Перекресток Глава 20

Забавно, но иногда я вспоминаю, как началась моя карьера проститутки.
Тогда, три года назад, у отца случился инсульт.
Врачи предзнаменовали ему недолгую жизнь, если, конечно, у отца не появится новое, молодое сердце, или хотя бы дорогостоящие препараты, поддерживающие мышечный орган в тонусе.
Вот тогда, я и увидела объявление в газете – приглашаются молодые и энергичные девушки. О самом роде занятий не сказано, но зарплата почасовно.
Хах, я бы выразилась – поминутно. Потому как, клиент мог кончить за пару минут. А за час, я могла обслужить таких двадцать или тридцать.
Считайте сами.
Родителям я ничего не сказала.
Пришла по адресу и, хм… меня встретила фотостудия, с голыми полами и стенами.
Белая ткань, растянутая на всю стену и, собственно, сам фотоаппарат.
Мужчина, который сидел у аппарата и листал журнал с голыми бабами, показался мне вышибалой.
Он поднялся, улыбнулся мне и представился Грэгом.
Я подумала – уууаааууу…
По телефону, его голос представлялся мне совершенно иным представителем мужской половины планеты.
Высокий, подтянутый, привлекательный. С обворожительной улыбкой.
А на деле, оказался огромный шмат сала, с короткой стрижкой. Точнее… шматы сала, это были его затвердевшие мускулы. Ага.
Он спросил мое имя. Сколько мне лет. Учусь ли я или работаю.
Я ответила на все вопросы, но не могла дождаться ответа на главный вопрос – что это за организация.
У меня, конечно, было два варианта: первый – ему требуется модель для журнала. Второй – девушка для эскорт услуг.
Когда Грэг спросил меня – занималась ли я когда-нибудь, подобными вещами?
Да, подумала я, я оказалась права насчет второго варианта. Ему нужна была проститутка.
Нет. – Ответила я.
Хм… знаете, это вопрос имел двойственный подтекст.
Трахалась ли я с мужчинами за деньги? И трахалась ли я вообще?
Так, что считайте – я на все ответила, категоричным – нет.
Так, ты Дева Мария. – Усмехнулся Грэг. – Ты девственница?
Да. – Ответила я, нисколько не смутившись. А он, наверняка, думал, что я покраснею как помидор, начну втирать, что это грех и все прочее дерьмо. Будто я католичка и это непостижимо в моей вере.
Да, я католичка, но это нисколько не мешает мне жить.
Да, ты законсервирована по полной. – Протянул Грэг, оглядывая меня с ног до головы. – Девственность сейчас в цене. Особенно с выдержкой в двадцать два года. И если ты согласна работать на меня, то мы продадим ее за хорошую цену.
За какую? – спросила я, совершенно не представляя, что меня ждет впереди.
Ну, смотри. – Грэг скрестил руки на груди. – Двадцатка за минет. Полтинник за обычный секс. Сотня – анальный и прочие извращенские штучки. А за девственность, - он сузил глаза, просчитывая в голове арифметику. – За пять или семь сотен.
Не плохо. Я могу купить лекарство отцу.
Короче, я решила – велика потеря, лишиться девственности. Кому она нужна? Мы сейчас не в шестнадцатом веке, когда мембрана была неотъемлемой частью чистой родословны и признака хороших манер.
Поэтому, я согласилась.
Мне нужны были деньги, чтобы вылечить отца… ну, или хотя бы продлить его жизнь еще на несколько месяцев.
Битва за мою девственность не была до крови… но клиентов, хватило бы, чтобы выстроить китайскую стену. Ха-ха.
Грэг постарался. В этом я ему точно благодарна.
Он, скажем так, решил – что первый раз, он определяет судьбу.
Поэтому, для меня мой будущий сутенер выбрал молодого и симпатичного парня.
Ему двадцать девять и он богат.
Если честно признаться… я влюбилась в него. Влюбилась в его пшеничные, с медным отливом волосы и золотисто-карие глаза. Я влюбилась в его голос и в его улыбку.
Короче говоря, я возомнила себя прекрасной дурнушкой… или Вивьен, что встретила богача Эдварда Льюиса[1]и после они жили долго и счастливо. 
Вот, вам плата за просмотр подобного дерьма, которого в жизни не существует.
Его звали Майкл.
Он не называл своей фамилии.
И не говорил, кем и где работает.
Но, меня это и не интересовала… ведь, я летала в облаках, как последняя дурочка.
Майкл устроил нам романтический ужин.
Мы пили вино, говорили о книгах и музыке.
А потом… случилось это.
В смысле, он поцеловал меня.
Тогда, я не зацикливалась на табу о поцелуях. Тогда, я жаждала этого и только с Майклом.
В принципе, у меня было много парней… но, даже с ними я не целовалась.
Я с ними гуляла, общалась. Но дальше этого не выходило.
