Эхо Прошлого Глава 1

Одна из худших ошибок, которые можно сделать в жизни, — это недооценивать силу одного отдельного человека. Каждый способен изменить мир, и он по-своему действительно немного изменяет его.
Адам Джексон.
 
 
 
Гостиница, под название «Призрак» находится на краю Калифорнии. Строение в семнадцать этажей, в котором, как собственно и в остальных – нет тринадцатого этажа. В лифтах нет цифры с номером тринадцать. Нет комнат, что оканчивается на тринадцать. В меню, из тридцати блюд, нет тринадцатого. После двенадцатого сразу следует четырнадцатое (они нумеруют их специально, чтобы акцентировать на этом внимание). Забавно, люди несколько раз пересчитывают блюда и действительно – если исключить 13, выходит тридцать. Чертовщина? Персонал из пятидесяти человек, что носиться по фойе, не носят бейджик с номером этажа тринадцать. За двенадцатым следует четырнадцатый. Хотя, каждый на их месте может оказаться тринадцатым.
Суеверие до сих пор, крепко держится за эту проклятую цифру.
Духота невыносимая. На небе собрались серые колтуны туч. Вдалеке слышаться глухие раскаты грома, но дождь не торопиться прибить пыль и духоту к накалившемуся асфальту.
Временами поддувает ветер, на мгновение, освежая потные лица людей, что толпятся на улице, точно обмахивает веером. Но этого недостаточно. Стоит ему затихнуть, как духота с удвоенной силой нажимает, обхватывая своими горячими лапками, город.
Снаружи, гостиница походит на высоченную, с уступами, скалу. В стенах мигают огни. Последний этаж, смешивается с горячим воздухом, образуя дымку.
Двухглавая, из красного дерева, арка венчающая, автоматические двери. Швейцар с дежурной улыбкой до ушей.
Зеленые кусты по бокам и пальмы… с кокосами. Кто-то не пожалел, и срубил плодовитое деревце.
Фойе, было разделено на два зала. Одна часть была настоящим произведением искусства. Изящная, утонченная сказка.
Мраморные колоны, с капителями и волютами, подпирают потолок, с округлыми углами, подобно мавритарским аркам, из лепнины.
На стенах красно-золотые панно. Репродукции картин свободных художников в позолоченных рамах. Полы из мрамора. Местами ковры с длинным ворсом. По периметру расставлены мягкие диванчики и кресла.
Витые лестницы, с темно-зеленой ковровой дорожкой. Перила лестниц хромовые и натертые до блеска, что можно увидеть свое отражение.
По обе стороны от стойки рецепшена два лифта, вроде грузовых. Над ним шкала цифр, похожая на транспортир, указывающая этаж. Пресловутая цифра тринадцать отсутствовала. 
Вторая часть – это ресторан и бар. Оттуда доносилась легкая музыка, смешанная с мягким звучанием посуды и разговоров.
Кей Уильямс натянула панаму на лоб. Она вовсе не хотела, чтобы ее узнали люди.
Их здесь было слишком много. Господа в вечерних туалетах или в простых одеждах, они все могли ее узнать.
Кей не любила говорить о том, кем является. Не любила хвастаться тем, что видит. А люди… люди требовали, платили деньги, умоляли…
Но произошедшее шесть месяцев назад, перевернуло все в ней. Она больше не хотела переходить эту черту. Поэтому Сэм настоял, чтобы уехать из города и отдохнуть. Смена обстановки должна привести ее и его, в норму. Тем более, это вредно для ее будущего ребенка.
Гул голосов на три октавы стал выше. Кей оглянулась. В дверях толпилась семейка, которым самое место жить в Макдональдсе. Муж, жена, четверо детишек и мопс – не отличишь друг от друга, все полные до невозможности.
Походка медленная, дыхание тяжелое, что Кей слышит, как они сопят через нос и рот. А от стойки и до выхода примерно пятьдесят-шестьдесят футов.[1]
Дети-колобки перекатываются через все фойе, выпрашивают порцию картофеля фри и бочонок мороженого. Мопс лениво перебирает лапками и тявкает только потому, что он собака. Супруги охают и ахают. Жена обмахивается веером, хотя, в ее случае лучше использовать опахало. Муж, чья одежда прилипла к телу, а подмышками на груди, четко видны желтые пятна от пота, фыркает и причитает.
Толстяк, все же добирается до стойки рецепшена, и с грохотом бросает два чемодана и сумку на пол. Жена толстяка начинает причитать его за небрежность. Дети скулят, уже требуя двойной гамбургер с майонезом и жирным стейком. Три картофеля фри на каждого и два бочонка с мороженым.
Мопс устраивается рядом с чемоданами, распластавшись, как морская звезда. Его глаза то ли с сожалением, то ли с унынием, поглядывают по сторонам, а после он громко с хрипом, вздыхает.  
Засмотревшись на семейку Клампов,[2]Кей отсеяла мысли о духоте. Здесь, действительно было свежо, и воздух был иным – чуть влажный с запахом нюхательной соли. Казалось, это не гостиница, а солевая шахта.
