Помочь сайту
Поздравления
баламут
8 января 2015 -
Владимир Гришкевич
ВОЛЬДЕМАР ГРИЛЕЛАВИ
Б А Л А М У Т
Из серии Падший Ангел
Персонаж популярного мультипликационного сериала, любимца детворы, а так же большой части взрослого населения, внезапно появляется в реальной жизни и продолжает шутить и баловать, как и в самом мультике. Кто это, и почему он попал в жизнь, пытается узнать и разгадать сию загадку пилот вертолета Ми-2 Дмитрий Сергеевич Рудаков. В мультике Баламут, так звали этого смешного и потешного призрака, совершает поступки, которые пугают и ставят в неловкие и рисковые ситуации, попавших под его игры героев. Но в реальной жизни испуг чаще заканчивается не смехом, а смертью. И лишь тот, кто не испугается и попытается противостоять ему, сумеет выжить. Дмитрий объявил этому мультяшному персонажу смертельную войну.
Гришкевич Владимир Антонович. Тел. 89062125549
Калининградская обл.г. Балтийск ул. Солдатская д.2 кв.8
1
Закончились леса и колхозные поля. Впереди виднелись очертания родного городка с красивым названием Люблинск. Дмитрий отсутствовал дома чуть больше месяца, а потому не щадил турбин своего вертолета Ми-2 и выдерживал режим ближе к номинальному, что придавало его вертолету скорость под 200 км в час. В целях экономии топлива все грамотные инструкции и инженерный состав рекомендуют в полете крейсерские режимы. Даже 0,75 такового. Что, разумеется, считалось экономически выгодным по всем параметрам, как топливным, так и ресурсным. Но Дмитрию сегодня абсолютно без надобности экономия, которая никогда не влияла на зарплату, на налет часов, за которые и получал пилот деньги.
И равнодушен Дмитрий к таким показателям лишь по простой и весьма банальной причине, поскольку за эти тридцать дней он вылетал две нормы часов, оставив лишь время на сам перелет на базовый аэропорт. То есть, до дому. И домой хотелось спешно и срочно. В одной из квартир Люблинска его ждала жена, с которой он и не виделся ровно этот месяц командировки.
Обычные командировки у них длились по полмесяца, поскольку оперативная точка делилась на два экипажа. Так что, всегда 15 и 30-31 числа тебя просят освободить рабочее место. И как всегда в 15 дней укладывались, чтобы вылетать нечто близкое к месячной санитарной норме. А больше и не разрешалось по медицинским показателям и по регулирующим рабочее время документам. Однако перед отпуском, коих у пилотов было два в течение года, они улетали на оперативную точку на месяц. С 15 по 15 следующего месяца. И отпускные выходили весьма приличные, то есть, крутые и толстые, и потерь в течение года не несли. Ведь этот отпускной месяц в любом случае отдыхать положено, как время после командировки.
Вот и Дмитрий, то есть, Дмитрий Сергеевич Рудаков 37 лет отроду, командир вертолета Ми-2, отработал эти отпускные две командировки, и теперь летел на всех парах домой к родному телу любимой жены и в предвкушении долгожданного отпуска. Жена Зоя заказала на своей работе две путевки в дом отдыха, и ей их выделили, о чем Зоя сообщила в телефонном разговоре. Просто здорово и прелестно. Почти месяц предстоит безделье, и ничегонеделанье на берегу Черного моря, на пляже, в номере, да где угодно. Лишь бы забыть о работе, о налете и о заказчике. А рядом любимая жена, под ногами теплое море.
Можно было бы так уж на всех парах и не спешить, но пожадничал и перестраховался, оставив на перелет минимум времени, чтобы в случае замены на оперативной точке минимизировать потери. Однако, как всегда в последний день к тому же еще и сработал известный всем пилотам закон пакости. Подлый и непредсказуемый. И заказчик в лице заместителя главного инженера нефтеразведки возжелал облететь все требуемые его внимания объекты. А в заключении еще и принял решение самому слетать на базовый порт с Дмитрием. Ему, видите ли, срочно некие дела понадобились в Люблинске уладить. Там у них главное управление располагается.
Поскольку на правом сидении сидел техник Равиль, то инженер развалился на сидении в пассажирском салоне и крепко спал. И его крепость даже сквозь свист турбин прорывалась, что вызывало удивление и улыбку техника Равиля. Дмитрий поначалу хотел техника оставить на оперативной точке, поскольку все равно завтра после обеда вертолет вернется обратно, лишь с той разницей, что управлять им будет другой пилот. И по всем приметам, так это будет Владимир Костяков. Он как раз перед командировкой Дмитрия ушел в отпуск. Теперь ему придется так же отрабатывать и за себя, и за Диму. Оперативная точка Кургантепе принадлежит, им двоим до поры до времени, пока руководство не проведет ротацию.
И очень редко случается в течение года, если кто иной подменяет. Командование, конечно, старается добиться того, чтобы каждый пилот был ознакомлен со всеми оперативными точками, кои обслуживает эскадрилья Ми-2. Но у всех пилотов имеются чаще постоянные точки. На весь год. А там уже после Нового Года командир эскадрильи может сменить, а может и оставить.
Лететь вместе с Дмитрием Равиль напросился сугубо по личным мотивам. Ему возжелалось сменить нижнее белье, за месяц уже заношенное и застиранное. Да и с семьей не грех повидаться хотя бы и на ночь. В период летних отпусков техников посылали на оперативные точки, на долгие сроки.
-Вот мы и дома, - удовлетворенно проговорил по СПУ (самолетное переговорное устройство) Дмитрий, показывая пальцем на появившиеся на горизонте многоэтажки Люблинска. – Еще минут десять, и сядем в родном порту. Долго мы не наблюдали родные просторы, месяц пролетел.
-Быстро долетел, Дима! – восторженно воскликнул Равиль, тыкая пальцем в циферблат бортовых часов. – С Вовкой за три часа переваливает, как минимум. И это если без дозаправки.
-Ветер попутный, и даже очень сильный, - объяснил Дмитрий технику. – Да и времени у нас уже не остается ни минутки лишней. Все нормы подогнал тютелька в тютельку. Как дневную, так и месячную. Так что, скорость – то мера вынужденная. Каландарыч все спит?
Равиль оглянулся назад и иронично хмыкнул.
-Храпит, как раненная лошадь. Здоров, мужик, спать. Укачало, видать. Завозил ты его за весь день.
Не успел Равиль проговорить, как названный Каландарычем вскочил с сидения и глупо уставился на техника, хлопая сонными глазами, вызывая у Равиля истерический смех.
-Доброе утро, Каландарыч, - громко на весь салон, стараясь перекричать рев турбин, поприветствовал проснувшегося инженера техник. – К дому подлетаем, можно уже и проснуться.
Каландарыч приподнялся, бросая взгляд через передний фонарь кабины на видневшиеся уже отчетливо здания и улицы города, и окончательно проснулся. Надрывать глотку он не стал, а просто выставил вперед кулак с оттопыренным большим пальцем, обозначающим «во», что все просто замечательно. А своей широкой улыбкой добавил, что полетом доволен.
-Теперь уже точно проснулся, - по СПУ доложил Равиль, кивая в сторону главного пассажира.
Дмитрий запросил у диспетчера условия захода на посадку и, поскольку направление ветра позволяло ему заход без построения традиционной коробочки, отвернул нос вертолета на город и пролетел над строениями вдоль окраины Люблинска на двухсотметровой высоте. Уточнив силу и направление ветра, Дмитрий легким движением левой руки уменьшил шаг винта ручкой Шаг-газ, переводя вертолет на снижение. И вдруг услышал легкий толчок на ручке управления, после чего скорость снижения без разрешения пилота увеличилась вдвое.
Бросив мельком взгляд на приборы, Дмитрий сразу понял причину такого каприза техники. Стрелка оборотов левого двигателя в ускоренном темпе падала к нулевой отметке. Двигатель соизволил отказать. Ему, видите ли, порядком поднадоело в течение месяца работать в поте турбин. Устало железо, решило взять тайм-аут. Да и черт с тобой. Подумаешь, капризничаем тут, как дите малое, спокойно и с долей иронии рассуждал Дмитрий в ответ на такие выкрутасы техники, словно с подобными явлениями встречается регулярно и постоянно, чтобы еще по пустякам паниковать. Абсолютно безобидное и безопасное явление.
Бывали такие случаи, и не раз. Но в данной ситуации такой отказ еще потому не представлял никакой опасности, поскольку погодные условия и загрузка вертолета в связи с почти полной выработкой топлива, не считая неприкосновенного запаса, плюс остатка для захода на посадку, позволяли ему беспрепятственно и без каких-либо излишних телодвижений свершить безопасную посадку на взлетную полосу аэродрома, которая уже виднелась впереди сразу же за городской чертой. Никто не мешал ему выполнять маневры, ничто не создавало никаких угроз.
-Безенчук, ответьте борту 20304.
-Ответил, - сразу же в наушниках отозвался голос диспетчера, ответственного за посадку.
-Отказал левый двигатель. Разрешите посадку с прямой.
-Разрешаю, 304-ый. Дима, до полосы дотягиваешь беспроблемно? А то даю добро на посадку под собой.
-Нормально, Витя, я пустой. Даже и не заметил этого отказа. Просто уже не до маневров. А так все даже лучше лучшего.
-Хорошо, посадку разрешаю.
На суетливые взгляды и телодвижения техника Дмитрий реагировать не стал. А просто точно так же, как и Каландарыч, оттопырил большой палец левой руки, обозначающий «во». И махнул рукой, чтобы Равиль успокоился и не нервировал своей излишней суетливостью пассажира.
-Все в порядке! – развернувшись в сторону Каландарыча, крикнул Дмитрий. – Сядем, как в лучших домах Лондона.
Успокоив техника и пассажира, Дмитрий перекрыл пожарный кран левого двигателя и снял со стопора дверь пассажирского салона, чтобы в случае чего Каландарыч мог беспрепятственно покинуть вертолет. Хоть в безопасном исходе он и был уверен на все сто процентов, но жизненный и летный опыт подсказывали, что всегда нужно исполнять все нужные телодвижения, предусмотренные инструкциями и рекомендациями. Потом, если что не так пойдет, легче и проще в объяснительных описать.
А в том, что писанины предстоит немерено, так Дмитрий даже и не сомневался. Таковы правила и порядок в Гражданской Авиации. И обязательно, и в первую очередь проверят его самого на предмет обнаружения алкоголя в крови. Хотя по логике и всем разумным измышлениям, так в отказе двигателя он, Дмитрий, абсолютно не причем. Да и сам он не любил нарушать сухой закон командировок. И поджидал все эти процедуры Дмитрий со спокойствие в сердце и душе. Проверяйте, ищите, читайте мои мемуары, коль того требуют законы.
Додумать все остальные заморочки, связанные с таким рядовым и банальным происшествием, Дмитрий не успел. Рука уже автоматически сбросила рычаг Шаг-газ до упора вниз, а левая нога вдавливала педаль. И только уже потом в мозги пришло осознание, что следом отказал и правый двигатель. Ко всему прочему в подтверждение догадки в салоне установилась мертвая тишина, что даже возглас Равиля громким криком показался. Техник панически лепетал:
-Садиться некуда, кругом дома и провода, - весь трясся и дрожал Равиль, готовый уже с высоты выпрыгивать из вертолета.
-Заткнись, - грубо оборвал его ор Дмитрий, быстро высматривая пригодную для посадки среди домов и телеграфных столбов площадку. Времени уже практически на раздумье не оставалось. И Дмитрий принимает решение направить вертолет на пустой школьный двор, с удовлетворением замечая, что как вовремя и удачно в школе идут уроки.
Равиль впервые попал в такую сложную ситуацию, и уже, поди, не раз пожалел о своем глупом житейском желании, как смена белья и встреча с женой. Мог запросто еще с месяц потерпеть разлуку и потаскать застиранное белье. От самых ужасных предчувствий он с силой вдавил себя в кресло и закрыл глаза. Мельком бросая на него косые взгляды, Дмитрий невольно расхохотался, не понимая абсолютно его излишнюю панику и суету. Он почему-то даже предположить не мог, что взрослый опытный техник так пугливо отреагирует на бытовую несложную ситуацию. Вертолет вполне управляемый, место выбрано удачное. Ну и сиди тихо.
Бывали в практике Дмитрия и сложней происшествия, когда отказывали движки над лесом с полным отсутствием поляны. Попадал он и в «вихревое кольцо», когда вертолет отказывался подчиняться рулям управления. Однажды Дмитрий долетал до полной выработки топлива. Однако, пока в его летной практике не было ни одной поломки, и его пассажиры ни разу еще не пострадали.
А тут огромная спортивная площадка во дворе школы с полным отсутствием как естественных, так и искусственных препятствий, включая и сверх любопытных учеников, для которых данное событие будет большим праздником в их серой и нудной школьной жизни со скучными учебными буднями.
Наверное, все-таки зря так подумал Дмитрий. Видать, судьба-злодейка подслушала его восторги и успокоение, решив подкинуть вводные в эту череду отказов. Эту школьную трель звонка ему даже показалось, что слышал он отчетливо и явственно. Хотя, по всем мыслимым и немыслимым законам физики и природы не должен был. Но в подтверждение его опасной догадки во двор высыпались разноцветные и разновозрастные ученики, которые размахивая руками и различными неопределимыми предметами, неслись радостной толпой в центр площадки, чтобы поприветствовать камнем падающий к ним в гости вертолет.
Никто ведь из них не желал прозевать такого важного исторического момента. И все они до единого желали оказаться в центре события. Вот теперь о безопасной посадке можно было на все сто процентов и не мечтать. Садиться в центр этой орущей и галдящей суетливой толпы? Даже представить невозможно последствия. Столько помолотит душ вышедшими из-под контроля лопастями, что потом до конца дней спокойно уснуть не сумеет. Нет, вертолет будем ломать, чтобы оставить в живых всех этих глупых и неуемных детишек.
-Прости, Равиль, - прошептал неслышно Дмитрий технику, как-то даже радуясь его закрытым глазам, что не успеет понять причину смерти. И сильным рывком ручки управления вправо, а рычагом Шаг-газ вверх, бросил вертолет на толстые деревья, что стеной стояли возле школьного забора.
2
Тишина и темнота. Где он, и что делает здесь в этом пустом и темном мире? Почему не слышны шорохи и движения самой жизни? Неужели мир прекратил свое существование, а его душа, покинув тело, в вакууме и в пустоте несется в космосе по воле некой силы и его, этого неведомого властелина, в мир вечного обитания. Странно и ужасно любопытно узнать бы адрес и облик этой новой среды, где, вполне вероятно, придется существовать в неком непонятном и экзотическом неведомом виде. Хуже, ежели темнота здесь превалирует.
Или он пока рано размечтался об этой вечности? Волне допустим и какой-то промежуточный цикл в переходе от жизни к смерти. Вот именно в данную секунду Дмитрий, а точнее клеточки сознания и его личного «Я» и находятся в это время на данном переходном этапе. Жизнь в цвете и в краске завершилась нелепыми стечениями обстоятельств. Вот так, планируя долгожданную встречу с любимой женой, ты оказался по вине несвоевременного школьного звонка в новом и непонятном мире. Однако, теперь это твой вечный дом, а потому воспринимай и привыкай.
Сейчас для тебя наступило время черной пустоты и глухой тишины. Слава богу, что, так пока только кажется, этот промежуточный этап краткий, словно коридорчик, ведущий из одной комнаты в другую, то есть, от одной жизни к другой. Нет, уже не к жизни, а к смерти. Просто это время дано для раздумий и расстановки оценок прожитых лет. А как их прожил Дима?
37 лет. Для мужика, в принципе, так сие есть меньшая половина всей жизни. Только-только самый вкус и интерес появляется. Но не для Дмитрия. Для него 37 лет оказались пределом по вине этого школьного звонка, который выбросил из школьного здания кучку веселых и бесшабашных детишек. Они ведь радовались явлению с неба железной птицы, которая для них казалось птицей счастья. И не посмел Дмитрий нарушить их радость смертями. А потому и решился пожертвовать жизнью своей, чтобы и этим мелким школярам позволить прожить ну, хотя бы до его лет. А ежели больше не будут прыгать под падающие вертолеты, так и до всех ста доживут.
А Дмитрий прожил довольно-таки богатую событиями и эпизодами жизнь. И спасибо тебе этот некто, что позволил не просто умереть, а хотя бы за это короткое время перехода посвятить себя воспоминаниями и размышлениями. Жена старше его на один год. Но она не летает на вертолете по командировкам, не подвергается стрессам, связанными с летной жизнью. А потому рядом с ним выглядит свеженькой приятной и молоденькой женщиной, на несколько лет младше мужа. Как минимум, так лет на пять моложе, что подтверждают друзья и подруги.
Вот за эту молодость и вечный оптимизм и любит он ее безумно. Любил. Теперь уже не придется целовать и ласкать ее тело, говорить приятные слова и одаривать различными дарами. Погорюет, поплачет, а потом выскочит замуж за другого. А чего теперь жадничать? Тебя ждет иной мир с иными правилами и законами. Если ни сама смерть. Так что, как древние племена забирать с собой, что ли? Нет, пусть проживет свой срок, что отведен лично для нее. Там ведь остался еще и сын, которому мама нужна. Правда он в прошлом году окончил школу и поступил в военное летное училище. На штурмана больших самолетов. Будет летать на огромных бомбовозах, или ракетоносцах, и прокладывать им маршруты.
Но к маме обязательно хотя бы раз в год в отпуск будет приезжать. И на могилку отца вместе сходят, и букет цветов положат на земляной бугорок, под которым будет покоиться его бездушное тело. Откуда же им знать, что там, в земле лежат лишь груда бездумных молекул, которые просто будут медленно распадаться и превратятся, в конце концов, в маленькую часть самой земли.
А вот разум, который и обозначает его «Я», в данную минуту собрался в некий дальний переход в вечность. Нет, о самой смерти даже помышлять нет желания. Нет ее вообще, и быть не может. Если бы она существовала, то уже с той секунды вместе с разваливающимся вертолетом он сразу же оказался бы в ее власти. А поскольку его личные мысли сейчас шевелятся и о чем-то размышляют, то, стало быть, как таковой смерти вообще не т и в помине. Если что и погибло, так то его бренное тело, отслужившее ему ровно 37 лет.
Ну, никто не планирует уточнять до дней. Свое тридцати семилетие он, то есть, Дмитрий, отметил три месяца назад. Зимой. Кстати, в том же Кургантепе. Сухо, без тостов. Просто купил в местном магазинчике маленький тортик и угостил им своего техника. В тот раз был Виктор Волков. Большой любитель дешевого вина. Но попытки пристыдить трезвого в командировках Дмитрия и принудить его выставить в честь такого дня на стол нечто из напитков крепче чая провалились в самом начале требований. Коль желаешь, то лишь чай и торт.
Торт он пожелал, но, разумеется, самостоятельно и за свой счет сбегал в ближайший магазин, и проглотил с горла пол литра «Чемена» - местного вина, пользующегося повышенным спросом у местных алкоголиков. И закусывать халявным тортом пришел в номер гостиницы, выделенный заказчиком для пилотов Ми-2. Вот так и отметил свою очередную дату рождения Дмитрий.
Уже после командировки они посидели вдвоем с женой с бутылкой сухого вина и так тихо отметили такую некруглую дату. Да, а с круглой уже ничего не получится. Даже с 38-милетием, поскольку такое не исполнится никогда. Не будет с этого времени у Дмитрия Сергеевича ни сухого вина, ни жены, не будет у него и командировок на этом проклятом, но любимом вертолете Ми-2.
Вот только что же будет после этой темноты и тишины, так ему уже и самому не терпится узнать. Долго еще эта вся неизвестность продолжаться будет, а? и не пора ли придти к какому-нибудь консенсусу? И если его прикопали за городом на местном кладбище, то есть ли здесь в новом неведомом мире новое нечто подобие на тело? Дмитрий испуганно замер, словно этот вопрос, сейчас был для него самым существенным в такой неопределенной ситуации. И от ответа на него словно зависело дальнейшее существование. Неважно, где ты и какой, поскольку в любом случае главное – есть ли в данную минуту то родное и любимое, к которому он привык за долгие годы существования, тело. Без него нет желаний, ни в каком мире жить.
Заглушив в душе все сомнения, Дмитрий попробовал пошевелить пальчиками ног и рук. Получилось, но с небольшим напряжением, словно ноги и руки были опутаны тугими веревками. А глаза? Если все-таки их открыть? Они же есть, поскольку присутствуют и на своих местах руки и ноги. Попробовал, но испуганно от увиденного сразу захлопнул. Вернее, толком ничего конкретного не увидел кроме промелькнувших по стене и потолку каких-то теней, словно вокруг него летали непонятные чудища. Их конфигурация и светящие тела его и испугали.
Тьфу, ты, черт! Выругался про себя Дмитрий и от злости на самого себя и на глупые различные измышления с предположениями открыл глаза. Ну, и чего пугаешься и рисуешь тут дурацкие картинки, дурень старый? Если уже умер, так страшней смерти больше ни в этом, ни в том мире и не встретишь. А вдруг, если такое все-таки случилось, и он выжил в этом металлоломе и спокойно сейчас возлегает на постели, а точнее, на больничной койке. Так и порадуйся такому удивительному случаю. Тем более, что пальчики, как на ногах и на руках чудесно и беспроблемно шевелятся. И глаза все великолепно видят, хотя в помещении темно.
А эти бегающие чудища, так сие обыкновенные блики от проезжающих где-то рядом автомобилей. Вон, даже шум их моторов слыхать за окном. Ну и, слава богу. Так получается, что он запросто выжил среди развалин вертолета. А сомнений, что Дмитрий превратил свой вертолет Ми-2 в груду металла, так у него по сему поводу никаких иллюзий и не возникало. Бросал Дмитрий свою двойку на деревья яростно и беспощадно, поскольку без работающих двигателей винт подчиняется воле пилота вяло и лениво. Потому и пришлось действовать резко и грубо, без шансов на спасение и благоприятный исход. Он с пониманием шел на тот смертельный шаг.
Равиль? А оставлял ли он технику хоть маленький процент на жизнь? Вот Каландарыч, скорее всего, уцелел. Точнее, у инженера шансов на жизнь было больше всего в этой тройке. А Равиль вряд ли уцелел, поскольку кресло техника находилось справа, на какой бок и бросал Дмитрий вертолет. Хотелось бы конечно, чтобы и он отделался легким испугом, но не бывает столько много везений в одной куче. Сам-то непонятно, как и почему уцелел?
Дмитрий только сейчас почувствовал боль в суставах и в голове, словно побывал под камнепадом, и теперь все точки на его теле ощущают удары падающих камней. Больно, но терпимо. И это радует. Значит, все-таки сам отделался легким испугом. А о судьбе остальных участников падения узнает утром, когда рассветет, и появится кто-либо из персонала больницы.
Интересно, и сколько времени он сам проспал на этой койке? Но думать дальше стало ленно и неохота. И Дмитрий, закрывая глаза, уже ощущал полет в сновидение, в котором заново переживал эту трагедию с бегущими под вертолетом детишками и со смертью всех присутствующих на вертолете. Умирал он и сам в этом сне. И самое ужасное, что этот непослушный вертолет падал в веселящуюся толпу детишек и абсолютно не желал подчиниться воле и желаниям пилота. И он почему-то совершенно не хотел падать на эти толстые деревья, словно жаждал смерти непослушным ученикам, так внезапно и внепланово превративших безопасную площадку в смертельную ловушку, в которую угодили все участники сна.
И в самом уже конце этого кошмарного сновидения Дмитрий в отчаянии закричал, усилиями двух рук заваливая свой вертолет на правый бок, уже перед самым просыпанием понимая истинную причину каприза вертолета. Равиль не желал погибать и всячески препятствовал управлению. Для техника такое падение на эти огромные столетние деревья ничего кроме гибели не сулили.
-Ну, вот, - услышал сквозь сон Дмитрий, уже медленно возвращаясь в явь в палате на больничной койке. – Раз кричишь, значит ожил. Просыпайся, выходи из плена этой с косой, не сдавайся, - подбадривал его тихий ласковый мужской голос, словно уговаривая возвращаться из сна.
Дмитрий открыл глаза и увидел перед собой пожилого маленького мужичка в белом халате, который счастливо и довольно улыбался, будто он сам только что возвратился из мерзких лап смерти.
-Мало кто верил в твое благополучное возвращение, а ты всем назло и наперекор предсказаний ожил. Молоток, что еще можно сказать, - продолжал нахваливать Дмитрия этот Ангел в халате. – Ну, и как мы себя в данную минутку ощущаем, все ли части тела подчиняются воле и желаниям?
Дмитрий хотел бодро и в тон оптимизма доктора похвалиться своим замечательным самочувствием, но внезапно понял, что губы отказываются подчиняться. И вместо слов он сам услышал слабый противный стон. Такая неудача сильно разозлила, не успев даже толком испугать. Вот для общего счастья не хватало еще онеметь. Дмитрий решил повторить попытку и попытался высказать пожелания и оценить вслух свое состояние, чтобы доктор поверил и принял сей факт.
-Ну, ну, нам и так все ясно, что уже вполне живой, и очень скоро сам нам про все это выскажешь, - прервал доктор его потуги, положив свою руку ему на плечо. – Полежи, отдохни. Хоть ты и родился у нас только что, но кричать и сообщать про это пока рано, младенец ты наш ненаглядный. Вот два раза только при мне умирал, а так ни разу толком и не умер. Настырный малый, вредный. Видать, как мне кажется, теперь тебя ничем не проймешь, жить будешь долго.
Дмитрий слушал доктора с удовольствием и радостью, но ему хотелось срочно задать массу вопросов о последствиях той школьной аварии, но он уже надежно усвоил свое бессилие в этом аспекте. У него почему-то с разговорной речью возникли некие проблемы. Странно даже. Ведь вроде как самочувствие очень и очень даже приличное, все пальчики на всех конечностях шевелятся, все иные части тела легко его воле подчиняются. А рот заклинило. Неужели вот такие катастрофические последствия той кошмарной аварии?
-Успокойся, молодой человек, не переживайте так по пустякам, - словно понимая сомнения Дмитрия, ласково и мягко проговорил доктор. – Ты же через два месяца впервые вообще звук издал, напоминая о себе, что жив и желаешь присутствовать среди нас в этом мире. Так что, можешь не волноваться, очень скоро так заговоришь, что и помолчать попросить придется. А пока наша девушка сделает тебе укольчик, и мы еще немножко отдохнем. А потом, когда окончательно проснешься, будем вместе учиться и говорить, и самостоятельно кушать. А там, глядишь, и на собственных ногах ходить по палате будешь. Не за горами.
Дмитрий безучастно смотрел, как молоденькая девушка вонзает ему иглу в руку, словно то было не его тело, а совершенно незнакомого ему человека. И теперь Дмитрий улетал уже в хороший сон, где не было беды и ужасов, а лишь далекая юность, в которой он бродил по знакомым улочкам города своего детства, где встречаются его давно забытые друзья, с которыми проведено все детство. А он вновь в своем сне слишком молодой и бесшабашный паренек, которому нужно идти в школу, однако они, как часто такое случалось, вместо уроков бежали к разрушенной крепости на берегу реки, где много неизвестного и таинственного, требующего изучения и открытий. И ради такого прогулы не считались преступными.
И вот сейчас ему почему-то казалось, что именно в этом сне они сумеют проникнуть сквозь толщу стен и найти за древним, но весьма крепким кирпичом то удивительное и фантастическое, что искали безуспешно много лет. Все детство и юность, пока Дмитрий, то есть, мальчик Дима не окончил школу и не уехал в летное училище Гражданской Авиации учиться на пилота вертолета.
А потом были лишь отпуска, которые только первые годы манили на милую сердцу Родину. Однако уже после женитьбы и рождения сына, что случилось еще во время учебы, Дима, то есть, Дмитрий Сергеевич все реже и реже навещал родные края. Были иные интересы и увлечения.
3
Он не знал, сколько долго еще проспал, но в данную минуту такие мелочи жизни его не волновали. Самое главное на данном этапе, так-то есть факт, что он остался в живых, и что еще более главней, так что все части организма слегка измяты, но присутствуют на положенных им местах и исправно функционируют. Есть абсолютно не хотелось, жажда совершенно отсутствовала. Наверное, а даже сто процентов точно, от того, что его кормили всякими полезными и питательными растворами через капельницу. Вкусно ли было, или нет, но сейчас как-то безразлично.
Целых два месяца проваляться на одной и той же койке не меняя поз и не просыпаясь по нужде! Ужас, какой, все шестьдесят дней поленом и с полным отсутствием дома. Он и в командировках на такой срок не исчезал из семьи. А жена, а сын? Ну, да, разумеется, они уже все знают, что их муж и отец благополучно выкарабкался с того света без видимых и существенных потерь. А летать? Ну, так и не страшно вовсе, если и снимут по здоровью.
Пенсию он уже заработал. Да тут еще смело можно приплюсовать и аварию и получить повышенную, как пострадавшему на производстве. То есть, потеря трудоспособности и собственного здоровья при исполнении трудовых обязательств. Хотя, нет, лучше еще бы малость полетать. Зачем в таком боевом возрасте, да еще и на пенсию, как старенький, отживший свой век, мужичок. Всего-то каких-то 37. Как минимум с тринадцать лет можно и полетать.
Так вот размышлял Дмитрий, проснувшись и поняв, что выспался окончательно и бесповоротно, а внешне себя чувствует просто великолепно. И плевать, что попытка самостоятельно встать с кровати закончилась полным провалом. Фиаско абсолютное. Закружилась голова, и тело срочно затребовало горизонтального положения и покоя. Хотя, двухмесячного покоя должно было ему хватить с избытком. И сна достаточно, надоел покой и неподвижность.
Приняв такое решение, Дмитрий сделал лежа слабенькую, но весьма трудную и слишком утомительную зарядку. Он немного пошевелил руками, ногами, радуясь их работоспособности и послушанию. Немного покачал пресс, предпринимая попытки без помощи рук занять сидячее положение. Устал быстро и зверски, но зато получил хороший заряд прекрасного настроения.
Даже легкий голод почувствовался в районе желудка. Неожиданно он испугался, вспомнив неудачную попытку поговорить с доктором. Однако, как предупредил врач, так это временная неудача, которая не повториться после некоторых тренировок. Быстро, чтобы убедиться в работоспособности голосовых связок и подтвердить заверения доктора, вспомнил алфавит и с большим трудом и напряжением промычал все буквы азбуки и некоторые слоги из нее:
-Мама мыла раму мылом. Потом тряпочкой протерла, - выдавил он по слогам нечленораздельно и больше схожее с мычанием молодого бычка, вспоминая такое вот словосочетание из букваря. Оно не только из его детства, но и первые слоги сына. Даже самому стало смешно и весело от таких маленьких успехов. Не онемел, стало быть, раз мычать способен. И он, вдохновленный маленькой победой, уже насколько хватило сил и мощности глотки, громко и по возможности веселей захохотал. – Баба била деда дубом. Ха-ха-ха!
Резко распахнулась дверь палаты, и в проеме показалась удивленная и слегка взволнованная рожица молоденькой девушки в белом халате. Медсестра, наверное, подумал Дмитрий, абсолютно не понимая ее испуга и паники. Вроде в ее отсутствие здесь ничего экстравагантного не происходило. Он как-то не подумал, что лично сам виновен своим сольным исполнением со смехом и мычанием. Ему казалось, что пел и читал слога он лично лишь для себя.
-Вам плохо? – не нашла ничего лучшего, как поинтересоваться состоянием больного девушка. Вроде как Дмитрий на свое здоровье никому не успел пожаловаться. – Может, врача позвать?
-Мне очень хорошо! – нечто больше похожее на оптимизм с трудом выдавил из себя Дмитрий. – Хочется кушать.
-Что вы сказали? – не поняла с первого раза слишком сложную и малопонятную речь медсестра.
-Есть хочу! – изо всех сил крикнул Дмитрий, и даже сам наконец-то разобрался в сказанных словах. – Просто я проголодался, вот и шумлю, - уже почти внятно добавил он и улыбнулся.
-А-а-а, - протянула медсестра, довольная, что разобралась в просьбе пациента. – Я сейчас, я мигом! – радостно вскрикнула девушка и скрылась за дверью. Из коридора донесся топот ее каблучков.
А может, не поняла и помчалась за врачом? Подумал Дмитрий, но не расстроился. Ну, не поверила она в его оптимизм, не разобралась в желаниях, что ему как раз в этот миг просто здорово. А он сейчас врачу и разъяснит, что человек сильно проголодался после столь длительного воздержания. Возможно, и зря так сильно мычал. Перепугает всех врачей. И в подтверждение его догадок в палату вместе с медсестрой вошел уже знакомый доктор.
-И что у нас могло такого произойти? – слегка обеспокоенно, но бодро и без намека на панику в голосе спросил он Дмитрия.
Дмитрий решил больше не напрягать голосовые связки, которые слегка устали от изнурительной тренировки. Он просто достал из-под одеяла кулак с оттопыренным большим пальцем, обозначающим «во», и добавил к внятному жесту самую обаятельную улыбку, насколько хватило сил.
-Ну вот, Машенька, - уже облегченно и довольно вздохнул доктор. – А ты мне устроила панику с летальным исходом. Мол, стонет из последних сил, помирает летчик и на прощание хочет огласить завещание.
-И вовсе нет, - попыталась оправдаться Машенька. – Я просто не поняла, чего он хочет. Вроде, как пить или еще чего.
-Я песни пел, - уже совсем внятно выдавил из себя Дмитрий. – И еще сильно есть хочется почему-то.
-Слыхала! – потрепал доктор смутившуюся девушку по голове, как провинившегося ребенка. – Наш летчик поет и здравствует. А поскольку у него еще и аппетит прорезался, так он совсем выздоравливает. Каши и борщи покамест подождут, а вот бульончиком Машенька тебя покормит.
-Жалко, - вздохнул Дмитрий, жаждущий больше хлеба с салом, чем этих жиденьких супчиков. – Я бы пожевал чего-нибудь.
-Успеешь, - усмехнулся доктор. – Он, видите ли, только что с того света, а уже меню заказывает.
-Доктор, - уже серьезно спрашивал Дмитрий, решившийся, наконец, прояснить ситуацию с аварией. – Как мои пассажиры, как дети? – спросил он то, что волновало его с момента пробуждение. Ответ слышать страшно и боязно, но хотелось поскорей разъяснений и понимания.
Доктор слегка замялся, но быстро взял себя в руки и, присев рядом с кроватью на стул, положил свою руку на кулак Дмитрия, все еще оттопыривающий большой палец, зародив своими действиями и мрачным видом тревогу и понимание, что там гораздо хуже его диагноза.
-Дети совершенно не пострадали благодаря твоим действиям, Каландаров отделался легким испугом, - решился наконец-то поведать о последствиях катастрофы доктор, не оттягивая дальше правды. – А вот твой техник Равиль погиб. Сразу погиб. Не мучился и не страдал. Вот такие дела, мальчик мой. Следователь рвется к тебе, но я его сразу предупредил, чтобы еще минимум как три дня не беспокоил. А вот сын с утра приходил. Он в курсе твоего пробуждения. Так я посоветовал часам к четырем подойти. Так что, жди гостей. Сейчас Машенька принесет тебе обед и покормит. Точнее, попоит. Не обессудь, но для твоего желудка сейчас пока твердая пища неприемлема. Успеешь, скоро дашь работу и зубам.
Внезапный голод, что потревожил всех и поднял на ноги, внезапно пропал. Ну, не стало аппетита в организме после таких известий. Дмитрия слегка трясло от полученной информации. Счастье, что дети не пострадали, хорошо все обошлось и с Каландаровым. А вот Равиля зря он взял с собой на базу. Нужно было не соглашаться и оставить на точке. Нет, уговорил и разжалобил долгой разлукой с женой. Хотя….Тогда погиб бы Каландаров. Ну, никак без смертей не получилось бы. Ведь Каландарыч любил летать на правом сидении. Лишь одна разница в этих бедах, что у Равиля жена молодая осталась. А с другой стороны, так-то даже легче. Коль молодая, то и утешиться скорее, найдет себе еще мужа молодого.
Только никак Дмитрий припомнить не может, были ли у Равиля дети? А вот у Каландарыча кроме жены, так еще где-то пять или шесть детей. Видел Дмитрий и не раз все его семейство. Так что, здесь цена была бы гораздо выше. Хотя, рассуждать о ценности той или иной жизни даже слегка пошло. Возможно, или невозможно, но для жены Равиля смерть мужа самая большая и ценная потеря. Жалко, что не успел толком подружиться с Равилем, получше узнать его.
Только вот странно как-то сказал доктор про сына, про его интерес о больном отце. Придет после обеда. А как же жена? В первую очередь доктор про нее и сказал бы, если бы она интересовалась и планировала приход. Не мути воду, Дима, жена допоздна на работе. Зоя, скорее всего попозже и прибежит. Поди, не один раз надоедала врачу своими вопросами. И чего сразу дурные мысли в голову допускать. Сына отпустили в отпуск по семейным обстоятельствам, оттого на сына доктор и заострил внимание. И что же это получается? Он с женой вместе с командировкой не виделся три месяца? Хотя, эти два он проспал, и их разлукой не назовешь.
Ну, ничего, главное, что жив и здоров. А теперь он быстро пойдет на поправку, встанет на ноги. Девочка Маша сейчас покормит его бульоном и разными там отварами, потом принесут и сало с колбасой. При таких воспоминаниях вновь из глубины выплыл голод, прозрел аппетит. Хотелось крикнуть в сторону закрытой двери, чтобы эта Маша побыстрей несла обед.
И в подтверждение его дум в палату вошла медсестра с подносом в руках. Маша ловко усадила Дмитрия на кровати, одела, как младенцу, слюнявчик и, весело хихикая, поднесла ко рту ложку с теплым бульоном. Дмитрий попытался возразить и хотел забрать у нее ложку, чтобы такую простую легкую процедуру исполнить самому. Однако на свои протесты получил категоричный отказ.
-Нет, нет, нет, - скороговоркой застрекотала Машенька. – Успеете еще сами. Вот сил наберетесь поболей, а там тогда и ешьте сами. А иначе трясущими руками запачкаете всю постель, так мне от тети Поли такого нагоняя достанется, что дороже выйдет. Сами будете за столом.
Дмитрий решил больше не пугать девушку своим мычанием и нечленораздельными фразами, и молча, кивком головы согласился с ее доводами, сдаваясь на милость медсестры, послушно открывая рот и заглатывая сумасшедше вкусный бульон. Вот теперь-то он уже точно знал, что проголодался зверски. Как ни как, а два месяца голодал. Разумеется, они его как-то и чем-то подкармливали, не давали с голоду помереть. Но ведь такого факта он не припомнит. Хотя, и самого голода не вспоминает. Ведь это время для него пролетело стрелой, с силой, выпущенной из лука. Даже сны абсолютно не запомнились. Как- будто вчера падает с вертолетом на деревья, а сегодня удачно просыпается. Нет, проснулся после падения вчера. А этот сегодняшний сон с картинками из детства он помнит до мельчайших подробностей.
-Вот и молодец, вот и умница! – похвалила Маша, счастливо улыбаясь и выскребывая из глубокой чашки остатки бульона, словно только что покормила своего ребенка и ужасно довольная его отменным аппетитом. – С такими темпами мы очень даже скоро поправимся.
Она ушла, а Дмитрий решил все-таки потренироваться в разговорной речи. Сын придет, а там следом, скорее всего и жена Зоя. А он что? Мычать и блеять им будет в ответ? Нет, ни в коем случае, за эти часы хоть чему-нибудь обучится. Ладно, не до длинных монологов и диалогов. Хотя бы простое и внятное, да и нет произносить. Да и просто некими междометиями на вопросы отвечать.
Олега, сына своего, Дмитрий не видел больше года. Как уехал поступать в училище после школьных экзаменов, так только письма да фото в курсантской форме они с Зоей и получали. Разумеется, в любом случае он так или иначе, но приехал бы в отпуск. Да вот тут беда подтолкнула, поторопила, поди. Однако Дмитрий совершенно не жалел содеянном. Гораздо страшней была бы посадка в толпу любопытных детишек. Вот тогда оправданий он придумать себе не сумел. И как бы жить с таким грузом дальше, как смотреть в глаза родителей, которые вполне возможно живут и работают где-то рядом. Не большой город, чтобы затеряться.
Ведь за двадцатилетнее пребывание в системе аэрофлота, это если и три года училища приплюсовать к этому стажу, он не сломал ни одного вертолета, не загубил ни единой жизни. И Равиль открыл счет смертям, оказавшись в числе первой жертвы несчастного случая на воздушном транспорте. Он, Дмитрий, пожертвовал им ради спасения детей. Упрекать себя не в чем. Ведь в этом самом вертолете точно в таком же положении находился и он сам. Единственным человеком, на удачный исход которого Дмитрий рассчитывал, так это был Каландарыч, поскольку в момент катастрофы находился в самом выгодном месте.
Сын вошел ровно в 16.00. сказалась армейская дисциплина, к которой Олег успел привыкнуть за этот короткий срок курсанта. От радости Дмитрий хотел вскочить и броситься в объятия сына, но Олег опередил его и сам обнял ослабшего и растерявшегося от неожиданного счастья отца. И внезапно, сам того от себя не ожидая, сын уронил на отца нечаянную слезу.
-Ну, сынок, все хорошо, все у меня чудесно и великолепно. А ты, какая умница, и каким большим и взрослым стал-то! – медленно, но неожиданно внятно и понятно, хотя и с большим напряжением, выговорил Дмитрий, удивленный этой слезе сына. Хотя и самому хотелось немного за компанию поплакать.
-Ты лежи, папа, сил набирайся. Доктор сказал, что теперь ты быстро поправишься. Ох, и напугал же ты нас. Однако сейчас сильно порадовал, - быстро выговаривал Олег, уткнувшись носом в грудь отца. – Я тебе вот витаминов кучу принес, - выставлял на тумбочку Олег пакет с фруктами. – Ешь, набирайся сил, а я тебе еще много всего принесу. Ты только поправляйся.
-И надолго приехал, сынок? – с надеждой спрашивал Дмитрий, понимая, что сроки отпуска, поди, давно уже закончились. – Наверное, скоро опять в училище. Слегка испортил я тебе первый отпуск.
-Папа, глупости не говори. Нет, еще не пора. Где-то к концу следующего месяца. Еще и твоей выписки дождаться успею. Ты же не планируешь долго валяться. Скоро совсем поправишься?
-Да, теперь скоро? – обнадежил оптимизмом Дмитрий, а сам все старался задать этот главный вопрос, что мучил последние часы. Наконец собрался духом и выпалил, как из ружья. – А мама как? Придет сегодня?
Олег внезапно смутился, стушевался и отвернулся, оставив вопрос без ответа. Он ждал его, но хотелось как-то не сразу, а немного погодя, когда уже обо всех главных темах наговорятся. А что главное? Это ведь и есть самый главный вопрос, что хотел задать отец. И Олег внезапно сильно разозлился на самого себя, на свою нерешительность, и залпом выпалил всю информацию сразу, чтобы у папы не возникало неких дополнительных вопросов:
-Она от нас ушла. Насовсем и навсегда. Я точно не знаю этого мужика, но какой-то Гриша. Видел один раз мельком, когда они вместе куда-то шли. Но подходить и знакомиться желания не возникло. Так что, папа, я в квартире один живу. И общаться ни с ним, ни с мамой не желаю. Вполне допускаю, что в чем-то неправ. Но папа, она слишком подло поступила, не в такое время бросать можно, если уж так приперло. Вероятно, что вашему разводу подивился бы и поругал обоих. Да только почто в таком состоянии бежать, словно дезертир!
Дмитрий, хоть и предчувствовал некую беду на личном фронте, но после слов сына с силой сжал кулаки и беспомощно проскрипел зубами. Сообщение сына прогремело взрывом, пронзающим все тело тысячью осколками. Он же так рвался весь тот командировочный месяц к ней, и только к ней единой, поскольку в этом городе и в его личной квартире больше никто его уже в течение года не ждал. А она уже, поди, давненько путалась с этим неким таинственным и неведомым Гришей, и ждала лишь удобного случая, чтобы вот так рвануть к нему именно в тот момент, когда даже доктор сомневался в благополучном излечении.
Ведь это ради нее он выжил и выздоровел так, что даже врачи подивились состоянию его здоровья. И если быть честным до конца, так и для ее блага бросал свой вертолет на деревья, чтобы не осталась позором в их жизни нелепая попытка ради собственного благополучия погубить невинных детишек. И есть ли смысл теперь продолжать усиленно борьбу за самого себя, когда он так пошло предан и променян на здорового и благополучного некоего Гриши.
-Папа, ты в порядке, у тебя все хорошо? – испуганный голос сына вернул Дмитрия в реальный мир. – Может, доктора позвать? Зря я тебе так в лоб наговорил, подготовить нужно было. Ты уж прости, не сдержался, не стал врать про маму. Это же какую-то причину придумать нужно было, а ее у меня не было. Вот и решил одним махом рубануть с плеча. Забыл, что ты слаб еще.
-Не надо мне доктора, и правильно сделал, что не врал. А то потом оправдываться пришлось бы, - сказал Дмитрий, внезапно ощутив свои возможности говорить без напряжения. – Ты же знаешь, что я мужик сильный. Переживу и это. Вон, какую катастрофу пережил, а это – дело житейское. Доктор обещал скоро на ноги поставить. Даже летать буду. На пенсии мне делать пока нечего. Обязательно поправлюсь и летать буду. Спасибо, сынок. Правда горька, но сладкая ложь тошнотворна. Ты иди, ты завтра приходи, а сегодня мне одному надо поразмыслить и оценить эту трагедию. Только совсем не волнуйся и не переживай за меня. Ничего такого уж и страшного. Сам знаешь, что таких разлук в авиации частенько встретишь.
Сын понял отца и покинул палату. Но в одиночестве легче Дмитрию не стало. Хотелось выговориться, выплакаться и нажаловаться на нанесенную обиду кому-нибудь. Но он уже от этих речей зверски устал и ужасно хотел спать, словно явь, в которую он вернулся, до смерти утомила и поднадоела. Хотелось улететь из этого пошлого мира боли и страданий в мир грез, и парить над землей не в стальной оболочке вертолета, а самому без помощи двигателей, распластав руки, как крылья. Чтобы хоть на этот короткий срок ощутить себя свободным от тяжких мыслей и земного притяжения, где исчезает вес, боль и утомительные думы.
На удивление самому себе уснул Дмитрий раньше, чем успел домыслить о сне. Вот так внезапно мир разверзся и поглотил его в плен сновидений. Нет, ему не снилась жена, не тревожила катастрофа со смертями и пережитыми волнениями. Он вновь попал в свой город детства. И сам он был в этом сне бесшабашным и слегка хулиганистым пацаненком, каким и был в настоящем детстве в те далекие беззаботные годы. И просыпаться не хотелось вовсе, так как даже во сне этот маленький мальчик догадывался, что в том реальном мире его дожидается кошмарная душевная боль. Физическая боль тела пропала, взамен ее пришла боль сердца и души.
4
-Ну, что, Дмитрий Сергеевич, как вы себя чувствуете? – усаживаясь на стуле рядом с кроватью Дмитрия и разложив свои бумаги на тумбочке, спрашивал следователь. – Меня звать Виктор Петрович Плюснин. Мы сумеем поговорить с вами? Мне хотелось бы получить ответы на некоторые вопросы. Вы, как понимаю, уже в курсе, что погиб авиатехник Сафин Равиль Зиятдинович. Прокуратурой возбуждено уголовное дело. Нет, не потому, что обвиняют вас. Так положено.
-Спасибо, Виктор Петрович, чувствую себя уже относительно здоровым, если сравнивать с прошедшими днями. Даже разговаривать научился более-менее сносно. А то мычал, как корова.
-Были проблемы с речью? – удивился следователь, не представляя себе мычащего собеседника.
-Да, было. Простите, - Дмитрий слегка замялся. – Не приходилось общаться с органами в качестве обвиняемого. Вас как называть правильно: можно по имени и отчеству, или гражданин следователь?
-Что вы, Дмитрий Сергеевич, - откровенно весело рассмеялся Виктор Петрович, поддерживая тот юмор и задор, что задал пациент. – Подследственным вас никто не считает. Все эти формальности для уточнения некоторых моментов. Просто необходимо досконально и пунктуально разобраться. Понимаете, погиб человек, и всегда в случаях смерти на транспорте уголовное дело возбуждается. И даже вовсе не означает, что здесь имеет место преступление. Мы ведь должны юридически грамотно объяснить причину этой смерти.
-Я все понимаю, Виктор Петрович, и мне ужасно больно осознавать, что убил его сам лично своими руками, даже понимая и практически не оставляя ему возможности на жизнь. Хотя и оправдываюсь жизненной необходимостью. То была вынужденная акция от безысходности. У меня и вариантов-то не было. Я и сам до сих пор несказанно удивлен, что не просто остался в живых, но еще и целехонек абсолютно. По правде говоря, так в последнее мгновение попрощался со всеми родными и с белым светом. Даже с женой, которая, оказывается, против моей гибели ничего не имела против. Ей бы моя смерть намного судьбу облегчила.
-Я в курсе, - мрачно проговорил Плюснин, доставая пачку сигарет из кармана и выбивая щелчком одну. Но внезапно опомнился, что сейчас не в своем кабинете, и быстро возвратил ее обратно, виновато пожимая плечами, словно оправдываясь перед Дмитрием за оплошность. – А вы, Дмитрий Сергеевич, не курите? Ах, да, за такой период и отвыкнуть недолго.
-О, нет, завязал еще в молодости, когда поступил в училище. Там вечно были осложнения с покупкой сигарет. А купишь, так новые проблемы одолевают со стрелками. Так первый месяц и промучился: то сигарет нет, то денег, а то не успеешь пачку достать, как ее расстреляют. И словно чувствуют, что ты при куреве. Сразу изо всех углов открывают огонь. Только купил, а тебя уже стрелки окружают со всех сторон. И не откажешь ведь по ряду причин, поскольку товарищи по койке, а потом и сам такой. Вот однажды и психанул. Но, чтобы сильно себя не поранить, дал клятву, что до окончания училища. Оставил слабую надежду, что не насовсем. А там женился, сына родил, так и не стал возобновлять. Хотя, по правде говоря, так желание присутствовало. Ведь все время только и ждал этого окончания, чтобы насладиться сигареткой. Но Зою, жену мою, сильно импонировало, что я некурящий. Не выносила она запаха табака, в особенности дешевого. А на дорогие денег жалко было. Да и не было в наше время приличных приятных сигарет. Хотя, их и сейчас не очень-то найдешь.
-Счастливый, однако, - искренне позавидовал следователь. – Столько лет протерпеть, а потом суметь отказаться вовсе. А я так и не сумел завязать, хоть и пытался раз эдак сто. Да, кстати, вы о смерти справедливо и правильно думали в тот момент, когда бросали вертолет на деревья. Погибли вы в этой катастрофе оба. Да учительница младших классов некая Крылова категорически возражала и не соглашалась с такой вот вашей судьбой. Не навещала пока ни разу?
-Нет, - искренне удивился Дмитрий. – Да и не знаю я такую. И никакой истории про нее не ведаю. Мне пока про то никто не рассказал. Вот, честно признаюсь, от вас первого услыхал.
-Стало быть, никто еще вам про эту историю не доложил, - как факт признал следователь. – Ну, и хорошо, Дмитрий Сергеевич, значит, я буду первооткрывателем. Как вы и понимали, падал ваш вертолет в кучу детворы, что высыпала в столь неудачный момент во двор школы. Потому-то вы и бросили так резко и мгновенно его вправо на эти деревья. Ну, что я вам рассказываю, если вы сами это и делали сознательно и умышленно. И эта Крылова, а двое близняшек оказались в центре этой кучи, уже попрощалась с ними. Не было у них возможностей выжить после падения вертолета. И ее, как она мне потом плакалась, настолько поразил ваш поступок, который перевел стрелки смерти на вас самих, что она, оказавшись первой возле вертолета, вытащила из-под обломков, несмотря на все препятствия и тиски, вас зажавшие в этой кабине. Но уже мертвого. Равиль сильно разбил голову и погиб мгновенно. А вы вроде как абсолютно целый, но сердце ваше молчало. Так эта маленькая женщина так отчаянно трясла вас, уговаривала, умоляла, делала массаж сердца и искусственное дыхание, что вам ничего не оставалось, как ожить. Но не очнуться. Только сам факт, что вы живы, ее уже порадовал. А вы потом еще два месяца проспали. Ну, я в том смысле, что пролежали все это время без сознания. Мне сам доктор говорил, что комы, как таковой, не было. Спали. Крепким здоровым сном Ильи Муромца. И дальше выздоравливали. Что-то схожее с летаргическим сном. Хотя, я в практике и таким сном не встречался.
-Зато классно выспался, - грустно усмехнулся Дмитрий. – За все бессонные ночи, случившиеся, как по молодости, так и за последующие года, отоспался от души. Мне доктор объяснил, что это намного избавило меня от физических недомоганий, и им облегчило лечение. Выпишусь, отблагодарю эту учительницу за бесценный дар, за свое второе рождение. Или сотое, что вполне допустимо при моей работе. Признаюсь, что за двадцать лет работы в Гражданской Авиации не первый раз погибал. Разумеется, обходилось без сна, но холодком смерти обволакивало неоднократно. Даже первый раз произошло в училище при самостоятельном вылете.
-Вы потом с Крыловой друг друга благодарить будете. Она за своих спасенных детей, а вы за себя лично. Ну, хорошо, закончим с лирикой, отложим пока ее в сторонку, и приступим к прозе. Вернемся к технической стороне разговора и уточним некоторые детали катастрофы.
-А мы ее как бы и не открывали. Как начали разговоры с лирики, так и не останавливаемся, - решил немного пошутить Дмитрий, чтобы смягчить вторую часть разговора. Он понимал, что сейчас следователь будет задавать серьезные вопросы, которые требуют точного и открытого ответа.
-Почти начали. Хотя бы тем, что уже намекали на открытие уголовного дела по факту гибели на транспорте. Вот и нужно нам разобраться в степени виновности того или иного субъекта или причастности к этому полету, завершившегося отказом обоих двигателей. У техника уже не спросишь, а потому вам придется отвечать за двоих. Хотя, техническую сторону мне ваши инженеры уже довели.
