Истоки державности. Глава 17

Глава 17
(857-858 гг. от Р.Х.)
 
- Что ты рыскаешь здесь, хорёк вонючий?
От мощного пинка Брячеслава Эббон кубарем скатился с лестницы и, почесывая ушибленное ногой место, чуть ли ни вприпрыжку подбежал к аббату Гунтбальду. Возмужал сын Остромысла, перенял всю мощную стать своего отца, только голос грубее и взгляд суровее.
- Что случилось? Отчего ор? – Рюрик оборвал свой разговор с Рагнаром и направился к священникам.
- Так он, княже, нос свой суёт куда не надо. – Пояснил Брячеслав. – Вначале запасы наши проверял, а потом к казне полез. Стража турнула его оттуда, а он всё равно лезет. Вот мне и пришлось…
- Позволь, князь, я поясню. – Лицо аббата источало верх благожелательности. – Король Лотарь II после того, как ты покинешь Фрисландию, отдаёт её своему сыну. Нам поручено оценить всё, что достанется ему.
- Пока я здесь – это всё моё. Одолеем данов – тогда ваше будет. Отправляйтесь-ка лучше к воинам своим, а то мои воины ненароком и покалечить могут.
Гунтбальд как блаженный, словно не поняв угрозы, с улыбкой поклонился князю и пошёл прочь. Следом, ссутулившись и придерживая ладонью ушибленное место, поковылял Эббон. По мере того, как аббат удалялся от Рюрика, блаженная улыбка постепенно исчезала с его лица.
- Ты так и не смог узнать насколько богат Рюрик. Я уже сомневаюсь, что ты сможешь выполнить тебе порученное у данов. – Недовольство прямо так и сквозило в словах Гунтбальда. – Бывший епископ, обладающий даром красноречия, не смог уговорить этих варваров!
- То-то и оно, что они варвары. – Страдальчески промолвил Эббон. – Они совершенно не понимают мои проповеди и не способны их понять. Не лучше ли было не помогать этому князю побить данов, а разбить его самого?
Аббат остановился:
- Это плохо, что ты этого не понимаешь. Пока это сделать невозможно. Король Людовик ещё не набрал достаточных сил после того, как Рюрик прошёлся с огнём и мечом по его земле. Король Карл обручил своего десятилетнего сына Людовика с дочерью короля Бретани и собирается сделать его королём Нейстрии, а аристократы, проживающие на этой земле, противятся этому, воспринимая это как прямой диктат короля. Того гляди возникнет опять смута, а всякая смута у нас подрывает могущество франков. Наш король Лотарь II захотел легализовать права своего незаконнорождённого сына и опять сошёлся с Вальдрадой, необдуманно отослав жену Теутбергу в монастырь. Что можно ждать теперь от её брата графа Хукберта? Опять будет война… Никто из королей сейчас не обладает достаточной силой, чтобы погубить Рюрика. Если бы ему не помогали норманны… Хорошо, что нашлась возможность изгнать его с нашей земли. Пусть под предлогом покорения данов, но нашлась… Запомни одно: нужно несколько лет, чтобы внутри всех наших королевств навести порядок и собрать силы. Пусть даны пока терпят князя на своей земле, потом мы поможем им одолеть эту язву христианства.
Прогнав священников, Рюрик вернулся к Рагнару.
- Как ты их выносишь? – Рагнар презрительно мотнул головой в сторону аббата и Эббона.
- Приходится… Воины франков не могут без них обойтись, и по уговору с Лотарём я должен у данов оставить одного из них.
- Дожили… Франков себе на помощь стали брать. Мало мы их били?!
- Что делать!.. Дружина моя поредела. Я смотрю, что и ты, Рагнар, не всех своих воинов привёл.
- Не всех… - Вздохнул конунг. – Часть ярлов к Готфриду переметнулась. Думают, что будут с ним удачливы, как и с его отцом Харальдом Клаком. Забыли, что не в бою он погиб и что не попал в Вальгаллу. Многие ярлы сами повадились своих воинов в набеги водить. Сыновья у меня подросли, тоже в бой рвутся. Я думаю, что не мешало бы нам с тобой земли, не тронутые нами, посетить. После этого опять воинами обрастём.
- Не время, не время… - С сожалением помотал головой Рюрик. – Мне бы сейчас данов наказать и в Ютландии удержаться. Покинули меня Аскольд с Диром, самых отменных воинов с собой увели.
- Вернутся. – Попытался утешить Рагнар.
- Не вернутся… Купцы сказывали, что град хазарский на щит взяли и земли кусок заграбастали. Теперь там княжат. Вначале пря у них с хазарами была, а потом те отступили. Говорят, что Аскольд и Дир чуть ли не веру хазарскую приняли и дружину свою хазарами пополнили. Вот как-то так! Были бы они у меня под рукой, стал бы я франков на помощь звать?! Да ни в жизнь!.. Ничего… Вот основательно укреплюсь в Ютландии, и пройдёмся с тобой по новым землям: и Рим потреплем, и до Царь-града доберёмся!