Она подняла голову вверх, придерживая панамку. На потолке венчалась, пышная хрустальная люстра с изобилием мерцающих прозрачных гирлянд. Свет, проходящий сквозь кристаллы, играл всеми цветами радуги.
Кей слышала монотонное гудение кондиционеров, что теснились под потолком. Правда, эти коробочки длиной тридцать футов[3]и пятнадцать дюймов[4]в ширину, хорошо замаскировали. Если не приглядываться, то они смахивают на амфитеатральную лесенку.[5]Решение дизайнера, подобрать подходящий наряд, для таких монстров, было правильным.
Не вызывает небрежности, только восхищение.
- У нас заказан номер на фамилию Уильямс.
Знаете, каждая женщина мечтает об идеальном мужчине. Порой приходиться всю жизнь искать и не найти такого. А ей повезло. Сэм был для Кей, идеальным мужчиной. Добрый, заботливый, щедрый, нежный… вообщем, все положительные качества были в нем. Забавно, они не как не срастались с его внешностью.
Сэм, высокий и крупный. Нет, вовсе не как мистер Кламп… скорее тяжелоатлет, чьи рельефные мускулы уже не имеют четких очертаний, а скорее скрывают бицепсы, трицепсы, шесть кубиков пресса, под толщей кожи.
Лицо, подстать фигуре – крупное. Иногда, люди пугаются его жесткому лицу. Но Кей прекрасно знает, что под опущенными бровями, скрываются добрые, даже щенячьи глаза, цвета грозового неба.
Кожа у Сэма, от природы золотистого оттенка с россыпью веснушек на плечах, груди и спине. Волосы по-военному стрижены. В свои тридцать, он ничуть не растерял своей выправки.
- Милая, с тобой все хорошо? Тебя не тошнит? – Шепнул он, пока агент перевел внимание на компьютер.
- Все хорошо, Сэм. – Кей поправила панамку. – Здесь, намного лучше, чем на улице.
- Уверена? А мне кажется, что здесь хуже.
- Уверена. – Привалившись спиной к стойке, Кем наблюдала за людьми, что входили в двери гостиницы, и за теми, кто бродил по фойе.
Близнецы. Абсолютно во всем. В мыслях. В желаниях. В запретах. Дежурные улыбки. Дежурная вежливость. Дежурная скорбь. Все по составленному плану.
Нет, ничего чтобы отличало их друг от друга. Нет ничего, что могло бы улучшить их жизнь.  
Нет ничего, что могло бы облегчить их жизнь.
Агент потянулась к стеллажам с ячейками для ключей. В принципе, в гостиницах классическое оборудование службы приема. В каждой ячейке, соответствующей номеру, помимо ключа находится карточка, в которой записана краткая информация о номере (тариф, тип постели, оснащение номера, его особенности и т. д.). Когда номер продан, в соответствующую ячейку вставляется карточка гостя с информацией о нем (фамилия, адрес, тариф, даты прибытия и выписки). Эта карточка имеет определенный цвет. При бронировании номера в его ячейку вставляют карточку другого цвета. Благодаря этому на стеллаже клерк сразу видит, какие номера свободны, а какие заняты и забронированы.
- Номер 1210. – Прочирикала девушка, положив ключ на стойку. Кей видела такие только в старых домах. Таким ключом запирают засовы – ребристый на конце с ромбовидный петлей.  
Она ждет вас…
Кей подняла глаза на девушку, решив, что ей послышалось.
- Что вы сказали?
Агент улыбнулась.
- Двенадцатый этаж, миссис Уильямс.
Значит, показалось.
- Портье проводит вас к номеру.
Тут же, точно из-под земли, вырос молодой и рослый паренек в красном кителе.
- Добрый день. Меня зовут Дэвид. – Он улыбнулся, подхватив багаж. Кей опустила глаза к бейджику – Дэвид. 12 этаж. – Следуйте за мной.
Уже в лифте, Кей наблюдала за тем, как загораются и тухнут цифры на выпуклых кнопках. Ей не давала покоя одна мысль – почему «Призрак»? Такая презентабельная гостиница, пусть и с наигранной услужливостью… и назвали, как бесполое существо?
Кей хотела спросить об этом портье, но если завести об этом разговор, Сэм решит, что она взялась за старое, а ей нужно сейчас думать о себе и ребенке.
Двери лифта открылись на двенадцатом этаже. Портье шагнул вперед, с явным усилием неся в руках чемоданы.
На этажах было десять номеров. Комната 1210 была в самом конце.
Длинный коридор. Анфилады однотипных, из темного дерева, дверей. Стены двухцветные – белый сверху и темно-зеленый снизу, плавно перетекающие в ковровую дорожку. На стенах репродукции картин. Освещается коридор настенными бра. Свет приглушенный, и, кажется, что шагаешь ночью вдоль уличных фонарей.
Портье открыл дверь и нажал на реле. Три шарика, подвешенные под потолком, вспыхнули, залив комнату желтым светом. Пока Сэм расплачивался с портье, Кей осматривала апартаменты.
Номер был разделен на две комнаты двумя дверями из матового стекла, по обе стороны от несущей стены.  