-Буду рад помочь. Тем более, что сам, как понял из начала беседы, являюсь наиболее заинтересованной стороной. Я не стану оправдывать самого себя, а просто честно и правдиво отвечу на все ваши вопросы.
-Ну, и хорошо, что понимаете. Расскажите по секундам все ваши манипуляции последних мгновений полета.
-И с чего начинать?
-С отказа левого двигателя. Об этом вы успели проинформировать диспетчера. А вот потом полное радиомолчание.
-Вы правы, так и положено, что обо всех происшествиях мы обязаны сразу информировать диспетчера, в зоне которого находимся. А уже про отказ второго я не стал докладывать по причине всего внимания на посадку. Времени на раздумья и размышления практически не оставалось. Да и планировал я ее успешную, легкую, потому и не суетился по поводу доклада. Успел бы после посадки.
-Я немного проконсультировался у специалистов, у ваших товарищей. Вот они мне и поведали, что сам отказ вы могли ощутить по поведению вертолета, даже еще не обнаружив этот отказ на приборе. Я имею в виду первый отказ левого двигателя. Я правильно их понял?
-Да, Виктор Петрович. Ну, за столько лет мы уже всеми фибрами ощущаем его самочувствие. Ведь при тех метеорологических и технических условиях отказ одного двигателя совершенно не влияет на безопасный исход посадки. На одном я бы и зашел по схеме, и спокойно сел бы на полосу. А так? Легкий толчок в ручку управления, самопроизвольное увеличение скорости снижения. Малозаметное. А уж потом, кстати, так же машинально по инерции бросаешь взгляд на приборы. И поскольку, повторюсь, в таких условиях отказ одного двигателя для Ми-2, как медведю укус комара, то особой суеты по поводу этих незначительных отклонений от нормы не бывает. С такой загрузкой, почти нулевой, да еще при полной, относительной, выработке топлива, мой вертолет практически ничего не весил. Даже против сильно ветра, так еще и взлететь сумел бы. Ну, я, как и положено, доложил диспетчеру, чтобы он не гонял меня по всяким схемам, а позволил сходу взять курс на посадку. Мы-то и пролетели несколько секунд, как отказал второй. Вот теперь выбора у меня не оставалось. Без обоих движков вертолет летать не умеет. А потому принял решение садиться под собой. Знал бы, что к этой секунде прозвенит звонок на перемену, так сроду бы не мостился на школьном дворике. Ведь совершенно пустая и приличная по размерам площадка была. Я бы на ней даже по самолетному приземлиться мог. Позволяла она.
-А это как еще?
-Ну, с пробегом, почти, как настоящий самолет. Обычно вертолет с зависанием садиться, а тут прокатиться по площадке. Так и легче намного, и сама посадка безопасней, если ровная и без ям, и бугров.
-Понятно, - согласился следователь, вписывая нечто в толстую тетрадь. – А вот с пожарными кранами поясните немножко. Вы когда перекрывали их? С левым ясно, а вот когда правый?
-Никогда. Если после отказа левого я имел время на раздумья и размышления, оттого и перекрыл, то правый, вроде как, и не собирался трогать. Но думал сразу после посадки перекрыть его.
-То есть, как понимаю, то вы после отказа правого кран не трогали. Он должен был быть открытым после падения?
-Да, мне так представляется. Думаю, что вы про то уже сами знаете, что он так и остался открытым.
-Как раз наоборот, - слегка загадочно и подозрительно тихо произнес следователь, словно сделал некое открытие. – В том-то и дело, Дмитрий Сергеевич, что закрыт. А Равиль не трогал его?
-Нет, не трогал и не имел прав прикасаться в полете. Все телодвижения лишь при разрешении командира. Во-первых, ему сложно дотянуться, во-вторых, я команды не давал. А тут, когда камнем рухнули вниз, так он сильно перепугался и излишне засуетился. Его поведение меня даже сейчас слегка настораживает. Складывается впечатление, что финал падения ему был известен. Но так думать было излишне, поскольку под нами чудесная полянка. Дети внесли корректировку в последний миг, когда даже пугаться было некогда. Но поскольку летел он в качестве пассажира, то манипуляций с приборами и агрегатами он никаких не производил. Так что, закрытый кран для меня так же остается большой загадкой.
-Понимаете, Дмитрий Сергеевич, все пилоты, все ваши товарищи и начальники и командиры, разумеется, уверенно утверждают, что ваши действия были профессиональны и грамотны. В таких моментах иных решений принять невозможно было. И лишь заместитель командира отряда высказывает сомнения. И они весьма существенны. Он допускает, что виной всему является ваша непроизвольная ошибка. После отказа левого двигателя вы вместо левого закрываете правый кран. Оттого и произошел последующий отказ правого двигателя.
-А левый оставил открытым? Нелогично и нелепо.
-Да нет, он тоже оказался закрытым.
-Тогда как? Стало быть, можно сделать однозначный вывод, что я вместо одного перекрыл оба сразу?
-В том-то и дело, что Каландаров утверждает: отказ правого произошел секунд через десять-пятнадцать, как вы перекрыли левый кран. А насколько я понимаю в технике, так отказ должен произойти вслед за закрытием крана. Сразу, без промедлений и раздумий. Ведь для того он и существует, чтобы мгновенно приостанавливать доступ топлива при аварийных ситуациях, насколько я понимаю в технике. Да, по-моему, и в машинах аналогично.
-Да, тут вы правы. Почти мгновенно. То есть, следом за краном. О каком-то промежутке времени даже говорить излишне. Нет его, как такового в человеческом понятии. Только если мизерные доли секунд, которые лишь точные приборы способны фиксировать. Не мы, и не наше сознание. Если бы я ошибся, то двигатель выключился при моей задранной руке вверх. Да нет, глупости все это, невозможное и нереальное. Никак не мог я ошибиться и того не заметить. Единственное могу допустить, хотя и не помню, но такое вполне вероятно, что правый двигатель я перекрыл уже перед самым приземлением. Если таковую посадку можно назвать таким термином. Ну, машинально, то есть. Я же объясняю, что все манипуляции за такое продолжительное летное время в авиации вполне реально оттачиваются до автоматизма. Иного объяснения и быть не может. Стало быть, в какой-то момент вырубил, чтобы обезопасить само падение. Такие рекомендации присутствуют в инструкциях.
-А как быть с предположениями Вдовина? Возможно вообще такое? Я не говорю, что с вами, а допускаете ли вы возможные ошибки у других пилотов? Менее опытных, или менее хладнокровных?
-Простите, Виктор Петрович, я даже представить такое не могу, а предполагать не имею права. Возможно, что кто-нибудь со страху и перекроет все сразу, да только вот от страха, скорее всего, он вообще ничего перекрывать не будет. Упрется в землю и будет падать до упора.
-То есть, или ничего, или правильно, как я вас сейчас понял?
-Да, поняли верно. А Вдовин? Так это у нас большой любитель вести расследования. Найдет бугорок на ровном месте и не отстанет, пока его не сравняет. Не в ту профессию он пошел, в прокуроры надо было подаваться, а не в авиацию. Да еще на такую руководящую должность. Вечно, сколько его помню, пытается проводить тщательные расследования по любому пустячному моменту. А уж в моем случае, так ему сам бог велел и преподнес криминал на блюдечке с голубой каемочкой. Даже если и бывают в практике случаи с перепутыванием кранов, так-то, как и говорил, у пилотов с повышенной паникой. Как я их привык называть: «директора паники». Я думаю, вы поняли, о ком и про кого, но не конкретизирую.
-А вы, к какому типу паникеров относитесь? – с легким недоверием спросил Виктор Петрович. – К другому типу?
-Нет, к паникерам себя вообще не причисляю. Ни к какому типу, – твердо и категорично заявил Дмитрий, словно такая характеристика абсолютно неприемлема к его персоне. – Во-первых, двадцать лет, начиная с училища, как за рулем. С Ми-4 начинал. Был в истории вертолетостроения такой тип. Списали его со службы в Гражданской Авиации по старости и устарелости. С одним бензиновым двигателем. И тот отказывал, даже не раз и не два. Падал и в тайгу, где дерево к дереву впритык. Не поверите, но не просто посадил без аварии, не только пассажиров приземлил целыми и невредимыми, но даже вертолет нигде не поцарапал. Умудрился посадить на такой пятачок, что лопасти веток касались. Смелых эвакуировать вертолет своим ходом не нашлось. Даже я не отважился. Разбирали завалы и вырубали лес по двойному диаметру винтов. Только тогда и осмелились эвакуироваться.
-Вы, случаем, себя не перехваливаете? – с сомнениями и долей скептицизма спросил следователь.
-Нет, тут абсолютно я не собираюсь самолично восхваляться, - отрицательно покачал головой Дмитрий. – Я обыкновенный со своими тараканами в голове. И потом уже ближе к вечеру или к ночи ко мне приходит мандраж. Страшно становиться и боязно, когда все уже осознаешь и перекрутишь пленку в голове. Понимание приходит, что последствия могли быть иными. Но никогда об этом не задумывался в воздухе. Скорее всего, там, в небе я больше равнодушен и спокоен, как танк. А иначе в авиации и делать нечего. Потому многие или спиваются, или сбегают. Нужно соответствовать характеристике пилота ГА: «тупой и смелый».
Следователь искренне и весело рассмеялся. Такое определение ему даже здорово понравилось.
-Нечто подобное я слышал от пилотов и командиров. В особенности ваши характеристики подтвердили те, с которыми вам приходилось попадать в экстремальные ситуации. Но ведь допустима простая человеческая ошибка. Даже смелость иногда тут сможет подвести.
-У тупых и смелых такое просто невозможно даже представить. Только у директоров паники.
-Ну, почему? – попытался оспорить такую категоричность следователь. – Все мы люди все можем ошибиться. Вам могло показаться, что отказал левый двигатель. Или вместо левого по простой ошибке перекрыли правый. Давайте и такой вариант не снимать со счетов.
-Снимаем однозначно. Вы же, наверное, побывали на вертолете и запомнили расположение кранов. Над головой слева. И оба рядом. Левый слева, правый справа. И читать не нужно. Во-первых, упала стрелка с буквой «Л». А она от «П» сильно отличается. Зрение у пилотов проверяют ежегодно, и требование к нему жесткое. Стало быть, в буквах я ошибиться не должен. У меня, кстати, зрение выше нормы. Пробу без лупы на золотых изделиях читаю свободно. Поговорим о возможных ошибках. Но уж перепутать краны вообще даже сложно. Вспоминайте: на левый руку положил и потянул вниз. А правый? Необходимо руку просунуть между ними. Так что, я уже на ощупь понимаю, где какой. Без подглядываний.
-А два сразу? Они рядом, а вы торопитесь и в спешке тянете оба. Ну, подхватили за левый и правый сразу. Вот вам и отказ.
-Через несколько секунд, как вам и доложил Каландаров? Уже сразу в вашей версии нестыковка.
-А вероятность, что выгораживает? Вот, случилось, так он и по вашей просьбе так и говорит.
-Мы с ним не успели договориться. Времени не хватило. Ведь планировал я безопасную посадку, которая в последний миг не получилась. Да и не силен он в нашей технологии, далек и некомпетентен. Рассказал вам все то, что видел и про что знает. А потом, попробуйте ухватиться за два крана сразу одной рукой. Как уже поняли, что сложно и сразу ощутима ошибка.
-Да, - согласился наконец-то следователь. – По всем параметрам ваша правота. Вы только не обижайтесь за мою въедливость. Работа требует. Вот так спровоцируешь, погоняешь собеседника, и сразу правда вскроется. Ведь любой человек, даже сильно провинившийся, пытается выгородиться, оправдаться. А вас загнать в угол у меня не получилось, сдаюсь, ваша взяла.
-Я с вами полностью согласен, - поняв, что ему уже верят, спокойно и уже более уверенно проговорил Дмитрий. – Единственное, чего никак вспомнить не могу после вашего признания, что оба крана закрытыми оказались, как и когда я сумел дотянуться до правого, когда обеими руками управлял вертолетом. Нельзя мне было ни на мгновение освободить руку. Но вполне допускаю, что сделал чисто автоматически, по инерции перед самой посадкой. Не сразу, после отказа, это правда. В первые мгновения забот и хлопот хватило на иные аспекты. Ведь самое главное в таких происшествиях, в первые доли секунды не потерять обороты и определиться с местом посадки. Именно с первого раза, поскольку менять выбор гораздо опаснее первоначальной ошибки. Начинаешь дергаться – еще больше дров наломаешь.
-Ну, что ж, - согласился со всеми доводами Дмитрия следователь, вставая со стула и собирая в свою кожаную папку все бумаги и авторучку. – В принципе, что-то похожее я и планировал услышать из ваших уст. И совпадает с рассказом Каландарова, и похоже на характеристики ваших командиров и товарищей. А Каландаров после отказа левого двигателя, так он говорит, сразу встал и готовился к грубой посадке. И потому все видел. Кстати, это его и спасло. А Равиль погиб не по вашей вине вовсе. Он зачем-то расстегнул ремни еще в полете, словно уже на высоте пытался выпрыгнуть из вертолета. Это самое подтверждает и Каландаров. Потому и погиб. Запаниковал, мальчишка. На счет тупого и смелого я даже в этом варианте с вами частично соглашаюсь. Иногда смелость спасает. Бездумно делаешь верные ходы.
5
Вот так, Зоя испугалась сразу двух опасных для ее жизни участей, кои замерцали внезапно на горизонте еще молодой, симпатичной, но уже с критическим возрастом. Если сразу муж не погиб, то впереди маячила, как минимум, инвалидность. Однако, если и сумеет выкарабкаться, то и такой благополучный исход не сулил благ, поскольку делом занимается прокуратура. Погиб пассажир, коим был техник Равиль, а такое всегда чревато последствием для пилота, что управлял вертолетом и допустил смерть на борту. Ведь ей невдомек, что такая процедура обязательна при смертельных исходах. Но для Зои лучшим вариантом оказался вовремя и, кстати, под рукой некий Гриша. Он все-таки надежней и живей Дмитрия, мужа, который так внезапно и не вовремя подвел ее своим неудачным происшествием.
А Гриша и на свободе, и при здоровье, и при зарплате. Все плюсы в сравнении с мужем. Видать, а это такое предположение у Дмитрия, которое основано не на пустом месте, а на знании характера и позиции лучшей ее подружки, там и поработала Марина, работавшая техником по обработки летных заданий в штабе летного отряда. Вот ежедневно и обрисовывала картинки изо дня в день перспективы жены уголовника-инвалида. Ведь, поди, следователь дотошно всех расспрашивал про Дмитрия. А углей в дело прибавлял въедливый Вдовин.
Однако, как понял Дмитрий из общения со следователем, там, в прокуратуре технически грамотно и по-человечески справедливо разобрались с происшествием, не посчитав Дмитрия ни на толику виновным в этой катастрофе. И, как обещал и обнадеживал доктор, вполне возможен вариант, если Дмитрий не пожелает уходить на пенсию, с продолжением летной карьеры. Не сразу, и не завтра после выписки, но это произойдет. Допустимо, что несколько месяцев доктора потребуют на реабилитацию. Разумеется, начальник медсанчасти аэропорта потребует и санитарно-курортное лечение. Пусть, в санатории он с удовольствием полечится.
А ведь если дел собираются закрывать, и он полностью будет оправдан, как непричастный к гибели и абсолютно в ней невиновный, то эти простои на земле оплатят, как по бюллетеню по среднему заработку. И учитывая налеты последних месяцев, то в итоге получится весьма круглая сумма. А в отпуск он поедет не скоро. И вовсе не потому, что нельзя, что кто-то попросит посидеть в родном городе до полного выяснения дела. А потому, что не хочется. Некуда и нечего в этом отпуске делать. Нет, слегка соврал самому себе. Хочется, не хочется, а Лариса Тимофеевна выгонит немного погодя в санаторий для лечения и психического восстановления. Но и это не сразу. Поскольку еще как минимум доктор с месяц обещал больничную койку. А потом еще столько лечение амбулаторное, пока окончательно не исцелится.
Сын ходил почти каждый день. Уж через день, так это точно. Однако, любые его попытки осуждать мать Дмитрий мгновенно пресекал. Во-первых, негоже сыну так высказываться, а во-вторых, нужно уметь прощать.
-Пойми, сынок, это ее личный выбор, и не нужно нам ее осуждать, - как можно спокойней и дипломатичней говорил Дмитрий. – Не известно еще, как бы мы повели в подобных ситуациях. Ей всего, или уже тридцать восемь. Критический и опасный возраст, когда на ошибку уже время не дано.
-Папа, - категорично пытался возразить и не согласиться Олег, едва ли не срываясь на крик. – Так подло нельзя было поступать. Не тогда, когда ты в больнице без сознания, а на тебя завели уголовное дело. Можно было бы и по-людски поступить, коль появился в ее жизни этот Гриша.
-Ты думаешь, что по-людски всем нам было бы легче и правильней? – горько усмехнулся Дмитрий, пытаясь сбить горячность сына и представляя, как Зоя сочувствует, страдает и жалеет его, а по вечерам убегает к своему любовнику. – Мне лично так кажется, что как раз самое удобное время, как для нее, так и для меня. Они же не после моего падения встретились, а гораздо раньше, поскольку так далеко зашли, что сразу знала, куда и к кому бежать. Мне гораздо страшней и больней было бы потом, когда понял бы ее лицемерие и вранье.
-Вот, папа, чем это удобней сейчас? – удивленно восклицал Олег, глядя на отца широко раскрытыми глазами. – Это ты меня окончательно запутал и деморализовал. Ты допускаешь и такие варианты?
-Допускаю и принимаю, как должное, - как можно оптимистичней произнес Дмитрий. – Не осуждай и не презирай мать. Иди и все ей прости. Нельзя сыну обвинять мать за ее слабость. Она тебя родила, вырастила и вон какого в жизнь выпроводила. Я ведь сплошь и всегда в командировках. Ты, такой, какой есть – ее заслуга. А потом, никакого уголовного дела лично на меня никто не заводил. Так принято, если в катастрофе гибнут люди. Чтобы разобраться с позиции авиационной, но и со стороны юридической, с позиции законности. Вот они и разобрались. Мне лично следователь заявил, что все мои действия вписываются в строчки инструкций и уголовного права. А по сему, я полностью перед законом оправдан.
-Правда, папа? – обрадовался сын, услышав эти слова отца, сказанные с оптимизмом и с гордостью.
-Да, врать мне сейчас глупо. А против одного удара судьбы ему противостоял другой, оптимистический. Я ведь, сынок, дважды вернулся с того света. Это уже большая радость. А к ней добавляется факт, что эта катастрофа для меня без последствий физических. Вот Равилю повезло меньше.
-Это который техник, да?
-Да, он самый. Но и здесь по показаниям Каландарова, пассажира, что не пострадал абсолютно, в своей смерти он сам виновен. Не знаю, почему, он еще до посадки расстегнул ремни и пытался выскочить из вертолета. Что его и сгубило. Ведь смертельные исходы на вертолетах большая редкость. Спасает чаще он своей оболочкой и привязными ремнями. Так что, ты меня не жалеть приходи, а радоваться жизнью вместе со мной. Я вышел из этой мясорубки и живым, и не покалеченным, не инвалидом. Стало быть, впереди меня еще дожидается мое счастье. 37 – это еще молодость для мужчин. А у меня уже сын взрослый и самостоятельный, который приобретает мужскую профессию. Вот такие дела.
-Я рад, я искренне рад и доволен твоим оптимизмом, - улыбнулся Олег. – Я счастлив, что у тебя такое замечательное настроение. Папа, я с мамой обязательно помирюсь. Ведь я вас обоих всегда сильно любил. И она, я вижу, как страдает из-за моего максимализма. Раз у тебя хорошо, пусть и у нее будет правильно. Ведь я каждый год буду приезжать к вам в отпуска. Да, папа, - сын немного помялся, смущаясь своей просьбы. Но потом осмелел и решился. – Мы с Леной, ну, моей одноклассницей, с которой я еще в школе дружил, хотели бы съездить на пару недель в Сочи. Дикарями. Ты не мог бы слегка нас субсидировать. Чуть-чуть.
-Господи, сынок, разумеется, возьми, и не чуть-чуть, а поболей. Пусть мама с книжки снимет столько, сколько тебе требуется. Только мне оставьте немного, на первое время, пока бюллетени не оплатят, - весело проговорил Дмитрий, загадочно и однозначно подмигивая сыну. – Невеста? Стало быть, будет, как и со мной? Вместе с дипломом получишь свидетельство о браке и свидетельство о рождении ребенка. Ну, и правильно, чего тянуть. Зато в части сразу квартиру дадут.
-Нее, - засмеялся Олег и затряс категорично головой. – Мы решили все эти дела отложить до окончания училища. Потом, когда получу направление в часть. И то, если к тому времени не передумает.
-Имеются на это мнение опасения?
-У тебя их двадцать лет не было. И вот, - не подумавши, ляпнул Олег, но, спохватившись, стушевался и тихо промямлил. – Прости, папа, сглупил. Просто, как-то мамин поступок навеял на размышления.
-Не извиняйся. Я уже к этому вопросу отношусь философски. Лобовой удар смягчили катастрофические последствия. Теперь радуюсь жизнью и своим чудесным самочувствием. Езжай без угрызения совести. И денег возьми столько, чтобы не считать копейки. Не жалей их. Я еще заработаю. А если совесть замучает, так потом, когда служить начнешь, вернешь частично, - засмеялся Дмитрий, нежно обнимая одной рукой сына за шею и притягивая его лицо к своим губам, целуя в щеку. – Я благодарен тебе за эти каждодневные разговоры. Сам ведь понимаешь, как легко справиться с депрессией и тяжелыми думами в голове с помощью вот таких доверительных общений. В особенности с близким человеком. С твоей помощью мы победили одну из самых важных и сложных проблем. Заговорили.
-Ха, папа! – воскликнул Олег. – То есть, получается, что мы ее заболтали до минимальной величины?
-Практически до полного исчезновения. Нет, слегка коробит и свербит в груди. Но той страшной боли уже не слыхать.
И сын уше в приподнятом настроении. А Дмитрий, как ему самому показалось, сумел сбалансировать свои эмоции и чувства. Вроде, как и поверил в самого себя и в свою теорию лобового удара негативных событий с оптимистическими настроениями от удачного выхода из такой сокрушительной катастрофы. Жизненные коллизии не казались уже настолько мрачными, как в первые дни. Даже от сложившегося нового жизненного статуса в мысли вкрадывался оптимизм. Дмитрий внезапно по воле и по причине блуда своей жены приобретал ореол свободы.
А свобода стоит того, чтобы скорее выздороветь и окунуться в ее пространство. И теперь он самостоятельно своим приличным заработком, по своему желанию будет проводить отпуска. Скучать в одиночестве Дмитрий не умел и не любил. Есть масса занятий и увлечений, коими легко заполняются свободные минуты и часы. Разумеется, Зоя имеет право на некоторое имущество. Но уж с жилплощадью ей придется довольствоваться апартаментами жениха. А в своей двухкомнатной квартире Дмитрий расположиться замечательно и комфортно сам.
Олег зашел к нему еще один раз перед отъездом в Сочи. Он окончательно не прощался, поскольку через две недели вернется, чтобы потом уже уехать вновь на весь год в училище. Лучший друг Женька Прохоров улетел в командировку. А остальные пилоты уже, скорее всего, позабыли о его существовании. Лучше или хуже Дмитрию от такого одиночества – определенно сказать проблемно. Дмитрий давно уже перешел полностью на самообслуживание, что позволило выходить в холл, где стоял старенький черно-белый телевизор. Смотреть по нему ничего не хотелось. Но новости прослушать можно, чтобы не отстать от мира.
Книг сын принес по просьбе Дмитрия много. Еще принес большую толстую тетрадь с ручкой и запасными стержнями. Часто во время длительных перелетов, когда обстановка, ориентирование и погода позволяли думам отвлечься от работы на отвлеченные темы, не касающиеся самого полета, или лежа в командировочной койке, на ум Дмитрию приходили безумные сказочные и фантастические картинки. Порою смешные, мистические и абсурдные. И вот сейчас, неожиданно осознав, какую бездну свободного времени подбросила ему судьба, Дмитрий решил отобразить и изложить на бумаге эти сумасшедшие бредни, придав им некую литературную форму.
Чем черт не шутит. А вдруг и пенсия незаметно подкрадется. Чем тогда заняться? Вот и будет фантазировать на бумаге. Вполне допустимо, и даже реально, что некие сказки сумеет опубликовать в каком-нибудь журнале. Но про то все потом, пока не до публикаций. Он просто опробует и испытает свои литературные возможности. Ведь в мыслях они весьма сюжетны и интересны.
Очередной посетитель вызвал у Дмитрия искреннее удивление. Как раз его он меньше всего ожидал увидеть перед собой. Нет, ему Дмитрий рад, да просто не ясна причина появления. Широко улыбаясь и прижимая, как нечто драгоценное, к груди пакет с чем-то бесформенным, в дверном проеме появился собственной персоной Каландарыч. Явился – не запылился, словно долгожданный гость, которому здесь рады. Разумеется, Дмитрий искренне и кошмарно обрадовался его появлению, которому был чрезмерно благодарен за показания, реабилитировавшие его в глазах следователя, общественности и правосудия.
Ведь, благодаря точному хронометражу и последовательности отключений двигателей, а так же описания паники и безрассудности Равиля, Дмитрия признали не просто невиновным, но и героем, который ценой своей жизни спасал безвинных школьников, бросившихся под вертолет.
-Ба, какие люди! – радостно воскликнул Дмитрий, вставая с кровати и с распростертыми объятиями выходя навстречу Каландарову. – И какая же такая мифическая сила забросила тебя в наши края? Как там поживает Кургантепе, что у нас нового в нефтеразведке, что с планами по нашим вертолетам?
-Ой, отстань, все хорошо у нас, Дима, просто замечательно? Давай, говори лучше, как ты здесь выкарабкиваешься с того света? Слыхали у себя там, что дела твои ускоренными темпами спешат на поправку, - слегка смущенный такой радушной встречей, скороговоркой выпалил Каландарыч, вручая Дмитрию пакет, наполненный фруктами. Затем покрутил головой по сторонам и достал из кармана пиджака бутылку коньяка. – Вот, решил угостить тебя витаминами и этим солнечным виноградным напитком, о целительных свойствах которого ты и без меня хорошо знаешь. Не повредит, ты уже почти здоров? А то мало ли чего?
-Нет, нет, абсолютно не повредит. Ты даже очень вовремя, - обрадовался Дмитрий, забирая бутылку из рук Каландарова и заворачивая ее в полотенце. – Но конспирация нам не помешает. Хотя, врачи уже разошлись по домам, и кроме дежурной медсестры в отделении никого.
-Это мне даже нравится. А у тебя здесь весьма уютно. Неплохо устроился, словно в доме отдыха. В отдельной палате, как министр или его родственник. Еще бы и горшок личный, так вообще было классно.
-Мне хватает и общего. Я туда редко хожу. А так, поскольку новых поступлений не просматривается, так меня потому и не беспокоят, позволяя в гордом одиночестве возлежать в палате. А то давно бы кого-нибудь подселили. Так что, на мои заслуги здесь не особо обращают внимание.
-Ну, а пока не подселили, наливай, - скомандовал Каландаров, подставляя к импровизированной кукле стакан, запасливо прихваченный с собой. Поскольку предполагал, что у Дмитрия оная посудина может оказаться в единственном числе. А пить по очереди без стука скучно.
Молча, выпили и закусили яблоком. У Дмитрия после многомесячного алкогольного воздержания коньяк жаром разнесся по организму, своим парами слегка затуманивая мозги. Но настроение мгновенно многократно улучшилось. Даже петь захотелось во всю глотку. А еще простить сразу всех, кто ему успел за эти годы напакостить. И Каландарычу он сильно и безмерно благодарен за добрые дела и за то, что решил навестить его, да еще прихватив с собой бутылочку коньяка. И потому ему внезапно возжелалось высказать все скопившиеся слова благодарности прямо сейчас. Но Каландаров почему-то молчал и мялся, словно чего-то утаивал или хотел попросить о чем-нибудь, от чего чувствовал большую неловкость.
-Ты, это, чего такой пасмурный, Каландарыч, словно чем-то не совсем до конца доволен? – решился Дмитрий встряхнуть гостя и заставить радоваться жизни вместе с ним, считая неправильным в данную минуту сидеть с таким хмурым лицом. – Давай еще по чуть-чуть. Авось взбодришься и засияешь. Ведь все получилось как нельзя расчудесно. Жалко, разумеется, Равиля. Мне так кажется, что зря он расстегивал ремни. Мог бы уцелеть, запросто выжить. Хотя, шансов я ему давал немного. По двум причинам. И на его правый бок бросал вертолет, чтобы тебе оставить выход свободным, и деревья справа потолще были. Слева препятствий было поменьше. Честно, так сработала профессиональная этика. Пассажиры – главный и самый ценный груз. Ими рисковать можно лишь при невозможности иного решения.
-Так это получается, что ты выбрал из нас двоих его? – больше удивился, чем обрадовался Каландарыч. – Спасибо тебе, Дима, конечно, хотя и осознавать себя причастным к гибели кого-то скверно. Но ты прав в одном: мне в ином случае выбраться было бы проблематично. Хотя, после падения времени уже было предостаточно. Потихоньку выбрался бы. Лишь бы после удара уцелел.
-Да нет, Каландарыч, это просто счастье, что вертолет не загорелся от удара о землю, что иногда случается при таких падениях. Вот тогда у тебя проблем возникло гораздо больше.
-Так он мог еще, и воспламениться? – настороженно и с долей испуга спросил Каландаров, как-то о такой перспективе до сих пор не задумываясь.
Из-под обломков вертолета он довольно-таки легко выбрался, поскольку отделался лишь слабыми ушибами и легкими царапинами. А вот если бы вертолет воспламенился, то он даже представить себе не смог, как бы через мертвых пилота, как ему в первые мгновения показалось, и техника выбирался бы. А ведь и Дмитрий, можно так считать, и смело заявлять вполне компетентно, погиб в этих обломках. Учительница каким-то образом сумела оживить его. Как потом узнал, так это она в благодарность за спасение ее детей, на которых падал камнем вертолет.
-Мог бы, Каландарыч, хотя с двойками такое происходит редко. Но с турбинными двигателями случается. Хотя они в момент удара уже и молчали, но остыть не успели. А по-честному, так на режиме авторотации на правый бок вертолет и сам стремиться завалиться. Так что, усилий для броска я особых не предпринимал. Просто ослабил сопротивление. Посчитал намного безопасней и надежней для детей. Уж больно как-то быстро они заполнили свободное пространство. Секунд несколько абсолютно никого, и вдруг такая толпа прямо передо мной. Думать некогда уже было. Лишь принимать оптимальное решение.
-Да, Дима, получилось так, - тяжело выдохнул Каландаров, словно вынырнул из глубины с длительной задержкой дыхания. – Вот сколько лет летаю с вами, пилотами, а в такую передрягу попадаю впервые. Чуть со страху не запил. Возникала такая мысль, чтобы снять эти стрессы и напряжение. Да вот детей-то кучу нарожал. Кто же их поднимать будет, если родитель в запой ударится. Я, в принципе, не большой любитель этого зелья. Так, если по случаю.
-Вот сегодня, Каландарыч, как раз такой случай и наступил, по которому не грех и пропустить пару стаканчиков, - бодро и оптимистично Дмитрий плеснул в стаканы коньяку и поднял свой для тоста. – За жизнь, за ее прекрасные и лучшие стороны. Нам в этот раз с тобой повезло.
Выпили за здравие, вновь закусили яблоком и опять немного помолчали. Дмитрию хотелось говорить много и обо всем. У него после выпитого спиртного настроение возникло говорливое. И не только коньяк подействовал, но и после всех перипетий хотелось просто выговориться. Все эти передряги и последние вести, принесенные всеми посетителями, включая сына, следователя и Каландарова напрягли нервы и чувства плотным комком в груди и сейчас рвались на свободу. Ему жаждалось не просто самому болтать без умолка, но и услышать со стороны поддержку и подтверждения его правоты в этой катастрофе.
И в гибели Равиля не хотелось считать себя хоть на какую-либо толику, и от того, что жена ушла к другому мужу, ему надо осознать и принять как факт ее вины и полной непричастности к сему событию самого Дмитрия. Зато сын с ним и полностью поддерживает его, отца, высказывав презрение и осуждение матери. Неправильно, не нужно так максимально, и Дмитрий, как опытный и прожитый много лет посоветовал ему примириться с мамой. Но факт остался фактом. Сын успел высказать свое мнение и осудить, поддерживая и вселяя веру в отца.
А теперь желалось слышать слова поддержки из уст самого Каландарыча, которого он ведь тоже мог убить своими действиями, спасая неведомых никому детей. Но Дмитрий молчал из такта, наблюдая за пасмурным лицом и хмурым видом Каландарова, словно того угнетает некая тайна, явно не оправдывающая его самого. Чего-то Каландарыч не договаривает, с трудом сдерживая внутри себя эту информацию. Потому у Дмитрия и ощущался спад оптимизма, требующий конкретики и разъяснений. Хотя, это же его, Дмитрия, предположения.
Сдержанное и слегка угнетенное настроение у Каландарова могло вполне возникнуть от переживаний после воспоминаний и осмыслений происшедшего. Все-таки на его глазах разыгралась катастрофа с двумя смертями и с перспективой оказаться в числе погибших. Чего же он в таком случае требует от многодетного папаши, которому даже представить страшно оставить сиротами такую большую семью. Ему казалось, что без него они просто не сумеют выжить в этом мире.
-Вот ни за что не поверю, Каландарыч, - решился все-таки взбодрить и встряхнуть понурого собеседника Дмитрий. – Что тебя так потрясла и лишила покоя эта трагедия. Он ужасна, тяжела, но жизненна. Разумеется, я не хочу назвать тебя бесчувственным чурбаном, могущим равнодушно воспринять смерть, даже мало известного тебе человека. Но ведь сам и не раз признавался, что хватило лиха всякого за долгие годы жизни. И не первая, и не последняя эта трагедия в нашей жизни. Мало ли ты, что ли, падал на вертолетах? А на буровых не хватало страху, а сколько пережил автомобильных аварий? А тут прошло почти три месяца. Давно, поди, все переварилось и утряслось, чтобы вот так при одном воспоминании впадать в апатию. Для тебя и жизнь и семья в сохранности остались. А я вот с потерями вышел из беды.
-Да, слыхал я про твои семейные перипетии. Сочувствую и соболезную. Наверное, испугалась, что останется с инвалидом? Вот и подыскала себе безопасный аэродром. Надежней твоего.
-Ладно, колись, Каландарыч, что на сердце гнетет так сильно? И с какого такого ляду ты приперся ко мне с такой кислой рожей. Ты прости за грубость, но посмотрел бы на себя в зеркало. Тошно и безобразно смотреть. Мы с тобой в этой беде абсолютно невиновны, и оправдываться можем лишь перед прокурором. Кстати, благодаря твоим правдивым показаниям я уже перед ним полностью чист. Невинен, как младенец. Мне уже передали по большому секрету, что и жена Равиля готовится к новому замужеству. Нашла себе утешение. Так что, даже перед ней у нас с тобой отсутствует надобность оправдываться. Жизнь, черт ее возьми, продолжается всем назло.
-Слыхал и я. Все правильно. Ну, а ты как принял побег жены? Поди, тошно узнавать, как предают любимые. Те, от кого ждешь поддержки и соучастия. Не знаю, как бы сам повел себя.
-Ой, Каландарыч, только в этой передряге меня жалеть абсолютно ни к чему, - немного со злостью, но вполне дружелюбно воскликнул Дмитрий. – Неужели ты думаешь, что вот так можно к какому-то хмырю без предварительной подготовки бежать? Стало быть, запасной аэродром уже существовал.
-Уже было, ты так думаешь? – как можно осторожно и подозрительно спросил Каландаров, боясь своим вопросом порушить затянувшуюся рану сердца. – Она давно с ним?
-Ну, как я понял, и как мне потом уже с подробностями и описаниями доложили, так она с эти Гришей где-то второй год роман крутит. А ты мне тут про внезапность расписываешь.
-От, бабы, от стерва! – в сердцах воскликнул Каландаров. – Так, поди, и крутила бы годами, если бы не беда. Решила все-таки обезопаситься. Могут они лапши навешать сразу и мужу, и любовнику.
-И не только обезопаситься. Он давно хотел этого, а она все не решалась, выгадывала и подсчитывала. Теперь решилась. Так что, беда наша расставила все аспекты по нужным полкам, где они и должны находиться.
-Но, Дима, как раз сейчас этого делать нельзя было. Подло и пошло. Как же в глаза теперь сыну глянуть?
-Наоборот. По мне, так лучше все до кучи. Потом было бы больней осознавать ее артистизм. А так все очень хорошо. И правильно.
6
-Каландарыч, так это ты так сильно расстроился из-за моей Зойки? – усмехнулся Дмитрий, довольный сочувствием и пониманием многодетного и давно, как семейного человека, много старше его. – Поверь мне, Каландарыч, это еще не повод для грусти и уныния. Даже наоборот. Ведь я жив, здоров, а ко всему прочему, так до безобразия еще молод. И если учесть такой немаловажный факт, как уход сына на вольные хлеба, так у меня вполне радужные перспективы. Ну, пока он еще в училище учится, но зато на полном государственном обеспечении. А потом пойдет небо покорять и приличные деньги получать.
-Получается, что пошел по стопам отца? Это хорошо, когда дети продолжают начатое дело родителя, похвально. И профессия мужская, настоящая. То есть, для семьи и дома надежная.
-Ну, можно так сказать. Почти по стопам. Только подался мой сынок не в Гражданскую Авиацию, а в военное летное училище. Будет на больших военных самолетах покорять небеса. Так сказать, наш мирный труд охранять. Лучше это или не лучше, но чище. Много у нас в малой авиации ПАНХ (применение авиации в народном хозяйстве) суеты и хлопот.
-Дмитрий, - неожиданно почти официально и строго, словно собирался зачитать некое важное постановление, обратился Каландаров. Вот только не хватало, чтобы он еще перешел на «вы». – Прокуратура окончательно отстала от тебя? То есть, ты полностью реабилитирован в глазах закона?
-Да, Каландарыч, спасибо, все самое быстрое и главное свершилось благодаря тебе и твоим показаниям. Все упиралось в промежуточную фазу между двумя отказами. Все Вдовин, сучья порода. Хотел стрелки на меня перевести и во всех грехах лично меня обвинить.
-Скажи, а что в таком случае они могли тебе инкриминировать? Вроде, как отказ произошел абсолютно не по твоей вине. А в смерти Равиля, так он сам больше виноват, насколько я разобрался в этом событии. Зря ремни он с себя сбросил. И суетился, как ненормальный.
-Ну, Каландарыч, тут тонкости полностью технические и авиационные. После отказа одного двигателя мы обязаны, так гласят параграфы инструкции и делается по жизни, убедиться в правильном определении отказа левого или правого, и перекрыть пожарный кран и доступ топлива в отказавший. Вот они с подачи Вдовина пытались втюрить мне криминал. Мол, в спешке и суете я перекрыл оба. Или просто перепутал краны и закрыл правый, что и привело к отказу второго двигателя. То есть, он, правый, и не отказал, а я его вырубил. Не было, мол, второго отказа.
-Нет, Дима, я видел, что ты поступил правильно и без суеты. Ведь второй отказал лишь через несколько секунд. Ну, это уже хронометраж. Что-то так секунд десять-пятнадцать, чего не случилось по твоей оплошности.
-Твои признания и убедили их, как прокурора, так и моих инспекторов, что поступил я грамотно, и иного выхода, как бросать вертолет перед посадкой на правый бок, у меня не было. Однако они утверждают, что краны были перекрыты оба. Но, я так думаю, что даже, если такого момента ни хрена не помню, то, видать, я его перекрыл машинально, автоматически. Сработал инстинкт.
-Нет, Дима, ты его не перекрывал.
Поначалу Дмитрий даже не понял такого намека. Но сказанные слова ввергли в шок. Вот чего угодно, но таких слов из уст Каландарова Дмитрий не ожидал услышать. Неужели он чего-то утаил, чтобы выручить и обелить пилота, оправдать перед законом, чтобы сейчас вывалить всю правду наружу?
-А кто, в таком случае, сделал это? Ведь следователь утверждает, что проверка указала на закрытые краны.
-Я тебе сейчас одну байку поведаю, а ты потом покумекаешь, - неожиданно вместо ответа всполошился Каландаров, и быстро разлил остатки коньяка по стаканам, пряча пустую бутылку назад в карман. – Может, за второй сбегать? Я как-то не подумал, что одна бутылка так быстро закончится. Выпить, выпили, а ни в одном глазу. И напряжение не сняли, от которого хотелось избавиться.
-А оно нам так уж надо, Каландарыч? – уже приходя в себя после шокирующего заявления, проговорил Дмитрий. – Такое твое нечто хотелось бы услышать на трезвую голову. Ты мне поначалу переведи свою шифровку, а потом уже станем принимать решения по поводу продолжения банкета или его закругления. Каландарыч, так это ты его перекрыл, или некто другой, про которого ты и пришел рассказать? Но, надеюсь, уже после отказа? Тебе в твоем возрасте и при таком семейном положении вряд ли хотелось экстрима для полноты счастья. Или, признавайся, истосковался по адреналину и, шутя для смеха, дернул краник?
-Ты очень близок к истине, Дима, - горько усмехнулся Каландаров, отчего его слова восприняты Дмитрием, как шутка.
-Говори, Каландарыч, - решил подыграть Дмитрий. – Почто кран перекрыл? Хотел мне помощь оказать? Ведь ты его уже после падения закрыл? Я очень на это надеюсь. Ну, а почему следователю про то не рассказал? Хотя, в этом ты даже прав. Ему скажешь правду, а он начнет фантазировать и прибавлять к ней эпизоды и свои вымыслы-домыслы. А что закрыл, так это даже грамотно. По идее, то это моя прерогатива. Чтобы топливо не лилось на горячие турбины.
-Дима, а ты мультипликационные фильмы смотришь иногда? Мне часто приходится из-за детей и вместе с ними. Отказать им нельзя, обижаются, что папка и так редко дома бывает, и не желает их радости вместе смотреть. И без того не часто позволяю. В большой семье некогда. Вот в особенности с младшими вместе и просматриваю, - как-то внезапно ушел от главной темы Каландаров, затеяв это нелепое обсуждение детских интересов и телевизионные мультфильмы.
-Да, посматриваю, - удивляясь такими метаморфозами, проговорил Дмитрий. – Я, в принципе, только между нами, так больше детей люблю смотреть эти мультики. С детства помешан на них. Если вспомнишь, так раньше их маловато было. Даже на пальцах пересчитать свободно могу. А сейчас, так поболей. Но все равно под ироническое хихиканье жены включаю и смотрю, словно некий детектив. В них много добра и детства, как раз того, чего нам малым не хватило.
-Стало быть, и про Баламута видел. Его часто показывают. То автомобиль с ручника снимет, чтобы повеселиться и вместе с нами похохотать, как взбешенный и перепуганный хозяин несется по кочкам и преградам за своим автомобилем. А ко всему прочему, так еще на заднем сидении жена с тещей визжат для нашего удовольствия. То в поезде в неурочный момент стоп-кран дернет, чтобы посмеяться над падающими с полок и со своих кресел пассажиров. Весело, в общем.
-Весело, Каландарыч, очень смешно. А еще потешно слышать твои рассказы про этого Баламута. Мне даже хотелось бы спросить: зачем ты мне сейчас про мультики рассказываешь? Известны мне все его похождения. По сто раз пересмотрены. Стараюсь ни одного не пропустить и похохотать вместе со всеми. Потому и повторюсь, кому нужны сейчас эти твои байки? Почто мозги засоряешь? Давай-ка по делу и конкретно: зачем и когда трогал кран? Это еще спасает нас, что следователь поверил в мое автоматическое мышление, - уже немного рассердился Дмитрий за эту пустую болтовню и за детское поведение взрослого мужика.
-Дима, - чуть ли не на шепот перешел Каландаров. – Я к тебе не просто так приехал. Извини, но не ближний свет, чтобы навещать больного выздоравливающего пилота. Мы ведь, вроде как, близко не дружили. Так, если по производственным делам иногда общались, да и только.
-Согласен, - Дмитрий слегка насторожился и напрягся. – Выпивать вместе не приходилось.
-Зато я в курсе, что в командировке ты не пьешь. С Женькой, другом твоим, с Прохоровым, приходилось и не раз. А ты у нас сухой закон блюдешь. Хотя, по-честному, одобряю и приветствую.
-Не люблю я, Каландарыч, совмещать работу с пьянкой. Не умею и не в моих правилах. Во всем необходимо искать интерес и удовольствие. А так оба приятных занятия портишь. А Женьку Прохорова не осуждаю. Умеет и вести себя, и марку держать. Он ведь даже после хорошего перепоя спокойно и без мандража медосмотр проходит. Железный мужик. Иногда даже завидую здоровью и выносливости в таких занятиях. Ну, и что тебя принесло в мою палату. Да еще с коньяком, да со сказками о Баламуте. Но, признаюсь, я очень рад твоему появлению, искренне рад. Мы ведь с тобой теперь вроде, как побратались. Из одного вертолета выбрались живыми и невредимыми. Не стану свои мелкие поломки в организме учитывать. То все пустяки. Они ведь беспроблемно и полностью восстановились.
-У нас авария крупная приключилась, Дима. Автобус с рабочей вахтой в пропасть улетел.
-О, боже! Это, поди, на Чертовом перевале? А больше, как и негде. Там же бетонное заграждение установили недавно. Тормоза отказали, что ли? Или колесо лопнуло в неудачный момент на повороте?
-Ты прав, как раз на этом спуске с разворотом. Мы так же на тормоза грешили. И в официальном расследовании так и указали. Трудно истину установить после такого страшного падения.
-Погибли все, как я понимаю?
-Все, все до единого. Да еще от удара о землю загорелся. Так что, там как такового и расследования не потребовалось.
-Каландарыч, только не говори мне сейчас, что ты в такую даль приехал со мной чужим горем поделиться. Не тяни резину. Поди, и я из тех погибших никого не знал, да и среди них твоих родственников не было. Сочувствие высказать я в силах. Но не более. У тебя есть для меня нечто иное, - с неким подозрением и с нажимом на немедленное объяснение, сказал Дмитрий.
-А я и не тяну. Просто все подробно с деталями и событиями пересказываю. Медленно подбираюсь к главной теме. Дима, а может, я все-таки сбегаю за второй бутылкой? Тяжело мне говорить всухую, не выдавливается никак. К тому же я окончательно протрезвел.
-Это очень даже хорошо, Каландарыч. Вот расскажешь мне все свои заморочки, а потом сбегаешь, и помянем всех усопших.
-Ты прав. Есть в моих бреднях единое зерно, к которому я и подбираюсь. Одна женщина в момент падения вылетела из окна. Она тоже умерла. Но не сразу, а через два дня в больнице. Ничего толком не рассказала, к истине ни на грамм не добавила. Бредила и всякую чушь несла. А потом затихла. Я с врачом поговорил, так он просто посочувствовал ей, что не погибла со всеми в месте, а два этих долгих дня страдала и мучилась своим бредом. Не пойму, зачем, но я как-то машинально спросил у врача, что за бред она несла. Не знаю, Дима, но как-то неспокойно, тревожно мне было. Слишком странная авария произошла, нестандартная. Ну, и сказал мне он, что все эти два дня несла она чушь про этого мультяшного Баламута. Из мультсериала. Так мне и сказал. Она кричала, что это он виноват в этой аварии. Мол, он давил на газ и не позволял водителю управлять автомобилем. И уже на повороте рванул резко руль вправо. Вот и перелетели через бетонное ограждение. Баламут свершил аварию, его рук дело. А мы пытаемся списать на технические неполадки.
-Каландарыч, - Дмитрий даже не понял, как отреагировать на такое заявление посетителя. – Ну, как можно верить в предсмертные бредни тяжело страдающей умирающей женщины? Ты хоть сам понимаешь, чего сейчас сказал? Видите ли, из мультика залетел сказочный Баламут, этакое милое смешно и хулиганистое приведение, и учинило такое представление. Бред полнейший.
-Полнейший, Дима, верю я тебе. Точно так все и посчитали, поскольку к тому же кроме врача и меня про этот бред никто не знает. Дима, а теперь послушай истинную причину моего появления. И почему именно сейчас я приехал к тебе, а не раньше и не позже. После отказа первого двигателя аналогичное приведение с именем Баламут и появилось оно в кабине. И вот почему отказал второй двигатель: ты перекрыл кран левый, а немного погодя он правый. И ко всему прочему показал мне язык. Такой длинный, белый и раздвоенный, как у змеи. Оттого Равиль и запаниковал и расстегнул ремни, готовый выпрыгнуть из вертолета еще до посадки. Ему-то от страха захотелось прыгать, а меня словно парализовало. Это даже хорошо, что парализовало, а то раньше Равиля выпрыгнул бы. А я как вцепился в спинку сидения обеими руками, что до самого падения меня уже ничто оторвать от нее не сумело бы. Вот благодаря этому и уцелел. А если честно, то через пару дней уже и сам не верил в это приведение. Ну, чего со страху могло ни привидеться? А потом даже подумал, что я просто спал и увидел его во сне. Оттого и успокоился и никому не рассказывал. А как доктор рассказал про бредни умирающей женщины, так все словно повтор кадров промелькнуло перед глазами. Стало быть, не привиделся и не приснился. Он есть, в самом деле, он существует и балуется с нами. Понимаешь, Дима, он пришел теперь по наши души, поскольку мы его чаяния обманули, не оправдали ожиданий. Вот и кажется мне, что теперь этот Баламут вернется, чтобы исправить свою ошибку. Ошибся он в первый раз именно с нами. Равиль оправдал его надежды, а мы нет. Страшно мне стало от таких дум, вот и примчался, чтобы поделиться и предупредить тебя. А вдруг сумеешь одолеть?
-Беги за бутылкой, Каландарыч, - слегка осипшим голосом скомандовал Дмитрий, пытаясь из недр тумбочки достать кошелек. – Иначе от твоих инсинуаций недолго и свихнуться. Сам видишь, что трезвые мозги хреново осмысливают сказанное. Необходимо добавить энергии и уменьшить тормоза трезвости.
-Понял, только спрячь свои деньги, Дима, - без лишних вопросов согласился Каландаров и в доли секунды исчез за дверью палаты.
Хотелось осмыслить за эти минуты отсутствия Каландарова, но думать помешала медсестра, заглянувшая с ревизией в палату. Она особо не мешала больным мужчинам расслабляться и добавлять к микстурам определенную минимальную дозу алкоголя. Однако Дмитрий числился здесь на особом счету, был неким иным больным, отличным от всех остальных. Он ведь в ее практик первый пациент, дважды подряд выползающий из лап смерти. Два раза умирал, и два раза возвращался. А теперь, вроде как, окончательно пошел на поправку. Потому и заглянула к нему, поняв смысл спешки задержавшегося посетителя.
-Дмитрий, вы себя нормально чувствуете, не опасна ли лишняя доза? А то, смотрю, за добавкой ваш гость умчался, - участливо и с опаской спросила она, глядя на пустые стаканы, на дне которых краснели капельки. – Может, хватит на сегодня, не нужно добавлять?
-Спасибо за заботу, Валечка, но нам именно для спасения души просто обязательно нужно еще по стакану коньяка. Мы же не водку и не вино хлещем. Мы очень хорошее лекарство потребляем, солнечное.
-Ну, смотрите, - не сердито погрозила она пальчиком. – Если что, так доктор мне башку открутит за вас.
-Я обещаю прислушиваться к своему внутреннему «Я». Как только оно скажет, что достаточно, то сразу прекращу.
-Ладно, если только по чуть-чуть. А то ваш друг, вон, какой здоровый. Ему-то хоть бы что, - уже согласно перед уходом разрешила медсестра по имени Валечка. – Но только по капельке.
-А я что, слабее его? По-моему, тоже вполне большой и упитанный мужчина, - шутливо обиделся Дмитрий.
-Вы наш пациент, а потому числитесь больным. И мы за ваше здоровье несем полную ответственность.
Девушка ушла, а Дмитрий закрыл глаза и задумался, напрягая все запасы мозговых извилин. Сказать, что сказки о мультяшном Баламуте ошарашили, удивили, поразили, так значит, просто промолчать. У него в голове такая свистопляска образовалась, что остановиться на одной какой-либо мысли невозможно было. И ведь свалить на помешательство кого-то из их двух нельзя. Ладно, если допустить, что Каландарову этот призрак привиделся во сне или в галлюцинациях от перенапряжения в ожиданиях падения, хотя все факты весьма весомы в пользу его гипотезы, то тогда почему случайно выжившая на эти столь значимые два дня женщина так упорно твердила об этом проклятом Баламуте, свершившим эту автокатастрофу?
Нет, такое невозможно так же, чтобы двум абсолютно разным людям и в разных местах мог привидеться этот призрак. Но, однако, и на реальное существование у него нет никакого права. Да черт знает, что в этом мире творится! Некий герой из детского мультипликационного сериала, хулиган и настоящий Баламут, выходит с экрана в реальный мир и начинает творить безобразия со страшными последствиями. Дмитрию, по сути, нравился этот герой из мультика. Смешной, веселый и забавный, но со злыми шутками. Однако, на экране такое и в самом деле смешно смотрится, когда по вине и воле этого приведения автомобиль врезается в скалу, а затем от такого удара от этого гранитного монолита отлетает огромный кусок. Ну, а вокруг голов пострадавших летают ореолом птички и весело щебечут. Ха-ха-ха!
Да только в реальной жизни после этого удара на гранитной скале остаются мозги. А потом уже птички вроде ворон каркают и склевывают их с камня.
Дмитрий легко поверил бы в некоего подобного монстра, а точнее, в хулигана, желающего косить, то есть, играть под него. Но такие события допустимы в темных переулках, в слабоосвещенных подъездах. Но не на вертолете в воздухе, где он сам себя подвергает смертельному риску. Или вместе погибнет с падающим в пропасть автобусом с пассажирами. Не хочется верить, а придется. Каландаров не сошел с ума, и ему Баламут не приснился, поскольку повторил свой «подвиг» за пятьсот километров от Люблинска на Чертовом перевале.
