ГлавнаяПрозаЖанровые произведенияПриключения → Роман рол Африку. Глава двадцать первая

Роман рол Африку. Глава двадцать первая

31 июля 2014 - Денис Маркелов

Глава двадцать первая

Савелий всегда опасался страшных снов.

Он не хотел прослыть ссыкуном и потому старался опорожнять перед сном свой мочевой пузырь и не есть на ночь ничего мочегонного.

Страшные сны заставляли его метаться по постели, сминать простынь и просыпаться в холодном поту. Тогда сначала в школе, а затем и в институте он чувствовал себя вялым и жалким, словно бы не до конца доваренная рыба – не могущая ни жить, ни достойно умереть.

В такие дни он был наиболее раздражителен.

В эту ночь ему снилась голая гигантская Поликсена. Она возвышалась перед ним словно статуя античной богини и притягивала, притягивала – не точнее сказать она затягивала его в своё лоно.

Савелий не хотел становиться жалкой белой каплей. Он пытался противостоять этому напору, но всё было тщетно – его затягивало в вагину этой незваной гостьи, словно бы в чёрную дыру.

Он проснулся, будучи в миллиметре от гибели.

Вставало солнце. Оно билось в окна комнаты, билось и звало к себе.

Он встал, потянулся и стал думать.

Проклятая девчонка не выходила из головы – она вела себя как-то странно – то, словно слишком глупая, а то и умная. Он не мог понять, но уже жаждал её очередного прихода.

 

Поликсена, напротив, мучилась бессонницей.

Она не знала, как убить пугающую её ночь.

В её комнате всё было мрачно и страшно.

Девушка встала. Ей было неловко находиться тут голой, но и одеваться не хотелось. Сон исчез, он улетел, скрылся среди скучных предметов.

Поликсена на ощупь добралась до письменного стола, воровато включила стильную настольную лампу и села на весьма жёсткий венский стул, ощущая своей попой асе огрехи сиденья.

Перед ней лежал чистый листок бумаги, и ручка, сделанная в виде гусиного пера. Девушка посмотрела на перекидной календарь и задумалась – возможно, именно в такую июльскую ночь признавалась в любви Онегину та самая Татьяна.

Ей вдруг захотелось пошалить – написать этому несносному фотографу любовное послание, и воровски бросить его в почтовый ящик. Наверняка он или прочтёт его или выбросит в помойку.

Поликсена ощутила в себе непрерывный спор. Две её сущности теперь были антагонистами – скромница Ксения и развратная и такая смелая Полина.

Девочка взяла ручку и стала выводить слово за словом, складывая их в довольно смелые и двусмысленные фразы. Она, то злорадно улыбалась, то, старательно поигрывала ногами, то откладывала ручку в сторону и прислушивалась к храпу стариков.

Письмо было закончено на рассвете. Поликсена вдруг почувствовала дикую усталость. Казалось, что из неё вытянули все силы – сон вновь наваливался на её хрупкое тело.

Она сложила письмо и положила его в маленький конвертик.

 

Савелий возвращался из магазина. Он как обычно прошёл мимо заполненной женщинами лавочки и деловито раскланялся.

- Ишь пошёл, кобель сраный, - прошипела ему в спину одна из сидящих женщин.

- Ой, и змея ты, Зинка.

- А чего он такой. Чего слов людских не понимает. Я ведь с ним и так, и эдак…

- Что, лиса, опять заюлила. Не по тебе виноград-то растёт.

- Кислящ больно. Да видно по всему – не пахарь.

- А ты попробуй. Сядь ему на лемех-то и попляши. А то со стороны всякий осуждать может.

- Да нужон он мне. По-всему видно – больной. Ишь чистенький такой. И не видала я, чтоб он на работу-то ходил.

- Ну, на пенсии человек. Говорят, медиком был, акушером.

- Чужих детей из пизд доставал. Не нам такое неподходяще. Нам работника подавай. А не пиздолаза болящего.

 

В почтовом ящике что-то белело. Три белых точки взывали к его мальчишескому любопытству. Савелий открыл ящик и достал аккуратный, неподписанный конверт.

Он почувствовал какой-то подвох в этом письме: он уже догадался, кто положил это письмецо в ящик, и кто теперь тянул его в тёмную яму разврата.

 

Дома он открыл этот конверт и увидел преувеличенно красивые слова.

Они были тщательно выписаны, словно бы рукой той девчонки водила чья-то натренированная в каллиграфии рука.