На стенах обои светлых тонов. Ковер с коротким вором, горчичного цвета. Полукругом, у камина размещался диванчик и два кресла. Над камином картина: ярко-желтое пшеничное поле на фоне черного неба. У окна обеденный столик. Почти во всех гостиницах имеются пепельницы, даже если номер для некурящих. Здесь тоже была пепельница, она стояла на обеденном столе. В ней коробок спичек и буклеты. На окнах хлопковые, в тон ковру, шторы. 
Кей открыла дверь, шагнув в спальню. Зажгла свет. Большая кровать с желтой накидкой. Два прикроватных столика. На одном столике, к окну, телефон, телесного цвета и лампа с зеленым абажуром. Псевдоантикварный шкаф для одежды. Стойка, напоминающая комод, на котором стоит небольшой телевизор и проигрыватель для видеокассет. Два стенных шкафа.
Над кроватью еще одна картина в угольной раме.  Хотя, Кей она показалась снимком семнадцатого – восемнадцатого века. Поверхность изношенная, с мелкими трещинками. Цвет коричнево-серый с вытертыми пятнами. На снимке семья. Мужчина, женщина и два мальчика – близнеца. Мужчина сидит в кресле-бержер. На нем бархатный пиджак для вечера, а во рту трубка. Взгляд мужчины холодный. Поза надменная. Его руки свободно лежат на подлокотниках, ноги чуть разведены в стороны. Женщина стоит позади кресла, едва касаясь спинки тонкими пальчиками. На ней черное, закрытое платье, с белым воротничком. Волосы, туго стянутые в пучок. Лицо сосредоточенно на фотографе, но взгляд отстраненный. Два мальчика, стоят рядом с отцом, по обе стороны от него. На них пиджаки и шорты. Гольфы до колен и ботинки. Во взгляде близнецов проскальзывает усмешка, та же надменность.
На фоне грозовое небо. С правой стороны видны тяжелые, шторы. Слева, напольные часы с боем.
Кей смотрела на картину, и ей было не по себе. Она ощущала, как холодок скользнул вдоль ее позвоночника. А может, это кондиционер охладил ее кожу, что работал здесь на всю мощь?
Воздух в комнатах свежий, но с кислинкой. Возможно, это из-за моющих средств?   
Кей чуть вздрогнула, услышав, как хлопнула дверь. В спальню вошел Сэм.
- Ну, как тебе?
Она пожала плечами, отведя глаза от картины. Ее взгляд переместился на дверь, ведущую в ванную комнату.
- Скажи мне, Сэм… зачем мы здесь?
Сэм подошел к Кей и обнял за плечи.
- Мне нужно немного времени, чтобы найти новый дом. А спать в машине, беременной девушке, это неправильно.
- Мы могли поехать к моим родителям.
- Детка, – он развернул ее к себе. – Потерпи. Я знаю, тебе не по себе здесь. Но, дай мне время. Хорошо? – Сэм поднял ее подбородок пальцем. Она кивнула, и он поцеловал ее в губы. – Спасибо. Есть хочешь? – Он вышел в гостиную за чемоданами.
- Да… - Кей снова взглянула на картину, и ей показалось, что взгляд женщины изменился. Он стал осмысленным. Причем ее осмысленность была направлена на Кей.
Кей залезла на кровать и коснулась холста. На ощупь он походит на старую, дряблую кожу. Коснувшись пальцем лица женщины, она провела вдоль линии ее подбородка, ощутив рельеф.
- Кей?
Она обернулась. Сэм с удивлением наблюдал за ней.
- Я просто… может, пообедаем в ресторане?
- Что там?
Кей не раз слышала настороженность в голосе Сэма. Казалось бы, она просто изучает картину, но ее заинтересованность, для него, была в каком-то роде излишней.
- Что ты там увидела?
- Ничего. – Она спрыгнула с кровати, улыбнувшись. – Странная картина.
Сэм мельком посмотрел на картину и хмыкнул.
- Ничего особенного.
- Я пойду в душ, а ты мистер Уильямс погладь носки к моему возвращению. – Пошутила Кей, мягко ущипнув мужа за живот.
- Носки?
- Да, дорогой. – Она скрылась за дверью.
Стены и пол ванной комнаты, были отделаны белым кафелем. На потолке флуоресцентная лампа. Справа от двери, круглое зеркало, две раковины и унитаз. Слева – сушилка для полотенец. Их здесь шесть: от маленького, до большого. Там же, два махровых халата и тапочки. Прямо – душевая кабинка. Дверь из темного стекла. Из такого обычно изготавливают посуду.
Пустив воду в душе, Кей подошла к зеркалу. На столике, между раковинами, лежала два бруска мыла «Дайал» в упаковке. Две щетки в упаковке и два мотка зубных нитей.
Она взяла один брусок мыла и вдохнула запах. Через упаковку доносился тонкий цветочный аромат. Вполне неплохо, для гостиницы.
- Детка, у тебя все хорошо? – Донесся голос Сэма из спальни.
Кей улыбнулась. Наверное, встретить Сэма, это было вознаграждением после всего, что она пережила. И ее беременность… она повернулась боком, натянула платье, разглядывая живот. Прошло только два месяца, и живот пока плоский. Но это нормально… нужно только подождать.
Ее первая беременность, но она уже ощущает себя матерью. Она будет прекрасной матерью, а Сэм отличным отцом. Любящим, нежным.
- Да. – Ответила она и разделась, повесив платье на свободный крючок. Вытащив мыло из упаковки, Кей шагнула в кабинку.
Закрыв глаза, она расслабленно вздохнула…
 