На долгие размышления у Дмитрия времени не хватило. Слишком скоро вернулся Каландаров, которого самого слишком хотелось обозвать Баламутом. Ведь все уже сложилось так правильно и рационально. Ну, случилась катастрофа, которую Дмитрий свершил своими руками, избегая более трагичной и кошмарной. Одно зло во имя спасения и блага других. Никто его уже не посмеет осудить. Даже этот придурок Вдовин. Но таковой ситуация рассматривалась до сего часа. А теперь что? Как и чем теперь назвать происшедшее?
-Ну, и что нам теперь делать? – спросил он вошедшего Каландарова, словно продолжал свои размышления вслух.
-Как это что? – удивился Каландаров, замирая над кроватью с бутылкой в руках. Он принял вопрос на свой счет, а потому затруднялся с ответом. – Мы это сейчас пить будем, как я понимаю. А потом продолжим свой разговор, чтобы обсудить вопросы и поискать на них ответы.
-А ты уверен, что они есть? Ну, ответы, - спрашивал Дмитрий, все еще находясь в своих прежних думах. – Понимаешь, Каландарыч, у нас пока куча вопросов, от которых, если на них попробовать еще и ответы поискать, запросто можно сойти с ума. На них не существуют в самой природе ответы.
-А я так понял, Дима, что нам нужно готовиться к встрече с этим призраком. Он не завершил начатую работу. И если мы сумеем дать ему достойный отпор, то, вполне допускаю, он не справиться с нами.
7
-Все-таки решили пожениться? – удивленно и с маленькой долей огорчения спросил Дмитрий у сына.
Он навестил отца сразу же после возвращения из Сочи, и вместе с невестой с порога вместо приветствия огорошил Дмитрия такой новостью. Нет, ничего личного и никаких претензий предъявлять будущей невестке Дмитрий не мог и не хотел. И собой хороша, и добрая, и веселая болтушка. Да только после подлого побега собственной жены к своему любовнику, как позже выяснилось, давнему, такое заявление сына вызвало некие ассоциации. Ведь такая тропка весьма и весьма схожа строго и четко с судьбою, проторенной отцом. Ну, точно так и аналогично с подобными последствиями в первом отпуске он сделал родителям такое заявление, добавив к нему незначительное прибавление с фактом беременности будущей жены.
Совершенно не хотелось бы огорчать молодых своим видом и выражениями недовольства. По всем параметрам и показателям, как внутренних своих ощущений, так и видом сумасшедше счастливых детей, Дмитрию прямо сейчас хотелось кричать, что он с ними согласен и приветствует решение. Да как бы ни повторилась его личная трагедия. Хотя, а есть ли уверенность, если им еще неизвестно, сколько встречаться и дожидаться определенного безопасного возраста. Нет его, и не будет. Здесь причина иная, независимая от сроков и времени. Пусть женятся, пусть порадуют его внуками. А то ведь не успел побаловаться маленьким сыном. Работа отнимала немало времени от семьи, от хлопот домашних. Но, нет, он лукавит. Ведь в каждом месяце были маленькие отпуска, когда удавалось посвящать себя и сыну, и жене. Видать, у Зои наступил некий кризис чувств, бросивший ее на поиски новых ощущений.
-Да, папа, решились мы, - категорично повторил Олег, предварительно попросив девушку оставить их одних для сугубо мужского разговора. – А у тебя насчет нашего поступка, как мне показалось, иное мнение? Как-то невесело ты спрашивал и отреагировал, словно и не рад.
-Нет, нет, милый мой сынок, я очень даже рад и счастлив вашим решением. И с удовольствием благословляю на долгий и счастливый брак, - поспешно уверил он сына в своем согласии, чтобы, не дай бог, обидеть и тем самым оскорбить их чувства. Ведь Дмитрий не против, а всего на всего удивлен и взволнован. И его реакция не означала несогласие, а просто все произошло очень даже неожиданно, отчего мысли и думы унесли в свое прошлое. – Женитесь и любите друг друга. Меня просто немного пугает, что тебе ведь еще учиться три года. А вдруг внезапно и против своей воли встретишь кого-нибудь там, в училище и влюбишься? Или того хуже, коль с ней произойдет нечто подобное. Сердцем командовать мы еще не научились. А в казарме тяжко такое известие пережить. Меня волнует сам факт такого долгого ожидания твоего окончания училища. Выдержит ли она испытание разлукой?
-А куда ей, папа, деваться? – усмехнулся Олег с неким тонким намеком на обстоятельства, не позволяющие ей думать о каком-нибудь другом претенденте. Мол, как миленькая будет ждать.
-Я все понял, - уже весело хохотал Дмитрий. – Ты по секундам повторяешь мою судьбу. Правда, мне пришлось меньше твоего учиться. Это сейчас все училища, как гражданские, так и военные сделали высшими, добавив сроки по году лишнему. Так что, твоей маме пришлось чуть больше года дожидаться моего диплома и распределения. Ты ведь даже и ходить толком не научился, как мы соединились в единую семью. А тебя, как я понял, оно встретит вполне внятной и толковой речью. Даже папой сумеет назвать, коль научат таковому.
-Догадливый ты, папа, сразу сообразил, - счастливо отвечал сын, встретив полную и безоговорочную солидарность со стороны отца. – А вот мама отругала за спешку с женитьбой. Ну, а по поводу беременности, так чуть истерику не закатила. Хорошо, что без Лены ходил.
-А ты ей не напомнил ее молодость и спешку. По-моему, она мало по возрасту и статусу отличалась от твоей невесты, - немного сердито посоветовал Дмитрий. – Она лишь и научилась в последнее время, что ругать и обвинять. Ну, а я уж тебе обещаю, что о внуке позабочусь. Смело можешь учиться без оглядки. И присмотрю, и помогу, если что. Не бросим, ты не переживай.
-Лена, зайди, - позвал девушку Олег и, взяв девушку за руку, уже вместе подошли к отцу. – Папа нам дает добро. Он не просто нас благословляет, но и обещает взять тебя под опеку. Вернее, вас обоих обещает опекать и присматривать, - добавил он, поглаживая девушку по животу, намекая на признание перед отцом во всех их грехах. – Вернее, не я, а он сам обо всем догадался. Я же тебе говорил, что у меня классный папаша. Ты зря его боялась.
Лена страшно смутилась, но быстро сумела справиться со своими чувствами и благодарно обняла Дмитрия.
-Спасибо вам, - прошептала она ему в ухо, щекоча губами его мочку. – А то мои только отругали. А тете Зое мы пока про беременность не говорили. Хотя, она и нашей женитьбой недовольна осталась, также высказала свои сомнения по поводу спешки. Словно с моими договорились. Мол, доучиться обоим надо, а уже потом о семье думать. Это хорошо, что Олег не сказал про ее перспективы стать бабушкой. Но мы теперь вашим благословением успокоились.
Дмитрий искоса глянул на сына и однозначно подмигнул, понимая его воздержание в признании перед матерью во всех грехах. Но выдавать его не стал, а просто весело и непринужденно хмыкнул. И Лене постеснялся рассказывать про материны истерики по поводу беременности.
-Ты, сынок, доучивайся без оглядки. Я сделаю все от меня возможное, чтобы Лена не ощутила себя брошенной. А твои родители и мама, так они никуда не денутся перед фактом, - успокоил Дмитрий своих детей. – А меня, Леночка, теперь можно называть папой и на «ты». Ну, пока не родишь. А потом разрешаю и дедом. Смешно, правда? Я стану в отряде, да и во всем управлении, мне так кажется, и насколько я пока проинформирован, самым молодым дедом. Так мне по заслугам и досталось. Мы с твоей мамой точно так обрекли на такое звание наших.
-Папа, ты к среде выпишешься? – спросил Олег, как-то лукаво посматривая на отца и невесту.
-Нет, мои милые дети, даже не рассчитываю на такие сроки. Доктор строго грозился продержать меня как минимум до конца лета. Хорошо бы к первому сентябрю отпустил. А для чего такие сроки? – спросил Дмитрий.
-Мы расписываемся в среду. Но, папа, если так получается, то ты не обидишься, если мы эту процедуру оформим без твоего присутствия. Мы сразу после Загса к тебе обязательно заскочим, - словно оправдываясь, смущенно проговорил Олег. – Понимаешь, папа, мы сразу после росписи хотим съездить к тетке в Ленинград дней на десять. Я ведь так ни разу и не побывал в Питере. И Лена тоже. А после Ленинграда мне уже и уезжать нужно в училище.
-А свадьба когда? Я имею в виду торжественную часть? Родители Лены не затребовали? – спросил Дмитрий, хотя уже понимал разумное и безапелляционное решение сына.
-Нет, свадьбы мы не желаем. Понимаешь, Лена придерживается такого же мнения. Лучше пусть будет свадебное путешествие. Если пожелаю легкий праздничный ужин, так пусть будет, возражать не станем. А тратить деньги впустую глупо и неинтересно. Они здесь Лене больше пригодятся.
-Ну, и молодцы, - откровенно довольный одобрил такое решение Дмитрий. - Но я вам все равно свадебный подарок сделаю. Маме скажешь, чтобы сняла с тысячу. Это и будет моим подарком. Предварительный пока. Распорядитесь по своему усмотрению. А потом после выписки я Лене отдельно нечто подарю.
-Секрет не откроешь, какой? – пытливо поинтересовался Олег, понимая бесперспективность своего вопроса. Если бы отец собирался озвучить подарок, то не засекречивал бы так сразу, а просто назвал его. – Хотя, зря спросил. Мне потом Лена в письме расскажет.
-Ты прав, раскрывать, пока не планирую. То будет наша с невесткой тайна. Езжайте и развлекайтесь в свое удовольствие. И будьте счастливы. Вот этого пожелаю вам без всяких засекречиваний.
Они ушли. Но ведь ненадолго. Он верил, что в среду после Загса обязательно заскочат, и уже представятся ему, как муж и жена, как настоящая семья с будущим ребенком, чье сердечко уже бьется под сердцем Лены.
Доктор долго слушал Дмитрия, всего прощупывал, изминал его внутренние органы через живот и спину, прослушивая каждую точку на его теле. И после каждого действия внимательно вопросительно всматривался в глаза Дмитрия, словно отыскивая в них более правдивый ответ, чем из уст пациента, который мог и слукавить. Он уже давно понимал, насколько надоела его подопечному эта больничная койка, а потому ответы могли быть переполнены оптимизмом и заверениями о полнейшем излечении. А глаза не соврут, отреагируют на боль.
-Спешка, молодой человек, догадываетесь, где и когда надобна. А нам бы не желалось иметь необратимые последствия. Не путайте кажущееся и желаемое с действительным, - строго отвечал доктор на такие, вроде как категоричные и заверительные заявления о великолепном самочувствии. – Даже если позволю, а то случится пока нескоро, выписаться домой, то уж до конца года можете позабыть про свой вертолет. Я уже твоему руководству и в вашу медсанчасть так и передал. Вот зимой поначалу ко мне на повторное обследование явишься, тогда о твоей летной карьере и поговорим. А за все эти месяца, я почему-то так уверен, что исцелишься окончательно. Имеется и весьма просматривается внутренний потенциал здоровья.
-Да я этого и не боюсь, - радостно и задорно отвечал Дмитрий. – У меня два месяца отпуска впереди. А потом к нему прибавим и больничный. Зато отдохну до потери пульса. На всю оставшуюся жизнь.
-На пенсию пока не собираешься? – поинтересовался доктор. – Стажа, поди, уже поднабрал?
-Поднабрал, но на нее, не планирую, - протяжно протянул Дмитрий, словно даже пугаясь такого раннего предложения. – И что мне там прикажете делать? Дома не усижу, а иной профессии у меня просто нет. Да и переучиваться на что-либо не хочется и поздновато. Так что, товарищ доктор, берем курс на полное выздоровление до допуска к вертолету. Согласен еще выстрадать все ваши процедуры. Мне хочется полетать лет так эдак до пятидесяти.
-Но я знаю, что вашим пенсионерам можно и в штабе работать, и где-нибудь в порту с бумажками?
-Можно, но ненужно. И боже упаси, Валентин Андреевич. Я бумаги на дух не перевариваю. У меня на них аллергия и внутреннее расстройство всех органов. Свои необходимые и те со скрежетом зубов заполняю. Но так то свои к собственной зарплате готовлю, дело нужное и вынужденное. Потому и стараюсь писать их с максимальной аккуратностью. А копаться в чужих? – увольте, только не это, - категорично и безапелляционно замахал руками Дмитрий.
-Ну, и хорошо. Раз летать хочешь, так, стало быть, и будешь. У нас есть тоже золотое правило отношений доктора и пациента. Если больной желает выздороветь, то и лечить его намного легче и приятней. Слышал краем уха, что в семье не совсем правильно и удачно?
-Сущую правду слышали, случилось и со мной такое, что обычно происходит с нашим братом немного раньше. Однако, сильно на меня такие катаклизмы не повлияли. Переживу.
-Ты, Дмитрий, только в водке спасение не ищи. В моей практике и такое не редкость. В ней лишь глубже тонешь, а облегчение не приходит. Обман все это. Я не против водки, но для праздника, а не решения душевных проблем. Прав ты в одном – летать, летать и летать.
-По такому вопросу за меня можно и не волноваться, Валентин Андреевич. Я, вообще-то, всегда считал и продолжаю считать себя мужиком сильным и волевым. И любящим саму жизнь, чтобы вот так бездарно утопить ее в вине. Да, по выслуге имею полное право идти на пенсию, но совершенно не желаю так рано списывать себя из рядов молодых и перспективных, имеющих право на начинания в своей дальнейшей жизни. Некоторые в мои годы лишь только обзаводятся семьями, а у меня скоро внук и внучка появятся. Так что, есть, зачем и для кого и ради чего радоваться жизнью, - с долей мечтательности и оптимизма проговорил Дмитрий.
-Да ну? – искренне удивился доктор. – Так это сын с невесткой приходил в тот раз? Поздравляю, дед.
-Они. Вот так ни за что ни про что заделали молодым дедом. Однако, я не в обиде. Буду теперь любить, и нянчится с внуками.
-Ну, что ж, - словно подвел итоги доктор, соглашаясь и с жалобами и со стенаниями пациента, вроде как не находя причин для дальнейшего удерживания Дмитрия в больнице. – Физический и моральный уровень состояния твоего здоровья вполне соответствует, а правильней сказать, максимально приближены к норме. Ну, капельку еще не дотягивают и требуют корректировки. И скорее всего, нуждаются в стабилизации достигнутого результата, чтобы не получить возвращения рецидива. Завтра после обеда и выпишу. Но сегодня в полной мере принимай пока все уколы и микстуры, не спеши отказываться. Да и после выписки дома, просто требую, соблюди все мои рекомендации. Однако, как и предупреждал, события торопить не будем. До конца года ко мне по поводу летной работы и не заикайся. А там уже работа и экспертиза ваших врачей. Лично я сделал все, что в моих силах. Заранее не благодари. Спасибо скажешь после ВЛЭК, - остановил попытку Дмитрия высказать поспешно свое «спасибо» и прочие слова радости и благодарности Валентин Андреевич. – Вот завтра и выслушаю. А правильней, так после вашей комиссии, чтобы убедиться в своих успехах.
Долго ждал этого дня Дмитрий. И вот дождался и внезапно испугался. Сын с невесткой еще не вернулись из путешествия, жены уже давно в доме нет. И теперь ему предстоит, вернуться впервые за долгие годы после длительного многомесячного отсутствия в совершенно пустую квартиру. И не просто возвратиться, а еще и долго и нудно там проживать. Непривычно и страшновато. Но нет, он все равно не запьет хотя бы по такой тривиальной причине, что никогда особо и не любил это увлечение. Любая пьянка должна нести оправдание. Праздник, поминки, долгожданные встречи. Да, алкоголь расслабляет и располагает к общению. Но искусственно накачивать себя дурманом абсолютно неинтересно и противно.
Разумеется, на целый месяц он съездит на свою родину, где живет и пока здравствует мама. Если в прошлые года они с Зоей при совместных летних отпусках, а потом и второй зимний отпуск он один, они считали своим долгом навестить маму и тещу тремя-четырьмя днями присутствия, то уж сейчас сынок целый месяц пробудет с ней. Живет она на окраине города в собственном доме и всегда безумно рада встречать свое единственное любимое чадо.
Да и в этот раз, хоть и поплачет и поругает непутевого сына и проклянет за предательство невестку, но, как никогда, с радостью встретит его. Олег говорил, что писал ей письмо от его имени, не пугая и не описывая всех ужасов и смертями. Просто папа болеет и лежит в больнице. И пишет не сам, а по поручению внука из-за болезни и самой руки. Мама сразу же завалила внука письмами. Но уже после возвращения из небытия Дмитрий собственноручно сразу же написал, обещая после выписки в обязательном порядке взять отпуск и навестить их. Легко и беззаботно намекнул и про развал семьи. Но не ругал и не обвинял в этом Зою.
Появление Прохорова перед самой выпиской вызвало радостное удивление. Просто не ожидал такого проявления дружеского соучастия. Вроде, как и сам сумел бы добраться до дому.
-Смог бы, смог, да мы не к тебе домой, а ко мне пойдем. Там Юлька моя у плиты колдует. Деликатесами, не деликатесами, но настоящей домашней пищей накормит. Истосковался, поди. Это же ты уже больше пяти месяцев, как дома отсутствовал, включая командировку и больницу? – словно угадывая в его удивлении мысли, проговорил Женька, лучший друг вот уже на протяжении многих лет. – Вот мы и подумали, что, поди, и адрес подзабыл. Да и нечего там ни поесть, ни попить. А я теперь вместо тебя в Кургантепе ошиваюсь. Ну, ты, я так понял, в курсе, мне Каландарыч рассказывал, что навещал тебя. Вот мужик отколол всем на удивление. Специально прилетел в Люблинск, чтобы навестить выздоравливающего Рудакова. Так и заявил, что посчитал своим гражданским долгом и обязанностью перед товарищем, свершившим столь героический поступок. И перед всеми вовсю оправдывал и требовал твоего оправдания перед прокурорами и инспекцией. Он же тебе рассказал о трагедии в Чертовом ущелье? Да, кошмар и вселенский ужас. Намолотило народу.
-Да, говорил, - погрустнел от такого напоминания Дмитрий. Но не от самой трагедии, хотя и она вызвала кошмарные ассоциации, а просто вспомнив ее причину, о которой, и это само собой разумеющееся, никому он не рассказывал, решив, что такой тайной пока наилучшим вариантом владеть им обоим с Каландаровым пожизненно. Делиться даже с лучшим другом слишком рискованно. Запросто слух разлетится по всему летному отряду о галлюцинациях и неполадках с головой. А потом уже никакой комиссии не докажешь, что ты не верблюд, и способный адекватно реагировать на окружающий мир. – Жалко людей. Та же вроде как, и бетонное заграждение поставили на самом повороте. Да вот не спасло и оно.
-Да ладно, - махнул рукой Евгений. – Лично мне кажется, что выпили немало перед выездом, вот и зарулили не по адресу. Они часто подшофе разъезжают. Там же ни ГАИ тебе, ни контроля. А в вертолет часто на посадку идут, так двое третьего еле тащат. Что уж говорить про автобус. Страшно, ужасно и жалко, но ведь на такой дороге лишь без мозгов можно пьяному за руль садиться. Сверху, и то на этот перевал без содрогания не взглянешь. Ну, не будем о грустном. Пошли скорее, а то Юлька заждалась, стол, поди, уже сервировала давно.
-Спасибо вам с Юлькой, но только я все равно домой заскочу и переоденусь. У меня же здесь с собой в основном белье после командировки. Куртку лишь сын принес, а больше мне не требовалось, я и не просил. И перед застольем на свое жилье трезвым взглядом гляну, - невесело проговорил Дмитрий. – Все-таки, потом впечатление будет иным, немного пьяны.
-Ой, мамочки! – застонал Женька, хватаясь обеими руками за голову. – Ты молчал, а у нас ума не хватило. И как это мы с Юлькой позабыли, что тебе понадобится кое-какая одежка? А твоя стерва так ни разу за весь срок и не навестила? Вот зараза же, а! Ладно, загуляла, так совесть до конца не теряй!
-Нет, не навещала. А мне оно надо было? Я и сына предупредил, чтобы и не вздумала даже. Забыл и из списка знакомых мне граждан вычеркнул. Заявление о разводе через Олега и передал. Пусть строит новое семейное счастье. Смысла и надобности препятствовать нет. Нам же не через суд, а через Загс. Так что, мухой разведут, долго мурыжить не станут.
-Ну, так ты бы хоть через сына…. Ой, прости, его же тоже нет. Ладно, так и быть, думаю, что с полчасика, хотя такое время на переодевание слишком велико, мы выделяем. И не более. Вот доведу тебя до дому и побегу к Юльке, предупредить ее о вынужденной задержке.
-Да я быстро, ты и сам дойти до хаты не успеешь. Душ приму, спортивный костюм на туловище наброшу, что Зойка успела по блату приобрести перед командировкой, и несусь к вам. Я и сам тороплюсь к вам в гости, други мои, соскучился и по Юльке, и по твоей Настене, дочурке. Как мой ребенок там?
-В четвертый пойдет. Это ты у нас такой быстрый и ранний. Сын уже год в училище отучился. А мы с Юлькой слегка припозднились, только три класса и успели окончить. Нам еще семь лет в школу ходить.
-Вот ранний-то, ранний, да потому и остался в полном одиночестве, - с некой тоской и горечью в голосе проговорил, Дмитрий, тяжело вздыхая. – Как-то пустовато в душе стало, словно в вакууме.
-Да брось ты хандрить, Димка, какие твои годы. Считай, что вновь с молодости начинаешь. Еще как женим тебя, и детей успеешь нарожать и выучить, как и сына. Только сейчас побольше рожай, чтобы тормоза у жены срабатывали. Мне так показалось, что скучно твоей стало.
-Допускаю. Постараюсь в другой жизни учесть прошлые ошибки и исправить их. Только ведь ты еще совершенно не в курсе, что меня моя молодежь желает уже внуками наградить? Жизнь молодую начинать придется в статусе дедушки, вот, - тепло и радостно произнес Дмитрий.
-Да не может того быть? – искренне удивился и поразился, словно услышал нечто совершенно нереальное и невероятное, Женька. – Здорово, однако, такой молодой, а уже дедом будешь. Обхохочешься.
Возле подъезда Евгений оставил Дмитрия одного, а сам побежал домой, чтобы предупредить жену о небольшой, но вынужденной задержке. Причина, однако, весьма уважительная. И ванную принять после пятимесячного воздержания, и переодеться, сбросить с себя командировочные шмотки. Как-то они с женой про такие важные детали не подумали. Ну, совершенно выпустили из вида.
А Дмитрий решил поспешить, чтобы не заставлять ждать друзей. Они ведь искренне и от чистого сердца решили устроить ему праздник возвращения. Приятно и жить хочется, когда есть такие друзья. И в тот момент, когда он уже вставлял ключ в замочную скважину, дверь напротив отворилась, и оттуда выглянула слегка хмельная, но счастливая рожа его постоянного сменщика по оперативной точки Владимира. Владимир искренне обрадовался появлению соседа Дмитрия, и пьяно, но крепко обнял его, пытаясь ткнуться мокрым губами в его щеку.
Но Дмитрий не переносил этих телячьих нежностей с мужиками, потом вежливо, чтобы не обидеть товарища, но с силой уклонился от лобзаний. Однако потом дружелюбно похлопал по плечу.
-Ты чего здесь-то? – спросил он Владимира. Вроде как твое место в данный момент в Кургантепе.
-А меня начальство отпустило на выходной, - пьяно объяснил Владимир. – Им самим зачем-то срочно понадобилось оказаться в Люблинске. Вот мы после обеда и пригнали. Завтра гуляем, а в понедельник опять на всю неделю. А там меня твой Женька на подмену пригонит. Ты хоть как себя чувствуешь, Димка? Мы тебя уже пару раз хоронить собирались. Вот наломал ты дров, однако. Хорошо, хоть прокуратура отстала, признала твои действия правомерными, а то Вдовин, сука эта недоделанная, орал на весь отряд, что там полностью твоя вина. Каландарыч молодец, все по секундам расписал. А иначе потягали бы порядком еще. И твоя сучка драная, сразу к своему Гришке сбежала. Вот ее я бы точно сам лично прибил, а потом еще и на срок посадил. Хотя, Дима, она ведь давненько с этим хмырем шашни водила. Ну, я сам-то, как и все нормальные мужики, знать ничего не знал. А бабы тут, как и Каландарыч, хронометраж вели точный. Могут расписать тебе все их передвижения. Когда все шито, крыто – молчат. Женской солидарностью это называется у них. Специально для себя и придумали ее. Восьмым мартом обозвали еще. А как все раскрылось, так как сквозь дырявый мешок посыпалось. Оказывается, все и все давно про них знают. Ну, а ты в норме, Димка?
-Да все у меня отлично, спасибо, Володя. Доктора обещают, что и летать даже буду. Вот только до конца года подлечиться придется. Но у меня еще ни один отпуск не тронут. Буду отгуливать, - стараясь, как можно бодрее, отвечал Дмитрий, и вновь сделал вторую попытку войти в свою квартиру. – Извини, к Женьке на обед приглашен. Тороплюсь, ждут ведь.
-Ну, счастливо, и привет Женьке, - вяло и пьяно согласился Владимир, разворачиваясь к своей двери. Но потом внезапно притормозил, словно нечто важное и нужное вспомнил. – Да, Дим, я ведь сразу хотел сказать тебе, а потом заболтался и упустил. Для того ведь и выскочил, как услыхал тебя возле двери.
-Ну? – нетерпеливо спросил Дмитрий, уже распахивая дверь собственной квартиры, вдыхая родной и знакомый запах. – Говори, а то Юлька просила не задерживаться. Да и ванную скорее принять хочется.
-Погодь, дай с мыслями собраться. Даже говорить как-то жутко. Понимаешь, вначале недели, да, точно, во вторник Каландаров разбился на машине. Ну, ты же даже лучше меня, его знал. А тут еще ваша катастрофа. Говорят, с управлением не справился и вылетел на встречную. Погиб не сразу, а все пытался для тебя что-то важное передать. Мне знакомый гаишник потом рассказал. Он так и повторял раз сто, пока не смолк. Мол, передай Рудакову Дмитрию, что он вернулся, чтобы завершить начатое. Мол, это все его рук дело, не машина виновна.
8
Дмитрий резко отвернулся от соседа и наконец-то вошел в свою квартиру. А Владимир еще немного постоял в ожидании ответа или хотя бы какой-либо реакции на известие, больше похожее на некую белиберду, навороченную в предсмертной агонии Каландаровым. Однако собеседник исчез, а стало быть, ожидание было бессмысленным. Пожав плечами и слегка удивленный непониманием, Владимир пытался задать еще пару вопросов в пустоту, обиженный таким невниманием собеседника и нежеланием объяснить или как-то охарактеризовать происшедшее событие. Но, понимая, что собеседник исчез насовсем, он еще пару минут потоптался у порога и, вспомнив о недопитой бутылке на кухне, сиротливо дожидающейся хозяина, срочно поспешил к продолжению общения с вожделенной тарой.
Сказать, что сообщение соседа как-то взволновало, значит, можно вообще ничего не говорить. Оно не просто взволновало, оно камнепадом рухнуло на его с трудом исцелившееся тело, словно желало вновь добить и не позволить больше жить в этом непонятном и перевернутом мире. Баламут там сумел добраться и добить Каландарова. А стало быть, шансов на выживание Дмитрию не остается, поскольку то убийство явилось простым напоминанием и предупреждением, что дело незавершенное. Эта тварь не просто умертвило Каландарова, но и сумело предоставить ему возможность предупредить Дмитрия о причине его гибели.
Да кто же ты такой, в конце-то концов, этот мультяшный Баламут, шутник и мелкий пакостник? Кто тебе позволил вырваться с экрана телевизора и безнаказанно творить свои делишки? И ведь самое ужасное и кошмарное во всей этой истории, что поверить в него практически невозможно, не прочувствовав его деяния и творения на собственной шкуре. Какой он методичный и надоедливый. Не получилось убить их обоих в вертолете, так вот теперь пытается завершить недоделанное по-иному. С Каландаровым уже удалось разобраться. Дмитрий следующий?
Дмитрий трясущимися руками сбросил с себя одежду, с силой зашвырнув ее в коробок для грязного белья, и залез в ванную, открывая холодную и горячую воду одновременно, постепенно успокаиваясь и приходя в себя. Ну, а чего трястись-то, внезапно решил он, стараясь поскорее выбросить из своего сердца этот нахлынувший и пытающийся деморализовать страх и панику. Страшней смерти в этом мире уже ждать не приходится, а ему повидать ее пришлось и не раз за эти месяцы. Можно подумать, что вечная тряска и оглядка сумеет спасти от такой напасти, как шутник из мультика. Так на кой вообще нужно цепляться за жизнь в тряске!
А не пошел бы ты, товарищ Баламут куда подальше. Здесь даже крепкий мат слишком деликатно прозвучит. Мы тебя намного дальше пошлем. Так далеко, что даже с экрана телевизора тебя не всегда покажут. И от таких веселых нахлынувших и победивших пессимизм мыслей в организм, словно теплая мягкая жидкость влилось успокоение и благодушие. Даже струи сильно горячей воды внезапно показались бальзамом и благодатью, сладко щекочущим истосковавшееся тело по такой приятной процедуре и по запахам ароматов шампуней. Разумеется, он мылся в больнице в большой ванне раз так несколько за все время пребывания в ней. Но там была простая смывка грязи и пота. А такого наслаждения и радости, как мощные струи по телу и по желаниям он может испытать только здесь в родных стенах своего дома.
И плевать мы хотели на происки некоего Баламута из мультиков. Мы его не боимся, и нам не страшны его пакости и любые попытки причинить ему, Дмитрию смерть. И эти думы вдруг зазвучали в душе песней. И Дмитрий, закрыв глаза и поливая из душа себя струей, запел на всю ванную героическую песню времен русско-японской войны, что посвящалась мужественным воинам-матросам славного бессмертного крейсера «Варяг». И когда открыл глаза и увидел прямо перед собой это бледно-белое смешное чучело-пугало, то просто бесшабашно и искренне весело расхохотался, направляя струю горячей воды в ухмыляющуюся и пытающуюся пугать рожу мультяшного приведения, добавляя к действиям равнодушные и безразлично-сказанные слова, словно виделся перед ним обыкновенный клоун из цирка:
-Да пошел ты! Ну, а куда, придумай сам. Тебя нет в этом мире, ты не имеешь право на существование, поскольку это мой мир и моя жизнь, на которую твои желания и придурочные кривляния не распространяются. И не тебе, куча собачьего дерьма, ею распоряжаться.
С удивлением и с громаднейшим удовлетворением Дмитрий увидел в пустых глазах мультяшного Баламута и в его противной рожице, показывающий еще несколько секунд назад язык, некую растерянность и нечто близкое к испугу. Словно такая реакция на его появление в ванной – слишком неадекватная и совершенно недопустимая. И этому всемогущему приведению ничего не оставалось делать, как с обидой на губах исчезнуть, раствориться в воздухе, словно перегретое облако пара.
-Съела, тварь, получила дулю в нос! – злобно и радостно выкрикнул ему вслед Дмитрий и захохотал.
Пусть этот призрак сам, если не желает оставить Дмитрия в покое, пугается и обижается. Стало быть, все его намерения сводятся к испугу от внезапного появления и кривляния. Такой человеческий страх его просто забавляет, словно некое развлечение в этой скучной безрадостной серой жизни приведения. Пугать, страшить и доводить своими выходками до смерти. Этим оно и живет, этим подпитывает себя. А вот такое хамское безразличие и неуважение, кое выказал Дмитрий, да еще с горячим душем и с бранными словами, чучелу не понравилось.
Дмитрий глянул на пол возле ванной и немного удивился. Сухо, словно и не направлял в эту сторону душ. Выходит, что оно еще и воду в себя впитывает? Ой, как Баламуту не понравился горячая припарка! А может, обиделось, а немного погодя придет, чтобы повторить кривляния? И, разумеется, поквитаться за такой нерадушный прием. Пусть, теперь Дмитрия на испуг не возьмешь. Он понял его сущность. Главное – воспринимать иронично и без страха.
Юлька встретила Дмитрия со слезинкой на глазах. Да еще добавив к кислому выражению лица несколько плаксивых слов:
-Ой, Димочка, как же мы перепугались за тебя. И чего только не пришлось пережить за такое короткое время. Да еще Зойка ко всему добавила. Как же жить дальше, а? Ну, неужели подождать малость не могла?
-Плевать на все невзгоды, мои вы дорогие! Хорошо и даже просто прекрасно планируем жить! – обнимая Юльку, бодро приговаривал Дмитрий. – Привет, Настенька, как жизнь наша молодая! – воскликнул он выбежавшей из комнаты в прихожую дочери Прохоровых, и уже теперь обнимал обеих женщин. – Слезы и сопли оставить до худших времен. А у меня пока все чудесно. Я жив, сумасшедше здоров. А все вместе и составляет неописуемое счастье и радость. Вот такие пироги! А еще у меня совсем скоро появятся настоящие внуки.
-Женя нам уже передал. Вот Олег нашустрил, а! это же надо, как и куда так спешит молодежь. Дима, так ты в тридцать восемь станешь настоящим и официальным дедом. По всем законам.
-А вот чему здесь удивляться, девчонки? – весело отвечал на все стенания Юльки Дмитрий. – Я сам в девятнадцать стал отцом. Вот сынок по проторенной дорожке и следует. Пусть, все правильно и даже неплохо. Лишь бы не повторил мою судьбу к моим годам. Я так предложу ему, чтобы нарожал деток поболей нашего, дабы не возникало подобных инсинуаций у его Ленки. С кучей детворы к любовнику сложней бежать ко всяким Гришкам, Мишкам.
-Ты думаешь, что от скуки баба загуляла? – немного пугливо спросила Юлька, слегка переживая за реакцию Дмитрия на такие предположения. Ведь про Гришку она сама давненько ведала.
-Ну, лично мне так показалось. Нет, не тогда, а вот сейчас в больнице. А знаете, ребята, - уже за столом обратился ко всей семье Прохоровых Дмитрий. – Родите-ка вы еще кого-либо для Настеньки. Братика там, сестренку. Нечего останавливаться на достигнутом. Давно пора подумать по такому поводу.
-Советчик нашелся, - категорично и иронично не согласился Женька. – А сами-то чего на одном приостановились? Вот в девятнадцать как родили, так, почитай, всю жизнь прожили, словно и не было у них детей. Не успели прочувствовать. А то, как другим, так с советами лезет.
-Милые вы мои други! – горячо и искренне воскликнул Дмитрий. – Так зачем же на своих ошибках учиться-то? Вы на меня гляньте и срочно исправляйтесь. Неужели мало вам моего примера! Так головой старательней по сторонам покрутите и найдете подобных ляпов жизненных навалом.
-Ладно, - вальяжно и с ухмылкой соглашалась Юлька. – Мы этот вопрос прям сегодня и начнем обсуждать. Правда, Женя? И тянуть совсем необязательно. Главное захотеть, так оно само получится, - добавила она смеясь.
-А причем тут Женя? – возмутился супруг. – Лично я уже последних лет пять уговариваю. Так тебя настолько сильно достала эта пискля, - Женя ткнул пальцем в сторону дочери, - что даже слушать не желала. Ох, и голосистая была девчонка, прямо певица без микрофона. День и ночь солировала без отдыха и продыху. Думали, с ума сойдем, не верили, что молчать может.
-Помню, помню, как же, все пережил сам с вами, - согласился Дмитрий, обнимая и целуя Настю в лоб. – Но ведь не факт, что второй с таким бесценным даром родится. А вдруг философ получится?
-Ладно, закрыли тему деторождения. Обещали ведь обсудить прямо сегодня, - прекратила этот щепетильный и деликатный диалог Юлька. – Ты лучше поведай нам, как сам дальше жить собираешься? А то у меня подружек холостых и разведенных много среди знакомых.
-Не надо! – резко и громко воскликнул Дмитрий, давясь пищей, что успел к ее вопросу напихать полный рот. – Я еще, во-первых, не развелся. А посему разговор о женитьбе попахивает криминалом с многоженством. Она сама должна была какие-то документы в Загсе сделать. А во-вторых, позвольте мои дорогие самому мне в статусе холостяцком пожить. В полной мере ощутить и прощупать такое сладкое состояние. Нет, что ни говори, а в нем имеется масса преимуществ по сравнению с женатиками. Успел прокрутить и продумать и посчитать. Не стану перечислять, поверьте на слово. Однако, так мне кажется, что надолго в одиночестве маяться не стану. Подыщу как-нибудь, но только сам, без подсказок, чтобы потом, коль не удастся опять, то винить самого себя. Не искать среди друзей.
Юлька все-таки еще несколько раз затронула такую тему и попыталась выдвинуть несколько кандидаток на соискание. Однако вскоре и сама поняла, что явно с таким планами поспешила. Действительно, о каких цыплятках речь вести, если курочка и яйца не снесла.
Дмитрий пил водку, жадно закусывая, однако первые мгновения хмеля не ощущал, словно алкоголь не желал полонить его своими парами. Но когда он вышел за компанию на балкон покурить, поскольку супруги Прохоровы курили оба, то внезапно ощутил туман в голове и слабость в коленках. Оказывается, спиртное мирно дожидалось, когда Дмитрий встанет, чтобы затем показать перед ним свои могущественные власти и силы, способные и такого завалить.
-Нет, - прошептал сам себе Дмитрий. – И ты тоже не имеешь прав управлять и командовать мною.
И уже с таким мыслями он вошел в ванную и подставил голову под струю ледяной воды, ощущая. Как туман рассеивается, а к ногам медленно, но необратимо возвращаются силы.
-Понял! – сказал он безапелляционно невидимому противнику. – Я могу быть командиром даже для тебя. И не сметь, мною командовать! Пожелаю, опьянею и повеселюсь вволю. А пока не желаю.
За стол он вернулся уже хоть и хмельным, но могущим рассуждать трезво и разумно. Просто именно в таком состоянии личные проблемы казались уже не столь неразрешимыми и не такими серьезными, какими были до застолья. А страхи и переживания превратились в смешное и комичное воспоминание. Вновь прежний мир вернулся в стабильное и разумное состояние, и Дмитрий опять способен управлять возникающими событиями и ситуациями.
Когда Юлька ушла на кухню заваривать традиционный по завершению застолья чай, Дмитрий подсел поближе к Женьке, который уже пьяно ковырялся в тарелке и нес несусветную белиберду, пытаясь рассказать застарелый анекдот. Но перепутал персонажи и никак не сумел расставить их по их заслуженным местам. И тогда решил поделиться с ним своими размышлениями и опасениями.
-Ладно, Женька, ты мне его потом как-нибудь расскажешь, когда малость протрезвеешь, - смеясь и обнимая его за плечи, предложил Дмитрий. – Я понимаю, что на серьезные темы сейчас не имеет смысла говорить, но мне очень хочется тебя в чем-то предупредить, пока нет Насти и Юльки. Один на один. Просто, все, что случилось со мной, имеет некий неординарный окрас.
-Нет, - категорично не соглашался Женька, все еще желая завершить этот сложный по сюжету и по грамматики рассказ. – Ты поначалу меня должен дослушать до конца, а потом я умолкну.
-Не буду слушать, - грубо оборвал его Дмитрий. – Вот понимаю, что ни хрена не воспримешь эту чушь собачью хоть бы малость серьезно, да и понимать и запоминать не пожелаешь. Но хотя бы зерно сомнений зароню в твое сознание. Пусть малость прорастет и тронет мозги. Авось в тот самый критический момент именно оно и сыграет свою решительную роль.
-Хай, сей свое зерно, коль так уж невтерпеж, - устало согласился Женька, наконец-то понимая и соглашаясь, что сегодня у него с концовкой такого противного общеизвестного анекдота ничего не выйдет.
-Ты уже в курсе, что Каландаров погиб? – спросил Дмитрий Евгения, и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Странно, да? Мужик был настолько аккуратен в вождении, таким внимательным за рулем. А уж свою пятерку лелеял и берег, как родное дитя. Стало быть, машина оказалась в тот критический момент исправна, - уже не спрашивал, а констатировал, как факт Дмитрий. – И с какого такого бодуна понесло его в таком случае на встречную полосу?
-Слушай, Димка, да мало ли чего в такие моменты происходит, как с машинами, так и с людьми? Не справился с управлением и занесло. Пошел на обгон без уточнений и проверки, оттого и влепился в КАМАЗ.
-Так ведь никакого обгона не было.
Пока старался привлекать внимание Женьки и подводить его к нужному разговору, вернулась Юлька с чаем.
-Эй, мужички, я что-то пропустила, или моих ушей оно недоступно? Какой такой автомобиль разбился?
Хотелось перевести в шутку и позволить Женьке добить свой рассказ. Однако Дмитрию уже твердо и назойливо влезла мысль и желание предупредить о возможной опасности именно сегодня. На трезвую голову может смелости не хватить. Не той отваги, что мужчин на подвиги толкает, а обычный стыд оказаться непонятым и слегка неадекватным в такой нелепости. А сейчас, ежели чего, так и на пьяный бред запросто свалить можно. Вроде как, чего по пьяни не нагородишь? Однако, уже при самой встречи с Баламутом Женька запросто сумеет вспомнить предупреждение Дмитрия и не запаникует, как поступает большинство.
-Ладно, Юлька, обоим вам скажу, - решился Дмитрий на свой подвиг. – И понимаю, что в эту минуту просто посмеетесь надо мной и откровенно пальчиком у виска покрутите. Да нельзя промолчать.
-Господи, Дима, да что же это такое ты нам сейчас приоткроешь, что мы тебя и за психа, и за больного примем? Говори поскорей, пока сами с ума от нетерпения не посходили, - торопила Юлька, разливая чай по кружкам.
Дмитрий безумно желал этого кошмарно ароматного напитка. Но пить не станет, пока не выскажется. Поскольку крепкий чай просветлит мозги и удержит его от столь важного сообщения.
-Каландаров не сам погиб. Его убили. И он перед смертью успел мне некое послание передать. Всего несколько слов, но мне оно сразу понятным стало. Каландарыч сказал, что он вернулся, чтобы завершить дела.
-Ой, мальчики, как интересно. Димочка, как романтично и загадочно. Ты нам расскажи, кто же его убил?
-Баламут, - сказал и замолчал, следя за реакцией друзей, которые просто застыли с открытыми ртами, словно в стоп-кадре на фото. – Да-да, - поспешил он добавить уже через несколько минут молчания. – Обыкновенный мультяшный призрак. Это приведение такое с идиотскими шутками-играми. Для него ведь наши жизни и игра со смертью, как веселое развлечение в его скучном существовании. Вот оно и решилось таким образом шутить и развлекаться. Ему ведь кажется все смешным и потешным, словно смерть - явление временное.
-А, по-моему, Дим, это ты просто так удачно и весело пошутил. Посмеемся и будем считать, что розыгрыш удался на славу.
-Я, Юлька, не собираюсь и даже не подумаю убеждать вас и доказывать до потери пульса, что вовсе не верблюд. Пусть выгляжу в данный момент легким полудурком, психом или перепившим после таких катаклизмов, а потому неадекватным. Но, все равно, хочется вывалить на ваши головы информацию, сильно похожую на бред свихнувшегося или лишку выпившего. Поверите, или нет, мне безразлично. Мы просто продолжим чаепитие с водочкой и закусочкой, как ни в чем не бывало. Однако, мне ваши комментарии абсолютно без надобности. Молча, и без эмоций прослушайте. Мне так кажется, или оно и в самом деле имеет место, но этот Баламут только к мужикам цепляется и испытывает их на вшивость. А потому, Женька, к тебе мои предупреждения и относятся. А ты, Юлька, можешь над нами посмеяться, а утром Женьке напомнить про мои бредни. Так вот, как я уже говорил, в послании Каландарова звучало предупреждение для меня, что этот Баламут пожелает вернуться, обязательно даже вернется, поскольку дело свое он не завершил. Ему не получилось убить нас всех троих в том вертолете. И потому настиг Каландарова в его личном автомобиле. Не знаю, что там, в самом деле, произошло, но Каландарыч упрямо твердил про Баламута, а, стало быть, в этом и вина его смерти. Это ведь Баламут вырубил правый двигатель. Левый-то сам, поди, отказал, хотя сейчас и в этом у меня сомнения возникают. Допускаю, что и с левым он побаловался. Но момент выключения правого зафиксировал Каландаров.
И Дмитрий уже с полными и детальными подробностями рассказал все свои встречи с этим Баламутом. И про то, как в вертолете с двигателями нахулиганил, и про то, как сбросил в пропасть на Чертовом перевале автобус с вахтой, и специально позволил несколько секунд жизни Каландарову, чтобы тот успел озвучить свое предупреждение о возвращении. Так ведь интересней и веселей.
-Но самое смешное и анекдотичное, что я его наконец-то лично сам увидел в своей ванной, когда принимал душ. Даже и его полил горячей водичкой. Но он обиделся и покинул меня хмурым и недовольным.
Разумеется, друзья абсолютно не собирались принимать за истину уверения пьяного Дмитрия. А чего тут удивительного после того, как он пережил смертельную катастрофу, уход к любовнику любимой жены, которой подарил верные и преданные девятнадцать лет жизни. Да и в больнице врачи постоянно боялись за его жизнь. Теперь ко всему прочему вернулся в совершенно пустую квартиру. Но перед входом в нее прослушал пьяный бред соседа. Да мало ли чего может случиться с психикой и разумом от всех этих катаклизмов.
В данную минуту друзьям хотелось по-человечески посочувствовать, взбодрить и пожелать возвращения в жизнь прежним жизнерадостным балагуром. Или Баламутом, каким он сам порою был во хмелю. От всех этих мыслей Юлька весело рассмеялась. Но сразу же осеклась, понимая, что совершенно не ко времени это веселье пришло. Ей хотелось оправдаться, что смеется совершенно по иному поводу, а не над бредом пьяного Дмитрия.
-Ой, ты уж прости меня дурочку, Дима, но мне самой сейчас почему-то вспомнилось, каким ты сам Баламутом бывал в хмельных компаниях. Вот такие ассоциации непроизвольно и рассмешили, - виновато оправдывалась Юлька. – Мы слушаем, ты продолжай, пожалуйста.
-А я уже закончил. Почти. Верить не надо, но ты, Женька, просто запомни такой маленький, но спасительный фактик, что этот Баламут ожидает адекватной реакции на свое появление. И его сильно обескураживает и полностью разоружает иное отношение, как безразличие или игнорирование. А можно на его шутки и шуткой ответить. Смелой и бесшабашной, принимая его игру. Лично я его сейчас водой полил. Поступи приблизительно и ты аналогично, если он вдруг возжелает подразнить и попугать тебя. И больше своим рассказом я ничего и не хотел добиться. Даже если вы сейчас не поверили, то постарайтесь поступить так, как я прошу.
-Дима, - неожиданно ласково и по-матерински нежно произнесла Юлька. – Мы обязательно прислушаемся к твоему совету, даже если и не сумеем в такую бредятину поверить. Если хочешь, то оставайся эту ночь у нас. Мы Насте постелем на кресле, а ты переночуешь на ее диванчике.
-Юля, еще слишком рано ложиться в койку! - строго и категорично возразил Дмитрий, отлично понимая отношение друзей к его пошатнувшейся психике. Но самому Дмитрию сильно хотелось просто предупредить друга о возможной опасности. Он это сделал. И если теперь случайно рядом с сиденьем пилота это приведение окажется, то, по крайней мере, Женьке выпрыгивать из вертолета не захочется. А автомобиля у Прохоровых, как и у Дмитрия, нет. Если Дмитрий просто не любил автомобильную технику, то Женька никак накопить не мог. Вечные финансовые проблемы срывали автомобильные планы. – Я больше ни в каких ракурсах эту тему развивать не буду. Забыли и продолжили прежнее застолье. А спать я всегда, если припоминаешь, любил дома. И потому однозначно уйду в конце застолья к себе. Но не сейчас. И водка стоит на столе недопитая, и разговоры еще не все переговорены.
Больше в течение вечера друзья к этому балагуру-шутнику не возвращались. Даже позабыли и успокоились, вновь увидев за столом прежнего веселого друга без заскоков и излишних тараканов в голове. Правда, Юлька пробовала затронуть подлое предательство подружки Зойки, но даже в таком хмелю, когда все болевые точки будоражат нутро сильней, чем по трезвости, Дмитрий резко и в приказном порядке прервал эту попытку и слезные стенания:
-Я весьма и весьма комфортно ощущаю себя в новом холостяцком статусе.
9
На удивление мама совершенно спокойно и, если бы не знал, то был бы уверен, что чуть ли не равнодушно встретила новость о бегстве жены. То есть, уже бывшей. Перед самым отпуском он забрал в Загсе свидетельство о разводе и удостоверил статус холостяка штампом в паспорте. Разумеется, он написал маме о семейных перипетиях, и к его приезду она тщательно и скрупулезно переварила эту новость. Но ее больше волновало здоровье и благополучие сыночка, который, как весьма кратко и скупо сообщал внук, попал в аварию и долгое время пролежал в больнице.
Сын Олег, то есть, ее внук, был в курсе сердечных недуг бабушки, а потому не тревожил ее сердце и нервы описанием полной правды с остановкой сердечной деятельности и с двухмесячным бессознательным состоянием ее сына. Поскольку врачи уверовали в полное выздоровление отца, и поскольку обещали в ближайшее время привести в чувство, несмотря на кому, которую они больше сравнивали с летаргическим сном, то Олег писал про отца и незначительные отклонения его здоровья от нормы в оптимистической форме. Почему не сам пишет, а рукой внука? так у отца повреждена правая рука, а левой не умеет. Он же не левша. Разумеется, когда Дмитрий очнулся, то в первую очередь Олег рассказал про эту хитрость с письмами. Отец не ругал и не обижался на такую ложь. Даже похвалил. Не хватало еще из-за таких мелких авиационных неурядиц доводить мать до инфаркта.
-Как же ты так неаккуратно летаешь, сынок? – стенала мама, роняя слезу и зацеловывая сыночка, словно встретила с того света и уже не чаяла увидеть. – И что же там могло такое случиться, а? Я ведь чувствовала по письмам Олега, что не договаривает, утаивает от меня всю правду. Так ведь?
-Мама, не осуждай внука, он поступил по-мужски. Ни к чему женщинам знать полную правду о наших перипетиях. Такова специфика работы авиации. Да мало ли чего бывает. А со мной ничего страшного не произошло, - весело и задорно тараторил Дмитрий, заглушая все ее тревоги и печали. – Подумаешь, в очередной раз техника слегка подвела. На то оно и железо, чтобы иногда капризничать. А так, сама видишь – здоров по всем параметрам. Разве больные могут так бодрствовать? Вот в отпуск к тебе приехал на целых два месяца. Ну, мне, по правде, еще и путевку в санаторий дали. Так, мама, положено у нас после аварий и прочих летных происшествий. Но я там больше десяти дней не пробуду. Быстро сбегу от этих эскулапов, чтобы насмерть не замучили. Мне и без того порядком до чертиков надоели их процедуры.
-Вот сам меня успокаиваешь, веселым и бодрым притворяешься, а почто лечили так долго, коль ничего страшного? – высказала сомнения мама, но разглядывая сына с удовлетворением, замечая в нем здоровые блески в глазах и на щеках. Стало быть, и в самом деле, здоровым приехал, излеченным.
-Мама, они же доктора, учились много лет для этого. А потому знают, что и сколько нужно лечить. Значит, так им хотелось.
-Ох, врете, поди, мне с внучком, успокаиваете. Было серьезней, чем он писал, раз долго держали, - сделала вывод мама. – Да уж прощаю, поскольку вижу перед собой сынка в полном здравии.
Они еще поговорили немного о прошедшей аварии, посудачили, и Дмитрий все-таки сумел убедить маму, что повреждения в организме были весьма и весьма незначительные. А молодой крепкий организм легко и беспроблемно сумел справиться со всеми возникшими недугами. И мама с удовольствием верила, поскольку таковых недуг в данный момент она не наблюдала. А вот цветущий и в полном здравии сын сидел и разглагольствовал наяву и по существу.
Потом было застолье с приглашением соседей, которых мама успела предупредить, чтобы вопрос о пропавшей супруге не поднимали. Пропала и пропала. Туда ей и дорога. Если сама мама успела за такое непродолжительное время со дня известия сто раз проклясть, простить и забыть, то уж соседям лучше и не вспоминать. Были здесь и дядя Миша с тетей Галей, которых помнит Дмитрий с самого детства. Правда, они в его детстве были просто Мишка с Галкой. Но для него старыми. На целых 13 лет старше. Пришла и баба Дуся, которая часто в детстве гоняла хулигана Диму за озорничество и непослушание. И она весьма искренне удивилась, что он стал таким взрослым и серьезным летчиком с такой богатой профессией.
Им же здесь в своих двориках всегда казалось, что летчики деньги лопатой гребут. Хотя, если быть справедливым к соседям, то он, Дмитрий, сам старался такому имиджу соответствовать, привозя в отпуск матери дорогие подарки и угощения. А потом разгуливая на широкую ногу с друзьями.
-Только давай, Димка, без всяких этих выканий и дядей с тетей, - попросила Галина за себя и своего мужа в первые минуты приветствия и объятий. – Вон, сын у тебя самого, уже какой здоровенный вымахал, жениться собрался. А там, недолго думая, и самого тебя в общество дедов запишет. Так что, мы с тобой уже можем запросто поболтать на равных и по-свойски.
-Уже успели, черти полосатые, вписать, - весело и с задоринкой усмехнулся Дмитрий, подмигивая маме.
-Чего вписать? – не сразу догадалась Галя. – Ух, ты? – воскликнула она, поняв значение его фразы. – Уже дедом стал?
-Почти, - печально констатировал факт Дмитрий. – Не успели, и расписаться, как уже запланировали.
-Как! – всплеснула руками мама. – А чего молчал все это время? Твоя мама в прабабки готовится, а он, как партизан, ни слова.
-Прости, мама, но как-то к слову не пришлось, - извинялся Дмитрий за свое позднее известие. – Вроде, как бы и извещать рановато. Ну, расписаться, расписались, о своей беременности меня довели. А про внуков пока говорить, вслух не спешил. Сам еще полностью не осознал.