Может, потому что я видела в них не подходящую кандидатуру?
А Майкл подходил по всем параметрам.
Сначала мы целовались, а после оказались в постели.
Одежда не долго задержалась на нас… так, что поцелуи, переходили в ласки.
Трепетные и нежные.
Особенно, когда Майкл был у меня между ног… я чувствовала, как гребаные бабочки порхают в моем животе.
Он был нежен со мной... он был нежен, когда входил в меня.
И он был прекрасен… его тело, его поцелуи… его член.
Он не был большим, он был ровно таким, каким мне хотелось.
И я была счастлива…
А когда все закончилось, Майкл не поцеловал меня.
Он слез с меня и начал одеваться. Потом достал бумажник и положил деньги на кровать, сказав, чтобы я одевалась.
Трудно передать, что я тогда испытала.
Я ведь влюбилась в него. А это первое и самое главное правило – не влюбляться в своих клиентов.
А я нарушила его… поцелуй сгубил меня. Именно он укрепил во мне это чувство.
Майкл вызвал мне такси и пока я пыталась справится с давящим комом в груди, я не смотрела на него.
Я не хотела плакать.
Я запрещала себе плакать.
Я поняла… что принцесса превратилась в тыкву, а Эдвард Льюис не побежал за Вивьен и не сказал, что любит ее. Он закончил с ней отношения до того, как купил ее на всю ночь.
Такси привезло меня к Грэгу.
Раз уж у тебя это было впервые, - сказал он, пересчитывая банкноты. – То я, возьму две сотни с семи. В остальном, я буду забирать тридцать процентов с выручки.
Если честно, я хотела, чтобы Грэг забрал эти деньги.
Я не могла их оставить… но отец.
Только ради него, эти деньги пошли на лекарство.
После, я чувствовала себя погано… разбито. Я думала так:
Хочу умереть.
Это, пожалуй, самая нормальная мысль в моей голове, за всю свою гребаную жизнь.
Опрокинуть чертов стул и сдохнуть.
Почему это так сложно? Лишиться жизни? Я уже стою на краю пропасти, стоит только сделать шаг вперед и потерять связь с миром?
К чему ныть и сетовать на неудавшуюся судьбу… она и так достаточно меня поимела во все щели, о некоторых, я даже понятия не имела.
Достаточно настрадалась, чтобы делать два шага назад и отступать от намеченной цели.
Меня уже ничто не держит.
Даже тот, в которого я до сих пор влюблена, и что насрал в мою душу и размазал все к чертям собачьим. Абстракционизм, который он устроил в свалке моей души, породил лишь желание отдать Богу или дьяволу душу.
Может, я не достаточно сильная?
Что же… да, я не поступила в Гарвард… не стала журналистом… не протираю задницу в кабинете за столом и не ковыряюсь в носу, как толстосумы.
Я, блин, была рядовым работником в магазине.
А теперь, стала шлюхой, которую трахают мужчины за деньги.
Я смотрела на себя в зеркало и ужасалась.
Срань Господня… в кого я превратилась?
В мумие?
Ходячий призрак, с тенями под глазами и бледным лицом.
И самое большое тому подтверждение – серые глаза, что расползлись на пол лица.
Этот ублюдок, в которого я влюбилась, за какие-то пару дней, забрал фунты моего веса и блеска в глазах, оставив после себя пустоту.
С тех пор, я не целуюсь с клиентами.
Я не хочу снова проходить через это.
Да, мне было двадцать два, а не шестнадцать, чтобы так зацикливаться на красивом мальчике.
Но, черт, что я могла сделать – это была моя первая и, наверное, последняя любовь в жизни.
После, я познакомилась со «Свит Бон» и с Пеппер.
Девчонки давно работали с Грэгом и многое рассказали, что может быть в поприще проститутки.
Ты можешь плакать. Ты можешь смеяться. – Говорила Пеппер. – Но не забывай брать плату с клиента.
Имитируй оргазм. – Вторила «Свит Бон». – Если будешь кончать с клиентами, похоронишь себя заживо.
Да, подумала я. Значит, оргазм – это как и поцелуй. Табу.
Делай так, как требуют клиенты. – Кивала Пеппер. – Ты можешь получить еще двадцатку сверху и оставить ее себе, как чаевые. Со мной тако частенько случается.
Дайте мне блокнот и я бы конспектировала это дерьмо в лучшем виде.
А если клиент захочет поцелуев? – спрашиваю я у девочек. Они в ответ ржут.
Значит, целуй. – Отвечает «Свит Бон».
А если я не хочу этого?
Шори, клиенты не особо любят слюни. – Говорит Пеппер. – Им по душе, когда целуют их член.
Девочки снова ржут.
Ну, а если так случилось, то думай о чем-нибудь дерьмовом. О разложении, например. Только, - Пеппер насмешливо грозит мне пальцем. – Не блевани клиенту в рот… если, конечно, он от этого не кончает.