Письмо был переполнено взрослыми выражениями. Девочка писала его скорей в забытьи, она не могла написать это, сознавая то, что говорит мало знакомому человеку.

Проза сменялась дикими непристойными стихами. Поликсена то была чересчур возвышена, то напротив, плавала у самого дна, вдыхая смрад донных отложений.

 

Поликсена бежала домой с горящими от стыда щеками.

Она, словно бы отходила от рвоты, от чего-то стыдного и малопонятного – вся похоть вышла из неё на бумагу, и теперь она боялась только одного, вновь захотеть придти к Савелию.

- А что, если он пришлёт мне мои фотки? Если он уже догадался, где я живу?

Прадедовский дом был плохим убежищем. Вряд ли этот стареющий развратник придёт сюда, но она уже чувствовала, как он мысленно раздевает её донага, превращая в живой манекен для своих фотофантазий.

 

За обедом она вела себя слишком смирно.

Прадед и прабабушка были рядом. Они старались ничем не обеспокоить свою внучку. Они жалели дочь Виолетты, считая её сиротинкой при живых родителях.

Полине было весело, а Ксении – стыдно. Она всё более робела от натиска своей второй половины. Теперь, когда она открылась во всём Савелию, было поздно отступать и разыгрывать пай-девочку.

 

Савелий меньше всего хотел видеть тут грудастую и бесцеремонную соседку. Эта одинокая бабища поставила на него, словно на скакового жеребца. А он терпеть не мог такого нахальства.

Поликсена ещё преклонялась перед ним. Ей было стыдно и весело, и она была понятной. Он мог в любой миг выставить её за дверь.

Так ему казалось.

Он пил кофе, заедая вкус латиноамериканского напитка свежей сдобой.

Часы пробили полдень.

 

Поликсене ужасно хотелось вернуться к дому Савелия.

Она понимала, что ведёт себя дерзко, но не могла более сдерживаться.

Тело рвалось прочь из этих подростковых одёжек. Оно требовало взрослости и наготы, без этого тинэйджерского прикида, она бы вполне сошла за совершеннолетнюю.

Поликсена вспоминала рассказы Олимпиады Львовны. Та ничего не скрывала от внучатой племянницы – напротив, даже как бы хвасталась своим успехом.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

.

 

 

 

 

 

 

© Copyright: Денис Маркелов, 2014

Регистрационный номер №0229825

от 31 июля 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0229825 выдан для произведения:

Глава двадцать первая

Савелий всегда опасался страшных снов.

Он не хотел прослыть ссыкуном и потому старался опорожнять перед сном свой мочевой пузырь и не есть на ночь ничего мочегонного.

Страшные сны заставляли его метаться по постели, сминать простынь и просыпаться в холодном поту. Тогда сначала в школе, а затем и в институте он чувствовал себя вялым и жалким, словно бы не до конца доваренная рыба – не могущая ни жить, ни достойно умереть.

В такие дни он был наиболее раздражителен.

В эту ночь ему снилась голая гигантская Поликсена. Она возвышалась перед ним словно статуя античной богини и притягивала, притягивала – не точнее сказать она затягивала его в своё лоно.

Савелий не хотел становиться жалкой белой каплей. Он пытался противостоять этому напору, но всё было тщетно – его затягивало в вагину этой незваной гостьи, словно бы в чёрную дыру.

Он проснулся, будучи в миллиметре от гибели.

Вставало солнце. Оно билось в окна комнаты, билось и звало к себе.

Он встал, потянулся и стал думать.

Проклятая девчонка не выходила из головы – она вела себя как-то странно – то, словно слишком глупая, а то и умная. Он не мог понять, но уже жаждал её очередного прихода.

 

Поликсена, напротив, мучилась бессонницей.

Она не знала, как убить пугающую её ночь.

В её комнате всё было мрачно и страшно.

Девушка встала. Ей было неловко находиться тут голой, но и одеваться не хотелось. Сон исчез, он улетел, скрылся среди скучных предметов.

Поликсена на ощупь добралась до письменного стола, воровато включила стильную настольную лампу и села на весьма жёсткий венский стул, ощущая своей попой асе огрехи сиденья.

Перед ней лежал чистый листок бумаги, и ручка, сделанная в виде гусиного пера. Девушка посмотрела на перекидной календарь и задумалась – возможно, именно в такую июльскую ночь признавалась в любви Онегину та самая Татьяна.

Ей вдруг захотелось пошалить – написать этому несносному фотографу любовное послание, и воровски бросить его в почтовый ящик. Наверняка он или прочтёт его или выбросит в помойку.