… дальнейшее, Кей смутно помнит. Она лишь услышала, как вбежал Сэм – его тяжелые ботинки ударялись об пол. Звук вибрировал под ее ногами. После, он выхватил ее из кабинки и закутал в халат. Кей изумленно хлопала глазами. Ноги и руки онемели, что она едва их чувствовала. Тело и голову кололо. А когда она выдыхала, то вверх курился пар.
- Кей! Что случилось, Кей?! – В ужасе, кричал Сэм. Кей закрыла и открыла глаза. – Кей, поговори со мной, черт возьми! – Он подхватил ее на руки и отнес в спальню. Уложил в кровать, накрыв одеялом.
- Ч-что с-случил-лось? – Спросила уже она. Кей жутко знобило, что едва зуб на зуб попадал. Кровь неслась по венам с удвоенной скоростью, чтобы согреть тело, но от этого было больнее. 
Сэм потер голову.
- Это я и пытаюсь у тебя узнать. Ты помнишь, что было?
Она замотала головой.
- Ты пробыла под душем десять минут. Десять минут… под ледяной водой.
Кей распахнула глаза.
- Я… я н-ничег-го н-не пом-мню…
Сэм походил по комнате. Потом подошел к прикроватному столику и поднял трубку. Он говорил с оператором. Требовал немедленно принести в номер 1210 горячий куриный бульон и чай с малиной.
Кей зажмурилась. Она не могла начать что-то, как следует, не подготовившись к этому. Без подготовки нельзя. У нее просто ничего не получится. Она, конечно, мастер своего дела… но без предметов никак не получится… не получится.
Черт, что же с ней произошло? Она прекрасно помнит, как вошла в душевую кабинку, встала под воду. Кожу щекотали горячие струйки. ГОРЯЧИЕ. Она не могла переключить горячую воду на холодную, если только… если только не вошла в транс. Но… как? Уже полгода она не занимается этим. Срок небольшой, но Кей обещала Сэму – тот раз был последним. Тогда, какого хрена с ней произошло? Кто, черт возьми, это сделал с ней?
Кей закинула голову назад, посмотрев на картину. Она готова отдать руку на отсечение… но глаза той женщины с картины смотрят на нее. Зажмурившись, она снова посмотрела на лицо женщины. Нет… это сумасшествие. Не может же это снова происходить с ней.
Сэм положил трубку и сел рядом.
- Детка, ты действительно ничего не помнишь?
- Ничего. – Она села на подушках. – Если бы я что-то помнила, то обязательно тебе рассказала. Ты же знаешь.
- Господи, - он нежно обнял Кей. – Я так испугался за тебя.
- Ты ведь не думаешь, что я это сделала специально? – Уткнувшись носом в его грудь, пробормотала она.
- Нет, детка. Конечно, нет.
Конечно, она сделала это не специально. Но, кто-то посодействовал этому. Вопрос в том – кто?
Когда в дверь постучали, Сэм нехотя отвлекся от жены и пошел открывать. А Кей вылезла из-под одеяла, встав на кровати, и дотронулась до картины. Странность… лица на картине, под пальцами, походят на шелк. 
В спальню вошел Сэм. В воздухе тотчас запахло вареной курятиной и травой. Он поставил поднос с бульоном и чаем на прикроватный столик, отодвинув телефон.
- Тебя тянет к этой картине. – Заметил он. – Надеюсь, она не дурно пахнет.
- Дурно пахнет этот бульон. – Кей сморщилась, бросив взгляд в тарелку. По виду бульон напоминал мочу больного золотухой. А хлопья зелени, плавающие на поверхности, в лужицах жира, походили на плесневелый мох. Сэм помешал чай ложкой. Кей засмотрелась, как косточки малины кружат в напитке, кофейного цвета и ее замутило.
При беременности, от запахов возможна тошнота и рвота – говорил доктор. Но он не говорил, что ее начнет, тошнит только от одного вида, крутящихся зерен, словно она попала в этот водоворот. «Чертового колесо» в фарфоровой чашке с золотой каемкой.
- Ты должна поесть. Попозже подойдет доктор.
- Доктор?
- Да. Я надеюсь, что переохлаждение не повлияет на твое и здоровье ребенка.
Бульон оказался очень жирным, но приятным для желудка. Первая ложка намеревалась вернуться обратно, но Кей сдержала порыв тошноты, глубоко вдыхая через нос. Это помогло.
Если не смотреть в чашку, и представить себе что это не дрянная болтушка, а ее любимый Эрл Грей, то чай на вкус вполне сносен.
Хотя, это все ее беременность. Сейчас, осязание работает против нее, нежели обоняние.
Надо потерпеть. Немного потерпеть.
После, приходил доктор – мистер Хамстер. Пока он осматривал Кей, она в свою очередь разглядывала его. Мужчина лет пятидесяти. Седовласый, с мягким лицом и зорким взглядом. Очки в широкой черепаховой оправе, посажены на орлиный нос. Тонкие, как нитка, губы, что он поджимал, вслушиваясь в статоскоп. На нем был одет коричневый костюм-тройка в крупную клетку. Красная бабочка, закрепленная на белом воротничке рубашки. На животе, в свете люстры, поблескивала цепочка карманных часов. Руки холеные и теплые.
Доктор Хамстер убрал статоскоп в пузатый саквояж. Кей бросила на него взгляд. Края и ручки сумки затерты и покрыты трещинками.
- Ничего страшного я не услышал и не увидел. Думаю, вашей жене стоит попить иммуностимулирующее, на всякий случай, и витамины.
- А ребенок? С ним все хорошо?
Доктор Хамстер поднялся.
- Да, мистер Уильямс. Сердцебиение стабильное. – Он улыбнулся. – Все прекрасно. И с вашей женой тоже. Не переживайте.
Сэм кивнул. Кей приложила руку к животу. Она бы хотела услышать, как бьется крохотное сердечко малыша.  
- Ну, что же. Если я понадоблюсь, звоните. – Доктор протянул визитную карточку Сэму.
- Простите, доктор Хамстер. А кто эти люди на картине?
- Кей, - начал Сэм.
- Мне просто интересно.
Хамстер улыбнулся.
- Девушки в вашем положении так любопытны. – Он поднял глаза поверх очков, взглянув на картину. Кей заметила то, с какой нежностью доктор смотрит именно на женщину. В мгновение его взгляд стал жестким, стоило перевести его на лицо мужчины, сидящим в кресле-бержер и близнецов. – Честно говоря, я не знаю. – Хамстер проморгался и фальшиво улыбнулся.
Доктор солгал – Кей была на сто процентов уверена. Он знал этих людей. Он знал эту женщину и испытывал к ней особые чувства. А по отношению мужской половины… ненависть.
Остаток дня, Уильямсы провели в номере. Они так и не спустились в ресторан, пообедать.