-Вон, сколько всего разного привалило к нам одним махом, - сокрушалась тетя Дуся, печально покачивая головой. – Жена сбежала, самолет поломал, сам в больнице невесть сколько провалялся, а теперь скрывает истинную причину. Да ладно, правильно, что не рассказываешь. Зачем мать расстраивать попусту, коль все нормально закончилось. А тут еще и невестка с приплодом появилась. У тебя, Дима, на одну потерю сразу две находки объявились. Это к хорошему.
-Жена у меня, тетя Дуся, не пропала, как нечто важное и нужное, почем можно и заплакать, а просто по-тихому и незаметно покинула меня. Ушла к другому мужу. Такое у молодых бывает. Решила, пока зовут, так лучше не противиться. А я, дорогие мои соседи и родные мне люди, ее и не так уж сильно осуждаю за таковой поступок. Раз случилось, так и делать теперь по-иному нельзя ничего. А как? Жить со мной, а думать о нем? Рано или поздно, а восстала бы, воспротивилась. Да и у меня вместо семейной тихой жизни сплошная головная боль была бы. Да и в командировках вместо работы все внимание сосредотачивал на ней бы. Оно вон, на радостях в дом родной несся, да чуть не убился, а как бы тогда, коль в дом не тянуло бы? – с некоторой печалью и тоской проговорил Дмитрий. Но, заметив слезу на маминой щеке, поспешил перейти на оптимистический тон. – Потому все так уж неплохо и закончилось, что голова моя больше о полете думала, чем о семейных проблемах.
-И сильно поломался? – спросил Михаил.
-Вертолет в металлолом. А сам немного. Вот, подлечился, малость передохну, и снова в небо.
-И пассажиры были?
-Нет, - решил немного соврать Дмитрий, чтобы не нагнетать обстановку. – Один я был в вертолете. Понимаешь, Михаил, отказ двигателей для вертолета явление не трагическое, совершенно не катастрофическое. И площадка подо мной хорошая была, и садился я на нее уже великолепно. Школьная спортивная площадка во дворе. Немаленькая, вполне приемлемая. Да вот звонок с урока не вовремя прозвенел. И детвора дружно вывалилась навстречу моему падению. Прямо под вертолет летели сломя голову, словно явление встретили веселое и радостное. Пришлось так срочно отворачивать, чтобы не помять их глупые головы, что там уже о себе и про вертолет некогда думать было. А без двигателей маневры с вертолетом не получаются.
Городок, где проживала мама, и где пролетело все его детство и юность, находился намного северней Люблинска. И если сентябрь, а в особенности его начало, в Люблинске считался продолжением лета, то здесь в северных широтах к вечеру уже морозцем попахивало. А к его концу даже снежок весьма часто выпадал, покрывая порою еще не освободившиеся от листвы деревья.
Долго сидели за столом, понемногу выпивали, но много говорили, стараясь не только новости узнать от Дмитрия, но и своими поделиться, коих за год скопилось также немало. И вскоре Дмитрию уже захотелось покинуть эту слишком говорливую компанию, чтобы пройтись по вечернему родному городу и посетить знакомые места, как он любил всегда делать в первые дни приезда. Вспомнить те улочки, деревья и небольшую речку, на которой весело и интересно проводили время с друзьями и подружками, где дружили, сорились и мирились.
Вечерело долго, совсем не так, как уже на родном юге. Солнце вроде и спряталось за горизонт, но фонари пока не зажигали. Просто слегка пасмурно стало, словно тучами небо прикрылось.
Это для друзей да для родных, а больше для самой Зои он показывал всем свое полное безразличие на происшедшее бегство жены к любовнику, понимая, что само собой разумеющееся, доброжелатели и злопыхатели донесут до нее каждый чих и пук Дмитрия. А ему как раз хотелось своим показным безразличным видом больней ужалить ее, чтобы хотя бы таким способом отомстить предательство женщины за вычеркнутые двадцать лет совместной жизни.
Ровно столько они знали друг друга. И лично ему всегда казалось все эти прожитые годы, что других женщин вокруг просто не существует. Разумеется, они были и слева, и справа, но только не рядом и не вместе с ним. И вот сейчас, гуляя в легком хмелю по родному городу и вспоминая те мгновения, что водил он ее по знакомым и милым сердцу местам, комментируя каждый закуток каким-либо эпизодом из детства или юности, в сердце зудела сильной зубной болью ее эта бешеная любовь к совершенно чужому и незнакомому Грише. Подлый и пошлый поступок, как внутри себя охарактеризовал он его. Не свойственный рассудительной и расчетливой женщине, каковой всегда считал он свою жену.
Хотя, для собственного успокоения и самоутверждения, Дмитрий пытался отыскать оправдательные моменты для нее, чтобы не оказаться в числе брошенных по слабости и простого блуда жены. Нет, она влюбилась крепко и по-настоящему. А женщины в вопросах любви намного слабей и неустойчивей мужчин. Видел он ее глаза, слышал сказанные вскользь слова. Да, не могла она такого мужика, как Дмитрий, бросить ради лучшего секса на стороне. В вопросах надежности и стабильности Дмитрий выигрывал, и сам видел и понимал это. Стало быть, любовь. И только сейчас более отчетливей вспоминались последние два года совместной жизни. Теперь понятными становились те случайные оговорки, пугливые настороженные взгляды, которых раньше не замечал, и ее стоны от мучавших кошмаров.
Все-таки, переживала, боролась с собой, искала выход из тупика. А тут такой прекрасный случай, неоценимый подарок судьбы. Только опять обманул ее ожидания. Не погиб, выжил, и не просто выздоровел, но и вновь будет летать. Не выбросила судьба за пределы профессии, какое часто случается после таких катастроф. И теперь летать уж будет долго, пока сами врачи не попросят покинуть кабину пилота. А Дмитрий искренне любил и любит свою работу по многим причинам и параметрам. Полная независимость в командировках, и весьма полноценный отдых после таковых. Все две недели занимайся и увлекайся своими делами.
Ему не раз предлагали руководящие должности, начиная с инструктора, командира звена и вплоть до заместителя командира эскадрильи. Однако, эти руководители летают в основном в качестве проверяющих. А остальное время сидят в штабе и копаются в бумагах, составляя отчеты, рисуя графики и планируя работу своих подчиненных. Скучно и ужасно тошнотворно. Кабала.
Были в жизни Дмитрия до сего времени две радости: летать в привычную и интересную командировку на оперативную точку, и возвращаться обратно к любимой жене и к милому сердцу сыну. Ну, последний год лишь к одной жене, что совершенно не снизило приятных ощущений. Зато с песней в душе, с радостью на сердце и с любовью на устах. А она уже два этих года любила другого, некоего мужика по имени Гриша, черт бы его побрал. И просто грубо и пошло лишила Дмитрия этой второй радости. Незачем теперь будет лететь из командировки домой в пустую, пропахшую пылью и затхлым воздухом квартиру.
Можно проветрить, убраться и наполнить музыкой магнитофона. Но то все слишком ненатуральное и неестественно. Искусственное благополучие и показное благодушие. Нет, он никогда и никому не покажет свои настоящие боль и страдания. Пилот Рудаков Дмитрий Сергеевич был и будет самым лучшим и самым безопасным пилотом, поскольку хочется и желается быть таковым. Чтобы доказать ей, насколько ему безразлична ее измена, и насколько он оказался в выигрыше, оставшись в одиночестве. Никто и никогда про его истинные страдания не узнает.
Проходя мимо уже закрытого магазина «Промтовары», Дмитрий увидел на ступеньках у входа сидящую маленькую девочку, прикрывающую лицо руками. Или уснула, или просто задумалась. Но в любом случае ему захотелось срочно вмешаться в этот неправильный и опасный момент. Во-первых, девочка была слишком легко одета для такого прохладного и сырого вечера. Даже сам Дмитрий уже понял свою горячность, по причине которой оделся не совсем тепло, и теперь слегка дрожал от холода, теряя остатки приятного хмеля в голове. А во-вторых, даже в правильной и соответствующей погоде одежде сидеть ребенку на холодном цементе весьма проблематично для недалекого будущего. Вполне запросто можно приобрести ряд противных болезней на весь остаток своей долгой жизни.
Конечно, Дмитрий сейчас в легком хмелю, и своим таким немного пьяным видом может запросто напугать ребенка, чего сейчас он абсолютно не желает. Однако, от испуга еще никто не умирал. Тем более, им сейчас движут благие намерения. А вот от сидения на бетоне запросто загнешься.
-Девочка, - Дмитрий склонился над ребенком и легонько потряс ее за плечи, чтобы пробудить и дать полезные советы. – Ты встань, пожалуйста, и иди домой. Замерзла, поди, да еще и ступеньки ледяные.
Однако от легкого толчка девочка не пробудилась, а стала заваливаться на бок, угрожая упасть и скатиться по ступенькам. И Дмитрию пришлось проявить максимум сноровки, чтобы успеть подхватить ее и не позволить коснуться бетона. Тут уже последний хмель мгновенно улетучился.
-О, господи, да что это с нами такое творится! – воскликнул он громко на всю улицу, оглядываясь по сторонам, отыскивая в пустой округе помощников или хотя бы информаторов, которые могут подсказать адрес проживания этого ребенка. – Что это с тобой, девочка, - он подхватил безжизненное тельце на руки, сильно прижимая к себе, чтобы одарить ее своим теплом. – Ты жива хоть? – Дмитрий приложил ухо к ее лицу и ощутил еле слышное дыхание. – Жива, ну, и, слава богу! А теперь, моя милая, побежали, что есть мочи.
Скомандовал он, разумеется, самому себе, и побежал по знакомому адресу, где, как помнится, всю жизнь стояла больница. Городская. Были еще и районные. Но эта главная. И ближе всех от этого места. Здание уже сильно старое, лет много, но ремонтировалось регулярно, а потому выглядела всегда презентабельно и уютно. С детства Дмитрий ее помнит, и она все время такая, словно время над ней не властно. Лишь косметика фасада меняется.
Двери приемного покоя открывались наружу. А поскольку обе руки у Дмитрия заняты, то он пытался воспользоваться для открытия одной из свободных ног. Однако, сильная пружина не позволяла этого сделать, упорно возвращая дверь в прежнее положение. А ребенок вообще не подавал признаков жизни, не давая Дмитрию применить свои руки. И тогда, отчаявшись и устав бороться с силами физики, Дмитрий с силой постучал ногой по двери, желая шумом привлечь персонал к своей проблеме. В больнице, скорее всего, уже никого кроме дежурной медсестры и врача не было. Но кому-нибудь такой шум, в конце концов, надоест, и придут, чтобы хотя бы увидеть источник беспокойства и причину внезапного шума.
Наконец-то грохот ботинка о двери был услышан, и громко кроя всякими словами всех родных и близки возмутителя спокойствия, какие только не пришили в такой момент слова неблагодарности пожилой женщине с красным лицом на ум и язык, она распахнула двери перед Дмитрием. И, не меняя тематики и лексики, еще громче и грубее добавила к словесному поносу грубо и зло:
-Чего надо, пьянь подзаборная? Чего приперся тут и устраиваешь беспокойство порядочным гражданам? Быстро зараз милицию вызову, так мигом в вытрезвитель отправят. Ишь, удумал чего, сапогами своими по дверям лупить. Чего дите в руках держишь? Случилось что, аль просто девать некуда?
-Тетенька, - как можно жалостливей и приветливей попросил Дмитрий, испугавшись, что после крика эта баба вновь закроет перед носом двери, а ему потом и не понять и не принять, что с этим грузом делать-то. – Вот, с девочкой случилось чего-то. Боюсь, как бы ни опоздать, не упустить момента. Вроде, пока дышит, а ничего не слышит и не реагирует ни на что. Посмотреть бы ее.
-Ладно, тащи в приемную. Там на топчан положи ее и жди меня. Сейчас доктора позову. Вроде, как Наталья Андреевна еще не ушла. Так уж и быть, глянет, чего с ребенком натворил, - уже немного незлобно и потише проговорила красномордая тетка, обнаружив в нарушителе покоя вроде приличного мужика. И за ребенка серьезно переживает, не собирается сбыть просто с рук. Сказала и скрылась в лабиринтах коридоров, бросив Дмитрия с ребенком наедине.
А Дмитрий не стал укладывать девочку на холодный топчан, а сам сел на него, продолжая удерживать драгоценную ношу, как младенца, и, покачивая, уговаривал ее дождаться некую Наталью Андреевну и не умирать у него на руках. Женщина в белом халате не заставила себя долго ждать, и уже минуты через две в сопровождении скандальной тетки вошла в приемный покой.
-Ну, что у нас такое тут случилось? – мягким нежным голосом спросила она, забирая ребенка у Дмитрия.
-А я не знаю! – словно удивленный такому вопросу ответил он. – Вот, будто спит, а не просыпается. Я и прибежал с ней поскорее к вам.
-А вот нормально одеть, как видно, не догадался, папаша. На улице, между прочим, лето закончилось, а вы ее в таком легком платьице. Ну, да ладно, выйдите и подождите в коридоре. Мне так кажется, что ничего страшного и опасного не случилось. Сейчас разберемся и разбудим вашего ребенка, - проговорила эта красивая женщина и сразу занялась осмотром девочки.
А Дмитрий вышел в коридор и сразу же пожелал покинуть это здание со скандальными обитателями. Вроде как свой гражданский долг он исполнил полностью, доктор обещал вернуть ребенка из забытья в реальный мир. Так чего тут топтаться и объясняться потом перед ними за свой поступок. Ведь дома его дожидается мама и горячий чай, которого сумасшедше хочется в неограниченных количествах. Гости, поди, уже разошлись по домам. Ну, а мама, само собой разумеющееся, поставит чай, и они еще долго-долго будут пить и вести разговоры.
Дмитрий любил, а особенно в первый день приезда, до утра проговорить с мамой. Мама уже давно на пенсии, и на работу не ходит. Конечно, жалуется, что с удовольствием еще подработала, да вот последние годы сердечко барахлить начало. Потому и предпочитает потихоньку копаться на грядках и смотреть по вечерам телевизор. Самое пенсионное занятие.
Хотелось уйти, да не получалось. Что-то не желало его отпускать. Действительно, а чего это ребенок не просто так легко одет, но и весьма неряшливо, неухожено. Из дома сбежала, или злые родители выгнали? В любом случае, не от излишней радости сидела она в полусознательном состоянии на холодных бетонных ступеньках. Сильно как-то взволновал душу брошенный на произвол судьбы ребенок. Словно никому ненужный, как бесполезная лишняя вещь.
Даже если бы просто поскандалила, поссорилась в доме, то все равно хотя бы пальтишко набросила, обувку потеплей. Внезапно Дмитрий явственно вспомнил всю одежку ребенка и сразу понял, что у такого дитя вполне возможно иного просто в доме нет. Очень уж застиранное платьице и штопанные перештопанные затертые колготки. Очень плохо одета, не по-детски.
Еще хотелось Дмитрию узнать хотя бы имя этой девочки, а потом, что вполне вероятно, и навестить ее в больнице. Ну, или дождаться вердикта доктора и поинтересоваться, не требуется ли принести чего для нее. Очень возможно в первую очередь потребуется одежда. Он маму попросит, так она по соседям наберет нужный комплект. Имеются во дворе такого возраста и комплекции девчонки. И как обычно, в нормальной семье этой одежды с запасом.
Помнит Дмитрий, как сын рос быстрей, чем успевал изнашивать. Много чего доставалось после него соседским детям. А чего брезговать, когда почти новое и совершенно целое. Такая практика применялась по всему городку. Какая разница, в чем и в чьих по двору носиться.
-Сидишь, папаша, - возвращая к действительности, вырывая из дум и размышлений, рявкнула над головой весьма злая и сердитая, но очень милая и красивая Наталья Андреевна. Дмитрий с испуга даже с места вскочил и беспомощно заморгал глазами, словно провинившийся ученик перед директором школы. – Ты когда, пьяная твоя рожа, ребенка кормил. И вообще, на простой вопрос ответь мне: вы ее с женой своей вообще кормите, или дитю остается лишь крошки после вашей закуски?
На шум докторши из многих приоткрывшихся дверей палат выглянули любопытные физиономии, боясь пропустить интересные баталии во главе с Натальей Андреевной. Но доктор, казалось, настолько сильно разгневана, что ей в данную минуту никакого дела до посторонних не было.
-Да это же с ума сойти можно! – продолжала кричать она на опешившего и растерявшегося Дмитрия. – Двадцатый век на дворе, детвора во дворах хлебом в футбол играет, а он приносит к нам ребенка в голодном обмороке и мило так объясняет, мол, случилось чего-то, помогите. А кормить не пробовали с мамашей? Дите словно из блокадного Ленинграда. Да на таких, как ты, в суд подавать надо за жестокое обращение с ребенком. Я бы вас близко на пушечный выстрел к детям не допускала. Вон, у самого какая сытая и пьяная рожа. Так хоть крошки после своей закуски дитю выделял бы, а? Вот что, папаша мой дорогой, ребенка обратно вы не получите. Как хотите, но я сегодня, нет, завтра с утра иду в прокуратуру. Таких, как вы с женой судить надо по всей строгости закона. Как фамилия, имя!
-Дмитрий Рудаков! – загипнотизированный ее командным тоном и пылающими огнем глазами, виновато отвечал Дмитрий.
-Да на кой хрен мне твое имя. Ты его прокурору продиктуешь. Имя девочки и возраст назови мне.
-Простите, но я его не знаю, - растерянно пробормотал Дмитрий, виновато пожимая плечами, словно такое незнание должно было пристыдить его. – У меня самого, вообще-то, сын. И он уже учится в училище. Вот, на днях женился, а уже жена беременная, так что, я очень даже скоро дедушкой стану. Представляете? Мне ведь и сорока нет, а внуками обрастаю. Нет у меня девочки, жалость какая, хотелось, да жена не родила. А теперь вообще от меня к другому ушла. И жены, стало быть, нет. Сын есть, невестка есть, внуки будут, а жены нет. Я к маме в отпуск приехал, - тараторил, как из пулемета Дмитрий, пытаясь рассказать про себя как можно все, что могло бы сейчас оправдать перед красивой женщиной-врачом. И он боялся, что сейчас перебьет его, и он так и останется в ее глазах отцом-извергом. – Мы с соседями в честь моего приезда посидели, немного выпили. А мне потом захотелось погулять по родным местам, посмотреть и вспомнить. Ну, а тут она, эта девочка сидит на ступеньках магазина. А ступеньки бетонные, ледяные. Я и испугался, что простынет, подошел, хотел сказать, чтобы встала и домой ушла, вредны, мол, девочкам такие процедуры. А она возьми, да упади. Еле успел подхватить. Вот, к вам и принес потому, - закончил наконец-то Дмитрий скороговоркой свою речь, радуясь, что его не перебили и позволили выговориться до конца.
-Постойте, так вы вовсе и не родитель? – уже тихо и как-то неуверенно пробормотала Наталья Андреевна, виновато оглядываясь на зевак, словно пытаясь перед ними оправдаться.
-Нет, что вы. Д я бы был безумно счастливым иметь такую дочурку. Но вот с женой решили на сыне остановиться. Глупое решение. Сын вырос как-то быстро и незаметно. Я разве допустил бы до голодного обморока ребенка. Сами сказали, что рожа у меня сытая. Так и дети всегда у меня сытыми были бы.
-Боже мой, вот нагородила! – повинилась перед Дмитрием Наталья Андреевна. – Вы уж простите за мои грубости. И большое спасибо за ребенка, что не прошли мимо и обратили внимание на нее. Видно, что не успела застыть. К утру точно труп был бы. Тьфу ты, нечто я опять заговариваюсь. Разве можно про дите такие слова. Понимаете, как глянула, в каком состоянии ребенок, так сразу готова была просто убить вас. У самой двое хулиганов, пацанов, понимаете. Так те за обедом так нос крутят, словно я их не обедом кормлю, а работать заставляю.
-Да, - согласился Дмитрий, уже довольный и счастливый такому приятному и дружественному тону в его адрес. – Нынче молодежь сильно переборчивая в еде. Перекормленная. Мы вдвоем с мамой жили, без отца. Так всегда лишнему куску хлеба радовались. За лето-осень натаскаешь из леса грибов да ягод – вот и пируем затем всю зиму. Есть из чего готовить вкуснотищу.
-Простите, а вас как по отчеству?
-Дмитрий Сергеевич. Но можно и Дмитрием назвать, мне так даже приятней. Так, кажется, что еще не раз встретимся.
-Хорошо, Дмитрий, что вы свое дело сделали, а сейчас ко всему прочему у вас еще и отпуск. Я к чему. Так понимаю, что родителей девочки я не увижу. Так что, если вы хотя бы на минутку когда заскочите, ей только на пользу будет. Здесь тот случай, что не просто откормить, но и отогреть человеческим теплом нужно.
-Хорошо, я обязательно загляну. Мне ведь теперь самому интересно и любопытно имя ее узнать. Да и как со здоровьем.
-Я ее узнала, - вмешалась в диалог сердитая медсестра. – Это Света Заславец. Вы, скорее всего, помните случай прошлой осенью. Уже поздняя, со снегом. Их соседи Уваровы сгорели. Вместе с ее матерью Любкой пили напропалую. Но, пока Уваровы живы были, так ребенок, вроде, под присмотром был. А после пожара совсем баба с ума сошла. И работу бросила, и пьет бес остановки. Участковый постоянно грозится за тунеядство привлечь. Так она устроится на какую-нибудь работенку, и до первой зарплаты. А там опять в запой.
-Простите, - обратился Дмитрий к этой женщине, которая знала про ребенка если не все, то очень много. – Вы мне дайте адрес ее местожительства. Зайду, хотя бы предупрежу, где ее дочь. Женщина, все-таки. А вдруг волнуется за ребенка, пропал, мол, и домой не является.
-Я-то дам, сынок, - иронично и с долей сарказма согласилась женщина. – Да вот стоит ли вам идти по этому адресу. Да сообщать про местонахождения Светы. Поди, эта Любка уже и не помнит, а есть ли вообще у нее дочь. Ну, коль есть большая охота на грубость и хамство нарваться, так сходи, сынок, чтобы лишний раз в моей правоте убедиться. Ты же, как я поняла, местный? Вот за водонапорной башней увидишь полдома горелые, словно огарок оставшийся. Сам дом весь почти сгорел, а пристройку успели спасти. Вот в ней они и проживают. Это же туда нам после больницы придется отправлять девчонку, обратно в этот кошмар.
-Ну, а куда же девать нам ее, Валентина Петровна, - сокрушенно и с долей обреченности проговорила Наталья Андреевна. – Пока она мать, и никто ее таких прав не лишал. Это я сгоряча Дмитрию угрожала, с прокурором дочери лишить обещала. А на самом деле, так ничего и прокурор не сделает. Таких ведь бедолаг у нас почитай полгорода наберется. Всех не лишишь.
-Жалко, - тяжело вздохнула Валентина Петровна. – А ведь приходилось мне иногда вот так поболтать со Светой. Умненькая, ласковая, человечная. Совсем не в мамку. Загубит Любка ребятенка, совсем изведет со свету. Слышь, сынок, – внезапно обратилась она к Дмитрию. Но тоном неким полушутливым, словно всерьез просьбу не воспринимала, и говорила лишь для продолжения разговора. – Слыхала, что семейные неурядицы у тебя какие-то, с женой проблемы. Одиноким, как будто, остался. А забери-ка ты эту девчонку себе. Не выживет она у Любки, ой, не выживет. А если и сумеет выжить, то озвереет, на все человечество озлобится.
-Ну, что ты такое говоришь, Валя, - перебила ее Наталья Андреевна. – Человек в отпуск к маме приехал, а ты ему бесплатное приложение к отдыху подсовываешь. Он и без того много для ребенка сделал, от смерти спас, в больницу принес. А то, если бы не умерла, то все равно такую кучу хронических болезней приобрела, что дальнейшая жизнь в сплошное лечение превратилась бы.
-Я зайду, я обязательно приду. Возможно, даже завтра. А сейчас на всякий случай к ее матери загляну, - торжественно, словно клятву давал, обещал Дмитрий женщинам. – А с собой у меня не получается. Работа у меня такая, командировочная. Сплошные отлучки из дома. И длительные.
-Да я в шутку сказала. Ты, мил человек, не воспринимай всерьез. А таких Светок в нашем городе навалом. Разве всех разберешь? Да и на каждую Светку нормального мужика не хватит. Водку бы эту проклятую запретить. Да в наших северах без нее тоже никак. Замерзнешь сразу. И душой, и телом. А учебников по правильному ее потреблению никто пока не придумал.
10
-Чего такой грустный, сынок, вернулся, словно не увидел того, чего так желал повидать? – встретила мама загулявшегося сына. – Я уже раза три на газ чайник ставила, все ждала, что вот-вот придешь. А ты загулялся, да еще вон какой тоскливый вернулся. Случилось чего?
-Да так, мама, - как можно спокойней и ласковей постарался ответить Дмитрий, обнимая маму за плечи. – Теперь уже ставь для меня, я пришел на чай. Очень хочется твоего с травами, с ягодками. Но, если еще осталось чего там, на дне, так налей-ка мне водки. И тело требует сугрева, поскольку вечера у вас тут холодные, не побалуешься. Да и нервы хотелось бы слегка успокоить.
-А что так тебя расстроило, нервы расшатало? Неужели встретило чего такого неприятного на родных улочках?
Дмитрий налил несколько капель маме, поскольку она скоренько запротестовала против ночного пития. Мол, ей достаточно за вечер хватило. А себе щедро плеснул полстакана с лишком. Доза сильная, убийственная, да внутри все настолько клокотало, что организм настоятельно требовал согрева и расслабления. Он выпил, несколько секунд помолчал, затем закусил. И уже потом рассказал маме с подробностями и комментариями о своей встрече с девочкой по имени Света. Валентина Петровна не советовала ходить к Любке, поскольку посчитала занятием пустым и неприятным. Тем более с той целью, что он озвучил перед женщинами.
Но Дмитрий, разумеется, понимал женщину, отговаривающую его от такого опрометчивого шага, но и знал склонность трезвенников к преувеличению. Возможно, женщина пьет слегка многовато для матери и вообще, заметно чересчур для окружающих. Но ведь все равно она является по природе матерью и может волноваться за пропавшего неведомо куда ребенка. А Светлане оказалось девять лет. Он-то предполагал, что не больше семи-восьми. Действительно, худенькая чрезмерно. И во всем ее виде наблюдалась некая неухоженость, заброшенность. И в одежде, и в теле, и в волосах. Ребенок забыт и заброшен.
Пусть перепачкана одежда, поскольку дети в играх забываются и пачкаются, пусть слегка грязноваты лицо и руки. Но ведь на дворе северная осень, да и день не выходной. Ребенок мог придти из школы, переодеться в домашнее платье и выскочить на улицу. Голодный? Лично он не припомнит из детства, чтобы мама позволила ему на голодный желудок бежать на улицу. Чем угодно, но съестным обязательно накормит. А здесь случился голодный обморок. Единственным моментом можно оправдать поступок матери и дочери, так крупным скандалом между ними с объявлением капризной и взбалмошной Светой голодовки.
Вот и доигралась в мстителя. И, разумеется, Дмитрий сразу из больницы пошел по указанному Валентиной Петровной адресу, чтобы довести до сведения Любы Заславец о местонахождении в данное время дочери. А вдруг и в самом деле волнуется, переживает, а понятия не имеет, где можно искать и кого спросить? И если ребенок играет в мстителя, то никакая мать неспособна обидеться на своего маленького ребенка, чтобы сразу вычеркнуть его из памяти.
Даже если она и чрезмерно выпивает, то материнские чувства до последнего пропить невозможно. Однако, Дмитрий жестоко ошибался. В этом маленьком, но в родном и в любимом его городке оказалось возможным и такое. В доме Заславец пропито все, включая вещи, совесть и это самое материнское чувство. Даже среди закоренелых пьяниц и алкашей Дмитрий не встречал настолько опущенных и потерянных людей, если за ней еще можно сохранить такое звание. Эта женщина потеряна не только для всех окружающих, но в первую очередь для своей дочери и для себя самой. И теперь после такого посещения одна только мысль о возвращении Светланки в этот вертеп приводила в тошнотворный трепет.
В этом доме даже в хмельном состоянии находиться абсолютно невозможно. Половина дома представляла остатки пожарища с сиротливой трубой посредине. Вторая половина вроде как уцелела. Успели пожарные спасти. И состояла эта часть дома из легкой пристройки. Вот здесь и проживала Любка с дочерью. Только через несколько минут после попыток нечто внятное внушить матери о состоянии и нахождении дочери, Дмитрий внезапно обнаружил отсутствие в доме очага, дающего тепло. А зимы здесь длинные и суровые.
И как же ребенку дожить до лета? Не выдержав диалога, больше похожего на монолог, Дмитрий в сердцах хлопнул дверью, которая тут же не замедлила треснуть и свалиться с петель, и выскочил из этого смердящего заточения на улицу. Жадно хватая ртом и носом (а если бы можно было бы и ушами, то он и ими воспользовался бы) свежий воздух, Дмитрий несся в сторону родного дома. Внутри все клокотало, хмель напрочь покинул вместе с провалом благих намерений тело. Ему страстно хотелось лишь вернуться и утопить эту женщину в ведре с помоями.
И только теперь он окончательно понял, что ребенок не выскакивал из этого дома полураздетым и не объявлял голодовку. Здесь просто нечего было одеть и поесть. Там пахло мертвечиной и залежавшимися перегнившими отбросами. Страшнее, чем в собачьей будке, где лежала больная умирающая собака. Такое сравнение пришло к нему на память из далекого детства.
Умирал старый пес. Это было у друга, проживающего совсем недалеко от их дома. И родители друга, да и они вместе с другом сильно жалели его. Однако, мужества сократить его муки и усыпить не хватало. Пусть, мол, сам своей смертью умрет, тогда и похороним. Вот в эту будку и заглянул однажды Дмитрий, чтобы по просьбе друга узнать состояние пса, проверить, жив ли тот еще, или уже издох. Жив-то, он оказался жив, но после непреднамеренного вдоха сам Дмитрий возле этой самой будки едва не отдал концы. Более страшного смрада он даже не представлял.
Точно такая аналогия случилась и с жильем Заславец. Он шел с одной единственной целью, поговорить и проинформировать, и вмиг этот смрад спеленал его. Ему сразу хотелось бежать без оглядки. И лишь желание довести до женщины нужные сведения, сдерживало и останавливало. А та никак ничего не могла понять, глупо и бессмысленно переспрашивала, противно икая и сморкаясь, добавляя к общей картине тошноту и желание просто убить это существо.
С трудом наконец-то сам понял, что в этом доме давно уже забыли о существовании собственного ребенка. И тогда, чтобы не потерять сознание и рассудок, и не свалить замертво у ног этого существа, именуемого женщиной, Дмитрий решил срочно спасаться бегством. То была не мать, а некий призрак остатка от женщины, существом даже не женского, а некоего среднего пола, если ее вообще возможно даже существом называть. То была обычная смердящая особь.
-Мама, а девочка такая славненькая, - восхищенно в завершении рассказа произнес Дмитрий, когда выпитая водка восстановила утраченное нервное и психическое равновесие после потрясений от посещений семейного логова. Хотя, даже у зверя такого смрада не должно быть. – И та злая тетка в приемном покое говорила с теплотой и нежностью о ней. Ведь загубит на корню, не предоставив даже жизненного выбора. Все там уже решено и предначертано. Если только вместе с возрастом пить не начнут. Хотя, если права Валентина Петровна, то с таким характером и нравом в том доме до этого она просто не доживет, - уже грустно и печально констатировал, как факт Дмитрий. – Сомневаюсь, что там даже зиму возможно пережить.
-Да, сынок, - сокрушаясь, соглашалась мама. – Таких стало почему-то даже больше после этой борьбы с пьянством. Как с тараканами: только начнешь их уничтожать, так их плодовитость в разы увеличивается.
-А может, мама, это борьба неправильная в нашей стране ведется? – спросил Дмитрий, словно мама почему-то должна знать ответ на его такой сложный вопрос. - Запретами да ограничениями.
-Да и сама не знаю, правильно, неправильно. Я и сама сказать тебе некую истину не могу, - печально ответила мама. – А вот что впустую все эти потуги и шумихи, так и необразованному заметно. Не кнутом ведь надобно, не запретами. Народ отвлекать нужно от этой пьянки. Он же, народ наш, как малое дитя. Сколько не запрещай, не отнимай, не прячь и не показывай, а его тянет к этому запретному. Я ведь воспитывала тебя без розги и ремня. Даже после смерти твоего отца, хотя тяжело и муторно было. Просто отвлеку от чего запретного, заболтаю.
Дмитрий откровенно и весело расхохотался, с удовольствием вспоминая эпизоды детства, как мать любую проблему могла заболтать и превратить ее в умору или сделать эпизод вроде и серьезным, но анекдотичным. Потом и самому не верилось, что боялся или переживал за какое-либо событие. А оно, вон какое смешное и простое, что зазря все волнения оказывались.
-Я схожу, навещу ее, - внезапно посерьезнел и немного даже пафосно произнес Дмитрий. – Ведь так и будет одна одинешенька, лежать с ужасом в мыслях, что рано или поздно, а возвращаться придется в эту клоаку. И очень боюсь и не хочу верить, что скоро привыкнет к нему.
-Если уже не привыкла, - констатировала мама, как уже свершившееся зло. – Не младенец, поди, а уже девять лет. В третий класс ходит. Так что, боюсь, что твои посещения с поучениями уже запоздали.
-Нет, мама, - Дмитрию очень хотелось оправдать ребенка, чтобы не похоронить с плохими мыслями то светлое и доброе, кое вызвано к этому ребенку за короткое знакомство. Больше по характеристикам санитарки Валентины Петровны. Да и не бежал бы с того болота, привыкший и свыкшийся с тем смрадом ребенок. – Мне так кажется, что не успела еще. Ведь только прошлой осенью сгорели соседи. А Валентина Петровна рассказывала, что старики Уваровы следили за ней, хоть и пили вместе с Любкой. Но ребенок был более-менее присмотрен. Вот уже после пожара, так тут она забросила ее окончательно. Довела до истощения и обнищания.
-Ну, сходи, - по-доброму, словно напутствовала, сказала мама. – Авось сумеешь внушить этой девочке веру в жизнь и в будущее. Сложно будет, судя по твоему описанию ее жилища, но хотя бы желание к борьбе за выживание возникнет. А там немного подрастет и сама за жильем сумеет присмотреть.
-Мама! - как-то удивленно и возмущенно воскликнул Дмитрий. – Это мы сейчас о чем с тобой говорим, а? Научить и внушить ребенку, как суметь выжить с родной матерью? Но ведь такое не просто ужасно и кошмарно, а катастрофически страшно. Мама не должна представлять угрозы безопасности.
-Много еще в этом мире матерей, не имеющих прав на такое звание, - серьезно и откровенно, как факт, объявила мама. – Даже кукушками назвать нельзя. А кто такая кукушка? Подбросила и забыла. А такие и сами не живут, и детям жизнь отравляют. Они гораздо опасней кукушек.
Дмитрий, молча, согласился и потянул руку к бутылке, в которой плескалось еще грамм сто водки. На удивленный взгляд мамы пожал плечами и виновато, словно оправдываясь, ответил:
-Да вот, такая встреча с семейством Заславец напрочь вышибла из головы тот благостный счастливый хмель, в котором и чай пить приятно и в удовольствие, и долго общаться хочется.
-Я вовсе не о том, мне совсем не жалко, - заботливо проговорила мама, и сама вылила остатки в его стакан. – Пей, коль это в здоровье и во благо настроения. Лишь бы в привычку не превратил. Очень уж длинный отпуск выпал в этот раз тебе после аварии. Никогда ты не приезжал раньше так надолго.
-Переживаешь, что запью? – усмехаясь, спросил Дмитрий, поднимая стакан и произнося короткий, но постоянный тост. – Во благо. Нет, мама, не запью. Разумеется, не без этого. Я и к друзьям схожу, и Зойку-стерву помянем. А там, сама понимаешь, ну, никак без стаканов и тостов. Однако, в последнее время я за собой чувствую намного сильней тормоза, чем раньше. Именно ту границу, когда нужно воздержаться. Вот, рюмашку, и прекращать.
-Ничего, сынок, дай бог, еще и женишься, и внучков мне народишь, - ласково пожалела мама сына, прижимаясь к его плечу щекой. – Жизнь в твоем возрасте лишь только начинается. Все у нас еще впереди.
На следующий день он не пошел в больницу. С мамой проболтали до утра. И ничего в этом странного не наблюдается – таков их ритуал, чтобы в первый день как можно больше насладиться общением. Хотя, в прошлые годы он приезжал с женой и сыном. А потому и было такое стремление у мамы урвать побольше в первый день появления гостей. Потом ходили по друзьям и подругам Зои, затем Дмитрий с женой махнут на какую-либо экскурсию или в санаторий на полмесяца. И у мамы выпадало такое счастье лишь в последний день выговориться. Но она не обижалась на молодежь, считая такое поведение вполне оправданным.
А вот теперь благодаря беде, так сынок именно к ней и аж на все два месяца. Санаторий можно не считать серьезным препятствием и разлукой. Уж для разговоров и общения и так вполне хватит времени. Однако, привычка, выработанная годами, сильней разумных вычислений. А потому и проболтали до восхода солнца, чтобы потом проспать до вечера. И разбудил его друг детства, прослышавший о приезде Дмитрия. А уже потом они вдвоем развлекались по местным барам и кабакам весь вечер и до полуночи, кои открылись на каждом шагу в связи с разрешением на кооперативную деятельность. То есть, пришел в страну новый НЭП.
Но на следующий день, приведя себя в полный порядок и сбрив двухдневную щетину, Дмитрий прихватил одну розочку и три апельсина и направился в сторону больницы, чтобы навестить спасенного им ребенка.
-Дима, - спросила мама, прищурив глаза и иронично улыбаясь. – Я абсолютно ничего не имею против, но все-таки хотелось бы уточнить возраст твоей дамы. Ей и вправду всего девять лет? Ты собрался, словно на свидание, а не на посещение больного ребенка в больнице.
-Мама, зуб даю, ровно девять и несколько дней. Но все со слов санитарки, что знает ее. Но ведь я и должен выглядеть презентабельно и не дышать на нее перегаром. Так можно и отпугнуть ребенка. Ведь я абсолютно не виноват, что этот Мишка таскал меня по злачным местам допоздна. Много у вас появилось их в последнее время, - весело хохотнул Дмитрий и потряс маму за плечи. – Все-таки на первое свидание иду. В тот вечер она меня не видела. Пусть первое впечатление о спасателе останется хорошим. Может и поймет, что кроме пьяной мамаши есть люди нормальные. Тогда и желание бороться за выживание возникнет.
-Ладно, иди, шучу я про невестку. Ты еще, поди, от первой жены не отошел, чтобы думать про свидания.
-Вот здесь ты точно заметила, - утвердительно проговорил Дмитрий и пошел в сторону больницы на встречу со спасенной девчонкой.
Можно было бы, и проехать три остановки на автобусе, однако, свежая прохладная, но солнечная погода уговаривала полюбоваться ею и воспользоваться редкими чудными осенними денечками.
Наталья Андреевна поначалу, не узнав в Дмитрии спасителя чужой девочки, долго не понимала, чего же хочет от нее этот вырядившийся франт, пришедший словно не в больницу на посещение, а на свидание с дамой. По цветку, запаху одеколона и галстуку, удачно подобранному к костюму и рубашке, врач была уверена, что молодой человек интересуется некой дамой, к которой и заявился с посещением. А Дмитрий в этот момент даже самому себе нравился.
-Да к Светланке я иду, которую принес лично вам позавчера, - устав объяснять и уточнять цель прибытия, наконец, сообразил напомнить женщине такую деталь из недавнишнего события. – Ее еще Валентина Петровна назвала Любкиной дочкою. Ну, вспомнили уже?
-А-а-а! – протянула догадливо Наталья Андреевна, с удивлением и интересом рассматривая Дмитрия. – Ну, так и надо было с этого прямо и начинать. Я сразу бы и поняла. А то заладил, к Свете, мол, да к Свете. А я на него смотрю и в мозгах прокручиваю, где он мог в нашем отделении себе некую Свету отыскать? Уж не санитарочку-практиканточку ли кадрить явился? Ну, тогда пошли, молодой человек. Ваша Света у нас имеется и вас дожидается.
-Слава богу! – облегчено вздохнул, вытирая пот со лба, Дмитрий. Хотя в больнице было прохладно. Отопительный сезон еще не начинался, а по ночам температура приближалась к нулю.
-Так в прошлый раз вы были не таким респектабельным. Как же мне узнать было вас. Вон, какой франт вырядился, и наодеколонился, и при галстуке. И розочка, богатая какая. Ну, вылитый жених, - продолжала смущать Дмитрия Наталья Андреевна, рассыпаясь в комплементах.
Она подвела его к палате, за дверьми которой стоял легкий детский шум, несвойственный больничной обстановке. Смех и визг девчат говорил о хорошем самочувствии присутствующих в данной палате. И лишь одна пациентка, зарывшись по самые глаза в одеяло, молча, наблюдала за весельем.
-А ну-ка по койкам и притихли мне. А то быстро уколы припишу дополнительные к тем, что имеются, - незлобно приказала Наталья Андреевна, и девчата скоренько спрятались под одеялами, сравниваясь по кроткому поведению с этой единственной тихоней и молчаливой. – Света, принимай жениха. Вот, явился твой спаситель, встречай, - под общее хихиканье и, вгоняя в краску бледное личико, весело представила Дмитрий Наталья Андреевна. – Не будь букой, вынырни из-под одеяла.
Однако Светлана закопалась еще глубже, спрятав в недрах кровати даже свои глаза, чтобы не видеть никого.
-Ну, и ладно, разбирайся сама. Я свое дело сделала, ухажера привела, - махнула рукой Наталья Андреевна и вышла из палаты.
А Дмитрий сел на стул рядом со Светиной кроватью и, налив из графина воды в стакан поставил в него розу.
-Привет, - как можно тише и ласковей проговорил он, открывая девочке личико и весело подмигивая. – Честное слово, я хороший. Меня абсолютно бояться не нужно. А вот тебе апельсины. Они мытые. Мама их хорошо помыла и протерла полотенцем. Их можно сразу есть.
Дмитрий взял со стола тарелку и порезал все три апельсина на кружочки, устанавливая этот натюрморт на тумбочку у ее кровати.
-Девчонки, угощайтесь, - предложил он всем присутствующим. – Только все не забирайте. Мы ведь тоже хотим попробовать.
Второго приглашения не потребовалось. Девчонки смело подбежали к тумбочке и расхватали кружочки апельсинок, оставив на тарелке всего три для той, которой они и предназначались изначально.
-Ловко и круто, - восхищенно воскликнул Дмитрий и в срочном порядке, пока еще есть чего предлагать, протянул остальные на тарелке к Светлане. – Скоренько съедай, а то и это утащат. Народ у вас изголодавшийся, видать. Как-то необдуманно я им показал всю тарелку.
Света нерешительно взяла в руки один кружок и вместе с коркой начала его грызть, словно видит этот диковинный фрукт впервые и совершенно незнакома с его содержимым и правилом приема в пищу.
-Ну, в принципе, - так рассудил вслух Дмитрий, - в корках так же имеются витамины. Как ты себя чувствуешь?
Светлана, продолжая жевать апельсин, молча, кивнула головой, обозначая и объясняя кивком, что самочувствие у нее в норме. Но потом внезапно глаза наполнились слезами, и она поспешно вновь укрылась с головой одеялом. Дмитрий слегка растерялся, но решил не молчать. А как-то успокоить.
-А что могло случиться такое? – шепотом спросил он, пытаясь приоткрыть ее лицо и протягивая свой носовой платок, помогая смахнуть слезинки со щек. – Кстати, а меня зовут Дмитрием Сергеевичем. Можно просто дядя Дима, если есть желание. Мы ведь с тобой теперь будем дружить?
Светлана схватила двумя руками его за руку с платком и жалобно осуждающе прошептала в ответ:
-Дядя Дима, вы зачем меня спасли, а? Мне уже было так хорошо, так спокойно и тихо. А теперь опять придется возвращаться туда. А я боюсь и не хочу. Там пахнет смертью и ненавистью. Она ведь совсем меня не любит, даже ненавидит, словно родила и теперь сильно жалеет.
Комок, подперший горло, словно перекрыл дыхание. Ему хотелось сказать какие-то добрые слова, но этот инородный предмет давил на грудь изнутри и не выпускал слова. Ведь нужно срочно успокоить, приободрить и внушить уверенность в будущую хорошую жизнь. Но этого никак не получалось. И вдруг Дмитрий отчетливо вспомнил посещение ее жилища и ту мать, которая там абсолютно забыла про существование ребенка. Успокаивать и взбадривать оказалось совершенно нечем. Обычные обещания, что все уладится и улучшится, и будет позже все хорошо, здесь ну никак не проходят. Там в той помойке никогда уже ничего не устроится, и этому маленькому ребенку совершенно некуда возвращаться. У нее не приюта, где она желанна и ее ждут. В том доме она абсолютно лишняя и ненужная.
В детский дом? А ты бы смог пожелать своей дочери такой участи? Любой ребенок хочет видеть рядом себе подобных, он еще жаждет домашнего тепла и уюта. Даже если там голодно и холодно, но там твоя личная нора и твоя конура. В большом детском коллективе хорошо отбыть какое-то определенное время, а затем уединиться. А в детском доме такого уголка для тебя лично не будет. Как он проклинал сейчас свою жену за то, что девять лет назад без совета с ним и без его личного разрешения она сделала аборт. И выгадала, пока он был в командировке. Вполне возможно, что он, как она того хотела, никогда про то и не узнал. Да последствия оказались плачевными и катастрофическими. А врач подтвердил, что была девочка. И сейчас с ним рядом была бы вот такая Светланка с косичками. Уж никакому Грише он никогда в жизни не отдал бы ее. Нет, и теперь уже не будет никогда. Его в родном городе сейчас дожидаются внуки. И он посвятит ближайшие годы им.
-Там тоже плохо, - с трудом выдавил из себя Дмитрий после довольно-таки продолжительного молчания. – Нет там тишины и покоя. И нужно прожить в этом мире ровно столько, сколько тебе предначертано. Нельзя это делать. И никто не имеет права, покинуть эту жизнь без ведома и расписания судьбы. Ты только набирайся сил и выбрось из головы такие мрачные мысли. Мы с тобой что-нибудь придумаем.
-Просто вы ничего не знаете, - сурово проговорила Светлана, прикусывая нижнюю губу. – Хуже нигде нет.
-Я все знаю, - признался Дмитрий. – Я заходил к твоей матери и все видел и понимаю тебя прекрасно. Ты, Светланка, держись, лечись, а я обязательно буду к тебе каждый день приходить. Ты книги любишь читать? Тебе чего лучше всего принести, чтобы отвлечься и развеселиться?
-Я Носова люблю. Рассказы. Вы принесите мне его, если есть у вас. А еще про Баранкина, который не хочет быть человеком.
-О! – радостно воскликнул Дмитрий. – Так такая книжка у меня даже дома есть. Мой сын любил ее читать.
-У вас есть сын? – вдруг как-то немножко с грустью и печалью проговорила Света. – А сколько ему лет?
-Он у меня уже очень большой. Выше меня на целых два пальца. И у него самого тоже скоро будет сын или дочь.
-Ему повезло, - тяжело вздохнула Света, но плакать уже перестала. – И с родителями, и сам вырос уже, взрослым стал. А мне порою так быстрей хочется вырасти и уехать отсюда далеко-далеко, чтобы навсегда забыть этот город и свой дом. И чтобы никогда о нем не вспоминать.
Боже мой, ужаснулся Дмитрий. Сколько в ее словах недоверия этой жизни, сколько желаний ускорить время и сбежать из кошмарного детства во взрослый мир, которое просто украдено обычной пьянкой одной женщины. А будет ли полноценной та взрослая жизнь без чудесных детских лет, без красот и забот детства. Ведь Дмитрию порою даже сейчас и очень часто хочется вернуться в этот веселый беззаботный счастливый мир с куском хлеба, помазанным топленым салом и присыпанным солью, когда с наступлением лета даже в этом прохладном краю он практически забывал про обувь и верхнюю одежду. Трусы и иногда папкина телогрейка, в которую он кутался с головой, чтобы спрятаться от комаров. Отец умер давно, а вот телогрейка жила еще долго-долго. Но не сравнивать же маму Дмитрия с мамашей Светланы. Не мамой, а существом, случайно получившим право так называться.
-Света, я буду приходить к тебе, ты, главное, не отчаивайся, - только и сумел сказать он эти слова ребенку, не желающему жить в своем детстве. И она в ответ благодарно кивнула и попыталась улыбнуться.
Сердце стучало, словно пыталось вырваться на волю, а мысли лихорадочно искали выброса накопившегося отчаяния и безысходности. А ведь совершенно недавно он жалел до слез самого себя разнесчастного. Хорохорился перед окружающими, словно все с ним произошел обычный рядовой казус, часто имеющий привычку посещать мужчин в их взрослом возрасте. И даже вроде как расстраиваться по такому пустяку совершенно не планирует.
Он и Зое сказал вслух, что чрезмерно благодарен ей за такой внезапный подарок одиночества, именуемы свободой, которой сумеет воспользоваться сполна. А сам по ночам грыз подушку, с трудом сдерживая стон и крики души. Ведь всю жизнь любил и доверял ей даже больше, чем самому себе и, считая, что такого идеального и удивительного распрекрасного ни одна женщина в мире не пожелает поменять на нечто серое и грубое. А вот Зоя, которую боготворил и возносил, нашла грубого неотесанного мужлана с папироской в уголках губ.
Таковой факт он имел возможность наблюдать. Дмитрию не хотелось, чтобы его жалели и ему сочувствовали. Но очень часто сам не раз проклял момент, когда та учительница принудила своим настырным упорством биться его сердце. Те же слова пронеслись в мыслях, что и Светлана произнесла ему только что. Мол, почто вмешалась и вернула в мир боли и страданий? Неужели ради того, чтобы самим потом насладиться этими муками?
Придурок и глупец, каких свет не видывал. Страдалец хренов. Вот там за дверью этой палаты настоящая человеческая боль. Украденное детство, похищенные мечты и вера в будущее. И даже слабенького лучика в конце тоннеля не просматривается. Темень, мрак и смрад. А еще ненависть и кошмарный голод. Ну, и куда же сейчас из больницы этому дитю идти?
-Самое удивительное, - говорила ему Наталья Андреевна, когда после Светланы зашел к ней, чтобы поинтересоваться ходом лечения, - что она абсолютно здорова. Да, истощена, запущена, что еле отмыли. А вот при выписке из больницы и одеть не во что. Но параметры работы организма удивительные и положительные. У меня двое где-то чуть старше ее, а из соплей и кашля не вылезают. А может, и мне вот так, забросить, как Заславец, их на произвол судьбы? Авось и прекратят так часто болеть. Видать, баловать и нежить вредно.
-Ну, как на фронте, Наталья Андреевна, как на войне. Я не бывал, но по книгам, фильмам и рассказам представляю. Вот так это и у Светланы. Организм сконцентрировал всю энергию и весь запас прочности на выживание. Микроб и вирус от такого напряжения подыхает, едва коснувшись ее тела, - невесело пошутил Дмитрий, выстроив теорию ее здоровья.
-А потом? Ведь я в конце следующей недели ее выписываю. У меня нет оснований дольше держать. Вы же сами видели, в каких условиях ребенку приходится выживать. И как быть?
-Наталья Андреевна, я ее с вашего позволения буду навещать. Что ей можно из фруктов и сладостей? Я принесу.
-Господи, мужчина, да ей все можно и нужно, да только вот вы сейчас пожалеете ее, приручите и уедете к себе домой. А ей как потом жить?
-Так что же выходит, по-вашему, что таких проще и правильней добивать? Их уже пожалеть и приласкать нельзя?
-Что вы такое говорите, Дмитрий? – возмущенно воскликнула доктор. – Просто ей после ваших посещений потом стократ больней будет действительность. Посещайте, приносите все, что сами пожелаете. Я ведь за ее будущее боюсь. Нет там, в доме, тепла и уюта, нет там самой матери, как таковой.
-А кто вам сказал, что это я только ради ее одной все делаю и суечусь, бегаю, посещаю с подарками?
-Не поняла?
-Да мне оно даже больше надо, чем для ребенка. Я ведь сам только что из больницы, где меня несколько раз оттуда, - Дмитрий ткнул пальцем в небо, - вытаскивали. В аварию угодил мой вертолет. А жена за это время сбежала к другому. Вот и лечусь я этими посещениями, собственную душу исцеляю. А она ведь у меня до вчерашнего дня хотела все нутро сжечь. Больно мне до ужаса, что даже домой страшно возвращаться. Там ведь все до сих пор о ней напоминает, - сам даже не понимая, с какой такой стати Дмитрий вдруг расплакался в жилетку совершенно незнакомой ему женщине. А может, потому и вывалил всю свою боль, поскольку больше некому. Хоть и есть такая жилетка, да Дмитрий сам больше всего боялся жалостливых и сочувствующих взглядов. Он всегда считал себя победителем или стоящим на пьедестале. А тут внезапно оказался выброшенным, избитым и забытым. Его, доброго молодца и красавца, променяли на какое-то ничтожество, с которым и сравнивать грешно. – Ой, вы уж простите меня, - вдруг опомнился Дмитрий и устыдился собственной слабости. – Что-то я не сдержался. Оно вам надо? Хватает страданий и нытья больных. Так еще и здорового мужика с его соплями выслушивать. Зацепило что-то меня здесь с судьбой Светы.
-Нет, нет, - удивленно и восхищенно смотрела Наталья Андреевна на Дмитрия. Ей и в самом деле, он показался успешным и счастливым на всех фронтах. А тут такая боль, и так далеко припрятана, что и увидеть невооруженным глазом нельзя было даже при общении. – Вы мне смело можете поплакаться. Я так поняла, что мы и не увидимся больше. Так что, как в поезде перед попутчиком можно все наизнанку. Иногда и таким здоровякам, как вы, необходимо соучастие, сочувствие и жалость. А не только они все себе заграбастали. Вы приходите к ней почаще, навещайте, радуйте подарками. Пусть хоть на несколько дней счастья достанется.
