– Она очаровательна! Mon ange! Mon ange! Мой ангел! Мой ангел! – повторял Людовик XV.
Молодая особа, о которой так восторженно отзывался король, родилась в 1743 году и была младше его на 33 года. Она родилась не в знатной семье, вот поэтому придворные и невзлюбили новую фаворитку. Воспитывалась Жанна Бекю в Сент-Орском монастыре. В 15 лет уроки любви ей преподнёс немолодой прелат. (1) С тех пор она «шлифовала» это искусство. В полиции на нее было заведено досье: «Мадемуазель Ланж – гризетка, (2) живущая с разными мужчинами и получающая от них деньги и подарки, но отнюдь не уличная девка».
Жанна, мадемуазель Ланж, тем не менее, успела побывать компаньонкой одной знатной дамы, потом работала в модном магазине готового платья месье Лабилля, привлекая своими прелестями знатных покупателей. Она обладала интуицией и точно знала, кто из покупателей и поклонников готов проявить настоящую щедрость.
Здесь в магазине её увидел граф Жан дю Барри. До этой встречи Жанна отказывала всем ухажерам в постоянных отношениях, инстинктивно чувствуя, что еще не пришло время. Но граф действовал основательнее. Он нанес визит матери Жанны, и та, как она потом сама призналась полицейскому следователю:
– Я добровольно согласилась на совместное проживание своей дочери с графоом, дю Барри, он и оплачивал все ее расходы. А требования у Жанны были большие.
И на графа в жандармерии было заведено досье.
« Дю Барри, обедневший дворянин из Тулузы, сумел очаровать богатую немолодую вдовушку Эдит Серрази, женился, получив в приданое графский титул. Вскоре супруга ему надоела, и он придумал, как отвязаться от неё, уехав в Париж».
–Сherie! Дорогая Диди! Вынужден уехать надолго в столицу, по дипломатическим делам,– сообщил он Эдит, спешно собираясь навстречу новой жизни.
А что с Эдит? Средства у неё ещё кое-какие были припрятаны, и она, поплакав немного, взяла себе молодую компаньонку продолжала жить светской жизнью.
С дипломатией у дю Барри, разумеется, не сложилось, но он нашёл себя на новом поприще. Сначала дю Барри познакомился со знатной, но старой маркизой, вошёл в её дом, своими изощрёнными ласками стал вытягивать из неё деньги, а потом в одном из борделей Парижа познакомился с mamanКлозетт и занялся сутенёрством. В жандармском участке граф получил прозвище Барракуда. Как свидетельствует ещё одна запись в досье:
«Знаток женской красоты, граф дю Барри – Барракуда находит подходящих девиц, берёт их в любовницы, обучает изощренным любовным забавам и благородным манерам, а после предлагает их своим знатным друзьям и берёт проценты с доходов».
Запись записью, а трогать дю Барри жандармерия побаивалась. Среди его клиентов был сам маршал Ришелье.
Дю Барри поставлял «живой товар» в королевский дворец. Однажды Ришелье бы в таком восхищении от цыганочки, которую ему преподнёс дю Барри.
– Ну, ты, граф – поставщик сказочных удовольствий, великий бесстыдник, – воскликнул маршал после проведённой страстной ночи, которая, нужно сказать стоила ему немало ливр.
Вскоре дю Барри отоваривался в дорогих магазинах и заказывал одежду в самых модных ателье. Однажды он обратил внимание на прелестную девушку. Весёлая, игривая с голубыми аквамариновыми глазами, менявшими цвет в зависимости от освещения, с золотистыми волосами с выбивавшимися так призывно прядками, – это была Жанна Бекю, представившаяся как Манон. Граф увлёкся красотой девушки.
– Зубки – жемчуг, губки – так и просят поцелуя, – такие мысли стремительно проносились у него в голове.
– Тонкая талия, пышные бёдра...о-о-о! А грудь! Так бы и положил свою голову на эти заветные холмы, – причмокивая, мечтал дю Барри.
И вскоре он сделал Жанну-Манон своей любовницей, называя Шерри.