Рагнар уже понял, что за этими напыщенными словами была попытка князя скрыть сомнение в собственных силах и вселить в себя уверенность в достижении поставленных целей. Больно рано старость подобралась к князю, угас пыл, потухла дерзость, от которой приходили в ужас другие народы и их правители. Похоже, это их последний совместный поход. Придётся, видно, Рагнару в дальнейшем надеяться только на себя и своих воинов.
Дружины Рюрика, Рагнара, Готфрида и полтысячи франков высадились в Ютландии и, без помех подошли к Худебю, где их встретило войско конунга Хорика. Данов было вполовину меньше, но это были испытанные воины.
- Как битву начнём, князь? – Рагнар весело смотрел на противника. – Не лучше вначале на них франков бросить, а потом мы встрянем?
- А если франки не выдержат и побегут, то наши ряды только так смять смогут. Нет уж, сами начнём…
Закрывшись щитами и ощетинившись копьями, воины двинулись на врагов. Столкновение было недолгим. Потеряв около сотни воинов, даны откатились в город, где среди узких улочек преимущество врага в численности было не так ощутимо. Испуганно озираясь на окровавленных воинов, к князю пробрался Эббон:
- Зачем напрасно проливать кровь, князь! Позволь мне переговорить с Хориком. Я смогу уговорить его сложить оружие и согласиться на твои условия.
- Ради чего стараешься?
- Среди данов много людей, которые уверовали в Господа нашего. Зачем напрасно проливать кровь христиан, если дело можно решить миром?
- Христиан-врагов пожалел, а до своих тебе дела нет?
- Обо всех скорблю, все равны перед Богом.
- Ладно… Рагнар, Олег! Остановите воинов! Пусть этот служитель церкви отправится к данам и приведёт ко мне Хорика.
К удивлению конунга Хорика враги вдруг отхлынули от данов и замерли в отдалении. От них суетливо перебирая ногами и обходя трупы, начал приближаться человек в сутане. От окруживших его воинов он чуть ли не в приказном тоне потребовал:
- Отведите меня к конунгу. Я должен ему сообщить нечто важное.
- Тебя послал Рюрик?.. – Выступил вперёд Хорик.
- Нет. – Слащаво улыбнувшись, ответил Эббон.
- А кто?
- Я об этом скажу только конунгу.
- Я конунг. Говори!..
- Мне нужно переговорить с тобой с глазу на глаз.
- У меня нет секретов от моих воинов.
- Некоторые вещи не должны знать даже они. Это должен услышать только конунг и Господь. - Эббон величаво поднял глаза к небу и перекрестился.
Хорик хищно раздул ноздри, но всё-таки грозно окинул взглядом окружавших их данов,  те поспешили отойти. Убедившись, что кроме конунга его больше никто не слышит, Эббон, таинственно выпучив глаза, промолвил:
- Меня послал король Лотарь. Князь Рюрик ему такой же враг, как и тебе. Король хочет помочь тебе избавиться от него.
- Избавиться?.. – Глаза Хорика налились кровью. – Что же твой король ему своих воинов дал, а не мне?
- Считай, что это просто стечение обстоятельств. Сейчас князь ещё силён, и король не мог поступить иначе. А вот попозже…
- Когда?
- Всему своё время. Нужно подождать, пока его покинут союзники и он успокоится, расслабится. Князь Рюрик не только враг моему королю, но и королю Людовику, и королю Карлу. Ради его уничтожения они тоже предоставят помощь.
- Почему я должен тебе верить?
- Я буду всё время с тобой, пока не наступит время уничтожить Рюрика.
Конунг задумался, а потом тряхнул головой:
- Что я должен сделать?
- Покориться Рюрику, выполнить  и ждать, когда мы его раздавим, как муху.
- Хорошо, но обещай мне, что тогда я сам должен перерезать ему глотку.
- Я сообщу королю Лотарю твою просьбу.
Хорик в сопровождении Эббона и верного Гудбранта под улюлюканье руссов приблизился к князю и гордо встал перед ним.
- Ты достоин смерти, - князь хищно прищурил глаза, - но я обещал королю сохранить тебе жизнь. Запомни, что от моего гнева не уйдёт никто, и я любого заставлю выполнять обещанное. Ты признаёшь теперь, что Ютландия принадлежит мне?
Конунг безмолвно кивнул головой.
- А что бы ты впредь не забывал этого, отдашь мне своих сыновей. У тебя ведь их двое?
Хорик от неожиданного решения князя начал багроветь, и Эббон, заметив это, вылез вперёд:
- Согласен он, согласен…
После этих слов конунг обмяк и глухо промолвил:
- Гудбрант, приведи сыновей князю. С ними будешь, пока не вернут их мне.
Рюрик довольно улыбнулся и прошептал на ухо Олегу:
- Заберешь этих волчат и вместе с ними отправишься в Ладогу. Головой за них отвечаешь, а если что – прирежь не раздумывая.
 
