В одно из воскресений мать и дочь Оболенские отправились на концерт фортепьянной музыки. Им хотелось покоя – Ираиде Михайловне – от банка, а Нелли – от таких странных и наивных в своих заблуждениях  воспитанников.

На афишах, висящих на красивом готическом здании, было написано:  Фредерик Шопен. Исполняет  Кондрат Левитский. С высоты пьедестала на них смотрел стильный всем знакомый великий демократ, он по-наполеоновски сложил руки на груди. Словно бы охраняя вход в городской парк.

Ираида Михайловна вспомнила, как в юности любила гулять там по тенистым аллеям, читая между прогулками небольшие аккуратные сборнички стихов, а иногда, набравшись смелости, делала беглые  акварельные этюды.

Для дочери этот мир был иным. Было нелепо звать её в прошлое, когда она жила уже новым XXI веком.

Внутри консерваторского здания царила тишина. Перед входом в большой зал уже собиралась толпа меломанов – концерт был бесплатным – и от того на выступление молодого пианиста пришло много праздных людей.

Ираида была рада погрузиться в мир польского гения. В крови его мужа жила память о польской крови – он серьёзно считал себя на половину поляком.

Молодой человек, вышедший к роялю ,показался ей знакомым. Она уже видела его где-то, только тогда он казался обычным – совершенно обычным. «Левитский!» - мелькнула краткая и колючая мысль – Неужели – родственник.

Нелли вдруг почувствовала, что краснеет. На щеках выступили заметные пятна стыда. Она вдруг ощутила себя совершенно иначе, словно бы мать специально привела её в этот зал.

- Какой он красивый! – мелькнула в голове краткая и очень неожиданная мысль. Она вдруг с утроенным вниманием стала вслушиваться в пение большого чёрного рояля – совершенно позабыв и о Шопене. И о  его подруге Жорж Санд.

«Боже, как глупо. Придти послушать этюды – и влюбиться. И так глупо. Как будто это так важно. Нет, нет, я послушаю этюды – и пойду домой. А он? Что будет делать он?».

Ей не хотелось выглядеть восторженной дурочкой – но так хотелось выйти на сцену и прошептать этому парню что-то особенное.

Кондрат стеснялся. Он не слишком твёрдо знал текст и боялся сбиться в самый ответственный  момент. Он чувствовал дыхание зала, чувствовал и боялся посмотреть туда. Там наверняка был кто-то особенный, пришедший на этот концерт только ради его одного.

Только. Отыграв программу – он вдруг увидел ту единственную. Увидел ясно и чётко, старательно втягивая этот образ в себя. Каштановые волосы слегка смущённая улыбка и порыв вперёд к нему, из уютного консерваторского кресла.

Сзади нависал строгий, тщательно рассчитанный орган, нависал, как будто бы всё происходило в старинном соборе, а он был всего лишь бедным послушником…

По проходу уже несли красивые букеты. Он принимал их, кланялся, затем что-то играл на бис.

Дома Кондрата ожидала одинокая и почти всегда недовольная мать.

Они жили давно тет-а-тет, мешая друг другу и не имея силы разойтись по разным углам этого огромного города..

Он был её надеждой, её вкладом в историю. После легковесного предательства мужа, она уже не могла, как прежде доверять миру. Тогда он уходил не от неё, уходил от сына. Привлечённый более яркой и страстной красотой. Та разлучница получила что хотела. Она не жалела эту глупую  барышню. Теперь, когда её бывший муж постепенно таял, как когда-то красивая свечка, она была рада, что не несёт этот тяжкий крест.

Сын вернулся домой. Он был рядом, но какой-то  иной – незнакомый. Словно бы там, в стенах консерватории произошло что-то странное, невозможное раньше.

«Неужели он влюбился?  Но в кого. Как? И зачем? Опять произойдёт то же самое – чужое злое желание – и я останусь одна.

Сын не мог так поступить. Он не имел права стать обыкновенным, похожим на множество других мужчин. Она не могла представить его сношающимся с уже тайно ненавидимой незнакомкой. Наверняка это яркая и пошлая пустышка.

Кондрат старательно прятал свою радость. Он вдруг очень отчётливо заметил, как бедна их квартира. Как он сам нелеп, словно вывалившийся из коробки паяц. Наверняка эта девушка скоро забудет его – просто отметит, что живёт здесь в городе С. Пианист Левитский.

Он боялся вспомнить и о том, что мучило его. Отец – он угасал от своего недуга, уже не надеясь на прощение. Его ошибка теперь висела дамокловым мечом над его сыном, он также мог разочаровать свою мать, разочаровать жестоко и пошло.

Нелли старалась не думать про этого,  похожего на стрижа, юношу.

Он был всего лишь пианистом, артистом, будущей знаменитостью

«Наверняка у него полно поклонниц!»

Она вошла в этот проклятый чулан. Именно здесь началась её дорога в ад, ад, который переплавил её из глупой фантазёрки во взрослого человека.

В старом шкафу хранились обрывки давно пропавшего детства. Эти жалкие книжки, порою безжалостно изрезанные. Вот книжка Корнея Чуковского. Айболит стоит на костре, как Жанна д’Арк.  «Не ходите дети в Африку гулять!»

«При  чём тут Африка! Я же не собираюсь ехать туда…. Смешно!»

И грязный безжалостный Карабас – милая страшилка из детства. Карабасы. Как и Черноморы повсюду – мы их просто не замечаем.

Она вдруг вспомнила, как слепо верила в свои фантазии. Как готова была и дальше играть роль благовоспитанной английской леди.

Она избавилась от этого морока только там в Оксфорде.  Избавилась раз и навсегда. Поняв, что этот город не принимает её. Что просто напросто самозванка.

Теперь её пугало другое. Она вдруг почувствовала иной зов. Зов природы. Который заставлял её верить в то, что всё ещё впереди, что и она может стать женой и матерью. Что пора отбросить прочь прошлое, не бояться сделать ещё один шаг по дороге жизни.

Станислав Левитский.

Да, это был именно он. Она видела его нечасто. Только по большим праздникам – красивого и приятного юношу. Он приходил, гордясь сначала тем, что студент, а потом и тем, что мужчина.

Он стал мужчиной очень рано, лет в девятнадцать. Стал легко и просто, словно бы был просто человеком, просто земным человеком.

Свадьба проходила как-то спонтанно. Словно бы её стыдились. Стыдилась и  Ираида. Она вдруг подумала, что возможно именно  сейчас рождается её собственное будущее.

Она вдруг ясно вспомнила глаза Станислава. Он решил писать свою фамилию через «т».

«Но это же неправильно! Этого не может быть? Почему я пошла на этот концерт? Почему Нелли обратила на него внимание? Этого не должно было случиться!» - в душе поднимался настоящий шторм.

Только бы он не знал, не читал обо всём этом.

Они, молча, поужинали.

Нелли вновь собиралась стать гувернанткой. А она, она старалась превратиться в деловую леди – леди, в душе которой нет слабых мест