[1] 16 – 18 м. (Прим. автора)

[2] «Чокнутый профессор 2: Семья Клампов» (англ. Nutty Professor II: The Klumps) — фильм режиссера Питера Сигала, продолжение фильма Чокнутый профессор. (Прим. автора)

[3] 9 м. 15 см. (Прим. автора)

[4] 38 см. (Прим. автора)

[5] Амфитеатральная лестница – возвышающаяся уступами. (Прим. автора)
 

© Copyright: Юлия Пуляк, 2014

Регистрационный номер №0231128

от 7 августа 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0231128 выдан для произведения: Одна из худших ошибок, которые можно сделать в жизни, — это недооценивать силу одного отдельного человека. Каждый способен изменить мир, и он по-своему действительно немного изменяет его.
Адам Джексон.
 
 
 
Гостиница, под название «Призрак» находится на краю Калифорнии. Строение в семнадцать этажей, в котором, как собственно и в остальных – нет тринадцатого этажа. В лифтах нет цифры с номером тринадцать. Нет комнат, что оканчивается на тринадцать. В меню, из тридцати блюд, нет тринадцатого. После двенадцатого сразу следует четырнадцатое (они нумеруют их специально, чтобы акцентировать на этом внимание). Забавно, люди несколько раз пересчитывают блюда и действительно – если исключить 13, выходит тридцать. Чертовщина? Персонал из пятидесяти человек, что носиться по фойе, не носят бейджик с номером этажа тринадцать. За двенадцатым следует четырнадцатый. Хотя, каждый на их месте может оказаться тринадцатым.
Суеверие до сих пор, крепко держится за эту проклятую цифру.
Духота невыносимая. На небе собрались серые колтуны туч. Вдалеке слышаться глухие раскаты грома, но дождь не торопиться прибить пыль и духоту к накалившемуся асфальту.
Временами поддувает ветер, на мгновение, освежая потные лица людей, что толпятся на улице, точно обмахивает веером. Но этого недостаточно. Стоит ему затихнуть, как духота с удвоенной силой нажимает, обхватывая своими горячими лапками, город.
Снаружи, гостиница походит на высоченную, с уступами, скалу. В стенах мигают огни. Последний этаж, смешивается с горячим воздухом, образуя дымку.
Двухглавая, из красного дерева, арка венчающая, автоматические двери. Швейцар с дежурной улыбкой до ушей.
Зеленые кусты по бокам и пальмы… с кокосами. Кто-то не пожалел, и срубил плодовитое деревце.
Фойе, было разделено на два зала. Одна часть была настоящим произведением искусства. Изящная, утонченная сказка.
Мраморные колоны, с капителями и волютами, подпирают потолок, с округлыми углами, подобно мавритарским аркам, из лепнины.
На стенах красно-золотые панно. Репродукции картин свободных художников в позолоченных рамах. Полы из мрамора. Местами ковры с длинным ворсом. По периметру расставлены мягкие диванчики и кресла.
Витые лестницы, с темно-зеленой ковровой дорожкой. Перила лестниц хромовые и натертые до блеска, что можно увидеть свое отражение.
По обе стороны от стойки рецепшена два лифта, вроде грузовых. Над ним шкала цифр, похожая на транспортир, указывающая этаж. Пресловутая цифра тринадцать отсутствовала. 
Вторая часть – это ресторан и бар. Оттуда доносилась легкая музыка, смешанная с мягким звучанием посуды и разговоров.
Кей Уильямс натянула панаму на лоб. Она вовсе не хотела, чтобы ее узнали люди.
Их здесь было слишком много. Господа в вечерних туалетах или в простых одеждах, они все могли ее узнать.
Кей не любила говорить о том, кем является. Не любила хвастаться тем, что видит. А люди… люди требовали, платили деньги, умоляли…
Но произошедшее шесть месяцев назад, перевернуло все в ней. Она больше не хотела переходить эту черту. Поэтому Сэм настоял, чтобы уехать из города и отдохнуть. Смена обстановки должна привести ее и его, в норму. Тем более, это вредно для ее будущего ребенка.
Гул голосов на три октавы стал выше. Кей оглянулась. В дверях толпилась семейка, которым самое место жить в Макдональдсе. Муж, жена, четверо детишек и мопс – не отличишь друг от друга, все полные до невозможности.
Походка медленная, дыхание тяжелое, что Кей слышит, как они сопят через нос и рот. А от стойки и до выхода примерно пятьдесят-шестьдесят футов.[1]
Дети-колобки перекатываются через все фойе, выпрашивают порцию картофеля фри и бочонок мороженого. Мопс лениво перебирает лапками и тявкает только потому, что он собака. Супруги охают и ахают. Жена обмахивается веером, хотя, в ее случае лучше использовать опахало. Муж, чья одежда прилипла к телу, а подмышками на груди, четко видны желтые пятна от пота, фыркает и причитает.
Толстяк, все же добирается до стойки рецепшена, и с грохотом бросает два чемодана и сумку на пол. Жена толстяка начинает причитать его за небрежность. Дети скулят, уже требуя двойной гамбургер с майонезом и жирным стейком. Три картофеля фри на каждого и два бочонка с мороженым.
Мопс устраивается рядом с чемоданами, распластавшись, как морская звезда. Его глаза то ли с сожалением, то ли с унынием, поглядывают по сторонам, а после он громко с хрипом, вздыхает.  
