Мы с Мишей встретились в сентябре 1945 года в восьмом классе Сорочинской средней школы № 1. Это была Чкаловская область.
Только что кончилась нашей победой вторая мировая война, и наша школа только что была военным госпиталем. И чувство победы жило во всех нас, пятнадцатилетних восьмиклассниках.
Мишу я раньше не встречал, остальные ученики перешли из 7-б этой же первой средней, ютившейся в двухэтажном деревянном бараке около железнодорожного вокзала.
Именно поэтому Миша вызывал интерес у всех, и, конечно же, учениц. Он был высоким, широкоплечим, темно-русым.
Мы все знали друг друга, были дружны и в разной степени влюблены в своих соучениц.
Миша был новеньким и пока непознанным.
Был у нас и неформальный лидер – Слава Гуськов. Не задиристый, но исключительно крепкий, спортивный, лучший футболист в юношеской сборной города по футболу.
И была у нас в классе очень красивая высокая девушка, фамилию которой я сообщать не буду. Дай Бог, может она ещё живёт где-нибудь на земле, и, может быть, у неё ревнивый муж.
Напряжённые отношения Славы и Миши длились всю первую четверть. Развязка произошла вне нашего присутствия. И однажды мы, войдя утром в класс, увидели крупный синяк под глазом бывшего неформального лидера. С того момента до окончания школы должность эту занимал Миша.
Мы с Мишей быстро подружились.
Он не был отличником, но и посредственных оценок у него не было. А уроки учить ему, как выяснилось, было негде. Миша жил в селе Первокрасном, в 25 километрах от Сорочинска, и в любую погоду преодолевал это расстояние бегом дважды за сутки, кроме воскресенья.
Он родился в этом селе, окончил семь классов в местной неполной средней школе.
Село Первокрасное единственное в СССР.
Ещё до снегопадов и морозов Миша стал ночевать у нас, только на выходные и праздники убегая в своё село.
Там Миша жил с дедом и бабушкой. Родителей он не помнил. Папа и мама вскоре после его рождения куда-то уехали и не вернулись.
Так, постепенно взрослея, мы учились и жили.
После восьмого класса мы часть каникул провели в военном лагере. Это называлось допризывной подготовкой. Кормили всех одинаково. Малышам хватало, Мише и другим крупным – нет.
В то время модной была песня «Солдатский вальс».
Миша пел «Сухарик родной омоем слезой, когда мы вернёмся домой».
Физкультура была не основным, но важным предметом. Зимой у нас были лыжные кроссы. Мальчики и Лида Аверкиева бегали на 10 километров, девочки – на 5 километров. Миша был первым. Я уже не помню норматив того времени. Бегали в валенках. Лыжи и палки даже у одного бегуна были разные. Мой результат был 1 час 5 минут, это где-то в середине классов «а», «б» и «в».
К десятому классу Миша и я были как братья.
Мы особенно не задумывались о будущем. Мальчики в подавляющем большинстве предпочитали военную службу. В нашем выпуске 1948 года мечтали о Военно-морском училище 10 ребят, в том числе Миша и я.
После получения Аттестатов Зрелости все 10 прошли медицинскую комиссию при райвоенкомате и воинским эшелоном уехали из родного города. Половина вернулась домой. Я и Миша стали курсантами Каспийского высшего военно-морского училища.
Ещё четыре года совместной службы и дружбы: учёба, морская практика, поездки в отпуск, мужание под девизом «один за всех, и все за одного».
В июне 1952 года мы окончили училище.
Я получил назначение на Северный флот штурманом эскадренного миноносца, а Миша – на Тихоокеанский командиром батареи главного калибра эскадренного миноносца.
Миша прослужил на Тихоокеанском флоте непрерывно 22 года. За эти годы он прошёл путь от лейтенанта до капитана 1 ранга. Он был последовательно командиром батареи, командиром артиллерийской боевой части, старшим помощником командира корабля, командиром корабля и, наконец, начальником штаба бригады эскадренных миноносцев.
Кроме того, он женился и заочно окончил военно-морскую академию.
Первый раз после выпуска мы встретились через 9 лет. Дело было на Камчатке в посёлке Советском. Теперь это город Вилючинск. Я служил штурманом экспедиционного океанографического судна «Сучан», а Миша старпомом эсминца «Скрытный» в Петропавловске.
Оба были у себя дома на отдыхе. Мише дали мой адрес и он зимой, в пургу пришёл пешком с женой Тамарой из Паратунки к нам.
С тех пор ещё пять лет мы не часто, но встречались.
Не часто потому, Что много и не одновременно плавали, и служили на противоположных берегах Авачинской губы.
Я перевелся в Ленинград в 1966, а Миша в 1974 году.
Я был старшим научным сотрудником научно-исследовательского института, а Миша пришёл на должность преподавателя тактики военно-морской академии.
Теперь мы стали встречаться семьями на День Армии и Флота, просто флота, дни рождения, свадеб и других юбилеев.
Ко дню 23 февраля встречались однокашники, и это организовывал Миша.
На другие праздники, как правило, собирались у нас дома мои сослуживцы разных периодов моей службы.
Меня уволили с военной службы в 1986 году.
Миша служил на два года дольше.
После развала Союза мы с Мишей долго привыкали, но не привыкли к капитализму. Вынуждены были работать где придётся: на автостоянках, автозаправках.
В конце концов, я уехал в деревню и стал пахать землю,
а Миша устроился в охрану дома-музея А.С.Пушкина на Мойке 12. Позже Миша стал начальником службы безопасности, и мы, пользуясь этим, стали проводить годовщины выпуска в кафе музея.
У нас было много утрат друзей и несчастий в семьях. Но здесь – только о Мише и его семье.
У Миши был сын Олег. Он служил на Черноморском флоте, на полигоне в Крыму. Когда полигон отдали украинским ВМС, капитан 2 ранга Махортов Олег отказался принимать новую присягу, был уволен, прожил ещё десять лет в Феодосии и умер от онкологического заболевания.
Пять лет назад внезапно заболела жена Тамара, ей сделали операцию и она умерла от тромба.
Миша жил один и ежегодно собирал Ленинградскую группу однокашников на Мойке, 12.
Последний раз наши остатки Миша собрал 19 февраля 2010 года.
Мой друг Миша Махортов умер в июне 2010 года.
До последнего дня он работал.
Помочь сайту
Поздравления
