навсегда!

 

 

Sveta Ro

БОЛЬ

Когда кровавый предзакатный луч
Своим явлением
Проводит вдаль изгиб
Пустой дороги,
В отчаяньи ль молить людей
Об избавлении
Или в слезах умолкнуть
Перед Богом?..


***

...Ещё один день против воли меня разбудит,
Снова в себе монохромные слайды неся..
И даже лицá в запотевшем окне в нём не будет.
Ещё один день... Ну зачем ты опять начался!

Sveta Ro. «Ещё один день»


***




Алина долго бежала во сне. Вся одежда на ней превратилась в клочья. Её лёгкие никак не могли захватить воздух, потому что всё вокруг было раскалённо-жгучим, похожим на неистовую бурю в пустыне. Только звук рвался изо рта тяжким шипением с хрипом. Но девушка всё равно пыталась ускорить бег, хотя чувствовала, что сердце вот-вот взорвётся. «Беги! Беги скорее!» — подгоняла она себя. Когда позади утих топот преследующих ног, она упала и сравнялась с густой пылью. Очертания рассыпались, а силуэт превратился в бесформенное пятно на дороге...

Задыхаясь, Алина проснулась и сделала глубокий громкий вдох. Она не смогла даже заплакать — всё в её сути оказалось сухим и обезвоженным, а сердце переполнялось отчаянно-расплавленным криком: «Беда!»

 

— Беда, — произнесла она вслух шершавым языком и трясущейся рукой потянулась к стакану с водой.

Беда в её юной душе не имела границ, она казалась великой, такой, какой ещё никогда не бывало в жизни шестнадцатилетней девушки.

 

С кем поговорить о случившемся? Куда идти? Некуда. Да и не помогут ей всякие советы, не приняла бы она их. И в утешениях она не нуждалась, потому что эта беда касалась только её и она сама должна справиться с болью.

 

Потрясение от вчерашнего не отпускало.

Герман, её любимый... Как он мог?!

«Я полюбил другую... по-настоящему... То, что было между нами, это — пустое, ничего не значащее ничто!» — фраза шпагой мягко вошла в нежное сердце Алины.
От неожиданности девушка замерла. Совсем не это она хотела услышать при встрече.
«Пожалуйста, не надо... Это так больно!» — слёзы, навернувшись, застыли в её глазах.
«Прощай!» — сказал Герман и отмахнулся рукой, словно бросил к её ногам клочок рваного, теперь уже ненужного письма...

Он ушёл...

 

Алина не двинулась с места, оцепенение сковало её. Она чувствовала в себе шпагу, ощущала её стальной холод и боль, и горячую кровь, вытекающую из колотой раны...

Она ещё долго так стояла, а мир вокруг менялся, становился чужим, ею не воспринимаемым.

 

 

«То, что было между нами, это — пустое, ничего не значащее ничто! Значит, и я — никто...»

Алина пыталась переступить через свои мучения, но облегчение не приходило.

К вечеру она устала, ей надоело мысленно разговаривать с Германом, снова и снова переживать те мгновения, когда он отвергал её. Отчаяние сменилось унынием, а безумие вызвало глухую безнадёгу и подавляло разум. Всё казалось девушке непоправимым и никчёмным, она убеждала себя, что никогда уже хорошее не наступит.

Никогда.
 

«Правда бывает только настоящей. Хорошая она или хуже некуда, справедливая или стала причиной боли — не важно. Моя настоящая правда — я осталась одна. Мне так одиноко, будто я скоро умру... А может позвонить, рассказать ему, как мне плохо?»

Алина достала телефон, но пальцы стали непослушными, они лихорадочно задрожали.
«Глупо. Он вырезал меня не из своей жизни, из моей... Навсегда!» 

 

Эта мысль связала девушку невидимыми жгутами, сдавила ей душу...

 

НАВСЕГДА!