*   *   *
 
Хлопотная оказалась должность начальника императорских конюшен. Воочию убедился Василий в громоздкости и нерасторопности чиновничьего аппарата империи. Препоны были кругом. Страторам, которые сопровождали императора во время конных выездов и ухаживали за лошадьми, задерживали выплату жалованья. Не хватало сена, овса, не выделялись луга, где кони должны пастись, не хватало подков, не вовремя вывозился навоз – всё не перечислишь! На все претензии Василия все лишь отмахивались, ссылаясь то на нескончаемые военные действия, то на задержку налоговых поступлений, то на ещё чего-либо. Да мало ли можно придумать различных причин, когда в руках чиновников оказывалось золото, а должного контроля за расходованием средств после убийства логофета не стало!
Василий понимал, что жаловаться императору Михаилу было без толку, и направился к Варде, благо во дворец его пропускали беспрепятственно. В одном из длинных коридоров он встретил патриарха Игнатия. Склонив голову, Василий приблизился к нему:
- Кони в конюшнях голодные стоят, а кормом не обеспечивают. Помощи хочу просить. Благослови, отче!
- О живой твари заботишься больше, чем о людях?
- Мы за них в ответе.
- Похвально, похвально… - Игнатий благословил Василия и ласково продолжил. - Вижу грусть на твоём лице, сыне, и вижу, что гложет тебя печаль.
В ответ Василий только вздохнул, а патриарх негромко и сочувственно продолжил:
- Знаю, всё знаю. Рассказывают мне, как ты болеешь душой за дело, тебе порученное, и мне это по сердцу. Не от тебя многое зависит. Терпи! Господь и через такие муки посылает нам испытания, пройдя которые, дух наш крепчает. Он не допустит испытаний, которые были бы нам не по силам, и к тому же во всяком испытании Всевышний даст и выход из него, и силы для его преодоления.
Вдруг голос у патриарха усилился и он, смотря мимо Василия, грозно начал вещать:
- Вижу, откуда тлен идёт в делах наших. Посланцы ада терзают души нечестивцев и совращают с пути праведного других. Всех их лишу причастия, пока не образумятся!
- А я весть несу хорошую. – Сзади Василия раздался весёлый голос Варды. – Мой брат стратиг Петрона разбил павликиан под Тефрикой.
Василий отошёл чуть в сторону, оставляя патриарха наедине с Вардой.
- Весть действительно хорошая. – Игнатий не выразил радости, продолжая хмуро смотреть на Варду.
- А есть и плохая. – Тревога появилась в словах дяди императора. – В Константинополе появился внебрачный сын моей сестры Феодоры Гивон, и она возжелала заменить им Михаила. Это же угроза устоям власти! Я считаю, что моя сестра немедленно должна принять постриг.
- Не внемлет Господь молитв насильно постриг принявших. Служение Господу нашему – дело добровольное. А ты зло творишь! Нет у императрицы другого сына, кроме Михаила. Клевету наводишь на невинных. Мало тебе убийства логофета? Зачем потакаешь всем прихотям императора? Большинство из них богопротивны. Зачем отверг ты жену свою Феодосию? Грешишь ты, сожительствуя с вдовой своего умершего сына Евдокией! Грешник ты великий, и покаяния я твоего не вижу. – Игнатий с силой стукнул посохом об пол. – Пока грехи свои не искупишь, не допускаю тебя к причастию. Сегодня же все церкви об этом извещу. Уйди прочь с моих глаз!
С каждым упрёком патриарха лицо Варды наливалось кровью всё сильнее и сильнее, и в его взгляде вслед уходящему Игнатию чувствовалась ненависть. Видно эта невыдержанность повлияла на патрикия, что он с раздражением произнёс вслух:
- Михаил этой байке о брате вряд ли поверит. Так что же делать?.. С чем идти к императору?
Внезапно Варда заметил Василия, стоявшего в отдалении:
- А ты что здесь делаешь?
- Так кормить лошадей нечем. Помощи ищу…
- Нечем, говоришь… - То ли с сожалением, то ли с раздражением проговорил Варда, и вдруг лицо его прояснилось. – Об этом обязательно должен узнать император, только ты подтверждай всё, о чём ему я буду рассказывать.
Императора на счастье застали одного, а не в компании своих собутыльников. Михаил, увидев вошедших, недовольно скривился:
- Если опять с просьбами, то идите вон!
В ответ Варда развёл руками:
- Что делать!.. Такова всех участь императоров. Я денно и нощно думаю о твоём благополучии и сам бы смог решить эти вопросы, но моё положение при императоре не позволяет это сделать.
- Как мне надоели эти просьбы! Все только хотят от меня что-то: сделай это, сделай то… То мать, то этот Игнатий…
- Об этом я и хотел рассказать. Я ведаю про твою неприязнь к патриарху Игнатию, и она оправдана. Я узнал, что твоя матушка и он являются главными инициаторами козней, проводимых против тебя. Мне не хватает сил противодействовать им, патриарх даже лишил меня из-за этого причастия.
- Что за козни? – Заинтересовался Михаил.
- Чтобы прославить императора, возвеличить тебя, мой племянник, над другими правителями я захотел основать в Константинополе университет. Главой университета я планировал назначить Льва Математика – одного из образованнейших людей в государстве. Этому воспротивились твоя мать и патриарх из-за того, что Лев племянник Иоанна Грамматика – иконоборческого патриарха при Феофиле.
- И только?.. - Равнодушно промолвил Михаил.
- А для чего здесь Василий? – Заторопился Варда. – Он утверждает, что кони, предназначенные для выезда императора, несколько дней не кормлены. Император будет посмешищем для своих подданных, если ты и твоё окружение будут красоваться на измождённых лошадях.
- Этого нельзя допускать. – Возмутился Михаил. – Займись этим.
- Я же говорю, что у меня не хватает для этого полномочий.
- Всё! С этого дня я даю тебе титул куропалата[1]. Сделай так, чтобы моё появление перед подданными было достойным. Можешь также открыть этот свой университет, но этих козней против меня не должно быть.
- Это трудно сделать, даже невозможно, пока моя сестра не будет пострижена в монастырь, а этому противится патриарх. Я чувствую, что они сговорились отречь тебя от императорской власти. Нужно лишить Игнатия сана патриарха и заточить в какой-нибудь отдалённый монастырь.
- Это теперь твоя забота. – Отмахнулся Михаил. – У меня и так дел невпроворот.
Василий ужаснулся: как легко власть имущие нарушают законы, предписанные Богом! Мало, что они привержены низменным страстям, но и готовы убить, оклеветать или заточить в монастырь им неугодных только ради обретения власти. Получив эту власть, становятся ли они непогрешимыми? Достойны ли властители этого, чтобы остальной народ беспрекословно подчинялся им? Если отбросить все моральные устои, о которых проповедуют эти власть имущие и их прихлебатели, то может ли любой обрести эту власть над остальными? Какова цена будет падения нравственности этого человека? Ответа на эти вопросы пока Василий не находил, но смутные мысли уже начали терзать его разум.

[1] Один из первых по значению титулов в византийской иерархии, обычно жаловался ближайшим родственникам императора и высокопоставленным иностранцам.
 

