Она приходила к нему каждый вечер. Стучала в дверь киоска: два длинных: тук-тук и три коротких: тук-тук-тук. Садилась на потрепанный диван и смотрела, как Коля продаёт разные мелочи прохожим: пиво, сигареты, шоколад.
— У тебя родители кем работают? — спросила однажды Алёна.
— Отец водителем-испытателем на танковом полигоне. Мать бухгалтером на Уралвагонзаводе. А что?
Девушка вздохнула:
— Да, так.
— А твои?
— У меня только бабушка живая, — ответила она.
— А… М-да, — покачал головой Коля и тактично не стал расспрашивать, что случилось с её родителями.
Иногда Алёна приходила в ссадинах и вскрикивала от боли, когда он её обнимал. А как-то раз навестила его, прикрывая рассечённую губу рукой.
— Кто это тебя? — заволновался Коля.
— Ничего страшного, — отмахнулась девушка и грустно посмотрела на него.
В эту ночь она было особенно ласкова с ним, гладила его короткие русые волосы и называла оленёнком.
Сначала Коля порывался спросить, чем она зарабатывает на жизнь, но какое-то внутреннее предчувствие останавливало его. Ему почему-то казалось, что если он узнает её тайну жизни, то она больше никогда к нему не придёт.
«Да и зачем знать мне? — рассуждал он. — Нам и так хорошо».
Они никогда не говорили о любви.
Она опытно и мягко брала его. Коле только оставалось плыть по реке её ласковых прикосновений.
И он вдыхал её запах кожи, ставший таким родным. Осторожно прикасался к груди, гладил бёдра. Она раздвигала ноги и сладостно постанывала, когда он входил в неё.
Рано утром, пока Алёна ещё спала, Коля заваривал чай, брал с прилавка пару сникерсов и будил её.
Она потягивалась, как большая грациозная кошка, улыбалась и смотрела ему в глаза.
Потом они пили чай.
Она целовала его мягкими, тёплыми губами перед тем, как уехать на автобусе.
Приходил сменщик, ворчал для порядка, что скоро весь диван ему расшатают. Коля смеялся. Заскакивал в общагу, брал конспекты и в хорошем настроении направлялся в университет.
Хотя какая-то незнакомая боль притаилась в их отношениях. Недосказанность. И это придавало особенную горчинку, от которой тоскливо щемило сердце, и боязнь никогда не увидеть Алёну накатывала с неожиданной силой.
Но вечером она приходила опять.
Два длинных и три коротких.
Коля облегчённо вздыхал и открывал дверь.
«Привет, оленёнок».
***
В тот день солнце неожиданно прорвалось сквозь слой снеговых туч и озорно ласкало землю. Морозец сковал лужи и весело поскрипывал под Колиными ботинками, когда он спешил из университета на место своего приработка.
То ли солнце тому виной, или мысль сама проросла на почве чувств, но Коля купил красную розу и поставил в пустую пластмассовую бутылку из-под минералки, предварительно наполнив её водой.
Чтобы Алёне было приятней.
Весёлое солнце улеглось спать за горизонт. Стрелки часов давно миновали цифру девять, а Алёны всё не было.
«Всякое бывает», — успокоил он себя и задремал на диване.
На следующий вечер она снова не пришла.
Коля сердцем почувствовал беду. Томился всю ночь и вздрагивал от каждого звука шагов в ожидании её.
Но напрасно.
Утром, измученный, он положил голову на руки и сидя погрузился в беспокойное забытье.
Вдруг кто-то стукнул в дверь киоска. Коля встрепенулся и поднял голову. Стук повторился. Но это была не Алёна.
Не два длинных и три коротких.
Это беда стучалась в дверь, и каждый человек её узнаёт, когда она стоит у порога и предъявляет свои права: «Сегодня твоя очередь. Здравствуй».
Коля тяжело поднялся и вышел ей навстречу.
Перед киоском стояла девушка чем-то похожая на Алёну и нервно курила, отворачивая лицо от порывистого ветра.
— Привет, — сказала она. — Ты Николай?
Он молча мотнул головой.
— Я подруга Алёны. Она больше не придёт. Её больше нет.
— Как — больше нет? — опешил Коля.
— А так. Она в морге сейчас. В сороковой больнице.
Всё пропало куда-то: мысли, слова, утро. Он стоял и просто смотрел на подругу Алёны.
— Ну, чё ты уставился, — вдруг разозлилась девушка. — Ты хоть знал где она работает?
— Нет, — ответил он. — Где?
— Может зайдём к тебе? Холодно.
Коля пропустил гостью вперёд. Девушка зашла, уселась на всё тот же диван, окинула взглядом шеренгу банок с пивом и взяла одну из них. Сделала глоток.
Положила деньги на стол.
— Мы работаем в «Большом Урале» по вызову, — сообщила она и пытливо посмотрела ему в глаза.
Отвращения и неприязни девушка в них не заметила, облегчённо вздохнула и продолжила:
— Поступил заказ: трёх девушек в сауну на Уралмаш. Среди них была Алёна. Что там было конкретно — я не знаю. Одна девчонка сумела убежать. Её сейчас ищут и менты, и уралмашевские. Но, видать, поиздевались над ними порядочно. Вторая в реанимации. Алёна умерла от внутреннего кровоизлияния. Они ей во влагалище и в анус бутылок от шампанского натолкали. А потом били. Животные! — она всхлипнула и заплакала.
— Зачем они это сделали? — пробормотал Коля.
— Ты чё, дурак, что ли? Мы для них не люди, мы проститутки! — девушка размазала слёзы по щекам. — Ты для неё был лучиком. Если бы ты знал, как она об тебе говорила! Оленёнком чистым называла.
Ненависть.
Незнакомая ранее ненависть, которая требовала мести, поднималась мутным штормовым валом и захлёстывала всю сущность человека.
Она наливала мрачной силой мышцы и отравляла кровь.
Хотелось душить и с наслаждением смотреть, как хрипит враг, отдавая тебе с каждым выдохом свою жизнь. И нет прекрасней картины для ненависти, как глаза в которых отчаяние и просьба о пощаде.
Коля сжал до хруста кулаки.
— Ты их знаешь? Тех, кто убил Алёну? — спросил он просевшим голосом.
— Одного. Дежнев его фамилия, — вдруг девчонка опомнилась. — Да что ты им сделаешь? Что?! — и добавила. — Оленёнок.
Помочь сайту
Поздравления
