Старик с гривой седых
волос относился к своему прозвищу с философским спокойствием.
Из-за старой моторки его
все за глаза звали Хароном.
Это прозвище иногда
портило ему жизнь.
Ведь наиболее суеверные
пассажиры боялись садиться в его плавсредство, проклиная всех и вся за то, что
их спутники грезили отдыхом на острове. Моторка брала не много людей – максимум
четверых – и не спеша, стараясь никому не мешать рассекала волну.
Те, что сейчас
намеревались сесть в его лодку, вряд ли походили на дружную семью. Лысоватый мужик с легким налётом
интеллигентности на сытом холёном лице, его спутница с кукольной внешностью,
стареющей в девках Принцессы – и пара разнополых детей – рыжеволосая девушка и
очкастый нескладный паренёк.
Что-то в них было
странное, что-то такое, что заставляло крепко подумать, прежде чем браться за
штурвал.
Харон внимательно
оглядел их всех, небрежно посасывая огрызок «беломорины». Подростки были одеты
как-то странно, они поёживались и явно ждали того момента, чтобы избавиться от
этого легчайшего груза на телах.
Анжелика стеснялась
странного старика в тельняшке. Тот смотрел на неё как-то безразлично, но в то
же время со странным нетерпением- словно бы о чём-то догадывался.
Анжлике ужасно хотелось
остаться дома, но мать заставила их с братом на время позабыть о наготе и сесть
в машину, которая отвезла их всех к этому странному человеку, которого мать
просила звать Савелием.
Савелий был противнее
учителей в школе. Его глаза скользили по телам Анжелики и Антона словно бы
лазерная указка. Девушка и парень были явно смущены – они переглядывались и торопились
скрыть своё смущение.
Теперь им было
нестерпимо стыдно. Недавняя игра теперь пугала, словно бы это уже было необходимостью
и тяжкой обязанностью. Анжелика отводила глаза от брата, а Антон также не
смотрел на сестру, ища одному ему ведомую точку на стенах квартиры.
Здесь всё было чужое –
словно бы они и впрямь съели нечто запретное.
«Так, дети, завтра мы
поедем на остров!»
- Зачем?
- Отдыхать… Школа
позади, вы почти взрослые – и вам можно слегка расслабиться.
Ира Савельева тоже была
рада, что дети так взрослы. Они уэе начали тяготить её. Особенно
нескладный Антон. Его тело было далеко от
идеала – оно вызывало жалость – никакие ухищрения не могли сделать из него
атлета.
Даже, оставшись наедине друг с другом, они не могли
расслабиться. Анжелика машинально поигрывала бретелькою сарафана, не решаясь
обнажиться. Ей вдруг стало не по себе от того, что этот странный мужчина увидит
её раздетой. Стыд. Еще недавно присыпанный пеплом равнодушие теперь набирал
силу, словно бы пробуждённый ветром уголёк в костре.
Остров, что должен был
принять своих гостей, был довольно обычный.
Тут росли берёзы, тут
было ясно и чисто, словно бы в сказке.
Анжелика и Антон уже
предвкушали, как станут бесноваться, дразня свободой взрослых.
Анжелика даже загадочно
улыбнулась.
От вчерашнего стыда не
осталось и следа. Ей хотелось побесить этого странного мужчину. Он явно
набивался в отчимы.
Она почувствовала это
ещё ночью, когда выходила из комнаты в туалет. Ей удалось незаметно
промелькнуть по коридору. Ни мать, ни этот противный Савелий не могли её
видеть. Но Анжелике было как-то и радостно и стыдно – она чувствовала, что мать
зависит от этого странного человека.
«Неужели… она
согласится?» - девушка была в растерянности. Ей было неловко, словно бы и её
Антона продавали на рынке невольников. Будто бы теперь их нагота станет не
радостью, но тяжкой ношей.
«Это всё потому, что я –
не красивая. Если бы я была чуть красивей, я бы не стыдилась!».
Ещё недавно она не
замечала недостатков в своём теле. Оно казалось ей идеальным, но теперь –
теперь страх показаться уродливой заставлял её сжиматься в комок и в ужасе
замирать на неказистом, так до конца и не отмытом унитазе.
«Чего ему от нас надо!
Дурак!» - подумала она, вывпуская из себя всё лишнее.
Ненужное её организму
стекало и шлёпалось вниз. Анжелика посмотрела вокруг и оторвала кусок мерзкой и
серой бумажки.
От всего здесь пахло
мужчиной. В стенах остаолся аромат табака. Этот запах тревожил ноздри Анжелики
и как бы намекал: «Ты уже взрослая – детка!»
От этих намёков у неё тотчас краснели уши. Вчерашнее бесстыдство
казалось тупой бравадой, теперь ей было и страшно и сладко – тело было уже не
совсем её – оно принадлежало всем. Кто умпел бросить на него взгляд.
Антон безмятежно спал.
Он был так глуп. Анжелика понимала. Что отчего-то презирает этого мальчишку.
Ещё недавно они смотрели на себя, совершенно спокойно – но теперь что-то то
притягивало, то отталкивало их друг от друга.
Их разбудили на
рассвете.
Теперь Анжелика
старалась смотреть на пенящуюся за бортом воду. Волны рассходились от бортов
лодки, словно бы подталкивали её вперёд к не очень заметному островку.
Антон старался не смотреть
на сестру. Она была как-то странно настроена, словно бы стыдилась своего так
хорошо знакомого тела. Еще недавно он даже не задумывался, как оно выглядит –
это бледное девичье тело. Но теперь…
«Неужели это произойдёт
и с нами? Неужели Нелли права?»