© Copyright: М.Лютый, 2020

Регистрационный номер №0471517

от 7 апреля 2020

[Скрыть] Регистрационный номер 0471517 выдан для произведения: Глава 17
(857-858 гг. от Р.Х.)
 
- Что ты рыскаешь здесь, хорёк вонючий?
От мощного пинка Брячеслава Эббон кубарем скатился с лестницы и, почесывая ушибленное ногой место, чуть ли ни вприпрыжку подбежал к аббату Гунтбальду. Возмужал сын Остромысла, перенял всю мощную стать своего отца, только голос грубее и взгляд суровее.
- Что случилось? Отчего ор? – Рюрик оборвал свой разговор с Рагнаром и направился к священникам.
- Так он, княже, нос свой суёт куда не надо. – Пояснил Брячеслав. – Вначале запасы наши проверял, а потом к казне полез. Стража турнула его оттуда, а он всё равно лезет. Вот мне и пришлось…
- Позволь, князь, я поясню. – Лицо аббата источало верх благожелательности. – Король Лотарь II после того, как ты покинешь Фрисландию, отдаёт её своему сыну. Нам поручено оценить всё, что достанется ему.
- Пока я здесь – это всё моё. Одолеем данов – тогда ваше будет. Отправляйтесь-ка лучше к воинам своим, а то мои воины ненароком и покалечить могут.
Гунтбальд как блаженный, словно не поняв угрозы, с улыбкой поклонился князю и пошёл прочь. Следом, ссутулившись и придерживая ладонью ушибленное место, поковылял Эббон. По мере того, как аббат удалялся от Рюрика, блаженная улыбка постепенно исчезала с его лица.
- Ты так и не смог узнать насколько богат Рюрик. Я уже сомневаюсь, что ты сможешь выполнить тебе порученное у данов. – Недовольство прямо так и сквозило в словах Гунтбальда. – Бывший епископ, обладающий даром красноречия, не смог уговорить этих варваров!
- То-то и оно, что они варвары. – Страдальчески промолвил Эббон. – Они совершенно не понимают мои проповеди и не способны их понять. Не лучше ли было не помогать этому князю побить данов, а разбить его самого?
Аббат остановился:
- Это плохо, что ты этого не понимаешь. Пока это сделать невозможно. Король Людовик ещё не набрал достаточных сил после того, как Рюрик прошёлся с огнём и мечом по его земле. Король Карл обручил своего десятилетнего сына Людовика с дочерью короля Бретани и собирается сделать его королём Нейстрии, а аристократы, проживающие на этой земле, противятся этому, воспринимая это как прямой диктат короля. Того гляди возникнет опять смута, а всякая смута у нас подрывает могущество франков. Наш король Лотарь II захотел легализовать права своего незаконнорождённого сына и опять сошёлся с Вальдрадой, необдуманно отослав жену Теутбергу в монастырь. Что можно ждать теперь от её брата графа Хукберта? Опять будет война… Никто из королей сейчас не обладает достаточной силой, чтобы погубить Рюрика. Если бы ему не помогали норманны… Хорошо, что нашлась возможность изгнать его с нашей земли. Пусть под предлогом покорения данов, но нашлась… Запомни одно: нужно несколько лет, чтобы внутри всех наших королевств навести порядок и собрать силы. Пусть даны пока терпят князя на своей земле, потом мы поможем им одолеть эту язву христианства.
Прогнав священников, Рюрик вернулся к Рагнару.
- Как ты их выносишь? – Рагнар презрительно мотнул головой в сторону аббата и Эббона.
- Приходится… Воины франков не могут без них обойтись, и по уговору с Лотарём я должен у данов оставить одного из них.
- Дожили… Франков себе на помощь стали брать. Мало мы их били?!
- Что делать!.. Дружина моя поредела. Я смотрю, что и ты, Рагнар, не всех своих воинов привёл.
- Не всех… - Вздохнул конунг. – Часть ярлов к Готфриду переметнулась. Думают, что будут с ним удачливы, как и с его отцом Харальдом Клаком. Забыли, что не в бою он погиб и что не попал в Вальгаллу. Многие ярлы сами повадились своих воинов в набеги водить. Сыновья у меня подросли, тоже в бой рвутся. Я думаю, что не мешало бы нам с тобой земли, не тронутые нами, посетить. После этого опять воинами обрастём.
- Не время, не время… - С сожалением помотал головой Рюрик. – Мне бы сейчас данов наказать и в Ютландии удержаться. Покинули меня Аскольд с Диром, самых отменных воинов с собой увели.
- Вернутся. – Попытался утешить Рагнар.
- Не вернутся… Купцы сказывали, что град хазарский на щит взяли и земли кусок заграбастали. Теперь там княжат. Вначале пря у них с хазарами была, а потом те отступили. Говорят, что Аскольд и Дир чуть ли не веру хазарскую приняли и дружину свою хазарами пополнили. Вот как-то так! Были бы они у меня под рукой, стал бы я франков на помощь звать?! Да ни в жизнь!.. Ничего… Вот основательно укреплюсь в Ютландии, и пройдёмся с тобой по новым землям: и Рим потреплем, и до Царь-града доберёмся!