А, что, и такое бывает? – ужасаюсь я.  
«Свит Бон» переглядывается с Пеппер.
Случается дерьмо. – Заявляет она.
Хм…
Ну, говорить вам о том, как я получила свое прозвище – Шори, думаю не стоит. Все и так понятно.
Когда я пришла к Грэгу, я была девочкой.
Пораскиньте мозгами (смеюсь над собой).
Вот так и закрутилась моя карьера проститутки.
Секс без любви.
Притворный оргазм.
Фальшивые нежности.
А клиенты… дьявол, они были настолько разными, что я и не представляла, что мужчины могут быть такими.
Милые. Нежные. Веселые. Печальные. Грубые. Инфантильные. Доминанты.
Черт, список характеристик – отражался в каждом из них.
До того, как со «Свит Бон», случилась неприятность, мы обслуживали клиентов не только на улице.
Мест было предостаточно, и мы покорно воспринимали ту или иную фантазию мужчины, как за спасибо.
Я понимала – мужчинам не хватает в этой жизни пинка, который перевернул бы их судьбы с ног на голову.
Помниться, был у меня странноватый клиент. Я с ним была раза четыре. 
Он любил делать это в кинотеатре.
Клиент назвался Джошем и он с жаром говорил, как любит запах попкорна и толпы народа, ожидающих сеанса. Любил широкий экран и акустику.
Но любовь, которую он возвышал по максимуму, проявлялась в другом.
Каждый раз, Джош приносил с собой пакет с попкорном и пустой, большой стакан из-под попкорна, с вырезанным отверстием в дне.
Зачем? А сейчас узнаете.
Мы садились на средний ряд. Свет мерк и экран с белого переключался на цветные картинки.
Колонки, транслировали трейлеры фильмов, которые только должны начать свой путь в кинотеатрах.
А Джош тем временем, расстегивал ширинку, доставал свой член и просовывал в отверстие чашки из-под попкорна.
Знаете, на что это походило?
На толстый корень в пустом горшке.
Он велел мне дрочить его член, пока сам смотрит фильм и жует попкорн.
Я делала, как он желал.
Плюс был в том, что никто, если конечно, рядом никто не сидел, не видел, какой сюрприз таится в стакане попкорна.
С другой… даже если бы с нами кто-то и сидел рядом, Джоша это только еще больше возбуждало.
Перед тем, как кончить, он просил меня согнуть его член, чтобы сперма брызгала на стенки стакана. А после, остатки попкорна отправлялись в стакан.
Джош смешивал воздушную кукурузу со своей спермой и преспокойно жевал.
Он и мне предлагал.
Я старалась подцепить ту, что не вымазалась в семени. Хотя, делала вид, что его вкус меня восхищает. Ага.
Покончив с попкорном, Джош вытаскивал свой член из чашки и убирал в штаны.
Мы уходили, когда до конца сеанса еще оставалось сорок минут.
Вот так он развлекался.
Мне с ним везло.
Он платил сотню и его интересовал только такой способ разрядки, а не приевшийся трах.
Был еще один.
Кажется, его звали Эдди.
Эдди любил особое развлечение.
Мы встречались у кассы аттракциона.
Эдди покупал два билета на Американские Горки.
Но, перед тем, как занять места, мы шли в туалет.
Эдди носил с собой лубрикант и шарики на веревке.
Черные, глянцевые, и кажется веревка была из естественных волокон.
Из тех веревок, которые намного грубее и буквально въедается в плоть.
Короче говоря, Эдди отдавал мне все это добро, а сам снимал штаны и становился раком. 
В первый раз я растерялась, но в последующие, я точно знала, что надо делать.
Я хорошенько смазывала его анус и шарики.
Затем, один за другим, проталкивала в его кишку.
Эдди стонал. Его бедра, бледные и в веснушках, напрягались так сильно, что вздувались вены.
Закончив фаршировать индейку, я выходила из уборной, а Эдди был там еще несколько минут.
Подозревают, что он дрочил.
После, мы садились на Американские Горки и неслись по изломанным рельсам.
Так я еще не смеялась. Ощущение были катастрофически нереальными.
А что до Эдди… так, он пыхтел, потому что, от резких спусков или подъемов, шарики в нем двигались, а анус сжимался.
Ощущения непередаваемые.
Не удивлюсь, что за нашу поездку, он кончил с десяток раз. 
Третий, предпочитал получать разрядку от трусов.
Не от своих, конечно, и не от девушки, модельной внешности.
Трусы, как бы это не выглядело отвратно, принадлежали его тетке.
Кстати, с ней он и делил дом.
Кандидата звали Элайн.
Этот Элайн, снимал меня на час, исходя предконвульсивной слюной и нетерпением использовать свои тряпочные игрушки.
Элайн шептал мне, пока я его раздевала, что он украл две пары трусов своей тетки, из корзины для грязного белья.