–Petitchĕvra! Моя маленькая козочка! Ma petite! Моя крошка! Mon Cherie! Моя дорогая!– повторял дю Барри в минуты страсти.
Когда дю Барри впервые вывел мадемуазель Бекю в свет в качестве своей любовницы, в жандармерии появилась очередная запись: «Очевидно, что он собирается использовать эту девушку по назначению. Стоит отметить, граф — блестящий ценитель красоты, его товар первоклассен».
Кроме того, во избежание неприятностей «ценитель» всегда следовал одному правилу — подробно узнавать подноготную своих подопечных.
Вот что он узнал:
Мать Жанны, Анна Бекю – дочь повара Фабиана Бекю, служившего в замке Вокулер, предпочла вольную жизнь и скудные заработки швеи. Перед её красотой не мог устоять никто, и она этим пользовалась. Анна могла позволить себе купить отрез шелка или ленточки для кружевного чепчика малютки-дочери, названной Жанной.
Отцом девочки был монах Жан-Батист Вобернье, Анна недолгое время шила простыни при одном из окрестных монастырей. Там и соблазнил её молоденький священник, или она его соблазнила, это уже не важно. Но плодом их любви стал ребёнок.
Девочке было шесть лет, когда на незамужнюю Анну обратил внимание важный господин, армейский казначей Биллар-Дюмонсо, приехавший в Вокулер с инспекцией. Он увез Анну вместе с дочерью в Париж. Там Биллар поселил их в своем доме, где заправляла его любовница мадам Франческа, известная куртизанка. Анна работала на кухне, а красивую девочку мадам держала при себе.
Итальянка наряжала ее, причесывала, как взрослую, учила танцевать и развлекать гостей. Однако через два года эта идиллия ненадолго прервалась: Анна Бекю, в отличие от дочери лишенная возможности наслаждаться столичной жизнью, послушалась совета своей старшей сестры Элен и отправила Жанну в монастырь Сент-Оре. Деньги на воспитание и образование требовались небольшие, их дал щедрый Биллар.
Обитель была расположена в самом центре Парижа. Здесь девочек из небогатых семей обучали хорошим манерам, танцам, даже преподавали домашнюю бухгалтерию. Учениц заставляли читать Цицерона. Предполагалось, что выпускницы будут вести скромную и достойную жизнь.
Жанну в монастыре обожали все от учениц, монахинь до настоятельницы за доброту и веселый нрав, не давая забыть о своей неотразимости. И когда спустя 9 лет 16-летняя Жанна покинула стены монастыря, тетя Элен устроила её помощницей к одному модному парикмахеру. Парикмахер, мсье Ламет, влюбился в девушку, покупал ей духи, шёлковы платочки, красивое бельё и разные безделушки. Но ежедневные траты, в конце концов, надоели его матери, мадам Элоиз Ламет. И она пригрозила:
– Сын, если ты не перестанешь волочиться за этой гризеткой, я найду ей место в специальном заведении для несовершеннолетних проституток «Mapetite».
Анна Бекю, узнав об этом, была возмущена.
– Я засужу этого парикмахера, оставлю без гроша его и сварливую мамашу.
Она подала иск об оскорблении личности.
– Красота моей дочери способна растапливать самые черствые сердца, в том числе и те, которые бьются под королевскими мантиями, – в этом она была уверена.
Суд признал правоту Анны, и разоренный парикмахер бежал из страны. Так закончился первый роман Жанны — искренними слезами, а также появлением на свет малышки Бетси. Впрочем, ее рождение было так ловко скрыто – ребенка удочерил брат Анны. Однако мадам Дю Барри впоследствии станет заботиться о ребенке до конца своих дней.
А придворный художник Друэ увековечит прелестное личико девочки в картине «Бетси играет с котенком».
Но утешилась Жанна быстро. Восхищенные взгляды мужчин сами по себе доставляли ей не меньше удовольствия, чем их подарки. Получать то и другое казалось естественным и не вызывало ни смущения, ни колебаний, а легкий нрав исключал размышления о морали.
Один из любовников девушки устроил прелестную гризетку в магазин мсье Лабилля, где ее и увидел граф дю Барри.