Дмитрий согласно кивал головой и поспешил ретироваться, устыдившись своей выходкой слабака перед женщиной. Хотя, если по правде, так ему от этого всплеска вдруг стало стократ легче. И уже, идя домой, он с каким-то облегчением вдруг понял, что ведь, по сути, его бравада перед друзьями и перед мамой сейчас стала обретать черты реальности. И зачем нужна ему такая ненадежная жена, если одному ему сейчас будет даже просто «здоровско», как выражался всегда сын, одобряя чего-либо или восхваляя некое событие или момент.
Да и наконец-то он сумеет без зазрения совести ответить на похотливые намеки Анюты в Кургантепе, смело и без оглядки совести похлопает по заднице Варвару Грибоедову, что «крыжит» полетные задания у эскадрильи Ан-2, как любила она сама называть свою работу. А то все, кому не лень и притронутся к ее формам, и погладят мимоходом. А ему, видите ли, нельзя. Он до сих пор блюл верность жене. Теперь, получается, Зоя освободила его от таковых ограничений, позволила ему присоединиться к общему числу самцов, бросающихся на любую самку с течкой.
Тьфу, ты! Вот размечтался, кабелино! А сам до сих пор после жены даже взором еще ни одной бабы не раздел. Надо серьезно обратить на такой вопрос внимание, иначе и опомниться не успеешь, как вновь женишься на какой-нибудь Зойке или ее подобии. А жены уже не представляют той холостяцкой романтики, что присутствует в беседах мужских компаний. Как ни послушаешь болтунов, так у всех, или почти у всех, на каждой оперативной точке, ну, как минимум одна. Даже его лучший друг Женька, и тот не упускал случая, чтобы не подмять под себя первую поддавшуюся.
Вот это как раз Дмитрию понять было сложно. Да его Юльку даже с Зойкой сравнить невозможно. Каждый мужик в городке непроизвольно замирал, когда она проходила мимо. И вдруг Дмитрий вздрогнул от осознания этой меркантильной и глубоко затаенной мыслишки. Ведь он там внутри, где даже до его сознания недоступно, был немного в Юльку влюблен. И такое неожиданное понимание возникло прямо сейчас. Но то и тогда было под запретом даже для собственного осознания. Они, Прохоровы, его самые лучшие и самые верные друзья. И даже при настоящем статусе Дмитрия Юлька таковой и остается. Табу жесткое и безоговорочное.
Даже вокруг в радиусе видимости с его балкона можно обнаружить массу свободных женщин, которые абсолютно не станут возражать против его внимания. И уж он, так это точно, не станет удерживать свои мужские порывы.
11
-Мама, мне хочется поговорить с тобой на одну весьма серьезную и довольно-таки деликатную тему, - внезапно сменив шутливый тон и рассказы о похождениях пилотов в командировках на строгую и официальную ноту, сказал Дмитрий. Мама даже вздрогнула от неожиданности. – Вот только не нужно сразу округлять глаза и хвататься за сердце. Тема серьезная, однако, абсолютно безопасная, как для здоровья, так и для общего состояния и моего положения.
-Ну, так и не надо сразу вот с таким строгим и официальным видом, словно решил произносить важное и стратегическое сообщение ТАСС, - рассердилась мама и не на шутку отругала сына. – Страху напустил, а потом успокаивает и пытается смягчить предстоящую новость. Ясно, что нечто серьезное, раз сразу начинаешь таким тоном. Но и это по-иному можно сказать.
Дмитрий с кресла пересел к маме и, обняв ее одной рукой за плечи, продолжил разговор. Но, уже, осознав свою оплошность, постарался ласковей и нежней, чтобы не беспокоить мамино больное сердце.
-Ты абсолютно права, перестарался и слегка переборщил, - усмехнулся Дмитрий виновато. – Просто я всю ночь думал над этим и страдал, вынашивая свое решение. Вот теперь рожаю, - уже громко хохотнул он. – А роды, как ты понимаешь, всегда имеют неблагоприятные последствия.
-Вот и рожай скорей, тужься, - в его тон уже веселилась мама. – Или стимуляторы ввести? – спросила она, показывая на бутылку с водкой, ополовиненную за вчерашним ужином.
-А, наливай, - согласился Дмитрий. – Потому что после сегодняшнего дня я желаю резко сократить празднования отпуска и ограничить стимулирования. Пора отдых в будни переводить.
-У нас все так запущено? – удивилась мама. – И что такое могло прийти на ум, чтобы ликвидировать праздники!
-Да, вот такое случилось, - решился наконец-то признаться Дмитрий. – Завтра выписывают Светланку. Мама, а ведь ребенку идти придется в то же самое болото с перепившейся мамашей, откуда она уже попала в больницу. А ты сама видела и понимаешь, что туда нормальному ребенку нельзя. Как же ей, вдруг ощутившей, вроде как, больничную, но нормальную, чистую и сытую жизнь, вновь окунуться в злобный голодный и ненавистный мир?
-Ну, и какое же ты грамотное решение принял, сын мой? – серьезно и с тревогой в голосе спрашивала мама, уже приблизительно понимая то решение, которое всю ночь вымучивал сын.
-Ты угадала. Ты не сказала, но правильно поняла, - уже по ее тону и реакции так подумал Дмитрий, что мамины мысли совпали с его задумками. – Я хочу взять ее к нам. Пусть поживет в нормальных человеческих условиях, привыкнет к нам, присмотрится ко мне в не больничных условиях.
-Да, поймет и привыкнет к правильной жизни, сынок, - закончила за него монолог мама. – А потом возвращаем ее в тот же ужасный дом, и она сразу же умирает от разрыва сердца. Такое, сынок, даже слегка жестоко. Ведь ты хочешь ее, как котенка, понежить, поласкать и выбросить на улицу.
-Мама, я еще не закончил тему. Она в самом начале, - нетерпеливо и строго попросил Дмитрий, слегка возмущенный такими инсинуациями. – Я вовсе не собираюсь ее возвращать в прежний дом.
-Это как же? Но у нее есть, все-таки, мать, родительница, имеющая все законные права на своего ребенка. Ты хотя бы предварительно разрешения у нее спросил, и все сам решил за всех? И у матери, да и у самой Светы. Ей бы тоже, как мне кажется, хотелось бы знать о твоих планах касательно ее.
-Ну, во-первых, матери, или, если правильно, родительнице она абсолютно не нужна. Вчера вечером я ради простого и незамысловатого эксперимента зашел к ней и поинтересовался местонахождением дочери. Вот теперь ты отгадай с трех раз ее ответ на такой простой вопрос.
-Ну, и?
-Она мне сразу несколько выдала. Во-первых, у нее никогда не было дочери. Она, видите ли, абсолютно свободная женщина. А во втором ответе прозвучала страшная истина: ее дочь умерла уже давно. Мама, она ее похоронила, у кого и с кем мне обсуждать эту тему?
Мама в ужасе закрыла лицо руками.
-А во-вторых? – спросила мама, намекая на мнение по этому вопросу самой Светланы.
-Вот завтра я и хочу с ней поговорить. Думаю, что возражать не станет. Она ведь на смерть бежала из своего дома. Ведь сознательно и обдуманно шла умирать, а не случайно и не нечаянно. И если бы я не встретился в тот вечер, то задумка еще ее давно осуществилась бы. Я не позволил уйти из жизни, а потому сейчас чувствую ответственность за дальнейшую судьбу ребенка. До конца отпуска лучше познакомимся друг в другом, узнаем себя, на что способны и чего желаем. Ой, мама, так мы уже привыкли друг к другу. Ты не представляешь, какими счастливыми глазенками она меня встречает. Ради этого взгляда и спешу к ней на свидание.
-А потом? Ты знаешь, я очень рада за тебя и воспринимаю твое решение, как правильным и как настоящим поступком. Но ведь у меня больное сердце. Я не смогу ей уделять много внимания, и не сумею заниматься воспитанием. Боюсь, сынок, что не справлюсь. И что будем тогда делать?
-Мама, ребенок выжил и сохранил настоящие человеческие чувства, ни без какого внимания. Так оно ему и сейчас не очень-то нужно. Всего-то и требуется, что регулярно кушать, быть всегда одетым по сезону, чистота. И самое главное – иметь свой уголок в доме. Теплый, уютный и счастливый. Вот только ты меня не совсем правильно поняла. Я ее вовсе и не собираюсь тебе оставлять. Мы вместе с ней уедем в Люблинск. Вот только небольшая проблема с санаторием. Тоже не беда. На пару дней смотаюсь туда, обратно, да и ладно. Понимаешь, наши доктора требуют обязательное посещение оного заведения. Но, думаю, что никто мне в этой просьбе не откажет. Поставят печати убытия и прибытия на срок, который мне требуется. Я же им в такой бархатный сезон халявный подарок преподношу!
-А это очень строго с санаторием, обязательно нужны эти печати? Я к тому, что в сам санаторий ехать.
-Мамочка, очень-очень! Все пилоты после аварии ежегодно обязаны проходить через него. Иначе за нарушение режима до полетов не допустят. Но ведь вы эти дни мирно проживете? Без конфликтов? Я думаю, что ваши характеры много схожие, так что, оставлю вас без сомнений. Все три-четыре денечка.
-Да за это я не переживаю, уживемся. Если надумал такое, то от меня жди лишь помощи, препятствовать не стану.
-Спасибо, мама, я верил, что ты меня поймешь, - счастливый и довольный Дмитрий прижал голову матери к груди и поцеловал в макушку. – Я уже вчера раздобыл ее свидетельство о рождении, забрал у матери. Сказал, что так требуется для каких-то мероприятий. А чтобы поторопилась, так поллитровку показал. Что ты – носилась, как угорелая, весь дом перевернула, пока нашла.
-Сынок, - внезапно, словно вспомнила нечто важное, способное заставить сына более тщательней обдумать свой поступок, проговорила мама. – А как же ты будешь справляться со своей работой. У тебя же постоянные командировки, отлеты, отъезды. А она одна останется? Ты про это хорошо подумал?
-Подумал, мама, все продумал до мелочей. Вот сама пойми – здесь в собственном доме с собственной матерью она заброшена и забыта. А у меня в доме и пища в изобилии, и тепла предостаточно, и чистота, которую она сама пожелает поддерживать. Ведь все это тут абсолютно отсутствует. И самое главное я хочу тебе твердо и официально заявить, как ни страшно такое говорить: здесь ее ожидает смерть. Зима на носу, а кроме пищи в том сарае требуется тепло, которое вряд ли появится. А второй раз меня рядом может не оказаться. Мамочка, я открою еще одну маленькую тайну: мне этот ребенок больше самому нужен, чем даже я ей. Я хоть из командировки с желанием возвращаться буду, представляя, как меня будут встречать. Ведь сейчас, по сути, признаюсь, как на духу, даже из отпуска страшусь, вернуться в пустую квартиру. Ну, а за время командировки соседок попрошу присматривать. Или ту же самую Юльку. У нее Настена всего на год старше. Дружить будут.
-Да я, сынок, не возражаю, и даже одобряю твой поступок. Знаю, что если чего удумал, так можно даже и не пытаться отговаривать. Ну, а привезешь в Люблинск, то кем там представишь ее всем?
-Я уже над этим тоже подумал. И легенду я сочинил классную, наиболее правдоподобную. Она моя настоящая племянница. Ну, дочь двоюродной сестры папы. Никто до истины даже при большом желании не докопается. Я потихонечку выяснил, что у ее матери поблизости родни никакой нет. Ежели кто далеко и проживает, так никто с ней не общается. Ну, а сама она невменяемая круглосуточно. И если по-честному, так до нас никому дела не будет в этом Люблинске. Если только Прохоровы пару вопросов зададут и сразу отстанут.
-Да, тут ты прав, сильно доставать вопросами не станут. У каждого своих проблем немерено, не до соседей, - согласилась с Дмитрием мама. – Так что, проблем с этим не будет, примут, как должное.
-Конечно, примут то, что я скажу. Да, мама, - словно вспомнил нечто важное, всполошился Дмитрий. – Ты по соседям походи, собери из одежды чего. Полный комплект на голого ребенка. Мне Наталья Андреевна сказала, что ничего из того, в чем Света попала в больницу, одеть уже нельзя. Тряпье сплошное, годное лишь на помойку. Я попробовал в магазины сунуться, так у вас из детской одежды хоть шаром покати. Словно и детей никто не рожает. А что есть, так смотреть страшно, не то, что одеть на ребенка. Лично у нас в Люблинске такие толкучки и привозы классные! Купить можно все, лишь бы денег побольше. Ну, а их у меня теперь будет полно. Тратить некому и не на кого. Только на самих себя. Ты, если потребуется, так заплати или пообещай, что я вышлю в замен из дома. Уж там я Свету приодену во все, что потребуется.
-Да мне, сынок, и так все дадут. Я им лишь намекну, кому и зачем, так нанесут всего сполна. А денег никто не возьмет.
-Мамочка, только застиранное и штопанное нам не нужно. И лишнего не бери. Лишь приодеть до Люблинска. Там мы сами оденемся.
Оставив сына одного, мама сразу ушла по подружкам, у которых есть внучки такого размера, как и Света, собирать одежки. И страшно ей было за такое спонтанное решение Дмитрия. Но это сердцем, а разумом понимала, что он таким вот способом спасает от неминуемой смерти ребенка. А если отговорить, то значит убить невинное дитя. Видела, сводил ее Дмитрий к жилью Заславец. Во время войны, хоть и в тылу, но, честное слово – легче люди жили. Голодно, холодно, страшно, но вера в жизнь и в будущее не покидала. И с каждой весточкой с фронта надежда росла, люди радовались и надеялись. Скоро лихие времена закончатся.
Но вот во что верить и на кого надеется этой маленькой девчонке. Чтобы выжить, нужно воровать. А судя по рассказам сына, так ей лично показалось, что ребенок делать этого не станет. Видать, хоть и были пьяницами старики Уваровы, да успели воспитать ребенка правильно. Да ведь они не планировали свою смерть, а потому не ведали, что приучая Светлану к честности и уважению к людям, тем самым чуть не сгубили ее. Хотя, сложно сказать, что лучше или хуже: воровать или умереть? Не получилось бы из воровки человека, не тело, так душа погибла бы.
Мама не успевала до конца рассказать своей подружке Галине возникшие внезапно проблемы, как та мгновенно стала доставать из шкафа одежду да обувь, и стрекотала, словно из пулемета, обвиняя дочь с зятем в расточительности, которые отовсюду и постоянно привозят для своих близняшек, то есть, ее внучек все, что попадается на глаза. И, разумеется, девчонки даже износить не успевают, как одежда и обувь становятся тесными. Вот оттого и заваливается шкаф разнообразием по фасону и размеру излишеством мануфактуры. Некоторые вещи даже не одевались ни разу.
Галина суетилась, стрекотала и вдруг сникла и дрожащим голосом, роняя нечаянную слезу, запричитала:
-Господи, да что же она, мамаша хренова, совсем совесть пропила, что ли? Да как же это, чтобы в наше мирное время ребенок чуть с голоду не помер. Даже подумать страшно о последствиях, если бы Димочка в тот вечер не пошел гулять и не увидел ее. Да и мимо мог пройти, чтобы не вмешиваться в чужое горе. Бывают и такие детки, что хочешь помочь, посочувствовать, а тебя матом пошлют куда подальше. А тут, мало того, что спас, так еще и к себе забирает. Ну и пусть, все правильно, Женя. Пусть будет под его присмотром. Выкормит, вырастит. Много ли ей нужно? После такой мамаши ребенок каждой мелочи будет рад.
-Галя, - попросила мама. – Ты уж особо всем подряд не болтай про Диму и ребенка. Как бы худо не вышло.
-А ты думаешь, что она очнется и забегает? Искать начнет? Поверь, Женя, неведомо мне подобных случаев, чтобы настолько опущенные женщины в себя приходили, человеческий облик возвращали. Я так думаю, что эта Любка в болоте уже с ушами. И спасать, смысла нет. Только на грубость нарвешься. Хорошо, если эту зиму переживет, а то и на это я не даю гарантий. Сама знаешь, какие у нас зимы. Даже понять не в силах, как она прошлую выжила.
-Нет, за Любку я не волнуюсь. Другие бы чего худого не сделали своей болтовней. Пусть останется между нами.
-Хорошо, Женечка, как скажешь. Ты же знаешь, что болтливостью я не страдаю. Да только сомневаюсь, что кто-то будет суетиться по этому поводу. А уж о ребенке, так и не вспомнит никто. Если здесь на глазах она никому не нужна была, то в Люблинск никто за ней не поедет, не побежит.
Мама посмотрела подозрительно на все возрастающую стопку одежды и уже засомневалась, а хватит ли у нее силенок донести до дому. Оказалось излишек всякого детского барахла немалый в этом доме.
-Не смотри так. Как я поняла, то вы еще здесь поживете. Я имею в виду сына с девочкой. А к концу октября у нас и снег выпадает, и морозец ударяет. Это там у него лето всю осень держится.
-Дима рассказывал, что зима у них максимум месяц-полтора, я имею в виду снег. Ни на лыжах, ни на санках не покататься.
-Ой, подумаешь, - фыркнула Галина. – Зато знаешь, как здорово, когда лето не кончается. Так самой хотелось бы погреться, да жары боюсь. Там, поди, тепла с избытком, а это северному человеку не по нутру.
-Что есть, то есть, - согласилась мама. – Сколько сын зовет к себе, так я не решаюсь. Была у них как-то летом, так вся измаялась. Насилу дождалась, пока вернулась домой в свой родной холод. Нет, от мороза легче спрятаться, чем от жары. Теплей да поболей одежды надел, и ты в порядке.
Галина вызвалась помочь донести. А больше самой с Димочкой поболтать хотелось. Узнать и понять, как же это он отважился на такой поступок. Вот ей и хотелось все выяснить, высказать и выразить все нахлынувшие чувства. А то они у нее настолько наводнились, что требуют срочного сливания.
-Дима, - с порога набросилась она на Дмитрия. – А может, ты и нас завтра возьмешь в больницу. Мы хоть приодеть поможем ребенка.
-Ни в коем случае, - категорично не согласился Дмитрий. – Ребенок уже большой, и одеваться сам умеет. А вы только перепугаете мне ребенка. Если бы она знала о моем замысле, то еще, куда ни шло. А мне сейчас как раз ей такое открытие предстоит сделать. Ребенок воспитан в независимости. Хотя, мне так не просто кажется, но уже и сильно заметно, да так оно и есть, что Света болезненно вздрагивает при слове «выписка». Понимает, что весь этот ужас может повториться. Ведь в первый день она даже меня обвинила, что не позволил ей умереть. Вторично испытать боль страшней и кошмарней. И я еще успел дать слегка почувствовать вкус правильной и настоящей жизни и показал, насколько она бывает прекрасной и удивительной. А до сих пор ребенок про это не знал, и представлять не мог. В больнице она оказалась впервые. Представляете, что ее больше всего поражает? Мало того, что здесь три раза в день кормят, так еще и из дома им несут еду. Она такую смешную фразу сказала, что я сам еле слезу сдержал. Хихикнул, отвернулся и вдавил ее обратно. Мол, они, то есть, девчонки, что лежали с ней в палате, все равно не знают, куда девать еду, что им приносят. Вот если бы все забрать, да домой унести, так ей одной хватило бы на несколько месяцев, что им принесли за эти дни, что она вместе с ними пролежала. А ту еще и я со своими апельсинами и конфетами. Так поначалу она апельсины с корками ела. Впервые в жизни увидела и попробовала здесь такое лакомство, в больнице.
-Ладно, ладно, ты иди сам, - поспешно согласилась Галина, поняв проблемы Дмитрия. – А мы с матерью вас дома встретим.
-Тетя Галя, - попросил Дмитрий. – А можно вы потом придете? Хотя бы часов через пару. Ну, вы ведь понимаете, что ребенок страшно независимый, обузой ни для кого не желает быть, хоть и понимает, что самой никак не справиться. А тут еще и вы с причитаниями, с жалостью и стенаниями. Так ей только хуже будет. Сам я сделаю ей предложение, сам приведу к маме. Мы надолго и задерживаться в доме не будем. Я уже на вечер билеты купил в Дом Культуры. К нам группа «Панорама» с концертом приехала. Мы на семь вечера и пойдем. А вот через пару деньков вас подружек мама и пригласит к столу. Посидим немножко с вином и водочкой. Я ей хочу показать, что не в самой водке зло, а в злых людях. Ведь можно посидеть за хорошим столом, спеть пару-тройку хороших застольных песен. Да и вообще весело поболтать, посмеяться. Давненько, тетя Галя, я ваш славный голос не слыхал.
-Ой, ну, ты меня в смущение вогнал, - сказала тетя Галя довольным голосом. А смущаться она и не планировала.
Сама знала, что голосище у нее покруче любых эстрадных певцов. А уж «Ой мороз, мороз», так запоет, что даже летом в жару, мороз по коже пробирает. Она до сих пор в Доме Культуры ходит в кружок самодеятельности. Поет и хором, и дуэтом, и соло. Но с мнением Дмитрия согласилась. Не музей, не театр, чтобы приходить глазеть. Ребенку нужно будет привыкать и к самому Дмитрию, и к его матери, и к новой обстановке. Однако, человек, а в особенности ребенок, гораздо быстрей привыкает к хорошей жизни и к комфорту. Вот только потом это терять не хочется. Вернуться в прежнее болото станет невозможным.
-Мама, ты мне выбери из этой кучи комплект назавтра. Я же не понесу все это богатство в больницу. Ну, а размер у нее на очень худую девочку восьми лет, - попросил Дмитрий, разглядывая стопку одежды.
-Ты же сам говорил, что ей девять.
-Мама, это лет, а не размер. Больше, чем на восемь, она не потянет. Возможно, к концу отпуска и откормим до нужных параметров.
12
Встретила его Светлана немного испуганным и настороженным взглядом, словно Дмитрий сейчас в этой большой сумке принес ей смертный приговор. Ей уже утром сказали на обходе, что сегодня выписывают. Про это она знала еще вчера, но именно сегодня Наталья Андреевна подтвердила, что Света вполне здорова, а ей просто нужно будет в регистратуре поставить штамп на справке для школы, что она эти дни болела, а теперь вполне здорова и может посещать занятия.
Обычно Наталья Андреевна такие вести доносит до пациентов с задором, оптимизмом и пожеланиями больше сюда не попадать. Но в сегодняшнем случае она отошла от обычной традиции и произнесла вердикт с грустью и печалью, понимая состояние и тревогу девочки. По сути, так идти ребенку некуда. Хорошо еще, что этот летчик, спасший ее от неминуемой гибели, навещает, чем скрашивает бытие. Да еще обещал принести ко дню выписки кое-какую приличную одежду. Но что он еще может? Да ничего, по сути. Возможно, ребенку и нужна моральная поддержка, но ею она не насытится и от холода не спрячется.
Улетит в свой родной город и позабудет про беды девочки Светы. И чувствует Наталья Андреевна душой и сердцем, что еще предстоит встретиться с ней. Все одежки, в которых она попала в больницу, выкинули на помойку, в надежде, что Дмитрий слово сдержит, и сегодня комплект белья и верхней одежды Света сумеет надеть. Говорил, что походит по знакомым, у которых имеются дети требуемого размера, да соберет. В магазинах купить сложно, что приличное.
И когда увидела Дмитрия с большой сумкой, то поняла, что обещание он выполнил. Но навстречу ему решила не идти, чтобы дать рекомендации и указания, коими обычно провожает выздоровевших детей с родителями. И не пошла в палату к Светлане, посчитав свой долг исполненным. Все остальное довершит медсестра. Однако через несколько минут Дмитрий заявился сам. Весь какой-то напряженный, но довольный и даже слегка возбужденный, словно рад выписке и пришел самостоятельно без ее напоминания получить положенные рекомендации. Однако разделять его оптимизм Наталья Андреевна не захотела. Как-то не к месту такое счастье на лице Дмитрия. Совершенно излишнее и обманывающее надежды.
-Приодели Свету, все хорошо подошло ей? – спросила она по инерции. – Ну, а что вам еще сказать? Ребенку нужны человеческие условия проживания, чтобы повторно не заболеть.
-А все-таки, что-нибудь конкретное и особенное для нее можете порекомендовать? Ну, в домашних условиях, - этак нагло продолжал спрашивать Дмитрий, словно не замечал скверного настроения и нежелание доктора вести разговоры на эту тему по причине их полной бесполезности.
-Порекомендовать? – вдруг не на шутку разозлилась Наталья Андреевна и протараторила скороговоркой все необходимые предписания на послебольничный период. – В школу ходить можно. Стараться не переохлаждаться, желательно хотя бы, и это как минимум, три раза в день полноценное питание. Витамины не забудьте давать. Как в таблетках, так и во фруктах с овощами. Побольше желательно. Мясо, каши, молоко, кефир, шоколад, - уже срывалась Наталья Андреевна на истерику, хотя и понимала, что обижает незаслуженно и совершенно напрасно этого летчика. Просто она недоумевала, зачем он лезет с этими глупыми вопросами, если ребенок вновь окажется в прежней клоаке, и будет ежедневно искать простой кусок хлеба, чтобы хоть что-то оказалось в ее голодном желудке. Но он почему-то абсолютно не слышит ее интонации, а постоянно записывает ее рекомендации в свой блокнот с идиотской улыбкой на лице.
-Да, в принципе, зря я все это пишу. Так эти продукты – самая обыкновенная человеческая пища, - проговорил он довольно, пряча блокнот в карман. – Я просто подумал, что для нее сейчас нужно нечто особенное. А так, эти продукты я и сам люблю. И фрукты, и овощи, и много мяса. У нас на юге всего навалом.
-Да вот здесь ничего нет. Правда, сейчас по осени хоть яблоки да груши из фруктов, и картошка с капустой из овощей. Капусты всегда много. И это у того, у кого деньги есть. Насколько я осведомлена, то в доме Светы этого не было и не будет, - немного успокоившись, уже спокойно проговорила доктор.
-Ну, не будет и не надо. Каждый волен жить, и есть по желанию, - почему-то слишком равнодушно ответил Дмитрий, чем вновь разозлил Наталью Андреевну. – Я сейчас отдал ей одежку. Одевается. Наверное, уже готова. Я пойду к ней. Да, Наталья Андреевна, мне еще ей надо кое-что сказать, да я почему-то волнуюсь за послебольничный период. Мы с мамой решили забрать Свету к себе. Вернее, ко мне. Ну, поначалу, пока я в отпуске, с мамой здесь поживем. А потом, если Света даст свое согласие, а я на это очень рассчитываю, то полетим вместе с ней в мой родной и теплый Люблинск. Вот. Я решил, что ее нельзя отдавать матери.
Чего угодно, но только не такие слова собиралась услышать Наталья Андреевна. Такое в ее практике впервые происходит. Она даже поначалу и не знала, как отреагировать на заявление летчика. Хотя, и без реагирования она уже была ошарашена и до глубины души поражена.
-А жене что скажете? Ах, да, ее у вас увел некто другой. То есть, нет таковой. Но, как же вы сами решились? И мама позволила свершить такой безрассудный поступок? А кем назовете ее в своем Люблинске? Это ведь не котенок, и не игрушка. Потом уже не выбросите ее, как ненужную или надоевшую вещь. Простите, но сами еще раз в себе разберитесь и определитесь, хорошо ли подумали?
-Да нет, вы уж так сильно не переживайте и не волнуйтесь за Свету. Мы с мамой обдумали и обсудили со всей тщательностью. И назовем для всех посторонних ее племянницей. Ну, а пожелает сама назвать меня папой, так я даже рад буду, и стану настоящим папой, со всеми вытекающими последствиями, - пытался успокоить и правильно разъяснить врачу Дмитрий, слегка развеселившись реакцией на свое заявление. – Вы ведь сами только что говорили, что в ее доме даже хлеба не всегда будет. Ну, нельзя же так и нечестно по отношению к ребенку: спасти, исцелить и вновь бросить на выживание. Наталья Андреевна, давайте вместе ей скажем о моем решении. Честное слово, я слегка волнуюсь. А вдруг не пожелает покидать родные места. Вы уж тогда аргументируйте мою просьбу и помогите убедить Свету, что иного для нее просто на данный момент не существует. Этак опять, если кто успеет, спасать будет. И вновь вам придется приводить ее в чувства. Не хотелось бы в следующий отпуск приехать и услышать некую негативную новость о своей подопечной. А так будет под постоянным моим личным надзором. Вы уж так сильно за меня не переживайте, Наталья Андреевна, - Дмитрий видел, что Наталья Андреевна сильно удивлена и взволнована, но ему казалось, что такая реакция по причине неверия в серьезности намерения Дмитрия по отношению к ребенку. Мол, мужик в порыве нежности и жалости свершит ошибку и будет потом раскаиваться. – Я очень серьезно думал, а потому и решил. И не спонтанно такое пришло ко мне, а после долгого взвешивания всех за и против. Мало нашел против, почти ничего. А после поступка своей жены не скоро пожелаю связать свою судьбу с кем-либо, не захочется вновь жениться. Уж ежели такая любовь, как была у нас, рассосалась, как леденец во рту без остатка, то в другую нескоро поверю. А за такое время Света вырастит, станет взрослой. Глядишь, и замуж ее отдам за какого-нибудь пилота. Но поначалу выучу. А потом сам уйду на пенсию и буду ее детей нянчить. Ну, вполне вероятно, женюсь на какой-нибудь одинокой старушке, не век же куковать одиночкой.
Наталья Андреевна искренне рассмеялась, прослушав разложенную по полочкам и пунктикам дальнейшую жизнь Дмитрия, словно некие рифы и ухабы не могут изменить ее и что-либо поменять.
-Так по плану не бывает. Попадется такая, что крышу снесет, так сразу в Загс побежите, как миленький.
-Не сразу и не очень скоро, - нахмурившись, сердито проговорил Дмитрий, словно воспоминания слегка омрачили радость.
-Любили свою Зойку так сильно? М-да, и чего же это хотелось бабе новых ощущений, что и про любовь забыла?
-Сильно и безумно, но лишь до встречи со Светой. Теперь уже совсем никак. Буду ребенка любить и заботиться, - очень уж серьезно и строго проговорил Дмитрий. – Мы ведь нужны друг другу. Я не только ее, я и себя спасаю от опасной раны в сердце. Потому с ней у нас будет все чудесно, я в этом уверен.
Но идти с Натальей Андреевной в палату к Светлане не понадобилось. Она уже сама шла в новой одежде с пустой сумкой в руке. Все ей подошло, как нельзя лучше. Даже похорошела и посвежела. Вот только оптимизма в ее взгляде не наблюдалось. Ну, правильно, она же еще не знает о решениях Дмитрия. А он, словно не замечая печального вида девочки, радостный вышел к ней навстречу и, забирая пустую сумку, взял ее за руки и раскружил, словно желал убедиться, что вся одежда очень даже хорошо на ней сидит. И красиво, и модно, и удобно.
-Я пойду, да? – неуверенно спросила Света Наталью Андреевну, пытаясь развернуться в сторону выхода.
-Погоди, девочка, - Наталья Андреевна подошла к ребенку и приобняла ее за плечи, всматриваясь внимательно в глаза. – Вот, дядя Дима хочет что-то тебе сказать. Или лучше мне самой?
Света с недоумением смотрела на взрослых, не понимая их намерений и причин этой задержки.
-Нет, все верно, я должен сам, - уже уверенным голосом проговорил Дмитрий. - Такие слова нельзя перепоручать другим, посторонним, хоть и хорошо знакомым. Я думаю, что из моих уст это прозвучит уверенней и искренней. Вот. А хочу сказать, или даже попросить. Нет, просто скажу. Света, мы с мамой хотели пригласить тебя к себе. Не в гости, нет, насовсем. Я хочу, чтобы ты стала мне, как дочкой. Понимаешь, я сильно не хочу, чтобы ты возвращалась в свой холодный и неуютный дом. Там плохо, там скверно. И я это знаю, потому что был там. Так ты согласна, Света? – уже в конце монолога голос у Дмитрия слегка вибрировал и потерял ту уверенность, с которой он начинал свою речь. Ведь она могла и не пожелать просто так вот пойти с чужим человеком и еще назвать его папой, как того просит Дмитрий.
И сейчас, с испугом глядя на Свету, он воспринимал ее молчание, почти как на отказ. И тогда Дмитрий навсегда может потерять ее. Однако Света смотрела на него с удивлением и непониманием лишь по той причине, что не смогла уловить смысла сказанного этим веселым и добрым дядей Димой, к которому она за эти дни настолько привыкла, что само расставание казалось теперь чем-то ужасным и страшным. Внезапно ее губы задрожали, а из глаз потоком потекли слезы. И уткнувшись лицом в его живот, крепко обхватив своими ручками его за талию или за то место, где она должна быть, хотя Дмитрий был спортивного склада, и неожиданно разрыдалась, тяжело и отрывисто всхлипывая, ставя в тупик таким поступком.
-Так ты согласна? – сам с трудом сдерживая слезы, спрашивал Дмитрий, пытаясь заглянуть в ее глаза, чтобы там прочесть нужный ответ.
Но Света не в силах выговаривать словами, а потому просто бесконечно кивала головой, поскольку боялась оказаться непонятой. И ей вдруг самой стало обидно за самую себя, что в такой ответственный момент зачем-то расплакалась. И тогда она ценой огромных усилий немедленно попыталась прекратить плач и выдавила из себя счастливую и радостную улыбку.
-Так ты теперь будешь моим папой, да? Ой, вы, - скоренько поправилась она, испугавшись такой смелости.
-Все даже очень правильно. Раз мы стали с тобой папой с дочкой, то можно друг к другу обращаться на «ты». Мы будем папой и дочкой. Обязательно. Только, Светик, сначала мы всех немного обманем и расскажем им, что ты моя племянница. Ну, чтобы поверили. Такие большие дочки сразу не получаются. А потом, немного погодя, все вокруг нас сами привыкнут и поймут, что мы настоящая с тобой семья. Это ведь легкий обман, как будто понарошку.
-Хорошо, - размазывая слезы по щекам, счастливо улыбнулась Света. – Дядя-папа Дима.
Теперь уже все посмеялись над такой витиеватой и сложной обязанностью Дмитрия. Но они быстро разберутся и поступят правильно. Теперь Свете не придется идти в тот страшный дом, из которого она убегала умирать. И предстоящая зима не страшила, и о завтрашнем дне пугаться не надо.
-Идем, - Света схватила Дмитрия за руку и потащила в сторону палаты, из которой недавно вышла, и где пролежала весь курс лечения. Она распахнула дверь и вошла внутрь вместе с Дмитрием, которого теперь смело можно называть папой. – Девочки, а дядя Дима предложил мне стать его дочкой. Да, он сам так сказал. Вот. А я согласна, чтобы он был моим папой.
-Ух, ты! Здорово как, - завизжали от радости и восторга девчонки и обступили их, охватив в кольцо, забрасывая удивлениями и вопросами, на которые можно и не отвечать, поскольку в них самих уже звучал вопрос с ответом. – А это, правда, а вы теперь уедете к себе в свой город, а вы там жить будете, или здесь с мамой, а ваша мама тоже согласная, а как же сын, разве он не будет против, а почему вы до сих пор не женились, а где мама вашего сына? - и еще куча смешных и глупых вопросов.
-Самое главное, что мы со Светой оба согласные. А с другими договоримся, правда, Светик? – спроси Дмитрий, ожидая поддержки.
-Да, - кивала головой Света и обнималась с девчонками, словно прощаясь с ними навсегда. Теперь уже в больницу она не попадет, поскольку у нее появился взрослый и добрый папа Дима. А она постарается его не огорчать. И вновь в его, а теперь и в ее новом городе она пойдет в школу, чтобы выучиться и стать умной и взрослой. Сейчас она верит в будущее.
-Она что, так сразу тебя папой и назвала? – откровенно удивилась и поразилась мама, когда они пришли домой, и Дмитрий познакомил Свету со своей мамой и с ее новой бабушкой. – Так быстро? Вот и привыкать не пришлось. Это даже правильно. Мне за вас радостно и спокойно.
Света за обедом болтала много и весело, что маме самой стало смешно от такой словоохотливой внучки. И еще немного поразило маму, что Света ни разу за весь обед не пожаловалась на судьбу, на прошлое, на отношение матери, которая своим преступным поведением, а так Дмитрий считал вместе с мамой, довела собственное дите до голодного обморока. Она просто с теплотой в душе и в сердце вспоминала школу, потом девчонок из палаты, с которыми успела подружиться. Кстати, благодаря Дмитрию, или папе, каким он теперь является. И еще рассказала несколько смешных историй, приключившихся с ней за те годы, что она помнит.
-Света, - немного с настороженностью и с некоторой опаской спросила мама уже после обеда. – А ты не заскучаешь по своей маме? Ведь вы скоро и надолго уедете в свой Люблинск. Потом оттуда не вернешься.
Спросила, и сама испугалась своего вопроса, увидев реакцию ребенка, словно ее ударили хлыстом по лицу. Губы задрожали, из глаз показались слезы. Но она боялась огорчить или обидеть своими ненужными рыданиями, а потому с силой закусила нижнюю губу и сумела сдержать несвоевременный плач. Мама подошла к ней и, прижав ее лицо к своему животу, ласково погладила по волосам.
-Все хорошо, моя милая, все будет просто очень хорошо. Папа Дима будет любить тебя и заботиться. Ты больше никогда не будешь голодать и мерзнуть. А если хочется, то поплачь, не удерживай слезы. Пусть вытекут и покинут глазки. Они очищают сердце и успокаивают душу.
-Не буду, - оторвалась она от мамы и уже весело улыбалась, смахивая полотенцем предательские капли со щек. – Она меня все равно никогда не любила и не замечала. Я там была лишней и ненужной. А своих дочек я буду сильно любить. И никому не позволю обидеть, - уже в конце серьезно добавила она, вселяя присутствующим уверенность, что так оно и будет. Потом, вдруг глянув в окно и вновь возвращаясь в прекрасное расположение духа, попросила. – Папа, я пойду погулять во дворе? Там девчонки играются. Мне хочется с ними подружиться.
-Вот и отлично, - облегченно разрешил Дмитрий, пережив за эти мгновения, целую палитру разнообразных чувств, начиная от испуга, заканчивая облегчением и отцовской радостью. – Конечно, можно. Даже нужно. Ведь нам пока здесь еще долгое время жить. Вот только со двора не уходи. Надо освоиться, и ознакомится с местностью. А то еще заблудишься с непривычки.
-Не заблужусь, - категорично заявила Света. – Я за эти годы весь наш город исходила вдоль и поперек. И вашем дворе сотню раз была. Так что, найду из любого конца города ваш дворик.
Вот тогда, когда за Светой закрылась дверь, и мама увидела ее из кухонного окна, она и задала этот вопрос:
-Не боишься, сынок? – спросила с настороженностью и опаской, чем только рассмешила Дмитрия. И чего его все пугают?
-А чего смешного я спросила?- хотела обидеться мама. Но, глядя в его счастливое лицо, передумала. – Ты радуешься, словно в первый день, когда принес ребенка из роддома. Большая она уже, почти взрослая. Вот так и не заметишь, как придется замуж отдавать.
-Мама, я не слишком-то заметил, как мой Олег вырос и уже женился, угрожая превратить отца в деда. А смеюсь по иной причине, а не из-за твоего вопроса. Просто аналогичный вопрос задала мне Наталья Андреевна в больнице, когда я ей объявил о своем решении. Я хорошо осознал и принимаю такое решение не спонтанно, а взвесив не семь, а семьдесят раз, - жестко и категорично ответил сразу на все вопросы мамы Дмитрий. – Ты даже представить себе не можешь, насколько это разумный и нежный ребенок, умеющий платить за добро. Изголодалась она не только телом, но и душой. Ну, строги были старики Уваровы к Любке, требовали ухаживать за ребенком. Да ведь все равно сплошные пьянки. И любовь по требованию пошла и противна. А в школе она так же была не отшибе, словно изгой за грязные изношенные одежонки, за бедность и вечный голодный взгляд. Видишь, как пожелала сходу к подружкам, уже понимая, что наравне с ними. А почему так сразу папой решилась называть? Семьи ей хочется, а не обычного уголка с уютом. В ее понятии в семье, где есть дети, то и родители должны присутствовать. И всем будем говорить, что у нее просто никого не осталось. Потому и называет папой.
-В принципе, и дел никому не будет по такому вопросу, - махнула рукой мама, во всем соглашаясь с сыном. – Только не ставь крест на своей жизни, сынок. Ты у меня не просто молодой, но еще к тому же и красавец. Сам же правильные слова о семье говоришь. А вдруг такая попадется, что вас двоих полюбит? Пусть у Светланки и мама появится. Полная семья – правильная семья.
Разговаривая с мамой, Дмитрий с легкой тревогой и опаской поглядывал во двор, где Светлана уже сдружилась с девчонками, и они затеяли какую-то свою игру. Он боялся, чтобы они не обидели его дочурку. Света еще в больнице пожаловалась, насколько недружелюбно к ней относились девчонки из ее класса. И очень часто приходилось сидеть одной за передней партой. Как самой маленькой в классе. Но чаще за плохо выглядящую школьную форму, которая еще год назад по требованию стариков Уваровых была куплена мамой. Ну. А теперь она уже была затасканной, застиранной и штопанной перештопанной.
Сама света пыталась ее зашивать, а потому получалось некрасиво. И это служило поводом для насмешек и нежеланием сидеть рядом. Но сегодня все оказалось по-иному. Местные девчонки приняли новичка с радостью. И такое было заметно даже из окна. Дмитрий радовался за ребенка и за самого себя. Теперь он не будет бояться пустой квартиры в Люблинске, поскольку его там всегда будут ждать, там будет чистота, уют и все признаки жизни.
13
-Может, зайдем на прощание, хотя бы со стороны глянем? – неуверенно спросил Дмитрий Светлану, предлагая ей перед отъездом в Люблинск зайти хоть молча, попрощаться с женщиной, которая по документам приходится ей матерью. – Посмотрим с минутку и назад.
Дмитрий понимал нежелание ребенка даже приближаться к дому, который пугал самого Дмитрия своим полуобгоревшим остовом. Видать, никак у хозяев города не найдутся средства для его восстановления. Да и расположен он на окраине в глухом неприметном тупике. Оттого и не появляется желание, тратит деньги и заниматься этим пожарищем. Тем более, что жилья никто не требует. Уваровы сгорели, а Заславец по причине беспробудного пьянства не нуждается.
Отпуск у Дмитрия, как ни удивительно, но закончился быстро и незаметно. Время летело, словно на крыльях, да еще с реактивной тягой. И новая семья настолько свыклась со своим статусом, что даже не вспоминалось то далекое бытие, когда они даже знакомыми не были. Однако Дмитрий первое время, просыпаясь, бросал опасливые взгляды на кровать, где тихо посапывал его ребенок. И только убедившись в ее наличии, продолжал свой сон. Он просто благодарил судьбу, что завела его в тот памятный вечер в этот уголок его родного города и привела именно к этому крыльцу промтоварного магазина, где и состоялась встреча двух покинутых сердец. Два одиноких и брошенных на произвол судьбы человека встретились и сразу вдруг осознали, что для спасения собственных душ требуется соединение.
Только вот если большое сердце просто страдало из-за несправедливого побега любимой женщины, то маленькое сердечко уже отбивало прощальные удары. Оно кошмарно устало от этой страшной жути и страстно желало покинуть такой неуютный и враждебный мир, нежелающий понимать и давать возможность радоваться детству и окружению.
Теперь уже такие кошмары и не вспоминаются. И Светлана, как и полагается маленькой девочке, разрешает себе слегка покапризничать. А что поделать, если она еще соответствует такому возрасту, когда ребенок имеет право не только благодарить, но требовать.
Выпал первый снежок, и осень постепенно превращается в зиму. Хотя, настоящие морозы пока впереди. Однако, они от них успеют сбежать в свой теплый юг, где только-только начинается осень. Не календарная, а природная, с ее богатствами плодов. Светлана жадно проглатывала слюну, когда Дмитрий расхваливал их городской рынок с изобилием таких чудес, как дыни, арбузы и виноград по сумасшедше низким ценам. Возможно, и эти цифры для Светланы велики и ранее были недоступны, но папа обещает завалить ее такими изысками.
И вот ее папа задает такой сложный и опасный вопрос, на который даже отвечать не хотелось бы, чтобы перспективы возврата не возникало даже и в мыслях. Света давно поняла, что у них получилась настоящая и правильная семья, в которой просто не место и в памяти той женщине, в гости к которой и зовет папа, предлагая зайти к ней перед отъездом в настоящий дом.
-Прости, ребенок, - испугавшись такой реакции на простой и понятный вопрос, исправился Дмитрий и поцеловал дочку в макушку. – Больше не вспоминаем. Забыли раз и навсегда.
-Папа, - немного погодя спросила Света. – А давай мы никому дома не будем рассказывать правду. Просто так получилось, что у меня кроме тебя больше никого нет. Ой, еще бабулька Женя.
-Хорошо, я с тобой полностью согласен, - солидарно с заявлением Светы кивнул головой Дмитрий. – Но с небольшим исключением. У меня там, в Люблинске есть самые лучшие друзья. Им мы не станем врать. Ведь так неправильно, если другу говоришь неправду. А они верные и не продадут.
-Пусть, - немного поразмышляв, сказала Света, согласившись с доводами папы. Для друзей можно и правду рассказать.
До Москвы доехали на поезде. Дмитрий умышленно взял плацкарт, чтобы ребенку, который впервые за свою жизнь выезжает за пределы родного города, а еще впервые едет на поезде, лучше понять и оценить прелести поездки по железной дороге. В закрытом отдельном купе той радости не получится. Как-то обособленно и не столь романтично. А здесь все происходит на глазах, и ты являешься не просто пассажиром, но и участником такого таинства, как перемещение по рельсам. И движение пассажиров, и приглашения к обеду ресторанных работников, движущихся по вагону с тележкой, переполненный продуктами, шум, гам и прочие атрибуты вагонной жизни превращают суточную дорогу в увлекательное путешествие.
А еще лежать на второй полке и смотреть на сменяющиеся картинки за окном, так высший класс и предел мечтаний. Так понимал ее восторг и взгляд с искоркой Дмитрий. Разумеется, Света немного и волновалась, поскольку все дальше и дальше удалялся ее родной дом. Нелюбимый, злой и противный, но в нем прожиты детские годы. Однако к вечеру она все-таки уснула на своем втором этаже. Но Дмитрий не стал рисковать, и уже сонную переместил вниз. Кто его знает, что ей на ум придет, проснувшись. Еще решит пойти куда-нибудь, позабыв о высоте и пустоте под ногами. Тогда вместо радости получится боль.
Света на руках сквозь сон пыталась оказать сопротивление, но, коснувшись головой подушки, вновь смолкла и улетела в свою сонную сказку. Наверное, снилось что-то из прошлого, так как иногда вздрагивала и строго шептала непонятные фразы. Дмитрий долго сидел и сквозь ночное освещение любовался таким бесценным приобретением за время отпуска, подарившим ему желание вновь полноценно жить и радоваться своей любимой работой.
А летать он начнет очень скоро. Вот по-новому пройдет медицинскую комиссию, докажет свою полную профессиональную пригодность, и вновь полетит по оперативным точкам. Они со Светой научатся жить вместе и врозь на время командировок. Но там ей даже в его отсутствие одиноко и страшно не будет. В городке полно и подруг появится, и с его друзьями сдружится.
Только надо все сделать так, как мама советовала в последнюю ночь, которую по традиции они точно так, как и всегда в отпусках, они провели в разговорах. Он не боится своего нового статуса отца и семьянина, поняв уже характер и поведение Светланки. Однако, любовь любовью, но и приучать ее к послушанию и старательности надо. Там в своей хате она пыталась выжить. И иных обязанностей и прав не имела. А здесь сразу по прибытию Дмитрий попытается ей внушить, что она полноправная хозяйка. И быть таковой придется всегда.
А значит, необходимо обучиться и приучиться содержать квартиру в чистоте, а кухню в аромате вкусных блюд. У него всегда холодильник был наполнен разнообразными продуктами из магазина и овощами и фруктами с рынка. И Дмитрий обучит Светлану готовить пищу вкусную и полезную. Да он и сам любил и любит в обязательном порядке в обед съесть тарелку горячего супа или борща. И техников своих в командировках приучил к аналогичному правилу. Поскольку в работе не должно быть излишней торопливости и наплевательского отношения к приемам пищи. Еда на скорую руку – ближайший путь к гастриту или хуже того, к язве желудка.
А чтобы долго летать до авиационной старости, здоровье необходимо поддерживать постоянно и всяческими правильными поступками. Об этом и о многом другом и думал, и мечтал Дмитрий под стук колес и под сладкий сон его дочурки Светланки, как и решил ее впредь он называть. Так бы и не ложился спать, мыслями о будущем заполняя свое сердце и душу. Да впереди еще дорога неблизкая. И выглядеть хотелось бодрым и веселым, чтобы не нагонять потом скуку зевотой.
Ведь из Москвы еще предстоит перелет самолетом в родной Люблинск. Правда, там и лету всего два с половиной часа, и вздремнуть в кресле под гул турбин можно. Да нежелательно, поскольку восторг от поездки в поезде там может исчезнуть у ребенка. А стало быть, ему потребуется отвлекать Свету от ее глупых и страшных мыслей. Приняв такое решение, Дмитрий взобрался на вторую полку и приготовился уговаривать себя ко сну, поскольку не ощущал такого внутреннего желания. Однако сам организм быстро согласился и чуть ли ни мгновенно сдался на растерзания Морфию, улетев в его власть и во владения.
-Папа, ты здесь? – услышал он сквозь сон испуганный голос Светланки. – А как мы поменялись местами?
Дмитрий слегка протер глаза и улыбнулся дочери, приветствуя ее в новом дне и в новом месте.
-Доброе утро, милая. А я и не знаю, как все случилось. Мне так кажется, что во сне как-то поменялись. Сладко спалось?
-Смешно и здорово. Такие сны трясучие снились, словно я всю ночь на чем-то болталась и не могла ступить на землю. Но все равно весело и мне понравилось. Правда, ведь интересно в поездах спать?
-Интересно, но мы уже подъезжаем. Идем за мной, - Дмитрий спрыгнул вниз, попадая ногами в свои ботинки, и, схватив оба полотенца, потащил Свету в сторону тамбура, где уже виднелась небольшая очередь в туалет. – Мы с тобой умоемся, чайку попьем, и будем собираться.
За окном мелькали здания небольших поселков, мокрые от дождя дороги и деревья. Но уже не лесные, а придорожные. Здесь снега не было, однако вид из окна от этого был мрачным и серым, с обнаженными, освободившимися от листвы деревьями. Так получилось, что они словно переместились в обратном направлении по времени. Вернулись в прошлое. Садились в поезд зимой, а сейчас въехали в осень. Ну, а потом уже на самолете перелетят в лето. Вот такой прыжок совершат. Про все, про это Дмитрий и поведал Светлане за чаем с бутербродами, вызвав у нее легкое недоверие и веселый смех. Такие интересные метаморфозы даже веселили.
Разумеется, по календарю, да и по самой природе в Люблинске вовсю хозяйничала глубокая осень с переменами погоды и температурами воздуха. Но такие перепады больше походили на летние в его родном городе, когда прохладный дождливый день внезапно сменялся на теплый и солнечный. И вновь приходилось сбрасывать с себя всю верхнюю одежду, и уже опять в сандалиях и майке радоваться вернувшемуся летнему теплу. Только теплую одежду далеко прятать нельзя, и приходилось держать ее в постоянной готовности.
-Папа, - серьезно и слегка взволновано спросила Света, когда после регистрации на Люблинский рейс они шли к самолету на посадку. Рейс выполнял родной Люблинский Як-40. И стоял он рядом с вокзалом. Потом и шли пешком, а не на автобусе, что подвозил других пассажиров к большим самолетам. – А почему мы дальше не едем поездом? Мне на нем так понравилось. Очень даже интересно. И в окошко смотреть, и спать по стук и качание.
-Немного страшновато, да? – весело хихикнул Дмитрий, понимая волнения и страхи ребенка. В руках у него были сумка и чемодан, а потому Света шла рядом и пыталась плотней прижаться к нему, словно ища в отце защиты от этого железного монстра. Но ручная кладь не позволяла.
-Немного жутковато, - откровенно призналась она. – Они же так высоко летают, что даже еле видно их в небе.
-Им положено высоко летать. Так безопасней и легче, поскольку там им никто не мешает. Но бояться не нужно, там совсем не страшно. И всего-то каких-то два с половиной часа, и мы дома. А на поезде больше суток добираться. А потом, мы на нем уже покатались. Теперь попробуем самолет. Поскольку твой папа пилот гражданской авиации, то тебе не к лицу пугаться самолетов. А потом, у нас уже и билеты куплены. Но ты, милая, смелей будь. На таком самолете лететь очень мягко и уютно. Даже поспать можно в кресле. Только у нас может теперь со сном не получиться. Слишком крепко и вполне достаточно выспались в поезде.
Света соглашалась с доводами Дмитрия, но все равно с опаской смотрела в черную дыру в хвосте самолета, куда входили пассажиры с чемоданами и там же исчезали. И уже перед самым входом она все-таки умудрилась вцепиться в папину руку, чтобы не так страшно было. Вот так вместе и нырнули в черную бездну, в брюхо огромного людоеда, каким казался ей этот самолет. Хотя рядом стояли громадины намного больше и страшнее. Это еще хорошо, что к ним летит такой маленький самолет.
Возле окна, как предложил Дмитрий любимое место для детей, Света категорически отказалась сесть. Ее эти прелести высот и облаков сегодня не прельщают. Нужно просто закрыть глаза и как-нибудь переждать это время перелета, чтобы вмиг оказаться вновь на земле.
-Папа, а зачем она просит нас пристегнуться к креслу? Чтобы не выпасть, да? - испуганно спросила Света после заявления стюардессы приготовиться к полету и читки некоторых правил поведения в салоне.
-Для большей безопасности. А вдруг на кочку наскочим или в ямку провалимся. Можешь в кресле не удержаться. Только и всего, - как можно спокойней и равнодушней, словно нечто обыденное и каждодневное, пояснил Дмитрий, пытаясь всем своим видом показать полную безопасность этого полета. И даже таким ответом вызвал веселый смех у ребенка.