Он говорил, что ненавидит ее, но то, как она пахнет – не дает ему покоя.
Элайн был истинным ценителем остатков мочи и прочих выделений на трусах.
Вообщем, все заключалось в том, чтобы одну пару трусов, я засунула ему в рот, и пока он почти задыхается грязной вонью, вторые крепко затягивают его член.
Только так, он мог добиться разрядки.
И только так я мастурбировала ему, пока Элайн плакал, как ребенок и тяжело дышал.
Вы наверное подумаете – о, Боже, да тебе попадались только извращенцы.
Нет.
Скажу, что мужчины, которые предпочитали извращения, и мужчины, которые предпочитали обычный секс – в равной степени.
Но, лично я, выбрала бы извращенцев, которые извращались с самим собой, вроде Джоша, Эдди и Элайна.
Можно сказать, мне не приходилось работать своим местом, чтобы ублажить их.
Иногда, я задавалась вопросом – а как они трахаются со своими женами?
У Джоша и Эдди были жены, и как они жертвовали своими наклонностями?
А может и не жертвовали?
Может, Джош упражнялся с пластиковым стаканчиком, а Эдди просил свою супругу засунуть ему лампочку в задницу…
Мне хотелось спросить, но это было бы не корректно.
Так, что оставалось только гадать.
И что в итоге…
Я вынуждена торчать в гостинице, в которой побывала тысячу раз.
Вынуждена скрываться от сумасшедшей старушенции и от ее сынка.
Вынуждена ждать, когда все уляжется.
Только тогда, я смогу покинуть Ланчин, чтобы перестроить свою жизнь на канал – «Благочестивые Американки».
Час назад приняла сорокапятиминутный душ, смывая с себя все переживания и мысли.
После, заказала ужин в номер.
«Голубая форма» постаралась, чтобы доставщик остался за порогом, а вот один из них вкатил тележку с блюдами, под серебряными крышками.
Неплохая еда. Неплохое вино.
Сейчас стою у окна в махровом халате и с бокалом белого полусладкого.
Не люблю дождь. Ненавижу его. Смотреть на то, как Папсквер тонет под ливнем, хуже, чем смотреть, как кастрируют евнуха. Не то, чтобы я была пессимисткой и любила пустить слезу… просто мне не нравился удрученный пейзаж. В такие моменты, я ощущаю себя не в своей тарелке.
Я открыла окно, впуская в комнату влажный воздух.
Ветер подхватывал капли, легкими взмахами лаская мое лицо.
Забралась на подоконник, прижав бокал к груди и смотрела, как люди бегают по улице в поисках крыши. Бедолаги. Кому-то было плевать и они шли под дождем. Их одежда темнела от воды, а волосы слипались в безобразные сосульки.
К слову сказать… был один момент, когда мне нравилось гулять под дождем.
Это было в детстве.
Пожалуй, мое самое-самое-самое приятное воспоминание.
Мне двенадцать и я радовалась воде, капающей с небес.
Мама говорила, что это ангелы плачут, пытаясь очистить мир от плохого. И вместе с этим, я очищалась сама. Как странно… я не чувствую себя защищенной. Кажется, лишь тогда, когда жила с родителями, под теплыми крыльями мамы и папы.
Черт, я так скучаю по маме и папе.
Скучаю по двоюродной сестре.
Мне бы хотелось вернуться в прошлое и пересмотреть свои возможности.
Может тогда, я бы не согласилась на предложение Грэга.
Может тогда, я бы устроилась еще на одну работу, а не предпочла подставлять свою задницу под клиентов.
Иногда… кажется, что мое будущее не сдвинется с мертвой точки. Я застряну в этом теле. В этом возрасте.
А иногда мне кажется, что я живу прошлым…
Гребаный дождь.
Я допила вино, отставив бокал на подоконник.
Надо было попросить чай с ромашкой.
И с мятой.
Черт, я не отказалась бы от какой-нибудь приятной травки, чтобы получить должное расслабление. Конечно, я не из тех, кто прибегает к подобной релаксации… но учитывая мое нынешнее положение, я готова вынюхать пакет кокса и забыться в наркотической волшебной сказке, без обезумевшей старушки и трупов.
Говорят – раз Миссисипи. Два Миссисипи.
А я говорю – раз ромашка. Два ромашка.  
И тут, пока я тупо пялюсь на мокрые рисунки дождя на асфальте, слышу за дверью голос детектива и вялые ответы «голубой формы».
Опля.
Затем раздается стук и я спрыгиваю с подоконника, чтобы открыть ему.
Но, перед этим, я взбиваю волосы и оправляю халат.
Не то, чтобы я хочу понравился ему… я и так знаю, что детектив Филип хочет меня.
 
[1] Герои фильма «Красотка». (Прим. автора)

© Copyright: Юлия Пуляк, 2014

Регистрационный номер №0247317

от 22 октября 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0247317 выдан для произведения: Забавно, но иногда я вспоминаю, как началась моя карьера проститутки.