Рагнар уже понял, что за этими напыщенными словами была попытка князя скрыть сомнение в собственных силах и вселить в себя уверенность в достижении поставленных целей. Больно рано старость подобралась к князю, угас пыл, потухла дерзость, от которой приходили в ужас другие народы и их правители. Похоже, это их последний совместный поход. Придётся, видно, Рагнару в дальнейшем надеяться только на себя и своих воинов.
Дружины Рюрика, Рагнара, Готфрида и полтысячи франков высадились в Ютландии и, без помех подошли к Худебю, где их встретило войско конунга Хорика. Данов было вполовину меньше, но это были испытанные воины.
- Как битву начнём, князь? – Рагнар весело смотрел на противника. – Не лучше вначале на них франков бросить, а потом мы встрянем?
- А если франки не выдержат и побегут, то наши ряды только так смять смогут. Нет уж, сами начнём…
Закрывшись щитами и ощетинившись копьями, воины двинулись на врагов. Столкновение было недолгим. Потеряв около сотни воинов, даны откатились в город, где среди узких улочек преимущество врага в численности было не так ощутимо. Испуганно озираясь на окровавленных воинов, к князю пробрался Эббон:
- Зачем напрасно проливать кровь, князь! Позволь мне переговорить с Хориком. Я смогу уговорить его сложить оружие и согласиться на твои условия.
- Ради чего стараешься?
- Среди данов много людей, которые уверовали в Господа нашего. Зачем напрасно проливать кровь христиан, если дело можно решить миром?
- Христиан-врагов пожалел, а до своих тебе дела нет?
- Обо всех скорблю, все равны перед Богом.
- Ладно… Рагнар, Олег! Остановите воинов! Пусть этот служитель церкви отправится к данам и приведёт ко мне Хорика.
К удивлению конунга Хорика враги вдруг отхлынули от данов и замерли в отдалении. От них суетливо перебирая ногами и обходя трупы, начал приближаться человек в сутане. От окруживших его воинов он чуть ли не в приказном тоне потребовал:
- Отведите меня к конунгу. Я должен ему сообщить нечто важное.
- Тебя послал Рюрик?.. – Выступил вперёд Хорик.
- Нет. – Слащаво улыбнувшись, ответил Эббон.
- А кто?
- Я об этом скажу только конунгу.
- Я конунг. Говори!..
- Мне нужно переговорить с тобой с глазу на глаз.
- У меня нет секретов от моих воинов.
- Некоторые вещи не должны знать даже они. Это должен услышать только конунг и Господь. - Эббон величаво поднял глаза к небу и перекрестился.
Хорик хищно раздул ноздри, но всё-таки грозно окинул взглядом окружавших их данов,  те поспешили отойти. Убедившись, что кроме конунга его больше никто не слышит, Эббон, таинственно выпучив глаза, промолвил:
- Меня послал король Лотарь. Князь Рюрик ему такой же враг, как и тебе. Король хочет помочь тебе избавиться от него.
- Избавиться?.. – Глаза Хорика налились кровью. – Что же твой король ему своих воинов дал, а не мне?
- Считай, что это просто стечение обстоятельств. Сейчас князь ещё силён, и король не мог поступить иначе. А вот попозже…
- Когда?
- Всему своё время. Нужно подождать, пока его покинут союзники и он успокоится, расслабится. Князь Рюрик не только враг моему королю, но и королю Людовику, и королю Карлу. Ради его уничтожения они тоже предоставят помощь.
- Почему я должен тебе верить?
- Я буду всё время с тобой, пока не наступит время уничтожить Рюрика.
Конунг задумался, а потом тряхнул головой:
- Что я должен сделать?
- Покориться Рюрику, выполнить  и ждать, когда мы его раздавим, как муху.
- Хорошо, но обещай мне, что тогда я сам должен перерезать ему глотку.
- Я сообщу королю Лотарю твою просьбу.
Хорик в сопровождении Эббона и верного Гудбранта под улюлюканье руссов приблизился к князю и гордо встал перед ним.
- Ты достоин смерти, - князь хищно прищурил глаза, - но я обещал королю сохранить тебе жизнь. Запомни, что от моего гнева не уйдёт никто, и я любого заставлю выполнять обещанное. Ты признаёшь теперь, что Ютландия принадлежит мне?
Конунг безмолвно кивнул головой.
- А что бы ты впредь не забывал этого, отдашь мне своих сыновей. У тебя ведь их двое?
Хорик от неожиданного решения князя начал багроветь, и Эббон, заметив это, вылез вперёд:
- Согласен он, согласен…
После этих слов конунг обмяк и глухо промолвил:
- Гудбрант, приведи сыновей князю. С ними будешь, пока не вернут их мне.
Рюрик довольно улыбнулся и прошептал на ухо Олегу:
- Заберешь этих волчат и вместе с ними отправишься в Ладогу. Головой за них отвечаешь, а если что – прирежь не раздумывая.
 