– Что ж, я знаю о Шерри всё, – думал граф, – остальное не важно.
В течение нескольких лет она доставляла ему удовольствие в постели, но вскоре дю Барри, пресыщенный любовью неугомонной козочки, решил на ней «подзаработать». Он стал сводником, одалживая свою Шерри на ночь, за деньги, разумеется, и герцогу Ришелье, и маркизу Виллеруа.
Дю Барри задумал грандиозный план: сделать Шерри любовницей самого короля, надеясь заработать на этом большие деньги. Он рассуждал:
– Только что скончалась крайне непопулярная в народе маркиза де Помпадур, втянувшая Людовика XV в неудачную Семилетнюю войну, – рассуждал дю Барри. – Умерли сын короля, Людовик, и его жена, саксонка Мария-Жозефа, следом королева - полька Мария Лещинская. Несмотря на то, что дю Барри не стал дипломатом, он хорошо разбирался в вопросах политики. О происходящем в мрачном Версале дю Барри рассказывали придворные, которые проводили вечера у него дома, где блистала его Шерри.
– Людовик погрузился в меланхолию. Нужно отвлечь его от черных мыслей, – думал граф.
Как это сделать, он знал наверняка:
– Свести с молодой и искусной в любви женщиной, с моей Шерри. Как хорошо, что я представил Жанну под более благозвучной фамилией её отца – Вобернье.
Ох и хитёр был дю Барри!
Между тем преданный камердинер Людовика XV Лебель сбивался с ног в поисках женщины, способной как следует развлечь короля, — ни одна из любовниц не могла в последнее время продержаться в Версале и двух недель. И вот маршал Ришелье рассказал о вечерах, проведённых им в доме Жана дю Барри и его «гостеприимной» хозяйки.
Лебель, заинтересовался молодой женщиной.
– Сир, познакомьте меня с этой прелестницей! – попросил он маршала.
Ришелье согласился.
– Но учтите, Лебель, этот дю Барри имеет славу одного из самых «непорядочных людей Парижа».
Но камердинер короля был заинтригован.
За сводничество дю Барри взял с маршала всего 50 луидоров, надеясь, что Шерри, став любовницей короля о нём не забудет.
– Пусть Лебель, по крайней мере, убедится в искусстве моей Шерри, – заявил он Ришелье. – Она может превратить мужчину любого возраста и душевного состояния в пылкого любовника. В этом будьте уверены!
Ришелье привел королевского камердинера в дом графа и представил его красавице. Лебель, узнав, что она не светская львица, а особа низкого происхождения, сначала не хотел даже и слышать о ней. Потом решил:
– Ну, хорошо, – согласился он, – я проведу с «мадемуазель» наедине несколько часов.
И, конечно же, не был разочарован.
На следующий день Людовик XV, выслушав рассказ своего опытного слуги, потребовал привести девушку, очаровавшую его камердинера, во дворец.
Оказавшись в королевских покоях, Жанна-Шерри повела себя диковинным образом: сначала она трижды присела в глубоком реверансе, а потом подошла к Людовику и поцеловала его в губы.
Король был потрясён. Он не ожидал подобного обхождения и тут же увёл красавицу в свою спальню.
Утром Людовик, а ему скоро должно было исполниться 59 лет, сказал Ришелье:
– Это единственная женщина во Франции, которой удалось заставить меня забыть свой возраст и свои несчастья. Она научила меня таким вещам, о которых я и не подозревал.
Маршал только поклонился, а про себя подумал:
–Это потому что наш король никогда не был в борделе.
Людовику побоялись сразу сказать правду о происхождении Шерри, а тем более о её прошлом. К королевским любовницам строго соблюдались требования: приличное происхождение, статус замужней дамы, документ об отсутствии венерических заболеваний.
Только когда стало ясно, что Людовик ни за что не расстанется с девушкой, Лебель во всем признался, кто такая Жанна, откуда и вид её занятий. Верный камердинер решил:
– Лучше я расскажу королю сам о прошлом его возлюбленной, чем это сделает кто-то другой, иначе мне не сдобровать.