Засмотревшись на семейку Клампов,[2]Кей отсеяла мысли о духоте. Здесь, действительно было свежо, и воздух был иным – чуть влажный с запахом нюхательной соли. Казалось, это не гостиница, а солевая шахта.
Она подняла голову вверх, придерживая панамку. На потолке венчалась, пышная хрустальная люстра с изобилием мерцающих прозрачных гирлянд. Свет, проходящий сквозь кристаллы, играл всеми цветами радуги.
Кей слышала монотонное гудение кондиционеров, что теснились под потолком. Правда, эти коробочки длиной тридцать футов[3]и пятнадцать дюймов[4]в ширину, хорошо замаскировали. Если не приглядываться, то они смахивают на амфитеатральную лесенку.[5]Решение дизайнера, подобрать подходящий наряд, для таких монстров, было правильным.
Не вызывает небрежности, только восхищение.
- У нас заказан номер на фамилию Уильямс.
Знаете, каждая женщина мечтает об идеальном мужчине. Порой приходиться всю жизнь искать и не найти такого. А ей повезло. Сэм был для Кей, идеальным мужчиной. Добрый, заботливый, щедрый, нежный… вообщем, все положительные качества были в нем. Забавно, они не как не срастались с его внешностью.
Сэм, высокий и крупный. Нет, вовсе не как мистер Кламп… скорее тяжелоатлет, чьи рельефные мускулы уже не имеют четких очертаний, а скорее скрывают бицепсы, трицепсы, шесть кубиков пресса, под толщей кожи.
Лицо, подстать фигуре – крупное. Иногда, люди пугаются его жесткому лицу. Но Кей прекрасно знает, что под опущенными бровями, скрываются добрые, даже щенячьи глаза, цвета грозового неба.
Кожа у Сэма, от природы золотистого оттенка с россыпью веснушек на плечах, груди и спине. Волосы по-военному стрижены. В свои тридцать, он ничуть не растерял своей выправки.
- Милая, с тобой все хорошо? Тебя не тошнит? – Шепнул он, пока агент перевел внимание на компьютер.
- Все хорошо, Сэм. – Кей поправила панамку. – Здесь, намного лучше, чем на улице.
- Уверена? А мне кажется, что здесь хуже.
- Уверена. – Привалившись спиной к стойке, Кем наблюдала за людьми, что входили в двери гостиницы, и за теми, кто бродил по фойе.
Близнецы. Абсолютно во всем. В мыслях. В желаниях. В запретах. Дежурные улыбки. Дежурная вежливость. Дежурная скорбь. Все по составленному плану.
Нет, ничего чтобы отличало их друг от друга. Нет ничего, что могло бы улучшить их жизнь.  
Нет ничего, что могло бы облегчить их жизнь.
Агент потянулась к стеллажам с ячейками для ключей. В принципе, в гостиницах классическое оборудование службы приема. В каждой ячейке, соответствующей номеру, помимо ключа находится карточка, в которой записана краткая информация о номере (тариф, тип постели, оснащение номера, его особенности и т. д.). Когда номер продан, в соответствующую ячейку вставляется карточка гостя с информацией о нем (фамилия, адрес, тариф, даты прибытия и выписки). Эта карточка имеет определенный цвет. При бронировании номера в его ячейку вставляют карточку другого цвета. Благодаря этому на стеллаже клерк сразу видит, какие номера свободны, а какие заняты и забронированы.
- Номер 1210. – Прочирикала девушка, положив ключ на стойку. Кей видела такие только в старых домах. Таким ключом запирают засовы – ребристый на конце с ромбовидный петлей.  
Она ждет вас…
Кей подняла глаза на девушку, решив, что ей послышалось.
- Что вы сказали?
Агент улыбнулась.
- Двенадцатый этаж, миссис Уильямс.
Значит, показалось.
- Портье проводит вас к номеру.
Тут же, точно из-под земли, вырос молодой и рослый паренек в красном кителе.
- Добрый день. Меня зовут Дэвид. – Он улыбнулся, подхватив багаж. Кей опустила глаза к бейджику – Дэвид. 12 этаж. – Следуйте за мной.
Уже в лифте, Кей наблюдала за тем, как загораются и тухнут цифры на выпуклых кнопках. Ей не давала покоя одна мысль – почему «Призрак»? Такая презентабельная гостиница, пусть и с наигранной услужливостью… и назвали, как бесполое существо?
Кей хотела спросить об этом портье, но если завести об этом разговор, Сэм решит, что она взялась за старое, а ей нужно сейчас думать о себе и ребенке.
Двери лифта открылись на двенадцатом этаже. Портье шагнул вперед, с явным усилием неся в руках чемоданы.
На этажах было десять номеров. Комната 1210 была в самом конце.
Длинный коридор. Анфилады однотипных, из темного дерева, дверей. Стены двухцветные – белый сверху и темно-зеленый снизу, плавно перетекающие в ковровую дорожку. На стенах репродукции картин. Освещается коридор настенными бра. Свет приглушенный, и, кажется, что шагаешь ночью вдоль уличных фонарей.
Портье открыл дверь и нажал на реле. Три шарика, подвешенные под потолком, вспыхнули, залив комнату желтым светом. Пока Сэм расплачивался с портье, Кей осматривала апартаменты.
Номер был разделен на две комнаты двумя дверями из матового стекла, по обе стороны от несущей стены.  