Тогда, три года назад, у отца случился инсульт.
Врачи предзнаменовали ему недолгую жизнь, если, конечно, у отца не появится новое, молодое сердце, или хотя бы дорогостоящие препараты, поддерживающие мышечный орган в тонусе.
Вот тогда, я и увидела объявление в газете – приглашаются молодые и энергичные девушки. О самом роде занятий не сказано, но зарплата почасовно.
Хах, я бы выразилась – поминутно. Потому как, клиент мог кончить за пару минут. А за час, я могла обслужить таких двадцать или тридцать.
Считайте сами.
Родителям я ничего не сказала.
Пришла по адресу и, хм… меня встретила фотостудия, с голыми полами и стенами.
Белая ткань, растянутая на всю стену и, собственно, сам фотоаппарат.
Мужчина, который сидел у аппарата и листал журнал с голыми бабами, показался мне вышибалой.
Он поднялся, улыбнулся мне и представился Грэгом.
Я подумала – уууаааууу…
По телефону, его голос представлялся мне совершенно иным представителем мужской половины планеты.
Высокий, подтянутый, привлекательный. С обворожительной улыбкой.
А на деле, оказался огромный шмат сала, с короткой стрижкой. Точнее… шматы сала, это были его затвердевшие мускулы. Ага.
Он спросил мое имя. Сколько мне лет. Учусь ли я или работаю.
Я ответила на все вопросы, но не могла дождаться ответа на главный вопрос – что это за организация.
У меня, конечно, было два варианта: первый – ему требуется модель для журнала. Второй – девушка для эскорт услуг.
Когда Грэг спросил меня – занималась ли я когда-нибудь, подобными вещами?
Да, подумала я, я оказалась права насчет второго варианта. Ему нужна была проститутка.
Нет. – Ответила я.
Хм… знаете, это вопрос имел двойственный подтекст.
Трахалась ли я с мужчинами за деньги? И трахалась ли я вообще?
Так, что считайте – я на все ответила, категоричным – нет.
Так, ты Дева Мария. – Усмехнулся Грэг. – Ты девственница?
Да. – Ответила я, нисколько не смутившись. А он, наверняка, думал, что я покраснею как помидор, начну втирать, что это грех и все прочее дерьмо. Будто я католичка и это непостижимо в моей вере.
Да, я католичка, но это нисколько не мешает мне жить.
Да, ты законсервирована по полной. – Протянул Грэг, оглядывая меня с ног до головы. – Девственность сейчас в цене. Особенно с выдержкой в двадцать два года. И если ты согласна работать на меня, то мы продадим ее за хорошую цену.
За какую? – спросила я, совершенно не представляя, что меня ждет впереди.
Ну, смотри. – Грэг скрестил руки на груди. – Двадцатка за минет. Полтинник за обычный секс. Сотня – анальный и прочие извращенские штучки. А за девственность, - он сузил глаза, просчитывая в голове арифметику. – За пять или семь сотен.
Не плохо. Я могу купить лекарство отцу.
Короче, я решила – велика потеря, лишиться девственности. Кому она нужна? Мы сейчас не в шестнадцатом веке, когда мембрана была неотъемлемой частью чистой родословны и признака хороших манер.
Поэтому, я согласилась.
Мне нужны были деньги, чтобы вылечить отца… ну, или хотя бы продлить его жизнь еще на несколько месяцев.
Битва за мою девственность не была до крови… но клиентов, хватило бы, чтобы выстроить китайскую стену. Ха-ха.
Грэг постарался. В этом я ему точно благодарна.
Он, скажем так, решил – что первый раз, он определяет судьбу.
Поэтому, для меня мой будущий сутенер выбрал молодого и симпатичного парня.
Ему двадцать девять и он богат.
Если честно признаться… я влюбилась в него. Влюбилась в его пшеничные, с медным отливом волосы и золотисто-карие глаза. Я влюбилась в его голос и в его улыбку.
Короче говоря, я возомнила себя прекрасной дурнушкой… или Вивьен, что встретила богача Эдварда Льюиса[1]и после они жили долго и счастливо. 
Вот, вам плата за просмотр подобного дерьма, которого в жизни не существует.
Его звали Майкл.
Он не называл своей фамилии.
И не говорил, кем и где работает.
Но, меня это и не интересовала… ведь, я летала в облаках, как последняя дурочка.
Майкл устроил нам романтический ужин.
Мы пили вино, говорили о книгах и музыке.
А потом… случилось это.
В смысле, он поцеловал меня.
Тогда, я не зацикливалась на табу о поцелуях. Тогда, я жаждала этого и только с Майклом.
В принципе, у меня было много парней… но, даже с ними я не целовалась.
Я с ними гуляла, общалась. Но дальше этого не выходило.