Король был разгневан, но по другому поводу:
– Как, моя Сherie (Шерри) не замужем?
Он потребовал:
–Немедленно выдать мою красавицу замуж за дворянина! А после свадьбы готовить официальное представление любовницы ко двору.
Лебель был шокирован таким заявлением.
Фавориткой короля, конечно, мечтала стать и сестра одного из самых влиятельных людей Франции — герцога де Шуазеля, государственного секретаря по иностранным делам. Это только благодаря герцогу, Франции удалось сохранить лицо после поражения в Семилетней войне. И вот, талантливый политик, к тому же глубоко преданный династии, начал кампанию против новой возлюбленной короля,— он не желал уступать ее покровителю Ришелье свое влияние и искренне полагал, что сомнительная особа при дворе порочит репутацию престола.
С ведома Шуазеля были опубликованы эротические стихи, в которых смаковались подробности прошлой жизни дю Барри. Однако министр просчитался: когда мадригалы дошли до слуха короля, тот не ужаснулся, а, напротив, встал на защиту любимой женщины.
Лебель же отправился к дю Барри. А находчивый граф решил вызвать из Тулузы своего младшего брата Гийома. Жанне срочно подготовили фальшивое свидетельство о рождении. Она превратилась в графиню де Вобернье. Вся церемония была обычным фарсом. По брачному договору муж в будущем не мог претендовать на деньги жены. Кроме того, супруги никогда не должны жить как муж и жена. Кроме того, нотариусом были официально заверены титулы. Согласно этому документу Жанна стала графиней дю Барри, да и Гийом тоже стал графом. Подставной муж получил из королевской казны приличную сумму денег и в срочном порядке покинул Париж, дабы не искушать себя соблазнами столицы.
Теперь Жанну дю Барри, новоиспечённая графиня официально была представлена двору.
Дочери Людовика Аделаида, София, Виктория и Луиза сразу же невзлюбили новую фаворитку. Их поддерживал и будущий Людовик XVI вместе с женой юной Марией-Антуанеттой.
Другие представители знати и среди них — известный амурными похождениями маршал и герцог Ришелье и его племянник Д'Эгийон, наоборот, содействовали графине.
Вскоре позиции графини при дворе стали прочными. Король демонстрировал щедрость:
Замок в Лувесьене стал первым «скромным» подарком, который влюбленный Людовик XV преподнес своей Шерри.
Идут года. Но с прежней страстью,
Как мальчик, я дышать готов
Любви неотвратимой властью... (3)
Апатия Людовика исчезла, он выглядел по-юношески бодрым. Жанна, Шерри сумела вернуть королю вкус к жизни. Все, включая иностранных послов при дворе, шептались:
— Король влюблен не на шутку и не может прожить без графини ни дня.
А дю Барри, обладая легким характером и понимая настроение Людовика XV, стремилась развеселить его и не допустит серьезных, политических разговоров. Вскоре он велел переселить Сherie (Шерри) в комнаты, которые располагались непосредственно над его апартаментами, для удобства, их соединяла потайная лестница. Людовик почти ежедневно осыпал её подарками. Из государственной казны Шерри поступало до 300 тысяч ливров ежемесячно, в год её содержание составило около 1, 5 миллиона ливров.
В отличие от покойной Помпадур, известной любительницы пышных нарядов, Жанна предпочитала платья светлых тонов, легких тканей. У неё была своя портниха и свой парикмахер. Её золотые кудри в тщательно продуманном беспорядке свободно струились по плечам. Другие женщины рядом с ней казались чересчур напомаженными, напудренными. Она почти не пудрилась и выглядела естественно. Смеясь, Жанна говорила:
— Под густым слоем пудры и помады, в платьях из парчи – женщины выглядят как куклы.
Если в одежде Жанна предпочитала лёгкость, то свои комнаты, особенно спальню, она, напротив, украшала с расчетливой тяжелой роскошью, чтобы ее живость и веселость в этом контрастном интерьере еще больше провоцировали чувственность Людовика — он как бы попадал в комнату невинного шаловливого подростка и альков дорогой куртизанки одновременно. Такого оригинального и столь одурманивающего сочетания король ещё не встречал.