Антон был уверен, что не
делает ничего дурного. В тайне он считал себя похожим на Давида. А Анжелика
напоминала ему Андромеду…
Савелий старался не
думать о том, что скажет этим детям. В сущности. Он сам выбрал этот путь – и
теперь он или приучит этих двух. Или попросту избавится.
Ирна теперь тяготила,
как ядро на ноге у каторжника. Она
слишком доверялась ему – после смерти её избалованного мужа лна искала нового
избранника – и он подходил идеально. Ведь именно он сделал её матерью.
Анжелика и Антон. Они
ещё ни о чём не догадывались. И вот теперь их тела тянулись друг к другу,
словно бы разнополюсные магниты.
Старик пообещал приехать
к пяти вечера воскресения.
Антон и Анжелика не
спешили обращаться в языческие божества. Им не хотелось, было боязно, словно бы
их попросту разыгрывали.
- Дорогая, не дави на
них. У меня для Вас маленький сюрприз. Я купил для вас всех тур в «Un Grand Eden».
Этот знаменитый курорт
собирал les amateurs de la
nudité со всего мира. Ирина слышала о нём – оказаться на берегу Средиземного
моря. И не одна. А со своими детьми.
Савелий был рад. Он
надеялся, что очень скоро перестанет вспоминать о том. Что произошло много лет
назад. Тогда он думал, что ничем не рискует, что всё скрыто, как «Титанник» на
дне Атлантики. И что никто не стант разыскивать этих «живых мертвецов».
Анжелика и Антон, молча,
разделись. Они показались друг другу забавными лягушатами. Наверняка, так же
чувствовала себя сказочная Василиса, сбрасывая с себя лягушачью шкурку.
Харона не отпускало
тревожное чувство. Он и раньше видел этого человека – того знали многие.
Савелий был заметной фигурой – возле его дома то и дело появлялись женщины.
И вот теперь он стал
догадываться.
Чувство стыда
становилось нестерпимым, как желание зажечь очередную папиросу.
Старик пошёл к
ларьку, стараясь не думать о неприятных мыслей. Он бы охотно сжёг бы их. Словно
очередную бумажную трубочку с табаком.
Продавщица разговорилась
со стариком. Она любила поговорить с ним – а Харон охотно балагурил, радуясь
вниманию женщины.
- Что? Этого
эскулапа на остров отвёз? – слегка язвительно поинтересовалась она.
- А что?
- Да, так, болтают о
нём много.
- А чего болтают?
- Да извращенец он.
Неформал.
- Это как неформал?
В зад что ли…
- Да ни. Я чего не
знаю, того не знаю. Может он и с мужиками. Чо такого, блин, станется. А вот что
девок к себе табунами водит, так это точно…
- Да кто их не
водит… Мужику без бабы смерть.
- Ну, ты ведь.
- А ты на меня не
гляди. Я такой один почитай на весь посёлок. А без бабы, запомни, современному
мужику – смерть. Хиреть он без бабы начинает.
Выкуренная папироса
взбодрила старика. Он курил. Как бы священнодействуя. Отлично понимая, что
грешит. Но этот грех не казался ему смертельным. Подумаешь, воскурить в честь
неведомого эту странную трубочку, с привезённым из Нового Света пахучим
порошком внутри.
А вот мысли о двух подростках
не отпускали. Странные они были. Словно и не брат с сестрой. Словно бы что-то скрывали
от глаза родительского.
Старик посуровел. Он
вообще не слишком жаловал чудаков. Чудаки вызывали в его душе странное чувство –
словно бы он был сообщником чего-то преступного.
Анжелика и Антон не знали,
куда девать свои тела. Среди берёз было легко затеряться – дети старательно играли
в прятки с природой, явно желая обратиться белоствольными деревьями.
Анжелика вдруг подумала,
что лучше не притворяться целомудренными. Её отчего-то тянуло к неказистому брату
– тот словно бы разом стал куском любовного магнита – а она большим куском железа,
который безвольно притягивается и становится одним целым со своим соблазнителем.
Раньше они не чувствовали
себя столь взволнованно. Нагота перестала быть равнодушной – в Антоне явно появлялись
новые черты – несмотря, на худобу и близорукость он становился красивым, словно
бы ожившая античная статуя какого-нибудь Антиноя.
Анжелика очень страдала
от отсутствия зеркала. Ей хотелось тотчас убедиться, что я та же самая, что её тело
ни более красивым, ни уродливым.
Их мать не вылезала из
палатки. Ей хватало общества Савелия – словно бы ей предстояло играть роль Юдифи,
в шатре у Олоферна. Голое тело бывшей «бесстыжей» растекалось по подстилке, как подтаявшее на солнце желе.
Ей хотелось вернуться
назад, в те года, когда содрогалась от волнения в чужих гаражах. Когда понимала,
что голая она гораздо интереснее. Что ей самой хочется быть голой и податливой,
словно много раз зажжённая свечка.
Дети давно уже были такими
же податливыми голышами. Их тела не отличались от пластиковых фигурок – ими можно
было играть, как марионетками – ни Анжелика, ни Антон были довольны своей телесной
похожестью и были готовы пойти ва-банк.
А Антон и Анжелика играли
в догонялки. Анжелика, подобно Дафне убегала, а Антон – словно бы Аполлон догонял её. Сестра убегала, трепеща аккуратными ягодицами
при каждом полупрыжке-полушаге.
Им было радостно. Словно
бы в кукольном мультфильме. Они бегали, словно бы милые пластилиновые куколки, этакие
прародители нового мира.
Анжелике не хватало только
Нелли. Она ещё не отчаялась увидать ту нагой и счастливой. Но Нелли не поехала с
ними на остров, она отговорилась какой-то важной задачей. И теперь было и пусто,
и скучно. И немного стыдно, неизвестно отчего
Помочь сайту
Поздравления