На стенах обои светлых тонов. Ковер с коротким вором, горчичного цвета. Полукругом, у камина размещался диванчик и два кресла. Над камином картина: ярко-желтое пшеничное поле на фоне черного неба. У окна обеденный столик. Почти во всех гостиницах имеются пепельницы, даже если номер для некурящих. Здесь тоже была пепельница, она стояла на обеденном столе. В ней коробок спичек и буклеты. На окнах хлопковые, в тон ковру, шторы. 
Кей открыла дверь, шагнув в спальню. Зажгла свет. Большая кровать с желтой накидкой. Два прикроватных столика. На одном столике, к окну, телефон, телесного цвета и лампа с зеленым абажуром. Псевдоантикварный шкаф для одежды. Стойка, напоминающая комод, на котором стоит небольшой телевизор и проигрыватель для видеокассет. Два стенных шкафа.
Над кроватью еще одна картина в угольной раме.  Хотя, Кей она показалась снимком семнадцатого – восемнадцатого века. Поверхность изношенная, с мелкими трещинками. Цвет коричнево-серый с вытертыми пятнами. На снимке семья. Мужчина, женщина и два мальчика – близнеца. Мужчина сидит в кресле-бержер. На нем бархатный пиджак для вечера, а во рту трубка. Взгляд мужчины холодный. Поза надменная. Его руки свободно лежат на подлокотниках, ноги чуть разведены в стороны. Женщина стоит позади кресла, едва касаясь спинки тонкими пальчиками. На ней черное, закрытое платье, с белым воротничком. Волосы, туго стянутые в пучок. Лицо сосредоточенно на фотографе, но взгляд отстраненный. Два мальчика, стоят рядом с отцом, по обе стороны от него. На них пиджаки и шорты. Гольфы до колен и ботинки. Во взгляде близнецов проскальзывает усмешка, та же надменность.
На фоне грозовое небо. С правой стороны видны тяжелые, шторы. Слева, напольные часы с боем.
Кей смотрела на картину, и ей было не по себе. Она ощущала, как холодок скользнул вдоль ее позвоночника. А может, это кондиционер охладил ее кожу, что работал здесь на всю мощь?
Воздух в комнатах свежий, но с кислинкой. Возможно, это из-за моющих средств?   
Кей чуть вздрогнула, услышав, как хлопнула дверь. В спальню вошел Сэм.
- Ну, как тебе?
Она пожала плечами, отведя глаза от картины. Ее взгляд переместился на дверь, ведущую в ванную комнату.
- Скажи мне, Сэм… зачем мы здесь?
Сэм подошел к Кей и обнял за плечи.
- Мне нужно немного времени, чтобы найти новый дом. А спать в машине, беременной девушке, это неправильно.
- Мы могли поехать к моим родителям.
- Детка, – он развернул ее к себе. – Потерпи. Я знаю, тебе не по себе здесь. Но, дай мне время. Хорошо? – Сэм поднял ее подбородок пальцем. Она кивнула, и он поцеловал ее в губы. – Спасибо. Есть хочешь? – Он вышел в гостиную за чемоданами.
- Да… - Кей снова взглянула на картину, и ей показалось, что взгляд женщины изменился. Он стал осмысленным. Причем ее осмысленность была направлена на Кей.
Кей залезла на кровать и коснулась холста. На ощупь он походит на старую, дряблую кожу. Коснувшись пальцем лица женщины, она провела вдоль линии ее подбородка, ощутив рельеф.
- Кей?
Она обернулась. Сэм с удивлением наблюдал за ней.
- Я просто… может, пообедаем в ресторане?
- Что там?
Кей не раз слышала настороженность в голосе Сэма. Казалось бы, она просто изучает картину, но ее заинтересованность, для него, была в каком-то роде излишней.
- Что ты там увидела?
- Ничего. – Она спрыгнула с кровати, улыбнувшись. – Странная картина.
Сэм мельком посмотрел на картину и хмыкнул.
- Ничего особенного.
- Я пойду в душ, а ты мистер Уильямс погладь носки к моему возвращению. – Пошутила Кей, мягко ущипнув мужа за живот.
- Носки?
- Да, дорогой. – Она скрылась за дверью.
Стены и пол ванной комнаты, были отделаны белым кафелем. На потолке флуоресцентная лампа. Справа от двери, круглое зеркало, две раковины и унитаз. Слева – сушилка для полотенец. Их здесь шесть: от маленького, до большого. Там же, два махровых халата и тапочки. Прямо – душевая кабинка. Дверь из темного стекла. Из такого обычно изготавливают посуду.
Пустив воду в душе, Кей подошла к зеркалу. На столике, между раковинами, лежала два бруска мыла «Дайал» в упаковке. Две щетки в упаковке и два мотка зубных нитей.
Она взяла один брусок мыла и вдохнула запах. Через упаковку доносился тонкий цветочный аромат. Вполне неплохо, для гостиницы.
- Детка, у тебя все хорошо? – Донесся голос Сэма из спальни.
Кей улыбнулась. Наверное, встретить Сэма, это было вознаграждением после всего, что она пережила. И ее беременность… она повернулась боком, натянула платье, разглядывая живот. Прошло только два месяца, и живот пока плоский. Но это нормально… нужно только подождать.
Ее первая беременность, но она уже ощущает себя матерью. Она будет прекрасной матерью, а Сэм отличным отцом. Любящим, нежным.
- Да. – Ответила она и разделась, повесив платье на свободный крючок. Вытащив мыло из упаковки, Кей шагнула в кабинку.
Закрыв глаза, она расслабленно вздохнула…
 