Как и маркиза Помпадур Жанна обожала драгоценности. Единственная во всем Версале, она позволяла себе сочетать рубины с изумрудами и бриллианты с жемчугами. Самые изысканные камни украшали каждую пару ее туфелек. В её приёмной постоянно толпились ювелиры, передавая друг другу:
— Нет такой цены, которая могла бы заставить мадам дю Барри отказаться от понравившегося ей украшения.
Единственная драгоценность, которая ещё не попала в руки дю Барри, был бриллиант «голубой француз». Король не расставался с камнем, да и Жанне было достаточно своих украшений. Поэтому ей пока ничего не угрожало, позже это украшение будет стоить ей жизни.
Она не была так амбициозна, как маркиза Помпадур, но умела искренне сочувствовать, в любви была страстной и искушённой. Каждую ночь, проведённую с Людовиком, изобретала новые утехи, оживлявшие увядшие чувства стареющего короля, и возбуждала у него подлинную страсть.
— О, Шерри! Ты – женщина, ты – ведьмовский напиток!
Он жжёт огнём, едва в уста проник...
От века убрана короной звёздной. (3)
Король заказал для Шерри дю Барри диадему с сапфирами, так подходящими к глазам молодой женщины. Поэтому Людовик и прочитал строки, чтобы лишний раз напомнить Шерри о своём подарке.
— Я прожил долгую жизнь, но такую, как ты не встречал.
О, да! Вас женщины к себе воззвал я сам
От ложа душного...
Своим я вас отметил знаком,
Я отдал душу вам – на миг, – и тем на век.
Иные умерли, иные изменили,
Но все со мной, куда бы я ни шёл...
Изнемогая от усилий...
Живую груду тел, которые ласкал,
Которые меня ласкали и томили. (3)
Подарки, которые делал Людовик Шерри, были очень дорогими. Однажды в порыве нежности он вручил ей ключи от замка Лувесьен, принадлежавшего королевской семье. Дю Барри, ставшая графиней Вобернье, отделала замок с фантастической роскошью.
Она обожала тонкий китайский фарфор, гиацинтовые статуэтки с глазами из жемчуга, залы, украшенные слоновой костью и черным деревом, на полу лежали кашемировые и индийские ковры, в будуаре – зеркала. У неё был черных грум – Замор. В оранжерее вместе с диковинами растениями и цветами летали огненные сенегальские попугаи.
Дю Барри была прекрасной хозяйкой. Каждый вечер к ужину она поджидала короля, изобретая для него различные развлечения. Только в замке Лувесьен Людовик мог расслабиться, отдохнуть и повеселиться, наслаждаясь обществом своей Шерри.
Роскошь и любовь короля — могла ли Жанна желать большего? Полностью наслаждаться новой жизнью ей мешал навязчивый сутенер дю Барри, незамужние тетки Людовика, его набожные дочери и высокомерные принцы крови. Почти весь двор демонстрировал новой фаворитке свое презрение. Однажды, уже после смерти своего коронованного любовника, она спросила одну из придворных дам, почему тогда все так целенаправленно доводили ее до слез насмешками, отказывались приходить на званые ужины, не приглашали на свои торжества.
—Каждая из нас мечтала оказаться на вашем месте, — отвечала придворная дама.
Королевский дворпо-прежнему игнорировал Жанну Вобернье –дю Барри. Мария-Антуанетта— австрийская принцесса, супруга внука Людовика XV, в первые дни пребывания в Версале невзлюбила Жанну.
Сам Людовик XV был внимателен к юной принцессе, и та поверила, что сможет свергнуть ненавистную фаворитку.
Брак Дофина Людовика, будущего короля, и Марии-Антуанетты успел подготовить всё еще могущественный герцог Шуазель.
Это, однако, было уже слишком. Людовик не стал ссориться с будущей королевой, он обвинил во всех интригах Шуазеля. Тот, к тому же, как раз в этот момент пытался вовлечь страну в новую военную кампанию.