-Там же не дорога, чтобы ямки и бугорки были. Ты просто пошутил, - не согласилась она, вглядываясь в лицо Дмитрия, чтобы понять его истинное настроение и серьезность таких высказываний.
-Нет, я правду говорю, - улыбнулся он ребенку. - Там тоже есть свои ухабы и ямы. Только они воздушные.
-А-а-а! – согласилась Света, но ничего не поняла. Как это из воздуха могут быть бугорки и ямки?
-Полетели! – пафосно и торжественно воскликнул Дмитрий, когда самолет, разбежавшись по полосе, плавно оторвался от бетонной полосы и потянулся вверх, высоко задрав нос.
Но Света не разделила его оптимизма, и с силой закрыла глаза, вцепившись двумя руками в отца.
Стюардесса перед вылетом объявляла, что пилотирует самолет командир экипажа пилот первого класса Журавлев Вадим. Дмитрий дружил с ним уже много лет. Не так, как с Женькой Прохоровым, но по праздникам часто встречались за одним столом. И когда приходилось лететь в командировки или в отпуск его рейсом, то Вадим часто разрешал ему посидеть на месте второго пилота и самостоятельно пилотировать самолет. Даже пару раз под личным контролем позволил ему взлететь. Но с посадкой воздерживался. Тут Вадим не доверял штурвал никому, поскольку считал, что лично несет ответственность за те тридцать жизней, что находятся за его спиной. Однако позволял в такие моменты сидеть на месте второго пилота и легонько держаться за рычаги управления, коим в самолете является штурвал.
Поэтому он и предложил Светлане пройти к летчикам и посмотреть кабину и управление самолетом. Даже, если позволят, можно посидеть за штурвалом. Но ребенок категорически затряс головой, показывая всем видом нежелание не просто покидать кресло, но даже расстегиваться, чтобы прочней и надежней сидеть в нем. А иные увлечения ее в данный момент просто не интересуют.
-Ты, папа, лучше пока меня не тронь. Я почти успокоилась и уже потихоньку привыкаю к самолету, к этому полету. Мы потом в следующий раз сходим. А сейчас мне больше всего хочется на землю.
-Ну, и хорошо! – согласился Дмитрий. Она, по сути, права. Да и зачем нервировать ребенка и заваливать сразу и мгновенно столькими впечатлениями, если она вполне успела перенасытиться ими.
Пусть сидит в своем кресле. Тем более, что полпути, если не больше, пролетели. Вон, внизу голубой лентой вьется знакомая река, зеленеют леса и поля. Они летят в лето, в край, ставший для Дмитрия второй родиной. Он по праву считает свой любимый Люблинск самым лучшим и уютным городом, в котором хотелось бы прожить долго и счастливо всю свою жизнь.
-Мама, смотри, мама, там настоящий Баламут на крыле сидел и рожицы корчил. Да правду я говорю. Вон он опять промелькнул, - весьма громко на весь сало закричал мальчик, сидевший с мамой впереди Дмитрия и Светы. – Мама, да ты сама глянь же скорее, сюда, вон где, - требовал ребенок, чтобы мама срочно убедилась в его правоте. – Ну, вот, теперь пропал. А был он вправду.
-Витя, не болтай глупости, - строго и серьезно попросила женщина, возмущенная поведением сына и неразумными криками. Верить она даже не планировала. – Я вот тебе больше не разрешу смотреть эти мультики без конца. А то они тебе уже в иллюминаторе мерещатся.
-Тетенька, а я тоже видел его. Только сам не поверил, пока ваш сын не закричал. А так, он был на самом деле, - восторженно воскликнул мальчик лет двенадцати, сидевший впереди любителя мультиков с папой. – Он еще нам язык показывал и смешные рожи показывал.
-Папа, - Света, прослушал такой диалог мальчишек с мамой, развеселилась и уже смелее приоткрыла глаза. – А, правда, они просто пошутили. Баламут на самом деле не существует. Сказки это.
-Конечно выдумки, - согласился Дмитрий, порадовавшийся за ребенка и за ее хорошее настроение. – Просто очень похожее облачко увидели и приняли за мультяшного героя. Из облака можно чего угодно вообразить. Мы сами в детстве, лежа на траве, даже игру такую придумали.
И вдруг холод, и ужас залпом ворвался вовнутрь и переполнил весь организм Дмитрия, парализовав разум и тело страхом и морозом. За два месяца отпуска он совершенно позабыл о предупреждении Каландарова, о существовании в реальности этого мультяшного Баламута. А он не заставил себя долго ждать и вернулся, чтобы завершить начатое. Он пришел за Дмитрием. И ему лично плевать, что могут погибнуть совершенно невинные люди.
Но ведь Дмитрий сейчас не один. С ним рядом в кресле сидит славная девочка Света. Господи, он спас ее от голодной смерти, от ужасного будущего проживания со спившейся мамашей. И что? Все понапрасну? Этот чертов Баламут все его старания и стремления сведет сейчас ни во что. Дмитрий своими руками привел своего любимого ребенка к смерти. Здесь с Баламутом уже не поспоришь и не пошлешь куда подальше. Сейчас в самолете выведет чего-либо из строя, и стальной гроб, битком начиненный пассажирами, камнем рухнет на землю, прервав то счастье, которое они только что успели познать вместе с ребенком Светой.
14
Баламут все же поймал момент, чтобы расправиться с Дмитрием, когда он совершенно беспомощный и не в состоянии даже грубым отпором помешать ему, осуществить запланированное. А ведь, как показалось Дмитрию, этот Баламут любит пугать и словно малое дите радуется своей безумной выходке, наблюдая последствия, учиненные его появлением. И весьма не понравились ему смелость и презрительное отношение Дмитрия в ванной комнате. Ему больше по нраву пугливые субъекты, чтобы адекватно реагировали на неординарные явления.
Вот за счет страха других, а именно пилотов, в чьих руках штурвал и судьбы пассажиров, он и желает погубить Дмитрия, когда от него и его личной смелости ничего не зависит. Но зачем и за что Светланку убивать? Что плохого тебе ребенок сделал? И в чем провинились эти все безвинные пассажиры? И, как выясняется, всего лишь в том, что совершенно случайно оказались в этом железном гробу рядом и вместе с Дмитрием. Он это же несправедливо!
Хотя, в этих размышлениях даже логики не просматривается. Откуда брать совесть тому или тем, кто управляет и направляет этого Баламута. А может и Баламутов. Их, скорее всего, уже много. И вряд ли присущи этим отморозкам чувства справедливости. Скорее всего, таковых чувств у них отроду не имелось. А в том, что этот мультяшный герой существует не самостоятельно, а управляется неким безумцем, его создавшего и теперь так пошло и страшно использующего, у Дмитрия и сомнений не было. В сказки он пока еще не верит.
Но, как же такое получается, что такое новейшее изобретение и изумительное чудо техники превращается в орудие безнаказанного убийства. В голове такое никак не может уложиться. Лишь полная уверенность, что Баламут – творение человеческое, итог разумной, но безумной мысли. Очень умное творение и хитро спланированное. Никто и никогда в жизни не поверит, что виной бедствия был, есть и будет персонаж-приведение из мультипликационного сериала.
Могут выслушать с пониманием, даже посочувствовать и выразить соболезнования, но незаметно для тебя покрутят пальцем у виска. А могут и заметно, добавив к жестикуляции пару крепких словец с рекомендациями посетить психиатра и провести у него курс лечения.
Оттого и предупреждал Женьку Прохорова, чтобы у того не снесло крышу при внезапной встрече с этим приведением. Хотя, ни сам Женька, ни его жена Юлька и не думали верить Дмитрию. Скорее всего, свалили на выпивку и пережитые Дмитрием стрессы. Но Дмитрий догадывался и предполагал такую реакцию друзей. Пусть не поверили, но информация смягчит удар, послужит соломкой при падении.
А зачем вообще этот умный и гениальный злодей вытворяет с людьми свои пошлые и кошмарные эксперименты? Ведь гибнут абсолютно невинные и непричастные ни к власти, ни к деньгам люди. По-моему, лишь за эти причины убивают, если нет при делах обычной мести. Но до сих пор Дмитрий не нажил себе ни одного такого врага, могущего желать ему смерти. Пока его убивать абсолютно не за что. Да и Каландаров не при делах был, вроде как. А ведь не оставил его в покое, нашел его в Кургантепе и там добил. Свидетель? А чего свидетель? Он ведь даже Дмитрию рассказал про то видение, да и то с сомнениями в голосе, вполне справедливо понимая, что ему никто даже на грамм не поверит и не собирается принимать за истину.
Маньяк, обычный отморозок? Но очень умный и гениальный. Похоже больше всего.
-Уважаемые пассажиры, - в дверном проеме появилась стюардесса Людмила Баранова с микрофоном в руке. – Просьба пристегнуть ремни и до посадки не вставать со своих мест. Самолет переходит на снижение. Температура в аэропорту посадки плюс двадцать градусов.
-Папа, это у нас дома так тепло? – удивленно и радостно воскликнула Светланка, вызвав в сердце Дмитрия очередную волну приступа жалости к этому невинному ребенку, которому так мало счастья досталось в этой жизни. И не увидит она никогда теплый красивый Люблинск, что обещал подарить ее новый папа, и которого она успела взаимно полюбить. А этот Баламут их всех сейчас убьет. – Папа, а что это с тобой. Ты, словно сам боишься самолета. – А еще сам летчик и летаешь на вертолетах. Разве можно летчику бояться летать?
-Пилот, - поправил ее Дмитрий. – Бояться могут все. Только дураки ничего не боятся, а потому и гибнут часто.
-А почему не летчик? – не соглашалась Света. – Ты летаешь, значит, зовешься летчиком.
-Нее, - уже веселее протянул Дмитрий, чтобы взбодриться и не пугать своим видом ребенка. – Летчик, это те, кто в армии служит. А в Аэрофлоте работают пилоты. Вот только я ничего сейчас не боюсь. Просто вспомнил что-то весьма неприятное и нехорошее, вот и взгрустнулось. Ничего страшного, вот сейчас подумаем с тобой вместе о чем-нибудь радостным, и сразу настроение взлетит вверх.
-Это ты, наверное, свою плохую жену сейчас вспомнил, да? – предположила Света о причине такого пасмурного вида папы.
-Нет, Светик, она вовсе неплохая. Разве я жил бы столько много лет и любил бы плохую женщину? Просто так случилось, что она полюбила другого, оттого и ушла к нему. Такое в жизни случается.
-А разве он лучше тебя? Так несправедливо уходить. Потом она еще кого-нибудь полюбит, и еще, и еще. Всегда есть кто-то лучше. Надо жить и любить всегда одного, кого сразу выбрал.
О-о-о! философ ты мой! – воскликнул Дмитрий, окончательно позабыв про приближающуюся смертельную опасность. – Нет, Светик, в жизни женщины почему-то чаще любят не лучших, а черт знает кого и за что.
Света пожала плечами, всем своим видом показывая, что совершенно не согласна с такими выводами. Вот она, Света, полюбила дядю Диму за то, что он лучше всех, и за то, что полюбил ее. А разве любить плохого и неясно какого, можно? Никогда с такими предположениями не согласится.
-Все правильно, - вдруг воскликнул Дмитрий, привлекая громким выкриком даже сидящих рядом пассажиров. – Ну, все настолько точно рассчитала, зараза эдакая, что и догадаться сразу сложно! – уже шепотом продолжал выражать мысли вслух Дмитрий, но эмоционально и с захватившим его азартом предстоящей борьбы. План Баламута он раскусил.
-Папа, вот ты опять что-то из прошлого такое заметное вспомнил, что удержаться не можешь? – хмыкнула Света, слегка иронизируя эти эмоции отца, который даже спрятать их не в состоянии. – Только сейчас нечто приятное и хорошее. Лицо у тебя смелее и решительное, в бой готовое. Расскажи и мне.
-Обязательно, но только потом, милая. Я тебе дома обо всех своих воспоминаниях расскажу, чтобы утолить твое любопытство. А сейчас мне срочно необходимо отлучиться по важному и нужному делу. Хорошо? Ты посиди пока одна и абсолютно ничего не бойся. Я скоро.
-Я не такая уж любопытная, - заметила слегка равнодушно Света. – И к самолету давно привыкла. Чего его бояться, если все сидят и даже о нем не думают. Но только в окошко никак не отважусь глянуть, так ничего обидного. Мы еще много с тобой летать будем, вот и насмотрюсь.
-Ну, и умница. Я побежал, не скучай.
Дмитрий решительно встал и пошел в сторону кабины пилотов. Да, ему абсолютно ясны и понятны маневры и планы Баламута. Он вновь играет с Дмитрием, приглашая к соревнованию. Немного побаловался, напомнив о своем существовании, мелькнул на крыле, повеселил детей, зная и предполагая их реакцию, чтобы заявить о себе Дмитрию и о своих намерениях сыграть еще один тайм. И выяснить, кто же победит в этот раз, сможет ли Дмитрий в этот раз разгадать его замысел. И, скорее всего, у него страстное желание мести за такое пренебрежение в ванной комнате. Надо же, взял и полил из душа, словно сам балуется!
Да, Дмитрий сумел понять и начинает свою борьбу с эти неясным и опасным явлением. Только решительней и упорней, ибо в смертельной опасности жизнь его любимой дочурки. Он нашел и спас ее вовсе не для того, чтобы некая нечистая сила погубила. Я начинаю войну и принимаю вызов. Ты, чертов Баламут, вовсе не собираешься ломать и выводить из строя самолет. Ты, отморозок хренов, на посадке желаешь до смерти испугать пилотов, которые от страха рванут в сторону от полосы, когда земля окажется, чуть ли не под колесами шасси.
А на такой скорости соприкосновение с землей иными частями конструкции, а не шасси, мгновенно превратит самолет в груду металла, сдобренного хорошим пламенем. И еще большая куча человеческих тел. Рваных, смятых и обгоревших. И среди этой кучи может оказаться его Светланка. Нет, нет, такого он не допустит, он заставит Баламута сегодня уйти побежденным.
-Люда, я войду к ним? – спросил Дмитрий стюардессу ради приличия, потому что знал: она ему, как хорошему знакомому препятствовать не будет. Но он в любом случае вошел бы ради исполнения своей миссии.
-В отпуске побывал, к маме летал? – спросила Люда, помогая открывать ему дверь в кабину пилотов. – Как там жизнь на севере? Мама здорова, справляется сама? К себе не хочешь ее забрать?
-Спасибо, Люда, у нее все хорошо. А ко мне на юга она не хочет. Ее сердцу излишнее тепло вредно, - отвечал на ходу Дмитрий, уже входя к пилотам. – А так, на жизнь не жалуется. Ну, а здоровье пока терпимо.
-Привет, Дима! С инспекцией, поди, явился! – весело пошутил Вадим, командир самолета, протягивая ему руку для пожатия. – А я и не знал, что ты с нами летишь. Не заметил как-то среди пассажиров. Да ты и одет, словно на Северный Полюс собрался. У нас, слыхал, лето в разгаре. Так что, сбрасывай свитер, не пугай наше южное тепло. А то вот такие, как ты, торопят холода.
-Сброшу, все сброшу. А чего цепляешься? Там у мамы уже вовсю снег лежит и морозец разгуливает. Оттого и вырядился.
-А с кем это ты летишь-то? Вроде, как с ребенком, с девочкой, - спросил бортовой механик Саша.
-Ты где нас успел увидеть? – словно удивленно спросил Дмитрий. – Пронеслись, как мне показалось, мимо, по сторонам не глядя.
-Да мельком в накопители. Потому сперва и не поверил, что это ты. Думал, обознался. А теперь убедился, что ты. Так, насколько помню, у тебя сын, да и взрослый уже, вроде, в училище учится?
-Да, есть сын, а этот дочь, - по приобретенной привычке ответил Дмитрий, как само собой разумеющееся. Но потом понял, что малость сглупил, и поспешил поправиться, глупо хихикая в ладошку. – Пошутил, племянница.
-А я и думаю, - после короткого удивления уже со смехом произнес Вадим, - где мог дочь раскопать? Верность жене, насколько информирован, блюл исправно, налево ходком не слыл. Да, и как мы сейчас со своей верностью себя ощущаем? – иронизировал, но шутливо и по-доброму Вадим. – А то, ни шагу налево, ни прыжка направо. А она ему дома рога все наращивает и наращивает. Потому и сбежала к своему Гришке, что у нас уже все, кроме, как и положено, по уставу закрытых городков, тебя самого про ее шашни все уже знали. Дальше было некуда тянуть. Нет, Дима, думаю, и ты сам наконец-то поумнел. В нашей сумасшедшей и скоротечной жизни нужно успевать всех любить, пока есть чем. А то потом к старости и вспомнить нечего будет. Ни внукам, ни соседям дедкам по лавочке рассказать нечего.
-Да ладно, мужички, какие мои годы, - не стал обижаться Дмитрий на искренние шутки Вадима, понимая частичную их справедливость. – Наверстаю сполна еще. Счастье, что сам жив и полностью цел.
-Думаю, что теперь конечно. Не перед кем выпендриваться. А племяшку в гости везешь, что ли? Вроде как, в школу ей ходить надо, а не по гостям в такое время года разъезжать. Или еще детсадовская?
-Да нет, что вы, уже взрослая, девять лет. Исполнилось недавно. Так что, в третий класс ходить будет.
-Да ну? – искренне удивленно воскликнул Саша. Он в экипаже самый молодой, но самый тяжелый. И животик из-под рубашки торчит даже очень приметно. – Я бы ей больше семи не дал. Кормили плохо ребенка, - сделал он верное заключение, ласково поглаживая себя по животу.
-Да, Саша, тебя бы к ее мамаше на несколько месяцев, так от живота след простыл бы мгновенно. Даже ямка на его месте образовалась бы. Плохо? Да нет, совсем не кормила, пьянь подколодная. С полным физическим истощением в больницу еле успел отнести. Еще бы самую малость, и пришлось бы хоронить. Представляешь себе хоть на миг ребенка изголодавшего настолько, что даже сил ходить не было. Какое, ходить, сидеть не могла, падала в отключки, - со злостью и с некой ненавистью, словно желая зла той женщине, что звалась мамашей, проговорил Дмитрий, поздно осознавая и вспоминая о договоре со Светланкой не распространяться о ее тяжком прошлом. Но он этим ребятам верил и уговорит их дальше никого не информировать.
-Твою же мать! А разве в наше время и такое бывает? – только и сумел выговорить Вадим.
-А мама, мама твоя, не видела, что ли? Родня, однако. Как могла допустить такое зверство над дитем? – спросил Сергей, второй пилот. – Или вы с такой пьянью и общаться не желали?
-Не поверите, но о такой родне ни мама, ни я и духом не ведали. Понимаете, они нам родня настолько далекая, и настолько неизвестная, потому и не ведались. Это некая двоюродная сестра моего покойного отца. Ведь я совершенно случайно подобрал девчонку на улице в бессознательном состоянии. И уже потом про наши родственные связи узнал, - попытался исправить свою оплошность Дмитрий. Но потом передумал себя винить, поскольку свой поступок оправдывал в любом случае. Что ж, коль чужая, так бросать на произвол судьбы?
-Как я понимаю, так ты ее насовсем к себе везешь, что ли? – удивился Вадим искренне и вполне естественно. – Так почему маме не оставил, коль вы родные. Так было бы правильней.
-Верю, правильней, - согласился с его доводами Дмитрий. – Да только нельзя оставлять. У мамы сердце больное, не выдюжит такой нагрузки. А иных родственников поблизости нет.
-Ну, так с мамой к себе. Чего одной ей в том холодном севере жить? Пусть погреется на нашем южном солнце.
-Говорю же, что сердце больное. Нельзя ей ни переезжать, ни климат менять. Будет, говорит, доживать в одиночестве в своей квартире. Ну, а мы со Светой в отпуска к ней приезжать будем.
-Ну, ни хрена себе, заявочки! – эмоционально и несогласно воскликнул Сергей - Мужику выпал счастливый шанс немного пожить в свободном статусе и по полной программе оторваться, так ему не пожелалось такового, и он приволок к себе забаву и хлопоты в виде маленького ребенка. Понимаю, пожалел, одобряю, молодец, да только с командировками каково, а? улетишь на полмесяца, а она одна сама по себе здесь проживать будет?
-Ой, ну ничего не поняли из выше сказанного. Мужики, суть улавливайте, а! Она с пьяной мамашей в голоде, в холоде, в разрушенном полу сгоревшем доме жила и сумела выжить. Ну, почти. До предела дожила. А в моем доме даже в мое отсутствие ей стократ легче и комфортней будет. Тепло, сыто, красиво вокруг, что глаз не оторвать, и подружек валом. Она мне не просто помешает, а даже помощницей станет. По хозяйству во всем помогать будет. Всему научу. Вы не представляете, насколько она ласковая, послушная и способная. Ей ведь жить в уюте хочется. Она не помнит даже слова такового. Нет в ее памяти его.
Пытались, и шутить, и осудить его пилоты. И даже немного посмеяться над таким безрассудным поступком Дмитрия. Потом, однако, пришли к единодушному мнению и согласились, что бросать после больницы мамаше ребенка никак нельзя было, поскольку вновь все-таки умрет с голоду. И своей маме нельзя подбрасывать, поскольку тогда мама от сердечного приступа умрет раньше своего срока. Еще хуже получается. И Дмитрий ко всему прочему еще большая умница, что и спас ребенка, а потом еще и с собой забрал. Поступок мужчины, отца.
А Людмила Баранова, что стояла у выхода и слышала весь этот разговор, молча, всплакнула, слезы утерла и побежала к покинутой Светланке, чтобы угостить ее шоколадкой. Света, разумеется, удивилась такому подарку от незнакомой тети, да еще стюардессы – хозяйки самолета. Но Людмила пояснила, что это подарок от всего экипажа. Так мужчины пожелали.
-Ой, спасибо! – засияла счастливая девочка, бросая гордые взгляды на мальчишек, которые, как ей показалось, позавидовали ей.
-Мама, - спросил впереди сидящий мальчик, который и видел некоего Баламута на крыле самолета. – А почему только ей дали шоколадку, а нам ничего? И другим никому не давали.
-Тихо ты, будто шоколада никогда не видел! – сердито прошептала на мальчика его мама. – Это просто ее папа передал. Ты же видел, он ушел к летчикам, а ей передал, чтобы не скучала. Знакомые, наверное, летчики.
-А мой папа тоже летает, - гордая за Дмитрия и за такой подарок, сообщила спорящей семье Светлана. – А только они летчиками не называются. Это пилоты. А летчики в армии летают. Военные.
-А твой папа на таких же самолетах летает, как и они? – спросил мальчик, просунув голову между сиденьями.
-Нее! – протянула Света. – Он вовсе и не на самолетах. А на вертолетах летает. Это даже интересней. И низко, и красиво.
Самолет снизился уже на требуемую высоту для построения схемы захода на посадку. Дмитрий все еще подыскивал нужные слова, чтобы убедить пилотов, а в особенности принципиального Вадима, чтобы они поверили в его предупреждение. Ведь в такую муть он и сам бы вряд ли поверил, а хочет какими-то фразами уговорить других. Нет, мура и белиберда, пошлют подальше и правильно сделают. И вдруг неожиданно для самого себя он осознал, что на словах если и примут такую мистическую теорию, то сомнения в их душах останутся в любом случае.
Это он, единственный пока в этом мире, разгадал и понял манеры и планы Баламута и сейчас ожидает его подвоха. А пилоты, и тот же Вадим, если и прислушается к словам Дмитрия, а все равно от внезапности вздрогнет, растеряется и дернет самолет в сторону, чего абсолютно недопустимо в момент посадки. И тогда обязательно случится катастрофа.
Нет, решился Дмитрий, он сам, и только сам должен и обязан сидеть за штурвалом и дожидаться появления приведения. Не на месте командира, поскольку лишь Вадим способен управлять процессом посадки, а рядом вместо второго пилота. Тогда он сможет контролировать штурвал и не позволит опасных телодвижений Вадиму, не допустит отклонений от глиссады ни на миллиметр. А если и потребуется, то посадит самолет самостоятельно. Ведь в момент касания сложностей практически не остается. Лишь за несколько метров до точки касания мягко взять штурвал на себя и не допускать никаких отклонений от курса.
Сумеет, не сумеет – спор излишний и опасный. Обязательно сможет, ибо иначе просто нельзя. Там в салоне его ребенок, и жизнь всего самолета и его содержимого находится в данный момент лично в руках Дмитрия. Сейчас от его решимости и требовательности зависит дальнейшая судьба более тридцати человек. И бояться ничего не надо, поскольку штурвал приходилось держать в руках не раз, а в момент посадки часто присутствовал в кабине пилотов. Справится.
-Вадим, - решился наконец-то сказать Дмитрий, поскольку времени на разъяснения и на раздумье практически не оставалось. Самолет приближался к последнему четвертому развороту. А там, уже по прямой до самой полосы. Дмитрий правильно разгадал подлую уловку этого опасного призрака. Появится перед самой посадкой и попытается своим испугом убить всех пассажиров. – Я не для трепалогий, бросил в салоне ребенка одного. Мне нужно срочно ее спасать.
-Случилось чего? – тревожно спросил Вадим. Обычно с этого мгновения он прекращал и требовал того же от всех посторонние отвлеченные от самого захода и посадки разговоры.
-Случилось, - тяжело выдавил Дмитрий, стараясь осилить волнение и легкую дрожь в голосе. – Даже, скорее всего, сейчас может случиться. Так правильней выразить. Оно обязательно это произойдет. И чтобы его не допустить, мне обязательно и весьма необходимо, чтобы ты мне поверил без лишних вопросов. Живы останемся – расскажу с максимальными подробностями. Но гарантирую, что если поверишь и исполнишь мою просьбу, то катастрофы избежать удастся. А иного я просто даже допустить не могу и не желаю.
-Да о чем ты вообще тут говоришь и наговариваешь всяких кошмаров, Дима! Или с тобой действительно нечто случилось серьезное после той катастрофы? Лучше не тяни и не пугай мне экипаж перед самой посадкой. Мы и без того, ты прекрасно знаешь, при посадке должны быть по максимальному точны и уверены. А он мямлит нечто абсурдное и страхи нагоняет.
-Я должен сегодня в момент именно этой посадки сидеть на правом седле и подсказать в последнее мгновение тебе один важный момент. Сейчас объяснять долго и опасно. Времени уже на объяснения нет у нас. Но ты, Серега, пока просто уступи свое кресло без лишних вопросов. Потом сами убедитесь, что я поступил правильно и в интересах всех пассажиров.
-Понимаешь, Дима, - уже строго и безапелляционно заявил Вадим, переходя чуть ли не на официальный тон. – Я хорошо знаю, что многие пилоты, как Серегин, Лазарев и Атаниязов по дружбе научили тебя летному мастерству в пределах допустимого. И даже слышал, что справляешься, и неплохо получается. Но точно так, как и у тебя имеются жесткие правила по соблюдению канонов авиации, трезвости на оперативных точках и верности жене, так и у меня имеются свои, от которых отступать мне как-то претит. Взлет и посадка – святое и наиглавнейший элемент полета. И никаких отступлений от правил и инструкций. А стало быть, мы со своим вторым пилотом аналогично исполним эту посадку без изменений. Извини, но я вынужден проигнорировать твои опасения и отказать тебе в твоей просьбе.
-Вадим, я не прошу, ты малость меня не понял. Это жесткое требование, от которого я не отступлю, - Дмитрий незаметно из кобуры, болтающейся на правом боку у второго пилота, вынул пистолет и, продернув затвор, снял с предохранителя. – А теперь я обязан повторить свою просьбу. Мне деваться просто некуда. Я должен повторно спасать жизнь своего ребенка. И сейчас Серега покинет кресло, а я сяду на его место. Это весьма серьезно. Ваши жизни обречены, поверьте пока на слово. А очень скоро, даже быстрей, чем я думаю, мы все в этом убедимся.
Сергей косо посмотрел на черное дуло пистолета, затем вопросительно на командира и, пожимая плечами, словно извиняясь за свое вынужденное подчинение, уступил кресло Дмитрию, который незамедлительно воспользовался услугой и занял его место, сразу же протягивая пистолет обратно хозяину.
-Забери, теперь он мне и даром не нужен. Я здесь сижу жестко и надежно. Никакими силами до самой посадки меня отсюда не выкинуть. Ладно, мужики, обижаться будете потом, если останется таковое желание. А ты, Серега, можешь идти к моей Светлане. Там место свободное.
-Нет уж, - пряча пистолет обратно в кобуру, пробурчал недовольный своей оплошностью с оружием Сергей. – Мне теперь даже самому интересно, о какой такой опасности ты твердишь всю дорогу.
-Это не я, мужики, а тот, которого вы очень скоро увидите. Обещаю, что зрелище не для слабонервных. И еще, к тебе, Вадим. Чтобы сейчас странного и кошмарного не случилось, чего только нам не привидится, постарайся максимально сконцентрироваться и сохранить хоть какое хладнокровие и спокойствие. Хотя, мне так кажется, вряд ли получится. Ну, хоть тот минимум, способный без эксцессов и максимально безопасно посадить самолет.
-Ну, ты, Дима, и фрукт. Даже не представляю, как все это закончится, но не обижайся, если после посадки дам тебе по роже. Хочется сейчас до зуда в кулаках, да уже нет времени на конфликты.
Самолет быстро приближался и к земле, и к взлетно-посадочной полосе. Вадим, позабыв про конфликт и обиды на друга и товарища, сконцентрировал все свое летное внимание на глиссаде снижения, стараясь выдерживать параметры строго и четко по инструкции. Он в такие минуты не мог и не желал думать отвлеченно, поскольку всегда ответственно относился к этому важному заключительному элементу полета. Техника редко подводила. Такие случаи исключительно и можно пересчитать по пальцам. А в основном и чаще всего при посадках самолета случались и катастрофы, и аварии лишь только по вине пилотов, которые увлекаются иными мыслями в такие секунды. Или командир разгильдяй доверит посадку совершенно постороннему человеку, непричастному к пилотированию самолета.
Даже просто смотреть на этот сосредоточенный профиль было приятно. Мог так думать Дмитрий в иное время. Но не сегодня. Чем ближе приближалась полоса, тем напряженнее чувствовал он себя. И эти перешептывания с хихиканьем бортового механика со вторым пилотом его не могли отвлечь. Дмитрий легким прикосновением рук обхватил штурвал, чтобы в мгновение ока вмешаться в управление. Он даже не пытался прямо сейчас подменить командира. Но всем нутром чувствовал приближение развязки. Не мог этот Баламут ретироваться пораженным. Он всегда и все время чувствует себя сильным и безнаказанным, а потому обязательно выберет момент самый неожиданный, чтобы проявить себя. Ой, не зря он в окошке побаловался, повыпендривался, чтобы напомнить о себе и пригласить к незаконченному спору.
-Черт, что это, откуда, почему, явилось? – неожиданно бессвязно заорал Вадим, резко рванув штурвал вправо, когда до земли оставались считанные метры и секунды, а время на маневры не было.
Но Дмитрий, державший управление, чуть коснувшись руками штурвала, не позволил самолету уйти с глиссады и рухнуть рядом с полосой. Не зря в последние мгновения, словно предчувствовал именно в это время явление Баламута, Дмитрий плотней обхватил штурвал. И оказалось весьма вовремя и кстати. Самолет слегка качнулся и сразу же вернулся на прежнюю траекторию. Дмитрий уже понимал, что Вадим полностью деморализован, а потому придется завершать посадку самому.
Легким движением штурвала на себя он перед самым касанием шасси бетонки задрал нос вверх, чтобы первыми приземлились основные шасси, а потом уже, словно оттолкнув штурвалом самолет от себя вперед, бетонной полосы касается переднее. И посадка, вопреки желаниям Баламута, получилась. Хоть и грубовато и жестко, но правильно и безопасно. Однако, даже Дмитрий сам себя простил, поскольку в его жизни это была первая самостоятельная посадка. И такая удачная. Оттого в душе все радовалось и пело и желало даже сплясать прямо здесь в кабине.
-Что, съел, тварь поганая, не вышло, по-твоему? – рявкнул он вперед, маячившему Баламуту впереди самолета и показывающему экипажу язык. В принципе, план удался у него, поскольку весь экипаж полностью повержен и растерян, не способный на адекватные и безопасные телодвижения. Позади и слева от Дмитрия не хихикали с издевками и с иронией, а визжали, и в особенности бортовой механик со вторым пилотом, если не как свиньи на бойне, то весьма близко к этому явлению. Словно их не дразнили, а без наркоза насаживали на кол. – Пошел вон, пся крев. Не удастся тебе испугать меня и потеряться. Потому что ты самый обычный мудак, придурок и болван. А я вовсе и не собираюсь таких козлов бояться.
Дмитрий с удовольствием и с глубоким удовлетворением, как обычно писали в газетах, наблюдал на физиономии, или на морде, или, как можно назвать верхнюю часть этого безобразного приведения с языком, глазами и носом, да, и с ушами, которые смешно хлопали, когда он обижался, удивление, растерянность и недовольство. На морде, поскольку лицо и даже физиономия дадены человеку. А такой скотине и морды жалко. Но смотреть на поражение приятно и гордо за самого себя. Молодец, какой, Дима. И разгадал, и не поддался на провокации. Ведь если бы ограничился лишь предупреждениями, то уже размазались бы бетону и догорали на краю полосы.
-Хорош трястись и визжать, как некие типы домашнего скота. Вадим, послушай, а мне теперь и рулить за тебя надо, да? Мы так не договаривались, - крикнул в ухо с добавлением крепких матерных слов Дмитрий Вадиму, пытаясь таким методом вывести хотя бы его одного из членов экипажа из оцепенения. – Быстро забрал у меня управление и заканчивай полет сам. Я и так за тебя сел. Ишь, а ведь несколько минут назад даже посидеть в кресле не позволял.
-Дима, - пытаясь совладать с собственными трясущимися руками, спрашивал осипшим голосом Вадим, словно в данную минуту можно получить весьма понятный внятный и полный ответ. – А что это такое сейчас было, а? Мираж, коллективные галлюцинации, массовый гипноз? Дима, а ведь это был не настоящий Баламут? Как такое получилось, и откуда ты знал, что он появится? Ведь не мог же ты один во всем самолете предугадать, что именно сейчас он к нам явится? Тьфу ты, черт. Да ниоткуда он и не прилетал. Нам всем он просто померещился.
-И этим тоже? – Дмитрий указал кивком головы на бортмеханика и второго пилота, которые вроде как визжать прекратили, но открытый рот и округленные глаза оставили, пытаясь нелепыми телодвижениями отобразить свое отношение к увиденному. Но никто их не слушал и не на них никакого обращал внимания. – Давай, приходи в себя, успокаивайся и рули. Я о посадке диспетчеру уже доложил. Нам дали добро на одиннадцатую стоянку. А потом уже постараюсь максимально внятно объяснить. Только если будете слушать и адекватно воспринимать.
-Ты уж, пожалуйста, - жалобно проскулил Вадим, словно побитый пес просился в свою будку. – А то от всего этого и свихнуться недолго. Лично я сегодня без стакана водки и не усну. Слава богу, завтра выходной.
В момент руления к ним заглянула стюардесса в веселом настроении, несравнимом с остальными членами экипажа.
-Жестковато сели, ребята, грубовато, - проворковала она, для приличия слегка поругав за не совсем удачную посадку. – Двоечку ставлю. Это, как мне кажется, ты, Дима самостоятельно сажал. И вот как только Вадим тебе доверил, так и я в затруднениях сказать. Лично в мою бытность это его первое отступление от собственных принципов. Вадик, стареем, что ли?
-Ну, во-первых, сели целыми и невредимыми, а это обозначает твердое удовлетворительно. Посадка удалась. А потом, принеси-ка нам лимонадику. В особенности тем двум за спиной. А то у них от волнения горло пересохло, и речь пропала. И чего так переживались? Что я, новичок, что ли? Ну, доверился мне Вадим, а я постарался его чаяния оправдать. Можно было так и не трястись, - хихикнул Дмитрий, сваливая бледность и вибрацию рук бортмеханика со вторым по причине недоверия возможностям и летному мастерству Дмитрия.
-Ой, мальчик, а там опять в окошко Баламута видели. Но, если в первый раз только два пацана, которым и верить никто не хотел, то сейчас даже многие взрослые. Дурдом, да и только. Мультиков насмотрятся, а потом им всякое мерещится. Какое-нибудь схожее облако приняли за приведение. А твоя дама, Дима, просто молодец. Спокойно перенесла и полет, и твою грубую посадку. Все спрашивала, где, мол, папа подевался, так я ей прямо и заявила, что папа на ответственном задании. Она тебя папой зовет? Ой, какая ты умница! А чего это вы такие странные? – внезапно и наконец-то она обнаружила свой экипаж в неком неадекватном и слегка ошарашенном состоянии. В слегка подавленном и в неком заторможенном, словно их здесь некто всерьез напугал. – Да нормально Дима посадил. В салоне никто из пассажиров даже внимания не обратил. Это мне так показалось, так я ожидала посадку, вот и сравнила. А что, случается и сам Вадик грубовато приложит к бетонке. Но это абсолютно не смертельно. Да ну вас, пойду лучше к пассажирам. А лимонад возьми на моем столике, - поняв, что никто, кроме Димы, говорить с ней не желает, Люда махнула рукой и побежала в салон.
-Твою мать! – наконец-то сумел разродиться первыми и матерными словами второй пилот Сергей. – Ну, так нам всем такое же не могло померещиться! А значит, он был самым настоящим? Вон, и пассажиры его видели. И что выходит, а? Да ведь ты, Вадик, если бы не Димка, запросто поубивал бы к чертям собачьим. Уже мирно догорали бы на обочине. Вот как же ты догадался, что он именно на посадке попытается командира на испуг взять?
-А и в самом деле, Дима, поделись с перепуганным народом своими секретами, приоткрой завесу тайны! Саша, иди к Людмилке и передай ей – пусть выпускает пассажиров, нас не дожидаясь. Только его племянницу не тревожит. Пообещай, что папа сейчас явится. Мы минуты две слегка очухиваться будем. Лично у меня ноги сейчас неуверенно себя чувствуют. Еще подумает народ, что экипаж слегка принял на грудь стакана по два, оттого и садится грубо.
-Мужики! – заявил Дмитрий, когда Саша вернулся в кабину. – Да мы с ним уже давненько знакомы, вот я и почувствовал его замысел. Правду сказать не могу, поскольку и сам не знаю. Разумеется, приведение ненастоящее. Но некто играется с нами зло и опасно. Со смертельными исходами. Он же мне второй движок вырубил, потому и падал камнем во двор школы. И Равиля он до смерти перепугал, что тот чуть не выпрыгнул еще в воздухе. Я сам не видел, поскольку занят был посадкой. А Каландаров все видел, на его глазах происходило, он мне еще в больнице про все это и рассказал. А потом этот Баламут и Каландарыча убил. Но перед этим напомнил о себе автобусом с вахтой на Чертовом перевале. Полный автобус в ущелье сбросил. Вот такие у нас с ним общения. А живьем и прямо перед собой я его увидел в душе, в первый же день, как с больницы вернулся. Навестил, скотина, меня. Думал, разрыв сердца схлопочу. Ан, дудки. Такая злость меня взяла, что обругал его нехорошими словами, что в лексиконе имелись, а потом еще и горячей водичкой облил. И вот тогда заметил и понял, что ему совсем не нравятся грубости в его адрес вместо визга и паники.
-Ну, а нас ты не мог предупредить, а? А то вошел в кабинку, некую лапшу на уши вешает, а с конкретикой, так сплошная напряженка, - возмутился Сергей. – Мы бы поняли и приняли твои условия.
-Ой, мужики, вы бы поверили! Только посмеялись бы надо мной и посоветовали обратиться к психиатру. Я ли вас не знаю, - с иронией и долей сарказма заметил Дмитрий в ответ на их инсинуации.
-Ну, почему так сразу! Зря ты нас за неверующих считаешь, еще, как бы поверили. А то мы до сих пор того парня считаем сильно свихнувшим. Будто просто после такой аварии бредит неким мультяшным героем. А оказалось-то вовсе и не бредом, самой, что ни на есть истиной. Был в бреду у него настоящий Баламут, - печально констатировал факт Вадим. – Мы сразу тоже решили, что у Женьки просто управление отказало, а оно и в самом деле с ним аналогичное произошло. Никакое не управление – Женьку Баламут и убил. Точно так, как и нас хотел.
-Что? Что, о чем вы тут говорите? – Дмитрия прошибло холодным потом и ужасом от нехорошего предчувствия. – О каком Женьке вы говорите? Когда и кого это Баламут еще убил?
-А ты разве не знаешь ничего? Так это уже больше месяца тому произошло. Ты сам, где в это время был? Прохорова Женьку.
-В отпуске я был. Все два месяца мне предоставили для реабилитации. Боже, я же его перед самым отпуском и предупредил по поводу этого Баламута, - Дмитрий схватился за голову и глухо застонал. – Юлька, Настенька, бедные мои девочки. Как же это, а? С ними- то что?
-Ой, Дима, прости! А мы ведь думали, что ты все знаешь. В конце сентября с командировки на посадку заходил. Он с техником Султановым и шестью пассажирами на борту. По самолетному на полосу заходил. И где-то метров с десяти внезапно рванул вправо и набок. Почти все погибли. Пацан лет восемнадцати остался в живых. И все бредит про Баламута. Мол, это его рук дело. Прямо в кабину залетел и рожицы корчит. Ну, а Женька, как я понимаю, с перепуга и бросил в сторону вертолет. И на бок. Только пацану в эту бредятину никто и не собирается верить. Списали на отказ в управлении. Мол, какой-нибудь там рычаг заклинило. Очень ситуация похожая. А тут сплошная чушь собачья. Да иной версии и не было у них. Не принимать же за истину этот рассказ перепуганного насмерть пацана про Баламута. А все свидетели ясно видели, как вертолет мгновенно и так резко бросило в правый бок и вниз, словно его кто-то специально толкнул. Но не самоубийца же Женька, в самом деле! Дима, а ты, кроме того, что рассказал, сам про этого Баламута больше ничего не знаешь? Кто он вообще такой и откуда на нашу голову взялся? Я бы и сегодняшнее происшествие, если бы не случай с Женькой, списал бы на массовое помутнение в мозгах. Да еще ты, сколько примеров привел. Получается, что он и в самом деле существует.
Дмитрий слушал своих товарищей уже в пол уха. Перед глазами все еще стоял веселый, заводной и бесшабашный парень Женька Прохоров. Господи, да объясни же ты нам, чего вообще эта мультяшная скотина прицепилась к нам! Откуда она взялась, и кто ею управляет? Неужели ему, этому Баламуту, так уж нужна жизнь, а вернее, смерть Дмитрия? Но ведь если перед отпуском Дмитрий так уж этой жизнью не дорожил, внезапно потеряв смысл и веру в будущее, посчитав бессмысленным доживание и бесполезным пребыванием на этой земле до окончания своего века, по разумным меркам еще бесконечного, то с появлением в его жизни Светланки цель приобрела четкие и яркие очертания. Вернулись к нему и вера, и надежда, пришла любовь к ребенку, которому он нужен. И эта сволочь желает все погубить.
15
-Папа, а Баламут еще раз появлялся на крыле. И не только мальчишки, но его даже дяди и тети видели, правда, правда! – встретила Светланка Дмитрия, одиноко сидевшая в пустом салоне. Все уже давно покинули самолет. И только, выговорившись с экипажем, Дмитрий наконец-то решил, что пора уже ему идти к ребенку. Просто хотелось выйти немного успокоенным и приветливым, чтобы свои тревоги и боль не выпячивать перед Светланой. – Папа, а что-то случилось, да? – все же уловила она некую настороженность из-за смурого и хмурого лица Дмитрия. – Мы прямо сейчас домой пойдем? Или у тебя еще есть дела?
-Нет, дела окончены, мы сразу идем домой. У меня все хорошо, но вот дядя Вадим, который командир на этом самолете, мне неприятную новость сообщил. Вот я слегка и загрустил.
-Это очень плохое что-то? – встревожилась Света, преданно и с надеждой всматриваясь в глаза отца.
-Да, милая, очень скверное. Был у меня в этом городе друг. Очень большой и хороший друг, настоящий, - вдруг решился признаться, Дмитрий перед ребенком, чтобы она не думала и не принимала его удрученность на свой счет. Пусть лучше сейчас узнает, чем потом от других. Никуда эта новость от нее не спрячется. Да и самому скрывать бессмысленно, потому что они сегодня же просто обязаны навестить Юльку и Настю. – Разбился он на вертолете.
-Ой, мамочки, насмерть убился, сосем, совсем? – испуганно воскликнула Света, закрыв лицо руками. – Папа, а тогда и ты тоже можешь разбиться? Сам мне рассказывал, что летать совсем не страшно и безопасно.
-Нет, мой милый ребенок, совсем не страшно, - Дмитрий присел рядом со Светой и приобнял ее за плечики, прижимая ее голову к себе. – Я не разобьюсь, и буду очень долго летать. Потому что летаю очень аккуратно. А теперь, когда у меня появилась ты, то еще аккуратней буду. Ты за меня никогда не бойся и всегда жди с полета. Мне еще тебя вырастить нужно, выучить и замуж выдать. Дел впереди очень много, чтобы о плохом думать. Некогда разбиваться.
И вдруг Дмитрий внезапно и страшно для самого себя ощутил некую злорадную и самодовольную радость, которой до ужаса испугался и устыдился. Юлька. Жена Женьки Прохорова. Нет, Дмитрий с детства любил свою Зойку. И до безумия и до зубного скрежета воспринял ее предательство, хотя всем показывал свое полное согласие с ее выбором и свое равнодушие к новому холостяцкому статусу, бравируя перед друзьями и соседями внезапной свободой и огромным желанием на долгие годы сохранить такое положение в семье.
Даже сама Зойка слегка, если не больше, огорчилась, столкнувшись с его безразличием и охотой спешно ускорить процесс освобождения от брачных уз. Но и в душе Дмитрий порадовался за самого себя и за такую олимпийскую выдержку. Но первую ночь после официального развода не сумел даже прикрыть глаза, стонал, мял подушку и грыз простыню. Безумно болела душа. И так сильно, словно все зубы одновременно удалялись без наркоза. И сердце колотилось взбешенно и яростно, отдаваясь резкой болью в ушах и мозгах.
И вот именно в эту минуту у него возникло чувство, о котором он даже самому себе, и признаться не посмеет. Когда-то еще давно в первые годы дружбы с Прохоровыми Дмитрий, любуясь красотой, грацией и мягким добрым податливым характером Юльки, где-то весьма и весьма глубоко в мыслях воображал он нереальную, но желанную картинку, в которой внезапно исчезали оба препятствия: Женька и Зоя. И они остаются вдвоем с Юлькой. Разумеется, они женятся и превращаются в законных супругов с вытекающими последствиями.
И такой факт ни за что и никем и ни в коем случае не подвергнется осуждению и обсуждению общественностью и детьми. Даже перед самим собой оправдание вполне логичное. Встречались они семьями часто. И не обязательно это были застолья со спиртным и праздничными тостами. Обычные чаепития также приветствовались и регулярно устраивались. Однако, бросая редкие влюбленные взгляды на жену друга, Дмитрий даже в мыслях не позволял никакого и намека на флирт или некое ухаживание, оставаясь, все эти годы верным и преданным собственной жене Зое и дружбе Прохоровым. Иного и допустить не мог.
Хотя, Женька был гуленой неслабым. И такого факта сам друг не стеснялся, порою, часто знакомя Дмитрия с очередной кралей, как с подружкой, как с любовницей, почему-то абсолютно не задумываясь над реакцией и отношением или осуждением его поступков друга. В среде пилотов владение любовницей грехом не считалось. Но стоило Дмитрию намекнуть, а это он делал часто в отместку и со злорадством, что и за Юлькой вполне реально способен некто приударить, как Женька наливался праведным гневом и угрозами, оборвать обеим ноги, руки и прочие детали организма, что висят, болтаются и просто прикреплены к туловищу.
-Удел баб – сидеть в созданном мужиком гнезде и растить детей, - грозно и безапелляционно объявлял он Дмитрию на такие гипотетические прогнозы. – Не сметь до своего тела допускать посторонних. Жди мужа и тут уж пользуй его со всеми страстями и желаниями.
-Но ведь ты наставляешь рога неким самцам без зазрения совести и без комплексов личной принадлежности, - аргументировал свои гипотезы Дмитрий, тайно наслаждаясь ревностными пожарами в сердце у друга, словно тем самым мстил за Юльку, считая, что такой женщине изменять подло и пошло, связываясь со всеми подряд без разбора и без тормозов. – Стало быть, вполне возможны варианты и с твоей женой. А почему так сразу отрицать?
Нет, и только нет. Такого Женька даже в мыслях не допускал. Юлька преданная и верная жена. И он предан только ей, поскольку любил лишь ее одну. А эти, чисто физические потребности ничего общего не имеют с адюльтером. Мелкие шалости, да и только. Мужикам, по философии Женьки, свойственны половые развлечения без обязательств. Чтобы кровь не застаивалась в нужных органах.
И вот сейчас в мыслишку вкралось некое странное, но естественное и натуральное довольство, что та далекая затаенная, о которой и думать не желалось, мечта сбылась, как нельзя лучше. Юлька свободна. Свободен и Дмитрий. И все случилось вполне естественным путем и без их злых умыслов. Зойка решилась покинуть Дмитрия ради и для некоего Гриши, а Женька освободил Юльку от обязательств, не пожелав вслушаться и вступить в схватку со страшным злом, о котором Дмитрий честно и откровенно предупредил и описал врага.
Неужели некая радость вдруг бальзамом по сердцу и желудку потекла от одной только мысли и осознанной правды, что Юлька теперь может принадлежать ему. Насколько он помнит, а это не казалось и не надуманное им и его себялюбием, так вроде и она искоса бросала теплые взгляды в его сторону. Ведь, поди, и до нее слухи доходили о преданности и верности Дмитрия своей жене, и о веселом разгульном и неустойчивом нраве иных пилотов.
Однако, здесь настолько нельзя проявлять поспешность, насколько и медлительность. Да, Дмитрий пока еще собой хорош, красив и атлетически слажен, но чаще женщины, как и признавался он Светланке, в иных влюбляются. Но не до любви Юльки в это трудное трагическое время. И потому он сейчас, а в особенности в эти два месяца, что пока посидит на земле без командировок, Дмитрий проявит максимум сочувствия и соучастия, не позволив приблизиться к ней никому из любителей женских красот, жаждущих воспользоваться ситуацией ради плотских утех.
Дмитрий будет часто и подолгу рядом, если Юлька не станет возражать. Хотя, так кажется ему, у нее не должно возникнуть негативных ассоциаций по поводу назойливых вниманий. Все будет выглядеть естественно, как и полагается поступать в таких моментах друзьям. И никто не посмеет их осудить.
-Дима, заскочим на полчаса в ресторан? – возле их со Светой кресла оказался Вадим Журавлев с экипажем, прервав его размышления и мечтания. – Нам сейчас просто необходимо отметить свой второй день рождения. Сам бог велел, и простит нам такое богохульство.
-У кого второй, а некоторым такое счастье стало выпадать с регулярной последовательностью, - горько усмехнулся Дмитрий и подмигнул Светлане. – Мы пойдем в ресторан? Дома все равно ничего на сегодня нет, поскольку планировал я возвращение в полном одиночестве. А потому запасов продуктов не делал. А эти дяди, я так понимаю, сейчас нас бесплатно покормят.
Света радостно кивнула головой, соглашаясь идти с папой куда угодно. А про ресторан она лишь слыхала. В отпуске их мама кормила дома, а если и ходили они, то в кафе с мороженым.
-И водку пить будете? – настороженно спросила она.
Папа дома в отпуске несколько раз с гостями выпивал. Но от их застолья лишь весельем веяло. Женщины пели разные старинные и современные песни, мужчины, кто как мог, подпевали. А сама Света даже пробовала под их пение танцевать. Ей нравились такие праздники. Но тут шли одни мужчины. И такой факт ее в данный момент немного волновал.
-Будем, Света. Ведь мужчины день рождения без водки не празднуют. Однако, такой факт тебя абсолютно не должен волновать, – успокоил ее Дмитрий. – Ты же знаешь уже, что водка нас не злит и не нервирует, как тебе приходилось встречаться, а немного веселит. Потому за нас мужчин можно не переживать. Все пройдет в пределах разумного и праздничного.
-Папа, а у кого сегодня день рождения? – спросила Света, окидывая взглядом всех мужчин, чтобы лично поздравить с таким праздником.
-У нас всех! – смело и безапелляционно заявил Сергей. – Мы сегодня родились в один день, час и минуты. Поздравляй всех сразу. Правда, если быть честным, то оно и у тебя тоже.
Света теперь недоверчиво смотрела на Дмитрия. Разве так бывает, чтобы взрослые дяди и такие разные родились в один день. Но решила не уточнять. Она уже давно поняла, что взрослые и пошутить могут, сказав маленькую неправду, чтобы отыскать уважительную причину для своего застолья. Но она сегодня не возражала. Ведь Света знала, что папа пьяным не бывает. Лишь больше веселым, чем обычно. А поскольку все эти взрослые его друзья, то можно с ними и в ресторан сходить. К тому же там обязательно вкусно покормят. А Света слегка проголодалась.
-Снимай с себя одежду, ребенок, - посоветовал самый молодой, который назвал себя Сашей и просил так его называть без всяких там приставок «дядя». – В нашем городе пока еще лето.
-Правда, папа?
-Правда. Мне самому придется половину одежонок сбросить. А иначе запаримся. Раздеваемся.
Родной Люблинск встретил солнцем, теплом и шикарной зеленью деревьев и газонов. Лето для Светланы, словно после краткой зимы вновь пришло. И от этого на сердце стало так светло и радостно, что она весело рассмеялась и ухватила свою сумку, чтобы облегчить папину ношу. Но ему также облегчили. Его друзья дружно подхватили сумки и чемодан в руки, так что им на двоих эта сумка и досталась на двоих, которую планировала нести Света.
-Помянем Женьку, - немного грустно предложил Дмитрий. – Дружили мы с ним уже много лет. Тяжело Юльке с Настей пришлось. Но мы с тобой, Света, поможем им и не бросим в беде. Правда, ведь?
-Правда, папа, - согласилась Света, сжимая в руке стакан с лимонадом. Ей было очень жалко папиного друга и его семью. Ведь папа обещал, что они с Настей подружатся. А тут беда такая.