… дальнейшее, Кей смутно помнит. Она лишь услышала, как вбежал Сэм – его тяжелые ботинки ударялись об пол. Звук вибрировал под ее ногами. После, он выхватил ее из кабинки и закутал в халат. Кей изумленно хлопала глазами. Ноги и руки онемели, что она едва их чувствовала. Тело и голову кололо. А когда она выдыхала, то вверх курился пар.
- Кей! Что случилось, Кей?! – В ужасе, кричал Сэм. Кей закрыла и открыла глаза. – Кей, поговори со мной, черт возьми! – Он подхватил ее на руки и отнес в спальню. Уложил в кровать, накрыв одеялом.
- Ч-что с-случил-лось? – Спросила уже она. Кей жутко знобило, что едва зуб на зуб попадал. Кровь неслась по венам с удвоенной скоростью, чтобы согреть тело, но от этого было больнее. 
Сэм потер голову.
- Это я и пытаюсь у тебя узнать. Ты помнишь, что было?
Она замотала головой.
- Ты пробыла под душем десять минут. Десять минут… под ледяной водой.
Кей распахнула глаза.
- Я… я н-ничег-го н-не пом-мню…
Сэм походил по комнате. Потом подошел к прикроватному столику и поднял трубку. Он говорил с оператором. Требовал немедленно принести в номер 1210 горячий куриный бульон и чай с малиной.
Кей зажмурилась. Она не могла начать что-то, как следует, не подготовившись к этому. Без подготовки нельзя. У нее просто ничего не получится. Она, конечно, мастер своего дела… но без предметов никак не получится… не получится.
Черт, что же с ней произошло? Она прекрасно помнит, как вошла в душевую кабинку, встала под воду. Кожу щекотали горячие струйки. ГОРЯЧИЕ. Она не могла переключить горячую воду на холодную, если только… если только не вошла в транс. Но… как? Уже полгода она не занимается этим. Срок небольшой, но Кей обещала Сэму – тот раз был последним. Тогда, какого хрена с ней произошло? Кто, черт возьми, это сделал с ней?
Кей закинула голову назад, посмотрев на картину. Она готова отдать руку на отсечение… но глаза той женщины с картины смотрят на нее. Зажмурившись, она снова посмотрела на лицо женщины. Нет… это сумасшествие. Не может же это снова происходить с ней.
Сэм положил трубку и сел рядом.
- Детка, ты действительно ничего не помнишь?
- Ничего. – Она села на подушках. – Если бы я что-то помнила, то обязательно тебе рассказала. Ты же знаешь.
- Господи, - он нежно обнял Кей. – Я так испугался за тебя.
- Ты ведь не думаешь, что я это сделала специально? – Уткнувшись носом в его грудь, пробормотала она.
- Нет, детка. Конечно, нет.
Конечно, она сделала это не специально. Но, кто-то посодействовал этому. Вопрос в том – кто?
Когда в дверь постучали, Сэм нехотя отвлекся от жены и пошел открывать. А Кей вылезла из-под одеяла, встав на кровати, и дотронулась до картины. Странность… лица на картине, под пальцами, походят на шелк. 
В спальню вошел Сэм. В воздухе тотчас запахло вареной курятиной и травой. Он поставил поднос с бульоном и чаем на прикроватный столик, отодвинув телефон.
- Тебя тянет к этой картине. – Заметил он. – Надеюсь, она не дурно пахнет.
- Дурно пахнет этот бульон. – Кей сморщилась, бросив взгляд в тарелку. По виду бульон напоминал мочу больного золотухой. А хлопья зелени, плавающие на поверхности, в лужицах жира, походили на плесневелый мох. Сэм помешал чай ложкой. Кей засмотрелась, как косточки малины кружат в напитке, кофейного цвета и ее замутило.
При беременности, от запахов возможна тошнота и рвота – говорил доктор. Но он не говорил, что ее начнет, тошнит только от одного вида, крутящихся зерен, словно она попала в этот водоворот. «Чертового колесо» в фарфоровой чашке с золотой каемкой.
- Ты должна поесть. Попозже подойдет доктор.
- Доктор?
- Да. Я надеюсь, что переохлаждение не повлияет на твое и здоровье ребенка.
Бульон оказался очень жирным, но приятным для желудка. Первая ложка намеревалась вернуться обратно, но Кей сдержала порыв тошноты, глубоко вдыхая через нос. Это помогло.
Если не смотреть в чашку, и представить себе что это не дрянная болтушка, а ее любимый Эрл Грей, то чай на вкус вполне сносен.
Хотя, это все ее беременность. Сейчас, осязание работает против нее, нежели обоняние.
Надо потерпеть. Немного потерпеть.
После, приходил доктор – мистер Хамстер. Пока он осматривал Кей, она в свою очередь разглядывала его. Мужчина лет пятидесяти. Седовласый, с мягким лицом и зорким взглядом. Очки в широкой черепаховой оправе, посажены на орлиный нос. Тонкие, как нитка, губы, что он поджимал, вслушиваясь в статоскоп. На нем был одет коричневый костюм-тройка в крупную клетку. Красная бабочка, закрепленная на белом воротничке рубашки. На животе, в свете люстры, поблескивала цепочка карманных часов. Руки холеные и теплые.
Доктор Хамстер убрал статоскоп в пузатый саквояж. Кей бросила на него взгляд. Края и ручки сумки затерты и покрыты трещинками.
- Ничего страшного я не услышал и не увидел. Думаю, вашей жене стоит попить иммуностимулирующее, на всякий случай, и витамины.
- А ребенок? С ним все хорошо?
Доктор Хамстер поднялся.
- Да, мистер Уильямс. Сердцебиение стабильное. – Он улыбнулся. – Все прекрасно. И с вашей женой тоже. Не переживайте.
Сэм кивнул. Кей приложила руку к животу. Она бы хотела услышать, как бьется крохотное сердечко малыша.  
- Ну, что же. Если я понадоблюсь, звоните. – Доктор протянул визитную карточку Сэму.
- Простите, доктор Хамстер. А кто эти люди на картине?
- Кей, - начал Сэм.
- Мне просто интересно.
Хамстер улыбнулся.
- Девушки в вашем положении так любопытны. – Он поднял глаза поверх очков, взглянув на картину. Кей заметила то, с какой нежностью доктор смотрит именно на женщину. В мгновение его взгляд стал жестким, стоило перевести его на лицо мужчины, сидящим в кресле-бержер и близнецов. – Честно говоря, я не знаю. – Хамстер проморгался и фальшиво улыбнулся.
Доктор солгал – Кей была на сто процентов уверена. Он знал этих людей. Он знал эту женщину и испытывал к ней особые чувства. А по отношению мужской половины… ненависть.
Остаток дня, Уильямсы провели в номере. Они так и не спустились в ресторан, пообедать.

[1] 16 – 18 м. (Прим. автора)

[2] «Чокнутый профессор 2: Семья Клампов» (англ. Nutty Professor II: The Klumps) — фильм режиссера Питера Сигала, продолжение фильма Чокнутый профессор. (Прим. автора)

[3] 9 м. 15 см. (Прим. автора)

[4] 38 см. (Прим. автора)

[5] Амфитеатральная лестница – возвышающаяся уступами. (Прим. автора)
 

 

Что делать в клубе?

Эхо Прошлого Глава 10