Может, потому что я видела в них не подходящую кандидатуру?
А Майкл подходил по всем параметрам.
Сначала мы целовались, а после оказались в постели.
Одежда не долго задержалась на нас… так, что поцелуи, переходили в ласки.
Трепетные и нежные.
Особенно, когда Майкл был у меня между ног… я чувствовала, как гребаные бабочки порхают в моем животе.
Он был нежен со мной... он был нежен, когда входил в меня.
И он был прекрасен… его тело, его поцелуи… его член.
Он не был большим, он был ровно таким, каким мне хотелось.
И я была счастлива…
А когда все закончилось, Майкл не поцеловал меня.
Он слез с меня и начал одеваться. Потом достал бумажник и положил деньги на кровать, сказав, чтобы я одевалась.
Трудно передать, что я тогда испытала.
Я ведь влюбилась в него. А это первое и самое главное правило – не влюбляться в своих клиентов.
А я нарушила его… поцелуй сгубил меня. Именно он укрепил во мне это чувство.
Майкл вызвал мне такси и пока я пыталась справится с давящим комом в груди, я не смотрела на него.
Я не хотела плакать.
Я запрещала себе плакать.
Я поняла… что принцесса превратилась в тыкву, а Эдвард Льюис не побежал за Вивьен и не сказал, что любит ее. Он закончил с ней отношения до того, как купил ее на всю ночь.
Такси привезло меня к Грэгу.
Раз уж у тебя это было впервые, - сказал он, пересчитывая банкноты. – То я, возьму две сотни с семи. В остальном, я буду забирать тридцать процентов с выручки.
Если честно, я хотела, чтобы Грэг забрал эти деньги.
Я не могла их оставить… но отец.
Только ради него, эти деньги пошли на лекарство.
После, я чувствовала себя погано… разбито. Я думала так:
Хочу умереть.
Это, пожалуй, самая нормальная мысль в моей голове, за всю свою гребаную жизнь.
Опрокинуть чертов стул и сдохнуть.
Почему это так сложно? Лишиться жизни? Я уже стою на краю пропасти, стоит только сделать шаг вперед и потерять связь с миром?
К чему ныть и сетовать на неудавшуюся судьбу… она и так достаточно меня поимела во все щели, о некоторых, я даже понятия не имела.
Достаточно настрадалась, чтобы делать два шага назад и отступать от намеченной цели.
Меня уже ничто не держит.
Даже тот, в которого я до сих пор влюблена, и что насрал в мою душу и размазал все к чертям собачьим. Абстракционизм, который он устроил в свалке моей души, породил лишь желание отдать Богу или дьяволу душу.
Может, я не достаточно сильная?
Что же… да, я не поступила в Гарвард… не стала журналистом… не протираю задницу в кабинете за столом и не ковыряюсь в носу, как толстосумы.
Я, блин, была рядовым работником в магазине.
А теперь, стала шлюхой, которую трахают мужчины за деньги.
Я смотрела на себя в зеркало и ужасалась.
Срань Господня… в кого я превратилась?
В мумие?
Ходячий призрак, с тенями под глазами и бледным лицом.
И самое большое тому подтверждение – серые глаза, что расползлись на пол лица.
Этот ублюдок, в которого я влюбилась, за какие-то пару дней, забрал фунты моего веса и блеска в глазах, оставив после себя пустоту.
С тех пор, я не целуюсь с клиентами.
Я не хочу снова проходить через это.
Да, мне было двадцать два, а не шестнадцать, чтобы так зацикливаться на красивом мальчике.
Но, черт, что я могла сделать – это была моя первая и, наверное, последняя любовь в жизни.
После, я познакомилась со «Свит Бон» и с Пеппер.
Девчонки давно работали с Грэгом и многое рассказали, что может быть в поприще проститутки.
Ты можешь плакать. Ты можешь смеяться. – Говорила Пеппер. – Но не забывай брать плату с клиента.
Имитируй оргазм. – Вторила «Свит Бон». – Если будешь кончать с клиентами, похоронишь себя заживо.
Да, подумала я. Значит, оргазм – это как и поцелуй. Табу.
Делай так, как требуют клиенты. – Кивала Пеппер. – Ты можешь получить еще двадцатку сверху и оставить ее себе, как чаевые. Со мной тако частенько случается.
Дайте мне блокнот и я бы конспектировала это дерьмо в лучшем виде.
А если клиент захочет поцелуев? – спрашиваю я у девочек. Они в ответ ржут.
Значит, целуй. – Отвечает «Свит Бон».
А если я не хочу этого?
Шори, клиенты не особо любят слюни. – Говорит Пеппер. – Им по душе, когда целуют их член.
Девочки снова ржут.
Ну, а если так случилось, то думай о чем-нибудь дерьмовом. О разложении, например. Только, - Пеппер насмешливо грозит мне пальцем. – Не блевани клиенту в рот… если, конечно, он от этого не кончает.
