Роман про Африку. Главав двадцать вторая

Глава двадцать вторая.

Виолетта прямо-таки  радовалась отсутствию в коттедже дочери.

Поликсена была для неё уже давно разонравившейся куклой. Она рано отняла её от материнской груди, переведя на искусственное вскармливание.

Тогда ей ужасно хотелось, чтобы эта странная, совершенно ненужная ей дочь исчезла, словно странный и пугающий морок.

В тот январь она не планировала беременеть, просто собиралась очередной раз доставить удовольствие изголодавшемуся по сексу Аркадию.

Она сошлась с ним совсем недавно. В воздухе ещё пахло хвоей, а в домах царило какое-то чересчур натяжное веселье.

Родители Аркадия были уверены, что сын готовится к очередному зачёту. Они решили попировать у знакомых, оставив ему свободную квартиру с всё ещё украшенной елью и полным холодильником.

Аркадий привёл Виолетту. Она помнила, как ожидала его возвращения из  разведки боем. Как воровато снимала сначала опостылевшую болоньевую курточку, а затем и всё остальное, готовясь к более важному экзамену.

Аркадий дрожал от нетерпения. Он мало изменился со своих пионерских времён – даже почти не возмужал и казался попросту отражением прежнего Аркадия в кривом аттракционном зеркале.

Они решили блудить в гостиной. Виолетта знала, что поза наездницы более безопасна, но Аркадий стал валить её на диван и раздвигать разом вспотевшие ноги, словно бы стебли огромных растений.

Он впустила его в себя. Она даже не почувствовала боли, всё происходящее казалось попросту сном – обычным волнительным кошмаром перед контрольной работой.

Ей часто снились сцены изнасилования. Снилось, как ею овладевают какие-то явно разгоряченные алкоголем незнакомцы, а она покорно лежит и принимает в себя их горячую и такую пахучую сперму.

Но Аркадий был мало похож на этих уродов из сна. Он явно дорожил их близостью, он гордился своим первым вторжением в женское лоно.

Она почти не почувствовала его разрядки. Семя Аркадия полилось куда надо. Она даже не пыталась сопротивляться этому роковому току, даже не понимая, что именно сейчас она создавала будущую Поликсену.

Спустя девять месяцев в октябре она родила эту несносную девчонку. Её считали сумасшедшей, но она чувствовала, что права, что именно теперь, именно теперь может жить, как  нй хочется.

Родители её погибли в январе 1996. В этот день их драгоценный «Москвич» столкнулся с санитарным «РАФиком» из роддома.

Врача из санитарки увезли в коме. А за двумя ненавистными ей людьми приехала долгожданная труповозка.

Она была рада, когда их закопали в землю. Виолетта н могла простить им искалеченного детства. Чужих ванных комнат и брезгливого шепота за спиной.

Именно из-за отсутствия дома она и стала на ¾  шлюхой. Именно потому и пыталась, подобно бездомному щенку отыскать настоящего любящего хозяина.

Она не знала, как быть настоящей матерью. И оттого радовалась, что дочь постоянно вертится около Олимпиады Львовны. Эта женщина была гораздо терпимее своей старшей сестры Серафимы. Та словно Снежная Королева делила всех на элиту и быдло, и была рада избавиться от не слишком  приятной невестки.

Аркадий не страдал от разлуки с матерью. Он, как и Виолетта был почти равнодушен к родным, старательно скрывая в душе все тёплые чувства. Даже к дочери он относился, словно к редкому и дорогому зверьку, стараясь не перейти опасной грани. Девочка боялась утратить ещё и его любовь и всегда подстраивалась под отцовские капризы.

Виолетта не спешила дарить Поликсене брата или сестру. Она вообще жила, как образцово-показательная китаянка, для неё роды были вроде ненавистного домашнего задания, которое уже один раз было прекрасно выполнено.

Она вообще собиралась вычеркнуть родной город из памяти. Этот заштатный городишко, был похож на некогда зажиточного нищего – от его амбиций тянуло на рвоту.

Москва была той хрустальной горой, которую она покоряла.

Олимпиада Львовна строго следила за её успехами. Виолетта пара раз мелькнула в новостях, её даже собирались снимать для гламурного издания. А милая и всегда опрятная Поликсена попадалась на глаза фоторепортёрам с завидной регулярностью.

Ей даже предлагали пройти кастинг для съёмок в знаменитом киножурнале. Но Поликсена в тот день была оккупирована робкой и вечно сомневающейся Ксенией, и не смогла понравиться видному режиссёру.