-Люда, - позвал Вадим Баранову, случайно зашедшую в ресторан приобрести кое-какую кулинарию к вечернему столу. Муж ее в командировке. Он пилот Ан-2. А сын, скорее всего у соседки-подружки. Они таким сменами детей часто выручают друг друга. У обоих мужья летают на Ан-2, а подружки обе стюардессы на Як-40. И так получается, что практически не бывает случая, чтобы кто-нибудь из четырех не сидел дома. Вот от рождения детей и выручают друг друга, чтобы не бросать работу.
-Садись с нами, - предложил он, подвигая дополнительный стул от соседнего столика. – Помянем Женьку Прохорова, дружка Димкиного. Он, оказывается, уже два месяца в отпуске, и только сейчас от нас узнал о его гибели. Вот вместе с днем рождения и помянем друга.
-Ой, ужас, какой! – всплеснула руками Людмила и сразу же присела на услужливо пододвинутый для нее командиром стул. Хотя, по всему ее виду первоначально хотела отказаться от застолья, сославшись на спешку к сыну. – Ну, сяду, раз такое дело. Пусть Ларка еще с полчаса лишних посидит с моим короедом. Все правильно, это же ты после аварии и больницы сразу уехал, да? До Нового Года пока посидишь на земле, а потом на комиссию? Вот так случилось с друзьями. То сначала один падает, и еле выживает, а потом другой. Что за напасть такая. С Женькой получилось гораздо хуже. А ведь тоже на посадке управление отказало, насколько я слыхала. Что-то ваши вертолеты слишком часто падают в последнее время.
Дмитрий не успел приостановить словесный поток. А Люда, словно не замечая испуганного взгляда ребенка, желала продолжать описания этой череды падений и аварий. Однако Вадим вовремя успел ее притормозить, напомнив о присутствии за столом детей, неосведомленных по всем этим происшествиям.
-Ой, простите! – спохватилась она и залпом опустошила свой бокал. – Ну, я побежала. Дальше вы без меня.
-Нет, Люда, надо еще один тост поднять, - придержал ее Журавлев. – За день рождения.
-А у кого этот из вас сегодня именины? – удивленно спросила она, окинув взглядом присутствующих.
-Подробности я тебе погодя доведу, не сейчас, - таинственно проговорил Вадим. – А пока прими за веру.
Он налил всем бокалы и торжественно произнес кратко и метко тост, приподнимаясь и обращаясь к Дмитрию персонально:
-Спасибо, Дима, за сегодняшний день. И хоть рождение у всех нас, но сейчас мне хочется выпить за тебя.
-Папа, а что говорила тетя Люда про твою аварию? У тебя вертолет сломался, да? Это перед отпуском? И ты в больнице долго лечился? – спросила Света, когда все уже выпили, и Людмила покинула ресторан, а пилоты уминали салаты и мясные нарезки. – А ты мне ничего не рассказывал.
-Мелочь, - стараясь, как можно тише и спокойней отвечать Дмитрий. – Совсем немножко. Правда, вертолет сломался, но я жив и здоров. Но он из железок состоит, вот и немного покапризничал.
-Да, совсем немножко, только полностью в хлам, - вставил слово Сергей, сидевший рядом и услышавший диалог дочери с отцом. Но сразу же получил подзатыльник от Вадима, и не стал развивать тему.
-Твой папа, ребенок, весьма опытный и очень аккуратный пилот. С ним уж точно ничего страшного никогда не случится. Можешь спокойно отправлять его в полет и, не волнуясь дожидаться, - вставил Вадим, с удовольствием наблюдая, как тревога сменяется гордостью и восторгом за папу, которого они так расхвалили. – А ежели что с железкой и случится, так он легко справится с неполадками.
И уже немного погодя, когда Света жадно уплетала сумасшедше вкусное мороженое, он обратился к Дмитрию:
-А ты хоть какой-нибудь частью мозга догадываешься или хотя бы предполагаешь, что это за чудеса происходят с этим Баламутом. Ну, не верить же в тривиальную версию о побеге его из мультипликационного сериала! Хотя, если честно, то я так сразу и понял. Ну, а ты зачем этот цирк с оружием устроил? Мы бы и так без излишних телодвижений поняли тебя. А то чуть до мордобития не довел. Так и хотелось по наглой роже со всей силы вмазать.
-Вадим, ну, во что бы ты мне поверил? Послушал, головой покивал, а в момент явления его адекватно отреагировал? – на полном серьезе спросил Дмитрий, глядя в глаза Журавлеву и слегка косясь на дочь, чтобы ее в данный момент не вовлечь в этот глупый диалог. – Ах да, вы уже бред того выжившего мальчишки слышали. Но я пока про Женьку ничего не знал. Хотя, признайся самому себе – ни хрена бы вы не поверили на слово и место второго не уступили бы. Да еще в зашей вытолкали бы из кабины, чтобы не нервировал в столь важный момент. Нет, Вадик, не желал я рисковать ею, прекрасно догадываясь о твоей реакции после встречи. Там речь шла на секунды, - Дмитрий незаметно кивнул в сторону Светы. – И ею, и собой, поскольку мы теперь с ней единое целое, да и всеми вами, включая пассажиров. Хотелось действовать наверняка. Тем более, я уже с ним виделся, и на свою реакцию надеялся на все сто процентов. Если он промелькнул передо мной, намекнул через мальчишек о своем появлении, то пакостить намеревался однозначно. А как вас смертельно можно напугать? Вот именно. Он выбрал самый удачный момент, как и с Женькой. Создал на пути помеху, а у тебя возникает естественное желание мгновенно увильнуть. А тут земля и здравствуй! Не знаю, как, но догадался. Хотя у меня имеются весьма серьезные и основательные подозрения, что и в том школьном дворе он лично организовал массовое заполнение площадки. Соображал, гад, что не стану падать в детскую кучу. Слишком мгновенно заполнилась полянка детьми. Ладно, Вадим, теперь, и это самое главное, помните о нем всегда, и ждите встречи. Наготове ждите, без паники и рывков в сторону. Этот Баламут страх как не любит грубого отпора и разоблачения. По-моему, он обижается сразу и теряется.
-Но кто его создал, твою мать! – в сердцах воскликнул Сергей. – Глупости же думать, что он и есть в оригинале, что никто им не управляет. Тогда вообще свихнуться можно, если поверить в сказки.
-Ну, а я, так в полном стопоре! – сердито высказался Вадим. – Изобретение гениальное, а его использование некое пошлое, злое по-детски, не по-взрослому. Так баловаться, способен лишь ребенок, в руки которого попало страшное оружие. Ну, как обезьяна с гранатой. Просто не представляешь, чего ожидать от нее в любую минуту. Вот и этот Баламут настолько непредсказуем.
Все же, как ни тихо старались говорить, и насколько не увлечена была Светлана мороженым, но, скорее всего, по чисто женской натуре нужные моменты она услышала и поняла по-своему. Чтобы не спугнуть взрослых, Света, молча, ела с безразличным выражением лица. А когда поняла, что высказались взрослые полностью, решила спросить у Дмитрия:
-Так тогда в самолете на крыле было вовсе и не облако, а настоящий Баламут из мультика? Да, папа?
-Ух, ты! – удивился Вадим. – У нас в авиации и то с таким слухом редкость. А подслушивать разговоры взрослых нехорошо. У нас запросто могли быть свои взрослые секреты.
-А я вовсе и не собиралась подслушивать, - возмутилась Света такому обидному ложному обвинению. – У меня уши сами по себе слушали. Так громко разговорились, что любой и с плохим слухом может понять, о чем шепчитесь. А если у вас свои секреты, так можно и потише было говорить. А то все слыхать, а они еще и ругаются, будто их кто-то специально слушает.
-Мы, Светик, и вовсе не ругаемся, а восхищаемся твоим хорошим слухом и сообразительностью, - быстро постарался успокоить ребенка Сергей. – А со звуком мы и в самом деле переборщили.
-Наверное, это был настоящий Баламут, - серьезно заявил ребенку Дмитрий. - Только в следующий раз, когда ты его встретишь, и он захочет тебя подразнить, ты его не пугайся, а просто спокойно прогони прочь. Он сильно любит хулиганить и баловать. А ты ему скажешь, чтобы он прекратил свои шутки. Хорошо?
-Хорошо, папа, - согласилась Света, вылизывая из блюдца остатки мороженого. Оно, как ни странно, закончилось, и хотелось еще чуть-чуть. Но просить Света пока стеснялась. Ей и без того папа Дима всего так много покупает. На все может и денег не хватить. – А твоего друга дядю Женю Баламут испугал? Он потому и разбился? А почему он его просто не прогнал?
Да, вздохнул Дмитрий и незаметно подмигнул друзьям. С детьми болтать надо повнимательней. Они все слышать и понимают. А Света ко всему прочему еще и сообразительный ребенок.
-Дядя Женя не прислушался к моему предупреждению. А скорее всего, просто не поверил мне и в самый неподходящий момент испугался. Я ведь предчувствовал, что этот хулиган захочет проявить себя, но не убедительно объяснял ему. Вот оттого Женька и погиб.
16
Юлька уже за месяц выплакала все слезы, поэтому встретила Дмитрия со скорбью на лице, но с сухими глазами. Только Настя немного пошмыгала носом, когда Дмитрий подхватил ее на руки и прижал к себе.
-Дядя Дима, - хлюпая носом, прошептала она ему в ухо. – А наш папа разбился на вертолете. Вот такие у нас дела.
Но тут она внезапно увидела Светланку и моментально успокоилась и загадочно спросила:
-А это кто? Она с тобой приехала? Ты ее с собой в гости пригласил? Дядя Дима, а как ее зовут?
Дмитрий еще много лет назад, когда Настя лишь училась говорить, попросил и приучил ее без излишних церемоний звать дядей Димой, но на «ты» и как старого друга. Ведь если они с папой и мамой дружат, то и с ней они такие же добрые старые друзья, с которыми официоз неприемлем.
-Со мной. Только не в гости, а насовсем. Мы теперь с ней вместе жить будем. И вы подружитесь. Ведь так? Вот и сама узнавай имя у нее.
-Будем. Конечно, подружимся, - уже совсем весело воскликнула она и, схватив Свету за руку, потянула ее на улицу. – Мама, мы пойдем гулять. Дядя Дима, вы ее тоже отпустите, да?
-Ну, это уже полностью зависит от нее самой. Ты у меня можешь и не спрашивать. Света, пойдешь на улицу?
-Да, папа, с радостью.
-Погоди, Настя, они же только с дороги, - всполошилась Юлька. - Дома, поди, и покушать нечего было. Вы же Московским прилетели?
-Да, Юля, вот только пару часиков, как с борта на землю ступили. А потом Журавлев нас в ресторане покормил.
-Тетя Юля, а нас в самолете чуть Баламут не убил, - не выдержала Света и быстрее похвалилась, словно поведала о неком веселом приключении. – Он сначала дразнился на крыле, а потом в кабинку перебрался.
Юлька от ее слов сильно побледнела и схватилась рукой за сердце, пытаясь сдержать его сумасшедшие удары.
-Вот оттого мы в ресторане посидели за счет экипажа. Ладно, детвора, неситесь во двор, знакомьтесь с нашим городком. А мы с твоей мамой, Настя, посидим чуток, поболтаем о том, о сём.
Девчонки с визгом и шумом выбежали на улицу, а Дмитрий взял Юльку под руку, опасаясь, что она может рухнуть на пол прямо здесь в коридорчике прихожей, и отвел ее в комнату на диван, выставляя на стол бутылку водки и две банки консервов, приобретенных в Москве. Таких здесь не продают.
-Помянем Женьку. Вспомним о нем, как о хорошем парне, друге, отце и муже. Заодно и наше спасение отметим. Представляешь, тварь эдакая, ведь подразнил поначалу, чтобы ему веселей было смотреть затем беду, что натворит. Не вышло, не позволил я своего ребенка губить.
-Дима, да неужели все это правда, с этим мультяшным приведением, а? Как же верить в него?
-Правда, правда, и нужно верить, чтобы выжить. Вот я поверил, и потому сумел перехитрить и спастись не только самому и всех, находящихся на борту. Почему же Женька не пожелал прислушаться!
-Да, Женька не поверил. Дима, а ведь и я до этого мгновения не хотела верить в твой бред. И вот результат, - все же Юлька не выдержала и расплакалась, уткнувшись носом Дмитрию в грудь. – Мы оба не пожелали верить. Даже грешным делом подумали, что после такой аварии у тебя что-нибудь сдвинулось по фазе. Я и после гибели Женьки считала и винила неисправность в вертолете. Мне официально и объявили, что, скорее всего, с управлением неполадки. Именно так вертолет и повел себя, словно в нем нечто заклинило. Мол, уже почти садился, как тут, словно его напугал кто-то, резко рванулся вправо и об землю. Ужас, вспоминать не хочется. Его, как и всех, хоронили в закрытом гробу. Уже погодя просто кто-то из соседей во дворе, словно невзначай про выжившего парня мне рассказали. Будто после аварии у мальчишки крыша поехала. Про Баламута болтает, всякую чушь несет. Мол, это из-за него все произошло. Выскочил из ниоткуда и прямо перед вертолетом на стекле завис. И язык показывает, рожицы корчит. Потому пилот и бросил вертолет вправо от испуга. Разумеется, никто ему верить не собирается, валят на нервный срыв. А меня поначалу, будто током шибануло. И сразу мне вспомнилось про твое предупреждение. Задумалась, а вдруг ты не врал. Может, зря мы с Женькой смеялись? А оно вон как вышло. Пошутил он над ним, а Женька готов не был. А еще полный вертолет народу было. Все до единого, кроме этого пацана, погибли. Вот, а мальчишке никто так и не верит. Видишь, он-то правду говорит! А все равно, не верят. Тронулся, мол, умом, последствие аварии. Дим, а он, получается, опять тебя хотел убить, да? – спросила, Юлька с ужасом в глазах. – А что это вообще такое? Ну, не верить же нам, что он настоящий, из мультфильма к нам пришел? Полностью повторяет все свои шалости, что и в кино. Да только там без жертв.
-Юлька, - Дмитрий обнял ее и прижал лицом к груди, ласково поглаживая по спине и шепча слова утешения. – Я и вправду сам ничего не знаю. Даже фантазий на осмысление не хватает, чтобы как-то оправдать и объяснить данное явление. Только ты поверь, что он есть, существует не в больных мозгах, а наяву в реальности. И еще я выявил и определил, что он сам по себе безопасен, как и в том мультике. Личных действий не производит, а лишь подлавливает момент и пугает, чтобы спровоцировать уже нас на опасные телодвижения. И потому ему очень не нравятся, страшно этот тип не любит смелых и слегка безразличных с некой незначительной грубостью. Спокойно при встрече посылай его подальше, словно некую неприятную помеху, если задумает шутить над тобой. Вот это я знаю наверняка.
-А как вам сейчас на самолете удалось спастись? Журавлев, хоть парень и не из трусов, но дернулся бы от внезапного его появления. Да и не мог же он верить в это приведение, не ждал его явления.
-Да, он точно так, как и Женьку пожелал подловить в момент посадки, когда любое лишне движение чревато летальными последствиями. Только, как и говорила Света, по крылу побегал, себя показал, нас подразнил. А я сразу и понял, что пакость он задумал. Да, по сути, без пакостей он и не появляется. Ведь, как пить дать, все в ящик сыграли бы, если бы я сам не сел за штурвал и вовремя не перехватил управление. Вадим Журавлев поначалу даже ерепенился, ни в какую не пускал на Сережкино место. Пришлось брать на испуг. Вот оттого, когда дошло, чем грозили его принципы, повел нас в ресторан, угостил немного. Но в том, что гробанулись бы, так и к бабке не ходить. Мужики в длительный стопор влетели, заклинило их надолго. И скорее всего, я не за себя, как за Светланку перепугался. От одной смерти спас, так другую накликал. Вот и пришлось постараться на славу. А знаешь, Юлька, ведь я впервые в жизни посадил самолет. Грубовато, но на положительную оценку. Правда, почти до самой полосы вел Вадим сам, без моего вмешательства. Да, однако, как увидел этого Баламута, так сразу задергался. Хорошо, что я, как чувствовал и слегка держался за штурвал. Вот вовремя и успел среагировать. Ждал я этого момента, верил в него, что со злом пришел.
-Какой ужас, Дима! – Юлька всплеснула руками и вновь приготовилась разреветься. Но сумела сдержать позывы, хотя чувствовалось, насколько ей трудно дается такая выдержка.
Вновь накатили волнами воспоминания, похороны, кладбище и плотно закрытый цинковый гроб. И самое кошмарное во всей этой трагедии, что частично, и даже в большем проценте вины она ощущала на себе, за то, что не смогла сама поверить и убедить мужа в эти небылицы, рассказанные другом. Хоть и по пьянке наплел Дмитрий про этого Баламута, да вот правдой все оказалось. Да, они вместе с мужем не поверили и поплатились за это. И теперь этот Баламут продолжает угрожать. Она уже верит, да только не известно ведь, в какой момент, в какую секунду и что выкинет этот мультяшный призрак в очередной раз.
Вот от Димки он почему-то не отстает. А теперь после мужа вполне способен и за ее семью взяться. Надо верить Димке, не надо этого Баламута бояться. Вот Женька испугался и погиб. А она постарается не испугаться. И Настю этому научит. Только не предполагает, как это ребенку втолковать про опасность? Чтобы поверила и не заподозрила нечто неладное с матерью. Еще подумает от таких рассказов, что и с матерью начинают твориться помехи с головой.
-Дима, - решилась наконец-то она. – Мне хотелось бы, чтобы с Настей на эту тему про Баламута и про поведение при встрече с ним поговорил именно ты. Боюсь, что она неправильно меня поймет.
-Я на эту тему уже поразмыслил и принял решение, что говорить буду с вами тремя одновременно. И облегчает таковую задачу мне факт, что Света уже видела его на самолете, слыхала и поверила в его существование.
-Ой, Дима! – словно спохватилась или нечто вспомнила очень важное, воскликнула Юлька. – Я все хочу спросить, а потом отвлекаюсь на иные темы и забываю. Ты где ребенка себе прибрал? Странно даже смотреть на вас. И почему-то папой вдруг назвала тебя! Я поначалу удивилась, а ты опять меня заговорил. Может, без Зойки в отпуск съездил когда, эдак лет восемь назад? Грех свой решился наконец-то обнародовать? Давай, дружок, как на духу, колись!
-Не было греха, - хохотнул Дмитрий на ее инсинуации. – Да и ровесница она Насте будет. Почти. Ей весной буде десять?
-Слишком мала для десяти, - с сомнениями покачала головой Юлька. – Ей проще даже семь дать.
-Вот тебя покормить бы точно так, то и диеты никакие не понадобились бы. Запросто вскоре с ней сравняешься.
Дмитрий не решился полностью раскрыться даже перед Юлькой. Хоть и подруга верная, и товарищ надежный, да где-нибудь в женской компании нечаянно языком болтнет, не подумавши, и вся их тайна со Светой раскроется. И здесь он решил придерживаться той же легенды, на которой остановились, договорившись еще перед отъездом из дома. Пусть настоящую правду знают на весь Люблинск лишь они вдвоем с ребенком. Зачем им лишние разговоры. Поэтому и акцентировал она на родственные отношения по линии отца.
-Дима, а почему же мама твоя не знала про ее бедственное положение и не помогла? Ну, спивается окончательно родственница, так о ребенке хоть как-то можно было позаботиться?
-Они не общались. Даже если правдивее, то про таковых и знать не знали. Ни мама, ни, тем более, я. Все случилось настолько спонтанно и внезапно, что если бы она и, не приведи господи, умерла, про то из нас никто и не прознал. Ну, а папой назвала, так захотелось ей семьи, а не простого приюта. Я не стал возражать. Да, Юлька, мне так хотелось бы, чтобы в моих последующих командировках, ты присмотрела бы за ней. Еще неизвестно, когда они начнутся, но, мне так обещали, и я в это верю, что сразу после Нового Года летать мне разрешат. У меня в данную минуту надежда вся на тебя. Я и про Женьку ничего не знал, а уже тебя планировал.
-Да ради бога, Дима, пусть живет у нас во время твоих командировок. Нам даже веселей с Настей будет.
-Нет, про то мы уже разговаривали с ребенком. Пусть у себя дома. За эти пару месяцев, пока буду сидеть на земле, научу ее всем премудростям домоводства и простой кулинарии. Думаю, что легко справится. Вот иногда с целью инспекции заглянешь да про нужды спросишь.
-Ох, и как же так решился взвалить на себя такую обузу! – больше восторженно, чем с сожалением, произнесла Юлька. – Хотя, если признаться самой себе честно и без притворства, так я даже восхищена твоим поступком. После всех этих передряг не просто не запил, как поступили бы в основном мужики в твоем положении, так еще и сироту приютил.
-У нее мамаша имеется. Так что, сиротинкой ее называть нельзя. Больше брошенной на произвол судьбы.
-Нет, Дима, с такой мамашей хуже, чем сиротой считаться. Сирота, они и есть сирота. Вот только так до встречи с тобой была. Теперь же нет. Вот и знать не знал о таковой родне, а случилось, и сразу вновь статус папы приобрел. Молодец, умница! – говорила Юлька, слегка запьяневшим от выпитой водки голосом.
Ей самой хотелось расслабиться, выговориться и просто посидеть вот в такой компании лучшего друга. И потому она много говорила, ударялась в воспоминания, строила какие-то планы на будущее. Однако, когда воспоминания уводили во времена счастливого замужества, то она не сдерживалась и роняла слезу. Но скоренько приводила себя в порядок и вновь скакала по годам, детству, по юности и по своей замужней семейной жизни. Она была младше Женьки на шесть лет, и замуж за него выскочила, чуть ли не сразу после окончания школы. Но Настю родили, когда она закончила техникум. На институт замахиваться не стали, посчитав такого специального технического образования для семейной женщины вполне достаточным.
В разговорах и общении так и не заметили, как закончилась водка, и за окном стемнело. Вернулись девчонки с улицы, сразу же засыпав их своими впечатлениями. По глазам Светланки Дмитрий понял, что ребенок в сумасшедшем восторге от новой подружки, от города и от двора, в котором полно детворы, и все не против с ней дружить. Такого счастья дома не было.
-Папа, а ведь, правда, что Баламут к нам в самолет прилетал? Скажи ей, а то она совсем мне не верить.
-Глупости все это, - не соглашалась Настя. – Это только в сказках бывают приведения. А тут еще прямо из мультика к вам в самолет залетел. Все вы на нем помешались. Вон, болтают, что и папе он навредил.
-Нет, я так не говорила, - разгорячено продолжала, начатый еще со двора, спор про случай в самолете Света. – Он поначалу на крыло к нам садился. Только я в тот момент его не видела. Но его заметили пацаны, что впереди нас сидели. А потом его еще раз уже многие видели. Даже взрослые. И еще она летчиков хотел напугать, а только папа опередил его и победил.
-Правда, что ли, дядя, Дима? – уже с сомнениями в собственную правоту, спросила серьезно и настороженно Настя. Уж если дядя Дима подтвердит, что сам лично сражался с этим приведением, то и ей тогда придется поверить. Он же не станет выдумывать и расскажет так, как оно было на самом деле. – Но такое вовсе и не бывает. А вдруг вам просто показалось?
-Послушай, Юля, а чего откладывать в долгий ящик то, что запросто можно сделать прямо сейчас? – вдруг предложил Дмитрий. – Вот сейчас мы про него всю правду и расскажем. Да мало ли чего удумает этот придурочный Баламут? А нам надо быть готовым и встретить его во все оружие.
-Обалдеть! – восторженно и ошарашено воскликнула Настя, поняв, что здесь никто про Баламута, и врать даже не собирается. Уж ежели и взрослые так серьезно о нем говорят, то придется поверить.
-Сели, девочки, и внимательно во все ушки выслушали дядю Диму. Ну, для некоторых папу, - дала команду Юлька. – И слушать настолько внимательно, чтобы потом сделать при встрече с этим приведением все так, как он нам расскажет. Хорошо? И, пожалуйста, верьте и принимайте за правду.
Юлька усадила девчонок на диване рядом с собой по бокам, а Дмитрий, словно лектор или учитель в школе, сел напротив их в кресло. Он поначалу думал, что сейчас легко и беспроблемно доходчиво разъяснит им про это хулиганистое приведение, но внезапно испугался и не сумел сразу так подобрать нужных слов. Но, ведь нельзя о таких жизненно важных вещах говорить сбивчиво и заикаясь, словно сам не больно-то уверен. Больших трудов стоило ему собраться, не показывая свое волнение и нерешительность, чтобы предстать перед девчонками защитником и спасителем. Иначе, какой же он герой, если сам боится этого Баламута.
-Вот что, девчонки, - заявил Дмитрий после краткого обзора всех событий с этим приведением. – Я понимаю и вас прошу понять важность всего сказанного, но пока никому не нужно рассказывать во дворе и всем своим знакомым. Чтобы не засмеяли и не посчитали больными на всю голову. Однако, сами вы знаете, что он существует. Откуда он берется, и что собой представляет – пока сказать не могу, поскольку ничего о нем не знаю. Вот беды от него настоящие.
-Так это правда, что он папу убил? – спросила, дрожащим от волнения и переживаний голосом, Настя. – А я слышала и не верила.
-Он, моя милая. А все говорю по такой причине, что папу я твоего перед отпуском предупреждал, рассказывал о нем. Но ни он, ни твоя мама мне тогда не поверили. Видно, не убедительно я рассказывал. И потому просто умоляю и требую, чтобы вы поверили и при встрече с ним отреагировали адекватно. Он ведь абсолютно не опасен и его совершенно без надобности пугаться. Просто смело плюньте ему в лицо, в рожу. А лучше в морду. И обругайте всеми плохими словами, какие только вспомните. Обещаем, что за это вас ругать не станем. Ведь этому Баламуту весьма не нравится, если его не боятся. И он сразу же исчезнет. Мне так кажется, что он ни на кого сам лично не нападает. Такого еще не случалось. Просто подыскивает удачный для себя момент и пугает. И не обязательно лично вас самих. В транспорте пугает водителя, на переходе или возле светофора может перепугать пешехода, который от страха выпрыгнет на дорогу. Ну, а водитель, чтобы избежать наезда, вырулит, наоборот, на тротуар. И вы, мои девочки, а так же и ты, Юля, постарайтесь остаться к его выходкам презрительно равнодушными и осудительными. Не надо много шума и крика. Вы просто, как бы это не противно звучало, плюньте в его сторону и обругайте. И все.
-Папа! – Света вдруг расхохоталась. – Мы такие глупости и так серьезно слушаем, что умора просто. Нет, папочка, я тебе очень даже верю. Но, слава богу, что нас никто посторонний не слышит.
-И в самом деле, Дима, - хохотнула Юлька. – Если бы кто подслушал, то точно в психушку позвонил.
-Пусть звонят. Лишь бы не звонили нам из кладбища. Мне будет очень больно еще кого потерять. И так, мне кажется, что очень скоро узнаем природу такого странного и опасного явления. Ну, не может же так долго и безнаказанно этот паршивый хулиган шалить и губить людей!
-Папа, а почему никто про него не знает? Ну, вот кроме тебя и теперь нас? Он ведь людей убивает, а только мы в него и верим. Ведь нужно всем рассказать, предупредить, как ты нас.
-Нужно, - согласился Дмитрий, печально выдохнув и усадив Светлану к себе на колени. – Но это вы мне сейчас поверили. Да и то только потому, что столкнулись с ним, беду ощутили. И не без потерь. И ты сама Света помнишь, как мы несколько часов тому назад чуть не погибли. Да и ты Юля с Настей просто обязаны верить, ибо одно неверие уже отняло у вас мужа и отца.
-Да, Дима, и моя вина есть какая-то в смерти мужа. Вместо того, чтобы тебя поддержать, я вместе с Женькой посмеялась над твоим бредом. Вот и получила в наказание смерть, - всхлипнула Юлька, прикладывая платок к глазам. – Дорого обошлось неверие, больно и жестоко.
-Не вини себя, - сочувственно попросил Дмитрий. – Не очень убедительно я рассказывал. Да еще после водки. Никто здесь не виноват, кроме самого хозяина этого Баламута. Он, только он один. Вся вина на нем за эти нелепые смерти. А рассказать, Света, мы никому не сможем. Засмеют, да и только. Да еще припишут легкое помутнение в мозгах. А оно нам надо?
-Засмеют и ни на грамм не поверят, - печально согласилась Юлька, вспоминая тот вечер, когда им про все похождения Баламута рассказывал Дмитрий. Тогда они даже на полбуквы не пожелали верить.
Вот точно с таким подозрительным скептицизмом слушать будут все. Понимал и Дмитрий. Поэтому ему просто сейчас хотелось защитить хотя бы своих родных и близких ему людей. Ведь этот Баламут потому, так кажется Дмитрию, безнаказанно и буйствует, что выживших после встречи с ним практически не остается. А в бредни после аварии никто не пожелает верить. Человек чуть не погиб, оттого и чудится ему всякая белиберда. Ведь это только он лично сам про эти случаи со своими знакомыми знает. А мало ли аналогичных происшествий списали на ошибки или технические неисправности. Настоящей причины катастрофы и не узнают.
17
Или он отстал от них, или затаился и готовится к новому бою, запасаясь силами и хитростью. Хотя, Дмитрий и сам себе в этом вопросе не особо верил, что такой хитрый и коварный враг мог согласиться с поражением. А почему сильный? Да, подлый, жестокий, но смелости в его глазах и в физиономии Дмитрий не наблюдал. Потому и хотелось допустить такой вариант, что не пожелало это чертово приведение, тратить энергию и время на непобедимого врага. Он перед ним разоблачен. Да еще своих любимых женщин проинформировал и предупредил. И они полны решимости и готовности к этой схватке. Даже в играх изображали отражение нападок Баламута.
Но в любом случае он сейчас позволил иногда и не вспоминать о нем. Пропал. А после Нового Года Дмитрию назначена ВЛЭК (врачебно летная экспертная комиссия). Ну а пока они вместе готовились к празднику. По-настоящему, с живой пахучей елкой. Из далеких командировок пилоты везли зеленое дерево, поскольку в округе Люблинска таковые не произрастают. Привезли елку и Дмитрию.
Дмитрий и Юлька, как и им самим казалось, жили почти одной семьей. И девчонки часто оставались ночевать то в одной квартире, то в другой. Нет, пока близость Юлька и Дмитрий не допускали. Почему-то казалось кощунством ложиться в одну постель, когда еще прошло так мало времени после гибели мужа и отца ребенка. Хотя Настя уже чаще звала его по инерции за Светланкой папой. И сразу терялась и замыкалась, словно провинившаяся маленькая хулиганка. Однако быстро забывалась, и вновь это красивое ласковое слово попадало к ней на язык.
-Мама, а дядя Дима будет твоим мужем, да? – как-то спросила Настя, оставшись с матерью наедине.
-А ты не будешь против этого? – настороженно поинтересовалась Юлька, с опаской ожидая ответа, словно именно сейчас от него зависела судьба их семейства. Как скажет, так Юлька и поступит.
-А я совсем не против. Тебе ведь все равно замуж нужно выходить. Нам с тобой, мама, без мужчины в доме никак нельзя. И Дима наилучший вариант. Да и Светка у него классная. Я уже считаю и всем говорю, что она моя сестренка. Младшая. И она согласная и всегда слушается меня, - гордо и счастливо заявила Настя. Ей самой нравилось руководить и управлять младшей сестренкой.
-Вот только Дима сам молчит, дочурка. Не самой же мне предлагать ему свою руку и сердце, - перевела в шутку такой серьезный диалог Юлька, хотя самой безумно нравился ответ дочери и ее желание стать для Дмитрия дочерью. Вот уже и сестренкой назвала Свету. – А вдруг у него свои планы на наш счет, а мы губы раскатали, и подходы к его сердцу ищем.
-Нет у него других планов, я правду говорю, - серьезно возразила Настя, не желая поддерживать шутливый тон матери в таком жизненно важном вопросе. – Он, мне так кажется, стесняется. Ты должна сама с ним на эту тему поговорить. Мы со Светкой уже все решили. Лично нам других пап и мам без надобности. И давай не растягивай с этим делом. Все равно все вокруг уже про нас говорят, как будто мы одна семья. Так прямо и говорят, что уже поженились.
-Да ты что? – Юлька хихикнула в кулачок и залилась краской. – Все за нашими спинами решили, расписали и поженили. А вот у нас разрешения спросить слабо? Мы ведь сами можем договориться.
-Пока вас дождешься, так и все детство пролетит. А потом, мама, мы и так уже бегаем из одной квартиры в другую. Пора определяться и приходить к общему знаменателю. А то вот дождешься, пока я сама вырасту и замуж за него выскочу. Тут и осталось всего восемь лет.
-Настя, ты чего это такое говоришь? – в ужасе воскликнула Юлька, уставившись широко раскрытыми глазами на дочь, словно уличила ее в чем-то преступном или не совсем правильном деянии. – Не рановато ли эту тему затрагивать, а? Подрасти сначала, школу закончи, а уж потом о замужестве говори.
-Я-то подрасту, а его уведут у нас. Вон сколько только в нашем дворе тетей без мужей. А после Нового Года Дима в командировки начнет летать. И поминай, как звали. Нынче такие мужчины, как наш Дима, в большом дефиците и в цене. Нельзя долго рассусоливать.
-Боже мой! – воскликнула Юлька, обхватывая голову руками. – Какой меркантильный и корыстный ребенок у меня растет. И даже сама уже торопится подрасти и забрать его в мужья, лишь бы другим не достался. Все же, Настя, его мнение тоже важно. А то получается, что мы навязываемся. А потом, Диме самому нелегко после бегства тети Зои. Он любил ее. А вдруг до сих пор любит и ждет, что она вернется к нему? Ты уверена, что ему нужны именно мы?
-Не любит он ее больше, - резко и безапелляционно заявила Настя, словно такой факт ей ведом однозначно. – Он и до развода с тетей Зоей нас любил. А уж меня, так в особенности с самого рождения.
Сказала и сама засияла от счастья. Ей даже казалось, что помнит Дмитрия с самого своего рождения. Хотя мама ей и рассказывала, как это именно он забирал ее из роддома, он учил ходить и говорить. И в первый класс они шли вместе с Олегом. Ну, Олег не в первый класс, но все равно вместе. Папу Настя тоже любила. Однако, почему-то так получалось, что в самые ответственный моменты ее жизни папа был в командировке. А Дима рядом. Даже еще при жизни папы ей порою хотелось Дмитрия назвать папой. Вот почему она сейчас не сдерживает такие порывы. И уж теперь Настя очень постарается, чтобы мама с Димой поженились. И Света поможет.
И вовсе это не предательство. Она знала и понимала, что папа покинул их навсегда. А тетя Зоя давно уже вышла замуж, и теперь они ей ни за то не отдадут своего папу. Они со Светой. Только надо Свету попросить, чтобы она, как бы невзначай напомнила об этом папе. Нерешительных мужчин нужно подталкивать и помогать в принятии таких судьбоносных решениях.
-Хорошо, дочурка, - неожиданно серьезно и без намека на улыбку согласилась с просьбой дочери Юлька. – Вот на Новый Год, когда будем вместе праздновать, и поговорим с ним на эту тему. Ведь если честно, то он мне тоже нравится.
Хотя, нравился он ей всегда. Да, любила мужа, но немного и Дмитрия. Тайком так, неслышно и невидно для окружающих. Даже слегка побаивалась этого чувства и старалась переубедить себя, что такие влюбленности стыдны и неприличны. Ведь Женька отец их ребенка, а она любящая жена и мать. Но стоило Женьке улететь в командировку, как Дмитрий постоянно оказывался рядом, как сразу все эти убеждения куда-то улетучивались. Он казался намного мужественней и надежней. И рукастый. К нему постоянно прибегала Настя с просьбами о бытовой помощи. Кран течет, розетка не работает, пробки перегорели. И такое зачем-то происходило и ломалось именно в отсутствие мужа, словно дожидалось такого момента.
После того серьезного разговора в первый день после отпуска Дмитрий вдруг подумал о том молодом парнишке, чудом выжившем в вертолетной катастрофе. Ведь Баламут, если правильное мнение сложилось о нем у Дмитрия, постарается добить его, чтобы завершить свою выходку до логического конца. И к тому же еще парня держат в больнице, где его за правду все, включая врачей и родных, считают слегка выжившим из ума. И ежели всем подряд рассказывать о приведение, как о случившемся факте, не имеет никакого смысла и толку, и, по сути, занятие сие бесполезное, то парень воспримет рассказ Дмитрия вполне адекватно.
А главное, что такой разговор с ним может стать спасительным при следующей встрече. Так ненавязчиво и не вызывая ни у кого подозрений, Дмитрий узнал имя выжившего парня и его местоположение. Лежал в общей палате в отделение неврологии, поскольку пока его никто психом официально не признавал, но благоразумно предпочли нервы подлечить. И сами родители настояли, поскольку не настолько переживали за его физическое здоровье, потому что чудом вышел из этой катастрофы, отделавшись легкими ушибами, а именно за его нервную систему. Особенно после его попыток всем доказать свое видение истинной причины катастрофы.
И такое упорство доводило родителей до слез, что в пору самих укладывать рядом, а у врачей вызывало вполне адекватные ассоциации. Ну, разумеется, парень пережил такую трагедию и шок от собственного удачного и невероятного спасения. Даже подоспевшие службы аэропорта несказанно поразились, когда из той кучи металлолома, смешанного с кровью и телами погибших, достали хоть и окровавленного, но вполне живого пассажира.
Но какое удивление вызвало погодя наличие на его теле посторонней крови. Нет, не само присутствие, поскольку крови там хватало, а отсутствие собственных ранений, поскольку на теле молодого парня не было абсолютно никаких повреждений. И лишь испуганные крики и бред о Баламуте принудили докторов уверовать о тяжелых последствиях катастрофы и для него, у этого, чудом спасшегося. Видать, и тряхнуло здорово, и вид погибших так повлиял на психику. Звали парня Семен Горбунов. Только после школы устроился в нефтеразведку. И успел-то отработать всего две вахты, как угодил в эту катастрофу.
-Привет, Семен, - словно к старому другу или хорошо знакомому заглянул в палату Дмитрий, где кроме Горбунова лежало еще человек шесть. Пару коек пустовало. Дмитрий положил на тумбочку пакет с фруктами и протянул ему руку для пожатия. – Меня зовут Дмитрием. Выходить тебе можно? – и после утвердительного кивка добавил: - Нам поговорить надо. Выйдем, поболтаем?
Семен испуганно оглянулся на соседей по палате и неуверенно встал, с трудом попадая в больничные тапочки. Видно, его порядком достали чужие и незнакомые посетители вопросами и разговорами, оттого нового надоедливого дядю он уже пугался, как провинившийся ученик директора школы. Однако безропотно поплелся следом. В коридоре вдоль стены стояли стулья, на которых Дмитрий и предложил присесть, чтобы продолжить общение.
-Понимаешь, - сразу начал Дмитрий, стараясь быть максимально вежливым и участливым, чтобы не пугать и без того перепуганного парня, - я друг того погибшего пилота, с которым ты летел. Меня долго не было в городе, я был в длительном отпуске, а потому совсем недавно узнал про тебя. И мне теперь лично из твоих уст хотелось бы услышать подробный и правдивый рассказ.
По напряженному телу и пугливому взгляду парня Дмитрий понял, что хотя и ожидал Семен такого разговора, но вновь эти недоверчивые взгляды и глупые усмешки не хотелось повторно наблюдать, словно все хотят вновь и вновь прослушать, а потом покрутить у виска пальцем. Им что, это удовольствие доставляет, что ли? Нет, не хотелось даже повторяться.
-Ты, Семен, меня так не пугайся и во мне не сомневайся, - как можно доброжелательней и мягче попросил Дмитрий, легонько и по-дружески похлопывая его по плечу. – Я внимательно и без всяких иронических хихиканий прослушаю твой рассказ. И еще хочется добавить самое главное в этом эпизоде. Я поверю тебе. Просто мне требуется некоторые уточнения и доказательства для полного утверждения в своей правоте. Ты представляешь, но я немного раньше тебя столкнулся с этим Баламутом, и по его вине попал в аварию. Правда, погиб пассажир, техник, что летел со мной. Я же выжил совершенно случайно. А вот Женька, мой друг, тот погиб. Поэтому давай договоримся, что ты в своих рассказах постараешься вспомнить до мельчайших подробностей.
-Это правда, вы меня не разыгрываете, вы тоже видели его? – Семен, хоть еще маленько и не доверял Дмитрию, но внезапно ожил, а глаза загорелись живым огоньком, словно известие Дмитрия явилось тем глотком живой воды, которой он сумел вернуть Семена из полного неверия в справедливость и из апатии, которая ввергла его в уныние и нежелание радоваться жизни. – А почему тогда мне никто не хочет верить? Вы скажите им, что это правда, пусть не считают меня больным. Я абсолютно здоровый, а они лечат и заставляют пить всякую гадость.
-Нет, Семен, мы поступим по-другому, а иначе я окажусь с тобой в одной палате на соседней койке, - сурово и строго констатировал, как факт, Дмитрий. – А оно мне надо? Я еще много лет полетать хочу. А своим признанием зарублю на корню все свое будущее. Я вовсе не затем сюда пришел. Хотя, и без твоих разъяснений представляю полно и отчетливо ту картину, что привела вертолет к катастрофе. Но мне нужно выслушать тебя для большей убедительности и сделать правильные умозаключения. И в особенности интересуют действия Баламута, чтобы сделать те выводы, к которым я уже пришел путем анализы прошедших случаев.
Сникший вновь, Семен уже не был, однако, тем, загнанным в тупик и отчаявшимся мальчишкой. И потихоньку, помаленьку, все еще с небольшим недоверием, вглядываясь мельком в глаза Дмитрия, чтобы убедиться в адекватной его реакции на весь этот бред и в доверии к этому повествованию, Семен поведал с детальными подробностями последние секунды полета вертолета.
Да, Баламут вынырнул перед самым носом вертолета, словно появившись из параллельного мира, из ниоткуда. А дальнейшее произошло в считанные доли секунды, что Семен даже не гарантирует точность и последовательность событий. Вертолет, скорее всего по желанию пилота, резко бросает вправо и вниз. А потом все кувырком: земля-небо-земля. И уже очнулся Семен в руках врачей.
Но Баламута Семен разглядел отчетливо и явственно. Тот пошло хохотал, показывал язык и размахивал своими призрачными руками перед носом вертолета. Вот только почему его никто не разглядел со стороны, так Семен до сих пор не поймет. Был ясный день, видно все хорошо, а вот кроме Семена никто его не наблюдал.
Первые дни Семен настойчиво и азартно пытался всех убедить в правдоподобности своего видения. Однако, как по выражению глаза и лиц, так и по ухмылкам и едким высказываниям понимал тщетность своих убеждений. Верить никто не желал. Но ведь ужасно хотелось этой веры и понимания. А когда и родители отказались принимать за истину его рассказы, тогда он замкнулся и прекратил даже сам вспоминать об этом Баламуте. Нет, так нет.
А уже в последнее время, так даже у самого Семена стали возникать некие сомнения в том, что этот призрак из мультика был. А вдруг и в самом деле, как и предположил доктор, Семен уснул перед самой посадкой, и ему привиделось это приведение из того мультика? Потому-то и встретил он настороженно и с недоверием Дмитрия. Но теперь вновь все меняется в его пользу. Семен прав, поскольку не только к нему одному явился этот Баламут.
-Спасибо, Семен, я тебе полностью верю, все именно так я и представлял. А теперь еще раз убедился, - заключил в конце его рассказа Дмитрий. – Только я еще пришел и для того, чтобы помочь и тебе. Соглашайся с той гипотезой, что высказывает доктор, и скорей выписывайся из больницы. Внуши докторам, что полностью выздоровел и осознал свои заблуждения. Но теперь по-другому воспринимай ту встречу и помни о ней не просто как о том кошмаре, который пришлось пережить, но и о возможной повторной встрече. Будь к ней готов. Он, а мне так почему-то кажется, попытается навестить тебя еще раз. И ты не пугайся, а смело прими его правила игры. Баламут, я так понял, не уважает смелых и к нему безразличных.
Семен испуганно вздрогнул, и в его глазах Дмитрий заметил панику и сумасшедший испуг. Уж повторной встречи Семен боялся, как возвращения некоего монстра из самой страшной сказки.
-Погодь паниковать, - Дмитрий положил свою руку на его плечо и дружески потряс, приводя в чувство и в готовность слушать адекватно. – Внуши себе однозначно, что бояться этого чудища абсолютно излишне. Оно лишь пугает и рассчитывает на реакцию испуга. А ты посмейся ему в рожу, смело взгляни в глаза, если таковые у него имеются. Наверное, есть, раз радуется и любуется результатами своего безобразия.
-И что? – неуверенно спросил Семен. – Оно отстанет, и не будет надоедать? Вы так думаете?
-Думаю, поскольку так получилось уже, и не раз. Он исчезает. Вполне вероятно, что повторит свои попытки и вновь проявит себя. А ты опять нахами ему. Главное – не показывай страха. Только не задавай мне эти возникшие тривиальные вопросы. Понимаю, что хочется получить массу подробностей. Но и я сам не знаю о нем ничего толком. Так уж вышло, что его появление у меня вызывает лишь злость и негодование. Давай, презреем его, и этим самым спасем свои жизни.
Дальнейшей судьбой неизвестного ему Семена Дмитрий больше не интересовался. Его вполне удовлетворило такое исполнение пред мальчишкой своего человеческого долга. Коль мозгами попробует потрудиться, то выживет, справиться с этим Баламутом. Хотя, его еще и обмануть, и перехитрить необходимо. Ведь вполне допустимы такие выходки, как и с самолетом, где собственная смелость и такие знания могут не успеть пригодиться. Но все-таки, Дмитрию так кажется, что Баламут убивает своих противников наглядно и публично, словно предварительно заявив о своих намерениях. А потом уже исполняет задуманное.
Это уже попутчики гибнут случайно и за компании. Ведь даже Каландарова он предупредил аварией вахтового автобуса. Мол, я есть, я не померещился тебе, будь на приеме и ожидай.
И вот уже минуло немало дней, а Баламут о себе не заявляет никаким образом. Или просто эксперименты над Дмитрием завершены? Как говорится, оружие опробовано, испытано, недочеты и просчеты учтены, и доведено до максимума идеала. Даже любопытство уже превышало грань риска, требуя объяснений и расшифровки сего явления. Что, кому и зачем понадобилось такое изобретение больным на голову гениям? А вдруг, что было бы просто в идеале, так сам автор допрыгался и доигрался, и сгинул в лета вместе со своим открытием?
Ведь истории многих гениальных изобретений знают такие метаморфозы, когда изобретатель гибнет от собственного детища. А если даже и так, то лишь бы последователей и учеников не оставалось бы у такого неудачника конструктора. Пусть уж теми смертями, что успел натворить, его биография и завершается. Мир не узнал, кроме нескольких случайных свидетелей, и без надобности такие знания.
18
Дмитрий позволил даже девчонкам за праздничным столом налить по несколько капель шампанского, чтобы под бой курантов, и они вместе с взрослыми подняли тост за новую жизнь в новом году. Ни у кого в этом доме не повернулся язык назвать прошедший год каким-нибудь положительным эпитетом. Исключением явилась Света, спасшаяся от верной гибели и приобретшая семью. Но она была солидарна с большинством. Потому и проводили этот год, молча и без каких-либо пожеланий. Выпили так, словно помянули его с желанием забыть все плохое, случившееся в тот промежуток времени.
Обе семьи понесли потери, пережили беды и страдания в борьбе за выживание. Оттого с затаенным сердцем ждали с экрана телевизора долгожданного боя курантов, извещающего об окончании всех невзгод и наступлении желанного и счастливого года. Девчонки, хихикая, облизнули свои бокалы, испачканные шампанским, и с жадностью набросились на еду. Они ведь по уговору целый день ничего не ели, хоть и помогали Юльке готовить и нарывать стол.
-В следующем году объедимся, - весело щебетали они на укоризны Юльки. – А то покушаем, и спать завалимся. Нам голод помогает победить сон. А мы очень хотим встретить Новый Год вместе с вами.
Им стоило большого мужества дожидаться долгожданных секунд. И выдержали с честью. Во-первых, помогла елка и приготовление праздничного стола, а во-вторых, обильная слюна и страстное желание положить чего-нибудь из всех вкусностей в рот, ну, и, в-третьих, под елкой лежали подарки, которые разрешалось взять лишь в Новом Году. А коль уснешь, так лишь после пробуждения. Ну, и кто же будет ждать утра?
В деда Мороза не верили, но безумно обрадовались выходу Дмитрия с искусственной ватной бородой и в красном колпаке. Вот теперь можете разбирать подписанные подарки, которые Дмитрий разместил в больших коробках с надписью сверху большой буквой, с которой начинается имя обладателя.
Насте Дмитрий положил электронную игру, о которой она безумно мечтала, но скромно умалчивала, Светланке развлекательную детскую энциклопедию и большую куклу, намекая, что детство еще не закончилось, но и знания в ее возрасте не лишние. А Юлька долго разворачивала упаковки большой коробки, пока в конце не нашла маленькую бархатную коробочку с обручальным кольцом.
Ей хотелось и радоваться, и плакать от счастья и смущения, что Дмитрий наконец-то осмелился и решился поставить точку в этом важном для всех четверых вопросе. Но она, молча, подошла и тихо прошептала:
-Я согласна.
-А мы все слышали, мы все знаем, - завизжали Настя и Светланка, и бросились с объятиями на родителей.
-Теперь я тебя могу мамой называть, да? – неожиданно и таким же шепотом спросила Светланка.
-А я Диму папой! – крикнула громко Настя. – Мы теперь в этом году будем, как одна и настоящая семья.
-Можете, - хором ответили родители. – В этом новом году вы все можете. Мы одна семья.
Долгой борьба со сном не получилась. Разобрав подарки и выразив восторги по их поводу, а так же таким важным моментом, как воссоединение в единую семью, Настя и Света, еще несколько минут поклевав носом, безмолвно позволили себе унести их на кровати. А Дмитрий с Юлькой все же дождались Московского Нового Года, и также, просто отодвинув стол от дивана, и убрав в холодильник скоропортящиеся продукты, разложили диван. Новый Год наступил по всей стране, и им спешно хотелось начать совместной жизнью и с новыми отношениями.
Так долго таившись и скрывав друг от друга чувства, после подарка и слов согласия такая секретность была уже ни к чему. И уже, потянувшись, друг к другу, не оставалось желаний продолжать праздничное ненужное застолье. Жаждалось прижаться телами и выразить чувства поцелуями и ласками. То была их первая брачная ночь, которую не хотелось заканчивать до первых проблесков рассвета. Уставшие и счастливые, они уснули, когда первое января вступило полностью в свои права, и об этом заявили дикторы центрального телевидения.
Со сном сразу же забылись прошлогодние беды, те страдания и горечи, что пытались отравить существование на этой родной для них планете. Новая семья планировала в новом году жить счастливо и без существенных помех. И самое большое счастье в этой семье приобрела Светланка. Казалось большего, и существовать на земле не может. Ведь абсолютно недавно, когда совершенно пропало желание вообще жить и дышать, казалось абсолютно нереальным и неосуществимым вновь научиться радоваться жизни и смеяться от счастья.
И, главное, приобрести право назвать двух взрослых и любимых людей папой и мамой. А самое невероятное, так это, проголодавшись, можно запросто и без спроса вполне свободно и по своему желанию открыть холодильник и схватить любой понравившийся кусок. Для Насти такое даже в диковинку.
Потом была елка в школе, еще в Доме Культуры, куда папа достал пригласительные. А потом интересная поездка за город на автобусе в дом-усадьбу какого-то дореволюционного князя, превратившуюся в дом-галерею. Поездка была спланирована и организована классным руководителем класса, где училась Настя. Поэтому вместе с детьми в автобусе ехали несколько пожелавших взрослых, среди которых была и Юлька. Она, разумеется, взяла с собой и Светланку.
Зимняя погода, порадовавшая в конце декабря первым пушистым снегом вместе со слабым морозцем, внезапно сменилась на весеннюю с теплым солнцем. Что позволило не просто сбросить с себя тяжелые зимние наряды, но и вообще приблизиться к летней одежде. Нет, на всякий случай все же прихватили с собой и теплые кофты. Уж Светланка повеселилась над такой короткой зимой, вспоминая огромные сугробы и трескучие морозы из прошлой жизни.
И не просто суровой и холодной, но и настолько долгой, что в уличное тепло уже даже и не верилось. От того холода невозможно было спрятаться и в холодном полуобгоревшем доме. А тут хоть на речку беги и купайся. Лишь ночи с заморозками напоминали о зиме. Однако, в том бывшем доме даже летними заморозками никого не удивить. Казалось, холод был вечным.
-А зимы больше совсем не будет? – с сомнениями спрашивала в который раз Светлана у Насти.
-Будет, - успокоила ее сестренка. – Еще вполне может и снегу навалить, и морозик приударить. Слабенький, правда, как ночью сейчас. Но все равно, будет холодно. Зима еще не закончилась.
-Даже не верится, - с сомнениями в голосе произнесла Светлана. Но согласилась. Во-первых, на календаре январь, однако, а во-вторых, Настя ведь лучше знает. Она - старожил. И папа подтвердил ее слова.
-А мы с папой Женей давно еще ездили в усадьбу к этому князю. Я уже плохо помню, но мне здорово понравилось. Столько много картин и всяких статуй. И все очень дорогие и красивые.
Светлане тоже хотелось скорее увидеть все эти богатства. Поэтому она внимательно всматривалась вдаль, жадно дожидаясь появления долгожданного красивого здания. По главной ровной широкой дороге удобный и комфортабельный автобус «Икарус» несся быстро, обгоняя все самосвалы и маленькие легковые автомобили. Деревьев по бокам дороги было мало, и это очень рознило с природой из прошлой жизни, где сами поля были редкостью. А здесь небольшой лесок вызывал восторги и удивления, словно пятно на большом широком столе.
Юг. А летом Настя обещала сумасшедшее тепло.
-Мама, смотри! – внезапно, заметив впереди автобуса нечто странное, весело воскликнула Настя.
-Что это? – удивленно спросила Юлька.