А, что, и такое бывает? – ужасаюсь я.  
«Свит Бон» переглядывается с Пеппер.
Случается дерьмо. – Заявляет она.
Хм…
Ну, говорить вам о том, как я получила свое прозвище – Шори, думаю не стоит. Все и так понятно.
Когда я пришла к Грэгу, я была девочкой.
Пораскиньте мозгами (смеюсь над собой).
Вот так и закрутилась моя карьера проститутки.
Секс без любви.
Притворный оргазм.
Фальшивые нежности.
А клиенты… дьявол, они были настолько разными, что я и не представляла, что мужчины могут быть такими.
Милые. Нежные. Веселые. Печальные. Грубые. Инфантильные. Доминанты.
Черт, список характеристик – отражался в каждом из них.
До того, как со «Свит Бон», случилась неприятность, мы обслуживали клиентов не только на улице.
Мест было предостаточно, и мы покорно воспринимали ту или иную фантазию мужчины, как за спасибо.
Я понимала – мужчинам не хватает в этой жизни пинка, который перевернул бы их судьбы с ног на голову.
Помниться, был у меня странноватый клиент. Я с ним была раза четыре. 
Он любил делать это в кинотеатре.
Клиент назвался Джошем и он с жаром говорил, как любит запах попкорна и толпы народа, ожидающих сеанса. Любил широкий экран и акустику.
Но любовь, которую он возвышал по максимуму, проявлялась в другом.
Каждый раз, Джош приносил с собой пакет с попкорном и пустой, большой стакан из-под попкорна, с вырезанным отверстием в дне.
Зачем? А сейчас узнаете.
Мы садились на средний ряд. Свет мерк и экран с белого переключался на цветные картинки.
Колонки, транслировали трейлеры фильмов, которые только должны начать свой путь в кинотеатрах.
А Джош тем временем, расстегивал ширинку, доставал свой член и просовывал в отверстие чашки из-под попкорна.
Знаете, на что это походило?
На толстый корень в пустом горшке.
Он велел мне дрочить его член, пока сам смотрит фильм и жует попкорн.
Я делала, как он желал.
Плюс был в том, что никто, если конечно, рядом никто не сидел, не видел, какой сюрприз таится в стакане попкорна.
С другой… даже если бы с нами кто-то и сидел рядом, Джоша это только еще больше возбуждало.
Перед тем, как кончить, он просил меня согнуть его член, чтобы сперма брызгала на стенки стакана. А после, остатки попкорна отправлялись в стакан.
Джош смешивал воздушную кукурузу со своей спермой и преспокойно жевал.
Он и мне предлагал.
Я старалась подцепить ту, что не вымазалась в семени. Хотя, делала вид, что его вкус меня восхищает. Ага.
Покончив с попкорном, Джош вытаскивал свой член из чашки и убирал в штаны.
Мы уходили, когда до конца сеанса еще оставалось сорок минут.
Вот так он развлекался.
Мне с ним везло.
Он платил сотню и его интересовал только такой способ разрядки, а не приевшийся трах.
Был еще один.
Кажется, его звали Эдди.
Эдди любил особое развлечение.
Мы встречались у кассы аттракциона.
Эдди покупал два билета на Американские Горки.
Но, перед тем, как занять места, мы шли в туалет.
Эдди носил с собой лубрикант и шарики на веревке.
Черные, глянцевые, и кажется веревка была из естественных волокон.
Из тех веревок, которые намного грубее и буквально въедается в плоть.
Короче говоря, Эдди отдавал мне все это добро, а сам снимал штаны и становился раком. 
В первый раз я растерялась, но в последующие, я точно знала, что надо делать.
Я хорошенько смазывала его анус и шарики.
Затем, один за другим, проталкивала в его кишку.
Эдди стонал. Его бедра, бледные и в веснушках, напрягались так сильно, что вздувались вены.
Закончив фаршировать индейку, я выходила из уборной, а Эдди был там еще несколько минут.
Подозревают, что он дрочил.
После, мы садились на Американские Горки и неслись по изломанным рельсам.
Так я еще не смеялась. Ощущение были катастрофически нереальными.
А что до Эдди… так, он пыхтел, потому что, от резких спусков или подъемов, шарики в нем двигались, а анус сжимался.
Ощущения непередаваемые.
Не удивлюсь, что за нашу поездку, он кончил с десяток раз. 
Третий, предпочитал получать разрядку от трусов.
Не от своих, конечно, и не от девушки, модельной внешности.
Трусы, как бы это не выглядело отвратно, принадлежали его тетке.
Кстати, с ней он и делил дом.
Кандидата звали Элайн.
Этот Элайн, снимал меня на час, исходя предконвульсивной слюной и нетерпением использовать свои тряпочные игрушки.
Элайн шептал мне, пока я его раздевала, что он украл две пары трусов своей тетки, из корзины для грязного белья.