—Мы не будем принимать участия в очередной военной авантюре! Я не вынесу позорного поражения, — король был непоколебим в своём решении.
Осторожность Людовика и слезы Жанны, его Шерри, поставили точку в карьере Шуазеля, как министра.
Популярный в Париже государственный деятель получил отставку и уехал из Парижа. Это дало новой виток народной ненависти к графине Вобернье. Её презирали даже больше, чем Помпадур. Однажды разъяренные жители столицы едва не опрокинули ее карету с криком:
«Проститутка!»
Но зато в Версале Шерри Жанна блистала. Австрийский посланник граф де Мерси писал Марии Терезии в Вену, что графиня «обладает… влиянием, которого еще не знали при дворе».
…По утрам, пока Жанна лежала в ванне с чашкой горячего шоколада, служанки зачитывали ей вслух письма — она любила оказывать протекции и получала удовольствие от проявлений благодарности. Люди искусства искали ее покровительства. К примеру, мадам Дени, племянница Вольтера, просила, в числе многих, помочь вернуть женевского изгнанника на родину. Жанна отправила философу письмо:
— Я посылаю вам деньги и два поцелуя — в обе щеки.
Этот фривольный жест вдохновил Вольтера на стихи, посвященные фаворитке заклятого врага. Людовик был польщен — все, кто оказывал внимание и почести любимой женщине, имели шанс снискать его расположение.
Харит благая мать, богиня наслаждений,
На кипрские пиры любви и красоты
Зачем приводишь ты сомнений мрачных тени?
Героя мудрого, за что терзаешь ты?
...Талант политика и ум его обширный
Способны победить надменный Илион.
Пусть боги власть любви признают высшей властью!
Пусть поклоняются все красоте твоей!
Сплетая лавр побед и розы сладострастья,
Улыбкой светлою нас одари скорей!
Без милости твоей покоя нет и счастья...
...Ведь перед красотой нет бога, нет героя,
Который бы, смирясь, не преклонил колен.
Людовик XV, прочитав это послание в стихах, был тронут строками, прославляющими его возлюбленную.
–Перед твоею красотой я преклонить колена уже не смогу, – сказал король. – Стар стал, колени не гнутся. А чтобы другие преклонялись перед тобой – не позволю! Хотя он так пишет: «богиня наслаждений», «Без милости твоей покоя нет и счастья». Ловко, ничего не скажешь!
– Сир, мне кажется, господин де Вольтер хочет с вами помириться, – проговорила графиня, она надеялась на милость Людовика.
Ей нравилось получать в благодарность дорогие украшения.
– Напрасный труд, – заметил Людовик XV. – Пусть лучше отправляется к своему другу – моему кузену Фридриху II. А вы возьмите эти стихи, графиня, и подумайте над ними на досуге.
Графиня взяла листок, свернула его в трубочку и забыла о них.
Шерри дю Барри даже умудрилась убедить короля проявить милосердие и назначить приличную пенсию отвернутому Шуазелю.
(1) прелат – духовное лицо в католической церкви, в данном случае аббат.
(2)Гризетка – это молодая женщина не очень строгих правил, она в совершенстве подражает светской даме.
(3) Стихи русского поэта Серебряного века Валерия Брюсова (1873-1924)
Помочь сайту
Поздравления
(39).jpg)
А придворный художник Друэ увековечит прелестное личико девочки в картине «Бетси играет с котенком». (36).jpg)
(4).jpg)
Как и маркиза Помпадур Жанна обожала драгоценности. Единственная во всем Версале, она позволяла себе сочетать рубины с изумрудами и бриллианты с жемчугами. Самые изысканные камни украшали каждую пару ее туфелек. В её приёмной постоянно толпились ювелиры, передавая друг другу:(1).jpg)
Она обожала тонкий китайский фарфор, гиацинтовые статуэтки с глазами из жемчуга, залы, украшенные слоновой костью и черным деревом, на полу лежали кашемировые и индийские ковры, в будуаре – зеркала. У неё был черных грум – Замор. В оранжерее вместе с диковинами растениями и цветами летали огненные сенегальские попугаи. 