Но тут волна ужаса прокатила по всему ее телу. Она еще до конца не осознала увиденное, но то предупреждение Дмитрия мгновенно выплыло из памяти. Хотелось кричать и визжать от страха, но, бросив взгляд на своих девчонок и на всех пассажиров, что счастливо и радостно болтали друг с другом и любовались пейзажем из окна, Юлька с усилием затолкала страх вглубь и спокойным просящим голосом тихо прошептала Насте и Светлане:
-Девочки, вы помните папин рассказ про Баламута. Вот и сбылось его предупреждение. Идемте за мной.
-Мама! – с восторгом и без тени какого-либо волнения воскликнули хором они. – Так это и есть тот Баламут?
-Да, и не шуметь, пока не началась паника. Нам сейчас очень важно быть смелыми и рассудительными, чтобы спасти всех. Он пришел убивать. Тихо встаем и приближаемся к шоферу.
Но не успели они, и приподняться, как салон автобуса наполнился диким воплем страха и плача детей, вздохами и охами взрослых. Юлька еле успела перехватить руль у водителя, вцепившись в него двумя руками, поскольку водитель автобуса, увидев в окно прямо перед собой это чудище, корчащееся рожицы и размахивающееся своими ватными белоснежными руками, резко рванул руль влево на встречную полосу, по которой неслись огромные КамАЗы и КРАЗы.
Юлька резким рывком вернула автобус на свою полосу, с трудом избежав лобового столкновения с огромным стальным грузовиком. И громко, но без истерики и паники, скомандовала шоферу, готовому уже выпрыгнуть из автобуса на скорости, быстро увеличивающейся по той причине, что водитель бессознательно и от потери ориентации давил со всей силы на газ.
-А ну-ка, быстро взял себя в руки и немедля сбросил газ! – яростно заорала она на перепуганного шофера. – Иначе я сама тебя сейчас выброшу вон. И заткни свою луженую глотку, а то тут все орут и без тебя. Девочки, - уже строго и спокойно обратилась она к дочерям. – Скорее займитесь этой образиной, чтобы у нее не возникло никаких даже предпосылок на победу.
-Ой-ой-ой! – как можно презрительней, со смешинкой в голосе и иронией во взоре, запричитали они, подыгрывая маме и совершенно не собираясь пугаться этого мультяшного приведения. – Придурок лагерный! Нашел, чем пугать. Да мы знаешь, что сейчас с тобой сделаем?
-В бутылку запихнем и в саду закопаем поглубже, чтобы до конца дней сидел там взаперти, - уже от себя добавила Света и смешно хихикнула, словно ее сильно даже забавляло дурачество Баламута.
-А еще его ватные уши оборвем и язык булавкой приколем. И руки к попе привяжем, чтобы не махал ими здесь.
И вдруг неожиданно для Юльки и на удивление всем перепуганным взрослым громко и заразительно захохотали и радостно завизжали дети, приняв Баламута за очередную развлекательную игру. И уже они, подыгрывая Насте со Светой, стали соревноваться в дразнилках друг перед другом, даже порою переходя границы детских ругательств, понимая свою безнаказанность. Поскольку все взрослые, за исключением Юльки, так позорно перепугались такого безобидного приведения.
Этот же Баламут из мультика. А он только любит пугать. И совсем не угрожает и не совершает опасных пакостей. Внял наконец-то разуму и водитель приказам Юльки и ударил по тормозам. И только тогда, когда автобус оказался в безопасности на обочине, Юлька отпустила руль и плюнула на стекло, за которым торчала обиженная и огорченная рожица приведения. Однако такого поведения детей в свой адрес он не вытерпел и сделал то, на что хватило ума, коли у него он присутствовал – исчез. А Юлька победоносно глянула на своих детей и, обхватив их головы, плотно прижала к своей груди, счастливо, приговаривая:
-Мы, девочки, сделали это! Какие мы, однако, молодцы. Он обиделся на нас и позорно сбежал, - шептала она им в уши, а у самой начался мандраж.
Когда опасности нет, когда ее любимые девочки и она сама в безопасности, то испугаться уже не страшно и можно. Просто очень тяжело держать нервы в сильно сжатых слабых женских кулачках. Вот она их и отпустила. А слезы, получив внезапную свободу, ручейками потекли по щекам и дождиком закапали на головы Насти и Светы. Однако, она их и не замечала.
-Класс! – воскликнула Настя. – Ой, мама, у тебя целый ливень из глаз. У меня уже голова вся мокрая.
Водитель автобуса, как раз в отличие от Юльки, медленно и неотвратимо возвращался в прежнее рабочее состояние. Он уже устыдился той паники, которой чуть не погубил полный автобус детворы. Да и сам в числе первых превратился бы в отбивную при столкновении с тем КрАЗом, от которого в последнюю секунду увела его эта плачущая женщина.
-Спасибо вам, – осипшим от пережившего волнения голосом произнес он, протягивая Юльке чистый носовой платок. – Я просто восхищен вами. Даже представлять боюсь тех последствий. Скажите, а вы случайно не знаете, что это такое было? Мне так показалось, что этот призрак из мультфильма. Мои дети сильно любят про него смотреть. Но чтобы появиться наяву…
-Нас папа спас, правда, мама! – гордо произнесла Света, задирая голову и вглядываясь в Юлькины глаза.
-Да, дочурка, мы были предупреждены, а потому оказались сильней его, - согласилась Юлька, нежными движениями смахивая слезы со щек. – И все равно, до последнего не верила.
-Да, мы сильней и смелей!
-Вот черт! – удивленно и восхищенно воскликнул шофер. – Так вы, оказывается, знакомы с ним! А кто он вообще, и откуда взялся. Если знаете, то, может быть, и с нами поделитесь информацией?
-Не знаем мы ничего про него, - откровенно призналась Юлька. – Я его сама первый раз вижу. Просто сильно за дочерей испугалась, оттого и смелой была. А теперь струхнула не на шутку.
Наконец-то в себя потихоньку стали приходить и все остальные пассажиры этого автобуса. Взрослые слегка стыдились своего страха и паники, а детвора восхищенно смотрела на своих спасителей и требовала от взрослых внятных разъяснений. Но кто же способен из всех присутствующих сказать что-либо вразумительное, ежели даже тетя, что схватила руль у шофера, только что сказала, что ничего не знает. Однако вся эта троица как-то хитро перемигивается, будто хорошо знакомы с этим Баламутом, но сами ничего не желают говорить.
-Вы уже в порядке? – спросила Юлька у водителя. – Может, уже продолжим движение по заданному маршруту?
-А оно уже больше не появится? – с сомнением в голосе спросил шофер. – А вдруг опять прилетит?
-Ну, и что? – беззаботно и безразлично отмахнулась Юлька. – Вы же сами видели, что оно абсолютно безопасное. Его совершенно не надо пугаться. Мои девчонки и то, так напали на этого Баламута, что ему ничего не оставалось делать, как спрятаться в свою нору. Я думаю, что в следующий раз при его появлении наша помощь уже не понадобится. Сами справитесь.
-Вы так считаете? – все еще с сомнениями в голосе спрашивал водитель. – Вы, конечно, меня извините, возможно, такое звучит нелепо и стыдно, однако, пойдите мне навстречу. Пересядьте с девочками на переднее сиденье. А еще лучше, так вам здесь в кресле моего помощника. Я верю, что его не следует пугаться, но вдруг…. А мало ли? Мне так спокойней будет.
Шофер понимал, что молол чушь и сильно компрометирует себя в глазах этой мужественной, как ему казалось, женщины, однако, не решался трогаться с места без такой надежной поддержки. Все-таки, очень неординарное препятствие такое приведение. И непредсказуемый. Пусть стыдно, но не хотелось рисковать таким нежным и ответственным грузом.
19
Они вернулись из этой поездки возбужденные и переполненные впечатлениями. И всю дорогу, как остаток пути до княжеской усадьбы, так и весь обратный путь, все пассажиры глазели по сторонам и вперед, в поисках хулиганистого Баламута, так перепугавшего всех до единого. Были, разумеется, напуганы и Юлька с дочерьми. Но они просто сумели быстро сориентироваться и, вспоминая наставления Дмитрия, дать отпор этому Баламуту-шалуну.
А теперь, почувствовав себя героями дня и гордые за заслуженные награждения благодарными взглядами и репликами за спасение, они, вроде, как и забыли про тот временный испуг. А вспоминать вслух при всех абсолютно не желали. Водитель весь путь был напряжен и слегка взвинчен, но уже в его взгляде чувствовалась уверенность, дать отпор шутнику. А дети теперь каждое облачко в небе подвергали сомнению и принимали мало-мальски схожее с привидением за Баламута, и сразу начинали весело ругать его, чтобы на всякий случай заранее отпугнуть его от автобуса. Но, как поняла Юлька, обиделся Баламут на их реакцию капитально, что желания на повторное нападение у него не возникало.
-Папа, папа! – шумно ворвались в квартиру Света с Настей, словно метеоры, создавая в жилом пространстве массу шума и суеты. – Если бы ты только знал, что было, что с нами произошло! Баламут набросился на автобус и хотел всех перепугать, и в особенности шофера, чтобы тот столкнулся с самосвалом. А мама совсем не испугалась и отобрала руль у водителя и спасла всех. А водила так перепугался, что даже хотел выпрыгнуть из автобуса на ходу. Мама ему как крикнет, чтобы быстро возвращался на место и сам рулил. И мы с Настей, мы со Светой, - наперебой кричали девчонки, боясь не успеть выговориться. – Как стали на этого Баламута ругаться, а потом еще и мама добавила. И самого его испугали. Он обиделся и исчез. И потом, сколько мы не смотрели, он не появился. Вот такие приключения у нас случились.
Дмитрий с первых слов девчонок побледнел. Жесткий комок с силой вдавил в грудь, сердце бешено застучало. Неужели он мог вот так запросто и легко потерять свою любимую семью? Что же этот паразит привязался к ним, словно жвачка к штанине. И никак не желает отлепляться.
-Правда, что ли? – как-то неуверенно спросил он, с мольбой в глазах глядя на Юльку, ожидая опровержения, словно детвора просто пошутила и разыгрывает его. – Все так и было?
-Да, Дима, перепугал он здорово всех, по-настоящему, - согласно кивнула головой она, но всем своим видом показывала решимость и задор. – Но мы с ним справились. Кстати, благодаря тебе.
-Успели, молодцы, - с трудом выдыхая из груди комок, благодарно выговорил Дмитрий. – Этим вы и спаслись. Он дразнил?
-Да, он поначалу мелькнул, предупреждая о своем нападении и заманивая в игру. Потому-то я заранее и подошла к кабине водителя.
И уже за столом они все делились с мельчайшими подробностями этим веселым приключением. И когда высказали все детали происшествия, переключились на впечатления экскурсии по дворцу. С восторгом описали все красоты и богатства его внутреннего интерьера.
-Мы теперь, папа, - заявила Света, - всегда будем начеку, если куда поедем. Он уже никогда внезапно не сможет нас напугать. Потом хихикнула и добавила: - А еще мне безумно понравилась наша зима, - и сделала акцент на слове «наша», чтобы подтвердить свой статус жителя этого края.
Теперь о своем голодном и холодном прошлом она вспоминала изредка. Если только шел разговор о предстоящем отпуске, или они получали письмо от мамы, которая уже стала для двух девчонок бабушкой. Мама Дмитрия с большой радостью восприняла женитьбу сына. И с успокоением. Сын исцелился. Да и Света теперь будет под присмотром на время его командировок. Это ведь при неведении сердце не волнуется. А зная, что хоть и в благополучном доме, но еще слишком малый ребенок на такое длительное время в одиночестве, душа не будет спокойной. И даже частые присмотры соседей не заменят заботу матери. А тут еще и сестричка всего на год старше, но уже и разумнее, стало быть.
Дмитрий удачно прошел ВЛЭК и готовился в свою первую после аварии и длительного перерыва командировку. Никакие намеки по поводу пенсии серьезно не воспринимал. Только летать, пока здоров и полон сил. Теперь он человек семейный и является хозяином и кормильцем трех своих любимых девчонок. Да и зачем в пору расцвета сил физических и духовных коренным образом менять жизненный статус, профессию и привычки. Он хочет, он желает и жаждет до критического возраста заниматься своим любимым делом, которое он знает и хорошо с ним справляется. Ну, а пенсия, так она не означает диван, кефир и домино. Ведь тогда придется осваивать нечто доступное и приемлемое по нутру, чего пока даже не предполагается.
-В принципе, ты здоров по всем параметрам, - сказала начальник медицинской части ОАО, ставя штамп на заключение ВЛЭК, где все-таки написала годность с ограничениями лишь на вертолеты. А вот в те прошлые годы смело отмечала годность без ограничений. Слава богу, Дмитрий в космонавты или даже на реактивные самолеты переучиваться не планирует. Он и определился полетать годков так до пятидесяти, не более. И это для пилотов ПАНХ (применение авиации в народном хозяйстве) довольно-таки запредельный возраст.
-Но, - добавила и предписала Лариса Сергеевна. – Каждый год обязательное санитарно курортное лечение. Понял? Обязательное, а не по желанию и хотению. Иначе в следующий раз срежу и отправлю на пенсию по состоянию здоровья. И обещаю, что шутить не стану.
-Да кто же в наше время от халявной путевки откажется! – хохотал довольный Дмитрий.
Разумеется, туда он поедет лишь зимой, поскольку летний отпуск теперь всегда будет проводить только с семьей.
А через неделю после проверочных полетов с базового аэропорта Дмитрий полетел в свой родной Кургантепе. Уже в воздухе он откровенно рассмеялся от наплыва тех мыслей, которые будоражили его мозги в холостяцком статусе, в коем побывать успел такое короткое время. Ведь планировал там немного развернуться и пробежаться по холостячкам, кои регулярно, но безрезультатно строили ему глазки. А он так и не успел и не сумел дождаться полета в эти края свободным мужчиной. Теперь вновь его сердце и тело занято, а потому, дорогие красавицы, продолжайте свои вздохи и охи в том же духе и с тем же результатом. Ему совершенно неинтересны сейчас эти сомнительные мужские временные радости.
У них с Юлькой была весьма жаркая прощальная ночь с обещаниями и заверениями. И обманывать любимую женщину Дмитрий не собирается. А расставание с семьей было немного грустным. Ведь прожиты последние месяцы вместе и без разлук. А тут первая командировка. Светланка еле сдерживала рыдания. Ей ведь просто страшно было даже на время терять того, кто спас ее, приютил, заставил полюбить, как самого дорогого папочку. А тут стоит с чемоданом у порога и по-доброму весело улыбается, словно безумно счастлив этой разлуке. Дмитрий все же понял ее настроение и сумбурность мыслей. Потому, попрощавшись со всеми, он обнял ее в последний раз и прошептал на ушко:
-Не огорчайся, милая, я ведь совсем ненадолго. А потом, привыкай и воспринимай, как должное. Я теперь буду регулярно летать в свои командировки. Это моя любимая работа, то мое жизненное мужское дело. Мне весьма дороги вы, но и вертолет так же любим. Нельзя мужчине дома сидеть. Я ведь лечу, кроме всех романтик и приключений, еще и за деньгами и за благами для всех вас. Ты только жди и верь, что папа твой обязательно и очень скоро вернется к тебе.
-Я буду сильно ждать, - прошептала Светланка, целуя в ухо Дмитрия. – Я тебя очень люблю, папочка.
Вспоминая эти расставания, сладкой грустью и радостью щемило сердце. Какой он все-таки умница, что нашел свою Светланку. Ведь теперь из командировки лететь можно с тем же сладким чувством, что и все те прошлые годы, когда дома ждали жена и сын. Пусть Зоя тоже будет счастлива. Ведь желая ей беды, он больно ранит сына. Счастливый человек желает лишь больше всем радостей. Только обедненный и обделенный счастьем способен на злые умыслы.
Дмитрий не интересовался жизнью бывшей жены и ее благополучием. Однако, во дворе, как бы невзначай, соседки и бывшие ее подружки считали почему-то своим долгом донести до Дмитрия последние новости и слухи. Без злорадства и определенных последствий, а просто для поддержания общения. Радостного в той семье не проскальзывало в их информации. Гриша и с первой женой развелся по причине беспробудного пьянства. А потом, вроде как, взял себя в руки и вернул человеческий облик и мужское обаяние.
Такого пару лет назад и встретила его Зоя. Он показался ей элегантным, веселым, общительным и щедрым, насколько хватало ресурсов. Но ведь на ухаживания у холостого мужика, не обремененного алиментами и расходами на алкоголь, всегда в кармане деньги водятся. А он, ко всему прочему, по причине трезвости быстро продвинулся по службе и по зарплате. Это окончательно и засосало в омут прелюбодеяния жену Дмитрия. Такой положительный мужчина даже на фоне нормального мужа сверкал и сиял, как долгожданная звезда.
Но официально покинуть супруга не решалась до последнего. Дождалась поступления сына и принялась копить смелость и мужество на разрыв семейных уз. И тут чертов Баламут, как выяснилось позднее, оказал ей услугу по ускорению процесса бегства к любовнику на ПМЖ. Возможно, осознала подлость содеянного, да просто случай был ужасно удобен. Упускать его не хотелось. Сыграли с Гришей свадьбу, где присутствовали его знакомые и друзья.
Со стороны Зои была лишь одна ее верная подружка, подтолкнувшая к такому шагу. Друзья на свадьбе убедили Гришу, что не выпить по такому поводу большой грех. Удачи не видать. Да еще на свадьбе масса народных ритуалов, вроде таких, как за выкуп украденной туфельки невесты принуждают жениха выпить из этой туфельки, чтобы получить ее обратно. Да мало ли сохранилось глупых и опасных обрядов.
И так случилось, что Гриша первую брачную ночь запомнил слабо. Точнее и правдивее – в полном беспамятстве. Но долголетняя выдержка нарушена, и организм с бешеной скоростью понесся наверстывать упущенное. Хорошо, что успели зарегистрироваться и приписать Зою в Гришиной квартире. По всем параметрам и прогнозам с такой скоростью наверстывания Гриши надолго не хватит. Или захлебнется водкой, что пьет безмерно и ежедневно, или сгорит изнутри. Если не сгинет в какой-либо сточной канаве, возвращаясь с очередной пьянки.
Но для Дмитрия такая информация была пустым звуком. Он старался пропускать ее мимо ушей, поскольку купался в новом счастье и от того приобретения, что случилось по вине того же Баламута, сгубившего в омуте блуда супругу Зою и убившего лучшего друга и мужа Юльки Женьку. А еще Дмитрий приобрел маленькое, но весьма огромное и значимое счастье в лице Светланки. Он даже себе боится признаться, но ему так кажется, что вполне для полного счастья ему вполне хватило бы и этого дара. Никто в этой жизни еще не был так признателен и благодарен ему за подаренную жизнь, за возвращенное детство, за родительскую любовь.
Нет большего счастья для мужика, чем такая безумная благодарная любовь. А у него образовалось сразу аж целых три, ради которых нужно быть здоровым и сильным, способным оберегать и баловать.
Родная оперативная точка Кургантепе встретила его даже более, чем доброжелательно. Правда, старые знакомые пока знали лишь о его бедах. Те блага и удачи еще не прилетели слухом. А потому, сочувствия и соболезнования принимались в штыки, словно некие оскорбительные выпады.
-Нет, бабоньки, - смеясь, отвечал он, заглянув в контору УРБ (управление разведочного бурения), в которой со всех столов сразу понеслись жалостливые нотки. Поскольку этот кабинет был заполнен одними женщинами, и кроме двух пожилых женщин больше здесь присутствовало с десяток молодых, что страстно жаждали срочно прихватить внезапно освободившегося и получившего статус холостяка, да к тому же еще бравого молодого пилота, то стенания звучали с некими намеками на потребность утешить и приголубить пострадавшего. - Никаких глазок и флиртов. Малость запоздали. Я уже успел жениться и увеличить свою семью на трех девчонок.
-С ума сошел, что ли? – возмутилась за всех и от имени всех Наталья Сергеевна, которая приблизилась уже к пенсионному возрасту, но страстно рассчитывала удачно сбыть одну из двух своих дочерей, работавших вместе с ней в этом УРБ. – Хоть бы немного погулял, чтобы очухаться после первого брака. Так он и отдышаться толком не успел, как вновь окольцевался. В шею кто толкал, аль принудили?
-Нет, - весело отвечал Дмитрий. – Настоящая, все сжигающая и одурманивающая любовь.
-Полный облом, девочки, - печально констатировала такой прискорбный факт Гульнара. Хотя у самой и муж, и детей трое. – Можете перестраиваться и переключаться на охмурение других холостяков. По конторе у нас таковых, если мне помнится, двое дефилируют.
-Ой, вот сама этих алкашей и пристраивай! – обиженно высказались огорченные женщины.
Обидел и поломал все их планы Дмитрий. Зазря, выходит, и лучшие кофточки одевали, зазря потрачено все утро на макияж. Он, оказывается, успел всех провести и повести. Некая домашняя особа захомутала.
Дмитрий от этих разговоров и огорчений совсем развеселился, подняв свое настроение на высшую планку. Он с жадностью набросился на привычную и любимую работу, сразу же, без подготовки и напряжения вспоминая все ее нюанса и заморочки, что и состояли из таких простых аспектов, как смена вахт, полеты с кассиром по буровым, и облетов с начальством проблемных объектов. Так это для них проблемы. А для самого Дмитрия такие полеты и являлись основной его трудовой деятельностью в командировках. Назывались буднями.
Он сам себе начальник, плановик и исполнитель. Даже весьма высокий чин, прежде, чем сесть в вертолет, посоветуется о месте и спросит разрешения. Главней, чем командир вертолета на этом транспортном средстве никого на все УРБ нет. В самом маленьком аэропорту Кургантепе, а точнее, на этой вертолетной площадке, базировались не менее трех вертолетов различных модификаций и компаний. Ми-2, которым управлял Дмитрий, предназначался для оперативного использования и перевозки руководства. Потом Ми-8, который менял вахты и завозил на отдельные буровые продукты и грузы. И всегда присутствовал вертолет-сарай, как его в шутку называли пилоты. Ми-6. Этот в основном на внешней подвеске перевозил объемные грузы.
Управление разведочного бурения имело в распоряжении большой разнос буровых и точек, требующих постоянного внимания и обеспечения. Потому все эти вертолеты работали на Управление с утра до вечера. Приписка, так широко распространенная в аэрофлоте, здесь практически не являлась потребностью. Хватало налета часов с избытком. Загружали их по максимуму.
Сегодня вертолет Дмитрия поступил в распоряжение кассира. День выдачи зарплаты. Почему-то практиковалась таковая именно на рабочем месте самих рабочих-буровиков. Однако это вовсе не означало, что Дмитрию приходилось простаивать в томительном ожидании кассира, пока женщина не выдаст всем положенные деньги. Она просто выходила на площадку каждой буровой, шла в вагончик и выдавала мастеру под роспись всю наличность на бригаду. А там он уже самостоятельно по ведомости раздает рабочим.
Женщина уже в возрасте, много лет работает в этом Управлении, однако вертолет переносила нелегко. Тяжело ей давались перелеты с точки на точку. И особенно, если они длительные. Вот от буровой к буровой в пределах тридцати минут еще терпела сносно. Но ежели полет более часа, то страдала. И единственным средством считала сон на этом промежутке. Поэтому, не успев войти в салон, сразу падала ничком на задний диван, укрывалась большим платком с головой, и засыпала.
Так, по крайней мере, казалось Дмитрию. А там, она просто зарывалась, как страус в песок, или дремала, так это уже ее личное дело. Но, поскольку возил он кассира всегда и строго одного, ну, в крайнем случае, со срочным грузом, то и состояние женщины некто не наблюдал и не контролировал. Оно и Дмитрия не волновало. Ну, любит вот в такой позе женщина летать. Это ее личное дело.
Запустив двигатели и дав команду авиатехнику отсоединить вертолет от аккумуляторов, Дмитрий вырулил на небольшую взлетную полосу, позволяющую посадку лишь вертолетам. Затем выполнил контрольное висение, поскольку расслабляться не позволял себе даже в командировках, где полностью отсутствует бдительное око инспектора или начальства. Такими манипуляциями он определял возможности вертолета, что позволяет при посадках на площадках задавать нужные режимы. Затем посадил вертолет на бетонку и разогнал его по полосе.
Впереди метрах в двухстах стояла плотная стена леса. Но до нее вертолет всегда оказывался уже на безопасной высоте. Так произошло и сейчас. Оторвав вертолет от взлетной полосы, Дмитрий перевел его в набор высоты. Движения привычные, заученные и отработанные до автоматизма. Вот сейчас наберет нужный эшелон, а там уже в горизонтальном полете позволит себе и расслабиться, отвлечься мыслями, чего-нибудь приятное вспомнить и помечтать.
До первого участка лету чуть больше полутора часов. А потому сама обстановка позволяла мыслям уйти от работы и от пилотирования. Но такое позволительно лишь через несколько минут. А пока идет процесс взлета и разгона скорости с постепенным отрывом от земли на высоту, превышающую макушки деревьев.
И вдруг белая пелена закрыла передний обзор вертолета. Без суеты и паники Дмитрий бросил взгляд на приборы, и продолжил полет в прежнем режиме, напрягая мозги, чтобы понять причину такого внезапного явления, укравшего у него видимость. Такие метаморфозы происходили в практике Дмитрия, и не единожды. Причуды природы, полоса тумана, не учтенная метеорологами и не замеченная им при взлете, кусок облако оторвалось от нижнего края и лишило обзора.
Да мало ли в этой жизни метеорологических явлений, могущих внести в полет некие загадки и проблемы. Но самое главное, а это всегда у Дмитрия получалось, мгновенно и без паники сфокусироваться на трех приборах: авиагоризонт, скорость и вариометр, контролирующий набор высоты. И такое даже после длительного перерыва у Дмитрия удалось в этой чрезвычайно сложной обстановке. Поскольку серьезной облачности перед взлетом Дмитрий не наблюдал, а метеорологический бюллетень вообще таковой не прогнозировал, то через несколько секунд ситуация обязана проясниться.
Перебрасывая взгляды с приборов на фонарь кабины, отыскивая свет среди этого молока, неожиданно Дмитрий увидел в этом облаке очертание знакомого субъекта. Баламут, чертов. Вот, и не надоели ему эти шутки-проказы?
-Да пошел ты, знаешь куда? – грубо смеясь и матерясь, высказал все свои пожелания в адрес приведения. – Ты еще до сих пор не понял, что мне на тебя широко и глубоко на…. И размазать по всей твоей морде, идиота кусок. Доиграешься, что я тебя топливный бак запихну и через турбину пропущу, придурок недоделанный.
Еще много нелицеприятных и непечатных выражений отправил Дмитрий в адрес этого шутника. И вот именно сейчас он в глубине души порадовался за кассира. Пусть останется в неведении. Иначе, запросто с перепуга сиганула бы из вертолета, не обращая внимания на приличную высоту и скорость. А так, укрылась своим платком и пережидает полет, не видя и не слыша все эти баталии пилота с приведением. А у самого Дмитрия даже признаков страха или легкого испуга в душе не зародилось. Он неожиданно для самого себя почувствовал намного сильней этого Баламута.
Ведь единственный случай, да и тот под сомнением, когда, возможно, приведение вмешалось физически. Да и то допустимо, что оно спровоцировало Каландарова на закрытие пожарного крана. Возможно, он пытался помешать и потянул за ручку. И сам того не понял. А в остальных известных случаях Баламут пытается испугать и вызвать панику, словно этот страх и ужас в лицах напуганных людей его забавляет. И отсутствие испуга его удивляет и огорчает.
Нет, даже не злит и не нервирует. На морде Баламута читается детская обида за срыв веселого представления. Не позволили развлечься. Хотелось ужастиков и страшнустиков, а получил оскорбления и брань. У ребенка украли игрушку, и у него моментально возникает желание покинуть такую недружелюбную компанию.
Дмитрий приостановил свою злую тираду и уже весело победоносно хохотнул. Ему уже даже слегка желалось посочувствовать неудачнику. И сделал бы это, да память еще жива перед погибшими по его вине с этими хулиганскими выходками-шутками.
Горизонт вновь очистился, позволив Дмитрию сориентироваться на местности и взять курс на буровую согласно намеченному маршруту. На душе вновь ощутил облегчение и удовлетворение победой. Ему уже казалось, что нет такой в жизни ситуации, способной вызвать у Дмитрия панику или даже простого волнения от таких вот неожиданных, но предсказуемых встреч.
-Проиграл ты, Баламут мультяшный, - громко в след исчезнувшему приведению крикнул Дмитрий и показал сугубо мужскую фигуру из рук, когда левой рукой бьют по правой в районе локтевого изгиба.
И неожиданно ощутил присутствие некоего пассажира рядом на правом сидении. Из туманного белого, как вата. Приведения вдруг стала вырисовываться вполне натуральная и материальная фигура мужчины в легком летнем костюме светлого синего цвета, словно пассажир собрался далеко на юг и не позаботился о приличном теплом одеянии. В кабине вертолета тепло благодаря включенной печке. А вот за бортом, а стало быть, и на земле по показаниям термометра где-то плюс пять. Замерзнет или нет? Так это же вовсе и не человек, а мираж, фантом или обычное голографическое изображение, каким-то неизвестным методом сфокусированное именно в этом месте, где обычно на этом вертолете сидят важные пассажиры. Или проверяющие при инспекционных или тренировочных полетах.
Однако, и такими выходками Дмитрия уже не проймешь и не удивишь. Он давно раскусил беспомощность своих врагов и их невозможность причинить физический вред. Эти призраки не материальны. Вот сейчас ткну пальцем и провалюсь в нем. Подумал Дмитрий и ударом кулака толкнул соседа, ощутив настоящий и естественный физический упор. Такой факт удивил и поразил.
-Так ты еще и твердый? – спросил он незнакомца, похлопав его по плечу. – Ну, и чего ты добиваешься? А, по-моему, так побесился и достаточно. Или в детстве не наигрался? Кто тебя придумал, урод шаловливый?
-Нехорошо грубить. А ведь до сих пор с тобой весьма вежливо и культурно общался. Так если и шалю, то малость, и вины за собой большой не замечаю. Так что, зря ссоришь скверными эпитетами.
Они разговаривали без особого напряжения голосовых связок. Хотя, по всем законам акустики даже слишком громкий голос из-за работы двух турбин не может быть слышен. Но наушников у гостя не было. Да и какой он гость, никто его сюда не звал и не приглашал. А стало быть, посторонний.
-Знал бы, что вывалишься из вертолета, так давно бы вытолкал. Только уже успел понять бессмысленность таких манипуляций. Ну, а хамишь среди нас ты, а не я. Если успел заметить, так даже без пены у рта общаюсь. Хотя и не заслуживаешь ты никакого внимания за гибель невинных, за убийство друга. Ты в этом мире настолько лишний, что твое исчезновение лишь порадует.
-Плохо ты мое место в этом мире знаешь. Иначе по-другому говорил бы. Ну, а в смерти твоего друга вина моя мала. Кстати, ты от его гибели лишь выиграл. Давно ведь мечтал о ней, да самому себе боялся признаваться. Занята она была лучшим другом. Да и ты при любимой и любящей, вроде как, жене. А вот я одним махом разрубил твою проблему. И все равно Женька твой охоч был до других баб. И твоя Зойка по чужим мужикам бегала. Почему тогда с претензиями ко мне? Вот сами до колик в животике смеетесь над мультяшным Баламутом. Чего же в таком случае, бросаетесь вниз и с обрыва, и с вертолета при виде настоящего приведения?
-А Каландаров говорил мне, что ты вырубил правый движок. Зачем? Стало быть, погибели нашей хотел? Или просто подразнить и проверить наши нервы? И детишек высыпал на площадку. Твоя работа, думаю.
-Моя, правду думаешь. А про краны ошибаешься. Он сам руками размахался и зацепился за этот рычаг. Хотел предотвратить, а лишь усугубил. Его вина. Абсолютно его. Я физически не вмешиваюсь, чтобы оставаться непричастным к вашим бедам. Просто, ведите себя естественно.
-Так, и в автобусе на Чертовом перевале на газ не давил? Это сам водитель вел машину в пропасть?
-Нет, конечно. Нет моей вины и там. Разве лишь в том, что вы сами при виде меня в такой стопор влетаете, что сами начинаете путать и все на свете забывать. Все это ваши личные страхи. А я просто безобидно шучу. Развлекаюсь, чтобы скрасить серые будни праздниками.
-Безобидно, но со смертельным исходом. Шутник выискался. Кто ты вообще такой? И откуда на нашу голову взялся? И кто такую дребедень изобрел со злыми замыслами? Эй, - крикнул Дмитрий в сторону некоему невидимому собеседнику. – Если ты меня слышишь, чертов создатель, сходи к психиатру. Тебе лечиться надо, а не науками заниматься. И вместе с детками во дворе в песочнице ковыряться. Это же надо, на что свои гениальные мозги потратить так бездарно и пошло! Даже на обычное оружие непохожее. Злое баловство. А ведь чувствуется гениальность и уникальность. Можно ведь и разумное с такими талантами создать.
-Вот, опять нахамил, молодой человек. Однако, могу приоткрыться и смело заявить, что нет надо мной никакого создателя и хозяина, что изобрел и теперь мною командует. Сам по себе я. Только не такой, каким ты видел и видишь в данную минуту. Меня, кстати, Ангелом звать. Имя такое себе придумал.
-Абсолютно не соответствует твоим деяниям. Менять имя надо тебе, чтобы по делам и звали.
-Ой-ой-ой! Какие мы нежные! Ну, пошутил, слегка отвлекся от рутины ежедневной и однообразной. Скучны, ведь, дела, схожие по схемам и эпизодам. Необходимо как-то подсолить, подсластить для душевного удовлетворения. Вот и избрал я такой метод развлечения с Баламутом. Раньше принимал облик иных сказочных героев, пока ваши умы не сочинили сказочку про веселое хулиганистое приведение. Он мне сразу пришелся по душе, понравился. Ну, не всегда удачно шутил, даже чаще завершались баловства бедой. Не без этого.
-Ты так о жизни человеческой говоришь, как о сломанной безделушке. А то, что ему больно, что больно родным, близким? Задумываться не приходилось? – уже с некой злостью спрашивал Дмитрий. Завело его такое безразличие к судьбам людским, что возникло желание прямо сейчас вышвырнуть этого садиста-шутника из вертолета с большой высоты.
-А смысл о ней задумываться, - продолжал свою философию, как ни в чем не бывало, Ангел-Баламут, - если она бесконечна. Ну, не повезло слегка сейчас, в этой жизни, так, вполне вероятно, получится в следующей. Сам, поди, по лесу идешь, так под ноги особо и не смотришь. То ногой некий бугорок пнешь, то в муравейнике палкой поковыряешься. Сколько цивилизаций на твоей совести? И тебе, как раз, ни один из этих мегаполисов и претензий предъявить неспособен. Молча, проглотят обиду и вновь восстановят свое городище. А как его зацепили, так у него к моим шуткам сразу претензии. С амбициями, с упреками.
-Ну, ты и сравнил! – возмутился Дмитрий, стараясь, однако, не отвлекаться от полета, ведя вертолет строго по проторенному и хорошо изученному маршруту. – Насекомое и человек. Где тут аналогия, в чем общее и в чем разница? Говори, да не заговаривайся, Ангел хренов. А назвался таким именем, так и соответствуй ему хоть на грамм. Дела твори соответствующие.
Говорил Дмитрий, но некие сомнения уже свербели и копошились в мозгах. Сами ведь мы безрассудней и бессердечней этого Баламута бываем. Сколько успел за эти годы натворить!
-Вот-вот! – словно подслушал, воскликнул Ангел. – Легким движением мозгов и пальчика направляем ракеты, придуманные и сконструированные против себя подобных, на города, где народа стократ поболей, мною загубленных за все мое существование. Так что, Дима, не нужно уж так напирать на мои безобидные шутки-страшилки. Вреда от них капелька.
-А чего к моей семье прицепился, как банный лист к заднице? Пошалил и хватит. Иди дальше баловать. Видишь же, что плевать мы на тебя хотели. Так нет, привязался и долбит, настырный тип.
-Вы из первых, кто обидел меня по-настоящему. Осмеяли, как говорится, в душу плюнули. Только зря кичишься силой своей. Ты с моей еще плохо знаком. Уже успел убедиться, что я могу быть и материальным. Стало быть, справлюсь, коли захочу, без напряг и потуг. Одной мыслью могу уничтожить.
-А пока никак? – хохотнул Дмитрий.
-Пока пытаюсь увлечь в пропасть, чтобы сами выпрыгнули в бездну, без моего физического вмешательства.
-Да пошел ты! – уже безразлично отмахнулся от него Дмитрий и повел вертолет на посадку на подготовленную и обозначенную угловыми знаками площадку метрах в ста от домиков, где проживала вахта буровиков. Сама буровая вышка торчала иглой метров в трестах от площадки.
-Ой, я проспала и не заметила появление пассажира! – сонно зевая, воскликнула удивленная женщина, когда Дмитрий выключил двигатели и остановил винты, снимая со стопора заднюю дверь салона пассажиров. – Или он с вами?
-Со мной, - как можно спокойней ответил Дмитрий. – Вас долго ждать? Или как всегда, мастеру отдадите?
-Да нет, Дима, как всегда. Максимум минут двадцать. Просто сегодня некоторые отличия от обычной выдачи.
Когда кассирша ушла, Дмитрий развернулся лицом в сторону этого Лжеангела и зло проговорил:
-Лучше отстань. Иначе впустую потратишь время и силы. Мы будем бороться с тобой до конца. Только до твоего, потому что мы здесь хозяева положения и ситуации, в которую ты нас заманиваешь. Силенок не хватит.
-Хватит, Дима, ой, как хватит! – лицо Ангела исказилось злостью и решимостью довести свое зло до логического конца, им задуманной с самого начала борьбы. – Со мной тягаться бессмысленно. Я бессмертен и неуязвим. Просто до сих пор воспринимал тебя равнодушно и как потешного смертного в неравной борьбе. А сейчас ты меня впервые разозлил. И теперь уже дело чести и собственного достоинства затронуто. Не будет всей твоей новой семьи на этой земле. Гарантирую на все сто процентов. Только, чтобы поверил, начну с них.
Дмитрия охватила волна ненависти и ярости, что он готов был сию секунду убивать и рвать на части это чудовище, этого ненавистного монстра. И только появление перед вертолетом мужчины, видно, шедшего со стороны буровой вышки, приостановило приведение замысла в исполнение. Ему очень не хотелось показывать себя слабым и психом перед работниками УРБ. Тем более, что приличный костюм подошедшего говорил о начальствующей должности, кою мог занимать этот человек.
-Простите, - Дмитрий приоткрыл дверь пилотской кабины и обратился к подошедшему, пытаясь приостановить его намерения попасть в вертолет. – Я сегодня работаю с кассиром. И никаких посторонних не могу брать.
Мужчина, словно пропустил предупреждение Дмитрия, и, игнорируя его запрет, прошел вдоль борта вертолета и вошел в пассажирский салон через открытую дверь. Но за собой ее захлопнул. Дмитрию хотелось возмутиться и сделать замечание, но нахальный пассажир перепрыгнул через спинку дивана и оказался прямо за спиной, а точнее, чуть сзади, но между Ангелом и Дмитрием.
-Привет, - беззаботно, но по-доброму поздоровался он, протягивая поочередно им руку для пожатия. – А мне никуда не надо, я просто погреться и поболтать. Никуда лететь не собираюсь. Вот дождусь твоего кассира и покину вертолет. Ну, как тут у нас обстановка и настроение?
Дмитрий махнул рукой и отвернулся, задумываясь о своем. Дальше впустую болтать с этим болваном ему абсолютно не хотелось. Уже давно все сказано и выговорено, чего еще больше. А сотрясать воздух пустой трепней, желание совершено пропало. Нет смысла и толка. Поскольку в этом диалоге каждый оставался при своем мнении, и соглашаться с собеседником никто не желал.
-Ну и черт с вами, оставайтесь, - внезапно сказал Ангел. – Всего счастливого. А меня ждут большие дела. И пойми, Дмитрий, что слов на ветер я не бросаю. Обещанное исполню, будь уверен.
Ангел попытался открыть правую дверь пилотской кабины, чтобы покинуть вертолет, как это делают обычные люди, а не так, как он проник в него. Однако новый пассажир внезапно воспрепятствовал и придержал дверь рукой, не позволяя всесильному явлению даже пошевелить створкой.
-Сиди, раз уж пришел болтать о своих возможностях, сравнимых разве что с делами божьими. Мне так кажется, что покинем мы вертолет вместе, чтобы уже между собой завершить начатый разговор.
Дмитрий удивленно вскинул взгляд на нового пассажира и на своего собеседника, замечая внезапные на его лице метаморфозы. Поначалу Ангел зло возмутился, стрельнув глазами в появившегося и осмелившегося перечить всемогущему, однако потом его взгляд погас, словно лампочка от выключателя, будто этой командой новый фигурант освободил его от таких полномочий. Исчезли злость и ярость, пропала уверенность в свои сверхчеловеческие возможности. Он поник головой, как нашкодивший ребенок, готовый уже нести заслуженные наказания, в соответствии со свершившим им поступком. Всесильный Ангел пропал.
А у Дмитрия возникло сильнейшее желание поскорее узнать о новом пассажире и о его полномочиях, поскольку чувствовалось, что явление этого человека, скорее всего, имело характер спасателя. Или именно тот, от которого сбежал Баламут и без ведома которого творит свои бесчинства. Однако Дмитрий и рта не успел открыть, как Ангел опередил его вопросом покорного нарушителя:
-Следящий? Но почему? Ведь насколько мне известно, то явление Следящего слишком крайний вариант.
-Угадал, Баламут-весельчак, - слишком строго и официальным голосом проговорил пассажир, названный Следящим. – Очень уж заигрался и перестарался в своих баловствах. Вот и вынужден был явиться для вопроса и допроса, чтобы действия, нарушающие основную программу, прекратить.
-Позвольте, - слегка заикаясь, попытался встрянуть в их разговор Дмитрий, никак не способный трезво и реально осмыслить происходящее. Только что один божок угрожал истребить всю его семью, теперь некий главный Следящий наконец-то узрел творимые хулиганства и пришел наводить порядок. – Можно мне хоть в неких пределах разумного и доступного моему уму разузнать о целях вашей миссии. А то у меня складывается впечатление, что я присутствую при диалогах в сумасшедшем доме. Я не требую раскрытия всех секретов. Но уж раз все происходит при мне и касается лично меня и моих близких, то, считаю справедливым быть проинформированным.
-Можно, Дима, можно. Я, собственно говоря, и явился именно по твоему вызову. Вернее и точнее, так ты его настолько вывел из себя, что он вызвал сильный возмущенный всплеск, что совершенно недопустимо в выполнении заданных им функций. Этаких Ангелов. Точнее, Переносчиков ПЛИКов (полный личный индивидуальный код). Так обозначает расшифровка аббревиатуры. Это ведь в их обязанности входит перенос после смерти тела ПЛИК вновь нарожденному. Он был прав, говоря о вечности бытия человечества. Точнее, каждого индивидуума. Вечно – это обозначает всегда, даже если погаснет солнце, даже если прекратит существование ваша Галактика. Ибо параллельные миры никогда не исчезают и продолжают свое вечное существование. И все это может обозначать лишь одно – жизнь вечна и бесконечна, как сама вселенная, как сам космос. И в каждом мире существуют Следящие и вот такие Переносчики, называющие себя Ангелами. Я уже намекнул на их программную функцию. А чтобы как-то скрасить и разнообразить свое мирское существование, они, Ангелы, каждый по-своему и резвятся. В основном незлобиво и без смертельных исходов. Даже наоборот – кое-где помогают. Только вот этот Ангел, что попался на твоем пути, оказался Падшим. Падший Ангел, вот твое настоящее имя.
-Слушай, Следящий, но почему ты явился по мою душу? Сам только что признал всякую деятельность Переносчиков за пределами своих программных функций. И чем я оказался хуже, что привлек твое внимание? Мне казалось, что мои шалости не нарушают основные параметры цивилизации, не мешают беспроблемно развиваться человечеству, - с неким обидным выражением жаловался Ангел.
-Ты уже тем хуже, что слишком опасно заигрался. Поскольку сеешь на земле смерти, что абсолютно недопустимо для Переносчиков, или Ангелов, как вы себя любите величать. Прав Дмитрий – взял имя, так соответствуй ему.
-Смерти? Подумаешь, одна лишняя из миллиона. Ты сам только что объявил об ее отсутствии. Ну, умер здесь, приобрел новую жизнь там. Разве столь уж трагично и опасно, если в шалостях парочка людишек скончалась?
-Зло. Если другие переносчики, которым мы иногда и позволяем шалости, в своих играх творят добро, то ты превратился в переносчика зла, страха и ужаса, - с нажимом на эти слова объявил Следящий.
-Ой-ой-ой! – иронично хихикал Падший Ангел. – Ну, пару тройку загубил, и что? Да они сами себя тысячами, миллионами истребляют под праведными лозунгами, словно все эти дела во имя и во благо. Так такие дела не зло и останавливать их никто не собирается. А мои шалости – зло!
-Ты его увеличиваешь, приращиваешь. А такая деятельность для Переносчиков, а так же и для Следящих, находится под строжайшим запретом. Ведь твои подопечные не ведают, и не дано им знать про вечность. Ибо владение простого смертного информацией о ПЛИКе может ускорить процесс пребывания в нынешнем мире. У всех возможны возникновения желаний ухода из проблемного мира, предоставив решать возникшие трудности следующим поколениям. И нет абсолютной уверенности, что и у следующих не возникнут аналогичные ассоциации. И тогда мы столкнемся с таким мощным тормозом прогресса, который может походить больше на регресс. Возможна даже путаница в параллельных мирах, то есть, последующий окажется на ступень ниже в развитии. Потому-то каждому индивидууму предназначено в этом мире, исполнить свою миссию до конца. Даже если у каждого конец близок или далек. Но это его, предначертанный судьбой и историей. И каждый человек на каждой минуте жизни желает продлить свое пребывание именно в этом мире. И благодаря всем этим процессам происходит движение вперед. А ты и некоторые схожие с аналогичными мыслительными завихрениями, распространяя зло, обрываете жизни индивидуумов, совершенно не задумываясь об их роли в развитии всей цивилизации. Если не сам человек, то его потомки сыграют некую решающую роль. А их не будет по причине вашего баловства.
-А они сами? – никак не хотел соглашаться Падший Ангел. – Разве не нарушают ход истории убийствами. Массовыми, а не одиночными, как мы.
-В том-то и дело, что баловство детей взрослые могут направлять и регулировать. Страшнее, когда заигрываются взрослые. Вот и получается, что в детский сад попал страшный и злой взрослый, задача которого в иных функциях.
-Вот ни хрена себе! – неожиданно воскликнул Дмитрий, напоминая двум правителям миров о своем присутствии. – Большой начальник читает своему подчиненному мораль о вреде шуток со смертельным исходом. Вроде, нехорошо как-то убивать людишек, вредно и опасно сказывается на развитии цивилизации. Мол, ая-яй! А в тюрьму нельзя его за такие преступные дела по самой высшей статье засудить с высшей мерой? Так, мне кажется, гораздо справедливей.
-Если само человечество вечно благодаря ПЛИКам, то мы бессмертны по причине наличия самого космического пространства. И законам подчиняемся слегка отличным от людских. Падший Ангел обязательно будет наказан по самым суровым меркам. Мы его откорректируем и поставим на контроль до полного избавления от вредного вируса. Это весьма суровое наказание, можешь мне поверить.
-Хорошо, соглашусь, но тогда позвольте задать следующий волнующий вопрос. Про эти самые ПЛИКи. Если вот такие ваши подчиненные способны позволить себе отклониться от программы и нарушать соответствующие обязанности, то с таким же самым успехом они могут и про мой ПЛИК позабыть. Или шутя забросить на свалку, - высказал такие опасения Дмитрий.
-Нет, - категорично и безапелляционно высказался Следящий. – Такое просто невозможно и неосуществимо. От этой программы он просто физически не сумеет отклониться. Даже при наличии, чего мы стараемся не допускать, сбоя в работе, как получилось с данным Переносчиком. Несмотря на вирус и на свои вредные шалости, этот Переносчик продолжал на протяжении всего времени точно и в сроки исполнять свои прямые функции. Забыть про ПЛИК невозможно по той причине, что он не исчезает, а зависает на дисплее и своими сигналами напоминает о своем существовании. И уж в самом крайнем случае его сигнал получаем мы. И самостоятельно лишать жизни любого человека Переносчик не способен. Ведь даже этот Падший Ангел просто пугал в самых неподходящих и опасных моментах, когда любое неадекватное и неосторожное движение приводило человека к гибели. Вот такое и случилось с нашим Переносчиком. А вот когда ты его по-настоящему разозлил, и у него спонтанно пробудилась, говоря человеческим языком, ненависть, тогда я и обнаружил некое нарушение со стороны своего подопечного. Ну, а далее, все по обычному сценарию. Я расшифровал причину, обнаружил источник и явился спешно к вам, дабы предотвратить его дальнейшие бесчинства. Ты, Дмитрий, один из многих миллионов, сумевший противостоять Ангелу, и потому тебе позволено общение с ним и с Апостолом, коим я себя считаю, если эти Переносчики назвали себя Ангелами. И ты познал некую истину и природу миров. Малость, чуть-чуть, но такой информацией не владеет практически никто. Или единицы.
-Этот наш оказался Падшим.
-Да, Падшим. Но мы его вернем в потребное русло, чтобы стал на ноги и приступил к прямым обязанностям.
20
-Папа, папа! – спросила волнующим, но уже уверенным голосом Света. – А разве тот, который над Падшим Ангелом начальник, его не накажет? Ну, в тюрьму посадит, или еще чего сделает.
-Ведь он столько людей убил, - поддержала ее Настя. – Так просто нельзя же оставлять безнаказанно.
-Господи, девочки! – простонала Юлька, словно сбрасывала с себя тяжеленную непослушную ношу. И от того в ее стоне слышалось больше облегчения, чем скорби. – Да счастье-то, какое, что этот Баламут наконец-то прекратит угрожать нам. Ведь так получается, что сильно провинились перед ним своими жизнями, что спаслись, что престали бояться его. Хотя, все равно ужасно страшно было. Он же папку нашего хотел убить, а потом и за нас взялся бы. Вот так наш папа заставил его отступить, вызвал на помощь, Следящего, и теперь бояться не надо.
-Даже не отступить, а признаться в полном своем поражении, поскольку его теперь просто нет в нашей жизни, - прокомментировал Дмитрий. – Мы его отправили на свое место работы.
Сразу же в первый день по прилету из командировки, Дмитрий усадил своих девчонок на диван, и со своего любимого кресла поведал про эту встречу с двумя субъектами, кои стояли выше человечества на несколько ступеней. И не просто стояли, но еще и управляют им. Направляют, управляют и исправляют ошибки, если по их планам нечто пошло не по графику.
-Но я вот слышала, а может и в книгах читала, что если вмешаться и нарушить нечто в судьбе даже одного человека, то в далеком будущем это нарушение может внести кардинальные изменения, как в общественной, так и в политической структуре цивилизации. Притом сильно и намного, - после долгих охов и ахов и обсуждений этой невероятной встречи, решила отклониться от обсуждений и уточнить такой философский аспект Юлька, словно сейчас для нее большей проблемы в мире и не существовало. – Что же этот Следящий Апостол распустил своих Переносчиков Ангелов! Они ведь такими хулиганствами перекроят по-своему все наше будущее и настоящее. Я бы на его месте построже относилась к таким вольностям.
Дмитрий поначалу захохотал от Юлькиных проблемных заявлений и нежно обнял ее, словно хотел успокоить ребенка.
-У меня точно такой вопрос возник к нему. И он, этот Апостол, внятно и доходчиво разъяснил. Миры не обязательно строго зеркальны. Есть некоторые отличия при детальном рассмотрении под микроскопом. Но никто и не добивается аналогий. Следящий контролирует общую концепцию развития цивилизаций с легкой коррекцией, коль того требуется. И для этого у каждого Апостола под контролем по три мира, но с перекрытием соседних. То есть, если попроще, то ему подконтрольный, например, третий, четвертый и пятый мир с центром в четвертом мире. А соседний Апостол следит за четвертым, пятым и шестым с центром в пятом. И так далее. Получается, что они контролируют друг друга, не допуская существенных отклонений.
-Папа! – удивилась Света, наконец-то осознав и поняв саму идею с переносами ПЛИКов. – Так это мы и в другом мире с тобой встретимся, да? Все опять повторится, как и было здесь?
-А тебе разве не хотелось бы?
-До встречи с тобой мне страшно было. Я бы этот промежуток пропустила или вообще не жила.
-Нет, милые мои, мы вечны, но без повторений. В следующем мире у нас будет абсолютно новая жизнь с новыми именами и судьбами. И совершенно новые папы. Даже возможно, что ты в том мире будешь моей мамой.
Сначала Света удивилась и решила, что папа шутит. Но потом ей стало настолько весело, что она заливисто расхохоталась, увлекая своим смехом Настю и Юльку. Стараясь быть серьезным в таком важном разговоре, Дмитрий плотно сжал губы, не позволяя себе даже улыбки. Но потом и он не выдержал и сам присоединился к их хохоту. И была на то причина. Ведь сама только мысль, что в новом мире и в новой жизни они могут поменяться ролями, вызывала гомерический хохот до колик в животике. И еще они все вместе вдруг ощутили себя совершенно свободными после многодневного напряжения и ожидания беды и нападения этого мультяшного героя, который желал им зла, хотя, как выяснилось, по натуре и не был злым и жестоким. Он просто так шутил, считая свои выходки вполне безобидными, поскольку жизнь вечная, а потому, как ему казалось, сегодняшняя смерть незначима.
Конечно, у него самого нет боли и чувств сострадания и переживания не только за самого себя, но и за близких. А потому Следящий Апостол его обязательно перепрограммирует. И принудить смотреть на человека, как на самое ценное и единственную драгоценность в этом мире. Можно его простить, этого Баламута, поскольку он стал Падшим по вине некоего вируса. Людям тоже свойственно болеть от вируса. От микроба и еще от многого чего. Так лучше всего не держать зла на больного человека.
Рейтинг: 0
652 просмотра
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Новые произведения