Он говорил, что ненавидит ее, но то, как она пахнет – не дает ему покоя.
Элайн был истинным ценителем остатков мочи и прочих выделений на трусах.
Вообщем, все заключалось в том, чтобы одну пару трусов, я засунула ему в рот, и пока он почти задыхается грязной вонью, вторые крепко затягивают его член.
Только так, он мог добиться разрядки.
И только так я мастурбировала ему, пока Элайн плакал, как ребенок и тяжело дышал.
Вы наверное подумаете – о, Боже, да тебе попадались только извращенцы.
Нет.
Скажу, что мужчины, которые предпочитали извращения, и мужчины, которые предпочитали обычный секс – в равной степени.
Но, лично я, выбрала бы извращенцев, которые извращались с самим собой, вроде Джоша, Эдди и Элайна.
Можно сказать, мне не приходилось работать своим местом, чтобы ублажить их.
Иногда, я задавалась вопросом – а как они трахаются со своими женами?
У Джоша и Эдди были жены, и как они жертвовали своими наклонностями?
А может и не жертвовали?
Может, Джош упражнялся с пластиковым стаканчиком, а Эдди просил свою супругу засунуть ему лампочку в задницу…
Мне хотелось спросить, но это было бы не корректно.
Так, что оставалось только гадать.
И что в итоге…
Я вынуждена торчать в гостинице, в которой побывала тысячу раз.
Вынуждена скрываться от сумасшедшей старушенции и от ее сынка.
Вынуждена ждать, когда все уляжется.
Только тогда, я смогу покинуть Ланчин, чтобы перестроить свою жизнь на канал – «Благочестивые Американки».
Час назад приняла сорокапятиминутный душ, смывая с себя все переживания и мысли.
После, заказала ужин в номер.
«Голубая форма» постаралась, чтобы доставщик остался за порогом, а вот один из них вкатил тележку с блюдами, под серебряными крышками.
Неплохая еда. Неплохое вино.
Сейчас стою у окна в махровом халате и с бокалом белого полусладкого.
Не люблю дождь. Ненавижу его. Смотреть на то, как Папсквер тонет под ливнем, хуже, чем смотреть, как кастрируют евнуха. Не то, чтобы я была пессимисткой и любила пустить слезу… просто мне не нравился удрученный пейзаж. В такие моменты, я ощущаю себя не в своей тарелке.
Я открыла окно, впуская в комнату влажный воздух.
Ветер подхватывал капли, легкими взмахами лаская мое лицо.
Забралась на подоконник, прижав бокал к груди и смотрела, как люди бегают по улице в поисках крыши. Бедолаги. Кому-то было плевать и они шли под дождем. Их одежда темнела от воды, а волосы слипались в безобразные сосульки.
К слову сказать… был один момент, когда мне нравилось гулять под дождем.
Это было в детстве.
Пожалуй, мое самое-самое-самое приятное воспоминание.
Мне двенадцать и я радовалась воде, капающей с небес.
Мама говорила, что это ангелы плачут, пытаясь очистить мир от плохого. И вместе с этим, я очищалась сама. Как странно… я не чувствую себя защищенной. Кажется, лишь тогда, когда жила с родителями, под теплыми крыльями мамы и папы.
Черт, я так скучаю по маме и папе.
Скучаю по двоюродной сестре.
Мне бы хотелось вернуться в прошлое и пересмотреть свои возможности.
Может тогда, я бы не согласилась на предложение Грэга.
Может тогда, я бы устроилась еще на одну работу, а не предпочла подставлять свою задницу под клиентов.
Иногда… кажется, что мое будущее не сдвинется с мертвой точки. Я застряну в этом теле. В этом возрасте.
А иногда мне кажется, что я живу прошлым…
Гребаный дождь.
Я допила вино, отставив бокал на подоконник.
Надо было попросить чай с ромашкой.
И с мятой.
Черт, я не отказалась бы от какой-нибудь приятной травки, чтобы получить должное расслабление. Конечно, я не из тех, кто прибегает к подобной релаксации… но учитывая мое нынешнее положение, я готова вынюхать пакет кокса и забыться в наркотической волшебной сказке, без обезумевшей старушки и трупов.
Говорят – раз Миссисипи. Два Миссисипи.
А я говорю – раз ромашка. Два ромашка.  
И тут, пока я тупо пялюсь на мокрые рисунки дождя на асфальте, слышу за дверью голос детектива и вялые ответы «голубой формы».
Опля.
Затем раздается стук и я спрыгиваю с подоконника, чтобы открыть ему.
Но, перед этим, я взбиваю волосы и оправляю халат.
Не то, чтобы я хочу понравился ему… я и так знаю, что детектив Филип хочет меня.
 

 

[1] Герои фильма «Красотка». (Прим. автора)

 

Перекресток Глава 2

Перекресток Глава 21