Она уже теряла вид миловидного и всегда предсказуемого ребёнка. Взрослость с наглостью пропойцы стучалось в её душу, заставляя часто дерзить и корчить рожи и к тому же жаждать того, о чём ей запрещали даже думать.

Виолетта вспоминала, как сама старщно хотела избавиться сначала от школьной формы, а затем от такой                опостылевшей девственности. Она ощущала себя ни разу не открытой дверью. Казалось, что её внутренности прямо-таки жаждут глотка свежего воздуха.

Дочь унаследовала её повадки. Она была только более миролюбива, но постоянно горела, словно маленький и не всегда заметный костерок.

Поликсена находила всё больше поводов для отлучек от опостылевшего ей жилища стариков. Тут давно пахло близеой смертью. Девочке было страшно, ночью она прислушивалась к храпу прадеда. Прислушивалась и понимала, что тот вот-вот отдаст богу душу.

Зато в квартире Савелия её ожидала весёлая и всегда необычная игра. Она не пыталась противиться искусу и принимала все правила этой игры – и когда Савелий стал рисовать у неё на животе какие-то забавные рисунки, она не противилась..

Ей даже нравилась такая необычная забава. Однажды она видела, как на её животе появилась берёзовая роща – тогда родитли решили посмотреть старые слайды, а их дочурка бегала перед экраном почти в  чём мать родила.

Тогда на неё накричали и запретили, есть сладкое. Глупая Ксения тотчас разнюнилась, а Полина затаила злобу. Ей хотелось драться и кусаться, бороться за право шалить.

Именно снйчас она царила в этом теле. Стояла с гордо поднятой головой, стояла и сносила прикосновения жёсткой кисти – та щекотала ей живот, и  Поликсена боялась случайно обмочиться от предвкушения восторга.

Она совершенно не вспоминала о своей матери, которую привыкла звать по имени, и относиться к ней с равнодушием воспитанницы. Никто не мог заменить ей этого странного слгка сурового человека. Он, словно бы огромный всё знающий великан играл её телом, играл и заставлял ей вести себя, как ведёт послушная кукла, подчиняясь воле кукловода.

Она не противилась этим дурацким забавам. После того, как картинка была готова, Савелий брал фотоаппарат и делал фото – Он только просил надеть дурацкую маску, как он объяснял для конспирации.

Поликсена соглашалась и с этим. Точнее это было Полина – дерзкая и неуживчивая, она как могла, третировала скромную Ксению, заставляя ту отдавать ей на откуп всё тело маленькой и глупой проказницы.

Дни шли за днями. Неделя пробегала, словно скорый поезд. Она мчалась от воскресенья до воскресенья – бежала и передавала эстафетную палочку другой неделе.

Виолетта обычно приезжала в последнюю декаду августа. Она приезжала только затем, чтобы забрать слишком разленившуюся дочь и увезти её в Москву.

В прошлом году так и было. Но тогда Поликсена не знала Савелия. Это странный человек разгадал её, словно кроссворд, и теперь она была полностью в его власти, словно забавная марионетка..

Дед и бабка Виолетты старались не думать о дурном.

Но вид вечно смеющейся внучки казался им подозрительным.

Поликсена явно была кем-то слишком увлечена. Но рядом не было никаких подозрительных мальчишек, которые могли её увлечь.

Старик со старухой были в растерянности. Поликсена же явно что-то скрывала. Она стала вести себя странно, то  веселилась, то пряталась в комнате, пряталась и молчаливо убивала время.

«Ой, смотри,  задаст нам Виолетта. Как бы она у нас не загуляла, как кошка!»

- Не с кем ей тут гулять.

- Ой, смотри. А то закричишь,  да поздно будет.

Поликсена тайком шпионила за стариками. Она вдруг испугалась, что окажется крайней, что такой загадочный Савелий окажется ничуть не лучше скучного и предсказуемого отца.

Она была уверена, что никто не узнает о её забавах. Ведь она ничего плохого не делает, ведь это искусство  - боди-арт.

Фото хранились у Савелия. Он боялся отдавать ей снимки - они были хотя и не совсем фривольными, но для кого-то могли показаться попросту преступными.

Он обещал Поликсене показать её фото нужным людям. «Ты у нас ещё карьеру сделаешь. Как те девочки из группы.

Он называл имена двух псевдолесбиянок, чем вгонял Поликсену в краску.

Она знала о всяких извращенцах из модных журналов. Но её никогда не тянуло к женщинам, напротив, она ненавидела слишком строгих и глупых тёток.

Зато мужчины притягивали её как магнит. И она не противилась этому притяжению.