьмём ребят - и домой.
- Не получится.
- Что не получится? Нас не отпустят?
- Даже если отпустят, мы не сможем попасть домой. Забыла: они сломали... Короче: дверь захлопнулась, а ключей нет.
- Пальцы... - всхлипнула Лиза.
- Да. Собрав их, и вернув на место, мы получим ключ. Не хочется так думать, но думается, что Цезарь не заинтересован в этом. Ему не нужен ключ, домой не собирается. Значит, мы ему опасны. Зазывает, чтобы изолировать...
Лиза беззвучно заплакала, спрятав лицо в ладони.

Волга растеряно оглядывала нас, терзаемая вопросами, на которые не было ответа.
Что делать, когда не знаешь, что делать?

Внезапно Чёля встрепенулась, тревожно завертела головой. Я напрягся так, что зубы заломило, но ничего подозрительного не услышал, не почувствовал.

Чёля повернулась в сторону родника, неуверенно тявкнула, постояла, прислушиваясь, затем метнулась за валун.

Я вскочил, хватанул топорик – и следом. Чёля бежала к Стражу -"ящик" раскрыт.
- Чёля, фу! Нельзя!
Но она уже прыгнула внутрь, и "ящик" бесшумно закрылся.

Я подлетел, замахнулся, чтобы вмазать обухом топорика по Стражу, но видимо инстинкт самосохранения вовремя перехватил мою руку.

Почему Челя сделала это? Позвали? Выходит, мы действительно у Цезаря как на ладошке. Сидит себе в креслице и, ухмыляясь самодовольно, смотрит на монитор. Ах, Миха не спешит на зов, поступим иначе... Наверняка, Чёля вернётся с новым посланием, но уже с давлением на психику. Что-нибудь киношное: приписка от ребят, мол, если ты не придёшь, нас...

- Опять... туда?- спросила Лиза за спиной.
- Да.
- Мы... тоже пойдём?
- Посмотрим, с чем вернётся. Сходи, умойся: зарёванная вся.

Волга стояла поодаль, вся какая-то скукоженая, жалкая. Бедная девчушка... чем же тебя взбодрить, успокоить? Ха, кто бы меня успокоил...

Я вернулся к очагу, присел у котелка и, через не хочу, стал есть ещё не остывшую кашу. Нервы были на пределе, и расслабление не наступало. Откуда ему взяться, если отчаянье охватило меня в тесные объятья? Ребята у Цезаря, это его заложники, главный козырь. А что у меня? Н и ч е г о! Всемогущая Мать, помощь которой обещали мне в монастыре, молчит. Похоже, это из того же репертуара, что и у нас: молись и надейся на Бога... Я бы рад помолиться сейчас, когда б уверен был, что молитвы мои...не горох об стенку.

Котелок опустел. Стоящая в сторонке Волга, суетливо плеснула в глиняную кружку чаю, протянула мне, затем собрала грязную посуду и, как придавленная непомерной ношей, поплелась к роднику.

Чёрт! Солнце уже катит к зениту, а мы кукуем тут, сколько бы уже прошли... Хотя, какой толк, даже если бы перевал прошли: Цезарь-то видит нас...

Окатила меня знобкая волна злости, вскочил и... хряпнул кружку о валун.
- Кружка-то причём?- спросила подошедшая Лиза.
- Ни причём... Так получилось. Хреновое у нас положение. Влипли, доча, по самые ноздри... У тебя есть, какие мысли?
- А какие нужны?
- Полезные, конечно. Помнишь фильм про заложников? Вот и Цезарь будет диктовать нам условия... Поэтому надо решить, что нам делать? Как думаешь?

Лиза помолчала, хмуро глядя на тлеющие угли в очаге, вздохнула:
- Не знаю...
- И я не знаю. Может, сделаем так: я с Чёлей пойду "в гости", а вы вернётесь в монастырь. Если повезёт вырваться, мы сообщим вам и подождём в условленном месте...

Лиза протестующе замотала головой:
- Нет, я с тобой.
- Подумай.
- И думать не стану! Я с тобой!
- Во-первых, не кричи так. Во-вторых,.. если я очень попрошу?
- Всё равно!
- Хорошо. Пропадать, так всем вместе. Только...- я запнулся, ибо из-за валуна выбежала Чёля. Пустая. В смысле, без послания.

Мы переглянулись с Лизой, и она озвучила мои мысли:
- Может, в "ящике"?
Но "ящик" тоже был пуст, призывно распахнутый. Что бы это значило?

Мы вернулись к шалашу. Чёля сидела у очага и странно вертела головой, трясла ею, то принималась энергично скрести лапой за обрывком уха.
Лиза плюхнулась на колени рядом:
- Чёлечка, девочка, что случилось? Тебя кусают? Давай посмотрю. Нет, ничего не... Ой! - вскрикнув, Лиза отпрянула, точно обожглась.
- Что там?

Я приблизился к Чёле, потянулся к её уху и... услышал голос. Понять откуда идёт и что говорит невозможно, ясно только, что источник где-то на собаке. Я лихорадочно стал перебирать её шерсть. Лиза, придя в себя, успокаивала Чёлю, просила не дёргаться. Ни в области головы, ни на спине ничего не обнаружилось. Голос продолжал звучать, как приглушённое радио.
Встав на колени, я переключился на исследование груди Чёли, живота и ног.

Источник голоса был внутри Чёли, скорее всего в желудке.
Я прижался ухом к боку собаки: эфирный шум пытался пробить детский, похоже, девчоночий голосок. Вначале разобрать что-либо не получалось из-за неустойчивости сигнала: голос всё время "плавал". Я напрягался сколь можно, и даже больше: тщетно.

- Лиз, послушай ты. Да, вот здесь.
Несколько минут молчала, затем в сердцах выкрикнула:
- Ничего не разобрать! Зачем только посылали, если... Ой, уже лучше! Па, слушай!

Я буквально вдавил ухо в бок Чёли:
- ... не тяни кота за вымя... у меня горючка на пределе!.. - надрывался голосок, отнюдь не Юлин. - Миха, слышь?.. двигай сюда в темпе вальса... сжигаю последнюю горючку... оглоблей тя по чердаку..." - голос опять уплыл, канул в эфирном шуме.
- Кто это, пап? Юля?

Даже если учесть искажение сигнала, это не ребята: т а к они не говорят. Кто же тогда? Цезарь, наверняка, сам бы говорил, либо ребят заставил, причём так, чтобы у меня и сомнений не возникло. При его то козырях, загадывать такие шарады глупо.

- Пап? Папа! - затеребила мой рукав Лиза. - Не молчи... мне делается страшно. Кто это был?
- Не знаю. Не Юля, это точно. Возможно, кто-то ещё, кроме нас... провалился сюда. Каким-то образом узнал про нас, и хочет встретиться. Для совместных действий. Возможно, сейчас она в худшем положении, чем мы. У неё кончается "горючка". Хорошо бы ещё знать, о чём речь... Горючее для машины или... энергия для передатчика?
- И что мы будем делать?
- То же самое: мы с Челей идём на зов, а вы...
- Нет! Я с тобой! Если она хочет, пусть возвращается.

Поняв, что говорят про неё, Волга вся напряглась, подобострастно смотрела на нас. Мне был весьма неприятен этот её раболепный вид.

- Ладно, идём все. В "ящике", как ты видела, более одного не поместится, поэтому первыми мы с Чёлей, потом вы. Устраивает?
- Д...да, - после небольшой паузы, ответила Лиза. Весь вид её говорил категорически обратное, но... разве был ещё вариант?