Поликсена ощутила в себе непрерывный спор. Две её сущности теперь были антагонистами – скромница Ксения и развратная и такая смелая Полина.

Девочка взяла ручку и стала выводить слово за словом, складывая их в довольно смелые и двусмысленные фразы. Она, то злорадно улыбалась, то, старательно поигрывала ногами, то откладывала ручку в сторону и прислушивалась к храпу стариков.

Письмо было закончено на рассвете. Поликсена вдруг почувствовала дикую усталость. Казалось, что из неё вытянули все силы – сон вновь наваливался на её хрупкое тело.

Она сложила письмо и положила его в маленький конвертик.

 

Савелий возвращался из магазина. Он как обычно прошёл мимо заполненной женщинами лавочки и деловито раскланялся.

- Ишь пошёл, кобель сраный, - прошипела ему в спину одна из сидящих женщин.

- Ой, и змея ты, Зинка.

- А чего он такой. Чего слов людских не понимает. Я ведь с ним и так, и эдак…

- Что, лиса, опять заюлила. Не по тебе виноград-то растёт.

- Кислящ больно. Да видно по всему – не пахарь.

- А ты попробуй. Сядь ему на лемех-то и попляши. А то со стороны всякий осуждать может.

- Да нужон он мне. По-всему видно – больной. Ишь чистенький такой. И не видала я, чтоб он на работу-то ходил.

- Ну, на пенсии человек. Говорят, медиком был, акушером.

- Чужих детей из пизд доставал. Не нам такое неподходяще. Нам работника подавай. А не пиздолаза болящего.

 

В почтовом ящике что-то белело. Три белых точки взывали к его мальчишескому любопытству. Савелий открыл ящик и достал аккуратный, неподписанный конверт.

Он почувствовал какой-то подвох в этом письме: он уже догадался, кто положил это письмецо в ящик, и кто теперь тянул его в тёмную яму разврата.

 

Дома он открыл этот конверт и увидел преувеличенно красивые слова.

Они были тщательно выписаны, словно бы рукой той девчонки водила чья-то натренированная в каллиграфии рука.

Письмо был переполнено взрослыми выражениями. Девочка писала его скорей в забытьи, она не могла написать это, сознавая то, что говорит мало знакомому человеку.

Проза сменялась дикими непристойными стихами. Поликсена то была чересчур возвышена, то напротив, плавала у самого дна, вдыхая смрад донных отложений.

 

Поликсена бежала домой с горящими от стыда щеками.

Она, словно бы отходила от рвоты, от чего-то стыдного и малопонятного – вся похоть вышла из неё на бумагу, и теперь она боялась только одного, вновь захотеть придти к Савелию.

- А что, если он пришлёт мне мои фотки? Если он уже догадался, где я живу?

Прадедовский дом был плохим убежищем. Вряд ли этот стареющий развратник придёт сюда, но она уже чувствовала, как он мысленно раздевает её донага, превращая в живой манекен для своих фотофантазий.

 

За обедом она вела себя слишком смирно.

Прадед и прабабушка были рядом. Они старались ничем не обеспокоить свою внучку. Они жалели дочь Виолетты, считая её сиротинкой при живых родителях.

Полине было весело, а Ксении – стыдно. Она всё более робела от натиска своей второй половины. Теперь, когда она открылась во всём Савелию, было поздно отступать и разыгрывать пай-девочку.

 

Савелий меньше всего хотел видеть тут грудастую и бесцеремонную соседку. Эта одинокая бабища поставила на него, словно на скакового жеребца. А он терпеть не мог такого нахальства.

Поликсена ещё преклонялась перед ним. Ей было стыдно и весело, и она была понятной. Он мог в любой миг выставить её за дверь.

Так ему казалось.

Он пил кофе, заедая вкус латиноамериканского напитка свежей сдобой.

Часы пробили полдень.

 

Поликсене ужасно хотелось вернуться к дому Савелия.

Она понимала, что ведёт себя дерзко, но не могла более сдерживаться.

Тело рвалось прочь из этих подростковых одёжек. Оно требовало взрослости и наготы, без этого тинэйджерского прикида, она бы вполне сошла за совершеннолетнюю.

Поликсена вспоминала рассказы Олимпиады Львовны. Та ничего не скрывала от внучатой племянницы – напротив, даже как бы хвасталась своим успехом.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

.

 

 

 

 

 

 

 
Рейтинг: +1 476 просмотров
Комментарии (1)
Людмила Пименова # 29 августа 2014 в 04:02 0
cry2