*   *   *
 
Хлопотная оказалась должность начальника императорских конюшен. Воочию убедился Василий в громоздкости и нерасторопности чиновничьего аппарата империи. Препоны были кругом. Страторам, которые сопровождали императора во время конных выездов и ухаживали за лошадьми, задерживали выплату жалованья. Не хватало сена, овса, не выделялись луга, где кони должны пастись, не хватало подков, не вовремя вывозился навоз – всё не перечислишь! На все претензии Василия все лишь отмахивались, ссылаясь то на нескончаемые военные действия, то на задержку налоговых поступлений, то на ещё чего-либо. Да мало ли можно придумать различных причин, когда в руках чиновников оказывалось золото, а должного контроля за расходованием средств после убийства логофета не стало!
Василий понимал, что жаловаться императору Михаилу было без толку, и направился к Варде, благо во дворец его пропускали беспрепятственно. В одном из длинных коридоров он встретил патриарха Игнатия. Склонив голову, Василий приблизился к нему:
- Кони в конюшнях голодные стоят, а кормом не обеспечивают. Помощи хочу просить. Благослови, отче!
- О живой твари заботишься больше, чем о людях?
- Мы за них в ответе.
- Похвально, похвально… - Игнатий благословил Василия и ласково продолжил. - Вижу грусть на твоём лице, сыне, и вижу, что гложет тебя печаль.
В ответ Василий только вздохнул, а патриарх негромко и сочувственно продолжил:
- Знаю, всё знаю. Рассказывают мне, как ты болеешь душой за дело, тебе порученное, и мне это по сердцу. Не от тебя многое зависит. Терпи! Господь и через такие муки посылает нам испытания, пройдя которые, дух наш крепчает. Он не допустит испытаний, которые были бы нам не по силам, и к тому же во всяком испытании Всевышний даст и выход из него, и силы для его преодоления.
Вдруг голос у патриарха усилился и он, смотря мимо Василия, грозно начал вещать:
- Вижу, откуда тлен идёт в делах наших. Посланцы ада терзают души нечестивцев и совращают с пути праведного других. Всех их лишу причастия, пока не образумятся!
- А я весть несу хорошую. – Сзади Василия раздался весёлый голос Варды. – Мой брат стратиг Петрона разбил павликиан под Тефрикой.
Василий отошёл чуть в сторону, оставляя патриарха наедине с Вардой.
- Весть действительно хорошая. – Игнатий не выразил радости, продолжая хмуро смотреть на Варду.
- А есть и плохая. – Тревога появилась в словах дяди императора. – В Константинополе появился внебрачный сын моей сестры Феодоры Гивон, и она возжелала заменить им Михаила. Это же угроза устоям власти! Я считаю, что моя сестра немедленно должна принять постриг.
- Не внемлет Господь молитв насильно постриг принявших. Служение Господу нашему – дело добровольное. А ты зло творишь! Нет у императрицы другого сына, кроме Михаила. Клевету наводишь на невинных. Мало тебе убийства логофета? Зачем потакаешь всем прихотям императора? Большинство из них богопротивны. Зачем отверг ты жену свою Феодосию? Грешишь ты, сожительствуя с вдовой своего умершего сына Евдокией! Грешник ты великий, и покаяния я твоего не вижу. – Игнатий с силой стукнул посохом об пол. – Пока грехи свои не искупишь, не допускаю тебя к причастию. Сегодня же все церкви об этом извещу. Уйди прочь с моих глаз!
С каждым упрёком патриарха лицо Варды наливалось кровью всё сильнее и сильнее, и в его взгляде вслед уходящему Игнатию чувствовалась ненависть. Видно эта невыдержанность повлияла на патрикия, что он с раздражением произнёс вслух:
- Михаил этой байке о брате вряд ли поверит. Так что же делать?.. С чем идти к императору?
Внезапно Варда заметил Василия, стоявшего в отдалении:
- А ты что здесь делаешь?
- Так кормить лошадей нечем. Помощи ищу…
- Нечем, говоришь… - То ли с сожалением, то ли с раздражением проговорил Варда, и вдруг лицо его прояснилось. – Об этом обязательно должен узнать император, только ты подтверждай всё, о чём ему я буду рассказывать.
Императора на счастье застали одного, а не в компании своих собутыльников. Михаил, увидев вошедших, недовольно скривился:
- Если опять с просьбами, то идите вон!
В ответ Варда развёл руками:
- Что делать!.. Такова всех участь императоров. Я денно и нощно думаю о твоём благополучии и сам бы смог решить эти вопросы, но моё положение при императоре не позволяет это сделать.
- Как мне надоели эти просьбы! Все только хотят от меня что-то: сделай это, сделай то… То мать, то этот Игнатий…
- Об этом я и хотел рассказать. Я ведаю про твою неприязнь к патриарху Игнатию, и она оправдана. Я узнал, что твоя матушка и он являются главными инициаторами козней, проводимых против тебя. Мне не хватает сил противодействовать им, патриарх даже лишил меня из-за этого причастия.
- Что за козни? – Заинтересовался Михаил.
- Чтобы прославить императора, возвеличить тебя, мой племянник, над другими правителями я захотел основать в Константинополе университет. Главой университета я планировал назначить Льва Математика – одного из образованнейших людей в государстве. Этому воспротивились твоя мать и патриарх из-за того, что Лев племянник Иоанна Грамматика – иконоборческого патриарха при Феофиле.
- И только?.. - Равнодушно промолвил Михаил.
- А для чего здесь Василий? – Заторопился Варда. – Он утверждает, что кони, предназначенные для выезда императора, несколько дней не кормлены. Император будет посмешищем для своих подданных, если ты и твоё окружение будут красоваться на измождённых лошадях.
- Этого нельзя допускать. – Возмутился Михаил. – Займись этим.
- Я же говорю, что у меня не хватает для этого полномочий.
- Всё! С этого дня я даю тебе титул куропалата[1]. Сделай так, чтобы моё появление перед подданными было достойным. Можешь также открыть этот свой университет, но этих козней против меня не должно быть.
- Это трудно сделать, даже невозможно, пока моя сестра не будет пострижена в монастырь, а этому противится патриарх. Я чувствую, что они сговорились отречь тебя от императорской власти. Нужно лишить Игнатия сана патриарха и заточить в какой-нибудь отдалённый монастырь.
- Это теперь твоя забота. – Отмахнулся Михаил. – У меня и так дел невпроворот.
Василий ужаснулся: как легко власть имущие нарушают законы, предписанные Богом! Мало, что они привержены низменным страстям, но и готовы убить, оклеветать или заточить в монастырь им неугодных только ради обретения власти. Получив эту власть, становятся ли они непогрешимыми? Достойны ли властители этого, чтобы остальной народ беспрекословно подчинялся им? Если отбросить все моральные устои, о которых проповедуют эти власть имущие и их прихлебатели, то может ли любой обрести эту власть над остальными? Какова цена будет падения нравственности этого человека? Ответа на эти вопросы пока Василий не находил, но смутные мысли уже начали терзать его разум.

[1] Один из первых по значению титулов в византийской иерархии, обычно жаловался ближайшим родственникам императора и высокопоставленным иностранцам.
 

 

Истоки державности. Глава 20

Истоки державности. Глава 16